Синий свет не вреден для нас. На самом деле, он чрезвычайно важен. Как вы сможете оптимизировать свое состояние для этой среды, если получаете искаженные импульсы? Технологии достигают этого, удерживая вас на устройстве, на экране, в приложении дольше, и они передают сигнал через ваш мозг. Я действительно думаю, что мы подготавливаем наших детей к провалу. Это безумие, и никто об этом не говорит. Это трагедия.
Сегодня я разговаривал с моим другом Тристаном Скоттом. Как вы услышите, он абсолютный кладезь знаний обо всем, что связано со светом, синим светом, ЭМП (электромагнитными полями), излучением. Мы обсудили все это. Тристан — очень умный человек, у него степень магистра электротехники. Я думаю, очень важно иметь такого авторитетного специалиста, который сможет развенчать мифы об ЭМП, радиочастотном (РЧ), крайне низкочастотном (КНЧ) излучении. Носим ли мы шапочки из фольги? Нужно ли нам беспокоиться об этом или нет? Я уверен, что вы почерпнете из этого много полезного. Не пугайтесь. Цель — помочь вам понять, где в вашей жизни вы действительно можете внести позитивные изменения.
У нас есть конкретные шаги и инструменты, которые помогут вам принимать лучшие решения, что, на мой взгляд, улучшит качество вашей жизни и жизни вашей семьи в долгосрочной перспективе. Мы вышли из дома в Остине сегодня утром, было очень холодно, но мы вышли на свет.
Какое, на ваш взгляд, является самым распространенным, возможно, наименее изученным и непризнанным дефицитом питательных веществ в нашей популяции сегодня?
На высоком уровне — это свет. И его можно разбить на спектр света. Для меня это, вероятно, инфракрасный и ультрафиолетовый свет, но на высоком уровне я бы сказал, что, возможно, даже более важным, чем инфракрасный свет, является один из самых больших дефицитов питательных веществ из-за нашей современной среды обитания в помещениях.
То, что мы сделали сегодня утром, жизненно важно по многим причинам. Мы вышли сразу после пробуждения, солнце еще даже не поднялось над горизонтом, поэтому мы давали нашему телу правильные входные сигналы. Мы получали высокую интенсивность яркости по сравнению с окружающей средой в помещении. Синий свет, по сути, будил наше тело, давал циркадному механизму сигнал о том, что сейчас утро, нужно выделять кортизол, а затем мы также получали широкую полосу остального спектра, компонент инфракрасного света, который действительно отсутствует в нашей современной среде в помещениях.
Я бы сказал, что это многофакторный аспект. Но для меня это одна из самых простых и важных вещей, которые вы можете сделать. Вы можете проснуться, выйти на улицу на пять-десять минут, и вы настраиваете себя на успех на оставшуюся часть дня — с циркадной точки зрения, с точки зрения сигналов, а также получаете некоторое воздействие инфракрасного света, в котором мы очень нуждаемся. Я хочу поговорить подробнее об инфракрасном свете. Прежде чем мы углубимся в это и во все остальное, просто чтобы люди знали, мы поговорим о свете. Я хотел посвятить этому один подкаст с вами. Мы, вероятно, немного поговорим о дейтерии, так что подкаст будет довольно техническим.
Я хочу поговорить о мерцании и синем свете, и я давно не делал подкаст обо всех этих воздействиях, которым мы подвергаемся. В основном я говорю о еде, питании, но мы поговорим обо всех этих вещах. Я хочу, чтобы люди знали, что в этом подкасте речь пойдет о довольно технических вопросах, очевидно, но ничто из того, о чем мы сегодня будем говорить, не является абсолютным «вы обязаны это делать». Все это скорее информация типа «знайте лучше, делайте лучше», которую я хочу дать людям. Многое из того, о чем мы будем говорить, покажется людям несколько шокирующим, потому что мы, вероятно, поговорим о сотовых телефонах и о том, как они, вероятно, негативно влияют на нашу жизнь.
Многие из этих технологий, в которых мы буквально купаемся прямо сейчас, в этой студии, где мы ведем запись, вероятно, не очень хороши для нас в долгосрочной перспективе. Но я хочу дать людям несколько конкретных инструментов, как это смягчить. Я принес спектрометр.
Итак, какой у вас здесь спектр?
Да. Вы видите, что спектрометры — фантастические приборы, но они не охватывают всю ширину инфракрасного диапазона. Мне нужно обновиться, но по крайней мере вы можете увидеть, что у нас очень высокий пик в синем диапазоне. Это классический спектр светодиодного освещения. Ого.
Я думаю, он уловил немного инфракрасного света или света от лампы накаливания. Я думаю, так. У нас действительно высокий пик на 436 нанометрах. Это своего рода пиковая длина волны здесь. А затем у нас есть, знаете, немного остального видимого спектра, но затем вы видите, что когда мы доходим до 700 нанометров, где начинается инфракрасный свет, он практически равен нулю. Вы видите это. У нас полный дефицит.
Мы можем проверить эту?
Да, потому что это часть решения. Мы переходим от широкого спектра света, где, как я упоминал, 70% фотонов, поступающих от солнечного света, являются инфракрасными, к ситуации, где это ноль.
Эти фотоны необходимы для производства «витамина», так сказать, в наших телах, мелатонина на субклеточном уровне в митохондриях. И если мы не производим этот мелатонин, мы потенциально наносим вред нашим телам. У нас дефицит ближнего и дальнего инфракрасного света. Это безумие.
Какие проблемы с этим синим светом, Тристан?
Итак, у нас есть, вы упомянули, синий свет – это свет с высокой энергией. Это короткая длина волны. Какова длина волны синего света? Около 400 или 420 до примерно 480-490 нанометров. Вот примерно такой диапазон. Да, в нанометрах. Итак, просто для базового понимания, я знаю, что мы будем много говорить о разных областях электромагнитного спектра.
Электромагнитная волна, знаете, имеет фотонную природу. И каждая электромагнитная волна измеряется своей частотой, энергией и длиной волны. Частота и энергия прямо коррелируют. Так, чем выше частота, тем выше энергия. И наоборот для длины волны. Длина волны обратно коррелирует с этим. Так, если у вас более длинная волна, как у инфракрасного света, у вас более низкая энергия и более низкая частота. Синий свет обычно находится в диапазоне длин волн от 410-420 до 490 нанометров. И это длина волны с более высокой энергией. Она находится на высоком конце видимого спектра.
Так, из всех цветов, которые мы видим, синий, а затем фиолетовый имеют самую высокую энергию. А затем ультрафиолетовый, который мы не видим, имеет еще более высокую энергию и более короткую длину волны. И более высокая энергия означает, что он воздействует на нашу биологию на более сильном уровне. И он вызывает больше окислительного стресса, производство свободных радикалов. Я должен быть осторожен, говоря «окислительный стресс», потому что это верно только, если он выходит из-под контроля. Он имеет больше окислительный результат, но если у нас есть правильная среда и механизмы, это будет надлежащим образом устранено.
И это хорошо, потому что активные формы кислорода, на мой взгляд, имеют очень плохую репутацию. Потому что это клеточная сигнализация. Наши митохондрии — центр клеточной коммуникации. И эти активные формы кислорода говорят нашему телу, что происходит. Например, для производства витамина D нам нужно вызвать окислительное производство на клеточном уровне, и происходит этот каскад эффектов. И это как «окей, давайте произведем меланин, давайте произведем витамин D в результате воздействия этого высокоэнергетического света». И то же самое, любой свет вызовет некоторое производство радикалов. Но чем выше энергия длины волны, тем больше их количество. И это то же самое.
Можно сказать, что активные формы кислорода, генерируемые воздействием инфракрасного света, возможно, запускают клеточную сигнализацию для последующего производства мелатонина, чтобы все это убрать. Это не обязательно плохо. Это сигналы, с которыми мы эволюционировали и которые были частью нашего существования миллионы лет. Сотни тысяч лет для гоминид, тысячи лет для Homo sapiens. Окислительный стресс имеет плохую репутацию, потому что он относится к дисбалансу между окислением и восстановлением. У нас в организме происходят оба процесса. Но если мы полностью, так сказать, погасим все свободные радикалы в нашем теле, мы умрем. Нам нужны активные формы кислорода для сигнализации.
Так что это не плохо. И это моя некая осторожность в отношении некоторых вещей, таких как добавки, чрезмерное употребление антиоксидантов. Возможно, в будущем мне придется пригласить кого-нибудь, чтобы поговорить о водородной воде. Но это как, на определенном уровне у меня есть вопросы по этому поводу. Вы не хотите избавиться от всех окислителей, всех активных форм кислорода в вашем теле. Ваша митохондрия, возможно, не будет работать без активных форм кислорода. Речь идет о балансе, как и во всем. И поэтому, да, некоторые из этих длин волн могут вызывать окислительные реакции в организме. Они могут индуцировать активные формы кислорода.
И тогда возникает вопрос: может ли воздействие несбалансированных форм синего света, подобных этому, вызвать окислительный стресс? Может ли оно вызвать дисбаланс? И этому есть некоторые доказательства, не так ли? Абсолютно. На уровне глаза при возрастной макулярной дегенерации. Да, то исследование, которое я вам прислал, по сути, изолировало свет, длины волн, и воздействовало им на клетки сетчатки. И они изучали митохондрии после этого воздействия. И они использовали весь широкий спектр света, сфокусировавшись на синем свете и красных длинах волн. И по сути, они обнаружили, что воздействие синего света (я думаю, пик был на 450, может быть, 470 нанометрах) повредило митохондрии.
Они умирали с более высокой скоростью. И количество митохондрий на клетку резко снизилось после этого изолированного воздействия синего света. И активные формы кислорода были зашкаливали, мембранный потенциал митохондрий был значительно снижен. А затем они сделали то же самое с красным светом. И красный свет на самом деле улучшил показатели по сравнению с контролем. Это показывает, что когда у вас есть изолированное воздействие света, особенно синего, которое не сбалансировано красным и инфракрасным, тогда у вас будет клеточное повреждение от воздействия синего света. Это было конкретно на уровне сетчатки, но это может быть верно и для многих других областей тела.
И были проведены интересные исследования, связывающие воздействие искусственного света с раком кожи, меланомой, очень тесно. И они всегда очень спорные, крайне спорные. И это имеет смысл, потому что что мы сказали в начале? Мелатонин — главный антиоксидант. Он противораковый. Я думаю, все с этим согласны. Это не сильно оспаривается. Поэтому, если воздействие инфракрасного света будет стимулировать производство мелатонина, знаете, значительно на субклеточном уровне, а мы получаем воздействие высокоэнергетического видимого света от синего, без инфракрасного и без мелатонина, то нам этого не хватает. Итак, можно сказать: дело в синем свете или в недостатке инфракрасного? И вот тут, для меня, это не имеет большого значения, потому что нам просто нужно изменить нашу световую среду.
И в том же исследовании они сказали, что восемь часов при офисном освещении, которое не содержит УФ-излучения, генерируют такое же количество свободных радикалов, как 30 минут под прямым солнечным светом. Но нет инфракрасного. Так что вы не получаете никакого очищения. Тогда у вас действительно возникает проблема с окислительно-восстановительным балансом и окислительным стрессом. Это нельзя недооценивать. Спасибо, что упомянули, что статья, о которой мы говорим, называется «Спектр действия света на окислительный стресс и повреждение митохондрий в клетках пигментного эпителия сетчатки с нагрузкой A2E".
Это издание Cell Death & Disease, один из журналов Nature, февраль 2018 года. Первый автор — Мелани Мари. Вот так. Суть проблемы в том, что вы создаете дисбаланс. И у нас есть ситуация, когда многие люди, слушающие этот подкаст, могут находиться в офисе. Когда я был на стажировке, я целый день, 12 часов, находился в больнице или офисе. Я уходил со стажировки в Университете Вашингтона в Сиэтле. Я приходил в больницу в 5:30-6:30 утра. Зимой в Сиэтле солнце еще даже не взошло. Никакого воздействия инфракрасного света. Летом в Сиэтле, возможно, я немного получал инфракрасное излучение по дороге в больницу.
Но я иду в больницу, иду в офис, работаю 10 часов. А зимой я еду домой на велосипеде. И затем я дома. И если у меня дома нет ламп накаливания, я не получаю практически никакого воздействия инфракрасного света. У меня нет этого субклеточного митохондриального производства. Это антиоксидант. Это баланс. Окислительный стресс, возникающий от синего света, которому я только что подвергся. Это безумие. И никто об этом не говорит. И дело даже не в том, что это такая большая проблема, чтобы сказать: «Окей, если мы вернем инфракрасный свет в окружающую среду, это потенциально может решить множество проблем».
И это безумие, потому что фототерапию красным светом, то есть, профессиональные спортсмены используют ее ежедневно. Но они упускают, как это вписывается в более широкую картину нашего повседневного образа жизни. И опять же, это не стоило бы так дорого, просто изменить освещение, но есть все эти препятствия. И вы несколько раз упомянули лампы накаливания. Я хочу это подчеркнуть. Расскажите о лампах накаливания. Лампы накаливания, на мой взгляд, лучший вид освещения. Это самый здоровый свет, который вы можете купить. Я думаю, они даже полезнее, чем чисто красные светодиоды. И это потому, что они богаты инфракрасным светом.
Их спектр света почти идентичен огню, свече. Обычно при восходе и закате солнца соотношение инфракрасного к видимому свету составляет примерно три к одному. То есть количество световой энергии от инфракрасного к видимому спектру составляет около трех к одному, когда солнце восходит или садится. В середине дня это около одного к одному. Лампы накаливания и огонь — десять к одному. То есть вы получаете гораздо больше инфракрасного света, чем видимого, что фантастически, потому что именно его нам так не хватает. Итак, когда мы перешли от освещения лампами накаливания, которое было изначальным, к тому, что имеем сейчас.
Изначально использовалась угольная нить, потом экспериментировали с разными материалами, а теперь стандарт — вольфрам. А вольфрам удивителен тем, как он работает. По сути, электрический ток разогревает нить накала до температуры в три раза выше, чем расплавленная сталь, и она, по сути, горит. У вас в лампочке накаливания происходит мини-огонь, и поэтому спектр почти точно такой же, как у огня, и это здорово. Потому что вы получаете не так много видимого света. Вы получаете немного синего, больше зеленого, больше желтого, больше оранжевого, больше красного, а затем еще больше инфракрасного. И он уходит далеко в диапазон среднего инфракрасного спектра, и это близко.
Это очень близко к солнечному свету с точки зрения инфракрасного спектра, который вы получаете. Но я думаю, это даже важнее, потому что у нас такой дефицит инфракрасного света из-за того, что стекло его отфильтровывает за пределами 700-750 нанометров, особенно за пределами 800 и 850. А затем мы находимся в среде освещения со светодиодами, с люминесцентными лампами, которые абсолютно не имеют инфракрасного света. И почему это произошло? Это произошло из-за стандартов энергоэффективности. И для меня это трагедия, потому что это энергия, которая нам нужна для нашей биологии. Это питательное вещество. И это так важно для нас, потому что это энергия в нашей среде, которой нам не хватает.
И сейчас в Остине, если бы у вас было много ламп накаливания, это не было бы пустой тратой тепла. Конечно, это жизненно важно для нашей биологии, как мы только что обсудили. Но это также немного согревает ваш дом. И мы, по сути, перешли на светодиоды ради энергоэффективности, но теперь мы используем так много света ночью, что не сильно сэкономили с точки зрения потребления энергии. И я думаю, это ложный нарратив изначально, и я думаю, мы действительно идем по неверному пути, потому что лампы накаливания, они в некоторой степени запрещены в большинстве стран первого мира, потому что мы перешли на стандарт, я думаю, 45 люменов на ватт.
Вы не можете производить их в США. Вы знаете, я купил эти на Amazon, они сделаны в Китае. Вы даже не можете отправить их в Калифорнию. Люди, знаете, контрабанда, контрабанда, как сырое молоко, лампы накаливания теперь контрабанда. Это безумие. Калифорнийские стандарты только ухудшаются, поэтому сейчас мы на 45 люменах на ватт, а в 2028 году, если не будет большого общественного протеста, он поднимется до 120 люменов на ватт. Это означает большую эффективность, и они достигают этого, просто избавляясь от всех длинных волн с более низкой энергией, потому что они неэффективны с точки зрения потребления энергии, что так расстраивает. А другая часть — мерцание.
Об этом мы можем поговорить дальше. Об этом мы поговорим через минуту. Но да, это еще одно преимущество лампы накаливания.
Так что, по вашему мнению, делать ночью лучше всего?
Я думаю, сочетание того и другого. Думаю, маломощные лампы накаливания, расположенные низко, — это здорово. Это наиболее близко к тому, что представлял собой огонь, расположенный низко, вне поля зрения. Это не верхний свет. Опять же, мы придираемся. Думаю, если вы сможете значительно избавиться от яркого света, вы уже делаете большую работу. Так что старайтесь выключать свет как можно больше. Полностью избавьтесь от верхнего света и просто используйте несколько ламп или что вам нужно.
Что вы делаете, например, чтобы поработать ночью?
Если вы работаете за ноутбуком, и мы можем поговорить о дисплеях и экранах, но, знаете, что вам нужно. И для меня, я говорю, что большинство людей не будут просто освещать свой дом красными светодиодами, потому что это немного странно. Ну, в хорошем смысле. Да, это может быть. Это может создавать атмосферу, знаете, как красный свет, мы также будем с вами. Но да, иногда тяжело видеть, и это из-за того, что я упомянул о чувствительности наших фоторецепторов. Поэтому, если вы можете сбалансировать маломощные лампы накаливания и немного красных светодиодов, я думаю, это оба отличных решения.
Но это как, если вы можете получить немного воздействия инфракрасного света, мне нравятся лампы накаливания для этого, и это успокаивает. Вы упомянули рестораны, вы заметите увеличение реакции клиентов и просто ощущения, если у вас будет теплое освещение. Это просто проходит тест бабушки. Спросите свою бабушку или, знаете, более старшего родственника, какие светильники им нравятся, и они скажут: «Да, что-то теплое по тону». Люди даже не осознают, что мерцание их напрягает, но они знают. Я пытался убедить в этом своего отца, и он сказал: «Да, моей девушке нравятся лампы накаливания. Она их обожает». Это просто тепло и комфортно.
И если это то, что нам нужно сделать, чтобы продать это с точки зрения атмосферы, я за это. Давайте, знаете, сделаем Америку снова янтарной и наполненной лампами накаливания. Давайте просто говорить об этом. Но да, красные светодиоды — хорошие решения. Они могут быть более портативными, и, знаете, вы просто включаете их в розетку. Тяжело путешествовать со стеклом. Да. Но да, мне нравится то, что вы сказали раньше: лампочка накаливания — это, по сути, огонь в колбе. В некотором смысле это. И я задаюсь вопросом, мы только что тестировали это спектрометром, но вокруг вольфрамовой нити есть стекло. Оно не убирает всего. Мы говорили об этом вчера вечером.
Я думаю, это стекло настолько тонкое, что не оказывает существенного влияния. Я имею в виду, потому что мы измеряем спектрометром снаружи стекла, тогда как в вашем доме двойные окна. Теперь большинство окон — это то, что называется низкоэмиссионным стеклом. Они еще более «энергоэффективные», что означает, что они блокируют еще больше инфракрасного света. Тогда как мой дом в Вайоминге построен в 60-х. У меня однослойное стекло. Однослойные стеклянные окна. Они лучше. Они все равно не идеальны. Но это что-то. И они отфильтровывают ультрафиолет.
Получается, что контактные линзы тоже должны быть проблемой для нашей кожи?
Да, линзы и любое стекло, честно говоря.
Очки, очки, вероятно, лучше, потому что я знаю, что есть своего рода кислородная связь, негативная. И свет попадает с боков. Так что, я думаю, очки были бы лучше. Так что, знаете, вам придется жить с такой реальностью, если они вам нужны, как при близорукости, они справляются с близорукостью. Да, это увлекательная дискуссия, потому что близорукость, как и проблемы со зрением, возможно, является самой распространенной проблемой со здоровьем в мире, вероятно. И это результат нашего образа жизни в помещениях как современного общества, и он становится все хуже с портативными устройствами. Я имею в виду, мы говорим о 80-90% близорукости в Восточной Азии среди людей моложе 20 лет.
Это самая распространенная проблема со здоровьем в этом регионе мира. Девять из десяти человек, в некоторых районах до 95%. В США это 40-50% и продолжает расти. И почему так? Потому что в Азии был этот гигантский рост на самом деле 30-40 лет назад, и это совпадает с появлением телевизоров и этим образом жизни в помещениях. То, что привело нас в помещения, — это технология и, знаете, поле зрения. Практически все согласны, кто не слишком эзотеричен или, извините, слишком зашорен и, возможно, открыт, что жизнь в помещениях в некоторой степени вызовет близорукость. Я бы сказал, что то, что вы делаете, — это потрясающе: проводите больше времени на улице и смотрите на далекие расстояния.
И именно это вам советуют делать, когда у вас такая проблема. Но это трудно, потому что если вам нужны очки, чтобы видеть, я думаю, очки — лучшее решение. Но я бы сказал, что утром, или когда вы получаете первый солнечный свет, старайтесь проводить как можно больше времени без очков, без линз. Если вы можете просто выйти на прогулку без них, сделайте это. А если нет, то выйдите на прогулку, сделайте пятиминутный перерыв, где вы не двигаетесь, снимите их и затем постарайтесь развить это. Есть замечательная книга (я не читал ее полностью, но брал интервью у автора и читал некоторые его другие книги) доктора Джейкоба Либермана «Снимите очки и увидите».
Он большой сторонник светотерапии и говорит об этом уже 30-40 лет. И да, он пытался просто побудить людей проводить время на улице при полном спектре освещения, а затем медленно, медленно уменьшать их рецепт до чего-то, что нужно только для очень специфических вещей. Мне всегда казалось интересным, когда я путешествую по Центральной Америке, там гораздо меньше близорукости. В более теплом климате меньше близорукости. Эти люди могут проводить больше времени на улице. Я думаю, это больше связано с тем, что они менее развиты и в основном работают на улице, а не на технической работе. Не работают за экраном. Да, да. Я не думаю, что они просто на улице.
Ни у кого нет очков в Коста-Рике. Ни у кого нет линз. Ни у кого. Ну, будут через 20 лет. Да, будут. Но это безумие, думать, что я пытался разобраться в этом. Я подумал: «Спасибо, мама и папа». Мои мама и папа отлично справились, они замечательные родители. Я имею в виду, слава богу, есть решение для меня с линзами, и это не создает серьезных проблем в моей жизни, но очень интересно, что это очевидно. Возвращаясь к одной вещи, прежде чем мы перейдем от глаз, эта возрастная макулярная дегенерация, мы упомянули ее раньше в связи с синим светом, и синий свет может вызывать окислительный стресс на уровне пигментного эпителия сетчатки.
Мы упомянули это исследование. Но также люди должны знать, что растительные масла были связаны с возрастной макулярной дегенерацией в нескольких исследованиях. Это называется исследование «Синяя гора» (Blue Mountain study). Так давайте поговорим об ЭМП. Мы тут, конечно, без шапочек из фольги, но вы ведь тот, кто общается с профессионалами, вы инженер-электрик, здесь нет никакой ерунды, это физика, это наука.
Что насчет ЭМП, электромагнитных полей? Что нам следует увидеть? Давайте поговорим о РЧ против КНЧ и о том, насколько это вредно? Как это смягчить? О чем мы думаем?
Да, давайте попробуем нарисовать эту картину, чтобы люди могли ее понять.
И я думаю, с чего я люблю начинать, так это с понимания того, что мы, на самом низком уровне, являемся электромагнитными существами.
Вы принесли и измеритель для этого?
Да, я думаю, людям действительно нужно понять, что на самом низком уровне мы являемся электромагнитными существами, и мы только что говорили о митохондриях и о том, как это буквально батарея/конденсатор, питающий наномотор, который является источником энергии и центром связи для всей биологии. Некоторые люди, возможно, даже этого не понимают. Что мы используем для измерения активности нашего сердца или мозга в больнице? Электрокардиограммы, электроэнцефалограммы.
Что мы используем для обнаружения опухолей? Магнитно-резонансная томография, которая помещает ваше тело в сильное статическое магнитное поле, а затем импульсно подает радиочастоту, чтобы она отражалась от протонов в молекулах воды, и так мы получаем изображения. Так что есть некоторое согласие в том, что электромагнетизм и наша биология жизненно важны, и, возможно, именно так он функционирует на самом низком уровне. И, конечно, это так, потому что все основано на электронах и фотонах, и взаимодействиях, и протонах. Вот на чем основана химия — на взаимодействиях электронов, верно? Так что вот где, я думаю, физика отсутствует в основном образовании в медицинской системе.
И я не знаю, связано ли это с отчетом Флекснера или с эволюцией медицины и фармацевтики, или просто так сложилось. Но это не имеет значения, точно так же, как не знаю, было ли синий свет намеренно внедрен посредством какой-то секретной деятельности. Я не знаю, это не имеет значения. Имеет значение то, что есть разрыв, и нам нужно его устранить. И все, вероятно, согласятся, что наша медицина, наша система образования в целом и наше представление о науке очень узконаправлены, и нам нужно стать более междисциплинарными, потому что все в природе взаимосвязано. Это открытая система.
Электромагнитный спектр огромен, и мы уже обсудили значительную его часть — это свет. И чего большинство людей не понимают, так это того, что ЭМП от радиочастот, от электрической энергии, — это тоже свет. Это просто свет, который мы больше не видим. Это то же самое. Это фотоны, состоящие из электрического и магнитного поля, колеблющихся в фазе, сдвинутых на 90 градусов, но с разными частотами и разными длинами волн, а значит, с разной энергией, и гораздо более низкой энергией. Основной аргумент, который вы всегда слышите, особенно от таких людей, как инженеры-электрики, физики, — это неионизирующее излучение.
Радиочастоты, КНЧ, электрическая энергия — они оба неионизирующие, но, знаете, что еще неионизирующее? Весь видимый и инфракрасный спектр. Но они влияют на нашу биологию, как мы только что обсуждали, и весьма значительным образом. И я скажу, что видимый спектр преимущественно влияет на нашу биологию так, что важно понять: это возбуждение электронов. Они стимулируют, они поднимают электроны на более высокий орбитальный энергетический уровень, и это возбуждение влияет на нашу биологию, потому что энергии видимого спектра света достаточно для этого. И на самом деле, с точки зрения квантовой физики, это должно точно совпадать.
Теперь радиочастоты, электрическая энергия, КНЧ — у них недостаточно энергии для этого, поэтому механизм другой. Но я люблю начинать с этого и доносить до людей понимание, что дело не только в энергии. Если бы дело было только в энергии и частоте, тогда все это не имело бы значения, и не было бы тысяч и тысяч исследований. Но прежде чем мы перейдем к этому, я также хочу сказать, вы уже упомянули, что Стив Джобс, Билл Гейтс, кто бы там ни был, эти парни очень осторожно относились к тому, чтобы позволять своим детям пользоваться технологиями. Это из-за света или из-за ЭМП? Возможно, и из-за того, и из-за другого, но они, очевидно, что-то знали.
И что безумно, и я, кажется, вам это отправлял, на всей технике есть производственное предупреждение. На вашем iPhone есть производственное предупреждение, которое гласит: «Никогда не держите это на теле. Всегда используйте разделение на 5, 10 или 15 миллиметров», то есть один сантиметр. И это говорит вам сам производитель. Так что это подозрительно, верно? Ну, они никогда публично об этом не говорят, и, конечно, это потому, что они прикрывают свои... ну, их прикрывают от любых потенциальных судебных исков. Потому что самое важное в электромагнитных волнах и полях — это расстояние. Расстояние. И у вас самое высокое воздействие интенсивности мощности на очень коротких расстояниях.
Как читать показания этого измерителя, если люди захотят посмотреть на него?
Я стараюсь смотреть на это так: есть диапазоны, которые они дают. Итак, мы находимся в «экстремальном» диапазоне. Но это очень строгие стандарты, кстати, и они основаны, я считаю, на руководствах Института Строительной Биологии, но они также основаны на исследованиях для этого уровня плотности мощности. И я только что загрузил PDF, и там есть исследования, показывающие вредные эффекты на очень низких уровнях, намного ниже этого. По сути, вы должны находиться в «зеленом» или «умеренном» диапазоне здесь, что составляет около 500 микроватт на квадратный метр или меньше. Да, около 100.
Да, 100. А это очень низко. Это очень трудно достичь такого низкого уровня. Вы в Коста-Рике. У меня дома в Вайоминге, где все полностью проводное, у меня около 100-200, и я этим очень доволен. Подключено проводами. Да, и нет ничего, пока вы не включите, например, то, что здесь. Я включу свой телефон, Wi-Fi здесь и сотовую связь. О, здесь даже нет Wi-Fi, но он подключен. Я включаю Wi-Fi, и теперь он просто подключился к этой сети, и показания подскочили примерно до ста тысяч микроватт на квадратный метр. И это то, что людям нужно знать: радиочастоты очень импульсные по своей природе. И это еще одна проблема. И на самом деле, люди, мы уже упоминали Роберта О.
Беккера, он утверждал, что причина, по которой радиочастоты вредны, в том, что они фактически пульсируют в этом низкочастотном диапазоне, где, опять же, мы упоминаем, оперирует биология. Как люди должны об этом думать? Что ж, ваши альфа-волны мозга составляют 7-10 герц. И я упоминал, что резонанс Шумана находится в диапазоне 7-10 герц. И есть более высокие частоты для других мозговых волн. И тут мы приближаемся к электрической энергии, которая составляет 50 герц в других странах и 60 герц здесь, в США. В инженерии у нас есть термины для этих вещей, это называется электромагнитные помехи. И когда вы проектируете электронику или что-либо другое, вы должны учитывать, что могут быть помехи.
