Большинство людей с нарушенным метаболизмом не имеют никаких признаков или симптомов. Они прекрасно себя чувствуют. В 2013 году, когда у меня обнаружили преддиабет, я ничего не знала о низкоуглеводном питании. На самом деле, я ела очень много углеводов, и такой режим питания был у меня более тридцати лет. Я просто не была осведомлена. Работа эндокринологом не научила меня низкоуглеводному образу жизни. Если начать снижать количество углеводов и увеличивать потребление белка, уже через неделю видны улучшения. Через две недели улучшаются не только уровни глюкозы, но и повышается уровень энергии. Люди чувствуют себя менее раздутыми, менее отечными.
Мы знаем, что это означает снижение инсулинорезистентности, уменьшение задержки воды, и эта вода, находящаяся под кожей в ненужных местах, начинает уходить по мере увеличения потребления белка. Через две недели люди начинают чувствовать себя намного лучше. Я не была таким врачом 20 лет назад. Я была частью той системы, того обучения, той машины, которая предписывала: одна таблетка, две таблетки, три, четыре, а затем, наконец, инсулин. Только стечение жизненных обстоятельств позволило мне открыть глаза. И, к счастью, это произошло.
Каковы первые признаки и симптомы того, что человек становится метаболически нездоровым, инсулинорезистентным?
Большинство людей с нарушенным метаболизмом не имеют никаких признаков или симптомов. Они прекрасно себя чувствуют. В этом и заключается одна из ловушек: нам, возможно, придется проводить скрининг, даже если человек чувствует себя абсолютно нормально.
Однако есть некоторые моменты, на которые стоит обратить внимание: если есть трудности с потерей жира на животе или веса в области талии, который никак не уходит, если вы постоянно чувствуете усталость или замечаете, что набираете вес, делая то же самое, это могут быть тревожные сигналы. Конечно, если у вас есть семейный анамнез, это еще одна причина, чтобы начать проверку. Но я не хочу, чтобы люди ждали появления явных признаков и симптомов.
Что означает «начать проверку»?
Это означает, что нужно сдать анализы крови. Обратитесь к врачу и попросите его провести общий медицинский осмотр, возможно, хотя бы раз в год. В Индии, где я работала, как и в США, всем людям индийского происхождения следует проходить обследование, я бы сказала, после 25 лет, даже если они полностью здоровы. Мы должны проверять их, потому что мы наблюдаем диабет 2 типа и метаболические заболевания у все более молодых взрослых, подростков и даже детей.
Поэтому нам действительно нужно быть начеку: посетить врача, сдать анализ на глюкозу натощак, инсулин натощак, гликированный гемоглобин A1c. Мы также можем поговорить о более подробных метаболических тестах для оценки состояния печени, мочевой кислоты и липидного профиля. Существует множество подсказок и сигналов, по которым можно понять, что человек приближается к метаболическим нарушениям. Вы упомянули, что в Индии стандарты немного отличаются, назвав возраст 25 лет и старше.
Почему так? В чем разница?
Мы знаем, что люди азиатского или южноазиатского происхождения имеют более высокий риск развития диабета 2 типа или метаболического синдрома, чем европеоиды. И, как я уже сказала, 25 лет — это, конечно, условная цифра. Но, честно говоря, каждый молодой человек индийского происхождения должен пройти обследование. Как только он начинает задумываться о своем здоровье, ему следует провериться. Потому что, как я говорила, мы видим это даже у подростков и детей.
Мы предполагаем, что существует некая генетическая предрасположенность, возможно, связанная с тем, что в азиатских странах более теплый тропический климат, и на значительной части Индийского субконтинента никогда не было суровой, продолжительной зимы. Возможно, им не нужно было запасать пищу или энергию в виде большого количества жира на животе. Поэтому мы видим, что индийцы или выходцы из Южной Азии могут страдать от метаболических заболеваний, даже если они не имеют такого избыточного веса, как их европейские собратья. Таким образом, даже при небольших объемах талии они могут быть очень метаболически нездоровы внутри. Теперь давайте углубимся в физиологию.
Что происходит на ранних этапах, когда человек постепенно скатывается по континууму от инсулинорезистентности к преддиабету и далее к диабету 2 типа?
Моя работа связана с гормонами, а наша специализация называется «Диабет, гормоны и метаболизм».
Мы часто употребляем слово «гормон», но важно поговорить о гормоне инсулине. Ведь все понимают, что такое диабет – это высокий уровень сахара в крови. Но за много лет до этого, когда мы движемся к метаболическому синдрому, это может выглядеть как простое ожирение, простое увеличение веса. При этом человек может иметь избыточный или даже нормальный вес, но уровень его инсулина будет незаметно расти. И это то, о чем вы можете не знать. Но почему уровень инсулина повышается? Если организм может выполнять свою работу с нормальным уровнем инсулина, зачем ему его увеличивать? Очевидно, что в клетках тела что-то не позволяет инсулину выполнять свою работу. Мы много говорим и об экологических загрязнителях. Так что это может быть комбинация факторов образа жизни, факторов окружающей среды, множества внешних факторов, плюс генетический риск, который может быть у вас как у личности. Все эти факторы могут привести к тому, что функция инсулина начнет ослабевать.
И тогда организм все усерднее пытается предотвратить развитие диабета. Поэтому, чтобы поддерживать нормальный уровень глюкозы, организму приходится использовать все больше и больше инсулина. Давайте поговорим о том, что меняется в клетке, что приводит к повышению инсулина и нарушению работы системы.
Инсулин — это главный метаболический гормон. Он нужен всем нам. В СМИ так много говорят об инсулинорезистентности, что мы начинаем думать, будто инсулин вреден. Но инсулин необходим для жизни. Это очень важный гормон. Фактически, его отсутствие может привести к опасному для жизни состоянию, называемому диабетом 1 типа. И людям с диабетом 1 типа необходимо вводить инсулин, чтобы поддерживать их здоровье. Итак, инсулин — очень важный гормон. Что он делает? Мы едим пищу, и она переваривается нашим кишечником. Пищеварение — это одна часть, но как только пища попадает в кровоток, она не предназначена для того, чтобы просто плавать там. Она должна попасть внутрь клеток.
Инсулин — это гормон, который помогает вам запасать энергию, запасать жир внутри клеток. Он включает и выключает множество важных метаболических процессов. Он говорит организму: «Еда поступила, запасай жир, запасай топливо, запасай энергию. Давайте сохраним это внутри ваших клеток на черный день». Так и должно быть в норме: после еды инсулин помогает припарковать эту энергию в клетках. А когда вы не едите или сталкиваетесь с нехваткой энергии, голодом, периодами голодания, с которыми часто сталкивались наши предки-охотники-собиратели (мы, к счастью, нет, по крайней мере, люди, слушающие этот разговор), тогда, при нехватке пищи, уровни инсулина падают, и это запасенное топливо может быть высвобождено. Таким образом, инсулин выполняет эту функцию включения/выключения или повышения/понижения регуляции, чтобы энергия могла изящно входить и выходить из клеток.
Проблемы возникают, когда мы потребляем слишком много энергии в виде углеводов, уровень глюкозы в крови повышается, инсулин пытается доставить ее в клетки. Но если мы не даем организму передышки между приемами пищи или потребляем слишком много углеводов, инсулин должен вырабатываться в большем количестве, чтобы справиться с этой глюкозой. Расскажите об этом процессе, когда он дает сбой.
Да, есть аналогия, которую люди поймут, потому что, честно говоря, хотя я эндокринолог, я никогда не видела молекулу инсулина или молекулу глюкозы невооруженным глазом, не так ли? Мы говорим об этом в невидимом формате. Джейсон Фанг, уважаемый нефролог, почечный врач из Канады, объяснил это очень простым способом, и это помогло многим людям изменить свою жизнь. Он описывает картину переполненной токийской железнодорожной станции. Я провела более половины своей жизни в Индии. И в Индии, как и в Токио, можно увидеть эти очень людные станции, поезда в час пик, битком набитые людьми.
В Токио двери действительно закрываются. В Индии есть поезда без дверей, так что люди буквально висят снаружи, держась за поручень изо всех сил. Но в примере, который он использует, он показывает, как двери пытаются закрыться, но некоторые пассажиры все еще пытаются протиснуться внутрь поезда. И поэтому на вокзале есть люди, чья работа — заталкивать этих пассажиров в поезд. Они буквально заставляют их. У них униформа, перчатки. Их работа — запихнуть этих пассажиров в поезд, чтобы он мог закрыться. Аналогия такова: пассажиры, пытающиеся попасть внутрь, — это молекулы глюкозы или молекулы энергии, молекулы топлива, пытающиеся попасть в клетку. Клетка уже полна. Это час пик. Поезд полон. Клетки переполнены, потому что у нас избыток питания. А инсулин — это те сотрудники на вокзале, которые толкают, впихивают этих людей в поезд, или, в нашем теле, впихивают глюкозу или топливо в клетки, очень стараясь. Хорошо, давайте продолжим. Итак, инсулин переносит глюкозу.
Клетки уже полны, но в кровотоке есть лишняя глюкоза, с которой он пытается справиться.
Что в конечном итоге происходит с этими клетками, а затем и с остальным телом, когда это нарастает?
Именно поэтому мы рассматриваем, например, диабет 2 типа. Диабет 2 типа — это своего рода «образцовый пример» инсулинорезистентности. Когда ситуация становится плохой, наиболее очевидное заболевание, которое мы можем легко измерить, — это диабет 2 типа, характеризующийся высоким уровнем глюкозы в крови, даже при высоком уровне инсулина. Почему мы так много говорим о диабете? Потому что знаем, что он поражает весь организм. Могут возникнуть повреждения и осложнения в органах от головы до ног. Почему? Потому что глюкоза проникает в каждую клетку. Инсулин действует на каждую клетку.
Теперь представьте, что каждая отдельная клетка в организме в течение многих лет подвергалась воздействию избыточной глюкозы и высокого уровня инсулина из-за образа жизни и всего, что способствует плохой работе инсулина. Теперь вы видите повреждения во всех этих органах. Инсулинорезистентность в мозге может приводить к болезни Альцгеймера, Паркинсона, нейродегенеративным заболеваниям, инсультам. Если посмотреть на глаза, то это потеря зрения. Это высокое кровяное давление, закупорка сонных артерий, инфаркты, конечно, диабет. И даже в ногах возникают осложнения, страдает сексуальное здоровье, развивается почечная недостаточность. Жировая дистрофия печени, неалкогольная жировая дистрофия печени, приводящая к печеночной недостаточности... Я могла бы продолжать и продолжать перечислять виды осложнений, которые возникают из-за каждой отдельной клетки, включая здоровье кишечника и плохое пищеварение.
Мы не осознаем, что боль в суставах, артрит, воспаление, незаживающие раны — все это последствия. Высокий уровень инсулина никогда не был нормой. Мы должны были иметь приятное, красивое, легкое включение и выключение инсулина и это изящное плавное движение топлива в клетки и из клеток. Но именно здесь инсулинорезистентность дает сбой. Перейдем теперь к печени. Вы упомянули ее вскользь. Это важный орган, когда речь идет об инсулинорезистентности и ожирении. Расскажите, что происходит конкретно, когда у нас так много глюкозы и так много повышенного инсулина.
Печень не должна накапливать жир. Она запасает гликоген и является вашим постоянным поставщиком глюкозы в организм. Я говорю о трех мушкетерах метаболизма глюкозы — это не моя идея, она взята из опубликованной статьи. Авторы говорят о печени как о поставщике глюкозы. Это означает, что даже когда вы голодаете, не ели, скажем, несколько дней, уровень глюкозы в крови остается стабильным.
Почему? Потому что ваша печень постоянно занимается глюконеогенезом. Через некоторое время с этим могут помочь даже почки, но изначально это делает печень. Она производит новую глюкозу из жира, белка, чего угодно, запасенных углеводов. Поэтому вам не нужно есть углеводы. Ваша печень постоянно управляет уровнем глюкозы, чтобы поддерживать его стабильным. И это то, что делает здоровая печень. Когда поступает избыток топлива, особенно когда мы потребляем сахар, фруктозу, обработанную пищу, содержащую сахарозу (глюкоза плюс фруктоза), или много фруктов, фруктовых соков (опять же, много фруктозы), это очень токсично для печени. Вы обнаружите, что комбинация высокого инсулина и высокой фруктозы создает очень проблематичную ситуацию накопления жира внутри печени. Этого не должно происходить. Даже небольшое количество жира, застрявшее в печени, вызывает ее заболевание. Вы начнете замечать повышение уровня ферментов печени, которые в Индии мы называем SGOT или SGPT, а в Америке — ALT и AST.
И вы увидите, как эти показатели растут. Роберт Ластиг, очень известный детский эндокринолог, говорит о том, как нормальный референсный диапазон этих ферментов печени почти удвоился или утроился за последнее поколение, потому что как население мы потребляли так много углеводов и сахара, обработанной пищи, что ферменты печени растут, и жировая дистрофия печени почти становится нормой. Это не норма для организма, но она становится настолько распространенной в обществе, что ее начинают называть нормальной. И я видел, как радиологи это делают: «О, у вас жировая дистрофия печени первой степени. Я даже не буду включать это в отчет, потому что это есть у всех». И нам очень плохо принимать это, потому что это превосходит алкогольную болезнь печени как причину печеночной недостаточности. Так что это большая проблема. Хорошо, давайте перейдем к поджелудочной железе. Именно здесь вырабатывается инсулин. Что происходит, когда все это продолжается? Производство инсулина увеличивается.
Мы бомбардируем организм глюкозой и инсулином. Расскажите об этом конкретно в этом органе.
В контексте диабета 2 типа, будь то значительное накопление веса в области живота или лишь небольшое увеличение веса, если у вас много висцерального жира (то есть вы можете быть худым снаружи и полным внутри) или у вас большой объем талии, в любом случае, жир может находиться внутри брюшной полости там, где ему не место. Ему не место в печени. Ему не место в избыточных количествах вокруг органов внутри брюшной полости. Его не должно быть там сверх нормального количества. Этот жир начнет проникать даже в поджелудочную железу. И теперь радиологи начинают это замечать и обращать на это внимание — это жировая дистрофия поджелудочной железы. Тот же принцип. Вы не должны накапливать жир внутри поджелудочной железы. Нормальное место для хранения жира — под кожей, подкожный жир. Именно там мы храним его на периоды голода или голодания, и он перемещается в места хранения и из них из-под кожи.
Это то, что мы могли бы назвать целлюлитом, не так ли? Это метаболически безопаснее, чем находиться внутри живота. Жир внутри поджелудочной железы токсичен. Он начинает повреждать поджелудочную железу, особенно, с точки зрения эндокринолога, хвост поджелудочной железы, ее кончик, который фактически вырабатывает этот важный гормон, называемый инсулином. Таким образом, со временем, если у кого-то была инсулинорезистентность, ваша поджелудочная железа, это как если бы кого-то заставляли работать сверхурочно, сверхурочно, сверхурочно, не давая ему перерывов. Поджелудочная железа может выгореть, и выработка инсулина начнет падать и прекращаться. Это может привести к тому, что человек, который годами страдал диабетом 2 типа и хорошо справлялся с помощью таблеток, вдруг обнаружит, что таблетки не помогают. И врачи скажут: «Нам нужно перевести вас на инсулин». Мы можем совершить клиническую ошибку, если не проверим кровь, чтобы подтвердить, что это выгоревшая поджелудочная железа.
Я рассказываю о таком пациенте в самом начале своей книги: я предположила, что его поджелудочная железа отказала, и он просто отказывался принимать инсулин. Поэтому мне пришлось делать что-то другое. Оказалось, его поджелудочная железа не отказала. Но тогда в моей практике я не проводила таких тестов. Но его поджелудочная железа на самом деле была готова восстановить свою работу более здоровым образом, как только он изменил свой образ жизни и стал вырабатывать достаточное количество инсулина, чтобы ему не пришлось делать инъекции инсулина. Но поджелудочная железа может повредиться так же, как и любой другой орган, и начать производить недостаточно инсулина.
Доходит ли это когда-нибудь до точки, я полагаю, что доходит, когда это уже невозможно обратить?
По сути, о чем мы говорили до сих пор? Мы потребляем слишком много углеводов, слишком много сахара.
Уровень глюкозы в крови повышается, инсулин повышается, пытаясь избавиться от глюкозы, пытаясь загнать ее в клетки, которые уже полны. Органы становятся жировыми. По сути, возникает избыток энергии, и организм пытается сохранить ее любым возможным способом. И это становится проблематичным, когда жир начинает откладываться в таких органах, как печень, поджелудочная железа. Со временем мы просто медленно разрушаем организм. Да, и это происходит, и некоторые люди почти обижаются: «Что значит, я слишком много ем? Я ем по чуть-чуть. Я ем маленькими, частыми порциями. Это то, что мне сказал мой диетолог или мой нутрициолог, или мои врачи сказали, что мне нужно есть маленькими, частыми порциями. Я просто перекусываю в течение дня». Чего мы не осознаем, так это того, что мы постоянно находимся в состоянии повышенного инсулина в организме. И организм следит за тем, повышается или падает уровень инсулина. Только когда уровень инсулина падает, мы можем мобилизовать запасенный жир.
Но мы едим с того момента, как открываем глаза. Мы едим до поздней ночи. Мы перекусываем по ночам, когда не можем уснуть. Есть так много ситуаций, когда мы что-то кладем в рот. Организму постоянно говорят, и поэтому инсулин постоянно пытается запасать топливо, запасать топливо, и мы просто не даем достаточно времени для обратного процесса. Именно поэтому концепция ограниченного по времени питания, интервального голодания стала такой популярной: нам теперь приходится буквально прописывать перерывы в еде. Вы затронули эту тему, но я хочу углубиться. Тот факт, что это настолько системно, мы, очевидно, говорим о разных органах, поэтому мы уже упоминали об этом, но тот факт, что когда мы так поступаем с организмом и инсулин повышен в течение длительного периода времени, это может влиять на такие вещи, как рак, очевидно, диабет, деменция. Это далеко идущие последствия для всего тела.
И вот почему, рассматривая это в его самой фундаментальной форме, как вас, возможно, учили в школе как эндокринолога, диабет – это всего лишь одно из ответвлений. Это метаболическое здоровье и нарушенный метаболизм распространяются на все тело. Это так. И кто-то может сказать: «Но если инсулин так полезен для нас, почему его избыток вреден?» И я думаю, нам нужно понять, что инсулин — это гормон кратковременного действия. На самом деле, как только он выделяется в кровоток, он может покинуть вашу систему в течение нескольких минут. Он должен действовать кратковременно. Он не должен быть хронически высоким постоянно. Вы слышали о кортизоле. Мы говорим о гормоне стресса кортизоле. Опять же, еще один спасительный гормон. Если ваш организм не вырабатывает его достаточно, мы должны дать его вам, чтобы поддерживать вашу жизнь. Но слишком много кортизола слишком долго не было частью первоначального плана того, как этот организм должен использовать кортизол.
Мы должны были испытывать всплески кортизола при стрессе, а затем уровень кортизола снова снижался. И если у вас слишком много кортизола слишком долго, как при хроническом стрессе, вы видите так много состояний, которые возникают, или болезней, которые могут развиться из-за хронически высокого кортизола. Так что здесь важно понять: сам по себе инсулин не плох, но нам нужно посмотреть на образ жизни, который постоянно повышает уровень инсулина. И, вы знаете, мы много говорим о питании, и это самое мощное, что можно сделать, чтобы дать нам передышку от высокого инсулина, но есть так много других вещей, которые мы можем сделать, чтобы получить облегчение от постоянного высокого уровня инсулина. И мне кажется, и мне интересно, согласны ли вы, что у организма остается только один вариант. И он делает все возможное, чтобы спасти нас. Есть вся эта лишняя энергия. Она не может просто волшебным образом исчезнуть. Ей нужно начать откладываться и с ней нужно что-то делать.
Так что смотреть на наше тело так, будто оно делает что-то не так, я думаю, это неправильно.
Вы абсолютно правы. Инсулин пытается помочь. И иногда, я очень рада, что вы подняли эту тему, — что он делает в нашем сознании? Я не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя жертвой своего тела, не так ли? «Почему мои гормоны делают это?» Иногда пациенты приходят ко мне, потому что их врач или другие специалисты сказали: «Ваш набор веса гормональный. Он гормональный. Идите к эндокринологу». И тогда они приходят и спрашивают: «Мой набор веса гормональный?» Ну, да, он гормональный. Но не потому, что ваши гормоны злы на вас, или против вас, или недоброжелательны. Они работают на вас, и они реагируют на ваш выбор. Это не для того, чтобы кого-то обвинить. Я не хочу, чтобы кто-либо из слушателей чувствовал, что это обвинение. Я говорю это в контексте расширения возможностей: если что-то происходит в вашей жизни, это означает, что у вас есть способность вмешаться и изменить это. Мы не жертвы наших гормонов.
Конечно, могут быть трудности и сложные ситуации, когда у меня нет роскоши просто щелкнуть пальцами и изменить себя или свои внешние трудности. Но знание может помочь нам по-другому взглянуть на вещи. И в этой же сложной ситуации у меня может появиться больше идей, если я осознаю, что многое находится в моих руках, и я не пассивен по отношению к этой проблеме. В основном, то, что мы здесь говорим, это то, что мы реагируем, наше тело реагирует на поступающие данные. И то, что нам нужно делать посредством таких бесед, — это предоставлять знания, чтобы у людей была возможность делать другой выбор в отношении этих данных, который не приведет к той катастрофе, о которой мы говорили. И самое худшее, знаете, если я встречаю человека, который страдал диабетом 2 типа или боролся с весом в течение двух десятилетий, а потом мы внезапно встречаемся, и он говорит: «Я бы хотел, чтобы мне кто-нибудь сказал это раньше. Почему никто не сказал мне об этом раньше?» Этого я не хочу, чтобы происходило.
Но, честно говоря, Джесси, до 2013 года даже те люди, которые сейчас говорят: «Я бы хотел встретить вас 20 лет назад», — я не была этим врачом 20 лет назад. Я была частью той системы. Я была частью того обучения. Я была частью той машины, которая говорит: одна таблетка, две таблетки, три таблетки, четыре, наконец, инсулин. И только определенное сочетание жизненных обстоятельств в моей жизни дало мне шанс открыть глаза. И, к счастью, я это сделала. Теперь я думаю, что каждый заслуживает такого шанса: давайте донесем информацию, эти ситуации до вашей аудитории. И, надеюсь, это даст им шанс не ждать и не тратить годы на поиски ответов. Потому что вы можете сказать: «Я чувствую, что что-то не так. Я чувствую себя неважно. Я не чувствую, что мое здоровье на правильном пути. Я пытаюсь делать то, что мне говорят, но я просто не получаю результатов». И это разочарование может молча продолжаться для многих людей годами. Давайте углубимся в вашу историю. Вы упомянули ее.
Но то, о чем мы говорили, у вас есть личный опыт. Вы на самом деле были преддиабетиком в какой-то момент.
Да, спасибо, что подняли этот вопрос. Я хочу сообщить об этом в своей книге, чтобы люди знали, что я не проповедую с какого-то идеального пьедестала. Я была там. Возможно, я не заболела так тяжело, но я была на пути к этому и просто не хотела такого исхода. Что произошло, и я должна быть очень честной, я не знала о низкоуглеводной диете в 2013 году, когда у меня обнаружили преддиабет. Я на самом деле ела много углеводов. И это было моим пищевым поведением более трех десятилетий. Я просто не знала. Будучи эндокринологом, я не узнала о низкоуглеводном образе жизни. В 2013 году я испытывала множество стрессовых факторов, мы переехали из США в Индию. Мне требовалось время, чтобы лично и профессионально адаптироваться к новой жизни, и я изо всех сил пыталась справиться. Возникла серия проблем, и 2013 год стал для меня годом максимального стресса. Мой HbA1c достиг 6,3.
До этого я не знала, как управлять своими негативными мыслями, негативным мышлением или справляться с тем фактом, что мир не дает мне того, чего я хочу. И я устала быть несчастной. Итак, буду ли я продолжать настаивать, чтобы мир танцевал под мою дудку? Или я изменю то, что могу изменить? Это был мой переломный момент. Я бы не сказала, что сразу после этого волшебным образом перешла на низкоуглеводное питание, но я изменила свои мыслительные паттерны, свой стресс. Мой хронический стресс начал уменьшаться. Я начала заниматься спортом, и постепенно с 2014 года, когда этот пациент также появился в моей жизни, я начала применять низкоуглеводное питание в своей собственной жизни, осознавая и связывая все больше точек. Таким образом, весь период пробуждения произошел с 2013 года и в течение следующих лет. К настоящему времени я стала персональным тренером. Я прошла обучение по множеству форм медитации.
Я прошла обучение осознанному питанию и эмоциональному питанию, а также помощи людям в исцелении их отношений с едой и своим телом. Потому что я поняла, что негативный внутренний диалог, негативные убеждения, ограничивающие убеждения могут сильно влиять на поведение. И я всегда говорила об изменении поведения при диабете. И все эти знания начали объединяться, и я захотела по-настоящему помочь людям измениться, по крайней мере, тем, кто хочет измениться или кто решил: «Мне нужен проводник, я хочу измениться, и мне нужен проводник». Я всегда надеюсь, что смогу быть таким проводником для всех, кто ищет такую помощь. Мы говорили о стрессе, но я хочу углубиться в этот вопрос, это часть вашей истории. Я думаю, достаточно легко, благодаря нашему объяснению, людям понять, как диета может привести к метаболическим нарушениям. Но давайте поговорим о физиологическом аспекте стресса и его связи с инсулинорезистентностью.
Да, кортизол, снова наш добрый друг, является важным гормоном.
Это гормон стресса, который мы знаем. И люди совершают ошибку, сдавая анализ крови на уровень кортизола, чтобы проверить: «О, я так стрессую. Дайте я покажу своей семье, сколько стресса они мне доставляют. Видите, это в моем анализе крови». Это не так. Измерить стресс по анализу крови нелегко. Когда вы проверяете кортизол, вы на самом деле проверяете наличие заболеваний, но сам по себе стресс, повышающий кортизол, может не достигать уровня заболевания, который можно зафиксировать в анализе крови, но вы все равно можете испытывать все вредные последствия хронического стресса, даже до того, как он проявится как высокий уровень кортизола в крови. Что я имею в виду? Что делает кортизол? Кортизол обычно, его задача, если вы бежите от тигра, не так ли? Теперь это уже не тигр, это тот начальник или то повышение, или тот кредит, по которому я не могу расплатиться, или мои отношения, или что-то, что не работает для меня, и мир не дает мне этого, и это не уходит.
Я ношу этих тигров в своей голове, куда бы я ни пошла, не так ли? И поэтому я не отпускаю ногу с педали газа. Я просто давлю на кортизол, кортизол, кортизол. Кратковременный кортизол спасает жизнь. Он дает вам кратковременный всплеск энергии, всплеск глюкозы. Почему? Потому что вы явно находитесь в режиме «бей, беги, замри». Происходит что-то очень трудное. На вас надвигается лавина, на вас идет тигр, или вы преследуете свою следующую еду и вам нужно ее поймать. Поэтому вам нужен этот всплеск энергии и этот прилив глюкозы, который помогает вашим мышцам получить этот дополнительный энергичный прыжок или энергичную атаку, что бы вы ни пытались сделать. И это обычно длится всего несколько секунд или, самое большее, минут. Мы не марафонцы в смысле выполнения этих упражнений на выживание. Это должно быть кратковременно. И в кратковременных ситуациях ситуация с кортизолом работает.
Но если не отпускать акселератор кортизола, то вы получаете высокое кровяное давление, депрессию, высокий уровень глюкозы, диабет, потерю костной массы, язвы в желудке. Есть так много вещей: кожа становится слабой, тонкой и бумажной, появляются синяки. Слишком много проблем может возникнуть из-за высокого кортизола просто потому, что мы хронически стрессуем. Также затрудняется потеря веса. Хорошо, вернемся к диете. Это самый большой рычаг, который у нас есть. Очевидно, что фундамент, с которым нам нужно работать, — это углеводы и сахар, поэтому нам нужно их снизить.
