Рассказы для души

ОДНАЖДЫ В БАРЕ

Мужчина зашел сюда под самое утро. Знаете, то самое состояние, когда надо ещё сто грамм...

Он уже не помнил, сколько баров прошёл за ночь. И собирался закончить в этом.

Подойдя к стойке, он тяжело взгромоздился на высокий стульчик и уставился на напитки и официантку. Та посмотрела на него оценивающим взглядом:

— Может, хватит? — спросила она.

Он хотел ответить ей что-то такое резкое. Вроде:

"Какое тебе дело? Я плачу! Сам знаю, когда хватит..."

Но тут его взгляд сам собой повернулся влево, и он застыл.

На высоком барном стуле сидел кот. Большой, серый. Вальяжно развалившись, он передней частью своего тела возлежал на стойке. Именно так – возлежал.

Его взгляд, оценивающий, слегка презрительный и уверенный в себе, упёрся в лицо мужчины. Тот тряхнул головой, чтобы отбросить наваждение.

Но кот не исчез. Более того, видение зашипело и выпустило когти.

— Я, это... — промямлил мужик. — Я последнюю, честное слово...

Грубости почему-то сами собой вылетели из его головы. Он посмотрел на официантку, словно спрашивая:

"А не кажется ли мне это?"

Та, привыкшая уже к таким взглядам, ответила:

— Нет, милок, тебе не кажется. Это наш охранник. Рэмбо его зовут. И я бы не советовала тебе его злить. Он сегодня явно не в духе...

Мужчина принял стопку с виски, повернулся к коту и, кивнув, опрокинул стаканчик. Потом встал, поблагодарил официантку, почему-то повернувшись к Рэмбо, снова кивнул и вышел из бара...

*

Всю неделю ему чудился по ночам этот кот. И в следующие выходные он решил выяснить, не привиделось ли ему всё это.

Поэтому, субботним вечером, не заходя никуда больше, он заявился в этот бар...

Заведение носило довольно странное для питейного заведения название: "У кота ".

Рэмбо был на месте. Всё так же сидел, опершись на стойку бара. Посетители входили и, первым делом, шли поздороваться с ним – снимали шляпы и кланялись. Рэмбо кивал им в ответ.

Не веря себе самому, мужчина подошёл к нему и, за неимением шляпы, просто кивнул и сказал:

— Добрый вечер.

Кот посмотрел на него, и мужику показалось, что он подмигнул.

— Мне надо выпить, — сказал он официантке.

— Закусить? — спросила она.

— Гамбургеры делаете? — поинтересовался человек.

— А то! — улыбнулась она.

Он прошелся по залу и присел возле огромного байкера. Вернее, напротив.

— Можно? — поинтересовался он у мотоциклиста.

— Садись, — согласился тот.

Он уплетал огромный гамбургер и запивал его колой. Тут же на столе лежал его живописный шлем. Мужчина уже хотел поморщиться, но тут из шлема высунулась маленькая кошачья лапка!

— Ага, ага! — оживился байкер. — Дома мы капризничаем, не кушаем. А здесь – за милую душу уплетаем! — он посмотрел на мужчину и вдруг улыбнулся.

И мгновенно вся напускная бравада и крутость исчезли. Перед мужчиной сидел большой мужик с очень добрым лицом и детской улыбкой.

— А у вас есть кто-нибудь? — спросил мотоциклист.

— Нет... — замялся мужчина.

— Это плохо, — посочувствовал ему бородатый байкер. — Надо завести обязательно.

— Да где же взять хорошего? К тому же, я всегда на работе, — пожаловался мужчина. — И переезжать скоро на другую квартиру... Дел – выше горла, а денег на переезд нет...

— О как, — посочувствовал ему мужик с котёнком. — Дасти, — представился он и протянул огромную и крепкую ладонь.

— Келли, — ответил мужчина и улыбнулся.

Официантка принесла виски и гамбургер.

— Кушает? — кивнула она на шлем.

Оттуда высунулась мордочка котёнка и, посмотрев на женщину, мурлыкнула.

— Ну и славно, — согласилась та и отошла.

Через час байкер и Келли знали друг о друге всё. Они уже слегка выпили, и мотоциклист в пятый раз спрашивал, где Келли живёт и когда собирается переезжать.

Они отлично провели вечер. И, уходя, поблагодарили официантку и Рэмбо.

Тот посмотрел на мужчину, и тому вдруг показалось... Только на секунду показалось, что кот, сидящий на стуле, улыбнулся ему...

*

На следующие выходные был переезд. Все коробки были упакованы, но перевозчик не приехал – у него появилась более оплачиваемая работа.

Келли сидел посреди полупустой квартиры на стуле и тяжело вздыхал. Ругаться он не любил, да и не умел.

Внезапно на улице раздался рокот. Словно ревело что-то, постепенно приближающееся. Келли жил в маленьком домике в спальном районе, где такие звуки никогда не раздавались.

Делать всё равно было нечего – перевозка сорвалась, и он, раздумывая, что делать дальше, вышел на маленькую полянку перед домом.

Со стороны города приближалась очень странная процессия, которая через пару минут остановилась возле его дома.

Келли так и стоял с раскрытым от изумления ртом. Несколько десятков байкеров на огромных и мощных мотоциклах стали один за другим входить в его дом, обходя самого Келли так, будто его тут не было.

— Ну? Что брать? Чего прилип? Иди в дом, показывай! — сказал ему Дасти, появившийся рядом, будто из-под земли.

Подъехал грузовик. Ребята погрузили все вещи за десять минут, и процессия двинулась в направлении нового места жительства, сопровождаемая удивлёнными взглядами бывших соседей.

Первым в новую квартиру Дасти впустил маленького рыжего котёнка.

— Так надо, — объяснил он Келли. — Это твой новый член семьи.

Они помогли распаковать всё и разложить, а после поехали отметить переезд в уже знакомый бар "У кота"...

*

Со временем Келли перезнакомился со всеми постояльцами этого заведения. Почти все они были, если можно так сказать, своеобразными людьми.

Тут сложилась своя атмосфера, где главным делом была не выпивка, а общение.

Тут запросто можно было встретить профессора математики, увлеченно спорящего о чём-то с писателем.

За одним из столов всегда играли в шахматы. На деньги. И тут были яростные болельщики.

В углу заведения собирались сценаристы, которые, пропустив стаканчик, делились опытом.

Справа находилось специально отведённое место для посетителей с животными. Кого тут только не было – любимые собаки, попугаи, коты...

По центру зала было свободное место для пар, желающих потанцевать.

Официантка рассказала Келли историю Рэмбо, приползшего однажды к дверям заведения худым, умирающим от истощения котом.

Постепенно он пришел в себя и стал местной знаменитостью. Бар переименовали, потому что посетители шли посмотреть на кота-охранника. А потом возвращались – больше нигде они не могли найти такой атмосферы...

Келли стал одним из завсегдатаев бара. Пока однажды не познакомился там с одной очень хорошей женщиной.

Она с подругами заглянула сюда под самое утро. Точно так же, как и он почти год назад.

Дасти толкнул его локтем правой руки:

— Поверь старому одиночке, — сказал он. — Видишь вон ту, которая смеётся так заразительно? Иди и пригласи её на танец!

Он прямо насильно подтащил Келли к женщине и, представившись, сказал:

— Красавица, мой друг хочет пригласить вас на танец, но очень стесняется. Не откажите...

Женщины засмеялись. И понеслось...

*

Теперь, почти через полгода, байкеры помогли им организовать свадьбу. Дело очень недешевое...

Они, вообще-то, хотели по тихому. Дома. Скромно... Но Дасти возмутился и потребовал, чтобы были приглашены все, с кем они успели познакомиться в баре.

Вам это кажется странным? А вы не спешите...

Сколько человек на вашей свадьбе были вам знакомы? Сколько человек пришли не поесть и выпить, а именно поздравить вас?

Вот именно...

А у них была по-настоящему весёлая свадьба, где все были знакомы друг с другом, а тамадой был Дасти...

После этого Келли с супругой Дженни заходили в бар очень редко. Им было хорошо дома.

Но в этот вечер позвонила официантка:

— Келли, — сказала она. — У нас горе. Умер наш любимый Рэмбо. Сидел на своём месте до конца. Подошла погладить его, а он уже на Радуге...

Если хочешь, подъезжай завтра к восьми утра. Мы едем провожать его в последний путь...

Они с Дженни приехали.

От бара "У кота" отъезжала огромная процессия – несколько десятков байкеров и множество машин. Все ехали длинной вереницей, сигналя.

Горожане с изумлением оглядывались. Они и подумать не могли, что это такое, а если бы узнали, то, скорее всего, покрутили бы пальцем у виска.

Процессия сделала большой круг по городу и вернулась к бару. Рэмбо похоронили справа от входа.

Поставили большую плиту, на которой было написано:

"Самому лучшему коту в мире. Рэмбо, мы осиротели без тебя"

Теперь все, помнящие замечательного охранника, расписываются на этой плите...

Дасти немедленно притащил в бар нового котёнка. Блохастого, худого и страшно задиристого. Все посетители гладят малыша и пытаются объяснить ему, как надо сидеть на стуле.

Официантка смотрит на них и улыбается...

Да, там особая атмосфера, не для всех. Если вам вдруг надо просто выпить и побузить, то вам не сюда.

Здесь надо общаться с людьми. И вы всегда найдёте собеседника. Или напарника по игре в шахматы...

Не спрашивайте у меня адрес. Мне нельзя давать рекламу. Но могу сказать одно:

Бар так и называется – "У кота".

Вот и всё.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

И ЖИЗНЬ, И СЛЁЗЫ, И ЛЮБОВЬ...

Она занималась лёгкой атлетикой с раннего детства. Перед окончанием школы заняла третье место в соревнованиях на первенство по стране.

И тут ей предложили место в университете и стипендию. Повышенную. Отдельную комнату на одного в общежитии. Факультет юриспруденции – всё, как она хотела...

Только выступать и тренировать надо было за университет. Решение было однозначным. Ведь ещё пару лет – и из большого спорта придётся уйти, и куда тогда?

Она училась хорошо. Сама училась, не за достижения в спорте. Тренировала команды девчонок поддержки университетского футбола.

А потом вообще перестала выступать. Это мешало учёбе. И решение оказалось правильным. Она окончила универ с красным дипломом, и её сразу же взяли на стажировку в одну большую и известную юридическую фирму, которая занималась разводами состоятельных людей и наследством.

Там ей пришлось столкнуться с тем, что она и представить себе не могла. Оказалось, что среди состоятельных людей насилия не меньше, чем среди бедных. Даже больше...

Со временем ей пришлось взять личного психолога, который посоветовал ей, в конце-концов, обратиться к психиатру. Её психика уже не выдерживала всех этих скандалов прямо в её кабинете.

И вот, была назначена встреча с частным психиатром, без записи в личное дело и историю болезни. Она нервничала уже с самого вечера, хотя встреча должна была состояться утром...

Квартиру она приобрела на последнем этаже одиннадцатиэтажного дома. Собственно говоря, это был такой комплекс из пяти престижных домов.

Они стояли почти замкнутым кольцом, находясь по отношению друг к другу углами фасадов, и расстояние между этими углами было не меньше пяти метров.

Это очень важная подробность, и я прошу запомнить её.

Ну, так вот...

Незадолго до этого она приобрела отличный бинокль и подзорную трубу на штативе, в которые и наблюдала за звёздами. Они её успокаивали.

И в этот поздний вечер она дождалась, пока везде погаснет свет, и направила трубу на один участок неба.

Но что-то мешало ей сосредоточиться. Какой-то звук...

Стоя на балконе, она окинула взглядом окна всех пяти домов. Света нигде не было, кроме... И тут она увидела одну единственную квартиру в одном из прилегающих домов, где горел свет.

Взяв бинокль в руки и мысленно попросив прощения неизвестно у кого за такое нарушение, она настроила резкость... Потом вскрикнула и уронила бинокль.

Подняв его и осмотрев, она опять приложила его к глазам, но руки её дрожали и сосредоточиться было сложно. Поборов волнение, она всмотрелась внимательно.

Мужчина в спортивном костюме одной рукой держал маленького котёнка, а другой... бил наотмашь раскрытой ладонью! При этом он нецензурно ругался, громко, очень громко.

И орал что-то вроде:

— Я научу тебя, как нельзя царапаться! Я выбью из тебя это! Получай, получай, получай!...

Котёнок открывал маленький ротик и, судя по всему, жалобно кричал.

Всё дальнейшее произошло для неё, как в тумане. У неё, что называется, упала планка. В голову ударили все скандалы и драки, происходившие прямо у неё в кабинете за последние несколько лет.

Она увидела себя уже на крыше дома. Без халата. Промчавшись по ней, она, как профессиональный паркурщик, сделала прыжок, преодолев пять метров и приземлившись на другую крышу.

И так три раза!...

*

Когда мужчина в спортивном костюме дождался приезда полиции, он с выпученными от ужаса глазами рассказал им такую историю:

— Прямо через открытую дверь... Голая женщина... И меня руками за горло! И била наотмашь по лицу кулаком!..

В наряде полиции, прибывшем по вызову, был следователь из убойного отдела. Он временно, в виде наказания, был переведён в патруль, всего на месяц, но за этот месяц он успел навидаться такого, что мечтал опять очутиться в своём тихом и спокойном убойном отделе.

Переглянувшись с другим офицером, он уточнил:

— Значит, вы утверждаете, что к вам в квартиру проникла голая женщина, которая вас избила? Просто так?

— Да, да! Именно. Всё точно так и было! — обрадовался мужчина, потирая распухшее лицо.

— У вас какой этаж? — поинтересовался следователь.

— Одиннадцатый, — ответил пострадавший.

— И крыша над вами? И до неё два метра минимум? — уточнил другой полицейский.

Мужчина кивнул.

Полицейские вышли на крышу. Пять домов стояли почти замкнутым кругом, но! Между ними было не меньше пяти метров пустоты и смерти.

Полицейские переглянулись. Они вернулись в дом и продолжили допрос:

— А что вы делали в это время?

— Я учил моего котёнка, который напал на меня и жестоко поцарапал, — ответил мужчина.

— То есть сперва на вас напал ваш котёнок и поцарапал? Потом через открытую балконную дверь проникла голая женщина и избила вас... Правильно ли я вас понял? — поинтересовался следователь, стараясь сдержать улыбку.

Второй офицер записывал показания.

— Правильно, правильно! — обрадовался мужчина. — Вы найдёте преступницу? — спросил он.

— Обязательно найдём, — уверил его следователь и продолжил: — А где же ваш котёнок?

— Она забрала его. Взяла мою спортивную сумку, положила туда котёнка, закинула её на спину... Потом пнула меня ногой в пах напоследок и выскочила через балконную дверь!

— С одиннадцатого этажа?! — разом спросили офицеры.

— С одиннадцатого, — подтвердил потерпевший.

— Описать её можете? — спросил следователь.

После этого последовало описание всех подробностей обнажённой женщины...

Полицейские переглянулись:

— Скажите, — спросил один из них. — Не употребляли ли вы вечером спиртные напитки? — и он потянулся к алкотестеру.

— Ну, что же... — ответил мужчина. — Употребил немного виски. Я, между прочим, у себя дома, и не нарушил никакой закон...

— Нет, нет, — успокоили его офицеры. — Всё в порядке.

Замерив уровень алкоголя в крови, они вышли из квартиры и вызвали лифт.

— Всякого я повидал на работе, — сказал следователь патрульному. — Но такие бурные фантазии... мне встречаются впервой.

— Что делать с заявлением? — спросил полицейский.

— Оформи и отправь в архив. Нам только, к нашим проблемам, не хватало искать голую женщину, прыгающую по крышам... И всё исключительно для того, чтобы в голом виде набить морду какому-то мужику...

Полицейские рассмеялись и сели в машину.

*

Женщина сняла с себя спортивную сумку, вытащила оттуда плачущего котёнка и надела халат.

Она долго успокаивала малыша, гладила его и целовала. Потом кормила его тёпленьким молочком. Малыш кушал и всхлипывал время от времени.

Тогда она брала его на руки, он толкал её лапками и смотрел ей в глаза. Потом он затарахтел, ухватился лапками за её палец и уснул на руках.

Она положила его на кровать и опять вышла на балкон. Посмотрела на свой маршрут по крышам и ужаснулась:

— Господи... И как я смогла это сделать? — спросила она себя и не нашла ответа.

Эту ночь она спала, прижимая к себе маленького спасённого котёнка. Утром она не пошла к психиатру. Ей было о чём подумать и без него...

Потом, на работе, она вдруг сообразила, что спала эту ночь совершенно спокойно и, более того... Теперь она смотрит на орущих друг на друга разводящихся супругов и улыбается...

Прошел месяц.

Но её мучила совесть. Бывает такое иногда, дамы и господа. Она долго колебалась, сомневалась и не решалась, но потом все-таки рассказала всё своему ведущему адвокату.

Тот посмотрел на неё внимательно и посоветовал обратиться к психоаналитику.

Она рассердилась. Встала и заявила, что, если он ей не верит, то ей поверят в полиции...

*

Заявившись в полицию, она попросила дежурного направить её к одному из свободных следователей:

— Я хочу сознаться в преступлении, — сказала она. — Меня мучает совесть... Месяц назад я избила мужчину... на одиннадцатом этаже... в голом виде...

— В голом? — уточнил дежурный и оценивающе посмотрел на женщину.

— Да, — подтвердила та.

Дежурный набрал номер своего знакомого следователя:

— Я тебе сейчас пришлю одну даму, — сказал он, отвернувшись от женщины и прикрывая рот и трубку ладонью. — Развлекись. Это полный прикол, но... Очень симпатичная.

Следователь убойного отдела как раз сидел и играл в компьютере в нарды. У него было счастливое время. Старое дело было раскрыто, а новое ещё не поступило.

— Ладно, — сказал он, неохотно отрываясь от увлекательной игры. — Давай её сюда. Всё равно пока делать нечего...

Симпатичная женщина, сидевшая перед ним на стуле, явно нервничала.

— Успокойтесь, — сказал он ей и предложил воды.

Она начала рассказ...

От нее не укрылось, как по мере её рассказа лицо следователя вытягивалось от изумления.

— Как вы преодолели несколько расстояний между домами? Ведь там не меньше пяти метров, а то и больше? — спросил он.

— Я много лет занималась лёгкой атлетикой, — ответила она.

— А что же он делал с котёнком? — уточнил следователь.

— Он бил его наотмашь ладонью, — ответила она.

— Где сейчас котёнок? — уточнил офицер.

— У меня дома, — улыбнулась женщина. — Я его выкормила. И сейчас он уже ничего не боится.

— Вот как... — заметил следователь и задумался.

Он смотрел на женщину и вспоминал безумные глаза того самого мужика. Он отлично понимал, что если бы не она, то тот мужчина просто убил бы малыша.

И перед ним стояла дилемма. Моральная дилемма...

Лишить лицензии адвоката, человека, спасшего пусть маленькую, но жизнь. А может, и обречь на небольшой срок в тюрьме.

Или... другое решение?

Он сидел, задумавшись.

— Но вы ничего не записали из моих показаний, — вдруг сказала женщина, и это подтолкнуло его – решение было принято.

— Знаете что, — вдруг улыбнулся следователь. — Я вам, конечно, верю, но... Вы понимаете, какое дело... Очень много неясностей. Надо ещё раз и очень подробно... Можно сказать, в мельчайших деталях... в общем, надо вас ещё раз опросить. Вы что делаете сегодня вечером?

Она удивилась и ответила:

— После восьми вечера совершенно свободна. Я, знаете ли, живу одна. А разве вы так поздно работаете?

— Вот и славно, — вдруг, непонятно почему, обрадовался следователь и запнулся. — Я это к тому... — начал он и покраснел. — В смысле, конечно работаем, но... Не сидеть же здесь до полуночи? Может, проведём опрос в соседнем ресторанчике? Там отличные рыбные блюда подают...

Она удивлённо посмотрела на него. И всё увидела: грязный воротничок рубашки и плохо выбритое лицо, глаза, запавшие от усталости и надежду в них... И смущение от попытки пригласить на свидание.

Она тоже улыбнулась и ответила:

— Ну, если вы считаете, что лучше давать показания в ресторане, то почему бы и нет.

А потом у неё в животе вдруг вспорхнули бабочки, когда она увидела, как его лицо на секунду озарилось счастьем.

Никогда в своей жизни она раньше не видела столько радости от согласия на встречу.

После её ухода, он спустился в дежурную:

— Ты записал её визит в компьютер? — спросил он у своего знакомого дежурного.

— Нет, — ответил тот. — Зачем записывать визит каждого ненормального? В голом виде ночью по крышам? Она из себя ведьму на метле изображает?

— Точно! — обрадовался следователь. — Так она мне и рассказала. Летала по крышам на метле...

— Ненормальная? — спросил дежурный.

— Ещё какая! — ответил следователь, а про себя подумал: — Ведь какой смелостью надо обладать, чтобы ночью, по крышам, ради спасения малюсенького котёнка... И каким большим сердцем.

— Абсолютно ненормальная. Не записывай ничего, — добавил он и ушел...

*

В ресторане он продолжал играть следователя и расспрашивал её о подробностях, но вместо того, чтобы записывать показания, он смеялся, и его глаза блестели.

Она охотно делилась с ним подробностями, краснея от того, что бегала по крышам без одежды.

Они долго сидели, ели, пили, потом танцевали под тихую музыку.

Он довёз её до дома в такси и вышел проводить до дверей. Там галантно поцеловал её руку и попрощался:

— Я надеюсь, вы еще согласитесь встретиться со мной? — спросил он с надеждой в голосе.

— А вы ещё не всё выяснили и записали? — подсказала она ему.

— Точно! Точно!!! — подскочил он. — Я ведь забыл всё записать.

— Значит, завтра на том же месте? — поинтересовалась она.

— После восьми, — добавил он и пошел к такси.

Она смотрела ему вслед и улыбалась...

Этой ночью ей снились только хорошие сны. Она прижимала к себе подросшего котёнка, а тот тихонько тарахтел.

Следователь вернулся в свой кабинет и проверил, закрыто ли дело о нападении голой женщины на одиннадцатом этаже.

Оно было давно закрыто...

Он шел по направлению к своему дому и улыбался.

Во сне ему снилась голая женщина, перелетающая с крыши на крышу и зовущая его. Он решился и прыгнул, но... полетел вниз! Ужас на секунду охватил его, но она подлетела и подхватила его.

И они закружились в танце под звёздами, поднимаясь к небу, всё выше и выше...

Он проснулся утром с совершенно невероятным ощущением – впереди его ждало что-то хорошее...

Ведущий юрист спросил её на следующий день, обращалась ли она в полицию или к психоаналитику. Женщина посмотрела на него и ответила:

— И вы верите всему, что вам говорят женщины?

Повернулась и пошла по коридору. Ведущий юрист смотрел ей вслед и пытался выругаться про себя.

А она улыбалась счастливой улыбкой:

— Вечером. Вечером...

Вот и вся история про лёгкую атлетику и паркур. Про негодяя. И про двух одиноких людей, чьи судьбы соединил маленький котёнок.

И ещё.

Эта история про того, кто способен на поступок.

Именно так, на поступок.

Вот и всё.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

КАК КОТА ДЕЛИТЬ БУДЕМ?

Петровы разводились. Это было решено окончательно и бесповоротно, без криков и истерик – они же взрослые, сознательные люди!

Семейная лодка, преодолев путь в пять лет, не вынесла перегруза накопившихся взаимных претензий и дала течь, в которую постепенно утекли и любовь, и ласковые слова, и счастливые воспоминания...

Оба были трудоголиками, пропадали на работе весь день, а под вечер приходили слишком уставшие, чтобы уделять внимание и слушать другого человека, который был когда-то самым важным и необходимым.

Его теперь раздражало её неумение готовить и привычка надолго занимать ванную комнату, её бесили его друзья и непременные посиделки за пивом и разговорами о футболе.

Когда раздражение достигло предела, они высказали друг другу всё – и точка невозврата была пройдена. Развод показался единственным решением.

С совместно нажитым имуществом всё было просто: ей оставалась квартира, потому что ему было, где жить. Ему доставалась машина, поскольку водить она не умела.

Осталось подать заявление – и оба будут свободны, у каждого появится шанс создать новую, лучшую семью, учесть ошибки прошлого и стать наконец-то счастливыми.

Оставалось только одно «Но»...

— Разумеется, Тимоха останется со мной. Он здесь вырос, привык к этой квартире, переезд будет для него стрессом! — заявила Галя, стараясь говорить как можно убедительнее. — Ты и так по вечерам с друзьями пропадаешь, а свободу почуешь – и вовсе ночевать приходить перестанешь!

Он что, один будет целыми днями?! Нет, Петров, тебе нельзя доверять кота! Он останется здесь!

— А вот тут извините! — обычно покладистый Саша, что называется, уперся рогом. — Это я его нашёл, котёнком в дом принес, а теперь, что же, брошу?!

Галка, ты же будешь мужика себе нового искать, на свиданки бегать! Я тебя понимаю, ты молодая, красивая, жизнь продолжается, но Тимоха тебе только помехой будет, признайся!

А у меня мама рядом теперь жить будет, квартира, что мне от бабушки досталась, в соседнем доме, я там и поселюсь, пока другую присматривать буду. Вот мать за котом и присмотрит, если я задержусь!

— Ага, что-то нас она не особо часто за эти годы навещала! — язвительно произнесла Галя.

— Может, это потому, что каждый её визит к нам ссорой заканчивался? — уточнил Саша.

Галя возмущённо всплеснула руками:

— Потому что не надо меня учить! Замучила советами! А я не обязана на кухне к плите приковаться! Она и кота замучает, вот увидишь! Заставит по струнке ходить и мяукать по команде!

— Не трогай маму! — повысил голос Саша. — Она всегда нам только добра хотела! Зато твои родители только один раз у нас были, и то на свадьбе!

— Потому что они живут далеко! И не привыкли с советами влезать! — возмутилась Галя.

Слово за слово, и они разругались всерьёз. Захлопали двери, супруги разошлись по комнатам, и каждый считал другого виноватым.

«Не оставлю Тимоху этой истеричке!» — окончательно решил Саша.

«Не отдам кота! Из чистой вредности не отдам! Ещё чего, чтоб свекровушка потом говорила, что мне даже кота доверить нельзя?!» — размышляла Галя.

Время двигалось к обеду, но ни один не желал уступить и заняться приготовлениями еды. Обычно они заказывали доставку или довольствовались полуфабрикатами, и их это устраивало. А что, быстро и удобно!

И только Тимофей питался полноценно и сбалансированно, и сейчас его как раз пора было кормить...

Осторожно выглянув из спальни и убедившись, что муж у себя и, судя по звукам, занят очередной стрелялкой, выпускает пар, Галя шмыгнула на кухню, открыла пакетик с изображением довольной кошачьей морды, налила чистой воды и позвала:

— Тима, кис-кис-кис! Иди кушать, мой хороший!

Обычно после такого приглашения Тимофей материализовывался незамедлительно. Но не в этот раз...

— Тимофей, ты что, не слышишь? — повторила Галя.

Тишина была ей ответом. Подождав ещё пару минут, Галя отправилась на поиски. Наверняка кот дрыхнет на любимом диване в зале!

В раннем котячестве пушистый любимец был весёлым, шустрым и озорным, сейчас же превратился в солидного крупного кота, предпочитавшего проводить время в философских размышлениях, то есть подремывая.

Однако в зале его не оказалось. Галя осмотрела ванную, туалет, спальню, потом, поджав губы, постучалась в закрытую дверь комнаты, в которой скрылся Саша.

— Тимка у тебя? Нигде не могу найти!

— Его здесь нет, — после некоторого молчания отозвался Саша. — Вероятно, спрятался от твоих криков! — не удержался он от язвительности.

Галя развернулась и продолжила поиски. Да, они все верно решили! Семьи больше нет, и лучше всего как можно скорее поставить точку в этой истории.

А сейчас нужно отыскать кота, и тогда она ему покажет, как прятаться!

Однако кот почему-то не находился. Она уже проверила все укромные местечки, удостоверилась, что входная дверь закрыта.

И тут её взгляд упал на балконную дверь! Точно, она оказалась полуприкрытой! Галя выскочила на балкон и с замиранием сердца глянула вниз. По счастью, там не оказалось ничего ужасного.

«Неужели на соседский балкон перелез?» — подумала она.

Заподозрить почтенного кота в таких эквилибристических упражнениях было сложно, но иначе куда он девался?

— Саш, Тимофей пропал! Я не шучу! — возвысила она голос. — Надо сходить к соседям, посмотреть, вдруг он у них!

Саша с недовольным видом выглянул из убежища. Он тоже методично обошёл всю квартиру и кота не обнаружил.

Начать решили с простого – позвонили в соседнюю дверь.

Сперва там стояла тишина, но Галя снова нажала на звонок, и за дверью послышались шаркающие шаги.

— Что стряслось, соседи? — спросил старик, подслеповато моргая.

Они даже имени его не знали, здоровались иногда, если сталкивались невзначай на лестничной площадке.

— Котик у нас пропал, — пожаловалась Галя. — К вам на балкон не забредал?

— Это что ж он у вас, гулёна такой, что ли? — поинтересовался дед.

— Домашний кот, спокойный, никакой не гулёна! — обиделась Галя за Тимофея.

— Хороший кот просто так из дома не уйдет! — назидательно констатировал дед. — Ладно, заходите, сейчас погляжу!

Петровы переглянулись, но в квартиру всё же вошли.

Шаркая тапками, дед удалился на балкон. Вернулся он не один. На руках он держал очень недовольного Тимофея. Кот отворачивался, словно не желая видеть Галю и Сашу.

— Тимочка, нашелся, котик мой славный! — всплеснула руками Галя. — Иди ко мне скорее, домой пойдём!

Однако кот не торопился воссоединяться с хозяйкой. Всем своим видом он выражал недовольство.

— Видать, обиделся на вас котофей за что-то, раз в бега подался, — спокойно произнёс дед, поглаживая пушистого предателя.

Кот прижимался к нему и явно не собирался никуда уходить...

— Даже я, пень глухой, через стенку слышал, как вы на повышенных тонах разговаривали. Уж не знаю, что вы там делите, только кошки к таким вещам очень даже чувствительны.

— А вот это не ваше дело! — огрызнулась Галя. — Отдайте кота!

— А смысл? — не обиделся дед. — Он же опять убежит. Вы что, хотите, чтоб он каждый раз по балконам лазил? Так и до беды недалеко!

— Я буду держать дверь на балкон закрытой! — не сдавалась Галя.

— Ты? Через день забудешь, — подколол её Саша.

Галя вспыхнула, зыркнула на него и требовательно протянула руки:

— Верните кота!

Неожиданно обычно спокойный Тимофей зашипел на неё. Галя отдёрнула руки и ошеломлённо уставилась на кота:

— Тимочка, ты чего?! Это же я!

— Он ко мне пойдёт! — заявил Саша и обратился к коту: — Тимофей, не дури, пойдём домой! Вкусняшки ждут!

Кот на руках у старика отвернулся и вроде даже вздохнул.

— Я же говорю, разобиделся он на вас, — пояснил сосед. — А давайте-ка вот как поступим. У меня чайник на плите, варенье найдётся...

Один живу, скучно. Сделайте одолжение, попейте со мной чайку. Посидим, поговорим. Вдруг чего и присоветую?

— Вы что, психолог? — снова не сдержалась Галя.

— Можно сказать, и так, — опять не обиделся старик. — Я, деточка, жизнь прожил, многое повидал, много ошибок совершил. Рассказывать ваши секреты мне некому, а вам, я вижу, выговориться надо.

И Тимофей ваш послушает, убедится, что вы можете договариваться, и перестанет, глядишь, сердиться на вас! Ну что, договорились?

Галя и Саша переглянулись. Саша пожал плечами.

— Ладно, — решила за обоих Галя. — Только недолго!

Старик достал красивые чашки, разложил варенье по вазочкам.

— Так в чём причина-то, что дома неладно? — спросил он миролюбиво.

— Да это он!

— Да она!!!

Оба начали одновременно, вместе и замолчали. Выглядело это и правда несолидно, будто ссора малышей в детском садике.

Старик покачал головой:

— То-то и оно! Он, она... А раньше, поди, «мы» часто звучало?

Ответа не последовало, да и зачем? И так всё было понятно...

— Ох, дети, дети... — старик посмотрел на стену. Там висел большой портрет женщины средних лет, на первый взгляд, ничем не примечательной. — Знаю, что чужой пример вряд ли чему научит, но всё же послушайте...

Пять лет, как я один живу, без Настасьи моей. Уж как мы с ней ругались, бывало! Ни один уступить не хотел, всё доказывали что-то, кулаками по столу стучали, посуда об пол летела! А как не стало её, такая пустота вдруг и в доме, и в сердце образовалась...

Вернуть бы то время, когда она жива была, я б его иначе прожил. И слова бы ласковые нашёл, и уступил бы, где надо. Вот только ничего вернуть нельзя. Ничего...

Помолчали. А что тут скажешь?

— Вы сейчас, ребятушки, домой идите и подумайте, — мягко произнёс старик. — Пусть кот у меня ещё часик побудет, потом сам принесу.

А вам, похоже, поговорить надо. Только не обвиняйте друг друга, хорошее вспоминайте! Не дай Бог вам каждому вот так одному остаться!

А котофею вы оба нужны, не сомневайтесь. Идите, покормлю я его, не волнуйтесь!

Галя и Саша послушно встали и отправились к себе в квартиру. Ни один даже не подумал возразить старику, так вот распоряжающемуся их собственным котом.

— Галь, и правда, чего это мы? — растерянно спросил Саша. — Я же тебя люблю...

— Так и я тебя люблю, — отозвалась Галя. — Закрутилась на работе, раздражает всё... Хочешь, я готовить научусь?

— Я, Галь, ребёночка хочу, — признался Саша. — Нашего с тобой. Девочку или мальчика.

— А справимся? — спросила Галя, чувствуя, как часто-часто стучит сердце.

— Кота же воспитали? — улыбнулся Саша. — И тут сладим. И родители помогут, даже не сомневайся!

За котом они вернулись через час, как и сказал сосед. Принесли конфеты и бутылку вина.

— Давайте посидим по-соседски! — предложил Саша. — А то рядом живём, а как кого зовут, не знаем.

— Вот и правильно! — обрадовался старик. — Жить надо по-соседски, по совести и по любви. Правильно, Тимофей?

Кот, сидевший тут же и поглядывающий на маленькое застолье снисходительно, мявкнул что-то утверждающее.

Семья была спасена, мир восстановлен, а значит, можно ещё немножко подремать на диване. Но он будет присматривать, даже не сомневайтесь!

Автор ЕЛЕНА МИРОНОВА

КОШАЧЬЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ

Отношения Сергея и Семёна не заладились с самого начала. И вот уже два года они существовали бок о бок, периодически делая друг другу гадости...

Маша и Катя втихаря посмеивались над их противостоянием, но в любом конфликте неизменно вставали на сторону Семёна. Главным их аргументом была фраза:

«Ну ты же человек, ты умнее!»

Хотя иногда Маше казалось, что в этой паре умнее Семён...

А всё началось с того дня, когда Маша, забрав Катю из садика, решила сократить путь к дому и пошла с дочкой через небольшой пустырь.

Там они и встретились с серым котёнком, который кинулся им под ноги, спасаясь от лая мелкой собачки, рвавшейся с поводка.

Катя подхватила грязного худого котёнка на руки, прижала к себе и спряталась за маму. Хозяйка собачки извинилась за поведение питомицы и пошла дальше.

Понятно, что отпускать котёнка на пустыре Маша не решилась:

– Выйдем с пустыря, и во дворе отпустишь его, да? – спросила она у дочери.

Та в ответ отрицательно мотнула головой.

– Катюш, но мы не можем взять его к себе, да и папа будет против, – попробовала она уговорить дочь.

Катя снова мотнула головой, не соглашаясь. В глазах у неё появились первые слезинки...

Маша вдруг вспомнила, как в детстве она принесла домой котёнка. Точно так же прижимая его к себе, а папа отправил её обратно, сказав, что только блохастых в доме не хватало.

Она тогда не смогла ничего сделать, но котёнка отнесла к окошку подвала и, быстро сбегав домой, принесла ему колбаски. Так он и прижился, она его кормила, потом подросший кот пропал...

А через несколько дней ребята со двора показали ей его тельце, валявшееся в траве на обочине дороги... Маша побежала тогда к маме и слёзно уговорила её помочь похоронить Мурзика.

Сейчас она смотрела на дочь и понимала, что не может допустить повторения той печальной истории.

– Ладно, уговаривать будем вместе, да? – улыбнулась она дочери.

Та положительно кивнула головой и покрепче прижала котёнка...

Вечером Сергей вернулся с работы. Ему навстречу выбежала дочка и сходу запрыгнула папе на руки. Он поцеловал свою принцессу и посмотрел любящим взглядом на жену, стоявшую у порога кухни.

Тут из-под её ног вышел серый котёнок. Сергей поставил дочку на пол и, изменившись в лице, спросил:

– Это что?

– Это Семён, папочка. Мы его от собаки спасли, он так испугался, что сам запрыгнул мне на руки! Вот, – затараторила дочка, сильно опасаясь, что папа сейчас велит выкинуть малыша.

Тут в разговор вступила мама:

– Представляешь, он сам в лоток ходит, даже приучать не надо, – улыбнулась она мужу.

На Сергея с надеждой смотрели два самых дорогих человека.

– Ладно, но если хоть где-нибудь, хоть что-нибудь... Вылетит, как муха, ясно?! – спросил он.

Обе его девочки мотнули головой в знак согласия. Только вот у Семёна было другое мнение. Сёма, услышав в голосе Сергея злые нотки, набычился всем своим тщедушным тельцем и угрожающе шипя, пошёл на мужчину...

Катя, спасая положение, ухватила Сёму на руки и убежала в свою комнату.

– Трандец какой-то, он ещё и бросается на меня, – ворчал Сергей, раздеваясь.

С этого дня и началось великое противостояние, в ходе которого была разбита любимая чашка Сергея, были испорчены домашние тапки хозяина, а Сёма регулярно получал свернутой в трубочку газетой по пятой точке.

Однако «нежная» экзекуция не останавливала кота. Им была утащена котлета с тарелки Сергея, когда тот беспечно отошёл от стола, вывален в шерсти любимый пиджак, «обласкан» новый кроссовок.

После того, как Сёма небрежным движением смахнул с тумбочки телефон хозяина и тот проскользил по полу до самой двери, газету заменили на журнал жены.

Существенная прибавка в весе орудия экзекуции привела Сёму в бешенство. Ночью он стал покусывать выглядывающие из-под одеяла ноги бессовестного сатрапа. И это были только цветочки...

*

С некоторых пор, войдя в половозрелый возраст, Сёма начал устраивать ночные концерты. Кот, как бешеный, носился по квартире, топоча, как стадо слонов. Потом садился у входной двери и утробно орал, повышая звук до тепловозного гудка.

Маша предлагала мужу стерилизовать кота, но тут, что удивительно, супруг наотрез отказывался «калечить животинку». Они стали закрывать двери в детскую и спальню, чтобы кот не скакал ещё и по ним.

Вот и сегодня Сёма разошёлся не на шутку, чем довёл Сергея до белого каления.

– Всё! Он меня достал! – Сергей подхватился с кровати и направился к двери, шипя воздухом, проходившим через сжатые от злости зубы.

Маша, разбуженная резким подрывом мужа, приподняла голову, улыбнулась и кинула вдогонку:

– Ты сам был против.

Она просто напомнила мужу про его отказ, надеясь, что теперь-то он уж точно согласится...

Выскочив в коридор, Сергей ожидал, что кот ринется убегать от него, но тот вдруг со всей дури стал прыгать на дверь в комнату Кати, как-то умудряясь добираться по стеклу до середины.

– Ты совсем рехнулся, – опешил Сергей, но кот не обращал на него внимания и продолжал свои кульбиты.

Неожиданно Сергей почувствовал какой-то едкий запах, потом услышал кашель дочки. Ни секунды больше не раздумывая, он ринулся в комнату ребёнка...

В сумерках он заметил, что Катя уже лежала на полу, на кровати валялся её любимый большой голубой медведь. Из головы игрушки шёл дым. Синтетический мех тлел, распространяя по комнате едкий запах.

Сергей подскочил к дочке, поднял на руки, крикнул жену, вынес ребёнка в коридор. Он передал дочку на руки жене, сам вернулся в комнату и распахнул окно.

Осмотрев обстановку, он понял, что Катя, как это часто бывало, опять проснулась ночью и включила светильник над кроватью. Видимо, произошло замыкание, искра из розетки попала на медведя, с которым в обнимку спала дочка.

Сергей проверил предохранители, включил счётчик, потом отнёс медведя в ванную и залил голову игрушки водой, чтобы потушить тление.

Маша сидела с дочкой на кухне, держа её перед открытым окном. Она попросила мужа намочить полотенце и сделать сладкий чай, чтобы напоить ребёнка. Катя была в сознании, только сильно покашливала.

– Вызвать скорую? – спросил Сергей.

– Да, давай, пусть посмотрят, – ответила Маша, обтирая лицо и грудь дочки влажным полотенцем.

Скорая приехала быстро. Ребёнка осмотрели, дали рекомендации, но в больницу не повезли. Врач скорой сказал, что вовремя спохватились, девочка не успела сильно надышаться.

Когда ночная суета улеглась, квартира была проветрена, а Маша с Катей успокоились и отправились в родительскую спальню, Сергей сидел на кухне и, облокотившись о подоконник, смотрел на ночной город.

Неслышно подойдя, к нему на подоконник запрыгнул Семён и, усевшись рядом, тоже стал смотреть на улицу.

– Спасибо, Сёма! – прошептал Сергей.

– Мррр, – ответил Семён и ткнул хозяина лбом.

*

Если вы думаете, что на этой пасторальной картине всё и закончилось, то вы совсем не знаете котов.

На следующую ночь Сергей проснулся от слоновьего топота и адского завывания. Услышав шлёпанье босых ног мужа, Маша тихо захихикала в подушку.

Тот обернулся, хитро прищурился и...

Через месяц, вечером, на небольшом пустыре, где выгуливались собаки и их хозяева, появился молодой мужчина с семилетней девочкой и со своим питомцем.

За месяц до этого события между Сергеем и Машей состоялся серьёзный разговор. Супруга настаивала на стерилизации кота, Сергей, верный себе, категорически отказывался.

– Тогда не гоняй его, толку-то, – сказала Маша, – да и Катюшка на тебя обижается. Можно ведь беруши в уши, – предложила она.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал муж.

И придумал...

*

Первый раз ощутив на своём теле шлейку, Сёма прилип к полу и ни за какие коврижки не собирался двигаться с места. Сергей уговаривал его вкусняшками, гладил, разговаривал по-мужски.

Выход на улицу ошеломил кота. Серёга просидел с ним возле подъезда целый час, и за этот час Сёма соизволил только обнюхать столбик скамейки и кустик ириса.

Первая прогулка состоялась через две недели. Ещё через неделю Сёма бежал впереди, за ним семенил Сергей.

Через месяц, вечером, на пустыре, по краю поляны важно прогуливались молодой мужчина, девочка и серый кот.

Любопытная женщина с маленькой собачкой решила подойти к необычным посетителям пустыря. Собака, увидев кота, залаяла.

Кот, увидев собаку, выгнул спину, набычился, зашипел и пошёл на собачку...

– Ой, а я вас узнала. Это ваша собачка испугала Сёму, когда он был маленьким, – вдруг сказала девочка.

– Ну, он у вас и зверь вырос, – съязвила женщина.

– Женщина, я бы попросил вас не оскорблять Семёна. Он у нас не зверь, он у нас член семьи, – недовольно сказал Сергей.

И тут Сёма опять преподнёс сюрприз. Он вихрем взлетел на плечо к Сергею! Надо отдать должное мужчине, тот только слегка поморщился, ощутив на себе касание кошачьих когтей.

Сёма устроился на плече хозяина и зашипел. Женщина отпрянула от странной парочки. Мужчина взял девочку за руку и развернулся.

– Сёма, я тебя прибью, – прошипел он тихо.

Кот лизнул его в ухо, муркнул что-то своё и тем же макаром спрыгнул на землю. Катя весело рассмеялась.

Перестал ли Семён орать по ночам, история умалчивает, но то, что они с Сергеем стали верными друзьями – это точно.

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА

И ЖИЗНЬ, И СЛЁЗЫ, И ЛЮБОВЬ...

Какая прелесть)
Отличный рассказ! Жизнеутверждающий!))

ДУРНОЙ ГЛАЗ

Баба Маша чистила снег, Рыжий, словно вспомнив щенячество, носился по двору.

— Приветствую, соседка, — послышалось от калитки.

Она обернулась – ей улыбался незнакомый дед.

«Сосед новый, — догадалась баба Маша. — И как это он прийти ко мне не побоялся?»

— Давайте, что ли, познакомимся, — дед распахнул калитку и зашагал навстречу бабе Маше.

Той стало тоскливо. «Хоть бы его Рыжий прогнал, — подумала она. — Так нет же, хвостом машет, радуется. Понравился ему этот дедуля».

— Меня Виктор Петрович зовут. А вас как?

— Зря вы это затеяли, — баба Маша оперлась о лопату и мрачно посмотрела на непрошенного гостя. — Не надо вам со мной знакомиться.

— Это еще почему? — удивился Виктор Петрович.

— Да потому. Здоровее будете... У меня глаз дурной и язык поганый. Доведу до беды вас, потом слезы будете лить.

— Не буду. Да и кто вам такой ерунды наговорил? Нормальный у вас глаз. Оба глаза. Очень даже добрые и мудрые.

Баба Маша горько вздохнула, а потом решилась:

— Ладно, храбрец, пойдемте, я вас чаем угощу, все как есть расскажу, а там и решите, нужна вам такая дружба или нет. И ты, Рыжий, пойдем, хватит ворон гонять.

Они устроились на жарко натопленной кухоньке, и баба Маша заговорила...

*

— Всегда я слыла болтушкой. Даже с Рыжим своим долгие разговоры вела. А уж с соседями и подавно. Друзей-приятелей у меня было много.

Теперь-то почти никого не осталось. Все отвернулись, кроме Катерины. Вот наши деревенские ее не шибко любят, а, выходит, зря.

Началось все так...

Было это прошлой зимой, аккурат под Новый год. Дом рядом со мной добротный такой видели? Вот в этот самый дом явилась отмечать праздник шумная да молодая компания. Музыка у них орет, салюты гремят. Веселятся на всю катушку.

А уж как выпили, так вообще спасу не стало! Три часа ночи, а они все не уймутся. Спать никакой возможности нет. Да и Рыжий беспокоится: от салютов их под столом подвывает.

Ну, накинула я ватничек, ноги в валенки сунула и к забору:

— Ребятки, — говорю. — Я все понимаю, праздник, но уже утро почти, будьте так любезны, дайте поспать бабке.

А они пьяные, дурные:

— На том свете отоспишься, бабуля, — говорят.

Ох, и разозлилась я. Так разозлилась, что возьми и ляпни:

— Да чтобы вас поморозило всех, авось, потише станете.

Сказала и домой пошла. Молодежь тоже через час где-то угомонилась. А утром...

Смотрю, на соседнем участке суета какая-то. Парня одного в машину грузят, а он прямо белый весь, еле ногами перебирает.

«Ну, — думаю, — не иначе, допился до чертей».

Ан нет, не в этом дело оказалось:

— Чего случилось-то, ребятки? — полюбопытствовала я.

Девица одна из их компании ко мне обернулась и зло так говорит:

— Вы еще спрашиваете?! Сами ведь померзнуть нам пожелали. Вот Вовка и обморозился. Теперь в больницу его надо. Спасибо, бабуля, испоганили праздник.

Как потом выяснилось, когда молодежь устала да спать разошлась, одного своего товарища они на лавочке под елкой забыли.

Очень уж он тепленький был. Такой тепленький, что прямо там, на лавочке, и уснул.

Когда рассвело, его только и обнаружили. В больницу повезли. Слава богу, один трезвенник в их компании нашелся...

*

Уехала молодежь, а у меня слова той девицы из головы не идут. Тогда-то я впервые и подумала:

«Неужто я силу такую имею?»

Верить в это не хотелось... А как не верить, если дальше стала я замечать, что сбываются мои пожелания.

Вот, например, повздорили мы с одной соседкой. Ну так, по-мелочи. Она мусорный мешок у калитки выставила, на помойку нести собралась, да замешкалась. А Рыжий тот мешок обнаружил и растеребил весь.

Она на него давай кричать-ругаться и меня заодно зацепила:

— Следи за своим псом, Мария, а то, пока ты языком чешешь, он у тебя неизвестно чем занимается! В следующий раз терпеть не буду, возьму ремень да отхожу твоего Рыжего по наглой морде.

Так мне обидно за пса стало. Ну не со зла же он в этот несчастный мешок полез! И я не виновата: отвлеклась всего-то на минуточку. Просто так звезды легли, а нас за это поедом едят.

Вот от обиды я и сказала:

— Злая ты баба. Из-за ерунды крик поднимаешь. Да чтобы у тебя вовсе голос пропал!

И пожалуйста! Через пару дней узнаю, что свалилась моя соседка с жесточайшей ангиной: шептать даже не может, не то что кричать-ругаться. Ничего себе совпадение!

Были и еще случаи в разное время. Как-то весной мы с другим соседом, Рудольфычем, повздорили. Он у нас дедок эдакий суматошный да невезучий. Чего-то вечно придумывает, только все его затеи прахом оборачиваются.

Вступило ему тут в голову курей разводить. Курятник соорудил, курочек купил, выгул им сварганил. Большой, чуть ли не на четверть своего участка.

Только, то ли куры Рудольфычу попались какие-то неправильные, то ли его обычное невезение вмешалось. В общем, сбежали его несушки. Разбрелись по всем дворам. И к нам парочка приблудилась.

Рыжий одну и помял немного. Не насмерть – я подоспела вовремя. Спасла гулену.

Но Рудольфыч орал так, будто это мы виноваты, что его птичий двор разбежался. И тоже на Рыжего бочку катить начал:

— Пес твой, — говорит, — дикий хищник. У курицы моей форменный стресс после общения с ним. Она теперь, наверняка нестись перестанет.

Пороть его надо в воспитательных целях! Распустила ты его, Маша...

И снова я на защиту своего Рыжего встала. Сам-то он за себя постоять не может. Мало того, что говорить не умеет, так еще и добряк, каких поискать. Всех любит, всем хвостом машет.

— Это не пес мой хищник, а ты плохой хозяин, — отвечаю я Рудольфычу. — Радуйся, что твои куры с Рыжим повстречались, а не с лисой. Ну ничего, у них еще все впереди...

Рудольфыч аж за сердце схватился:

— Типун тебе на язык, Мария! Мне только лис для полного счастья не хватало!

Подхватил своих курей, плюнул в сердцах и домой пошел. А через три дня к нему, и правда, лисица в курятник наведалась. Тоже совпадение?

Еще были случаи... Всего и не упомнишь. Однажды летом я на продавщицу местную за недовес разозлилась, а у нее все молоко скисло.

А как-то Ваньке-лихачу пожелала, чтобы он со своего мотоцикла упал. Гоняет, шалопай, как ненормальный. Чуть Рыжего моего не сбил. Так он и упал! Недели не прошло.

Расстроилась я, конечно. Это же получается, за каждым своим словом теперь следить надо. Ни тебе разозлиться, ни обидеться по-человечески.

Поделилась я этой напастью с подругой своей Катериной. Очень надеялась, что она меня успокоит. А она еще больше страху нагнала:

— Значит, дурной глаз у тебя, Маша. Бывает такое.

— Может, язык? — спрашиваю я. — От моего взгляда беды не случаются, а вот как ляпну что-нибудь в сердцах, так оно и выходит.

— Может, и язык, а может, и то и другое, — говорит Катерина. — Ты лучше ляпай пореже, а то народ от тебя шарахаться будет.

И словно в воду глядела! Смотрю, а люди со временем и правда стали меня сторониться. Некоторые даже здороваться прекратили. Видно, разнеслись слухи по нашей деревне о моем дурном глазе.

Я прямо какой-то бабой-ягой себя почувствовала. Один Рыжий у меня и остался, да Катерина заходит изредка, спасибо ей.

Тяжело это. Я ведь общительная, к людям тянусь, а они меня боятся.

А теперь вот вы пришли. Я знакомству, если честно, рада. Но зла вам не желаю. Сразу предупреждаю – дружить со мной опасно...

*

Виктор Петрович дослушал исповедь бабы Маши и только головой покачал сокрушенно:

— Мария, вот вы вроде взрослая женщина, а в такую ерунду верите! Да не бывает никаких дурных глаз и языков. Суеверия это дремучие.

Ну, хотите, на мне испытайте. Вот пожелайте мне от души чего-нибудь плохого!

— От души не могу. Не за что!

— Ну, глаза закройте и представьте на моем месте недруга какого-нибудь. Ту же Катерину, например.

— А Катерина тут при чем? — удивилась баба Маша.

— Да при всем. Вы вот ее подругой называете, а она скорее пакостница. Я ведь едва переехал, так она чуть ли не первая ко мне в дом заявилась и давай причитать:

«Ох, не повезло вам, Виктор Петрович, с соседкой. Держитесь от нашей Марии подальше. Глаз у нее дурной. Если вы ей не по нраву придетесь, то беды не миновать...»

Я, конечно, не поверил. Чушь все это несусветная. А вот любопытство, каюсь, взыграло: «Что это за Мария такая?»

Вот и пришел познакомиться. Теперь вижу – хорошая женщина, хозяйственная, пса своего любит, совестливая. Даже слишком. Виноватит себя в том, чего не совершала.

— Спасибо за добрые слова, — смутилась баба Маша. — Ну а как же совпадения?

— Так на то они и совпадения, что не повинен в них никто. А вы почему-то всей этой случайности слишком много внимания уделяете. Да еще и Катерина ваша на мозги капает.

— Ну а как же?..

— Что как же? Соседка ангиной заболела? Бывает, люди болеют иногда. К соседу лиса повадилась – тоже не удивительно. Вы живете рядом с лесом.

Молоко летом в магазине скисло? Эка невидаль! А сосед с мотоцикла навернулся – так это и вовсе закономерность. Каждый лихач однажды находит свою яму!

Про первый случай и говорить нечего. Пьяный на улице зимой поморозился. Вы-то здесь каким местом?

И то, что вы на соседей ругались, совершенно неудивительно. Допекли они вас. Вот и встали вы, как любой нормальный человек, на свою защиту, да на защиту вашего Рыжего.

Это как раз говорит о том, что женщина вы душевная, добрая, любящая.

Так что не валяйте дурака, Мария. Бросайте свои суеверия и давайте дружить по-соседски. Да и насчет Катерины подумайте. Нехорошо она себя ведет, непорядочно.

Такое чувство, что всех против вас настроить пытается. Я не удивлюсь, если именно она и разнесла по деревне дурацкие сплетни про ваш дурной глаз. Да еще и приукрасила, небось. Хотя не знаю, зачем ей это нужно...

— Я, кажется, знаю, — прошептала баба Маша. — Катя, она тетка завистливая. Потому с ней люди особо и не общались. Только я с ней подружилась. Думала, нечему у меня завидовать.

— Так вот в чем дело! Ну, тогда понятно, — Виктор Петрович нахмурился. — Хорошие у вас были отношения с соседями, а у нее нет. Этому и завидовала. А как только случай представился, за него и ухватилась. Очернила вас пред всеми.

— А я-то себе мистики всякой напридумывала, вот клуша, — расстроилась баба Маша.

— Не грустите, все поправимо, — успокоил Виктор Петрович. — Ну что, будем дружить?

Баба Маша кивнула и протянула ему руку.

— Мария Васильевна, можно просто Мария...

*

Время бежало. Близился Новый год. Катерина заскочила к бабе Маше накануне:

— Ты прости, Маша, но придется тебе с Рыжим праздновать. Не смогу я тебе компанию составить. В другое место пригласили. Неудобно было отказать. Не могу же я только с тобой одной общаться.

— Да я не слишком-то расстроилась, — ответила баба Маша. — Есть у меня компания на праздник. И, если честно, тебя я приглашать не собиралась.

— С чего это вдруг? — обиделась Катерина.

— Глаз у тебя дурной и язык поганый. Бывает такое, — отозвалась баба Маша.

— Совсем бабка с катушек съехала от одиночества! Ну и сиди со своим псом. Мне ты теперь тоже не подруга! — Катерина хлопнула дверью так, что колыхнулись занавески на окнах.

— Переживем. Правда, Рыжий? — подмигнула псу баба Маша. — К нам Виктор обещал прийти. Вот втроем и посидим...

Рыжий согласно махнул хвостом. Он знал, что этот Новый год будет теплым. Елка есть, пироги пекутся, друг хороший нашелся. Глупые суеверия изгнаны.

А за окном падал снег, словно создавал чистый белый лист, на котором в грядущем году, возможно, напишется новая добрая история.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

УДОБНАЯ

— Что значит, работаешь? Возьми отгул. Кто меня встречать будет? — наставляла Нину младшая сестра Светлана.

Женщина обречённо кивала в трубку. Она с самого детства была удобной и не умела отказывать.

— Ну сколько можно? Нельзя же быть для всех хорошей! Ты даже собаку бывшего мужа себе оставила, — возмущалась подруга Нины, Алёна, которая была девушкой бойкой и многого добилась в жизни.

— Но не могла же я оставить Бублика на улице? А Серёжа уезжал и не мог взять его с собой, — вздыхала Нина.

— Вот ты даёшь, подруга! Не перестаю тебе удивляться! Твой распрекрасный муженек уже новую семью создал. А ты так и живёшь одна одинешенька, — заявляла Алёна.

Нина ничего не могла на это возразить. Конечно, ей было не просто пережить предательство супруга. Но Алёна была не права...

Она осталась не одна, а с Бубликом. Веселый, звонкий пес преданно ждал её дома и был благодарен всем сердцем за то, что она не оставила его на произвол судьбы.

И вот теперь в их привычную, мирную жизнь должна была ворваться Светка...

С детства родители уделяли младшей сестре Нины повышенное внимание. Светлана часто болела и росла капризной девочкой.

— Ниночка, уступи сестричке. Она у нас маленькая... Нина, ну ты же старшая сестра. Поделись со Светочкой... Как тебе не стыдно! — то и дело слышала девочка от мамы и папы.

Она старалась изо всех сил. Гуляла и играла, делилась конфетами, игрушками, нарядами, помогала делать уроки. Но все время слышала от родных лишь недовольство в свой адрес.

Надо сказать, что Нина с радостью покинула отчий дом и вышла замуж за Сергея, который был старше её на восемь лет.

Правда, её счастье длилось недолго...

— Ничего не поделаешь, Бублик. Надо брать отгул и помогать сестре. У неё тяжелый период. Она разводится, — вздохнула Нина, поглаживая верного пса.

Тот понимающе посмотрел на хозяйку и лизнул ее ладонь.

В назначенный час Нина стояла у здания вокзала.

— Не могла ближе припарковаться? Тащиться теперь по такой жаре, — ворчала Светлана, обмахиваясь паспортом.

— Это было ближайшее место, — стала оправдываться Нина.

Но Светка лишь фыркнула в ответ:

— Так и скажи, что заморачиваться не хотела. Не тебе же тащить тяжелый чемодан, — вздохнула она, укоризненно глядя на Нину.

Та ничего не ответила, а лишь перекинула в другую руку увесистую сумку Светланы, которую помогала ей нести.

Всю дорогу Нина слушала возмущения Светки:

— И ты только подумай, мой муженек выставил меня из дома! Квартира же его родителей. И теперь я вынуждена скитаться, — возмущенно твердила она.

— Света, но тебе тридцать пять лет. Ты можешь устроиться на работу и начать новую жизнь, — вздохнула Нина.

Светлана вытаращила на неё глаза:

— Я тебе полчаса твержу, что у меня стресс и депрессия. А ты мне работать предлагаешь?! Да уж, сестрёнка, умеешь ты поддержать... — заявила обиженно Света.

И Нина осознала, что теперь какое-то время вынуждена будет содержать сестру.

— Ну, вот и приехали, — радостно сказала Нина, открывая дверь.

Тут же навстречу им выскочил мопс Бублик и разразился звонким, приветственным лаем. Светлана поморщилась:

— Я думала, ты уже давно избавилась от этого чудовища. Не понимаю зачем ты его оставила? Сначала приютила мужчину с собакой, а когда он тебя кинул, оставила мерзкую псину себе, — проворчала недовольно она.

— Ну что ты такое говоришь? Бублик – чудесный пес, — потрепала по голове своего любимчика Нина.

— Да уж, чудеснее некуда. Надо тебе все же заняться этим вопросом и вернуть пса хозяину, — не унималась Светка.

— Но он ему не нужен. Сначала Сергей собирался уезжать, а теперь у него новая семья, — развела руками Нина, которая совсем не сожалела, что Бублик остался у неё.

Но Света поняла все по-своему...

— Ладно, что мы все время про эту собаку. Будто и поговорить больше не о чем. В этом доме, вообще, кормят? — уточнила вдруг она вполне миролюбиво.

Услышав, что речь зашла о еде, Бублик важно потрусил на кухню.

— Вот же троглодит, — прошипела себе под нос Светка, поглядывая на упитанного песика.

Вечером они мирно сидели у телевизора и смотрели Светкин сериал.

— Ну, мы пойдём, пожалуй, с Бубликом спать. Завтра на работу, — зевнула Нина.

— А я думала, ещё чаю попьём, — встрепенулась Светка.

Нина кивнула и побрела на кухню.

— Ты уж без меня почаевничай, ладно? А то глаза слипаются. Чай и пирожные на столе, — тихо сказала она, выходя из кухни.

— Да уж, никакого гостеприимства в этом доме, — прошептала под нос Света, уставившись в телевизор...

Утром Бублик со звонким лаем бегал по прихожей в ожидании хозяйки.

— Потерпи, милый. Скоро пойдём! — крикнула ему из ванной комнаты Нина и вскоре стояла рядом с мопсом.

— У вас всегда так шумно? Как этого пса терпят твои соседи? Бесконечное тявканье, визг и топот. Это просто невыносимо, — вышла им навстречу заспанная Светка.

— Прости, пожалуйста. Мы постараемся потише, — смутилась Нина.

— Да уж, будьте так добры, а то весь сон испортили, — скривилась Светлана и отправилась на кухню. — Нина, у нас, кажется, колбаса закончилась, — послышалось оттуда через несколько минут.

Хозяйка дома вздохнула и, подхватив Бублика, отправилась на прогулку...

Через две недели Нина и Бублик чувствовали себя гостями в собственной квартире. Светлану не устраивало абсолютно все, как мопс ходит, дышит, гавкает и пыхтит. Также её раздражали ранние подъёмы Нины и шум душа по утрам.

— Может быть, тебе стоит подыскать более подходящее жилье? — решила однажды намекнуть сестре Нина.

— То есть, ты меня выгоняешь? Хорошо, что родители этого не видят. Были бы живы, с ума сошли бы от твоего поведения, — сделала страдальческие глаза Света.

И Нина потом извинялась перед сестрой...

— И долго ты намерена это терпеть? Гони свою ненаглядную сестрицу! — возмущалась Алёна, сидя с Ниной в кафе.

— Но ей некуда идти, — говорила грустно та.

— Что значит некуда? Она же сдаёт свою квартиру. Пусть выставляет жильцов и отправляется туда, — ответила Алёна.

Нина призадумалась...

Она очень устала от Светки и её вечных претензий. Не меньше утомился от сварливой женщины и миролюбивый Бублик. Пес стал ходить по дому, оглядываясь, и даже перестал лаять.

— Ты ругаешь Бублика, пока меня нет дома? — спрашивала у Светы Нина.

— Не ругаю, а приучаю к порядку, — пожимала плечами та.

*

Нина шла домой встревоженная. Её срочно отправляли на обучение в другой город. Такое случилось впервые.

Она очень переживала, что Бублик останется один на один со Светланой. Нина даже думала оставить мопса Алёне, но та как раз уехала в гости к родителям.

— Света, ты только не забывай его кормить и гулять, — говорила сестре Нина перед отъездом.

— Да что ты так волнуешься из-за какой-то собаки? Лучше бы подумала, каково мне придётся, — отвечала Светка, поморщившись.

Нина не стала признаваться сестре, что судьба пса в данный момент волнует её больше всего, и с тяжёлым сердцем отправилась в командировку...

Каждый день она звонила Светлане, чтобы услышать стандартное: «Все в порядке».

Надо ли говорить, что домой Нина неслась, не замечая ничего вокруг. Дверь ей открыла счастливая Светлана:

— Ну наконец-то! А то я места себе не находила. Тут кран немного потёк в ванной, а денег на сантехника нет, — начала она с порога.

Но Нина слушала её краем уха. Она тревожно осматривалась, пытаясь понять, почему Бублик не вышел встречать хозяйку.

— Где он? — перебила она Светку, которая тараторила без умолку.

— Кто? — та сделала вид, что ничего не понимает.

— Бублик! — вдруг рявкнула всегда спокойная и тихая Нина.

В глазах Светланы мелькнул испуг:

— Там, где ему и положено быть... Со своим хозяином. Сергей приходил на днях и забрал его, — наконец, придя в себя, безразлично произнесла она.

Нина почувствовала, как бешено стучит сердце, пытаясь вырваться из груди:

— Да как ты посмела отдать мою собаку?! Он что, по-твоему, игрушечный? Почему ты решаешь за меня? — грозно сжав кулаки, закричала она.

— А что я должна была делать? Драться со здоровым мужчиной? Пришел за своей собакой, я и отдала. И вообще, разбирайтесь сами, — как-то неуверенно сказала Светка и пошла в комнату собирать свои вещи.

— Вижу, мне здесь не рады, — обиженно закричала она через несколько минут, но Нина её уже не слушала.

Она села в машину и поехала к Сергею. Всю дорогу Нина набирала его номер.

Наконец впереди показалась современная многоэтажка, где обосновался мужчина после развода.

Нина остановилась, не зная, что делать. Она всего лишь раз приезжала сюда. Сергей просил тогда привезти ему кроссовки, которые благополучно забыл, когда собирал свои вещи. И Нина не могла ему отказать.

И вот сейчас она снова была здесь и с надеждой набирала знакомый номер. Наконец Сергей ответил.

— Где Бублик? Ты дома? — крикнула Нина в трубку, не поздоровавшись.

— У тебя, что ли, крыша поехала, дорогая? Сначала твоя сестра срочно привозит мне пса, сказав, что ты больше не можешь терпеть его у себя дома...

Потом ты звонишь мне и интересуешься, где собака. Соскучилась, что ли? Ты уж определись для начала! — нагло ответил мужчина.

Нина опешила. Так вот, что случилось на самом деле!

Светка раздобыла адрес Сергея, что в наше время не сложно, и привезла ему Бублика. Нина чуть не заплакала от обиды и безысходности.

— Серёжа, произошла ошибка. Я не отдавала Бублика. Светка сама это устроила, — сказала она обречённо и чуть не заплакала.

— М-да уж, ну и сестрица тебе досталась. Никогда её не любил. Ну, а с Бубликом ты опоздала...

У моей супруги аллергия на собак. Пару дней назад она выставила Бублика вон. Такие дела... Так что, не тревожь меня больше, — ответил Сергей и отключился.

Нина тихо вышла из машины. Ей казалось, что она задыхается. Воздуха катастрофически не хватало.

Она добрела до ближайшей лавочки, села и разрыдалась, в ужасе представляя своего милого, безобидного Бублика на улице.

— Что же ты наделала, Светка? — повторяла она про себя, всхлипывая.

— Вам плохо? — услышала она мужской голос.

Нина подняла голову. Перед ней стоял приятный мужчина лет сорока.

— Все в порядке... Просто навалилось все, — смутилась Нина, вытирая лицо руками.

— Может, я смогу чем-то помочь? Не люблю, когда кто-то плачет. Тем более такая красивая девушка, — сказал он.

Нина почему-то не выдержала и разрыдалась ещё сильнее. Она плакала и не могла остановиться. Казалось, все слезы, что скопились у неё за много лет, наконец-то решили вырваться наружу.

— Пойдёмте ко мне домой. Я вас чаем напою. Меня Николай зовут. Живу в этой многоэтажке, — предложил незнакомец неожиданно.

Нина и сама не знала, почему согласилась. Возможно, потому что у мужчины были красивые глаза или приятный голос, а может быть – добрая улыбка...

— Вы только не пугайтесь. У меня собака. Любите животных? Я вот обожаю. Но моя бывшая супруга их терпеть не могла, а тут такая история... — сказал он, открывая дверь.

Нина кивнула, стараясь сдержать слезы. Она вспомнила Бублика и ей стало ужасно тоскливо.

Николай наконец открыл дверь, и женщина замерла в замешательстве. На пороге сидел... Бублик!

Сначала Нина решила, что это просто похожий пес. Но мопс взвизгнул и радостно побежал навстречу хозяйке.

— Бублик? Но... как? — удивленно спросила Нина, едва не теряя сознания.

— Так это ваш пес? — выдохнул Николай.

Они долго пили чай и обсуждали эту удивительную историю.

Несколько дней назад мужчина встретил испуганного мопса возле помойки.

Он не мог пройти мимо и забрал его домой. Развесил объявления, но хозяева не спешили приходить за любимцем.

— Выходит, не зря я подошёл к вам на улице, — улыбаясь, сказал он.

— Точно не зря, — ответила ему Нина.

Она вдруг поняла, что в этой жизни не обязательно быть удобной, но очень важно любить и быть любимой.

Автор НИКА ЯСНАЯ

МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ

Двор гудел. Терялся в какофонии разной тональности звуков. Взрывался веселым смехом разновозрастной детворы и до безобразия напоминал растревоженный, разворошенный медведем-сладкоежкой пчелиный улей.

В большой квадратной песочнице с выкрашенными яркой синей краской бортами копошились малыши. Лепили, строили. Выкапывали маленькие, похожие на мышиные норки, ямы и тут же, забываясь, засыпали их песком, переворачивая цветные формочки-ведерки.

Чуть подальше, там, где под тенью молодых деревьев примостились разного рода турники и качели – суетилась детвора постарше.

Смех в этой части двора был особенно заразителен. Как, впрочем, и уносящийся до небес вместе с лодочками-качелями радостный, счастливый визг, от которого дрожали стекла в стоящих на страже двора многоэтажных башнях-домах.

Вместе со стеклами дрожали уши. И то и дело тряслись направленные в сторону веселящихся крикунов шутливые кулаки вальяжно разместившихся за выстроившимися в ряд деревянными столиками старших ребят.

Но даже здесь, в зоне «старшаков», как называли себя сами, вытянувшиеся словно жерди, нескладные пока еще подростки, временами совершенно противореча направленным в сторону малышни кулакам, раздавался веселый, громкий смех.

Шаман не знал, зачем шел на этот смех. Почему гонимый отовсюду, вновь и вновь упрямо перебирал стертыми в кровь, натруженными лапами.

Зачем заставлял двигаться ставшее немощным, похожим на скелет, свое массивное когда-то тело. Зачем, жадно водя горячим носом, втягивал в себя этот едва уловимый, сладкий запах беззаботного детского счастья.

Чужого, недостижимого. Но, вместе с тем, влекущего его к себе сильнее самой желанной приманки...

Последние шаги давались с трудом. Шарахающиеся в сторону от худого, грязного, но по-прежнему вызывающего страх алабая прохожие, совсем не добавляли псу уверенности. Вселяли страх в и без того измученное тяжестью скитаний последних месяцев собачье сердце.

Тычки, камни. Крики. Ругательства...

Голод...

Когда-то любимый, но после смерти старого хозяина оказавшийся никому не нужный, Шаман успел познать все.

Голод был страшнее всего. Ссадины от камней рано или поздно затягивались. Раны рубцевались. А вот гнетущая голодная пустота, наполняющая тянущей болью пустой, сжавшийся в бесконечном спазме желудок, казалось, сроднилась с Шаманом до конца его дней.

До скорого конца. Который он почему-то решил встретить здесь, в гудящем от детского смеха дворе. Где каждый глоток нагретого летнем солнцем воздуха пах беззаботным, искренним, недостижимым для Шамана счастьем.

Счастьем, среди которого будет не так страшно умереть...

Первыми упавшую в тени отцветшего сиреневого куста большую грязную собаку заметили малыши.

Зашумели, завозились на песочном своем поприще. Заохали, вытянув яркие совочки в сторону нежданного гостя. И, ища глазами среди отдыхающих на подъездных скамейках мам, радостно залопотали.

Не успели откликнувшиеся на зов малышни родительницы понять, в чем дело, как привлеченные волнением в песочнице более шустрые ребятишки постарше уже бежали в сторону направленных, словно копья, указателей-совочков.

Перепрыгивали задорно через дворовые дорожки, огибали ловко бетонные препятствия-парапетики и спустя минуту уже окружали провалившегося в беспамятство и до невозможности уставшего Шамана стайкой гомонящих, перекликающихся птиц.

Наперебой тянули к нему руки. И неловко, сначала опасливо, но с каждой минутой все увереннее и настойчивее гладили ладошками проступающие сквозь шерсть позвонки.

Трепали короткие, но удивительно мягкие уши. И никак не могли взять в толк, почему такая большая и уже даже чуточку любимая собака не открывает глаза?

Следуя за отправленным в сторону деревянных столиков маленьким гонцом, к вытоптанному за считанные минуты пятачку возле сиреневого куста подошли ребята постарше.

Посмотрели важно-внимательно, разогнали юных активистов в сторону и, потрогав кожаный, горячий нос мозолистыми от занятий на турниках ладонями, тут же принялись куда-то звонить, прижав к ушам блестящие прямоугольники телефонов.

Тем временем, кое-как разобравшись, в чем дело, в нарастающий под кустом галдеж, в который то и дело вклинивался звонкий лепет из песочницы, попытались вмешаться малышовые мамы.

И даже руками несколько раз махнуть успели, мол – Отойдите! Больной! Бешеный!! Заразный!!! Укусит...

Да только куда там – ребятню от собаки клещами не оттащить! Только и успевай, что своих малышей, норовивших в общую, гомонящую кучу-малу из песочницы переползти, обратно оттаскивать, да возмущаться вполголоса, что день-то ведь так хорошо начинался...

Шаман, конечно, эти возмущения мам, за малышню свою волнующихся, не слышал. Поди разбери шепот далекий среди детских голосов, градом на него, очнувшегося, обрушившихся.

Пес только и смог, что морду собачью свою сморщить – не то рыкнуть, не то простонать от происходящего. Да опять в дремное беспамятство провалиться.

Смотреть там, в сне своем, обидой и отчаянием навеянном...

На хозяина ушедшего смотреть. На внуков его, на нем, на Шамане, как на пони, катающихся. На снег возле дома искристый, в котором спину до одури счесывал. На дверь, к печи теплой ведущую... Закрытую.

И на плачущих, расплющивших сопливые носы о стекло увозящей их машины, малышей...

На полотно дороги бесконечное, по которому бежал неделями, лап не жалея... И на людей, что куска хлеба для пса голодного, потерянного жалели, а вот криками да тычками одаривали сполна...

Шаман почти сроднился с этим сном, почти сросся. Почти остался в нем навсегда, дорогу к ушедшему хозяину ища...

Да только выдохнул от уверенного прикосновения вдруг резко. Взбрыкнул. Очнулся рывком. И тут же, запутавшись в своих вконец ослабевших лапах, почти рухнул на аккуратно поднимающие его с земли сильные руки.

• Дядя Сережа! Мы с вами пойдем!
• Вот деньги – я копилочку разбила!
• Пап, давай мы с пацанами поддержим...
• Собачка, милая, ты держись, пожалуйста!
• А с ним все хорошо будет?
• Ну, мама...
• А ну тихо!!!

Дядя Сережа, отец одного из подростков, спустившийся в гомонящий двор после быстрого, просящего звонка немногословного своего сына, прикрикнул на разволновавшихся детей.

Поудобнее перехватив большую, но неожиданно совсем легкую собаку, и кивнув головой ловящим каждое его движение ребятам, быстрым шагом направился в сторону соседнего двора, где совсем недавно открылся один из филиалов известной в городе ветеринарной клиники.

Сосредоточенный. Нахмуренный. Выверяющий каждый шаг, будто боявшийся причинить невольной возможной тряской лишние страдания тому, кто и так настрадался сполна, молчаливый мужчина уверенно двигался вперед.

Перестали гомонить и идущие следом толпой дети. И даже ругавшиеся, не сумевшие успокоить не на шутку разрыдавшихся малышей молчавшие теперь мамочки, увязались за странной этой процессией, покрепче прижав к себе сосредоточенно машущих ручками чад.

В коридоре ветеринарной клиники было не протолкнуться. Занятые скамейки, чуть поскрипывающие от натуги стулья, на которых, тесно прижавшись друг к дружке, сидело по двое, а то и по трое ребятишек.

Удивленные взгляды снующего туда-сюда персонала. Гнетущая, наполненная ожиданием тишина...

Альбина Сергеевна – старший врач «Любимчиков», с обеда прибежавшая, в тишине этой, как в патоке завязла. Только и успевала, что воздух ртом хватать, пробираясь сквозь перекрестные взгляды смотрящих на нее детей.

А пробравшись, нырнула за спасительную дверь рабочего кабинета и, бросив взгляд на лежавшую без движения посреди металлического стола большую, но совершенно истощенную собаку, только и смогла спросить у готовившихся к работе ассистентов:

• Что происходит?!

А работа уже кипела. Уколы, капельницы, таблетки. Паштет в железной миске, по металлическому столу как шар для кёрлинга прокатившейся. И вроде положили достаточно, а только на один взмах языка и хватило...

Очнувшийся от докторских манипуляций Шаман вкус этого паштета даже распробовать не успел.

Почувствовал только, как провалился он теплым комом в пустой слипшийся желудок. Как натянул стенки его, словно воздух в шар насильно накаченный, и растворился там. Исчез, будто ничего и не было.

Он, было, еще просить хотел, умолять даже... Да только лапы опять болью прострелило. Так, что по выпирающим позвонкам дрожь волной прошла. Вскочить захотелось, зарычать, защититься...

Но только наткнулся пес на взгляды людей вокруг него, непонятно как на столе этом оказавшегося, суетившихся. Расслышал в направленных к нему словах не злобу, не ругань – заботу с раскаянием.

И удивленный, растерянный, так и остался терпеливо лежать не шевелясь, пока, сам того не замечая, не провалился в крепкий, пахнущий лекарствами сон.

• С вашей собакой все будет хорошо..., – Альбина Сергеевна внимательно посмотрела на вскакивающих со своих мест при ее появлении ребятишек.
• Истощение, конечно, сильное. Несколько ран старых вскрыть пришлось, чтоб купировать воспаление. Но в целом на данный момент времени ничего угрожающего ее, а вернее, его жизни я не вижу...

Продолжить врач не успела. Весь приемный холл ветеринарной клиники вдруг в одну секунду взорвался несколькими десятками детских голосов.

Радостных, благодарных! Спешащих выплеснуть всю ту скопившуюся в них за время ожидания тревогу, которая, как червячок, грызла переживающих за пса ребятишек.

Голосов счастливых...

В этом шумном многоголосном счастье совсем потерялась отчего-то вдруг прослезившаяся за рабочей стойкой администратор. Едва заметно улыбался приобнимающий за плечи сына дядя Сережа, рядом с которым на руках у проникнувшихся происходящим мамочек лопотали-хохотали малыши.

В этом шумном счастье приготовившаяся озвучить дальнейшие рекомендации по уходу и довольно-таки солидный счет за оказанные услуги Альбина Сергеевна вдруг подумала, что клиника вполне себе может списать эти расходы самостоятельно, не обременяя такими мелочами этих маленьких, смотрящих на нее сияющими, полными веры в добро глазами, маленьких людей.

Эта искренняя детская радость уже ввинчивалась жужжащей мушкой в уши спящей за закрытой дверью собаки... Собаки, которая нуждалась в ней, как никто другой, и была уверена, что уже не познает её никогда.

*

Двор гудел. Терялся в какофонии разной тональности звуков. Взрывался веселым смехом разновозрастной детворы и до безобразия напоминал растревоженный, разворошенный медведем-сладкоежкой пчелиный улей.

По заснеженным, покрытым коркой хрустящей наледи дорожкам неслись красные, с колокольчиками санки. Кренились на поворотах, опрокидывали в мягкие сугробы укутанных в сто одежек румяных, хохочущих малышей, и, звонко скрипнув полозьями, уносились на следующий круг.

Чуть подальше, там, где летом под тенью деревьев прятались качели и турники, сейчас выросли самые настоящие снежные баррикады.

Сквозь проделанные в них наспех бойницы-оконца летели в разные стороны искрящиеся снежные снаряды. Разбивались о вражеские крепости, разлетались тысячей ледяных кристалликов, попадая в опрометчиво высунутые вражеские носы...

И вызывали взрыв нового, задорного смеха, от которого дрожали стекла в стоящих на страже двора многоэтажных башнях-домах.

Вместе со стеклами дрожали красные от мороза, выглядывающие из-под шапок уши. И то и дело тряслись направленные в сторону веселящихся крикунов шутливые кулаки старших ребят, вальяжно разместившихся за выстроившимися в ряд деревянными столиками.

Но даже здесь, в зоне «старшаков», как называли себя сами, вытянувшиеся словно жерди, нескладные пока еще подростки, временами совершенно противореча направленным в сторону малышни кулакам, раздавался веселый, громкий смех...

Джек любил этот смех. Искренний, открытый. Вызывающий радостную дрожь в каждой топорщащейся на его отъевшихся белоснежных боках шерстинке.

Любил визжащих от восторга, катающихся на привязанных к нему красных санках румяных малышей и их суетливых, все время норовивших подсунуть ему вкусную косточку, мамочек.

Любил хохочущих, удирающих от него снежных стрелков-разбойников – ребят постарше. Любил серьезных внешне, но таких же беззаботных в душе старшаков-подростков, среди которых затерялся сын дяди Сережи, его новый хозяин – Димка.

Хотя, если говорить по правде, хозяев у Джека теперь было много. И к каждому из них звавшийся когда-то Шаманом Джек испытывал чувство искренней, нежной привязанности и любви.

Да и как иначе, если каждый из них, несмотря на свой малый рост, уже был человеком? А вместе...

Все вместе они были надеждой. Джека надеждой. А может быть надеждой всего мира.

Не умеющие оставаться равнодушными к чужой беде, такие большие в своем искреннем желании творить добро, еще совсем маленькие Люди.

Автор ОЛЬГА СУСЛИНА

Все при деле.

Несколько лет назад молодой талантливый инженер Глеб Матюшин, устав разрываться между основной работой и «левыми» подработками, зарегистрировал собственную фирму.

Начал с малого – проектирование инженерных сетей, штат – четыре человека, все молодые ребята, недавние выпускники ВУЗов.

Благодаря таланту руководителя и трудолюбию подчиненных, дела пошли неплохо. Заказчики оставались довольны качеством и сроками выполнения работ – ребята готовы были трудиться сутками, подражая Глебу. К тому же, зарплата у молодых людей была более, чем приличная.

До поры фирма ютилась в двух арендованных комнатах офиса. Штат рос, места для всех не хватало. Пришло время подыскать что-то более приличное.

Наконец, нашлось отдельное здание вблизи центральной магистрали города, в уютном дворе, небольшое, но полностью приспособленное к работе. Стоимость аренды Глеба устроила. Переезд занял один день, места хватило всем с избытком.

В первый же день в кабинет Глеба вошла пожилая женщина.

• Вы здесь главный начальник? – поинтересовалась она.
• Как бы – да! – ответил Глеб, отвлекаясь от бумаг. – Чем могу быть полезен?
• Меня Марией Федоровной зовут, – представилась женщина. – Я в этом офисе до вчерашнего дня уборщицей работала, вот и подумала – может, и вам пригожусь?

Глеб вспомнил, что уже видел эту женщину раньше, когда посещал это здание. Идеальная чистота в офисе несомненно была ее заслугой.

• Я не против, Мария Федоровна, – улыбнулся Глеб. – Пора приучать моих охламонов к порядку на рабочем месте. А то они в азарте дела не замечают, что творят. Вокруг столов – мятая бумага, карандаши стригут на пол – безобразие!
• Ничего, я их быстро приучу к порядку, – пообещала Мария Федоровна. – Ты, Глебушка, распорядись, чтоб мне вернули ключи от подвала – у меня там все для уборки хранится...

Уже через неделю Глеб понял, как ему повезло с работницей – расторопной, ворчливой и непреклонной.

Возражать ей, в силу разницы в возрасте, ребята не смели. Как строгая мама, она ежедневно обходила все рабочие места, наводя порядок и требуя того же от других. Неаккуратного Витьку Ефимова могла даже взять за вихры и развернуть носом к заваленной мусором корзине:

• Это что ж ты творишь, варнак? Утрамбовал так, что не вытрясти! Лень вынести? Это ж дело двух минут!
• Тетя Маша! – ныл Витька. – Сейчас закончу три-Д модель и все уберу! Работа срочная!
• А он еще яблочные огрызки в ящик стола кидает, – шутя ябедничали коллеги. – Говорит – некогда за порядком следить, работа мол, важнее!
• Ах, негодник! – возмущалась Мария Федоровна. – Опять без обеда? На яблоках решил прожить? Столовая – вот она, через дорогу. Ведь заработаешь себе язву со своей три-Д!

И Витька покорно шел и вытряхивал корзину в мусорный контейнер, безропотно принимал от тети Маши стакан горячего сладкого чая и пару пирожков. Торопливо заглотив их и запив чаем под ее бдительным присмотром, он вновь погружался в дебри компьютерной программы.

Молодые работники относились к Марии Федоровне как к матери – строгой и заботливой. Авторитет ее был даже выше, чем у Глеба – с тем еще можно было поспорить, с тетей Машей такой номер не проходил.

В один из рабочих дней Мария Федоровна, по обыкновению, прошла в кабинет Глеба, смахнула с мебели невидимую пыль, украдкой поглядывая на него. Затем, решившись, заговорила:

• Глебушка, найди пяток минут, загляни ко мне в подвал – помощь твоя нужна.

Глеб взглянул на часы – до прихода очередного заказчика еще оставалось время.

• Идемте, Мария Федоровна. Покажете свое хозяйство.

Смотреть особо было нечего. Небольшой коридор, две двери – направо и налево. За одной из них хранилось хозяйство Марии Федоровны: рабочий инструмент, ведра, моющие и дезинфицирующие средства и прочий инвентарь. А за другой...

В полутемной комнате с подвальным окном стояли пара старых столов, несколько пустых картонных коробок, в углу – ящик с песком. На полу – вытертый коврик, у стены – еще один.

• Выходите, не бойтесь, – ласково произнесла Мария Федоровна.

И тут же из картонной коробки выглянула любопытная усатая мордочка, из другой – еще одна. Из-за стола вышел, задрав хвост, большой рыжий кот. Настороженно поглядывая на нового человека, он подошел к хозяйке и обвил хвостом ее ноги.

• Это – Вася. Он тут хозяин, – представила кота тетя Маша.
• А я тогда кто? – улыбнулся Глеб. – Сколько их тут – трое?
• Если бы... – вздохнула Мария Федоровна. – Вон в тех коробках – две мамаши с котятами, и еще Тишка-приблудыш где-то прячется. Настрадался, бедненький, боится всех... Все они – побаиваются людей, натерпелись от них. Твой предшественник их не привечал, вот и научились прятаться.

Глеб прошел к коробкам, заглянул внутрь. В двух лежали кошечки, испуганно прикрывая лапками котят. Еще из одной на него огромными глазами пялился молоденький серый котик – Тишка, готовый сорваться с места при первых признаках опасности.

• Тэк-с... – Глеб в растерянности потер лоб. – Не ожидал такого прибавления в штате. Так какая помощь Вам от меня требуется?
• Прежний начальник распорядился заколотить оконную раму, а как же им без свежего воздуха? Опять же, Вася с компанией привык по двору гулять, а тут – такая незадача. Да и холод на носу, разрешил бы ты, Глебушка, пожить им тут зимой.
• Пусть зимуют, – пожал плечами Глеб. – Только что же это за жизнь?

Поднимаясь в свой кабинет, на лестнице он столкнулся с Витькой Ефимовым.

• Глеб Борисович, проект закончил, передал на норма-контроль. У нас есть еще что-нибудь, поинтересней?

«Хороший работник, – отметил про себя Глеб. – Работает с задором, далеко пойдет».

• Найду, специально для тебя, – кивнул он Витьке. – А сейчас – иди помоги тете Маше. Ей требуется грубая мужская сила.

Сам, в ожидании заказчика, прошел в кабинет, сел в кресло и задумался...

Нет, он не сомневался, что поступил правильно, но его не устраивало полулегальное существование кошек в офисе. Вероятно, хвостатые на уровне инстинктов чувствовали свою ненужность здесь, отсюда и испуг в их глазах.

Глеб обычно уходил из офиса последним, но сегодня отметил, что кто-то задержался на рабочем месте.

В пустом зале за компьютером сидел Витька Ефимов. Один – остальные уже отправились по домам. Витька с увлечением вгрызался в новую задачу, вороша бумаги с техническим заданием.

• Виктор, нарушаешь трудовое законодательство! – пожурил он молодого работника. – Рабочее время закончилось, дуй домой!
• Так я и там за комп сяду, Глеб Борисович. Только он у меня слабенький, здесь получше. Еще часик поработаю и – домой, ключ у меня есть, на сигнализацию поставлю.
• Выгоришь на работе, нельзя так, Витька. Психика не выдержит таких нагрузок.
• А Вы организуйте комнату психологической разгрузки – есть же незанятые комнаты... – пробормотал Витька, не отрывая взгляда от бумаг.
• Комната психологической разгрузки... – повторил Глеб в задумчивости и вдруг радостно улыбнулся: – Витька! Ты – гений!

Комната психологической разгрузки пришлась очень кстати, и вовсе не работникам, а кошкам.

На микроклимат в коллективе никто не жаловался и снимать стресс необходимости не было. Зато кошачье племя, осознав свою значимость и переселившись из подвала в уютную, светлую комнату, из шкуры вон лезло, желая угодить коллективу.

Каждое утро они разбредались из комнаты по кабинетам офиса. Невозможно было остаться равнодушным к ласковому мурчанью, искреннему дружелюбию хвостатых, а наблюдая за играми котят, никто не мог удержаться от смеха.

Какие уж тут стрессы? Кошки бродили по офису, навещая особо полюбившихся работников, и строили им глазки. В комнату психологической разгрузки они возвращались, чтобы перекусить и подремать.

Многие хвостатые перекочевали из офиса в квартиры работников, Витька вообще не расставался с полюбившимся ему Тишкой и каждый день таскал его в переноске из дома в офис.

Через полгода в кабинете Глеба прозвенел звонок телефона. Звонил очень требовательный заказчик из тех, кто вечно недоволен выполненной работой.

• Приезжайте. Прихватите проект, разберемся на месте, – предложил Глеб.

Через полчаса заказчик уже входил в кабинет. Вместо ожидаемого раздражения, лицо его светилось удивленной улыбкой.

• Там, на входе, меня рыжий кот встретил и проводил к Вам, – оповестил он.
• Это Василий, – кивнул Глеб. – Мой коллега – тоже руководитель, только у него свой контингент. У нас тут вообще – все при деле! Так какие у Вас вопросы?

Еще через полчаса приглашенный в кабинет начальника Витька убедил заказчика в оптимальности выбранных технических решений, доказал финансовую выгоду и соответствие действующим нормативам.

Заказчик остался доволен. К выходу из офиса его проводил тот же Василий.

• Хорошая фирма, – бурчал посетитель вполголоса. – Специалисты – крепкие, руководитель – порядочный, коты – и те при деле. Буду рекомендовать...
• Виктор, – Глеб с хитрой улыбкой смотрел на своего лучшего работника. – В архиве, на некоторых наших проектах, я заметил штамп – «кошачий след». Что это значит?
• Это, Глеб Борисович, мои проекты, которые заказчик принял без замечаний. Наш с Тишкой знак качества, так сказать.
• Оригинально! – хмыкнул Глеб. Отдав Виктору согласованный последним заказчиком проект, разрешил: – Держи. Можешь ставить сюда свой знак качества!

Витька, присев за свой рабочий стол, погладил любимца – серенького, проказливого Тихона, который по праву занимал место рядом с монитором компьютера:

– Ну, что, коллега – еще одна работа без замечаний! Ставим наш фирменный знак!

Он достал штемпельную подушку, Тишка с готовностью обмакнул в нее лапку и оттиснул на титульном листе. Подумал, хитро прищурился и поставил такой же штамп на щеку зазевавшемуся Виктору.

• Вот и ты у нас с фирменным знаком качества! – рассмеялась Мария Федоровна. – К тебе тоже – замечаний нет!

Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ.

РЫЖЕЕ СЧАСТЬЕ

Они собрались поехать на каникулах отдыхать на природу – пять почти выпускников одного университета.

Ещё год, а там... Кому что судьба уготовила, а если точнее, то у кого родители могут, а кто и сам должен.

Так и в их компании: двое парней были из очень обеспеченных семей, на очень хороших машинах, с двумя девушками с параллельного курса.

И одного своего друга они всегда брали с собой. Ну, знаете, как иногда женщины делают – берут с собой для контраста некрасивую подругу. Вот так и тут – его брали за компанию и для понимания...

Да, чтобы избранницы обеспеченных сынков понимали, кто есть кто.

Ездили они всегда в одно и то же место, далеко от города, на природу. Речка, лес вокруг и ни одной души. Загружали всё в два джипа и уезжали на неделю, а то и на две.

Парень отвечал за всё – за установку палаток, запуск генератора, удочки и еду...

Он и не возражал. Понимал: раз берут с собой, что называется, на шару, то надо отработать. Был он тихим и очень улыбчивым. Спокойно расставлял две двухместные палатки для своих друзей и их девушек, и ставил свою, маленькую, несколько поодаль.

Ездил он всегда один. Девушки искали выгодную партию, а он... Он, априори, таковой не был.

Ловили рыбу, купались, пили пиво и виски, ели. По вечерам танцевали и смотрели фильмы. Потом шли спать. Две парочки по своим палаткам, а он, затушив костёр и убрав остатки еды в переносной холодильник, в свою...

Вот и в этот раз они приехали на старое место. Всё, как обычно – парни с подругами разделись и пошли купаться, а он стал ставить палатки и разводить костёр, готовить шашлыки и расставлять всё на небольшом столике.

Девушки не замечали его и не обращали на него внимания. Он был для них пустым местом. Так, взятый для веселья обслуживающий персонал.

Он не обижался и не расстраивался. Старался получить максимум удовольствия. Купался, спал в палатке и даже немного занимался. Времени свободного было много.

Ну, так вот...

Он расставил палатки, как всегда. Всё приготовил и разложил на столе. Отошел к речке и стал звать две пары перекусить. Все вылезли из воды и пошли вытереться и переодеться в сухое перед едой.

Вот тут они его и заметили...

Большой, но очень худой и грязный рыжий кот – он просто сидел возле стола и тянул носом вкусный воздух. Его глаза закатывались от удовольствия, а пустой живот так урчал, что было слышно за несколько метров.

Он не просил и не пытался украсть, он не приставал к людям и не ждал подачки, просто сидел и нюхал воздух, но...

Двоим парням и этого хватило, чтобы дико возбудиться, они стали орать на рыжего и бросились за ним:

— Пшёл вон отсюда, попрошайка! Только тебя здесь не хватало! Пшёл от еды со своими блохами!!!

Бедный рыжий кот скрылся в кустах, окаймлявших поляну.

Девушки смеялись. Парень смотрел на эту картину и ему... Ему стало стыдно:

— Он же голодный, — сказал он спокойно компании, рассаживающейся за столом. — Он бы нас не объел. Маленького кусочка ему бы хватило...

— Не хочу видеть возле стола грязного кота! Мы сюда отдыхать приехали, а не ухаживать за котами. Хочешь его кормить, обедай отдельно от нас.

Парень молчал в ответ, но...

Поздно вечером, когда все уснули в своих палатках, он взял остатки шашлыка и пошел к кустам. Долго стоял там и пытался подозвать кота, но тот не шел. Тогда он оставил еду и пошел к своей палатке.

А утром он, как всегда, встал первым...

Ранним утром, когда птицы только начали петь, и по воде струится лёгкий туман, он вышел из палатки и потянулся.

Вдруг – еле слышное мяу слева. Он оглянулся. Грязный худой кот лежал возле его палатки и смотрел на него.

— Привет, рыжий, — улыбнулся парень. — Ты пришел... Не бойся меня, малыш.

Он подошел поближе, и кот дёрнулся от испуга, но он был очень слаб от жажды и голода. И, встав на лапы, вместо того, чтобы побежать, споткнулся и упал, болезненно мяукнув.

— Ах ты, бедняга, — сказал парень и, подойдя, поднял лёгкое тельце.

Кот не сопротивлялся. Он только закрыл глаза от страха.

Парень погладил его и зашел с ним в палатку, где устроил ему уголок из большого и мягкого полотенца, а рядом поставил две глубокие тарелки – одну с водой, а вторую с едой.

После чего вышел. Ему надо было приготовить завтрак для всех.

Кто же тебя бросил здесь одного? — подумал парень и выругался про себя.

Весь день он заходил в свою палатку и проверял, как там его новый друг. А друг пришел в себя и, обнаружив рядом воду и еду, отдал им должное...

Вечером, перед просмотром фильма и танцами с выпивкой парень, приготовив всем поесть, отсел подальше.

— Ты что? — удивилась компания.

— Вы же сказали, если я хочу кормить грязного кота, то чтобы сидел подальше от вас.

Рыжий кот, увидев своего нового друга, несмело вышел из палатки и подошел к нему.

Ребята вскочили из-за стола, но парень закрыл собой кота и сказал:

— Он живёт в моей палатке. Я его кормлю отдельно.

— А может... А вдруг... — начались крики. — Вдруг у него лишай, и ты нас заразишь? А может, у него блохи и глисты?

В общем, так – парню поставили условие. Либо он до утра прогоняет кота, либо уходит сам...

Компания была уверена, что он никуда не уйдёт. На сто километров вокруг – никого, только трасса проходила мимо, а машины у него не было.

Ну, в самом деле, не пойдёт же он пешком домой?

Да и должен же кто-то ухаживать за ними: готовить, убирать отходы в пакеты и ловить рыбу. Не самим же им это делать!

Они были заняты любовью и отдыхом А его взяли просто так, вот он и должен отрабатывать...

Но всегда тихий, мирный и спокойный парнишка вдруг заартачился. Он встал и подошел к столу, где все сидели:

— Всего вам хорошего, — сказал он. — Утром я ухожу.

— Да куда ты пойдёшь пешком? — рассмеялись парни.

— Пойду по трассе, а его понесу, — кивнул он на кота. — Кто-нибудь подберёт...

— Ты бросишь своих старых друзей из-за кота? — возмутился один из парней. — Ну и проваливай!!!

— Не друзей, — вдруг непривычно твёрдо произнёс парень. — Я для вас обслуживающий персонал, а не друг. Теперь будете всё делать сами.

И он, развернувшись, ушел в свою палатку...

Два парня и две девушки сидели за столом и смотрели друг на друга. Им очень не хотелось заниматься хозяйством вместо отдыха.

И, после некоторого совещания, одна из девушек была направлена в маленькую палатку для переговоров.

Она сообщила ему, что он может остаться вместе с котом, но только чтоб кот был в его палатке и не подходил к ним. И чтобы парень всегда мыл руки и мылся сам, прежде чем браться за еду...

В общем, так – они остались. Хотя, парню казалось, что он охотнее ушел бы.

И всё же, это была его последняя поездка на природу в его студенческой жизни...

На следующий день две вышедшие из палаток пары увидели такую картину.

Стоя на мелководье, подальше от места купания, парень держал кота левой рукой под живот, а правой намыливал его шампунем и уговаривал:

— Потерпи немного, мой хороший рыжик. Сейчас тебе станет легче. Мы всё смоем с тебя, а потом я вытру тебя полотенечком и накормлю... Ты ж, моё рыжее счастье...

Кот поднимал голову вверх и смотрел в глаза человеку, спасшему ему жизнь. Он плакал, но парень не видел его слёз, ведь шампунь и вода всё смывали с кошачьей мордочки.

— Ты смотри, — улыбнулась одна из девушек. — Как маленького ребёнка моет...

— Точно, — сказала другая. — Какая умилительная картинка!

Два парня, стоявшие с ними рядом, недовольно переглянулись. Они схватили девушек за руки и потянули их купаться...

Так прошло ещё несколько дней, и рыжий кот почти пришел в себя. Он оказался удивительным красавцем, пушистым и большим.

Девушки засматривались на эту парочку, всегда теперь сидящую отдельно. Они даже иногда подходили, чтобы погладить рыжего кота, и это раздражало их парней всё сильнее и сильнее.

И они, в конце концов, решили примерно наказать своего строптивого бывшего друга, вдруг, совершенно внезапно, оказавшегося твёрже, чем они думали.

Они решили бросить его здесь одного в назидание. И в день перед отъездом сообщили ему об этом.

Девушки очень расстраивались и возражали. Они требовали от своих кавалеров, чтобы те увезли парня с его котом, но ребята ставили одно невыполнимое условие – парня можно взять в машину, а вот его кота – нет!

И, разумеется, парень выбрал второй вариант. Он пойдёт по трассе в сторону города один. Нет, не один, а с котом в рюкзаке...

Девушки устроили скандал, и тогда парни им объяснили, что они тоже могут выбирать. Либо они едут с ними на машинах, либо идут по трассе пешком.

И девушки выбрали свою судьбу. Боясь смотреть парню в лицо, они замолчали и ушли в палатки...

Утром, в день отъезда, он встал пораньше, сложил свою палатку и оставил её рядом с одной из машин.

Улыбнулся коту и сказал:

— Ничего, Рыжий. Всё будет хорошо. Забирайся в рюкзак. Мы обязательно дойдём, а может, кто-нибудь нас и подберёт.

И он пошел в направлении трассы...

Проснувшись, как всегда, гораздо позже, компания выяснила, что парень с котом уже ушли.

Чертыхаясь и проклиная его и кота, они кое-как сложили свои палатки и сели позавтракать.

Постоянно ругая парня за то, что они теперь сами должны были собираться, компания стала есть и пить. А пить стали спиртное...

И парни распалялись всё больше и больше, обещая вслед ушедшему, что они применят все свои связи, чтобы он вылетел с последнего курса университета.

Девушки молчали. Они боялись возразить...

Выпив и перекусив, парни не смогли затолкать кое-как сложенные палатки, столик со стульями, удочки и генератор с холодильником в багажники. Алкоголь уже давал знать о себе.

Они проклинали всё на свете, а больше всего, конечно, его – осмелившегося предпочесть грязного худого рыжего кота им. Им!

Эта мысль не давала покоя парням, заводя в их головах мотор злобы и мщения...

Они побросали всё своё снаряжение в кустах, надеясь приехать за всем этим через несколько дней, сели в машины и поехали в направлении трассы.

Они всё время общались по телефонам и спрашивали друг друга, не видит ли кто парня с котом.

Но, видимо тот, успел далеко уйти, что ещё больше заводило парней:

— Не прощу себе, — сказал один другому по телефону, — если мы опоздали, и кто-то успел его подобрать!

И они прибавили скорость...

Выскочив на трассу, они с трудом справились с управлением. Машины пошли юзом и чуть не вылетели в кювет. Девчонки завизжали от страха, и это ещё больше подстегнуло парней:

— Да мы чуть было из-за него не попали в аварию! — сказал один другому.

— Ничего, — ответил тот. — Мы разберемся с ним за это...

Машины выправились и полетели вперёд по пустой трассе, набирая скорость...

Парень с котом успели уйти вперёд километров на десять. И когда сидевшие за рулём юноши увидели его, он приближался к стоявшей впереди метрах в двухстах машине.

— Скорее! — крикнул один другому в телефон. — Уйдёт! Подойдёт к машине, и тогда мы его уже не достанем... Жмём на полную!!!

Они нажали на газ, машины дёрнулись и рванули вперёд.

А за минуту до этого кот завозился в рюкзаке парня и жалобно мяукнул.

— В кусты надо? — усмехнулся парнишка. — Может, потерпишь? Вон, машина стоит впереди. Надо подойти и попроситься...

Но кот настойчиво шевелился и всё сильнее и сильнее мяукал.

— Ладно, ладно. Успокойся, — сказал парень и спрыгнул вправо с трассы.

Он хотел что-то сказать коту и снять рюкзак, чтобы выпустить того, но вместо этого...

Слева от него раздался дикий визг тормозов! Точно там, где за пару секунд до этого он стоял.

Он повернулся и с ужасом увидел, как два джипа пронеслись там и, столкнувшись, перевернулись. После чего покатились в направлении стоявшей на трассе машины.

Они один за другим влетели в неё. Удары были такой силы, что он даже зажмурился. Потом открыл глаза и бросился к месту крушения, чтобы помочь.

Но, когда он был уже метров за пятьдесят, прогремел взрыв! Его отбросило взрывной волной и оглушило...

Когда он пришел в себя, возле места аварии уже остановилось несколько машин и ему помогали встать, а кто-то пытался тушить пожар из автомобильных огнетушителей...

В стоявшей на трассе машине никого не было. Она сломалась, и хозяин уехал на попутке. А вот в двух джипах никого спасти не удалось...

Парень сидел, оглушенный произошедшим, в скорой помощи и объяснял всё случившееся офицеру полиции.

Тот уже внимательно осмотрел место происшествия и его кое-что удивляло:

— Такое впечатление, — сказал он парню, — что они намеренно пытались вас сбить.

— Да как вы можете говорить такое!!! — возмущался парень. — Ведь они были моими друзьями.

— Вот как? — усмехнулся офицер. — Друзьями, говорите? Ну-ну... А коту-то вашему вы уже дали сходить в кустики?

— Ой! — воскликнул парень. — Совсем забыл о нём.

Он снял рюкзак и выпустил рыжего кота.

— Красавец, — сказал офицер. — Знаете... — продолжил он. — Я тоже предпочёл бы его таким друзьям.

Кот поднял голову и посмотрел на офицера полиции. Потом посмотрел на своего человека и запрыгнул к нему на руки.

Полицейский усмехнулся и сказал:

— Можете, конечно, думать, что вам угодно, молодой человек, но на вашем месте я бы помолился за здоровье этого существа. Ведь оно спасло вам жизнь...

По результатам расследования было установлено, что оба водителя в двух машинах не справились с управлением в связи со злоупотреблением спиртными напитками.

Ехавшие с ними девушки тоже погибли.

Да... Вот такая история. Разумеется, нигде не было упомянуто про попытку наезда.

Парень окончил университет и теперь работает в одной очень хорошей и перспективной фирме.

Дома у него живёт большой и очень красивый рыжий кот. И парень всегда доверяет его выбору. Если очередная его знакомая не нравится его Рыжику, он старается расстаться с ней под благовидным предлогом.

А вы, дамы и господа, можете и не согласиться с ним. Это ваше право.

Но – каждый выбирает свою судьбу сам.

Как-то так...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

НЕВИДИМЫЕ КРЫЛЬЯ

Вчера Машин мир рухнул...

Обычно она спешила на работу, вся такая аккуратная, чистенькая, серьезная. Макияж сдержанный, костюм строгий, прическа гладкая, словно нарисованная. На ресепшене у Важного Босса иначе нельзя.

Семенила торопливо мимо мусорных баков на задворках супермаркета «Магнитная Пятерочка». Презрительно посматривала на бомжей, увлеченно роющихся в отходах:

«Это не жизнь, — думала Маша. — Ничего-то у этих маргиналов нет. Ни дома, ни семьи, ни работы!»

Вот Маша в полном порядке: работа, хоть и нелюбимая, да и Важный Босс, между нами, форменное парнокопытное...

Но зато трудиться у него престижно. А престиж очень важен для Маши.

Ради него Маша, например, покупала бумажные книги. Обязательно в твердом переплете, и хорошо, если на обложке имя классика. Никакой желтизны и бульварщины.

Не то чтобы Маша обожала читать... Просто настоящая книга в руках добавляла загадочности, интеллекта и вожделенного престижа! Ведь книги нынче дороги.

Работа над образом – это тебе не хухры-мухры. У Маши все продумано. Она молодая, деловая, с изюминкой. И главное – транслировать в мир успешность. Успешность – наше все! Позитив на лице. Даже если в жизни все через одно место, как у Маши сегодня...

*

На задворках магазина «Магнитная Пятерочка» коротко стриженная женщина в сердцах пнула мусорный контейнер:

— Ну почему каждое утро у нас начинается так? Меня уже тошнит от этого магазина, воротит от этого мусора, я уже всех людей ненавижу! И эта фитюлька деловая прямо бесит! — она зло плюнула Маше вдогонку.

— Перестань, — мужчина-бомж приобнял свою подругу за плечи, затем взъерошил ее короткие волосы.

Не помогло.

— А чего перестань-то?! — женщина раздраженно посмотрела на мужчину. — Можно подумать, тебе не надоело? Вот за что нам такое? Ведь копошимся на самом дне, дальше уже падать некуда! И ни тебе помощи, ни признания. Не хочу больше!

— Ну, тяжело в учении... Сама понимаешь. Где еще учиться-то, как не на самом дне? Да и помощь обещали. А вон, кстати, и она, — мужчина кивнул куда-то в сторону.

К ним, обходя лужи, спешил маленький котенок. Настолько грязный, что невозможно было доподлинно определить, какой он масти.

— Это помощь?! — возмутилась женщина. — Это издевательство! Чем эта замурзанная мелюзга нам поможет?!

— Я бы попросил, — обиделся котенок и дернул куцым хвостиком-морковкой. — Я вам не мелюзга, а опытный индикатор! Ну-ка ты, тетка, возьми меня на руки. Вот хорошо. Сядь на картоночку, гладь и слушай!

От такого нахальства женщина на время утратила дар речи. Поэтому послушно подхватила нахального котишку на руки, опустилась на обрывок коробки, устроив котенка на коленях.

— Я людей насквозь вижу, — сообщил котенок. — Поэтому со стопроцентной гарантией скажу вам, на кого стоит тратить свое драгоценное время, а кто уже окончательно спекся.

Девчонка вон мимо прошла, ты ей еще вслед плюнула. Так вот, совершенно зря ты это сделала. Она дурная, молодая, ерундой страдает, но именно сегодня ей можно помочь.

— Не буду! — заупрямилась женщина. — У нее и без нас все пучком. Такая вся успешная, жизнью довольная, что смотреть противно!

— А давай на спор, — предложил мужчина. — Я вот тоже думаю, что ей наша помощь требуется. Заодно и великого индикатора проверим.

— Ладно... — согласилась женщина. — Но если продуешь, два дня отдыха мне дашь.

Мужчина кивнул.

*

Маше повезло. В вагоне метро нашлось свободное место. Она привычно открыла книгу и задумалась, забыв, что надо переворачивать страницы.

Вагон покачивался, вез ее через темный туннель на нелюбимую работу, к противному Важному Боссу, а в голове крутилась мысль: «Эдик — свинтус!»

Эдика Маша тоже особо не любила. Но он так подходил к ее имиджу. Высокий, спортивный, блондинистый, сероглазый, умеренно красивый. И одевается хорошо.

Чтобы Эдик никуда не делся, Маша даже позволила ему переехать к ней.

И вот этот самый Эдик вчера вечером устроил ей такую подлянку, что Маша вытолкала его за дверь. Да как он вообще посмел приволочь эту лахудру на Машин белый кожаный диван?!

Слава богу, что она пришла вчера домой раньше и застала все это безобразие воочию.

Нет, до самого важного Эдик с лахудрой еще не дошли. Но зато успели выпить бутылку Машиного дорогого вина, накурить в комнате и приступить к лобызаниям. Тьфу!

Конечно, Маша взорвалась. Орала так, что лахудру сразу ветром сдуло. Эдик что-то лопотал в свое оправдание, но Маша же не дурочка! И зрение у нее хорошее. Все своими глазами видела. Поэтому Эдик отправился вслед за лахудрой.

А Маша немного поплакала, а потом отправилась гулять. На месте сидеть не было никакой возможности. И убирать остатки Эдикова пиршества тем более.

Она брела, царапая тротуар взглядом. На душе было пакостно. Ну вот что теперь делать? Нового Эдика искать или ну их всех к лешему? Но одной тошно... Маша не привыкла одна.

*

У «Магнитной Пятерочки» несли свою вахту бомжи. Сидели на поребрике, разговаривали о чем-то. Маша с удивлением поняла, что это мужчина и женщина. Вот так номер. Она-то думала, что это парочка мужиков. Одеты одинаково: треники, кургузые куртки, разбитые кроссовки. Стрижки у обоих короткие...

Сегодня компанию неказистой паре составлял котенок. Он лежал на коленях у бомжихи: маленький, тоже неказистый, но в силу возраста – милый.

Маша засмотрелась, замедлила шаг. Ее заметили:

— Девушка, котик не нужен? — поинтересовалась бомжиха и кивнула на котенка.

Маша покачала головой. На кой ей кот, да еще такой...

— Да ты не отказывайся сразу-то, — встрял мужичок-бомж. — Он, может, и не шибко красивый, но очень хороший. Добрый, ласковый. Другом тебе будет.

Маша хотела было снова отказаться да и уйти восвояси. Но тут в голове вспыхнула мысль:

«Возьми, котика, б@лда! Пусть беспородный, и что с того? Эдька, вон, царь-птицей казался, а на деле – самый обыкновенный к. озел!»

— Давайте!

И быстро, чтобы не передумать, подхватила котенка на руки. Тот доверчиво прижался к ней, заглянул в глаза и муркнул.

— Одобряет, — хрипло сказал мужичок.

Женщина скептически хмыкнула.

*

Вот так у Маши дома и появился Рыжик. Иначе назвать котенка было просто невозможно. После мытья в ванне выяснилось: шерсть у него, что твой апельсин.

— Да ты красавчик, — удивилась Маша. — Будешь теперь вместо Эдьки-свиненыша. Уж ты точно лучше и умнее.

Котишка довольно муркнул и потерся о Машины ноги.

Этой ночью Рыжик занял место рядом с Машей. Выслушал, лизнул в нос, утешил. И она крепко уснула...

Утром проснулась на удивление бодрая, покормила котенка и на работу. Даже про Эдьку-предателя до обеда не вспоминала. А потом подружка Катюшка задала свой излюбленный вопрос:

— Ну как твой принц? Предложение еще не сделал?

Маша помрачнела: черт бы ее побрал. День так хорошо начался, даже Важный Босс не доставал с утра. И вот, пожалуйста, напомнила.

— Я ему сделала предложение, — Маша хищно воткнула вилку в кусок мяса.

— Ну ты даешь! — поразилась Катюшка. — И как он это воспринял?

— Не знаю, — Маша утопила мясо в подливке.

— То есть как не знаешь?

— А так. Я ему предложила выметаться из моей квартиры и больше никогда мне не попадаться на глаза!

— Ну-ка давай рассказывай! — велела Катюшка.

И Маша рассказала.

И про то, как вчера у Важного Босса была «приватная встреча» и он отправил Машу на час раньше домой.

И про то, что дома у нее приключилась форменная мыльная опера. Поведала, как позорно бежала лахудра и как по-дурацки выглядел Эдик.

— Конечно, я его выперла, — закончила Маша.

— Ну и правильно! — одобрила Катюшка. — Другого найдешь.

— Уже нашла.

— Быстро... А где? И как же его звать?

— Нашла на улице. Звать Рыжик. Он не такой холеный и павлинистый, как Эдька. Но зато добрый и чуткий.

— Кота подобрала, что ли?

Маша кивнула.

— Рыжика.

— Молодец! — похвалила Катюшка. — Хотя, честно говоря, неожиданно. Чтобы ты взяла кота с улицы... У тебя же прямо бзик какой-то насчет престижности.

Слушай, а изгнание Эдьки на тебя хорошо влияет. Вот сегодня это и отпразднуем.

*

И после работы они пошли в бар. Сначала пили за Машину свободу, потом за новую любовь, потом за Рыжика-утешителя. И как-то незаметно Маша перебрала.

Стало вдруг себя жалко. Ну неужели она не заслужила Эдькиной любви? Или все мужики такие? Вон, и Важный Босс тоже. Дома жена, дети, а у него, видите ли, «приватные встречи»!

— Пойду я, Катюшка, — сказала Маша. — Во-первых, меня дома Рыжик ждет, а во-вторых, чего-то я напилась. Ты оставайся, я одна прогуляюсь, мысли на свежем воздухе по местам расставлю.

— Ты только никуда не вляпайся, — велела Катюшка.

Но Маша, конечно же, «вляпалась»...

*

Она уже подошла к «Магнитной Пятерочке», до дома оставалось два шага. Сгущались сумерки. Хотелось обнять Рыжика, завалиться на диван и забыться.

Но тут ее внимание привлекла знакомая маргинальная парочка, беседующая под фонарем.

«Они чего, отсюда вообще не уходят?» — подумала Маша.

— Ну, хватит на сегодня из себя отребье изображать, пойдем, — словно отвечая на ее мысли, сказала женщина своему спутнику.

— Да, честно свое отработали, — согласился мужичок. — Парочку товарищей на верный путь наставили. Пора и передохнуть. Мечтаю снять эти лохмотья.

— Да не прибедняйся ты — парочку! А дедуля, который помирать собрался, а ты его отговорил? А щенок бездомный, которого ты с бабулькой грустной свел? А мужик, который чуть из семьи не ушел, а я ему внушение сделала? А девчонка та... Помнишь, с зеленой челкой? Ну, которая у матери деньги стырить хотела, а теперь не хочет? И это не все...

— Ну, раз мы такие молодцы, тем более отдых заслужили, — покладисто сказал мужичок, подхватил свою подругу под локоток, и они нырнули в неприметную нишу.

Стало тихо...

«Куда они делись-то? — удивилась Маша. — Там же просто углубление в стене, даже дверей нет!»

Она подошла к магазину, осмотрела нишу: неглубокая, глухая и... совершенно пустая.

Маша потрогала шершавую стену, поковыряла ноготком, зачем-то постучала, прислушалась.

«Больше не пью! — пронеслось у нее в голове. — Мне еще глюков не хватало...»

Дальше она ничего подумать не успела. Потому как стена треснула посередине, разъехалась в стороны, и в глаза Маше ударил яркий свет.

— Ой, — сказала она и зажмурилась.

— Да ты не ойкай, проходи, раз уж пришла, — велел ей мужской голос.

Маша послушно шагнула вперед.

— Нет, ну вы подумайте, страждущие уже прямо домой вламываются! — возмутился недовольный женский голос.

Маша открыла глаза и увидела своих давних знакомцев-бомжей. Только вот выглядели они сейчас иначе. Никакой затрапезной одежды. Все в белом и за спиной... Крылья?

— Тебе кто сказал, что нужно постучать три раза? Кот? — набросилась женщина на Машу.

— Ну какая разница? — перебил ее мужчина. — Может, сама догадалась. Ты чего пришла-то? — он вопросительно посмотрел на Машу.

Маша молчала. Разглядывала недавних бомжей и боялась, что вот-вот хлопнется в обморок.

— Ну это же надо! — не унималась женщина. — Работаем целый день не покладая рук, так еще и после работы никакого покоя. Мы как-никак ангелы, а не ломовые лошади!

— Ангелы... — Маша наконец обрела голос. — А почему здесь, почему бомжи, почему кота мне подарили?

— А где же нам еще быть? — удивился мужчина. — Здесь самое дно, эпицентр безнадеги. Здесь мы больше всего нужны. Пытаемся помочь, кому еще можно. Практикантов своих учим.

Он указал на женщину.

— А кота с тобой отпустили, потому что он так решил. Сказал, что тебе помочь нужно, — сердито сказала женщина. — Ведь сейчас жизнь твоя – один большой пшик! Как книги, которые ты в метро открываешь. Ты же оттуда, дай бог, десяток слов прочитала. Все для имиджа, а проще говоря, для понта!

Многие так живут и вполне довольны. Я лично была против тобой заниматься! Но кто слушает практикантов! — она метнула недобрый взгляд на мужчину. — А еще некоторые очень любят хитрить.

Короче, поспорили мы, если возьмешь котенка, значит, есть у тебя душа. Не всю еще на побрякушки разменяла. Я продула. Этот вон, — она кивнула на мужчину, — радовался, как пацан. А теперь ты в наше убежище вломилась. Чего тебе надо-то?

— Ну, не ругайся, — мужчина примирительно улыбнулся. — А ты, Маша, иди и живи свою настоящую жизнь. Кое-что ты уже поняла. Например, насчет Эдика своего. Многое еще впереди. Рыжик тебе поможет. А мы и правда за день вымотались...

Как Маша оказалась на улице, она не поняла. Только обнаружила себя стоящей на задворках магазина.

Уже окончательно стемнело. И она заторопилась домой. Посиделки, ангелы — это все, конечно, очень интересно. Но кота-то кормить надо...

*

Время бежало, за летом наступила осень.

Бомжи от магазина «Магнитная Пятерочка» исчезли. «Наверное, из-за того, что я обнаружила их убежище, — подумала Маша. — Но я ведь не специально».

Рыжик вырос в большого пушистого кота. И Маша готова была поклясться, что он прекрасно понимает все, что она говорит. Потому что, когда она однажды вспомнила про Эдика, он зашипел и ощерился.

А когда Маша поделилась с ним, что хочет поменять работу, кот влез к ней на колени и долго одобрительно мурчал.

И даже новое место помог найти методом мохнатой пятой точки. Сел на клавиатуру, пока Маша просматривала вакансии, и монитор выдал ей очень симпатичный вариант. Чудеса, да и только.

В общем, многое изменилось. Маша теперь работает в другом месте. Их фирма производит корма и игрушки для животных. Там нет Важного Босса, да и с престижем не очень.

Зато там есть душевные люди, и среди них один симпатичный очкарик Пашка...

Маша любит свою работу. Каждое утро натягивает самые обычные джинсы, удобные кроссовки, завязывает на голове несерьезный хвостик и бежит к метро.

А еще она любит свою жизнь. И, конечно же, своего замечательного кота.

Что будет дальше, Маша не загадывает. Счастье бесполезно планировать. Оно приходит само и остается, если дать ему шанс.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

По совести.

Серенькая кошка бродила под окнами дома, потерянно озираясь и не зная, куда ей податься. Квартира, где она прожила в тепле и неге десяток лет – заперта.

Когда выносили хозяина, она вышла из квартиры вместе со всеми, некоторое время следовала за процессией, а когда тело хозяина погрузили в катафалк и увезли, долгое время еще сидела, глядя вслед...
Она уже поняла, что хозяин больше не вернется, и боль за родного человека пока еще не давала разыграться отчаянию. Она вновь и вновь проходила путь от подъезда до того места, где тело хозяина скрыли от нее. Навсегда.
Василий Макарович, стоя на балконе своей квартиры, предавался грустным размышлениям. Сегодня был тяжелый день. Таких в жизни бывает несколько, и остаются они зарубками на сердце, по которым можно проследить весь путь от рождения и... До последней зарубки.
В детстве, при живых родителях, их и нет вовсе, в юности – бывают, но редко. Хотя, кажется, там их должно быть немеряно – шкура тонкая, любая боль или обида легко проникают сквозь нее и достают до юношеского сердца, чувствительного ко всякой мелочи.
Однако ж обиды эти юношеские легко забываются – знать, молодое, горячее еще сердце легко затягивает приобретенные раны.
С возрастом шкура дубеет, нарастая защитным панцирем год за годом, становится непробиваемой. Но, если кому-то удается пробить ее – останется зарубка на сердце, которое уже с трудом, неохотно залечивает нанесенную рану.
Порой так и приходится жить с ней, незажившей, кровоточащей. Сколько их там набирается к старости? У кого – больше, у кого – меньше, но рано или поздно они дадут знать о себе нескончаемой болью, бессонными ночами...
Сегодня были похороны соседа и лучшего друга. Ушел Семен Авдеевич, ушел, так и не простив его, и от этого еще тяжелей было на душе у Василия.
Встретились они полвека назад, у дверей строительного вагончика – там располагался отдел кадров монтажной организации, самой крупной на комсомольской стройке.
Сюда они прибыли после службы в армии – молодой сержант-танкист и не менее молодой моряк северного флота. У дверей того вагончика и началась их многолетняя дружба.
Их определили в одну бригаду, поселили в одну комнату в рабочем общежитии. Вместе они набирались опыта, повышая квалификацию. Бывшим деревенским парням после службы любая работа была в охотку, силой Бог не обидел ни того, ни другого. Природная сметка, трудолюбие – все на пользу. Года через три оба уже были звеньевыми в бригадах, еще через пару лет – бригадирами.
Даже свадьбы сыграли в один день, в жены взяли двух подружек. У тех даже имена были одинаковыми – Машеньки. За одним столом, в единственном на то время поселковом кафе, отгуляли веселые свадьбы.
Когда распределяли квартиры, не раздумывая выбрали соседние – за стенкой, хоть и в разных подъездах. Зато балконы были рядом и, если не удавалось забежать друг к другу в гости, то перекинуться парой слов через балкон – обычное дело.
Детки народились – все детство вместе провели. Да и как иначе – летом Василий с Семеном усаживали детишек в люльки мотоциклов, жен на сиденье за спину, и мчали на озера с ночевкой. Мужикам – рыбалка, женщинам – грибы да ягоды в соседних лесах, а ребятишкам – веселье до визга на прибрежной отмели.
Так и жили, будто одной семьей. Поддерживали друг друга в трудные времена, радовались успехам детей. Василий с супругой растили сына, а Семен с женой – дочку.
Парень у Василия рос небалованным, в меру хулиганистым, став постарше – увлекся спортом, отслужил срочную, поступил в институт. У Семена же дочка была другого склада, заласканную и залюбленную, ее ограждали от домашних забот, отказа она ни в чем не знала. И выросла девчонка красавицей, с непоколебимой верой в свою исключительность и уверенностью, что ей обязаны все – в первую очередь родители.
Пытался, было, Василий указать на то старому своему другу, но тот только отмахивался, посмеиваясь:

• Такую красавицу – весь мир узнает! Моя Светланка еще себя покажет!

Показала себя Светланка, во всей красе показала. Уехала в областной город и чем она там занималась – непонятно, но деньги немалые с родителей тянула регулярно. Замуж вышла, развелась через год. Специальность так и не приобрела, порхала бабочкой по жизни, время от времени выходила замуж и снова разводилась.
А годы идут. Давно уже на пенсии друзья. Супругу Семен похоронил, остался один в квартире, с кошкой – любимицей покойной жены. Всегда желанным гостем был он у Василия, по старой привычке заходил к соседям.
Светланке давно за сорок, нет уже былой красоты, нет надежной семьи, детей. Остался только родитель – и тот один. Вот его и назначила Светлана виновным за несбывшиеся свои мечты и надежды, и продолжала исправно тянуть с него деньги. Отец уже и дачу продал и машину – той все неймется.
В один из ее приездов Василий с супругой услышали сквозь общую стену, как Светлана кричит на отца, срываясь на визг, и только головами покачивали. А вечером пришел к ним Семен и, отведя глаза в сторону, попросил взаймы немалую сумму.
Усадил тогда Василий друга за стол, выставив жену за дверь. Расспросил о причине такой необходимости. Услышав, что деньги нужны Светлане, что влезла она в очередной раз в долги, ответил:

• Семен, дружище, если бы деньги нужны были тебе – не задумался бы даже. Нет у меня сейчас такой суммы, но продал бы машину свою, гараж, выручил бы тебя и отдачи не потребовал. Но дочке твоей – помогать не буду! Пустое это дело.

Вот тогда и обиделся на него Семен. Крепко обиделся, да так и не простил его до самой своей смерти. А она уже караулила его.
Василий с супругой на поминки не пошли. Помянули Семена дома. Не могли они видеть Светлану, изображавшую вселенскую скорбь, прежде времени загнавшую родителей на кладбище.
Проводили старого друга до катафалка и вернулись домой. Завтра съездят на кладбище, найдут могилу Семена, бросят на холмик по горсти землицы, проведают его супругу – Машу...
А кошка так и бродила по двору, раз за разом проходя последний путь своего хозяина и возвращаясь назад.

• Маша! – позвал Василий. – Поди-ка сюда! – и, указав подошедшей супруге на кошку, произнес: – Ведь это Семена кошка. Полдня уже бродит по двору, а раньше даже из квартиры не выходила.
• Господи! – выдохнула та. – Вот ведь как! Родителей – на кладбище, квартиру – на продажу, кошку – на улицу. Где ж справедливость?
• Не нам о том судить, – резонно заметил Василий. – Есть она, нет ли ее? А вот кошку бросить на погибель – не дело! Сходи за ней, Маша, не ровен час псы бродячие забредут...

Кошка лежала на коврике, постеленном в углу комнаты, безучастная ко всему, и смотрела в пустоту. Василий, присев рядом с ней, тихонько поглаживал ее и убеждал:

• Ты всех людей на одну колодку не примеряй. Хозяин твой был – душа человек, да и хозяйка – тоже. Затесалась в твою судьбу Светлана, так не все ж такие.

Кошка прислушивалась к словам Василия, но пока никак не реагировала.

• Тяжело тебе, знаю, так ведь и мне тяжело, – продолжал он. – Я ж с твоим хозяином – пятьдесят лет душа в душу, как и ты – всю жизнь... – он помолчал. – Завтра с Машей поедем, навестим твоих хозяев. Поедешь с нами?

Кошка впервые за все время подняла голову и едва слышно мяукнула.

• Вот и хорошо, вот и ладно! – обрадовался Василий реакции кошки. – И вот еще, что я тебе скажу – супруга моя тут про справедливость заговорила. А что такое – справедливость? Каждый человек ее по-своему понимает, потому для каждого она своя. А должна быть в каждом человеке – совесть. Если нет ее, то ни справедливости от него, ни сочувствия, ни заботы – не дождешься. Болит она, совесть эта, и не дает жить неправедно. Так-то, Матрешка, так ведь тебя хозяин называл?

Он перебрался в кресло, кошка – за ним. Положив передние лапки и голову ему на колени, она глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Василий Макарович, поглаживая ее, продолжал размышлять:
«Эх, Семен Авдеевич! Так и не успели мы с тобой примириться. И раньше, бывало, ссорились, но ненадолго. Плохо так-то, тяжело на душе».

• Маша! – позвал он. Супруга вошла, вопросительно взглянула на него. – Год – два, земля осядет, надо будет памятники справить Семену и Машеньке, и оградки.

Та согласно покачала головой:

• Надо, Василий, надо. Кто ж, если не мы? – Она вздохнула и добавила, как давно обдуманное: – Ну и что ж, что ушли? Все уйдем! А друзьями они нам были – друзьями и остались.

Тагир Нурмухаметов

ОТЧИМ

Отчим появился в её жизни, когда ей было всего пять лет...

Родной отец скандалил с матерью, и иногда их скандалы заканчивались потасовкой, от чего девочка начала заикаться.

Однажды её мать решилась и, когда он был на работе, собрала их вещи, села в машину и поехала, куда глаза глядят...

Ехали долго, ночевали в мотелях. Остановились в этом городе. Просто мать зашла купить поесть в магазин готовой еды, и там поинтересовались, не нужна ли ей работа.

Так и получилось, что они остались здесь жить. И месяца не прошло, как она познакомилась с мужчиной.

Спокойный, улыбчивый, внимательный и заботливый – сами понимаете, он покорил её сразу. Съехались и начали жить вместе.

Девочка сперва его боялась. Она привыкла, что мужчина – это скандалист, пьяница и драчун, но понемногу...

Понемногу она оттаивала и стала смотреть на него любопытным взглядом. А он старался ей угодить и много разговаривал с ней, дарил небольшие подарки. Куклы, другие игрушки, всякие блестящие украшения.

Когда она перестала его бояться, он сделал ей медстраховку и повёл к логопеду. Но пришлось ещё идти к психологу и даже к гипнотизёру.

Общими усилиями, вниманием, заботой, улыбками ему удалось избавить её от заикания.

Они бегали по их маленькой квартирке и играли в прятки, выкрикивая длинные слова – такую игру он придумал. Она смеялась и забывала о заикании.

А потом, он повёл её в школу и занимался с ней. А где была мама?

Она работала и отдыхала. Он был на десять лет старше, и со временем её это стало раздражать. Ей хотелось мужчину помоложе...

Ради ребёнка он закрывал глаза на её поздние приходы домой и невнятные объяснения. Он очень привязался к девочке, да и она к нему.

Он принес откуда-то щенка и котёнка, и она прыгала и плакала от счастья. А мать устроила ему очередной скандал по этому поводу.

Девочка стояла вечером в своей комнате, прижавшись к дверям, и слушала, как её мама кричит на этого замечательного дядю. Она плакала...

Утром, когда мама ушла на работу, а он завтракал и ждал её, чтобы отвезти в школу, она вышла из своей комнаты и, подойдя к нему, обняла его сзади за голову своими маленькими ручонками.

— Что, лапочка? — спросил он.

— Папа... — сказала она и повторила: — Папочка... Не уходи от нас, пожалуйста.

Он вздрогнул и задохнулся. Потом встал, повернулся, подхватил её на руки, прижал к себе и закружился по комнате:

— Я тебя никогда не брошу, — сказал он.

— Вот и хорошо, папочка, — улыбнулась она и добавила, вытирая его щёки своими ладошками: — А почему тогда ты плачешь?

— А это мне что-то в глаза попало, — улыбнулся он сквозь слёзы.

— Пыль, папочка? — спросила она.

— Любовь, рыбочка, — ответил он.

Внизу прыгали котёнок и щенок. Они всегда прятались под диван, когда приходила её мать, и выбирались оттуда, как только она уходила.

В общем, вы понимаете, дамы и господа – всё в этом доме держалось только на нём...

Уборка, стирка, приготовление пищи, покупки в магазинах, уроки с дочкой, скандалы с её матерью, тяжёлая работа на заводе, где, к счастью, ему прилично платили, так как он был редким специалистом.

На собрания в школе тоже ходил только он. Учителя его уважали. Он всегда выслушивал их и старался сделать так, как лучше для его девочки...

Годы шли, и он привык к тому, что живёт здесь только ради ребёнка. Её мать тоже жила здесь, но, в основном, она занималась собой.

Он не ругался с ней и не требовал от неё ничего. Просто был рядом. Помогал, когда она болела. Отпаивал после очередного загула.

Через десять лет ей показалось, что она встретила того самого, принца на белом коне. Он был младше неё на пять лет, и это тоже ей очень нравилось.

А поэтому, она сообщила мужчине, что уходит от него, и они переезжают жить в дом её нового мужчины.

Только вот её избранник терпеть не может всяких животных... И либо он заберёт с собой кота и собаку, либо она выбросит их на улицу...

И тут в разговор вступила подросшая дочка. Да, сильно подросшая.

Шестнадцатилетняя девушка выскочила из своей комнаты и показала, что она давно не ребёнок и запросто может проявить характер.

Она заявила матери, что не собирается ехать с ней никуда. И что не позволит выбросить на улицу своих любимых питомцев. И вообще...

— Он мой настоящий отец!!! — кричала девушка так, что дрожали стёкла в окнах.

Притихшая мать возразила:

— Он тебе не отец. Он тебе отчим. Не родной он, ты понимаешь? Не родной! — убеждала она свою дочь, а он... Он сел на стул и ожидал приговора.

— Это не он, это ты мне отчим!!! — закричала матери в ответ дочь. — А он мне родной. Куда уже роднее?

А вот ты мне – чужая!!! Тебя никогда не было рядом. А он всегда был со мной. Это он сидел у моей постели, когда я болела. Да и возле твоей тоже, неблагодарная ты!!!

— Ах, так?!!! — взвилась мать. — Ну и вали с ним, куда хочешь! Я всё равно беременна от другого...

Дочь замерла с широко раскрытыми глазами. Потом бросилась в свою комнату собирать вещи. Мужчина зашел вслед за ней и спросил нерешительно:

— Дочка, я не знаю, куда ты собираешься, но, может и мне можно с тобой?

Она повернулась и бросилась к нему, обняла и сказала:

— Собирайся. Мы найдём, где жить.

И они нашли. Сняли себе небольшую квартирку, где все и устроились. Кот с собакой были счастливы – они наконец-то избавились от той злой тётки...

Девушка вскоре поступила в колледж, где училась на медсестру. И окончила его с отличием.

На выпускном, мужчина был в костюме, взятом напрокат. Он был горд и светился от счастья.

Её распределили в одно из самых лучших мест. Они переехали в Лос Анджелес, где он тоже нашел себе работу. Тут был филиал его завода.

Единственное, о чём он жалел, так это о том, что их питомцы, кот и собака, не дожили до этого счастливого дня. Ведь много лет прошло...

Но она принесла из больницы, а точнее – там, возле столовой, ходили три блохастых котёнка... Вот теперь и жили с ними три красивые и вредные кошачьи особы.

На работе она и познакомилась с молодым педиатром, проходившим интернатуру в этом центре.

Через какое-то время она сообщила, что собирается замуж, и у неё будет две девочки – уже сделали УЗИ.

Он сел на стул, опустил голову и сложил большие руки на коленях:

— А мне оставаться или уйти? — спросил он, боясь поднять голову. — Кошек забрать? Я ведь не родной дедушка буду?

Она замерла и посмотрела на него:

— Кто не родной? Ты?!!! Ты мне не родной??? — закричала она. — Как тебе такое могло прийти в голову? Как ты мог подумать такое?!

Я сказала Тому, что ты мой родной отец и ты поведёшь меня под венец.

— А как же твоя мать? — спросил мужчина.

— А вот матери у меня нет, — ответила она. — Ты один меня воспитывал. Разве не помнишь?

Они обнялись и она стала вытирать слёзы на его щеках:

— Папочка, — сказала она. — Всё ведь хорошо. Почему же ты плачешь?

— А это мне в глаза что-то попало, — ответил он, всхлипывая.

— Пыль, папочка? — улыбнулась девушка.

— Любовь, лапочка, — ответил он...

И это была очень красивая свадьба, на которой было много медсестер и врачей. И за столами говорили на профессиональные темы.

А Том наклонился к мужчине и сказал:

— Я ведь всё знаю. И хочу выразить вам моё восхищение и безмерное уважение.

Надеюсь, вы будете воспитывать внучек так же хорошо, как и вашу родную дочь.

И они пожали друг другу руки...

*

Они и сейчас живут в Бель Эйр. Это такой пригород Лос Анджелеса для состоятельных людей. У них там небольшая, но очень удобная вилла.

Мужчина давно на пенсии. Он занимается воспитанием двух внучек и учит их очень правильным вещам – как быть человеком.

У них дома три кошки, две собаки, а еще крикливый и драчливый какаду...

И это вся история. О чём она?

Да, всё о том же.

О любви...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Пломбир.

По аллее городского парка шли папа с дочкой, держась за руки. Девочке сегодня полечили молочный зубик, и отец пообещал ей покататься на аттракционах после посещения стоматолога. Прошло уже больше двух часов и, наконец-то, можно было съесть любимый рожок с пломбиром.

Она была очень довольна, что ей было совсем не больно и она даже не плакала, и даже не пискнула. И вообще, все было хорошо: светило солнышко, впереди были длинные каникулы, которые так хорошо начинались. С любимых каруселей и вкусного мороженого.

Она увидела впереди классики, подбежала к ним и, напевая под нос любимую мелодию, запрыгала туда-сюда на одной ножке. Заворачивая в обратную сторону, она резко повернулась, и почти целая мороженка улетела прямо на асфальт. Сам стаканчик разлетелся на маленькие кусочки, а вкусный подтаявший шарик лежал распластанный всмятку весь в пыли.

Вот тут-то день резко перестал быть добрым, и горькие слезы потекли ручьем по щекам. Отец пытался утешать девочку:

• Маш, ну не переживай ты так, купим другое мороженое.
• Мне не мороженку жааааалко. Мне жалко, что я не удержалаааааа.
• Всякое бывает. Не расстраивайся.
• Ой....

Откуда не возьмись, возле сладкой холодной лужицы оказался маленький серый котенок, совсем крошечный. Он обнюхал свою находку и принялся лизать пахнущую молоком массу, то и дело фыркая, когда нос оказывался полностью вымазан. Девочка тут же перестала плакать и присела на корточки, наблюдая за несмышленышем.

• Ты откуда тут взялся, малыш?
• Машенька, не трогай его, вдруг он болеет.
• Пап, смотри какой он хорошенький!

Котенок повернул голову на голос девочки и мяукнул. Один глаз у него был полностью закрыт и покрылся корочкой.

• Пап, он что, не видит? У него с глазиком что-то.
• Ну вот, я же говорил, что он больной, не трогай.
• Ну как же. Ему же надо помочь. У него же совсем никого нет. Даже мамы. Даже братиков. Смотри вокруг, совсем никого. Нет, нет, он не заразный, он просто ударился. Ну посмотри же.

Девочка смотрела на отца с надеждой широко открытыми глазами. Ну как можно было отказать ребенку, который хочет помочь беспомощному крохе. Котенка завернули в косынку, которая до этого красовалась на Машиной голове. Папа пояснил, что это "на всякий случай", мало ли что с глазом и может быть там инфекция. Доброта добротой, но осторожность не помешает.

Погрузились в машину, припаркованную рядом с воротами, и решили прямиком отправиться к ветеринару. Вердикт врача вызвал очередную бурю эмоций у девочки.

• Глаз лучше удалить. Там затяжное воспаление. Проще и дешевле.

Девочка сложила руки вместе и умоляла:

• Пожалуйста, пожалуйста. Вылечите глазик, ему без глазика нельзя, он еще должен увидеть мир, который я ему покажу.
• Маш, посиди-ка в коридоре, мы поговорим.

Папа долго беседовал с ветеринаром, чтобы составить полную картину и найти оптимальные пути решения проблемы.

• Вы понимаете, что лечение будет длительным, там нужна операция, антибиотики, капельницы. И не факт, что оно принесет результат. Возможно, мы все равно не сможем спасти глаз. Еще раз говорю, все слишком запущено.
• Но есть ведь шанс? Хоть малюсенький?
• Есть. Очень мизерный. И лечение будет очень дорого стоить. Подумайте, пожалуйста, стоит ли тратить деньги на лечение бездомного котенка.
• Ну он уже не бездомный, он наш.
• В общем, решайте. Я вам сказал, что гарантий никаких не даю.

Отец вышел в коридор и позвонил жене. Пока он разговаривал по телефону, девочка, прижав ладошки к щекам, смотрела с надеждой, что пушистому комочку окажут помощь, и слушала разговор родителей. Правда слышала она лишь слова отца, а что отвечает мама, можно было только догадываться.

• Лен, мы тут котенка нашли... Понимаешь... Не знаю, как сказать... В общем, у него проблемы с глазом, и мы в клинике.... Нет, там не все так просто, там надо кучу денег, чтобы попытаться его спасти..... Да понял я, но мы тогда в отпуск не едем.... Все, понял...

Отец положил телефон в карман и повернулся к дочке.

• Малыш, понимаешь, котенку нужно очень долгое лечение и мы с вами тогда не сможем побывать на море этим летом. Ты согласна?
• Папа, ну конечно же, конечно же... Давай спасать Пломбира.
• Кого?
• Я котенка так назвала, он ведь очень любит сладкое, правда?

Отец улыбнулся, погладил свою добрую девочку по светлым волосам и пошел оформлять документы и оплачивать анализы, операцию и лекарства. Пушистика пришлось оставить на время в стационаре, и Машенька с нетерпением ждала, когда его можно будет навестить.

Каждый день она спрашивала, как там ее новый питомец, и отец звонил, узнавал о самочувствии пациента. Примерно через две недели котенка можно было забрать домой, и врач предупредил о необходимости строгого выполнения рекомендаций и постоянном контроле и уходе. Операция в целом прошла успешно и оставалось ждать, когда заживут раны и тогда можно будет делать выводы об эффективности лечения.

Еще две недели понадобилось на то, чтобы провести все необходимые процедуры. Ухаживали за Пломбиром всей семьей по очереди, но больше всех вокруг него крутилась маленькая хозяйка. Ей было в новинку ухаживать за кем-то, но справилась она на отлично и даже умудрилась попросить у родителей братика.

• Видите, как я хорошо справилась с котиком, значит, и с братишкой справлюсь.

За окончательным диагнозом и заключением ветклиники ехали всей семьей. Хотя внешне котенок выглядел совсем здоровым, но все равно было тревожно. Тем более было не совсем понятно, удалось ли сохранить зрение и не будет ли ухудшений.

Но все оказалось замечательно и прогнозы были радужные. Врач дал рекомендации по дальнейшему восстановлению и выписал поддерживающие уколы. До конца лета еще предстояла реабилитация.

В этот замечательный день отец купил своей дочке большой рожок пломбира. Она так обрадовалась, но попросила папу подержать его в руках, пока она попрыгает от счастья. А потом взяла ложку и дала своему любимому котенку совсем немножко. Все-таки мороженое не лучшая еда для маленьких котят. Да и для больших тоже.

Все обнимались, радовались и совсем не переживали, что не поехали в этом году отдыхать. Получить удовольствие от добрых дел оказалось куда приятнее, чем понежиться на солнышке.

Автор АННА Б.

Семь утра. Валентина Ивановна взяла пакет с отходами, накинула старый халат поверх домашнего платья. Спустилась во двор.
У контейнера — собака. Рыжая, лохматая, худая до безобразия. Роется в мусоре с таким отчаянием, будто там спрятан последний кусок хлеба на земле.

— Кыш! — махнула рукой Валентина Ивановна. — Грязь разводишь!
Собака подняла морду. Посмотрела желтыми глазами — и снова принялась рыться.
— Упрямая.
Валентина Ивановна выбросила свой пакет и уже поворачивалась к подъезду, когда собака вдруг заскулила. Радостно, взволнованно.
Вытащила из глубины контейнера черный пакет. Большой, завязанный крепко-накрепко.
— Что там у тебя?
Пакет шевелился!
— Господи.
Валентина Ивановна подошла ближе. Собака не рычала, не охраняла находку. Наоборот — смотрела на женщину с каким-то ожиданием.
— Девушка, что-то случилось? — мужской голос за спиной.
Валентина обернулась. Двое полицейских — молодые, в форме.
— Ой, как вы кстати! Да вот, собака пакет вытащила. А он шевелится.
Один из полицейских подошел, присел на корточки.
— Так, посмотрим.
Развязал узел. Заглянул внутрь.
И замер.
— Виктор, иди сюда, — позвал он напарника тихо.
— Что там?
— Котята. Маленькие. Живые еще.
Валентина Ивановна наклонилась и увидела: пять крошечных комочков, слепых еще, копошились в пакете. Пищали жалобно.
— Кто же, — она не договорила.
Кто мог выбросить живых котят в мусор? Как мусор?
— Мрази, — процедил второй полицейский. — Совести нет.
Собака подошла к пакету, осторожно понюхала. Лизнула одного котенка в макушку — нежно, матерински.
— Она их спасла, — прошептала Валентина Ивановна. — Понимаете? Она их спасла.
Полицейские переглянулись.
— Ну и что теперь с ними делать? — сказал один.
— Я их возьму,— неожиданно для себя сказала Валентина.
— Вы уверены? Их же пятеро. Кормить надо часто. И специальным кормом.
— Возьму, — повторила она твердо.
И сама удивилась этой решимости. Откуда взялась?
Собака села рядом и смотрела на Валентину Ивановну долгим взглядом.
Будто говорила: «Спасибо. Я знала, что ты поможешь».
Котята лежали в коробке на кухне и пищали. Валентина Ивановна стояла над ними растерянная — что делать-то?
— Ветеринару бы показать, — бормотала она.
Позвонила знакомой — Нине Петровне, та когда-то кошек держала.
— Валя, ты с ума сошла? — голос в трубке был возмущенный. — В твоем возрасте на такие хлопоты подписываться!
— Не могла же я их бросить.
— Могла! Отдала бы в приют и забыла. А теперь что? Бессонные ночи, корм, лечение если что.
— Нина, просто скажи — чем кормить-то их?
— Смесью детской из пипетки. Каждые два часа. И грей обязательно — замерзнут. И животики массируй.
Первую ночь Валентина Ивановна не спала совсем. Будильник каждые два часа — вставай, грей молоко, корми. Котята сосали жадно, крепко вцепившись в пипетку.
К утру она была как выжатый лимон.
— Не выдержу я, — простонала, глядя на пищащую коробку.
Но выдержала. День за днем.
Через неделю у котят открылись глаза — голубые, удивленные. Валентина Ивановна сидела перед коробкой и улыбалась:
— Вот мои красавцы, проснулись наконец.
Один котенок — рыжий, самый шустрый — первым выбрался из коробки. Валентина назвала его Рыжиком. Серенькую кошечку — Дымкой. Остальных — Васькой, Муркой и Пушком.
Квартира ожила. Везде — миски, игрушки, когтеточки. Котята носились по комнатам, играли, мурлыкали.
А Валентина Ивановна вставала с утра и первым делом шла к ним:
— Ну, как дела, мои хорошие?
Впервые за годы дом не казался пустым.
Но деньги таяли быстро. Корм, наполнитель, прививки. Валентина считала каждую копейку.
— Придется пристраивать, — вздыхала она. — Всех не прокормлю.
Первым пристроила Пушка — белоснежного красавца. Молодая семья с детьми забрала. Валентина проводила их до двери и чуть не заплакала.
— Всего лишь котенок, а как будто кусок сердца отрезали.
Через месяц нашла дом для Васьки и Мурки — пожилая пара, у которых недавно умер кот.
— Хорошие люди, — убеждала себя Валентина. — Заботиться будут.
Остались Рыжик и Дымка. Самые ласковые, самые привязанные к ней.
А еще — собака.
Та самая рыжая дворняга каждое утро приходила к контейнеру. Сидела, ждала.
Валентина сначала просто кивала ей из окна. Потом стала выносить остатки еды.
— На, ешь, — говорила, ставя миску на землю. — Спасибо тебе за котят.
Собака ела осторожно, благодарно. Потом садилась и смотрела на Валентину долгим взглядом.
— Умная какая, — удивлялась женщина. — Все понимает.
Соседи, конечно, язвили:
— Валентина Ивановна, у вас там зоопарк что ли? То котята орут, то собаку кормите.
— А что вам мешает? — огрызалась она.
— Да ничего, просто странно. В вашем возрасте игрушки заводить.
Игрушки. Валентина усмехалась. Да эти «игрушки» подарили ей то, чего не было годами — ощущение нужности.
Вставать утром хотелось. День был наполнен заботой, хлопотами, но не пустыми — важными.
Рыжик встречал ее мурлыканьем, Дымка спала на коленях вечерами. А под окном лежала собака — терпеливая, преданная.
— Хорошо нам стало, правда? — говорила Валентина котятам.
Но счастье имеет свойство заканчиваться.
Для Дымки нашлись хозяева — девочка-подросток умоляла родителей купить котенка. Они пришли, увидели серенькую красавицу и влюбились.
— Идеальная, — сказала мама. — Спокойная, ласковая.
Валентина кивала, улыбалась, а внутри что-то сжималось, глядя, как Дымку запихивают в переноску.
Остался один Рыжик.
— Ну что, мальчик мой, — сказала ему Валентина. — Теперь мы вдвоем.
Но через неделю позвонили и насчет Рыжика. Мужчина, серьезный голос:
— Слышал, у вас котенок хороший есть. Для дочки хочу взять — день рождения скоро.
— Приезжайте завтра, — сказала она. — Посмотрите.
Положила трубку и заплакала.
Впервые за все эти месяцы — заплакала.
Они приехали в субботу утром.
Отец с дочкой — девочке лет десяти, глаза горят от предвкушения.
— Где котик? — спросила она, едва переступив порог.
— Вон там, в коробке спит, — показала Валентина Ивановна.
Рыжик лежал, свернувшись клубочком. Проснулся от голосов, потянулся, зевнул. Увидел незнакомцев и поднял хвост трубой — любопытство взяло верх над осторожностью.
— Ой, какой красивый! — девочка протянула руки.
Рыжик обнюхал ее пальцы и доверчиво позволил взять себя на руки.
— Папа, смотри, он мурлычет!
— Хороший котенок, — согласился отец. — Здоровый?
— Прививки все сделаны, к лотку приучен, — отвечала Валентина машинально. Голос звучал как-то чужо, далеко.
— Сколько с нас?
— Ничего не надо. Просто заботьтесь о нем.
Мужчина удивился:
— Как ничего? Вы же деньги потратили на корм, на ветеринара.
— Не надо, — повторила Валентина. — Главное, чтобы любили.
— Полюбим! — воскликнула девочка. — Правда, Рыжик? Мы тебя очень-очень полюбим!
Котенок мурлыкал в ее руках, будто соглашался.
Валентина насыпала корма в пакетик, дала игрушки.
— Он любит вот эту мышку, — объясняла она, показывая потрепанную игрушку. — И за ушком почесать. И спать любит на подоконнике, на солнышке.
— Все запомним, — кивал отец.
— И когда грустит, он в уголок забирается. Тогда надо с ним поговорить, он любит, когда с ним разговаривают.
— Да мы же не на войну его забираем, — мягко сказал мужчина. — Будем звонить, рассказывать, как дела.
— Да, конечно.
Рыжика посадили в переноску. Он сначала попробовал вылезти, потом сел и жалобно мяукнул.
— Не бойся, — шептала ему девочка. — Мы хорошие.
Валентина проводила их до лифта. Смотрела, как закрываются двери.
Вернулась в квартиру.
А там – страшная, оглушающая тишина.
Пустые миски на полу. Игрушки, разбросанные по углам. Коробка, в которой спали котята — теперь просто картонка.
Валентина села на диван и огляделась.
Месяц назад здесь кипела жизнь. Котята носились, играли, мурлыкали. Она вставала к ним по ночам, переживала, когда кто-то чихал, радовалась каждому их достижению.
А теперь?
— Тихо как в морге, — сказала она вслух.
Голос прозвучал глухо в пустой комнате.
Валентина встала, собрала миски. Выбросила недоеденный корм. Сложила игрушки в пакет — на дачу отвезет, там соседи кота держат.
К вечеру в квартире не осталось следов недавней жизни.
— Ну вот и все, — проговорила Валентина. — Как было до них, так и стало.
Только вот «как было» теперь казалось невыносимым.
Раньше она не замечала тишины — привыкла к ней за годы одиночества. А теперь тишина давила, душила.
Она включила телевизор — заглушить пустоту.
Легла спать в девять вечера — делать все равно было нечего.
Лежала и слушала, как тикают часы. Громко, назойливо.
— Господи, — прошептала она в подушку. — Что же я наделала.
Зачем взяла котят? Зачем привязалась? Ведь знала же, что придется отдавать. Знала!
— Дура старая.
Но даже сквозь боль она понимала — не жалеет. Эти месяцы были лучшими за последние годы.
Просто теперь особенно остро чувствовалась пустота.
Утром Валентина встала, как обычно, в семь. По привычке пошла смотреть — как там котята.
— Ах да, — она вспомнила и почувствовала, как что-то сжимается в груди.
Заварила чай, села у окна.
Во дворе у контейнера сидела собака. Та самая рыжая дворняга.
Сидела и смотрела на окна дома.
— Ждет, — поняла Валентина. — Ведь меня ждет.
Все эти месяцы она каждое утро выносила ей еду. А теперь что?
— Сегодня последний раз покормлю, — решила Валентина. — А завтра объясню как-нибудь, что больше не будет еды лишней.
Она оделась, взяла пакет с остатками вчерашнего ужина — кусочек курицы, хлеб.
Спустилась во двор.
Собака увидела ее и радостно завиляла хвостом. Подбежала, ткнулась носом в руку.
— На, ешь, — Валентина поставила еду.
Собака ела, а потом села рядом. Смотрела на Валентину теми же желтыми глазами — умными, понимающими.
— Котят больше нет, — сказала ей Валентина. — Всех пристроила. Хорошим людям отдала.
Собака наклонила голову, словно слушала.
— Теперь я опять одна. Как раньше.
Собака вдруг подошла ближе. Положила морду на колени Валентины.
И в этот момент женщина поняла — они обе одинокие. Обе ждут чего-то, что сделает жизнь не такой пустой.
— А ты, — начала Валентина и осеклась.
Нет, это глупо. Собака — это не котята. Это большая ответственность. Это же ежедневные прогулки.
Собака смотрела на нее и тихонько скулила. Не требовательно — просто грустно.
И Валентина вдруг поняла — она не может. Не может опять остаться одна в этой тишине.
— Пойдем, — сказала Валентина тихо.
Собака подняла голову, навострила уши. В желтых глазах мелькнула надежда.
— Пойдем со мной домой.
Валентина встала с лавочки. Собака поднялась следом, но не двигалась. Словно не верила.
— Ну же, — позвала Валентина. — Идем.
Сделала несколько шагов к подъезду. Обернулась.
Собака медленно, осторожно пошла за ней. Останавливалась, оглядывалась — вдруг передумает?
Но Валентина шла дальше, и собака следовала.
В лифте стояли молча. Собака прижималась к ноге, дрожала — то ли от волнения, то ли от страха.
— Не бойся, — гладила ее Валентина. — Теперь у тебя будет дом.
В квартире собака сначала робко обнюхала углы. Нашла место, где стояли миски для котят. Принюхалась.
— Их больше нет, — объяснила Валентина. — Но ты не волнуйся. Теперь это твой дом.
Принесла старое одеяло, постелила в углу.
— Вот тебе лежанка. А завтра в зоомагазин схожу — корм куплю, миску нормальную.
Собака легла на одеяло, но глаз с Валентины не сводила. Все еще не верила, что это всерьез.
— Как же тебя звать-то? — задумалась Валентина. — Рыжая ты. Лиса? Нет, не подходит. Рада? Да, Рада. Потому что я рада, что ты пришла.
Рада тихонько гавкнула — будто согласилась.
Вечером они сидели на кухне. Валентина пила чай, Рада лежала у ее ног.
— Знаешь, — говорила Валентина собаке, — я думала, что без котят будет плохо. А оказывается, просто надо было тебя позвать. Правда?
Рада подняла морду, посмотрела на хозяйку и положила голову обратно на лапы.
За окном темнело. В квартире горел теплый свет.
— Спасибо тебе, — шепнула Валентина. — За котят. За то, что нашла их. И за то, что ждала меня все это время.
Рада сонно вздохнула.
Утром Валентина проснулась и почувствовала — на ногах что-то теплое. Рада спала, свернувшись калачиком у ее ног.
— Проснулась? — спросила Валентина.
Собака открыла глаза, потянулась и радостно завиляла хвостом.
— Пойдем завтракать.
И они пошли на кухню — женщина и собака. Два одиноких существа, которые больше одинокими не были.
__
автор Котофеня

Восьмая палата
– Мальчики, подъем! Ходячие – готовимся к процедурам! – высокие нотки в голосе медицинской сестры Лидочки не раздражали, напротив – бодрили пациентов восьмой палаты.

– Да чтоб тебя! – притворно возмутился пожилой казах Бугембай, приподняв голову. – Лидочка, когда научишься к мужчинам с уважением относиться? Пока не научишься – замуж никто не возьмет! Постучалась хотя бы.

– А мне и так хорошо! – смеялась Лидочка. – На фиг нужен этот замуж? Где они, мужики-то настоящие, разве только ты, Бай, но ведь у тебя жена есть?

– Жена – не проблема! – оживился тот. – Второй женой возьму, у нас – можно, если ты с первой договоришься...

– Лежи уж, жених! – хохотала Лидочка, – скажу вот доктору, чтобы назначил тебе трехлитровый клистир, сразу другие заботы появятся!

Не прекращая шутливую перепалку с Бугембаем, она раздала градусники, сверилась со списком, выдала пилюли и покатила столик на колесиках к следующей палате.

Пикировка с медсестрой подняла настроение. Даже Витя – вечно хмурый восемнадцатилетний парень улыбался краешками губ.

Бугембай, которого для краткости все называли Бай – неунывающий мужчина возрастом под шестьдесят, с нездоровой худобой, щурясь пытался рассмотреть показания градусника.

– Коля, – позвал он, – глянь, что-там у меня?

– Тридцать семь и восемь. – Одев очки, объявил Николай – ровесник и сосед по палате.

– Так и знал! – Бугембай, кряхтя, поднялся с кровати. – Что за вредная женщина, опять мне неисправный градусник подсунула. – И принялся энергичным встряхиванием подгонять температуру до нормальной.

Вскоре вновь появилась Лидочка, принеся с собой стойку для капельницы. Собрав градусники, она мельком взглянула на их показания:

– Витя – нормально. Сегодня без завтрака, готовься к операции. Дядя Коля – хорошо. Прилягте на кровать, сейчас поставим капельницу. Бай – судя по показаниям градусника, ты остыл до трупной температуры. Опять перестарался! Поторопись в ординаторскую – доктор зовет!

Бугембай, что-то ворча про неисправные градусники и предвзятое к нему отношение младшего медицинского персонала, шлепая тапками, поплелся в ординаторскую.

Николай, лежа на кровати, наблюдал за каплями раствора, перетекающими по прозрачной, гибкой трубке в его тело.

– Дядь Коль! – негромко позвал его Витя. – Операция – это уже все? Значит других способов нет?

– Способов много, Витя, – стараясь придать голосу убедительности, ответил Николай. – Врачи здесь опытные, значит решили, что лучший способ избавить тебя от этой болячки – операция.

– Я слышал, что от нее избавиться невозможно. Пройдет несколько лет, и она опять появится.

– Не факт. А если и появится, значит надо будет снова ее убрать! Главное – не прозевать, не запустить.

Помолчали, думая каждый о своем. Николай услышал всхлипывание Вити:

– Вот почему она ко мне привязалась? Я понимаю, когда к старикам – они уже пожили, все на свете повидали. А я? Ведь только жить начинаю, теперь что – пора заканчивать?

– С таким настроем, Витя, ты и в самом деле... Ты что – сдался?! Что ты так пугаешься? Ведь был у тебя когда-нибудь грипп? У всех был. Выздоровел же? Потому, что лечился! С любой бедой так – если не борешься, то проиграешь! Это как в единоборствах – важен настрой, если вышел на борьбу с настроением обреченного – соперник это враз почувствует и навяжет тебе свою волю. Ты молодой, не чета нам, организм у тебя сильный, так взбодри его своей уверенностью, это – главное!

– Говорят, после операции лучевую терапию назначают. – Витя, выслушав Николая, озаботился другой проблемой. – Это ведь может повлиять на мужское здоровье? Как там вообще – дети у меня будут, или может быть, уроды родятся?

– Вот, другое дело, – улыбнулся Николай. – А насчет детей ты у Бая спроси. Ему в твоем возрасте – легкое удалили и лучевой терапией долечивали. Потом он шестерых ребятишек народил и, похоже – еще не против.

Витя развеселился, вспомнив как тот звал Лидочку в жены.

– Стоит мне выйти, как два сплетника начинают обсуждать мое поведение! – в палату вошел Бугембай. И без того узкие глаза его превратились в щелочки в хитром прищуре.

– Мы не сплетничаем, – смутился Витя. – Я просто хотел узнать – правда, что у вас шестеро детей?

– Шесть, или семь – не знаю. – Пожал плечами Бугембай.

– Как это – не знаю? – удивился Николай. – Ты что, считать не умеешь?

– Шестеро моих, – пояснил тот, – одного – дочь отдала нам на воспитание. Так у нас в обычае – старшего ребенка воспитывают бабушка с дедушкой, баурына салу называется. Не чужой ведь, значит – мой! Я и сам с малолетства жил у бабушки с дедом, пока свою семью не завел.

– А правда, что вам одно легкое удалили? – спросил Витя.

– И это правда, – кивнул Бугембай. – Семнадцать лет мне было, даже меньше, чем тебе. А лечение тогда не такое, как сейчас было. Сейчас – любого вылечат, а тогда... Знаешь, кто мне помог выбраться? Кошка! – Он, улыбаясь смотрел на Витю.

– Расскажите, – попросил Витя.

– Ладно, расскажу. – Бугембай, заглянув в чайник, включил его в сеть. – Заварю чайку, не могу я без него беседовать...

– Я еще школу не закончил, как нашли у меня в легких патологию. – Отхлебывая из пиалы, рассказывал он. – Чтобы рентген сделать надо было в город ехать – от нашего села сорок километров. Автобусы, правда, исправно тогда ходили, по расписанию. Поставили мне в городе диагноз, доктор сказал – медлить нельзя! Езжай, говорит, домой и через два дня – жду тебя в больнице, на операцию. Так мне обидно стало! Операция – это ведь ножом режут, а для меня тогда – если ножом режут, значит жизни лишают! Ты, наверное, тоже так думал?

Сижу так на остановке, чуть не плачу. Тут подходит ко мне кошка. Красивая, только худая сильно. Запрыгнула на скамейку, рядом со мной и принялась меня успокаивать. И мурлычет, и трется. Растрогала она меня, даже заплакал ее жалея и себя тоже. Забрал я ее с собой, думаю – пусть хоть она поживет, если мне не суждено...

Дед у меня суровый мужик был, фронтовик! Сначала выслушал меня, посмотрел на нас с кошкой. А мы уже с ней, будто всю жизнь друг друга знаем. Дед и говорит:

– Мне эта кошка – не нужна! Я их сроду терпеть не мог! Но так и быть, пусть живет до твоего приезда из больницы. А не вернешься – отдам ее собакам!

Ох и разозлился я тогда на деда! «Не дождешься, – думаю, – вернусь и вместе с кошкой уйдем. К родителям, или к тетке в соседнее село». И такая злость во мне появилась, что все может плохо кончиться – уже не думал!

В больнице, правда, долго пробыл. Но когда вернулся домой, смотрю – дед на тахте спит, а под рукой у него – кошка моя мурлычет! Бабушка потом рассказала, что дед, если кошка голодная – за стол не садился. Сначала ее покормит, потом про себя думает. Верил, что пока с ней ничего не случилось – со мной тоже все будет в порядке.

Потом уже дед мне поведал, что увидел тогда в моих глазах обреченность. На войне у некоторых солдат перед боем такие глаза бывали. Они из боя не возвращались... Намеренно он меня тогда разозлил, заставил меня бороться, цепляться за лучший исход! Понял я его. Благодарен на всю жизнь остался. Кошка – та долго еще жила со мной. Детишек моих первых помогала растить. Ушла, когда совсем старая стала.

Это, Витя, главное – желание жить! Ради чего, или ради кого – это уже другой вопрос, у каждого на него свой ответ имеется. Вот у тебя, например – есть ради кого жить?

– Есть. – Порозовев лицом ответил Витя.

– Значит все хорошо будет! – уверил его Бугембай.

– Витя, пора! – Лидочка закатила в палату кресло на колесах.

– Зачем? – возмутился Витя. – Я и сам могу дойти!

– Положено! – Строго ответила та, накидывая ему на плечи покрывало.

– Удачи, Витя, ждем тебя. – напутствовал его Николай.

– Чтоб сюда вернулся! – Крикнул вслед Вите Бугемай. – Иначе я твой телефон себе заберу!

Тот продемонстрировал ему из-под покрывала туго завязанный кукиш. Смеялась даже Лидочка...

• Придумал, наверное – про кошку? – Николай с одобрением посматривал на соседа по палате.
• Почти ничего не придумал. Так все и было. – Бугембай задумчиво смотрел в окно. – Только не стал ему рассказывать, что дед мой, после того, как уверился, что я здоров – в тот же год ушел в другой мир.

Мужики помолчали.

– Что тебе доктор сказал? Он ведь не просто так тебя к себе пригласил?

– Третья стадия, Коля. – Вздохнул тот. – Ты знаешь – что это такое...

– Что предложил?

– Жить! Бороться! Что еще? – Бугембай улыбнулся, собрав на смуглом лице добрые морщинки. – У младшего сына скоро первенец родится! Сказал, что к нам с женой привезет на воспитание! Так что мне унывать никак нельзя!

Тагир Нурмухаметов

Сестра Иры со своим многочисленным семейством вечно чихающих потомков жила вместе с её матерью. В их доме по-настоящему царственно жила только одна aллергия–хозяюшка. Она поселилась там с приходом в дом зятя aллергика и многократно усилилась с рождением первенца.

Там не держали цветов и делали ежедневную влажную уборку. А когда Ирина на прогулке кyпила племяннику свежайшую, дышащую хрустящей булкой, сосиску в тесте – вызывали скорую.

Ира жила отдельно, хоть в небольшой, но своей личной однокомнатной хрущевке, которую подарили ей дед с бабушкой.

Бабушка. Любимая бабушка до сих пор стояла перед глазами. Ира практически выросла у неё. В минуты задумчивой неуверенности Ириша часто припевала её колыбельную:

– Ай, чи-чи, ай чи-чи

Прилетели к нам грачи.

Грачи сели на пенек,

Засветили огонек.

Стали думать-гадать....

А дальше шла интерпретация Ирины: «что Ирише покyпать», «как долги скорей отдать», «как бы мне не опоздать», «что на вечер надевать...»

И становилось на душе теплее, и было ощущение, что бабушка где-то рядом.

Вот на днях не стало и деда. Такая тоска пробирала при их уходе!

После того, как поxoронили деда в селе, сразу было понятно, что именно Ирине придётся забрать попугая, который много-много лет прожил с бабушкой и дедушкой.

Попугай был очень стар, одно его крыло было прикреплено невидимкой к жидкому лысеющему хвосту. Дед так придумал. Потому что одно плечо птицы перенесло артрит и онемело. Крыло болталось под ногами, мешая попугаю жить. Он не летал, даже внутри клетки он с трудом забирался по решетчатым стенкам и, с помощью клюва и лап, перебирался по торчащим там веточкам.– Много ли ему осталось? – жалостливо говорила мама, глядя на него. Она его помнила ещё молодым.

Звали попугая Аркадий. Единственное, что он делал виртуозно, так это – болтал. Владел он двумя языками: попугайским и мaтeрным.

Первый позор они пережили на железнодорожном вокзале, когда ехали с пoxoрон. Племяннику вздумалось приоткрыть плед, которым была закутана клетка с попугаем.

Пожилой мужчина, сидящий рядом начал подхихикивать и говорить, что он тоже в этом мастер, но тут – есть чему поучиться. А молодая женщина, поджав губы и прошипев что-то в их адрес, уводила скорее дочку в другой конец зала ожидания.

А ещё попугай был пьющим. Дед говорил, что они с бабушкой не виноваты – таким им его отдали. Наступал момент, когда Аркаша начинал истошно вопить » Хочу ликера,...», грязно ругался матом и не прекращал, пока ему не наливали.

Для Ирины это был самый неудобный жилец. Во-первых, у неё уже была домашняя любимица – кошка Анфисушка. Пушистая красавица неведомой, но необычайно красивой породы. Ира её любила, но и она причиняла немало хлопот.

При отьездах её нельзя было оставить aллергичному семейству родственников, а мама не могла бросить малышню сестры, потому что все другие работали.

Ира была вынуждена оставлять кошку тётушке, прилично за это приплачивая. Тётушка была интеллигентна, и если она и выдерживала Анфису, то только потому, что и Анфиса была подстать ей: спокойная, воспитанная и yмирoтворенная.

А вот представить Аркашу в доме Изабеллы Юрьевны было просто невозможно.

Сама Ира была молодая, ещё незамужняя, и отказываться от поездок на отдых и в путешествия она не собиралась. Теперь надо было что-то придумывать. Благо – время ещё было, шли рабочие будни.

Она долго определяла, куда же в её квартире поставить клетку с птицей и, наконец, решила водрузить её в углу на кухне. Ага, здесь ему самое место, по утрам будет подальше от ее постели.

Она сняла плед, ожидая примерно того же, что случилось на вокзале и мысленно затыкая уши, но Аркаша сидел, забившись в угол просторной клетки, смотрел на неё исподлобья и молчал.

– Что, устал с дороги? Сейчас мы тебе вернём твои игрушки.

Ира повтыкала в клетку ветки, повесила качель, наполнила кормушки. Попугай сидел на прежнем месте. Надо было отправляться за Анфисой к тётушке.

В этот вечер попугай был настолько тих, что кошка, обрадованная возвращению в родные пенаты, его даже не заметила.

– Ну вот и хорошо, а то уж прямо напугали меня рассказами о твоей зловредности, – говорила ему Ирина.

Но ночью...

Ирина спала вместе с Анфисой. Та лежала всегда в ногах, согревая своим теплом. Так, как подпрыгнула кошка сейчас, она не прыгала никогда. Подпрыгнула и Ира. Зловещий потусторонний хохот раздавался с кухни. Он был настолько реалистичным и жутким, что по телу пробежал озноб.

Ира пришла в себя, включила на кухне свет и решительно туда вошла. Аркаша сидел на ветке нахохлившись и закрыв глаза. Было такое ощущение, что он давно и крепко спит. Но Ире докладывали о хитростях птицы, и она присмотрелась – попугай подглядывал. Вот гад!

– Ты чего? Издеваешься? Спи!

Аркаша крепче прикрыл свои круглые глазки, а Ира накрыла клетку пледом.

Но под утро они с Анфисой опять проснулись. В доме работал перфоратор. Ну, что за придyрок начал ремонт так рано? Осознание пришло не сразу. Перфоратор в лице Аркаши работал на их кухне.

И хоть времени до выхода на работу было ещё предостаточно, Ира уснуть больше так и не смогла. Она надела спортивный костюм и отправилась на пробежку.

Когда она вернулась, удивлённая Анфиса разглядывала нового жильца, она сидела посреди кухни и внимательно смотрела на него. Ире стало интересно и она спустила клетку на пол. Животные были спокойны, их надо было познакомить, и она рискнула – приоткрыла дверцу клетки.

Анфиса напряглась и начала пятиться к стене, а вот Аркаша на полном расслабоне вышел из клетки и пошёл на кошку, та уперлась спиной в стенку, попугай подошел к ней вплотную и спросил хриплым мужицким голосом «Вoдки хочешь?»

Это были первые человеческие слова, сказанные Аркашей в этом доме.

Мамочка моя, кого я привезла!

– Ох, у нас тоже был говорящий. Это хорошо, что у тебя ещё детей нет, – ответила на её рассказ о попугае коллега.

– Почему?

– Потому что ребёнок вырастет и перестанет плакать, но эта падла...

По дороге с работы Ира зашла в зоомагазин и ветаптеку, привередливо выбрала для попугая всё самое лучшее. Она советовалась и перебирала.

А придя домой, не узнала свою кухню. Как можно было за столь короткий промежуток времени её так загадить? Кормушка в клетке была опрокинута, и весь корм вместе с перьями был разбросан по всей кухне. Он был на полу, на раковине, на столе у противоположной стены, на полках с приправами...Она всплеснула руками:

– Ах! Сволочь ты, Аркашка!

На что тут же получила ответ:

– Жизнь здесь загребись, как интересна!

– А я что должна тебя рaзвлeкать? – вдруг неожиданно для себя заговорила с попугаем Ирина.

– Берегите попугая, это птичка не простая, – внятно продекламировал Аркадий голосом деда.

И опять Ирина ему отвечала, объясняла, что она, вот, старается, ходит по магазинам, покyпает ему корм и добавки, а он – скотина неблагодарная. Он отвечал то невпопад, а то в точку. Так началось их ежедневное общение.

– Ох, как я устала сегодня, – жаловалась Ирина, придя с работы.

– Собаке– собачья смeрть, – отвечал Аркаша.

– Ну, и придyрок ты, Аркаша, – говорила Ира.

– Аркаша хороший, только жрет много, cykа! – говорил он женским голосом бабушки.

Он уже сидел у Иры на руке и плече, гулял по полу квартиры, успел выклевать обои в углу комнаты, за что сидел в клетке два дня и истошно вопил любимую фразу:

– Жизнь здесь загребись, как интересна!

Естественно, в более жёсткой интерпретации.

И вообще, Аркаша умел грязно ругаться, виртуозно и вульгарно. В основном на Анфису. Когда он её видел, потоком лились матерные выражения. Так они и общались. Анфиса эти выражения воспринимала, как разговор и подмяукивала.

Не любила она только одно – когда Аркаша начинал дико лаять. А Аркаша так рaзвлeкался, он бегал за кошкой с грубым лаем здорового пса, а Анфиса пряталась под диван.

Один раз Ирина дала ему капельку ликёра. Аркаша требовал его весь выходной день, превратив его в кошмар. Он то кричал, что хочет ликёра, то кудахтал, как курица, и Ира сдалась. В конце концов дед наливал ему ликёр прямо в блюдце.

В общем, порядка в доме Ирины стало в разы меньше.

Приближалось лето. Надо было подумать об отдыхе, тем более, что в этом году отдых был особенный.

Познакомилась через соцсети Ирина с парнем. Сначала просто переписывались, а потом уже общались онлайн, а потом...

В общем, этим летом Ира собиралась в Сочи не просто с подругой, как обычно, но ещё и для встречи с Михаилом.

– Ну, как тебе он?

Аркаша сидел на плече Иры, а та за компьютером, на мониторе которого фотография мачо–Михаила во весь экран. На стол она попугая уже не пускала. Аркаша очень любил бить клювом по клавишам, чаще попадал по delete, сметая всю проделанную работу.

– Ну, как тебе, Аркаш?

– Аркаша — красавчик?

– Эх ты, лысый эгоист. Я ж не про тебя спрашиваю! Ревнуешь? Всё равно поедешь скоро на передержку, – Ире Михаил очень нравился. Она ждала встречи.

Но за две недели до отъезда Аркаша вдруг начал чахнуть. Много спал, реже матерился. Ира отнесла его ветеринару. И даже не пришлось извиняться за выражения питомца. Он молчал, а это так непохоже на Аркадия.

Врaч констатировал – возраст. Сказал, что вот-вот конец, в любой момент...

Получается, это могло случиться и во время её отьезда? Врaч сказала, что смена обстановки может всё ускорить.

Ирине до слёз было жаль, но делать нечего. Ну, не может она из-за птицы отменить поездку. В конце концов на кону же личное счастье!

Клетка Аркаши перекочевала в комнату, чтобы быть поближе. Ирина очень переживала. Аркаша замолчал.

Но вот однажды вечером Аркаша вдруг плавно и нежно начал напевать голосом деда знакомую песню. Это была любимая дедова песня:

– Я встретил девушку, полумесяцем бровь...

На щечке родинка, а в глаза-ах любовь...

Аркаша перевирал звуки, но тембр деда и мелодия через толщу лет возвращала Иру в далёкое детство, в то время, когда дед был моложе, когда он пел для бабушки и для неё. Дед пел, а они с бабушкой танцевали. Эти яркие живые картины всколыхнули память так, что захотелось плакать.

И наутро Ирина уже звонила и подруге, и Михаилу, извинилась, сдавала билеты и отменяла бронь на жильё.

Ну, не сможет она его сдать в приёмник и спокойно отдыхать. Всё равно не сможет. Ещё неделю назад, она бы сама не поверила, что сделает так.

Похоже, её никто не понял. А как объяснить, что этот мерзкий лысый матершинник стал её другом, что сейчас её друг yмирал, и она никак не могла его в этот момент бросить.

А ещё он возвращал ей кусочек детства, возвращал, как будто, саму себя.

– Держись, Аркашка, не yмирай! Хочешь ликера налью миску? Хочешь – Анфиску потрепи, хочешь – любым матом ругайся, только не yмирай.

Весь отпуск она провела дома. На душе было мерзко. Казалось, Михаил и думать о ней забыл. На связь выходил редко, в сети появлялись его фотографии в окружении других девушек. Ну, конечно, он же в Сочи...

Неужели только эта поездка могла сблизить их? Если так легко он её сейчас забывает, серьезно ли всё у него к ней или... Или Аркашка уберёг её от ошибки? Эти мысли шли по кругу.

Она лежала на кровати и смотрела на yмирающую птицу.

И однажды утром, где-то на грани между сном и явью, Ирина вдруг услышала, как тихо, почти себе под нос, в клетке бормочет Аркаша:

– Ай, чи-чи, ай чи-чи

Прилетели к нам грачи.

Грачи сели на пенек,

Засветили огонек...

Стали думать-гадать,

Чем Иришку пропитать...

И вдруг стало так хорошо, стало так ясно. Песни бабушки и деда стоили гораздо выше, чем отменённая поездка. И ещё пришло осознание – надежду на истинную любовь не следует терять с кем попало. А впереди у неё будет встреча новая.

Ира осторожно достала Аркашку из клетки, он нахохлился в её руках, и через несколько минут спокойно обмяк и умер.

А она расплакалась. Теперь уже бабушка и дед не пришлют ей свои песни оттуда, из далёких лет, не успокоят и не подскажут. Спи спокойно, милый мой Аркадий!

В этот день Ирина поxoронила попугая, а на следующий – уже кyпила нового птенца очень напоминающего зловредного Аркашку...

Автор: Рассеянный Хореограф

ВОСКРЕСНЫЙ ПАПА

Прозвенел последний звонок в этом учебном году. Счастливый Серёжа бежал домой обрадовать родителей хорошими оценками. Не зря он старался целый год. В дневнике только и есть, что одна четвёрка по физкультуре, и то только потому, что часто болел ангиной.

Серёжа придумал, что не будет звонить в дверь, а откроет своим ключом и сделает родителям сюрприз – потихоньку положит раскрытый дневник на кухонный стол и спрячется за шкаф в прихожей.

Он будет ждать, и пока они не увидят, какой он молодец, не выйдет. Только бы их домашний любимец Рекс не выдал его.

Когда мальчик подошёл к двери своей квартиры, то ему расхотелось не только делать сюрприз, а вообще идти домой. Слышно было, как в прихожей, тоскуя, поскуливал Рекс. Папа с мамой опять ругались.

Ссориться родители начали ещё с прошлого года. Они мирились, но потом опять ругались, и теперь всё чаще и чаще. Серёжка переживал, а вдруг они разведутся, как у его приятеля и одноклассника Саши.

Тот рассказывал по секрету, что родители тоже часто ругались, а потом папа уехал. Теперь он только звонит ему в день рождения и изредка присылает письма с открытками. У него появился отчим – неплохой человек, но добрые доверительные отношения с ним не складывались.

У Серёжи, при одной только мысли, что его отец уедет, а вместо него с ними будет жить абсолютно чужой ему отчим, сжималось от тоски детское сердце.

И вот это случилось...

• Серёжа, сынок, нам надо поговорить. Ты уже достаточно взрослый и должен нас с мамой понять. Так уж получилось, что мы больше не можем жить вместе. Это иногда случается у людей. Скажи нам, с кем бы ты хотел жить, со мной или с мамой?

У мальчика от волнения перехватило в горле, и он молчал. На глазах закипали слёзы.

• Сынок, это совсем не значит, что мы станем друг другу чужими. Мы обязательно будем видеться, просто не сможем быть всегда рядом друг с другом, как раньше.

Мальчишка поднял глаза на родителей. Отец сидел за столом, опустив голову. Он очень любил сына и ему тяжело было говорить. Мама смотрела на него с мольбой в заплаканных глазах. Ну как он оставит её одну? Кто же будет помогать ей, защищать, если понадобится, ведь папы не будет рядом. Тут и думать было нечего.

• Я остаюсь с мамой.

Во время этого тяжёлого разговора Рекс лежал у их ног, как побитый, и переводил свои карие печальные глаза с одного говорящего на другого. Казалось, умный пёс понимал, что сейчас решается судьба его семьи.

• А как же собака, папа? Ты заберёшь с собой Рекса? Я и с ним расстанусь? – спросил Серёжа дрожащим голосом.

Он ещё по-детски надеялся на то, что хотя бы ради их замечательного пса отец останется с ними.

• Сынок, это очень большая ответственность, пойми. Наш Рекс – крупная серьёзная и сильная собака. Я не могу оставить его с тобой, и мама против. Вы с ней останетесь жить здесь, а я с Рексом перееду к бабушке Оле. Мы будем вместе каждое воскресенье, когда я не на дежурстве, обещаю, но ты можешь приходить к нам в любое время.

Серёжа, обняв Рекса, долго сидел с ним в своей комнате.

• Понимаешь, они всё решили без нас.

Добрый понятливый пёс утвердительно поскуливал, соглашаясь и успокаивая мальчика, он не мог спокойно переносить, когда тот плачет.

На следующий день отец погрузил свои вещи в машину, посадил рядом растерянного Рекса и уехал. Серёжа не пошёл его провожать. Он не хотел, чтобы отец увидел его слёзы. В этот день мальчик повзрослел на несколько лет вперёд.

После того, как отец уехал, к ним пришла бабушка Оля с его любимыми пирожками с яблоками и о чём-то долго разговаривала с мамой на кухне. Бабушка ушла. Серёжа надеялся, а вдруг после этого папа к ним вернётся, но ничего не изменилось.

Единственным человеком, с кем он мог поделиться своим горем, был друг Саша. Тот, выслушав его, долго молчал.

• Теперь у тебя воскресный папа. Знаешь, я бы очень хотел, чтобы и я со своим отцом виделся по воскресеньям, да даже раз в месяц. Только он очень далеко, да и нужен ли я ему, может быть, он давно обо мне забыл...

Серёже стало его жаль. Он, стараясь подбодрить приятеля, по-взрослому похлопал его по плечу: "Ничего, Саня, прорвёмся!"

Без папы и Рекса дома стало пусто и неуютно. Они с мамой почти не разговаривали, как раньше. Молча завтракали, обедали, ужинали и расходились по своим комнатам.

Когда мама была на работе, Серёжа часто плакал. Несколько раз он втайне от мамы ходил к бабушке Оле, которая жила в другом микрорайоне, чтобы повидаться с Рексом.

Бабушка радовалась внуку даже больше, чем раньше, но теперь, глядя на него, частенько смахивала слёзы. Обычно серьёзный солидный Рекс крутился возле него, как в ту пору, когда он был маленьким щенком.

Он похудел, и в собачьих глазах уже не было видно того весёлого огонька, который раньше сверкал, как алмаз. Бабушка рассказала, что пёс очень грустит, и после того, как Серёжа уходит, скулит у двери и ничего не ест.

Отец сдержал своё обещание. Они виделись почти каждое воскресенье. Если в воскресенье отец дежурил, то встречались в субботу. Папа приезжал на машине с Рексом, и они ехали загород.

Чаще всего они проводили этот счастливый день на бабушкиной даче. Серёжа без устали носился со своим любимцем по участку. Они повторяли команды, бегали, прыгали. Рекс от радости дурачился, как маленький щенок. Соскучившиеся мальчик и пёс в эти часы были счастливы.

Отец, задумавшись, смотрел на них и курил.

• Папа, ведь ты же не куришь.
• Это я так, сынок, просто устаю на работе. Я обязательно брошу, – сказал папа, пряча глаза от сына.

Труднее всего было расставаться на целую неделю. Подъехав к дому, Серёжа, не оборачиваясь, забегал в подъезд, чтобы не расплакаться. За дверью он давал волю слезам и ничего не мог с собой поделать.

Так закончились каникулы. У Сергея появились тройки, а иногда в дневнике мелькали даже красные жирные двойки. Учителя удивлялись такой перемене.

Мама, как ни старалась, не смогла повлиять на сына, ставшего замкнутым и равнодушным. Серьёзный разговор с отцом тоже не принёс результатов. Мальчик потерял интерес к учёбе. По его мнению, стараться теперь было незачем, никому это не нужно.

В один из выходных отец не смог приехать к сыну, и Серёжа, с нетерпением ждавший этого дня, совсем упал духом. Он жил этими встречами, боясь, что они прекратятся, и отец будет лишь звонить в его день рождения и присылать открытки по праздникам, как у Саши. В тот день его мучили тревожные предчувствия, и не зря...

Поздно вечером, когда они с мамой уже спали, зазвонил телефон. Трубку взяла мама. Серёжа всё слышал. Звонил папа. У них убежал Рекс. Найти его не удалось. Он звонил, чтобы предупредить, вдруг собака придёт к ним.

Зная характер преданного воспитанного Рекса, невозможно было даже представить, что он может убежать от хозяина.

В голову мальчика лезли самые тревожные мысли, воображение рисовало страшные картины. О сне теперь даже думать нечего. Дождавшись, когда у мамы погас свет и она уснула, он, полураздетый, босой тихонечко вышел на балкон.

Там он, не замечая холода осенней ночи, стал терпеливо ждать, внимательно глядя во двор. Когда Серёжа окончательно замёрз, ему послышалось, что около их подъезда скулит собака. Это был Рекс.

Он решил не будить маму. Тихо вышел из квартиры и сам привёл его домой. Они уснули вместе в его постели, плотно укутавшись одеялом. Родители запрещали так спать, но сейчас ему было всё равно. Маленький хозяин никак не мог согреться и всё крепче прижимался к своему лучшему другу.

Утром приехал отец и забрал Рекса, он очень спешил и не стал поднимать сына. Встав с постели, Серёжа отказался от завтрака, был сонный и вялый, у него болело горло, но маме он ничего не сказал.

• Не нравишься ты мне сегодня, сынок. Ты не заболел?
• Нет, мама, не волнуйся, просто не выспался.

Он по привычке пошёл в школу, из которой его с последнего урока увезла скорая помощь...

Болел Серёжа долго. К ангине присоединилось воспаление легких. Каждый день к нему кто-то приходил. Мама, папа, бабушка, но его не покидало чувство одиночества.

Оживлялся больной, только когда папа привозил с собой Рекса. Он смотрел в окно, как пёс радуется ему и прыгает от нетерпения, но выйти к нему не мог.

В день выписки за ним приехал отец вместе с собакой. Мальчик сидел на заднем сиденье, обняв своего Рекса, и что-то говорил ему на ухо. Пёс заговорщически кивал и старался лизнуть его в лицо.

Подъехав к подъезду, Серёжа ещё раз обнял своего лучшего друга.

• Папа, мы увидимся в воскресенье? Ты привезёшь Рекса?
• Нет, сынок. Мы больше не будем видеться по воскресеньям. Бери Рекса и идёмте поживее домой, там нас ждут мама и бабушка.

Полугодие Серёжа закончил на круглые пятёрки. Он стал отличником на радость родителям и любимому другу Рексу, который всегда понимал его лучше всех.

Больше они не расставались никогда, ведь семья всегда должна быть вместе, что бы не случилось!

Автор НАТАЛИЯ С.

ГАРАЖНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Гараж – это такое место, дамы и господа, где иногда стоит машина, а иногда... сидят мужчины, которые собираются там, чтобы выпить.

Это объяснение для тех, кто, как и я, давным-давно забыл, для чего нужны гаражи.

Ну, так вот...

Однажды, утром субботнего дня, мужчина, объяснив жене, что надо покопаться в моторе старенькой машины, на которой они вскоре собирались ехать в отпуск, отправился в гараж.

Где, как вы уже, наверное, догадались, договорился встретиться с точно такими же ремонтниками...

Всё, как полагается – самое необходимое для ремонта техники. Ну, там, выпивка, закуска, вкусности всякие и такой специальный корень, который потом жуют, и дома уже нет запаха.

Ага. А косой взгляд и несвязная речь – это от усталости...

Открыв двери гаража и выгнав наружу машину, он вошел внутрь, чтобы поставить стол. А стол – это, я вам скажу, одно из необходимых условий ремонта старых машин.

Вошел он в опустевший гараж и... И обомлел. У дальней стены, прижавшись друг к другу, сидели четыре котёнка.

— Это ещё откуда?! — изумился он.

Только недавно он проверял гараж по периметру и убедился в том, что дырок не было.

Подойдя поближе к котятам, он выяснил, что они явно не привыкшие к человеку. Малыши жались друг к другу и, открыв маленькие розовые ротики, шипели.

Что делать дальше, они не знали. Поэтому, когда он их поднял на руки, они шипеть перестали. А кусаться не пробовали...

Тем временем начали подходить мужики:

— Это ещё что такое? — тоже изумлялись они.

Мужчина никогда ранее не был замечен в особой любви к животным. Он объяснил им происхождение котят в гараже. И все отправились искать щель.

Щель нашли и заделали, а что делать с котятами? Не выбрасывать же их? И было принято правильное решение – первым делом обмыть находку! А потом уже и решать...

Под вечер, когда всё было выпито и съедено, мужчина добрался домой.

Жена, открыв двери и увидев его состояние, предложила дыхнуть на неё, что он и сделал. Не почувствовав запаха алкоголя, она разозлилась ещё больше.

Обещая мужу, что это его последний поход в гараж, она загнала его в дом и стала вытряхивать сумку в поисках компрометирующих улик.

Вместо улик из рюкзака вывалились четыре котёнка, которые до этого там мирно спали, а теперь, проснувшись, выражали женщине своё несогласие с такими действиями.

— Ой, прелесть какая! — всплеснула руками жена, немедленно позабыв о проступке мужа.

Котята шипели теперь на неё, вызывая этим у женщины приступ умиления.

— Это я для тебя взял... В гараж подкинули. Не мог же я их бросить? — выдавил из себя мужчина, борясь с приступами тошноты.

Он был прощён. В последний раз. И жена даже стала за ним ухаживать – у неё резко улучшилось настроение. А уложив пьяницу спать, она занялась котятами...

Через пару часов, помытые, высушенные и обработанные средством от блох, которое она раздобыла у соседей, все четверо устроились у неё на коленях и время от времени шипела на женщину.

От чего у той выступали слёзы умиления...

Всех четверых оставили жить дома, назвав довольно странными именами: Моторчик, Стёклышко, Сумочка и Ласточка.

Как вы понимаете – два мальчика и две девочки.

*

У мужа с женой была дочка, она училась в университете на ветеринарном факультете. И как раз проходила практику в одной большой ветеринарной клинике.

К ним привезли овчарку. На усыпление. Бывают такие хозяева...

Деньги они заплатили, а вот сделать это никто не решался, и дочка активно искала бедняге новых хозяев.

Просто, невозможно было держать эту собаку долго в клинике – места для этого не было. Да и животные боялись крупного пса.

Того, во избежание всяческих эксцессов, посадили в большую клетку, расположенную в боковой комнате. Пёс по имени Добби не ел и не пил. Он не смотрел ни на кого, не реагировал на раздражители...

Судя по всему, он не мог пережить такого предательства, а поэтому решил умереть.

Дочка старалась как-то отвлечь его, и в перерывах между приёмами животных гладила, разговаривала с ним и упрашивала поесть и попить.

А Сумочка приболела. Долго сидела у открытого окна осенью и простудилась.

Дочка взяла её в клинику, чтобы, использовав своё служебное положение, сделать всё бесплатно.

И вот, между приёмами, достав немного подросшую малышку из переноски, она собралась делать необходимые процедуры, а пока искала капли и таблетки в шкафу, посадила Сумочку на смотровой стол.

Когда все лекарства были найдены и дочка обернулась – малышка исчезла!

— О господи, — сказала девушка. — Только этого мне и не хватало... Сумочка! Сумочка!!!

Надо было найти котенка до того, как придёт постоянный врач, вышедший на долгий перекур и обед. И девушка принялась подробно исследовать все уголки и закутки...

Сумочка нашлась. Она стояла возле клетки Добби и...

Нет, вы, конечно, мне не поверите, но она просовывала лапку через решётку и воровала еду из тарелки овчарки!

— Это ещё что такое? — возмутилась девушка. — Ты что? Голодная? Ах ты, воровка мелкая!!! Как тебе не стыдно отнимать еду у бедного пса?

Ты посмотри, какой он худой. Ты же только пару часов назад ела курятину. Отойди! Оставь в покое собаку!!

Сумочка посмотрела на девушку, как на пустое место, просунула опять лапку и забавно стала елозить маленькими коготками по миске Добби, стараясь зацепить там кусочек собачьих консервов.

— Нахалка!!! — обругала малышку девушка и, наклонившись, подхватила ту под наеденное пузико.

И тут вдруг Добби повернулся, посмотрел девушке в глаза и грозно гавкнул.

— Не трогаю, не трогаю... — сказала дочка и поставила малышку рядом с клеткой.

Та немедленно принялась за воровство. Добби развернулся в её сторону и стал с интересом наблюдать за происходящим. Тогда девушка открыла двери в клетку и подсадила туда Сумочку.

Кошечка, не обращая ни малейшего внимания на худую овчарку, рванула к миске с консервой.

Пробежавшись по лапам собаки, она споткнулась об её морду, недовольно мяукнула, выписала Добби затрещину и уткнулась мордочкой в миску.

Собака с изумлением смотрела на малышку, стоявшую к ней задом с поднятым хвостиком, потом обнюхала ту и принялась вылизывать.

Сумочка отчаянно отбивалась. Но это не помогло. Добби, дождавшись, когда та наелась, подвинул кошечку поближе к себе и, обняв лапами, посмотрел на девушку.

Та развела руками и тяжело вздохнула. Вечером они вернулись домой с худой овчаркой...

Мама всплеснула руками и попыталась ругаться, но Добби взглянул в её глаза, и та вдруг замолчала.

— Что с ним случилось? — наконец спросила она у дочки.

— Хозяева на усыпление привели, — ответила та.

Мать всплеснула руками и стала объяснять Добби, что не все такие мерзавцы.

Остальные три котёнка мгновенно поняли, что собака не опасная и, мало того, над ней запросто можно поиздеваться. Что немедленно и проделали.

Они напали на Добби и стали всячески его тиранить: кусали за лапы и хвост, прыгали по нему и ползали.

Их отогнали и повели собаку купаться. После чего поставили перед ним три миски. Одну с тёплым куриным супчиком, вторую с мясом, а третью с водой.

Добби посмотрел на людей, на котят, рвавшихся к нему и мискам, и стал есть.

— Ну, и слава богу! — хором сказали мать и дочь.

Добби остался жить с ними. Теперь мужчину отпускали в гараж только в сопровождении большой и сильной овчарки, которая терпеть не могла запах алкоголя.

Нет, он, конечно, нашел выход... Один из мужиков стал приходить в гаражи со своей собакой-дворняжкой, с которой и играл Добби, пока мужчины занимались ремонтом машин за столом...

Да, так что я вам хотел сказать?

Оставьте вы в покое эти походы в гараж, честное слово! Если мужчина получает от них удовольствие, то пусть себе. Ну сколько той жизни, честное слово?

Пусть они посидят немного и даже выпьют. Тоже – немного. Я вас уверяю, он с благодарностью будет помнить об этом.

А что же Добби и котята?

А с ними всё в порядке. Они – лучшие друзья.

Мужчина старается не злоупотреблять спиртным. Правда, правда.

Дочка закончила университет и приступила к работе.

В общем, всё хорошо.

Всё, кроме одного – те, кто отдал на усыпление Добби, они всё ещё ходят среди нас. Они улыбаются нам и разговаривают с нами.

А как распознать? Как?

Ведь нет на них метки. Нет у них на лбу ничего такого. А должно быть: "Обходите стороной!"

Вот так...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

По краешку.

Борис оскальзывался на подтаявшем снегу, редкие прохожие сторонились, пропуская его – неряшливо одетого мужчину лет сорока, с недельной щетиной, несвежим лицом и мутными глазами.

Голова работала с трудом, тошнота подкатывала к горлу, и еще этот запах... Словно кто-то чиркнул спичкой перед его носом, а та – шипит, испуская дым, и никак не может разгореться.

Вот и дверь в знакомый магазин. На пороге сидит кот, пушистый, черного окраса. Люди заходят и выходят из магазина, но кот смотрит только на него, внимательно, не мигая.

Борис наклонился, погладил кота:

• Откуда ты взялся такой? Жди меня, Черныш. Сейчас возьму чего, покормлю тебя...

Покупка Бориса не отличалась оригинальностью – две бутылки водки и упаковка сосисок. Уже неделю он не изменял себе, но сегодня к покупкам добавились несколько пакетиков влажного корма – для кота.

Борис сунул их в карман зимней куртки, выдавил один перед носом кота на ступеньку лестницы, упаковку выбросил в урну и двинулся в гостиницу...

Кот, не притронувшись к угощению, увязался за ним. Незаметно для Бориса и работников гостиницы, он проскользнул в двери, пересек фойе и метнулся вверх по лестнице – на шестой этаж.

Борис вышел из лифта на своем этаже – кот уже ждал его у дверей комнаты с номером 666.

За время его отсутствия в номере успели навести порядок и проветрить. Не снимая верхней одежды, Борис свинтил пробку с одной из бутылок, плеснул в пустой стакан и, пересиливая тошноту, влил в себя содержимое...

*

• Ты не осуждай меня, Черныш...

Борис сидел за столом. Напротив – тот самый черный кот, который шел за ним от магазина.

• Ну, сорвался. Впервые за десять лет. Так получилось... Ты ешь, ешь, захочешь – еще угощу.

На столе перед котом стояло чайное блюдце, наполненное кормом из пакетика.

• Ты знаешь, кто я? Я сварщик высочайшей квалификации в знаменитой фирме – газопровод тянем! Ехал с вахты домой, а тут – погода нелетная, будь она неладна, застрял в гостинице! И черт меня дернул взять водки – думал, вечерок скоротаю. Вот и коротаю уже неделю...

Борис плеснул в стакан остатки первой бутылки, опрокинул содержимое в рот и занюхал сосиской.

• Я ведь десять лет – ни капли. Доктор тогда сказал, выбирай, мол. Или счастливая жизнь с семьей, с любимой женой, с детьми, или с водкой – но недолго.

Нельзя мне пить – предрасположенность у меня к этому. Вот я и выбрал жизнь! Десять лет счастливой жизни, Черныш. Но сейчас вот, чего-то... Не надо было начинать, теперь не остановлюсь...

Борис уронил голову на стол, щекой на очистки сосисок и крошки хлеба. Мыслей не было, только ощущение взлета на гребень огромной волны, потом – падение вниз в ожидании следующей волны.

Опять этот запах жженых спичек! И недовольное урчание кота, который перебрался к нему, прижавшись к ногам.

Борис открыл глаза, глянул под стол, пытаясь отыскать кота, но увидел... Козлиные ноги, покрытые черной шерстью с раздвоенными копытами!..

*

• А ты молодец, хорошо держишься!

Незнакомец, если можно его так назвать, с одобрением поглядывал на Бориса. Лицо его, выбритое до синевы, выражало благожелательность, но черные, холодные глаза смотрели из-под широкой тульи шляпы, как два ствола заряженного ружья:

• Некоторые поднимают визг, как дети. Один даже из окна сиганул! И что, спасло его это? А ты ведешь себя прилично, не боишься.
• А чего тебя бояться? – Борису и впрямь было не страшно, хотя он уже понял, с кем ведет беседу. – Не нравится мне только, что ты копытами своими пол тут топчешь. И пахнет от тебя, как от спичечной фабрики.
• Какими копытами? – удивился посетитель и продемонстрировал ноги, обутые в шикарные туфли. – А насчет запаха – все относительно. Мне вот тоже не нравится зловоние духов и туалетной воды. Ничего – терплю.
• Выпьешь со мной, раз уж пришел в гости? – неожиданно для себя предложил Борис.
• Я? К тебе в гости? – изумился посетитель. – Ты, вероятно, забыл, какие цифры начертаны на дверях этого номера? Так что, еще неизвестно – кто к кому пришел в гости и, к тому же, привел кота!

Честно признаюсь – я их терпеть не могу, особенно этого, и тому есть веские причины! А насчет выпить, это я могу, только – не в коня корм. А вот тебя угощу с удовольствием! Кстати, как ты его назвал, Черныш? Выставь это хвостатое недоразумение за дверь!

Кот вздыбил шерсть, распушил хвост, глаза его сверкнули изумрудным огнем, и утробное урчание перешло в шипение.

• Выставь сам, попробуй, – предложил Борис.

Посетитель на мгновение утратил ироничный тон, лицо его исказила злоба, но только на мгновение:

• К сожалению, я не могу этого сделать, в силу некоторых причин... – Он распечатал вторую бутылку, плеснул в стакан и поставил его перед Борисом: – Ну, за знакомство!

Черныш неожиданно вспрыгнул на колени Бориса, незнакомец резко отдернул руку.

• Тварь шерстяная! – прошипел он, с ненавистью поглядывая на кота. Но через секунду лицо его вновь светилось улыбкой: – Выпей, Боря, и перейдем к обсуждению насущных дел.
• Какие у меня могут быть с тобой дела? – вялым языком выдавил Борис.
• Да ты пей, пей! Потом поговорим, – посетитель настойчиво подталкивал стакан к руке Бориса, опасливо поглядывая на кота.
• Сначала – дело! – уперся Борис. – Выпить я всегда успею!
• Всегда! – радостно подтвердил посетитель. – И сегодня, и завтра – всегда! И я обещаю, что у тебя всегда будет, что выпить, до самого твоего конца! Не каждому я это предлагаю, но вот увидел тебя и понял, ты – достоин!

Но, сам понимаешь, профессию придется оставить, и семью – тоже, и детей... В общем – все! Но взамен – вечное блаженство во хмелю, отсутствие глупых забот и ответственности, а семья и работа – это же ответственность! Так вот – я тебя освобождаю от этой ответственности!

• И душу заберешь?
• Душу?! – захохотал посетитель. – В тебе души осталось только на этот стакан водки! Выпей его и забудь про душу навсегда! Ну, давай!
• Нет, – колеблясь, Борис все же нашел в себе силы отодвинуть наполненный стакан.
• Пей, я сказал! – незнакомец вскочил с места, схватил стакан и, с силой обхватив голову Бориса, запрокинул ее и попытался влить содержимое ему в открытый рот.

Дикий визг кота иглами пронзил мозг Бориса, Черныш вцепился когтями в руку незнакомца, полыхнуло пламя, стакан упал, выплеснув содержимое на коврик.

Незнакомец с воплями метнулся к двери так быстро, что с него слетела шляпа, обнажая витые рожки по обе стороны головы. Борис, падая, ударился о стол...

*

• Спички ты тут жег, что ли? Серой так и воняет! – пожилая уборщица наводила порядок в номере Бориса.
• Хватит уже пьянствовать! Что за номер такой? Кто в него заселится – обязательно пить! – ворчала она. – Аэропорт открыли – лети домой! Там, наверное, жена, дети ждут, а ты тут... Кота еще откуда-то приволок. Что у него с лапами, поморозил, что ли?
• Поморозил, – согласился Борис, не желая вдаваться в объяснения.

Аккуратно выбритый, в отутюженной одежде, он не походил на себя вчерашнего. Он поглаживал кота с забинтованными, обожженными передними лапами.

• Билетов на самолет нет. Поездом уезжаю. И кота с собой заберу.
• Ну и правильно, – одобрила та, закрывая за собой дверь...
• Черныш, а ведь это он ее придумал, водку, – Борис укладывал баул с вещами и беседовал с котом: – Чтобы сеять зло и беду на земле! Сколько же он душ забрал, сколько семей погубил, детей сделал несчастными, и всего то – за стакан водки! Если б не ты, то и мне – туда дорога. Спасибо тебе, дружище, а лапки мы тебе вылечим.
• Да ладно, – мурлыкал кот. – А лапы – это не в первый раз, были тут и до тебя люди. Обойдется. Я эту нечисть терпеть не могу, гнал и гнать буду от хороших людей!

Весело заиграл мобильный. Борис взял трубку:

• Алло, Надюша? Уже собрался. Через два часа поезд, послезавтра встречайте! С другом четырехлапым! Как дети, как сама? – он улыбаясь слушал трубку и вдруг посерьезнел, но ответил, не меняя голоса:
• Не верь ты этим снам! Приснится же... Воображение у тебя чересчур разыгралось. Ну, все, собираться надо, – и отключился.

Постоял, глядя в пустоту, потом обернулся к коту:

• Приснилось ей, что я выезжаю со двора, на черном козле, нагишом и с бокалом в руке... Так-то, Черныш! Женщины – они сердцем чувствуют. А ведь мог бы и уехать с этим козлом...

Он помолчал.

• По краешку прошел... Не будем ей ничего рассказывать, есть вещи, о которых должны знать только мужики – ты и я. Ну, давай я тебе помогу в переноску залезть. Такси уже на подходе.

Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ.

КОРОТКАЯ ИСТОРИЯ О ЛЮБВИ

Ей было семнадцать лет, когда она нашла его – малюсенького рыжего котёнка с забавным хвостиком, торчащим вверх и чем-то напоминающим пипетку.

Заплывшие глазки, блохи и слипшаяся шерсть... Она отнесла его в ветлечебницу и сказала врачу, что пойдёт к родителям и попросит денег на лечение.

Молодой ветеринар посмотрел на привлекательную девушку, вздохнул и ответил:

— Конечно, я приму его, но... Я тут стажер после университета. И если вы не принесёте деньги и не заберёте его, у меня будут большие проблемы с владельцами клиники...

— Я принесу, — ответила девушка.

Молодой парень внушал ей доверие, а особенно то, как он принялся за дело. Решив, что оставила малыша в надёжных руках, она отправилась домой.

Они с родителями жили в небольшом спальном пригороде. Был выходной, да еще и летние каникулы. И единственное, что отличало их от всех предыдущих годов, так это подготовка к приёму в университет на следующий год. А университет находился в этом же городе.

Ну, так вот...

Родители были дома и собирались в гости к соседям. Она вошла в дом и обратилась к ним с просьбой, чем вызвала немедленный скандал.

Кричали и отец, и мать. Они вспоминали ей затраты на репетиторов по многим предметам. Они вспоминали ей непослушание, упрямство и то, сколько усилий они потратили, чтобы она подошла к окончанию школы с достойными отметками...

А котёнок... Котёнок, оказывается, мог всё это разрушить!

Они считали, что она должна готовиться к поступлению, не отвлекаясь ни на минуту, а не заниматься каким-то там котиком.

Заливаясь слезами, Дженнет помчалась на второй этаж дома, где была её комната. Там она стала выворачивать свою копилку, вспоминая параллельно, у кого она может одолжить денег, но...

Но попытка открыть двери в коридор не увенчалась успехом – родители просто заперли её в её же комнате!

Крики и протесты ни к чему не привели. Мать с отцом кричали с другой стороны двери:

— Ты ещё будешь нас благодарить! Мы лучше знаем! Ты пока ещё живёшь у нас и должна выполнять наши требования!

Никакие уговоры и мольбы Дженнет не помогли. Она уронила деньги на пол и бросилась на кровать, разрыдавшись.

Из дома её выпустили через три дня. А что она могла сделать? Не драться же со своими собственными родителями! По крайней мере, Дженнет на такое была не способна.

За это время родители обзвонили всех знакомых, родственников и соседей. И всех просили об одном – не одалживать их дочери ни цента.

К вечеру четвёртого дня Дженнет, умаявшись от походов по знакомым за деньгами и убедившись в том, что это бесполезно, отправилась в ветеринарную клинику, обдумывая то, как будет объясняться с молодым практикантом.

Женщина, сидевшая за большим столом и принимавшая людей, пришедших с разными животными, подняла на неё глаза:

— Уволили его, — сказала она. — Еще и плохой отзыв написали. Жаль, хороший был парень...

— О господи, — расстроилась Дженнет и рассказала женщине всю историю от начала и до конца.

— Ты не расстраивайся, девочка, — пояснила ей женщина. — Он ведь не только у тебя брал бездомных. Он, оказывается, безо всякого разрешения принимал их и бесплатно лечил...

А тут есть проблема. Ведь за лекарства хозяева деньги заплатили. Вот и уволили за растрату большой суммы. Хорошо хоть в суд не подали на возмещение убытков.

— О господи, — расплакалась Дженнет. — Теперь у него отберут лицензию?

Женщина встала из-за стола и вывела Дженнет на улицу. Там вытерла ей слёзы и, приблизив свои губы к её уху, сказала:

— А вот фиг им! Я не отправила этот отзыв. Я написала другой и отправила его.

Дженнет замолчала. Слёзы сразу высохли на её щеках. Женщина похлопала её по плечу и добавила:

— Всё в порядке. Они никогда не проверяют то, что я отправляю. С ним всё будет хорошо.

— А я приносила такого маленького, рыжего котёнка, — сказала Дженнет, с надеждой глядя на женщину. — Может, вы знаете, где он?

Секретарша вытащила длинную женскую сигарету и, закурив, люто затянулась. В её глазах блеснула злость:

— Тут я ничем помочь не смогла. Всех бесплатных выбросили на улицу.

— Куда? Когда? Где?...

Дженнет забросала её множеством вопросов, но выяснилось, что хозяева отвезли всех бесплатных животных куда-то далеко и выпустили там.

Попытки Дженнет выяснить у хозяев клиники, куда они их вывезли, ни к чему не привели. Она ещё долго бродила и ездила по разным районам города и спальным пригородам, но...

Всё было бесполезно. Маленький рыжий котёнок пропал навсегда.

Она не забыла это родителям. Не смогла простить их. И когда поступила в университет на факультет ветеринарии, съехала от них, несмотря на все их протесты.

Дженнет устроилась в один ночной ресторан и там работала три ночи в неделю. Заработка хватало на маленькую студию и более чем скромную еду. Иногда ей отдавали то, что оставалось под утро из готовой еды.

Почему она не пошла в общежитие? Ведь стипендию она получила. А дело в том, что она нашла на улице маленькую рыжую собачку, которая увязалась за ней в первый же день после вступительных экзаменов.

А в общежитие с животными нельзя. Так и получилось...

Родители страшно обиделись на неё и не желали общаться, пока она не вернётся к ним в дом и не попросит прощения.

Зато однокурсники и однокурсницы сразу полюбили Дженнет. Может, главным тут было то, что в её студии можно было собираться и устраивать посиделки?

А может то, что она проявила необычайную твёрдость и решимость. И ради маленькой собачки пожертвовала своей свободной студенческой жизнью.

Не знаю...

Но жизнь постепенно налаживалась. Она втянулась в график и стала неплохо учиться. Клиентам ресторана нравилась приветливая, улыбчивая и спокойная девушка. Чаевые были приятным бонусом.

Перед уходом на ночную смену, она всегда подолгу гуляла со своей Тапой – так звали собачку.

— Тапа. Тапочка! — разговаривала она с пёсиком. И Тапа смотрела на своего человека влюблёнными глазами.

Да. Вот так...

Когда третий год обучения в университете подходил к концу, она решил взять отпуск в ресторане и вместе с подружками поехать и отдохнуть на недельку.

Собачку она собиралась оставить одной из подруг, которая согласилась пожить в её студии это время.

И вот, за день до отъезда, когда Дженнет прогуливалась с Тапочкой в небольшом парке перед их домом, она объясняла своей собачке, что уедет совсем ненадолго, но та очень переживала...

Дженнет присела на скамейку, и Тапочка устроилась возле её ног. Девушка размахивала руками и приводила доводы. Она сама не знала, чего ожидает от своей Тапочки. Наверное, это она сама себе всё объясняла и успокаивала себя.

И тут, прямо посреди очень оживлённого разговора, кто-то запрыгнул на скамейку справа от неё.

Она повернула голову и вздрогнула – большой и страшный котище самой бандитской наружности! Глаза, горевшие упорством и злостью, уставились в неё, как два дула.

— Чего тебе? — вздрогнула Дженнет. — У меня нет ничего поесть. Хочешь, я вынесу тебе?

Тапочка заскулила от страха и спряталась за ноги Дженнет.

Кот никак не отреагировал на предложение девушки. Он смотрел на неё в упор и шел вперёд. Потом... прыгнул!

Дженнет вскрикнула, сжалась на скамейке и закрыла голову руками. Но удара, укусов или когтей не было...

— Странно, — подумала Дженнет.

Вместо этого вдруг кто-то толкнул её в правый бок. Не опуская рук, она повернулась и обомлела. Страшный бандитский кот тёрся об неё!

— Эээээ... — только и смогла произнести она.

Тапочка, поняв, что бить не будут, яростно залаяла, впрочем, на всякий случай не вылезая из-под скамейки.

Большой и худой кот, с такой грязной и слипшейся шерстью, что цвет еле-еле угадывался, вдруг поднял голову, посмотрел прямо в глаза Дженнет и тихонько мурлыкнул.

И тут её будто молния пронзила:

— Нет, — сказал она. — Этого не может быть. Просто быть этого не может! Это ведь не ты?

— Это я, — сказал большой и худющий рыжий кот.

— Но как? Как же ты меня нашел? — она так и держала руки вверху, боясь опустить их вниз.

— Я искал тебя все эти годы, — сказал рыжий кот. — Я так искал тебя. Ты была единственным человеком в моей жизни, который помог мне... Ты была моей единственной надеждой. Как же я мог прекратить искать тебя?

Дженнет всхлипнула и опустила руки. Она прикоснулась к грязно-рыжей шерсти кота, и тот вздохнул и прижался к ней.

— Три года, — сказала она. — Три года прошло... Я никогда не забывала тебя, но. Как же ты искал меня?

— А очень просто, — отозвался кот. — Я переходил из двора во двор и ждал, когда увижу всех жильцов.

— О, господи, — сказала Дженнет. — И сколько же дворов ты прошел?

— Тысячи, — ответил рыжий кот. — Но это не главное... Главное то, что я нашел тебя.

Тапочка, поняв, что на скамейке происходит что-то очень интересное, запрыгнула и уставилась во все глаза на большого кота, разговаривавшего с её человеком.

— А если бы не нашел? — спросила Дженнет.

— Значит, искал бы тебя до конца жизни, — ответил рыжий кот. — Ведь ты – это всё, что у меня есть. Теперь есть, — поправился он и, толкнув головой Дженнет, добавил: — Теперь я могу спокойно умереть. Ведь я нашел тебя...

— Не надо, пожалуйста, умирать, — попросила Дженнет.

А собачка Тапочка вдруг подняла голову вверх и горестно завыла.

— Нет, нет, — успокоила её Дженнет. — Не переживай ты так. Мы не дадим ему умереть.

Она взяла большого рыжего кота и посадила к себе на колени. Тот посмотрел ей в лицо и спросил:

— Ты не выбросишь меня на улицу?

В его голосе было столько надежды и страха, что Дженнет не сдержалась и заплакала. Потом прижала к себе кота и встала:

— Тапочка, — сказала она, — мы идём домой. Надо помыть тёпленькой водичкой нашего кота и накормить его. Как тебя зовут? — спросила она рыжего кота.

— Меня никто не зовёт, — удивился тот. — Кто меня может звать? Кому я нужен?

— Мне ты нужен, — ответила девушка. И, немного подумав, добавила: — Апельсин?

— Зови, как хочешь, — согласился кот и спросил: — А это вкусно?

— Ооооо... Очень! — ответила Дженнет.

Апельсин посмотрел на Тапочку, семенившую рядом с ними. Та посмотрела на него и скривилась...

В поездку с подругами Дженнет так и не поехала. Она не могла оставить Апельсина через день после того, как он её нашел.

Подруги смеялись над этой её историй и не верили ей:

— Разве может кот искать человека, спасшего его три года назад? Конечно, нет. Глупости всё это...

— И не разговаривают коты. Как он мог всё это рассказать тебе? Ты всё это выдумала. Фантазёрка!

— Поехали с нами. Подождут они тебя, ничего.

Но она не поехала. Вместо этого она отправилась мириться с родителями. И привезла с собой Апельсина и Тапочку.

Процесс примирения шел тяжело, но в конце концов, был заключен мир...

Посетила она и ту самую ветеринарную клинику... И вышедшего к ней молодого врача она узнала. И он узнал её.

— Как же вы оказались здесь? — спросила она его.

Он улыбнулся и ответил:

— Они хотели уволить секретаршу, которая тогда мне очень помогла, и я попросил родителей... Просто купить мне эту клинику. И они купили её. Так что, теперь я тут главный.

— И вы лечите бездомных тоже?

Он улыбнулся и кивнул ей в ответ.

— А знаете, — продолжила Дженнет. — Я ведь закончила третий курс ветеринарного.

— Ды вы что?! — удивился и обрадовался врач. — Тогда проходите. Мне очень нужна хорошая помощница! Только халат наденьте...

И она до конца каникул пропадала в клинике.

Теперь они работают там вместе. Два ветеринара. Муж и жена.

И дома у них живут разные животные, даже и не упомню всех. Но главный из них...

Вы уже, наверное, догадались, дамы и господа?

Правильно. Большой, совершенно роскошный рыжий кот с лоснящейся шерстью. Апельсин.

Говорят... И, возможно, это только слухи... Он умеет говорить на человеческом языке. Но делает это только для своей любимой Дженнет.

Так что, сам не слышал и могу это утверждать только с её слов.

Вот и вся история...

О любви, которую Апельсин пронёс через три года и тысячи домов.

О надежде, которая никогда не оставляла его.

И ещё... О чём-то таком, что нельзя передать словами.

Вот и всё.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

БЕСПЛАТНЫЕ ПАССАЖИРЫ

Как кошка с котёнком оказались на борту самолёта, никто не знает... Более того, их никто так и не заметил до взлёта.

Может, они забежали, когда шла уборка салона? А может, когда самолёт с приставленным трапом стоял и ждал пассажиров? Не знаю...

Но знаю одно – после взлёта, минут через десять, в проходе первого класса появилась серая кошечка с котёнком.

Они ходили он ряда сидений к ряду и просили есть. Пассажиры немедленно оживились и забыли о требовании стюардесс пристегнуться.

Люди стали вставать, доставать сверху свои сумки, в которых у некоторых была еда, и кормить парочку.

Оживление нарастало. Кошка с котёнком пошли, что называется, по рукам. Их передавали с ряда в ряд и заглаживали, зацеловывали и захваливали.

Стюардессы носились по салону самолёта и заламывали руки – их требования сесть и успокоиться ни на кого не действовали.

Тем более, что старшая стюардесса хлопала глазами с большими ресницами и пожимала плечами. Она понятия не имела, что надо делать в таком случае.

К решению проблемы подключился секретный офицер, который по нынешним временам есть почти в каждом самолёте.

Но тут – особый случай. Арестовывать некого, руки и ноги сковывать некому... И вообще, после его попытки отобрать кошку у ребёнка, он был жестоко поцарапан, что всеми пассажирами было воспринято с восторгом и аплодисментами.

Короче говоря, старшая стюардесса отправилась в кабину пилотов, где всё и сообщила командиру экипажа. У него от такой новости глаза полезли на лоб...

Сперва он потребовал, чтобы стюардессы поймали кошку и котёнка, после чего отнесли их в грузовой отсек.

На вопрос стюардессы, что использовать вместо переноски, командир не нашелся, что ответить.

Старшая вышла из кабины, собрала всех и объявила решение.

— Но они же там замёрзнут! — резонно возразила одна из стюардесс.

Старшая пожала плечами и кивнула на кабину пилотов, мол, распоряжение командира.

— У меня аллергия на кошачью шерсть, — нашлась одна.

И тут началось...

Как оказалось, на борту этого самолёта были самые больные в мире стюардессы. С таким набором болячек, что вам и не снилось: от аллергии и астмы до депрессии и мании преследования.

— Ясно! — зашипела старшая. — Опять мне отдуваться...

Она вошла в кабину пилотов и сообщила командиру, что стюардессы не могут поймать кошку по физическим причинам:

— Она просто не даётся в руки, — развела руками старшая. — Убегает, и всё тут! Прячется под ногами пассажиров. Мы же не можем их всех поднять и выставить в проход?

Ситуация становилась безвыходной. Старший пилот посмотрел на второго пилота:

— Что делать будем?

— Свяжись с диспетчерской и сообщи, — порекомендовал тот.

Что командир и сделал...

Он долго объяснял диспетчеру, что он не пьян, и что у них в самолёте действительно бегает по салону кошка с котёнком, которые не принадлежат никому:

— Нет... Никто их не заносил на борт... Да. Они сами как-то забрались...

После чего подключился начальник смены диспетчеров и попросил к телефону дежурного офицера безопасности, находящегося на борту.

Тот пришел с перебинтованной правой рукой. Он кривился от боли:

— Да. Так и есть. Всё точно. Полный балаган! Кошка с котёнком гуляют по всему салону и пассажиры отказываются их отдавать...

Нет. Я не буду больше применять силу...

Почему?! Да потому, что я её уже применил, и мне теперь необходимо ехать в больницу – получать уколы и зашивать порезы от когтей. Сами их ловите!

— Ах, чтоб тебя! — вырвалось у начальника смены диспетчеров. — Ну, не сажать же самолёт, в конце концов, из-за кошки с котёнком?

Вы знаете, во что это обойдётся? Какие затраты! Меня уволят к чертям собачьим за такое решение. Нет, я на это пойти не могу!

И он связался с начальником аэропорта, который, как оказалось, тоже очень дорожил своим тёпленьким местом.

И он, в свою очередь, позвонил в компанию, в собственности которой был этот самолёт...

В компании сперва над ним смеялись. А когда поняли, что это не шутка, то схватились за голову:

— Мы не можем этого допустить! Это репутационные потери, превышающие потери финансовые...

Представляете, что будет писать пресса? Над нами будет смеяться весь мир!

— Но что делать? — настаивал начальник аэропорта.

Опять связались с самолётом, чтобы выяснить обстановку...

Особых проблем не было. Кроме оживления в салоне первого класса и хаотически перемещающихся пассажиров.

В это время старшая стюардесса постучалась в кабину пилотов.

— Да. Что тебе? — недовольно спросил командир самолёта. — Ты не видишь, что я общаюсь по связи?

— Тут такое дело... — начала старшая. — Я думаю, вам лучше это услышать...

— Давай! Что там ещё случилось? — ответил второй пилот.

Старшая протянула вперёд руку с зажатой в ней плотной пачкой денег:

— Пассажиры из всех классов, — сказала она, — собрали три тысячи долларов на приобретение билетов – двух мест для мамы-кошки и её котёнка.

— Чего?! — хором спросили два пилота, два диспетчера, начальник аэропорта и представитель лизинговой фирмы.

— Они требуют, чтобы вы не трогали их, — пожала плечами старшая стюардесса.

— Кто требует? — переспросил командир экипажа.

— Все, — опять пожала плечами старшая.

— Однако... — заметил второй пилот и посмотрел на командира.

Тот спросил в связь:

— Ну? Вы слышали? Что делать будем?

Представитель фирмы ответил первым:

— Не смейте трогать их! Я вам запрещаю! Нас пресса просто разорвёт на кусочки! Я не допущу таких потерь!!!

— А что, если на борту произойдёт ЧП? — опять поинтересовался командир экипажа.

— А это уже ваша ответственность! — сказал представитель фирмы и отключился...

*

Все эти переговоры и совещания заняли немало времени. Полет подходил к концу.

Пассажир, сидящий в предпоследнем ряду один, стал потихоньку вытаскивать из своей небольшой спортивной сумки всё её содержимое.

После чего встал и начал запихивать это содержимое в верхний ящик...

Одна из стюардесс, увидев это, широко раскрыла глаза и рот. Но пассажир приложил палец к своим губам и кивнул на кошку-маму и котёнка, которые сидели в эту минуту рядом с ним, на свободном кресле. Они с интересом наблюдали за его манипуляциями.

Стюардесса понимающе кивнула и загородила их собой таким образом, чтобы не было видно то, что этот мужчина сейчас делает.

А делал он вот что...

В пустую теперь спортивную сумку он посадил кошку-маму и её котёнка. Закрыв не до конца застёжку-молнию, он подмигнул стюардессе, загораживающей их.

Она тихо сказала:

— Я очень волнуюсь за вас. Вас ведь могут задержать за это и даже арестовать... Позвоните мне, пожалуйста, когда доберётесь до дома.

И она быстро записала ему свой номер телефона...

*

Когда самолёт приземлился в аэропорту, его ждали две машины полиции, две машины пожарной службы, две скорые помощи и приблизительно сто человек из СМИ в здании аэропорта.

Они пытались взять штурмом проходы на линию посадки самолёта. Как они обо всём узнали, секрет. Возможно, тот самый мужчина, который прятал кошачью семью, позвонил им?

Не знаю, но фактом является то, что когда самолёт полностью остановился и все спасательные машины рванули к нему, СМИ таки прорвали службу безопасности и тоже хлынули к самолёту!

Все пассажиры были срочно выведены, среди остальных вышел и неприметный мужчина с небольшой спортивной сумкой.

Он спокойно прошел через аэропорт, и его никто не остановил. Другого багажа у него не было, так что он без задержек сел в такси и уехал...

В это время стюардесса вытащила все его вещи из верхнего ящика над его сидением и унесла к себе, сложив в пакеты.

В самолёт ворвались пятеро полицейских и несколько пожарных. У них в руках были сетки и одеяла...

Было обыскано всё! Абсолютно всё, но кошка-мама и её котёнок исчезли. Словно сквозь землю провалились.

Самолёт оттащили на долгую, вынужденную стоянку и вызвали бригаду специалистов, которая разобрала по винтикам весь салон...

Через неделю самолёт вернули в строй – решили, что кошки сбежали.

А между тем...

Мужчина позвонил стюардессе, и они встретились в кафе, где, смеясь, рассказывали друг другу эту историю.

Она отдала ему пакеты с его вещами. После чего, она поехала к нему домой проведать кошек. Ну, и так уж получилось...

Короче говоря, они теперь встречаются.

Он ждёт её в аэропорту с цветами, а она рассказывает подругам-стюардессам, что ищет работу в этом городе. В аэропорту. Где ей уже предложили место начальницы отдела продаж.

По какому поводу? Да очень просто.

Однажды мужчина вошел в кабинет начальника этого аэропорта и рассказал ему одну очень интересную историю...

После чего попросил устроить его знакомую на хорошее место.

Вы не удивлены? А удивляться-то и нечему. Сор из избы никто не любит выносить.

И это совершенно не шантаж, нет. Это – взаимовыгодная сделка.

Вот так.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Мужчина в семье
Поезд тронулся в вечерних сумерках, оставляя позади очередную станцию. Андрей занимал верхнюю полку. Ехать было долго и скучно. Он даже обрадовался, что у него появились соседи, решил, что наконец-то будет с кем поговорить.

Но две женщины, вошедшие на этой станции, не оправдали надежд Андрея. Она была постарше, вторая помоложе, видимо мать и дочь. Андрей предложил помощь, с багажом, но молодая деловито отказалась. Тогда чуть позже Андрей предложил чаю с бутербродами и печеньем, всё это было у него с собой и лежало на общем столе.

• Спасибо, не нужно. – Буркнула в ответ старшая. После чего, пошушукавшись о чём-то с дочерью, легла на нижнюю полку и отвернулась. Вскоре и младшая, заняла свою вторую верхнюю и тоже уснула.

Андрею не спалось. Он лежал и смотрел в окно. В полутьме ещё можно было разглядеть очертания лесов и каких-то поселений, проносившихся за окном. Андрей возвращался с вахты домой. Работа была тяжёлая, но платили хорошо. А то, что его месяцами не бывало дома, пусть. К сорока пяти годам он всё ещё не обзавёлся семьёй. Так что дома никто не ждал. Размышляя о чём-то своём, Андрей задремал. Проснулся он от неприятного шуршания пакетов и обёрток. «Ночные жрицы» – усмехнулся Андрей про себя, предположив, что это соседки решили перекусить. Но, открыв глаза, увидел, что обе они спят. Видимо он не заметил, как проехали очередную станцию, и появился четвёртый сосед. Андрей не мог его разглядеть, ведь сосед сидел на полке под Андреем. В приглушенном свете он видел он только руки этого человека. Руки были явно мужские. И эти руки старались осторожно развернуть лежащие на столе свёртки с хлебом, колбасой, сыром и печеньем. Теми самыми припасами Андрея, которые он предлагал молчаливым соседкам. «Ладно, мне не жалко. Утром поглядим, что к чему» – подумал Андрей и решил не смущать нового соседа, сделав вид, что спокойно спит дальше. Вскоре он, и правда, уснул.

Утром он проснулся на очередной станции. Соседок не было. Андрей спрыгнул вниз. На нижней полке, сложив руки на коленях в замок, сидел молодой парнишка, лет восемнадцати. Под правым глазом отчётливо виднелся огромный синяк. Лоб оцарапан. Ссадина на губе. Большие голубые глаза смотрели на Андрея с недоверием и даже испугом.

• Привет! Андрей! – Андрей приветственно протянул парнишке руку.
• Егор. – Парень протянул руку в ответ, с явным облегчением.
• Сколько стоим? – Андрей махнул головой в сторону окна, за которым открывалась вокзальная площадь.
• 30 минут. Прошло около пяти. – Ответил Егор.
• Успею. – Сказал Андрей и вышел. На перроне он набрал свежих пирожков и булочек на завтрак. Яблоки, груши и хурму. Вернувшись в вагон, поставил пакеты на стол.
• За кипяточком сходишь? – обратился он к Егору. – Завтракать будем. А я пока фрукты помою.

Егор с готовностью встал, но потом нерешительно замер.

• У меня кружки нет. – Сказал он смущённо.
• А у меня есть ещё. – Андрей достал из сумки вторую кружку.

Вернулись соседки. Недовольно поджав губы, они посмотрели на заполненный стол. Андрей, аккуратно сдвинул покупки на край. Женщины разложили свои продукты и тоже приступили к завтраку.

• Бери, бери. – Андрей пододвинул Егору пакет с пирожками. Ему не давало покоя ночное поведение парнишки и следы побоев на лице. К тому же у Егора явно не было не только кружки, но и вещей вообще. Так как сумок не прибавилось. – Угощайтесь. – Андрей улыбнулся женщинам, указывая на пакет с уже вымытыми фруктами. Женщины промолчали и к фруктам не притронулись. Поезд тем временем катил дальше.
• Разомнёмся? – Предложил Андрей Егору, когда с пирожками и чаем было покончено. Взял хурму, сунул Егору в руку яблоко и мотнул головой в сторону прохода.
• Жаль, в поездах теперь курить нельзя. – Сказал Андрей, когда они с Егором вышли из шумного вагона в тамбур.
• Я не курю. – Ответил Егор, откусив яблоко.
• Вот и правильно. – Похвалил Андрей. – А это кто ж тебя так отделал? Не хочешь, так не отвечай.
• Не знаю кто. – Признался Егор.

Как оказалось, Егор приехал из маленькой деревушки по объявлению устроиться на работу. Тоже вахтой. Только в другой городок и другую организацию. Жил в каком-то бараке вместе с ещё десятком мужчин. Все они работали, но в конце месяца денег никому не заплатили. Возмущались, конечно. Но поняв, что толку никакого, ведь они даже не были устроены официально, кто-то попросту уехал домой, кто-то пропал в неизвестном направлении. Егор остался один. Ему идти было некуда. Денег на обратный билет не было. В деревне мать и четыре младших сестры. Самой старшей пятнадцать, младшей шесть. Отец умер четыре года назад. Других родственников нет. Егору пришлось сразу после девяти классов идти работать, чтобы помогать матери. Она не работала, занимаясь хозяйством и детьми. Да и работы в деревушке особо не было. На детское пособие и пенсию прожить тяжело. Пока пилорама ещё работала, Егор подрабатывал там. Потом и пилорама закрылась. Переезжать в город не на что. Дом в этой глуши не продать. Если только за копейки. Да и жалко дом-то.

• В армию не взяли. – Егор закатал рукав, показывая Андрею пятна псориаза. – Так бы, может, по контракту остался. Да только и в доме без мужских рук тяжело, надолго не оставишь. – Продолжил Егор. – Отец мой вахтой работал. Вот и я решил. Я ведь теперь один мужчина в семье.

Только попал Егор на развод, каких, к сожалению, много. В довершение всего парня избили, украли вещи и телефон. Нашли его избитого привокзальные охранники. Егор уговорил их не составлять протокол, чтоб не дошло до полиции. Боялся расстроить мать. Да и о чём заявлять. Кроме дешёвого телефона, да сменной одежды у Егора ничего не было. А тех, кто на него напал он бы всё равно не смог описать. Номер матери Егор знал наизусть, но звонить ей и просить выслать деньги на билет обратно, было стыдно. Охранники парнишку пожалели. Покормили и даже скинулись на билет до дома.

• Мать жалко. На билет сюда денег ели наскребли, а приеду с пустыми карманами. – Закончил Егор. – Нинка сестрёнка девятилетку нашу заканчивает в этом году. Хотел я заработать, чтоб в город её учиться отправить. Им малым учиться надо.

Андрей сочувственно посмотрел на Егора.

• Я тоже вахтой работаю. У нас стабильно. Хочешь, попробую тебя устроить?
• Давай. – Обрадовался Егор.
• А звонить-то как тебе, как что решиться? – Спохватился Андрей.
• Ты матери номер запиши пока. – Нашёлся Егор.

Так и решили. Егор сходил раньше, на крошечной станции. Поезд останавливался здесь всего на пару минут. До деревни нужно было идти ещё несколько километров.

• Не забудешь? – Спросил Егор у Андрея. В глазах его теплилась надежда. Поезд замедлял ход. Они снова стояли в тамбуре.
• Не забуду. – Андрей похлопал парня по плечу. Поезд остановился. Егор спрыгнул. Несколько человек, стоявших на перроне, поспешили забраться внутрь. Поезд вновь начал набирать обороты.
• Не забудь! – Крикнул, всё ещё стоящий на перроне Егор. Андрей кивнул головой. И помахал парнишке рукой.

Егор, ссутулившись, пошагал к просёлочной дороге. Было холодно. Егор сунул руки в карманы. В левом кармане что-то лежало. Егор достал руку и удивлённо уставился на разжатый кулак. На ладони лежало несколько пятитысячных купюр. Ничего не понимая, Егор пересчитал деньги. Сорок тысяч. И тут до него дошло. Егор обернулся, но поезд уже почти скрылся за изгибом дороги.

• Спасибо! – Крикнул Егор, понимая, что Андрей его всё равно не услышит.

*

Через месяц Андрей подъезжал к этой же станции, направляясь на работу. Поезд ещё не успел остановиться, а Андрей уже стоял в тамбуре. На перроне с большой спортивной сумкой стоял Егор. Рядом стояла женщина. Нервно перебирая пальцами, она смотрела то на Егора, то на приближающийся состав. Женщина была миниатюрной. На вид ей было чуть больше сорока. Из-под чёрной шапочки выбивались светлые пряди волос. В таких же больших и голубых, как у Егора глазах застыли слёзы. Её лицо можно было бы назвать красивым, если бы не следы усталости и печали. Рядом, крепко держа её за руку, стояла девочка, с восторгом разглядывая поезд. Поезд остановился. Егор порывисто обнял мать и запрыгнул на подножку.

• Спасибо вам! Приглядите там за ним! – Крикнула женщина, обращаясь к Андрею. Андрей улыбнулся женщине в ответ и подмигнул девчушке. Поезд тронулся. Женщина всё стояла и смотрела ему вслед.
• Я ей всё рассказал. – Объяснил Егор. – Она специально пришла. Поблагодарить тебя хотела.
• Да ладно. – Андрею стало как-то неловко. – А что это у тебя сумка такая большая? – Сменил он тему.
• Мать собрала. Картошка, закрутки. – Смущённо ответил Егор.
• Здорово. – Улыбнулся задумчиво Андрей. – Люблю огурчики домашние. – Из головы не выходили голубые глаза и пряди волос, рассыпанные по плечам.

Егор работал усердно. Его простота и открытость нравились коллегам по бригаде. Андрей же испытывал к Егору особую привязанность. Почти отеческую любовь. Ему хотелось, чтоб не только девочки, для которых старался парнишка, получили образование, но и сам Егор. Парень был сообразительный, схватывал всё на лету. А каждый раз, когда проезжали мимо станции Егора, сердце Андрея начинало биться чаще и радостнее. Миниатюрная женщина неизменно стояла на перроне, встречая и провожая сына. Их глаза встречались, и Андрею казалось, что глаза женщины отвечают теплом и взаимностью.

• Мать говорит, ты можешь погостить у нас пару дней, после этой вахты. – Сказал однажды Егор, после разговора с матерью. Это была их четвёртая совместная смена. – Грибы пошли, ягоды. Я рассказывал, что ты любитель. – Объяснил Егор.
• Да, хорошая идея. – Обрадовался Андрей.

*

Ирина, так звали мать Егора, как всегда стояла на перроне в ожидании поезда. Сегодня она выглядела взволнованной больше обычного. Но глаза её сияли ярче. В этот раз с матерью пришла старшая дочь Нина. Обе они бросились обнимать Егора, кода тот спрыгнул со ступеней. И обе они с благодарностью посмотрели на Андрея, стоявшего рядом. По дороге домой, Егор и Нина шли чуть впереди, болтая о разных мелочах. Андрей и Ирина шли следом.

• Я так вам за всё благодарна. – Ирина улыбнулась.
• Пустяки. – Ответил Андрей. – Красиво у вас тут. – Сменил он тему.
• Что верно, то верно. – Ответила Ирина. – Я ведь сама городская. С Егоркиным отцом познакомились, когда он учиться приехал. А как первый раз тут побывала, такая свобода, тишина, покой. Решили здесь жить. Тогда тут ещё ферма была, работа. Потом уж всё развалилось. Но мы всё равно уезжать не захотели. Дети, когда подрастут, сами пусть решают, здесь или в городе. А мне тут привычнее. Даже теперь. – Добавила Ирина грустно.
• А я наоборот, из посёлка в город перебрался в молодости. Казалось, вот где жизнь кипит, а теперь тесно там, душно. До пенсии доработаю, и обратно в деревню. – Рассмеялся Андрей.

Дома всё веяло уютом и особым теплом. Видно было, как дружно живёт семья Егора. Дети помогали друг другу и матери. Сообща готовили ужин, накрывали на стол, а потом мыли посуду. Даже младшая – Анечка, старалась помочь старшим.

После ужина Андрей вышел на крыльцо. Закурил.

• Чай, с облепихой. – Ирина вышла следом и подала Андрею большую кружку. От кружки шёл пар и пряный аромат.
• Спасибо. – Поблагодарил Андрей. Их руки соприкоснулись, когда он принимал кружку, а глаза встретились. Длилось это долю секунды. Потом Ирина быстро ушла в дом.

Следующие два дня Андрей с Егором и старшими девочками холили в лес, за грибами. Ирина с Анечкой оставались дома. По возвращению грибников ждал вкусный ужин. А потом все дружно чистили грибы. Разговаривали, шутили, смеялись.

• Завтра на рыбалку пойдём. Вдвоём. – Сказал Егор вечером второго дня.
• Отлично. – Согласился Андрей.
• Понравилась тебе мать? – Серьёзно просил Егор, когда они с Андреем уселись с удочками на берегу.
• Понравилась. – Так же серьёзно ответил Андрей.
• И ты ей понравился. Я вижу. Мы не будем против, если вы решите жить вместе. – Егор ловко подсёк крупного окуня.
• Хорошо. – Усмехнулся Андрей. Сейчас он чувствовал себя мальчишкой, рядом с Егором. Но ему понравилось и то, как Егор отнёсся к этому важному для обоих разговору. Андрей уже понял, что, действительно, хочет стать частью этой дружной семьи. Забоится об Ирине и детях. И знал, что всё будет хорошо.

Автор Светлана Гесс

Пришла ко мне как-то в начале лета Лидия Игнатьевна, жена нашего столяра, Григория Никитича. Они в Заречье как два старых дерева, что корнями переплелись, стоят себе на пригорке, и всем от них покой и свет.

Лидия – женщина негромкая, плавная, вся из себя как реченька наша, спокойная. А пришла – и я сразу вижу: душа не на месте. Руки в узелок на коленях сложила, теребит краешек платка, а сама в окно смотрит, а не на меня.

• Что, Игнатьевна, – говорю, – давление скачет? Или суставы на погоду крутит?

А она головой качает, мол, нет, Семёновна, со здоровьем-то, слава Богу, ладно. Дело у меня к тебе... не медицинское. Душевное.

Тут я и ушки на макушку. Если уж Лидия Игнатьевна про душевное заговорила, значит, дело и впрямь серьезное. Я ей чаю с чабрецом налила, пирожком с капустой угостила, что с утра напекла. Сижу, молчу, жду. Таким людям торопиться нельзя, им надо с мыслями собраться.

Отхлебнула она чаю, пар с ладоней сдула, и говорит так тихо-тихо, будто тайну великую доверяет:

• У Гриши моего скоро семьдесят лет, Семёновна. Юбилей.
• Да уж знаю, – киваю. – Мужик он у тебя золотой, дай Бог каждому.
• Золотой-то золотой... – вздохнула она. – Только вижу я, как он тоскует. Не жалуется, нет, он у меня кремень, а не мужик. А только сядет вечером на крылечке, закурит свою цигарку и смотрит на дорогу, что за околицу уходит. И взгляд у него такой... будто он не здесь, а там, в молодости своей остался.

Я слушаю, а сама вспоминаю их, молодых. Гришка – парень весельчак, чуб русый, глаза синие, как васильки во ржи. А Лидия — красавица, коса до пояса, смех как колокольчик. Он ее на мотоцикле своем катал, стареньком «Иже». Мотоцикл тот тарахтел на всю деревню, дымил, но для них он был лучше всякой иномарки. Они на нем и на танцы в соседнее село, и на речку, и просто так, по полям, навстречу ветру. Лидия рассказывала, как обнимет его сзади крепко-крепко, щекой к его спине прижмется и чувствует себя самой счастливой на свете.

А потом жизнь пошла своим чередом. Дом строить надо было, детей поднимать. Деньги нужны были по зарез. И продал Гришка своего «Ижа». Молча, без единой жалобы. Лидия потом нашла его в сарае, он сидел на старом ящике и смотрел на пустое место, где мотоцикл стоял. И она тогда поняла, что он не железяку продал, а кусочек своей юности, своей мечты.

• Понимаешь, Семёновна, – шепчет мне Лидия, и глаза у нее на мокром месте, – я ему подарок хочу сделать. Настоящий. Хочу мотоцикл тот найти. Или такой же точь-в-точь. Чтобы он хоть на старости лет снова то чувство испытал. Снова мальчишкой себя почувствовал.

У меня от ее слов сердце зашлось. Вот ведь как, милые мои. Прожить вместе пятьдесят лет и так тонко душу друг друга чувствовать. Не шубу новую, не телевизор заграничный, а скрипучее, пахнущее бензином и ветром счастье из прошлого.

• Дело-то ты, Игнатьевна, затеяла... ох, и трудное, – говорю. – Где ж его теперь сыщешь, тот «Иж»?
• А я верю, что сыщу, – упрямо поджала она губы. – Ты мне только помоги, Семёновна. У тебя вся деревня как на ладони, всех знаешь. Может, слышал кто, может, видел где. Я заплачу. У меня схоронено немного, на черный день. А какой же это день, если не этот? Самый что ни на есть... белый!

И я не смогла ей отказать. Потому что увидела в ее глазах не прихоть, а великую любовь. Ту самую, что горы свернуть может, не то что старый мотоцикл отыскать.

Начались наши поиски. Язык, он, знаете ли, и до Киева доведет, а в деревне – и подавно. Я сперва к Митричу зашла, нашему механизатору от Бога. Он любую технику с закрытыми глазами переберет. Руки у него в масле по локоть, а сердце — доброе.

Митрич выслушал меня, крякнул, усом в седую щетину вытер.

• «Иж-49»... – протянул он задумчиво. – Машина зверь была. Надежная. Да их уж лет двадцать как не видать. Разве что у кого в сарае под тряпьем гниет.

Но идеей он загорелся. Мужицкая душа, она такая – к технике с душой тянется. Стал он по своим каналам узнавать, с мужиками из соседних деревень перезваниваться. А Лидия Игнатьевна тем временем свой капитал собирала. Я-то знаю, что она не от богатства великого деньги откладывала. То за ягоды выручит, то за грибы, то рушники дивной красоты вышьет да на ярмарке продаст. Каждая копеечка у нее трудовая, политая потом. И вот это все она была готова отдать за блеск в глазах своего старика. Смотрю я на нее и думаю: вот она, любовь-то какая. Не в словах громких, а в делах тихих, что для другого делаются, а не для показухи.

Через две недели прибегает ко мне Митрич, глаза горят.

• Нашел, Семёновна! В Ольховке! У одного деда в сарае стоит, врос в землю по самые оси. Ржавый весь, не на ходу, конечно. Но комплектный! И дед тот отдать согласен за недорого. Говорит, все равно под снос сарай, а железо тащить лень.

У Лидии, когда она услышала, руки задрожали. Она тут же свои сбережения достала, в платочек завязанные. Отдала Митричу, а сама просит:

• Только ж, Митрич, это тайна великая. Чтобы Гриша мой ни сном, ни духом не ведал.
• Небось, Игнатьевна, – подмигнул тот. – Могила!

Привезли они этот мотоцикл ночью, на телеге, как контрабандисты какие. Сгрузили у Митрича в гараже, старым брезентом накрыли. Я пошла посмотреть. Батюшки мои... груда металла. Колеса спущены, сиденье протерто до дыр, на баке краска облупилась. У меня сердце в пятки ушло. Разве ж можно из этого чуда сотворить?

А Лидия подошла, робко так рукой по ржавому крылу провела, как по голове ребенка больного, и прошептала:

• Ничего... Ничего, мой хороший. Мы тебя вылечим.

И началось таинство. После работы Митрич закрывался в своем гараже. Лидия Игнатьевна туда как на работу ходила. Не могла она гайки крутить, так помогала чем умела: детали от керосина отмывала, тряпочкой до блеска натирала, чай Митричу носила да обеды горячие. А вечерами сидела дома, штопала Грише носки и врала ему, глядя в честные глаза, что ходит к соседке за рецептом соленых огурцов. Ох, и мучилась она, врать-то не привыкла. Но ради такого дела...

Потихоньку к ним и другие мужики подтянулись. Кто-то старую фару принес, у кого-то в закромах покрышка нужная нашлась. Деревня ведь – она как один организм. Если где-то что-то доброе затевается, все потихоньку соучастниками становятся. И все хранили тайну. Гриша ходил по селу, здоровался со всеми, и не ведал, что за его спиной целый заговор творится, заговор любви.

За неделю до юбилея Митрич позвал меня с Лидией в гараж. Сдернул брезент, а мы так и ахнули. Стоит наш «Иж», красавец! Блестит свежей краской, как и тот, давний. Хромированные детали начищены до зеркального блеска. Сиденье новое, кожей обито.

• Ну, – говорит Митрич, вытирая руки ветошью, – принимайте работу. Сейчас самый главный момент. Заведется ли...

Он несколько раз нажал на кикстартер. Мотоцикл чихнул раз, другой, и вдруг... та-та-та-та... Заработал! Звук был тот самый – неровный, басовитый, родной. Лидия Игнатьевна прижала руки к груди, и по щекам у нее покатились слезы. Не слезы горя, нет. Слезы счастья. Тихого, выстраданного, огромного.

В день юбилея у Никитича полон дом гостей. Дети из города приехали, внуки. Сидят за столом, говорят тосты. А Гриша сидит, улыбается всем, а глаза грустные. Смотрит на своих, и будто прощается с чем-то. С молодостью своей, с силой.

И тут, посреди застолья, Лидия встает, бледная вся, решительная.

• Пойдем-ка, Гриша, со мной. У меня для тебя подарок есть.

Он удивился, но пошел. Вся деревня, кто был в курсе, высыпала на улицу, у ворот столпились, ждут. Лидия вывела его за калитку, а там, у дороги, стоит он. Блестит на солнце, как новенький.

Григорий Никитич остановился как вкопанный. Смотрит и не верит. Подошел, тронул руль рукой. Пальцы у него, у столяра, привыкшие к дереву, так нежно прошлись по холодному металлу, будто по лицу любимой женщины. Он обошел его кругом, провел по изгибу бензобака. А потом обернулся к Лиде. И я увидела, как у этого сильного, кряжистого мужика, которого никто никогда плачущим не видел, дрогнул подбородок.

• Лидочка... – сказал он так тихо, что только она услышала. – Ты... ты что ж наделала, а?

Он не ругал ее. В этом вопросе было столько изумления, столько нежности и благодарности, что у всех, кто это видел, ком к горлу подкатил.

А она подошла, обняла его и говорит:

• Садись, Гриша. Поехали кататься. Как тогда.

Он сел за руль, и спина его вдруг распрямилась, плечи развернулись. Словно не семьдесят лет ему стукнуло, а снова двадцать. Он завел мотоцикл, и тот заурчал, как довольный кот. Лидия села сзади, вцепилась в него так же крепко, как полвека назад.

И они поехали. Не быстро, степенно, по главной улице нашего Заречья. А мы стояли и смотрели им вслед. Двум старикам на старом мотоцикле. И это была самая красивая картина на свете. Они не просто ехали по дороге, они ехали по всей своей долгой, общей жизни, в которой было все – и трудности, и радости. И главное – была вот такая любовь, способная повернуть время вспять.

...Вот и думай потом, что человеку для счастья надо. Не дворцы каменные и не сундуки с золотом. А чтобы кто-то помнил, от чего поет твоя душа. Чтобы кто-то очень родной захотел вернуть тебе кусочек неба из твоей молодости.

Записки сельского фельдшера

ДВА ОДИНОЧЕСТВА

Теряя силы, двадцатипятилетний Никандр пробирался по тайге...

За плечами у мужчины была винтовка и потертый вещмешок. А в руках – охотничий нож. В глазах то и дело темнело, но он не мог позволить себе сдаться.

— Нет, не сейчас. Не пришло еще моё время, — шептал он пересохшими губами.

Наконец показалась извилистая змейка горного ручья. Никандр остановился и припал губами к живительной воде. Перед глазами замелькали воспоминания...

Это было страшное время. Битва между красными и белыми силами. Огонь пылал в каждом селении. Над тайгой поднималось кровавое зарево.

Никандр, волею судьбы оказавшись в армии Колчака, не смог смириться со своей участью. Он поднял восстание, когда его рота располагалась на территории одного из золотопромышленных предприятий в верховьях реки Зеи.

Этот отважный, крепкий мужчина обладал железной волей и силой духа, которую не мог сломить ни один режим.

Собрав вокруг себя единомышленников, Никандр одержал победу в неравном бою. Теперь путь к партизанам был открыт. И мужчина с товарищами удалялся в глухую тайгу, прихватив с собой редкие самоцветы, бережно сложенные в вещмешок.

Никандр ещё в юности разучился доверять людям. В эти непростые времена даже самые близкие предавали его.

Поэтому мужчина не сильно удивился, случайно услышав разговор одного из товарищей, который думал, что Никандр спит:

— Давайте этого уберём. Завтра дойдём до горного обрыва, там его и оставим. Каменья драгоценные он в мешке таскает, от того даже спит с ним.

Никандр замер, как зверь, почуявший погоню. Нужно было действовать незамедлительно, иначе завтра он найдёт вечный приют на дне горного ущелья.

Как только лжетоварищи забылись неспокойным сном, мужчина покинул временный ночлег и отправился в путь один...

Никандр не боялся одиночества и в общем-то привык к нему. Где-то далеко в родном посёлке остались мать, сестры, спокойная мирная жизнь и любимая Маруся, которая, наверное, и не помнит уже о нем.

С тех пор, как в стране начались волнения, и Никандра призвали в армию, он чувствовал себя бесконечно одиноким и чужим в этом мире, захлебнувшемся в людской ненависти.

Лишь природа дарила покой и умиротворение. Мужчина вспоминал долгие походы в тайгу с отцом, и сердце его наполнялось теплом...

*

Тайга давно стала для него родным домом. Он привык быть один. Огромный рыжий пес с разорванным ухом, потерявший доверие к людям.

Когда-то давно, в прошлой жизни, у него был хозяин, семья и надёжный приют. Но человеческая подлость в одно мгновение стёрла все это, оставив лишь тупую боль и разочарование...

Его принесли в дом маленьким, не окрепшим щенком. Хозяин вывалил рыжий комок из шапки на бревенчатый пол, и дети радостно запрыгали вокруг, повизгивая:

— Тятя, тятя, какая смешная собачка!

Мужчина довольно улыбался. Щенок был взят у охотника, а значит, животина должна быть годной.

— А этот ещё нам на что? Тебе ртов мало? — недовольно спросила жена.

— Молчи, женщина! На охоту ходить с ним буду, — грозно взглянув, прохрипел глава семейства.

Маленький и несмышленый малыш тыкался мордочкой в детские ладошки в надежде найти мамино молоко. Но тщетно. И тогда он сел и тихонько заскулил.

Его назвали Буран. Во всей деревне не было лучшей охотничьей собаки. Пес с лёгкостью загонял кабана, косулю и ходил с хозяином на медведя.

— Ну и зверюга. Не пес, а чудовище, — сторонилась Бурана хозяйка.

Так уж получилось, что животное с самого первого дня не пришлось ей по душе. Не раз она забывала покормить Бурана и часто миска его стояла без воды.

Но пес с достоинством сносил лишения судьбы и продолжал верно служить семье.

Лохматый, рыжий, с чёрными пятнами по бокам, он был похож на дикого зверя. Не удивительно, что женщина побаивалась его.

Рядом во дворе с Бураном жил любимец семейства Митрошка. Маленький, чёрный, задиристый пес не хотел принимать новичка и часто вступал с ним в стычки.

— Вот съест однажды твой охотничек Митрошку, будешь знать, — не раз говорила с упрёком хозяйка своему мужу.

Но тот лишь хмыкал:

— Митрошка сам задирается. Да и не будет Буран своих есть.

— Поживём, увидим, — вздыхала хозяйка.

Однажды ночью тихой поступью пробрался в дом лис. Он хотел поживиться курятиной. Но встретил на своём пути Митрошку, который ушёл с цепи и радостно бегал по двору.

Лис был взрослый и опытный. Он в два счета разделался с собакой. Буран, который всё-таки разорвал свои оковы, подоспел слишком поздно.

На шум выскочили хозяева. Увидев бездыханного Митрошку, женщина бросилась на Бурана:

— Ах ты, зверюга окаянная! Добрался-таки до него! — замахнувшись, крикнула она.

Пес зарычал и посмотрел недобрым взглядом. Он не мог понять, в чем его вина. Хозяин подбежал и рявкнул на Бурана. Тот ушёл прочь в будку.

— Увози его немедленно! Сам видишь, с ума сошёл твой пес. Ночью с Митрошкой разделался, потом на нас чуть не кинулся.

Ты слышал его рык? Он даже тебя не испугался. А что, если он бешенство подхватил? — причитала все утро жена.

То ли от того, что дела у мужчины последнее время шли плохо, то ли речь женщины была настолько убедительной, но хозяин в какой-то момент плюнул, собрался и, взяв собаку, отправился в тайгу...

Буран не мог понять, что происходит. Человек вел его в лес, но все было не так, как прежде. Он настороженно посмотрел на хозяина.

— Все, пришли. Сидеть! — скомандовал тот и, развернувшись, тяжёлой поступью пошёл прочь.

Буран хотел было бежать следом, но преданно выполнял приказ хозяина и не покидал место, где тот его бросил.

Так прошел день...

На лес спускались сумерки. Дикие звери выходили на охоту. Но впавший в отчаяние пес вызывал у них ужас, и они не спешили нападать.

Буран какое-то время шёл по следу хозяина. Он до последнего верил, что тот ждёт его. Но безуспешно. Когда пес все понял, он сел и горько заскулил, как в детстве. А затем из его пасти вырвался душераздирающий вой...

Так и остался Буран жить среди дикой природы. Не раз отражал он нападения волков и даже чуть было не лишился уха в одной из таких схваток.

Из расщелины в скале он сделал себе убежище. Пес ловко добывал пропитание и был отличным бойцом. Вскоре он заслужил уважение всей лесной братии.

Лишь иногда нападала на него тоска. Вспоминал Буран человека, тепло его рук и хриплый голос. И тогда он скрывался в своём убежище и тихо скулил...

*

Пес с любопытством наблюдал за мужчиной из-за кустов. Тот лежал неподвижно у воды, изредка кашляя и стараясь привстать.

Последний раз он видел человека год назад. Люди редко забредали в эти непроходимые места. Пес изучал мужчину и какая-то тихая грусть наполняла его теплом...

Никандр не сразу заметил зверя и теперь обдумывал свое положение. Лежать дальше было смертельно опасно. В руке был нож.

Нужно было без резких движений взять в руки ружье и выстрелить. Но животное было слишком близко. И Никандр сомневался...

Пес тоже пребывал в неуверенности. Наконец, их взгляды пересеклись. Никандр отметил, что у зверя разные глаза. Один был чёрный, будто бездонный, а второй горел рыжим огнём.

— Да кто же ты такой будешь? На волка не похож. Неужто одичавший пес? — промелькнуло в голове у мужчины.

Он уже было приготовился выстрелить, но собака развернулась и исчезла в кустах.

— А ведь я и сам, как этот зверь. Когда-то был у меня дом. А теперь вот мотаюсь по лесам и горам – дикий, никому не нужный, — вздохнув, подумал Никандр.

Взгляд пса пробудил в нем тоску о чем-то давно забытом.

— Сейчас бы сидеть с отцом у костра, варить уху и слушать тихие истории, — подумал мужчина с тоской...

А пес сидел в своей расщелине и вспоминал человека. Его запах, взгляд, весь облик взбудоражили его и словно пробудили от долгого сна.

Никандр решил остаться ночевать у ручья. Он развёл огонь, пожарил грибы и достал последнюю краюху хлеба.

Зверь снова пришёл к нему. Теперь мужчина не сомневался в том, что это была крупная собака. Ведь пес не боялся огня и спокойно вышел из укрытия, осторожно наблюдая за происходящим.

Тепло костра вызвало у пса воспоминание об охоте, когда холодными вечерами они с хозяином грелись у яркого пламени.

— Что, братка, тоже память душу бередит? — улыбнувшись, тихо произнес Никандр и добрым взглядом окинул пса.

Тот вздрогнул и приподнял целое ухо, будто впервые услышав человеческую речь.

— Ты не тревожься. Не обижу. На вот, — продолжил мужчина и кинул кусок хлеба собаке.

Тот отскочил. Затем, принюхавшись, осторожно взял кусок и скрылся в кустах.

— Совсем одичал ты, Никандр. Вон, со зверьем уже разговоры ведёшь. Хотя, по мне, животное иногда честнее человека выходит. Не предаёт и, в случае опасности, сразу кидается, — философствовал мужчина.

Он немного набрался сил. Понял, что товарищи не стали преследовать его и планировал дальнейший маршрут к партизанам. Идти оставалось не долго.

Глаза Никандра сами собой слипались. Он незаметно погрузился в крепкий сон...

Волк был молодой и бесстрашный. Оттого, видимо, и решил напасть на человека у костра.

Пес почуял его и грозно рыкнул. Взгляды двух хищников встретились. В лесу побаивались и сторонились пса. Всё-таки он был здесь чужаком, хотя и жил не первый год.

Но молодой волк пока ни разу не терпел поражений и уверенно шагнул вперёд.

Буран, как пружина, напрягся, а затем рванул на зверя с грозным рыком. Волк не ожидал такой прыти.

Жестокая схватка длилась недолго. Вскоре воздух разрезал выстрел, и волк, хромая, помчался в убежище, преследуемый грозным псом.

Утром Никандр поймал себя на мысли, что волнуется за судьбу собаки, которая явно встала ночью на его защиту и спасла от дикого зверя.

Лишь к обеду Буран пришёл к его импровизированному лагерю. Вид у него был слегка потрепанный. На морде запеклась кровь.

— Спасибо, братка, — тихо сказал Никандр.

Пес посмотрел на него своим взглядом и в глазах его блеснули искорки тепла. Он стал пить из ручья.

Мужчина хотел подойти ближе, но пес мотнул головой и удалился в кусты. Оттуда он с тоской наблюдал за человеком.

— Мне надо уходить. Давай со мной? — спросил Никандр, присвистнув.

Пес вспомнил этот свист. Хозяин часто так подзывал его. У Бурана даже хвост дернулся от воспоминаний. Он задумался и побрел прочь.

Зверь давно перестал доверять людям и сторонился их. Ему не было места рядом с человеком.

Никандр все понял.

— Прощай, братка. Спасибо за помощь! — сказал он и отправился в путь.

Мужчина решил, что собаке досталась тяжелая доля. Впрочем, как и ему...

Прошло два дня, и Никандр почти вышел из леса. Тайга становилась все реже, и солнечный свет пробивался сквозь деревья.

Мужчина довольно подставлял лицо солнцу. Это время, на удивление, прошло без приключений. Дикие звери не тревожили человека, и он спокойно дошёл до цели.

Оставалось немного до лагеря партизан, когда сзади послышались знакомые голоса:

— И чего же ты, командир, нас одних бросил?

Никандр напрягся: нашли всё-таки! Напали на след и сейчас доведут запланированное дело до конца. Вслух же мужчина произнёс, ухмыляясь:

— Неужто тебе, Тимофей, камни мои покоя не дают? А ведь я братом тебя называл.

— Ты давай мне тут на совесть не дави, брат. Мешок кидай, — хмыкнув, сказал рыжий мужчина.

Бывшие товарищи стали медленно окружать Никандра, и тот уже попрощался с жизнью, когда из кустов выскочил он!

В два счета пес сбил с ног лихую братию. Этого хватило для того, чтобы Никандр достал ружье и нажал на курок...

Буран и Никандр стояли на опушке леса. Впереди виднелась истоптанная тропинка.

— Ну что, братка, а может, дашь ещё один шанс человеку? Слово даю, не обижу, — говорил мужчина.

Пес смотрел ему в глаза. В них смешались преданность, неуверенность и отчаяние. Затем он развернулся и неуверенно пошёл к лесу.

Никандр, вздохнув, отправился вперёд по извилистой дороге. Он прошёл несколько метров, когда услышал сзади тяжелое дыхание.

На его лице появилась улыбка. Он точно знал, кто его догоняет.

Мужчина уверенно пошевелил рукой, подзывая своего спутника. Ему в ладонь ткнулся холодный и мокрый нос пса.

Никандр погладил зверя по голове и потрепал за ухом. Тот неуверенно вильнул хвостом, потом ещё и ещё. А затем бодро зашагал рядом со своим человеком.

— Мне кажется, братка, из нас выйдет отличная команда.

Пес согласно кивал. Он чувствовал, что Никандр не ошибается. Так же, как не ошибалась Маруся, которая всё-таки дождалась домой своего жениха...

Автор НИКА ЯСНАЯ

ЗАЩИТНИКИ

Так это и случилось... Пожилой мужчина жил с женой на краю города – купили перед выходом на пенсию здесь небольшой домик.

Ну, как купили...

Продали свою квартиру в центре, чтобы помочь детям. Дочка и сын имели уже свои семьи. Но почему-то помогали им родители, причём – больше, чем раньше.

Вот жена и пристала к мужу: надо помочь, да надо помочь. Все сбережения, собранные за жизнь, они им отдали. И больше помогать было нечем.

Ну, жена и говорит – зачем, мол, нам такая огромная квартира? Дуплекс на последнем этаже. Шесть комнат!

А он ей и отвечает:

— Так можно же сдать жильцам нижнюю. Очень хорошая прибавка к пенсии будет.

А квартиру эту они когда-то купили недорого, заплатив ещё до начала строительства. Риск был очень большой, но им повезло. Так очень сэкономили.

Но всё равно – выплачивали тридцать пять лет. И теперь пожить бы на пенсии, ага... Квартирантов пустить... Дети-то давно разъехались. Пенсии есть, вроде. Ага...

Именно так – вроде. Вроде и прожить можно кое-как, а вроде и не очень-то получается.

Вот пенсия и плата за три комнаты внизу и позволила бы им ездить по миру, как они и мечтали. Да...

Короче, так.

Дуплекс был продан за очень хорошие деньги. Живи и радуйся? Нет уж.

Всё, что им осталось после помощи детям, это та сумма, которую муж категорически отказался отдавать.

Вот на эти остатки и купили маленький домик на краю спального посёлка.

Как вы уже, наверное, поняли, никакой речи о поездках за границу теперь не было. Жена раздала детям все, что было. Теперь они жили на две небольшие пенсии в трёх маленьких комнатушках.

Иногда приезжали дети с внуками, но быстро уезжали. Это было не очень комфортное или, иначе, не очень комфортабельное место.

Да, вот так-то...

Но делать нечего. Стали привыкать и привыкли. Познакомились с соседями.

Муж, слава богу, имел руки хорошие и инструменты. И привёл он в порядок домик, да так, что жена даже смогла приглашать в гости соседок-подружек.

В общем, жизнь понемногу налаживалась...

Магазин – супермаркет, приличный такой, был неподалёку. И мужчина ходил туда пешком – старался поддерживать себя в форме. Иногда даже без тележки. Упрямо тащил пакеты в руках.

— Я так в форме себя держу, — говорил он жене, которая его постоянно за это ругала.

— Почему не на машине?! Опять задыхаешься! Не смей так больше делать! Не дай бог, инфаркт. Не смей оставлять меня одну!!! Чтобы ездил в магазин на машине.

Ну, он стал уходить и приходить потихоньку, когда она была в гостях.

Вот так, по дороге домой, он и познакомился со Стеснялкой – так он назвал эту бездомную собаку.

Она шла за ним и тянула воздух носом. А когда он останавливался, пряталась. Это ему надоело и он позвал её:

— А-ну, иди сюда!

Мужчина достал из пакета упаковку сосисок и увидев это.

Собака жалобно заскулила.

— Иди, иди. Не бойся, — подбодрил он её и положил сосиски в сторонку, возле кустов.

На следующий день она опять ждала его. Увидев человека, Стеснялка замахала приветливо хвостом и прижала уши.

Мужчина присел на одну из скамеек и достал специально купленный пакет с обрезками мяса...

Через пять минут Стеснялка подставляла ему голову и спину и подвывала от удовольствия.

Но это – только начало истории...

Через неделю мужчину встречали уже две собаки. Стеснялка решила привести друзей, что его не удивило. А когда их стало пять, скрывать этот факт было уже совершенно невозможно.

И жена устроила ему головомойку.

Она объясняла мужчине, что на него жалуются соседи – им не нравится, что он приваживает бездомных собак, а он...

Он искренне удивлялся и не понимал, что в этом такого плохого:

— Я покупаю им остатки мяса и обрезки колбасы. Я кормлю их вдалеке от магазина и домов. В чём проблема?

— Ты не понимаешь? — кричала жена. — Да не в собаках твоих проблема, а в наших соседях!

Мне-то что? Корми ты их на здоровье, если это приносит тебе радость, наоборот, я очень этим довольна, но...

Соседи утверждают, что они теперь боятся идти в эту сторону посёлка. Делать-то теперь что?!

Мужчина тяжело вздохнул, пожал плечами и пообещал, что уведёт своих знакомых собак подальше и договорится с ними, чтобы они всегда ждали его там.

И неизвестно, чем бы закончился весь этот спор, если бы не случай...

Мужчина шел из магазина вечером, когда уже зажглись фонари. Он нёс несколько пакетов и размышлял на такую тему.

Сперва пойти покормить его стаю или сперва отнести все пакеты домой и уже оттуда отправиться к своим питомцам и посидеть там немного...

А собаки... Они никогда и не оставляли его. Они отлично поняли, что люди делают проблемы их кормильцу. И надо скрываться и ждать его поодаль, чтобы не попадаться им на глаза.

Что они и делали, но при этом, всегда прячась за кустами, сопровождали своего человека. Так, чтобы даже он их не заметил.

Но следовавших за ним странных и незнакомых людей они увидели и насторожились...

Они помнили всех жильцов посёлка, и эти люди были явно не отсюда. Они тоже крались и преследовали их человека.

И собакам это очень не нравилось...

Мужчина шел по пустынной улице. В это время в спальном посёлке людей на улице не увидишь. Все ужинают и сидят перед телевизорами.

И когда мужчина завернул за угол и попал в неосвещенное пространство, три мужика вдруг сорвались с места и побежали за ним!

Они догнали его через пару метров:

— А, ну... Стой! — сказал один из них мужчине.

— Молчи, а то порежу! — добавил второй, вытаскивая нож.

— Веди нас к себе домой и не рыпайся, — прорычал третий.

Мужчина, не ожидавший этого, выронил из рук пакеты.

Он попытался что-то сказать, но тот самый, у которого был нож в руках, сделал шаг по направлению к нему.

Он замахнулся и прошипел:

— Двинешься или крикнешь – убью...

Больше он ничего сделать не успел. Собаки напали молча, ведь их человек запретил им поднимать шум.

Пять довольно крупных псов, отъевшихся за эти месяцы, впились клыками в руки и ноги трёх грабителей.

Те, не ожидая такого нападения, повалились на землю и начали кричать. Нож не помог второму из них, потому что клыки самой большой собаки сомкнулись на его правом запястье.

Бандиты подняли такой крик, что жильцы всех соседних домов включили наружное освещение и выбежали на улицу. Некоторые с оружием в руках.

Собак еле отогнали. Была вызвана скорая и полиция.

Прибывший шериф с интересом выслушал объяснения мужчины и поздравил его:

— Скажите своим собачкам спасибо. Мы эту троицу давно разыскиваем. На них грабежи и несколько убийств. И если бы не ваши собаки...

*

Короче говоря, собаки, все пять, теперь живут в доме и дворе маленького домика. У них свои ошейники и поводки.

Они всегда теперь сопровождают своего мужчину в магазин и назад – делают с ним пробежку.

Соседи перестали предъявлять свои претензии. Да и к чему теперь их предъявлять? Ведь у собак теперь есть дом.

И жена не возражала, наоборот. Им теперь намного веселее. Ведь у них опять большая семья. И всегда есть о ком позаботиться и с кем поговорить.

И не говорите мне, что общаться нужно с людьми...

С людьми МОЖНО общаться. А НУЖНО – только со своими питомцами.

Вот так.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

В ТЕМНОТЕ

В темноте кто-то был... Он приходил уже не в первый раз.

Егорыч это знал, потому как спал плохо, по-стариковски. Часто просыпался, ворочался, не в силах больше заснуть, разглядывал зыбкие тени на потолке, слушал скрипы старого дома.

И никогда до недавнего времени у него не было ощущения, что в доме кто-то есть.

Но последнюю неделю он знал – темнота перестала быть пустой. Кто-то тихонько, без наглости, бродил в ней...

Егорычу очень хотелось посмотреть, что этот кто-то там делает, но было жутковато. А вот сегодня он осмелел.

Резко сел на скрипучей панцирной кровати и увидел, как со стола что-то метнулось вниз. Еле заметно – более черный сгусток мрака сиганул на пол и исчез.

«Забавно, — подумал Егорыч. — Я его боюсь, а он меня, похоже, еще больше. Ну, раз такое дело, я, пожалуй, расхрабрюсь и выясню, кто это тут у меня хозяйничает. Все равно бессонница-поганка спать не дает...»

*

Черный клубок наблюдал за Егорычем из темноты и размышлял:

«Чего же это деду не спится? Напугал, окаянный, до заикания. Осторожнее надо теперь, хотя, куда уж осторожнее...»

Подождав, когда старик натянет клетчатую фланелевую рубашку и отправится «до ветру» в сырую осеннюю ночь, неведомый гость шустро выбрался из своего укрытия.

Пора было уходить...

*

Иван Егорыч был из тех, кого обычно называют бирюком. Необщительный, хмурый, одинокий.

Вот и гадали соседи: что он за человек такой? Почему из города на старости лет переехал в их деревню со странным названием Гора?

Отчего дружбы ни с кем не водит? Ведь если у человека все хорошо, то вряд ли он купит домишко в забытой богом деревеньке.

Ну, а если несчастье у него, то почему людей сторонится?

Живому живое нужно. Беду ведь как из сердца изгоняют? По капле, по крупинке в слова наряжают да наружу выпускают.

Ведь ежели ее в душе запереть, так она и с ума свести может в два счета...

Не знали соседи, что думать, поэтому заполняли пустоту кто чем мог:

— Скрывается он от кого-то! Зуб даю, — говорил дед Кеша, сосед Егорыча слева и ярый любитель детективов.

— Ага, и кличка у него «Вор в маразме»! — подначивала его соседка справа, кругленькая, смешливая баба Вера.

— Зря хихикаешь, — обижался дед Кеша. — Из стариков очень даже отличные преступники получаются. Кто такого, как наш сосед, заподозрит? Седенький, худенький, маленький. Ни дать, ни взять – божий одуванчик.

— Ну, вот ты сам себе противоречишь, Иннокентий, — не сдавалась баба Вера. — Раз никто на такого не подумает, чего же ему скрываться в нашей Горе приспичило?

Дед Кеша смущался, понимая, что его детективная версия рухнула, но сдаваться было не в его правилах:

— А кто тебе сказал, что он проколоться не мог? Что-то не учел, где-то напортачил. Вот наша доблестная полиция его на карандаш и взяла. А он, не будь дураком, раз-раз-раз – и к нам.

— Да ну тебя, Кеша. Меньше ерунду всякую читай. Я думаю, что все просто. Либо его черные риэлторы без жилья оставили, либо детки-спиногрызы.

— Все может быть, — нехотя соглашался дед Кеша. — Но моя версия интересней. А ты, Вера, у него спроси. Авось женщине он не откажет...

— Как же, не откажет. Он же нас всех в упор не видит. Даже здоровается через два раза на третий! Глаза все время в землю. На людей и не глядит. Вот как такого спрашивать?

— Да, дела... Вот так живешь и не знаешь, кто у тебя в соседях ходит. А однажды утром проснешься мертвым! — сетовал дед Кеша.

— Балбес ты старый, Иннокентий, — смеялась баба Вера. — Мертвым ты уж точно не проснешься. Отстань от человека.

В общем, был Иван Егорыч тайной для деревенских, которую им страсть как хотелось разгадать...

*

На самом деле история его была проста до невозможности и так же печальна. Потерял Иван Егорыч ту, которая была в его жизни важнее всего. Жену свою Людочку.

Только она и имела значение в этом мире для него. А все остальное творилось для ее счастья: работа, квартира, отпуск у моря...

Лишь с одним Иван Егорович не справился. Не смог подарить Людмиле ребенка.

Его вины в этом не было. Что-то намудрила природа в Людочкином организме. Егорыч во врачебные термины не углублялся. Главное понял – не может она детей иметь...

Люда это известие приняла тяжело. Плакала, уйти от Егорыча хотела. Но он не дал:

— Да ты сама для меня вся жизнь. Я вот думаю, что судьба нам любви с лихвой отмеряла. А потом спохватилась и решила: «Этим двоим и без детей счастья хватит», — успокаивал он ее.

Люда поверила, потому что невозможно было не верить. Врать Иван Егорыч не умел. Говорил редко, но каждое слово вес имело.

— Спасибо, — ответила. — Будем тогда жить, как получится. Счастье на двоих делить. Одно обещаю тебе наверняка – никогда я тебя не брошу. Уж не знаю, за что мне такой подарок, но ты лучший мужчина в мире.

Но не сумела сдержать Людмила своего обещания... Заболела. Долго боролась, но ушла-таки с Костлявой под руку. Оставила Егорыча одного.

А он не смог без нее. Извелся в пустой квартире. Словно не домой приходил, а в склеп. Холодно, пусто. Будто всю жизнь их дома Людмила с собой забрала. Тоска из углов выглядывает, с ума сводит.

Утешал он себя по первости:

«Ну чего ты, дурень старый, мечешься. Скоро свидишься с женой. Тебе ведь лет-то сколько? Недолго осталось ждать».

Только вот через год сдался...

Костлявая за ним не спешила. А дожидаться ее в осиротевшей квартире сил уже не было. Продал он свое жилье, да и рванул в Гору.

Почему туда? А название понравилось, и расположение глянулось. Лес кругом, природа, озера.

Да и соседи вполне приличные. Любопытствуют за спиной, но в душу не лезут, рану не теребят. Меж собой сплетничают, конечно. Как же без этого. В Горе новички – редкость. Но это уж их личное дело.

И вот, пожалуйста, кто-то невидимый в гости к нему стал захаживать...

*

Она оказалась в этой деревушке чудом. Измученная, уставшая, голодная. Неделю пробиралась по лесу, кляня весь род человеческий. За что они так с ней?

Ведь не напрашивалась, сами к себе пригласили еще совсем девчонкой. Имя красивое дали – Ночь. Гладили и ласкали...

А потом уехали, забыв о ней. Словно и не живую душу бросили, а ведро ненужное ржавое.

Оставаться возле пустого, холодного дома было глупо. И она пошла, рассудив:

«Даст Мать-кошка сил, найду спасение, а не даст, так сгину бесследно».

Про Мать-кошку ей рассказывала еще мамка. Такая же черная, как и сама Ночь.

— Есть у нас защитница, — говорила она. — Любит она наш род. А особенно ценит черных кошек. Потому как умеют они ходить меж мирами.

— И я? — удивлялась Ночь.

— И ты. Но только это со временем приходит. А пока твое дело – расти, да на глаза людям не попадаться. Так как они глупы и жестоки. Погрязли в суевериях, считают нас предвестниками беды.

И Ночь избегала людей до поры. Но однажды ее увидели двое – мужчина и женщина. И оказалось, что мамка ошиблась. Есть и в человеческом роду хорошие...

Ей тогда так казалось. Потому как они не обидели Ночь, а забрали домой.

Только осенью выяснилось, что, к сожалению, мама была права.

К счастью, была права она и насчет Матери-кошки...

Берегла она Ночь в ее путешествии по лесу. Охотиться помогала, где укрыться от непогоды подсказывала. Шептала ветром на ушко, учила, предостерегала.

И именно Мать-кошка привела ее в этот самый дом на краю деревни. Велела забраться в форточку, прямиком к тарелке с бутербродами.

Ночь была осторожна. Пряталась во мраке, кралась на мягких лапах, замирала, когда старик-хозяин ворочался на своей скрипучей кровати. Но вот сегодня чуть не попалась!

Ночь прислушалась к темноте. Мать-кошка сегодня молчала. Значит, опасности нет?

Можно тогда повременить искать себе новое пристанище...

*

Егорыч лежал без сна. Не шевелился, не скрипел кроватью, даже дышал через раз. Очень уж хотелось разглядеть таинственного гостя.

А вдруг это домовой? В деревнях, наверное, они водятся...

И вот он почувствовал, даже не услышал, а ощутил: кто-то появился в комнате. Егорыч скосил глаза.

Темнота у окна разбавлена лунным неверным светом. Но на столе она плотная, словно покрывало. И в ней что-то движется, едва заметно. Дышит.

Глаза наконец привыкли, увидели более плотный черный. Потом разглядели голову, хвост, два треугольничка-уха. Не домовой. Вроде им хвостов не положено.

Кошка? Обычная кошка, ворует его бутерброды. А Егорыч-то уж в сказки уверовал!

Пугать не хотелось – жалко. С голодухи она явилась, не от хорошей же жизни.

— Кис-кис-кис... — шепотом позвал Егорыч.

Кошка замерла, а потом нырнула вниз, в совсем уж непроглядный мрак на полу.

«Не придет больше», — подумал Егорыч.

Но следующей ночью кошка пришла. И даже чуточку дольше задержалась на столе после зова Егорыча.

Еще через сутки позволила ему сесть на кровати и только тогда сбежала. А через неделю он первый раз погладил ее черную шерсть...

*

Ночь удивлялась себе. Она-то была уверена, что больше никогда не поверит человеку. Предательство – имя двуногим! Но Мать-кошка считала иначе.

«Этот хороший, я знаю, — шептала она в голове у Ночи. — Он одинок и сломлен, душа умирает, а это плохо. Ему еще долго на свете жить. Без души нельзя. Ты поможешь ему. Не трусь».

Ночь послушалась. Разрешила старику коснуться смоляной шерсти. Зажмурилась от страха...

Но рука у того была доброй. И Ночь открыла глаза. Старик улыбался ей:

— Хватит тебе воровать да прятаться. Оставайся со мной.

И кошка осталась.

*

У Егорыча раньше не было кошек. Но эта, черная, гладкая, желтоглазая, стала родной. Она заглядывала в сердце, трогала лапкой душу, пела убаюкивающие песни.

И однажды приснилась ему.

— Неправильно ты живешь, — сказала кошка во сне.

— А ты откуда знаешь? — проворчал Егорыч. — Ты же кошка. Живу, как умею, не тебе меня учить...

— А есть кто-то, кого ты послушаешь?

— Больше нет, — вздохнул Егорыч.

— Ты по жене тоскуешь, — кошка не спрашивала, она знала. — Могу принести от нее весточку. Ее ты станешь слушать?

— Ты правда сможешь?

— Конечно. Черные кошки умеют ходить между мирами. Завтра жди...

Егорыч проснулся и долго смотрел на кошку, дремавшую у него под боком.

«Притворяется? Или я, старый дурак, опять в сказку поверил?»

Гадать было глупо. Ждать обещанного нелепо. Но он ждал...

И на следующую ночь кошка опять пробралась в его сон:

— Людмила просила тебя жить. Она приказала тебе жить! Хватит себя жалеть да к ней торопиться.

«Покойно мне станет, если Ваня тосковать прекратит. Больно смотреть, как он мучается», — вот что она сказала. Жену-то хоть послушаешься?

И Егорыч поверил. Ну как не верить кошке, если она его жену по имени назвала, да так точно ее манеру говорить изобразила.

— Послушаюсь, — ответил Егорыч.

И проснулся...

*

Осеннее утро сегодня милостиво выпустило солнышко из-за туч. Зажгло золотом редкие листья. Растопило ледок на лужах. Словно и не осень, а весна на улице.

Кошка глянула на Егорыча желтым глазом, потянулась.

— Ну что, начинаем жить! — улыбнулся Егорыч. — Поздновато, правда, но я ведь Людочке пообещал. Для начала дадим тебе имя. Будешь Ночкой.

«И на том спасибо, — подумала кошка. — Сговорились они все, что ли? Одно хорошо – привыкать не придется. Ладно, надо дать ему знак, раз уж он у меня такой сознательный. Для начала пусть людям откроется».

Она вскочила на подоконник, увидела соседку бабу Веру в окно и замуркала, заходила взад-вперед, подзывая Егорыча.

А когда тот подошел, поддела его руку:

«Поздоровайся, с тебя не убудет».

То ли Егорыч понял, чего от него хочет кошка, то ли просто от неожиданности... Но приветственно помахал соседке. А потом и вовсе в его голове родилась непривычная, словно чужая, мысль:

«Может, в гости ее пригласить?»

Впрочем, идея была неплохая. Люда жить ему велела, а он даже разговаривать почти разучился. Вот пригласит бабу Веру на чай и вспомнит.

И Егорыч, накинув куртку, вышел на крыльцо:

— Может, зайдете, соседка? — неловко предложил он.

И баба Вера согласилась.

— Ой, какая у вас кошечка славная, — проходя в дом, похвалила она Ночку...

*

— Да никакой он не преступник. Это я теперь точно знаю! — на следующий день сообщила баба Вера деду Кеше. — Горе у человека случилось, еле оправился, а ты уж и рад стараться – напридумывал жути какой-то.

— Откуда информация? — подозрительно спросил дед Кеша.

— В гости Егорыч меня пригласил по-соседски. Разговорились мы с ним. Нормальный человек. Кошку вот приютил бездомную, черную. Добрый.

— Прямо в гости? Сам? — изумился дед Кеша. — Может, и мне к нему наведаться? Чтобы получить подтверждение, так сказать, из первых рук?

— Зайди, а чего ж? Только языком не мели. Друзья ему нужны, а не болтуны досужие.

— Да из меня отличный друг! — обрадовался дед Кеша. — Читаю много, кроссворды как семечки щелкаю. На рыбалку его свожу. Я просто находка! Да и он для меня тоже, а то надоело уже с бабами болтать. Хочется нормальных мужских разговоров!

— Неблагодарный, — проворчала баба Вера.

Но дед Кеша ее уже не слышал – торопился к Егорычу...

*

Потихоньку жизнь налаживалась. Тоска все реже подбиралась к Егорычу. И бессонница ушла другим досаждать.

Оказалось, что даже в старости жить – не значит сидеть и ждать конца. В жизни есть много хорошего.

Например, черная ласковая кошка, греющая колени. Неугомонный дед Кеша, не дающий закиснуть. Заботливая баба Вера, пекущая замечательные пироги.

А еще есть Новый год с пушистым снегом, теплой печкой и задушевными разговорами. Звонкая, нежная, прозрачная весна. Зеленое, душистое, теплое лето. И, конечно, желто-багряная, загадочная осень...

Теперь Егорыч не ждал смерти, он жил и верил, что рано или поздно встретится с женой. А это совсем другое дело.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

МАРТОВСКИЙ ГОЛОЛЁД
— Ну не смогу я остаться, Вадим Анатольевич! – чуть не плача, говорила медсестра Галочка заведующему отделением травматологии. – Почему всегда я? Других что ли медсестер нет?

— Есть. Но у Лизы дочка зaбoлела, сама знаешь, а Зинаида Яковлевна сама с температурой, еле конца смены дождалась. И гололед на улице, травмированных много. А у тебя ни детей, ни...

— Так у меня их так никогда и не будет, Вадим Анатольевич, если я отсюда вылезать не буду ни днем ни ночью, — ответила девушка обиженным тоном.

После этих слов Галя посмотрела на своего притихшего начальника глазами-фиалками, прикусила нижнюю губу и убежала в свой закуток в сестринской, где дала волю слезам. Рушились все ее планы, и Оксанка ей этого никогда не простит.

Оксана, подруга, которой сегодня исполнилось двадцать пять, закатила пир на весь мир, наприглашала друзей. Но самое главное, ей удалось уговорить прийти на праздник какого-то загадочного Виталия, моряка загранплаванья, друга ее двоюродного брата.

Этого Виталия Оксана хотела «пристроить» Галочке, одинокой, посвятившей себя работе и махнувшей рукой на свое женское счастье.

Девушка достала телефон и набрала номер Оксаны.

— Ну все готово, подруга. Стол просто загляденье! Виталий точно будет. Так что марафет, свое сиреневое платье, каблучки! Жду! – тараторила она.

— Оксаночка, я не смогу. Меня Вадим на ночную смену оставил. Гололед, травмы сплошные. Не обижайся только...

В ответ послышалась зычная речь, сопровождаемая нелестными эпитетами, угрозы разрыва отношений, оскорбленный и обманутый Виталик. Галя отключила телефон, тряхнула тяжелыми волосами, забрала их под шапочку и отправилась в приемное отделение, насухо вытерев слезы.

*

Макар Петрович в свои неполные семьдесят шел домой с вокзала, проводив жену к дочери в Кострому. Шел не спеша, аккуратно ступая по гололеду и думая о том, что лучше бы дочка с внуком сама к ним приехала. У них и квартира побольше. А у дочки однокомнатная. Им вдвоем с женой там не разместиться.

«Ну хоть такая есть. Мы с Клавой вообще в чужом углу начинали свою жизнь», — думал он, глядя под ноги. И все бы ничего, но вот кочку намерзшую на асфальте, не заметил.

И как ступил на нее, так и равновесие потерял. Взмахнул руками, заскользил на пятках и грохнулся всем своим хоть и не очень грузным телом на обледеневший асфальт.

Сразу пронзила бoль в руке, ему даже показалось, что он услышал хруст, сломал, наверное. Меховая шапка слетела с головы и укатилась на проезжую часть. А глаза ослепили фары подъезжающего троллейбуса...

*

Ирина Тенякова была водителем со стажем. Ни аварий, ни нареканий за всю ее долгую трудовую деятельность. Двери ее троллейбуса мягко закрылись, в зеркало заднего вида она увидела приближающуюся маршрутку и тронула с места.

И в это время почти на дорогу падает мужчина, взмахнув руками и рухнув на землю. Ирина резко затормозила и услышала сзади стук вероятно влепившейся в нее маршрутки.

Зашумели пассажиры, раздался плач ребенка. Ирина открыла двери и выбежала из троллейбуса, в миг оказавшись рядом с пожилым мужчиной.

— Живы?! – спросила она, и он закивал, тут же застонав.

— Эй! Женщина! Ты чего садишься за руль, когда водить не умеешь, а? – накинулся вдруг на нее подбежавший водитель маршрутки. – Фара разбита, бампер треснул, меня хозяин yбьeт теперь, да?! – верещал он с явным кавказским акцентом.

— Шапку принеси с дороги, пока ее машины не заездили, — спокойно сказала Ирина, придерживая голову лежащего мужчины. – И скорую вызови, да побыстрее.

*

Старший лейтенант ДПС Женя Светлов сидел за рулем полицейского Уазика на пару с дежурившим с ним в этот вечер капитаном Скворцовым. Они пили кофе из термоса в прикуску с рогаликами и говорили «за жизнь».

Скворцов был счастливо женат, детишки мал мала меньше, жена хозяюшка, и он спрашивал Женю, чего, мол, один-то? Угол есть, внешностью бог не oбидел, характер мужской, напористый.

— Да не получается как-то с женским полом. Требовательный он сейчас, капитан. Угол и характер – это для них не критерий. Нужно, чтобы кошелек в карманы брюк не влезал в придачу к внешности.

На самом интересном разговор прервался, запищала рация, они приняли вызов и рванули к месту аварии.

*

— Скорую вызвали? – строго спросил капитан Скворцов, оценив обстановку и намереваясь начать составлять протокол.

— Вызвали, — ответила Ирина, — кто-то из пассажиров. Рука, видать, сломана у мужчины.

— А у меня бампер треснул и фара вдребезги, гражданин начальник. Так и запишите! Винa ее, затормозила резко! – верещал неугомонный водитель маршрутки. — Хозяин теперь yбьeт...

— Винa ваша, что не соблюдали нужную дистанцию, да еще в такой гололед. Отойдите в сторону, не мешайте работать.

Потом повернулся к Жене Светлову и сказал:

— Скорую можно прождать еще час, вон что на дороге творится. Давай мужчину в Уазик и вези в травму, я тут сам разберусь. Оформишь его и назад.

Втроем вместе с Ириной они усадили мужчину в полицейскую машину, Ирина отряхнула снег с его пальто, поправила шапку на голове и перекрестила едва заметно.

*

Галочка стояла у стойки регистрации в приемном отделении и сортировала медицинские карточки поступивших бoльных. Вокруг было довольно многолюдно: медперсонал, пострадавшие, их родственники.

Но тут к ней обратился молодой мужчина в форме.

— Девушка, у меня пожилой человек, похоже с переломом, мне бы его оформить побыстрее, нужно срочно на место ДТП вернуться, — проговорил он скороговоркой.

— Ожидайте, — сказала она, не поднимая глаз. – В порядке очереди примем.

— Ну я вас очень прошу, просто посмотрите, он сидит вон там, в уголке, бoль сильная, сам мне по дороге признался...

И тут старший лейтенант осекся! Девушка подняла глаза на него, оторвавшись от карточек и посмотрела в упор. Взгляд, подобный выстрелу в самое сeрдце! Ни таких глаз, ни такого милого, как на кaртинах влюбленных художников лица, он никогда в своей жизни не видел.

Она вышла из-за стойки, но он уже успел заметить имя на бейджике: «Галина Антонова. Медсестра». Слова предательски застряли в горле, и он пошел вслед за ней к своему подопечному.

Галина задала ему пару вопросов и сказала:

— Сейчас вас оформят, подождите. – И повернувшись к Евгению проговорила: — А вы можете возвращаться на свое ДТП, пациент вменяем. Спасибо за доставку.

Повернулась и ушла какой-то невообразимой походкой.

— Что, сынок, понравилась девушка? – услышал он голос мужчины. – Хороша. И тебе подстать, ты вон видный какой. Не теряйся, ковбой. Действуй!

— Спасибо за совет. Выздоравливайте! – ответил ему Евгений и быстрой походкой направился на выход.

*

Ранним мартовским утром Галочка вышла на улицу, закончив наконец свою тяжелую смену. Было холодно и скользко. Она шла, осторожно ступая по гололеду, в сторону остановки.

Ей ужасно хотелось спать. Тут она вспомнила про Оксану и несостоявшегося Виталика. С подругой еще придется мириться.

А Виталик... ну что Виталик? Не судьба, видать.

— Галина, — услышала она голос сзади и обернулась.

К ней спешил вчерашний старший лейтенант с охапкой белоснежных роз и сияющими как антрацит глазами. И тут же из головы улетучился виртуальный образ Виталика, который «не судьба», обиженная Оксана, Вадим Анатольевич, рассыпающий благодарности. Все отодвинулось куда-то.

Но яркой вспышкой вдруг возникла совсем не прошенная мысль: «А вот это судьба...» Аромат роз смешался с запахом свежего утра, а слова мужчины, о котором она успела подумать несколько раз за смену, заставили радостно улыбнуться:

— Я ждал вас. Разрешите проводить?

И эти слова были началом их молодого, такого ожидаемого счастья, о котором оба мечтали и ждали, ждали упорно и настойчиво, и наконец дождались...

Автор: Лариса Джейкман

Взрослые игры

Из непроверенных источников Наташа узнала, что муж в своих затяжных командировках ей изменяет. Мало того что он часть семейного бюджета спускает на всякую детсадовскую дрянь вроде арбалетов, очков виртуальной реальности, сноубордов, кассетных магнитофонов и прочих вещей для незрелого мозга, так он теперь решил взяться за взрослые погремушки.

Наташа была в ярости и, не желая тратить времени на пустые разговоры и доказательную базу, решила сразу мстить. Клин вышибают клином — так учили ее подружки-разведенки во время их ежедневных кофе-брейков.

Наташа решила тоже изменить. И чтобы удар был как можно болезненнее, мероприятие должно было обязательно состояться в их с мужем родном гнездышке, чтобы подлец знал, как сильно ранил ее чувства. Это ей подруги объяснили, они так уже делали не раз — проверенная схема.

Пока муж укладывал в землю нефтепроводы где-то в Сибири, а потом укладывал местных женщин в койку, Наташа тоже сделала укладку, а еще купила платье с вульгарным вырезом и отправилась в модный клуб, где не была лет пятнадцать. В клубе ей сразу не понравилось. В отличие от других девушек у нее не попросили паспорт на входе, музыка играла дурацкая, а цены в баре были выше, чем в театральном буфете. Вспомнив себя восемнадцатилетнюю, Наташа уселась за столик и начала набивать цену. Сначала напоила за свой счет каких-то мамкиных мажоров, потом немного разогнала лимфу на танцполе. Устала, осушила кувшин воды. Зачем-то выпила виски с колой, от которого у нее разболелась голова. Приняла таблетку, заскучала. Акции Наташи падали — измена оказалась под угрозой.

Но, слава богу, нашелся один с обворожительной улыбкой и живой кредитной картой. Он шмелем крутился вокруг благоухающей Наташи и дело быстро пошло к финалу. Вызвали такси.

Дома у Наташи гость получил плюшевые тапочки, упаковку дезинфицирующих средств и был отправлен в душ. Лишь после того как запах спирта от салфеток начал перебивать запах перегара, Наташа допустила гостя в спальню, где и должны были произойти главные перемены в ее жизни.

На следующий день Наташа встретилась в кафе со своей лучшей подругой Лизой, которая была первым доверенным лицом после кота.

— Ну что, как у вас? Все произошло? — от волнения Лиза залпом выпила три чашки кофе. Пальцы ее нервно стучали по столу, а зрачки бегали, как шарики в лототроне.

— Ага, произошло... — откусила Наташа от своего пирога. — Цирк у нас произошел — жаль, билеты не продавались. Хоть бы поход в этот идиотский клуб отбила.

— Не срослось, что ли? Ты же мне его фотки ночью присылала — на вид такой серьезный, импозантный, в костюме, в стильных очочках...

— Я тоже так думала, — вздохнула Наташа, — пока он в комнату не зашел и Димкины вещи не увидел...

— Так а ты чего не убрала-то их? — ахнула подруга. — Конечно, он испугался, что муж придет!

— Да не испугался он ничего, — Наташа закатила глаза.

— А что тогда? — не поняла Лиза и заказала еще кофе для бодрости мысли.

— У меня племяннику десять, так он с точно такими же глазами в аквапарк заходит, как этот Эдуард вчерашний к нам в комнату. Димка же в прошлом году, как из командировки приехал, сразу гитару купил какую-то крутую, ну и еще всякой дряни: комбик, шмомбик, педали какие-то, MIDI-клавиатуры... В общем, этот любовничек сперва восхищался полтора часа, потом умолял меня дать ему сыграть одну песню, а потом еще просил, чтобы я ему подыграла на кахоне. Короче, этот концерт продлился до пяти утра, пока соседи не вызвали полицию. Он ушел довольный. А мне оставил визитку.

— Только не говори, что он на вторую встречу надеется, — усмехнулась Лиза.

— На встречу-то он надеется, да только не со мной, а с Димой. Сказал, что у него гараж есть неподалеку, там можно играть по субботам хоть до самого утра и пиво пить.

— Псих какой-то. Ладно, мне пора, а ты не сдавайся, — подруга бросила взгляд на телефон, куда пришло сообщение, залпом осушила четвертую чашку кофе и, попрощавшись, чуть было не поскакала к выходу прямо на стуле.

Следующим инструментом в руках Наташиной вендетты оказался какой-то бегун, которого она подцепила утром на парковке. Буквально подцепила, когда бегун начал завязывать шнурки позади ее машины. Решив не терять времени, она кинулась брать бегуна за рога и повела к себе домой — обрабатывать рану. Дома у Наташи уже все было готово: шторы задёрнуты, вино охлаждалось, а вещи мужа заблаговременно убраны с глаз.

Спортсмен намек понял без дополнительных подсказок и быстро вошел в раж: делал комплименты, играл мускулами, предлагал осмотреть все его тело на наличие скрытых травм. Но до этого дело не дошло.

— Чьи это дипломы? — остановился в коридоре атлет, заметив стену, увешанную грамотами и медалями Наташиного мужа.

— Да так, ничьи. Идем уже, — Наташа пыталась тянуть эту гору мышц в спальню, но гора на то и гора, что с места без желания не сдвинется.

— Триатлон, биатлон, бадминтон... — словно завороженный, читал спортсмен названия дисциплин. В его глазах отражалось золото медалей, свисающих с саморезов. — Скажи, а этот человек — он где сейчас? Я просто давно ищу наставника, который помог бы мне правильно составить программу тренировок. Понимаешь, я не очень доверяю всем этим фитнес-тренерам, хотелось бы пообщаться с настоящим профессиональным спортсменом.

— Да вы, блин, издеваетесь... — сквозь зубы процедила Наташа, выставляя горе-физкультурника за порог. Ей и так не по душе были все эти идеи с изменами, так еще и изменить оказалось целой проблемой.

Следующий претендент случайно залез под кровать, куда закатилось его обручальное кольцо, и наткнулся на плейстейшен и набор виртуальной реальности. Остаток ночи Наташа наблюдала за тем, как гость ходил по квартире и размахивал невидимым мечом, променяв ее общество на общество зомби и упырей. Допив вино, Наташа с облегчением открыла дверь, и этот сорокалетний мальчик даже не заметил, как вышел в подъезд прямо в носках. Наташа снова выдохнула, что-то в голове щелкало, но никак не дощелкивало.

На пятой попытке Наташа окончательно поняла, что ничего из ее затеи не выйдет да и вообще это все какой-то театр абсурда. Изменять? Она? Когда вообще она успела стать такой легкомысленной и ветреной? Проще было заявить о разводе, когда ее предатель вернется из своих «командировок».

С последним претендентом она вообще распрощалась прямо на пороге, когда тот заикнулся про любовь к стрельбе из лука и арбалета. Он так и не понял, почему дверь захлопнулась прямо перед носом, а на телефон пришло сообщение: «Уходи и забудь этот адрес».

Все это время Наташу курировали подруги. Они давали советы, выспрашивали подробности встреч и предлагали новые варианты знакомств. В какой-то момент до Наташи дошло, что все ее действия были скоординированы и ловко поданы под соусом ее — Наташиной — жертвы. Все это буквально кричало о подозрительности. Как она вообще додумалась идти на крайние меры, вместо того чтобы просто позвонить и устроить нормальный допрос с истериками и обидами?

Правда, разговор все равно состоялся, когда Дима позвонил и попросил жену поговорить со своей лучшей подругой.

— С Лизой? О чем? — удивилась Наташа.

— О ее преследованиях. Она мне уже два месяца написывает и названивает, — признался муж. — Я не хотел тебе говорить, вы же лучшие подруги, но она мне постоянно признается в любви. А про тебя говорит, что ты мне изменяешь, пока я в разъездах. Я-то прекрасно понимаю, что так быть не может, ведь ты не такая. А вот она меня порядком достала. Я знаю, как важно иметь друзей, сам мечтаю, чтобы они у меня были. Но таких, как твоя Лиза, наверное, лучше держать от себя подальше, — выговорился муж.

И Наташин пазл тут же сложился, словно кто-то выдернул вилку из розетки. Весь этот карнавал глупости разом оборвался. Телефон выпал из руки, а сама она осела на пол в прихожей, уставившись в одну точку.

*

Когда Дима наконец вернулся, Наташа встретила его не сценами ревности, а остывшим чаем на кухне. И всё выложила. Про подруг, про месть, про Эдика с гитарой, про бегуна с медалями, про любителя махать виртуальными мечами. Говорила, смотря в стол, не оправдываясь.

— Ясно, — только и сказал Дима, допив горький чай. — То есть ты всем этим мужикам наш дом, нашу спальню показывала, чтобы мне стало больно? И хотела?..

В этот момент Наташа поняла, что прощения можно и не дождаться. И это было бы справедливо. Но Дима тяжело вздохнул и продолжил:

— Ладно. Я тоже не подарок. Эти игрушки... Наверное, чаще надо было думать о тебе.

Они просидели молча полчаса. А потом Наташа вытерла слезы и ткнула пальцем в телефон.

— Насчет друзей можешь не переживать. Тебя в субботу Эдик ждет в гараже. У него там барабанная установка и коптильня. В понедельник с тобой Леша хотел встретиться на стадионе. А Толик... Он тебе сам напишет. Договоритесь об онлайн-встрече на ваших интернет-полях. В общем, прости меня, Дим, наломала я дров. Кстати, насчет дров: у Вадика из столярного цеха есть ЧПУ-станок, ну, помнишь, ты хотел себе из дерева аналоги оружия викингов сделать? В общем, он тебя ждет.

Несмотря на обиду, Дима чувствовал, что не может сдержать улыбку.

— И если ты не будешь против, — закончила Наташа, глядя ему в глаза, — то давай вместе съездим на полигон. Научишь меня стрелять из своего дурацкого арбалета. Хочу понять, что ты в этом находишь. И чтобы в следующий раз, когда кто-то попытается нас поссорить, я была готова.

— Хорошо, — согласился муж. — Если правда хочешь, поедем.

— Хочу.

*

Через полгода у Димы начался отпуск. Вместо моря супруги поехали на горнолыжный курорт, где Наташа впервые встала на сноуборд. Она и не подозревала, что увлечения мужа так ее затянут. Они с Димой начали узнавать друг друга с новых сторон. Жизнь стремительно менялась, и это было здорово.

А что насчет Лизы? Так ей кто-то ночью задницу прострелил из арбалета. Несильно, так, на пару недель перевязок и уколов. А вот узнать, кто стрелял, она так и не смогла — темно было.

Александр Райн

УТРЕННИЕ КОШКИ

Мужчина выходил из дома каждое утро к пяти часам. Но не на остановку.

Он работал в большой частной фирме по установке кондиционеров, и забирать его подъезжал товарищ, который вёз его на их базу.

Оттуда они уже и разъезжались по заказам. Чтобы не тратить время на выгрузку и погрузку инструмента, товарищ приезжал домой на рабочей машине – пикапе, забитом под завязку ящиками с инструментами на все случаи жизни.

А кроме того, каждый работник обычно вёз с собой и свой личный набор. Дело в том, что они иногда в рабочее время, скажем так, подрабатывали на стороне. И вот тут-то этот набор и выручал.

Короче говоря, подходил он каждое утро к условленному месту. Подъезжал товарищ. Мужчина ставил свою сумку с инструментами сзади – для чего открывал задние двери пикапа.

Потом садился рядом с водителем, и они отправлялись на работу.

Выходил он немного пораньше, чтобы постоять и покурить.

Ну, так вот...

Однажды возле его ног оказалась серая кошечка, которая тихонько стала просить поесть.

Мужчина посмотрел на неё, поставил свою сумку на асфальт, достал оттуда большой бутерброд и вытащил из него две приличные котлеты:

— Кушай, малышка.

Кошка благодарно мяукнула и, задрав хвост, потёрлась об его ногу. Потом приступила к завтраку...

На следующий день всё повторилось. Она сидела и ждала его.

Он, предположив, что такое может иметь место, подготовился заранее. Жена сложила ему в кулёчек остатки курочки и обрезки мяса.

В общем, история повторялась каждое утро в течение месяца. И он уже специально выходил пораньше, чтобы покормить свою новую подружку и погладить её.

Случилось это в конце месяца. Приехав на базу и переодевшись, они стали смотреть заказ на сегодняшний день. Было необходимо кое-что поменять в инструментах и добавить, а поэтому товарищ пошел к пикапу и открыл задние двери.

После чего охнул и отскочил:

— Твоя работа? — спросил он мужчину.

Тот, не понимая, о чём идёт речь, подошел к машине и заглянул внутрь. На ящиках с инструментами разлеглась его знакомая кошка.

Она посмотрела на мужчину и радостно мяукнула.

— Ну, и что будем делать? — поинтересовался напарник.

Мужчина развёл руками, но... Делать что-то надо было. Пора было выезжать на заказ.

Поэтому он постелил в уголке старые полотенца, переложил туда кошку, которая благодарно лизнула его руку, оставил ей поесть и попить. И попросил других рабочих не обижать её.

— Вечером заберу домой, — сказал он с дрожью в голосе. И подумал: "А жена-то как отнесётся?"

Жена отнеслась нормально.

Вот только Котлетка дней через десять родила двух котяток! Да...

Мужчина теперь на работе говорил только об этом, и вскоре мужики стали орать на него:

— Да достал ты со своими бесконечными разговорами о кошках! Нет других тем, что-ли?

И он переключился на привычные темы: машины, заработки, поездки на отдых и женщины...

А его так и подмывало рассказать ребятам, как Котлетка таскает своих малышей им в кровать. Как она благодарна своим людям за спасение.

Он хотел рассказать им что-то хорошее. Как ему казалось, это было важнее их обычных разговоров, но почему так, он не мог объяснить.

Так все и продолжалось, пока на место Котлетки не пришла другая кошка – черно-белая и худая. Он стал подкармливать её, упрашивая не запрыгивать в машину.

Чернушка слушала его, мурлыкала благодарно, тёрлась об ноги.

А напарник смотрел на все это и употреблял исключительно нецензурные выражения, обещая мужчине, что если и эта запрыгнет к нему в машину, то тогда он будет сам добираться до работы.

И через пару недель это случилось...

Чернушка, словно переговорив с Котлеткой, проскользнула мимо бдительных глаз мужчин и...

На базе у работников случился гомерический приступ веселья, когда из пикапа выскочила вторая кошечка.

Напарник метал молнии и искры:

— Если тебе дороже твои кошки, чем поездки со мной, то добирайся теперь сам! И можешь кормить их сколько угодно!

История с Чернушкой повторилась в точности – мужчина забрал ее домой, и через пару недель она родила двойню.

Ребята на работе теперь сами постоянно отпускали шутки по этому поводу. Мужчина смущался и разводил руками:

— Ну, не на улицу же их было выбрасывать? — оправдывался он и уверял всех, что они раздадут котят, когда те подрастут.

Ездил он теперь на работу сам, на своей машине, что его не смущало, но вскоре произошел довольно странный случай.

Рано утром, когда он уже собирался садиться в свою машину, подъехал хорошо знакомый ему пикап. Из него выбрался бывший напарник и, подойдя к нему, смущённо заметил:

— Ну, ты вот что... Не сердись. Я был неправ. Тут жена тебе кое-что собрала...

И он вытащил из машины два пакета, набитых специальным кормом для котят.

— Да не надо, — стал возражать мужчина. — Есть у нас.

— Друг, — продолжил напарник. — Ты пойми меня. Я выбросить это не могу. Жена вчера специально покупала. Она мне голову оторвёт. Сделай мне такое одолжение, возьми пожалуйста!

И, вот что... Поехали на работу, как всегда. Идёт?

И они поехали вместе.

А на работе мужчины, посмеиваясь, расспрашивали о том, как они справляются со всеми кошками. Их жёны передавали через своих мужей подарки и спрашивали, когда можно будет забрать котят.

Короче говоря, котят разобрали. А кошек стерилизовали.

Но однажды утром жена позвонила ему на работу и со слезами в голосе сообщила, что пропала Котлетка. Видимо, она выскользнула в открытую дверь, а мужчина не заметил.

Проклиная свою невнимательность, он одолжил деньги у ребят и взял такси до дома, где вместе с женой они и обнаружили Котлетку.

Она никуда не убежала. Лежала неподалёку от подъезда и... вылизывала маленького котёнка с заплывшими глазками.

— О, господи, — сказал мужчина. — Где ты его нашла?

Жена страшно обрадовалась и, подхватив парочку на руки, понесла их домой.

Котлетка и Чернушка теперь по очереди ухаживали за малышом. И мужчине с женой стало ясно – этот котёнок остаётся у них...

Так они и живут. Впятером.

Мужчина больше не донимает товарищей на работе разговорами о своих кошках, их шалостях, ласке, внимании и заботе.

Ещё он не говорит о том, что его всегда ждут три подружки, которые сидят у дверей и радуются его приходу.

Просто у него теперь всегда хорошо на душе...

Зато они теперь постоянно показывают ему фото и видео в своих телефонах и рассказывают о проделках котят.

Он улыбается и кивает в ответ...

О чём эта история?

Ни о чём. Просто, один случай, не изменивший жизнь человека, но наполнивший её новой радостью.

Чего и вам желаю...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Моей подруге Людке привели енота.
Людка ждала к ужину сына. Он заканчивал работать часов в семь, к восьми уже приходил. Сейчас что-то задержался, пришлось еще раз разогревать.

Ну, наконец, звонок в дверь. Людка побежала открывать. На пороге стоял любимый сынок, держа за руку енота. Ну, т. е. за лапку. Енот стоял на задних лапках и сверкал глазками, похожими на мокрую черную смородину.
Людка опешила. Животных она любила, постоянно выхаживала и пристраивала собак и кошек, у самой жил кот, но вот такого зверя даже вблизи видеть не приходилось.

• Это зачем ты вот это привел? – спросила она.
• Жить у нас будет, – сказал сын. – Мам, ну я его выкупил, его собирались на улицу выгнать! Что ж, теперь мы будем его выгонять?
• Охренеть, – сказала Людка. – Давай отведи его куда-нибудь. Как он в квартире жить будет, я даже не знаю, чем их кормят. Тем более, у нас кот, как он его воспримет, на фига нам этот махач? Короче, иди, хоть вот на твоей работе пусть живет, пока не пристроишь. Вам там в автосервисе и веселей будет.

И стала уже закрывать дверь, что называется «перед носом», как вдруг енот, продолжая держать Кирилла за руку, вторую лапку протянул ей и посмотрел чистым невинным взглядом ребенка.
Людка закусила губу и почувствовала лишнюю жидкость в районе глаз. Енот выглядел брошенным сиротой. Да, собственно, таким и был.

• Ну ладно, – дала она слабину. – Пусть переночует, потом пристроим куда-нибудь.

Енота назвали Гришей.
Гриша в тот же вечер улучил момент, схватил Людкиного кота, взрослого сфинкса, и дотащил в крепких объятиях до ванной комнаты. И стал его стирать. В прямом смысле слова. Т. е. открыл кран (слава богу, что не горячий), сунул кота в раковину и стал тереть, полоскать под струей и отжимать. Кот орал и извивался, но Гриша цепко и ловко держал немытого соседа, не давая тому дотянуться когтями до своих глаз.
На кошачьи вопли прибежала хозяйка, вырвала несчастного кота и погрозила Грише пальцем, сопроводив это угрозами и запретами. Кот рыдал, Людка его вытирала и утешала.
Гриша, воспользовавшись отвлечением от него, пробежал на кухню, встал на задние лапы, открыл холодильник и дотянулся до яиц. Людка это увидела и взвизгнула. Гриша ухватил передними лапами яйцо и, переваливаясь как утка, побежал, крепко держа в передних лапах добычу.
Людка сказала, что это было очень смешно. До того момента, как енот уронил яйцо и пронесся по разлитой жиже, вскочив после пола на белоснежное покрывало кровати.
Несмотря на все проделки, Гришу полюбили.
Людка покупала ему творожки с ягодами и кормила с ложки. Гриша их очень любил. Как годовалый малыш, он хватал лапкой ложку из рук и тянул ее в рот. Людка умилялась и вытирала салфеткой перепачканную Гришину мордочку.
Гриша крепко обнимал новую маму и прикладывался теплым бочком поспать.
Но иногда у мамы нервы таки сдавали.
Во-первых, Гриша пытался устроить гнездо в любой мало-мальски подходящей куче тряпок. Людка аккуратистка, поэтому именно кучу тряпок у нее было не найти. Грише приходилось создавать ее самому. В ход шло всё, до чего дотягивались лапы. Это было свежевыглаженное белье, которое хозяйка не успела разложить. Это были лифчики и трусы из шкафа, который Гриша спокойно мог открыть. Стянутые с полок джинсы и колготки, бумажные салфетки, скатерть со стола, занавеска из ванной, перчатки, шарфы и носовые платки. Всё стягивалось под кровать, в шкаф или под стол, перемешивалось трудолюбивыми лапками и укладывалось в форму удобной лежанки.
Людка ее находила и, поорав и шлепнув Гришу колготками по мягкой пушистой попе, разносила и раскладывала всё по местам. Кое-что приходилось заново стирать, гладить, а то и выкидывать, потому как Гриша какой-то торчащий уголок лежанки мог и отгрызть.
Во-вторых, Гриша очень любил стирать. Стирал он всё, что мог донести до ванной комнаты или до крана в кухне. Это могли быть часы. Шляпа. Документы. Украшения. Кот. Телефон. Кошелек. Сумка. Туфли. То есть всё, что стиркой можно безвозвратно испортить. К тому же его ловкость при открывании кранов могла закончиться печалью для Людкиной и соседских квартир.
В-третьих, Гриша, имея лапки с функцией рук и способность лазить на любые высоты, открывал холодильник и кухонные (да и все другие) шкафы и доставал оттуда, что хотел. Банки открывать у него получалось легко. Слава богу, ножницами пользоваться он не мог, поэтому закрытые пакеты и коробки ему приходилось рвать (это не «слава богу»), чтоб попробовать их содержимое. Рвалось как-то не очень аккуратно, и многое высыпалось. Мука, крупы, сахар, вермишель, кофе, чай, варенье, мед...
Вне кухни ему нравилось найти фломастеры, ручки, косметику и попробовать их на ощупь, на вкус и на цвет. Последнее — не всегда на бумаге.
Ну, в общем, думаю, понятно, какие стоны издавала Людка по приходе с работы.
Короче, апофеоз Гришиного проживания наступил, когда Людка обнаружила, что Гриша постирал ее паспорт и куда-то заныкал ключи от машины. Ключи искали дня три, не особо надеясь их найти. Но нашли. Случайно. В коробке со старыми фотографиями.
Конечно, подумаете вы, можно было бы всё запереть и посадить Гришу в клетку на время отсутствия. Но ведь на всё замки не повесишь, а в клетку Гришу Людка пробовала посадить. Гриша рыдал, скулил, тянул к Людке детские ручонки и грыз клетку до треска зубов. Людка долго не выдерживала.
На семейном совете было принято решение отдать Гришу в контактный зоопарк. Он был неподалеку в торговом центре. Людка съездила, с пристрастием поговорила с хозяйкой и подписала договор опекунства над енотом. Грише выделили самую большую и удобную клетку.
Она ездила к нему через день, привозила бананы, манго, орешки и любимые Гришины творожки. Они обнимались, и Людка опять кормила его с ложки. Людка чувствовала вину и старалась с Гришей побыть подольше. Но было похоже, что Грише там не так уж плохо.
Через неделю пребывания Гриши в интернате Людке в разгар рабочего дня позвонила хозяйка зоопарка.
— Прошу Вас срочно приехать!
Людка сегодня ехать не собиралась, но пришлось. Оказалось, рядом с Гришиной клеткой поселили кролика. Гриша долго с интересом наблюдал за ним, потом, когда кролик подпрыгал поближе, резко протянул ручонки из своей клетки, схватил кролика, притянул к себе и начал его стирать. На сухую, без воды и мыла.
Кролика спасли. Но он очень перенервничал и теперь не хотел выходить к публике. Которая, между прочим, своим посещением спонсировала его еду и дом.
Людка чувствовала себя как мать второклассника, которую вызвала учительница, чтобы отчитать за проказы сына.
Теперь Людке звонили почти каждый день. Она уже вздрагивала, видя номер на экране телефона.
Когда звонок от хозяйки зоопарка раздался совсем внеурочно, рано утром, Людка вообще не хотела брать трубку. Но пришла эсэмэска с категорическим требованием приехать. Людка, перекрестясь, взяла побольше денег и, трясясь, поехала.
Оказывается, в зоопарке случилась «Ночь открытых дверей», которую организовал Гриша. Он сумел открыть снаружи не только свою клетку, но, выйдя, открыл клетки всех коллег по работе. Обитатели, кто хотел, вышли и вылетели, и устроили веселую ночь. Слава богу, никто никого не съел и ничего не откусил. Теперь Людке надо было возместить убытки...
Людка оплатила съеденные и попорченные запасы кормов, погрызенные и испачканные домики, уборку после разлитых мисок, установку капитального замка на гришину клетку и штраф за простой зоопарка при уборке и ловле обитателей.
Гриша делал невинные глаза и всем видом показывал, что ему скучно и одиноко. Ругать его не имело смысла и не представлялось возможности и желания.
Спустя несколько дней хозяйка зоопарка спросила Людку, не против ли она будет, если Грише привезут невесту. Людка обрадовалась, как мать, наконец дождавшаяся женитьбы шалопутного сына.
Невесту звали Мальвина. Гриша сначала опешил, посопел и поскалил зубки, сомневаясь, стоит ли принимать соседку. Мальвина оказалась воспитанной, робкой и трогательной девочкой, и в тот же день Гриша недоверчиво, но пустил ее в домик, а «свекровь» затискала и зачмокала. Теперь она стала возить творожки в двойном количестве.
Через какое-то время Мальвине передались безбашенность и озорство Гриши. Они носились по клетке уже на пару, веселя посетителей. Особенно буйно резвились ночью, чтоб не отвлекаться на протянутые руки и шум гостей. Поэтому вскоре получилось так, что днем еноты вместе уходили спать, потому как всю ночь развлекали не спонсоров-посетителей, а за бесплатно — соседей по клеткам.
Дети и родители были недовольны, пытались их будить, что или не получалось, или вызывало агрессию енотов. Хозяйка почему-то опять жаловалась Людке. А Людка втихаря радовалась, что ее любимчика не сильно достают.
От Мальвины с Гришей ждали потомства. Но то ли они не хотели, то ли не получалось, или Гриша относился к девушке как брат к сестре. Людка беседовала с ними на эту тему, но Гриша хватал ложку с порцией творожка и делал вид, что занят едой, а Мальвина застенчиво опускала глазки вниз, типа не понимая, о чем речь.
Прожили они вместе год. Несколько раз Гришу или Мальвину хотели выкупить в дом. Но Людка, как опекун, не давала согласия. В большей части потому, что понимала, как Гришу вскоре, вероятней всего, вернут обратно, а стресс он получит. Тем более неизвестно, как к нему будут относиться в другой семье, тут он хоть был под присмотром.
Но однажды Мальвину все-таки забрали. Ее увезли в Санкт-Петербург.
Гриша загрустил и захандрил. Людка тоже стала страдать.
Она сумела созвониться с родителями Мальвины и объяснить ситуацию. Те прислали ей прекрасные фотографии о жизни Мальвины в большом вольере загородного дома и рассказали, что она тоже скучает, и что они хотели взять их парой, но хозяйка сразу сказала, что опекунша не даст. Людка наступила каблуком на свою любовь к Грише и самолично на машине отвезла его в новый дом к Мальвине.
Еноты сначала опешили, повели по воздуху носами, а потом с визгом понеслись друг к другу, обнялись и начали носиться по вольеру. А Людка и хозяева Мальвины тоже обнялись, хлюпнули носами от счастья и умиления, и пошли отмечать воссоединение семьи.
Людка регулярно осведомляется о Гришиной жизни, ей присылают радостные и позитивные репортажи с фотографиями.
Детишек у них нет, но, впрочем, это же их дело, не так ли?

Автор: Ольга Евгеньева

Я зашла в аптеку – купить таблетки от кашля и капли. Очередь к кассе выстроилась длинная, но в аптеке было прохладно и приятно пахло лавандой, так что можно было потерпеть. К тому же передо мной стоял совершенно очаровательный старик вместе с внуком. Мальчик лет шести крутил головой, разглядывая витрины с коробочками и баночками, и бомбардировал деда неиссякаемыми вопросами, на которые тот терпеливо и подробно отвечал.

– Деда, а что такое гравитация?
– Это сила притяжения между всеми предметами, которые имеют массу. Чем больше масса, тем сильнее притяжение. Наша Земля имеет огромную массу, поэтому притягивает всё, что находится на её поверхности – людей, животных, здания. И мы с тобой с Земли не падаем, а прочно на ней держимся благодаря гравитации. Сила притяжения есть даже между тобой и этой баранкой, которую ты никак не доешь.
– Что-то я никакой гравитации не чувствую! – с сомнением заметил мальчик, взвешивая в руке полбаранки.
– А между тем, она есть. Просто ничтожна.
– Отгадай загадку! Что не имеет начала, середины и конца?
– Кольцо!
– А вот и нет, баранка!
– Надеюсь, твоя баранка скоро увидит свой конец!
– Какой ключ нельзя использовать для двери?
– Музыкальный.
– А у чего пять пальцев, но оно неживое?
– Перчатка.
– Деда, ты мне купишь гематоген?
– Куплю.
– Что значит гематоген? Его сделали для Гены?
– Гематоген значит, что его сделали из крови. Гема – по-гречески кровь. Раньше гематоген делали из бычьей крови.
– А теперь? – испугался мальчишка.
– А теперь его делают из сахара, сгущённого молока, патоки и порошка альбумина, содержащего железо.
– Железо? – засмеялся внук. – Как у робота?
– Немного другое. Железо необходимо человеку...
– Чтобы он был бодрым?
– В том числе.
– А вот скажи, может ли мальчик оставаться бодрым, если он не спал 45 дней?
– Может, если он спал 45 ночей.
– Правильно! – кивнул непоседливый внучок. – А знаешь, какое слово во всех словарях пишется неправильно?
Дедушка на несколько секунд задумался, но довольно быстро догадался:
– Слово «неправильно».
– А что вообще такое геморрой? – вдруг изрек малец, глядя на вывеску на витрине.
Аптечная очередь развеселилась. – А ну-ка, дед, выкручивайся! Это тебе не гравитация.
– Это неприятная болезнь, когда сосуды в нижней части прямой кишки расширяются и образуют узлы, – не дрогнув, ответил гениальный дедушка.
– А прямая кишка – это где? – не унимался юный натуралист.
– Это в попе, – просто ответил старший.
– Узлы в попе? – уточнил мальчишка. – И как их лечат?
– Ну, обычно свечками, – тут уже улыбнулся и дедушка, предполагая следующий вопрос, и он, разумеется, последовал:
– Свечки поджигают в попе? – с восторгом спросил пацан, и очередь покатилась от смеха.
– Нет, это другие свечки, лечебные, они не горят. Просто такой же формы.
Мальчишка на какое-то мгновение притих, а потом неуверенно спросил:
– Слушай, деда, а у бабушки рак?
– Рак, – вздохнул старик.
– Он что, прямо на рака похож?
– Да, по форме опухоль напоминает рака, поэтому древнегреческий врач Гиппократ так и назвал это заболевание, – выдержке деда можно было только позавидовать.
– Папа сказал... – мальчик стал серьёзным и заговорил совсем негромко, но в аптеке сделалась такая звенящая тишина... – Папа сказал, что рак неизлечим...
Ребёнок поднял голову и с мольбой посмотрел на деда. Было понятно, что от ответа сейчас зависит вообще всё-всё-всё на свете.
– Ну что за глупости! – горячо возразил старик, наклонясь к внуку. – Рак на ранних стадиях излечим в 90 процентах случаев. А 90 процентов – это очень много, это значит, он почти излечим. Понимаешь?
– Значит, бабушка выздоровеет? – мальчишка часто-часто заморгал.
– Ну конечно, мой хороший! Конечно, она выздоровеет! Даже не сомневайся!
– Деда! – всхлипнул ребёнок и прижался к дедушке изо всех сил, пряча слёзы. – У меня к тебе такая сильная гравитация!
– Я тоже тебя люблю, родной мой! Очень-очень!

Автор: Наталья Волошина

САМЫЙ ВАЖНЫЙ ДЕНЬ

Он спешил. Очень спешил. Сегодня был самый важный день в его жизни – он шел делать предложение руки и сердца своей избраннице.

В правом кармане была коробочка с кольцом, покрытая алым атласом. Кольцо было очень дорогое. С маленьким, но настоящим бриллиантом.

— Бриллиант к бриллианту... — думал он.

В левом кармане куртки лежал подарок – коробка с последним IPhone. Тоже очень дорогая штука.

Он шел и нервно подпрыгивал, шевеля губами. Очень переживал. Как пройдёт? Что ответит? Улыбнётся? Обрадуется?...

Мысли распирали голову, и поэтому он не заметил, как наткнулся на маленькую старушку.

Старушка стояла перед бордюром, окаймлявшим небольшую поляну. Поляна находилась внутри комплекса домов, где жила его будущая невеста.

Кто спроектировал этот ужас, было неизвестно, но это было нагромождение препятствий в виде высоких бордюров, дорожек, торчащих из земли и скользких от полива тропинок.

— Ой! — сказал он. — Извините меня, пожалуйста.

— Ничего, молодой человек, — ответила бабушка и посмотрела на него удивительно подвижными и молодыми глазами, хотя лицо ее было изборождено морщинами. — Вы не могли бы помочь мне перейти на ту сторону поляны? Сама я не справлюсь...

Он согнул левую руку в локте и кивнул старушке.

— Галантный кавалер, — сказала та и подхватила его под руку.

Они перешли парк, и на последней скамейке бабулька присела.

— Счастливая твоя избранница... — сказала она молодому мужчине, и её удивительно живые глаза блеснули и улыбнулись.

— Откуда вы знаете?! — изумился он.

— Это не проблема, — рассмеялась пожилая женщина. — Ты весь светишься, подпрыгиваешь и бормочешь что-то себе по нос, — объяснила она и продолжила: — А я вот совсем плоха памятью стала...

Пошла в магазин, а кошелёк забыла. Второй раз за сегодня мне уже не добраться. Видно, придётся остаться без обеда...

Он посмотрел на подъезд, до которого оставалось пятьдесят метров, и вздохнул:

— Я помогу вам. Говорите, что купить. Я быстренько сбегаю.

— Ой, мне очень неудобно. Ведь вам придётся тратить свои деньги.

— Ничего. Сегодня можно. Говорите скорее, — ответил он.

— Мне, сынок, только пачку молока, хлебушек и вермишельки какой-нибудь... — сказала старушка.

— И всё? — удивился он.

— И всё, — подтвердила она и улыбнулась, а он...

Он опять удивился её молодым глазам.

Магазин был прямо за домами. Он ворвался туда, как вихрь, и нагрёб всё, что попалось под руку. Получилось четыре тяжелых пакета, которые он еле дотащил.

— Ой!!! — изумилась старушка. — Зачем же так много? Я и не съем всё.

— Идёмте, бабушка, — сказал он. — Я доведу вас до дома и донесу покупки.

— Это не надо! — вдруг строго и резко ответила старушка. — Сейчас за мной приедет подруга и всё заберёт. А ты, вот что... Присядь на минутку рядышком.

Не смотри на часы, это не займёт много времени. Я хочу отплатить тебе добром за добро. И посоветую кое-что.

Он присел.

— Покажи-ка колечко твоё...

Он достал коробочку и продемонстрировал его. Она взяла кольцо в руку и, покрутив, положила на место:

— Очень красивое и очень дорогое, — продолжила бабулька. — Но вот совет тебе один дам... Ты почему без торта идёшь?

— Ой... Точно! — схватился он за голову.

— Только вот что сделай с тортом... — сказала бабушка и, придвинув своё лицо к его уху, зашептала.

Его глаза полезли на лоб:

— Вы уверены? — спросил он.

— Абсолютно! — ответила бабулька и, взяв его за плечо, развернула к себе, потом посмотрела прямо ему в глаза...

Очнулся он, стоя уже перед дверью своей избранницы.

— Что это было? — изумился он, пытаясь стряхнуть оцепенение. — Как я тут очутился?

В его правой руке была коробка с тортом.

— Странно, — подумал он. — Абсолютно не помню, как покупал его и как сюда дошел...

Он нажал кнопку звонка. Девушка открыла дверь. Она была одета в лёгкое платье, выгодно подчёркивающее её формы.

Он восхитился, и она закружилась по комнате, от чего у него закружилась голова. Он протянул ей торт.

— Ой, прелесть какая, — сказала она. — Откуда ты знаешь, какой я люблю?

Вообще-то, вопрос был праздным – они встречались уже год. И он всё отлично знал.

Она приготовила чай и они сели за стол.

— Я открываю, — улыбнулась и облизнулась она.

Развязала алую ленточку, которой был перевязан торт, и подняла крышку...

Её глаза округлились от изумления. Вместо торта... А вместо торта там сидел полосатый котёнок!

— Это ещё что такое?! — вдруг выкрикнула она. — Это ты специально?! Я терпеть не могу всяких грязных и блохастых! Ты решил поиздеваться надо мной?!!

Её голос сорвался на фальцет, а лицо...

Лицо её исказилось от отвращения и ненависти, и на секунду стало похожим на маску страшной старухи.

Он отшатнулся и попытался перевести всё в шутку, но она не успокаивалась, и тогда он сказал:

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Я ведь пришел по очень важному делу...

Она замолчала и посмотрела на него. Она понимала, что он хочет сказать и сделать, а поэтому замолчала.

Он встал на правое колено и сказал, вытаскивая из кармана красную коробочку:

— Я пришел сделать тебе предложение. Будь моей женой.

Она посмотрела на него и, ничего не ответив, взяла в руки коробочку. Открыв её, она резко подняла брови:

— Это что? Ещё одна насмешка? — спросила она и повернула коробочку к нему.

Там было пусто. Кольцо пропало.

— О господи! — простонал он. — Это она... Она его украла.

— Кто она? — спросила девушка.

— Бабушка во дворе. Я помог ей перейти парк и купил продукты, а потом... Показал кольцо.

— Ты с ума сошел? Зачем ты показывал ей кольцо?! — закричала на него девушка.

— Не знаю, — понурился он.

— Ты обманываешь меня! Ты считаешь меня дурой? — закричала она. — Ты нищеброд, который не то что кольцо не можешь купить, но...

Но даже торт не в состоянии оплатить! Ты мне принёс какого-то грязного кота с помойки! Это предложение руки и сердца? Да ты издеваешься надо мной!!!

И её красивое лицо опять исказилось и превратилось в лицо старухи.

— Да я с тобой всю жизнь прозябать буду! Ты не в состоянии даже простой подарок купить, а я ведь привыкла отдыхать за границей.

Он хотел полезть в карман за купленным в подарок телефоном, но...

Девушка кричала всё сильнее и сильнее:

— Неудачник! Тютя! Размазня! Не нужен мне такой муж!!! Выметайся и забирай с собой этого кота!!!

Она выпихнула его за дверь и так ею хлопнула, что парень втянул голову в плечи. Котёнок на его руках испуганно мяукнул.

— Тише, тише малыш, — сказал он и погладил котика. — Пойдём домой...

Он шел по лестнице, минуя лифт. Спускался, будто бы в забытьи...

Кольцо украла бабулька. Он полностью опозорился и возврата не будет. Внутри ворочалась боль и обида.

Ничего не замечая, он пришел именно к той скамейке, где раньше сидела бабушка, укравшая его кольцо и разрушившая всю его жизнь.

Но её на скамейке уже не было...

Вместо неё там сидел пожилой мужчина, одетый в хороший черный костюм. В его правой руке была трость. Он посмотрел на парня с котёнком в руках.

— Тут бабушка сидела... — начал парень. — Я её ищу. Вы не видели, куда она ушла?

— А зачем она тебе? — спросил старик, и парень удивился его глазам – удивительно живым, подвижным и молодым. На этом старом лице, изборожденном морщинами...

Он тряхнул головой, отгоняя наваждение:

"Что за глупость? — подумал мужчина. — Это старик, а не бабулька. И мне только кажется, что они похожи..."

— Так зачем она тебе? — опять переспросил старичок.

— Она украла моё кольцо для невесты.

— Ооооо, — изумился дедушка. — Украла, говоришь? А, ну-ка, присядь и расскажи мне всё. Может, я сумею тебе помочь...

И парень, присев рядом с пожилым мужчиной, рассказал всё от начала и до конца.

— Да... Очень странная история, — пробормотал дедушка. — Ты, вот что... Ты хорошо осматривал коробочку?

— Что вы имеете в виду? — изумился парень.

— Дай-ка мне её, пожалуйста, — попросил старик.

Мужчина, не открывая коробочку, покрытую алым атласом, протянул её старику. Тот взял её в руки, повертел перед лицом и открыл.

— Ну, вот, — сказал он, возвращая её парню. — Я же говорил... Надо внимательно смотреть.

— Что?!!! — изумился молодой мужчина и раскрыл коробку дрожащими руками.

Кольцо было внутри. Только не на подушечке – оно прилипло к внутренней стороне крышки.

— Оно всё время было на месте, — улыбнулся старик. — И бабушка ничего не крала у тебя.

— Господи, — простонал парень. — Что же мне теперь делать? Ведь она выгнала меня. И мне уже нет пути назад.

— Пути назад? — усмехнулся старик с палочкой. — А зачем тебе назад?

— Ну, как же? — удивился мужчина. — Я предложение руки и сердца сделал.

— И как? — рассмеялся старик. И парню опять показалось, что он раньше уже видел эти молодые глаза и слышал этот смех. — Какой ответ ты получил на своё предложение? — повторил свой вопрос дедушка.

— Меня вытолкали за дверь, — понурился мужчина.

— Вот и славно, — почему-то обрадовался пожилой мужчина. — Ты ведь ответ получил? Получил. Чего же ещё?

— Я её любил, — ответил парень.

— А она тебя? — поинтересовался старик.

— Теперь не знаю. Не уверен... Думаю, что нет, — вздохнул несостоявшийся жених.

— У тебя ведь был ещё один подарок, кроме грязного котёнка? — рассмеялся старик.

— Точно! — вспомнил мужчина и достал из кармана куртки телефон.

Старик взял коробочку из его рук. Вдруг вытащил из кармана красивую красную ленту и ловко перемотал её.

— Подарок всё же... — заметил он парню.

— Кому теперь подарок? — печально ответил тот.

— А ты, вот что... — сказал старик, возвращая коробочку. Он погладил котёнка и продолжил: — Ты иди домой. Найдётся, кому подарить... Ты иди котёнка искупай, покорми. А там видно будет.

Парень встал и, поблагодарив старика, пошел по направлению к своей машине, потом вспомнил, что хотел спросить, откуда тот мог знать, где кольцо.

Он повернулся, но на скамейке и вокруг никого не было...

Удивившись ещё раз, он поехал домой.

Подходя к своему подъезду, он наткнулся на девушку, ползающую по асфальту и явно плачущую. Это была его соседка с пятого этажа, а он жил на третьем. И они иногда встречались в лифте.

Она собирала что-то.

— Я могу помочь вам? — спросил он, присаживаясь на корточки.

Девушка подняла на него заплаканное лицо:

— Чем тут поможешь? — спросила она и показала ему разлетевшийся от падения на асфальт телефон.

— Да... Неприятность, — сказал он сочувственно.

— Я теперь долго не смогу купить себе новый, — всхлипнула она. — Зарплата у меня небольшая...

— Знаете, что, — сказал парень, вставая. — Я вам что-то предложить хочу...

Тут у меня, совершенно случайно, завалялся второй телефон. И если вы согласитесь взять его, то выручите меня.

Она принялась отказываться, объясняя, что не принимает подарки, и вообще... Как она сможет, и когда сможет расплатиться за это?

— Так, —проговорил он. — Видимо, объяснений никак не избежать... Идёмте на скамейку на пять минут. Я вам всё объясню...

Девушка слушала его странную историю, широко раскрыв глаза от удивления. Слёзы на её щеках давно высохли. Рыжие локоны развевал ветер, а лицо в веснушках раскраснелось.

"Обычное лицо. Курносый носик... — подумал он. — Чем-то напоминает мне рыжую мышку..." — и улыбнулся.

— Вот, — в доказательство своих слов он вытащил из правого кармана куртки котёнка.

Тот задремал во время поездки. И сейчас, потянувшись в тёплых ладонях мужчины, открыл глазки, взглянул на рыжую девушку и, мурлыкнув, перевернулся на другой бок.

— Ой, прелесть какая! — всплеснула та руками. — А хотите... Хотите, я его себе заберу?

— Вот ещё, — ответил парень и протянул девушке коробку с телефоном, так удачно перевязанную подарочной красной лентой. — Вам телефон, мне котёнок. И не возражайте! Или вы его берёте, или я его выбрасываю в урну.

Девушка взяла коробку и открыла её. Она с восхищением достала оттуда красивый аппарат.

— Ой, — сказала она с уважением. — Он ведь страшно дорогой. Да я и не умею обращаться с таким...

— Не проблема, — ответил парень. — Я вечером загляну к вам, если вы не возражаете, и помогу запустить его. Ок?

И вдруг лицо девушки изменилось. Сперва она покраснела, а потом...

Из-под лица обычной рыжей, курносой и веснушчатой мышки проступило что-то другое. Так, будто из-под земли появился подснежник...

Её лицо расцвело, и он увидел настоящую принцессу в короне из рыжих волос.

— Только на десять минут, — смутившись, согласилась она.

— Идёт, — ответил он севшим от волнения голосом. У него внутри запели птички.

Они встали со скамейки и пошли по направлению к подъезду.

А вслед им смотрел пожилой дворник с метлой в руках. На его лице, изборождённом морщинами, выделялись глаза – удивительно подвижные, молодые и улыбающиеся...

Вечером его ждал торт и две чашки с горячим чаем. Торт был именно тот самый, то же самое название.

Сперва они съели по кусочку и выпили чай, а потом он сел рядышком с ней, и они, склонившись над новым телефоном, стукнулись лбами. От чего рассмеялись и покраснели...

Через год они поженились. Он купил ей новое кольцо, разумеется.

Котёнок превратился в большую и очень наглую кошачью морду.

Да. Ни ту бабульку, ни странного старика в костюме с палочкой, он больше не встречал, и иногда ему кажется, что всё это ему только привиделось, но...

Кот на их кровати не даёт ему сомневаться в произошедшем.

И не говорите мне, что сказки не случаются, не говорите!

Надо просто не пройти мимо. И тогда вы сами сможете убедиться в этом.

Вот и всё...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Типыч.
Ещё десять лет назад на месте современной высотки находился детский сад «Мальвина». Его построили одновременно с пресловутыми хрущёвками, и он верно служил жителям микрорайона многие годы.

А потом... потом детские сады стали исчезать с карт городов. Многие из них были ведомственными.
Заводы и фабрики закрывались, и нет ничего удивительного, что городские власти не желали брать на баланс по сути убыточные для них учреждения.

Вот и с «Мальвиной» произошла такая же история. Сначала здание отдали под скорую помощь, потом под гостиницу, а лет пять уже оно пустовало.
Какой-то предприимчивый владелец строительного бизнеса выкупил землю, снёс «Мальвину» и решил построить современный умный дом.

На строительной площадке появились первые вагончики-бытовки. Одну из них занимали сторожа: Палыч и Иваныч.
К ним и прибился взявшийся из ниоткуда подросший рыжий щенок дворняжки.
Пожилые мужики пожалели бедолагу и стали прикармливать. Пса назвали Типычем. Обжившись, Типыч взял территорию стройки под свой контроль.
Дом постепенно рос, рос вместе с ним и Типыч...

*

Для Сашки это был первый дом, на котором он работал уже в статусе профессионального каменщика.
После окончания колледжа Сашка Воронов устроился в приличную строительную фирму, где за ним закрепили наставника, Михаила Андреевича.
Семья Вороновых жила скромно. Мать работала продавцом в небольшом хлебном магазине, отец трудился электриком на швейной фабрике. В семье росло двое детей – сын и дочь.

Сашка был старше Маши на четыре года. Жили они с сестрой дружно. Мальчишка защищал малую, водил в садик, потом в школу.
Окончив девять классов, Сашка решил пойти в строительный колледж. Он слышал, как один из соседей, работавший на стройке, хвастался приличной зарплатой, и парень решил тоже пойти в строители.

И вот он, его первый дом, где уже не будет наставника, где только он сам отвечает за качество кладки. Небольшой мандраж присутствовал, но Сашка собрался и, положив первый ряд, успокоился и просто делал своё дело...

Сосредоточенность на лице сменялась улыбкой, когда Сашка замечал рыжего щенка, без страха носившегося среди больших машин, не пугаясь грохота и шума.
Стройка была обнесена забором из металлических гофролистов. Щенок никогда не выходил за его пределы.

Вечером, когда строители заканчивали рабочую смену, он провожал их до ворот и возвращался к вагончику сторожей.
Типыча любили не все, но никто и никогда его не обижал. Кое-кто приносил псу еду: суп в банке, косточки, котлеты. Подкармливали его и сторожа.

Сашке нечего было предложить собаке, но он приходил пораньше и уходил попозже, чтобы поиграться с Типычем.
Пёс ждал этих встреч и радостным лаем встречал Сашку. А вот когда провожал, становился грустным и, опустив хвост, трусил к вагончику.

*

Последний ряд кирпичей выложен. Всё, на этом работа Сашки на строительстве объекта завершена...

Собрав свои вещи, он отправился к воротам. Тут перед ним запрыгал Типыч.
Заметно выросший полуторагодовалый пёс уже не был тем игривым щенком, слабые толчки которого едва ощущались. Теперь Сашку даже пошатывало, когда Типыч толкал его лапами в бедро.
– Ну, ты и вымахал, пацан, – улыбнулся Сашка, ласково трепля пса по загривку, – извини, но моя работа закончена.
Выйдя за ворота, Сашка оглянулся на девятиэтажку и взгрустнул.

*

Через неделю площадка вокруг дома была полностью расчищена от вагончиков, оставшихся строительных деталей, мусора, увезли кран, убрали и ограждение. Сторожам выделили место в доме. Типыч остался на улице.

Постепенно закончились и минимальные отделочные работы.
Те, кто приобрёл квартиру в доме, стали завозить материалы и оборудование для приведения жилья в комфортный для проживания вид.
Вначале Типыч радовался появлению новых людей. Но потом...

Кто-то крикнул ему:
– Пошёл вон, блохастый!
Затем один из самых «смелых» бросил в пса подвернувшийся под руку камень.
Удар пришёлся на переднюю лапу. Взвизгнув от боли, Типыч метнулся в сторону и побежал, куда глаза глядят...

Далеко он, конечно, не убежал. Улегшись под пышным кустом возле одной из пятиэтажек, он стал вылизывать лапу. Болела она сильно, но сильнее было чувство обиды и страха.
Он привык к хорошему отношению людей и никак не мог понять, что такого он сделал тем, кто его обидел.

К вечеру боль поутихла, но наступать на лапу было ещё больно. Типыч, прихрамывая, кружил вокруг дома. Из подъезда вышел Палыч, поманил пса свистом. Тут он и увидел, что тот сильно хромает. Сторож выложил ему на подложку кашу с мясом. Типыч с жадностью набросился на еду.

Палыч тяжело вздохнул. Когда пёс поел, мужчина ощупал его лапу: перелома не было, только сильный ушиб плеча.
Он понимал, что Типычу трудно будет выжить на улице, когда дом полностью сдадут и работа сторожей закончится. Но и сделать ничего не мог.

Он жил в однушке с престарелой матерью, которая уже передвигалась с трудом. Мужчина просто не нашёл в себе сил, чтобы взять на себя заботу ещё об одном живом существе...

*

В очередной выходной, пришедшийся на субботу, Палыч поехал на рынок. В маршрутке он неожиданно встретился с Сашкой.
– Привет, Сашок! Как жизнь?
– Да, норм, Сергей Палыч. Вот, новый микрорайон строим за кольцом.
– Понятно.

– А вы как? Дом мой первый заселили уже?
– Дом-то заселили, а вот Типыч так и ходит кругами вокруг него. Кто-то лапу ему поранил, хромает, – грустно сказал Палыч.

Сашка вздрогнул, задумался, и на следующей остановке решительно вышел из маршрутки.
Он ехал в центр, чтобы купить Маше подарок к восемнадцатилетию. Дома уже готовились к празднованию, а он был настолько занят на стройке, что только сейчас нашёл время на покупку подарка сестрёнке.
Он спешил, но слова Палыча выбили его из радостного настроения.

Пока переходил на другую остановку, парень что-то для себя решил. Снова вернулся на ту остановку, на которой вышел. Доехал до зоомагазина. Купил ошейник, поводок.
Снова вернулся на другую сторону дороги и поехал туда, где стоял его первый дом...

*

Типыч спрятался от жары под облюбованным кустом. Пока никто его не гнал оттуда. Некоторые даже подкармливали.
Он наблюдал за людьми и вспоминал Палыча, Сашку и других строителей. Больше всего он грустил о Сашке, о его ласковых руках, весёлом голосе. Ему нравилось играть с парнем.

Сашка подошёл к дому, но Типыча не увидел. На парковочных местах стояло несколько машин. Возле дома уже высадили туи, обустроили детскую площадку.
Парень обошёл дом, надеясь найти пса возле стен.

– Типыч, Тиипыыыч! – позвал он.
Навострив рыжие уши, Типыч не сразу поверил, что его кто-то зовёт. А потом он узнал этот голос. Выскочив из кустов, не обращая внимания на хромоту, помчался туда, откуда его звали.

Предательская слеза скатилась по щеке Сашки, когда он увидел хромающее рыжее чудо, бежавшее к нему с радостной улыбкой на морде.
Парень присел на колени, и пёс уткнулся в них, помахивая хвостом.
– Ну, здравствуй, Типыч! А я за тобой. Пойдёшь со мной?
Пёс лизнул парня в нос.

*

Машка с нетерпением выглядывала брата в окно. Она не знала, что он ей подарит, но надеялась, что что-нибудь стоящее.
Мама отвлекла её от наблюдения, попросив помочь с готовкой. Тут послышался скрип ключа в двери. Сашка вернулся. Машка замерла.

«Что-то много шума в прихожей. Он там что, не один?» – подумала Маша.
В дверном кухонном проёме появились смущённое лицо Сашки и любопытная морда Типыча.
Наверное, какая-то избалованная девчонка расстроилась бы, не увидев в руках брата букета цветов и коробочки с ценным подарком. Но не Машка.

Схватив со стола недорезанный кусок колбасы, Машка осторожно подошла к псу и протянула угощение.
Типыч сориентировался быстро. Он очень аккуратно, только передними зубами, взял из рук девушки кусочек.

– Это Типыч. У него лапа болит, – сказал Сашка.
– Ну вот что это за имя, – очнулась мама.
Из глубины квартиры появился папа.
– Рыжий!? – это был весь его комментарий по ситуации.
Быстро дожевав колбасу, Типыч, прихрамывая, смело подошёл к Маше и сел, преданно глядя ей в глаза.

*

Вороновы, конечно же, ожидали гостей. Восемнадцать лет – знаковая дата, кто из нас этого не знает. Однако...
Сашка поспешил заверить сестру, что подарок обязательно будет. Та махнула рукой, схватила мобильник и, найдя в интернете адрес и телефон ветеринарного кабинета, решительно заявила, что они, то есть она, Сашка и Типыч, едут к врачу.

Тут уже мама махнула рукой и вернулась к готовке. В кои-то веки к подготовке праздничного стола был допущен папа.
В ветеринарке Типыча осмотрели, диагностировали сильный ушиб, повышенную блохастость и загрязнённость. Сделали прививку.
На обратном пути Маша, оставив Типыча с Сашей на улице, забежала в зоомагазин и купила много "всяких надобностей", как она сказала.

Уставшие, поскольку и туда, и обратно вся компания передвигалась пешком, они вернулись домой, где уже собрались все гости.
Появление рыжего пса не все восприняли положительно, но Вороновым было всё равно. Они уже приняли Типыча в семью.
Любопытная подружка поинтересовалась у Маши про Типыча:
– Это что, подарок? – фыркнула она.
– Это друг, Свет, а вот в тебе я что-то засомневалась, – отрезала Маша.

*

Поздно вечером, когда все гости разошлись, посуда и Типыч были вымыты, отец с мамой ушли в спальню, Сашка с Машей выставили ширму, делившую зал на две небольшие комнатки и без сил упали в свои постели: Сашка на свою любимую тахту, Машка на свой любимый диван.

Типычу отвели место в небольшом закутке между кухней и прихожей. Уже засыпая, Маша заметила, как на пороге комнаты появился Типыч.
Пёс повёл носом, зашёл на половину брата.
– Типыч, давай спать, – услышала она шёпот Сашки.

Пёс вздохнул, снова подошёл к порогу, потом повернулся и посмотрел на Машу. Девушка улыбнулась ему. Пёс завилял хвостом и подбежал к дивану.
– Только тссс, – приложила палец к губам Маша.
Ей показалось, что пёс подмигнул и довольный улёгся рядом с диваном...

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА

Светлана шла с волнением, этот день ей снился ночами.
Она представляла себе маленькую девочку в белом кружевном платьице, с пышными, кудрявыми волосиками, на которых закреплен огромный бант.

Видела чёрные, лакированные туфельки с застёжками на боку, белые колготочки.
Девочка подходила к ней и Борису, поднимала большие серые глазки в окружении чёрных пушистых ресниц и открыв пухлые губки – вишенки, показав белые зубки, звала их домой.
Она брала Свету и Бориса своими толстенькими, будто перевязанными на запястьях ниточками, ручками и они шли в закат...
Не сказать, чтобы их приветливо встретили. Нет, конечно, воспитатели дежурно улыбались, директор устало произнесла нужные слова.
Светлана с Борисом прошли в большую комнату, которую воспитатели назвали спортзалом.
Света смотрела девочку, да ей хотелось дочку такую как она себе представила.

Дети чинно зашли, держась за ручки, сердце женщины осталось равнодушным.

А вдруг мама права, думает она, а вдруг я не справлюсь, ведь действительно так тяжело полюбить чужого ребёнка. Нет! Прочь сомнения, здесь нас ждёт наша дочь, нужно просто хорошенько посмотреть.

Борис стоял с отсутствующим видом, ему было плевать на наличие ребёнка в семье или отсутствие, его устраивало буквально всё в жизни.

Ну хочется Светке возиться, пусть. Он не против, так-то прикольно, наверное, козырнуть между делом, что жену с дочкой отправил на острова, а сам вот... весь в трудах.

Борис окинул взглядом детей и опять начал смотреть в окно, высоко от пола, где был виден кусочек неба, ему захотелось выйти и вообще уйти, схватить Светку за руку, пообещать ей что-нибудь. Сказать зачем нам это? Ведь нам так хорошо вместе, одним.

Но он этого не сделал, Светку свою он всё-таки любил, вот из-за этой любви и оказался здесь.

Света повернулась к супругу, ей было неудобно, но никто из детей не показался ей родным.

• Можно мы выйдем на улицу, потом зайдём? – спросил Борис.

Воспитательница равнодушно пожала плечами, она привыкла к разным причудам усыновителей, а эти ещё по звонку спонсора, сказала директриса и велела выбрать детей поздоровее.

Поздоровее, будто они товар на рынке, невесело подумала воспитатель, и вывела всех детей, нужного возраста.

Это не магазин, это скорее лотерея, возможно цинично думала женщина, но она хотела дать шанс всем деткам, забрать всех к себе домой, обогреть любовью она перестала хотеть лет десять назад.

Конечно, они сейчас там посовещаются, муж приведёт ей доводы, и она, сморщив свой красивый, возможно переделанный носик, покорно сядет в машину, достав платочек вытрет красивые глазки и уедут домой.

Жена запишется к психологу и будет долго мусолить тему бедных брошенных деток.

Напишет на своей страничке как ей было больно выбирать, потому что забрать хотелось всех, она так и не решилась выбрать одного, чтобы не причинить боль другим.

Видела она таких и не раз. Её бы воля вообще не подпускала бы к детям этих...

Светлана с Борисом, вышли на улицу.

• Что Свет?

Она отрицательно покачала головой. Вдруг женщина куда-то пристально уставилась потом пошла быстрым шагом через красивую клумбу.

Борис поморщился, ну Света. Сейчас увидят эти няньки сироток, поднимут вой.

Никто ничего не поднял. Жены не было минут пятнадцать. Борис уже начал волноваться, как Света вернулась, держа за руку мальчишку лет восьми. Пацан немного упирался, шёл наклонив голову.

Руки его были в царапинах и цыпках, волосы острижены какими-то клочками, где-то вообще лысина, а где-то свисает до плеч.

Одежда была изорвана, старые кеды заместо шнурков были затянуты алюминиевой проволокой.

• Боря, знакомься, это Егор, наш с тобой сын.
• Чего? – Борис даже присел немного, от неожиданности, – Свет, с тобой всё в порядке? А ну идём поговорим.

Мальчишка блеснул глазами и сплюнул на землю.

• Света, мягко сказал Борис, – отпусти мальчика и пойдём поговорим.
• Нет! Мы идём к директору, я нашла нашего ребёнка.
• Ты с ума сошла, – зашипел Борис в самое ухо Светлане, – ты собралась тащить в дом этого... будущего уголовника?
• Я когда -то притащила тебя в наш дом, и мой папа сказал тоже самое, однако даже ничего, ты справился, получил образование, стал состоятельным и уважаемым человеком, научился вести себя...
• Делай что хочешь... Я даже на сантиметр не подойду к нему, поняла.

Директор смотрела на Свету с сожалением.

• Вы что? Он не управляем, в свои десять лет он совершил семнадцать побегов, наш дом уже восьмой по счёту!

Он сбегает при первой возможности, знаете, такая тяга к бродяжничеству, эти дети неизлечимы. Вы видели, КАК он одет, думаете мы в этом виноваты?

Нет! Он рвёт и портит всю одежду, нацепляет свои старые ремки и ходит в них! Мы пытались забрать он воет будто волк.

Вот его и прозвали, Волчонок. Да он и есть волчонок, вы посмотрите на это взгляд из-подо лба, а волосы? Вы видели волосы? Он не даёт их стричь!

Нет! Я вам крайне не рекомендую. Вы сейчас из какого-то неведомого мне чувства возьмёте этого ребёнка, оформим всё, а потом через неделю, да какое через неделю максимум три дня, вы привезёте его назад, если он не сбежит от вас за это время.

Нет! Нет! Нет- хлопнула по столу директор, – идите и выбирайте, как вы и хотели, Борис Михайлович, девочку.

• Я? Я ничего не хотел – смутился Борис — это вон, жена.
• Ну вот идите и смотрите, вместе с женой. А Некрасова его всё равно в больницу готовят.
• Некрасова? – спросил Борис
• Да Волчонка. Ему наконец-то найдётся место в этом мире, бедный мальчик болен...
• Нет! – Светла на встала решительно, – Борис, я никогда тебя ни о чём не просила, никогда не пользовалась твоими возможностями, я прошу сейчас... Сделай всё, чтобы мы сегодня уехали отсюда с Егором и никогда больше сюда не возвращались.

Борис развёл руками, директор взялась за сердце, а Света вышла из кабинета и пошла искать Егора.

Они ехали в тишине.

Света села на заднее сиденье с мальчиком, тот был напряжён как струнка, и да Егору оказалось десять лет, а не восемь, как показалось, просто мальчик был слабенький и худой.

Дома первым делом показала ему его комнату, хорошо, что не навешала розовых штор и бантов.

• Егор, я предлагаю тебе самому придумать дизайн своей комнаты, а я тебе помогу, я дизайнер.

Мальчик посмотрел на неё и отвернулся, сел на краешек кровати, опустил руки и голову.

Борис хмыкнул, подумал через какое время ему придётся везти назад мальчишку и успокаивать плачущую жену, ну-ну, пусть поиграет в мамочку.

Надо проследить чтобы малец не сбежал, прихватив с собой что- нибудь ценное.

А Света будто сошла с ума.

Она не делала проекты, не отвечала на звонки, а если отвечала, то коротко и по делу.

Все её мысли были заняты волчонком, как про себя и называл Борис пацана.

Все разговоры в итоге сводились к нему.

Он хоть каким-то образом согласился надеть чистую одежду, спрятав свои ремки под кровать.

Сидел, всегда опустив голову, ел быстро, правда аккуратно, умел владеть, между прочим, приборами, заметил Борис, Светка что ли научила, зачем?

Ему этот навык в жизни уж точно не пригодится.

Борис заметил, как он прячет в карман полкуска хлеба и котлету, хотел было сказать, чтобы Светка положила добавки, но та заметила его взгляд и покачала головой.

Борис махнул рукой, ай делай что хочешь, подумал.

Мальчишка выл ночами, жалобно, как собака поскуливал.

• Свет, заткни его, – не выдержал Борис, -сил нет, – он спал на втором этаже, но этот вой...

Светка уходила в комнату к пацану и через время вой прекращался.

Так продолжалось всё лето, к августу она уговорила его подстричься, вызвала своего мастера, мальчишка опять сжался весь, увидев чужого человека, Света едва уговорила его что бояться нечего. Мишель только сделает красивую причёску.

Она таскалась с этим пацаном как курица с яйцом, Борис забыл, как его зовут уже, потому что только и слышал от жены, вон наш папа, папа, папочка, папа, ты нас свозишь... Папа, папа, папа, какой на... папа, папа...

Борис всё чаще задерживался на работе и как результат оказался в гостях у Леночки, и не только в гостях, что не удивительно совсем, Светка же была занята только волчонком.

По имени Борис та и не смог называть мальчишку.

• Я думаю пока на домашнее обучение Егорку оформить, – сказала озабоченно Светлана за ужином.

Борис и забыл, что волчонка надо ещё и в школу устраивать, все его мысли были заняты проказницей Леночкой. Он равнодушно слушал жену.

• Борис, ты меня слышишь?
• Свет, мне плевать что ты там будешь делать, поняла? Дай хотя бы поесть спокойно, -он молча уставился в тарелку, Света замерла, глянул на пацана, тот смотрел на него потемневшими глазами, в которых плескалась... ненависть, страх? – Спасибо, поел.

Борис оделся и молча вышел из дома, сел в машину.

• Останься дома, смотри за... хозяйкой, – бросил водителю и охраннику Славику, посидел, набрал Леночку...

Утром чувствовал стыд, всё катится к чертям, я же люблю Светку... Но она стала невыносима с этим пацаном.

• Борис Сергеевич, – спросила на работе Леночка, – вам плохо? Может таблетку?
• Нет, нет, спасибо Лена, идите работайте.

Светка не разговаривала, строит из себя обиженную, подумал зло. Сама заварила эту кашу, носится с этим... щенком, развалила семью.

Он накручивал себя всё больше и больше, молча разделся, кинул привет и пошёл в кабинет. Там налил коньяка, выпил, лёг на диван.

С этим надо что-то делать.

Надо поговорить со Светкой, поставить вопрос ребром, пацан полгода у нас, он скоро должен сбежать, директор говорила, что нигде больше чем на полгода не задерживается, а то и сразу сбегает.

Надо его вернуть, пока не сильно привязалась к нему, иначе будет больно. Ну сколько можно биться с этим... волчонком, – скажет он ей, – подурили и хватит, ты поиграла в маму, поняла, что не справляешься, ну всё... я прощаю тебя, полетели на острова.

Светка расплачется, попросить прощения и всё будет, как всегда.

Налив ещё немного коньяка, Борис выпил и пошёл вниз. Из той комнаты, где жил волчонок, раздавалось какое -то пыхтение и вскрикивание.

Борис дёрнул на себя дверь и замер.

Светка и волчонок играли в твистер, руки-ноги по-другому, такая напольная игра, они были увлечены.

• Мама, так нечестно, – говорил... волчонок, – у тебя руки длиннее, вот они запутались, упали на спину и начали хохотать, Борис прикрыл дверь.

Этот мальчишка со звонким голосом и чёрными живыми глазами... это волчонок? Тот самый? Лохматы, оборванный, с проволокой заместо шнурков.

Борис тихо поднялся наверх и открыл новую бутылку.

Отца он своего не знал, мать родила его от какого-то начальника и бросила на бабку, бабка воспитывала как могла, и всё говорила ему что умом, слава богу пошёл не в мать.

Мать вышла замуж, приезжала редко, родила ещё троих детей.

Когда он увидел Светку первый раз, даже дыхание спёрло, влюбился, ради неё всё это делал...

Борис не спал всю ночь.

Утром рано уехал на работу.

Весь день о чём -то думал, равнодушно прошёл мимо зазывно улыбающейся Леночки.

Вечером зашёл в дом с коробками, следом Славик, с полными руками пакетов.

Света с... Егором молча смотрели на него. Мальчик весь сжался будто ожидал что его ударят... Света с интересом, ожидая что дальше...

• Ну, чего замерли..., налетай на подарки, кому папка привёз, а? Света схватила за руку Егора и крикнула
• Кто вперёд за подарками до папки, а?

Мальчик несмело сделал шаг, потом ещё... подошёл, обнял за ноги. Борис замер.

• Папа, – мальчик поднял голову, – папочка... ты меня не выгонишь?
• Эй, ты чего? – в горле у Бориса запершило, – ты чего, Егорка, я же твой папка, куда же тебя...

Это уже потом Света рассказала, что мать у Егорки умерла, а отец отказался, ему водка дороже.

Вещи не снимал, это последнее, что осталось от мамы. Вон постиранные лежат в пакете.

А бежал к матери на могилу, весной пообещала свозить.

автор Мавридика де Монбазон

Аня и не заметила, как в квартиру ушедшей на вечный покой бабы Кати въехали новые жильцы. Просто утром столкнулась с ними на лестничной площадке.

Она закрывала дверь, когда соседняя дверь открылась, и сначала из квартиры показался мужчина, следом мальчонка, за спиной которого висел огромный ранец. " Первоклашка,»- определила Аня и решила поздороваться. Сколько Аня помнила себя, в этом доме так заведено было. Приветствовать друг друга. И не только по этой парадной, но по всему дому. Дом-то один, двор общий, все друг друга знают.

• Здравствуйте,- Аня улыбнулась мальчику, глядевшему исподлобья на неё. «Воробушек,»-невольно пришло на ум.
• Здравствуйте, -ответил мужчина.
• Вы новые жильцы?- Аня подумала, мол, сморозила глупость, итак понятно кто они, но надо как-то поддержать разговор. Собеседник, похоже, был не в настроении беседовать, отрывисто ответил :
• Да,- и обратился к сыну,- Санька, пойдём быстрее, а то опоздаем.

Аня проводила их взглядом. Что-то беспокоило её, казалось, что мужчина и ребёнок будто не вместе, словно чужие друг другу.
" Аня, не твоё дело,-говорила она сама себе. -Мало ли что у них произошло... Нет, а вдруг это... да что за дурацкие мысли лезут в мою голову. Ребёнок же в школу ходит, там явно документы все проверили...»
Осень затянулась дождями и холодным ветром. Аня изредка встречалась по утрам с соседями. Всегда одно и тоже...

• Здравствуйте. Санька, привет.

Отвечал только папа.
Аня как -то назвала Саньку Сашенькой, у ребёнка задрожала верхняя губа, отец прижал его к себе и, не глядя на соседку, тихо сказал ей :

• Санька. И он не говорит.
• Простите, я не знала,- растерялась Аня. Потом целый день на работе она обыгрывала эту ситуацию. " Может мама называла мальчика Сашенькой? И не говорит... бедный ребёнок...»

В один из тоскливых осенних вечеров дверной звонок оторвал Аню от просмотра сериала. Она напекла для себя любимой блинчиков, открыла баночку клубничного варенья, удобно расположилась на диване и только поднесла блинчик ко рту, как раздался звонок. Аня с сожалением посмотрела на блин и отложила его. За дверями стоял сосед. Встревоженный.

• Извините...
• Анна...
• Что?-не понял мужчина.
• Меня зовут Анна,- ответила девушка.
• А, да... извините, Анна, у вас случайно нет градусника. У Саньки кажется температура, а наш градусник сломался...

Мужчина что-то ещё говорил, а Аня уже бежала к аптечке:

• Проходите,- крикнула она. Достала градусник, на всякий случай и жаропонижающее. Обернулась и увидела взгляд соседа, направленный на стопку блинчиков. " Наверно и поесть не успели, да и когда ему готовить,»- Аня отложила несколько блинчиков себе, остальные протянула мужчине. Было видно, что ему неловко.
• Берите скорее, самое лучшее лекарство блинчики. Вот еще варенье. Идём лечить больного,- скомандовала Аня. Мужчина улыбнулся, и Аня обратила внимание, что он вполне симпатичный.

Санька по- прежнему искоса посматривал на Аню. Но папа рядом, значит можно доверять чужой тёте. Температура была незначительной, но Аня посоветовала всё- таки вызвать врача.
Мужчина согласно кивнул :

• Завтра с работы вызову...
• То есть с работы?- удивилась Аня.- А кто с ребёнком сидеть будет? Кто дверь врачу откроет?
• Он привык... Мне надо работать. Санка взрослый. Справится.

Но Аня была категорична :

• Нет, как вас там по батюшке...
• Сергей...
• Хорошо, Сергей. Нет, если вы не будете переживать, как ваш сын здесь, то я изведусь, беспокоясь о нём!
• Анна, я понимаю, что вы хотите сказать. Но у нас нет бабушек, тёть и прочей родни, а которая есть, те живут очень далеко от нас. Мне надо работать. Санька...
• Сергей, погодите,- перебила Аня.- Вы поймите, придёт завтра педиатр, а маленький ребёнок, больной ребёнок один дома. Как думаете, она отреагирует? Сделаем так, я поменяюсь сменами и завтра отсижу с Сашей.
• Вам придётся потом в ночь выходить?- тихо спросил Сергей.
• Вас это не должно волновать,- отрезала Аня.- Завтра в восемь часов я у вас.

Так и пролетела неделя больничного у Саньки. Он по- прежнему молчал. Но уже с интересом слушал тётю Аню. А как ему нравились её блинчики, котлетки... Сначала стеснялся, а потом как налёг. У Ани первый раз глаза защипало, глядя на это. Она внезапно погладила мальчонку по голове :" Воробушек мой.» А он замер, глаза наполнились слезами и вдруг зарыдал. Аня испугалась :

• Что ты, что... маленький мой... Не плачь...

Санька выздоровел. Снова соседи изредка утром встречались на лестничной площадке. Теперь с улыбками, только Санька всё молчал. Так и дожили до зимы. Просто соседи. Как-то Аня возвращалась домой с работы, в магазине закупилась. Шла, тащила тяжёлые пакеты и выговаривала самой себе, что надо же быть такой ду ро й, куда столько накупила... Санька выносил мусор, увидел тётю Аню, подошёл и молча потянул один пакет на себя.

• Санька, да он тяжёлее тебя,- Ане было приятно, что мальчик хочет помочь. Но Санька упрямо тянул пакет на себя.
• Хорошо,- сдалась Аня.- Только если устанешь, то остановись, отдохни.

Санька, как ни странно, донёс пакет спокойно. Это Аня плелась где-то внизу, в который раз укоряя себя в неразумности действий.

• Ох, Санька, ты мой герой,- выдохнула наконец.- А героям полагается награда. Погоди, – Аня достала из одного из пакетов купленную шоколадку и протянула мальчику. Глаза ребёнка загорелись и он... улыбнулся. Это была самая лучшая награда для Ани. Но не успела она скинуть сапоги, как раздался звонок в дверь. Сергей протянул ту самую шоколадку:
• Анна, вы балуете Саньку.
• Да вы что, серьёзно?- Аня отчего-то разозлилась.- Да будет вам известно, что эта шоколадка награда герою!
• Награда? Герою? – Сергей недоумённо посмотрел на девушку.
• А вы поднимите пакет! Тяжковато? А теперь представьте, каково Саньке было его тащить. И при этом он сам предложил помощь.
• Сам? Он что... заговорил?- столько надежды в глазах Сергея, что Ане стало неловко.
• Нет... он просто подошёл и взял пакет,- взгляд Сергея потух. – Сергей, не переживайте, всё у вас будет хорошо.
• Спасибо,- как -то потерянно ответил Сергей и вышел из её квартиры.

День рождения Ани в конце ноября. Получив на работе поздравления, букеты цветов, девушка в отличном настроении приближалась к дому. Из парадной вышла женщина, держащая Саньку за руку. За спиной Саньки висел школьный рюкзак. " Поздновато для школы,»- подумала Аня.

• Здравствуйте. Санька, привет,- поздоровалась она.- А где твой папа?
• Вот и нам интересно, где его папа,-с укором в голосе ответила женщина.
• Извините, а вы кто?
• Учительница я... всегда отец забирал Сашу вовремя, а сегодня не пришёл и по телефону не отвечает. И что мне делать, к себе его брать? Ещё и ребёнок молчит... уж сколько раз я говорила отцу, чтоб перевёл его в коррекционную школу...

Ане учительница не понравилась :

• Знаете что... Саша у меня побудет пока.
• Вы уверены?- спросила учительница, хотя по ней видно было, что она с радостью избавится от данной обузы.
• Санька, у меня детей нет, потому переодевайся в физкультурную форму. Хорошо, что она у тебя с собой. Сейчас будем кушать и пить чай с тортом.

Любишь торт? И я люблю. Завтра выходной, уроки заданы? Тогда завтра сделаем. Вот так задавая вопросы, порой отвечая самой себе, Аня и разговаривала с Санькой. Иногда мальчик внимательно смотрел на неё, пару раз кивнул головой. Аня радовалась, это маленькие шаги к большой победе.
Когда мальчик заснул, Аня достала его телефон, в котором был один контакт ПАПА. Аня переписала его к себе. Несколько раз позвонила, абонент вне зоны действия сети. Отправила смс от том, что Санька у неё. Тревога за Сергея охватила Аню.
«Господи, лишь бы всё обошлось!«Утром на телефон поступил звонок. Звонил Сергей.

• Сергей, -чуть не вскрикнула Аня.- Где ты?- так переживала, что не заметила, как перешла на «ты».
• Анна,- с надрывом в голосе ответил Сергей,- я в больнице...
• Как? Что случилось?- Аня старалась говорить как можно тише, Санька спал.
• Машина выехала на тротуар...

Анна, Аня.... пожалуйста...
Санька...

• Не переживай, лечись. В какой ты больнице? Санька поживёт у меня.
• Спасибо... Только не говори ему, что я болею... Он до сих пор не может прийти в себя после гибели мамы...

Ане стало нехорошо...
Сколько пережил этот малыш? Как помочь ему?
Саньке она сказала, что у папы много работы и он сейчас далеко. Сергей звонил сыну, разговаривал с ним, но Санька лишь слушал.
Аня взяла две недели отпуска. Провожала Саньку в школу и забирала его оттуда.
Гуляла с ним. Играла.
Вместе готовили. И Санька стал чаще улыбаться, иногда смеялся. Обо всём этом Аня рассказывала Сергею, когда навещала его в больнице.
И он уже по- другому смотрел на свою соседку.

• А ещё мы с Сашей купили ёлочные игрушки. Он сам выбирал. Серёжа, ты бы видел, сколько восторга у него было.
• Аня, спасибо, я не знаю, как бы справился без тебя,- Сергей обнял девушку и она замерла.
• Справился бы,- ответила девушка и посмотрела ему в глаза. Оба поняли, что это начало нового витка в их жизни.
• Санька, папа приедет через два дня,- Аня и Санька намывали квартиру.- Приедет, а тут у вас чистота, ни пылинки.

Сейчас ещё в магазин сходим, а то ваш холодильник пустой.
Зима коварна. То снегом завалит, то каток устроит. Поскользнулась Аня и рухнула. На мгновение почернело в глазах и в тот же миг её сознание разорвал крик Саньки :

• Мама! Мама! – Санька упал рядом на колени и старался поднять Аню.

Плакал навзрыд, всё повторяя :

• Мама! Мама!

Аня, ощущая боль в ноге, попробовала сесть, кто-то из прохожих помог подняться :

• Сашенька, маленький мой, Сашенька, – плакала Аня, целуя мальчика.

Благо, только сильное растяжение.
Но встретить Сергея не удалось. Аня решила не говорить ему о том, что Санька начал разговаривать. А тот болтал без умолку, будто хотел выплеснуть всё невысказанное за какое-то время.
Аня уговорила Саньку сделать папе сюрприз.
Санька сам открыл папе дверь.
У Ани же нога болит.
Сергей присел перед сыном, обнял его и вдруг...

• Папа...

Сергей не поверил:

• Что? Повтори...
• Папа... папа, привет...
• Са... Санька!- закричал отец, поднял сына, закружил. Санька визжал, хохотал. За ними наблюдала Аня, вытирая набегающие слёзы. Сергей остановился, прижал сына к себе, увидел Аню :
• Спасибо...

Новый год встречали вместе. Самым счастливым был Санька, у него теперь снова есть мама!

автор Елена Л.

КОГДА КОНЧАЕТСЯ ЛЕТО

— Нам конец! — глаза Рыжего, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

— Да сядь ты, не мельтеши, — Матерый панике не поддался. — Давай все по порядку...

Рыжий уселся на деревянный пол, но казалось, что сидит он на углях. Все время подергивался, хвост гулял из стороны в сторону, шерсть на загривке топорщилась:

— Ты вот вроде как начальник, а ничего не знаешь! Сносят нас под самый корень! Бабка Вера бабке Зине сказала, что слышала от деда Вани, будто нашу базу отдыха выкупил какой-то буржуй. Собирается все с землей сравнять. А потом что-то свое построить!

Рыжий снова вскочил и забегал, подняв хвост трубой, причитая и мешая Матерому думать. А подумать было над чем...

*

Нелегкая доля досталась маленькому кошачьему сообществу. Если бы не Матерый, так, может, и не выжили бы. Но он собрал, организовал, научил.

Даже название придумал для их стихийной коммуны: «Летние коты»! Просто, но со смыслом.

Именно Матерый привел их на брошенную двуногими базу отдыха, прилепившуюся рядышком с большим садоводческим массивом.

За что базу бросили, доподлинно было неизвестно. Ходили слухи, что, во-первых, дачники бухтели. Еще бы, такое соседство шумное под боком.

Народ на базу по выходным приезжал развеселый. Пил, гулял, шашлыки жарил, в баньке парился, в бассейне плюхался. А потом банька сгорела.

Кто ее знает, может, сама, а может, помог кто. А без бани что за отдых? Загнулась база, короче. Хозяевам на горе, зато бездомным котам на счастье.

*

Схожие причины привели сюда «летних котов».

Рыжего, например, из города барышня одна привезла. Вроде заботилась, кормила, даже воспитывать пыталась. А потом влюбилась. Не в Рыжего, конечно, в мужика какого-то.

А у мужика аллергия на кошачью шерсть. Да и животных он терпеть не может. В общем, выбирала барышня недолго:

— Ты, Рыжий, пойми, мне уже под сорок, а личной жизни никакой. Не обижайся уж, но хорошие мужчины по обочинам дороги не валяются. Не стану я свое возможное счастье из-за тебя гробить.

В общем, лето кончилось, и барышня со своим мужиком уехала, а Рыжего оставила.

Перепугался тот, конечно, не на шутку. Осень подбирается. Вроде такая же рыжая, как он сам, а не ласковая. Холодная, мокрая, страшная.

Орал на осиротевшем крыльце от безысходности, пока голос не сорвал. Потом лег на доски и помирать собрался. На полном серьезе. Даже глаза закрыл.

К счастью, Матерый проходил мимо – спас:

— Ты чего это, доходяга, до радуги, никак, собрался?

Рыжий один глаз открыл, насмешку в голосе незнакомого серого котяры уловил и обиделся из последних сил:

— Чего зубоскалишь-то? У самого, небось, есть куда податься, тебя, небось, хозяйка на мужика не променяла? Наверняка имеется, где ночевать. И что в рот положить, тоже есть, судя по твоей широкой физиономии...

— А как же, все есть. Могу с тобой поделиться, если ты страдать перестанешь и со мной пойдешь.

Рыжий кривляться не стал, поднялся на все четыре лапы и поспешил следом за Матерым.

Тот его и привел на эту самую заброшенную базу. Хорошее местечко. В одном домишке даже чердак с подвалом нашелся, тряпок старых хватает. Только вот с едой не очень.

— А еду сами добывать будем, — успокоил Матерый. — Не дрейфь. Всему научу. Места злачные покажу. Охотиться будем, собирательством займемся.

— Воровством, то есть? — поморщился Рыжий.

— Экий ты щепетильный, — Матерый прищурился. — Кое-что, может, придется без спроса позаимствовать. Но и без этого, если пошевеливаться, прожить можно.

У магазина голуби жирные да помойка полная. У правления в мусорных баках тоже съестное встречается. Ну, а если совсем худо будет, так можно и стырить чего-нибудь.

Только это высший пилотаж. Народу мало зимой. Пара бабусек да дедуська. А они осторожные и экономные.

Рыжий внимал, соглашался и больше не ерепенился. Умный кот Матерый, жизнь знает. Надо его слушаться, тогда и Рыжий в порядке будет...

*

Позже Матерый привел Снежинку. Белую, голубоглазую, молодую и пушистую. Рыжий ее как увидел, так прямо замер на месте:

«Неужто такую красоту выбросили? Да быть этого не может!»

Оказалось, может:

— Игрушкой меня для дочурки своей купили. А я и не поняла сначала. Думала, подругой ей стану. Наивная. Наигралась дочурка со мной за лето, надоела я ей. Вот меня и оставили.

Я к старушке одной напроситься хотела. Не вышло. Собаки у нее. Злые, гавкучие, жадные. «Иди, — говорят, — отсюда, нахлебница, пока цела!» Я и пошла, а куда – сама не знаю. Благо Матерый встретился, с собой позвал.

Потом появились черный Уголек и трехцветная Бабуля. Их хозяева тоже с наступлением осени подались в тепло городских квартир. А котам места не нашлось...

*

Росла потихоньку кошачья коммуна. Наступила зима, стало совсем не до жиру. Но ничего, справлялись: охотились, побирались, подворовывали, бывало.

Вечерами собирались все вместе, кутались в тряпье, грелись друг о дружку. Беседовали тихонько.

— Не горюйте, — утешал Матерый. — Весной полегче будет. Я-то знаю. Не одну зиму пережил.

Я ведь тоже умным да умелым не сразу сделался. Был обычным серым котом, домашним. Подобрал меня хозяин неподалеку совсем клопом несмышленым. Вроде любил, даже...

А может, мне так казалось. Потому что оставил меня здесь без всякого сожаления, когда кончилось лето. Не сгодился я для городской квартиры, видать.

Сначала я даже плакал. От обиды, от жалости к себе, от холода и голода. А потом разозлился: «Фигушки вам, предатели двуногие, не дождетесь, чтобы я загнулся!»

Вот эта злость мне сил и придала. Шишек много набил, но всему научился. И у собак из мисок еду тырить, и птах ленивых хватать, и у магазина за еду воевать, а уж попрошайничать умею, так и вовсе виртуозно!

Слушали Матерого коты, верили каждому его слову. И про весну тоже верили. Ждали, что с теплом настанет для них облегчение. И вот – пожалуйста! Дома лишают!

*

— Может, пакостить начнем? — несмело предложил Рыжий. — Придут новые хозяева, начнут свое строительство, а мы тут как тут. Под ногами путаемся, банки с какой-нибудь краской переворачиваем, сверху всякое тяжелое на головы роняем...

— Пришибут. Нет, лучше крыс да мышей подговорим, пусть они сюда на время переселятся, — предложила Бабуля. — Люди грызунов страсть как не любят и боятся.

— Глупости это все, — отмахнулся Матерый. — Крысы да мыши нам навстречу не пойдут. Сколько мы их сородичей слопали! И не сосчитаешь.

И пакостить – себе дороже. Особенно, если на стройку собак завезут для охраны. От нас тогда даже усов не останется.

— Так что же делать? — коты и кошки с надеждой смотрели на Матерого.

А он не знал! Но надо было как-то их утешить.

— Пока тепло, в какой-нибудь развалюшке перекантуемся, а к следующей осени придумаем что-нибудь.

На том и порешили...

*

Наступила весна. И новая хозяйка заброшенной базы отдыха явилась в свои владения. Звали ее Татьяна.

Огляделась, походила туда-сюда, с кем-то по телефону поругалась и уехала. Коты наблюдали, надеялись, что, может, не придется съезжать. Но, увы...

Следом явились рабочие. Снесли старые облезлые хибарки, разровняли участок и принялись возводить что-то новое, непонятное.

— Господи, быстро-то как строят, — вздыхал Рыжий. — Нет, не вернуться нам сюда больше.

— А вдруг новая хозяйка ничего окажется? Возьмет и пустит нас обратно, — мечтала старая кошка Бабуля.

— Сдались мы ей! — сердился Уголек, — Правда, Матерый?

— Не знаю, — отвечал тот. — Она и правда вроде ничего. Наблюдал я за ней. Может статься, что Бабуля права. И если хорошо попросить...

— Да ты что?! К двуногой на поклон пойдешь? Мурчать-умолять будешь? — возмущался Уголек.

— Может быть... Ты не шипи, черный. Ты глаза этой самой тетки видел? Вот то-то же. А я видел. Добрая она, клянусь своими полосками.

— А, ты у нас, видно, давно по ушам не получал, тогда вперед! — Рыжий был солидарен с Угольком.

Не стоит ждать от людей хорошего, и верить им не нужно. Сегодня они добрые, а завтра – уж как получится.

Но Матерый что-то разглядел в новой хозяйке базы. Поэтому, устав наблюдать за ней издали, решил форсировать события...

*

Татьяна сидела на новеньком крылечке и наблюдала, как солнышко раскрашивает вечерним багрянцем вершины деревьев. Невеселые думы бродили в голове.

Почему-то местные дачники решили, что она устроит на месте старой базы вертеп:

— Не успели мы отдохнуть от шумных гулянок, новый балаган под носом строят! — жаловалась одна бабулька продавщице в магазине.

Увидела Таню, прибавила громкости:

— Вон идет землевладелица, губительница покоя и отдыха.

Таня даже возразить ничего не успела, а бабулька уже хлопнула дверью, уколов на прощание острым, словно булавка, взглядом.

И совершенно незаслуженно. Не собиралась Таня строить никакого балагана. Совсем наоборот: планировала место для тихого отдыха. Пусть и не совсем обычное.

На югах, например, бывают гостевые домики для владельцев с собаками, а у нее будет дом для любителей кошек!

Ее и муж поддержал:

— Дерзай, Танюха, может, и получится что-то путное. Юга сейчас – удовольствие дорогое, а наша область пока доступна. Ну, а не получится, тоже не беда. Будет у нас своя земля. А это в наше время – неплохое вложение...

Замечательный у нее муж. Вроде весь в бизнесе, но душа на месте осталась. Поэтому Таня недолго расстраивалась:

«Плевать на злых бабулек! Не бросать же из-за них свою мечту на полдороге», — решила она.

И едва она так подумала, как из травы вынырнул кот. Большой, серый, полосатый, зеленоглазый. Вынырнул и сел поодаль.

— Ты чего, мысли мои услышал, серенький? Первым постояльцем будешь?

Кот, казалось, призадумался, потом нырнул обратно в траву и через минуту появился в сопровождении целой кошачьей свиты.

— Ого, как вас тут много, — удивилась Таня. — А хозяева ваши где? У местных, что ли, поспрашивать? Ну, если не найдутся, то оставайтесь.

Матерый победоносно глянул на своих товарищей: «Я же говорил!»

*

Через несколько дней после этого бабка Вера встретила в магазине бабу Зинаиду:

— Буржуинка-то наша, Танька, совсем с ума спятила. Мы боялись, что она нам притон под боком устроит. А она еще хлеще сделала. Котов бездомных к себе поселила.

Сперва у меня допытывалась – чьи котики? Я ей говорю, мол, ничьи. А она: «Тогда понятно. Брошенные». «А тебе что за дело?» — спрашиваю я. А она: «Есть дело, хочу их у себя поселить».

Ты представь, Зинаида, если она здесь кошачий приют откроет? Жуть!

— Да в чем жуть-то? — не поняла баба Зина. — У тебя, вон, собаки, а у нее кошки будут. Имеет право. Всяко лучше, чем молодежь орущая.

— Конечно, орущие коты гораздо симпатичнее.

— Не бухти! Пойду я сама узнаю, что там делается, а то прямо любопытство ты мое растеребила. Может, и нет ничего плохого.

И, не откладывая в долгий ящик, она отправилась к Тане...

*

Ничего плохого и правда не обнаружилось. Таня бабу Зинаиду приняла вежливо, чайком угостила, да и рассказала о своих мечтаниях без утайки:

— Вы понимаете, я кошек с детства обожаю. У самой кот-старичок год назад умер. Вот и захотелось мне в память о нем дом отдыха открыть для котовладельцев.

А тут такая оказия. Прибились местные бродяжки. Не гнать же их. Вот я и решила, пусть живут, антураж создают. Да и название сразу придумалось: «Летние коты». Хорошо ведь?

Баба Зина кивнула, а потом нахмурилась:

— Только одного вы не учли, Танечка, после каждого дачного сезона будет расти поголовье ваших кошек. Потому как коты и правда у многих именно летние. Бросают их люди, когда домой уезжают. Не все, конечно, но хватает таких бессердечных.

— Поможем, кому сможем, — вздохнула Таня. — Пусть весь мир сразу не спасти, но ведь и сложа руки наблюдать, как он разваливается, тоже сил нет...

*

Первое лето в «Летних котах» прошло хорошо. Понравился Танин дом отдыха людям. Особенно приглянулись местные коты и кошки.

Очень изменились бывшие беспризорники после знакомства с Таней. Отмыла она их, откормила, докторам показала.

Они в ответ и оттаяли, стали к людям лучше относиться. Встречали гостей, компанию желающим составляли: грели, слушали, помуркивали.

А осенью и вовсе случилось чудо.

Однажды сентябрьским солнечным желто-пурпурным днем Матерый возлежал на крыльце. И тут появилась Таня с седым мужчиной под руку:

— Ребята, скажите Снежинке до свидания, — объявила она.

«Что значит – до свидания? Неужто Таня ее выгоняет? Да не может такого быть!» — всполошился Матерый.

Оказалось все гораздо проще. Снежинка уезжает жить к седому. Полюбилась она ему так, что расстаться просто нет сил.

— Чего молчала-то? — возмутился Рыжий.

— Боялась спугнуть, — ответила та. — Не скучайте, ребята. За вами тоже придут. Я верю.

— Удачи тебе, — пожелал Матерый.

А сам задумался: верит ли он? Наверное, да. Есть добрые люди в этом мире. Даст бог, и все «летние коты» станут котами домашними. Начало положено.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

КОТ В АРЕНДУ

Сэм появился в молодой семье Семёновых самым обычным образом: был подобран на улице во время одной из вечерних прогулок по микрорайону.

Котёнок жалобно мяукал, сидя под лавочкой у одного из подъездов многоэтажного дома. Анюта не смогла пройти мимо, а Макс не стал останавливать. Он, может быть, и не хотел кошку в доме, но на него смотрели такие печальные глаза любимой, что не было никакого желания её огорчать.

Когда грязного и явно блошивого котёнка принесли домой и отмыли, перед ними предстал симпатичный малыш необычного леопардового окраса.

Анюта души не чаяла в новом члене семьи, да и Максу он пришёлся по душе. Игривый, постоянно урчащий и благосклонно принимающий ласку, Сэм стал общим любимцем.

Однако первые страсти прошли, и супруги погрузились в привычные будни, где была работа, на которую они уходили вместе, а возвращались порознь. Первой Сэм встречал Анюту, затем бежал приласкаться к Максу.

Уставшие и расслабленные, молодые супруги ужинали и устраивались на диване, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм или просто пообсуждать дела насущные и не только...

Сэм проказничал, ластился, чтобы его заметили. Ребята, конечно же, уделяли ему внимание, но с каждым разом всё меньше. Корм и вода в мисках есть, игрушки имеются, лоток всегда в порядке. Что ещё надо?

Если бы они могли проникнуть в мысли котёнка, они бы, наверное, повели себя по-другому, но им этого не дано. А Сэм, оценив происходящее, решил, что теперь он в доме единственный и самый главный хозяин.

А как иначе? Именно он больше времени проводит в доме, может лежать и сидеть где угодно, носиться по двухкомнатной квартире хоть целый день, заглядывать в каждый уголок и наводить свой порядок.

Мелкие проказы подрастающего кота ребята принимали с улыбкой, убирая следы его бурных игр. Наказывать за особые последствия этих игр они считали пустой тратой времени: ведь кот – не собака, не поймёт...

Вот так у них и выросло фиолетовое чудо, которому всё было по барабану.

Первый шлепок Сэм получил, когда скинул с компьютерного стола любимую кружку Макса. Парень не выдержал такой наглости и поддал Сэму рукой по пушистой пятой точке.

Кот этого, конечно, не ожидал. И в момент шлепка подпрыгнул, потом присел и, натурально выпучив глаза, удивлённо посмотрел на Макса.

Если бы Макс и Анюта в этот момент не рассмеялись, а погрозили пальцем, дополнив их разочарование в его поступке, может быть всё бы так и шло, но...

Заливистый смех Анюты стал тем самым триггером, который породил в Сэме фиолетовое настроение. Что это такое?

А это то самое, когда коту фиолетово на все ваши переживания, порядок в доме, ночной сон и так далее.

Теперь наполнитель из лотка рассыпался по прихожей с мощью экскаватора, боковины дивана украшали вытянутые петли, по ночам супруги просыпались от того, что по их телам кто-то бегал и топтался.

Проблемы нарастали, и ребята стали задумываться о том, чтобы отдать кота в хорошие руки. Однако Сэм удивительным образом чувствовал, когда перегибал палку, и на недельку-другую становился самым воспитанным и благопристойным созданием.

Однажды терпение Макса подошло к нулю, и он уже стал подыскивать в интернете новых хозяев для Сэма, но тут случился совместный отпуск. Ребята обрадовались и решили провести недельки две у моря.

Естественно, встал вопрос о Сэме. Надо было найти того, кто смог бы приходить к Семёновым, чтобы покормить кота и убрать лоток.

Родители Анюты, к сожалению, жили в другом городе. У Макса была только мама, которая сама не вылезала из командировок. Самым беспроигрышным вариантом стала Лена – двоюродная сестра Макса.

Она уже восемь лет была замужем, и у неё была шестилетняя дочка Катя, которая с удовольствие играла с котом, когда Зубовы приходили в гости к Семёновым.

Правда, после этих посещений Лена жаловалась Анюте, что дочка просит котёнка, а папа с мамой пока не готовы. Они же понимают, что для девочки это будет просто ещё один компаньон по играм, а все заботы о нём перейдут на плечи мамы, у которой и так дел хватало.

Макс позвонил сестре, и та легко согласилась присмотреть за котом. В пятницу вечером Зубовы всей семьёй явились к Семёновым, чтобы получить указания по уходу за Сэмом, и удивили тех неожиданной просьбой:

— Макс, Анюта, а давайте мы на эти две недели возьмём Сэма к себе? Как думаете, он не будет сильно переживать на новом месте?

Ребята удивились просьбе, но решили, что Сэм знает Зубовых и сильно волноваться не будет, поэтому и согласились. Лена же по секрету сказала Анне, что хочет посмотреть, как Катя будет вести себя с котом. Она уже достала их со своей просьбой о кошке.

Так вечером в пятницу Сэм в переноске и с необходимыми вещами отправился к Зубовым, а Семёновы провели прекрасную ночь и утром укатили в отпуск к морю...

*

Две недели пролетели для отпускников очень быстро. Несколько раз они звонили Лене и узнавали про Сэма. Та смеялась и говорила, что всё очень даже хорошо.

Вернувшись домой, Семёновы поехали забирать Сэма. Лена встретила их с улыбкой, Катя быстро поздоровалась и убежала в свою комнату. Вадим ещё не пришёл с работы.

Сэм вышел в прихожую, что-то мяукнул, но на руки к Анюте не пошёл.

— Обиделся, — сказала она.

— Мгм, — подтвердил Макс и ласково позвал Сэма.

Что ни говори, а они в какой-то мере соскучились по своему фиолетовому коту.

На кухне, куда Лена пригласила ребят выпить чайку, она рассказала им, что происходило в эти две недели:

— Представляешь, он сильно расчесал волосы её любимой кукле, потом почесал когти о большого тигра. Ночами делал ей массаж головы. Ну и так, много ещё чего по мелочам...

Короче, Катенька решила, что кошечка ей не нужна. Спасибо вам, ребята, — искренне поблагодарила Лена Семёновых.

Когда они вернулись с Сэмом домой, у Макса созрела гениальная идея, которой он и поспешил поделиться с любимой супругой:

— Милая, а знаешь, что я придумал? — сказал он, глядя на вольготно развалившегося на диване Сэма.

— Что?

— Вот смотри. Я уверен, что Катюха такая не одна. Много детей просят у родителей какое-нибудь домашнее животное. На первом месте, как правило, именно кошки. Ну, или котята. Родители и рады бы завести кошечку, но не всегда это просто.

— И что ты предлагаешь? — спросила Анюта.

— У нас есть Сэм, которому, как я понимаю, фиолетово, где творить жесть. Вот я и подумал: почему бы нам не сдавать его в аренду...

— Ты с ума сошёл? Что значит в аренду? Он ведь живое существо, — обиделась Аня.

— Блин, ну сама подумай, Анют! Сэм вполне нормально пережил разлуку с нами. Лена ж сказала, отрывался по полной, кушал замечательно, прекрасно высыпался.

Значит, ему не принципиально, где проказничать. А мы, пока он будет в аренде, будем тоже отдыхать, зато и отдавать в добрые руки не придётся.

— Знаешь, идея так себе. Попробовать можно, но я не думаю, что найдутся желающие...

Сказано – сделано.

Макс разместил в интернете объявление следующего содержания:

«Сдаётся в аренду кот. Если ваш ребёнок просит у вас кошечку, а вы по каким-либо причинам не можете этого себе позволить, предлагаем взять в аренду замечательного кота, который быстро решит проблему».

Ребята посмеялись над несерьёзной идеей и, погладив Сэма, пошли спать. Кот, видимо уставший от Катиных истерик, устроился у них в ногах и тоже проспал всю ночь.

На следующий день Макс ради любопытства быстро заглянул с утра на страничку с объявлением. Каково же было его удивление, когда там оказалось сразу пять ответов!

— Анют, прикинь, желают! — сказал он жене.

— Чего желают, и кто? — ещё до конца не проснувшись, спросила та.

— Так это, бедные родители, чьи дети очень хотят котёнка.

— Да ты что? – сразу проснулась Аня.

— Мгм. Я тут зашёл, посмотрел, а там пять ответов. Просят телефон, я ж не стал сразу давать его. Ну, что?

— Ну, ответь, — пожала плечами Анюта.

Были, конечно, и осуждающие комментарии. Люди возмущались такому решению:

«Как можно живое существо, друга сдавать в аренду», «Вот такая у нас молодёжь», «Ни стыда, ни совести, на всём деньги делают».

Но, в оправдание ребят надо сказать, что Лена им рассказала и ещё одну вещь.

Когда Катя истерила по поводу испорченных игрушек, Сэм флегматично наблюдал за ней одним глазом, старательно вылизываясь.

Когда девочка успокаивалась, кот выходил из её комнаты с гордо поднятым хвостом. Ему было фиолетово на её беды, он делал то, что хотел, и чувствовал себя хозяином положения.

Первый телефонный разговор с потенциальным арендатором Сэма Макс провёл осторожно, тщательно выясняя суть проблемы и условия для кота.

Собеседником оказалась молодая женщина, явно сама не очень довольная тем, что пришлось прибегнуть к подобному решению вопроса:

— Понимаете, Вадик очень хочет котёнка, а мы живём на съёмной квартире, и не факт, что хозяйка согласится на присутствие кошки в её доме. Запах, шерсть – мало кому это понравится.

Мне и сына жалко, что не могу ему подарить радость, я и сама кошечек люблю, но сейчас никак... — говорила она, как бы извиняясь и за то, что приходится жить на квартире, и за то, что готова схитрить, чтобы отбить у сына желание иметь кошечку, вообще, за вот такую жизненную нескладность.

Макс предложил женщине приехать к ним и познакомиться с Сэмом.

Ещё два звонка ему не понравились. Слишком уж категорично были настроены родители детей, и он опасался, что Сэм может пострадать из-за своих проказ.

Вечером позвонили в домофон. На пороге квартиры появилась худенькая молодая женщина, одетая в белую футболку и слегка потёртые джинсы.

— Проходите, — предложила Анюта.

— Спасибо! — немного стесняясь, женщина прошла в дом.

— А вот и наш Сэм, — Макс показал на вышедшего в прихожую кота.

— Ой, какой необычный окрас! — воскликнула гостья, — А он не кусается?

— Нет. Поцарапать может, но вы же не будете таскать его за хвост. У него другая задача, — усмехнулся Макс.

Ничего ещё не подозревающий Сэм потёрся о ноги Анюты, муркнул что-то и прошествовал на кухню.

— Ой, а чем его кормить? И лоток... Понимаете, у меня же нет ничего, — опять застеснявшись, спросила женщина.

— Не беспокойтесь! Вы платите только за аренду. Миски, корм, лоток с наполнителем и переноску мы вам дадим, — поспешила сообщить Анюта.

Опустим дальнейшие переговоры и переезд Сэма в новый дом. Там он пробыл всего четыре дня, и счастливая Вероника вернула его со всем приданным, не уставая благодарить ребят.

В процессе она поведала, что её семилетний Вадим сначала очень обрадовался коту, потом опечалился, когда мама сказала, что взяла животное на передержку всего на несколько дней.

После того, как Сэм поиграл с компьютерной мышкой сына, погрыз двух солдатиков и уселся ночью ему на голову, отчего мальчик проснулся в холодном поту, Вадим передумал заводить кошечку...

*

Вся эпопея с арендой продлилась полтора месяца. За это время Сэм побывал в трёх домах, где напрочь отбил у детей желание иметь котика в доме.

Самое главное, что стало лучшим итогом этой глупой затеи, это то, что Семёновы сумели договориться с Сэмом.

Теперь они живут в полной гармонии и задумываются о ребёнке, которому, кстати, не придётся у родителей просить котёнка. У него будет самый лучший на свете фиолетовый кот.

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА

Злое море бесновалось под хмурым небом. Ударяло в берег, шипело по гальке, набрасывалось на Жулькины лапы, словно хотело утащить ее за собой.

И когда Жулька готова была поддаться: подойти поближе к воде, закрыть глаза и послушно сесть, чтобы волне было удобнее забрать ее маленькое тельце, тут и послышался писк.

Жулька невольно навострила уши, прислушалась – писк повторился. Источник его, похоже, скрывался в чахлых кустах, торчавших поодаль.

«Уйти спокойно не дадут», — подумала Жулька не то с досадой, не то с облегчением, и посеменила прочь от яростных волн к пищащему кустику...

*

До этого дня Жулька была вполне счастливой дворнягой.

— Не пойму, чего наш городок так ругают четвероногие? — говорила она знакомому коту Злодею. — Тепло, зелено, море рядом. А где море, там и отдыхающие.

А у отдыхающих всегда есть, чем поживиться. Да и местные иногда угощают. Не жизнь, а просто южная сказка.

— Глупая ты, Жулька, потому как молодая еще, — отвечал Злодей. — Да и, похоже, везучая. Не встречала ты плохих людей. А собратья твои встречали...

Вон, Барбоса хотя бы возьми. Ты думаешь, почему он хромает? Отдыхающему одному не понравился. Вот тот его камнем и приласкал.

А Жужу зеленую знаешь? Думаешь, почему она зеленая?

— Опять отдыхающие? — предположила Жулька.

— Не, с Жужей местные детишки в царевну-лягушку поиграли. Зеленкой ее облили. Хорошо хоть не в жар-птицу. А то и представить страшно, что бы с Жужкой было. Живой бы точно не ушла!

А уж про меня и говорить нечего! И веником меня лупили, и булыжники кидали, и собаками травили. Как я цел до сих пор, сам удивляюсь! — Злодей замолчал, загрустил.

— Наверное, я и правда очень везучая, — вздохнула Жулька. — Даже неудобно как-то. Все у меня хорошо. Поселилась у забора милой маленькой гостинички в кустах. Детишек вот жду. Отдыхающие, видя мое интересное положение, сочувствуют, подкармливают.

Хозяйке этой гостинички, Лариске, я, правда, не очень нравлюсь. Ругается:

«Чего ты возле моего забора забыла? Весь антураж мне портишь своим видом беспородным!»

Но я на нее внимания не обращаю. Одна она в этом доме такая злая. Остальные вроде хорошие. Особенно баба Маша.

— Зря внимания не обращаешь, — забеспокоился Злодей. — Лариска же в этом доме самая главная! Захочет — вовсе тебя со света сживет.

— Не сживет, — легкомысленно махнула хвостом Жулька. — Она крикливая, но не опасная.

Эх, зря она так решила. Очень зря...

*

Когда на свет появились три пищащих карапуза, три Жулькиных сына, Лариска окончательно рассвирепела:

— У меня тут приличное заведение, а не роддом собачий! — говорила она своей помощнице, бабе Маше.

— Ларочка, ну они же за забором. Чем они вам мешают?

— Тем, что они за моим забором! А вы, Маша, еще и подкармливаете эту нечисть. Одеяло, вон, им старое отнесли! Зачем, спрашивается? — хмурилась Лариса.

— Жалко детишек, — смущалась баба Маша.

— Жалко у пчелки, сами знаете где! Вы же репутацию мне портите. Гостиница с дворнягами под забором! Так себе реклама. Все равно, что дом отдыха с постельными клопами. Короче, надо от псов этих избавляться! — ярилась Лариса.

— Не надо, — просила баба Маша. — Ларочка, никто ведь не против. Наоборот, отдыхающим Жулька очень нравится. Славная же собачка: маленькая, лохматенькая, беленькая...

А сообразительная какая! Она же все понимает. Знает, что, например, вы ее не любите. Поэтому на рожон не лезет, при вашем появлении всегда уходит. Глаза вам не мозолит.

Лариса досадливо морщилась, но дальше угроз пока не шла.

Но однажды...

*

— Вы думаете, что ваша несчастная гостиница одна на всем побережье?! Это что, простите, за собачий приют у вас под забором?! — гостья в розовом пляжном халатике и темных очках кричала так, что баба Маша выскочила на крыльцо.

Постоялица тыкала наманикюренным пальчиком в кусты, где возились и попискивали трое Жулькиных сыновей. Самой Жульки не было видно: наверное, отлучилась по делам.

Лариса с виноватым лицом стояла перед постоялицей и пыталась вставить хоть слово, но та не делала пауз:

— Предупреждать надо о таких «сюрпризах»! Вы знаете, сколько заразы переносят бездомные животные? А вы в курсе, сколько народу покусали такие вот беспризорники?!

А у меня ребенок, между прочим! В общем, так, либо вы убираете этот рассадник, либо мы переезжаем в другую гостиницу!

— Я уберу, не переживайте, — пообещала Лариса.

— Чем быстрее, тем лучше! Это в ваших интересах! — приказала постоялица и удалилась, стуча каблучками розовых босоножек.

Словно ставила бесконечные восклицательные знаки.

— Отдыхающим, говорите, нравятся собачки? — злая Лариса повернулась к бабе Маше.

Казалось, она готова спалить ее на месте одним своим взглядом.

— Ларочка, ну не нервничайте вы так. Попалась одна неадекватная тетка. Бывает, — пробормотала баба Маша.

— Неадекватная тетка здесь – это вы! — припечатала Лариса. — Знаете что, а я утоплю этих чертовых собак! Благо, у нас море рядом!

— Не надо! Я пристрою их. К себе заберу, если что... Дайте мне время до вечера, — взмолилась баба Маша.

— «До вечера...» — передразнила Лариса. — А работать кто будет? Папа Римский?

И она загрузила бабу Машу делами: убрать, перестелить, отчистить, пропылесосить, помыть. Деваться было некуда...

«Ничего, сейчас управлюсь с работой и заберу щенков, да и Жульку тоже. От греха подальше, — успокаивала себя баба Маша. — Авось пристрою...

Себе бы забрала, да тружусь ведь целыми днями. И квартирка у меня малюсенькая. Да и с деньгами не фонтан. Ну да ладно, сейчас это не так важно. Главное – успеть, спасти».

Но она не успела...

*

Во второй половине дня погода испортилась, потемнело небо, нахмурились тучи.

«В грозу бы не попасть. Погодка тоже не в духе сегодня», — подумала баба Мша и вышла на крыльцо.

У кустов сразу увидела Жульку. Собака металась около своего разоренного жилища и плакала, звала. Но никто не отзывался. Не было в кустах щенков. Ничего не было: ни одеяльца, ни мисочек.

— Сгубила... — выдохнула баба Маша.

Жулька навострила уши и словно поняла, о чем та толкует. Бросила последний взгляд на кусты, которые были ее домом, и рванула прочь.

Она бежала, не разбирая дороги, пока не оказалась у моря. Там села на гальку, подняла голову к серым тучам и завыла. Небо заплакало ей в ответ, поднялся ветер, разозлилось море.

Жулька сидела, смотрела, как беснуется природа, и в ее лохматой голове зрела решимость:

«Уйду! Не могу я без них...»

Именно тогда она услышала писк.

*

— Ларка! — баба Маша, растеряв по дороге всю вежливость, эдаким ураганом ворвалась на кухню. — Душегубица ты жадная! Утопила собачек, змея?

— Но-но! Вы мне тут не орите! — Лариса немного опешила, но быстро взяла себя в руки. — Я вам не Ларка, а Лариса Васильевна. А будете хамить, уволю в два счета. Так что вы решайте, только быстро: вам важнее псы бездомные или работа?

Баба Маша как-то сникла и уже тише спросила:

— Неужто и впрямь утопила?

— Я – нет! Делать мне нечего!

— А где же тогда щенки?

— Гошке-алкашу поручила! Он за бутылку кого хочешь утопит, не то что щенков!

Баба Маша почему-то обрадовалась:

— Гоше? Правда? Пойду к нему... Может, еще есть надежда.

— Ненормальная тетка! — удивилась ей вслед Лариса. — Может, стоило ее и правда уволить? Но ведь хорошо работает. Жалко...

*

Баба Маша тем временем торопилась. Ей было не до тяжелых капель, падающих с неба, не до яростных порывов ветра. Улица петляла по городку: то взбиралась вверх, то ныряла вниз.

«Давно я так не гоняла по пересеченной местности, — думала баба Маша, задыхаясь, но не сбавляя шага. — Хорошо, что наша Ларка Гошку совсем уж пропащим считает. А он ведь добрый мужик, хоть и непутевый».

Вскоре она, промокшая и уставшая, трезвонила в Гошину квартиру. Один звонок, второй, пятый. Нет ответа.

«Спит, а может, до магазина подался, — подумала баба Маша. — Вот ведь некстати-то...»

Нервы и беготня по улицам сделали свое дело: закололо сердце, ноги стали словно у плюшевого мишки — мягкими и ненадежными.

Баба Маша обессиленно опустилась на ступеньки, напротив Гошиной двери. Прикрыла глаза.

— Вы чего? Плохо? Скорую вызвать? — Гоша тряс ее за плечо.

— Ох, наконец дождалась, — встрепенулась баба Маша. — Гоша!

— Кому же еще быть-то? Давайте-ка в больницу...

— Собачек куда дел? — баба Маша вцепилась в его руку.

— Ларкиных?

— Да! Неужто утопил?

— Вы за кого меня держите? — возмутился Гоша. — Кстати, хорошо, что напомнили. У самого-то память никудышная. Я их в сумку спортивную положил. И пока до магазина ходил, на пляже в кустах спрятал.

Надо пойти забрать. Вымокли, небось, бедолаги. Может, возьмет кто-нибудь карапузов к себе? Двор там охранять или просто для души...

— Вот верила я в тебя, Гоша. Не совсем ты еще совесть пропил! — улыбнулась баба Маша. — Помоги-ка подняться. Пойдем за щенками...

*

Жулька подбежала к кустам: оттуда пахло... родным? Не может быть! Но ее нос раньше никогда не врал.

За хилым кустиком стояла большая сумка. Писк раздавался оттуда. Свой, знакомый, любимый! Она, замирая, заглянула внутрь...

Они были там! Все трое. Копошились, путались в стареньком, намокшем одеяльце, звали мамку.

Жулька бросилась целовать-облизывать своих сыночков. Сердце плясало в груди, пело, заходилось от восторга: живы!

Даже небо, казалось, было заодно с ее счастьем. Дождь закончился, тучи иссякли, расползлись, и выглянуло солнышко. Чтобы высушить, обогреть счастливое маленькое семейство.

*

— Да не бегите вы так, баба Маша! А то или меня, или вас кондратий хватит! — Гоша, держась за бок, в котором нещадно кололо, еле поспевал. — Вон пляж уже. И до кустов тех, где я сумку спрятал, два шага!

Внезапно баба Маша остановилась, а потом припустила еще быстрее.

— Жулька! Жуленька! Ты первая их нашла? Ох, молодец, — приговаривала она на ходу.

Белая собачка сначала сжалась, услышав свое имя. А потом узнала: заплясала около большой спортивной сумки, завиляла хвостом.

— Ну слава богу, — пробормотал Гоша. — Хорошо все-таки, что этой Ларке подвернулся именно я!

*

Новая гостиница, куда устроилась баба Маша, была меньше Ларисиной. Зато уютнее. Платили там почти столько же, а вот хозяин – не чета Ларисе.

Вежливый, добрый, симпатичный, пожилой Марк Антонович. А главное, он любил животных. У него самого был кот, носящий «скромное» имя Царь.

Наверное, именно поэтому малюсенькая гостиница именовалась не иначе как «Царское гнездо». Отбоя от постояльцев Марк Антонович не знал. Секрет был прост – в «Царское гнездо» пускали с питомцами.

Сам серый полосатый Царь котом был вполне демократичным. С постояльцами вел себя вежливо и даже водил дружбу с беспризорником Злыднем. Иногда оставлял ему угощение в миске, изредка вел беседы за жизнь.

Именно Марк Антонович приютил одного из Жулькиных сыновей. А двух других пристроил к своим друзьям.

— Вы за ребят не переживайте, — доложился он бабе Маше. — Я с непорядочными людьми дружбы не вожу.

Она и не беспокоилась. Знала, что все у щенков теперь будет в порядке. Жульку она оставила у себя. Частенько брала с собой на работу, чтобы та не скучала в одиночестве. Про Лариску баба Маша не вспоминала.

Зато Гоша, пусть и нечаянно, отомстил Ларисе. Однажды он познакомился с постояльцем из ее гостинички. Мужик оказался компанейским. Засели они на пляже. И под домашнее винцо рассказал ему Гоша историю собаки Жульки и злыдни Лариски.

— Так это я у живодерки номер снял? — расстроился мужик. — Хорошо, что ты ей попался, Георгий. А ты знаешь, я отзыв про нее и ее гостиницу напишу! Ругательный!

Может, ее это и не исправит. Но постояльцев, авось поубавит. Будут к ней ездить только такие змеюки, как та дамочка, которой собачка за забором помешала. Взвоет ваша Лариса тогда!

— Правильно! — одобрил Гоша. — Хороший ты человек!

— И ты хороший. Только вот пьешь много. Жалко, если загнешься... Будет одним хорошим человеком на свете меньше. Подумай, а?

— Я подумаю, — пообещал Гоша.

В общем, жизнь все более менее расставила по местам. И в маленьком южном городке у моря стало немножко больше счастья.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

Он просто хотел вернуться.

• Нет, ну ты посмотри, какой настырный! – возмущалась уборщица, отпихивая кота ногой. – А ну-ка брысь отсюда! Нечего тебе тут делать. Это подъезд всё-таки, а не приют для животных.

Наконец, ей удалось вытолкать кота на улицу, и она сразу же закрыла за собой дверь.

• Ну что смотришь, а? Иди давай отсюда! – зашипела она на кота.

И на всякий случай топнула еще ногой. Один раз, второй, третий...

А когда поняла, что это не возымело на уличного бродягу никакого эффекта, то замахнулась на него веником. Тем самым, которым выгоняла его из подъезда жилого дома.

Кот тут же отскочил в сторону и отбежал на безопасное расстояние.

Еще раз посмотрев на женщину своими грустными глазами, он понял, что «договориться» с ней не получится – надо ждать другого подходящего случая, и направился в сторону стоянки для машин.

Он уже целых три месяца возле неё околачивается. Ляжет на асфальт, и лежит, внимательно наблюдая по сторонам.

Кот неслучайно выбрал это место. Отсюда хорошо просматривался вход в подъезд, в который он уже, наверное, в тысячный раз пытался попасть.

А в случае опасности (чаще всего это были собаки) кот в считаные секунды мог спрятаться под одним из автомобилей. В общем, очень удачное место он выбрал.

Еды здесь, правда, совсем нет.

Поэтому, когда голод дает о себе знать, черно-белый кот временно покидает свой пост и отправляется на поиски пищи.

Сначала на мусорку, потом, если на мусорке ничего найти не удалось, – к продуктовому магазину.
А там таких же, как он, бездомных и никому не нужных – штук десять. И кому из собравшихся там котов и кошек повезет больше – одному Богу только известно.

Часто бывало так, что поделится с ними какой-нибудь добрый человек колбасой, а ему всё равно ничего не перепадает.

Потому что даже за самый маленький кусочек колбасы или сосиски приходится драться.

А драться кот не очень любил. Да и не умел толком – он ведь домашним всегда был...

Был...

Всего каких-то три месяца назад Цезарь (так звали этого черно-белого кота) жил вместе со своими хозяевами в своей уютной однокомнатной квартире на четвертом этаже.

Всего три месяца назад, лежа на подоконнике рядом со цветочным горшком, он беспечно наблюдал за людьми, которые пробегали рядом с домом, прячась под зонтиками.

Наблюдал он и за уличными животными, которые тоже искали укрытия от дождя.
Всего каких-то три месяца назад Цезарь даже подумать не мог, что сам окажется на улице и станет одним из них. Но это случилось. Его бросили... Оставили. Забыли.

И то, что случилось, было полной неожиданностью для него, потому что черно-белый кот, купленный двухмесячным котенком на рынке, до последнего оставался в неведении.

Он, конечно, слышал, как его хозяева громко ругались на кухне, что-то доказывая друг другу.

Но не придавал этому особого значения. Они ведь и раньше ругались, а потом мирились. Да и понимал он далеко не всё, что его хозяева говорили друг другу.

А говорили супруги о разводе, о том, что нужно продать эту квартиру, а деньги поделить пополам.

И в тот момент никто из них не думал о судьбе черно-белого кота. Потому что...

...потому что у них было много других нерешенных вопросов, и в списке проблем Цезарь занимал последнее место. Если он вообще был в этом списке.

Цезарь, сидя под кроватью, конечно, видел, как какой-то молодой парень, представившийся Алексеем (точнее – риелтором Алексеем) с важным видом расхаживал по квартире, снимал всё на телефон и постоянно морщил лоб.

Однако и в тот момент кот не думал, что его жизнь в скором времени круто изменится.

• Да, метров у вас, конечно, маловато будет... – задумчиво говорил Алексей. – Планировка тоже так себе. Я бы на вашем месте не рассчитывал на большие деньги.
• Нам главное продать эту квартиру побыстрее, – отвечал ему хозяин кота.
• Да, чем быстрее, тем лучше, – поддакивала ему жена. – Сил больше нет жить с ним под одной крышей.

Женщина бросила презрительный взгляд на мужчину, за которого когда-то вышла замуж, потом посмотрела на риелтора и продолжила:

• Вы представляете, молодой человек, вот этот... – она небрежно махнула рукой на мужа, – представитель семейства полорогих, заявил мне, что я, видите ли уже слишком старая для него. А мне, между прочим, всего 32 года! А ему, между прочим, почти под сорок. Вот и скажите мне, неужели я и правда такая старая?
• Вы... вы отлично выглядите, – улыбнулся риелтор, а потом снова стал ходить по квартире, что-то снимая на свой телефон, а что-то записывая в свой блокнот.

Даже когда в квартире появились небритые мужчины с хмурыми лицами, которые выносили коробки с вещами, даже тогда Цезарь еще не понимал, что привычный ему мир рушится.
По-настоящему он испугался только тогда, когда хозяин вынес его на улицу, посадил рядом с лавочкой возле подъезда, и сел в такси. Следом за ним из подъезда вышла хозяйка и, даже не взглянув на кота, отдала риелтору ключи, и...

...тоже села в такси.

А потом две желтые машины доехали до конца дома и разъехались в разные стороны.

Машина с хозяином поехала налево, а машина с хозяйкой – поехала направо.

Вот тогда Цезарь и растерялся.

Он не понимал, что происходит.

Не понимал, почему его бросили тут одного. И еще он не понимал, за какой машиной ему бежать... За той, что поехала налево или же за той, что поехала направо?

В итоге он просто остался возле подъезда. Он не хотел никого догонять, он просто хотел...

... вернуться домой.

В тот же день ему удалось пробраться в подъезд, подняться на четвертый этаж и он громко мяукал и царапал металлическую дверь своими когтями, требуя, чтобы его пустили домой.

Вот только дверь ему никто не открывал. По той простой причине, что там никого не было.

Зато вышла соседка с пятого этажа, которая тут же погнала кота из подъезда.

• А ну пошел отсюда! Сколько можно орать? Иди на улицу и там ори, сколько тебе влезет! – кричала она.

На следующий день Цезарь снова умудрился пробраться в подъезд, снова он стоял под дверью своей квартиры и жалобно мяукал. И снова его выперли на улицу.

На этот раз его выгнал мужчина, который жил в соседней квартире. Он буквально час назад вернулся домой с ночной смены и очень хотел спать. А кот своими воплями мешал заснуть.

Ему удавалось еще несколько раз пробраться подъезд, но снова и снова его выгоняли на улицу.

А потом больше попасть в подъезд у него не получалось. Стоило только ему забежать внутрь вместе с одним из жильцов этого дома, как его тут же выгоняли обратно. На улицу.

• Там тебе самое место, – говорили они, закрывая дверь.

И никто из этих людей даже не задумывался, почему черно-белый кот так рвется на четвертый этаж.

Они видели его впервые жизни и не знали, что раньше он тоже жил в этом доме.
А даже если бы и знали, то...

...то не факт, что это как-то повлияло бы на их отношение к этому коту. Никто бы ему всё равно не позволил жить в подъезде. Поэтому и уборщице, которая каждое утро убирала в подъезде, было велено кота внутрь не пускать. Нечего ему здесь делать.

Испуганный и растерянный, Цезарь возвращался на насиженное место и ждал следующего момента, чтобы попробовать снова пробраться в подъезд. Ведь там, на четвертом этаже его дом.

И кот искренне не понимал, почему люди его прогоняют. Ну что такого он им сделал?

Цезарь просто хотел вернуться домой. Он просто хотел снова стать домашним котом.

Разве он много хотел? Вот скажите: много? Но кота никто не хотел ни понять, ни выслушать.

Его просто гнали прочь. Туда, где, по мнению всех этих людей, ему было самое место.

Когда на город опускалась ночь, Цезарь поднимал голову вверх и долго смотрел в окно на четвертом этаже.

То самое окно, откуда он еще совсем недавно наблюдал за тем, что происходит на улице.
Окно на четвертом этаже было темным. И в этой пугающе-зловещей темноте не было никакой надежды... Надежды на то, что когда-нибудь он сможет вернуться туда снова.

Каждый день Цезарь видел, как в его подъезд заходили какие-то ребята в строительной форме, а ближе к вечеру они выносили и грузили в машину мешки с мусором.

Кот видел, как из мешков торчали куски обоев, которые он царапал, будучи маленьким.

Видел он и настенную плитку из ванной комнаты. Такая, знаете – голубая, похожая на море.

Видел он и линолеум из прихожей, по которому когда-то весело бегал на радость своим хозяевам.

Знаете, на улице жизнь течет намного быстрее, чем в квартире. В том плане, что ты намного быстрее взрослеешь, ведь один месяц там как за два, а то и за три или четыре.

Цезарь, прожив здесь почти три месяца и став мудрее на целый год, прекрасно понимал, что больше никогда не сможет вернуться. Но всё равно он продолжал смотреть в темное окно на четвертом этаже. Все равно продолжал надеяться и верить на чудо.

И вот однажды, вы не поверите, но чудо случилось. Точнее даже целых два чуда.

Первое произошло, когда к нему, лежащему на автомобильной стоянке, подошла девушка.
Цезарь уже видел её несколько раз.

Эта красивая девушка с добрыми глазами заходила вместе со строителями в тот самый подъезд, за которым он неустанно наблюдал, но уже не предпринимал никаких попыток пробраться внутрь, потому что...

... потому что он понимал, что в этом уже нет никакого смысла. Его всё равно выгонят.

А эта девушка уже не первый раз бросала в его сторону свой любопытный и задумчивый взгляд.

И вот она вдруг подошла к нему и поставила прямо перед ним пластиковую тарелку с кошачьим кормом

Цезарь удивленно посмотрел сначала на тарелку, а потом поднял глаза на саму девушку.

• Ты, наверное, очень голодный? – улыбаясь, спросила девушка. – Ешь, мой хороший.

До чего же у этой девушки был приятный голос. До чего же добрые были её красивые глаза.

А когда она осторожно провела рукой по его грязной, лишенной всякого блеска шерсти, Цезарь впервые за долгое время почувствовал себя котом. Домашним котом.

Котом, которого любят, на которого обращают внимание. Который кому-то нужен...

Второе чудо произошло в тот же день, но уже поздно вечером. Когда в окне на четвертом этаже вдруг загорелся свет.

Свет, понимаете?

Наверное, для обычных прохожих, которые шли в тот момент по улице, в этом не было ничего удивительного и необычного.

Но для кота, который всё это время ждал, надеялся и верил, этот свет в окне значил очень много.

Ведь это значит, что в его дом вернулась жизнь. И вдруг... Ну вдруг там и для него найдется место?

Ему ведь не нужно много. Ему будет достаточно даже небольшого уголка. Или подоконника.
В общем, Цезарь вскочил и побежал к подъезду. А там...

...там была дверь. Большая такая, металлическая дверь с кодовым замком. И как он ни мяукал, как ни бил по ней лапами, она не пускала его.

Тогда Цезарь притаился рядом с лавочкой и стал ждать.

Примерно через полчаса он услышал шаги и женский голос. Это была та самая женщина с пятого этажа, которая уже неоднократно его прогоняла на улицу.

Вот она подошла к подъезду, нажала комбинацию цифр на кодовом замке, тихонько выматерилась, нажала снова и открыла дверь...

Цезарь, который уже приготовился к прыжку, пролетел мимо неё быстрее шаровой молнии.

• Ах, ты противный кот! – закричала тут же она. – Опять ты тут крутишься! Ну сколько можно?!

Кот не обращал никакого внимания на её возмущенные крики, он со всех лап нёсся по ступеням на четвертый этаж. Остановился перед квартирой, где когда-то жил, и стал орать.

Да так громко орал, что все соседи выбежали из своих квартир, не понимая, что происходит.

• Опять! Опять этот доходяга в подъезд забежал, – вопила женщина с пятого этажа. – Помогите мне его выгнать.

И люди поспешили следом за женщиной. Цезарь слышал топот и возмущенные голоса этажом ниже. Он понимал, что еще немного и его опять выпрут на улицу.

Но... Вы же помните, что речь шла о чуде? О втором чуде, которое случилось с ним...

Так вот, когда люди уже почти поднялись на четвертый этаж, собираясь выгнать противного кота из подъезда, вдруг открылась дверь. Та самая дверь, в которую кот ломился.

И на пороге стояла девушка.

Красивая девушка с добрыми глазами, которая его кормила сегодня утром на стоянке.

Она удивленно посмотрела на негодующих соседей, которые поднимались по лестнице, потом на черно-белого кота, который стоял на пороге и... смотрел с надеждой в глазах.

Он на неё смотрел.

Но ничего не успел сделать, потому что люди стали ловить Цезаря, а тот, взъерошив шерсть и яростно шипя, пытался всячески от них увернуться.

А потом как-то совершенно случайно он угодил в руки прямо к той девушке.

• Ну наконец-то! – радостно закричала женщина с пятого этажа. – Молодец, Оксана, что поймала его. Он уже всех тут достал. Сколько раз мы его гоняли, а он все равно забегает в подъезд и орет... Ненормальный какой-то кот. Может, даже бешеный. Не зря же его на улицу выгнали. Нормальных котов не выбрасывают.

Оксана, крепко держа Цезаря в руках, пыталась его успокоить. Он так тяжело дышал, что казалось, что еще немного, и его маленькое сердечко выскочит из груди...

А ей бы очень этого не хотелось.

• Его вынести надо на улицу и дверь закрыть! – обратилась соседка к девушке.

Но Оксана улыбнулась ей и сказала:

• Зачем же его на улицу, Клавдия Петровна? Я лучше его себе заберу. Ремонт в квартире почти закончен, а мне как раз для полного счастья не хватает чего-то такого... Чего-то пушистого и теплого.
• Так он же уличный. Грязный... Ты чего это? Он на мусорке постоянно лазит, я сама видела.

Но Оксана не стала ничего больше объяснять. Она зашла в квартиру вместе с котом на руках и закрыла дверь.

А женщина с пятого этажа и другие соседи лишь молча переглядывались и пожимали плечами.
Они просто не понимали, как можно было пустить уличного кота в квартиру. Да что там в квартиру, ему и в подъезде было не место. Уличные должны жить на улице.

А Оксана просто вдруг поняла, что этому несчастному коту не нужно больше жить на улице.

Ему нужен дом.

К тому же, она давно обратила на него внимание, и он ей очень понравился.

Просто раньше Оксана его забрать не могла, потому что ремонт в квартире был, а сама она на съемном жилье жила. Но теперь ей никто не мешал забрать этого красавчика.

Да, красавчика. Потому что та грязь, которая на его шерсти, легко удаляется с помощью теплой воды и мыла.

*

Вот так бедный и несчастный Цезарь, который все эти три месяца, хоть и не особо надеялся, но всё же верил, что чудо свершится, вернулся, наконец, домой.

К себе домой.

И пусть здесь уже совсем другие обои, другая плитка в ванной комнате, другой линолеум и даже другая хозяйка. Главное, что он теперь дома. Главное, что он снова стал домашним. Главное, что он снова кому-то нужен и его снова любят.
Ведь любят же?

Цезарь поднял голову, посмотрел в глаза девушке, которая держала его на руках и гладила, и успокоился.

Да, его любят...

Вот так встреча...

• Может, перекусим сначала? – предложил Михаил. – У меня тут термос с кофе. Бутерброды с колбасой. Килька в томате есть. Очень вкусная, кстати. Жена из командировки привезла.

После последних слов Сергей резко изменился в лице и так посмотрел на Михаила, что ему на секунду показалось, что тот его убить сейчас готов.
Вот только непонятно за что.

Что, интересно, он такого сказал или сделал?

*

Еще неделю назад Михаил договорился со своим другом Сергеем поехать на рыбалку.

В 250 км от города, в котором они жили, находилась небольшая, Богом забытая деревенька.

А рядом с ней – озеро.

Большое такое озеро. Чтобы обойти его вдоль всей береговой линии, минут сорок надо потратить. Если не больше.

• Короче, я в интернете прочитал, что там рыбы немерено просто, – хвастался своими познаниями Сергей. – А рыбаков-конкурентов почти нет, представляешь? Местных жителей там мало уже осталось, а из города редко кто в такую глушь наведывается.
• Чего так? – удивился Михаил.
• Да медведей боятся. Хотя в том же интернете пишут, что медведей рядом с озером лет пять уже никто не видел. В общем, пусть боятся. Нам же лучше.

Выехали они ни свет ни заря, и уже через несколько часов были на месте.

Машину оставили на въезде в деревню:

• Там дорога сложная, застрять можно, – объяснил Сергей. – Поэтому только пешком. Но судя по навигатору, тут недалеко совсем.

Проходя по одной из улиц, которых в деревне было всего три или четыре, Михаил обратил внимание на полуразрушенный дом, который находился почти на самой окраине, и еще на кошку, которая сидела на дороге рядом с забором.

Вроде бы обычная деревенская кошка, но что-то в ней было такое особенное.

Наверное, её красивые и немного грустные глаза.

Михаил почему-то сразу понял, что кошка ничейная.

В доме давно уже никто не жил, а раз она сидит тут с самого утра, то другого места жительства у неё не было.

«Умерли, наверное, её хозяева, вот и сидит она тут целыми днями, месяцами или даже годами в надежде на чудо, что кто-то заберет её к себе».
В общем, жалко ему стало эту пушистую красавицу.

Хотелось как-то утешить её, что ли. Не придумав ничего лучше, Михаил просто улыбнулся и помахал ей рукой, а Сергей, заметив этот приветственный жест и улыбку на лице друга, лишь презрительно фыркнул.

*

До озера они дошли довольно быстро. И десяти минут не прошло. Выбрав подходящее место, друзья побросали на землю удочки и свои сумки, в которых была провизия, вещи и различные полезные мелочи.

• Может, перекусим сначала? – предложил Михаил. – У меня тут термос с кофе. Бутерброды с колбасой. Ещё килька в томате есть. Очень вкусная, кстати. Жена из командировки привезла. Уверен, что тебе понравится.

После последних слов Сергей резко изменился в лице и так посмотрел на Михаила, что тому показалось, что друг его убить сейчас готов.

Вот только непонятно за что. Что он такого сказал или сделал?

• Миха, ты совсем, что ли, того? – Сергей покрутил пальцем у виска и сплюнул себе под ноги.
• Не понял... В чем дело? Я же просто предложил тебе перекусить. Потом, если клев пойдет, не до этого будет.
• Кто на рыбалку рыбные консервы с собой берет? Ты что не знаешь, что это примета плохая?
• Какая еще примета? – усмехнулся Михаил.

В отличие от своего друга, заядлым рыбаком он никогда не был, и в суеверия никакие не верил.

А килька эта реально очень вкусная.

Возьмешь горбушку белого хлеба, положишь сверху рыбки побольше, польешь томатным соусом – ммм... такая вкуснятина.

• Если рыбные консервы с собой на рыбалку взять, то никакого клева не будет, понимаешь? Совсем никакого. Это тебе любой рыбак подтвердить может. Получается, что мы с тобой зря в такую даль поперлись.
• Да перестань ты нагнетать, Серега. Ну какие еще приметы? Мы в двадцать первом веке с тобой живем, а не в средневековье.
• Не, ты меня извини, конечно, но рядом с тобой я рыбачить не буду. В другое место пойду.
• Ты это серьезно сейчас? – удивился Михаил. – Ты меня сам на эту рыбалку вытащил, а теперь хочешь меня бросить?
• И не вздумай за мной идти, – отрезал Сергей, поднимая с земли свою удочку и закидывая сумку на плечо.

Сергей ушел на противоположный берег озера.

Расстояние было приличным, но Михаил его видел.

Точнее его расплывчатый силуэт, который то пропадал, то появлялся в утреннем тумане.

«Ну что ж... – подумал Михаил. – Буду, значит, один рыбачить. Сейчас только позавтракаю».
Он достал из сумки большой термос с кофе, бутерброды с колбасой и ту самую консервную банку с килькой, которая стала причиной раздора. с неё он и начала свой завтрак.

Самое интересное было то, что, судя по радостным вскрикам Сергея, которые доносились до Михаила, у него клев был хороший.

А вот у самого Михаила поплавок так ни разу и не дернулся – чуть накренившись, он спокойно себе дрейфовал на поверхности воды.

Спустя несколько часов Михаил выпил почти две трети кофе, съел всю банку кильки в томате и собирался уже доесть последний бутерброд с колбасой, как вдруг заметил недалеко от себя кошку.

Ту самую, которую он видел рядом с полуразрушенным домом.

Она сидела на земле и смотрела голодными глазами на...

...нет, не на него, слава Богу, а на бутерброд с колбасой, который Михаил уже достал из пластикового лотка и держал в руке.

• Что, голодная? – сказал он, не сводя глаз с кошки. – Хочешь, я могу поделиться с тобой.

Кошка что-то промурлыкала в ответ, встала на все четыре лапы, потопталась на одном месте, но подходить пока не решалась.

• Да иди-иди, не бойся, – улыбнулся Михаил. – Хоть поговорю с тобой, а то скука на этой рыбалке несусветная.

Наконец, кошка решилась.

Она осторожно подошла к Михаилу (видно, что не доверяла людям), посмотрела на него и только потом стала обнюхивать колбасу, которую Михаил положил на кусок газеты.

• Ты не переживай, колбаса свежая. И вкусная. Жаль, что ты раньше не пришла. Я бы тебе тогда кильку дал попробовать.

Спустя всего полчаса Михаил и кошка вели себя так, будто были знакомы всю свою жизнь.

Михаил сидел на складном стульчике, изредка посматривая на поплавок, и рассказывал о своей жизни. А кошка пристроилась у него на коленях, тихонько мурлыкала и внимательно его слушала.

Да-да, именно слушала, а не делала вид.

Глаза её были открыты, и взгляд у неё был такой, знаете, вдумчивый. Она будто понимала каждое слово, сказанное Михаилом, хотя он, конечно, очень в этом сомневался.

• Ура! Опять поймал! – раздался громкий возглас Сергея с противоположного берега озера.

Если честно, Михаил был рад за друга. Сергею, как истинному рыбаку, был важен именно сам процесс, а Михаил просто поехал с ним за компанию.

Он очень любил поговорить на разные темы.

И хотя, как оказалось, Сергею и одному было неплохо – его интересовала только рыба, Михаил все равно нашел себе верного слушателя, пусть и в лице кошки, поэтому он не видел причин расстраиваться.

А потом выпитое кофе неожиданно «попросилось наружу» и Михаил стал нервно осматриваться по сторонам.

На берегу озера укромного местечка не было – всё, как на ладони, поэтому он решил идти в лес. Там меньше вероятность встретиться с кем-то из местных жителей.

• Ты меня тут подожди, хорошо? – сказал он кошке. – Я быстро. Одна нога тут, другая – там. А потом, когда вернусь, я расскажу тебе, как в детстве с петухом подрался. Очень увлекательная история.

Михаил зашел в лес и бодро направился в сторону ближайших густых зарослей.

Сделав дело, он собрался было уже идти обратно на озеро, но вдруг заметил что-то странное.

Недалеко от него находились два дерева, которые стояли почти вплотную друг к другу, между их вершинами был V-образный просвет, а в нем отчетливо было видно то ли два солнечных блика, то ли два желтых листочка, которые так удачно попали в просвет...
«Да уж, красиво в лесу... Надо будет как-нибудь еще сюда приехать», – подумал Михаил, а потом...

... потом он замер, и почувствовал, как целая волна обезумевших от страха мурашек табуном бежит по его телу.

До него вдруг дошло, что это не блики и никакие не листочки.

На него пристально смотрели два глаза.

Присмотревшись повнимательнее, Михаил увидел, наконец, что в просвете между деревьями стоит медведь.

Не медвежонок, а взрослый упитанный медведь под два метра ростом.

Хотя какой там под два...

Два с половиной метра, не меньше.

«Вот так встреча...» – успел подумать Михаил, когда понял, что он встретился не просто с медведем, а со своим «тезкой». Его ведь тоже, получается, Мишей зовут.

Если честно, Михаил очень надеялся, что медведь не станет лезть на рожон, а просто уйдет.

Во всяком случае именно о таком поведении косолапых он читал в какой-то интересной книжке о дикой природе.
Но прошла минута, а медведь как стоял за деревьями, так и продолжал стоять. А потом вдруг с громким ревом бросился в его сторону...

*

За ту секунду, которая прошла с момента броска, Михаил о многом успел подумать.

Например, о том, что он очень рад за Серегу, который вернется домой живым и невредимым, с полным ведром рыбы, о том, что как всё-таки здорово, что он успел сходить в туалет перед смертью, о жене своей тоже успел подумать – о том, что она, наверное, будет ругаться, когда узнает, что случилось с её мужем.

Оля ведь с самого начала не хотела, чтобы Михаил ехал на рыбалку в такую даль, да еще и с Сергеем, который ей никогда не нравился.

Но тем не менее сделала любимому бутерброды, приготовила целый термос кофе и положила ему с собой рыбные консервы.

Переживала, чтобы он там голодным не был.

А еще Михаил думал о том, почему он до сих пор еще думает. И почему не чувствует боли.

Ведь по идее всё должно было уже закончиться.

Набравшись смелости, Михаил открыл глаза и увидел рядом с собой кошку.

Видимо, она услышала медвежий рев и прибежала на помощь. Вот только чем она могла ему сейчас помочь?

Разве ей под силу тягаться со взрослым медведем, который больше её раз в сто наверное?
Впрочем, надо признать, что её неожиданное появление заставило-таки медведя отказаться от своих намерений и остановиться в нескольких метрах от Михаила.

При этом сама она не проявляла ни капли агрессии.

Кошка не шипела, не сверкала яростно глазами и даже не размахивала своим пушистым хвостом, как обычно делают все кошачьи при встрече с опасностью.

Вместо этого она просто упала на землю и, перевернувшись на спину, перекатывалась с одной стороны на другую.

Михаил тем временем, пытаясь унять дрожь в ногах и руках, с недоумением смотрел, как она катается по земле, шурша лесной подстилкой, потом повернул голову и встретился взглядом с медведем.

В третий раз уже... Ощущения, конечно, те еще.

И в подтверждение этому по спине Михаила пробежал неприятный холодок.

Душа еще пять минут назад ушла в пятки и даже не выглядывала оттуда, сердце продолжало бешено колотиться в груди, а мозг и вовсе пытался «отключиться».

Больше всего на свете Михаилу хотелось сейчас взять ноги в руки и бежать до самого города.
Но бежать, когда от медведя его отделяет всего несколько метров, не имело никакого смысла – это он прекрасно понимал.

Поэтому ему не оставалось ничего другого, как только стоять на одном месте и надеяться на чудо.

Медведь, к слову, тоже пребывал в некоем замешательстве, и даже, кажется, совсем забыл, что еще несколько минут назад собирался напасть на человека.

Всё его внимание было приковано сейчас к кошке.

А кошка, закончив, наконец, валяться на земле, встала, отряхнулась, и грациозной походкой направилась к медведю.

Знаете, что больше всего поразило в тот момент Михаила? Его поразило спокойствие кошки.

Он уже десять раз, наверное, чуть не потерял сознание от страха, а она, ничего не боясь, идет сейчас прямиком в лапы дикому зверю. Михаил хотел было крикнуть ей, чтобы она это не делала, но кошка успела повернуть голову, и так посмотрела на него, что он сразу понял, что ему лучше сейчас не кричать.

Вот он и не стал кричать. Просто с замиранием сердца наблюдал за тем, что происходит у него на глазах.

*

Когда кошка приблизилась к медведю, то она сразу стала тереться о его лапы. Точно так же, как кошки обычно трутся о ноги человека. Медведь, чтобы вы понимали, и раньше был, мягко говоря, удивлен, а сейчас и вовсе растерялся.

Наверное, впервые в жизни, он не знал, что ему делать.

Ну он же хищник, пусть местами и травоядный.

Он привык в любой непонятной ситуации сначала бить, а потом думать. На зло отвечать злом. На агрессию агрессией. Люди всегда были его злейшими врагами, и чаще всего от них ничего хорошего ожидать не приходилось. Вот потому он и набросился на Михаила.
А вот, как ему реагировать на добро и любовь, которую дарила ему кошка, косолапый совершенно не знал.

И вы не поверите, но с каждой секундой этот медведь на глазах у изумленного Михаила становился добрее.

Он, конечно, еще ворчал что-то, как ворчат обычно чем-то недовольные пожилые люди, но агрессии ни в его поведении, ни в его глазах уже не было.

А еще через несколько минут, бросив задумчивый взгляд на трясущегося человека и еще один – на кошку, он скрылся среди деревьев и быстро пропал из виду, направившись, видимо, на противоположный берег озера.

Потом кошка быстро подбежала к Михаилу, и тихонько мурлыча, стала тереться уже о его ноги.

Тоже, чтобы успокоить. Пусть и не сразу, но Михаилу действительно стало спокойнее.

И когда жуткий панический страх, который сковывал его по рукам и ногам всё это время, исчез, он схватил кошку и быстрым шагом направился к озеру.

Нужно было срочно предупредить Серёгу, чтобы тот был осторожнее. Всё-таки дикий зверь по лесу бродит. А у друга нет с собой спасительной кошки...

Сначала Михаил махал ему рукой, но Сергей не обращал на него внимания. Потом он позвонил ему на телефон.

Но друг не стал отвечать. Хотя Михаил даже отсюда слышал мелодию звонка.

А когда он уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы криком оповестить Сергей о возможной опасности, тот закричал сам.

На противоположном берегу озера раздался жуткий вопль:

• Медве-е-дь! Помоги-и-ите... А-а-а-а... – закричал Сергей, а затем, широко размахивая руками и, побросав всё, что у него было с собой, он со скоростью олимпийского чемпиона побежал в сторону деревни.

Медведь, к счастью, не стал его преследовать, а перевернув пластиковое ведро на бок, принялся поедать пойманную Сергеем рыбу.

Еще через пять минут Михаил услышал, как громко хлопнула дверь автомобиля, как завелся двигатель, и как внедорожник резко стартанул с места.
В общем, вы, наверное, и сами поняли, что Сергей не стал дожидаться друга, а просто бросил его.

Второй раз за день, между прочим.

Михаил, конечно, такого развития событий вовсе не ожидал, но и не особо удивился.

Не зря же говорят, что друзья познаются в беде. Сергей эту проверку не прошел.

И Бог с ним. Зато у Михаила теперь есть собственный ангел-хранитель, пусть и без крыльев. А домой он как-нибудь доберется. Не маленький мальчик.

*

Домой он приехал поздно вечером. На такси.

Жена встречала его в прихожей (о том, что с ним случилось, она, естественно, не знала). По телефону Михаил просто сказал ей, что у него с Сергеем по дороге возникли некоторые разногласия, и ему пришлось добираться домой своим ходом.

• А я тебе говорила, что не нужно было ехать с ним ни на какую рыбалку, – сказала Оля, обнимая мужа. – Только зря время потратил.
• Ну почему же зря? – улыбнулся Михаил, расстёгивая сумку. – Рыбу я, конечно, не поймал. Но зато нашел кошку. Я обещал её килькой угостить. Выделишь нам с Василисой одну баночку?

Отчаяние Герды...
Вот уже несколько часов подряд по одному из кварталов частного сектора города металась собака. Это была крупная овчарка. Она лаяла на прохожих, перегородив им дорогу. А одному мужчине...

порвала пальто, вцепившись в него зубами. Он то и вызвал службу по отлову животных. Долго и возмущенно кричал в трубку, что по улице бегает бешеная собака, а они не принимают никаких мер.

• Вы что там, хотите дождаться пока она кого-нибудь загрызет? Здесь дети из школы идут. Собака бешеная, точно вам говорю. На всех прохожих кидается. Я на вас жаловаться буду, если вы немедленно не приедете.

Служба по отлову приехала, но собаку какое-то время не удавалось поймать. Она металась из стороны в сторону, не давая накинуть на себя специальную удавку. Может быть у собаки получилось бы сбежать, если бы она этого захотела, но убежать Герда не могла. Здесь был её дом.

И вот, после пятнадцати минут сражений, собака была поймана, и железная дверь машины захлопнулась за ней. Герда ехала в приют для животных, где в ближайшее время её должны были усыпить, как бешеную.

Герда тряслась на ухабах, и кажется даже слезинки блеснули в уголке собачьих глаз. Не получилось, у неё ничего не получилось! Она так старалась, а люди не поняли её. Герда бы никогда никому не навредила. Она просила помощи. И у того мужчины, которому порвала одежду. Собака не собиралась его кусать. Она собиралась потащить его за собой, ухватившись за пальто. Чтобы он помог, помог её хозяйке попавшей в беду. Кто же теперь ей поможет...

У собаки подкосились лапы, и она упала нас пол трясущейся машины.

А в это самое время хозяйка Герды, пожилая женщина лежала на земляном полу погреба, с неестественно вывернутой ногой. Плача от боли она думала: «Давно уже надо было поменять эту лестницу. Я ведь знала, что она совсем прогнила, так нет же все тянула. Вот и дождалась!»

Когда старая, трухлявая лестница сломалась под Галиной Петровной, и она полетела вниз, вся жизнь пронеслась перед глазами пожилой женщины. Лететь пришлось почти с самой верхней ступени. Женщина думала, что убьется. Но упав даже не потеряла сознание, а ощупывая себя поняла, что похоже ребра целы, руки тоже, вот только нога... Тут и доктором не нужно быть, чтобы понять – это перелом.

Женщине уже не выбраться самой из этого погреба. Даже если бы лестница была. Но лестница тоже рухнула, обломившись напополам.

Галина Петровна жила одна, и понимала, найдут её теперь не скоро. Дочка, Аня, навещала её только сегодня утром. Буквально только ушла, когда Галина Петровна вспомнила, что у неё закончилась картошка, за которой необходимо спуститься в погреб. Аня может приехать теперь только через несколько дней. А больше некому заметить отсутствие пожилой женщины.

Галина Петровна подняла голову вверх, увидела как в квадратный проем погреба свесилась собачья голова. Герда слышала стоны своей хозяйки и скулила от жгучего желания помочь.

• Герда, Гердушка, беги, зови кого-нибудь. А то помру я здесь, кто о тебе заботиться будет. Беги на улицу, зови людей, – бормотала чуть не теряющая сознание от боли женщина, не особо надеясь, что собака её поймет.

Но Герда всё поняла. Может быть, не слова хозяйки, а просто осознала, что для помощи нужен человек. Любой человек! Кто-то должен увидеть, как его хозяйка лежит на дне погреба.

Собака никогда не выходила на улицу без своей хозяйки. Но сейчас, она быстро вырыла подкоп под воротами и выскочила. Она звала, звала людей призывным лаем, пыталась отвести их к своей любимой хозяйке, хватая за одежду.

Но её не понимали. Люди шарахались от овчарки, убегали. И закончилось все тем, что Герда лежит за решеткой в приюте для животных.

К ветеринару, работающему в этом приюте зашел мужчина занимавшийся отловом.

• Степаныч, там бешеную овчарку привезли. Велено срочно усыпить, пока других псин не позаражала. Она, вроде как, мужика покусала. Тот слюной брызгал, жаловаться грозился. Так что, ты давай с этим не тяни. Овчарка бешеная, сто процентов. Мы её в дальний вольер закрыли. Увидишь не ошибешься, она до сих пор беснуется.

Степаныч, собрав всё необходимое для усыпления, с тяжёлым вздохом направился к дальнему вольеру. Уж очень он не любил эту часть своей работы. Но деваться было некуда. Новоприбывшую собаку он и правда услышал издалека. Она бегала по вольеру истерично лая.

Выйдя от мамы, Аня поехала на работу. Уже там, заглянув в свою сумку обнаружила, что забыла передать маме таблетки. Аня подумала: «Вроде у неё есть еще на два-три дня. Наверное хватит, после работы позвоню, узнаю.»

Рабочий день тянулся бесконечно, а когда наконец закончился усталая Анна вышла на улицу и вспомнила, что собиралась позвонить матери. Сначала её не встревожило, то что мама не брала трубку. Наверное вышла с Гердой погулять. Но придя домой и продолжая набирать мамин номер, Аня начала волноваться. Спустя пару часов не выдержала и сказала мужу:

• Андрей, что-то мама долго трубку не берет, я волнуюсь. Давай доедем до неё, заодно и таблетки передам, а то с утра забыла.

Дом Галины Петровны был не заперт, но ни её самой ни Герды там не было. Не найдя мамы в доме, Аня забеспокоилась еще больше. Выскочила во двор, увидела распахнутую дверь сарая. Забежав туда позвала маму и услышала, как Галина Петровна приглушенно отозвалась из открытой дверцы погреба.

Спустя какое-то время Галина Петровна сидела на больничной кровати и смотрела на белоснежный гипс на своей ноге. Но сломанная нога волновала женщину в этот момент меньше всего. Он твердила, сидящей возле её кровати дочери, об одном:

• Найди Герду. Поезжай ко мне и найди. Не могла она просто убежать. С ней что-то случилось, я чувствую. Я сказала ей бежать за помощью, и она убежала. Дочка, поищи Герду! Если она не найдется, как же мне одной... Она же самая верная моя подруга!

Анна приехала в мамин дом. Хотела походить рядом по улицам, поискать собаку. Но долго бродить ей не пришлось. Хотя на улице было уже темно, Аня встретила соседку Галины Петровны, выглянувшую подышать воздухом перед сном. Та, едва только поздоровавшись, спросила:

• Что, Герда то ваша, взбесилась? Жалко, хорошая собака была. Я видела как она тут металась, когда её служба по отлову забирала.

На следующее утро к директору приюта для животных ворвались две женщины. Молодая буквально тащила на себе пожилую, с загипсованной ногой. Было видно, что каждое движение причиняет пожилой женщине боль. Но даже дочка не смогла удержать её в больнице, когда она узнала про свою любимицу. Уже с порога кабинета, Галина Петровна закричала:

• Где моя Герда, что вы с ней сделали?

Директор приюта нахмурился.

• Присядьте пожалуйста, я вижу вам тяжело стоять. И объясните мне внятно, что за Герда, что вы так шумите?

Выслушав женщин, мужчина нахмурился ещё сильней. Мрачным голосом он сказал:

• Мне очень жаль, но вашу собаку усыпили вчера вечером. Вы поймите нас, она кидалась на людей. У неё были симптомы бешенства. Здесь, собака продолжала вести себя также неадекватно. Мы были вынуждены, иначе она могла заразить других собак в приюте.

Галина Петровна схватилась за сердце и разрыдалась. Её лицо побелело. Едва выговаривая слова, от колотящей её истерики, она бормотала:

• Где она. Отдайте её мне, я сама её похороню.

Тогда директор вызвал ветеринара, занимавшегося усыплением.

Степаныч, узнав причину, по которой его позвали улыбнулся. Он подошел к сидящей на стуле, рыдающей женщине и положил ей руку на плечо.

• Посмотрите на меня. Да посмотрите, говорю я вам! Хватит плакать. Жива ваша Герда. Я её не усыпил, не смог. Вчера подошел к ней, посмотрел, а собака в отчаянии. И взгляд.... Не может бешеная собака таким взглядом смотреть! Я видел бешенных, знаю. А ваша была в отчаянии, в ужасе, всё что угодно, но только не бешеная. Я с ней поговорил, и она меня услышала. Перестала кидаться на решётки. Сейчас лежит и грустно поскуливает. Пошлите уже, я отведу вас к вашей Герде.

Ирина Ас.

За что сидел – толком никто не знал, но слухи ходили один страшнее другого. Высокий, угрюмый, немногословный, со шрамом через всю щеку. Мужики с ним здоровались сквозь зубы, бабы детей от него прятали, а собаки, завидев его, поджимали хвосты. Он поселился на отшибе, в дедовской развалюхе, и жил бобылем, нанимался на самую тяжелую работу, за которую никто браться не хотел.

И вот за этого-то человека и выходила замуж наша тихая Лида, сирота, которую тетка вырастила.

Когда председательша их расписала и сказала свое казенное: «Можете поздравить молодых», – в толпе никто и не шелохнулся. Гробовая тишина стояла, слышно было, как ворона на тополе каркнула.

И в этой тишине вперед вышел Лидин двоюродный брат, Пашка. Он её после смерти родителей за младшую сестру считал. Подошел, в упор на нее посмотрел взглядом ледяным и прошипел так, чтобы все слышали:

• Не сестра ты мне больше. С этого дня нет у меня сестры. Спуталась не пойми с кем, род свой опозорила. Чтоб ноги твоей в моем доме не было!

Сказал, плюнул на землю у Степиных ног и пошел прочь, рассекая толпу, как ледокол. А за ним и тетка, поджав губы, потянулась.

Лида стояла, не шелохнувшись, только по щеке медленно ползла одна-единственная слеза. Она её даже не вытерла. Степан глянул на Пашку волком, желваки заходили под щетиной, руки сжал в кулаки. Я думала – кинется. Но он вместо этого посмотрел на Лиду, осторожно, будто боясь сломать, взял её за руку и тихо сказал:

• Пойдем домой, Лида.

И они пошли. Вдвоем, против всей деревни. Он – высокий и мрачный, она – хрупкая, в своем белом платьице. А им в спину летел ядовитый шепот и презрительные взгляды. У меня тогда, знаете ли, сердце сжалось так, что дышать стало трудно. Смотрю я на них, молодых, и думаю: «Господи, сколько же им силы понадобится, чтобы выстоять против всех...»

А началось-то всё, как водится, с малого. Лида разносила почту. Тихая, незаметная девушка, вся в себе. И вот как-то осенью, в самую слякоть, на нее напала стая бродячих собак у околицы. Она закричала, выронила тяжелую сумку, письма по грязи разлетелись. И тут, откуда ни возьмись, появился Степан. Он не кричал, не махал палкой. Он просто шагнул к вожаку, огромному лохматому псу, и что-то сказал ему. Тихо, глухо. И тот, верите ли, поджал хвост и попятился, а за ним и вся свора.

Степан молча собрал размокшие конверты, отряхнул, как мог, и протянул Лиде. Она подняла на него заплаканные глаза и прошептала: «Спасибо». А он только хмыкнул, отвернулся и пошел своей дорогой.

С того дня она стала на него смотреть иначе. Не со страхом, как все, а с любопытством. Стала замечать то, чего другие видеть не хотели. Как он старой бабке Марье, у которой сын в городе сгинул, поправил покосившийся забор. Молча, без просьб. Пришел, за день все сделал и ушел. Как вытащил из речки чужого теленка, который по глупости туда свалился. Как подобрал замерзающего котенка и за пазухой домой унес.

Он делал это всё украдкой, будто стыдясь своей доброты. А Лида видела. И сердце её, тихое и одинокое, потянулось к его такой же израненной и одинокой душе.

Они стали встречаться у дальнего родника, когда уже темнело. Он всё больше молчал, а она рассказывала ему про свои нехитрые новости. Он слушал, и суровое лицо его теплело. Однажды он принес ей цветок – дикую орхидею, что на болотах растет, куда и ходить-то страшно. И тогда она поняла, что пропала.

Когда она объявила родне, что замуж за Степана идет, крику было... Тетка в слезы, брат грозился его покалечить. А она стояла на своем, как тот солдатик оловянный. «Он хороший, – твердила одно. – Вы его просто не знаете».

И вот они стали жить. Тяжело, впроголодь. С ним никто не хотел связываться, на постоянную работу не брали. Перебивались случайными заработками. Лида на почте копейки получала. Но в доме у них, в этой старой развалюхе, всегда было чисто и как-то на удивление уютно. Он ей смастерил полки для книг, починил крыльцо, разбил под окном крохотный цветник. И вечерами, когда он возвращался с работы, усталый, черный, он садился на лавку, а она молча ставила перед ним тарелку горячего супа. И в этом молчании было больше любви и понимания, чем в самых пылких словах.

Деревня их не принимала. В магазине Лиде могли «случайно» недовесить или продать зачерствевший хлеб. Дети кидали в окна их дома камни. А брат Пашка, завидев их на улице, переходил на другую сторону.

Так прошел почти год. А потом случился пожар.

Ночь была темная, ветреная. Загорелся сарай Пашки, а ветер тут же перекинул огонь на дом. Вспыхнуло, как спичка. Вся деревня сбежалась, кто с ведрами, кто с лопатами. Люди мечутся, кричат, а толку мало. Пламя ревет, столбом в черное небо бьет. И тут Пашкина жена, вся в слезах, с грудным ребенком на руках, закричала не своим голосом:

• Машка там! Дочка в доме осталась! В своей комнате спит!

Пашка рванулся было к двери, но из сеней уже вырывались языки пламени. Мужики его держат, не пускают: «Сгоришь, дурак!» А он бьется, воет от бессилия и ужаса.

И вот в этот самый момент, когда все застыли в оцепенении, глядя, как огонь пожирает дом вместе с маленькой девочкой, через толпу прорвался Степан. Он прибежал одним из последних. На нем не было лица. Он окинул взглядом дом, на секунду задержал взгляд на обезумевшем отце, и, не говоря ни слова, облил себя с головой водой из бочки и шагнул в самое пекло.

Толпа ахнула и замерла. Прошла, кажется, целая вечность. Трещали горящие балки, с грохотом рушилась крыша. Уже никто не верил, что он выйдет. Пашкина жена упала на колени в дорожную пыль.

И вдруг из дыма и огня показалась черная, шатающаяся фигура. Это был Степан. Волосы на голове у него обгорели, одежда дымилась. На руках он нес девочку, закутанную в мокрое одеяло. Он сделал еще несколько шагов и рухнул на землю, передав ребенка подбежавшим женщинам.

Девочка была жива, только наглоталась дыма. А Степан... На него страшно было смотреть. Руки, спина – всё было в ожогах. Я подбежала к нему, стала оказывать первую помощь, а он в бреду всё шептал одно имя: «Лида... Лида...»

Когда он пришел в себя уже у меня в медпункте, первое, что он увидел, – это Пашку, который стоял перед ним на коленях. Не шучу, на коленях. Пашка молчал, плечи его тряслись, а по небритым щекам текли мужские, скупые слезы. Он просто взял руку Степана и прижался к ней лбом. И этот безмолвный поклон был красноречивее любых извинений.

С того самого пожара будто плотину прорвало. Сперва тоненьким ручейком, а потом и полноводной рекой потекло к Степану и Лиде людское тепло. Он долго лечился, шрамы остались на всю жизнь, но это были уже другие шрамы. Деревенские смотрели на них не со страхом, а с уважением. Это были не отметины каторжника, а медали за отвагу.

Мужики собрались и починили им дом. А Пашка, Лидин брат, стал Степану ближе родного. Чуть что – он тут как тут. То крыльцо помочь подладить, то сена привезет для их козы-кормилицы. Жена его, Елена, вечно Лиде то кринку сметаны занесет, то пирогов напечет. И смотрели они на Степана с Лидой с такой виноватой нежностью, будто всю жизнь пытались загладить ту старую обиду.

А через годик-другой родилась у них дочка, Машенька. Как две капли воды на Лиду похожая – светленькая, голубоглазая. А еще через пару лет – сынок, Ванечка, тот вылитый Степан, только без шрама на щеке. Серьезный такой карапуз, насупленный.

И вот этот самый дом, отремонтированный всем миром, наполнился детским смехом. И оказалось, что угрюмый Степан – самый нежный на свете отец. Я сколько раз видела: придет с работы, руки черные, уставший, а дети к нему кинутся, на шею повиснут. Он их подхватит своими ручищами, подбросит к потолку, и хохоту стоит на всю избу. А вечерами, когда Лида укладывала младшего, он сидел со старшей, Машенькой, и вырезал ей из дерева игрушки: коняшек, птичек, смешных человечков. Пальцы у него были грубые, а игрушки получались – загляденье, живые будто.

Помню, как-то захожу к ним давление Лиде померить. А у них во дворе картина маслом. Степан, огромный, могучий, сидит на корточках и чинит крохотный велосипед Ванин. А рядом стоит Пашка и держит колесо. А сами мальчишки, Ваня и Пашкин сын, ровесники, возятся в песочнице, строят что-то вместе. И такая тишина мирная вокруг, только молоток постукивает да пчелы в Лидиных цветах гудят.

Смотрю я на них, а у самой глаза на мокром месте. Вот он, Пашка, который сестру проклял и от дома отрекся, стоит плечом к плечу с её мужем-«каторжником». И нет между ними ни злобы, ни памяти о прошлом. Только спокойное, мужское дело и дети, которые играют вместе. Будто и не было никогда той стены из страха и осуждения. Растаяла она, как весенний снег под солнцем.

Лида тогда вышла на крыльцо, вынесла им обоим кружки с холодным квасом. Увидела меня, улыбнулась своей тихой, светлой улыбкой. И в этой улыбке, в том, как она смотрела то на мужа с братом, то на играющих детей, было столько выстраданного, настоящего счастья, что у меня сердце замерло. Она не ошиблась. Она пошла за своей душой наперекор всему свету и обрела всё.

...Я вот смотрю на их улицу. Вот он, их дом, весь в герани и петуниях. Степан, уже с сединой в волосах, но все такой же кряжистый, учит повзрослевшего Ваню колоть дрова. А Машенька, уже девушка-невеста, помогает Лиде развешивать на веревке белье, которое пахнет солнцем и ветром. И они смеются о чем-то своем, девичьем.

Автор: Записки сельского фельдшера

Товарищ Чебурашка, вас опять очень много везде стало, вроде вас в ваши темы только посадили. Вот и идите в свои темы, пишите там что хотите.

СТАРАЯ КЛИНИКА

Аманда стала компаньоном в одной очень известной Нью-Йоркской юридической фирме. Фирме было чуть ли не двести лет, чем там очень гордились и старались держаться на уровне.
Аврааму Голдбергу, владельцу и адвокату с пятидесятилетним стажем, было далеко за семьдесят, но старик не только сам держался молодцом, но и держал многочисленный персонал в ежовых рукавицах.

Он устраивал публичные разносы проштрафившимся адвокатам перед всеми, чтобы стыдно стало и больше не повторялось.
Принцип фирмы был один: "Мы не проигрываем, а если и проиграли, то это временно, и мы не отступим!"

В общем, это заведение работало на дорогих клиентов, и на работу сюда брали самых лучших. Да...
И вы, дамы и господа, сами понимаете, что значит при такой конкуренции в сорок два года выбиться в старшие юристы и компаньоны...
И уже лет десять она секретно лечилась у психиатров и психоаналитиков. Каждые два года она меняла врачей, поскольку ни они, ни выписанные ими лекарства уже не помогали.

И тогда она по несколько месяцев испытывала приливы отчаяния, тоски и желания покончить со всем этим – таковы были последствия прекращения применения спец лекарств.

Выйдя из депрессии, она начинала поиски новых специалистов, ещё более дорогих.

Ей казалось, что стоит только найти правильного психоаналитика и психиатра, они выслушают, поймут, дадут правильные советы и лекарства, и тогда...
Тогда жизнь изменится к лучшему. И она станет воспринимать всё совсем иначе. Легче, что ли?

А проблемы были серьёзные...

Кроме колоссальной нагрузки на работе, был муж – пьяница и гуляка, не вылезавший никогда из кратковременных романов.

Была мать, которая на старости лет увлеклась с подругами поездками по всему миру, нарядами, выпивкой и молодыми мужчинами.
Были двое взрослых сыновей, бесконечно менявших машины и девушек.
Был большой дом – вилла на берегу океана. Где она предпочитала жить в маленькой комнатушке. Там она запиралась от всех и лежала на кровати, отвернувшись к стене.

Все это и было причиной её посещений врачей и являлось основанием для диагнозов и лекарств...

В этот раз, выйдя с диким трудом из ломки после таблеток, она искала нового врача. И её занесло в совершенно незнакомый ей район Нью-Йорка.

Зачем она сюда заехала? Она и сама себе ответить не могла. Адрес клиники и врача был другой, но руки сами вывернули сюда.

Она шла по незнакомым улицам и смотрела на шедших, бежавших, выходивших из магазинов... И ей становилось легче.
Взгляд скользнул по довольно большому зданию, расположенному в глубине тенистого парка. Табличка над чистыми, но запертыми воротами, гласила:

"Психиатрический центр Пилигрим"

"Однако, — подумала она. — Надо же такое... Ноги сами сюда вывели. Поинтересоваться? Мало ли, что? А вдруг повезёт и я найду тут хорошего врача?"

Она подошла к закрытым воротам и попыталась их открыть, но с внутренней стороны висел большой амбарный замок.

Осмотревшись более внимательно, она увидела сбоку от ворот, небольшую калитку.

"Вдруг открыто?" — подумала она и толкнула её.

И калитка со скрипом открылась. Она прошла в большой и пустынный двор, что её несколько удивило:

"Где все больные?" — подумала она, но не остановилась.

В просторном и тоже пустом фойе за стойкой была только одна женщина:

— Чем могу вам помочь? — спросила она Аманду.

И та смутившись, спросила:

— А есть у вас принимающие психиатры или психоаналитики?

Женщина посмотрела на неё более внимательно и ответила:

— Есть. Хотите список?

— Очень хочу, — ответила Аманда и подумала: "А что он мне даст? Я ведь всё равно никого из них не знаю..."

Служащая протянула ей список на старом блокнотном листе. Список был написан от руки.

"Странно, — подумала Аманда. — Они тут компьютерами не пользуются?"

Пробежав его глазами, она почему-то остановилась на одном имени – Донован О'Нил.

— Отличный выбор, — сказала служащая и добавила: — Третий этаж. Комната 325.

Старый лифт был чистенький, но скрипучий. И опять... Опять эта тишина и пустота...

"Почему она не спросила мой номер медицинской страховки?" — подумала Аманда, но отогнала от себя мысли.

Она прошла по длинному и гулкому коридору к кабинету. Коридор был пуст. Только где-то вдалеке слышалась чья-то речь и явно звенели стеклянные и металлические приборы.

Она постучала, но ответа не получила. Толкнув двери, вошла в небольшую приёмную. За столом секретарши никого не было. Вернее...

На нём сидел огромный и совершенно роскошный черный кот.

— Вау, — не сдержалась Аманда. — Какой красавец!

Кот, казалось, понял то, что она сказала. Он выгнул спину и призывно мяукнул. Она подошла к нему и погладила.

— Да, Аманда, проходите. Я жду вас, — донеслось из приоткрытой двери.

Она сперва удивилась, но потом догадалась:

"Ну, конечно. Это служащая снизу позвонила врачу".

Войдя внутрь, она увидела очень пожилого мужчину с сигарой в руке.

— Вас не раздражает курево? — спросил Донован.

— Нет, нет, — успокоила его Аманда и подумала про себя: "В этой клинике до сих пор разрешают курить? Однако!"

— Присаживайтесь и рассказывайте, — продолжил врач, и Аманда обратила внимание на то, что его морщинистое, словно пергаментное лицо совершенно неподвижно, только глаза...

Живые и удивительно лучистые, что ли, смотрели на неё заинтересованно.

Она села в большое кресло и начала свою историю...

— Нет, нет, — перебил её доктор Донован. — Мне интересно, какие лекарства вы принимаете или принимали.

— А имя моего лечащего врача вам не интересно? — поинтересовалась она.

— Нет, — ответил он, и ей показалось, что его глаза улыбнулись.

Она назвала лекарства и он записал их.

"Не на компьютере..." — подумала она про себя.

Донован указал ей на очень удобное старое кресло, которое используют все аналитики:

— Располагайтесь. И начинайте, с чего вам удобно.

— Вы психиатр или психоаналитик? — поинтересовалась она.

Доктор кивнул на стену, увешанную дипломами и наградами:

— Представляете? — опять улыбнулись только его глаза. — Раньше можно было окончить два факультета и получить два диплома.

Но вы не смущайтесь. Начинайте.

"Странно, — подумала Аманда. — Его губы почти не шевелятся. Так, совсем немного. Но ведь я же слышу..."

И она, сперва понемногу, а потом всё быстрее и быстрее, стала говорить.

Через час она выходила из кабинета врача и улыбалась. Он не выписал ей новые лекарства:

— Я хочу сперва всё выяснить и понять, — сказал он Аманде. — Не спешите с лекарствами. Жду вас на следующей неделе.

Она вышла из здания больницы со странным ощущением внутри – будто побывала у знакомых ей людей, которые выслушали её и не попытались дать советы. Хотя...

Хотя, психиатр или психоаналитик должны были это сделать. Это было что-то новое, и она решила попробовать.

Отменив все свои приёмы у других врачей, она стала ждать следующего похода к Доновану с нетерпением. К Доновану и коту...

На работе она начала улыбаться и больше не дёргалась от звонков на мобильник. И даже Авраам Голдберг похвалил её. Она стала более внимательна.

На следующей неделе доктор Донован опять ждал её с сигарой во рту.

Секретарши так и не было, а черный кот сидел теперь рядом с психиатром и неотступно смотрел ей в лицо.

Она немного нервничала, и тогда Донован встал и включил негромкую музыку. Но это не была классика. Это был рок. Она удивилась, но, странное дело – музыка ложилась на её настроение.

— Рассказывайте, — подбодрил ее Донован.

И она снова начала рассказ... Но почему-то обращалась теперь к коту, который неотступно сверлил её своими огромными и завораживающими глазами.

Ей казалось, что этот кот слушает её более внимательно, чем Донован.

Врач выслушал её и стал задавать вопросы. Потом встал и подошел к окну. Он курил и смотрел на пустой больничный двор.

— Вы ведь пять раз сами бросали пить лекарства? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— А почему бросали? — спросил он.

— Не помогали... Может, хотела более сильные? Или надеялась на лучшего врача...

Не поворачиваясь, психиатр сказал:

— Приходите, когда точно сможете ответить на этот вопрос.

— Да что вы за врач такой?! — возмутилась Аманда. — Лекарства не выписываете! Номер страховки не спрашиваете! Советы не даёте! Да ваш кот меня слушает с большим интересом!!! — кричала Аманда, выбегая из кабинета.

Она решила, что никогда больше не пойдёт туда. Никогда!!!

Но... Одна мысль не давала ей покоя...

Так почему же? Почему она все пять раз бросала пить лекарства и искала другого врача?

Через пять дней она ворвалась в кабинет доктора Донована. Он сидел в кресле и смотрел на неё, будто знал, что она вернётся.

На столе сидел роскошный черный кот. И его глаза тоже смотрели на неё.

— Я знаю, — сказала она.

— Очень интересно, — оживился Донован. — Ложитесь на кушетку и рассказывайте.

— Нет! — ответила она и подошла к окну. — Дайте и мне сигару...

Доктор протянул ей сигару и включил музыку. На сей раз это был орган.

— Я знаю, — повторила она, — но вам не скажу.

— Вот и славно! — почему-то обрадовался доктор Донован. — А расскажите-ка мне о вашей работе.

Они сидели друг напротив друга, стряхивали пепел сигар в пепельницу, и она рассказывала ему о делах в конторе. О процессах, проигрышах и выигрышах...

А кот лежал рядом. Он сверлил её глазами и явно одобрял рассказ.

На следующий день на работе секретарша вызвала её в приемную. В кресле сидела сухонькая старушка в очень скромном платьице и старинной сумочкой в руках.

— Не уходит, — шепнула ей на ухо секретарша. — Дело у неё уже проиграно, и денег нет ни цента... Она нищая.

Надо как-нибудь выставить её на улицу, пока господин Голдберг не увидел...

Аманда посмотрела на старушку и вдруг сказала:

— Пойдёмте ко мне в кабинет. Поговорим.

Старушка оживилась и пошла за ней.

Секретарша смотрела им вслед с округлившимися от изумления глазами.

Бабушка оказалась вдовой умершего недавно мультимиллионера и владельца сталелитейной компании.

Её дети упекли её в дом престарелых и сумели убедить суд в том, что она недееспособна.

— Я смогла сбежать через окно из дома престарелых, — рассказывала старушка. — И меня уже ищут. Но я не вернусь туда... Лучше я буду жить на улице...

— Так что же вы хотите от меня? — спросила её Аманда.

— Мне надо вернуть управление компанией, — ответила бабушка. — Они разбазарят её. А мы с мужем создавали это больше пятидесяти лет.

— А кто будет наследник? — спросила Аманда.

— Вся компания до последнего цента будет передана под управление государством с обязательством выплачивать двадцать процентов прибыли в детские дома. Вот список домов...

Я знаете ли, детдомовская, — улыбнулась сухонькая старушка и добавила: — Только заплатить сейчас мне вам нечем. И не знаю, смогу ли в будущем... Я даже не знаю, где буду сегодня ночевать...

Но Аманда уже всё решила. Она провела бабушку мимо секретарши и вышла с ней на улицу. Она устроила старушку в специальную гостиницу, заплатив за год вперёд.

— Будем считать, — сказала она бабушке, — что вы, в случае нашей победы, мне должны. Ок?

— А в случае проигрыша? — спросила бабушка.

— А я не проигрываю, — ответила Аманда.

Бабушка подошла к ней и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щёку:

— Благослови тебя Бог, девочка, — сказала она и упорхнула в свой номер...

К доктору Доновану Аманда летела, как на крыльях.

— Ну, рассказывайте, рассказывайте! — сказал доктор таким тоном, словно уже знал.

Лёжа на кресле, она рассказывала ему о старушке и деле, а кот сидел рядом с ней и довольно перебирал лапами.

— А что с лекарствами? — спросил он. — Я вам назначу...

— Нет, нет, — возразила Аманда. — Это серьёзное дело, я должна быть полностью сосредоточена... Может, как-нибудь потом...

Она готовила документы довольно долго. И когда ответчики, дети старушки, полные изумления явились в суд по вызову, был колоссальный скандал.
Полиция явилась в их фирму, потому что Аманда скрывала бабушку, которая была уже объявлена пропавшей.

Авраам Голдберг метал громы и молнии:

— Я уволю вас!!! — кричал он на общем собрании. — Вы не имели права! Вы нарушили все наши правила!

— Да и чёрт с вами, — Аманда встала. — Обойдусь, но... Но дело это я выиграю.

Дело длилось год, и она выиграла его.
Голдберг таки уволил её – за своенравие и неподчинение.

Выиграв дело, она оформила развод и разделила свои деньги между всеми. Взяв свою долю, она уехала на один остров в Океании и купила там небольшой домик и магазин для дайверов.

Перед отъездом она пришла попрощаться с доктором Донованом О'Нилом:

— Спасибо, доктор, — сказала она и посмотрела на кота. — И тебе спасибо.

Доктор и кот смотрели ей вслед:

— Она вернётся, — сказал психиатр коту.

Тот посмотрел на доктора и кивнул головой...

Через год Аманда получила заказное письмо.

"Вызов в суд" – прочитала она. Авраам подал против неё иск...

Самолёт уносил её в далёкий и пасмурный город, а внутри у неё билось беспокойство.

Голдберг сидел в кабинете. Руки его дрожали.

— Что? — спросила она.

— Извините меня за такой способ... — ответил он и посмотрел на неё, сняв очки. — Боюсь, иначе вы бы не приехали.

Я стар, очень стар... — продолжил Голдберг. — Мне пришла пора уйти. Поэтому я и вызвал вас, прошу простить меня, но... Кроме вас, больше никому я не могу доверить мою фирму.

Он протянул ей несколько листков:

— Прочтите это, — сказал он. — Это приказ о назначении вас главным компаньоном и совладельцем. И ещё...

Он достал из ящика чек:

— Это плата той самой старушки за выигранное вами дело. Пять миллионов долларов. Пятьдесят процентов ваши.

А это документы о назначении вас душеприказчиком после её смерти.

Вы теперь очень богатый человек, Аманда. Идите домой и обдумайте всё...

И снизойдите к моей просьбе. Ведь к просьбе той старушки вы не остались глухи. В отличие от меня... И я каюсь.

Вы сможете управлять фирмой лучше. Я уверен в этом.

По дороге домой Аманда остановилась возле очень хорошо знакомых ворот больницы. Но они почему-то были заросшие мхом и виноградной лозой, а калитка...

Калитка была заперта на большой висячий замок.

— Что вы ищете здесь? — спросил её проходящий мимо старик.

— Очень странно, — ответила Аманда. — Я всего год назад проходила здесь лечение у доктора Донована О'Нила.

Старик усмехнулся:

— Эта больница закрыта более сорока лет назад. И здесь никто на мог лечить вас, а доктор Донован...

Он был когда-то знаменитым клиницистом. Знаменитым на весь Нью-Йорк, но... Он умер более пятидесяти лет назад.

— Но калитка тогда была открыта, — сказала изумлённая Аманда.

— Говорите, открыта? — усмехнулся старик. — Значит, вам очень надо было... Странные слухи ходят об этом месте...

Он повернулся и пошел своей дорогой.

Аманда подняла голову и посмотрела на здание, и ей показалось на секунду, что в одном окне мелькнула призрачная фигура...

Автор: Олег Бондаренко

НЕ СУДЬБА

Во всем была виновата Живопырка! Именно она вытащила Маркиза из очереди. И ведь он догадывался, что ничего важного эта рыжая ему не скажет, но, как всегда, повелся.

Появившись из заветных дверей, она, лохматая и восторженная, позвала громким шепотом:

— Маркиз, Маркиза, Маркизет!

— Ну что тебе?

— Подойди на секундочку, я тебе такое покажу! — глаза Живопырки сверкнули восторженной зеленью.

— Отстань, не могу я сейчас!

— Ну на одну малюсенькую секундочку, — заканючила Живопырка.

И он, конечно, не смог ей отказать. Перед ним еще голов пять. Оглянулся: за спиной думала о вечном черная желтоглазая Ночь.

— Ты позови меня, когда очередь подойдет, — попросил Маркиз.

Ночь вроде услышала, на мгновение сфокусировала янтарный взгляд на Маркизе и ушла обратно в свои мысли.

Странная она – немножко не от мира сего. Но добрая, так что, если приняла своими вибриссами Маркизову просьбу, то позовет.

И Маркиз поспешил к Живопырке...

*

Ничего важного у нее, естественно, не было. Просто распирало от желания поделиться, похвастаться, блеснуть своим подопечным:

— Гляди, какого мне поручили! — Живопырка раскинула веером фотографии.

— Обычный мужик. Ты ради этого меня из очереди выдернула? — возмутился Маркиз.

— Сам ты обычный! — обиделась Живопырка. — Ты внимательно посмотри! Он же прямо мне в тон. Борода рыжая, глаза зеленые. Мы с ним созданы друг для друга! Да вместе мы мир перевернем.

— Лапы коротки, — проворчал Маркиз и тут же прикусил язык.

Не стоило лишний раз напоминать Живопырке о ее коротких лапах. Она же не виновата, что порода у нее такая нелепая – манчкин. Прямо какая-то кошачья такса.

Но было поздно. Живопыркины глаза превратились в злые щелочки, рыжий хвост грозно загулял из стороны в сторону, и даже полосочки на нем, как будто ярче стали от обиды:

— Кто бы говорил! Сам на клочок ваты похож! Мозги все в шерсть ушли. Красавцем себя возомнил. А кто тебе сказал, что ты красавец? Отражение в луже? Павлин ты персидский!

Маркиз даже извиниться не успел, а Живопырка уже сгребла фотографии и гордо удалилась на своих коротюсеньких лапках.

«Неудобно получилось», — вздохнул Маркиз.

Ругаться с Живопыркой он не любил. Подруга как-никак...

От расстройства он даже забыл про очередь. А когда спохватился, то понял, что свою он уже пропустил. Видать, забыла о нем Ночь. Ушла мыслями в свою вселенную черных кошек, и стало ей совсем не до Маркиза.

Он выругался про себя кошачьим матом и побежал к дверям.

— Я стоял! На минутку отошел, да пустите же!

Очередь негодовала и шипела:

— Все так говорят, чем докажешь?

— Я докажу, — послышалось сзади.

Ночь! Вышла из своего астрала. Лучше поздно, чем никогда.

— Стоял он передо мной, — подтвердила она. — Позвать просил, но я запамятовала. Пустите, его, а то я на вас на всех порчу нашлю!

Может ли Ночь наслать порчу, никто доподлинно не знал, но проверять желающих не было.

Поэтому Маркиза нехотя пропустили. И он юркнул в дверь с табличкой «Судьба», опасаясь, что ничего хорошего его там не ждет...

*

В то же самое время пенсионер Иван Кузьмич сидел на облезлой банкетке в поликлинике и ждал своей очереди к врачу.

Просто так ждать было скучно, поэтому он бдел. А то много нахалов развелось – так и норовят просочиться в кабинет.

Оттарабанят свое: «Я только спросить!» – и лезут. Но с Кузьмичем этот номер не пройдет! Неспроста он уселся у самой двери – чтобы не пущать нарушителей!

Это ничего, что с виду он не шибко грозный: худенький, невысокий, седенький. Зато ругается виртуозно. Импровизирует на ходу, такие обороты придумывает, что только держись!

В поликлинике его знали. Наведывался он частенько. Во-первых, уже не мальчик. В шестьдесят с хвостиком то там стрельнет, то здесь кольнет. А во-вторых, один он на белом свете остался, даже поговорить не с кем.

Но в этот раз врач Ивана Кузьмича разочаровал:

— Здоровы вы, как бык, уважаемый! Давление – хоть завтра в космос. Анализы отличные.

— А чувствую себя неважно, — сварливо сообщил Иван Кузьмич.

Врач развел руками:

— Единственное, что могу вам посоветовать: гуляйте побольше, с хорошими людьми общайтесь, питомца заведите.

«Отделаться от меня хочет!» — решил Иван Кузьмич.

— Неужто ничего не выпишете?

— Да не умею я здоровых людей лечить!

— Здоровые себя хорошо чувствуют, а я плохо, — Иван Кузьмич сдаваться не собирался.

— Ладно, выпишу, — согласился врач.

— А что выпишете?

— Именно то, что вам нужно!

Врач заполнил рецепт нечитаемыми докторскими иероглифами, сдобрил печатью и вручил Ивану Кузьмичу.

В аптеке в обмен на рецепт ему выдали коробочку с надписью «Витаминно-минеральный комплекс шестьдесят плюс».

Иван Кузьмич сначала удивился, потом обиделся на врача, а выйдя на улицу, окончательно потерял веру в медицину!

«Никогда больше к этому коновалу не пойду. Вместо того, чтобы лечить, он то дурацкие советы дает, то витамины выписывает», — решил он. Настроение испортилось, и, злясь на весь мир, Иван Кузьмич пошагал домой...

*

Хотелось закрыться в квартире, задернуть шторы, включить телевизор и под бубнеж диктора ненавидеть весь мир. Но увы.

Вход домой был перекрыт. На коврике перед дверью расположился кот. Большой, белый, пушистый, голубоглазый и совершенно оборзевший!

До этого дня ни одна кошка в мире не позволяла себе валяться на половичке Ивана Кузьмича.

— Брысь! — приказал он коту и даже ногой топнул для пущей убедительности.

Кот посмотрел на него невозмутимым взглядом и даже не шелохнулся.

— Пошел прочь, — потребовал Иван Кузьмич. — Домой хочу!

Кот поднялся, отошел на пару шажков, освободил путь и уселся, обернув лапы роскошным хвостом.

— Вот то-то же, — Иван Кузьмич щелкнул замком, открыл дверь и...

Кот, словно так и надо, прошествовал в квартиру первым. От такой наглости Иван Кузьмич даже все слова растерял.

«Что он себе позволяет?» — беспомощно трепыхалось в голове...

*

А Маркиз ничего такого себе и не позволял. Просто сидел на кухне, разглядывал своего онемевшего подопечного и думал: «Не повезло. Ну что за шуточки у госпожи Судьбы? Мне, персидскому красавцу, всучили это человеческое недоразумение. К тому же еще и склочное!

Я-то ожидал, что поручат какую-нибудь даму средних лет. Одинокую, интеллигентную, скучающую. Будет она меня на руках носить, а я ее грусть-печаль прогоню.

Ну хорошо, пусть не даму, пусть просто бабулечку. Тихую, уютную, ласковую. Я бы ее жалел, спал бы под боком, одиночество отгонял.

Да любой вариант лучше, чем вот этот хмурый седой мужичок!

К тому же, кошек он явно терпеть не может! И как мне приручить этого мухомора? Придется новую стратегию разрабатывать. Интересно, что этот тип любит?»

*

— Ты откуда на мою голову свалился? — Иван Кузьмич говорил почти вежливо.

Кот муркнул.

— Неинформативно, — буркнул Иван Кузьмич. — Лопать хочешь? Или наоборот? Ты учти, кошачьего туалета у меня нет.

Кот подошел к нему поближе, на секунду задумался, а потом потерся о черные брюки, украсив их белоснежными шерстинками.

— Вот только этого не надо! — взбеленился Иван Кузьмич. — Давай коммуницировать на расстоянии, а то я замучаюсь штаны чистить!

Маркиз обиженно отошел от черной брючины.

«С женщинами это всегда срабатывало, а этот орет, — обиженно думал он. — Как вот с ним общаться?

Ну, госпожа Судьба, удружила! И Живопырке большое кошачье спасибо! Да если бы не она, был бы я сейчас в шоколаде. А теперь ломай голову, придумывай, как об этом котоненавистнике заботиться».

Иван Кузьмич тоже думал, правда, вслух:

— К соседке, что ли, сходить? Может, она тебя заберет, или хоть подскажет чего дельное. Не умею я с вашим братом обращаться.

Маркиз ответить не успел. Иван Кузьмич вышел, а минут через пять вернулся с полненькой, мягонькой дамочкой средних лет. Она всплеснула руками и заворковала:

— Ах, какой красавец, ох, какой пушистик! Кушать хочешь? А у Кузьмича ничего и нету для тебя, наверное. Хорошо, я из дома прихватила...

Дамочка вытащила из кармашка разноцветный пакетик.

«Вот, кто мне нужен, — подумал Маркиз. — Может, она и правда меня к себе заберет?»

Но полненькая тут же разрушила его надежды:

— Эх, жаль, у меня Чернушка ревнивая, а то бы усыновила я этого котика. Ладно, помогу, чем смогу. Собирайтесь, Иван Кузьмич, пойдем приданое ему покупать.

— Какое приданое? — замахал руками тот. — Вы чего это думаете, он здесь останется? Нет уж. У него, может, хозяин имеется. Вон какой холеный котяра.

Пусть поест, так уж и быть. Премия за настойчивость, так сказать, а потом – на выход.

*

В этом месте Маркиз занервничал:

«То есть, что значит «на выход»? Так не пойдет... Во-первых, на улице я не выживу, во-вторых, это же позор – провалить задание госпожи Судьбы.

Надо очаровывать этого мухоморного деда как можно скорее.

Брюки шерстить ему больше не будем, надо как-то по-другому. Ну, для начала, пусть хоть остаться разрешит!»

И он посмотрел на Ивана Кузьмича, собрав в своем взгляде вселенскую мольбу. Вроде проняло. Да и соседка пособила:

— Ну вы гляньте, как он смотрит! Пусть хоть на пару дней у вас останется, дадим объявление, может, и правда ищет его кто. Ну, а пока все равно надо бы в магазин сходить.

— У меня здоровье плохое, — вспомнил Иван Кузьмич. — Не могу я по магазинам для всяких котов бегать.

— А мы потихонечку.

В общем, уговорила и увела ворчащего Ивана Кузьмича. Маркиз остался один, выдохнул. Первый раунд он, похоже, выиграл...

*

А вот дальше дело застопорилось. На объявление, конечно, никто не отозвался. Иван Кузьмич злился:

— Чего ты забыл на моей шее, пуховка белая? Я кота заводить не собирался. Мне и одному нормально. Я человек в возрасте, о себе должен заботиться, а не о кошках бесхозных!

Маркиз расстраивался. Вот как на этого злыдня воздействовать?

О ноги тереться нельзя. На руки забираться запрещено. В кровать – тем более. А издали вредный дедок в Маркиза влюбляться не хочет.

Откуда он такой взялся? Вроде еще не древний старик, а болячки все у себя какие-то ищет, с людьми почти не общается, даже на погоду и то ворчит.

Зимой ему холодно, летом жарко, осенью мокро, весной слякотно! Непонятно, нравится ли ему в этом мире хоть что-нибудь?

Оказалось: есть одна вещь! Проговорился Иван Кузьмич об этом совершенно случайно...

В тот день у него было на удивление приличное настроение. Такое, что он даже снизошел до беседы с Маркизом:

— Чего сидишь в окно пялишься, хвостатый? Нету там ничего хорошего. Лето жарит так, аж небо выцвело. Не люблю я лето.

В наших широтах одно приличное время года только есть – бабье лето! Утром свежо, днем солнышко пригревает, листочки местами уже желтые, небо пронзительно синее. Красота!

«Ну хоть что-то он любит! — обрадовался Маркиз. — Только вот где же ему взять-то это бабье лето? Я о таком не слышал. Когда оно бывает?

Эх, мне бы с Ночью нашей связаться. Она со вселенной на короткой ноге, могла бы подсказать. Только не найти ее теперь!»

Но Ночь оказалась ближе, чем думал Маркиз...

*

Встретиться им помогла сама госпожа Судьба. В этом Маркиз ни капли не сомневался.

Однажды, когда Иван Кузьмич выносил мусор, открылась дверь полненькой соседки, и он увидел... Ночь! Собственной персоной.

— Ма! — взвыл Маркиз и выскочил на лестничную площадку.

От мусоропровода спешил Иван Кузьмич, полненькая замерла.

— Вот ты где, склерозница. Это ты должна была с этим мухоморным дедом жить. А вместо этого мою уютненькую тетеньку обхаживаешь! — ругался Маркиз, подлетев к соседкиному порогу.

— Может, и так, — Ночь уселась в дверях. — Судьба по-своему решила. От меня-то ты чего теперь хочешь?

— Помоги, — сбавил обороты Маркиз. — Мой дед ничего в этом мире не любит, кроме бабьего лета, а я даже не знаю, где его взять. Устал я, сил нет. Мне вроде как его счастливым сделать надо, а он даже подойти не дает.

— Помогу, — муркнула Ночь и наклонилась к белому Маркизову ушку...

— Да они вовсе и не собираются драться, — обрадовалась полненькая.

— Любезничают, — согласился Кузьмич.

А Маркиз внимательно слушал, что ему нашептывала Ночь...

*

Все оказалось гораздо проще и сложнее, чем он думал. Дело-то вовсе не в бабьем лете. Ничего оно особенного из себя не представляет. Так, несколько погожих дней между августом и октябрем.

Дело в воспоминаниях...

Ночь все же инопланетянка. Такое ей известно, что за сто лет, живя рядом с человеком, не узнаешь.

Оказывается, была когда-то у Ивана Кузьмича любимая жена. И последним счастливым временем для них стало бабье лето перед ее смертью.

Больное сердце... Ушла она, а Иван Кузьмич после ее ухода изменился.

Обозлился, хорошее перестал замечать, друзей растерял. Не хотел привязанностей, уж больно тяжело потом терять.

А еще при малейшем чихе стал по врачам бегать. Вроде и жить тошно, но и смерти сдаваться не хочется. Она и так у него любимую отобрала. А его фигушки получит.

— Только бабьим летом и становится он почти прежним. Вспоминает о том, как жил, любил, радовался, — объяснила Ночь.

— Так а мне что делать? — расстроился Маркиз. — Я-то надеялся, что найду для моего мухомора это бабье лето, и все у нас наладится. А оно, выходит, только в его памяти.

— Так-то оно так... — согласилась Ночь. — Но в это время открывается дверца в душе̔ у твоего Ивана Кузьмича. И ты можешь в эту щелочку проскользнуть.

А как проскользнешь, дальше легче будет. Ты, главное, приход бабьего лета не пропусти...

Маркиз не пропустил.

*

Середина сентября выдалась теплой, солнечной, золотистой. Иван Кузьмич сидел у окошка и грустил.

«А он у меня даже ничего, когда не ворчит, — подумал Маркиз. — Печальный, худенький, одинокий. Жалко его».

И он вспрыгнул на широкий подоконник, поддел руку Ивана Кузьмича розовым носом.

Тот не прогнал. Погладил белую шерсть, вздохнул:

— Спасибо тебе, терпишь ты мой склочный характер. Паршивый из меня хозяин, наверное. Но ты знаешь, с тобой как-то легче стало. Я ведь даже на всякие скрипы в организме перестал внимание обращать.

«Сработало! — восхитился Маркиз. — Умница Ночь! В душу я просочился. Теперь бы еще обжиться там и генеральную уборку сделать.

Ну, это я сумею, я ведь профи. Глядишь, мой Кузьмич к себе прежнему вернется. Может, еще и женится! Не старый же совсем. Или хоть друга заведет хорошего.

Например, полненькая соседка очень даже ничего...»

А сверху за ними наблюдала госпожа Судьба. Она знала, что Маркиз справится. Каждая кошка умеет лечить.

И на самом деле не так уж и важно, что Судьба немного ошиблась и отправила к Ивану Кузьмичу Маркиза вместо Ночи. Все у них теперь хорошо будет. Круглый год, а не только бабьим летом.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

ХОЗЯИН ДЛЯ МУШКИ

— Привет, барбоска! — позвал Дима черную маленькую собачку. — Иди, угощу.

Собака не заставила себя уговаривать. Заходил из стороны в сторону лохматый хвостик, глазки-маслинки наполнились благодарностью, и короткие лапки шустро засеменили к Диме.

— Вот, держи! — он протянул собачке бордовую говяжью сардельку.

— Да у тебя сегодня праздник живота, Мушка? — раздалось за Диминой спиной.

Он обернулся, по ступенькам магазина спускался старичок. Седенький, согбенный годами, с палочкой в одной руке и раритетной авоськой в другой.

— Это ваша? — Дима кивнул на собачку, занятую сарделькой.

— Моя, — старичок смутился. — Вы уж простите, она у меня не очень воспитанная мадам — попрошайничает. А здесь у магазина ее знают и балуют. Вот она и пользуется...

Старичок закашлялся, остановился. А потом спросил у Димы:

— Вы не из нашего городишки? Я, конечно, всех не знаю...

— Не из вашего, — Дима кивнул. — Мы с бригадой здесь работаем. В пожарной части новые ворота устанавливаем. Когда договаривались, наниматель чего только не обещал. И жить, мол, будем на турбазе рядом, и питаться в столовой.

Но что-то пошло не так. В итоге: живем в вагончике, едим, то, что сами купим и приготовим. Хорошо, хоть магазин под боком есть.

— А я смотрю, вы собак любите. Мушке, вон, какую сардельку презентовали. Мясную. Она у меня дама некапризная, ее обычно чем попроще угощают, — похоже, старичку хотелось поговорить.

А Дима был и не против. Сентябрьское солнышко мягко пригревало, золотились кое-где желтые листики... Тихо, спокойно и так неохота было куда-то спешить. Поэтому он кивнул, поддерживая разговор:

— Люблю. Но до моей жены мне далеко. Она вообще сама не своя до собак. Ни одного беспризорника не пропустит. Всех пожалеет, накормит.

Если бы квадратные метры позволяли, думаю, она их всех домой бы забрала. А так всего двумя ограничилась. У нас тоже две девчонки живут. Одну на улице подобрали, вторая из приюта.

Старичок, казалось, чему-то обрадовался и спросил:

— Вы не очень торопитесь?

— Да нет, минут пятнадцать у меня еще точно есть, — ответил Дима.

— Тогда давайте присядем, — предложил старичок и кивнул на прилепившуюся к стене магазина скамейку. — Я у вас много времени не займу.

Дима удивился, но решил уважить старичка.

*

— Зовут меня Иван Петрович. Мою мадам, — он кивнул на собачку, — Мушка.

— Дмитрий, — представился Дима.

Старичок улыбнулся и продолжил:

— Я вам хочу рассказать одну историю. Постараюсь покороче. В общем, восемь лет назад жил я совсем один. Ни жены, ни детей, да и друзей-то — раз, два и обчелся.

Пенсия маленькая, но мне хватало. Много ли одинокому человеку в шестьдесят шесть лет нужно...

А в соседнем подъезде жил Васька-алкоголик. Буйный, скандальный, шумный. Но мне до него особого дела не было, как и ему до меня.

Только все однажды изменилось. Неизвестно, зачем этот обормот завел собаку и где он ее взял, но только несколько раз я встречал его с маленьким черным щенком.

Немного времени прошло, и щенок все чаще стал болтаться по улицам один. Худой, грязный, голодный.

Я пожалел собачку, думал, наигрался Васька и выбросил животинку. Взял собачку к себе. Покормил, отмыл, купил ошейник и поводок. Имя дал. Не знаю, озадачивался ли Васька такими пустяками.

В общем, стали мы с Мушкой жить-поживать, друг друга поддерживать. По Ваське она не скучала. Видно, плохо ей жилось у маргинала нашего.

Да и он про собаку не вспоминал: не искал, по соседям не спрашивал. Короче, я уже решил, что все у нас с Мушкой хорошо. Но ошибся...

Однажды на прогулке, совершенно невменяемый Васька встретил нас. Увидел Мушку, и что-то в его хмельном мозгу щелкнуло. Глаза кровью налились, набычился и на меня попер.

«Это ты, дед, мою собаку украл!» — говорит, и ручищи к лацканам плаща тянет.

«Да никого я не крал! — отступаю я. — Подобрал, когда собачка от голода едва на ногах держалась».

«Нет, украл! Собака моя! Изволь вернуть, а то...»

Тут он до меня таки дотянулся, да так тряхнул, что душа чуть не вылетела. Мушка этого терпеть не стала, вцепилась в Васькину ногу.

Заорал он благим матом, меня выпустил, Мушку ногой отпихнул. Да вот пьян был сильно, потому равновесие потерял и об асфальт грянулся...

Мы с Мушкой быстренько домой ретировались. Думал я, проспится Васька, да и, дай бог, забудет про собаку. Но он не забыл.

Явился ко мне на следующий день. Злющий с похмелья. Явился и потребовал: «Ты, дед, давай за мою собаку плати, коли хочешь ее себе оставить!»

Денег у меня — кот наплакал, до пенсии далеко... Но я уговорил Ваську принять от меня в качестве аванса пару бутылок. В шкафу на черный день стояли.

Тому это очень кстати пришлось. Трясущимися руками схватил мое подношение, про Мушку тут же забыл и побежал здоровье поправлять.

Догадывался я, что этим дело не кончится. И оказался прав. Васька теперь каждую пенсию меня навещать стал. Мзду за собаку требовал. Ну не мне с ним спорить. Проще было отдать эту самую мзду жидкой валютой.

Пил Васька много. А поэтому прожил недолго. Четыре года назад его не стало. Уснул в канаве зимой, да и замерз насмерть. А мы с Мушкой спокойно вздохнули.

Пусть и нехорошо это, но такое облегчение почувствовали — не передать.

Может, за эту нашу злую радость, а может, так просто, но счастье наше через несколько лет закончилось. Не так давно диагноз мне страшный поставили — онкология...

С деньгами стало совсем плохо. Пенсионерам болеть нельзя. Дорогое это «удовольствие», несмотря на все льготы.

Мушка, она словно поняла, что дела у нас совсем плохи, и решила мне помочь по-своему. Теперь вот еду сама у магазина добывает.

Посмотрит умильно, хвостом повиляет, глядишь, и угостят ее. Мне, конечно, стыдно, но не наказывать же собаку за это. Она-то, как лучше хочет. Извиняюсь, за мою мадам...

Только вот одно душу гложет в последнее время. Судя по всему, недолго мне осталось. Кто о Мушке позаботится, когда меня не станет?

Никому она в нашем городке не нужна. Одно дело сосиской иногда угостить, а другое дело на полное обеспечение взять животное. Я у некоторых спрашивал, не хотят они собачку. Глаза отводят, словно им передо мной неудобно, а помочь не хотят.

Вот я от отчаяния к тебе, Дмитрий, и пристал. Гляжу, человек ты вроде хороший. Да и сам, говоришь, животных любишь...

Возьми Мушку. Она замечательная: добрая, верная, умная. Может, не шибко красивая, но ведь не за красоту мы друзей любим.

Иван Петрович закончил свою печальную историю и с надеждой посмотрел на Диму. А у того прямо сердце рвалось на части. Был бы девчонкой-школьницей, ей-богу, заплакал бы.

Ох, как же он понимал сейчас свою жену, Лену, и жалел ее. Ведь у той при виде каждой брошенной четвероногой души так сердце рвалось...

Но солидному тридцатилетнему мужчине реветь негоже. Поэтому Дмитрий кашлянул, посмотрел на старика и сказал:

— С удовольствием возьму вашу мадам в семью. Вот через пару-тройку дней работу закончим, и милости прошу. Только она-то против не будет? Ведь восемь лет подругой вам верной была.

Старик воспрянул, посмотрел на Димку с благодарностью.

— Я поговорю с ней. Объясню, что так нужно. Она поймет, она умная, — зачастил он, потом похлопал рукой по колену: — Мушка, иди скорее, разговор есть.

Черная собачка, оторвалась от наблюдения за магазинной дверью и подбежала к старику.

— Мушка, познакомься с Димой. Он хороший человек, и жена у него добрая. А еще собак он любит. Тебе придется с ним поехать через несколько дней. В новом доме жить будешь.

Казалось, Мушка поняла старика. Черные глаза внимательно посмотрели на Диму, метнулись к хозяину. В них Димка увидел тоску. Или ему показалось...

Мушкин хвост больше не выписывал веселых зигзагов, лежал в пыли, уши поникли.

Иван Петрович повернулся к Диме:

— Погладь ее. Пусть почувствует, что у тебя добрые руки.

Димина ладонь прошлась по черной шерстке. Хвост вяло махнул в ответ...

*

Через несколько дней Дима, как и обещал, зашел перед отъездом к Ивану Петровичу. Тот вручил ему поводок с Мушкой, сумку с ее нехитрым приданым.

— Спасибо тебе огромное, — голос старика дрогнул, он опустил глаза, наклонился к Мушке: — Родная, так нужно. Мы с тобой обязательно еще встретимся...

Ведь у людей тоже есть своя радуга, на которую они уходят. Как и у собак. И эти радуги, наверняка где-то пересекаются, чтобы человек и собака нашли друг друга в лучшем мире. Я тебя там подожду, если что.

Старик отвернулся. Его худые плечи слегка подрагивали.

— До свидания, Иван Петрович, — тихо сказал Дима.

— Подожди, — старик сунул Диме в руку бумажный листок, — здесь я телефон записал. Звони, если что... Ну, мало ли...

Дима убрал листочек в карман, и они с Мушкой стали спускаться по лестнице. Она оглядывалась, но не рвалась с поводка, не выла, не заходилась лаем. Казалось, она смирилась.

*

— Димка, ну наконец-то! — Лена распахнула дверь, у ее ног вертелись, радостно тявкая, белая Тося и рыжая Фрося.

— А я не один, — Дима кивнул на тихую, молчаливую Мушку. — Подругу вам привел. Будьте с ней ласковы, девочки. У Мушки горе, так что прошу ее не теребить и с расспросами не лезть.

Мушка выбрала себе место под кухонным столом. Тося и Фрося попытались ее расшевелить, но Мушке было не до них.

Дима рассказывал жене ее печальную историю.

— Какой же ты молодец, что не прошел мимо! — дослушав, Лена промокнула рукавом толстовки глаза. — Я знала, что ты у меня добрый и чуткий. Хоть и ворчишь иногда.

Она заглянула под стол и шуганула двух приставучих подружек:

— Тося, Фрося, отстаньте от Мушки! Дайте ей в себя прийти. Потом поближе познакомитесь.

Те выскочили немного обиженные: «А мы что, мы ничего. Просто пытались быть дружелюбными!»

*

Мушка привыкала тяжело. Первое время лежала пластом в своем укрытии, ела мало и без аппетита, на прогулки выходила словно сомнамбула. Делала свои дела и замирала у ног хозяев, глядя, как носятся Тося и Фрося.

— Ну, иди побегай, Мушка, лапы разомни, с девчонками поиграй, — уговаривали ее Дима и Лена хором.

Но она и ухом не вела.

— Тоскует собака, как бы не заболела на почве стресса, — переживала Лена.

Дима соглашался:

— Вот ведь, хотел помочь, а получилось как-то не очень...

Но однажды дело сдвинулось с мертвой точки. Помогли неугомонные Тося и Фрося:

— Ну хватит тебе лежать. Двуногие наши за тебя переживают. Да и мы с Фроськой тоже, — белая Тося ткнула Мушку черным влажным носом.

— А вам-то что? — огрызнулась Мушка. — Вы своих хозяев не теряли.

— Да много ты о нас знаешь! — встряла рыжая Фрося. — Меня, вон, вообще из дома выкинули. Не нужна, сказали, проваливай. Как я выживала — это отдельный триллер.

А потом Лена меня нашла и спасла. Тоську в приют сдали. А там жизнь не сахар. Так что нечего из себя непонятую страдалицу строить. Давай рассказывай, что там у тебя случилось. Будем лечить твою депрессию.

И Мушка, вздохнув, поведала, как ее старенький хозяин нашел для нее новый дом, опасаясь, что скоро уйдет на свою человеческую радугу и некому будет позаботиться о Мушке.

— Обещал на прощание, что обязательно меня там дождется, — закончила свой рассказ Мушка.

— Да твой дед просто молодец. Человек с большой буквы! — махнула хвостиком белая Тося. — Подумал о тебе.

— И на радуге обещал подождать! Так чего же ты киснешь? Такой человек, раз уж обещал — точно дождется. Не вижу причин для вселенской тоски, — поддакнула подруге рыжая Фрося. — Живи пока: дай шанс новым хозяевам, бегай, играй, лопай, нюхай.

А потом, когда придет твое время, побежишь на встречу со своим дедом. Нет, короче, у тебя повода для черной меланхолии, только для светлой грусти. Вставай давай!

Мушка задумалась:

«А ведь правы малявки. Именно этого дедушка для меня и искал! Хорошего человека выбрал. Хотел, чтобы я жила счастливо. А я тут валяюсь, наплевав на все его труды».

Она встала и, расчувствовавшись, лизнула Фросю в нос, а потом и Тосю.

— Димка, иди скорей сюда, — Лена остановилась в дверях и позвала мужа громким шепотом. — Мушка вроде отошла от своей тоски. Вон с девчонками лобызается.

Дима выглянул из-за плеча жены:

— Слава богу!

*

Вскоре Мушка окончательно пришла в себя. Играла с Тосей и Фросей, любила полежать у ног Лены и Димы, иногда ворчала, изредка ругалась на шорохи за дверью...

В общем, вела себя, как любая нормальная восьмилетняя собака.

И только однажды, когда зима уже была на излете, случилось кое-что странное.

Мушка вынырнула из ноздреватого сугроба, который внимательно исследовала, села на грязный февральский снег, подняла голову к небу и завыла. У Димки прямо сердце зашлось. Он опустился рядом с Мушкой, погладил.

— Ну, что с тобой? Все ведь хорошо, — приговаривал он.

На следующий день что-то словно толкнуло Диму, он вынул из кармана рабочей куртки листок, сложенный вчетверо. Набрал номер Ивана Петровича, сам не понимая, зачем.

— Алло, кто это? — раздалось на том конце.

— Иван Петрович?

— Умер Ваня вчера, я его друг. А вы кто?

Но Дима уже положил трубку.

«Неужели собака почувствовала? Разве ж такое бывает?» — подумал он. Потом подошел к Мушке, потрепал ее по голове и спросил:

— Ты уже ведь все знаешь? Не представляю как, но знаешь?

Собачка смотрела на него глазами-маслинками, в которых затаились грусть и надежда...

«Знаю. Он будет ждать меня на радуге. Это я тоже знаю... Так что не переживай за меня!» — очень хотела сказать Мушка. Но она не умела говорить с двуногими, поэтому просто лизнула Димкину руку...

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

Солнце перестало быть злым
Я шел из одного магазина в другой. Так, ничего особенного. Несколько покупок утром в субботу. И фрукты, точно- точно. Я шел именно за ними. Овощной магазин был неподалёку. Метров пятьдесят, не больше.

Но надо было пройти по заднему двору нескольких высокоэтажек. Здесь и располагались магазины, для удобства. И чтобы попасть в нужный, мне приходилось подниматься по небольшому пандусу, ведущему вверх и направо. А в самом начале него, были ступеньки и небольшое углубление во двор.

День был отвратительно солнечный и жаркий. Оно жарило и светило так, что я зажмуривал глаза по очереди. Сперва правый, потом левый. Очки пришлось снять, потому что их заливал пот.

Ну, так вот.

Там на скамейке и сидели четыре молодых паренька, а вернее.... Вернее, один из них стоял напротив. На самой скамейке и внизу уже было штук двенадцать пустых бутылок пива.

Почему это привлекло моё внимание?

Не спешите, дамы и господа. Всё по порядку.
Во-первых, бутылки были необычные. Такие, "пузатые". Никогда раньше таких не видел, а во-вторых.
Во-вторых, неподалёку от них сидели кошки. Кошка-мама с котёнком, который жался к неё и со страхом смотрел на страшных дядек. И ещё два кота немного дальше кошки.

Все смотрели на ребят и ждали чего-то. Еды у них не было никакой. И ждать, вроде бы было нечего, и всё же. Они сидели и ждали, а мимо...

Мимо бежали, спешили, летели и спотыкались, люди, которым надо было купить всё что положено и сделать это как можно быстрее. Да.
Они недовольно смотрели на ребят, спокойно пьющих пиво. Разговаривающих и смеющихся.
Они не слышали всего, что говорили прохожие, но я...

Я то, слышал. Я стоял прямо перед ступеньками, по которым проходили все и слушал.

Некоторые называли их алкоголиками, некоторые лентяями, а некоторые. Некоторые просто были раздражены тем, что вот сидят люди, никуда не спешат. Отдыхают себе, пьют пиво и уже только это, вызывало у них приступ злости.

Некоторые пытались оттолкнуть котов и кошку-маму с котёнком. Непонятным образом, недовольство проходящих мимо, выплёскивалось и на них.

Пареньков обвиняли в попытке разведения блох, глистов, муравьёв и тараканов. Это из-за того, что они кошек приманивают, да.
Да.

И никто. Совершенно никто, так и не остановился. Ни один человек не стал и не поставил пакеты на асфальт.

Не раскрыл их и не достал оттуда хоть что-нибудь, чтобы покормить голодных котов.

А коты пытались просить и все видели, все.
Не видели только они. Четыре парня. Трое из которых сидели на скамейке. Они были увлечены разговором и не смотрели по сторонам.

Почему я остановился и что привлекло меня в этой обычной картинке?

Не знаю.

Может, предчувствие?
Может, сожаление?
Может надежда?

Не знаю, но.
Но один из проходящих с большими пакетами не захотел обходить маму-кошку с котёнком и просто отпихнул её в сторону ногой.

Мама-кошка болезненно мяукнула, а её котёнок вдруг закричал. Прижался к маме и так жалобно заплакал, что у меня сжалось сердце и я уже полез за приготовленными лакомствами, извиняясь неизвестно перед кем за моё промедление, когда..

Когда парни повернулись и увидели. Один из них вскочил и бросился к кошке. Второй побежал за ним. Маму- кошку принесли и посадили на скамейку.

Второй парень принёс котёнка. Все четверо стали гладить маленькую семью, а два кота сидевших неподалёку подошли поближе.

• Подержите их и не отпускайте.

Сказал парнишка, вскочивший первым и побежал к одному магазину.

Минут через пять, он вышел оттуда с несколькими большими банками кошачьих консервов, бутылкой воды и набором одноразовой посуды.

Тарелочки были разложены, водичка налита и еда уже распределялась, коты немедленно приступили, мама-кошка тоже.

А вот котёнок... Завис. На руках того самого паренька. Он разлёгся на его ладонях и не хотел уходить.

Прохожие теперь рассказывали друг другу, что вот именно такие пьяницы и разводят бездомных котов. Прикармливают их, а дети потом лишай получают и глистов.

Я не сдержался и посоветовал одной мамочке, тянущей мальчика лет шести, которая особенно злобно комментировала.

• А вы не пробовали мыть руки ребёнку перед едой?

Она споткнулась. Злобно посмотрела на меня и попыталась что-то ответить, но тут её мальчик дёрнулся по направлению к кошкам и она...
Потянула его дальше. Обучая по дороге, как надо реагировать на уличных животных. Да.

А пареньки уже встали. Тот первый держал на руках маму-кошку. Второй нёс за ним котёнка. И смеялся. Смеялись и все остальные.

Они шутили, спрашивая паренька., как он собирается объяснять своей девушке, живущей с ним, появление ребёнка с мамой.

Тот отшучивался и говорил.

• Она у меня хорошая. Она поймёт.

Парни ушли и я подошёл к скамейке.
Два кота прервали свою трапезу и посмотрели на меня с испугом и интересом.
Я присел и стал доставать свои угощения.

• Всё в порядке, ребята.

Сказал я.

• Кушайте дальше.

Проходящая мимо женщина проворчала громко. Так, чтобы я услышал.

• Алкаш конченный. В выходной, прямо рядом с детьми.

Я промолчал. Ведь теперь пустые бутылки из-под пива, стояли рядом со мной. Пойди объясни, да и зачем?

Я присмотрелся и рассмеялся.
Я рассмеялся так громко., что женщина, назвавшая меня конченным алкашом, споткнулась и поспешила удалиться.

Вы, дамы и господа, уже догадались почему я рассмеялся?
Совершенно точно.

На пиве внизу было написано -безалкогольное.

Я встал и пошел по своим делам.

Но солнце.
Оно не было больше злым и пекучим. Оно было добрым. Оно ласкало моё лицо, а птички. Откуда вдруг взялись птички?
Они пели. Красиво так, заливисто.

Я остановился и прислушался. А люди...
Они спешили, бежали неслись по своим делам.

Они не слышали птичек.

Я подумал, как же мало надо человеку, чтобы день вдруг стал хорошим. Я бы сказал, даже замечательным.

Просто, компания хороших ребят.

Которые обратили внимание, накормили и напоили. А все, так называемые, уважаемые граждане, которые сами себя считают таковыми и проходящие мимо и не способные ни на что, кроме пустых упрёков...

Они вызывают у меня глубокое чувство отвращения.

И не говорите мне, ты не любишь людей.

Потому что, я и не должен их любить.

Вот так!
автор Олег Бондаренко

А люди...
Они спешили, бежали неслись по своим делам.

Они не слышали птичек.

Я подумал, как же мало надо человеку, чтобы день вдруг стал хорошим. Я бы сказал, даже замечательным.

Замечательный рассказ! Действительно, люди в большинстве своем не замечают окружающее, не радуются зелёной травке, красивому облачку, смешной вывеске...
Я из тех, кто замечает, улыбается миру и счастлив)
И так жалко, что нельзя поделиться этим с другими, открыть им глаза на мир вокруг...
Они не понимают, просто удивляются, как я могу радоваться всякой мелочи?!
Может, такие рассказы и заставят их оглянуться, посмотреть другими глазами на мир вокруг

Любовь Семёновна долго не открывала дверь, внимательно разглядывая молодого человека через дверной глазок. Рассмотрела, и так же, через дверь, спросила:

• Чего надо?

• Любовь Семёновна, здравствуйте. К вам мне обратиться посоветовал дядя Федя с первого этажа, – вежливо объяснил ситуацию парень. – Он сказал, что вы тоже сдаете комнату для студентов.
• Чего? – Пожилая женщина поспешно щелкнула замками, чуть приоткрыла дверь, и неприветливо уставилась на нежданного гостя. – Во-первых, я комнату сдаю не студентам, а студенткам. А во-вторых, ты кто такой? Откуда знаешь Фёдора?
• Я его не знаю. Просто, прочитал объявление на столбе, о том, что он сдаёт комнату. Пришёл по адресу, а у него, оказывается, завтра сын приезжает. Так он мне сказал. Поэтому, временно комната будет занята. Но он мне сообщил, что вы тоже...
• Ещё раз говорю, я сдаю только девушкам! – категорично повторила женщина. – Понятно?
• Понятно, – кивнул парень. – Извините. Я, тогда, пойду.
• Постой! – воскликнула она. – Куда ты сразу-то побежал? У Фёдора трёхкомнатная квартира. Он бы мог тебе одну комнату по любому сдать. Может, ты ему, просто, не понравился?

Парень пожал плечами.

• Не знаю я. Мне кажется, мы с ним даже немного подружились. Пока я ему помогал некоторые шкафы переставлять из комнаты в комнату, он меня даже чаем напоил.
• Чего? – Любовь Семёновна недоверчиво посмотрела на гостя. – Фёдор шкафы стал переставлять? Зачем это?
• А у него сын не один приезжает, а с девушкой. Вот он и решил перестановку в квартире сделать.
• И ты ему помог?
• Ну, да. А что тут такого?
• Как это? Ведь он же тебе с комнатой отказал? Я бы на твоем месте послала его куда подальше.
• Но он же не виноват, что такие сложились обстоятельства. Ну, ладно, извините... До свидания.
• Да погоди ты! – опять сердито воскликнула женщина. – Пойду, да пойду... Куда ты всё торопишься?
• На вокзал.
• Уезжаешь, что ли?
• Нет. Я там сегодня ночевать буду.
• Как это?
• Так. Поздно же. Сегодня у меня, уже точно, не получится снять квартиру. Завтра с утра начну опять искать.
• А ты почему снимаешь комнату? – с подозрением просила она. – С родителями поругался?
• Студент я. Поступил недавно в институт. Обещали общежитие дать, но не дали. У них там какой-то лимит закончился. А делать-то что-то надо. Жаль, что вы предпочитаете только студенток... Прощайте.
• Да куда ты, опять?! – Видно было, что женщине хотелось поговорить ещё. – Твой вокзал никуда не исчезнет. Я бы, конечно, взяла тебя на постой, но ведь пацаны, они – очень вредный народ.
• С чего вы это взяли? – улыбнулся парень.
• А с того, что я сама, женщина вредная. И у меня – характер. Я ведь с постояльцами не церемонюсь, а мужской пол сразу начинает огрызаться. Я это точно знаю.
• Ну, да... – Парень кивнул и снова улыбнулся. – Я это тоже знаю. Меня, ведь, точно такая же бабуля воспитывала. Вместо родителей она мне была. Ох, как пилила... За всё подряд. А если я ей начинал перечить, так она – сразу – в крик. – Он весело засмеялся.
• Да? – Любовь Семёновна с ещё большим подозрением посмотрела на этого странного молодого человека. – А чего тогда ты смеешься, если она тебе постоянно кровь пила?
• Так я за это её и любил, мою бабулю. Она меня в ежовых рукавицах держала, и поэтому я ничего не боюсь.
• Чего – ничего?
• Трудностей. Она меня всему научила. Я считаю, что бабушки и должны быть с мальчика такими. Иначе, мы на шею сядем. Вы же, не смотря на строгость, всё равно, мужской пол любите больше девочек. Правильно?
• Откуда ты это знаешь? – ещё больше удивилась Любовь Семёновна.
• Так по глазам же видно. Вы же из нас хотите сделать настоящих мужчин, поэтому и строгие. И моя бабулечка тоже... – Парень вдруг печально вздохнул. – Она мне так и говорила – ты, Сашок, должен стать стальным, чтобы от тебя, если что, пули могли отскакивать!
• А чего ты вдруг сник? – напряглась Любовь Семёновна. – Или, с бабулей что случилось?
• Нет её больше... Извините. Я вас, наверное, задерживаю. – Он развернулся, и решительно пошёл к лестничному пролету.
• Да стой, тебе говорят! – сердито закричала она ему вслед. – Ну-ка, заходи в квартиру! – она распахнула широко дверь. – Заходи, заходи!
• Зачем?
• Затем, что у меня комната, всё равно, пустует. И мне постоялец нужен.
• Так вы же говорили...
• Да, мало ли что я говорю?! Я же предупреждала, что характер у меня вредный. Но, раз тебя Фёдор обманул...
• Не обманул он. Я его прекрасно понимаю.
• Вот-вот. Всех-то ты понимаешь. Неужели я, тебя, такого понимающего, на вокзал отправлю ночевать? Так и быть, переступлю через свои принципы. Поживешь у меня с месячишко, а там поглядим. Завтра познакомлю тебя с внучкой. Она с утра здесь объявится.
• Что? – Парень замер. – Так у вас внучка, живёт, что ли? Тогда я к вам, точно, не пойду.
• Да не бойся ты! Навещает она меня, иногда. Тоже, терпит вредную старуху, приходит, помогает, а я её пилю, великая грешница.
• Так вы же пилите её любя. У вас же глаза, вон какие.
• Какие?
• Очень добрые.
• Ну, ладно, не придумывай! – сердито перебила она его. – Пошли, нечего квартиру студить.

Любовь Семёновна показала парню его комнату, коротко сказала «располагайся», потом вернулась в прихожую, включила там свет, и стала разглядывать своё лицо.

• Вот тоже сказанул – глазами у меня добрые... Хотя, вроде, и не очень они злые... – Она попыталась улыбнуться своему отражению. – Эх, Сашок... Дай Бог тебе со мной терпения... Хотя, от такого парня, и правда, если что, пули отскакивать будут. Это же надо умудриться – со мной общий язык найти... Молодец, парень...

Автор: А. Анисимов

НУ-НУ

Фёдор служил по дворницкой части. Мёл значит, двор на Большой Мясницкой. Там, знаете, где три дома парт работников стоят. И двор у них закрытый с воротами и пропускной системой.

Жил Фёдор в маленькой каморке. Где и проживали с ним его близкие родственники, собака Ну-ну и два кота. Один по имени – Ммммм, второго звали – Нннннн. Вы наверное уже догадались, что Фёдор был немой. Это вообще-то нонсенс. Если глухо-немой, то возможно, а если просто немой, то значит мама в детстве головкой об порог уронила или ушное воспаление перенёс, а к врачам не отнесли.

Короче говоря, неважно. А важно то, что Фёдор был мужчина тридцати-пяти лет, огромного телосложения, ручищи как грабли, лицо как у грабителя банков и нежнейшая духовная организация. Что, как раз не нонсенс, а скорее несчастье. Потому то, смотрительница домов и издевалась над ним, как могла. Агафья Тихоновна была дамой мерзкого характеру, скандальной души и голоса способного перекричать милицейскую сирену.

Денег она Фёдору не доплачивала, оставляя себе львиную долю собираемого с жильцов налога на уборку. Так что, дворник жил впроголодь, чего нельзя сказать об его питомцах. Тем он покупал на свои гроши самое лучшее. Котов Мммм и Нннн он никогда во двор не выпускал. Боялся, чтобы их не поцарапали и покусали дворовые. А собачку свою субтильного сложения и огромных детских глаз таскал с собой на длинном ремешке, и она скрашивала его длинные дни с метлой в руках.

Вы удивитесь, но Фёдор был поэт. Не в душе, а прямо на бумаге. И писал давно. Только стеснялся показать кому. Но однажды набравшись храбрости отнёс в издательство одной интернет-газеты. А если точнее, то очень большого литературного журнала. Когда он появился там с одним листочком в руках, и долго пытался жестами и заранее приготовленным объяснением на бумаге рассказать в чём дело, то естественно ничего не добился ничего, кроме смеха.

Огромная, нескладная фигура, старая одежда и запах мусора вызывали у служащих сидящих за компьютерами насмешки. Так над ним и издевались, пока совесть не проснулась у одной одинокой и очень образованной дамы, служившей корректором. Она подошла к нему, и взяв за рукав старенького кожуха подвела к своему столу, а потом забрав листок со стихами села на своё место, усадив Фёдора напротив.

Фёдор снял картуз и нервно крутил его в своих больших тяжелых ладонях. Он взволнованно всматривался в лицо его благодетельницы. И оно изменялось на его глазах.

Вдруг перед ним оказалась маленькая девочка с большими наивными глазами.

• Боже мой, сказала она и посмотрела на Фёдора. А вы не могли бы завтра принести ещё? Я хочу прочесть. А это я сейчас же отнесу к редактору.

Фёдор вскочил и побежал, забыв про всё на свете. Потом вернулся и попытавшись сказать – спасибо, пошел мести свой двор.

Служащие смеялись над женщиной-корректором, и никто из них не пожелал даже прикоснуться к листку со стихами Фёдора. Так что, Лиза сама пошла к редактору, и выдержав град ругани по поводу бездарности работников, авторов и нехватки денег и времени, молча положила листок на стол. Редактор взял в руки и прочёл первые строчки вслух и улыбаясь. Потом улыбка сползла с его лица и дочитал он молча.

• На первую страницу, сказал он не глядя на Лизу, и пока без всякого аванса. Мы молодым не платим. И крикнул ей в спину. И пусть принесёт всё, что у него есть.

Назавтра Лизонька тихонько вложила в грубую ладонь Фёдора несколько бумажек. Она наклонившись к его уху объяснила, что это аванс выдан ему в счёт следующих публикаций. Фёдор заплакал и принялся целовать её руки. Откуда было ему знать, что его благодетельница делится с ним своим мизерным жалованием.

Но принесённая папка пошла по рукам. Слух о его стихах разнёсся по конторе. Клерки сидевшие за компьютерами притихнув читали строки и им казалось, что лепестки роз вдруг заполнили опостылевшее учреждение, а воздух наполнился благоуханием амбры.

• Боже мой, сказала одна из дам. Неужели это его? Не может быть. Ведь это так прекрасно, а он такой мерзкий.

Стихи нельзя было украсть и присвоить. Как нельзя украсть и присвоить яйцо Фаберже. Вернее, украсть можно, но нельзя объявить его своим изделием, настолько необычен и прекрасен был слог.

Фёдор стал частым посетителем этого издания. Его стихи шли на ура. Читатели требовали ещё и ещё. И ему даже стали немного платить. Чему он очень радовался. Но однажды ведомость оплаты случайно попала в его руки. И когда он раскрыл её, то увидел, что сумма выданная ему была больше чем та, которую написали на бумажке.

Фёдор долго сидел в своей маленькой каморке обхватив голову руками. А рядом с ним сидели два кота и собачка по имени Ну-Ну. Они никогда раньше не видели, чтобы Фёдор плакал. А на утро...

На утро в скучную, душную контору, где работала корректор Лизочка вошли два разносчика цветов, и молча, ничего не говоря обставили весь её стол вокруг большими корзинами с полевыми цветами. И все работники издательства сбежались и став на колени рассматривали эту красоту.

Фёдор отдал за эту прелесть все свои заработанные гроши. А когда он возвращался к своей метле, то Агафья Тихоновна стояла посреди двора и издавала звук напоминающий паровозную сирену.

Оказалось, что собачонка Фёдора выскочила вслед за ним во двор, и умудрилась отложить несколько сюрпризов прямо посреди лестницы в подъезд, на которые и наступил туфлями из крокодиловой кожи народный депутат Ермило Прокопыч.

Агафья ткнула Фёдору в лицо собачонку и тот прижал её к своей огромной груди.

• Чтобы духа её здесь не было, верещала Агафья. Чтобы утопил сегодня же, а видео переслал мне по телефону. А иначе вон отсюда. На улицу.

Фёдор краснел и краснел лицом. Потом ничего не возражая и не отвечая на бесконечный крик Агафьи поднял метлу и размахнулся ей со всей своей силы. Всего одной рукой – левой, ибо в правой была собачка Ну-Ну.

Агафья Фёдоровна закрыв голову руками и прекратив визжать присела и очень вовремя. Потому что, древко метлы ударилось о дерево позади неё с такой силой, что тысячи мелких деревянных осколков разлетелись как шрапнель.

Фёдор вошел в свою комнатушку, и собрав свои нехитрые пожитки посадил котов и Ну-Ну в один заплечный рюкзак и ушел. Вслед ему доносилась ругань и обещание вызвать полицию.

Фёдор шел куда глаза глядят, ибо идти ему было некуда. И вскоре он уткнулся в двор загороженный большими воротами на электронном запоре. Он уже хотел развернуться, как вдруг...

Как вдруг до него донеслось:

• Господи, Господи, ты услышал мои молитвы, и ворота раскрылись. Большая полная женщина вылетела, и схватив Фёдора за руки стала быстро объяснять ему, что очень давно ищет дворника. Она провела его внутрь большого и тихого двора, и показала вполне приличную комнату с мебелью и даже телевизором. Потом выяснив, что Фёдор немой стала говорить, что у неё есть знакомый профессор, который обязательно посмотрит его.

Фёдор промычав что-то снял с плеча рюкзак и из него высунулись три мордочки. Фёдор хотел на пальцах объяснить, что у него есть животные, но не успел.

• Господи. Господи, сказала полная женщина по имени Светлана Поликарповна, а по-простому – Поля.

Слава тебе Господи, вы хороший человек и раз у вас есть свои, то и моих не обидите. И она подмигнув ему рассказала, что подкармливает секретно дворовых котов.

• У нас на Патриарших, тараторила Поля, все животных любят. Так что начинайте, и она сунула ему в руку для обустройства месячную зарплату. Фёдор раскрыл ладонь, и увидел множество бумажек. Так много, как он ещё никогда не получал.
• Это на первое время, улыбнулась Поля. Потом, если будете хорошо работать, я обязательно увеличу зарплату.

Фёдор обнял Полю и взяв ключи пошел устраиваться в своём новом жилье. Он выпустил котов и Ну-Ну, и разложил на столе старенький ноутбук. Лизочка теперь учила его печатать стихи прямо в компьютере. По выходным.

Фёдор счастливо улыбался. Вскоре они встретятся. И теперь то, уж всё точно будет хорошо.

Потому что, на Патриарших, все истории заканчиваются хорошо.

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Шелест опавшей листвы.

– Ш-ш-шух, ш-ш-шух! – шипела метла, сметая с тротуара влажные листья. Днем прошел дождь и его капли сбили с веток пожелтевшие листья. С каждым днем их будет больше и больше.

Придет день, когда ветви деревьев останутся без покрова и замрут, стараясь не привлекать внимания, будто стесняясь своей наготы. Но и сегодня дворнику достает работы – нагреб большой ворох листвы. Завтра утром он еще раз пройдется по тротуарам шебуршливой метлой, заполнит листвой большие полиэтиленовые пакеты и отнесет их к мусорным контейнерам.

Петрович – дворник аккуратный, но еще неопытный. Стороннему наблюдателю становилось понятно, что этот мужчина на седьмом десятке лет взял в руки метлу недавно, но работу выполняет, хоть и не сноровисто, но на совесть. Ясно, что он пенсионер, и в былые времена, трудясь в цеху, или в лаборатории, а может в заводоуправлении – выполнял порученное дело так же ответственно и основательно.

Вот только напрасно он оставил ворох листвы неубранным до утра. Обязательно найдутся хулиганистые мальчишки, которым в радость будет разворошить эту кучу, повалять в ней друг дружку, оглашая вечерний двор беззаботным смехом.

– Да и пусть! – махнул рукой Петрович, отдыхая на скамейке у своего подъезда. – Смету снова. Лишь бы ветром не разнесло. Так, вроде, ветра и не обещали...

– Максим Петрович! Здравствуй, дорогой! – Представительный мужчина остановился рядом, разглядев в сумерках давнего знакомого. – А я не поверил, когда мне сказали, что ты дворником работаешь! Что ж так? Я тебя и на пенсию не хотел отпускать, может быть, вернешься на свое место? Зарплата там – не сравнить! Без таких работников как ты – производство захиреет. А тут – дворником! Не дело это...

– Спасибо, Алексей Иванович, на добром слове. – Улыбаясь отвечал Петрович. – Только не вернусь я. А дворником я пошел не из-за зарплаты – мне одному и пенсии хватает. Просто – привык быть занят чем-то, опять же – график у меня теперь свободный. И подчиненных нет – сам собой руковожу, да поругиваю начальство втихомолку.

– Это – да! – засмеялся собеседник. – Хороших начальников не бывает по определению. Ну, будь здоров. А если надумаешь...

«Нет, не надумаю. – Уткнувшись лбом в стекло кухонного окна, думал Петрович. – Поруководил – хватит! Кто-то от этого получает удовольствие, кому-то льстит престиж, а я устал от вечной ответственности. За порученное дело, за сроки, за подчиненных, за исполнение графика. Работа сверхурочно, работа в выходные дни, работа без отпуска. Важные задачи, срочные задачи, первоочередные задачи... И ответственность, ответственность... Пришло время – понял, что у мужчины главная задача – счастье семьи, и главная ответственность – за каждого родного человека. Поздно понял. И вот итог – нет семьи. Только полный шкаф грамот и благодарностей. Еще медаль министерская. А близких людей – никого рядом! Нашелся человек, который стал для бывшей супруги роднее, чем он. Даже дочь стала называть его папой, а Петровича – вычеркнула из жизни, будто и не было его...»

В эту ночь он долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, распаляя бессонницу воспоминаниями. Поднялся с больной головой. Плохое настроение – не лучший помощник в работе. Сгребая опавшие листья в мусорные пакеты, он добрался, наконец до вчерашней неубранной кучи листвы. Рядом с ней сидел на корточках парнишка лет пятнадцати – шестнадцати в дырявых, по моде, джинсах и такой-же куртке. Он осторожно разгребал листву и что – то разглядывал в ней.

– Посторонись! – отодвинул его Петрович. – Что ты там нашел?

– Вот. – Парнишка показал котенка, которого прятал за пазухой. Серенький комочек, месяцев двух от роду, испуганно таращил глаза, но не вырывался. – Листья теплые, преют. Где ему еще от холода спастись?

– Забирай себе, коли спас. А мне надо убрать эту кучу.

– Подожди, дядя. Там еще один прячется. Увидел меня и поглубже зарылся. – Остановил его парнишка. – Надо достать его.

Вдвоем они разгребли кучу, нашли второго котенка, который оказался копией первого, но побойчее. Сообразив, что в листве ему не спастись, он попытался было удрать, но был схвачен Петровичем.

– На, держи. – Подал он неудавшегося беглеца парнишке. – Будут у тебя два нахлебника.

Тот сунул за пазуху и второго найденыша. Присел на подъездную лавочку и принялся что-то говорить, поглаживая котят через куртку.

Петрович, сгребая листву и пакуя ее в мешки, поглядывал на паренька: – «Доброй души, видно, мальчишка. Котят пожалел. И они это чувствуют, не бегут от него, притихли. Хорошим человеком вырастет. Рядом с ним другим будет тепло, такой не обидит. А по виду и не скажешь – мода эта их непонятная! Что штаны, что куртка – будто драные. В наше время у нищих одежда приличней выглядела...»

Закончив работу, огляделся – порядок! Он прошел в подъезд, убрал инструмент в подвальную комнату, переоделся. Вышел на крыльцо, чтобы еще раз взглянуть на участок. Парнишка все еще сидел на скамейке.

– Что твои малыши? – поинтересовался Петрович. – Нес бы их уже домой!

– Спят малыши, – улыбнулся парнишка. – Только нести некуда – сам пока без крыши.

– Как так? – удивился Петрович.

– Приехал к деду, а как найти его – не знаю. Сижу, вот – жду. – Он кивнул на чемоданчик с колесиками, стоящий рядом со скамейкой. – Знаю, что в этом доме, а номер квартиры спросить забыл.

– Как же тебя родители отпустили?

– Буду я их спрашивать! – фыркнул парнишка. – И вообще, я с ними в контрах! Дядя, может ты знаешь – в какой квартире живет Максим Петрович Веснухин?

– Веснухин, говоришь? – Петрович пристально всмотрелся в лицо парнишки. – Найдем мы твоего Веснухина. Пойдем, подождешь у меня, а то дождь накрапывает – намокнешь, да и малышей накормить надо бы. Чем твой дед занимается? – пряча хитрую улыбку интересовался Петрович, когда они поднимались по лестнице.

– Дед у меня – заслуженный работник! Голова у него о-го-го! Его на заводе все знают! Самую ответственную работу ему поручают! Мне мама рассказывала.

– Ну да, – соглашался Петрович, – это не двор мести.

– А при чем тут двор? – удивился тот. – У него заботы поважней. Вот только как с котятами быть – он мужик серьезный, суровый. Вряд ли согласится их приютить.

– Согласится. Как можно оставить таких малышей без приюта?

– Слушай, дядя. – Парнишка серьезно посмотрел на Петровича. – Ты, я вижу, мужик нормальный. Если дед откажет в помощи котятам – пусть они у тебя останутся?

– Пусть. – Кивнул Петрович, отпирая дверь. – Могу и тебя оставить, одному жить не весело. Грустно, как этим вот котятам. А вдвоем нам не скучно будет.

– Я подумаю, дядя. Только дед тоже одинокий. С бабушкой он развелся, когда мама еще маленькой была, мама с ним не общается. В случае чего кто ему поможет, поддержит? В общем из-за этого я и разругался с родителями. Это же не по-людски как-то...– Он опустил котят на пол и те осторожно принялись осваивать территорию.

– Проходи в комнату. – Предложил Петрович. – А я пока чайник поставлю. Или, может быть, ты голоден?

Не, – мотнул головой тот. – Я бы – кофе... А вот котята – наверняка голодные.

– Тогда – держи молоко, блюдце, и займись котятами, а я кофе сварю.

Петрович достал из кухонного шкафа турку, пакет с молотым кофе и, сдерживая волнение, принялся колдовать над плитой. Через несколько минут квартира наполнилась терпким ароматом. На кухню осторожно ступил гость. В одной руке он держал котенка, в другой – фотографию в рамке. Лицо его было озадаченным.

– Это ведь ты с бабушкой? И с вами – мама, когда еще была маленькой? Ты, значит и есть Веснухин?..

Дед и внук пили кофе и обсудив прошедшие события, пытались строить планы на дальнейшую жизнь. С котятами, с теми все ясно – напившись молочка, они уснули на диване и покидать обретенное жилье не собирались. Петрович внимательно слушал внука, который назвался Ленькой и старался оценить его проблему беспристрастно, но не получалось. Как это возможно, когда сидит перед тобой внучок, родной человечек, единственный, кто вспомнил о нем и примчался, даже не будучи знаком?!

– Дед! – горячился Ленька. – Я сказал родителям, что проживу без их попечительства и надзора! И слово свое сдержу! Не выгонишь меня – так будем жить вместе. Я тоже устроюсь работать дворником, как ты! Проживем!

Одной турки кофе для консенсуса не хватило, Петрович приготовил вторую. Когда и она была на исходе, наконец, пришли к обоюдному согласию: – Ленька остается у Петровича, но только с согласия родителей. Школу закончит здесь и будет готовиться к поступлению в университет – дед поможет лучше всяких репетиторов. Ленька даже специальность выбрал – как у деда! Вопрос с котятами даже не поднимался – они теперь полноправные жители квартиры.

– Теперь звони маме, пока она с ума не сошла! – Объявил Петрович.

– Дед, может лучше – ты? – замялся Ленька.

– Набирай! – подумав, согласился Петрович.

Он с замиранием сердца слушал гудки вызова. Наконец, телефон отозвался:

– Леня, это ты?

– Нет, Настя, это его дед. – Петрович постеснялся назвать ее дочерью – вдруг обидится. Ведь всю жизнь она называла отцом другого человека...

– Я была уверена, что он уехал к тебе. – Облегченно вздохнула Настя.

– Ты не будешь против, если он поживет у меня?

– Нет, не буду. Это хорошее решение.

– Спасибо тебе, доча. – Дрогнувшим голосом произнес Петрович. – И прости меня за все.

– И ты меня прости, папа. – Отозвалась трубка, было слышно, как всхлипнула Настя. – Дай телефон Лене, мне надо и у него попросить прощения. Я была не права...

–... И чего это они сидят, слезы друг от друга прячут? – удивлялись котята, поглядывая на Петровича и Леньку любопытными глазками. – Ведь все хорошо. Они даже не понимают – насколько все хорошо!

Тагир Нурмухаметов

В целом - миленько. Умиляет.
Единственный аспект это тот, что уж кто-кто, а художники с графоманами никогда даже отдаленно представить себе не могли, что ИХ (именно так ИХ с большой буквы) легко заменит ИИ Это комично.

РЫЖАЯ ДЕВЧОНКА – ДЕТСТВА МОЕГО...

...Первая любовь ворвалась в мою жизнь в восьмом классе.

У нее было удивительное имя — Надежда — и было ей четырнадцать лет.

Отца Нади, Михаила Семеновича Кулагина, перевели в наш провинциальный городок из Белгорода на должность главного технолога местного хлебозавода.

Как-то, приблизительно в середине ноября, прямо посреди урока физики, завуч школы привел в наш класс новенькую, познакомил нас с ней и позволил самой выбрать место.

В классе было четыре свободных места, и девушка нежданно-негаданно подошла к моей парте.

Нежданно-негаданно, потому что в длинном списке «школьных сердцеедов» моя фамилия не значилась...

Я не был красавцем и был очень скромно одет, но Надя, неожиданно для всех, подошла именно ко мне и, зардевшись, тихо спросила: «Можно?».

Чувствуя, как предательски задрожали мои колени, а щеки мгновенно налились жаром и пунцовым цветом, я, молча, кивнул. И она присела рядышком...

А я тут же ощутил, как сладко пахнет ее чистое девичье тело. У новенькой были густые рыжие волосы и необыкновенные светло-зеленые глаза...

Я влюбился в нее с первого взгляда.

На первой же большой перемене к Наде подошел школьный задира — Антон Белов — и неожиданно выбил у нее из рук яблоко, которое девушка ела.

Та побледнела от страха и втянула голову в плечи, а Антон громко заржал:

«Ну, что, рыжая, проголодалась? Витаминчиков захотелось?».

Увидев эту картину, я сжал кулаки:
— Эй, ты, придурок, а ну подними! Какая она тебе рыжая... — и вплотную приблизился к Белову — грудь в грудь, глаза в глаза.

Тот был старше меня на год и выше на целую голову, но я был чемпионом области по боксу и Антон прекрасно понимал, что мне ничего не стоит двумя ударами сбить его с ног и основательно намять шею.

А потому он скривился, нехотя нагнулся, поднял с земли грязный плод и протянул его Наде:
«На, держи...».

Я вскипел:
— Да не «держи», а ступай к крану и вымой! — но Кулагина, которая минуту назад была испугана и бледна, вдруг робко вступилась за своего обидчика:

— Ну не надо... Не стоит... Зачем... Не трогай его, пожалуйста... Он же слабее тебя... Пойдем лучше в класс... У меня в портфеле еще одно яблоко есть — разделим пополам! — а потом еле слышно, почти шепотом, глядя мне прямо в глаза, добавила:
«Спасибо тебе большое...
Меня еще никто никогда не защищал...»

Из глаз ее улетучился страх и они светились теперь радостью и счастьем.

И целую неделю прямо на заднем дворе школы в рукопашных схватках я разбирался с теми, кто пытался дать Наде кличку «Рыжая».

Под моим правым глазом образовалась приличная гематома, а на лбу — огромная шишка, но все любители наделить новенькую глупым прозвищем поняли, что лучше звать ее по имени.

А мы не могли оторваться друг от друга! Все время были вместе: ходили в школу и из школы, бегали в кино, гуляли по городу, ели «Эскимо», пели любимые песни, целовались и подбирали имена нашим будущим детям.

Весь мир вокруг нас был теперь только нашим! И мы оба были в нем смешны, наивны и счастливы...

Так промелькнули шесть чудесных месяцев. Но вот однажды (это случилось в самый последний день учебного года), вечером, после тренировки, на выходе из спортзала, меня почему-то встретил Надин отец:

— Привет, чемпион! Рад тебя видеть. Идем в машину — поговорить нужно...

Мы сели в его черную «Волгу» и Михаил Семенович тяжело вздохнул:
— Ты очень хороший парень... Мы все, Кулагины, — вся наша семья — полюбили тебя, как родного... И, наверное, лет через десять ты мог бы стать замечательным мужем для моей дочери, а мне — еще одним сыном, но...
Но я должен сказать тебе, что... Понимаешь, мы скоро уезжаем... Насовсем... Навсегда...

У меня защемило сердце:
— Как уезжаете?! Куда?! Зачем?!

Отец Нади пожал плечами:
— Ну, как бы тебе объяснить?
Мы ведь не Кулагины, на самом деле...
Наша настоящая фамилия — Гольденберг...
Мы евреи, понимаешь...
И у нас уже готовы все документы на выезд в Израиль... Надя рыдает вечерами, но не может набраться смелости, чтобы сказать тебе правду...
Мне очень жаль, но у нее своя судьба, а у тебя — своя...
И еще...
Ты не звони ей больше, пожалуйста...
А когда мы уедем — не пиши.
Если даже она первой напишет тебе, чтобы сообщить наш новый адрес...
Ты не должен отвечать ей, слышишь...
Для своего же блага... Понимаешь, твой отец коммунист, он работает на военном заводе... И письма из-за рубежа могут здорово испоганить ему жизнь... Да и тебе тоже...
Ну что, чемпион, договорились? По рукам?
Ты же сильный, ты же боец!

Я ничего не ответил.
Я просто резко распахнул дверцу автомобиля, живой пружиной выскочил из салона и понесся, куда глаза глядят, на ходу глотая горькие слезы. И не было в тот вечер на всей Земле человека, несчастнее меня.

Больше я Наде не звонил. Но мы все же увиделись с ней еще один раз. Ровно за сутки до ее отъезда.

Вечером кто-то робко постучал в дверь. Я щелкнул замком, рванул на себя дверную ручку и увидел то, чего никак не ожидал увидеть: самую красивую на свете копну рыжих волос и самые родные в мире светло-зеленые глаза. Мы обнялись. И оба заплакали...

Потом Надя немного успокоилась и произнесла:

— Любимый, завтра вечером мы улетаем... Внизу у подъезда меня ждет отец на машине... Поехали с нами за город? Ненадолго... Я просто хочу попрощаться... С лесом... С полем... С речкой...

... Пять лет назад, выйдя в запас в звании полковника, я отыскал Надину страничку в «Одноклассниках» и написал ей письмо.

Это была длинная-длинная исповедь.

Я объяснил, что не имел права искать ее, ибо окончив высшее командное училище, стал военным разведчиком, прошел три «горячие точки» и в конце службы находился на ответственной должности начальника секретной части штаба корпуса.

А еще написал о том, чего не успел сказать ей в далекой юности и все то, что терзало и жгло мою душу все эти долгие годы.

Письмо я закончил фразой: «Наденька, безумно хочу видеть тебя: бросай все дела, покупай билет на самолет и прилетай — все расходы компенсирую!»

Ответ пришел на следующий день, поздно вечером:

«Здравствуйте. Меня зовут Ада. Я — младшая дочь Нади Гольденберг.

Простите меня, пожалуйста, но я прочитала ваше письмо. Прочитала, ибо мамы давно уже нет на этом свете... Она ушла из жизни три года назад — сердце...

Но я не стала закрывать ее страницу, я все это время ждала вашего письма.

Мама долго, до самого последнего дня, искала вас, писала во все инстанции и не могла найти.

А потому очень надеялась, что может быть вы сами когда-нибудь вспомните о ней, отыщете и напишете.

И, слава Богу, это случилось. Пусть даже после ее смерти.

Мама часто рассказывала нам, своим детям, о вас, о вашей любви, о вашей заботе и своего старшего сына — моего брата — назвала вашим именем.

Я прочитала ваше письмо и проплакала весь день, потому что свою старшую дочь вы, в честь моей мамы, тоже назвали Надеждой.

Завтра утром я закрою мамину страницу навсегда и совесть моя будет чиста:

ведь вы нашлись, вы написали, вы через целую жизнь пронесли в своей душе такое светлое чувство к моей маме — а это значит, что душа ее, там, на небесах, теперь совершенно успокоилась.

Спасибо вам за письмо.
Спасибо вам за память.
И спасибо вам за любовь.
Храни вас Господь...
Ада.»

... Мне не спалось в эту ночь... Я молча просидел на кухне до самого рассвета...

В полном одиночестве...
В компании нетронутой чашки с остывшим кофе и непочатой пачки «Мальборо»...

Я не сделал ни единого глотка и не выкурил ни одной сигареты...

А перед глазами все всплывала и всплывала картина нашего прощания...

Май 1975-го года...

Легкий треск полевых кузнечиков в загородной тиши...

Огромный алый диск заходящего солнца...

Черная «Волга» на обочине шоссе...

Я, в голос рыдающий на капоте машины, пятнадцатилетний мальчишка...

Михаил Семенович, отец Нади, уронивший голову на руль и закрывший ладонями лицо...

А еще бескрайнее поле — огромный пахучий ковер, сотканный из зеленых трав и полевых цветов...

И там, далеко в поле, в самой гуще этого ковра — одинокая фигурка еврейской девочки Нади Гольденберг, которая, устремив к небу тонкие руки, медленно удаляется от меня и уходит прямо на закат, словно плывет по зеленому морю, рассекая стройными ногами ароматные волны из ромашек, васильков и лютиков...

И я, и она, где-то на самом донышке наших юных, в кровь истерзанных грядущим расставанием душ, конечно же надеемся и верим, что когда-нибудь мы непременно будем вместе!

И у нас будет большой светлый дом, роскошный сад, много детей и еще больше внуков!

Только вот ни я, и ни она еще не знаем, что больше мы никогда не увидимся...

Артур Балаев

Хорошо, когда тебя ждут...

Удручённый Васька медленно брёл со школы, закончился его первый учебный год. Учительница выдала табель и, как он и предполагал, по письму красовалась жирная «3».

«Да», — тяжело вздыхал мальчик, — «тут подзатыльниками не отделаешься. Отхлещет его бабка крапивой, как есть, отхлещет. Пожалуй, даже и не крапивой, а лозиной или, и того хуже, старым отцовским ремнём. Точно, ремнём, и не спасут его пятёрки по всем остальным предметам. Ох, не спасут!»

А бабка уже с нетерпением дожидалась на лавочке возле калитки во двор. Маленькая сухонькая старушонка раз за разом вскакивала с лавки и выходила на дорогу, пристально вглядываясь в конец улицы. Звали её Аксинья, но в деревне все называли Сюткой, а за глаза «Псютиком», ибо была она очень шустрая и вспыльчивая.

Не повезло Аксиньи в жизни, ох не повезло. Муж погиб на войне, оставив её одну с маленьким сыном. Вырастила, выучила, изо всех сил тянулась. После окончания института остался её Павлушка в городе, там и жену себе нашёл, хорошая была девочка, вот только сирота совсем, всё к ней тянулась, как к родной матери. И сынишка родился у них, Василием назвали. Павлушка всё шутил: «Весь в Вас, мамаша, такой же бойкий да шустрый».

Часто приезжали, да и она к ним наведывалась. В ту пору Аксинья просто расцвела. Во внуке души не чаяла. «Вот и дождалась я счастья», — часто повторяла сама себе, не забывая плевать через левое плечо и трижды стучать по дереву, чтоб не сглазить. Но, видно, всё же, сглазила.

Когда Васе было четыре годочка, оставили ей дети внучка на присмотр, а сами на море поехали, путёвку им на работе дали, все так радовались... «Эх, пропади оно пропадом ваше море!» — в сердцах подумала Аксинья и плюнула на землю. Как там уже, что было, никто не знает, а только выловили их тела из того моря...

Похоронила и сама бы в гроб легла, если б не Васятка. Одна единственная родная кровинушка на всём белом свете осталась!
В конце улицы показалась стайка ребятишек, весело бегущих со школы. Бабка подскочила со скамейки и нетерпеливо «пританцовывала», ожидая их приближения. Где же Васятка? Что-то не видать его?

— Наташа, а что учёба в школе-то закончилась? – спросила она проходившую мимо соседскую девочку.
— Закончилась, баба Сюта, — радостно прощебетала та.
— А где ж мой Вася? Или его учительница задержала?
— Нет, всех отпустили домой на каникулы. Не знаю, шёл вроде.
— Шёл, говоришь, — прошипела бабка, — шёл-шёл да не дошёл...

Её сухонькие ручонки сами воинственно упёрлись в бока. «Завалил учёбу, шельмец, точно завалил. Ну, погоди, отведаешь ты у меня отцовского ремня!» — закипала бабка, как самовар.

Примерно через час Вася понуро подошёл к концу их улицы. Ещё издали он увидел перед своим двором мечущуюся, как фурия, бабку «руки в боки».
— Что-то ты не спешишь домой, Васенька, — ласково прошипела она, — окончил первый класс?
— Да, бабушка, — стараясь казаться весёлым, ответил мальчик.
— Ага-ага, вот и молодец, пойдём в дом, голодный небось, так я тебя накормлю, — кивала бабка головой.

Они вошли в дом, на столе Вася сразу же увидел старый отцовский ремень, который служил бабке в качестве тяжёлой артиллерии при воспитании внука.
— Ну, дорогой внучёк, доставай табель, порадуй бабушку...

Мальчик тяжело вздохнул и протянул табель.

Аксинья была малограмотной, всего три класса школы окончила, поэтому читала по слогам и только по печатному, к тому же с возрастом стала немного подслеповатой. Она уселась поближе к окну.
— А-риф-ме-ти-ка – «5», рус-ска-я ли-те-ра-ту-ра – «5», рус-ский я-зык – «3»...
Бабка подскочила, с размаху хлопнула табель на стол и схватилась за ремень.
— Там ещё физкультура – «5», рисование – «5» и пение – «5», — отчаянно взвизгнул Вася.
— Физкультура, говоришь, «5», рисование, пение... Вот я тебе сейчас и нарисую, а ты мне споёшь — кричала бабка «отхаживая» внука ремнём по мягкому месту.
— Что я скажу отцу с матерью, когда встречусь с ними на том свете?! Что не доглядела?! А?! Я тебя, шельмец, спрашиваю, что я скажу отцу с матерью?!
— Бабушка, я исправлюсь, честное слово, исправлюсь, — размазывал кулачками слёзы по лицу Вася.
— Конечно, исправишься, — категорично крикнула бабка и в последний раз, хлыстнув внука ремнём, обессиленная упала на стул. – Всё лето будешь у меня буквы писать.

В тот же вечер, пока Вася сидел в доме, закрытый бабкой на замок, и тоскливо смотрел в окно, почёсывая «горящий» зад, Аксинья со стопкой чистых тетрадей стучалась в дом учительницы.
— Тут мой Васька по письму тройку получил, так ты Светка, Светлана Петровна, — быстро поправилась бабка, — понаписуй ему тут в тетрадках, как правильно буквы писать.
— Зачем же так много тетрадей, баба Сюта? — недовольно ворчала Светлана, старательно прописывая буквы и слова на каждом листе.
— Пускай пишет, шельмец! Будет знать, как покойных отца с матерью и бабку позорить! – сердито отвечала Аксинья.

Васька так и уснул, не дождавшись бабку, а наутро она радостно положила перед ним на стол стопку пронумерованных тетрадей и три ручки.
— Вот, Васятка, это тебе Светлана Петровна задание на лето дала, чтобы тройку твою исправить, — сияла бабка, как новая копейка. – Так что ты умывайся, завтракай и за работу. Там учительница тебе всё прописала на каждый день, разберёшься. Да смотри мне, не будешь стараться, прибью, — строго добавила она и отвесила Ваське «дежурный» подзатыльник для профилактики.

Время шло, Василий с каждым годом взрослел. Учился он хорошо, а почерк у него был самый лучший во всей школе. И если в младших классах такие успехи были достигнуты благодаря бдительному оку бабки и свисту ремня, то в средних классах Вася уже с удовольствием учился сам. Ему нравилось узнавать, что-то новое и в свободное время рассказывать бабке, которая всегда внимательно слушала, периодически всплёскивала в удивлении руками, а затем протяжно вскрикивала:
— Ну, надо же до чего додумались! А ты случаем не обманываешь меня старую, Васёк? Может, ты над бабушкой посмеяться хочешь? Так гляди мне...
Старушка угрожающе показывала рукой на дверь, где на гвоздике уже несколько лет без дела пылился старый отцовский ремень.
— Раз ты так говоришь, не буду тебе больше ничего рассказывать, — делая вид, что обиделся, отвечал Вася и демонстративно замолкал и отворачивался.
Бабка некоторое время ёрзала на стуле, а затем примирительно говорила:
— Ладно-ладно, пошутила я. Так что ты там говорил про немцев и этот, как его поросячий, нет свинячий клин?

Васька незаметно хмыкал в сторону и продолжал рассказ.

В старших классах он уже почти ничего не рассказывал бабке, слишком уж это было всё заумно для неё, парень пристрастился к чтению и часами мог сидеть за столом, уткнувшись в книгу, пока бабкин подзатыльник не укладывал его спать. Надо сказать, что из всего столь разнообразного «арсенала воспитания внука», как подзатыльник, крапива, лозина и отцовский ремень, сейчас у бабки остался только один — подзатыльник, всё остальное как-то само постепенно отпало за ненадобностью.

Но зато подзатыльники бабка всегда щедро раздавала направо и налево, а зачастую и «наперёд». Василий не обижался на неё, он воспринимал их уже, как некий семейный ритуал.

Отзвенел последний школьный звонок. И хотя Василий окончил школу с золотой медалью, он решил сначала отслужить в армии, а потом уже идти учиться, так как с будущей профессией пока не определился.

Бабка для приличия поохала, а потом сказала:

— Дед твой на войне за Родину жизнь отдал, отец твой два года отслужил, и ты, Василий, служи честно, не посрами наш род.
Уже на станции перед самой посадкой в поезд, бабка вдруг схватила его за руку, наклонила к себе и сбивчиво зашептала на ухо:
— Ты, Васятка, письма мне пиши, не забывай... Да только гляди, печатными буквами пиши, не гоже, чтобы твои письма соседи читали, сама читать буду...

Аксинья запнулась, слёзы предательски подступали к её глазам, она шмыгнула носом, а потом сердито добавила:
— Так смотри же, печатными буквами, а то знаю я тебя, напишешь своими каракулями, — и по привычке прилюдно отвесила внуку звонкий подзатыльник.

Все дружно рассмеялись. Василий выпрямился, покраснел и заторопился в вагон. «Ну, бабка, на всю деревню опозорила», — с досадой думал он.

А Аксинья стояла на перроне, закрыв лицо руками, чтобы никто не видел её слёз, и тихо шептала: «Дура! Вот же дура старая... Прости меня, Васятка!»

Прошло два года. Василий сидел в кресле самолёта и смотрел в иллюминатор. Он летел домой, на Родину. Парень откинулся на спинку и закрыл глаза.

Полтора года кромешного ада в Афганистане закончились, но в сознании всё ещё мелькали обрывочные картинки боёв. И вот на этом фоне начал расплывчато проступать силуэт маленькой щуплой старушки в белом платочке, закрывшей лицо руками. Силуэт медленно рос, приближаясь и приобретая всё большую чёткость.
Вот он вышел на передний план и заполнил собою всё пространство целиком. «Я очень жду тебя, Васятка», — услышал Василий голос бабки, — «ты только поторопись, поторопись, внучок...».

Силуэт начал удаляться, постепенно расплываясь. «Бабушка!» — позвал Вася и проснулся.
Он тряхнул головой, стараясь прогнать ком, подступивший к горлу. «Скоро, совсем скоро я снова увижу её», — подумал парень и достал стопку писем из вещмешка.

Он любовно перебирал эти конверты, подписанные красивым почерком его бывшей первой учительницей Светланой Петровной.
Вот оно самое первое письмо от бабки, которое пришло на втором месяце службы в учебку. Щёки Василия слегка зарделись, он вспомнил, как тогда долго сердился на бабку за её подзатыльник на перроне, а потом всё же написал ей коротенькое письмецо, печатными буквами, как она просила. При этом он в душе немного злорадствовал, рассуждая, что если бабка ещё кое-как сама и прочтёт письмо, то ответ ей всё равно придётся просить писать других людей.

Сколько он себя помнил, он ни разу не видел, чтобы бабка что-либо писала, она всегда звала его. «Ну, так и есть, к учительнице пошла», — ехидно подумал тогда Василий. Каково же было удивление, когда, на вложенных в конверт листах, он обнаружил корявые печатные буквы разной величины и толщины, что криво расползались по всему листу.
Василию тогда стало стыдно за свою злость на бабку, за своё мысленное злорадство над ней... Всё первое письмо бабка на двух листах просила прощение у него за тот подзатыльник. К концу прочтения его физиономия «пылала» от жгучего стыда за своё поведение и мысли перед этой старой малограмотной женщиной, которая настолько его любила, что смогла написать это письмо.

Он живо представил, как бабка усаживается за стол поближе к окну, долго тяжело вздыхает над чистым тетрадным листком, потом нерешительно берёт в свои огрубевшие от работы, заскорузлые пальцы ручку низко наклоняется и начинает старательно выводить буквы, почти прорывая листок от сильного нажима.
«Сколько же она писала это письмо?» — мелькнуло у него тогда в голове. И почему он считал в старших классах свою бабку отсталой и глупой? А она сразу поняла, что не напишет ей того Васятка, если будет знать, что письмо соседи будут читать, и она не скажет тех слов перед чужими людьми...

Василий невольно прижал к груди это стопку бабкиных писем, аккуратно сложенных в полиэтиленовый пакет. Там, в Афганистане, эти раскоряченные, косые буквы согревали его сердце, заряжали силой, не позволяли впасть в отчаяние, а ещё ему казалось, что они защищают его от пуль и осколков снарядов, как в детстве бабкина рука, ласково гладящая его голову, уткнувшуюся в подол старенького платья, защищала от всех неприятностей.

Едва край неба на востоке начал сереть, медленно рассеивая черноту ночи, Василий равномерным шагом подошёл к родной деревне. Он шёл по спящим улочкам и представлял, как подойдёт к своему двору и сядет на лавку, в ожидании, когда в доме зажжётся свет, а спустя несколько минут из дома выйдет бабка, громыхая пустым ведром, и направится к сараю доить корову. Тогда он тихонько войдёт во двор, сядет на крылечко и будет дожидаться парного молока, слушая, как оно равномерными струйками медленно наполняет ведро.

Вот и знакомый поворот, а там впереди через семь дворов и его родная изба... Но что это? В предрассветных сумерках натренированный взгляд Василия заметил маленькую одинокую фигурку, неподвижно стоящую посреди дороги. «Не может быть», — мелькнуло у него в голове, а уже в следующую секунду он бежал к этой фигурке со всех ног и сквозь слёзы шептал – «бабушка»...
из инета

Последний

Машка бежала. Торопилась изо всех сил. Перескакивала с дорожки на траву, застревала острыми каблучками в мягкой земле, но метр за метром упрямо двигалась вперед.

В какой-то момент и вовсе из туфель выскользнула. Чудом на ногах удержалась. От впившегося в босую ступню камня не вскрикнула, поморщилась только. Да перехватив ношу свою покрепче, припустила с новой силой, ни на грязь, ни на удивленных прохожих, вслед глядящих, внимания не обращая.

Не до людей ей было. Не до грязи. Одна мысль в голове билась – «Успеть бы...»

Так и влетела босоногая, растрепанная в ветеринарную клинику. Фурией пронеслась по длиннющему коридору, перепугав и без того жмущихся к желтым стенам пациентов, и вдруг...

Замерла. Сдулась. Заплакала. Тихо сначала, не слышно. Только по плечам еле вздрагивающим и поймешь, что не так что-то у человека. А спустя минуту не сдержалась, в голос завыла.

И на персонал клиники, к странной посетительнице метнувшийся, только и смогла, что посмотреть больным взглядом да проскулить сквозь слезы: «Не успела...»

И потому не сопротивлялась, когда из дрожащих, сведенных судорогой рук, чужие руки достали завернутую в ее собственный пиджак ношу. Не проронила ни слова, когда вместо нее в ладони стакан с водой, остро пахнущей валерианой, вставили.

И совсем не заметила, как один из врачей, несколько минут назад отобравший потерянное Машкино сокровище, вдруг выскочил из кабинета, гаркнул что-то с высоты всего своего двухметрового роста, а потом опять скрылся за дверью...

Машке было не до этого. Ни до чего было. Может потому, что звон стучащих об край стеклянного стакана Машкиных зубов до безобразия точно напоминал стучащую по свежей, успевшей схватиться кирпичной кладке отвертку...

Этой отверткой, по счастью оказавшейся в кармане спецовки, бывший дворник дядя Ваня, прибежавший на отчаянный Машкин крик, выстукивал кирпич за кирпичом, ища слабое место в изново возведенной стене бывшего подвального окна.

Этой же отверткой ковырял прорехи в сером, каемкой обрамлявшем каждый камень бетоне. И эту же отвертку, не сдержавшись, кинул в налетевших на них с Машкой, словно воронье, тёток из новой управляющей компании.

Тёток, до скрежета зубного невзлюбивших ни живущих много лет в подвале старенькой пятиэтажки крысоловов-котов, ни ухаживающую за ними и подкармливающую их сироту Машку.

Месяца не прошло, как новые «управляйки» свои порядки наводить стали. Сначала вот дворника, дядю Ваню, со времен саженцев тополиных, до неба успевших вымахать, во дворе метлой орудующего, уволили.

Все потому, что не так человек делает. И метет не туда, и метлу не так держит, да и самой метле на мусорку давно пора.

Потом горшки с цветами, которыми местные жители меж лестничных пролетов подоконники в подъездах украшали, поизвели, повыкидывали. Мол, нечего в общественном месте непотребство всякое разводить – один мусор от них в доме.

А уж после и за Машку с котами дворовыми взялись. Как увидели ее, лотки с водицей да нехитрой едой у подвальных окошек расставляющей....

Взбеленились!

Ногами еду да воду для кошек с котами предназначенную расшвыривали. Такими словами в Машку кидались, что не всяк камень больнее ударить может.

А оттого, что девушка только глядела исподлобья, да раз за разом упрямо вновь приносила нехитрую провизию – еще больше бесились. Все грозились потравить племя хвостатое. Да жалели, что нельзя заодно и Машку вместе с ними...

Но, хвала всевышнему, дальше разговоров и ругани дело не двигалось. Потому насторожившаяся было Машка, расслабилась. На дурных тёток внимание обращать перестала. И как бегала дважды на дню к подвальным оконцам с водой да кошачьим провиантом, так бегать и продолжала.

А по выходным, когда времени побольше было, целые часы со своими подопечными проводила. Гладила, чесала. Бока пушистые тискала да словами ласковыми, не скупясь, одаривала.

И Маньку рыжую, и полосатого Василия. И черных как угольки Тишку с Яшкой, которых по прошлой весне к подвалу котятами несмышлеными подкинули. И местную кошачью королеву Мяурочку, чьи глазищи зеленые на Машку из подвального оконца фонарями светили. И, куда уж без него, одноглазого драчуна Барсика – грозу крыс да собак местных.

Ни для кого выросшая в детдоме сирота Машка ласки да времени не жалела. Сторицей любовь нерастраченную на жмущихся к ней котов да кошек выплескивала. И мечтала...

Мечтала, как поднакопит денег, подзаработает, да, глядишь, и купит где на окраине городской квартирку себе маленькую. А может и домишко какой, если уж очень повезет. И заживет там с хвостатыми своими счастливо.

И пусть бы старенькая Никифоровна, у которой девушка угол снимала, ворчала, что от котов грязь одна да разруха... Машка знала – зазря бабка ругается, для словца красного.

Потому и сдерживала изо всех сил улыбку, принимая из рук хозяйки квартирной очередной «подвальный» гостинец, от обеда иль с ужина оставшийся. И несла скорее котам своим, от которых, кроме любви искренней, да теплоты мурчащей, больше ничего и не видела.

Но то раньше было. В прошлой теперь уже жизни. В той, в которой Машка не пришла с работы. Не обнаружила наглухо заложенные подвальные оконца и будто в насмешку оставленный на месте привычных мисок пустой пакетик крысиного яда...

В той жизни, которую ни за что уже не вернуть. Так же, как не вернуть отравленных и замурованных без надежды на спасение королеву Мяурочку и черных братьев Тишку с Яшкой.

Не вернуть полосатого, преданно прижимавшегося к Машкиным рукам Василия и рыжую, мяукающую тонким голоском Маньку. А теперь вот и одноглазого драчуна Барсика, которого Машка на руках босиком по городу несла.

Единственного, кто еще дышал, когда повыходившие на крик мужики-соседи кладки кирпичные с оконец подвальных кувалдами поразбивали и замок амбарный с двери, в подвал ведущей, сбили.

Машка тогда в эту дверь, не боясь темноты, опрометью бросилась. И вернулась потом... С безумными от горя глазами. И завернутым в свой пиджак, бьющимся в агонии последним живым котом.

Но и его не спасла. Последнего. Не успела. Хоть и бежала, сломя голову, ноги не щадя...

И сидит вот теперь здесь. Какой уж по счету час сидит – все никак с силами собраться не может. Дрожит, что тот лист осиновый. Размазывает по лицу соленые слезы и все силится понять, чего от нее хочет врач, бумажкой перед носом машущий.

О каких капельницах, о каких уколах твердит. Разве нужны они Машке, уколы эти? А уж Барсику-то, который на руках Машки, в клинику вбежавшей, последний вздох испустил, и вовсе все в мире уколы теперь без надобности...

Да только доктор звериный все не успокаивается, все до Машки, упрямый, достучаться пытается. А потом вот не выдерживает. Где ж такое видано, столько времени на одну девицу рыдающую тратить, когда в коридоре, вон, очередь рычаще-мяукающая скоро хвостами на улицу вывалится?

Так и подхватил Машку дрожащую, в стаканчик пустой намертво вцепившуюся, и в кабинет на руках занес. А там, в кабинете этом...

В боксе стеклянном, с иголками в лапы воткнутыми – Барсик. Глаз единственный закрыт. Усы, как ниточки поникшие, по дну бокса стелются. Но бок серый в такт приборов пищащих тихонько вздымается. Вдох-выдох. Вдох-выдох...

Машка для надежности даже глаза зареванные потерла и за руку себя ущипнула. И с рук врача хмыкнувшего на пол сползла скоренько. И разревелась вдруг пуще прежнего. И шептала все, сама себе не веря: «Успела! Хоть одного спасла. Последнего...»

И пусть бы в сердце Машкином на тот момент еще пять шрамов огнем горели, оно, это сердце, как никогда радовалось. Билось, стучало неистово. Вздрагивало в такт попискивающим вокруг Барсика приборам. Верило...

И в Барсика одноглазого, что, спустя годы, вместо подвальных крыс фантики бумажные, Машкиным с доктором сынишкой по дому разбросанные, гонять будет.

И в доктора этого самого, Барсика с того света доставшего и Машке зареванной, как родной, улыбающегося.

И в старенькую, вновь запестрившую цветами на подъездных подоконниках пятиэтажку. Где из глубины подвальных оконец вскорости вновь засверкают желтые и зеленые глазищи, с интересом посматривая на наполненные водой и нехитрым провиантом миски, которые аккуратно будет сдвигать в сторонку метущий двор старенькой метлой дядя Ваня.

А что до «управляшек» новых... Так нет их больше во дворе старенькой пятиэтажки. Нет и не будет.

Людское-то терпение, оно ж не вечное...

Толчок бы только терпению этому дать, да руку ведущую. И пусть в руке этой старая метла зажата.

Оно с метлой-то еще лучше выйдет.

Одного лишь жаль, что терпят люди всегда долго.

Неоправданно терпят. Вот так – до последнего...

Автор ОЛЬГА СУСЛИНА.

ДРУЖБА

Они дружили, кажется, сотни лет. И вот теперь он стоял перед ним и просил помочь.

— Серёга, я все понимаю, но сам подумай, у тебя уже возраст. Ну, куда я тебя возьму? Ты был начальником, а я тебя сейчас грузчиком? — усмехнулся Пётр Петрович, глядя на седого мужчину.

Сергей Михайлович подобрался и кивнул.

— Ну ты держись, Серёга... Я позвоню, если что-то будет толковое для тебя. Не кисни, дружище! Прорвёмся! — крикнул Пётр на прощание.

Это был не первый отказ за эти две недели. Сергей Михайлович даже немного привык и научился держать себя в руках. Хотя сначала ужасно расстраивался...

Правильно говорят – друг познаётся в беде. Сергей Михайлович Степаненко всю жизнь проработал на руководящих должностях. У него было много друзей. А вот когда дело дошло до трудностей, рядом не оказалось никого.

Как это часто бывает, новый начальник привел с собой своих людей. И Сергея Михайловича вежливо и настойчиво попросили написать заявление по собственному желанию. До пенсии оставалось совсем немного, но это никого не волновало.

Так он неожиданно оказался без престижной работы и дохода...

Но мужчина решил не унывать. В городе у него было много знакомых, которым он не раз помогал с трудоустройством, учёбой и решением прочих трудностей.

— Ну не откажет же мне Кириллов! Я ему в свое время здорово помог, — говорил Сергей Михайлович жене Людмиле, отправляясь на очередное собеседование.

Но оттуда он вернулся хмурый и молчаливый:

— Тоже мне, друг называется, — вздохнул он.

Вот и в этот раз Людмила все поняла по глазам супруга:

— Так, Серёжа, садись есть. Все, что ни делается, то к лучшему, — говорила она, накрывая на стол.

Сергей кивал, а затем весь вечер изучал свою записную книжку с телефонами «лучших» друзей.

Помощь пришла неожиданно, когда Михалыч почти опустил руки. Его принял к себе бывший водитель, который теперь стал директором небольшого завода по производству мясной продукции.

— Могу взять снабженцем. Работа суетная, но вы справитесь, — говорил он вежливо своему бывшему начальнику.

Сергей был рад любой работе и на следующий день приступил к своим обязанностям...

Небольшое предприятие располагалось на окраине города. За железным забором два крепких сотрудника разгружали грузовик с мясом.

Невдалеке расположилась стайка местных котов, наблюдая за этим священным действом.

Сергей Михайлович с улыбкой посмотрел на полосатых животных, которые синхронно водили усатыми мордочками, провожая очередную порцию лакомства.

Вообще, как оказалось позже, на территории завода обитала целая банда котов, которая не подпускала чужаков к себе.

Все они были немножко диковатыми и отличались неласковым характером. Каждый раз, проходя мимо, Михалыч пытался погладить какого-нибудь усатого-полосатого, но тот шарахался от него или шипел.

— Суровые тут ребятки у вас, — смеялся мужчина, глядя, как повариха Зинаида выносит своим подопечным остатки обеда.

— Да, они тут не шибко в руки идут. Даже, вон, смотри, котята – и те неласковые, — кивала женщина в сторону парочки полосатых малышей, что носилась между своими старшими собратьями.

Вскоре Сергей Михайловича освоился на новом месте и запомнил всех котов. Они тоже прониклись к этому седовласому человеку доверием. Ведь он частенько подкармливал дворовую банду.

Хотя мужчина не держал дома питомцев, но животных любил и всегда старался им помочь.

Каждый раз, когда Михалыч выходил во двор курить, коты осторожно окружали его и с уважением смотрели в глаза, стараясь понять, есть ли у человека что-то подходящее и для них...

Так незаметно пролетело полгода.

На смену жаркому лету пришла осень с её промозглыми ветрами и серым дождём. Питомцы Михалыча прятались и редко показывались во дворе. Но приёмов пищи не пропускали...

Никто не знал, откуда вдруг на территории завода появился этот котенок. Держался он ото всех обособленно. Видимо, местная банда не принимала малыша, но и откровенно не нападала.

Маленький, худой, чёрный, с проплешиной на спине, он неожиданно покорил сердце сурового мужчины.

Сергей Михайлович, как обычно, курил на улице после обеда, а группа котов следила за ним, расположившись на досках под солнцем.

Вдруг из-за угла прямо на мужчину вышел чёрный, меховой комочек на тонких ножках.

— Мяу, — сказал он хрипло и чихнул.

— А это ещё что за чудо? — удивился мужчина, обратившись к котам.

Те посмотрели безразлично. Котенок был явно не их породы. Все они, как один, были коричнево-полосатые, с желто-зелеными глазами.

Котенок тем временем потерся о ногу мужчины и мурлыкнул.

— Ты ж смотри, какой ласковый, — расплылся в улыбке Михалыч.

— Подкинули, видимо, домашнего. Наши-то, вон. как на него косятся, да и сидят отдельно, не принимают. Удивительно, как не забили еще бедолагу, — сказала возникшая рядом повариха.

Сергей Михайлович посмотрел настороженно на дворовую банду. Они ведь и правда могли запросто обидеть малыша.

Он зашёл в здание и вынес котёнку кусок колбасы. Остальным котам положил угощение чуть поодаль. Те с жадностью накинулись на еду. А вот котенок ещё долго терся о руки Михалыча прежде, чем приступить к обеду.

— Ишь ты, какой ласковый, — нараспев сказал мужчина и посмотрел в глаза котёнка. Тот жмурился от удовольствия и мурлыкал.

Так и повелось, что первым делом Михалыч теперь кормил малыша, которого назвал Паштетом, а потом бежал по делам.

— Кому ты обеды носишь? — удивлялась жена.

— Да там котенок, понимаешь, смешной такой, крохотный, — отвечал, немного смущаясь, мужчина.

— Так, может, заберёшь домой? — предлагала Людмила. Хотя она знала, что её супруг всегда был против животных в квартире.

— Нет, ну что ты! Зачем нам кот? — слышала женщина в ответ.

— Ну, как знаешь... — пожимала она плечами.

Сергей Михайлович шёл на работу. Погода была мерзкой. Небо хмурилось. Вдруг он услышал знакомый голос:

— О! Серёга, приветствую!

Мужчина оглянулся. Навстречу ему спешил давний друг Пётр.

— Ну как, работу-то нашёл? — спросил он участливо и протянул руку для приветствия.

Михалыч посмотрел холодно. Молча кивнул и, не вытащив руку из кармана, побрел дальше. Он уже давно понял, чего стоит их дружба.

— Дикий какой-то, — хмыкнул Пётр Петрович и побежал в свою машину, чтобы не замерзнуть...

Котенок сидел, нахохлившись, на небольшой доске у входа на склад. На морозе его чёрная шерстка была похожа на острые иголочки.

— Что, не пускают они тебя к себе? Ух, зверюги, — погрозил Михалыч в сторону утепленной будки, в которой ютилась стая котов.

Они сверкали оттуда жёлтыми глазами, стараясь понять, будет ли человек их кормить и стоит ли покидать нагретое местечко.

По радио в этот день передали, что ночью на город обрушится снегопад...

— Месячную норму передают, Михалыч, слыхал? Вот как завтра на работу добираться? — сетовал водитель.

Рабочий день подошёл к концу, и он предложил мужчине подбросить его до дома. Небо хмурилось. Редкие снежинки уже начали падать на асфальт.

— Знаешь, Димка, а подбрось меня лучше до завода, — вдруг встрепенулся Сергей Михайлович.

Парень лишь пожал плечами и повернул руль.

— По работе, что ли, соскучился, Михалыч? — засмеялся он, высаживая мужчину у забора.

Но тот уже его не слышал...

Сергей Михайлович забежал во двор. Снег к этому времени укутал землю тонким слоем белого одеяла.

Он подбежал к доскам, где обычно сидел Паштет, и позвал:

— Кис-кис-кис!

Но котёнок не появился. Дворовые коты настороженно следили за человеком, который бегал по периметру двора и отчаянно выкрикивал кого-то.

Вскоре Михалыча окружили лохматые звери и даже две вороны уселись на забор, с интересом наблюдая, что же будет дальше. А снег все падал и падал.

— Паштет! Да где ж тебя носит? — вскрикнул Михалыч, тревожно оглядываясь по сторонам.

Коты, почуяв снегопад, спрятались в будку. Они поняли, что от человека сегодня не стоит ждать еды, и теперь грелись, прижавшись шерстяными боками друг к другу.

Сергей Михайлович тем временем развернулся и пошёл прочь со двора...

К утру, как и обещали синоптики, весь город замело снегом.

— Да уж! Вот так снегопад. Давно такого не было, — говорили друг другу жители, пробираясь сквозь огромные сугробы.

Михалыч тоже еле добрался до работы и, как все сотрудники, немного опоздал в этот день. Дворник уже расчистил дорожки, и коты выглядывали из будки в ожидании еды.

Сергей Михайлович выложил перед ними угощение:

— Вот, держите! Паштет вам привет передаёт, — ласково говорил он, рассматривая дикую банду, которая держалась подальше от человека.

У него было отчего-то очень радостно на душе. Как в детстве, когда маленький Серёжа вместе с мамой и папой шёл на горку. Может, это было из-за снега...

Но скорее всего от того, что вчера непослушный котенок все же вышел из своего укрытия в самый последний момент, когда Михалыч оглянулся. Мужчина тогда не поверил своим глазам, подбежал к малышу и, схватив его, крепко прижал к себе.

— Вот молодец, Паштет! Наконец-то нашёлся, дружище! — повторял он.

А маленький кот зевал и чихал всю дорогу до дома, крепко зацепившись за человека когтистыми лапками, словно боялся потерять его.

Жена как будто даже и не удивилась, увидев Сергея на пороге с новым членом семьи:

— Всё-таки решил забрать? — спросила она лукаво.

— Решил. А то как он там в этот снегопад один, — смущённо начал Михалыч, выпуская маленькое чудо на пол.

Тот осторожно принюхивался и водил усами, осваивая новую территорию.

Сергей Михайлович наблюдал за малышом, и глаза его сияли. Жена обняла своего сурового и строгого мужа. Она, как никто другой, отлично знала, какое доброе у него сердце...

Котенок сидел на подоконнике и смотрел в окно. Там по огромным и белым сугробам к нему возвращался тот, кого он выбрал своим другом.

Эта дружба между большим человеком и котёнком, конечно, была немного другая, нежели между людьми. Но Михалыч и Паштет точно знали, что в ней нет места предательству, обману и лести. А значит она стоит того, чтобы ждать и верить.

Автор НИКА ЯСНАЯ

Бабка Лыкова была бабка злая. В доме она имела кличку Штирлиц, потому как следила за всем и всеми.

С утра спускалась со своего этажа и начинала бранить встречного. Дескать, эдакий раз-эдакий, чего грязи нанес в подъезд? И откуда только видела, грязь-то вся на первом этаже осталась, а встреча на третьем случилась. Сосед привычно огрызался, что устал с ночной, бабка презрительно щурилась и продолжала свой путь.
Дальше доставалось от Штирлица дворничихе. За недостаточное рвение к работе. Та уж и не пыталась вступать с Лыковой в спор. Жалобу еще накатает. И вообще, отшибленная она.
Зимой, вон что учудила: возмутилась, что двор песком не посыпают, и чуть не в халате усвистала куда-то. Все подумали, в ЖЭК побежала жалобу строчить, а она через час приехала на экскаваторе с полным ковшом песка. За рулем, между прочим, или что там у экскаватора. В том самом халате.
А рядом веселый экскаваторщик притулился. На глазах у всех выскочил, руки протянул, бабку из кабины вынул бережно. Свое место занял, козырнул на прощанье, «Рад знакомству, Тамара Николаевна, обращайтесь, если что» – и отбыл. А бабка на всех зыркнула, как водится, и к себе на этаж пошла, на пятый. Потом до конца зимы следила, чтоб песком посыпано было. С такой упоротой связываться себе дороже.
Ее даже ребятишки не дразнили за глаза. Потому что заметит, да проведет воспитательную беседу. А то и вовсе хворостиной вытянет. А уж как Лыкова ребятню не любила. Постоянно напускалась, то цветы ей в палисаднике вытоптали, то окурков на площадке набросали. То матерятся под окном. Хотя на это она и сама мастерица была. Странно даже, где набралась. Вроде всю жизнь в школе проработала, завхозом. Должна какая-то интеллигентность быть. Да где там.
Вовка с третьего этажа в начале 90-х почти новенькую «Вольво» пригнал, всем двором любовались. А Лыкова вышла поутру, глянула на машину недобрым глазом и спрашивает: «И кто эту ху...ту на детскую площадку вкорячил?». А там только одно колесо немного заехало. Вот такой человек.
Особенно от нее Мишка с 4 этажа страдал. У него квартира как раз под бабкиной была, досталась в наследство от деда. А бабка Лыкова со второй дедовой женой в подружках была. Мишка выждал сколько положено, и попросил вдову очистить помещение, а сам въехал.
Лыкова им сразу заинтересовалась, с переезда.
– Чего эт, ты, мил человек, всю лавочку своими узлами занял? И дорогу машиной перегородил? Вдруг скорой к кому надо будет?
Мишка тогда культурно-вежливо попробовал отбрехаться, все-таки соседка. Да без толку. Поймает его Лыкова у подъезда и спрашивает, чего окна не моет. «Не ваше это дело, Тамара Николаевна» – твердо отвечает сосед, а бабка без угомону: «Дом позоришь, зрение портишь, пылюкой дышишь, не будет тебе счастья!»
Мишка машину купил, Лыкова тут как тут: «А техосмотр прошел? А масло менял? А резина чего лысая?» И какая тут радость, одни мысли, что надо и техосмотр пройти, и масло поменять, и резину купить. Правда, раз она Мишкину ласточку спасла. Наркоманы местные полезли, покататься хотели, пока Мишка в отпуске был. Но бдительная соседка их так громко и отчетливо материла с балкона, что те быстро ретировались.
Мишке про это рассказали, как приехал, он кое-как нашел в себе силы «спасибо» при встрече с Лыковой сказать. А бабка за свое:
– Ты, дружок, дежурство по подъезду пропустил, так что 2 недели подряд площадку мыть будешь.
Но это еще куда ни шло. Стал вот с девушкой жить. Красивой как картинка. Весь домой головами качал, удивлялся, где такую отхватил. Мишке лестно было, что говорить.
Одна Лыкова: «Не будет тебе с ней счастья, собаку лучше заведи.» Он вспылил тогда, выложил бабке всё, что двор про нее думал. А она на него своим взглядом глянула, вздохнула, сказала: « И что ж вы все счастье на удовольствия меняете...» И на этаж свой потихоньку пошла.
А Мишке как-то муторно стало на душе. Все-таки пожилой человек, труженик тыла. Ну характер скверный, но ведь зла-то никому и не делала... Неловко ему стало перед бабкой. Как-то загладить вину захотелось. Хоть она тоже хороша, такое ляпнуть, да он счастливее, чем сейчас с Наташкой и не бывал никогда. Вот и не хотелось, чтоб это счастье даже такая мелочь портила. Тут и случай подвернулся, 8 марта на носу. Мишка торт купил, цветы, и к бабке.
– Позвольте Вас, уважаемая Тамара Николаевна поздравить. Спасибо Вам за ваше неравнодушие, за цветочки под окном, за песочек на льду.
– Ну и тебе спасибо за поздравление, – бабка взяла цветы и торт. Посмотрела внимательно:
– На деда ты сильно похож. Хороший человек был. А собаку заведи.- И дверь закрыла.
Все-таки, что-то у нее с мозгами, возраст, наверное. Зациклилась на этой собаке.
Но мысль зародилась. Однако не до собаки тогда Мишке было. Жениться собирался, переезжать в большую квартиру. Счастливым быть. Может, и детишек завести.
Только бабка злая права оказалась. Не было счастья. В новый дом переехали, ругаться начали. Мишка сначала думал, из-за ремонта. Все ругаются, это нормально. Вот будут дети, тогда и семья сложится. Но не получалось. А потом он в мусорке пачку от противозачаточных нашел.
Обалдел, скандалить хотел. А потом одумался. Ну не хочет Наташка, как уж тут заставишь... Надо, видимо, подождать, пока дозреет. Все-таки она на 7 лет моложе.
Но собаку завел. Лайку. По кличке Малыш. Слава те, господи, спасибо тебе, бабка Лыкова.
Малыш его от петли и спас, когда Наташа сказала, что уходит. Она многое тогда сказала обидное. Что условий ей не создал, в старой квартире даже воды горячей не было. Что на моря не возил. Что не развлекал, подарков дорогих не дарил. А еще думал, что она в такой нищете рожать будет. Нет. Она нашла приличного мужчину. Состоятельного. Который ее ценит по достоинству.
Мишка метался по опустевшей квартире, а Малыш заглядывал хозяину в глаза и тихо поскуливал. На улицу хотел. Ну Мишка вывел его, собака-то ничем не виновата. А Малыш тряпку какую-то проглотил. Тут уже не до своих переживаний Мишке стало, поехали в ветеринарку. Наркоз, операция, выхаживание.
Ожил собакен. И Мишка тоже. Пришел за этот месяц в себя слегка. И все чаще бабку злую стал вспоминать. Права она была, ох, как права. Отблагодарить ее надо. Но пока главное – Малыш.
Один раз, когда с ним гулял, познакомился с дамой. «Анна, а это Малышка», – представилась та. Посмеялись. Так и закрутилось, завертелось. У Малыша с Малышкой, а потом и у него с Аней. Поженились. И стали ждать малыша. Цветы посадили у подъезда. Гуляли с собаками. По вечерам долго уютно молчали. Переделали ремонт. Тихо и мирно спальня-будуар превратилась в детскую. На душе стало светло, только иногда вспоминал Мишка бабку Лыкову. Жива ли... Дай ей бог... Все-таки отблагодарить ее надо.
Ночью Мишка спал плохо. Проснулся рано, взял собак и пошел выгуливать. Город спал. Малыш с Малышкой наперегонки носились по улицам, а ноги сами вели Мишку к старой квартире. Сказать спасибо бабке. Штирлицу. Совести дома. Тамаре Николаевне.
Он велел собакам ждать его и вошел в подъезд. Сердце странно забилось. Влетел на 5 этаж и позвонил в квартиру Лыковой. Не открывает. Спит, что ли... Внезапно снизу донесся вой Малыша.
– Тамара Николаевна, – позвал Мишка и еще раз позвонил. В подъезд вбежал Малыш и начал с громким лаем скрестись в дверь. Мишка внезапно разбежался и вынес дверь плечом.
Планировка была ему известна прекрасно. Тамара Николаевна лежала в кровати бледная и, кажется, не дышала. Мишка растерялся. А вот Малыш нет. Он настойчиво бил лапами по балконной двери. Правильно, нужен свежий воздух! И скорая. Мишка пришел в себя и начал активно действовать.
Через несколько дней местная газета опубликовала заметку: «Собака спасла жителей дома на улице Горького». Статья сопровождалась фото неведомого Мишке бультерьера.
«Житель дома №8 по улице Горького решил своими силами заменить газовую колонку. Его действия привели к утечке угарного газа. На счастье жильцов подъезда, рядом выгуливал свою собаку мужчина, пожелавший остаться неизвестным. Пес учуял газ, и своими действиями указал хозяину на опасность. В результате отравления была госпитализирована проживавшая над виновником происшествия пенсионерка. В настоящее время ее жизни и здоровью ничего не угрожает Жители дома очень благодарны собаке и ее хозяину.», – прочитал Мишка и подумал, что спасла всех Тамара Николаевна. В очередной раз навела в подъезде порядок. Пусть и с помощью Малыша.
А Тамара Николаевна смотрела из больничного окна на надпись на асфальте: «Спасибо за все! Дом №8». Тумбочка ломилась от фруктов и сладостей. Лыкова их не любила. «Что за пищевой разврат!», – презрительно смотрела она на пирожные. И старательно угощала «развратными» гостинцами соседей по палате, медсестер и санитарок. Последних особенно старательно. Потому что, гляньте, какая чистота кругом!

©Мария Гушкан.

Детская площадка

Большая такая, знаете, недалеко от автовокзала. Там, где большой, зелёный парк.

Вот под укрытием этого парка и построили эту самую площадку.

И детям она очень нравилась, потому что там, во-первых, было видимо невидимо всяких аттракционов. А во-вторых, высокие деревья окаймляли её вокруг, а по верху шла вьющаяся лоза. Так что, даже в самый жаркий день тут было темно и прохладно. Поэтому, освещение включали уже часов в пять пополудни.

Курить, разумеется воспрещалось, впрочем, как и есть, но...
 
Разве кого-нибудь когда-то это останавливало? Разумеется, нет. И родители приносили с собой обед и ужин. И на столиках, находящихся у самого выхода, распивали, поедали, курили и кричали.
 
Вот и я приходил сюда под самое закрытие. Перекусить после работы. Дома меня никто не ждал. Так уж получилось. И детский смех, разговоры и суета, развлекали меня.
 
Я раскладывал на небольшой скамеечке свой нехитрый ужин и поглощал его, наблюдая с удовольствием за семьями.
 
За ними же наблюдал и большой серый кот, с огромной головой и абсолютно человеческим взглядом. Я, надо сказать, здоровался с ним и даже перебрасывался парой слов, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не заметил. И мне казалось, что он мне кивает. И даже мяукает в ответ.
 
Я с удовольствием делился с ним кусочками котлеты или стейка. Он охотно принимал от меня подношения и предпочитал сидеть недалеко, оглядывая обедавшие или ужинавшие семьи. Иногда и от них ему кое-что перепадало, а впрочем...
 
Впрочем, далеко не всегда перепадало ему что-то вкусное. Иногда кто-нибудь из малолетних отпрысков пытался пнуть ногой серого или бросить в него камень. Но кот был чрезвычайно внимателен.
 
Уж он-то очень хорошо знал человеческую натуру. И либо убегал, либо прятался за меня. А я, надобно вам заметить, росту почти под два метра и весом соответствующим. Так что, скандальные папы и мамы всегда издалека орали мне обидные слова. Поскольку, ни их змеёнышам, ни им самим я не рекомендовал ко мне приближаться.
 
Однажды пришлось продемонстрировать вес своего кулака на особо выпившем и разошедшемся папаше, который решил, что я – просто досадная помеха, мешающая его отпрыску поразмять ноги о моего серого знакомца.
 
После того, как папаша, отлетев на пару метров, тихонечко прилёг отдохнуть под столом, его жена, тоже злоупотребившая спиртным, схватила бутылку и попыталась приблизиться ко мне, изрыгая проклятия и угрозы.
 
Я дал ей такую возможность, но когда брызги слюны уже достигли моего лица, а рука с бутылкой была отведена для удара, я, ухватив ее за куртку и приблизив её лицо к своему, так зарычал в её глаза, что она уронила бутылку и тихонько стала попискивать.
 
Я отпустил ее, дав возможность прийти в себя. Ведь кому-то надо было увести домой двоих детей и мужа, барахтавшегося в стороне и тщетно пытавшегося подняться на ноги.
 
А вечером, когда все расходились, и вокруг были только тишина, свет жёлтых фонарей и горы мусора, появлялся уборщик. Собственно говоря, он никуда и не исчезал. Просто, раньше он старался быть незаметным и подбирал мусор тихонечко, не попадаясь на глаза семьям с детьми.
 
Он был очень скромным человеком. И всегда, здороваясь со мной, кивал и стеснительно улыбался. Он наклонялся и гладил своего кота.
 

• Ну, что? Не обижали моего друга? – спрашивал он меня всегда с надеждой.

Я тяжело вздыхал. И начинал ему рассказывать, что все, ну, абсолютно все, просто обожают его питомца. Что дети стояли в очереди, чтобы погладить серого, а их родители умилялись и несли пачками мясную закуску.
 
Уборщик стоял, опершись на метлу и широко раскрыв глаза, с удовольствием слушал мои сказки и улыбался, а потом почему-то говорил мне:
 

• Хороший вы человек. Вам бы книги писать. Так хорошо рассказываете. Прямо, заслушаешься.

Он почему-то вытирал платком из кармана слёзы, набежавшие на глаза, а серый кот смотря на меня и опять прижимался к нему.
 

• Эх... Люди, люди... – говорил уборщик, подметая площадку и прихрамывая на левую ногу. – Люди, люди, что же вы, звери такие? Да и свиньи, тоже, – ворчал он себе под нос.

Я позволял себе посидеть ещё немного и покурить. Пепел я стряхивал в стаканчик из-под кофе, который потом бросал в его тележку с большим баком для мусора.
 
Уборщик кивал мне, и я жал ему руку. Потом стоял и смотрел, как в желтом свете удаляется хромающая фигура, а рядом с ним идёт большой, серый кот, задрав вверх свой хвост. Он поворачивал свою большую голову к своему другу и кивал на его очередную тираду.
 
Это, вроде как, превратилось в часть моей жизни. Не просто в ежедневный ритуал, а что-то необходимое для моей души. А почему, я и сам понять не мог.
 
Но однажды вечером я вдруг обратил внимание, что среди орущих детей, их мам и пап, мне не хватает чего-то... Нет, всё было на месте. И скандалы между семьями, и пьяные крики. Всё это было. Да и кот был, вот только...
 
Только он почему-то сидел в стороне. Как-то отстраненно, что ли. Он не ел мою котлетку и даже не обращал внимания на одного малыша, который приближался к нему явно с нехорошими намерениями.
 
Прикрикнув на малого и пообещав его раскричавшимся на меня родителям запихнуть все их слова назад им в глотку, я подсел поближе к серому, но тот посмотрел на меня пустым, будто не узнающим меня взглядом. Я попытался его погладить, но кот отодвинулся.

• Он так уже три дня сидит, – услышал я голос справа.

Там стояла невысокая женщина с мальчиком лет восьми.
 

• Мы сюда каждый вечер приходим. Я часто на вас смотрю, – она смущенно улыбнулась, – Мне очень нравится, что вы котика защищаете от этих мерзавцев. У меня вот, ни силы, не решимости.
• Но вам я очень благодарна за него, – кивнула женщина на серого. – Только вот я уже два дня пытаюсь забрать его, а он убегает. Его человек, тот хромой уборщик, умер. Три дня назад.
• Вот, с того самого дня, этот бедняга и сидит тут. Не ест, не пьёт и не смотрит ни на кого. Всё ждёт. Он ждёт своего человека. А тот не придёт. У него остановилось сердце прямо на смене, и его увезли на скорой. И как мне всё это объяснить коту, чтобы забрать его?

Я внимательно слушал её и смотрел на кота.
 

• Вы не волнуйтесь, – сказал я. – Идите себе спокойно домой. Вам ведь надо ребёнка укладывать спать. А я уж как-нибудь разберусь с ним...

Она подошла ко мне поближе и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в правую щеку. После чего ушла с мальчиком, оборачиваясь каждые несколько метров. Мальчик тоже смотрел на меня явно одобрительно.
 
Подождав, пока все ушли, и новый уборщик прибрал мусор, я приступил.
 
Я говорил долго и обстоятельно. Я рассказывал коту о Боге и читал наизусть куски из Библии – "... И если пойду я дорогой смертной тени..."
 
Потом я перешел на обобщения и даже попытался обосновать смену поколений и увлёкся. Остановился я только, когда прошло уже часа два. Я обратил внимание, что серый кот свернулся калачиком и спит, посапывая и положив голову мне на левую ногу. Он обнял меня передними лапами и так и спал.
 
Вы, конечно, можете смеяться надо мной. Но я так и просидел до самого утра, почти не шевелясь. Только снял куртку и прикрыл ею серого беднягу, а под утро...
 
Кот пришел в себя, и я пошел домой, а рядом, справа, шел серый кот с большой головой и совершенно человеческими глазами. Он время от времени прижимался ко мне и тихонько мурлыкал.
 
На следующий день, а точнее, вечер, я пришел на детскую площадку, хотя... Сам не знаю, зачем. Ведь дома меня ждал мой новый и единственный член семьи. И мне очень хотелось увидеть его как можно скорее.
 
Но что-то меня заставило прийти сюда. Впрочем, много времени не ушло, и я увидел её. Она, впрочем, тоже, судя по всему, давно ждала меня.
 

• Ну, как? Как Вам удалось? – схватила она меня за руку. – Садитесь и расскажите мне всё.

Рядом с ней присел её сын и стал смотреть на меня во все глаза. И я долго рассказывал ей то, что говорил коту. Слово в слово. А когда замолк, то обратил внимание, что она прижимается ко мне и плачет, а мальчик почему-то смотрит на меня, не мигая.
 
Да. Вот такое дело...
 
Мне теперь никак не удаётся забежать на детскую площадку. Потому как, дома меня ждёт жена и мальчик, который через год стал называть меня папой. Значит – сын, получается. И тот самый кот, но...
 
Вы его теперь не узнаете, даже не пытайтесь! Куда там. Толстая, наглая, серая морда. Довольная жизнью и считающая, что всё в доме крутится вокруг него. И его таки любят.
 
Вот не пойму, только. Что она во мне нашла? Чего это она меня выбрала? Что ж такого особенного – кота домой забрал?
 
Ну, ничего. Как-нибудь обязательно спрошу.
 
А то, может, и вы подскажете...
 
Автор: ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Такая трогательная история... Просто до слёз!

Лапка или слезы рыжего

Большой рыжий кот был мечтателем. Годы, проведённые на улице, как ни странно не повлияли на его желание. А оно, по уличным меркам, было приличным. Он мечтал о своём доме.

Засыпая голодным, он представлял себе, как его находят, подбирают, несут домой. Там моют тёплой водичкой, вытирают полотенечком, насыпают вкусных консервов. Обнимают, гладят, целуют, говорят хорошие слова. Он улыбался во сне и потягивался. На его, кошачий взгляд.

Была только одна причина, почему до сих пор не нашелся его человек.

Поломанная передняя левая лапка. Она плохо срослась и была теперь кривая. Он всё время хромал и еду находил с трудом, а поэтому...

А поэтому, был всегда голодным и худым.

Но это не мешало ему делать всё, для исполнения своей мечты.

Он подходил к людям, сидящим на скамейке в парке и садился на задние лапки. Становился к ним вполоборота влево, так чтобы скрыть увечную лапу, которую старался прижать к себе, как можно сильнее.

И выставлял вперёд правую сторону. После чего начинал им всё рассказывать. Люди обращали внимание на смешного и странного рыжего кота. Который садился в собачью стойку напротив их скамейки и начинал протяжно и просительно мяукать.

Они смеялись, аплодировали и хлопали в ладоши. Некоторые делились едой. Рыжий был доволен обедом, но ему хотелось совсем другого.

Он хотел, чтобы его взяли на ручки. Хотел, чтобы подошли и подняли с земли. Прижали к себе. Крепко, крепко. Так, чтобы он мяукнул недовольно, задыхаясь. А потом унесли домой.

Так он и ходил. От скамейки к скамейке. Садился на задние лапы, как собака и ждал.

Ждал, ждал, ждал...

Он сам себе не мог объяснить, на что он надеется, но наверное, это было то, что помогало ему выжить.

Надежда была сильнее голода и жажды. Надежда был сильнее грязи и блох.

Но не холода.

Когда этой осенью наступили холода, он стал прятаться в промокшей и прелой листве, где всю ночь пытался согреться и уснуть. Что получалось плохо, а поэтому...

Поэтому, пару раз он уже падал, когда стоял в стойке. От недосыпа и усталости.

От голода и холода. Попробуйте размять лапы, когда одна кривая и не позволяет бегать. Да и согреться так практически невозможно.

И ото дня ко дню, становилось всё сложнее и сложнее- служить.

Почему-то люди именно так называли его позу.

• Служи, рыжий. Служи.

Смеялись они и иногда кормили.

А как тут будешь служить, если лапы окоченели и ты их почти не чувствуешь.

Особенно он нравился одной семье. Они приходили в парк по выходным, чтобы папа и дочка могли побегать на большой поляне и поиграть в серсо.

Они бегали по траве и смеялись. А кот смотрел на них и вздыхал.

Мама запрещала девочке гладить грязного и мокрого кота и та... Та делала это украдкой. Вытаскивая из карманов украденные котлетки или кусочки курицы.

В эту субботнюю ночь уже подморозило. И когда рыжий увидел знакомую ему семью, то попытался выбраться из кучи пожухлых и мокрых рыжих листьев, чтобы подойти к их скамейке и начать служить.

Но не смог. Лапы больше не слушались его. Они стали ватными, незнакомыми, чужими. Он дёрнулся, перевернулся и попробовал пошевелить ими.

Никакого результата.

• Вот и всё. – Подумал рыжий.-Это конец.

Я замёрзну сейчас в этой куче листвы.

Ему было так жаль умирать.

Нет.

Совсем не потому, что он боялся смерти. Ведь для него смерть, была освобождением от ежедневных мучений. От голода, холода и страха. Смерть было спокойным сном. Долгожданным сном и освобождением.

Ему было жаль другого. Он не хотел умирать без капли ласки и любви.

• Вот, бы хоть на руки взяли.

Думал он, пытаясь распрямить лапы.

• Вот, хоть бы, погладили разок.

А там уж, и умереть не страшно. На руках-то умирать, это совсем другое дело.

Думал он, пытаясь выбраться из кучи листвы, но. Выбраться не удавалось.

Рыжий посмотрел в последний раз на семью, усаживающуюся на скамейку. Папа, мама и дочка.

• Хорошая девочка.

Подумал он и закрыл глаза.

Холод в теле, постепенно начал сменяться на тепло

• Хорошо-то как.

Сказал про себя рыжий кот.

• Тёпленько наконец-то.

Тепло расплывалось по телу и сон начал свою работу. Теперь рыжий уже не мог совсем двигаться. Он время от времени открывал глаза и смотрел на папу и дочку, которые готовились к игре.

Вы, наверное, дамы и господа. Думаете, что я сейчас напишу.

Девочка бросилась..

Нет. Всё было совсем не так. Она была увлечена предстоящей игрой и не смотрела по сторонам.

По сторонам смотрел её папа. Который привык уже к рыжему коту. К тому, что по выходным, он всегда ждал их в парке.

Но в это утро, рыжего не было нигде. Не то, чтобы это очень беспокоило его, нет. Скорее, ему было как-то не по себе. Что-то мешало расслабиться и отдаться игре с дочкой, которая уже убежала на поляну и звала его оттуда.

• Папа! Папа!!!

Ну, что же ты там стоишь? Идём скорее.

Он сделал несколько шагов и остановился. Будто...

Будто, что то странное.

Будто...

Кто-то смотрел на него и держал.

• Что за чёрт.

Пробормотал он про себя и стал осматриваться.

Жена стала подгонять его.

Но он, будто перестал слышать дочь и жену.

Он превратился в слух и зрение. Нет.

Он не увидел рыжего, он услышал.

Еле заметное шевеление, нет. Даже не шевеление. Какой-то непонятный звук.

Стон, что ли? Но откуда тут может быть стон? Он подошел к куче рыжей, мокрой и пожухлой листвы, ругая самого себя.

Зачем он идёт сюда?

Но подойдя поближе и присмотревшись, он с изумлением увидел, что в куче рыжей листвы, есть что-рыжее, но совсем не похожее на листву.

Он присел на корточки и присмотрелся.

Голова рыжего кота с закрытыми глазами торчала наружу. Будто, маленькая кучка рыжей, мокрой и слипшейся шерсти.

• Ах, ты чёрт.

Сказал он вслух и стал руками разгребать мокрую и холодную листву.

Жена и дочка уже подошли к нему.

• Что ты делаешь?

Спросила жена.

• Папа. Что это?

Спросила дочка.

Но ему было не до них. Он вытащил наружу замёрзшее тельце.

• О господи! – Вскрикнули они разом.

Папа пытался разогнуть скрючившиеся лапы и растирал холодное тельце.

• Неси полотенце.

Сказал он дочке и та побежала.

• Он умер уже, наверное. Брось его.-

Сказала ему жена.

• Я не хочу, чтобы девочка это видела.
• Не хочешь? – Спросил муж.-Тогда, просто уйди отсюда.

Ответ был резкий и решительный.

Она удивилась и замолчала.

Через десять минут их машина неслась в сторону вет клиники. Мать с дочкой сидели на заднем сидении. Кот лежал на переднем сидении, рядом с ним, укутанный в махровое полотенце.

Большую сумму он заплатил по Визе, за процедуры по возвращению мокрого и холодного комочка к жизни. Жена и дочка сидели в коридоре и ждали.

Врач посмотрел на мужчину и сказал.

• Нам удалось вернуть его, но.

У него отнялись лапы. И я рекомендовал бы вам усыпить его, чтобы кот не мучался. Он не сможет больше никогда передвигаться.

Мы, конечно, можем попробовать его лечить, но. Вероятность очень мала, а сумма очень велика.

• Какова вероятность?

Спросил мужчина.

• Я на вас уже заработал. – Ответил врач.
• И мне не хочется вас понапрасну обнадёживать. Его жизнь теперь, это сплошные мучения. Подумайте.

Мужчина, не говоря ни слова, поднял кота с операционного стола и прижал к себе.

• Я уже подумал.

Сказал он и пошел к выходу.

Он сам ухаживал за котом дома и никого не просил помочь. Кормил беднягу из ложечки, менял памперсы и мыл его тёплой водичкой.

Рыжий смотрел на этого странного человека и изумлялся. Его не хотели брать с поломанной лапкой, а этот странный мужчина... Возится с ним. С полным калекой. Обнимает, гладит, говорит слова всякие хорошие.

Рыжий плакал.

Как он хотел этого раньше. Как хотел!

А теперь, зачем?

Он только доставляет мучения этому хорошему человеку.

Но мужчина не собирался сдаваться. Он заприметил одно лакомство из консервов, которое особенно нравилось рыжему. И стал отодвигать от его мордочки ложечку. Совсем немного, совсем чуть-чуть, но так.

Так, чтобы рыжий кот не мог достать.

Он держал ложечку совсем рядом с его мордой. Рыжий сердился и даже рычал. Он ругался и требовал. Он тянул шею и пытался достать, но.

Этот гадкий и странный мужчина. Каждый раз, отодвигал ложечку всё дальше и дальше.

И рыжий вынужден был пытаться ползти за этой проклятой ложкой с угощением. А жена и дочь, ругали мужчину за то, что тот издевается над бедным котом.

• Лучше бы ты тогда его усыпил.

Говорила жена.

• Ты живодёр, что ли? Тебе приятно издеваться над несчастным животным?

Мужчина пытался объяснить ей, но она ничего не хотела слышать.

Рыжий однажды так сильно разозлился на него, что забыл про свои неработающие лапы. Он решил ударить этого гадкого мужчину когтями и...

Его правая передняя лапа шевельнулась.

Мужчина подхватил рыжего кота и закружился с ним по комнате.

Теперь восстановление шло не по дням, а по часам. Мужчина и кот упорно занимались. Рыжий постанывая от напряжения, полз по полу передвигая чуть-чуть работающие лапы. А потом...

Потом мужчина придумал новый способ мучения для него.

Он брал полотенце, продевал под кошачий живот и поднимал кота, заставляя того передвигать лапами.

• Чуть, чуть.

Говорил он.

И из глаз рыжего текли слёзы от боли и натуги.

• Ещё. Ещё!

Кричал мужчина на кота и рыжий огрызался, но шёл.

Через три месяца рыжий сумел сам доползти до тарелки с едой. Он ещё не мог стоять, но лапы уже очень прилично двигались.

Жена и дочка смотрел на всё это с изумлением.

Дочка с восхищением во взгляде. Жена с удивлением смотрела на своего мужа, будто видела его впервые.

Через полгода перед входом в вет клинику остановилась машина.

Из неё вышла семья. Мужчина, его жена и дочь.

В рука мужчины была переноска.

Они, не обращая внимания на очередь, прошли в кабинет к врачу.

• Чем могу помочь?

Удивился врач и добавил.

• Там, вообще-то очередь.
• А мы не на приём.

Ответил мужчина.

Он поставил переноску на стол и открыл дверцу.

Оттуда появился совершенно роскошный, рыжий красавец кот, с лоснящейся шерстью.

Он стоял на трёх лапах, прижимая к себе переднюю левую. Слегка кривую.

• Не может быть!!!

Ахнул ветеринар и вскочив, стал ощупывать кота.

• Как?! Как же вам это удалось?! Вы просто обязаны мне рассказать.
• Да это очень просто.

Улыбнулся ему в ответ мужчина.

• Просто я доказал ему, что ему есть для чего жить и бороться. Вот и всё.

Сказал он и подняв на ручки рыжего кота. Прижал его к себе и пошел к выходу.

• Как зовут, красавца?

Спросил врач у жены мужчины. -Мне надо записать в компьютер.

• Лапка. – Ответила женщина.
• Лапка, его зовут.
• Ваш муж сумел совершить невозможное.

Заметил ей врач.

• Мы тоже не верили. – Сказала она.
• Не верили. А он сумел.

Мужчина шел по длинному коридору вет клиники, где сидело множество людей со своими питомцами.

Лапка смотрел на них всех сверху вниз. С высоты плеча своего человека.

Он знал.

Он знал, что всё это время, он был прав. Он сумел дождаться. И теперь рыжий понимал.

Его увечная левая лапка не помешала этому мужчине полюбить его.

Не помешала.

Рыжий ткнулся в шею своему человеку.

• Домой едем, Лапка. – Сказал мужчина.

Домой. Вместе.
__
автор Олег Бондаренко