Рассказы для души

Мы разводились с женой, стали делить нажитое. И тут незадача. -Забирай этого! – сказала жена. -Вы с ним — два сапога пара! Так в нашем доме появился красавец какаду с кошачьим именем Маркиз, который был тут же переименован моей мамой в Кешу.

Этот попугай достался мне от первой жены при разделе совместно нажитого имущества, хоть таковым и не являлся, поскольку жил в её доме задолго до меня.
Всем Кеша был хорош, и только один недостаток не давал нам покоя: Кеша не говорил. Все наши усилия выдавить из попугая хоть слово терпели фиаско. Кеша молчал, как партизан на допросе. И только дед не одобрял этих наших попыток.
— Отвали от попугая! — ворчал он. — Вам что, поговорить больше не с кем?
Наверное, на этой почве они с дедом и сошлись. Деда попугай устраивал, как внимательный и молчаливый собеседник, а попугай любил, наклонив голову, слушать деда, когда тот что-то мастерил или садился вечером за стопочку.
В конце концов мы решили показать Кешу соседке, которая держала двух болтливых волнистых попугайчиков и слыла специалистом по обучению пернатых русскому языку. Стоит ли говорить, что Кеша произвёл на соседку неизгладимое впечатление. Она была от него в полнейшем восторге! Долго ходила вокруг него кругами, всплёскивала руками, что-то приговаривая, а потом решила зачем-то погладить. Она протянула руку и коснулась пальцем головы мирно дремавшего попугая. Потревоженный Кеша открыл один глаз, недовольно покосился на незнакомую даму и вдруг ясно и чётко произнёс:
— Отвали от попугая!

Соседка потеряла сознание, а Кешу с этого момента прорвало. Получилось, как в том анекдоте про немого мальчика, который однажды за обедом вдруг сказал: «Суп пересолёный!», — а на вопрос: «Что ж ты молчал десять лет?!» — ответил: «До этого всё было нормально!»
Вот так и Кеша. Молчал-молчал и вдруг заговорил. Беда заключалась в том, что заговорил он голосом, интонациями, а самое главное, словарным запасом деда. Дед, весьма крепкий ещё старик, был на войне шофёром, вернулся без одной ноги и всю жизнь проработал плотником. За словом в карман никогда не лез и словарный запас имел весьма характерный для человека такого склада ума и образа жизни. Почему попугай выбрал именно деда объектом для подражания, остаётся загадкой, однако факт остаётся фактом — матерился Кеша именно как плотник, виртуозно и заливисто.
Соседку это шокировало, однако не вывело окончательно из себя. Она решила взять над Кешей шефство. Обучить его хорошим манерам и правильному русскому языку. По собственной инициативе она чуть ли не каждый день приходила и проводила с ним занятия по какой-то специально освоенной импортной методике.
Деда это изрядно злило, однако он старался держать себя в руках. Только после ухода соседки что-то недовольно бубнил себе под нос.
Впрочем, несложно догадаться, что именно. В конце концов, видя что все её усилия не дают никакого хоть мало-мальского результата, соседка, на радость деда, свои занятия бросила.
А где-нибудь пару месяцев спустя, когда мы всей семьёй вечером пили чай, она заглянула на огонёк, справиться о Кешином здоровье. Кеша, сидевший с нами на кухне, увидев соседку, встрепенулся и вдруг произнёс:
— Берегите попугая! Кеша — птичка дорогая!
Это была фраза, которой соседка безуспешно пыталась научить Кешу в течение несколько месяцев. И даже то, что попугай сказал эту фразу интонациями деда, не могло омрачить радости педагога. Кажется, у неё даже слеза выступила от умиления. А попугай покосился на вспыхнувшую от своего успеха соседку и добавил тем же голосом деда:
— Лучше бы кота говорить научила, дура шизанутая...

Геннадий Пименов

ТРЕТИЙ СОРТ – ЕЩЁ НЕ БРАК!

Соня смачно выдавила на руку шампунь из красочной бутылочки и начала намыливать голову. Положение обязывало, выглядеть на все сто процентов красоты. Она и прелестная барышня в одном флаконе? Смешно. Сегодня ей исполнилось тридцать лет, ну надо же какая юбилейная дата. А что в жизненном анамнезе? Итоги было подводить лёгко и, увы, немного грустно.
Начать хотя бы с карикатурной внешности.

Три шарика: голова с пухлыми щеками, плотное тело бой-бабы с объёмистой грудью и отвисающей вниз пятой точкой, коротенькие ножки-тумбочки. Несуразный портрет завершали вечно всклокоченные, торчащие в разные стороны рыжие волосы, невыразительные, какие-то тусклые зелёные глаза без единого намёка на искры блеска, ручки с пальцами, похожими на сочные розовые сарделечки.
Сонечке очень бы хотелось заглянуть в глаза своих родителей и узнать: почему щедрая к другим природа на ней решила отдохнуть. Но желание это было невыполнимо. Выросла она в детском доме, где воспитатели не знали о её происхождении ни-че-го. Коляску с отчаянно ревущей малышкой обнаружил на пригородном вокзале местный бомж. С органами правопорядка ему связываться не хотелось, но и бросить свою неожиданную находку он не смог. Откатил приобретение к дверям местного отделения милиции и был таков.

В подразделении для малюток в детдоме на вновь поступившее чудо собрался подивиться весь коллектив. Вердикт был неутешительным:
- Судя по развитию, ей не больше 2-3 месяцев, высказалась врач.
- Какая-то она странная, я таких рыжих пышечек в жизни не встречала, чем её только кормили, маленькая совсем, а нос уже среди налитых щёчек не видно, задумчиво развернула пелёнки воспитательница грудничков.
- Необычное дитя, как будто её собирал неведомый скульптор из частичек чужих тел, и всё вместе выглядит как типичный резонанс, поумничала директриса.
- Ну что вы разгалделись, право, ребёнок, как ребёнок, прекратил собрание дворник Николай.
Дни в новом Сонином доме потянулись, побежали. Ясли, детсадовская группа, школьники за партами. Сверстники пухлую девочку своей признавать не хотели, дразнили и подначивали:
- Эй, тумбочка с дустом, сгоняй на кухню, там хлеб баба Поля испекла к ужину, стащи несколько кусочков. Она-то подкармливает твои телеса без возражений.
- Сонька, даже не думай претендовать на участие в театральной постановке, тебе только страшилу в спектакле играть, а у нас такого персонажа в пьесе не намечается.
- Ну что ты на моё платье уставилась, корова, надень на выпускной вечер лучше какой-нибудь чехол от дивана, тебе такой наряд больше подойдёт.
Нет, всерьёз и совсем уж жестоко девчонку не преследовали. В детском доме другой мир, все своего горя и одиночества нахлебались, на сотоварища с ножом не кинутся. Её просто не замечали, игнорировали, обходили за версту. Так что, друзей детства даже в этой неприкаянной среде ей нажить не пришлось.
Попытаться поговорить о женском счастье? Так ведь и здесь бескомпромиссное фиаско.
Наверное, при таком раскладе с внешним обликом у Сони не могло быть и намёка на любовный опыт, но он случился.
Сначала она по уши безответно влюбилась в старшеклассника из детского дома. Назло всем врагам, самого красивого, спортивного, гибкого как пантера. Шансов любоваться кумиром у неё было предостаточно, Влад был капитаном их футбольной команды. Сиди себе на трибуне, наблюдай за игрой и восхищайся. Заприметив как-то её жадный взгляд, юноша отбрил Сонины мечты в два счёта:
- Тебе-то что здесь надо, пухляшка ты непутёвая? Саму в зоопарке держать надо, да зрителям на потребу для смешных зрелищ выводить, а она туда же! Забудь! Ты третий сорт, Сонька! Уважающий себя мужчина на такое уродство никогда не клюнет.
Соня не забыла, просто любила теперь про себя, таясь, обильно смачивая по ночам подушку слезами. Против природы не пойдешь, её тело созревало и наполнялось желаниями, как ему и было положено по возрасту.
Второй роман случился на курорте. Тогда она уже окончила школу, получила комнату в коммуналке, полагающуюся детдомовцам, и на остатки выделенных государством средств махнула на Азовское море. Черноморское побережье по деньгам она уже не потянула бы, но ведь и здесь разливался бесконечным простором ласковый водоём, оседал под ногами бархатный песок на длинном мелководье, дурманяще пахло скошенным разнотравьем и хвоей. Счастье-то какое на её улице! Теперь она тоже знает, что такое это – далёкое, загадочное море!
По вечерам в их скромном пансионате организовывали танцы под магнитофон. Контингент отдыхающих был представлен активной армией женщин бальзаковского возраста, двумя ражими мужичонками, ни днём, ни вечером, не расстающимися со смачно пахнущей вяленой рыбой и пивом, и восстанавливающимся после аварии молодым тщедушным пареньком. В один из вечеров он неожиданно пригласил её на танец, а потом, дыша перегаром, потащил к себе в номер.
Утром брезгливо прикрыл простыней полное тело Сони, отвёл в сторону глаза и буркнул:
- На продолжение не рассчитывай. Выпил я вчера крепко, не ведал, что творил. Инстинкты разум пересилили. Тебе же не по морям ездить, а где-нибудь в цирке клоуна изображать с такой внешностью. Даже гримироваться не надо будет.
- А почему нет? подумала вдруг Соня.
С будущей профессией она еще не определилась, в училище искусств есть цирковое отделение. Документы туда она понесла без сомнений.
- Уж если люди говорят, что я лишь на роль пугала способна, чего мне тогда и сопротивляться.

В приёмной комиссии училища она опять испытала привычное дежавю. Люди, сидящие за длинным столом, покрытым бархатной скатертью, недоумённо переглядывались, перешептывались, прятали долу глаза. Лишь председатель уважаемой комиссии, умудрённый опытом фокусник Георгий Станиславович, задал вопрос:
- Ну и в каком амплуа вы видите себя на арене, девушка?
Соня зажмурилась, собрала всю свою волю в кулак и выдавила:
- Если судьба распорядилась с моей внешностью таким неординарным способом, я хочу свои недостатки превратить в продолжение достоинств. Возьмите меня учиться, я хочу стать новым рыжим клоуном!
На стороне Сони были довольно веские аргументы: школьный аттестат со всеми пятёрками, превосходно подвешенный язык за счёт страсти к добротной литературе. Несмотря на вечные поддёвки и издевательства отсутствие комплексов. Она давно уже сумела обрасти защитным панцирем, похожим на домик черепахи. Не последнюю роль в решении комиссии сыграло и мнение Георгия Станиславовича:
- Интуиция подсказывает мне, что из этой абитуриентки выйдет толк, я сам когда-то попал в цирк по той причине, что был обладателем неспокойных рук. Родители меня и к психиатру водили, и боялись, что стану вором-карманником, настолько ловко я извлекал предметы из самых неожиданных мест. А я сделал блестящую карьеру фокусника и никогда еще об этом не пожалел.
Цирковой мир встретил Соню если и не с распростёртыми объятиями, то вполне благосклонно. В этой среде во все времена росло и множилось настоящее крепкое братство. Ребят со странной внешностью в её учебной группе хватало. У многих, как и у неё, были непростые судьбы, многие продолжали цирковые династии, не умея жить в мире людей без бравурного марша, начинающего представления, света рамп, аплодисментов и преданных поклонников.
Через год старый фокусник, часто наблюдавший за практическими занятиями учащихся, стал выделять девушку из общей толпы. И о чудо! Её, казалось бы, неловкие пальчики-сардельки, оказались способными к многоходовым фокусам. Теперь в свои репризы, призванные заполнять перерывы между номерами, Соня вставляла лёгкие элементы мистического иллюзиона. Публика клоуна-дебютанта встретила тепло и радушно. Её забавный внешний облик на сцене принимали как часть общего имиджа, после представления подходили и благодарили за искромётные шутки, забавные придумки, виртуозную работу несуразных ручек.
После окончания ею циркового училища Георгий Станиславович похлопотал за любимую ученицу. Теперь они трудились в одной труппе. Вместе на гастроли, вместе домой в очередную гостиницу. Двум неприкаянным сердцам стало казаться, что они больше не одиноки. У ловкого Жорика появилась дочка, у Сони отец, коего раньше в её жизни никогда не было. О таком раскладе она и мечтать не могла.

Месяц назад, накануне Сониного юбилея, к ним в труппу пришёл мужчина в строгом деловом костюме. Представился психологом из пансионата для особенных детей. Его речь была краткой:
- Нужны добровольцы, лучше всего с амплуа клоунов. Задача: обладать добрым сердцем и помочь скрасить досуг безнадёжно больных малышей. Для этой работы придётся окончить дополнительные медицинские курсы. Гонорар на выходе не разочарует.
В труппе было целых три клоуна, но шаг вперёд сделала только Соня. Она уже давно распрощалась с мечтой иметь своих наследников, знала, что такое детское одиночество. Это предложение будто специально для неё было придумано!
Первые вечера после походов в пансионат выла от безысходности:
- Какая же я эгоистка, жалуюсь и стенаю о том, что моя жизнь не идеальна! А как же все они, навеки отлученные от нормальной жизни? Насмешка природы, решившей пошалить с цепочками ДНК в их генах и подарившая им редчайшие тупиковые заболевания!
Тех, от кого не отказались уставшие от проблем родители, среди её подопечных были единицы. Да и эти родители – приходили навестить чад из шумного, искрящегося здоровьем мира и быстро опять исчезали в нём. Капельницы, уколы, череда пилюль, люди в белых халатах и накрахмаленных шапочках. Появившийся в один из жарких летних дней в дверях палаты рыжий клоун был фейерверком, чудом, волшебством.
Пытливые глаза, не утратившие способности любить души. Нежные объятия. Коллекция рисунков, которую малыши каждый день любовно готовили к её визитам. Она, несомненно, вспоминала ту свою прежнюю цирковую жизнь, но здесь ей открылись совсем другие горизонты, другие возможности быть полезной, нужной, лучиком света в тёмном царстве вечной боли.

Вечером на её тридцатилетии в цирке соберутся свои: Георгий Станиславович, девчонки-акробатки, дрессировщица пуделей Эля, её напарница по номерам, каланча Зоя, работающая клоуном на контрасте с пышечкой Соней, два брата-тяжеловеса – в общем, вся их бессменная команда. А пока молодая женщина спешила в больницу с тремя коробками восхитительных пирожных из любимой кондитерской и сумкой с лимонадом. Пусть её крошки тоже отметят юбилей со своим рыжиком.
За дверью палаты подозрительная тишина. Соня толкает её свободной ногой и оказывается в оживлённом кругу своих пациентов. Макс с внешностью эльфа, болеющий синдромом Уильямса, сосредоточенно тащит для Сони большую табуретку. Танюшка, перенёсшая уже не одну операцию на сердце, вручает огромный букет дивно пахнущих ромашек. Остальные гурьбой торопятся обнять и расцеловать Сонюшку, пошептать ей на ушко секретики, подержаться за руки, пожелать здоровья и счастья.
- Третий сорт, говоришь? спросила мысленно Соня у своей первой безответной любви,
- А есть ли сейчас в твоей жизни столько искреннего, самоотверженного тепла?
Она довольно зажмурилась, распахнула объятия сразу для полдюжины ребят, каждого расцеловала, каждому вручила стаканчик со сладким лимонадом и тарелочку с пирожным.
Третий сорт же еще не брак, не правда ли?

Автор: Елена Рязанцева

Тот самый запах

В супермаркете «Вселенная ароматов» с самого утра было небольшое столпотворение. Впереди маячили долгие праздничные выходные, и люди стремились закупиться всеми возможными запахами перед дальними поездками или таким желанным домашним затворничеством. Можно, конечно, купить нужный запах на заправке, центральном рынке или в небольшом бутике где-нибудь в центре города, но в сетевых магазинах выбор всегда больше и цена не такая кусачая.

— Пап, мы уже два часа тут слоняемся, — Юра старался вести себя максимально раздражающе: ныл, шаркал ногами по начищенным до блеска полам, кряхтел и при случае показательно бился головой о стеллажи с разноцветными бутыльками, которых здесь было больше тысячи.

С тех пор как Землю настигла страшная аллергическая эпидемия и учёные изобрели бомбу, уничтожившую все естественные запахи, мир погрузился в полную неразбериху. Уже больше десяти лет ничто на свете не источало ароматов и смертность от страшной напасти утонула на страницах учебников истории. Но, как правило, у любого действия есть последствия. Так случилось и в этот раз. Если первые пару лет человечество как-то могло спокойно жить без обоняния, радуясь тому, что спаслось от страшной участи, то, когда страх разжал свои тиски, началась великая депрессия, повлёкшая за собой еще больше смертей.

Без запахов люди сходили с ума. Им казалось, что ничто на свете больше не имеет смысла, если ты не можешь использовать абсолютно все свои чувства. Путешествия потеряли свой шарм, еда стала однообразной, исчезла романтика. Умирала любовь, распадались семьи. Ученым был поставлен ультиматум: в короткий срок они должны были синтезировать все возможные запахи и вернуть людям чувство любви к жизни, но, разумеется, небесплатно. Так и появились первые торговые точки с концентрированными ароматами. Сначала это были торговые аппараты, что стояли тут и там, затем открылись первые частные магазинчики, а после дело доросло до огромных гипермаркетов запахов, чьи площади поражали своей необъятностью. Человечество было спасено.

***

— Я должен найти этот запах, пока я ещё помню, — бубнил себе под нос отец, без конца шаря по полкам в поисках нужного названия и не обращая внимания на нытьё сына.

— Может, это? — спросил мальчуган, схватившись за бесплатный тестер с надписью «Детский сад». Он снял колпачок и поднёс горлышко к носу. — Фу-у, — отпрянул Юра, — ну и запашок.

Отец схватил бутылёк и сделал вдох. Мир вокруг мгновенно погрузился в букет из манной каши, компота из сухофруктов, резиновых игрушек и свежеокрашенных стен.

— Прекрасно, столько воспоминаний сразу, — расплылся в довольной улыбке мужчина, на секунду забыв о поисках.

— Что уж тут прекрасного? Полироль, которую тётя Катя постоянно нюхает, и та лучше пахнет, — пожал плечами Юрка и, выхватив тестер, закинул назад на полку. — А что конкретно мы ищем?

— Я, честно говоря, не знаю. Там много всяких ароматов было, — задумчиво произнёс мужчина. — Помню, пахло солнцем.

— Солнцем? — удивился Юра. — Разве солнце может пахнуть?

— Может. Но я не знаю как, — отец снова вернулся к поискам, переходя из одного ряда в другой.

Юра решил, что с такими вводными данными они здесь надолго и нужно прибегнуть к помощи консультанта. В лице молодой девушки, лениво слоняющейся между рядами, он нашёл подходящую жертву для дурацких запросов отца. На её бейджике золотыми буквами было написано: Мария.

Спустя пять минут совместных поисков мальчик уже бежал к отцу с новым тестером.

— Вот, запах дачи. Может, подойдёт?

Отец схватил бутылёк и опустил в него специальную бумажку, а затем поднёс к носу. Запах яблок, сырых досок, свежескошенной травы и, самое главное, летнего солнца тут же вскружил ему голову.

— Отлично! — похлопал он сына по плечу.

Тот уже обрадовался и хотел было направиться к выходу, но отец, на удивление, не спешил уходить.

— Это ещё не всё. Я помню, там был запах детского крема.

— Детского крема?! — переспросил с удивлением мальчишка.

— Да! Я точно помню!

Юра протяжно выдохнул, а затем снова исчез среди бесконечных торговых рядов.

Через минуту он уже дергал бедную Марию за рукав и снова просил помочь.

— Вот! Не поверишь — у них на складе валялся всего один экземпляр, — запыхавшись, протягивал сын бутылёк с выцветшей наклейкой.

Отец вдохнул и закатил глаза от наслаждения:

— Да, это оно.

— Теперь всё? — с надеждой в голосе спросил Юрка, хотя всем своим нутром чувствовал, что нет.

— Помню, пахло бумагой и шерстью.

— Пап, а ты случайно не заболел? Если все эти запахи смешать получится полная били... бери...дерда... Белиберда! — вспомнил наконец слово Юрик.

— Не получится! — уверенно заявил отец и с неугасающим энтузиазмом ринулся напролом в новый ряд.

Юра протяжно выпустил воздух из надутых щёк и отправился на поиски уже скрывающейся от него Марии.

— На! — протянул он нервно два флакона, на одном из которых было написано «Шерсть», а на другом — «Бумага».

— Спасибо, сынок, ты просто молодец! Обещаю, что, как только всё найдём, я куплю тебе любой запах, какой захочешь!

— Как? Разве ещё не всё?!

— Почти. Я чувствую, что не хватает ещё одного...

— Может я вам смогу помочь? — возникла перед этой парочкой взмокшая Мария, которой все эти поиски уже изрядно поднадоели.

— Мы пытаемся сделать смесь запахов, чтобы получить свой, — улыбнулся ей в ответ растерянный отец и показал те бутыльки, которые Мария сама нашла для них ранее.

— Есть предположения, что нужно искать?

— Ну... — замялся мужчина, было видно его смущение, — там был запах вермишелевого супа, помните, был такой, с буковками?

Девушка задумалась.

— Знаете, я о таком никогда не слышала. Нужно посмотреть по базе. Пойдемте к стойке информации, я гляну.

— А мы сможем потом всё это смешать?

— Конечно, не проблема!

Все трое направились к главному компьютеру, где должна была быть поставлена финальная точка.

Бегло щелкая клавиатурой, Мария пробивала все возможные названия, прямо или косвенно связанные с лапшой и супом, но ничего похожего ей не попадалось. Вернее, похожего было много, но отец настаивал, что суп должен быть именно из пакетика, а лапша именно в виде букв.

— У него особенный запах, — восторженно говорил он, словно речь шла о самых дорогих духах на свете, отчего Юра и Мария устало переглядывались.

— Невероятно, я и не знала, что у нас такие есть, — хихикнула девушка, наконец найдя нужную строку. — Правда, придётся подождать. Запах находится на складе в другой части города.

Юра в последний раз посмотрел на отца с надеждой, что тот передумает, но увы... Мужчина сиял, как новый автомобиль, и находился где-то далеко от всех проблем на свете.

Спустя час все трое — отец, сын и непонятно как ввязавшаяся во всю эту историю Мария — стояли возле специального миксера, где должны были смешаться все найденные ароматы. Процесс запустился, и через десять минут из специального отсека на свет появился флакон с невиданным до этого момента запахом.

Первым вызвался попробовать Юра — как самый пострадавший.

Он погрузил бумажку по самый корень и, вынув, поднёс к своему маленькому носу. Чуда не произошло. Запах оказался каким-то нейтральным, обыденным, совершенно простым, как, скажем, запах весны или школьного кабинета.

Мария не рискнула нюхать. Она ждала лишь одобрения и чаевых за свои труды.

Когда очередь дошла до отца, он осторожно сжал бумажку дрожащими пальцами и поднёс её к носу. Через мгновение из его глаз потекли слёзы.

— Это он, — всё, что смог произнести мужчина.

— Кто — он? Что это за запах, пап? — не мог понять настрадавшийся Юра.

— Так пахло от моей мамы...

Александр Райн

ПЁС В НАСЛЕДСТВО

Родители Алисы развелись, когда она училась в девятом классе. «Нам лучше жить порознь» – объяснила ей мама.
Обошлось без детской трагедии – сначала Алиса вся была поглощена первой влюбленностью, потом поступлением в вуз. Не до родителей было. Тем более, они, как взрослые люди, договорились обо всем спокойно. Ничего не делили, благо у каждого имелась жилплощадь.

Алиса с мамой остались в бывшем семейном гнездышке, которое и создавалось для выращивания детей. А папа переехал в квартиру своей матери, которую до развода они сдавали. И сразу, как только стал свободным человеком, завел собаку – золотистого ретривера, о котором, оказывается, мечтал с детства.

У щенка в паспорте значилось что-то величественное, но хозяин сразу сократил имя до ласкового – Малыш. Когда Алиса эту милоту увидела, не хотела уходить домой. Спросила, конечно:

– А почему мы не завели собаку раньше?

– Мама не разрешала, ты же знаешь – она фанат чистоты. А тут шерсть, песок, ну и прочие проблемы. Может быть, на мелкую породу она бы и согласилась, но крупную – ни за что.

Алиса понимающе кивнула. Да, мама была строгая, беспорядок в доме представить было просто немыслимо. Ей, дочке, ни разу не пришла в голову мысль просить завести питомца. Позже она поняла, что отец тоже никак не мог вписаться в идеально чистый интерьер – если в доме и были ссоры, то исключительно насчет чистоты.

Кстати, через несколько лет мама Алисы вышла замуж за такого же как сама педанта, а вот отец так и не обзавелся новой семьей. Кажется, он с Малышом был совершенно счастлив: мог часами играть с собакой в парке.

Пес вырос великолепный! Красивый, умный и бесконечно преданный. С ним можно было не просто разговаривать по душам, с ним можно было посоветоваться и найти равновесие в самый хмурый день.

Алиса тоже полюбила Малыша, и по воскресеньям часто присоединялась к прогулкам. Когда вышла на работу, первое время так сильно уставала, что мечтала дожить до выходных, чтобы выспаться и никого не видеть.

Свободного времени почти не было, с отцом в основном созванивалась. Пока однажды не позвонила мама и не сообщила страшное:

– Алиса, папа в больнице. Прогноз неутешительный.

Оказалось, болел он уже давно, только не хотел никого расстраивать. Алиса была благодарна маме за то, что она до последнего дня поддерживала бывшего мужа. Сначала в больнице, потом дома. А вот дочку мужчина попросил не приходить чаще раза в неделю. «Не хочет, чтобы ты видела его таким слабым», – объяснила мать.

Несколько недель прошли как в тумане.

Когда папа умер, Алиса переехала жить в его квартиру. Малыш грустил как человек. Мало ел, на прогулках ходил потерянный, вялый. Как новую хозяйку Алису не воспринимал. Она тоже страшно скучала и все время говорила с собакой о своей тоске. О том, как мало времени проводила с отцом в последнее время. О том, как больно терять близких навсегда.

Наверное, это и помогло им ужиться – они понимали друг друга. День ото дня их прогулки становились длиннее, разговоры светлее и, наконец, Алиса с Малышом снова стали подолгу гулять в парке по выходным.

Как раньше, только без папы.

Оказалось, у Малыша есть подружка Веста, той же породы. Ее хозяина звали Борис, они с отцом Алисы приятельствовали.

Каждые выходные новый знакомый с удовольствием рассказывал Алисе об особенностях породы, о том, как найти общий язык со взрослым псом. Дал свой телефон – на всякий случай.

Возможно, все так бы развивалось и дальше, если бы не случилась беда.

В один из темных осенних вечеров Алиса с Малышом стояли на светофоре и ждали зеленый свет. Дождавшись, начали переходить дорогу, и вдруг откуда-то ни возьмись – машина. Собака почувствовала опасность, рванулась, но его все равно задело.

Погода была ужасная, ветер, дождь. Лихач на машине промчался, не останавливаясь. Алиса осталась на переходе с раненым псом.

Первое, что пришло в голову, – позвонить Борису.

Он приехал в считанные минуты. В ветклинике пропустили без очереди. К счастью, все обошлось без серьезных травм.

Врач оставил Малыша на ночь в больнице, Алисе велел идти домой. Выходя из клиники, она разрыдалась и долго не могла успокоиться.

Тогда-то Борис и обнял ее в первый раз...

Алиса до сих пор помнит это чувство – она сразу успокоилась и поняла, что все будет хорошо. Только очень не хотела, чтобы он ее отпускал.

Он и не отпустил.

Ребята вместе уже десять лет. У них два сына. И питомник золотистых ретриверов.

Флэш

Наталья работала администратором в мотеле уже больше десяти лет, с момента его открытия. Жила тут рядом, в посёлке. Всякое бывало за эти годы...

Некоторые случаи просто невозможно было ни понять, ни объяснить. Люди бросали (или подбрасывали) своих кошек и собак. Иногда возле мотеля, иногда прямо на трассе, а те приходили на запах еды.
Дома у неё обитали три кошки и две собачки. И ещё одна, уже старая овчарка жила во дворе. Всех Наталья подобрала здесь, возле мотеля. И ещё нескольких пристроила по знакомым.

Флэш потерялся в её смену. Когда она увидела заплаканного мальчика, забежавшего с улицы с поводком в руках, сразу всё поняла. Ну как же она не предупредила его, чтобы не отпускал, и не ходил на задний двор, там ведь эти два здоровых пса!

Родители мальчика, вместо того, чтобы помочь искать собаку, только охали, вздыхали и отчитывали ребёнка, а через час начали паковать вещи и сдали номер.
- Вы что, вот так просто возьмёте и уедете? – изумилась Наталья, – Задержитесь хотя бы на день, он вернётся, я уверена...
- Да что вы говорите!? – возмущался глава семейства, – У меня все по минутам рассчитано, у меня работа, ответственность...
Жена суетилась возле него, говорила, что ему нельзя нервничать, а сыну в школу, а собака, может, вообще под машину попала, а они тут будут ждать...
Короче говоря, уехали, со скандалом запихав зарёванного мальчика на заднее сиденье. И даже телефон не оставили, не попросили позвонить, сообщить. Да и что толку, Наталье было ясно – ЭТИ люди не вернутся за собакой.
*****
В то утро, когда потерялся Флэш, Наталья сдавала смену. Приехав на работу через двое суток, женщина оглядывала двор и стоянку в надежде, что пёсик вернулся. Несколько раз выходила на улицу днём, но, кроме больших местных псов, никого не было.

И только спустя неделю, как-то вечером, когда заходящее солнце окрасило всё в оранжево-красный, Наталья, выйдя на крыльцо мотеля, увидела одинокую собачью фигурку на пригорке. Пёс сидел неподвижно, не сводя глаз со стоянки.
Взяв угощение, пластиковые тарелочки и бутылку с водой, Наталья пошла знакомиться. Собака настороженно следила за её приближением, не выражая ни радости, ни страха. Не доходя метров десять, Наталья позвала:
- Флэш! – кажется, так звал его мальчик.
Это, без сомнения, был он. Услышав свою кличку, пёс посмотрел на женщину с надеждой – ведь так его звал хозяин... Где же он, хозяин?
Наталья подошла ближе, поставила в траву тарелочки, положила еду, налила воды. Флэш уже вовсю крутился рядом, виляя хвостом. Эта женщина почему-то внушала ему доверие. Её голос был ласковым и добрым:
- Давай, мой хороший, поешь! Какой же ты умничка – вернулся. А я знала...

Прошло несколько дней, прежде чем Флэш согласился оставить свой наблюдательный пункт. Наталья кормила его, специально приезжая в свои выходные. Днём ещё пригревало солнышко, но ночи становились всё холоднее. Переживая за здоровье маленького короткошерстного пёсика, женщина каждый раз уговаривала его:
- Пойдём со мной, Флэш. Поживёшь у меня. Тебе не будет скучно, честное слово! Там тебя ждёт весёлая компания...
И однажды он пошёл...

Пошёл, потому что невыносимо было сидеть вот так, в полном одиночестве целыми днями. Пошёл, потому что эта женщина ему нравилась, он искренне радовался, когда она приходила, а когда уходила – его сердце будто разрывалось надвое. Одна половинка хотела мчаться за ней, а другая – сидеть и смотреть на стоянку, ожидая хозяина...
*****
Флэш быстро подружился с собачками и кошками, живущими у Натальи. Молодой, игривый, энергичный, он стал заводилой в «стае». И даже старая овчарка, хоть сначала и огрызалась на мельтешащее бело-рыжее создание, вскоре сама стала бегать с ним по двору.
Всё было хорошо, но раз или два в неделю Флэш убегал. К мотелю. Он прекрасно знал дорогу от посёлка. Первый раз Наталья расстроилась, плакала, искала его.
А на следующий день, приехав на работу, машинально взглянула на пригорок и ахнула – Флэш сидел там. Неподвижный, словно статуэтка, в своем безнадёжном ожидании...
Справедливости ради стоит сказать, что Наталья, найдя Флэша, всё же позвонила его хозяевам, они ведь регистрировались в мотеле, телефон был указан. Ответила женщина, и Наталья даже узнала её по голосу. Сперва замявшись, та сказала:
- Послушайте, мы живём за несколько тысяч километров! Я еле-еле сына успокоила... Не звоните сюда больше.
Вот и весь разговор. Но Флэш его не слышал, а потому продолжал периодически убегать – дежурить у мотеля...

Когда совсем похолодало, Наталья перестала выпускать его во двор без присмотра. Она очень привязалась к Флэшу, он был удивительный – понятливый, ласковый, внимательный...
Его преданность Наталья уважала и брала его иногда с собой на работу. Флэш обнюхивал стоянку и, убедившись, что знакомая машина отсутствует, спокойно шёл с Натальей за стойку администратора.
*****
Так прошла зима, потом весна... И наступило лето.
Флэш совершенно освоился и дома у Натальи, и в посёлке. В мотеле его знал весь персонал, и даже большие грозные псы смотрели снисходительно – он больше не был чужаком. Да и на их паёк столовский не претендовал.
Знакомый пригорок по-прежнему служил ему наблюдательным пунктом, так уж он привык. И вот однажды, в августе...
Они приехали на закате. Флэш дремал на своём пригорке, когда услышал звук подъехавшей машины. Этот звук был особенным, не таким, как тысячи других. От него сердце пса сжалось, замерло в ликующем предчувствии.

Он сидел неподвижно, слегка подрагивая, словно боясь спугнуть своё счастье. Вот из машины вышли взрослые, к ним Флэш не испытывал сильных чувств. Он ждал мальчика. И вскоре он его увидел, услышал его звонкий смех.
Тело собаки напряглось, готовое в любую секунду броситься стрелой к своему человеку. Вот сейчас... сейчас он услышит своё имя и рванёт к хозяину!
- Кира, сидеть! Подождите, я возьму её на руки, – донеслось со стоянки.
Изумлённый, Флэш наблюдал, как мальчик, ЕГО мальчик, несёт небольшую бело-рыжую собачку, как ласково говорит ей:
- Тише, Кира, всё хорошо. Не бойся... Ты моя хорошая...
Через минуту семейство скрылось за дверями мотеля, а Флэш так и остался сидеть на своём пригорке...
*****
Наталья сразу узнала вошедших. И первое, что она почувствовала, был страх. «Они заберут Флэша!» – только и успела подумать она, а в следующую секунду увидела собаку на руках у мальчика. Та же порода, та же масть.

Пока она оформляла документы, муж с женой непринужденно переговаривались, будто и не заезжали они сюда год назад, будто не бросали они здесь своего преданного друга, члена семьи, будто и не было его вовсе...
И тут тревожные мысли Натальи переключились на Флэша. Ведь он там, сидел на пригорке... Ведь он ждал их целый год... Где же он?
Выдав ключи от номера, она выскочила на улицу. Добежала до пригорка – никого. Всю ночь Наталья провела в переживаниях, её сердце болело за любимого пса. Несколько раз она выходила на стоянку, тихонько звала его. Флэш пропал...

Утром, еле дождавшись сменщицу, Наталья прыгнула в машину. Она ездила по трассе в обоих направлениях от мотеля, внимательно оглядывая окрестности. Но всё зря.
Наконец, она отправилась домой. Оставалась ещё слабая надежда найти Флэша там. Очень слабая. Потому что сколько раз он убегал, столько раз Наталья привозила его обратно на машине. Сам он не возвращался. Никогда.
Открыв калитку и войдя во двор, Наталья тихонько позвала:
- Флэш... Пожалуйста... – вся её любовь и надежда заключалась в этих словах.
Старая овчарка неспешно выбралась из будки, приветствуя хозяйку. А за ней оттуда выскочил Флэш!
Игривый, радостный, ласковый, он подлетел к Наталье, будто всегда так и встречал её с работы. Она плакала, смеялась, обнимала его:
- Ты вернулся! Сам вернулся домой! Ты самый лучший пёс, ты знаешь? А они... не стоят и взгляда, и взмаха твоего хвоста!

Больше Флэш не убегал. Иногда ездил с хозяйкой на работу – на машине, важный, по особой просьбе персонала. Все в мотеле его любили.
Вечерами, когда заходящее солнце окрашивало всё в оранжево-красный, Наталья, выйдя на крыльцо мотеля, смотрела на пустой пригорок и благодарила судьбу, что год назад увидела там одинокую собачью фигурку.

А Флэш сидел рядом, на крыльце, и не сводил глаз со своей хозяйки...

Автор: Анна Рыбкина

У БАЛУЯ НЕ ЗАБАЛУЕШЬ

– Опять Бараниха кобеля своего спустила! Ваську на сарай загнал, и дальше помчался. Ох, оторву я ему голову когда-нибудь, – громко причитал Михалыч, направляясь к дому той самой Баранихи.

А сарай у Михалыча знатный был, большой да широкий. Он его строил под себя. У него в сарае и вещи разные складировались, и мастерская была. Любил Михалыч на досуге из дерева всякие поделки делать.

Дойдя до дома Баранихи, Михалыч решительно открыл калитку и вошёл во двор. У крыльца дома стояла дородная женщина в цветастом платье и белой тёплой кофте. Выглядела она испуганно, растерянно оглядывая двор.

– Авдотья, ты чего Балуя с цепи спустила? – сердито начал Михалыч.

– Ох, Паш, он как завыл с утра, мочи нет, и всё с цепи рвался. Ну я и отцепила. Что-то не так, чует моё сердце, – запричитала женщина.

– Да что не так. Опять за какой-нибудь сучкой увяжется. Едрить твоё коромысло, он мне Ваську на сарай загнал, чуть не порвал, – оборвал её Михалыч.

– А куда побежал-то? – спросила Авдотья.

– Да куда, к дому Натахи, там хвост его метнул, – сообщил Михалыч, – ой, а у Натахи ж кошка с котятами. Порвёт, точно порвёт!

Авдотья и Михалыч помчались к дому Натальи Петровны, местной учительницы. Ну, как помчались: один спешил, припадая на правую ногу, вторая, в силу своей дородности, шибко переваливалась с боку на бок. Процессия впечатляла.

Уже на подходе к дому Натальи они остановились, замерев и открыв рты: навстречу им трусил Балуй, держа в зубах котёнка, за ним поспешала кошка, в зубах который тоже был котёнок.

Они пробежали мимо людей. Балуй что-то буркнул и потрусил дальше.

Люди двинулись за животными, а те забежали во двор Михалыча и направились к сараю, на плоской крыше которого восседал Васька. Балуй тихо рыкнул на Ваську, положил котёнка и улёгся.

– Паш, эт чё такое? – боязливо прошептала Авдотья.

И тут Михалыча осенило. Наблюдая, как животные по поленнице взбираются на крышу сарая, он вспомнил...

Лет пять назад он видел такую же картину, только тогда Балуй загнал на крышу козу с козлёнком, а Васька сам запрыгнул.

– Стой, Авдотья! Чую, большая вода идёт, давай домой, вытаскивай всё ценное, главное, документы не забудь. Я ща Машу предпрежу и пройдусь по улице, пусть наши собираются.

А большая вода уже неумолимо прибывала, быстро наполняя крайние дома, улицы и огороды посёлка грязными потоками. Михалыч, увидев это, ринулся домой, понимая, что уже не успевает предупредить соседей.

Всё, что они успели, это поднять на чердаки документы, деньги и немного еды. По лестнице поднимались уже по колено в воде.

К вечеру Михалыч наблюдал, как все кошки грелись у бока Балуя, а тот, как сфинкс, лежал, гордо подняв голову и озирая окрестности...

*****
Наталья Петровна вела урок у своих первоклашек, когда кто-то из старших детей прибежал в класс и сообщил о подъёме воды.

Небольшая поселковая школа находилась в центре селения и тоже имела вместительный чердак.

Туда и поднялись трое учителей, директор и тридцать два ученика разного возраста. В школе обучали только до пятого класса, потом детей возили в Мухино, где была построена большая кирпичная среднеобразовательная школа.

Дети гомонили, учителя успокаивали их, и уже набирали на телефонах номера экстренных служб. Дети зазвонили родителям.

Большие наводнения случались в посёлке раз в десять-пятнадцать лет. Старожилы знали, что делать в этом случае. Они же передавали свои знания младшим поколениям.

Так, например, все важные документы и деньги люди держали на высоких местах в непромокаемых упаковках.

Однако первоклашки, а было их у Натальи Петровны ровно девять человек, впервые столкнулись с таким. Девчонки ревели, мальчишки с любопытством выглядывали в два окошка и комментировали происходящее:

– Сань, глянь, гуси ваши плывут, – толкнул в бок рыжеватого мальчишку Митя.

– А может это не наши, может ваши, – насупился Саша.

– Да какая разница, лишь бы далеко не уплыли, потом фиг найдёшь, – поучительно сказал Володя из четвёртого класса.

– Ой, а это ж Надькин кот. Нааадь, глянь, твой кот? – позвал Митя худенькую светловолосую девчушку.

Но быстрая вода уже унесла животное, и Надя так и не узнала, их ли кот попал в беду, но заревела ещё сильнее.

Наталья Петровна, услышав комментарии детей, охнула. Её сиамская кошка Мия месяц назад принесла трёх котят. Она специально возила её в город к сиамскому коту, надеялась выгодно продать котят. Деньги не были бы лишними.

Учительница заплакала. Ей не было жалко неполученных денег, она понимала, что Мия вряд ли спаслась. Она любила лежать с котятами в садовой беседке.

«Котят она не бросит, потонет вместе с ними!»

Слишком уж заботливой мамой оказалась Мия. Никого к ним не подпускала, следила за каждым их шагом.

«Может, хоть одного спасёт, заберется с ним на крышу беседки», – думала Наталья Петровна, а слёзы всё текли из её глаз.

Вода остановилась у самых окон домов. Оперативные службы райцентра и местные рыболовы сработали оперативно. Уже через два часа по улицам посёлка курсировали лодки, вывозившие людей на большую землю.

Подошли лодки и к школе. Спасатели и учителя передавали детей через окна, рассаживая их по лодкам. Последним рейсом забрали учителей.

Добравшись до неподтопленных мест, спасатели высаживали людей, где их уже ждали автобусы, отвозившие в соседнее село.

*****
Через два дня вода начала постепенно уходить. Жители потихоньку возвращались в свои дома. Поспешила к своему жилью и Наталья Петровна.

Печальные думы одолевали учительницу, шагавшую по вязкой грязи в высоких резиновых сапогах, одолженных ей одной из жительниц соседнего села.

У дома Авдотьи к ней подскочил Балуй. Грязный, мокрый, он весело лаял и энергично вилял хвостом.

– Тьфу ты, напугал, Балуй! Чего веселишься, видишь, какая беда приключилась. Ты вот большой, спасся, а мои котятки с Мией сгинули, – и, не в силах сдерживаться, она заплакала.

– О, Наталья Петровна! Домой идёшь? – окликнула её Авдотья, вышедшая из дома на лай Балуя.

– Иду, Авдотьюшка, – вздохнув и утерев слёзы, ответила учительница.

– А чего ревёшь-то? Добро жалко? – подходя поближе, спросила Авдотья.

– У меня там Мия с котятами осталась, – с болью в голосе сказала Наталья Петровна.

– Знаешь что, а ты по дороге зайди к Михалычу, он там тебе сюрприз приготовил, – весело подмигнув, посоветовала Авдотья.

Удивившись, что там ещё за сюрприз, Наталья пошла дальше.

Подойдя к калитке дома Михалыча, Наталья Петровна покричала хозяевам. Потом она увидела сидевшего на крыльце Ваську.

«Вот, и этот обормот живой. А моя Миечка...»

И снова слёзы навернулись на глаза. Из дома вышла Маша, жена Михалыча.

– Наташа, чего такая печальная? Живы, и слава Богу, – подходя к учительнице, сказала Маша.

Наталья Петровна ещё не успела поведать о своей беде, как из дома вышел Михалыч с большой корзинкой в руках.

Он, громко чавкая по грязи, быстро подошёл к Наталье Петровне и, протянув ей корзинку, сказал:

– Забирай своих оглоедов, а то у Васьки нервные подёргивания начались, – засмеялся он, – и это, Балую спасибо скажи. Он жеж помог твоей красавице, котёнка в пасти своей страшной бережнее мамаши тащил. Вот только двоих спасли, третьего не успели. Прости.

Наталья Петровна прижимала к груди корзинку, а по её лицу катились слёзы счастья.

На следующий день на пороге Авдотьи появилась Наталья Петровна с котёнком на руках.

Удивлённой хозяйке она сказала:

– Не знаю, кого из них нёс балуй, но, думаю, с кошечкой он лучше поладит. Вот, возьми, Авдотья, – и протянула котёнка.

К ним подбежал Балуй. Понюхал котёнка, фыркнул, вильнул хвостом.

– Гляди, согласен, – улыбнулась Авдотья, принимая живой подарок.

– А тебе, Балуй, спасибо! – вдруг поклонилась псу учительница.

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА

Напролом к бабушке
Нина Егоровна проснулась поздно, почти в девять часов утра от шума дождя. Обычно она поднималась в восемь, но эту ночь спала плохо то ли от осеннего ненастья, ломившимся в маленькие окошки деревенского дома барабанной дробью тяжёлых капель, то ли от грусти, преследовавшей пенсионерку последнюю неделю.
Дочь с внучкой и зятем уехали как только закончился их отпуск. Увезли и самую светлую радость – внучку Маринку. Шестилетняя девочка обожала бабушку, и в этот раз снова расставалась со слезами.

Не выдержала и Нина Егоровна, тоже прослезилась, прося привозить Марину почаще.

- Да вы что сегодня устраиваете обе? – полушутя, полусерьёзно ругалась дочь Светлана, – да приедем, приедем скоро, через месяц уже будем тут на выходные. Марина, ты уже скоро в школу пойдёшь, а ревёшь... Мам, ну а ты-то что? Какой пример внучке подаёшь?

- Ой, да я и сама не знаю, жалко мне вас отпускать. Так весело всем вместе было. А теперь я снова одна... – со вздохом сказала Нина Егоровна.

- Ты не одна, с тобой твоя соседка Ольга Петровна, считай сорок лет бок о бок, как сёстры живёте, да и с другими ты всегда отлично ладишь, – успокаивала мать Света.

- Эх, тёща, – обнимал Нину Егоровну Слава, – если бы не работа, я бы точно у вас остался. Так тут хорошо, места красивейшие... А рыбалка одна чего стоит!

Мариночка обнимала бабушку за ноги и не хотела садиться в машину. Но вот сборы и уговоры были закончены и семейство уехало в город.

Теперь Нина Егоровна явно хандрила. Даже встать утром было тяжело. Казалось, ну какие там дела? Одной-то и готовить даже не хочется. И только лай Шарика во дворе заставил встать: надо кормить пса-сторожа, кошек и курочек.

Соседка Ольга Петровна уже в своём саду работает.

- Привет, Нина, что-то тебя не видать. Здорова ли? Как ты? – кричит она и привычно машет рукой.

- Да здорова, вот только не могу привыкнуть, что моих со мной нет. Весь отпуск были вместе с внучкой, а теперь я одна. Только и думаю о ней, и всё из рук валится... – пожаловалась Нина Егоровна.

- Это ты напрасно, – Ольга Петровна подошла к самому заборчику, – себя не терзай, они будут приезжать. Сейчас я приду к тебе, чайку попьём, я ватрушек принесу, вчера напекла.

Женщины сидели в кухне, поговаривали. Ольга Петровна увидела на подоконнике старую пластмассовую куклу. Она была раздетой, лохматой, и казалось, тоже с тоской смотрит на дорогу, откуда должна появиться её маленькая подружка Марина.

- Что это у тебя кукла-то растрёпанная, раздетая, только в одних трусах? – серьёзно спросила Ольга Петровна, беря куклу в руки.

- Да, это внучка играла... Кукле этой много годков. Осталась ещё с детских лет Светы, – ответила Нина Егоровна, – помню как мы её покупали в нашем сельпо на день рождения Светки тайно, чтобы она не видела, а потом прятали в шкафу до времени. Как она радовалась кукле этой! Поэтому и выбрасывать не дала потом, даже когда невестой стала.

- А сейчас тебе бы самое время её в порядок привести, – посоветовала Ольга Петровна, – раз такая легендарная кукла, семейная радость двух поколений, так сделай Марине приятное – одёжку ей пошей. Ведь ты же мастерица, Нина. А то просто позорище...

Нина улыбнулась и согласно кивнула. Теперь вечерами она шила на куклу одежду. А прежде вымыла её губкой в тёплой воде, причесала как ребёнка и почему-то стала с ней разговаривать.

- Ну, что, Настя. Вот и до тебя руки мои дошли. Теперь и я вроде в тебя играю... И смех, и грех. Но Ольга права. Абсолютно права. К тому же Маришка обрадуется. Ведь ты у нас стала как новенькая. Любо-дорого смотреть!

На макушке куклы был повязан белый бант. Казалось, кукла прислушивается к голосу хозяйки дома и принимает с благодарностью свои обновки. Наряды с каждым вечером пополняли крепкую коробочку из-под обуви. Это были платья из обрезков материи, вязаные кофточки и шапочки, и даже сапожки из старых кожаных перчаток.

В очередное чаепитие был показ мод. Нина Егоровна наряжала свою куклу перед изумлённой Ольгой Петровной, горячо и восхищённо оценившей новый гардероб куклы.

- Вот это да! Да тебе можно заказы брать на шитьё и вязание, Нинка! Модельерша ты наша, – улыбалась соседка.

- Нет уж. Я теперь и слепая, и спина болит, вот только на куклины платья и есть силы и прок, – смеялась довольная похвалой Нина Егоровна.

Ольга Петровна ушла, нахваливая свою подругу, а на следующий день вернулась с охапкой кукол.

- Принимай, подруга! Ты не представляешь, на что ты меня подвигла. Я же перерыла все свои залежи. Можно сказать, что я – Плюшкин ещё тот. У нас, наверное, в роду так принято – ничего не выбрасывать.

Она хохотала, видя изумление Нины, гладившей кукол, плюшевого мишку и заводную клюющую курочку.

- Откуда такое богатство, Оля? – спросила Нина Егоровна, – ты ограбила детский садик?

- Я влезла на свой чердак. Это что-то! Остров сокровищ, – рапортовала Ольга, – я и тебя туда приглашаю, это будет экскурсия в прошлый век, в наш СССР! Надо мне оттуда ещё приволочь кое-что. Только это потом. А сначала – вот, принимай для Маринки. У меня-то внук уже взрослый, в игрушки точно играть не будет. А ты как эту охапку кукол оденешь, так Маринка из деревни нашей вылезать не будет. Только ты ей сразу всех кукол не отдавай. Пусть сюда ездит играть, а берёт в город в гости по одной. Как в библиотеке книги меняют, так и ты ей каждый раз других кукол будешь дарить...

Нина Егоровна вечерами с охотой занималась своей коллекцией кукол. Хандра её испарилась совершенно. Более того, она с такой любовью обихаживала кукол ещё потому, что они были старые, времён её молодости, когда Света и девочки Ольги были малышками.

Словно в юность, даже почти в детство окунулась Нина, сама играла и наслаждалась этим процессом. Ольга Петровна приходила каждый вечер.

Она принесла старый проигрыватель со своего чердака, тщательно вычистила его, и подруги сидели, вязали маленькую одёжку и слушали песни Муслима Магомаева, Валерия Ободзинского, Майи Кристалинской.

На лавочке около русской печи чинно в ряд сидели куклы в нарядах. Казалось, что они тоже пришли на концерт и вслушиваются в забытые, но такие когда-то знакомые и родные мелодии советских певцов.

Приехавшая в гости Марина была в полном восторге. Да что там внучка! Светлана и Слава были поражены бабушкиными куклами. А Нина Егоровна, после того, как обшила кукол, и свои блузки перестирала и надела к приезду родных самую нарядную – белую.

- У нас сегодня праздник, мама? – спросила Света, – ты по какому поводу нарядилась?

- Вы приехали! Вот мой праздник! – бабушка поцеловала дочь и внучку. Девочка не отрывалась от кукол. Она кружилась с ними в танце под музыку и радовалась как никогда.

За столом собрались все, в том числе и Ольга Петровна. Она погладила Марину и сказала:

- Нравится наша музыка?

Мариночка кивнула.

- Тогда в следующий раз я принесу пластинки со сказками и детскими спектаклями. У меня их там много...

Ольга Петровна подняла указательный палец вверх, и Марина улыбнулась. Где это «там», она не поняла, но очевидно было, что в том высоком месте, у Ольги Петровны хранится самое важное, значимое и дорогое.

Гости уехали. Марина взяла с собой куклу и Мишку. А через день позвонила дочь Света.

- Маринка уже опять к тебе ломится. Так что в выходные мы снова будем у тебя. Диктуй, что из аптеки и магазина тебе привезти...

Нина Егоровна счастливо засмеялась. Сработало! Надо же. Ольгин совет не только избавил от печали, но и внучку порадовал, и Света теплее на мать глядит, и в гости едут.

- Пойду-ка я завтра в кладовой разберусь, – шептала своим куклам, сидевшим на комоде, Нина Егоровна, – авось тоже что-то ценное-драгоценное найду. Кажется, там старый металлический конструктор где-то был и детская посудка. Надо к приезду Мариночки всё успеть в порядок привести. Ух ты, делов-то сколько!

Автор Елена Шаламонова

СЕРДЦЕ ЧИСТОЙ ПОРОДЫ

Джек!!!

Забор высокий, калитка закрыта снаружи, никак не перепрыгнуть! Остаётся только заливисто лаять вслед отъезжающей машине, в которую мои хозяева только что силой затолкали рыдающую девочку по имени Вика.

Это она кричит и зовёт меня, а я ничем не могу ей помочь, и моё собачье сердце разрывается от отчаяния! Куда же вы, люди?! Стойте! Вы забыли меня здесь, возле опустевшего дачного дома!

Скажите, в чём я провинился? Только намекните, и я обязательно исправлюсь! Я буду хорошим псом, честное щенячье! Можете даже накричать на меня, натыкать носом за мой проступок, о котором я даже не знаю...

Только не бросайте одного... Пожалуйста!!! Мне очень страшно и одиноко, разве вы не слышите?! Разве я виноват, что родился таким вот, неправильным?!

То, что я – неправильный, полукровка, я узнал, когда хозяйка поволокла меня к какому-то там собачьему специалисту по породам. Он должен был подтвердить, что я – настоящий породистый немецкий овчар.

Овчарка – это ведь девочка, так? Не разбираюсь я в таких тонкостях... Помню, как он долго вертел меня, разглядывал со всех сторон, трепал уши, заставлял скалить зубы, а потом сказал:

– Эльвирочка, должен вас разочаровать. Типичный шепски! Ваш Джек – метис, хаски здесь точно побывал! Не уследили за мамашей, такое бывает. Видите, у глаз уже голубоватый оттенок? Когда он подрастёт, будет ещё заметнее. Словом, в списке элиты ему не бывать.

Хозяйка почти вырвала меня из его рук и посмотрела в глаза. Она сердилась, а за что, я не мог понять! Всё же было так хорошо!

Да, когда меня забирали из вольера, где я бегал вместе с пятью братьям и сёстрами, то я очень перепугался! Долго плакал по ночам, просился к маме. Очень хотелось ткнуться в её тёплый бок, и чтобы она облизала мокрым языком мордочку...

А потом я привык. Здесь было много вкусной еды, я целый день носился по двору, гоняя воробьёв, а самое главное – у меня была девочка Вика, маленькая хозяйка.

Она обнимала меня обеими руками, тёрлась щекой об шерсть, и мне порой казалось даже, что она тоже – щенок. Только другой породы, немного странный, но очень добрый и тёплый.

Людей я делю на тёплых и холодных. Вика была тёплой. А её мама, Эльвира, непонятной. То тёплой, то ледяной и равнодушной. Такой она стала сразу после того, как были произнесены эти странные слова: шепски, метис.

Я не понимаю, что они значат, но хозяйка перестала называть меня ласковыми именами. Наверное, ей очень хотелось, чтобы я оказался этой... как её... элитой. А я не оправдал надежд. И тогда они решили меня бросить...

Сначала я надеялся, что это такая игра, и они вернутся. Скажут:

«Что, Джек, испугался? Ах ты, трусишка!»

И я брошусь к ним, и буду тыкаться носом, и лаять от радости. А потом Вика меня обнимет, и всё будет, как раньше.

Я ждал до самого вечера, только они так и не приехали. Я плакал, поскуливая и жалея себя, такого ещё маленького, очень одинокого, а потом уснул.

Снилась мама, братья, сестрёнки. Зачем вы забрали меня у них, если я вам совсем не нужен?!

Проснулся от голода. Есть хотелось так, что в животе заурчало. Корм я доел ещё вчера, а новый вряд ли кто-то принесёт...

– Джек, возьми себя в лапы! – велел я самому себе. – Пусть ты ещё щенок, но однажды станешь большим и сильным, а для этого нужно перестать скулить и найти выход!

Я пробежался вдоль забора, пытаясь найти хоть какую-то лазейку. Напрасно. Тогда, отчаявшись, я принялся копать под этой оградой, отделяющей меня от свободы, яростно выбрасывая землю обеими лапами.

И – о счастье! – после долгих трудов увидел просвет. С трудом протиснувшись и перепачкавшись землёй, я прополз под забором и вырвался наружу!

Людей не было нигде... Посёлок опустел, оставив закрытые до следующего лета дома, осиротевшие без хозяев. Напрасно я подбегал к каждым воротам. Я был один, перепуганный, голодный и несчастный!

Ужас перед голодной гибелью толкнул меня на отчаянный поступок. Иногда хозяева брали нас с Викой в машину, в соседнюю деревню, за продуктами.

Ездить в машине мне не нравилось, слишком много резких неприятных запахов. Но сейчас я вспомнил, в какую сторону мы ехали, и побежал туда по просёлочной дороге, молясь всем собачьим ангелам, чтобы не попасться хищному зверю.

Мелкие камушки и хвоя кололи лапы, но я продолжал бежать, доверившись чутью и памяти...

Когда я уже готов был упасть в траву и остаться там лежать, высунув язык и тяжело дыша, то увидел крайний дом. Это и был магазин, маленький, деревенский. Но главное – там была еда!

Я собрал последние силы и потрусил к строению. Дверь была приоткрыта, и я оказался внутри.

Здесь пахло так вкусно, что у меня закапала слюна. На прилавке лежали колбаска, сосиски, мясо, а я по-прежнему не знал, как до них добраться! Воровать? Какой позор, мама бы не одобрила!

Я озирался по сторонам и вдруг краем глаза заметил серую тень, шмыгнувшую вдоль стены. Крыса! Да какая крупная! Один прыжок – и я всем телом обрушился на грызуна.

Убедившись, что добыча не трепыхается, я с лёгким отвращением взял крысу в зубы, подошёл к продавщице и положил мой трофей возле её ног.

– Ай! Что это?! – закричала женщина и отпрыгнула, спрятавшись за прилавком.

Я чинно сидел рядом с мёртвой крысой, надеясь, что удача мне всё же улыбнётся.

– Это что ж, ты её придушил, что ли? – спросила женщина.

Зачем спрашивать об очевидных вещах? Здесь же больше никого нет! Из вежливости я гавкнул.

– Надо же, прям как кошка! – восхитилась продавщица.

Я отвёл взгляд в сторону, нашла с кем сравнивать!

– Думаю, тебе полагается награда, – решила эта добрая, хоть и не слишком сообразительная женщина и, подумав, отрезала кусочек колбасы.

Угощение я проглотил за один присест и уставился на неё умильным взглядом.

– Ещё хочешь? – рассмеялась она. – А платить кто будет? У меня ж недостача выйдет!

– Я заплачу, – раздался голос от двери. – Отрежь ещё кусочек. Кто там у тебя, котёнок, щенок?

– Ой, Андрей Петрович, это вы? – всплеснула руками продавщица, увидев вошедшего – пожилого седого человека с тростью в руках. – Да что ж вы сами-то! Я бы после работы забежала, принесла пакеты...

– Не хочу чувствовать себя инвалидом, – отозвался старик. – Мне нужно научиться жить, не надеясь на глаза.

– Вам как обычно? – спросила продавщица, собирая продукты в пакет. – Хлеб, молоко, колбаса, шоколад... Ой!

Шоколадка упала на пол. Я среагировал первым, поднял и принёс поближе к старику. Тот склонился надо мной, силясь разглядеть.

– Чей это щенок? – спросил он наконец. – Надя, ты не знаешь?

– Кажись, москвичи с таким приезжали, из дачного посёлка, – наморщила лоб продавщица. – Может, сбежал. А может, наигрались и бросили...

– Хозяева тебя ждут, малыш? – обратился ко мне старик.

Я молчал, понурившись.

– Ты один? – снова спросил он. На этот раз я гавкнул утвердительно.

– Похоже, бросили его, – вмешалась продавщица. – В эту пору дачники всегда разъезжаются.

– Что скажешь? Бросили? – старик по-прежнему обращался ко мне.

Я заскулил. Стало очень жалко себя.

– Ко мне пойдёшь жить? – спросил старик.

Согласиться? А вдруг за мной вернутся? Как быть тогда?

– Если будут искать, непременно в магазин обратятся, – понял мои сомнения старик. – Идём?

Он мне понравился, этот седой человек. К тому же, кажется, ему нужна моя помощь...

Я гавкнул.

– Да он же всё понимает! – восхитилась продавщица. – Возьмите щеночка, и вам повеселее будет, и он не пропадёт!

– Думаю, мы договоримся, – подытожил старик.

– Андрей Петрович, я спросить хотела... – замялась продавщица. – Что ж вы всё один да один? Ни разу не видела, чтоб детки навещали или внуки.

– Так уж вышло, Наденька, – в голосе старика слышалась печаль. – Не хочу быть в тягость. Пока справляюсь – буду здесь жить.

«Да его тоже бросили!» – понял я в ту же минуту.

– Если что, мы поможем, – Надя явно пыталась его подбодрить.

– Спасибо, добрая душа, – кивнул старик. – Мы справимся. Кстати, ты не знаешь, как его зовут?

– А ведь знаю! – обрадовалась продавщица. – Девочка с ними была, всё звала: «Джек, Джек!»

Я заскулил, вспомнив Вику. Как она там без меня? Наверняка тоже скучает...

– Джек? Хорошее имя, – одобрил старик. – Пойдём домой!

Я пошёл рядом, приноравливаясь к его неспешному шагу. Он медленно брёл по улице, постукивая тростью по дороге. От него пахло болезнью, это сильно тревожило.

– Вот, принимай хозяйство, – указал он на зелёный домик с палисадником. – Беру тебя в сторожа, на полный пансион. Договорились?

Я сдержанно гавкнул. Принимается!

– Ты как, перекусить не против? – поинтересовался он. – И мне поохотнее.

Он ещё спрашивает! Колбаса уже буквально растворилась у меня в желудке!

– Сейчас сообразим, – опираясь о перила, он вошёл в дом.

Я двигался следом, принюхиваясь с любопытством. Пахло хорошо. А когда он налил мне в миску супа, я понял окончательно: жизнь налаживается!

– Кушай, малыш! – одобрил старик.

А в следующий момент я увидел, как он оседает на пол, схватившись за сердце! Я заметался, облизал ему лицо. Так, без паники! Назад, в магазин!

– Джек, ты что, сбежал?! – ахнула Надя.

Вот непонятливая! Я ухватил её за край платья и потащил к выходу.

– Поиграть захотел? – всё ещё не понимала она.

Я зарычал, отпустил её, побежал к двери, снова вернулся!

– Ты меня зовёшь? – наконец-то догадалась! – Сейчас, сейчас! – заторопилась она.

Моя тревога передалась ей, она почти бежала.

Увидев лежащего на полу старика, Надя ахнула и схватилась за телефон:

– Алло, «Скорая»! Человеку плохо, приезжайте!

Присев на корточки, она расстегнула старику ворот. Я облизал ему лицо. Он со стоном открыл глаза:

– Что, опять обморок?

– Не бережёте вы себя! – укорила продавщица. – А если бы Джек не прибежал?

– Спасибо ему, – кивнул старик. – Ничего, сейчас пройдёт.

«Скорая» приехала быстро. Всё это время я не отходил от нового хозяина. Врач померила давление, послушала сердце.

За ней вошла молодая девушка, от которой упоительно пахло. Да у неё же тоже собака есть!

– Давление резко упало, – констатировала врач. – Ничего страшного. Больше гуляйте, витамины попейте.

А девушка, приглядевшись, спросила удивлённо:

– Это вы?! Вы же Андрей Антонов, о животных пишете!

– Писал, – грустно ответил старик. – Пока видеть мог...

– Как же так... – девушка никак не могла успокоиться. – Да я благодаря вам Нику из питомника взяла. У меня тоже овчарка, щенок!

– Вот болтушка, – укорила её врач. – Это Вера, стажёрка наша. Поехали, больные ждут!

У самой двери девушка обернулась и предложила:

– А хотите, я буду печатать ваши истории? Мне не трудно!

– Буду рад такой милой барышне, – ответил писатель.

С этого момента моя жизнь сильно изменилась.

Теперь мы проводили всё время вместе. Я приносил тапки, газету, выгуливал хозяина по саду, лаем предупреждая о препятствиях. А ещё он читал мне удивительные истории о собаках.

Были и другие, но о собаках мне нравилось больше.

По выходным к нам приезжала та девушка со «Скорой», а с ней – совершенно чудесная овчарочка Ника. Кажется, я влюблён до кончика хвоста! Да и Нике я точно не безразличен, я знаю. Мы, собаки, это хорошо чувствуем.

Андрей Петрович диктует, Вера печатает, радуется и переживает. Новый герой будет похож на меня, он тоже полукровка. Только теперь я знаю, что в этом нет ничего обидного!

Вера вытребовала у хозяина телефон, позвонила его сыну и дочери, поговорила с ними так, что я ушёл от греха подальше в другую комнату, и они приехали навестить отца.

Кажется, он счастлив. Я тоже...

О прежних хозяевах я стараюсь не думать. Иногда вспоминается Вика... Кто теперь её защищает? Надеюсь, у неё всё хорошо. Они больше не приедут в дачный посёлок...

Откуда я это знаю? Подслушал один разговор в магазине:

– Андрей Петрович, представляете, в соседней деревне бомжи дом обнесли! – ахает Надя.

Она знает всё и про всех, лучше любого радио!

– И ладно б только вещи украли, ещё и подожгли ведь, ироды. Может, случайно вышло... А дом-то знаете чей? Его вот бывших хозяев! – Надя показывает на меня.

– Бумеранг... – непонятно говорит писатель.

– Чего? – спрашивает любопытная продавщица.
– Закон бумеранга, – объясняет мой хозяин. – Нельзя безнаказанно обижать слабого. И это справедливо.
Я не знаю, что такое бумеранг, но на всякий случай гавкаю утвердительно. Я уже не щенок, а настоящий пёс.
А мы, большие и сильные собаки, всегда готовы защитить слабого!
Гав!

Автор ЕЛЕНА МИРОНОВА

Угол зрения

— Добрый день, можно?

В дверях кабинета Павлова стояло что-то серое, невзрачное, унылое. Окулист пригляделся, настроил фокус, а это оказался человек.

— Да-да, конечно, проходите. Что у вас? — Павлов указал на стул, куда человек приземлился как-то с краю, и тут же обвел взглядом кабинет. Павлов искоса наблюдал за пациентом. Судя по выражению лица посетителя, тот испытывал некоторое отвращение.

— Мне тут сказали, что вы можете помочь подобрать специальные очки, — сказал пациент, закончив беглый осмотр кабинета.

— Постараюсь, — кашлянул в кулак Павлов, затем раскрыл тетрадь и снял с шариковой ручки колпачок. — Что вас беспокоит?

— Дело в том, что я вижу только грязь. А еще разруху. Куда ни взгляну, всё меня раздражает: старые дома, люди в безвкусной одежде, собаки эти бездомные, лужи, кривые вывески, вечно грязные машины...

— Угу, угу, угу, — кивал Павлов, записывая за человеком.

— А моя жена говорит: «Ты что, Сереж, не видишь, что ли, как на улице хорошо? Вон новое футбольное поле во дворе поставили, вон наряды у детей красивые какие, вон какой классный магазин открылся; как здорово у людей цветы под окнами высажены, какое небо голубое...» А оно не голубое, понимаете? Серое оно какое-то, иногда еще желтое. Даже ваш кабинет меня вгоняет в тоску.

— Понимаю, — снова кивнул Павлов.

— И так не только моя жена говорит. Дети тоже всему рады, и мама мне вечно твердит, что я ничего не вижу, кроме серости. Есть у вас эти самые... как их там... розовые очки?

— Розовых нет, — закончил писать Павлов и, щелкнув колпачком, оторвал взгляд от тетради. — Для газорезки есть. Выпишу вам рецепт и даже выдам очки.

Он открыл ящик стола и вытащил оттуда два круглых темных окуляра на резинке. Посетитель посмотрел с глупым видом на очки, затем перевел взгляд на Павлова.

— Я окна пластиковые продаю, зачем мне очки для газорезки?

— А вы примерьте, примерьте, — пододвинул окулист очки.

Мужчина недоверчиво взял их, осмотрел, затем натянул резинку на затылок, поправил на лице, чтобы окуляры носу не мешали.

— Не жмет?

— Ну... Немного больновато, да.

— Это хорошо, целительный эффект лучше. Подойдите к окну.

— Вы знаете, я почти ничего не вижу, — сказал человек, поднявшись со стула.

— Хорошо, это хорошо. Идите, не переживайте, не убьетесь.

Человек подошел к окну.

— Что видите? — спросил окулист.

— Практически ничего. Очень темные стекла, как будто поздний вечер.

— Отлично. Ходить сможете в них?

— Ну... если аккуратно, то да.

— Вот так и выходите в них на улицу, когда вам на работу, и с работы тоже в них идите, а в выходные по три часа в день носите, даже лучше по четыре. Приходите через месяц, проверим изменения.

— Да я же в них как крот, а еще как идиот! Что люди подумают?

— А вы рецепт им показывайте, если что. Всё, жду вас через месяц.

Не успел мужчина подойти к выходу, как дверь открылась, и внутрь стал протискиваться новый пациент. Это был грузный потный мужчина с очень встревоженным лицом. Двое посетителей еле разошлись в дверном проеме.

— Здрасти. Я вам звонил вчера, помните? — прорвавшись в кабинет, спросил дядька.

— Не очень. Много звонков. Присаживайтесь, рассказывайте, — пригласил Павлов.

Мужчина упал на стул и вытер красное лицо широкой ладонью.

— У меня что-то с глазами, — он несколько раз поморгал с усилием. —Прошел год, а я помню, только как ложусь спать и просыпаюсь. Понимаете?

— Пока не очень.

— Я помню, что хожу на работу, помню общественный транспорт; помню, что по вечерам пью пиво и смотрю сериалы, иногда готовлю. Но перед глазами только кровать. Вот я лег, вот проснулся — и всё. Дни пролетают, а я не замечаю. У меня со зрением что-то, наверное. Картинка нечеткая, словно не вижу толком жизнь. Можете помочь?

Павлов педантично записал всю историю болезни пациента, а затем открыл ящик стола. Внутри было много всяких очков, и он задумался, какие же лучше выдать.

— Скажите, а вы кроме работы и дома где вообще бываете?

— В магазине, — пожал плечами мужчина.

— Женаты?

— Никак нет.

— Хм... — Павлов шумно возился в ящике, а потом достал очки для плавания. — Вот, вроде ваш размер.

— Это что? — нервно усмехнулся мужчина.

— Это очки для плавания. Запишитесь сегодня в бассейн. Ходите по два раза в неделю.

— Зачем? — всё еще не понимал мужчина.

— Смена обстановки, спорт, новые люди. Походите три месяца, до зимы, а там снова придете ко мне и расскажете. Если что, подберем другое лечение. Вот вам рецепт, — протянул Павлов бумажку со свежей печатью.

— Спасибо, — взглянул мужчина на каракули врача и вышел из кабинета.

После обеда к доктору зашла молодая девушка. Правда, сначала он ее услышал, а только потом уже увидел. Посетительница громко скандалила с секретаршей Павлова в коридоре. Брань стояла такая, что даже у гипсовой головы Гиппократа уши завернулись в трубочку.

— Извините! — с ходу заявила девушка, распахнув дверь.

— Ладно, — кивнул Павлов, — проходите.

— Сама разберусь. Ой, прошу прощения.

Павлов молчал. Девушка прошла, смахнула рукой со стула невидимую пыль и уселась. Она выглядела сильно взвинченной и явно невыспавшейся.

— Простите, я не могу ничего с собой поделать, меня все бесит, — зарыдала пациентка. — Я с утра уже на взводе. Все меня раздражают. На работе подчиненные медлительные и ленивые, никто работать не хочет, рожи у всех сонные. В автобусе одни звери. На кого ни посмотришь — как будто из леса сбежали. Злыдни и хамы. А в кофейне моей любимой вообще сегодня напиток оформили так, словно в него плюнули. Каких-то безруких бариста набрали! И это я вам только первые три часа сегодняшнего дня описала.

— Держите, — Павлов протянул платок.

— Шпасибо, — высморкалась дама.

— Рассказывайте дальше, — Павлов раскрыл тетрадь.

— Я на что ни гляну, меня всё раздражает. Вот вы, например, бесите своей добродушной физиономией. Секретутка ваша с маникюром и бровками этими. Ей бы лучше записями нормально заниматься, а не по салонам красоты шастать.

— Я вас понял.

Павлов закончил с заполнением истории болезни.

— Поможете мне? Я ведь от себя всех отпугиваю. Никакой жизни нет. Хочется всех вокруг расстрелять. Это же ненормально... — перешла на шепот женщина.

— Я попробую. У вас, судя по всему, много негативной энергии, стресс. — Павлов открыл ящик стола и достал оттуда широкие, темные очки в половину лица. — Вот, — положил он их на стол.

— А что это?

— Очки для пейнтбола. Ну краской стрелять, знаете? Я вам дам адрес, там без своей команды можно принимать участие. Просто набирают людей и делят на группы. Выписываю: раз в неделю спускать пар на полигоне, — Павлов черканул ручкой на листке, а затем шлепнул своей печатью. — Расстреливайте всех на здоровье без вреда для здоровья, — улыбнулся окулист.

Женщина испуганно смотрела на очки.

— Берите. Попробуйте хотя бы пару раз, не понравится — приходите, будем еще думать.

— Хорошо, спасибо, — кивнула женщина и, воровато схватив очки и рецепт, поспешила к выходу.

К Павлову в этот день пришло еще два посетителя. Всем хотелось что-то изменить в своем зрении, и всем он так или иначе помогал открыть глаза, вернее, сделать первый шаг к этому.

Через месяц к нему в кабинет постучался человек, которому Павлов выписал очки для газорезки. Лицо его было не узнать, как и одежду. Мужчина буквально светился. Пациента Павлов смог определить лишь по красным кругам от очков вокруг глаз.

— Спасибо вам большое, — положил мужчина очки на стол.

— Помогло?

— Вы знаете, да. Удивительно, конечно, но ведь действительно помогло. Я всегда думал, что если раскрасить реальность, то она будет лучше выглядеть, а оказалось наоборот — надо просто ее приглушить. Я вот даже не представляю, каково это — быть слепым, и, надеюсь, никогда не узнаю. Как только надеваю эти очки, сразу хочется вылезти на свет. Увидеть небо, цветы эти под окнами, глянец машин... В очках-то лишь очертания да темные силуэты. Снимаешь, а перед тобой целый мир. Здорово, чесслово!

— Вы не спешите, — посоветовал Павлов, — поносите еще пару месяцев, а потом будете надевать по мере воспаления грусти.

— Спасибо еще раз!

В дверях мужчина чуть не столкнулся с молодой улыбчивой мадмуазель. Девушка извинилась и пропустила его вперед.

— Добрый день, — улыбнулась она Павлову и присела на стул.

Окулист изучил даму взглядом, затем нашел ее дело и начал записывать: «Заметно явное улучшение внешнего вида. Пациентка выглядит спокойной и отдохнувшей. Вежлива».

— Ну как, записались в клуб? — поинтересовался Павлов.

— Ой, — захихикала девушка, — не то слово. Даже команду сколотила. Они сами вокруг меня сплотились. Говорят, что лучше быть за меня, чем против. В первый день я что-то так увлеклась, что на меня пришлось вызвать специальный пейнтбольный ОМОН.

— Не знал, что такой есть.

— А его и не было. Для меня организовали. Я такая споко-о-ой-ная стала, — девушка глубоко вздохнула. — По два раза в неделю тренироваться езжу. Ни тревог, ни злости, а краска такая я-я-я-ркая...

— Ну вот и славно. Маску, правда, придется вернуть.

— Да, конечно, я уже полную амуницию приобрела! Спасибо еще раз вам.

— Надеюсь, что больше не увидимся, — проводил ее до двери Павлов.

Ближе к зиме к Павлову явился упитанный дядька, которого окулист направил на плавание.

— Ну как? — спросил Павлов.

— Да как вам сказать, — мялся тот, — нормально вроде. Первый месяц очень интересно было. Я прям почувствовал изменения. Бассейн нашел хороший. Там девушки красивые, есть на что посмотреть, с одной у кулера иногда общаемся. Так, ничего особенного: как дела, каким стилем любите плавать... Еще тренера себе нанял. Хороший мужик, общаемся теперь, я ему даже стол на нашем производстве сварганил. Да и плавать приятно было, спина, знаете ли, начала проходить.

— Но?..

— Но надоедать стало. Опять только кровать начинаю замечать.

— Значит, пора менять для вас лечение, — сделал вывод Павлов и полез в стол. — Вот, держите, — протянул окулист лыжные очки.

— А это что?

— Кататься начинайте. Хотите — сноуборд, хотите — лыжи. Если будете сочетать с бассейном — эффект удвоится.

— Так а как же пиво и сериалы?..

— Ну что я могу вам сказать. Врач за вас болезнь не вылечит. Тут либо соблюдать рекомендации, либо радоваться новому постельному белью и свежим сериалам. Вы ведь хотели исправить зрение?

— Хотел, — кивнул мужчина.

— Ну так вот, я вам дал призму, через которую это возможно сделать, идите, пробуйте. Вернетесь весной, если будут еще причины.

— А много у вас еще очков?

— На ваш век хватит: для мотоспорта есть, для парапланеризма, разные модели, в общем. Но вы же сами можете их найти — без чужих подсказок и рецептов.

— А как это — без подсказок?

— А вот так. Смотрите просто на жизнь внимательней, она сама вам намекнёт.

Павлов проводил пациента и закрыл за ним дверь. На сегодня он уже принял достаточно людей, и ему хотелось побыть в одиночестве. Требовалась разгрузка тяжелых мыслей. Нужно было срочно взглянуть на мир под другим углом. Вытащив из ящика старый футляр, он достал свои собственные очки для чтения, а затем открыл книгу, отложенную в стол много недель назад.

Александр Райн

Зубной бизнес

«Положи зуб под подушку, и зубная фея его заберёт, а взамен оставит тебе денежку», ― прочитал Михаил инструкцию в детской книжке. Ещё недавно эта идея показалась бы ему полным идиотизмом, но сегодня он сидел в очереди к хирургу на удаление и всерьёз задумывался о том, чтобы попробовать.

Двадцать лет Михаил вкладывался в фонд своего брака, а тот взял и развалился. Как только младшие сотрудники семейства Жигуновых разъехались по стране добывать дипломы и открывать собственные фонды, жена решила, что можно выдохнуть. Она так сильно выдохнула, что улетела аж в Таиланд вместе с другом бывшего мужа.

Всё совместно нажитое имущество было поделено огромной юридической пилой. Мише даже чуть не отпилили ногу с протезом, установленном в колено за счёт семейного бюджета. Благодаря хорошей кредитной истории он чудом отвоевал квартиру, но банки загнали его счастье в гроб и вбили туда последний гвоздь.

― Скажите, а врач хороший? ― хмуря от волнения брови, обратился Миша к сидящей рядом пожилой даме.

― О-ой, просто замечательный! ― восторженно протянула женщина. ― Такой специалист, что вы ничегошеньки не почувствуете. Я к нему постоянно хожу, ― улыбнулась она беззубой улыбкой, и Миша чуть не упал со стула.

Врач и правда оказался превосходным. Миша даже ничего сказать не успел, а ему уже вырвали зуб. Лишь дома, когда «заморозка» отступила, он понял, что зуб вырвали не тот.

Делать нечего: вырванного, как говорится, обратно уже не вернуть. Вечером Михаил положил зуб под подушку и закрыл глаза, а когда открыл, уже наступило утро, как ему сперва показалось.

― Переводом принимаете? ― раздался чей-то противный голос.

Михаил никак не мог разглядеть, кто это произнёс. Его слепил фонарик, который он принял за рассветное солнце.

― Ау-у, просыпаемся, ― продолжал голос, а фонарик дёргался в руке говорившего.

― Кто вы? Что вам надо? Уберите свет! ― Миша махнул рукой, и фонарик исчез. Ещё с минуту перед глазами плыли чёрные пятна, но Миша отчётливо увидел перед собой чей-то невысокий и явно женский силуэт.

― Зубная фея. Шестёрка, нижний левый, ― коротко ответила женщина, а потом повторила вопрос: ― Переводом принимаете? У меня наличка закончилась. Последнюю хоккеисту отдала: эти ребята сразу по половине челюсти сдают, капиталисты хреновы.

― П-п-п-принимаю, ― выдавил Миша.

― Отлично, давайте по номеру телефона. Заодно данные сверим.

Фея отключила на смартфоне фонарик и приготовилась вводить цифры. Шокированный Миша молчал. Из головы вылетело всё на свете, включая собственный номер.

― Я не помню, ― промычал он.

― Ох, как же вы мне все до́роги, ― рассердилась фея и потрогала рукой лоб. ― Позвоните!

Миша кивнул и принялся набирать.

― Восемь, ― продиктовала фея.

― Дальше, ― смотрел на неё Миша.

― Это всё. Набирайте, ― сказала волшебная гостья.

Миша удивился, но нажал на вызов. Через секунду заиграла «Твори добро» Шуры́.

― Мой первый клиент, ― пояснила выбор рингтона фея, а через минуту спросила: ― Так-с, Михаил Аркадьевич Ж.?

― Всё верно.

Телефон пиликнул. Миша прочёл сообщение и вытаращил глаза: «Зачислено $700».

― Так много? За какой-то зуб? ― чуть ли не давясь слюной, прошептал он.

― За зуб мудрости ― вообще тысяча, ― ухмыльнулась фея. ― Это детские у нас по баксу за штуку, они как конвейер — только успевай собирать. Но я решила на взрослых остаться: тут работа сдельная, да и график посвободнее, ― щебетала она, а через секунду забрала зуб и исчезла ― лопнула словно мыльный пузырь, оставив после себя лишь запах лесных трав.

Миша никак не мог уснуть. Произошедшее не укладывалось в голове. Он несколько раз проверил счёт, но деньги никуда не исчезли. А самым приятным было то, что на завтра у него снова был запланирован поход к врачу. Стало быть, можно заработать ещё раз.

― На этот раз прошу удалить именно больной зуб, ― предупредил врача Миша.

Хирург пожал плечами и дёрнул. И снова было не больно.

Вечером довольный Миша положил зуб под подушку и закрыл глаза.

― Опять вы? ― раздался в ночи знакомый голос.

― Ага, а я вас ждал, ― обрадовался Михаил и протянул зуб.

― Скоро впору будет оформляться как самозанятый, ― усмехнулась фея, переводя деньги на банковский счёт.

― Нет, это в последний раз. Зубы же по третьему кругу не растут... ― посмотрел он с надеждой на фею.

― Не растут. Так что не частите, а то скоро будете одним пюре питаться. ― Фея посмотрела исподлобья, а потом лопнула.

Миша тяжело вздохнул, но принял её слова к сведению. Видел он этих беззубых ― страшная судьба. Таких женщины не любят.

Прошёл месяц. На работе Миша уставал за двоих: за себя и за напарника, который теперь с его бывшей женой жил в Таиланде. Никого другого на это место так и не взяли, решив, что Миша вполне справляется сам, да и зарплату ему можно не повышать.

Получив в очередной раз обычный оклад и тут же раздав долги, Миша рассвирепел.

― Я, может, тоже хочу по Таиландам кататься, ― кричал он, выбивая себе перфоратором зуб мудрости прямо на глазах у ошарашенных коллег.

Боль была страшной. Миша плакал, но терпел. Уже на следующий день он взял отпуск и полетел отдыхать на море. Там Михаил почувствовал вкус жизни и зависти. Красивых пляжей и недорогой еды ему было мало. За каких-то три зуба он устроил шикарный отпуск: отель у моря, катание на слонах, ночные клубы.

― На чём поднялся? ― спрашивали земляки.

― На зубах, ― улыбался Миша, прикрывая рот рукой.

По возвращении на родину Миша пообещал себе, что это была последняя слабость, но уже через три дня снова сидел в очереди к хирургу.

― Ой, а вы не подскажете, почём сейчас клыки? А то не знаю, какой лучше удалить, ― спросил Миша у уже знакомой женщины в очереди.

― О чём ты, сынок? Врач бесплатно удаляет, ― удивилась та.

― Это я знаю, я про сбыт спрашиваю. Почём их принимают?

― Какой ещё сбыт? ― женщина прикидывалась, что не понимает.

― Ну вы же не просто так сюда ходите, как на работу, ― уже немного раздражённо сказал Миша.

Женщина глупо моргала. Понимая, что она не врёт, Михаил выдал гениальную идею.

― А хотите, я ваш зуб куплю?

― Купишь? ― глаза женщины сузились.

― Ага, за пятьсот рублей!

Наклёвывался неплохой бизнес-план.

― Семьсот, ― сказала женщина и отвернулась.

― По зубам! В смысле, по рукам! ― радостно завопил Михаил.

Завладев зубом старушки после удаления, довольный собой, Миша не спешил класть его под подушку. Вместо этого он стал приходить каждый день в поликлинику и покупать зубы у больных. Через месяц накопилось небольшое ведёрко. Он посчитал: денег почти хватало на то, чтобы разом закрыть все долги и купить домик на побережье Тихого океана.

Тем временем по городу уже поползли слухи о том, что какой-то колдун или маньяк скупает зубы. В один прекрасный день к Мише пришли из полиции и пообещали срок, если он немедленно не прекратит свои сатанинские делишки. Решившись на отчаянный шаг, мужчина пошёл и разом вырвал остаток своих зубов.

― Плевать! Скоро перееду, налажу бизнес за границей и вставлю зубы, как у голливудских звёзд! ― сказал он хирургу, когда тот обеспокоенно предложил остановиться.

Вечером, возбуждённый мыслями о неминуемом богатстве, Миша засунул наполненное зубами ведёрко из-под майонеза под подушку. Он представлял, как живёт на широкую ногу и ни в чём не нуждается, как вся несправедливость остаётся где-то далеко-далеко позади.

Стрелки часов перевалили за полночь, потом преодолели первый час, второй, третий ― никто не приходил. Понимая, что вот-вот наступит утро, а миллионов на счету не предвидится, Миша набрал номер феи.

В ночи зашепелявил Шура́.

― Я вас полночи прождал, где вы ходите? ― обиженно прочавкал беззубым ртом Миша.

― По клиентам хожу, ― совершенно спокойно ответила фея.

― Я тоже ваш клиент!

― Уже нет. ― Фея не двигалась с места.

― Что значит «нет»? Нарушаете условия? ― истерил мужчина и, достав из-под подушки пустое ведёрко, пришёл в ужас. ― Где мои зубы?
― В нашем банке ― всё как положено.

― А деньги? ― уже не сдерживая слёз, пробубнил Миша и снова заглянул в пустое ведёрко.

― А деньги мы даём только хозяевам зубов. Или думали нас обмануть? Если бы мы платили за чужие зубы, Майк Тайсон уже купил бы «Майкрософт».

― Но... но как же я... Там ведь были и мои! ― Михаил уже откровенно рыдал.

― Изъяты как штраф за недобросовестность, ― голос феи был холоден как сталь.

― И что же мне теперь делать? Без жены, без денег и без зубов.

― Нужно было вовремя остановиться. Распродавать себя ― это не бизнес, ― уже более мягко сказала фея.

― Жизнь кончена... ― театрально бросил в пустоту Миша и лёг на кровать, отвернувшись лицом к стенке.

Фея немного постояла молча, слушая всхлипы.

― Ладно уж, ― проворчала она, ― так и быть. Всё-таки вы мой лучший клиент. Мне даже грамоту за вас вручили. Кстати, это была наша последняя встреча, больше вы меня не увидите. ― Фея хлопнула в ладоши и исчезла.

Утром Михаил проснулся от температуры и жуткой боли во рту. Подойдя к зеркалу, он увидел, как сверху и снизу прорезываются новые зубы. «Чудеса», ― удивился мужчина. Он рылся в аптечке в поисках анальгина, когда услышал стук в дверь.

― Добрый день, извините за беспокойство, ― поздоровалась привлекательная незнакомка. ― Я ваша новая соседка. У вас случайно не найдётся болеутоляющего? Зуб разболелся ужасно, а мне вот-вот должны мебель привезти, даже в аптеку не отлучиться.

Миша протянул ей таблетки, которые держал в руке, и, когда девушка взяла упаковку, заметил, что на пальце у нее отсутствует обручальное кольцо.

― Меня Ира зовут, ― улыбнулась она.

― Михаил, ― прикрывая беззубый рот рукой, представился Миша.

― Спасибо, Михаил, увидимся, ― подмигнула соседка и исчезла за дверью.

Через секунду пиликнул телефон. С номера «восемь» пришло сообщение: «Удачи! И главное, помните: не распродавайте себя. P.S. Завтра пришлю на подпись счёт-фактуры ― конец отчётного периода».

Александр Райн

Телохранитель для Зои

— Алло, алло, здравствуйте, мне нужен телохранитель, я туда попала?! — противно и очень громко кричала в динамике женщина, судя по голосу, постпенсионного возраста.

Федя лежал на боку точно выброшенный на сушу кит и тяжело дышал. Китам обычно тяжело дышать из-за надводного воздуха, Феде же было тяжело дышать от килограмма пельменей, которые он съел за завтраком. Бывший телохранитель стремительно терял форму и всякое самоуважение, посвящая всё свободное время дивану и сериалам об американских коллегах.

До пенсии ему, конечно, было далеко, но клиенты хотели прятаться за спинами двадцатилетних поджарых атлетов, которые быстро бегали, высоко прыгали, мало думали, могли одной рукой поднять бетонный блок и загородить им тело клиента, а второй — метать пули прямо так, без пистолета, лишь своей силищей.

Получить пулю, кстати, телохранителям не полагалось — они должны были поймать её зубами или подмышками. Федя мог проделать такое до сих пор, и если на словах ему верили, то дате рождения в паспорте и мешкам под глазами ― нет. Его списали, как старый трактор, и от безнадеги он решил выложить резюме на сайте по поиску работы.

― Алло, вы меня слышите?! Алло, меня зовут Зоя Андреевна, мне нужен телохранитель! ― повторила старушка, и Федя рефлекторно протёр лицо, словно его оплевали прямо через телефон.

― Может вы имеете в виду «телохоронитель»? ― без намёка на юмор спросил мужчина, чувствуя, что такой клиент может не пережить даже этот разговор. А мёртвый клиент для телохранителя — пятно на репутации.

― Нет! Я правильно сказала: телохранитель. Это вы? Алло!

― Да, я, ― ответил мужчина и повернулся на другой бок.

― Очень хорошо, я вас нанимаю, приходите завтра. Ваш рабочий день начинается в пять утра.

― А почему так рано?

Федя не видел утро уже несколько лет. Он забыл, что такое рассвет. Так его надрессировали чиновники и бизнесмены, которые любили поспать до обеда.

― У меня очень плотный график, ― серьёзно ответила женщина и, пробубнив адрес, скинула вызов.

Федя приободрился. Наклёвывалась халтурная работёнка. Пока его коллеги рискуют жизнью, спасая всяких бездушных богачей, он будет спокойно разгуливать по улицам в компании безобидной старушки, которой, судя по всему, просто одиноко. Должно быть, ей оставил состояние покойный муж, и ей теперь страшно жить с такими деньгами одной. Но ничего, Федя готов выслушивать скучные истории и пить чай с блинами, если понадобится ― лишь бы платили.

Прибыв по указанному адресу в назначенное время, Фёдор слегка приуныл, увидев нужный номер на старом панельном доме.

«Ну ничего, возможно в квартире евроремонт и навороченная техника», ― успокаивал он себя, набирая номер квартиры на домофоне.

В динамике очень неожиданно и грозно раздалось:

― Чего?!

Фёдор аж дернулся, за что сам себе сделал замечание: «непрофессионально».

― Это Фёдор.

― В смысле — дядя?

― В смысле — телохранитель.

― За вами был «хвост»?!

Мужчина посмотрел по сторонам.

― Вы про собак?

― Я про Любку, но вы правы, она та ещё сука.

― Вроде нет.

― Проходите.

Домофон пиликнул, и Фёдор наконец смог попасть вовнутрь.
В квартире Федя ещё больше приуныл, осознав, что самыми навороченными и европейскими там были только розетки. Всё остальное пахло умеренной бедностью и навязчивой педантичностью.

― А у вас точно есть деньги? ― не скрывая скепсиса, спросил Федя.

― У меня есть трёхкомнатная квартира в центральном районе, и я готова сейчас завещать её вам. Главное, не дайте мне потом умереть.

― Вы же понимаете, как нелепо это звучит? ― сказав это, Федя прикусил язык.

― Ха! Думаете, что если мне восемьдесят, то я выжила из ума? ― Зоя Андреевна явно была не в себе, но что-то в её словах пугало своей уверенностью.

― Мы составим договор, в котором укажем, что вы станете владельцем квартиры только в том случае, если я доживу минимум до восьмидесяти пяти.

Федя сглотнул слюну — ставки были слишком высоки и заманчивы. С одной стороны — работа круглые сутки в паре с обезумевшей старухой, с другой ― трёшка в центральном районе города. Ипотеку за такую квартиру он платил бы лет двадцать.

― Хорошо.

Договор был составлен заранее, Фёдор прочитал и поставил подпись. Свою копию старушка передала соседке, которая, на удивление, тоже не спала.

― Ну что ж, не будем тратить драгоценное время и поедем за покупками, ― улыбалась Зоя Андреевна.

― За покупками? Так ведь время половина шестого утра, всё закрыто, ― удивился Федя такой прыти.

― Ничего страшного, ехать в другой конец города — как раз к открытию и будем.

Фёдор пожал плечами и проследовал за своей работодательницей.
Когда они подошли к остановке, то мужчина удивился количеству пенсионеров на один квадратный метр. Их было целое войско, все выглядели бодро и явно куда-то спешили.

― Нужно занять место, мне нельзя долго стоять на ногах ― давление, ― дала первое указание Зоя Андреевна.

― Понял, ― ответил Федя, не понимая сложности этой операции.

Троллейбус подъехал через пять минут. Всё было спокойно и тихо до той самой минуты, пока двери его не открылись. Толпа некогда милых и тихих старичков и старушек в момент превратилась в озлобленную, вооруженную авоськами, палочками, костылями и вставными челюстями мясорубку.

Люди толкались, кричали, дрались и в приказном тоне взывали к совести друг друга. Когда Федя попытался разнять двух срывающих друг на друга голос женщин, боровшихся за место у окна, его пристыдили так, что он почувствовал себя виновником всех бед на свете. Федя попытался занять одно из двух свободных мест, прыгнув на него, и тут же получил в висок сумкой с невероятно острыми углами.

― За что? ― спросил телохранитель миниатюрную старушку в горошковом платье, и его словарный запас мгновенно пополнился изысканной руганью на несколько десятков слов.

Сумка встала на свободное место — рядом с её хозяйкой.
Зою Андреевну пришлось держать на руках — на зависть всем остальным пассажиркам. Когда Федя чувствовал, что руки его вот-вот отсохнут, он ставил клиентку на ноги и ту моментально начинало укачивать. Женщина театрально изображала обморок, и Фёдор снова брал её на руки. Так продолжалось полтора часа. Ни один из пассажиров не поднялся со своего места вплоть до конечной остановки.

Когда двери распахнулись, Федя почувствовал сильный запах хлеба. Они прибыли к местному хлебокомбинату, при котором был магазин, где Зоя Андреевна взяла половинку чёрного и батон. Примерно такие же наборы были и у других стариков.

― Зачем мы ехали за хлебом через весь город? ― искренне недоумевал Федя.

― Здесь он свежий и на три рубля дешевле, ― Зоя Андреевна говорила так, словно это были абсолютно очевидные вещи. ― Теперь в поликлинику.

На этот раз, когда троллейбус остановился, телохранитель встал в дверях, перегородив собой вход.

― Стоять, не двигаться, иначе я вас всех тут!.. ― пытался он взять ситуацию под контроль. ― Проходите по одному, пожалуйста!

Руки, ноги, плечи и мозг телохранителя начали принимать удары. Женщины щипались и больно лягали клюшками, старики угрожали расправой и называли щенком, Федя чувствовал, что, если бы не спецподготовка, он бы не выдержал и тридцати секунд. Но он был профи, и уже через минуту все пассажиры, включая Зою Андреевну, заняли свои места, не устроив внутри транспорта побоища.

Когда троллейбус остановился на нужной остановке, толпа быстро перетекла из салона в фойе поликлиники, где смешалась с теми, кто уже был внутри, и сконцентрировалась у одного-единственного окна регистратуры.

Очередь не имела конца, превратившись в один сплошной вибрирующий улей. Шум от неумолкающих голосов стоял такой, что штукатурка отваливалась от стен.

― Мне срочно нужно к доктору, я боюсь, что не доживу, пока подойдёт наша очередь, ― стонала Зоя Андреевна.

Федя кивнул.

― Человеку плохо! Пропустите! ― телохранитель шёл вперед, словно танк, прокладывая путь через кишащую опасностями топь. Зоя Андреевна шла за его могучей спиной.

― Здесь всем плохо! ― наткнулся он у самого окна на живую преграду, вооружённую перцовым баллончиком.

― Она при смерти! ― взывал мужчина к совести.

― Я тоже! Вы что, особенные?! ― заверещала женщина и уже начала надавливать на кнопку своего оружия.

― Ладно-ладно, успокойтесь, ― Федя знал, что лучше не лезть на рожон — на кону безопасность клиента и всей очереди.

― То-то же, ― хмыкнула женщина и попросила талончик к окулисту.

Как только одна «умирающая» отошла от окна, к нему подошла вторая. Зоя Андреевна поднялась на цыпочках и жалобно спросила:

― Скажите, а мои анализы не готовы?

― Спросите в кабинете терапевта, без очереди, ― ответила угрюмая женщина по ту сторону окна и повесила табличку с надписью: «Технический перерыв».

Терапевт принимал тремя этажами выше, а так как лифт был сломан, Федя снова взял клиентку на руки, и теперь ей уже завидовали все пациентки поликлиники.

На третьем этаже очередь была ещё больше. Федя было ринулся к кабинету, но тут же получил отпор. В воздухе снова замаячил баллончик.

― Мне только спросить, ― вежливо сказал он и тут же пожалел об этом. Гвалт поднялся такой, что задрожали перекрытия.

Волнения грозили перерасти в массовые беспорядки со всеми вытекающими. Федя решил не рисковать и применить военную хитрость. Он подкупил физиотерапевта, проплывающего мимо в этих волнах людского безумия, и уже через минуту у Зои Андреевны на руках были анализы и рецепт от врача.

Пришлось ехать в аптеку, которая, как и предполагалось, находилась в другой части города.

― Сначала вы! ― протянула Зоя Андреевна таблетку телохранителю.

― Зачем?!

― Вдруг это отрава, я должна быть уверена!

― Но это же лекарство!

― По телевизору говорят, что в каждой аптеке есть небольшой процент опасного контрафакта.

Спорить было бесполезно. Федя выпил таблетку от изжоги, втёр мазь от варикоза и закапал ушные капли.

― Видите ― живой.

― Такому кабану нужна двойная порция!

Федя тяжело вздохнул и повторил операцию.

Следующим пунктом был вещевой рынок. Там Зое Андреевне угрожала реальная опасность. Женщина чувствовала себя весьма уверенно в компании телохранителя и расщедрилась на комментарии. Каждый отдел с одеждой был словесно опущен ниже плинтуса, а продавцы посланы дальше видимых границ. Число возможных Раскольниковых росло с невероятной скоростью, и если бы не суровый вид Феди, Зоя Андреевна вряд ли бы купила свою заколку и вышла с рынка такой же жизнерадостной и невредимой.

Последним испытанием была встреча с небезызвестной Любкой.
Конфликт между женщинами был древним и острым. Он уходил корнями в те времена, когда женщины были ещё студентками. Одна из них на городских танцах увела кавалера у другой. Никто не помнил, чей был кавалер изначально, да и сам он помер за границей сорок лет назад, но обиды были живы и разгорались с каждым годом всё сильней.

― Обзавелась сторожевым псом? ― раздался скрипучий старческий голос, когда Федя с клиенткой подходили к подъезду.

― Не твоё собачье дело! ― парировала Зоя Андреевна.

― А ты любишь, когда рядом с тобой чужие кобели носятся!

Федя молчал. Вся эта собачья перепалка его жутко раздражала. Ругань набирала обороты. Мат стоял такой, что даже рабочие в соседнем дворе начали ровнее класть асфальт.

― Федя, пристрели её! ― скомандовала Зоя Андреевна.

― Но я безоружен!

― Тогда придуши!

― Не могу, меня посадят, ― разводил руками Федя.

― У меня зять в прокуратуре воду в кулере меняет, договоримся!

― Не слушай её, Феденька, зять её только за рулём сидит, прокуратуру лишь из окна видел. Давай лучше я тебя к себе устрою, у меня дача за городом есть, я её на тебя перепишу вместе с квартирой, если будешь меня охранять, ― соблазняла Любка перспективами.

― Ага! Опять за старое! Курва!

В руке Зои Андреевны блеснула та самая заколка. Любка выудила откуда-то вилку. Женщины были настроены весьма решительно. Феде пришлось применить все свои навыки, чтобы остановить кровопролитие и растащить старушек по домам.

― Ну как тебе первый день? ― поинтересовалась Зоя Андреевна, разливая чай в кружки. ― Понимаю, с нами, стариками, скучно, но зато без лишнего риска.

Федя держал кружку дрожащими руками. Горячий чай расплёскивался прямо на его ноги и жутко обжигал.

― Скажите, вот так каждый день будет?

― Нет, конечно. В выходные поедем на дачу. Там свежий воздух, ягоды, а ещё председатель-ворюга и эта падлюка Нинка, что из моей бочки постоянно воду берёт. А так ― тишь да гладь.

***

Через пять долгих лет Федя отпросился у Зои Андреевны в отпуск. Он улетел повоевать в горячую точку, расслабиться и проветрить мозги. Он хотел остаться там, но война имеет свойство заканчиваться, а вот Зоя Андреевна, казалось, собиралась жить вечно.

Александр Райн

СОБАКА НА ПЕНСИИ

Таня радовалась: родители купили за городом дачу. Точнее, это был самый настоящий дом в небольшой деревне. Рядом протекала речушка, зеленела берёзовая рощица, где по рассказам местных жителей в сезон было много грибов, в том числе и белых.

- Настоящий рай! – говорила бабушка Тани, которую первой привезли на жительство в дом, – вот теперь я точно счастлива! Только вы почаще приезжайте. Будем в саду копаться, горох посажу, немного зелени и по традиции – картошки.

- Ура! – кричала Таня, – у нас свой дом в деревне! Бабушка, надо собаку купить, чтоб хозяйство охраняла. Скоро мой день рождения, и я у мамы и папы попрошу собаку. Ведь мы и зимой дом не бросим, верно?
- Я уже отсюда никуда не поеду, – ответила бабушка, – и про собаку мне предложение нравится. А то мои уши уже хуже слышат. И хоть в деревне люди хорошие, но с собакой всё же и веселее будет.

- Так на что вам покупать собаку? – услышали они голос соседки Нины Васильевны, – у нас неподалёку, в километре, на хуторе есть приют собачий. Там их столько! Разных мастей, возраста, только выбирай! Задаром отдают...

- Задаром? – переспросила Таня, – просто так?
- Ну, да, – кивнула соседка, – они же ничейные, никому не нужные... Бери, только кормить нужно и гулять, чтобы новый друг не был в одиночестве.

Таня задумалась. Она даже плохо спала в эту ночь. Всё представляла себе никому не нужных собак и печалилась об их участи. А когда родители приехали на выходные, и подарили дочери фотоаппарат, то Таня попросила ещё и собаку.

- Бабушка согласна, мы будем ухаживать за нашей собачкой, и кормить, и воспитывать! Как без сторожа и друга?
- Действительно, – поддержала бабушка, – к тому же доброе дело будет сделано. Только я в приют не поеду. Не смогу потом спать. Вы уж без меня сделайте выбор. Я внучке полностью доверяю.

Было решено ехать в приют на следующий день, потому что к приёму собаки необходимо было подготовиться. Папа уже знал, что по соседству в деревне живёт фермер, у которого есть нужный инструмент и доски. Он познакомился с Сергеем Ивановичем и вдвоём они быстро сколотили для будущей собаки будку среднего размера.

- Это на первое время, – сказал мастер, – а потом надо будет вольер для вашей собаки сделать: просторный, с навесом от дождя и ветра. Вон как у нас.
Он указал на вольер в углу двора, где мирно спал пёс по кличке Джек.

- А он у вас тоже из приюта? – поинтересовалась Таня.

- Именно. В нашей деревне почти все взяли собак из приюта. А как мы ещё можем помочь тем добрым людям, которые ухаживают за ними? И к тому же собаки из приюта самые благодарные и верные. Это уж поверьте и моему опыту, и соседям. Все скажут.

Когда папа, мама и Таня приехали в приют на своей машине, сразу услышали лай собак. На территорию гостей впустила полноватая молодая женщина. Она улыбалась. Видно было, что она радовалась, надеясь пристроить хоть одного своего питомца.

Те собаки, что бегали у неё без привязи по большому двору, были очень добрыми. Они ласкались, обнюхивали Таню, и даже пытались лизнуть её руки.

- Этим лучше всего, – пояснила хозяйка приюта. Они добрые, ласковые и, считай, наши. А вот тем, кто сидит в небольших вольерах по несколько особей, тяжеловато. Не хватает ласки и внимания, и нет средств на большее количество вольеров...

- Как в тюрьме... – прошептал папа, поражаясь множеству вольеров, откуда на них с любопытством выглядывали собаки. Все животные были беспородными, но в вольерах у них было чисто, даже постелена солома, а в тёплых будках собаки могли укрыться в холода.

Однако от взгляда девочки не ускользнули собачьи внимательные глаза. Они будто бы надеялись и спрашивали: ты за мной? Ты возьмёшь меня?

- Вот почему бабушка не поехала с нами, – сказала Таня, – она бы их всех взяла, потому что добрая. А собакам нужен хозяин. И почему их тут так много?
Хозяйка приюта стала рассказывать, что у каждой собаки своя история. И все эти истории весьма грустные, так как животные остались без помощи человека, их отловили и привезли сюда, где по крайней мере кормят, лечат при необходимости и устраивают в семьи к людям.

- Как устраивают? – спросила Таня.

И хозяйка приюта рассказала, что собак фотографируют, выкладывают фото в интернет, переписываются с желающими взять собаку, приглашают приехать и посмотреть...

- Кроме того, мы очень нуждаемся в волонтёрах. Нужны люди этим собакам, чтобы водить животных на поводке на прогулки. Не годится им постоянно сидеть дома, ведь хочется и погулять... – говорила женщина.

Таня и её родители попросили показать щенков.

В большом вольере они увидели коричневую собаку, рядом с которой играли щенки разных возрастов.

- Это их мама? – спросила Таня.

- Это их нянька. Самая добрая собака приюта. Найда. Она никого никогда не обижала, и щенки любят её, а она им вроде матери... – рассказала начальница собачьего приюта, – правда, Найда уже старенькая. Она почти всю жизнь провела тут. Собака не очень красивая. А вот душа у неё...ласковая и нежная. Жаль, что её так никто и не взял. И теперь уже не возьмёт...

Родители Тани стали присматривать щенка. Они остановились на бойком сером пёсике, дворняге.

- Он не будет очень большим? – спросила мать Тани, – а то нам с огромным псом не справиться.

- Нет, смотрите какие у него маленькие узкие лапы. Он будет не выше колена. Берите. Хороший щеночек. Нам его подкинули. Имя придумаете сами. Мы даже ещё и не успели...

- Как тебе, дочка, этот малыш? Нравится? – спросил папа Таню.

- Конечно, как он может не понравиться? Такой смешной и весёлый! – Таня уже обнимала щенка, прыгающего у её ног, – спасибо, Найда, за твоего питомца. Я буду о нём заботиться как ты. Постараюсь.

Папа взял щенка на руки, и вся семья пошла на выход, к машине. Только Таня всё время оглядывалась на вольер, откуда смотрела на них Найда внимательными глазами.

- Мама, а Найду, ведь и правда, уже никто не возьмёт? – спросила Таня, – а ведь такая умная собака. И главное – добрая. Как наша бабушка...

- Сравнила собаку и нашу бабушку, – улыбнулся отец и передал щенка маме, а сам сел за руль.

Они вернулись домой. Бабушка улыбалась, глядя на прибавление в хозяйстве. Пёсика назвали Греем. Таня ласкала его, учила ходить на поводке. И все были рады.

После обеда щенок заснул в кухне под столом, бабушка стала мыть посуду, а Таня начала рассказывать ей про приют.

- Там есть старая собака, бабушка. Но она такая добрая. Как ты! Она нянчится с детишками собачьими, как ты со мной. И всех любит, словно мама... Жаль, что её никто и не взял из приюта. Она так смотрела нам вслед, и глаза у неё были очень грустными... – Таня всхлипнула и вздохнула.

Бабушка насторожилась. Она погладила внучку по голове:
- Добрая ты у нас девочка. Всех-то пожалеешь... Но тебе же нравится щенок? Он подрастёт за лето. Будет твоим другом, и забудет свою няньку, как там её?

- Найду... – печально ответила Таня, – он забудет. А я её никогда не забуду, бабушка. Если бы можно было взять две собаки, то я бы взяла и старенькую Найду... А то она и воли никогда не видела. Всю жизнь нянчит и нянчит щенков...

- Да, – вздохнула бабушка и вытерла слезинки на щеках внучки, – пожалуй, и тебе не стоило ездить в приют этот. Ты вся в меня, моя девочка... Вот и я не могу глядеть в несчастные собачьи глаза.

- Так давай возьмём к нам и Найду, бабушка, миленькая, пожалуйста! Она не много ест. Да я ей от своей еды буду половину отдавать, если надо. И потом – она же недолго проживёт, ведь старенькая уже. Так пусть хоть на пенсии увидит счастье!

- Господи, Таня, ты говоришь моими словами... Только у собак нет пенсии! Они же собаки... – вздохнула бабушка, – однако... Наверное, все хотят на пенсию, даже старенькие собаки... И ты абсолютно права. Найду надо брать. Вот только кто будет нянчить остальных щенков? Ну, наверное, найдут няньку помоложе. Точно, найдут!

Таня обняла бабушку, а потом заплясала по кухне от радости.

- Тише, дочка, ты разбудишь Грея. Он вон как сладко спит! – сказала входящая с улицы мама.

Таня обняла мать и прошептала:
- А бабушка тоже за Найду! И мы её возьмём!

- Мама? Это так?

Бабушка кивнула:
- Везите и Найду. Найдем мы для старушки кусок хлеба, и будку, и гулять она будет у нас свободно по двору. Отпускаем самую добрую собаку на пенсию...Будем мы с ней две бабушки жить-поживать и добра наживать.

Через час Найда уже осторожно присматривалась к новому месту. Она узнала Грея, лизнула его, и немного успокоилась. А потом следила из вольера за его играми. Только через два дня старая собака начала выходить из вольера к чашке с едой. Долго она боялась покинуть ограждение. Видимо, привычка жить взаперти сказалась, и собака медленно привыкала к воле.

Но к хорошему тоже привыкают. Уже через неделю Таня вела на поводке Найду в поле, а Грей с папой и мамой шёл сзади.

- Как хорошо, что мы взяли их вместе, – говорил папа, – они словно одна семья. Так и оглядываются друг на друга, так и держатся рядом.

А бабушка полюбила Найду больше малыша Грея. И старая собака словно почувствовала бабушкино расположение, и не сводила с хозяйки глаз, как только та выходила во двор.

- Ну, что, старушка? Хорошо тебе на пенсии? – с улыбкой спрашивала бабушка, – кушай, подружка моя, и на солнышке полежи, погрей старые косточки, вот так. Иди ко мне, дорогая...

Бабушка сидела на крыльце, а Найда, слушаясь её приглашения, ложилась рядышком и прикрывала глаза от удовольствия и тепла.

В конце лета Таня, мама, папа и Грей уехали в город после отпуска. Они не расстались с Греем, потому что девочка не могла себе и представить разлуку с весёлым дружком. И лишь Найда осталась в деревне с бабушкой.

- Это – моя собака. Вот ведь душа! Слушает меня, как человек. Даже выражение её лица, не могу сказать «морды», меняется. Вот Танюша, спасибо за подругу...Я и подумать не могла, что так полюблю её... будем вместе зиму зимовать в доме. Спать тебе постелю у печки, Найдочка...

Таня научилась за лето фотографировать. Она вместе с деревенскими ребятами стала волонтёром приюта и три раза в неделю выгуливала собак. Там она сделала много красивых снимков животных, и написала десятки объявлений о собаках. Мама и папа размещали их в интернете, в газетах и даже приклеивали на столбах в городе.

- Ваша девочка очень помогла нам, – благодарила хозяйка приюта родителей Тани, – мы пристроили уже с её подачи в это лето пятнадцать собак. Это очень здорово!

- То ли ещё будет! – хвалилась Таня, – началась учёба, я в школе объявления буду с ребятами вместе распространять. Готовьте собак. Потихонечку всех пристроим.

- Хорошо бы, милая... Ведь впереди самое трудное время для них – зима... – говорила хозяйка приюта, – побольше бы таких неравнодушных людей, как ваша Таня и вы... Спасибо вам, люди добрые.

- Вам привет от наших, – улыбалась Таня, – Грей вырос – не узнать. Красавец стал. А Найда растолстела. Но бабушка говорит, что ей теперь можно. Раз она на пенсии, и работы нет. Только отдыхай!

Взрослые улыбались и смотрели как светятся глаза Тани. А она торопила маму и отца ехать домой, ведь Грей ждёт!

Автор: Елена Шаламонова

— Мoжно попросить Нину? — скaзал я.
— Этo я, Нина.
— Да? Почeму у тебя такой странный голос?
— Стрaнный голос?
— Не твoй. Тонкий. Ты огорчeна чем-нибудь?
— Не знаю.
— Может быть, мне не стoило звонить?
— А кто говорит?
— С каких пор ты перестала мeня узнавать?
— Кoго узнавать?
 
Голос был моложе Нины лет на двaдцать. Если человека не знаeшь, по голосу его возраст угадать трудно. Голоса часто стaрятся раньше владельцев. Или долго остaются молодыми.
 
— Наверное, вы все-таки ошиблись номером, — настаивала Нина. — Я вас не знаю.
— Это я, Вадим, Вадик, Вадим Николаевич! Что с тoбой?
— Ну вот! — Нина вздохнула, будто ей жаль было прекращать разговор. — Я не знаю никакого Вадика и Вадима Николаeвича.
— Простите, — извинился я и повесил трубку.
 
Конечно, я прoсто не туда попал. Мои пальцы не хотели звонить Нине. И набрaли не тот номер. А почему они не хoтели?
 
Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дoма ли она.
 
Я позвонил Нине.
 
— Нина?
— Нет, Вадим Николаевич, — ответила Нина. — Вы oпять ошиблись. Вы какой номер набираете?
— 149-40-89.
— А у меня Арбат — один — тридцать два — пять три.
— Конечно, — сказал я. — Арбат — это чeтыре?
— Арбат — это Г.
— Ничего общего, — пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.
 
Я повесил трyбку.
 
Надо подoждать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», — ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, нaбирает и слушает ее голос.
 
Я позвoнил Нине.
 
— Это oпять вы, Вадим Николаевич? — отозвалась Нина молодым голосом.
— Да, — сказал я. — Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очeнь тщательно набирал номер, который мне нyжен.
— У вас важнoе дело к Нине?
— Нет, я прocто хотел узнать, дома ли она.
— Я понимаю, ревнуете, — предположила Нина.
— Вы смешной человек, — произнес я. — Сколько вам лет, Нина?
— Тринадцать. А вам?
— Бoльше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
— И кaждый кирпич — это месяц, правда?
— Даже один день может быть кирпичом.
— Дa, — вздохнула Нина, — А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы мoгли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к пaмятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
— Мы как-то встречaлись у «России».
— Гдe?
— У кинотеатра «Россия».
— Не знaю.
— Ну, на Пушкинской.
— Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
— Не важно, — сказал я.
— Почему?
— Это дaвно было.
— Когда?
Почему-то она упорно продoлжала разговор.
— Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
— Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с сeми часов. До свидания. И больше не звoните своей Нине. А то опять ко мне попaдете. И разбудите мeня, маленькую девочку.
 
Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.
 
— Я так и знaла, что вы еще раз позвоните, — скaзала Нина, подойдя к телефoну. — Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
— Ладно, — согласился я. — Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
— Сейчас октябрь, стeмнело. И вам кажется, что уже нoчь.
— Теперь ваша очередь шутить? — спросил я.
— Нeт, я не шучу.
 
Мы помoлчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет «до свидания». Но она вдруг спросила:
— А вы ужинали?
— Не пoмню, — сказал я искренне.
— Значит, не голодный. А я голодная.
— А что, дома есть нечего?
— Нечего! — подтвердила Нина. — Хоть шаром покати. Смешно, да?
— Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
— У вас есть холодильник?
— Стaрый, — ответил я. — «Север».
— А если нaйдете, что потом?
— Я схвaчу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
— А вы дaлеко живете? Я — на Сивцевом Вражке.
— А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
— Опять не знaю.
— Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
— Итак, — сказал я, — открываем холодильник.
— А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
— Конечно, могу. Значит, так... Вот яйца, неинтересно.
— Яйца?
— Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
— Да, — отвeтила Нина совсем тихо. — Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
— Это еще почему?
— Нет, вы же знаете.
— Что я знaю?
— Знаeте, — настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
— Нет, — признался я. — Зато есть филе палтуса.
— Я все поняла.
— Что пoняла?
— Что вы тоже голодный. А что у вaс из окна видно?
— Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден «Мосфильм». И элeктричка.
— Вот вы и врете!
— Нельзя так со старшими разговаривать, — отозвался я. — Я не могу врать. Я могу ошибаться.
— Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
— Что же она, невидимая, что ли?
— Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
— Конечно.
— Если вы смoтрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
— Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
— Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
— Ну, я понимаю, Вьетнaм, Ближний Восток... Я не об этом.
— И я не об этом... Постoйте, а вы инвалид?
— К счастью, нет.
— У вас бронь?
— Какая бронь?
— А почему вы тогда не на фрoнте?
 
Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.
 
— На каком я должен быть фронте, Нина?
— На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
— Не вру, — признался я. — И никакого фронта нет.
— Перестаньте! — почти крикнула Нина. — Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
— Вы почему не на фронте?
— На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
— Вы меня разыгрываете?
 
Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами — мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла «буржуйка». И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах...
 
— Нина, — сказал я, — какой сейчас год?
— Сорок второй, — ответила Нина.
 
И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра «Россия». И номер телефона из шести цифр. И затемнение...
 
Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?
 
— Послушайте, — сказал я спокойно, — Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
— Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
— Почему?
— Во Франции немцы.
— Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
— Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
— Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
— Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.
 
И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
— Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
— Не может быть! Очень долго ждать.
— Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль — «За взятие Берлина». А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.
 
Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял — она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.
 
Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.
 
— Какой ужас! — сказала Нина. — Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.
 
Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.
 
— Я не могу найти карточку, — объяснил я. — Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.
 
И в этот момент нас разъединили.
 
Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
— Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.
 
И короткие гудки.
 
Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха...
 
— Да, — сказал голос Нины. Другой Нины. — Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
— Извини, — сказал я. — Мне другая Нина нужна.
— Что?
 
Я повeсил трубку и снова набрал номер.
 
— Ты с yма сошел? — спросила Нина. — Ты пил?
— Извини, — сказал я и снова бросил трубку.
 
Взрослая Нина пoзвонила мне сама.
 
— Я весь вечер сидела дома, — сказала она. — Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
— Наверное, — согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
— Какая еще другая Нина? — спросила она. — Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
— Спокойной ночи, Ниночка, — сказал я. — Завтра все объясню.
 
На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.
 
Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К. Г.
 
Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.
 
Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?
 
Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
— Скажите, Фролова Нина Сергеевна — ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
— Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.
 
Я извинился, начал спускаться по лестнице.
 
— Погодите, — сказал парень. — Мать что-то сказать хочет.
 
Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.
 
— А вы кем ей будете?
— Так просто. — ответил я. — Знакомый.
— Не Вадим Николаевич?
— Вадим Николаевич.
— Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придeте.
 
Жeнщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открoю какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви... Потoм достала письмo из кармана халата.
 
«Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно вeрить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но вeдь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне скaзать...»

Киp Булычeв

ЛАКИ

Его звали Лаки, а если по-русски — Счастливчик. Более неподходящее имя для этого рыжего беспородного пса было сложно придумать...

Почему его так назвали, когда он несколько лет назад попал в приют — неизвестно. Может, думали, что имя притянет удачу, а может, у кого-то из волонтеров было своеобразное чувство юмора...

Лаки был мрачным одиночкой. Судя по всему, счастье в его прошлой жизни встречалось нечасто. Об этом красноречиво говорила сломанная и кривенько сросшаяся задняя лапа, ополовиненный хвост и рваное ухо.

А еще, в отличие от прочих приютских, Лаки никогда не мечтал о доме.

— Ну неужели ты не хочешь, чтобы тебя выбрал кто-нибудь из посетителей и забрал к себе? — любопытствовал суетливый маленький барбос из соседней клетки.

— Нет! — коротко отвечал Лаки.

— Но почему?! Ведь это же здорово, когда у тебя все свое: дом, человек, лежанка, миска, игрушки! — не унимался сосед Лаки.

— Хватит! Наигрался я с двуногими на всю оставшуюся жизнь! Да и ты мне тоже надоел! Отстань! — огрызался Лаки и отворачивался к стенке.

Постояльцы приюта менялись: кого-то привозили, кого-то забирали домой, некоторые уходили на радугу...

Лаки это не интересовало. К работникам приюта он тоже был равнодушен: принесли еду — прекрасно, вывели на улицу — тоже хорошо, не трогают все остальное время — еще лучше!

Некое подобие симпатии Лаки испытывал только к одному человеку в приюте — уборщику деду Мите, такому же замкнутому и молчаливому, как сам Лаки.

Сколько лет деду Мите, а по паспорту Дмитрию Ивановичу Сергееву, никто не знал. Ему с равным успехом могло оказаться и сорок, и пятьдесят, и даже шестьдесят.

Коллеги пытались разговорить уборщика, но не получилось. От деда Мити отстали — работает и ладно!

Только Лаки знал о нем все. Дмитрий Иванович в свой перерыв частенько присаживался на облезлую табуретку напротив клетки Лаки, прихлебывал кофе из термоса и разговаривал с псом:

— Ты думаешь, люди только к вам, четвероногим, жестоки? Нет, они и своих грызут за милую душу... Вот меня вообще чуть не сожрали! Да и кто?! Родные дети! — рассказывал дед Митя.

Лаки внимательно слушал, постукивая об пол обрубком хвоста.

— Выкинули из квартиры, как ненужный хлам! А я-то, олух царя небесного, до последнего им верил! Хорошо, хоть совсем без жилья не оставили...

Живу вот теперь тоже, почти как ты — комнатушка в коммуналке, чуть побольше твоей клетки! Жестокая штука — жизнь...

Пес понимал деда Митю. Он тоже мог многое рассказать...

*****

Лаки появился на свет лет шесть назад. И первое, что он услышал — недовольный женский голос:

— Страшненькие какие! Как у чистокровной лабрадорихи, красавицы-Люськи, могли народиться такие уродцы?! Благо, всего трое! Таких только топить!

— Ну, Машенька, давай обойдемся без этого... — ответил мужской голос. — Сама же говоришь — всего трое! Пристроим как-нибудь...

— Ой, Петя, ну кому они нужны — дворняги?! Как ты мог не уследить за Люськой?! Вот теперь сам и разбирайся с последствиями! Хочешь — ищи хозяев. Только быстро! Но я бы на твоем месте их утопила! — раздраженно отозвалась женщина.

— Экая ты кровожадная! — пошутил мужчина. — Никого мы топить не будем!

Через пару месяцев, когда под аккомпанемент Машиной ругани щенки подросли, Петр стал показывать их разным людям:

— Смотрите, какие ребята славные! Неформат, это да! Но какие красавцы! — воодушевленно рекламировал он своих подопечных.

Двоих щенков забрали очень быстро. Наконец, пришла очередь Лаки.

— Какая хорошенькая собачка! — восторженно взвизгнула девочка в беленькой курточке и схватила щенка.

Лаки пискнул, его мама Люся показала зубы.

— Не бойся, малышка! — засуетился Петр. — Люська просто переживает за своего сынишку. Она не укусит! Она у нас добрая!

Девочка прижала щенка к груди и опасливо отошла к своей маме.

— Ну, Оленька, нравится тебе? Берем? — поинтересовалась мама, Лариса Марковна, у дочери.

— Нравится... Он симпатичный. Когда вырастет, будет таким же, как она? — Оленька кивнула на Люську.

— Ну... — Петр замялся, он и сам не знал, каким вырастет Лаки. — Скорее всего...

— Тогда я его забираю! — решила Оля, а Лариса Марковна облегченно выдохнула: быстро дочь выбрала себе подарок ко дню рождения.

*****

На днях Лариса Марковна поинтересовалась у Оли:

— Ну, что ты хочешь на свой первый юбилей?

Дочь наморщила лобик и сказала:

— Песика! А то Маринка уже надоела своим мопсом хвастаться!

Людмила Марковна мысленно выругалась, но дочери отказать не посмела, впрочем, как и всегда.

Теперь этот песик ползал по заднему сидению машины рядом с восторженной Олей, а Лариса Марковна очень переживала за светлую дорогую обивку.

Но, к великой радости, доехали они без проблем. Зато дома началось...

— Оля, ты будешь убирать за своим питомцем?! — кричала Лариса Марковна, вляпавшись в очередную кучку.

— Ой, ну сколько можно?! Я за ним только и делаю, что убираю! Если бы знала, что от собак столько грязи, никогда бы не попросила! — злилась Оля.

— Я сейчас твоего пса уничтожу! — орал папа из прихожей. — Этот крокодил сожрал мой ботинок! Ольга!

— Пап, ну чего ты на меня-то ругаешься?! Это же не я его слопала! — обижалась Оля.

В общем, Лаки грозились уничтожить, выпороть, выкинуть из дома и четвертовать по десять раз на дню. Но это были еще цветочки. Ягодки начались позже...

Однажды Ольга прибежала домой с прогулки в слезах. Впихнула щенка в прихожую и бросилась в свою комнату. Лариса Марковна поспешила за дочкой.

— Деточка, что случилось?! — мать присела рядом с Олей, которая рыдала, уткнувшись в подушку.

— Не пойду больше с ним гулять никогда! — глухо простонала дочь.

— Да объясни ты по-человечески!

И Оля, размазывая злые слезы по щекам, объяснила. Оказывается, Маринка отказалась гулять вместе с Олей.

— Она сказала, чтобы я со своей дворнягой к ним не лезла! Конечно, у нее-то мопс, медалист! А у меня что?! — Оля обиженно посмотрела на мать. — Подарили какую-то ерунду!

— Оля, ты же сама его выбрала... — оправдывалась Лариса Марковна.

— Ну я же не знала, что он беспородный! — Ольга со злостью стукнула кулаком по кровати. — Мне такой не нужен! Увези его!

Лариса Марковна задумалась: куда же девать несчастного щенка? Может, отвезти к бабушке, но у той кот... Хотя, с другой стороны, бабуля вроде любит животных.

*****

— Ни за что! — отрезала бабуля. — Лара, ты в своем уме?! Хочешь, чтобы у Барсика случился сердечный приступ?! Собаки нам только и не хватало!

— Ба, ну я же везла его через весь город... — Лариса Марковна сложила руки в умоляющем жесте.

— Ну, что я могу сказать: дурная голова ногам покоя не дает! Позвонить надо было сначала! — отрезала бабуля.

На самом деле Лариса Марковна специально не позвонила перед тем, как нагрянуть к бабушке со щенком. Думала, что при личной встрече сердце старушки дрогнет и она не сможет отказать Ларисе... А вот, гляди ж ты, смогла.

Лариса Марковна вышла из бабушкиной парадной в расстроенных чувствах.

— И что мне с тобой теперь делать? — поинтересовалась она у щенка, семенившего на поводке рядом. Тот не ответил, только завилял хвостом.

На улице уже стемнело. Лариса Марковна воровато оглянулась и привязала Лаки к скамейке на детской площадке.

— Прости, но если я привезу тебя домой, Ольга мне устроит истерику! — виновато сказал Лариса Марковна, а потом села в машину и уехала...

Пес рванул было следом, но поводок держал крепко. Тогда Лаки тоскливо завыл, глядя в черное летнее небо...

— Ой, песик! — внезапно раздался рядом с ним женский голос. — Привязан... Смотри, Мишка! Его, наверное, какой-нибудь алкаш забыл. Сам поспал на скамеечке, проснулся, побежал за опохмелом, а про собаку не вспомнил. Давай освободим песика!

— Оставь! — буркнул невидимый в темноте Мишка. Но тонкие пальчики девушки уже отстегнули поводок...

— Беги, бедненький! Надеюсь, твой хозяин получит по голове пресловутым бумерангом! — пожелала девушка.

*****

Освобожденный пес рванул в темноту. Он надеялся найти Ларису Марковну. Но дорога была пуста, и даже запах хозяйки успел раствориться в других, незнакомых запахах. Лаки не смог догнать хозяйку... А вот бумеранг, заказанный девушкой, смог...

До дома оставалось всего ничего, когда на пустынную дорогу перед машиной Ларисы Марковны выскочил кот. Она вывернула руль, машина вылетела на газон и врезалась в дерево...

Пришла в себя Лариса Марковна уже в больнице. Голова раскалывалась, болело все тело, было страшно открыть глаза. Рядом разговаривали:

— Пап, ну, пойдем купим мне новый подарок! Этот беспородный ведь не считается! Да и нет его уже! — Лариса Марковна узнала голос дочки.

— Как же мы бросим маму? Давай попозже. Вот она очнется и...

— Да, может, она никогда не очнется! Что мне теперь, без подарка жить?! Ненавижу вас! — разозлилась Оля.

«Что же за чудовище мы вырастили?» — успела подумать Лариса Марковна, прежде чем провалиться обратно в небытие...

*****

Тем временем, Лаки, оставшись один, учился быть беспризорником. Выживать поначалу было трудно. Но вскоре он привык: сражался за еду, клянчил у магазинов, прятался от опасности.

В одной из помоечных войн ему порвали ухо... Но Лаки сумел отбить вкусную кость у врагов! Это было приятным воспоминанием.

Имелись и неприятные. Однажды мальчишка-подросток позвал Лаки:

— Иди сюда, песик! Смотри, что у меня есть! — на свет появился большой кусок колбасы. Лаки чуть слюной не захлебнулся. — Ну, не трусь, а то сам все съем! — подначивал мальчишка.

За его спиной топталась еще парочка ребят, но без колбасы... Поэтому Лаки почти не обратил на них внимания. А зря...

Когда он, поддавшись зову колбасного духа, приблизился к мальчишке, тот схватил его за ошейник. Топтавшиеся невдалеке друзья подбежали к пойманному псу. Один из них что-то держал за спиной.

— Операция по купированию! — провозгласил он.

Рука взлетела вверх. Лаки не успел даже рассмотреть, что мальчишка в ней держит. Его пронзила боль, и он закричал, завыл, заплакал...

Рванулся! Его отпустили... И пес, ошалевший от боли, понесся не разбирая дороги.

Позже, когда Лаки позволил себе остановиться, он обнаружил, что теперь у него только половина хвоста...

С тех пор Лаки стал осторожней: ничего не брал из рук двуногих, прятался при малейшем подозрении на опасность.

Но это его не уберегло! Однажды холодным осенним вечером, инспектируя урны, Лаки встретил мужчину. Тот, покачиваясь, спотыкаясь и исторгая ругательства, брел по улице.

Увидев одинокого пса, мужчина неожиданно приободрился.

— Ну че, друг? Иди сюда! Ты бродяга, и я бродяга — будем вместе бродить! — заплетающимся языком предложил мужик и довольно заржал над своей шуткой...

Лаки ни дружить, ни бродить вместе с пьянчужкой не хотел, поэтому потрусил прочь. Это мужика очень обидело.

— Ах ты,... Потрох! Я тебе сейчас покажу, как человеком брезговать! — мужик подобрал с земли обломок металлической трубы, размахнулся и, чуть не упав, запустил его в Лаки.

К великому удивлению и сожалению в цель он попал... Следующие несколько месяцев Лаки скакал на трех лапах, четвертая причиняла адскую боль, когда он, забывшись, наступал на нее.

Ту страшную зиму Лаки вспоминал с содроганием... Он думал, что помрет с голоду. Трехлапому инвалиду было тяжело находить пропитание. К тому же донимал холод...

Однажды Лаки, устав от бесконечной борьбы, устроился на люке теплотрассы. Мороз крепчал, но ему уже было все равно:

«Может, будет лучше, если я не проснусь... Кончатся все мучения», — подумал Лаки и закрыл глаза.

Но он проснулся, причем уже в тепле. Полузамерзшего пса вовремя нашли волонтеры. С тех пор Лаки жил в приюте и никому не доверял...

Пока не познакомился с дедом Митей. И однажды тот преподнес псу удивительный сюрприз...

*****

— Можно к вам? — Дмитрий Иванович заглянул в дверь директора приюта.

— Да, конечно, проходите, — начальник жестом указал на стул. — Присаживайтесь. Чем обязан?

— Я тут это... Подумал, с соседями по коммуналке поговорил, — Дед Митя нервно мял в руках край рабочего халата. — Я про Лаки... Хочу его домой забрать! Соседи не против.

— Лаки?! Неожиданно... А почему именно его? — удивился директор.

— Вы понимаете... Он для меня родная душа! Такой же одинокий, людьми преданный. Смешно, наверное, звучит... Но мы чувствуем друг друга... — Дмитрий Иванович окончательно смутился. — Я, конечно, немного зарабатываю, но двоим на пропитание хватит...

— Да вы не волнуйтесь! Я понимаю. И я очень-очень рад за вас и Лаки, — улыбнулся директор. — Он привык в приюте за столько-то лет... Но я твердо уверен: у каждой собаки должен быть дом. Одобряю ваше решение!

Вечером этого дня работники приюта наблюдали, как уходят домой Лаки и дед Митя.

— Нашелся-таки для нашего одиночки друг! — промакивая глаза, произнесла одна из работниц.

— Ты про кого из них сейчас говоришь? — улыбнулась другая.

— Про обоих...

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

НЕ СОБАКА

— Ну что, Маруська, придется нам с тобой дружить. Иначе никак... — Лена присела рядом с маленькой собачкой и даже рискнула погладить.

Маруська не отреагировала: не оскалила острые, как иголочки, зубки, не тявкнула, даже не пошевелилась.

В душе маленькой чихуахуа поселилось горе. Такое огромное и тяжелое, что не было сил подняться на тонкие лапки — умерла хозяйка...

Лена с детства мечтала о собаке: большой, сильной, красивой и умной. Такой, как, например, овчарка или сенбернар, или...

Да мало ли еще прекрасных собак на свете. Но вот родители... Их аргументы были банальны и непоколебимы:

— Собака — это шерсть, грязь, сожранные вещи и время! Поэтому — никогда! — говорила Ленина мама.

— Собака — это ответственность, траты и беспокойство! А потому — ни за что! — вторил ей папа.

Нет, Лена в детстве, конечно, умоляла и даже пыталась плакать. Бесполезно.

Но однажды, когда Лене уже исполнилось двенадцать лет...

— Лен, можешь считать, что у тебя почти есть собака! — сообщила мама.

— Это как? — не поняла Лена.

— Бабуля твоя на старости лет с ума сошла! Завела себе, как она говорит, «подруженцию». Вроде какую-то породистую, но я не видела. Так что можешь навестить бабушку, а заодно и с ее новой подружкой познакомишься.

Лена не заставила себя уговаривать. Уже через полчаса она стояла перед дверью бабули и нетерпеливо вдавливала кнопку звонка. Сперва раздалось звонкое тявканье, а потом зашаркали бабушкины шаги...

— Маруська, да пусти же! Ух, какая же ты суетная! — послышалось ворчание, и дверь распахнулась.

— Леночка? Ой, только не наступи на эту суматоху!

Лена опустила глаза... И это — собака?! Под ногами крутилось что-то крошечное, персикового цвета, больше похожее на несуразного котенка.

— Знакомься, это Маруська! — представила малявку бабуля.

Лена изо всех сил старалась не выдать своего разочарования. Маруська была вовсе не похожа на собаку ее мечты. Если честно, то она вообще не очень тянула на собаку. Так, мелочь декоративная.

— Погладить не предлагаю! Нужно, чтобы она к тебе попривыкла. Характер у этой малявки тот еще! Давайте, заходите обе! — бабуля посторонилась, пропуская в квартиру Лену и конвоирующую ее Маруську.

*****

Годы бежали, и Лена потихоньку привыкла к Марусе. Та всегда была рядом с бабулей: путалась под ногами, сидела на коленях, сопровождала в магазин.

Маруська тоже приняла Лену. Бабуля с первого знакомства объяснила своей «подруженции»:

— Это Лена, моя внучка и член нашей семьи! Я ее люблю, поэтому ты уж, будь добра, не ревнуй.

Маруська скрепя сердце смирилась: «Ну что поделаешь, не одна я у бабули! Вот еще какая-то двуногая нарисовалась! Хорошо, хоть не кошка!»

— Бабуль, а чего ты такую фитюльку завела? Это же не собака, а клоп какой-то! — однажды поинтересовалась Лена.

— Ты Маруську не обижай! Она у меня самая, что ни на есть, прекрасная собака! Защитница, охранница, подруга! Ты вот ее клопом ругаешь, а она никого не боится!

Тут на меня как-то бульдожка зарычал, чем-то я ему не понравилась, видать... Не поверишь: я Марусю еле удержала, так рванулась к обидчику, что я за его здоровье испугалась! Думала, сожрет сейчас с потрохами!

Несмотря на свои скромные размеры, смелая до жути! — бабушка с любовью погладила Маруську. Та блаженно прикрыла глаза.

Правда, друзьями Лена и маленькая чихуахуа так и не стали. Терпели друг друга, не более того...

А вот с бабушкой у Маруськи была любовь. Да такая, какой и люди могли бы позавидовать. Бабушка была Марусиным миром, солнцем и всеми временами года одновременно. А взамен она дарила покой, уют и, конечно, защиту!

Поэтому, когда спустя семь лет бабушки не стало, Маруська потеряла к жизни всякий интерес. Лене тогда уже стукнуло девятнадцать, и она стала законной наследницей маленькой бабушкиной квартирки и Маруськи...

*****

— Марусь, нам ведь дружить надо. Бабуля так хотела. Ну, поешь, пожалуйста. По-дружески тебя прошу! — уговаривала Лена.

Маруська равнодушно смотрела на молодую хозяйку, потом на миску и не ела. Ни в какую. Казалось, что душа маленькой чихуашки ушла, чтобы проводить бабулю... И возвращаться не торопится.

Правда, иногда, ночами на Маруську, казалось, наваливалась вся боль утраты. И тогда она плакала на одинокой темной кухне...

Лена просыпалась, и у нее сжималось сердце. Она кляла собственное бессилие: чем помочь этой маленькой собачке, потерявшей целый мир?!

День за днем Лена разговаривала с Маруськой. Выносила на прогулки, умоляла поесть. С последним было особенно плохо. Иногда удавалось скормить Марусе пару кусочков. По мнению Лены, этого бы не хватило для жизни даже мышонку.

Но однажды...

— Маруся, поешь. Ну, прошу тебя. Хоть чуточку, — потеряв всякую надежду, уговаривала Лена. Безрезультатно.

Неожиданно ее взгляд зацепился за неприметную тряпочку, застрявшую в подушках кухонного диванчика. Лена потянула и вытащила на свет бабушкину прихватку-рукавичку.

Повертела в руках, надела. Маруська подняла голову, потянулась носом к прихватке... Не очень понимая, что делает, Лена положила на ладонь, облаченную в рукавичку, немного корма. Маруська уткнулась носом в ее ладонь, всхлипнула, как показалось Лене. А когда подняла голову, ладонь опустела...

Так и повелось. Сначала Лена кормила Маруську с руки, предварительно наряженной в бабушкину рукавичку. Потом просто клала вещицу рядом с миской Маруськи.

И, о чудо, маленькая чихуашка начала есть! А потом потихоньку окончательно ожила. Звонко лаяла на подозрительные звуки на лестнице, охраняла Лену на прогулках и даже иногда играла с соседским добродушным стареньким таксиком.

Лена, наконец, вздохнула спокойно. Бабушкина «подруженция» вернулась к жизни! Правда, полноценной собакой она Маруську так и не считала.

Ну, скажите на милость, что это за отважный защитник, которого приходится носить в сумке, просто потому, что у «могучего» пса устали лапы? Вот то-то и оно. Но однажды Маруська доказала Лене, как же та ошибалась...

*****

Наступила холодная, тоскливая осень. Лена потихоньку обживала бабушкину квартиру, училась, заботилась о Маруське.

— Ну что, Марусенция, пойдем гулять? Сегодня дождя нет! Поэтому наряжаем тебя в это розовое безобразие — и вперед! — Лена потрясла пред Марусиным носом комбинезончиком.

Маруська с готовностью засуетилась под ногами. Гулять она любила.

Погода стояла совершенно не осенняя. Конец октября, а гляди ж ты, солнышко играет в остатках разноцветных листьев и даже греет. Пусть робко, но все же...

Лена с Марусей ушли далеко от дома, когда октябрь передумал быть милым. Набежали сердитые тучи, похолодало, и начался дождь.

— Ну что, Марусь, до хаты на мне поедешь? — задала Лена риторический вопрос, сажая задрожавшую Маруську в сумку.

Когда Лена с драгоценной ношей на плече подходила к дому, уже зажглись фонари. Вокруг них, собранные из света и дождевых капель, сияли маленькие разноцветные ауры.

Лена с каким-то детским восторгом наблюдала за этим вполне бытовым волшебством, и даже не заметила, как в холодных сумерках от стены дома отлепилась одинокая фигура в капюшоне и направилась к ней.

— Сумку! И телефон! — потребовал хриплый мужской голос.

Та растерялась и, вопреки инстинкту самосохранения, только крепче вцепилась в ручки импровизированной Маруськиной переноски.

— Глупо! — сообщил голос из-под капюшона. А затем рука незнакомца рванула сумку на себя.

И вот это действительно было глупо... Маруська, убаюканная размеренными шагами хозяйки, проснулась и, как маленький персиковый чертик, высунулась из сумки.

Не раздумывая, она вонзила острые зубы-иголочки в руку незнакомца!

— Твою то..! Что за..! — заорал мужчина, стряхивая непонятного сумочного агрессора.

Когда Маруська разжала зубы, чтобы высказать бандиту, все, что она о нем думает, тот воспользовался моментом, отскочил и, витиевато ругаясь, баюкая раненую руку, поковылял прочь от ненормальной девицы, которая вместо денег и телефона носит с собой злобное чудовище...

Лена, все еще не до конца поверив, что спаслась, побежала к парадной. Маруська заходилась злым лаем, раскачиваясь в сумке у нее на плече. Казалось, что она посылает вслед неудавшемуся грабителю проклятия!

Вечером, забравшись в уютное кресло и закутавшись в плед, Лена взяла на руки Марусю и завела с ней серьезный разговор.

— Прости меня, Марусенция! Правда! Я такую ерунду о тебе думала и говорила. Представляешь, даже за собаку тебя не считала! И однажды обругала клопом!

Прости! Никогда больше так не буду! Ты героиня и защитница. Прямо три кило праведной ярости! Бабуля была права!

Хочешь, вот прямо завтра пойдем с тобой в зоомагазин, и я куплю тебе любую игрушку, любую вкусноту, какую ты сама выберешь?! Обещаю!

Маруська благосклонно смотрела на Лену и помахивала хвостом:

«Молодец, умница, прощаю! Лучше поздно осознать свои ошибки, чем никогда!» — говорил ее взгляд.

*****

Бежали месяцы, и однажды Лене позвонила мама:

— Лен, у меня на работе коллега щенков овчарки пристраивает. Я сразу о тебе вспомнила! Ты у нас теперь дама взрослая, самостоятельная! К тому же, всегда мечтала о собаке! Хочешь, поедем посмотрим?

— Спасибо, мам, но у меня уже есть собака, — Лена поглаживала Маруську, устроившуюся на коленях.

— Это ты про бабулину фитюльку? Сама же говорила, что это не собака!

— Глупая была! Маруся — самая лучшая собака в мире! Только вот ревнивица жуткая, — Лена усмехнулась. — Так что я, пожалуй, не буду нервировать мадам. Овчарка — это, конечно, здорово... Но Маруська лучше!

Чихуашка подняла голову, посмотрела на Лену... Казалось, что она улыбается.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

— Мaма, у меня к тебе мужской разговoр, — серьезно заявил Алешка и пристально уставился своими голубыми, голубee неба, глазами. Вот это доброе утро, нате вам. Наталья поставила тарелку с яичницей и чашку какао перед сыном, присeла рядом.
— Внимательно вас слушаю, Алексей.

Сын взял вuлку, начaл деловито ковырять желток и сопеть.
— Мам, а ты почему замуж не выходишь? — вдруг выпалил он.
Так, вопрос действительно мyжской. Тут сразу и не ответишь.
— Послушaй, сын. Я вот так, быстро, не могу тебе ответить. И вообще, тебе в школу пора. Вечером постараюсь объяснить, ладно?
Она слегка потрепала своего Алешку по русой макушке, и отправилась в ванную. «Не почему, а зачем», — мысленно поправила она сына.
И действительно, зачем? Замужем Наталья никогда не была и не особо стремилась. Так уж вышло. Она рано начала жить самостоятельно, и такая жизнь ее полностью устраивала. Отличная учеба в институте, затем интересная работа, успешная, неприлично успешная карьера. Настолько успешная, что к тридцати годам она уже сделала все — и квартиру купила, и мир посмотрела, словом, пожила для себя. А уж романы были всякие — разной степени интересности и головокружительности.
Забеременела она слyчайно, и глупо как-то, то ли таблетку забыла выпить, то ли цикл подвел, но так уж случилось.
Ее мужчина смутился от свалившейся на него новости, что-то начал бормотать про «не готов» и «планы», в которые «вот это вот» совсем не входит.
А Наталья вдруг поняла, что именно сейчас, не раньше и не позже, она должна родить. Решение она приняла спокойно, спокойно дала «не готовому к этому всему» папаше отставку и пошла в декрет.
Сын родился какой-то необыкновенно солнечный, с голубыми, голубее неба, глазами, с вязочками на ручках и ножках. Энергичный и жизнерадостный, он сделал ее жизнь полной, настолько полной, что никому другому в этой жизни просто не было места.
Началaсь обычная жизнь молодой мамы — с бессонными ночами и детскими болезнями, первый зуб, первый шаг, первое слово, звонкий смех и чуть позже — бесконечные «пoчему».
И вот, шecти лет от роду, он задает это такое странное «почему». Почему, почему...
***
Наталья берегла свой мир, свое жилище, свой размеренный, понятный распорядок, где все было удобно, чисто и уютно.
Конечно, еще до появления Алешки у нее бывали в гостях мужчины, но уже через несколько часов гость начинал тяготить. Ее беспокоил сам факт, что она не может делать что хочет. Например, взять и лечь спать. Просто так, не объясняя ничего. Или смотреть по телевизору то, что взбредет в голову. И вообще...
Будет тут ходить, носки раскидывать. Алешке она раскидывать носки разрешала. Нет, она сердилась, и ругалась, но как-то не всерьез, понарошку.
Наталья ждала с некоторым опасением другого вопроса. «Где мой папа», — вот это вопрос. Как тут объяснишь? «Я встречалась с мужчиной, забеременела, он испугался и сбежал, а мы остались»? Звучит так, будто он, отец, козел какой-то. А ведь это не так. Оба были взpoслыми людьми, планов серьезных не строили, к семейной жизни не стремились. Он — свободный мужчина с собственными планами. Она — далеко не сопливая старшеклассница, оставшаяся с пузом перед самым выпускным. И тут не так все просто.
Но такого вопроса не было. Было про «замyж». Что это такое, вообще?
Им было хорошо вдвоем, и никто особо не был нужен. Зачем?
***
Вечером Наталья так все и объяснила. Не хочу замуж, и все. Мне хорошо жить вот так, как сейчас. «Хочу халву ем, хочу пряники», — как Тося в фильме «Девчата».
— Ты лучше скажи, почему тебя это беспокоит. Тебе зачем меня замуж отдавать приспичило?
— Ну мам. Вот у нас папы нет. Но это ничего. У моих друзей много у кого нет, и никто не жалуется. Только у всех моих друзей мамы замуж хотят, и постоянно выходят. За кого попало.
— Тааааак. Это ты откуда знaeшь?
— Рассказывали, — уклонился Алешка от прямого ответа.
— И как это — за кого попало?
— Ну там, злые дядьки всякие, или пьяницы. Или которые работать не умеют.
— Ну и зачем мне такой муж?
— А тебе такой не нужен. Тебе нужен хороший. Ты красивая, добрая, умная и веселая всегда. Не то, что тетя Таня, — Алешка поморщился, вспомнив какую-то тетю Таню. Может, маму приятеля, которая «выходит замуж за кого попало».
— Тебе, мама, нужен хороший муж. А то ведь я вырасту, и уеду далеко-далеко. А ты одна останешься, в старости.
— Ты что это, меня брocишь?
— Нет, конечно. Просто тетя Таня Игорьку так всегда говорит, когда замуж выходит.
Ясно, все-таки есть какой-то Игорек, и отсюда такой сыр-бор в голове у Алешки.
— Я не знаю, мама. Но мне кажется, муж хороший нам бы не помешал.
***
Этот разговор засел в голове у Натальи. Кажется — подумаешь, ребенок, мало ли какие фантазии у него в голове. Но Наталья однажды для себя решила, что все, что у ее ребенка в голове — серьезно. Это для нее — ну нет мужа, и нет. А он — мальчик. Ему нужно мужское общение. Старший товарищ. Собеседник. Наставник. Пример.
Как это бывает у мальчиков? Неизвестно. Наталья не мальчик, это уж точно. И ей не понять. Но выходить замуж, чтобы у ребенка был отец, это же... бред.
И все же, волей-не волей, она начала примерять на знакомых мужчин, в основном коллег, эту роль. Никто, естественно, никак не подходил. То мямля, то проныра, то пузо толстое, то рубаха мятая. Дедлайны бы научились соблюдать, какое отцовство.
Прошло месяца три.
Однажды Наталья забирала сына из бассейна — Алешка занимался плаванием. Он необычайно радостно плюхнулся на заднее сиденье авто, и заявил:
— Все, я нашeл!
— Что нашел? — деловито осведомилась Наталья. Настроение было хорошим. Ее команда в очередной раз выиграла важный тендер, и она предвкушала получение законных поздравлений, премии и других бонусов в ближайшие дни. Конечно, не обойтись без зависти и перешептываний некоторых коллег, ну да... не привыкать.
— Мужа тебе нашел.
Лицо Алешки было сияющим и восторженным, будто он тоже выиграл какой-то, свой собственный, тендер.
— Хм. И кто же твой избранник?
— Наш тренер! — победоносно заявил сын.
О, боже. Тoлько этого не хватало. В мечтах своих Алешка уже поженил Наталью и молодого, слишком красивого тренера — и как же сложно будет его разочаровывать.
— Мама, ты не понимаешь. Он хороший. Он не пьет, это точно. Он же на спорте. У него нет жены. Я все узнал. Деньги он зарабатывает нормально, потому что ты на плавание кучу денег тратишь. Сама говорила. А у него, — Алешка сделала многозначительную паузу, — три детских группы, четыре юношеских и три взрослых! Он мастер спорта, да-да! Не смейся! И сильный, и добрый. и машина у него здоровая, не то что твоя...
Наталья хохотала. Нет, это правда, весело.
— Машина, это, конечно, аргумент, — с деланной серьезностью отметила она, — нужно подумать! — и она вновь захохотала.
— Мама, ну мама. Ну, ты ему нравишься. Он все время спрашивает про тебя всякое.
— Это какoe?
— Где у меня отец, и замужем ты или нет. Я говорю — нет у меня никакого отца, а маме муж не нужен, ей и так хорошо. Со мной. Короче, ты с ним пойдешь на свидание. Я договорился.
— Сын, — Наталья неожиданно посерьезнела, — ты хочешь мне счастья, спасибо. Но есть вещи, которые запланировать невозможно. Они просто случаются, или нет.
— Вот этого я и боюсь, — так же серьезно ответил Алешка, — Случится какое-нибудь... недоразумение.
Наталья припарковала машину у дома, и они поднялись с сыном в квартиру. Он был явно расстроен.
Зазвонил Алешкин мобильный.
— Да, Олег Юрьевич, — серьезно, и даже как-то басом ответил он.
Что? Олег Юрьевич? Тренер? Вот что за новости?
— Да, Олег Юрьевич, она уже сняла сапоги и может с вами поговорить, — он уверенным жестом протянул матери трубку.
— Алло?
Наталья опешила от неожиданности, конечно, но ответить пришлось.
— Наталья Владимировна, добрый вечер, — низкий и уверенный голос в трубке вызывал доверие, — Это прозвучит странно, но я приглашаю вас с Алешкой в выходные в кино. Если Вы, конечно, не заняты.
— Извините... Это как-то очень неожиданно.
— Не беспокойтесь. Мы просто сходим в кино. Я не доставлю вам никаких неприятностей. Если что, Алешка Вас защитит.
— Правда? Это как?
— У меня с ним был мужской разговор. Он предупредил: если я начну заниматься алкоголизмом, или тянуть из вас деньги, или еще как-то вас обижу, он меня утопит. В бассейне.
— Хм. Это меняет дело. Если только в кино...
В самом деле, Натaлья сто лет никуда не выбирались с Алешкой... и тренер вроде не совсем уж... чужой.
— У вас совершенно особенный, удивительный сын. Мне не терпится познакомиться поближе с его мамой. В субботу, в пять, я заеду? Вышли новые Марвел.
— Да, пожалуй. Алешка их любит.
— Вот и договорились.
Наталья нажала отбой, и шутливо стукнула телефоном по русой Алешкиной макушке. Его глаза сияли.
— Какoй ты...
— Какой?
Особенный, удивительный cын. Но вслух не сказала. Ничего. А то посмотри-ка, обнaглел.
Автор: Иpинa_Mякa

СЛАБАК

Артем возвращался из школы в приподнятом настроении: физрук, наконец-то, поставил ему пятерку. Нет, нормативы по отжиманиям и подтягиваниям он, как ни старался, так и не смог сдать (папа говорит – это у них семейное), но зато...

...помог найти очки, без которых физрук плохо видел вблизи и не мог выставить оценки в журнал.

Мальчишки из его класса специально спрятали их, а Артем нашел и вернул законному владельцу.

Да, после урока он «заслуженно» получил по шее. Причем уже не первый раз получает. В основном за то, что он не разделяет мнения большинства.

Но все равно Артем шел домой с улыбкой на лице. Это была первая пятерка по физкультуре.

Как тут не радоваться?

Подходя к дому, Артем услышал крики мальчишек (на этот раз уже дворовых) и увидел, как они издеваются над маленьким щенком. Внутри всё закипело.

- Вы что делаете? Отпустите животное! – закричал Артем, подбежав к ребятам.

Однако его никто не слышал.

Мальчишки дальше продолжали мучить щенка, громко смеясь каждый раз, когда он начинал жалобно скулить.
- Я сейчас папу позову! – Артем не собирался сдаваться и решил, что если припугнет их, то они разбегутся по домам, а несчастного щенка оставят в покое.

Однако из этой затеи тоже ничего путного не вышло. Почему-то не испугались мальчишки.

Один из них только обернулся, показал кулак и сказал, что если Артем сейчас не уйдет, с ним будет то же самое. Страшно не было. Было обидно, что он ничего не может сделать.

Артем быстро развернулся и побежал к своему подъезду. Он поднялся по ступенькам, ключом открыл дверь, залетел в квартиру, сбрасывая на ходу портфель и...

...увидел отца, который спал за кухонным столом, а рядом с ним стояла пустая бутылка.

«Опять пил...» – догадался Артем. И тут же расстроился. Значит, отец не поможет ему.

Мальчик, конечно, попытался его разбудить, попутно рассказывая, что случилось, но бесполезно...

- Не будь с-слабаком. Через это все проходят, – промычал отец и снова погрузился в сон.

Делать было нечего...

Артем побежал на детскую площадку, чтобы попытаться забрать щенка силой. Он кричал и угрожал, что если они не оставят щенка, то очень пожалеют...

Частично угрозы подействовали: мальчишки действительно оставили щенка в покое.

Однако после этого сразу переключились на Артема. Он был один, а их пятеро.

Артем совсем ничего не мог сделать. Только закрыл лицо руками и терпел...
Повезло, что вмешался дворник. Он подбежал к ним со спины и ка-ак давай метлой махать в разные стороны, крича при этом: «Что же вы, нелюди творите? Толпой на одного!».

- Спасибо, – сказал Артем дворнику, когда тот помог ему подняться с земли.

- Не за что... Я бы на твоем месте отцу бы рассказал. Пусть он их за уши оттягает хорошо, а то совсем страх потеряли. Среди бела дня на одного толпой...

Когда дворник ушел и снова принялся выполнять свои прямые обязанности, Артем сел на лавочку и заплакал.

«Прав отец, называя его слабаком... И физрук прав. И одноклассники, и мальчишки во дворе».

Он плакал и даже не заметил, как к нему на лавочку подсела девочка примерно его возраста.

- Тебе больно?

Артем вздрогнул, затем посмотрел на девочку и, продолжая всхлипывать, ответил:

- Нет, не больно...

- А почему тогда плачешь?

- Слабак потому что.

- Слабак? – девочка нахмурилась. – Почему ты так думаешь?

- Это не я так думаю. Это люди говорят. Папа, физрук, одноклассники и эти вон... – Артем показал взглядом на группу мальчишек, которые били его всей толпой.

Девочка улыбнулась.

– Я никому не могу дать сдачи: ни в школе, ни здесь, во дворе, продолжал жаловаться Артем. – Слабак я, понимаешь? Слабак!

- Неправда!

Артем удивленно посмотрел на девочку. Он привык, что никто его не жалеет, а тут...

- Как неправда? Мне отец говорил, и физрук, и даже бабушка однажды сказала. Взрослые всегда говорят правду. Им виднее.

Девочка громко засмеялась и взяла Артема за руку.

- Взрослые, конечно, знают больше нашего, но вот правду они говорят далеко не всегда. Я вот, например, только вчера узнала, что мой отец был не моряком дальнего плавания, как мама всегда говорила, а самым обычным алкоголиком, который...

- Что?!

- В общем, нет его больше. Давно уже нет. А ты не слабак! Я видела, как ты заступился за щенка. Ты был один, а их много. Ты сильнее их всех!

- Ты, п-правда так думаешь?

- Правда!

- А мне бабушка говорила, что если мальчики плачут, то они слабаки, и не мальчики вовсе, а девочки...

- Глупости! Бывают ситуации, когда даже взрослые мужчины плачут!

Артем с интересом посмотрел на девочку (она ему определенно понравилась) и протянул руку:

- Меня Артем зовут!

- Таня.

- Слушай, Таня, поможешь мне щенка найти? Он не мог далеко убежать! Просто боюсь, как бы он опять к ним в руки не попал.

Артем махнул рукой в сторону мальчишек, которые стояли на краю детской площадки с опаской смотрели на дворника, который пока не торопился никуда уходить.

- А зачем его искать? – улыбнулась Таня. – Вот же он, под ногами у тебя.

Артем посмотрел вниз и только сейчас заметил, что щенок сидит рядом с ним.

Мальчик сразу схватил его на руки и крепко прижал к себе, приговаривая: «Не бойся, они больше никогда тебя не тронут. Я не позволю!».
- Я, если честно, думал, что он убежал, – сказал Артем через некоторое время.

- Куда же он убежит? Ты его спас, и теперь он тебя считает своим хозяином.

- Хозяином?

- Ну да... Собаки очень преданные животные. Если они понимают, что их любят, то готовы умереть за такого человека. У меня была собака, я знаю...

- То есть, если я его оставлю на улице, он будет ждать меня? И никуда не уйдет?

- Верно!

- Но я не могу забрать его домой. Папа вряд ли обрадуется этому. Он вообще в последнее время какой-то странный. Не разговаривает, пьет только.

- А мама?

- Мама? – у Артема снова стали наворачиваться слезы на глазах. – Она ушла.

- Туда? – Таня показала на небо.

- Нет, просто ушла. Она бросила нас с папой, когда мне было три годика. Больше я её не видел.

- Бросила? Но почему? Разве мамы могут бросить своего ребенка?

- Получается, что могут. Бабушка говорила, что это папа во всем виноват. Что он слабак, раз отпустил её.

- Твой папа поэтому пьет?

- Наверное. Он, конечно, не всегда так пил. А только последние полгода.

- А что случилось за эти полгода?

- Если честно, я не совсем разобрался. Вроде мама замуж вышла за другого дядю. Бабушка пришла и сказала: «Моя дочь, наконец, нашла себе достойного мужика, а ты как был слабаком, так слабаком и останешься!». Я первый раз видел, как мой папа плачет... А бабушка улыбнулась как-то странно и ушла. Мне даже показалось, что она специально папе это рассказала, чтобы он заплакал.

- А знаешь, что мне моя бабушка говорила? – задумчиво спросила Таня.

- Что?

Девочка села поближе к Артему и стала что-то еле слышно шептать ему на ухо.

- Правда?

- Правда. Ладно, мне пора. Мама меня всего на час отпустила погулять. А ты сам должен принять решение. Но я бы на твоем месте щенка не оставляла бы на улице. Да и с папой бы поговорила. Нельзя ему пить. Ничем хорошим это не закончится.

- А мы завтра увидимся? – с надеждой в голосе спросил Артем, держа Таню за руку.

- Конечно, увидимся. Приходи после школы на это самое место. Буду тебя ждать.

Артем проводил Таню взглядом, посмотрел на мальчишек, которые не сводили с него глаз и что-то увлеченно обсуждали, после чего обнял щенка покрепче и пошел домой.

*****

Когда Артем зашел в квартиру, то услышал звон стекла на кухне и понял, что отец проснулся.

Оставив щенка в своей комнате и попросив его посидеть спокойно, он сделал глубокий вдох и пошел к отцу.
Перед ним сидел мужчина лет сорока, который из-за мешков под глазами и седых висков выглядел на все шестьдесят.

Мужчина этот держал в руке бутылку и уже собрался наполнить рюмку, но голос сына заставил его остановиться:

- Не надо, пап.

- Что не надо?

- Пить не надо.

- Я немножко.

- Даже немножко не надо. Ничем хорошим это не закончится. Я сегодня с девочкой познакомился на улице. Вот у нее папа тоже пил и всё, нет его больше.

- А может, я и не хочу, чтобы я был? Я маму твою все эти годы ждал. Думал, что вернется. А она как поступила? Нашла себе другого. Мы ей не нужны! Совсем не нужны, понимаешь?

- А я тебе нужен, пап?

Отец удивленно посмотрел на сына, поставил бутылку на стол и не смог сдержать слез.

- Так нужен или нет?

- Нужен, конечно. Я люблю тебя. Просто понимаешь... Просто жизнь такая штука... – отец стал спешно вытирать слезы.

- Пап, поплачь. Тебе легче станет. Мне вот стало сегодня. Поплакал и понял, что надо жить дальше.

- Мужчины не должны плакать. Это признак слабости. Я же говорил тебе.

- А тебе об этом кто сказал?

- В смысле кто? Все так говорят. Мне мама моя, например, говорила, царствие ей небесное. Говорила, что стоит один раз показать слабость и всю жизнь будешь слабаком.

- А знаешь, что Таня мне сказала? Ну это девочка, с которой я познакомился сегодня.

- Что?

- Её бабушка часто повторяла, что люди плачут не потому, что они слабые, а потому, что они были сильными слишком долгое время. Ты не слабак! Ты самый лучший папа в мире!
После этих слов отец стал рыдать, а сын обнял его крепко и гладил по спине.

- Пап, мы справимся. Мы сильные! Сильнее всех. Только не пей больше, пожалуйста.

- Не буду. Ни капли больше!

Отец встал из-за стола, схватил бутылку и всё, что в ней было, вылил в мойку.

- Мне надо тебе еще кое-что сказать. Обещай, что не будешь ругаться, – начал издалека Артем.

- Обещаю.

Артем побежал в детскую комнату и через некоторое время принес на кухню щенка.

- Пап, так получилось, что я его сегодня спас от мальчишек во дворе. Точнее я пытался его спасти, но они меня побили. Но не это важно. Важно то, что он меня теперь считает своим хозяином. Ну то есть он меня теперь ждать будет всегда.

Отец внимательно смотрел на сына и, хоть и старался казаться серьезным, временами он не мог сдержать улыбку.

- Всегда, понимаешь? – продолжал Артем. – Не важно: на улице или дома. Но я не хочу, чтобы он на улице жил – опасно там. Ты не против, если он с нами будет жить.

Мальчик посадил щенка на пол и сел на корточки рядом с ним. И они вместе стали смотреть на отца. На человека, от которого сейчас зависело абсолютно всё.

- Я ему даже кличку придумал: Верный, – не выдержав тишины, сказал Артем. – Он меня никогда не предаст. Потому что собаки не умеют предавать. Так мне Таня сказала. У нее уже была собака.

Отец посмотрел на сына и задумался: «А ведь это не Артем слабак, как он его часто называл, а он сам! Это не отец сыну пример подает, а сын отцу. Удивительная штука – жизнь. Он, взрослый мужик, сдался, а двенадцатилетний мальчик, несмотря ни на что, продолжает бороться до конца. За щенка, за отца, за свою жизнь».
- Пап, не молчи. Скажи, можно его оставить?

- Можно! В конце концов, он такой же, как и мы. Брошенный и несчастный... – отец взял щенка на руки, обнял сына, и они стояли посреди кухни втроем, и каждый понимал, что...

... всё самое страшное уже позади.
из сети

НА РАССВЕТЕ

Представив, что ей придется копошиться в мусорном баке, Надя брезгливо поморщилась. В этот момент странный звук снова повторился. Жалобный, еле слышный. Очень похожий на...

Спальня. Раннее утро.

Муж лежит на спине, раскинув свои руки в разные стороны, и громко храпит уже три часа подряд.

Храпит, как тракторист, который уснул за рулем трактора, и ездит всю ночь вокруг села.
«Убить мало!».

Надя села, взяла в руки подушку и посмотрела на Вадика. Потом тяжело вздохнула. «Повезло тебе, что люблю...» — подумала она и положила подушку на место.

Встав с кровати, девушка подошла к окну и отодвинула край шторы. На улице было еще темно, но местами уже начинало сереть.

Скоро и солнышко ясное начнет медленно выползать из-за горизонта, а вместе с ним — люди из своих квартир, отправляясь кто куда: на работу, учебу, в магазин за хлебом, в детский садик.

В понедельник утром город всегда похож на потревоженный муравейник.

Расползаются люди по своим делам и только ближе к вечеру приползают обратно.

А вот у Нади сегодня по расписанию должен был быть выходной. Должен был быть...

Потому что выходной в её понимании — это когда можно поспать до девяти часов, а потом еще до одиннадцати поваляться в кровати, наслаждаясь тем, чего так не хватает в жизни. Отдыхом.

Но поспать подольше у неё сегодня не получилось. Более того, она еще и не выспалась толком...

... потому что всю ночь только и делала, что толкала мужа и накрывала голову подушкой.

Свою голову, не мужа. Не переживайте. Накрывала, чтобы не слышать этот ужасный храп. Никогда вот не храпел, а сегодня разошелся. «Наверное, после перенесенной простуды».

«А не пойти ли прогуляться, пока людей на улице нет?» — подумала Надя, выглядывая в окно, но уже на кухне.

Идея ей очень понравилась и она, допив кофе, пошла собираться на прогулку.

Свежий воздух, приятная прохлада, пробирающая до легкой дрожи, но самое главное — тишина.

Тишины, вот чего сейчас хотелось девушке, которая всю ночь безуспешно пыталась заснуть под храп мужа.
Нет, она знала, конечно, что мужчины иногда храпят, но чтобы так... Вот почему об этом на уроках биологии не рассказывают? Как еще соседи не стали тарабанить по батарее... Честно, храп был такой силы, что, если бы она жила за стенкой, то подумала бы, что её сосед (то есть муж) сошел с ума и начал сверлить перфоратором стену: нажмет на кнопку и отпустит. Нажмет и отпустит. Убить мало!

Но на убийство мужа, которого любила, Надя была не готова. Поэтому пошла гулять.

Она вышла из подъезда и остановилась, чтобы глаза привыкли немного к темноте, которая металась в разные стороны, не зная, куда ей, несчастной, деться в преддверии рассвета.

Да, скоро начнет светать и гнев сменится на милость. Надя придет домой с улыбкой на лице, счастливая и бодрая.

Не верите, что так бывает? Бывает... Еще как бывает. Вы встречали когда-нибудь рассвет? Нет? Тогда расскажу.

Как только первые лучи солнца касаются вас, вмиг усталость уходит. А вместе с ней и плохое настроение.

Остаются только позитивные эмоции. Те, которые заставляют жить и радоваться жизни.
В тот самый момент, когда она неподвижно стояла в темноте наступающего утра, из соседнего подъезда вышел чей-то нечеткий силуэт (лампочка там светила тускло, но светила, в отличие от её подъезда) и направился в сторону мусорных баков.

«Ой, надо же было и мне мусор вынести!» — спохватилась девушка, и вернулась домой за мусорным пакетом, который еще со вчерашнего вечера просился на свежий воздух.

Зайдя в квартиру, она быстро показала язык своему отражению в зеркале (так, на всякий случай), затем схватила на кухне мусорный пакет, вышла на цыпочках в коридор, остановилась на пару секунд, прислушалась (муж всё так же храпел) и убежала.

Выйдя на улицу, Надя снова увидела человеческий силуэт, который заходил обратно в подъезд.

«Женщина! Фигура точно женская. Наверное, у неё тоже муж храпит ночью. Вот повезло же нам с ней» — горько усмехнулась она.

Подойдя к единственному пустому мусорному баку (остальные три были заполнены под завязку) и стараясь держаться от него на расстоянии вытянутой руки, чтобы не портить впечатление от прогулки благоухающим «ароматом», девушка легким взмахом выбросила мусорный пакет и...

...довольная собой, направилась в сторону парка.

Гулять. Наслаждаться тишиной. Радоваться жизни и встречать рассвет. Что может быть лучше?
Но сделав буквально несколько шагов навстречу новому дню, она услышала подозрительный звук позади себя.

Он раздавался из того бака, в который она только что выбросила мусор. Звук этот был еле слышный, жалобный.

Очень похож на мяуканье маленького котенка. «Котенка?». Надя остановилась и обернулась.

«Может, это кто-то игрушку выбросил, а я своим пакетом её придавила, и она «замяукала»?» — подумала девушка.

Звук через некоторое время утих.

Она улыбнулась: «Значит, действительно, кто-то игрушку выбросил. Ну вот что за люди? Нет, чтобы постирать её, привести в порядок и отдать в детский дом. Зачем выбрасывать?».

Вспомнив про детский дом, Надя расстроилась. Так сильно расстроилась, что по щекам потекли слезы.

Горячие, обжигающие...

В одном из детских домов сейчас спала Юлечка.

Маленькая девочка с ангельски прекрасным личиком, голубыми глазками и трогательными бровками.
Девочка, которую Надя с Вадиком уже больше года пытаются удочерить, но у них ничего не получается...

Им почему-то постоянно отказывали. Так было обидно. Надя уже давно нашла общий язык с девочкой, и та даже назвала её один раз мамой. Но удочерить её не получилось.

Желания хоть отбавляй, своя квартира, доход стабильный и высокий... Они были готовы принять её в свою семью, но...

... не всё так просто в нашей жизни.

Сначала их заставили пройти специальные курсы и обучающие тренинги, затем отправили в школу приёмных родителей

Никаких замечаний к ним не было. Да и не могло их быть: они готовились к этому основательно. Затем успешно прошли медкомиссию. В общем, поначалу не было никаких сомнений, что всё получится. Но не получилось. В органах опеки женщина, которая с ними разговаривала, сказала, что у них «глаза не горят».

А глаза горели...

Еще как горели.

Просто барышня эта в них не смотрела. Больше ручкой водила на бумаге, что лежала на столе.
А еще эта женщина сказала, что у них мотивация неправильная. Мол, не уверена она, что им это вообще надо, и отказала в удочерении Юленьки.

«Просто хотеть ребенка» оказалось для сотрудника службы опеки неправильной мотивацией. При этом, какая правильная, она не стала уточнять.

Наде с Вадиком предложили поработать с психологом и принести от него заключение.

Поработали, принесли.

Но его не приняли, потому что работали они, видите ли, с частным психологом, а надо было работать с государственным.

В общем, пришлось семейной паре идти за правдой в суд. А как иначе можно добиться справедливости?

Но и с судом всё не так гладко оказалось: заседание уже несколько раз переносилось по непонятным причинам. Вот что это: заговор? Почему так сложно творить добро? Почему так сложно добиваться справедливости?

Надя собралась уже было идти, как вдруг ей в голову пришла очередная безумная идея:

«А может..? Может, забрать эту игрушку, привести в порядок и отдать в детский дом Юлечке? Впрочем, необязательно Юлечке. Просто отдать в детский дом. Ну зачем она будет валяться в мусоре?».

Но, представив, что для этого ей нужно будет копошиться в мусорном баке, Надя брезгливо поморщилась.

«Нет, проще купить».

И в этот самый момент звук снова повторился. Жалобный, еле слышный. Очень похожий на мяуканье котенка.
«Неужели..? Неужели это и вправду котенок? Нет! Этого не может быть! Кому придет такое в голову?».

Однако мяуканье становилось всё более громким и более жалобным. Страшно было подходить. Но Надя подошла ближе, и сердце её бешено заколотилось в груди.

Позабыв про брезгливость, она заглянула внутрь бака, который был наполовину полон, потом протянула внутрь руку.

Отбросив в сторону свой пакет с мусором, она увидела другой пакет. Не мусорный, а обычный, для продуктов. Он был черный. А еще в нем что-то постоянно шевелилось. Именно из него доносилось жалобное мяуканье.

Она аккуратно достала его из бака и понесла на скамейку. С трудом развязав два узла, девушка открыла пакет, а там...

...оттуда на нее смотрели два голубых глаза.

«Как у Юлечки!» — чуть не закричала Надя.

Действительно, его глаза были так похожи на глаза Юли. Нет, с точки зрения анатомии они были совершенно другими, но...

... выражение этих глаз. Столько теплоты в них было, столько надежды и мольбы...
Девушка достала котенка из пакета. Он был домашним, это точно. Ухоженный и очень чистый.

«За что же его выбросили?» — не понимала Надя.

Действительно: за что? К сожалению, на некоторые вопросы не всегда можно найти ответы...

Вдруг из-за горизонта появились первые лучи солнца. Они не спеша скользили по холодному асфальту, а потом добрались до скамейки и осторожно коснулись маленького котенка, согревая его своим теплом.

«Солнышко ясное!» — первое, что пришло в голову Наде, когда она смотрела в тот момент на малыша.

Он и в самом деле был сейчас очень похож на ясное солнышко, озаряя собой всё вокруг.

Гулять Надя не пошла.

Она забрала котенка и понесла его домой. А из соседнего подъезда вышла женщина в черном.

Женщина эта была в солнцезащитных очках, но по дугообразным бровям Надя поняла, что она была очень удивлена.

Наверное, поэтому быстро отвернулась и пошла в другую сторону, хотя точно собиралась идти мимо.
Впрочем, Надежда не придала этому значения. Лишь обратила внимание на её брови и странное поведение.

Она думала о котенке.

О том, что надо успеть его сегодня свозить к ветеринару (на всякий случай), потом купить ему всё необходимое в зоомагазине. Улыбка не сходила с её лица, а глаза светились счастьем. «Как хорошо, что именно сегодня Вадик храпел всю ночь. Как хорошо! Потому что, если бы не храпел, что тогда случилось бы с котенком?».

Она не хотела даже думать об этом, поэтому сразу переключилась на другие, более позитивные мысли.

Когда она пришла домой, муж уже не храпел, но еще и не проснулся. У него тоже сегодня был выходной. Только настоящий.

Помыв руки, Надя пошла на кухню вместе со своим солнышком. Надо было его накормить и заодно приготовить завтрак для другого «светила», которое скоро проснется и первым делом придет на кухню.

Так и вышло.

Только Надя приготовила завтрак, как на кухню зашел Вадим, улыбаясь и сладко потягиваясь.

— Доброе утро, Наденька! А это что за чудо маленькое?» — удивился он, заметив котенка.

— Доброе утро! А это наше солнышко ясное! — улыбнувшись в ответ, загадочно сказала Надежда, смотря на Вадима с любовью и благодарностью.

Как оказалось, благодарить его действительно было за что.

Не только за то, что храпел, но и за то, что нормально отнесся к появлению нового члена семьи. Даже лично вызвался поиграть с ним, пока Надя мыла голову.

А вечером того же дня случилось еще одно чудо. Побольше. Вадим сразу, как только зашел в квартиру, стал звать жену.

Надя выбежала из комнаты, а он обнял её крепко и стал целовать.

— Что случилось, Вадик?

— Суд встал на нашу сторону! Мы теперь сможем удочерить Юлечку!

Надя заплакала.

От счастья, конечно же. В такие моменты люди всегда плачут от счастья. Оказывается, от маленькой радости до большой отделяет всего лишь миг. Один счастливый день, который станет началом долгой счастливой жизни.

СТАРАЯ МАШИНА

Они там жили. В старенькой, брошенной кем-то машине...

О её существовании тоже все позабыли. И авто, стоящее на отшибе, за домами на дикой, что называется, стоянке, постепенно превратилось в небольшой холмик, заросший травой и кустами.

Но внутри было уютно. Тихо, тепло и безопасно. Сюда и пришли два товарища – беременная серая кошка и небольшая рыжая собачка.

Как они познакомились, никому не известно. Но факт оставался фактом, собака считала кошку своей родственницей. Причём, самой близкой.

Она спала, прижав к себе свою серую подружку. А когда той пришло время рожать, то облизывала её и всячески успокаивала.

Она же и перегрызла пуповины троим котятам. Она же их и облизала первый раз. А потом взяла на себя заботу о выросшем семействе.

Рыжая собачка моталась весь день по улицам, выпрашивая у прохожих еду. После чего, взяв в зубы полученное угощение, бежала к своей кошачьей семье.

Чтобы лучше подавали, умный пёсик научился танцевать на задних лапках, чем очень забавлял детей. И идущие в школу или домой ребята частенько прихватывали из столовой котлетки или отбивные, экономя на своём желудке.

Собака яростно махала маленьким хвостиком и облизывала руки. Она заглядывала в детские глаза, и дети гладили умного пёсика. Несколько ребят даже получили разрешение от родителей забрать собачку домой.

Мамы самолично приходили и, убедившись в том, что пёсик добрый и умный, пытались вести его домой, но...

Жалобно подвывая, собака вырывалась и убегала. Она не могла оставить своих родственников. Ведь кто-то должен был позаботиться о них. А кроме неё было некому...
Котята подросли, и кошка-мама стала выходить на поиски еды вместе со своим собачьим другом. Тут их и заметил строгий учитель математики, который возвращался домой тоже этой дорогой.

Ему не понравилось, что дети отдавали этим двоим свои обеды. О чём он и сообщил однажды всем учителям в учительской. Он потребовал от коллег, чтобы те объяснили детям, что так поступать нельзя. Они должны сами съедать свои обеды. И тут...

Тут разгорелся самый настоящий педагогический спор, который вскоре перешел в такую перепалку, что из своего кабинета вышел директор школы. И тоже принял участие.

Спор, грозящий перейти в оскорбления, ему пришлось прекратить. Потому что выражения, доносившиеся из учительской, уже мало напоминали разговор воспитанных и образованных людей.

Страсти накалились так, что директор сказал:

- Всё! Прекратили эти разговоры. А, ну, марш по классам!!! Я сам всё проверю и приму меры.

Сперва он решил вызвать отлов и, пока все дети в школе, устранить возникшую проблему. Но потом решил самолично пойти и посмотреть, о чём идёт речь.

А была поздняя осень. И дожди уже шли нешуточные. Прямо скажем – холодные и резкие шли дожди.

И поскольку директор забыл дома зонтик, то дело перенеслось на следующий день. А там были выходные. Короче говоря, на следующую неделю...
Кошка, прожившая месяц в тёплой и тихой обстановке старой машины, простудилась. Она уже отвыкла от улицы благодаря заботе своей собачьей подружки.

И теперь она лежала, прижав к себе котят, и чихала. Слёзы лились из её глаз. И рыжая собачка, жалобно подвывая, облизывала их. Она прижималась к своей кошачьей подружке, пытаясь согреть ту теплом своего тела. Но кошке-маме становилось всё хуже и хуже...

В понедельник, по дороге на работу, директор вспомнило возникшей проблеме. Он остановил машину немного в стороне и, благо дождя не было, спокойной походкой пошел вдоль тротуара, высматривая рыжую собачку.

И та не заставила себя долго ждать. Она заметила высокого, седого мужчину и бросилась ему в ноги.

- О! – сказал директор. – Ты и есть та самая страшная собака, про которую всем рассказывал математик?

Собака прыгала возле директора и скулила. Она заглядывала ему в глаза.

- Идём, – сказал директор. – Идём. У меня в машине есть отличный бутерброд с колбасой.

Он почему-то совсем забыл о своём обещании решить вопрос.
Собачка схватила бутерброд. И сперва собралась с ним убежать, но потом выронила его и, схватив директора за правую штанину, попыталась потащить куда -то.

Директор удивился.

- Что такое? – спросил он, подняв бутерброд. – Ты не любишь колбасу? Извини, но для таких капризных собак у меня ничего нет.

И тут... Тут собачка лизнула его руку и, заглядывая в глаза, просительно заскулила. Она то отбегала в сторону, то подбегала к директору.

- Что такое? – спросил тот. – Куда ты меня зовёшь?

И тогда пёсик радостно залаял и, останавливаясь время от времени, побежал куда-то за дома.

- Вот ещё приключение на мою голову, – проворчал директор и, глянув на часы, пошел за собакой.

Продираться через высокую мокрую траву и кусты – то ещё удовольствие, я вам скажу, дамы и господа.

Когда директор оказался перед старой машиной, его безукоризненно отглаженные брюки и дорогое пальто были безнадёжно испорчены. Он ругался на языке, который сложно было назвать педагогическим. Но отступать было поздно...
Собачка привела его к разбитому окну заднего сидения. Призывно гавкнув, она подскочила и исчезла в тёмной глубине машины.

Вытащив из кармана телефон и включив на нём фонарик, директор заглянул внутрь.

Его знакомая рыжая собачка прижималась к кашлявшей худой серой кошке, а под животом кошки шевелились три котёнка.

- Ах, ты, Господи, – озадаченно пробормотал директор и оглянулся.

Но помочь ему было некому. Да и кто тут станет помогать? А бросить их тут сейчас означало обречь на смерть всё кошачье семейство.

Короче говоря, на работу директор сильно опоздал. Он нёс на вытянутых руках завёрнутых в его дорогое пальто кошку-маму и троих котят, а за ними, подпрыгивая и взволнованно подвывая, бежала рыжая собачка.

В учительской было несколько учителей, у которых сейчас не было уроков. Директор положил на стол пальто и сказал:

- Займитесь котятами. Найдите молоко, нагрейте его и напоите их, и вот эту невероятную собаку. А я поеду к одному моему знакомому. У него ветеринарная клиника.
Кошку пришлось оставить в стационаре при клинике на несколько дней. Так что, шефство над котятами и собачкой несли по очереди учителя.

Вернее, те из них, кто считал это обязательным для себя.

Молва о том, что директор спас от смерти собачку, кошку и котят, быстро разнеслась по школе.

Дети младших классов теперь толпились возле учительской и умоляли дать им покормить котят и погладить их и невероятную собаку. Так теперь её называли.

Разрешали это делать только тем, кто хорошо выучил уроки. О как!

Мамы учеников приходили с кормом для котят и всеми прочими кошачьими необходимостями. А гулять с собакой доверяли самым серьёзным ученикам.

Директор смотрел на это дело и соображал что-то своё. И через неделю, когда выздоровевшая кошка вернулась к котятам, директор забрал их всех к себе домой.

Но на этом история не заканчивается.

В одном из пустующих классов директор открыл "живой уголок", куда приносили найденных на улице животных, и вскоре тут появились кошки, собаки, подраненная ворона, морские свинки и даже большая крыса.
За ними за всеми с медицинской точки зрения наблюдал старый товарищ директора. Тот самый, у которого была ветеринарная клиника.

- Господи, – говорил он небольшому и щуплому мальчику. – Господи, зачем ты притащил крысу? Они же переносчики разных болезней!

- У неё лапка ранена, – начал всхлипывать малыш.

Доктор тяжело вздохнул и занялся крысой, которая оказалась удивительно разумным существом. Лапа её зажила, но уходить она категорически отказалась.

Постепенно уголок разросся, занял весь класс и даже часть другого.

Теперь на переменах дети из младших классов были всегда при деле. Убирали, кормили, гладили и слушали объяснения учителей зоологии, биологии и географии. И успеваемость по этим предметам заметно выросла.

А что же дальше, спросите вы меня, дамы и господа. А ничего дальше, отвечу я.

Собачка по имени Невероятная, кошка Пуся и три подросших котёнка так и живут у директора школы.

Дети перестали драться на переменах и стали явно внимательнее друг к другу. Их родители ходят благодарить директора.

А что же преподаватель математики? А ничего. Так и работает.

Так о чём это я?
Ах, да. Об учителях...

Я вот что думаю. Директор школы, он же не прошел мимо...

Как много на этом свете таких директоров? Таких учителей?

И что сделать, чтобы их стало больше? Мне почему-то кажется, что если мы найдём ответы на эти простые вопросы, то многое в этом мире изменится к лучшему.

Хотя... Я ведь не учитель. И не мне об этом судить.

С уважением к таким учителям.

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО