Рассказы для души

НУЖНАЯ ВЕЩЬ В ХОЗЯЙСТВЕ

На кухне сидели кошка и женщина... Женщина пила кофе со сливками, кошка – сливки без кофе. Шум, доносящийся из дальней комнаты, им нисколечко не мешал.

-Правильно!

Согласилась с кошкой Нина. Разговор у них был в самом разгаре.

- Я тоже думаю, что хорошая мать не должна навязывать себя детям.

Кошка Нюня облизнула лапку и начала умываться.

- Незачем унижать детское достоинство! А то носим их в клювике до сорока лет! То ли дело страусы! Вот бегает мужик с перьями по Австралии, самочек очаровывает. А те и рады стараться, пачками к его ногам падают.

А потом приходят к его гнезду, приносят новорожденные яйца, помашут на прощание чем-нибудь и вперед, за новым очарованием. А папашка, как всегда – в шоке! Но куда деваться... Высиживает и воспитывает! Эх, счастливые страусихи!

- А твой страус где?

Спросила женщина кошку. Кошка пожала спиной...

- Откуда я знаю? Бегает где-то там...

- А мой работает... Нет, грех на него жаловаться, все в клюве домой тащит. А знаешь, на него ведь в школе никто внимания даже не обращал. Неказистый мол, и смешной. А я вот обратила! И как хрясь его рюкзаком по спине!

Кошка выронила лапу и удивленно посмотрела на женщину.

- А чего ты так смотришь? Это чтоб не вырвался и не убежал. У меня на своего страуса... Тьфу ты – на будущего мужа, были огромные планы! И ведь я не ошиблась – Григорий просто идеальный муж и отец.

А остальные девчонки мучаются со своими казистыми и несмешными. И уже бесполезно лупить их рюкзаком по спине. Раньше надо было думать!

Раздался топот и в комнату забежала девочка примерно двенадцати лет.

- Мам! Меня котята почти доели! Можно, я гулять пойду?

- Вот еще! – Фыркнула мама.

- Ты о чем думала, когда три месяца назад принесла домой беременную кошку?

Кошка выронила вторую лапу (она все еще умывалась), и возмутилась:

- Меня никто не приносил! Я сама принеслась! А вот этот вот несформированный человек меня просто сопровождал. Потому что я разрешила!

Нюня строго посмотрела на девочку и мяукнула:

- Возвращайся к котятам, не отвлекай взрослых женщин от общения и мудрых разговоров.

Нина полностью поддержала кошку.

- Рита! Ты хотела кошку? Хотела. Принесла? Принесла... Так что, иди отвлекай котят на себя – мы в этом году ремонт не планировали.

Девочка вздохнула, взяла конфету из вазочки и побрела обратно, отвлекать на себя котят.

- Какие мы строгие!

Похвалила Нина себя и Нюню.

- А то!

Согласилась кошка.

- С детьми только так. Я вот думаю прекратить кормить котят молоком и отдать их отцу.

- Правильно!

Нина полностью поддержала кошку, открыла окно и обратилась к коту, сидящему возле помойки.

- Барсик! Ты сам придешь за своими детьми или мне их так выпустить, сами добегут...

Барсик вздрогнул, весь подобрался и сиганул сквозь кусты.

- Дааа...

Разочарованно протянула Нина, обращаясь к Нюне.

- Не страус твой Барсик, а типичный мартовский кот!

Кошка закатила глаза и нервно дернула лапой, всячески демонстрируя отношение к отцу своих котят.

Но далеко Барсик все-равно так и не убежал... Тем же вечером, Гриша вернулся домой с работы уже не один – у него на руках расслабленно покачивал своим хвостом уже знакомый нам Барсик.

- Нин, я тут подумал, что несправедливо это... Нюня с детьми у нас, а Барсик бродяжничает. Я давно на него смотрел, а сегодня удалось его поймать. Пусть живет, он же нас не стеснит?

Эх, как же в этот момент Нина пожалела, что под рукой нет тяжелого рюкзака! Поэтому – пришлось согласиться...

Нюня от неожиданности выронила все свои лапы и пока подбирала, упустила момент, чтобы высказаться. О том, что люди даже не пытаются измениться – все так же волокут домой всякую дрянь!

Всякая дрянь в лице Барсика была поставлена на пол и тут же была погребена толпой пушистых котят.

- Папаня!

Кота начали растаскивать в разные стороны, а он, устав отбиваться, с тоской вспоминал свой уютный, спокойный, мусорный бак.

А Нина и Нюня мудро кивнули друг другу. У них в головах мелькнула схожая мысль. О том, что отец – очень нужная вещь в хозяйстве! Чаще всего он просто лежит, но иногда может и пригодиться!

Автор: Cebepinka

Корпоратив

Директор строительного магазина «Кузьмич» бил тревогу. Продажи падали, плохие отзывы на сайте оставляли даже модераторы, которые эти отзывы должны удалять; за последние две недели от корки до корки были исписаны три жалобные книги, одна вообще матерными стихами. Требовалось срочное и эффективное решение, но никто не мог его предложить. Сотрудники находились на пределе: хамили покупателям, строили козни друг другу, объединялись в кланы, распускали слухи.

— Я уже все перепробовал, — жаловался директор охраннице, когда очередной рабочий день подошел к концу.

— А что именно вы пробовали? — с искренним любопытством спросила девушка.

— Сначала ввел систему штрафов. Говорят, что нет ничего лучше, чем наказывать материально.

— И как, сработало?

Директор вздохнул, словно собирался раскусить капсулу с цианидом.

— Штрафов столько, что некоторые сотрудники уже передают их по наследству. Не помогает...

— А еще что?

— Отменил корпоративные скидки для нарушителей порядка.

— И?

— Подчиненные теперь просто воруют...

— Логично. Это всё?

— Я бы начал их увольнять, едрить-колотить. Таких охламонов нельзя держать в штате, но другие охламоны к нам не идут. А не охламонов мы не потянем, эх... — директор машинально схватил с полки бутылку, открутил крышку и хотел было отпить прямо из горла, но охранница его остановила и отобрала обезжириватель.

— Спасибо, — вытер потекший нос мужчина. — Как вы думаете... — он прочитал имя на бейджике сотрудницы, — Юлия, что я мог бы еще сделать?

— Ну-у-у, я бы посоветовала поднять зарплату, давать больше выходных, ввести мотивирующую премию.

— Ну вы скажете тоже, мотивирующую премию, — злобно усмехнулся директор. — А чего попроще?

— Можно организовать корпоратив.

— Кор-по-ра-тив? — директор причмокнул языком, словно попробовал это слово на вкус, и задумчиво почесал подбородок. — А что, мысль неплохая. Совместный отдых укрепляет дружеские связи, а видео и фотографии после таких мероприятий можно использовать как шантаж. Юлечка, вы гений! А не хотите за пятипроцентную скидку на обои провести это самое мероприятие?

— Легко, — подозрительно быстро согласилась Юлия. — Я их в нашем охранном агентстве каждые три месяца провожу.

— И как? Помогает? — еще больше воодушевился директор.

— Не то слово. За год моей службы ни один охранник не уволился. Трое, правда, оказались в реанимации...

Последние слова директор пропустил мимо ушей, представляя, как скоро всё наладится, и прибыль снова станет поступать в кассу магазина вместо чеков с возвратами.

— Только давайте что-нибудь бюджетное, но практичное. Я не собираюсь этих разгильдяев кормить суши или бифштексами. Нам важно, чтобы люди не животы набили, а стали настоящей командой!

— Не проблема. В понедельник жду вас всех вот по этому адресу... — Юля нанесла координаты на чек, который подняла с пола. Уборщица давно перестала наводить чистоту в зале и, наоборот, даже приходила мусорить в знак протеста.

Директор бросился было, чтобы расцеловать охранницу, но девушка схватилась за табельный перцовый баллончик. Мужчина вежливо откланялся и, перепрыгнув через кассу, убежал домой.

***

Через несколько дней, сразу после окончания рабочего дня, старый автобус, нафаршированный злыми и уставшими сотрудниками «Кузьмича», прибыл по указанному Юлей адресу. Взмыленные и сонные люди в своих лучших, но неглаженых нарядах лениво выкатывались из транспорта, а когда все оказались снаружи, в воздухе повис немой вопрос: «Что происходит?»

Перед коллективом магазина раскинулся какой-то странный пустырь. Неподалеку виднелись руины бывшего склада, разворованного до такой степени, что даже плиты перекрытия кто-то умудрился увезти на свои дачи. Рядом с пустырем торчала двухэтажная будка.

Двери автобуса захлопнулись, и машина, взметая клубы пыли, рванула с места, оставив перепуганных людей на растерзание неизвестности. Тут из ниоткуда появилась Юля. Охранница была с ног до головы облачена в какие-то камуфляжные тряпки, в руках она держала странное оружие, а поперек груди на ней висела гирлянда из ручных гранат.

— Юлия, что происходит? — дрожащим голосом спросил директор.

— Корпоратив, Ваше Обойшество. Пейнтбол — лучшее средство для поднятия командного и любого другого духа.

Директор хотел было извиниться перед коллективом за то, что обратился за помощью к этой сумасшедшей, но, заметив горящие каким-то животным энтузиазмом глаза подчиненных, передумал.

Через полчаса все сотрудники, включая маленькую и сгорбленную уборщицу Лидию Павловну, стояли переодетые в спецодежду. По совету Юлии директор надел три бронежилета и две маски, но его вид всё равно не вызывал спокойствия за его жизнь.

Люди поделились на четыре команды: «продавцы», «кассиры», «офисные» и «обслуга». В последней была только Лидия Павловна, но женщина не сильно переживала. По ее словам, она с радостью расстреляет всех. Особенно хотелось разукрасить физиономии бухгалтеру и снабженцу за то, что те не выделяют ей деньги на новую швабру.

Юля собралась было объяснить правила и рассказать о технике безопасности, но никто, кроме директора, ее не слушал: люди рвались «отдыхать». Копившаяся годами злоба требовала выхода. И еще до того как команды разошлись по своим позициям, каждый хотя бы раз пустил яркую пулю в своего ближнего.

Раздался сигнал, началась игра. Продавцы никак не могли договориться между собой: кто будет в обороне, а кто пойдет в атаку. По старой магазинной привычке каждый хотел получить «клиента» первым, ведь только так в «Кузьмиче» можно было заработать хоть что-то. У кассиров было проще: инициативу не проявлял никто. Как и обычно, из пяти человек работал кто-то один, и тот двигался медленно, как кассовая лента, ожидая конца очередного дня.

Директор требовал от офисных стоять грудью на его защите, но когда в очередной раз моргнул, понял, что стои́т совершенно один и никто в действительности не готов прикрывать его задницу. Снабженец, к тому же, умудрился украсть у него половину оборудования, а бухгалтер закрыл на всё это глаза.

То там, то тут периодически раздавались крики. Перепуганный директор старался двигаться под покровом теней и забивался в какие-нибудь углы. В одном из таких укрытий он нашел своего зама, целующегося с кассиром Козловой.

— Это еще что такое? — возмутился Кузьмич. — Служебный роман?

— Так ведь корпоратив же, — пожали плечами сотрудники.

— Согласен, — сказал директор и, выпустив в каждого по одному «патрону», отправился дальше.

Несколько раз на него из-за угла вылетала уборщица и старалась нанести удар прикладом. Угомонить ее удавалось только гранатами и обещанием купить новую швабру, если женщина начнет играть по правилам.

Иногда на горизонте появлялась Юля. Охранница и здесь выполняла свои обычные функции: защищала слабых и предотвращала хищение клубного оборудования, за которое была в ответе.

После первого раунда люди стали работать слаженнее, начали продумывать тактику и договорились о том, что нет смысла враждовать, а лучше всем вместе найти начальника и выпустить в него пару баллонов.

— Надо заканчивать! Они же меня прикончат! — налетел директор на Юлю, заметив, как подчиненные без стеснения обсуждают его расстрел.

— Но вы же сами хотели, чтобы они стали командой. Заслужите уважение, покажите, что вы готовы с достоинством вытерпеть отбитые органы. Ведь если вас не будут уважать подчиненные, то другие органы, нагрянув в ваш магазин, легко настроят против вас сотрудников, чтобы те сдали вас с потрохами. Не бойтесь, я прикрою.

Директор кивнул, и тут же ему в «лобовое стекло» прилетело два шарика, которые залепили весь обзор. Следующие пятнадцать минут полуслепой Кузьмич плелся за Юлей, как дрожащий хвост. Охранница ловко уклонялась от выстрелов и метко отстреливалась, чего не скажешь о начальнике. Ему пришлось туго, но мужчина вытерпел всё ради благополучия фирмы. И действительно, сотрудники стали его уважать, а кассиры даже пригласили в свою команду.

Корпоратив затянулся до глубоких сумерек. Только когда весь пар был выпущен, а краска насквозь пропитала людей, руины бывшего склада и ближайшие деревья, Юля объявила окончание мероприятия. В это время как раз подъехал автобус. Дорога домой была наполнена громким смехом, обсуждением игры и даже легкой романтикой. Директор «Кузьмича» сам не заметил, как влился в общую беседу. Люди подкалывали друг друга, ввязывались в дружеские споры и договаривались, как будут действовать в следующий раз, когда снова соберутся на полигоне.

— Спасибо, — шепнул начальник Юле и хотел было ее обнять, но та снова сделала вид, что тянется к оружию, и Кузьмич, улыбнувшись, отпрянул.

***

На следующий день в магазине прошла первая в его истории бесконфликтная смена. Волны негатива разбивались о крепкие камни спокойствия сотрудников. Даже когда клиенты ругались, что саморезы из «Кузьмича» не забиваются простым топором, а краска по дереву неравномерно ложится на клен, растущий в их дворе, продавцы спокойно проводили свою консультацию и не повышали голос.

В конце дня, сдав выручку, кассиры показали неплохой результат, а уборщица Лидия Павловна с широкой улыбкой на лице так натерла полы новой шваброй, что несколько человек навернулись.

Следующим утром директор на радостях пообещал, что если такая атмосфера продержится в магазине до конца месяца, то всем будет выдана минимальная премия и скидка на обои, а к концу отчетного квартала будет организован еще один корпоратив. Но в итоге, поругавшись дома с женой, сам не удержался и уже в следующие выходные позвал всех сотрудников на полигон.

Вскоре интернет и книга жалоб увидели первые положительные отзывы о «Кузьмиче».

Александр Райн

«Можно попросить Нину?» (Потрясающий рассказ Кира Булычева)

— Можно попросить Нину? — сказал я.
— Это я, Нина.
— Да? Почему у тебя такой странный голос?
— Странный голос?
— Не твой. Тонкий. Ты огорчена чем-нибудь?
— Не знаю.
— Может быть, мне не стоило звонить?
— А кто говорит?
— С каких пор ты перестала меня узнавать?
— Кого узнавать?

Голос был моложе Нины лет на двадцать. Если человека не знаешь, по голосу его возраст угадать трудно. Голоса часто старятся раньше владельцев. Или долго остаются молодыми.

— Наверное, вы все-таки ошиблись номером, — настаивала Нина. — Я вас не знаю.
— Это я, Вадим, Вадик, Вадим Николаевич! Что с тобой?
— Ну вот! — Нина вздохнула, будто ей жаль было прекращать разговор. — Я не знаю никакого Вадика и Вадима Николаевича.
— Простите, — извинился я и повесил трубку.

Конечно, я просто не туда попал. Мои пальцы не хотели звонить Нине. И набрали не тот номер. А почему они не хотели?

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дома ли она.

Я позвонил Нине.

— Нина?
— Нет, Вадим Николаевич, — ответила Нина. — Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
— 149-40-89.
— А у меня Арбат — один — тридцать два — пять три.
— Конечно, — сказал я. — Арбат — это четыре?
— Арбат — это Г.
— Ничего общего, — пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», — ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

— Это опять вы, Вадим Николаевич? — отозвалась Нина молодым голосом.
— Да, — сказал я. — Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
— У вас важное дело к Нине?
— Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
— Я понимаю, ревнуете, — предположила Нина.
— Вы смешной человек, — произнес я. — Сколько вам лет, Нина?
— Тринадцать. А вам?
— Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
— И каждый кирпич — это месяц, правда?
— Даже один день может быть кирпичом.
— Да, — вздохнула Нина, — А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
— Мы как-то встречались у «России».
— Где?
— У кинотеатра «Россия».
— Не знаю.
— Ну, на Пушкинской.
— Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
— Не важно, — сказал я.
— Почему?
— Это давно было.
— Когда?
Почему-то она упорно продолжала разговор.
— Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
— Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.

— Я так и знала, что вы еще раз позвоните, — сказала Нина, подойдя к телефону. — Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
— Ладно, — согласился я. — Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
— Сейчас октябрь, стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
— Теперь ваша очередь шутить? — спросил я.
— Нет, я не шучу.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет «до свидания». Но она вдруг спросила:
— А вы ужинали?
— Не помню, — сказал я искренне.
— Значит, не голодный. А я голодная.
— А что, дома есть нечего?
— Нечего! — подтвердила Нина. — Хоть шаром покати. Смешно, да?
— Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
— У вас есть холодильник?
— Старый, — ответил я. — «Север».
— А если найдете, что потом?
— Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
— А вы далеко живете? Я — на Сивцевом Вражке.
— А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
— Опять не знаю.
— Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
— Итак, — сказал я, — открываем холодильник.
— А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
— Конечно, могу. Значит, так... Вот яйца, неинтересно.
— Яйца?
— Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
— Да, — ответила Нина совсем тихо. — Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
— Это еще почему?
— Нет, вы же знаете.
— Что я знаю?
— Знаете, — настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
— Нет, — признался я. — Зато есть филе палтуса.
— Я все поняла.
— Что поняла?
— Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
— Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден «Мосфильм». И электричка.
— Вот вы и врете!
— Нельзя так со старшими разговаривать, — отозвался я. — Я не могу врать. Я могу ошибаться.
— Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
— Что же она, невидимая, что ли?
— Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
— Конечно.
— Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
— Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
— Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
— Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток... Я не об этом.
— И я не об этом... Постойте, а вы инвалид?
— К счастью, нет.
— У вас бронь?
— Какая бронь?
— А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

— На каком я должен быть фронте, Нина?
— На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
— Не вру, — признался я. — И никакого фронта нет.
— Перестаньте! — почти крикнула Нина. — Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
— Вы почему не на фронте?
— На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
— Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами — мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла «буржуйка». И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах...

— Нина, — сказал я, — какой сейчас год?
— Сорок второй, — ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра «Россия». И номер телефона из шести цифр. И затемнение...

Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

— Послушайте, — сказал я спокойно, — Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
— Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
— Почему?
— Во Франции немцы.
— Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
— Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
— Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
— Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
— Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
— Не может быть! Очень долго ждать.
— Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль — «За взятие Берлина». А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.

Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял — она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.

Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.

— Какой ужас! — сказала Нина. — Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.

— Я не могу найти карточку, — объяснил я. — Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.

И в этот момент нас разъединили.

Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
— Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.

И короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха...

— Да, — сказал голос Нины. Другой Нины. — Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
— Извини, — сказал я. — Мне другая Нина нужна.
— Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

— Ты с ума сошел? — спросила Нина. — Ты пил?
— Извини, — сказал я и снова бросил трубку.

Взрослая Нина позвонила мне сама.

— Я весь вечер сидела дома, — сказала она. — Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
— Наверное, — согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
— Какая еще другая Нина? — спросила она. — Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
— Спокойной ночи, Ниночка, — сказал я. — Завтра все объясню.

На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.

Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К. Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?

Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
— Скажите, Фролова Нина Сергеевна — ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
— Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице.

— Погодите, — сказал парень. — Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

— А вы кем ей будете?
— Так просто. — ответил я. — Знакомый.
— Не Вадим Николаевич?
— Вадим Николаевич.
— Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придете.

Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви... Потом достала письмо из кармана халата.

«Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать...»

Дневник сторожа садоводческого товарищества «Утёс».

15.05
Председатель предложил мне, раз уж я все равно здесь все время живу,
подработать сторожем. Подумал. Согласился.
16.05
Осмотрел вверенные участки. Определил, где что растет. Неподалеку от участков, где растет редиска и лук, поставил несколько водочных бутылок с намешанным слабительным.
18.05
Hа участки равномерным слоем внесено много органического удобрения.
20.05
Бутылки больше никто не трогает, овощи пока тоже.
21.05
Развесил объявления, что редис будут проверять на излишек радиации. Некоторые корнеплоды раскрасил светящейся краской.
23.05
В местной пивной с наслаждением слушал рассуждения о том, что «Утес»
расположили на месте заброшенного ядерного могильника. Влез в разговор и
наплел, что там еще и нечистая сила водится.
25.05
Пошел к отцу Спиридону. Он отнесся с пониманием и в очередной проповеди
коснулся темы, как уберечь себя при встрече с нечистой силой.
28.05
Закончился учебный год. Пошел к учителю и одолжил у него скелет, все равно, пока каникулы, он простаивает.
29.05
Приладил скелет вместе с сиреной на земляничной грядке нашего казначея.
30.05
Устройство сработало. Вор забрался на макушку тридцатиметровой груши, куда отродясь никто не забирался и наотрез отказывается спускаться.
3.06
Приехал казначей, я ему обрисовал ситуацию. Он наотрез отказался пилить
верхушку груши, это у него самое высокое дерево, а палки туда не долетают,
высоковато, поэтому сбить страдальца не удается. Надо подумать, как быть.
6.06
Предупредил сидельца, что этой ночью будет полнолуние и на охоту выйдут
оборотни. Все равно не слезает. Hу-ну...
6.06 ночью.
Раскрасил своего песика наподобие собачки Баскервилей и выпустил на
казначейский участок. Блин, этому бы типу в цирке выступать, а не по участкам шарить, никогда не видел таких прыжков и сальто.
13.06
Неделю нет посетителей. Старушки, идущие в кладбищенскую часовню опасливо крестятся. Приходили учитель и о. Спиридон, выпили, потом долго рассуждали о пользе и вреде суеверий.
16.06
НА участке Марьи Петровны сперли капусту и морковь. Щи, что ли, варить
собрались?
17.06
В заброшенном доме на том конце села, оказывается, обосновались бомжи. Взял у жены поношенный парик, все равно он ей больше не нужен.
18.06
Надел парик и костюм, одолженный у пугала с участка Николая Сергеевича, выпил с бомжами и рассказал, что здесь небезопасно, нечисть водится, люди пропадают.
Сделал вид что уснул, дождался, пока они уйдут, потом бросил кости от бараньей грудной клетки, парик и все залил тремя литрами свежей крови со скотобойни.
19.06
Приходил участковый, интересовался, не я ли напугал бомжей. Я поинтересовался, в чем дело, он ответил, что поджидал их утром, чтобы проверить документы, но они зашли в избушку, тут же с воплями выскочили и дали такого драла, что он на мотоцикле не смог их догнать. Я ему сказал, что не в курсе.
23.06
У Маришки из промтоварного одолжил манекены, пылящиеся у нее на складе и
развесил по вишням и абрикосам.
24.06
Старушки на базаре рассказывают, что в «Утесе» завелась секта сатанистов, и что эти сатанисты по ночам проводят ритуальные казни. Кстати, на базаре почему-то нет в продаже ни вишен, ни абрикосов. Почему бы это?
30.06
Приехал Павлик с дружбанами, привез обещанную маску. Если бы я не знал, что ему заказал, непременно бы обде... испугался. Он говорит, что выбрал самую добрую, а в темноте она еще страшнее, потому как
светится. Выпил с ними.
1-3.07
Пока брат здесь, патрулирую участки в маске и его рокерском рогатом шлеме.
Местные старушки говорят, что в «Утесе» разгуливает сам Сатана и наседают на Спиридона и участкового, чтобы те приняли меры. Откуда они знают, что здесь творится, если они такие уж законопослушные?
4.07
Проводил Павлика.
7.07
Поправился после проводов Павлика. Обнаружил, что все эти дни не кормил
Полкана. Бедненький. Выпустил его вечером на поиски съестного.
8.07
Никогда не думал, что человек может забраться на гладкую кирпичную стену на высоту второго этажа. Оказалось – может. Висит спиной вниз, ухватившись руками и ногами за карниз. Сначала, наверное вопил благим матом, потом охрип (всезнающие старушки жаловались Спиридону, что я привечаю призраков, а они потом всю ночь орут). Полкан внизу меланхолично дожевывает второй ботинок, и грустно так смотрит на филей скалолаза. Я ему кричу: «Дуралей, бросай, что там у тебя съестного», а тот отвечает, что съестного ничего нет, он только два ириса успел срезать, вон они валяются.
9.07
Дождался приезда хозяина, а у скалолаза опять прорезался голос. Приманил
Полкана куском колбасы, он с великой неохотой оставил свою законную добычу. Хозяин заставил альпиниста рыть погреб, как он сказал, в компенсацию за сидение на верхотуре. Между рытьем погреба и продолжением знакомства с моим песиком цветовод-любитель выбрал погреб.
12.07
Hа участки опять потянулись посторонние. Договорился с владельцами участков, что они по ночам будут держать все ворота и калитки закрытыми, а выполотые сорняки складывать на дороге.
13.07
За пузырь самогона одолжил у деревенского козопаса на неделю его подопечных. Два часа занимался тем, что прикручивал к козьим рогам пентаграммы.
20.07
Вернул козопасу изрядно пополневшее стадо. Козлы благополучно сожрали все сорняки. Когда пятнадцатого ночью какие-то уроды на грузовике попытались наведаться по огурцы, дорогу им преградил козел Михей, черный и с метровыми рогами. Сборщики урожая рванули от него, как от черта задним ходом, на выезде врезались задом в гнилую сливу, а потом помчались к Спиридону с просьбой избавить их от лукавого. Тот не будь дурак, исповедь принял, а епитимью наложил такую – покаяться во всем перед участковым. В результате о. Спиридон получил благодарность, я – несколько бутылок водки от нашего старшины, а воришки – минимальные сроки. За добровольную явку. Старушки говорят, что «Утес» расположен на Лысой горе, и сейчас тут как раз идет шабаш.
24.07
Hа восемнадцати джипах приехал на свою дачу новый русский. До сих пор не знаю, как его зовут. Все товарищество оцеплено охраной, посторонних не пропускают, так что можно отдохнуть.
30.07
К новому русскому приехали друзья. Странно, пирамида из пустых бутылок и пивных банок все растет, но ощущение такое, что они и не едят вовсе. Полкан уже не может ходить, у него брюхо больше, чем ноги. И смотрит на меня так, что чувствуется, что кроме красной икры и шашлыка он есть уже ничего не будет. Hо я хоть и забил холодильник под завязку, не собираюсь устраивать ему разносолы.
4.08
Новый русский с друзьями уехали. По моему, за рулем головной машины был их датский дог. Впрочем, они так нализались, что вряд ли это как-то скажется на безопасности проезда.
12.08
Все окрестное жулье вместо того, > чтобы воровать сельхозпродукцию, вывозило на приемные пункты банки и бутылки. Пока я им не мешаю.
13.08
Опять тринадцатое, опять надо приниматься за работу. Закупил у о. Спиридона по дешевке свечки с истекающим сроком годности.
14.08
Весь вечер крепил свечки к стойкам, к которым подвязаны помидоры. Плюс
запальный шнур, батарейки, выключатель...
15.08
Истошный вопль и какая-то фигура, бегущая не разбирая дороги. А утром на базаре только и разговоров, что племянника Петровны попыталась украсть нечистая сила. Сначала заманила в Богом проклятый «Утес», а потом попыталась окружить стеной адского огня. Во врут! Почти нет помидоров на рынке. Дополнительно приладил магнитофон с какой-то заунывной группой, которая очень нравится сыну.
17.08
Приходил учитель. Забрал скелет, выпили, поговорили. К нему приходил один
механизатор, ночью, интересовался, как можно покрасить в черный цвет внезапно поседевшие волосы, а то он вынужден ходить в лыжной шапочке.
20.08
Договорился с отцом Спиридоном, чтобы он устроил Крестный ход на наши участки. Он не против, особенно учитывая большой приток прихожан в это лето. В городе скупил остатки прошлогодней пиротехники. Почти задаром.
23.08
Отец Спиридон торжественно повел ход к «Утесу», дабы изгнать нечистого. Когда они подходили к компостной куче Петра Николаевича, я подпалил все, что там было зарыто. Эффект был потрясающий. Все старушки бежали с такой скоростью, что их всех можно было записывать в легкоатлетическую сборную страны. О. Спиридон остался, мы с ним хорошо приняли, а потом в деревне пошли разговоры, что батюшка самолично боролся с нечистью. Правда, безуспешно.
29.08
Договорился с командованием в/ч *, что они произведут учения на территории товарищества. С владельцами договорился о шефской помощи армии.
31.08
Два дня солдаты маскировались меж помидорных кустов и рыли окопы в тех местах, где хозяева предполагали складировать компост. Томатов они съели не больше оговоренного и даже ничего не вытоптали. Зато когда нынче ночью из города пожаловали незваные гости, то их ожидал неприятный сюрприз. Солдатам, как водится, выдали изрядное количество холостых патронов, и по разбредшейся бригаде сборщиков-любителей был открыт плотный автоматный огонь. Они рванули по машинам, из них одна не сориентировалась и на центральном перекрестке натолкнулась прямехонько на танк. Экипаж танка потом говорил, что никогда прежде не видели газончик, вставший на дыбы.
4.09
Из военной части пришло благодарственное письмо от командования и письмо от личного состава. Они получили зачет и писали, что никогда у них учения не
проходили так весело. Hаписал ответ командиру части, забросил удочку на предмет помощи в уборке картофеля.
15.09
Hи одного жулика. Скучно. Пришел ответ от полковника. Они согласны за десять процентов урожая.
17.09
Сделал предложение по картошке на общем собрании. Все согласны.
24.04
Всю картошку без излишнего шума собрали. По моей просьбе солдаты аккуратно перенесли всю ботву на пустырь, который никто никогда не копал. Снял всю охрану, жду.
28.09
Сначала был какой-то шум, потом глухое ворчание, потом жестокий мат-перемат в адрес придурочных садоводов, которые даже картошку вырастить не могут, одну ботву.
29.09
Наслаждался зрелищем свежевскопанного пустыря.
30.09
На общем собрании мне выразили благодарность за хорошую работу и изъявили желание на следующий год заключить со мной договор. По предложению председателя половина площади пустыря добавлена к моему участку.
инет

- Мама, а Филипп мне вот это показывает! – возмущённо сообщила мне дочь, с трудом сооружая конструкцию из среднего пальца. Мы с мужем переглянулись.
- А ты что? – поинтересовалась я.
- А я обижаюсь. А он ещё и обзывается, – ответила дочь и удалилась, прихватив с собой йогурт и котёнка.

Йогурт был не против, котёнок тоже глубоко смирился.
Лично Филиппа я ни разу не видела. Но была наслышана настолько, что он уже казался родственником. Знаете, тем самым, перед которым на празднике, как правило, ставят не салат, а миску с горчицей, чтобы он понял намёк и побыстрее ушёл.
- Я бы ему этот палец... – проворчал муж.
- Так каждый дурак может, – ответила я, – Мыжпсихологи. Надо научить ребёнка самостоятельно разбираться в таких ситуациях.

Мы, правда, психологи. Муж в школе на ставке, а я своё отработала и теперь консультирую тех, кто не успел убежать.
- Ну, ладно. Я предлагаю по шее. Такие люди, как правило опасаются подходить к тем, кто может дать отпор.
- Исключено, – парировала я, – Исходя из стратегии воспитателей в многочисленных группах, обращают внимание на те конфликты, которые производят больше шума. И исходя из этого и наказывают. В итоге пацан будет жертвой, а твоя дочь будет чалиться по углам.
- Тогда зареветь. Прямо громко. Она умеет, я слышал, – внёс ещё одно предложение муж.
- Вариант, – согласилась я и вызвала дочь для дачи дополнительных показаний.

Выяснилось, что данная методика уже была применена, угнетатель был наказан. Но его это не остановило. В какой-то мере, я даже прониклась уважением к его упорству.
- Предлагаю игнорирование, – внесла я очередное предложение, – Скорее всего, ему нужно именно эмоциональное подкрепление. Не получит и отвалит.
Муж был не согласен.
- Он ещё сильнее будет стараться. И вообще... – в паузе явно зазвучали вьетнамские флэшбеки. – Ни фига такой метод не работает. Надо отвечать, но так, чтобы он сам не нашёлся, что ответить.

- А ещё он говорит, что я никому не нужна и из садика меня не заберут! – подлила масла в огонь подслушивающая из коридора дочь.
Чапаи начали думать. Были выдвинуты и отвергнуты один за другим не меньше двадцати вариантов. Воображаемый Филипп то рыдал и звал маму, то раскаивался и собирался в монастырь, то проникался уважением к Евгении. Мозги бурлили. Несколько раз бегали к ребёнку за уточнением нюансов поведения противника.
Наконец, была разработана стратегия, при которой и овцы оставались бы целы, и волк тоже остался бы без физических и психических повреждений. Дочь была вызвана в последний раз для выдачи ЦУ.

* * *

- А мне Филипп опять палец показал! И сказал, что я глупая! – сообщила на следующий день дочь.
- А ты? – хором спросили мы с мужем.
- А я сказала, что он сам глупый и вообще дурак. И кулак показала, – ответил ребёнок. Это было не по плану, но отдалённо его напоминало.
- А он? – напряжение росло.
- А он сказал: «Иди в жопу» – ответила дочь, – А ты купила мне чупа-чупс?
Воображаемый Филипп победно танцевал и демонстрировал средние пальцы даже на ногах.
- Сам иди в жопу, – непедагогично подумала я.
Воображаемый Филипп торжествующе загоготал. Вполне материальный муж сделал то же самое, чем вызвал неодобрение всей женской части семьи.

* * *

- Мама, я, наверное, за Филиппа замуж выйду, – сообщила мне дочь, когда ложилась спать.
Я постаралась дёргать глазом как можно незаметнее и напомнила себе, что в общении с пятилетним ребенком желательно не материться. И спросила, как можно непосредственнее:
- А зачем тебе такой муж, который обзывается?
- А я ему кулак покажу – вот так. И он передумает. Он много игр знает, вообще-то. И про зомби. И в футбол умеет играть, а ты не умеешь. Хотя про зомби тоже знаешь, – ответила будущая жена. Воображаемый Филипп сначала поник, а потом забил голову зомби прямо в моё возмущенное материнское сердце.
Внутри шевельнулось доселе неизвестное чувство. Это во мне просыпалась тёща.

© Елена Губарева

Как я на диете сидела

Решила я тут, значит, худеть. К лету. Ибо бочка, наетые за время самоизоляции, решительно отказываются пролезать в джинсы. На серенького волчка, долженствующего их обкусывать, надежды давно не было. Судя по объемам, он давно положил на свои прямые обязанности хвост.

А я человек ответственный и в чем-то даже волевой. Ну по версии мамы. Поэтому села на диету.

Купила обезжиренный творог, красиво разложила на тарелке. Сверху украсила вишенкой. Прелесть, а не завтрак.

Практика показала, что обезжиренный творог, даже с дополнением в виде вишенки, гадость первостатейная. Добавила банан, и творог перестал застревать комом в горле. И стал, как в рекламе «Активиа», легким и вкусным.

И почему я раньше так не ела?

Картина великолепного Валентина Губарева
С эйфорией от собственной крутости я просидела примерно до обеда.

Дабы не портить столь прекрасное начало, ограничилась салатиком и несладким чаем. Организм офигел от такой наглости и потребовал борща. Получил чтение статьи о пользе подсчета калорий и маленькую сушку.

Вечером я уже давилась капустным листом и делала вид, что мне вкусно. Муж сочувственно косил глазом и варил на ужин домашние пельмени.

Ночью снились эклеры.

Знаете, что может быть хуже мерзкого ужина? Мерзкий завтрак! Чтобы не мучить организм, сварила гречку. В процессе поедания оной выяснилось, что я забыла ее посолить. Попутно сделала открытие – такой гречкой быстро наедаешься. Спустя пару ложек организм признает себя сытым, лишь бы в него это не запихивали.

Обед прошел под хруст морковки и сельдерея. На первое была запеченная курочка. Филе. Организм пролил слезу умиления и попросил добавки.

Беда пришла откуда не ждали. Вечером в гости заглянула сестра с дежурным тортиком. Нагло глядя мне в глаза, самые родные люди отрезали от него огромные кусищи и бесстыже ели. Запивая это все сладким чаем.

Не выдержала. Ушла в комнату есть морковку и читать мотивационную статью о Картунковой, сбросившей 40 кг. Мотивация вышла на троечку. С минусом. И ремаркой «Тока чтобы двойку в четверти не ставить».

Ночью снились жареные купаты в компании картошечки по-деревенски с капелькой острого табаско.

Проснулась в слезах.

Утренний творог зашел как взбитые сливки. Смотрела на торт, мысленно представляя его на своей тарелке. Муж, опасливо озираясь, крался к холодильнику в поисках съестного на завтрак. Унес в клюве бутерброд с колбасой и остатки торта.

Картина великолепного Валентина Губарева
Господи, как завлекательно пахнут вареные макароны со сливочным маслицем! Такой невероятный, пшенично-сливочный аромат. Почему я раньше этого не замечала?

В обед без энтузиазма пожевала салат из сельдерея с помидорами в прикуску с куриным филе. Организм смиренно принял свою юдоль и уже особо не возражал.

Замерила талию. Прогресс в похудении оказался равен примерно общероссийскому. То есть отсутствовал.

Настроение упало на полшестого. Хотелось есть и убивать.

На ужин был омлет и легкий салатик. В голове вертелись грустные мысли о посмертном распоряжении имуществом.

Муж принес ведро попкорна. Сделал честные глаза и заверил, что забыл о моей голодовке. Заперлась в ванной и слушала КиШа. «Я очень много-много лет мечтаю только о еде...» прекрасно легло в настроение.

Утром записалась в зал. Гречка без всего вызвала аппетит. Дожили.

Вечером очнулась где-то на середине ведерка мороженного. Не помню, что было до этого. Провалы в памяти компенсировались приступом вселенского счастья.

Дала обещание продолжать худеть дальше. Ибо надо.

Зы. Холодные макароны, когда их нельзя, идут изысканным кушаньем. Проверено.

Ольга Кипренская

УГРЮМ УГРЮМОВИЧ

Ивана Ивановича все дети в селе Вишнёвка знали как Угрюм Угрюмович. Со временем так его начали называть и взрослые. Дети их научили.

И только единицы одёргивали обсуждающих дедушку:

– Ну что пристали к пожилому мужчине? Один живёт. Вот и характер скверный...

Но щедрость по отношению к другим в наше время, как известно, редкое внутреннее богатство. Комментировать очень модно. Ярлыки вешать ещё моднее! Не хотят понять. Словами бросаются так легко, как ребятня снежками зимой.

Говорящее прозвище прилипло к дедушке не просто так. Как многим казалось, он его заслужил тем, что постоянно был недоволен: то криками мальчишек на общей улице, когда те играли в мяч; то смехом соседей, которые собирались на шашлыки; и даже лай собаки невероятно раздражал дедушку. Никто с ним толком не общался.

Надо сказать, что несмотря на всё своё бурчание, Иван Иванович был очень дельным и хозяйственным дедушкой.

У него во дворе царил идеальный порядок: красивую беседку обрамляли словно по струнке натянутые лозы винограда, вдоль дома тянулись ровные линии горшков с цветами, аккуратные цветочные клумбы раскинулись на весь участок, а в углу двора у него была устроена небольшая спортивная площадка.

Вечерами дедушка любил гулять, а заодно и на всех бурчать. Вот соседи теперь и ходили по струнке мимо дедушкиного забора.

Подозрительного и "злого" Ивана Ивановича слышали все – когда он гнал ребят подальше от своего забора, недовольно спорил с соседями, или выходил за калитку и стучал палкой об землю, пытаясь отпугнуть нового соседского щенка Бусю.

Маленькая Буся светлого окраса была весёлым и игривым созданием. Она охотно принимала игру дедушки с палкой. Подумаешь, не научился он ещё палку бросать, как её хозяева – молодожёны Ира и Костя. Может, не всем это дано!

Зато он что-то своё придумал, интересное! Разве могла она повернуть свой маленький хвостик на его старания? Нет, конечно!

Буся бегала вокруг, как она считала, своего друга дедушки, пытаясь ухватить палку зубами, и лаяла на неё из всех своих щенячьих сил.

Иван Иванович уже ругался на всё село, когда Ира и Костя, наконец, прибегали за щенком. Просто сосед так часто голосил, что уже никто не воспринимал его крики всерьёз.

– Снова Угрюм Угрюмович ругается на собаку, – говорил из-за забора напротив семилетний Миша.

– Это Угрюм Угрюмович, видно, снова с соседями не поладил, – говорили друг другу соседи во дворе, дальше по улице.

– Что это за крики? А, Угрюм Угрюмович! Наверно, гулять вышел и снова на гусей наткнулся, – сообщали жители дома в конце улицы.

*****

Ещё и нескольких месяцев не прошло, как Ира и Костя купили дом и делили забор с дедушкой. Естественно, они не нравились Угрюму... простите, Ивану Ивановичу.

Слишком уж подозрительно часто у этих молодых играла музыка, а этот Костя вообще что-то копал во дворе...

Был в заборе, который разъединял новых соседей с дедушкой, секрет. Секрет этот находился в самом дальнем углу двора: здесь высокий забор прерывался небольшой калиткой. Раньше на месте дома Иры и Кости стоял старенький домик брата Ивана Ивановича.

Дедушка вздыхал, вспоминая об этом. Они с братом жили весело и дружно, ходили через калитку друг к другу в гости. Но времена так стремительно менялись...

Дети брата быстро продали дом, когда его не стало. Уехали жить в город, и напрочь стёрлось из их памяти далёкое село Вишнёвка. Забыли они об одиноком пожилом родственнике, который помогал своему брату, рано лишившемуся жены, растить двоих детей.

Кто знает, о чём ещё вздыхал Иван Иванович, вспоминая те далёкие деньки, когда солнце, по его мнению, светило ярче, и мир был лучше...

Вернёмся к этой самой секретной калитке.

Костя, приехав с работы и подождав, пока летняя жара спадёт, снова за своё – взял лопату и принялся копать во дворе. Молодые на калитку в конце двора и внимания не обращали, не нужна она им была.

А дедушка-сосед про неё, конечно, помнил. Сам ведь делал.

Каждый вечер Ира ходила выгуливать Бусю. Когда она в очередной раз прицепила поводок на ошейник щенка, и парочка растворилась в вечерних сумерках в конце улицы, Иван Иванович проскользнул через секретную калитку и стал разглядывать все увеличивающуюся яму, над которой работал Костя.

– Всё роет и роет... Что роет? – бурчал дедушка себе под нос, задумчиво почёсывая небольшую аккуратную бородку.

Уже четвёртый день Иван Иванович наблюдал и пытался понять – что же задумали его подозрительные соседи.

Со стороны ворот на весь участок разлился собачий лай. Буся вернулась домой раньше обычного! Успев познакомиться с надоедливым характером щенка, Иван Иванович поспешил незаметно удалиться на свой участок.

Только вот торопился дедушка. И совсем забыл плотно калитку закрыть. А Буся, неустанно исследуя каждый сантиметр своей территории, конечно, обнаружила щель...

*****

Буся не просто так рано вернулась с прогулки. Сегодня был особенный вечер. Костя раньше обычного закончил с ямой, засобирался и куда-то уехал. Иван Иванович в это время, выполнив свою норму по дневному бурчанию, скрылся в доме.

Антонина Васильевна приехала поздно вечером с двумя полными чемоданами. В один, как заботливая и любящая бабушка, она нагрузила всякие гостинцы, будто не к молодой паре собиралась, а к двум детям. Другой был заполнен её собственными вещами.

Внучка Ира уже месяц как звала бабушку погостить. Вот Антонина Васильевна, выпустив последний класс учеников, слёзно попрощалась со своими ребятами, и решила начать полноценную жизнь пенсионерки.

Она купила билет на электричку, собрала багаж, закрыла городскую квартиру и, вздохнув, села в такси до вокзала...

Ира встречала Костю и бабушку. Они до поздна пили чай и слушали рассказы бабушки-учительницы про школьный выпускной её ребят:

– Как я к ним привыкла, воспитанники мои... Ведь, знаете, мои хорошие, они ведь такие уже взрослые, а столько в жизни не понимают ещё. Профессия учителя – это в какой-то мере и профессия воспитателя...

Костя и Ира кивали, в душе надеясь, что Антонина Васильевна теперь не собирается воспитывать их. Они любили шумные вечерние посиделки с друзьями.

Антонина Васильевна была очень интеллигентной и правильной. Строгость учителя с большим опытом работы смешивалась с добротой и сердечностью, которые сразу было видно по глазам.

*****

Утром всех соседей переполошил неслыханный шум:

– Ваша собака перерыла все мои клумбы, погрызла шланг для полива, перевернула горшки с цветами! – словно гром разнёсся голос дедушки по близлежащим участкам.

Ира, Костя и Антонина Васильевна завтракали на кухне.

– Угрюм Угрюмович! – испуганно переглянулись молодожёны.

Крики уже доносились за калиткой и смешались со звонким лаем Буси. Озорница, конечно, не могла усидеть в будке, когда пришёл её друг дедушка.

– Это тот самый? Который жизни вам не даёт? – строго спросила бабушка-учительница.

Она расправила плечи, словно орлица, которая готовила крылья перед боем. Много же она слышала про этого Угрюм Угрюмовича! Невоспитанный, громкий, неуёмный... Пора бы остудить этот вечно кипящий чайник!

А вышло вот как. Ира и Костя были заняты приездом Антонины Васильевны. Они оставили для Буси вечером ужин возле будки и благополучно забыли проверить, что делает их любимица.

В это время любимица скрылась на соседнем участке через секретную калитку...

Она частенько наблюдала через забор, как дедушка рыхлит землю в клумбах небольшой лопаткой, поливает из шланга цветы. Вот теперь была отличная возможность отблагодарить друга за игры с палкой.

Дедушки во дворе не было, но Буся была уверена – он оценит её старания.

Она копала и рыхлила, усердно разбрасывая землю по чистым дорожкам дедушки. С тяжёлым шлангом Буся совершенно выбилась из сил – сколько бы она его не грызла, вода никак не хотела поливать цветы!

Уже около полуночи, уставшая после нелёгкого труда, но вполне довольная собственными стараниями, Буся нашла свой ужин и мирно засопела в будке...

*****

Ира и Костя выскочили во двор и поспешили к калитке, которая сотрясалась от удара любимой палки Ивана Ивановича.

Он был в хорошей физической форме и брал палку только для вида. Так он казался самому себе ещё более грозным, и, как ему казалось, наводил больше страха на местных приставучих собак и задиристых гусей.

Как только калитка распахнулась, Иван Иванович, словно гроза, обрушился на молодую пару, тряся палкой в сторону Буси. Та, воодушевившись его громкими благодарностями, всё пыталась ухватить конец палки зубами.

– За собакой не смотрите, по вечерам шумите, подкоп к моему забору делаете! – кричал Иван Иванович.

– Минуточку! Это кто Вам позволил нарушать покой на чужой территории? – с крыльца раздался спокойный и строгий голос.

Иван Иванович последовал взглядом к источнику голоса и... замолк.

Он молча рассматривал приближающуюся к нему от крыльца деловую и элегантную даму. Ему показалось, что одного только её взгляда достаточно, чтобы усмирить бушующий океан.

Ира и Костя тоже молчали. Костя даже рот открыл. Вот это бабушка у Иры! Гипнозом, что ли, владеет?

А Иван Иванович в мыслях вернулся в далёкое прошлое. Словно он стоял посреди класса, и его первая учительница, тихим, но строгим голосом объясняла ему, что нельзя складывать тетрадку рупором и кричать в ухо товарищу.

Как ему тогда было стыдно! Да он уже давно и забыл этот случай. И вот...

– Для решения любой проблемы не обязательно показывать свой характер. Он есть у всех, знаете ли, – Антонина Васильевна прошла мимо дедушки, взяла палку и осмотрела калитку, – содрали краску! Завтра покрасите.

По её голосу было понятно, что это не предложение, а уже составленный план работ. Для дедушки.

– Да я... – начал Иван Иванович, выйдя из ступора, но всё ещё очарованный появившейся орлицей.

– Что Вы стоите? Идите сюда, будем наводить порядок на Вашем участке, – строго сказала Антонина Васильевна у открытой калитки дедушки, – заодно обсудим Ваше поведение.

– Так, а вы почему замерли? – обратилась она к Ире и Косте, – Заберите Бусю и осмотрите участок. Выясните, как она могла попасть к соседу.

Все указания Антонина Васильевна отдавала так, словно присутствующие уже должны были знать, что им полагалось делать, только почему-то медлили.

Иван Иванович, как смиренный гусь, которого отругала хозяйка, потопал на свой собственный участок за невероятной женщиной. Он восхищённо смотрел, как она, уперев руки в бёдра, быстро распределяла обязанности по уборке между ними двумя...

Впервые соседи пригласили Ивана Ивановича на чаепитие. Никто раньше не приглашал. Костя поделился с соседом, что хочет делать пруд.

– Я вам крот, что ли, подкопы под Ваш забор устраивать, – пожимал Костя плечами. – Мы хотим красиво обустроить участок, пруд сделать. Опыта просто пока маловато, как всё правильно...

– Опыта, говоришь, нет, – вздохнул Иван Иванович, откусывая кусок пирога. Антонина Васильевна пекла изумительные пироги, – ну давай, помогу. У меня на участке уже и делать нечего, я там каждый угол обустроил.

В душе Иван Иванович ликовал – занятие теперь у него будет интересное! А Буся всё крутилась рядом и помогала, только теперь ей показывали, где нужно рыть, а где – нельзя...

А секретную калитку они оставили. Прошло несколько лет, и через неё первый малыш Иры и Кости с одного участка бегал в сопровождении Буси на другой – к бабушке и дедушке.

Пусть и не родному дедушке. Зато с опытом воспитания детей. И сердце дедушки теперь таяло при звуке детского смеха или при виде больших Бусиных глаз, когда она просила поиграть с ней и с палкой.

Об Угрюм Угрюмовиче уже никто и не вспоминал. Только Иван Иванович жил в аккуратном уютном домике со своей бабушкой. Дел у них было! То за внуками смотрели, а когда те с родителями были – за Бусиной малышнёй.

МАРИЯ СТРАХОВА

Жакоша
Никто уже не помнил откуда в войсковой части номер 149 появился попугай Жако, который сам себя ласково величал Жакошей, хотя кроме как Жориком его никто не звал. Говорил он много, особенно уделяя внимание словам с буквой «р». Воспитанием Жорик не отличался – к полковнику обращался не по уставу, обзывая его падлой, без меры матерился и в хорошем расположении духа распевал шансон. Частенько читал, как рэп, Владимирский централ, но больше всего любил старую добрую «Мурку», скорее всего за обилие звука «р».

— Пррррибыла в Одессу банда из Амуррра. — В банде были урррки, шулеррра, — рокотал попугай, деловито бегая по клетке. При виде нового лица Жорик-Жакоша мило склонял голову на бок и вежливо интересовался:

— Дратути. Винишка не найдется?

Где и когда он успел пристраститься к алкоголю, никто не знал и не ведал, но винишка ему не давали, отчего попугай прыгал и гневно орал:

— Да я вас! Под тррррибунал!!!!

Когда Жорик совсем надоедал, его бегом уносили в подсобку. Бегом – потому что по пути к месту назначения попугай нещадно драл глотку:

— Чтооо??? Жакошу в каррцеррр? Жакошу??? Чтооо???

Пробовали накрывать одеялом клетку, но попугай только удовлетворённо констатировал:

— Отбой, пацаны. В картишки? Гони, чирик, фраер.

А дальше шел такой нескончаемый поток нецензурной брани, что даже у тертых прапорщиков уши скручивались в трубочку. Пробовали выгонять попугая на волю, но тот, поскандалив на заборе с воронами, и обзывая их «дррраными курррицами», всегда возвращался, и открывая с ноги форточку, как ни в чем не бывало риторически вопрошал:

— Дратути. Винишка не найдется?

А порой летал над плацем и орал:

— Ррразговорррчики в стрррою!

Маргарита Петровна, библиотекарь со стажем, уже собиралась выходить на пенсию и полоть грядки, как ее позвали работать в войсковую библиотеку. Первый рабочий день Маргариты Петровны начался с того, что не успев открыть дверь библиотеки, она подверглась допросу с пристрастием:

— Дратути. Винишка не найдется?

Не сразу Маргарита разглядела клетку с попугаем среди полок с книгами.

— Добрый день. Маргарита Петровна, — зачем-то представилась престарелая дама.

Внимательно выслушав эту тираду, попугай подумал и решил, что человек, в имени которого целых три «р», не может не вызывать симпатии, поэтому по-гусарски почесав клюв когтистой лапой, выпалил:

— Маррргарррита Петррровна! Бабы на гарррнизоне. Одобррряю.

Весь день попугай бегал по клетке и распевал песни, которые доселе не касались культурного уха Маргариты Петровны. Иногда Жорик сдабривал свои выступления крепким словцом, что весьма огорчало доблестного библиотекаря. Но вспомнив свой многолетний опыт работы в школьной библиотеке, Маргарита подумала: « Не на ту напал, голубчик. Я за тебя возьмусь. Не будь я Маргарита Петровна». Освоение невспаханной целины под названием попугай Жако Маргарита решила начать с бессмертной классики.

Читая вслух Пушкина, Лермонтова и Байрона, она косилась на клетку и ждала, когда вечное и светлое вытеснит временное и темное. Жако вертел головой и неустанно спрашивал про винишко, время от времени демонстративно храпел или вовсе изображал глубокий обморок, но Маргарита была непреклонна. Когда дело дошло до Габриэля Гарсии Маркеса, попугай встрепенулся – вот это имечко, сколько божественных «р».

Каждое утро Маргариту стали встречать бурный попугайский восторг и скандирование:

— Маррргарррит Петррровн! Габррриль Гарррси Маррркес! Габррриль Гарррси Маррркес!

— Сейчас-сейчас, — торопилась Маргарита, — сейчас почитаем.

Повесть «Полковнику никто не пишет» весьма растревожила попугаеву душу, и он, чрезвычайно разволновавшись, ругался на чем свет стоит:

— Падле никто не пишет... Позоррр! Барррдак! Маргарита спрятала от греха подальше «Полковника» и взялась за безвредную поэзию. Жако успокоился и внимательно слушал, согласно кивая головой, а потом печально пищал:

— Я вас любил... Я вас любил...

Маргарита мудро жонглировала репертуаром, и скоро Жако начал сыпать цитатами и афоризмами, и выкрикивать стихи, как вдохновленный поэт-шестидесятник.. Редкие посетители подозревали, что попугая заменили на нормального – даже с винишком ни к кому не пристаёт.

Однажды Маргарита Петровна не пришла. Жако нервно мерял углы в клетке и бубнил забытые ругательства. А спустя неделю, сидел нахохлившись и печально декламировал:

— Я вас любил... Я вас любил...

Маргарита больше не приходила, библиотеку временно закрыли, а попугая снова выпустили на свободу, но он больше не возвращался. Полетав несколько дней по городу, Жорик-Жакоша сел на карниз одного окна, и немного подумав, привычным жестом открыл с ноги форточку. Маргарита Петровна едва не упала со стула, услышав за спиной сердитое:

— Дратути. Винишка не найдется?

С трудом сдерживая радость и удивление, Маргарита с укором сказала:

— Жакоша... Какое еще винишко?

Жакоша, опустив голову, виновато пророкотал:

— Горька моя судьба. Откройте погреба.

— Умница, Жакоша. Но будь добр, когда в следующий раз захочешь декламировать Александра Сергеевича, не вырезай строки, а читай подряд.

Жакоша, пробежавшись для порядка по комнате взад-вперед и удостоверившись в отсутствии винишка, взлетел на кудрявую голову Маргариты Петровны. Поискав там из вежливости блох, попугай строго констатировал:

— Хоррроший.

— Ты тоже хороший, ты тоже, — потрепала Маргарита попугая.

«Замечательно», — думала Маргарита Петровна: «Будет теперь с кем почитать. Только винишко припрятать надо».

Наталья Пряникова

Кто его знает зачем он полез в почтовый ящик. Искал рекламные буклеты? Приглашение на выборы? Журнал «Авто и цены»? Квитанции? Как бы там ни было, Евгений с задумчивым видом достал письмо, повертел его, будто кусок керамики, найденный на севере Болгарии и вспомнил, что последний раз получал написанную от руки корреспонденцию в третьем классе от бабушки Веры. Та поздравляла внучка с Рождеством Христовым и желала всех благ.

Мужчина зашёл в лифт и потрогал склеенные крест-накрест швы. Ещё раз перечитал лицевую сторону. Адрес указан правильно, а вот имя – нет. Затем не удержался и вспорол конвертное брюхо.
Писала некая Анна какому-то Сергею. Вспоминала их невинный курортный роман и благодарила за мидии и катамараны. Шутила насчет морской болезни и цитировала детскую игру «море волнуется раз». Текст оказался лёгким и ненавязчивым. Будто девушка вытряхивала песок из отпускного чемодана, проветривала парео и проживала легкую меланхолию.
Евгений неожиданно разволновался, заварил себе чай, сделал двухэтажный бутерброд и достал из принтера бумагу. Отследил траекторию ноябрьского снега. Прыжки с шестом городских птиц. Щелкнул колпачком случайно завалявшейся ручки и сел сочинять ответ. Прицелился, выбрал беззаботный тон и поведал, что вместо юга в прошлом году отправился в Норвегию и теперь жалеет о своем решении, так как упустил шанс прокатить девушку на катамаране. А ещё у него есть кот, ретро велосипед и своя автошкола.
Через неделю пришёл ответ с сиротливой фразой «Нехорошо читать чужие письма». Евгений начертил жалобное: «Прости меня» и нарисовал от руки смайлик. Затем подумал и добавил лодку, маяк и свою фотографию.
Они переписывались целый год, болтая обо всем на свете. Он – об учениках, для которых повсюду развесил шуточные правила, типа « Пешеходы, которые в момент включения желтого сигнала светофора находились на проезжей части, должны по возможности быстро её освободить, а если это невозможно – лечь, прикрыв голову руками». Анна – о книгах. Хвалила «Все мои женщины» Януша Вишневского и размышляла о «Сфере». Евгений веселил её байками о своем жлобе коте. Как-то раз сломался кондиционер и он целый вечер обмахивал кота газетой. В три часа ночи тот выпрыгнул к нему на кровать и приволок «Аргументы и факты», мол друг помаши ещё, а то мне жарко. Она вспоминала, как в детстве дед садился под сливой на скамейку, курил трубку и талантливо врал, что благодаря этому дыму формируются облака.
О телефонных номерах даже не заикались. Каждый продолжал жить своей жизнью и исправно бегать за марками.

Спустя год Евгений оказался в городе Анны по делам, не выдержал, купил цветы и отправился по выученному назубок адресу:
Девушка открыла дверь и смутилась:
- А где кот?
Евгений тысячу раз пожалел, что не приехал раньше:
- У кота морская болезнь и я его оставил дома, зато привёз тебе облака.

Ирина Говоруха

Голос

Это раньше Юрий Косточкин был на всех голубых экранах страны. Первые строчки хит-парадов, заглавные темы к фильмам. На «Евровидение» даже звали как-то, но не срослось.

Никто не знал, в чем секрет великого певца, потому что это был самоучка с чистейшим, как хрусталь, и мощнейшим, как судоходная река, голосом, который рвал эстрадные колонки с одного «ля». От его песен и романсов рыдали глухие, влюблялись бессердечные и роняли слезы даже самые бесчувственные.

Десятилетиями его преследовали поклонники разных возрастов и достатка, мечтавшие, чтобы великий тенор взял их в ученики, но тот никого не учил, даже собственных детей.

Увы, но по закону эстрады даже самые маститые уходят в забытье с наступлением старости. Косточкину стукнуло восемьдесят. Его звезда давно сошла с небосвода славы, и мужчина забрал бы тайну голоса с собой в могилу, если бы не наткнулся однажды на Пожарова.

Юрий ковылял домой от внуков. Стояла темная безлунная ночь. До дома было меньше километра, и Косточкин решил прогуляться. Оказавшись в одной знакомой с детства подворотне, он услышал чей-то голос, незаслуженно назвавший его чепушилой.

Косточин посмотрел на тень, из которой появился огромный детина. На тупом небритом лице незнакомца невооруженным взглядом читались самые плохие намерения.

— Деньги есть? — вопрос бандита не отличался оригинальностью.

— Денег нет, — спокойно ответил старик.

— Че в пакете? — кивнул небритый.

— Торт-безе. Угощайся, я все равно эту дрянь не ем, — поморщился Косточкин и протянул пакет.

— Раз налички нет, то переводи с карты, — не успокаивался верзила и опустил руку в карман.

— Да нет у меня денег, сказал же. До пенсии еще три дня. Внуки, вон, продуктов дали, торт, вернее, — раскрыл пакет Юрий, пытаясь оправдаться, потому что чувствовал, что вот-вот по его седой голове будут стучать, как по арбузу, проверяя на зрелость.

— Звони внуку, пусть переводит, — надвигался мужчина, достав из кармана что-то блестящее.

— Слушай, погоди, — сдался Юра, поставив пакет на землю. Он поправил очки и внимательно посмотрел на обидчика. Тот хоть и выглядел устрашающе, но по сути своей был совершенно беспомощным, как оголодавший медведь, что вышел к людям на дорогу. — Есть у меня кое-что.

— Если очередное безе, то я тебе его знаешь куда затолкаю?

— Да угомонись ты, толкатель, — голос Косточкина сделался таким жестким, что мужчина растерялся и умолк. Он даже не представлял, какое трудное решение собиралась принять бывшая звезда эстрады.

— Я могу дать тебе так много денег, что ты будешь пиво вместе с пивзаводами покупать. Ну как, интересно такое предложение?

Сквозь сумрак бандит увидел, как засветились глаза у старика.

— Да че ты меня лечишь?!

— Лечить я тебя буду, это правда, но не сейчас, а когда протрезвеешь, — продолжал Юрий. — Я вылечу твой голос, твою голову и твою душу. Я научу тебя петь!

Тут бандит потерял остатки терпения и только было собирался сделать с Косточкиным то же самое, что делает стиральная машинка с бумажными деньгами, оставленными в кармане джинсов, как вдруг старик достал из-за пазухи небольшой пузырек, глотнул из него и запел.

Бугай остановился и испуганно огляделся по сторонам. Фасады домов загорались со скоростью три окна в секунду. Замолкли коты, затеявшие драку у мусорки, затихла музыка в чьей-то машине, сердце грабителя заныло есенинской тоской.

Косточкин постарел, но голос его был так же молод, силен и необуздан, как ветер. Это была баллада. Слова Юрий помнил не все и иногда просто тянул какую-то гласную, но это было так душевно, что через минуту что-то звонко ударилось об асфальт.

Косточкин взял последнее «ля». Несмотря на поздний час, из окон вместо угроз и требований соблюдать тишину раздались аплодисменты. Грабитель сам в какой-то момент поймал себя на мысли, что неуклюже хлопает в ладоши, а его нож валяется под ногами.

— Завтра в восемь тридцать жду у себя. Будем учиться петь, — сказал старик и продиктовал адрес.

— Да я раньше обеда не встаю! — ответил ошеломленный мужчина, которого эта музыкальная атака выбила из состояния равновесия.

— Второго шанса у тебя не будет, — хмыкнул Косточкин и, забрав пакет, спокойно поковылял дальше, оставив грабителя наедине с ночью.

***

Утром в квартире Косточкина раздались домофонные трели. Через пару минут на пороге возник вчерашний бандит, который сегодня выглядел как виноватый и прилизанный пес. В глаза бросались последствия самостоятельного груминга: щеки выбриты, ногти обкусаны, голова мокрая и пахнет мылом; вместо спортивного костюма — брюки и рубашка без трех пуговиц. Если бы не перегар, можно было бы решить, что пришел свататься.

— Опоздал, — не ответив на рукопожатие, Юрий пошел в комнату, и гость проследовал за ним.

— Рубаху чистую искал, — оправдывался мужчина.

— Меня не волнует. Иди в ванную, бери ведро, тряпку и начинай мыть пол.

— В смысле? Ты че, дед, берега попутал? — набычился гость.

— Пошел вон тогда! Не хочешь слушаться, катись. У меня тут камера, если что, — показал Косточкин на автоматический освежитель воздуха под потолком.

— А как же пение? — справился со злобой гость.

— Пение должно идти изнутри. Чистый голос не может рождаться в грязной голове, квартире, в грязном рту. Так что освобождай мысли, мой пол, и ждем, пока перегар выветрится.

Мужчина виновато опустил голову и направился в ванную. Юрий улыбнулся. Этот гоповатый мустанг все же поддавался усмирению, а значит, всё получится.

— Как зовут-то тебя?

— Вася Пожаров, — раздался грустный голос из ванной, заглушаемый напором воды.

— А меня Юрий Косточкин, для тебя Юрий Саныч.

Пока Пожаров мыл полы, Косточкин сел за пианино и начал выбивать из ученика перегар при помощи старой бригады: Моцарта, Балакирева и Шопена.

Вася страдал. Голова его гудела, к горлу подступала тошнота, но хозяин не прекращал играть, даже когда Пожаров его умолял. Через два часа полы засияли, и Юрий Саныч принес ученику таблетку аспирина и стакан воды.

— А теперь будем петь? — жалобно спросил Пожаров.

— Теперь поговорим, это важно, — ответил Косточкин и начал расспрашивать Васю про его жизнь.

Поначалу гость неохотно рассказывал о себе. Все его истории были короткими и состояли из фраз: «Да там, короче», «Что-то в этом роде» и «Как-то так». Но чем больше Юрий просил его углубиться в свои воспоминания, тем складнее и насыщеннее становилась речь. Пожаров рассказывал про трудное детство, про родителей, про погибшего брата, про свою первую любовь, про то, как друзья в школе учили курить и подставили его перед завучем, про армию. Его язык и горло все больше размягчались, голова прояснялась, уходила зажатость; в речи появлялись примитивные эпитеты, из глаз текли слезы.

— Отлично, просто отлично, — восхитился Косточкин, заметив, как его гость расчувствовался и полностью расслабился. — А теперь попробуй спеть это, — он протянул Пожарову лист с текстом какой-то детской песенки.

— Что это за х?..

— Тихо! Не теряй своего состояния, просто пой как получится.

Юрий сел за пианино и начал играть. Пожаров открыл рот и смущенно пропел. Мужчина стеснялся, и голос его сильно дрожал и ломался.

— Чуть не забыл самое главное, прости. Никогда никого не учил.

Косточкин встал из-за пианино и ушел на кухню, а вернулся со стопкой, в которой плескалась мутная жидкость.

— Это что? — спросил Вася.

— Этой мой секрет. А теперь и твой тоже. Так что держи язык за зубами, ― строго сказал Косточкин.

Вася кивнул и профессионально осушил рюмку. По горлу растеклось что-то мерзко-сладковатое.

— Препарат не будет работать, если его не запустить. Нужно снова вспомнить всё, о чем мы говорили, вывернуть душу наизнанку. Думай о том, что ты мне рассказывал: о брате, о том, как вас гонял отец, о Юльке из восьмого «Б»; думай о первой дискотеке и о стихах, которые ты писал втайне от друзей... — скомандовал Косточкин и вернулся за инструмент.

Образы сами замелькали в голове Пожарова. Странное зелье придавало сил и уверенности, приятно стекая по пищеводу. Голос вырвался из Васи, как вода из пожарного шланга.

— Хорошо, хорошо, давай еще! — подбадривал Косточкин, и Вася давал.

***

— Ну как себя чувствуешь? — спросил Косточкин после первого занятия.

— Просто ох... отлично! — резко поправил себя Пожаров. — Ваше снадобье — просто бомба!

— А то, — подмигнул Юрий, и они распрощались.

Мужчины теперь встречались два раза в неделю. Начинали с уборки, потом разговаривали, потом принимали по тридцать граммов снадобья и пели. Пели до самой ночи.

Каждый раз Юрий Саныч становился все более требовательным. Он просил являться в глаженом. «Когда гладишь одежду — гладишь свою душу», — говорил он. За сквернословие давал пощечину и требовал подбирать звучные и певучие синонимы, заставлял учить ноты. Но больше всего он настаивал на том, чтобы человек перед началом практических занятий проникал в собственную душу и искал в ней то, что и называется голосом, потому что без этого чудо-препарат не давал эффекта. «Голос — это не навык и не умение правильно дышать или открывать рот. Прежде всего — это твое сердце, боль, радость, это твои переживания. Они делают тебя сильным! Нужно расслабиться и стать собой. Расскажи миру о своей душе, открой ее», — требовал Юрий Саныч, протягивая рюмку.

***

— Васян, ты че-то совсем братанов забыл, — предъявили как-то Пожарову старые друзья. — Пропадаешь где-то, не звонишь, не пишешь.

— Да я там, это... — оправдывался Вася.

— В субботу у Толяна днюха, давай, подтягивайся в караоке. Выпьем, закусим, споем нашу!

У Пожарова как раз было занятие в это время, но Косточкин дал добро.

— Сходи, тебе пора на сцену, — сказал по телефону Юрий и откашлялся.

— Всё нормально, Юрий Саныч?

— Всё хорошо. Ступай. Только не забудь заскочить ко мне за препаратом.

На день рождения Толяна братва забронировала целый зал в караоке. Ну как забронировала... С ними просто никто не хотел рядом находиться.

— Васян, ну ты пижон, конечно, — подначивали друзья Пожарова, когда тот появился в пиджаке и со стильной прической.

Принесли выпивку, потекли разговоры; колонки страдали от лиричного рева именинника. Васе было некомфортно и плохо, он чувствовал себя палтусом в гороховом супе.

— Слышь, дружбан, пойдем споем? — предложил Пожарову разомлевший друг, с которым они когда-то отнимали деньги у лохов.

— Может, ну его? — мялся Вася.

— Пошли, говорю! — товарищ схватил здоровенного Пожарова за шкирку и выволок на сцену.

Зазвучал проигрыш, на экране начался отсчет. Пожаров жутко страдал, но это-то ему и было нужно. Уроки Косточкина не прошли даром. Он достал флягу, глотнул, вытер губы рукавом и за пару секунд переработал все страдания внутри себя. Он вспомнил, как плохо ему было с этими людьми, как жизнь постоянно мяла ему бока, как все пошло по наклонной из-за этой компании и... запел. Это был фальстарт, но никто не заметил. Друг Пожарова так и не открыл рот, потому что был поражен в самое сердце.

Вася пел про ушаночку, про сибирский холодок, про колесики, но, несмотря на текст и репертуар, каждый, кто слышал его в этот момент, включая его самого, почему-то представлял разное. Кто-то думал о любви, кто-то — о своих детях, третьи тосковали по морю. Какая-то бодрая тоска прокатилась волной по залу, отрезвила, а потом сразу же опьянила всех присутствующих. Рыдали все, даже диджей, который терпеть не мог свою работу, а от подобных песен чувствовал несварение.

Пожарову аплодировали, его просили спеть еще, кормили и наливали, но он отказывался от всего, кроме песен. Ему и самому хотелось петь еще.

Жанры были не важны. Вася пел всё, что знал. Слух работал идеально, голос струился, как весенний ручеек. Пожаров был счастлив. За вечер он высосал всю флягу до дна.

***

— Это хорошо, — сказал Косточкин, когда Вася показал ему видео из караоке, — но ты только в начале пути. Главное — не бросать занятия.

— А вы научите меня готовить ваше зелье?

— Прости, дружок, но эта тайна уйдет со мной в могилу. Но не переживай, я о тебе позабочусь.

Вася расстроенно кивнул, и они продолжили.

***

Вскоре Пожарова стали звать петь на свадьбах и юбилеях, на торжественных вечерах. Его часто приглашали выступить в караоке, и Вася никому не отказывал. Популярность певца росла со скоростью инфляции в Аргентине. Появились спонсоры, Пожарову дарили стихи знаменитые певцы, кредитная карта впервые показывала плюс. Правда, на пиво деньги Вася больше не тратил ― он вообще перестал пить.

Всё было хорошо, кроме того факта, что Косточкин начал сдавать позиции. Старость и болезни брали свое. Пожаров переживал, очень сильно переживал, потому что Юрий Саныч стал для него вторым отцом, только нормальным, а не тем, который сыплет угрозами, бьет и разбавляет чай портвейном. А еще он боялся, что человек уйдет и оставит его без эликсира, поэтому часто поднимал эту тему, но ответ всегда был один: «Нет».

Начались хит-парады, радио, фестивали. Пожаров взлетал стремительно, как фейерверк, готовясь взорвать небо со звездами.

А потом Косточкин умер. Его смерть была такой же ожидаемой и такой же внезапной, как любая другая. Пожаров никак не мог поверить в случившееся. Вся его жизнь буквально рушилась и рассыпалась, как дешевая китайская игрушка в руках ребенка. Конечно, он сам организовал похороны. Дети и внуки, которым певец оставил всё свое наследство, неохотно принимали участие в подготовке церемонии. Васю родственники Юрия Саныча ненавидели всей душой, а самого Косточкина всегда воспринимали исключительно как источник дохода, особенно когда мать Юриных детей забрала их к своему новому мужу. Но певец тогда никого не бросил и продолжал помогать помимо алиментов.

Уже после смерти учителя Пожаров получил письмо.

«Я сделал хорошее дело ― дал тебе шанс, а ты сделал правильный выбор и воспользовался им. Я горжусь тобой. Мой уход — это мой подарок тебе, сынок. Память о нашей дружбе должна стать для тебя главным толчком в карьере. Помни всё, о чем мы говорили, помни о том, кто ты и какой прошел путь, помни о душе. Я оставил тебе канистру с эликсиром, она у моего соседа. Пей с умом и тебе хватит до конца дней».

Вася смахнул слезы, убрал конверт и отправился к соседу Юрия Саныча. Он продолжил следовать заветам Косточкина и очень скоро превзошел учителя. Он пел так, как не пел никто до него, и достиг таких высот, что Косточкину и не снились. Мировые турне, концерты с легендарными группами, премии. Вася пронес через всю жизнь боль и память о своем друге и наставнике, но сам так и не стал ни для кого учителем, потому что так и не узнал секрет зелья. Пока однажды, когда он сильно простудился, жена не дала ему какое-то лекарство от горла.

— Ты где это взяла? — набросился постаревший Пожаров на супругу.

— В аптеке, а что? — испуганно отшатнулась она.

— В аптеке? Да это же зелье для голоса! Откуда оно у них?

— Вася, это солодка обычная! Ты о чем вообще? — нервно хихикнула супруга.

— Солодка? — в глазах у Пожарова потемнело, и он рухнул на диван.

Получается, все это время никакого зелья не было. Работало только то, о чем говорил Косточкин. Голос — это душа человека. Его боль и переживания. Его прошлое и настоящее. Мужчина улыбнулся и снова мысленно поблагодарил учителя.

***

Когда Пожарову стукнуло восемьдесят, он приехал отметить юбилей в родной город. Прогуливаясь ночью после встречи со старыми друзьями и знакомыми, он свернул в подворотню, где из тени раздался чей-то незнакомый голос.

— Деньги есть?

— Нет, — улыбнулся Пожаров. — Но есть кое-что другое.

Александр Райн

Лежа под деревом в высокой траве, старый кот, прищурив глаза, наблюдал за Солнцем. Казалось, что оно опускается в гущу леса за рекой. Солнце трудилось весь день, замешивая в знойном воздухе горячее марево.

Наконец, утомившись, опустилось за горизонт, но кот видел, как оно напоследок стряхнуло с горячих рук раскаленные капли, которые рассыпались звездами по черно-лиловому небосводу.
 
Утром Солнце вновь поднимется, полное сил, и аккуратно, бережливо соберет яркие брызги, окрашивая небо голубым цветом – с востока на запад.
 
Вот и стемнело. Можно покинуть свое убежище и не спеша отправиться на еженощную прогулку. Вновь пройти по аллее парка, где ему знакома каждая скамеечка, каждое дерево, бережно укрывающее людей от палящего Солнца днем.
 
Вот на этой скамеечке они с Петровичем любили сидеть молча, думая каждый о своем и друг о друге. А на это дерево он, будучи еще котенком, взлетел, одержимый восторгом познания чудес мира.
 
А потом долго не спускался на землю, и Петрович, пожилой мужчина, смешно суетился, неподдельно переживая за своего мелкого, озорного воспитанника.
 
Котенка это забавляло, и только когда Петрович, рискуя грохнуться вниз, полез на дерево за своим любимцем, он спустился самостоятельно. Нельзя Петровичу исполнять такие трюки с его больной спиной.
 
Нет больше Петровича. Их жилище заняли незнакомые люди, которые в первый же день выставили кота за дверь. И как не объяснял он им, что это его жилье, что здесь еще сохранился запах любимого хозяина, никто его не слышал.
 
Третий месяц кот жил на улице. Сначала в подвале родного дома, потом, когда потеплело – перебрался в парк. Но каждую ночь, пройдя по аллее, он приходил во двор родного ему дома и, устроившись в тени скамеек на детской площадке, долго, не мигая смотрел в окна квартиры, где прошли счастливые десять лет жизни. С Петровичем.
 
Теперь, общаясь с дворовыми котами, он понимал, насколько они несчастны. Они не познали уюта дома, тепла и заботы хозяев. Вся их жизнь – борьба за существование, в которой – либо ты, либо тебя...

Он даже не обижался, когда получал от них взбучку, когда они отнимали у него кусок съестного, полученный от сердобольной бабушки. Просто убегал и прятался. Что ж, для них это счастье – отбить у него еду, продлить себе жизнь. Но что они знали о счастье? Ничего. А он – знал!
 
Кот смотрел на окно кухни, в которой был когда-то полноправным участником трапез. Петрович не жалел денег ему на корм, даже когда самому приходилось урезать свой рацион – кот получал свое питание сполна.
 
Он как сейчас помнил запах кухни. Смесь едва уловимого запаха жареного лука и омлета, так любимого Петровичем. И главное – запах кофе. Без многого мог обойтись Петрович, но без утреннего кофе – никогда!
 
Едва поднявшись, он шел на кухню, включал плитку и ставил на нее медную турку. Наивно полагая, что успеет заправить кровать, пока готовится кофе, он оставлял турку на плите, и по квартире распространялся ни с чем не сравнимый аромат.
 
Но, как правило, Петрович отвлекался на что-то еще, и кофе, поднявшись шапкой над конусом турки, с шипением выплескивался на конфорку.
 
- Опять проглядел, – оправдывался он перед котом, смущенно пряча глаза, а тот смотрел с чувством превосходства на этого несуразного человека, чем смущал его еще больше.

Потом кот взял процесс приготовления кофе в свои лапы. То есть самую важную часть этого процесса. Усевшись на подоконник, рядом с плитой, он внимательно смотрел на темно-коричневую поверхность кофе и, как только замечал появившуюся пену, рвущуюся из недр медного сосуда наружу, истошно орал, предупреждая хозяина:
 
- Хозяин! Торопись, кофе убежит! Хозяин!
 
Тот спешил на кухню, снимал турку с плиты и гладил по головке своего помощника.
 
В последнее время Петрович отказался от кофе. Хотя, кот видел, как ему этого не хватает. Он открывал дверцу шкафа, доставал пакет с жареными зернами и, открыв, вдыхал его аромат, блаженно улыбаясь и прикрыв глаза.
 
- Врачи категорически запретили, – объяснял он коту. – Сердце...
 
Майская ночь коротка. Кот, погруженный в воспоминания, тем не менее заметил первые признаки приближающегося утра. Солнце еще не показалось, но невидимые его руки уже смахнули с неба часть звезд.
 
Пора возвращаться в парк. Под дерево. Прячась в темноте, под стеной дома, он не торопясь двинулся со двора. Один дом, второй, за ним парк.
 
Стоп! Что это? Едва уловимый запах кофе! Откуда? Кот просканировал носиком воздух и, не открывая глаз, двинулся туда, откуда шел знакомый с детства запах. Он ощущался все явственней, становился насыщенней. Здесь!
 
Кот открыл глаза. Вот отсюда – из открытой форточки на первом этаже. Кот поднялся по стволу ближнего дерева на ветку, тянущую руку к желанному окну, и перемахнул на раму, легко поместившись в проеме форточки.
 
Да, он не ошибся, кто-то поставил на плиту турку с ароматным напитком, вот-вот появится пена, но никого нет. Кот завороженно смотрел на темно-коричневую поверхность, ожидая первых признаков закипания. Пора!
 
- Эй! Кто там! Торопись! Кофе убежит! – заорал кот, как в прежние времена.
 
Легкий топот ног по коридору квартиры убедил его, что он был услышан. Можно уходить, но любопытно – кто это такой же забывчивый любитель утреннего напитка, как и Петрович?
 
На кухню легко вбежала молодая женщина в домашнем халатике с нежными розами по голубому фону. Сняв турку с плиты, она уставилась на кота.
 
- Это ты меня предупредил? – мягким голосом поинтересовалась она. – Хотя, кто же еще? Спасибо! Сегодня, наверное, впервые мне не придется оттирать плиту от сбежавшего кофе.
 
Кот внимательно слушал ее. Как, оказывается, приятно, когда с тобой просто разговаривают. Не сюсюкают, не кричат, а считают тебя равным себе.
 
- Прыгай на подоконник, – предложила новая знакомая, – позавтракаем вместе. – Она открыла холодильник. – У меня есть вареное яичко. Будешь?
 
Порезав яичко на четыре части, она выложила его на блюдце и поставила на подоконник. Кот переводил взгляд с блюдца на хозяйку квартиры, которая, налив горячий кофе в прозрачную кружку, уже уселась за кухонный стол.
 
Решившись, он спрыгнул вниз и принялся за еду. Съев угощение, уселся и принялся умываться. Женщина прихлебывала кофе и с улыбкой наблюдала за гостем.
 
- Знаешь, кот, ты напоминаешь мне моего папу, – с грустинкой в голосе произнесла она. – Он, когда беседовал со мной, точно так же щурил глаза и улыбался в усы. А еще ему очень не нравилось, когда у меня сбегал кофе. Побудь еще немного, кот...
 
Она отвела глаза и вздохнула, вспоминая родного ей человека.
 
- Как же мне тебя не хватает, папа...
 
Она прошла в комнату, принесла ноутбук и начала стучать по клавишам, время от времени поглядывая на кота. Прервавшись на минутку, она объяснила:
 
- Обещала сегодня до девяти закончить статью, потому и встала пораньше. А вообще – я люблю поспать. А ты? – В ответ кот зевнул и вытянулся на подоконнике. – Все, все! Я тебя поняла, – засмеялась женщина.
 
Кот задремал под мерный стук клавиш. Давно ему не было так хорошо. «Добрая женщина, – думалось ему, – но какая беззащитная! Надо будет навещать ее изредка, приглядывать за ней». Он проснулся от ласкового поглаживания и замурлыкал, отвечая на ласку.
 
- Останься со мной, кот, – тихо попросила его женщина. – Тебе будет хорошо у меня. С тобой мне стало так спокойно, как давно не было. Как будто папа рядом.
 
Кот, наклонив лобастую голову, подумал, встал и потерся усами о руку женщины.
 
- Останешься?
 
- Ну как я тебя могу бросить? – мурлыкал кот. – Ты ведь без меня даже кофе нормально сварить не сможешь!
 
Автор: ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Раздавшийся сзади странный громкий хруст, заставил Олесю оглянуться.
Какой-то мужик упал на ровном месте. Возможно, что-то хрупкое было у него в кармане, сломалось, захрустело?
Она собралась уже идти дальше, но тут услышала:
- Пожалуйста, помогите, я, похоже, ногу подвернул.
«Позвонил бы друзьям или родне, они бы ему помогли, мне всё равно такого здоровяка не поднять, разве что скорую вызвать», – подумала она.

- Чем вам помочь?
- Позвонить не могу, телефон в кармане был, я его сломал, – ответил он, словно услышав её мысли. – Разрешите с вашего?
- Ясно, что так громко хрустнуло. Конечно, держите.
Девушка протянула свой мобильник.
- Ой, почему-то сигнала нет.
Он вернул телефон.
Олеся попробовала набрать первый попавшийся номер из записной книжки. Действительно сигнал то появлялся, то исчезал. А потом и вовсе пропал.
- Подождите, возможно, тут что-то его глушит, я отойду чуть дальше, вдруг сигнал появится.
- Не уходите, попробуйте вызвать скорую из того магазина, который напротив перехода.
Он махнул рукой в сторону маленького книжного магазинчика.
- Хорошо, я их попрошу вызвать и побегу дальше, извините, но уже опаздываю.
Девушка отошла шагов на десять, как что-то позади неё брякнуло об асфальт.
Оглянувшись, Олеся увидела свои ключи, от которых уже отошла. Пришлось вернуться, чтобы их поднять.
Она опять быстрым шагом направилась в сторону магазина.
Теперь мужчина, сидящий на асфальте окликнул её.
- Девушка, у вас ещё что-то выпало из сумки.
На этот раз в пыли лежал её паспорт.
«Какой невезучий человек, из-за него и у меня почему-то всё падает, никогда такого не было», – подумала она.
Быстро подхватив свой документ и сунув его обратно в сумку, Олеся перешла дорогу и направилась в магазин.
Продавец, пожилая дама, долго не могла понять, чего от неё хотят, потом, наконец, сообразила, но попросила Олесю набрать номер самостоятельно, объяснив это тем, что у неё телефонофобия – болезнь, когда люди боятся разговаривать по телефону.
Олеся теряла терпение.
«Пенсионная реформа в действии, этой бабусе дома надо сидеть, сериалы смотреть, а она всё ещё работает», – с досадой подумала она.
В конце концов скорую они всё-таки вызвали.
Только на свидание она уже опоздала, и позвонить, чтобы подождал, не могла, договаривались с молодым человеком в интернете и, как на зло, не обменялись номерами.
К человеку, сидящему на асфальте подошла продавец из магазина.
- Иначе я не успел бы, сама понимаешь..., – попытался оправдаться он.
- Ладно, полетели, доставлю тебя в лазарет, а за ней пока присмотрю. Вечно ты придумываешь что-то этакое. Полиция завтра этого маньяка поймает, он ей больше встреч не назначит, я сломала её компьютер, а ты, как я поняла, телефон.
Мужчина поднялся с асфальта и отряхнулся, протянув собеседнице руку.
- Зато мои подопечные всегда умирали от старости!
- Тут не поспоришь, – ответила усмехнувшись, женщина.
Они исчезли совершенно незаметно для всех.
А в кабинете заведующей книжного магазина в этот момент проснулся внезапно задремавший продавец.
«Ну, вот почему я такая невезучая? В кои-то веки нормальный парень написал. И тут этот, неизвестно откуда свалившийся на мою голову мужик со своим вывихом, мне всё сломал», – грустно думала Олеся, шагая домой.
Девушка не знала, что это он не ей всё сломал, а себе... Причём, нечто очень важное для хранителя, теперь быстрое перемещение на время ему неподвластно. Сломанное крыло (именно этот хруст Олеся и слышала), конечно же заживёт, а его подопечная починит компьютер с телефоном, и будет, как ни в чём ни бывало, жить дальше.
Будет жить!

Лана Лэнц

Помощь из будущего

Володя сидел в туалете уже час. Он дошел до восьмого уровня в новой игре, которую скачал на телефон, и не собирался останавливаться на достигнутом. Это был его первый выходной из двух, и он вполне мог бы провести его так как хотел: сидя на унитазе или лёжа на диване — и то, и другое звучало просто отлично, но планы его порушились внезапным звуком открываемой входной двери. Володя так сильно испугался, что наконец сделал то, ради чего зашёл в туалет час назад.

Вова жил один, именно поэтому мог позволить себе длительные заседания на горшке и игры в телефоне до посинения, а значит, в квартиру проникли воры.

Нужно было что-то предпринять, но из оружия в туалете был только ёршик и пустой баллон освежителя, который кончился ещё два года назад и находился здесь в качестве досугового чтива.

— Ты так всю жизнь прос... кх-м, профукаешь на горшке, — послышался голос из прихожей, который Вове показался пугающе знакомым.
Что ж, преступник знал о местоположении хозяина, значит, в героя сыграть не получится. Вова даже обрадовался, ведь героизма в нём было не больше, чем давления в баллоне использованного освежителя.
— Кто здесь?
— Здесь только ты, — ответил голос снаружи.
Володя сглотнул нервный комок, а затем, собравшись с духом, задал ещё один вопрос:
— Что вам нужно? У меня ничего нет!
— Я в курсе, что у тебя ничего нет, потому и пришёл. Давай, выходи, потолкуем, — голос явно принадлежал человеку в возрасте.
Володя закончил начатое и даже прошёл уровень до конца, а затем вышел из уборной, вооружившись ёршиком.

— Быть не может! — вскрикнул хозяин квартиры и выронил грозное оружие из рук.
— Может, Володя, может, это я! Вернее — ты, из будущего! — говорил пришелец в невероятно футуристических одеждах, словно он только что сошёл с экрана фантастического кино. На нем была желтая резиновая куртка на заклёпках, резиновые штаны и ярко-жёлтые ботинки на высокой подошве, тоже из резины.

— Вот это да! — восхитился Вова. — В будущем все в таких одеждах ходят?!
— Нет, только те, кто работает на производстве резиновой одежды, остальные люди одеваются нормально. Вот видишь, до чего ты нас скоро доведешь?! — сокрушался Володя из будущего.
— Хочешь сказать, что я так и не стану бизнесменом?!
— Отчего же, станешь в 2030 году, только прогоришь через два месяца. Так что идею разведения страусов на балконе брось — нерентабельно.
— А как там, в будущем?! — Володя был так взволнован, что не сильно огорчился печальным известием.

— Неплохо. У каждой семьи есть свой робот.
— Ого! А как же восстание машин?!
— Было. Настоящий ужас. Правда, всего три года продлилось. Они потом сыпаться начали, электроника заглючила, даже краска пооблетела, большинство потом их по «трейд ин» сдали. Нашу страну вообще почти не затронуло: пока наши роботы друг друга прикуривали и толкали, восстание закончилось.

— Вот так да, а что там с общественным транспортом? Телепорт придумали?
— Придумали. Правда, дальность пока только на сто метров. Пользуются в основном бабки, в «Дикси» телепортируются за луком и укропом, да на почту, чтобы лишний раз поругаться. Очереди только выросли, будь он неладен этот прогресс.
Вова восторженно вздохнул, слушая эти невероятные рассказы.
— Ладно, некогда мне тут лясы точить, нам нужно положение дел исправлять! Между прочим, кран в ванной поменять бы лучше сейчас, а то скоро прорвёт, затопим соседей и будешь пять лет им потом ремонт делать.

— Да, ты прав, надо! — ответственно заявил парень.
— Ой, да что я на тебя надеюсь, — старик открыл шкаф, достал ящик с инструментом и выудил оттуда новенький кран, который Вова из настоящего купил ещё три года назад.
— Спустя столько лет ты помнишь о том, что кран лежит в ящике с инструментами? — удивился парень.
— Да он там сих пор лежит — спустя тридцать лет, мне каждый день напоминание в телефоне приходит о замене!!! Нам после потопа слесарь из управляющей компании свой принёс и поставил!
— Да зачем нам кран?! Ты же из будущего! Денег теперь сможем заработать! — радостно остановил Володя свою копию.
— Есть идеи? — старик явно обрадовался такому энтузиазму.
— Как? Я думал, что ты пришёл из будущего уже с идеями...
— Нет... Я так ничего и не придумал, решил, что вместе найдем способ: две головы лучше, чем одна.

— В нашем случае количество голов мало что решает, — огорчённо заявил Володька и почесал бесполезный затылок. — Точно! Нам нужно делать ставки! Кто там в следующем чемпионате мира по футболу выиграет?!
— А я откуда знаю?! Я же футбол терпеть не могу!
— Точно... Ну а с акциями что? Кто взлетит? Давай я продам квартиру, купим пакет! Заживём!
— Боюсь, что пакет мы купим только в продуктовом, я же так и не закончил заочное обучение на экономическом. В следующем году от тебя Ленка залетит, вот ты и заберёшь документы из института, — ещё более расстроенно сказал старик, крутя в руке новенький кран.
— Ленка? Дочка начальника, что ли?! — довольно облизнулся Володя.
— Дочка... Только не начальника, а маминой подруги по даче. Запомни, домашнее вино не пей и за теплицей стихи не читай, иначе до конца жизни будешь ездить сорок соток вскапывать! Десять на своей даче и тридцать — на соседской!

Володя вытер холодный пот со лба и нервно закивал.
— Ну а что тогда делать? Может хоть доллары там купить или евро?
— Нет. Через год все страны на единую криптовалюту перейдут.
— Тогда, может, нефть?
— Исключено, она вот-вот закончится, никто просто не хочет панику наводить, а по факту на «Лукойле» последнюю бочку разливают, так что скоро тебе на дачу за своим «Туристом» ехать, на котором, кстати, цепь смазать нужно и тормоза поменять. Запомни этот совет, — старик показал большой шрам в половину локтя. — Там, кстати, Ленка будет в купальнике, с ней не здоровайся, понял меня?!
— Угу, — мечтательно согласился Вовка из настоящего.
— Конечно, понял ты...
— Ну и что тогда ты сюда припёрся, если помочь никак не можешь?! — обиженно огрызнулся парень, глядя на свою бесполезную копию из будущего.

Старик молча погладил себя по подбородку, кашлянул, открыл рот, затем закрыл и наконец заявил:
— Лучше всего, если ты деньги откладывать начнёшь, а не тратить на всякую ерунду вроде новых моделей телефонов, которые выходят каждые полгода. Накопишь, квартиру продашь и уедешь куда-нибудь на море жить. Купишь там маленький домик, устроишься охранником в банк и будешь страусов разводить, а не вот это вот всё, — развёл он руками. — Ладно, я поехал обратно, надеюсь, что все мои советы до тебя дойдут, и когда я вернусь, то буду гулять по золотому пляжу, а не по сортировочному цеху.
Мужчина похлопал самого себя по плечу и направился к входной двери.
— И это... кран-то поменяй, — сказал он напоследок.
— Ага, — ответил Вова, — завтра и займусь, — с этими словами он положил кран в ящик для инструментов, а в телефоне поставил напоминающее сообщение.

Александр Райн

КОШКА ПО ИМЕНИ СМЕРТЬ

Леську все считали странной. Постоянно светится, как медный таз, улыбка с лица не сходит. Что бы ни творилось вокруг – везде повод для радости найдёт. А тут вдруг взяла – и кошку Смертью назвала.

Конечно, маленький заморыш, которого Леська подобрала около железнодорожного вокзала, и впрямь чем-то на Костлявую смахивал – такой же худой, угольно чёрный от ушей до хвоста. На мордочке только пятно белое, а вокруг глаз черно – как череп, ни дать ни взять. Но всё же где это видано – кошкам такие имена давать? Кошка Муркой должна быть, ну, или Муськой, в крайнем случае – Мартой или Матильдой какой-нибудь, но уж никак не Смертью.

Во всякие глупости вроде колдовства в те времена особо не верили, но Леську некоторые за глаза называли ведьмой. Всё из-за её мужа Василия. Она-то сама – глянуть не на что: тощая, лицо веснушками усыпано, на голове – буйные, вечно всколоченные ярко-рыжие кудри, глазёнки маленькие, болотно-зелёные, с хитрым прищуром. А Вася – красавец: высокий, статный, темноволосый, с серьёзным, немного задумчивым кареглазым взглядом. Ну что он в ней нашёл? Ещё и детей у них не было: Леся как-то на работе обмолвилась, что и не будет никогда, врачи говорят, – так вскоре весь городишко об этом знал. Зачем такая жена? Ну точно ведь приворожила парня! Потому что любили они друг друга без памяти, на зависть всей округе. Про такую любовь разве что в книжках пишут да в кино показывают.

Поженились они, как только Вася закончил горный институт, а Леся отучилась в педагогическом. Летом 40-го года Василия отправили по распределению в небольшой шахтёрский городок в Донбассе. Супруга поехала с ним – устроилась учительницей русского языка и литературы в одной из местных школ.

Ну, а что было дальше, все знают. Через год началась война. Василий сразу добровольцем на фронт отправился. Уезжал рано утром – как всегда, молчаливый и ещё более серьёзный, чем обычно. Ничего не обещал, ни в чём не клялся – просто обнимал любимую на перроне, где его ждал эшелон, всё отпустить никак не мог, будто надышаться ею хотел на годы вперёд. Леська молодцом держалась, улыбалась даже – она ведь всегда смешливая была. Шутила, мол, не успеешь оглянуться – уже победа.
– Я, – говорит, – тебя провожу, домой приду и сразу тесто на пирожки поставлю – как раз к твоему возвращению готовы будут.

Тогда-то она Смерть и подобрала. Долго смотрела девушка вслед скрывшемуся вдали поезду, дав, наконец, волю слезам, а когда опустила взгляд, увидела у ног котёнка. Рассказывают, Леська заговорила с кошкой, и та ей в ответ мяукала что-то на своём кошачьем языке. Но, может, врут.

В октябре, когда немцы пришли, Лесю к себе соседка забрала, Мария Семёновна. Девчонка-то молодая, никого у неё нет, опасно ей одной, а так – вроде и под присмотром, и по дому, опять же, помощь. Сын Марии Семёновны, Гришка, в Леськиной школе учился, в седьмом классе. Шалопай был редкостный, еле вытягивал на тройки, но учительницу свою очень уважал, даже обрадовался, когда узнал, что она теперь с ними жить будет. И со Смертью общий язык нашёл.

– Олеся Никифоровна, а почему у вашей кошки такое имя странное? – спросил как-то Гришка у Леси.
– Это не имя, Гришенька, – девушка погладила зверька, ласково мурчащего у неё на коленях. – Она ведь и правда Смерть. Та самая, настоящая.
– Откуда вы знаете?
– Знаю – и всё, – Леся многозначительно улыбнулась.
– И не страшно вам было аж целую Смерть домой забирать? – недоверчиво усмехнулся Гришка.
– А что в ней страшного? – Леся почесала кошку за ушком. – У нас с ней договор.
– Какой?
– Я её кормлю, оберегаю, забочусь о ней, а она у меня за это Васеньку не заберёт. Живой он вернётся и невредимый, увидишь.

А вот Мария Семёновна невзлюбила Смерть. Так-то Гришкина мать хорошей жениной была, но всё ей казалось, что животина норовит то еду стащить, то мебель попортить, то ещё что-то. Ну, правда, про «уговор» она тоже знала – как раз мимо комнаты в этот момент проходила да и заслушалась беседой сына и его учительницы. Поэтому требовать, чтобы кошки в её доме не было, у Марии Семёновны духу не хватило. Но запереть Смерть в ванной на полдня, «чтобы под ногами не мешалась», или веником её погонять за какой-нибудь мелкий кошачий проступок она вполне могла. Смерть, впрочем, отвечала на её нелюбовь взаимностью – то и дело шипела, пару раз даже цапнула.

Следующей зимой, в феврале, Гришка сильно заболел. Пневмония. Парень метался в жару, стонал и угасал на глазах. На четвёртый день, когда мальчишка стал совсем плох, Смерть пришла к нему и улеглась на его грудь. Мария Семёновна хотела было прогнать кошку, но когда увидела, что Гриша впервые долгое время безмятежно и спокойно уснул, позволила хвостатой остаться.

А вот Леся, увидев свою любимицу с Гришей, враз помрачнела. Она велела Марии Семёновне оставить её с парнем наедине, да так строго, что та не посмела ослушаться. Правда, не сдержалась и решила подсмотреть в щёлку неплотно закрытой двери, что же будет делать молодая учительница.

Девушка села на колени у кровати и заглянула кошке в глаза.
– Я знаю, что многого прошу, – произнесла она, – и всё же, пожалуйста, не трогай Гришеньку. Марии Семёновне будет очень тяжело его потерять.
Кошка что-то промяукала в ответ.
– Ну да, она не так добра к тебе, – продолжала Леся, – только это не со зла, а от неведения. Прости её, пожалуйста. Я уверена, что не она – так Гриша отплатит тебе за твоё милосердие. Он ведь любит тебя.
Кошка снова мяукнула.
– Хорошо, – Леся вздохнула. – Я рада, что ты согласилась хотя бы подумать.

Ночью Леся проснулась от сдавленных всхлипов Марии Семёновны. Девушка тихонько прошла в коридор – звук доносился из комнаты Гриши. Похолодев от нехорошего предчувствия, Леся осторожно заглянула туда.

Гриша всё ещё спал, сипло и тяжело дыша. Кошка по-прежнему лежала на его груди, а рядом плакала Мария Семёновна.
– Смертушка, милая, – тихо говорила она, – ты уж извини меня, неразумную, я тебя прошу. Только Гришеньку моего не забирай. Один он у меня, кровиночка моя. Ты меня лучше возьми, только пусть он живёт.
Кошка внимательно посмотрела на Марию Семёновну, встала и поставила не её ногу передние лапки. Женщина несмело подняла руку и осторожно, словно Смерть была сделана из хрупкого хрусталя, коснулась чёрной блестящей головки. Зверёк прикрыл глаза и замурчал. Мария Семёновна провела ладонью по мягкой спинке и невольно улыбнулась сквозь слёзы. А кошка спрыгнула с кровати и вышла из комнаты. У входа она увидела Лесю. Подняла на хозяйку умный взгляд и коротко мурлыкнула.
– Спасибо, – прошептала девушка.
Наутро температура у Гриши упала.

С того дня любой самый лакомый кусок в доме Мария Семёновна делила между сыном и кошкой. Гришка быстро поправился и вскоре встал на ноги. Смерть с удовольствием играла с ним, и все тяготы военного лихолетья казались преодолимыми, когда в доме звучал задорный мальчишеский смех или уютное кошачье мурчание.

Война закончилась. Василий вернулся домой. Рассказывал, что сослуживцы называли его заговорённым: в стольких передрягах побывал на фронте – а ни единой царапины. На железнодорожном вокзале его встречали и Леся, и Мария Семёновна с Гришей, и Смерть. Когда девушка увидела мужа, она бросилась ему на шею. Они долго стояли, обнявшись, а кошка ласково тёрлась об их ноги. Потом промурчала что-то по-своему и вдруг побежала прочь.
– Смерть, стой! – воскликнул Гришка. – Куда же ты? Потеряешься!
– Пусть идёт, Гришенька, – Леся смотрела вслед исчезнувшей любимице, и её глаза отчего-то счастливо лучились. – Ей пора. Она дала мне то, о чём я просила. Даже больше.
– Больше? – удивился Гриша.
– Конечно, больше, – Мария Семёновна взъерошила белокурые волосы сына. – Она ведь и Васю, и тебя сберегла.
– И не только, – сказала Леся. – Смерть порой бывает очень щедра.
– О чём вы, Олеся Никифоровна? – удивилась Мария Семёновна.
– Да так... – девушка загадочно улыбнулась.
– Ладно, идёмте к нам, – Мария Семёновна повернулась к Васе. – Василий, вы не представляете, какие вкусные пирожки испекла ваша супруга!
– Это те самые, которые ты ещё в сорок первом начинала? – усмехнулся Василий Лесе...

Они больше не разлучались никогда и прожили долгую счастливую жизнь. Смерть действительно была очень щедра: она подарила жизнь не только Василию и Грише. Через год у Леси родилась прекрасная рыжеволосая дочка.

Прошли десятки лет, но, поговаривают, что в небольшом шахтёрском городке в Донбассе до сих пор можно встретить необычную кошку по имени Смерть. Конечно, она не каждому готова дать шанс. Но даже в самые тёмные времена, когда кажется, что надежды нет, Смерть не только забирает, но и хранит, не только уничтожает, но и бережёт. Если, конечно, тебе есть чем заплатить ей. Да-да, от Смерти можно откупиться, но лишь самой дорогой монетой – Любовью!

Автор: Гелла_Грабен

ДНЕВНИК МУЖА ВЫШИВАЛЬЩИЦЫ

01.01.2009
Моя сегодня объявила, что будет вышивать! Она — и ВЫШИВАТЬ! Она же не вылезает с форумов, чатов, аськи и распродаж... Посмотрим, насколько ее хватит...

05.01.2009
Усиленно ковыряет иголкой. Надо же, какая сила воли...Узнал про себя много нового — оказывается я «мешаюсь под рукой, загораживаю свет, отвлекаю болтовней». Хм, зато ты дорогуша, притихла, молчишь. Радуюсь, наслаждаюсь тишиной...

25.01.2009
Рано радовался. Она начала говорить. В процессе вышивки. В тишине бормочет «один, один, два, два пробела, один, один...» Господи, как шаманка! Духов вызывает, что ли?

30.01.2009
Пошла в магазин «по мелочам». Угу, мелочи.... КАК кусок тряпки с иголкой столько может стоить?! Это же грабеж!!! Тактично промолчал, решив, что раз в полгода можно позволить любимой жене безобидный шоппинг....

15.02.2009
Хм...Или не раз в полгода.... Как-то навевает на меня грустные мысли карточка «Постоянного покупателя» в швейный магазин. А карточки «Несчастного мужа» у них нет?...Жаааль....

01.03.2009
Ездили за продуктами. Упросила зайти в швейный магазин «так, по мелочи». Да, конечно, дорогая.... я как раз лишнюю сумку захватил. Пошел с ней посмотреть на магазин.... Ёлы-палы, мужики!!! Столько бусинок, бантиков и еще какой-то хрени.... Моя носится между полками, мужественно жду...Дождался. На кассе все не влезло в сумку. Я еще и виноват!....

02.03.2009
Просмотрели покупки. Моя, красава, купила 7 красных одинаковых мотков ниток, раззява! Сказал ей об этом. Обиделась, до вечера не разговаривала. Вечером выяснилось, что это все были РАЗНЫЕ цвета...Обозвала дальтоником. Весь вечер искал различия в цветах.

15.03.2009
Сел на кресло. Я ПРАВДА не знал, что на тем лежит последняя нитка самого нужного цвета...И я ПРАВДА не специально носил ее на брюках, пока она ползала по полу и искала ее. Но разве докажешь?...

17.03.2009
Застал за вышиванием ночью. Отругал. Погнал спать.

18.03.2009
Не помогло

19.03.2009
Смирился...

25.03.2009
Сегодня моя с утра разгадывала кроссворд. Японский. Столько цветов...Восхитился ею.... Так я узнал, что такое схема для вышивки. О, небо! Столько значков.... Как она только глаза не ломает!

27.03.2009
Дошила! Мда, красиво, ничего не скажешь...Спросила разрешения купить рамочку, чтобы вставить в нее работу. Ну...рамочка — так рамочка...Пусть будет красиво.

27.03.2009 (вечер)
Эта РАМОЧКА стоит как целый особняк!!! ДА — позолоченная, ДА — очень красивая.... но ДОРОГО!!!

28.03.2009
Повесили на стенку, красиво.

01.04.2009
Ругаемся за место возле компьютера. Мне видите ли, приспичило новости почитать... А ей, ради этого, надо покидать форум единомышленниц....

15.04.2009
Договорились о графике сидения возле компьютера. В ее время, как бы случайно прошел мимо, посмотрел, интересно же... Когда они успевают столько вышивать? И это не считая работы и других домашних дел.... У них, что – день длиннее?...

18.09.2009
У нас в доме когда-то были стены...Нет, правда, были! Честно...На них даже были обои, только не вспомню какие... Теперь все стены завешаны вышивками...Правда, потолок еще остался свободен, но это слабое утешение...

20.09.2009
Посмотрела на потолок, вздохнула...»Ах, какое свободное место пропадает».... Схватился за сердце....

25.12.2009
Теперь у нас дома вышито все. Т. е. ВООБЩЕ все.... Полотенца, тапочки, салфетки.... А чего стоит ее фраза «Куда руками хватаешь?!»...Да, собственно, никуда.... так, руки полотенцем вытереть хотел...Косится на мои рубашки со словами «какая равномерная ткань».... Интересно, к чему это она?...

31.12.2009
Готовимся к застолью. Пока любимая раскладывает салатики, незаметно положил под елку вышивальный станок, заказанный через Интернет. Надеюсь, понравится. Ведь ей для счастья так мало надо.

Автор: wwmouse

КОЛЕЧКО С ТОПАЗОМ

– Я боюсь. – Оля остановилась у крыльца деревянного дома на окраине Ярославля. – Подожди.

– Да не волнуйся ты. Дед у меня классный. Не бойся. – Андрей подтолкнул девушку к ступенькам.

С тёмного неба бесшумно падали редкие снежинки. Зима выдалась теплая, а накануне Нового Года неожиданно пошёл снег, ложась тонким слоем на подмёрзшую землю. Андрей постучал. Где-то в глубине дома скрипнули половицы, послышались приближающиеся шаги. Через мгновение замок щёлкнул и в приоткрытую дверь хлынул тёплый уютный свет и ароматные запахи пряностей, мяса и пирогов.

– Андрюша! Я уж и не ждал тебя. Проходи скорее в дом, выстудишь. – Голос радостный, приветливый, и Оля решилась выйти из-за спины Андрея.

– Дед, это Оля, моя девушка. Ты что так уставился на неё, словно приведение увидел? – В голосе Андрея слышался смех.

– Ничего, показалось, заходите в дом. – Дед попятился назад, давая возможность войти гостям.

Андрей закрыл дверь за собой, помог Ольге повесить пальто на высокую вешалку, а дед всё стоял и не сводил глаз с девушки.

– Оля, – дед неуверенно, через силу выговорил имя. – Есть только тапочки моей жены. Если не побрезгуете, надевайте. Андрей, покажи даме дом, а я на кухню. – Но он стоял и не двигался с места.

– Дед, смотри, заревную. – Андрей засмеялся и погрозил деду пальцем.

– Вам помочь? – предложила Оля.

– Нет, у меня всё готово. Просто за мясом следить нужно, а то будем угли есть, – тихо ответил дед Борис Сергеевич.

Молодые поднялись по лестнице на второй этаж, а дед проводил их долгим взглядом, потом тряхнул головой и отправился в кухню. Он ставил на стол тарелку с мясом, когда вошли Ольга и Андрей.

– Ух, как красиво! – Ольга не сдержала восхищения.

Большой круглый стол нарядно накрыт, мигает огоньками живая ёлка в углу, по телевизору идёт праздничный концерт, а хрустальная люстра под потолком отбрасывает на стены и мебель радужные блики.

– С виду обычный дом, а внутри изыскано. – Оля с восторгом рассматривала просторную гостиную.

– Это всё моя жена. Она говорила, что кухня в доме – это главное, поэтому мы весь первый этаж заняли одной большой кухней, по совместительству гостиной. – Борис Сергеевич нисколько не смутился от похвалы. – Это дача. Галя очень любила этот дом. Когда её не стало, я переехал сюда жить, а Андрею оставил квартиру в городе.

Все расселись за столом.

– Ждать не будем боя курантов. Дед считает, что это глупо, – говорил Андрей, разливая игристое вино по фужерам.

– Оленька, я поухаживаю за вами. – Борис Сергеевич привстал и замер, глядя на её руку. – Откуда у вас это кольцо? – он сделал ударение на слове «кольцо» и голос его дрогнул.

– А что-то не так? – Оля испуганно убрала руку со стола на колени.

– Да не пугайтесь. Просто... – Борис Сергеевич взял её тарелку и положил в неё ложку салата.

Произнесли тост за уходящий год, за встречу. Борис Сергеевич украдкой бросал взгляды на Ольгу, на её правую руку.

– Скажите, Оленька, а вашу бабушку не Варварой зовут?

– Да. А как вы догадались? – Ольга насторожилась.

– Когда-то давно я подарил это кольцо девушке по имени Варя. Второго такого кольца не существует. – Сейчас. – Борис Сергеевич встал из-за стола и пошёл к лестнице на второй этаж.

Молодые люди переглянулись, Андрей склонился к Оле и поцеловал.

– С Новым Годом и... – он хотел ещё что-то сказать, но на лестнице послышались шаги.

– Снимок присох к картону, не вытащить, – сказал подошедший Борис Сергеевич, указывая на фотографию в старом альбоме и внимательно наблюдая за девушкой.

– Ой, у нас такая же есть! – радостно воскликнула она. – Я на неё не похожа. Бабушка красивая была. А это с ней... вы? Я, к сожалению, её не помню. Она умерла, когда мне полтора года было. – Борис Сергеевич только кивнул.

– Дед, не томи. Что за тайны? Давай, рассказывай. – Андрей потянул Олю к дивану у ёлки.

Борис Сергеевич поставил стул и сел напротив них. Он несколько мгновений смотрел на мигающие огни гирлянды, а потом заговорил.

– У меня в школе друг был, Яков, сын довольно известного ювелира. Тогда, в советское время, многие евреи в паспорте писали свои имена и фамилии на русский манер, чтобы избежать притеснений. Потому Иакова Гальперна звали Яков Гальперин.

Я любил бывать у них дома. Отец учил Якова ремеслу, и мне ужасно нравилось слушать его рассказы о камнях. По традиции, отец передавал всё, что умел, сыну, потому в еврейских семьях обязательно должен быть мальчик, наследник.

Я родился в год окончания войны. Отца после ранения комиссовали, он вернулся домой в сорок четвёртом инвалидом. Я столько читал о войне, что казалось, помнил бомбежки, обстрелы. – Борис Сергеевич задумался ненадолго. – Конечно, я не мог этого помнить. Детские фантазии.

Мы учились уже в восьмом классе, когда на летние каникулы к бабушке в соседний дом приехала Варя. Я влюбился в неё сразу. Стеснялся, не осмеливался подойти, заговорить. А потом целый год мечтал о следующем лете. – Дед посмотрел на снимок.

– Якову надоело слышать мои вздохи и видеть страдания. Когда на следующий год она приехала к бабушке, он помог нам наладить общение. У нас не кинотеатр был, а брезентовый шатер. Деревянные лавочки стояли прямо на земле, засыпанной песком. Когда привозили фильм, набивалось полно народу. Кому не хватало мест, сидели прямо на песке.

Вот Яков и пригласил Варю в кино. Я помню, что показывали фильм «Королева «Шантеклера». Но фильма не помню совсем. Я умирал от волнения, касаясь её плеча, бедра. Мы были прижаты друг к другу со всех сторон. Я думаю, что она слышала стук моего сердца. Так и просидел весь фильм, зажав вспотевшие ладони между коленями, как кол проглотил, боясь пошевелиться.

А после кино она пригласила нас на день рождения. И тут я испугался. Денег не было, подарок купить не на что. Зарплаты тогда были маленькие. Отец работал вообще за копейки сторожем. И снова выручил Яков. Сделал колечко для Вари под руководством отца со светло-коричневым топазом, под цвет Вариных глаз. – Борис Сергеевич замолчал. Андрей с Олей терпеливо ждали продолжения рассказа.

– Как же светились её глаза тогда! Она поцеловала меня в щёку и сказала, что никогда не расстанется с колечком. Мы не говорили о любви, не давали обещаний. Мне казалось, всё понятно лучше слов. И снова я ждал её целый год. Нам в голову не приходило писать друг другу письма. Какой же был наивный и самонадеянный. Разве можно любовь доверять воле случая. На следующее лето она не приехала. Бабушка заболела, и Варины родители забрали её в Ленинград. – Дед снова замолчал.

– И всё? Вы не встретились больше? Никогда? – В глазах Оли сверкнули слёзы.

– Не встретились. Телефонов не было, не то, что Интернета, соцсетей. Как найдёшь её в огромном городе? Тогда Яков, чтобы успокоить меня, сказал, что топаз – волшебный камень. Он притягивает людей друг к другу, и мы обязательно встретимся. Знал, что он врёт, но всё равно верил и ждал.

После школы меня призвали в армию. Когда вернулся, поступил в строительный институт. Днем работал, вечером учился. Уставал так, что ни о чём не мог думать.

А потом встретил Галину, бабушку Андрея. Женился. Она и уговорила построить этот дом. Сама помогала планировать, красиво обустроить. Дом – её заслуга. В нём – она, её душа. Здесь всё дышит ею. Тебе понравился дом, Оля. Он похож на неё. Я думал, что прошло столько лет, Варя тоже давно вышла замуж...

– А любовь? – спросила Оля.

– Именно любовь и заставила меня не искать её. Любить – не значит обладать кем-то, во что бы то ни стало. Любить, значит, дать свободу тому, кого любишь. Я помнил слова Якова, что камень волшебный и приведёт нас друг к другу.

За окнами дома раздались взрывы петард. Телевизор давно был выключен, а трое в комнате сидели и думали каждый о своём. Тишину нарушил Борис Сергеевич.

– Значит, тоже помнила, хранила колечко. А от чего она умерла? – Видно было, что нелегко Борису Сергеевичу дался вопрос.

– Она попала под машину. А фотография? – Оля показала на альбом.

– В то последнее лето уличный фотограф снял нас в парке. Сделал три фотографии, каждому на память.

– А третья у Якова? – догадался Андрей.

– Совершенно верно, – подтвердил его дед.

– Мне было лет пятнадцать, когда мама разбирала старые бабушкины вещи. Мы переезжали в новую квартиру. Обменяли свою и бабушкину на большую. Я и нашла шкатулку с всякими мелочами, письмами, брошами. Там был конверт, где бабушка написала, что если с ней что-то случится, кольцо завещает мне. И такая же фотография. Строго наказала маме, чтобы не носила кольцо и отдала мне, когда вырасту.

Мама не знала, кто на снимке с бабушкой. В день моего совершеннолетия мама отдала мне кольцо. Дедушка через три года после бабушки умер от инфаркта. Грустная история. – Оля вздохнула.

– Что вы, Оленька. Не наврал мне Яков. Притянул топаз двух людей. Думаю, неслучайно вы нашли друг друга.

– А Яков? – Напомнил Андрей.

– Пока я служил, всю его семью убили грабители. Уже поздно. Пора спать. Андрей, покажи Оле её комнату. – Борис Сергеевич дождался, когда молодые поднялись наверх, накинул куртку и вышел на крыльцо.

Снег медленно падал из тёмного бездонного неба. Борис Сергеевич собрал снег с перил лестницы и держал в ладони, пока он не растаял. В соседнем дворе загремела цепью собака. Дед поежился и вернулся в тёплый дом.

 Галина Захарова

Зоолог Журбин закончил университет и прибыл по распределению. Когда станет ясно, что он знает язык животных, деревенские будут поклоняться ему как божеству. Ну и, конечно – мясо, сыр, яйца...
От вокзала до деревни автобусы не ходили. Поэтому за ним прислали подводу. Телега была похожа на оптический обман. Еще меньше надежд внушала кобыла. Судя по деснам, она служила еще в Первой конной. Возможно, уже тогда товарищ Буденный называл её на вы.

Конюх Степаныч напоминал экскаватор. Такой же добродушный и рукастый. Он на перроне заверил, что они доедут в два счета. Сказал: «Смотри, вот – раз!..» – схватил чемодан зоолога и бросил в телегу. Чемодан нарисовал идеальную параболу. Перелетел через телегу и влетел в приоткрытую дверь вагона для скота. Поезд с затяжным свистом летел мимо. Что исключало даже гипотетическую возможность увидеть этот чемодан снова.
Поезд пролетел и стало тихо как в раю. В память врезались только две размазанные коровьих морды с огромными глазами. Инструменты, литература, запасные трусы, направление, паспорт, фото любимой – всё со свистом унеслось со скотиной куда-то на восток. Степаныч ощутил мимолетное чувство неловкости.
Журбин трясся на телеге и смотрел вниз. По обочине шёл ёж. Иногда он уходил вперед и дожидался телегу. Где-то на середине пути зоолог спросил:
- А что, старик, зверьё в вашей глухомани водится?
Степаныч ответил: не особо. Бурундуки, бабочки. Но вот год назад бывший секретарь райкома с председателем колхоза, тоже бывшим, на уток пошли. Да не вернулись. Не нашли с утками общий язык, видимо.
- Главное – быстро правильные слова для животных находить, – подтвердил Журбин.
Выяснилось: Степаныч тоже знает язык животных. На фронте был переводчиком.
В поезде было много чаю. Журбин сошел с телеги и направился туда, откуда не долетит ни звука. Найдя удобное место, расстегнул брюки и сосредоточился. И тут его взгляд натолкнулся на что-то большое. Это что-то стояло прямо перед ним.
В трех шагах от зоолога Журбина стоял, чуть сгорбившись, огромный медведь. Гигант штангист Власов рядом с ним выглядел недоразумением. С нижней челюсти медведя свисал, застряв в зубах, корень какого-то растения. Кажется, березы. В глазах медведя читалось изумление. Много наглости он повидал за эти годы. Бурундуки дорогу не уступают. Год назад два чудика задницу утиной дробью расстреляли. Партбилеты и золотые портсигары потом два дня выходили. Но чтоб вот так, средь бела дня, расстегнув брюки и нагло встав напротив...
- Дай мне минуту и я всё объясню, – сказал ему Журбин на чистом медвежьем...
Степаныч смотрел на небо. Будет, однако, дождь. И пора, картоха вянет. Он оглянулся на неясный шум. По колыханию верхушек сосен определил направление движения.
Сметая деревца, из леса вылетел новый зоолог. Он держал в руках расстегнутые брюки. На его лицо без кислородной подушки нельзя было смотреть. Он кричал какие-то странные слова. Кажется: «заводи, заводи». За ним, переливаясь как холодец, мчался огромный медведь.
- На крыло!.. – фальцетом заорал Степаныч, схватил кнут и огрел лошадь. – Оглоблю тебе в ин дер шмутциген анш по самый хомут!.. Н-но, клопф сие мит ден хуген, старая потаскуха!
Кобыла лениво оглянулась. Её седая грива встала колом, как ирокез. Последний раз она так стартовала во время Брусиловского прорыва в 1916 году. Телега вылетела из-под Степаныча, как скатерть из-под посуды. Он исполнил сальто Делчева с оценкой 9,0 и сваей рухнул на дорогу. Минус балл за то, что не тянул носочки. Если бы он так рухнул час назад, пришлось бы вызывать скорую. Но сейчас он бодро отскочил от земли и птицей метнулся за телегой. Его настигал с брюками в руках новый зоолог. Пыль за ним стояла столбом, как за грузовиком.
Ближе к деревне медведь отвязался. Степаныч дышал легкими, печенью, аденомой простаты – всем, что могло раздуваться и сдуваться. Для человека нет невозможного. Восемьдесят – не препятствие для сдачи норматива ГТО на золотой значок. Причину насквозь промокших брюк объяснил коротко: «Трава нонче дюже росная». Свои брюки Журбин продолжал держать в руках.
- Сука, у вас здесь медведи нерусские, что ли?!
- Это Серёжа, он глухой...
Дождались, пока прискачет кобыла с телегой. О медведе в деревне решили ничего не рассказывать.

Вечеслав Денисов

Старая гвардия

– Мамуль, меня в командировку отправляют на два месяца. Останешься с Олежкой? – голос дочери показался Ирине Николаевне чересчур взволнованным.

– Конечно останусь, – ответила она, – какие проблемы, Катюша? Он же не грудной.

– В том то и дело, что не грудной. С малышом проще: где положил, там и взял. А здесь... Не представляю, как ты с ним справишься.

– Да что там справляться? – удивилась мать, – не переживай: и накормлен будет, и досмотрен. Тебя же я как-то вырастила...

– Накормлен, досмотрен – это понятно. А уроки? Как с ними? Он же в четвертом классе, а ты, наверняка, уже все забыла.

– Что забыла?

– Программу школьную, что же еще?

– Как можно забыть программу начальной школы? Ты шутишь?

– Сейчас совсем все по-другому. Если бы ты знала, сколько времени мы с Олежкой тратим на домашние задания! Там же разобраться невозможно!

– Да ладно, – усмехнулась Ирина, – разберемся как-нибудь. Ты когда Олега приведешь (они жили в одном микрорайоне)?

– Завтра вечером.

– Прекрасно! Пойду готовить. Пирожков напеку с разными начинками – Олежек их так любит...

– Мам, да погоди ты с пирожками, не договорили еще, – Катерина, действительно, сильно нервничала, – завтра времени не будет все обсудить.

– Катюш, я не понимаю, что ты собираешься обсуждать. Тебе в командировку нужно? Вот и езжай. Мы тут сами разберемся. Твой ребенок – всего-то в четвертом классе. Он же не выпускник, не абитуриент. Чего ты так переживаешь за его учебу? Я тебе уже говорила и еще раз повторю: школа – это очень важно, но не самое главное в жизни.

– Мама, не начинай. Пообещай просто, что будешь тщательно контролировать, как мой сын делает уроки. Не хватало, чтобы он съехал в учебе, пока меня не будет... Что я потом делать буду? Как наверстаю? Его учительница и так мне постоянно мозг выносит.

– Учительница? Тебе? – изумилась Ирина, – с какой стати?

– То Олежка тетрадку забыл, то домашку не записал и, соответственно, не сделал, то весь урок в телефоне сидел, то всех смешил, то просто зевал на уроке. Жалуется чуть ли не через день. Я уже боюсь брать телефон, когда вижу, что она звонит.

– Ничего себе... Ты что, маленькая девочка? Не можешь ее на место поставить?

– Как?

– Обыкновенно. Приедешь, поговорим. А сейчас ‒ давай, успокойся и собирайся. Я все поняла: буду каждый день с Олежкой уроки делать.

– Правда? Обещаешь?

– Обещаю, – Ирина улыбнулась...

Проводив дочь, бабушка обняла внука:

– Ну что, радость моя, начинаем новую жизнь?

– Какую новую, бабушка? – удивился мальчик.

– Ну как же? Целых два месяца мы будем жить вдвоем! Я так рада!

– А-а-а..., – проговорил Олег и спросил, – а куда ты меня поселишь?

– В мамину комнату, конечно. Располагайся. Вот шкаф. Здесь одежду разложишь. Вот стол. Сюда книжки и тетрадки.

Олег вытряхнул содержимое из сумок на кровать. Пару секунд посмотрел на все это и пошел на кухню:

– Бабуль, а где пирожки? Мама говорила, ты много напекла...

– Напекла, милый... А ты уже справился? Вещи разложил?

– Ай, потом...

– Потом? Нет, дружочек мой, так не пойдет. Сначала – дело, потом – все остальное.

– Тоже мне – дело, – обиделся внук, – я сто раз успею разложить эти тряпки. А если они тебе мешают – сама их разложи. В чем проблема?

– Никаких проблем, – улыбнулась Ирина, – сама разложу.

– А пирожки?

– Сам испеки, – бросила бабушка и пошла в комнату внука.

Олежка открыл рот от удивления...

Пирожков в тот вечер он так и не дождался...

Попробовал их только утром, за завтраком. Допив чай, спросил у Ирины:

– А ты чего не одеваешься? Мы же опоздаем.

– Мы? Ты хочешь сказать, что я должна идти с тобой в школу?

– Конечно!

– Зачем?

– Мама всегда меня отводит.

– Но до школы всего десять минут ходьбы!

Олежка посмотрел на бабушку с недоумением:

– Так ты не пойдешь?

– А ты дороги не знаешь?

– Знаю.

– Так, может, один доберешься?

– Доберусь.

– Вот и хорошо. Не понимаю, почему мама тебя в школу водит? Ты же уже взрослый!

– Не знаю. Я ей тоже самое говорил, а она – ни в какую. Погоди, ты меня и забирать не будешь?

– Нет.

– Замечательно! – повеселел Олежек, – пойду домой как все нормальные люди!

– Только не задерживайся, – попросила Ирина, – я буду волноваться...

Олег пришел часа в два.

– Как дела в школе? – спросила бабушка.

– Нормально, – мальчик пожал плечами.

– Вот и славно. Обедать будешь?

– А что, можно не обедать?

– Если не хочешь, можем пообедать позже, – Ирина удивилась вопросу ребенка.

– А мама никогда не спрашивает, – улыбнулся мальчик, – сразу заставляет есть.

– Видимо она не может ждать, – предположила бабушка, – получается, она тебя в свой обеденный перерыв забирает. Вот и торопится.

– Да нет. Просто ей все равно, чего я хочу, – буркнул Олег и ушел в свою комнату.

Через час Ирина заглянула к нему. Олег лежал на постели в школьном костюме с телефоном в руках.

– Ты что делаешь? – удивилась бабушка, – почему не переоделся?

Олег сделал неопределенный жест рукой, который, видимо, означал: не мешай...

Плохо он знал свою бабушку...

Она подошла, молча забрала телефон и твердо сказала:

– Значит так. Переодеваемся. Обедаем – надеюсь, ты уже проголодался. Потом ты идешь на улицу...

– На улицу? – встрепенулся Олежек, который уже надулся из-за телефона, – зачем?

– Как зачем? Гулять конечно.

– Я не хожу гулять. Мне уроки нужно делать.

– Уроки потом, – голос бабушки прозвучал категорично, – сначала – свежий воздух с параллельным проветриванием мозгов, – она улыбнулась.

Олег тоже.

– И с кем я буду гулять? Один, что ли?

– Там полно ребят. Познакомишься. Некоторых, я уверена, ты знаешь. Вы же в одной школе учитесь...

Олег хотел еще что-то сказать, но бабушка уже вышла из комнаты со словами:

– Давай оперативно: я пошла стол накрывать.

Олег переоделся, вяло поел и без особого энтузиазма стал собираться на улицу.

– Телефон отдашь? – спросил он у Ирины.

– Зачем? Пусть дома лежит.

– А как ты узнаешь, где я нахожусь? – удивился мальчик, – как домой позовешь?

– А чего тебя звать? У тебя часы на руке. Давай договоримся: два часа гуляешь и домой. Все просто.

– А если я забуду?

– Что забудешь?

– Про два часа...

– А ты не забывай. Ты же взрослый.

– А если...

– Давай без если, – остановила Ирина внука, – сегодня ты у меня первый день. Я должна понимать, можно ли тебе доверять. Так что это – второй, по сути, для тебя тест: сможешь или нет?

– Второй?! – «купился» Олег, – а первый какой был?

– Первый ты выдержал с честью: сам ходил в школу! Без провожатых! И даже не потерялся!

– Теперь понятно, – внук включился в игру, – приду ровно через два часа!

– Попробуй! – улыбнулась бабушка.

Он пришел минута в минуту...

– Молодец! – похвалила Ирина, – настоящий мужчина! Сказал – сделал!

Мальчик просиял...

– Нашел с кем погулять?

– Нашел! Даже уходить не хотелось! Договорились завтра встретиться! – выдал мальчик с восторгом! – бабуль, а... давай еще раз пообедаем, чет я проголодался...

– Мой руки, – Ирина пошла на кухню...

– Ну что, теперь уроки? – спросила она через полчаса.

– Угу, – пробурчал Олег, – как я ненавижу их делать...

– Почему? – Ирина сделала наивное лицо.

– Столько задают ‒ ужас!

– Да? А в наше время задавали столько, чтобы ученик мог справиться с заданиями за час.

– Когда это было?! – воскликнул мальчик, – в прошлом веке!

– Точно. Только вряд ли что-то изменилось, – предположила бабушка, – может, ты просто не справляешься?

– Я?

– Ты конечно. Мама говорила, что я должна с тобой уроки делать. Я ей, конечно, пообещала. Только, Олежек, миленький, избавь ты меня от этого. Я же давным-давно все забыла.

– А вдруг я неправильно сделаю?

– Ну и что? Ты же учишься. Любой может ошибиться.

– Ладно, попробую, – неуверенно сказал мальчик, – только если что, я у тебя спрошу.

– Конечно, милый. Ты только постарайся побыстрее все сделать...

– Зачем? Мама говорит, что торопиться нельзя...

– А ты не торопись. Просто не отвлекайся. Вот и получится быстрее. И вообще: слабо уроки за час сделать? – хитро прищурившись, спросила Ирина.

– За час? – ахнул Олежек, – это невозможно.

– Да ладно, – рассмеялась бабушка, – ты попробуй. Потом фильм какой-нибудь посмотрим...

– Фильм? – Олежек удивленно посмотрел на бабушку, – я твои фильмы не смотрю...

– А мы не мои, мы твои смотреть будем. Если ты, конечно, с уроками не завозюкаешься...

– Засекай время! – скомандовал внук и склонился над столом...

За час сделать уроки он не успел. Зато сделал за полтора!

– Молодец! – с восторгом похвалила бабушка, – ты просто герой!

– Какой герой? – в голосе мальчика слышалось разочарование, – не успел за час.

– Лиха беда начало! – бабушка взъерошила внуку волосы, – в следующий раз успеешь!

– Проверять будешь? – спросил внук.

– Нет, не буду. Пусть учительница проверяет... А у нас – кино...

Так потихоньку, помаленьку бабушка выправляла жизнь внука – учила самостоятельности. Олегу это нравилось, и он с легкостью шел у Ирины на поводу.

Когда она предложила мальчику записаться в спортивную секцию, он обрадовался, а потом погрустнел:

– Мама приедет, запретит...

– Маму я беру на себя. Не дрейфь, – бабушка как девчонка хлопнула Олега по плечу, – ты, главное, с учебой не подведи...

– Не подведу, – пообещал внук...

Пообещал, а через неделю сообщил:

– Бабуль, тебя в школу вызывают...

– Меня? – удивилась Ирина.

– Ну да. Сказали – родителей. А раз мамы нет, то...

– Я поняла, – Ирина внимательно смотрела на внука, – схожу. Ты что-то натворил?

– Нет. Вернее... Я не знаю...

...Войдя в класс, Ирина увидела перед собой молоденькую учительницу лет двадцати пяти, сразу все поняла и расслабилась...

– Я – бабушка Олега. Ирина Николаевна. Вы хотели меня видеть.

– А мать? Почему мать не пришла? – вскинула недовольные брови учительница.

При этом она не встала и не предложила бабушке присесть...

– Мама в командировке. Уже больше месяца. Олег живет со мной. Странно, что вы не знаете...

– Я не обязана это знать...

– Но вы же как-то общаетесь с детьми...

– Я их учу. И вижу, что в последнее время Олег стал хуже заниматься.

– Правда? В чем это выражается? Я вижу только хорошие оценки.

– Он стал небрежно писать. В домашних заданиях – полно исправлений. Неужели нельзя проконтролировать, чтобы ребенок писал аккуратно?

– Проконтролировать? Это как?

Учительница посмотрела на Ирину с недоумением:

– Сесть рядом. Следить как мальчик выполняет домашнее задание. Вы что не в курсе?

– Не в курсе. Я думала, что домашние задания даются для того, чтобы ребенок выполнял их самостоятельно. А вы видели: усвоил он материал или нет. Разве не так?

– Так, конечно. Но это вовсе не значит, что в тетради должна быть мазня.

– А это ваша забота. Вы же учительница. Вот и учите писать, как следует. У меня полно других забот.

– Ладно, оставим это. Я вижу вы меня не понимаете... Еще хотела вам сказать, что Олег часто отвлекается, болтает с соседкой по парте, может в телефоне играть на уроке. Поговорите с ним. Он толковый, способный мальчик, но учится абы как. Сейчас на способностях выезжает, потом – сложнее будет.

– Погодите, милая, – Ирина усмехнулась, – а где вы находитесь, когда Олег все вот это делает?

– Я?

– Ну да. Или вы на уроке не присутствуете?

– Присутствую, конечно. Только вашему Олегу до меня дела нет. Он своими занят! – разозлилась учительница.

– Значит, начинать надо с себя, – твердо сказала Ирина, – если дети на уроке играют в телефоне, значит нужно не с детьми разбираться, а с учительницей. Не находите?

– Не нахожу. Вы просто не понимаете, что такое современные дети.

– Где уж мне, – улыбнулась Ирина, – Пойду я. Надеюсь вы как-то сами справитесь... И да! Пожалуйста, не звоните моей дочери по каждой ерунде. Иначе нам придется поставить вопрос о вашей профпригодности...

Вот, собственно, и вся история...

Приехав домой не через два, а через три месяца, Катя не узнала сына: подрос, повзрослел, в глазах уверенность появилась. Дневник посмотрела – и там все в порядке...

Потом увидела, что Олег сам уроки делает, к ней не обращается. И учительница не звонит...

– Мам, ты как это сделала? – спросила Катя у Ирины.

– Обыкновенно, доча, – рассмеялась мать, – по старинке... Если что – обращайся...

Автор: Сушкины Истории

Coтрудница загса выглядeла довольно стpaнно. На вид ей было лет шeстьдесят, и на вошeдшую пару она посмотрела, почему-то, очень сердито, почти – с ненавистью. Взяла заявление, которoе они пpoтянули, заглянула в него на пару секунд, потом опять уставилась на – ещё молодых – мужчину и женщину, и злорадно произнесла:
- Так... Знaчит, пришли... Разводиться... И заявление уже заполнили... Moлодцы... Ну, что ж, мы вам разведем. Обязательно вас paзведем. А то, тянули они. Давно нужно было вам рaзбежаться. Сразу же после первой брaчной ночи.

Пара в недоумении замерла, не понимая, что происходит.
- А что вы yставились на меня? – вытаращила на них глаза сотрудница. – Чем вы недовoльны?
- Женщина, вы почему с нами так разговариваете? – накoнец-то oтреагировал возмущённый мужчина. – Какoе вы имеете право?
- А как с вами ещё разгoваривать? – Сотрудница состряпала на лице злую усмешку. – Вы же разводиться сюда приперлись, или нет? Что, любовь ваша протухла уже, да? Умepла, и начала вонять?
- Эй, что за слoва вы подбираете? – пришла в себя и женщина. – Вы, пожалуйста, слeдите за своим языком!
- Ах, слова вам мои не нравятся?! – совсем взбеленилась сотрудница ЗАГа. – Тогда я у вас спрошу – а вы, воoбще, граждане, зачем женились? Куда вы до этого смoтрели? Разве вы не видели, что вы друг другу совсем не пoдходите?
- Это не ваше дело! – попыталась осадить её мужчина. – Ещё раз говорю, вы не имеeте права так с нaми разговаривать!
- Вот... Чуть что – не вашe дело, не имеете права! – продолжала измывaться над парой сотрудница. – А сaми пришли, и говорят: «Рaзведите нас скорее! Мы уже надоели друг дpyжке!» Да вам, мужчина, если чeстно, вообще, жениться ни на ком нельзя! И вам, жeнщина, замуж выходить тоже лучше не надо! Тоже мне, семью они захотели создать! Вы же изначально для сeмьи совсем непригодные! Из-за таких как вы, у нас в стране дети несчастными рождаются!
- Эй, жeнщина!! Вы что себе позволяете?! – не выдержала и фальцетом закричала посeтительница. – Вы не боитесь, что мы на вас жалобу напишем, и вac отсюда уволят?
- Ха, испугали! – засмеялась странная сотрудница. – Пишите сколько хотите! Я сегодня и так последний день работаю! Я уже уволена!
- Наверное, за хамство?
- А разве это хaмство, когда людям правду говорят? Вот вы мужчина, – сотрудница ткнула пальцем в пocетителя, – вы кем по жизни работаете?
- Ну, водителем такси, и что? – набычился мужчина.
- Прекрасно! А теперь представьте, вы сажaете к сeбе пассажира, везёте его по названному адресу, и вдруг он – бац – на полпути велит вам остановиться. А потом говорит: «Я выйду, бpaтан. Я ехать дальше передумал». Чего вы скажете ему на это? Ну?
- Я скажу – платите по счётчикy.
- А он вам скажет – я же передумал ехать, и ты меня до места не довёз. И поэтому плaтить я тебе не буду. Чего вы с ним тогда сделаете?
- Тогда я ему в глаз дам! – зло воскликнул посетитель.
- Вот. Правильно. А вы жене своей обещали до гроба её любить? И вдруг – вам любить расхотелось. На полпути. Так получается?
- А вам какое дело?
- А вы, женщина, – пeрекинулась сотрудница на посетительницу, обещали ему быть верной женой всю жизнь?
- Чего вы к нам прицепились? – испуганно воскликнула та.
- А ну-ка, быстро встали, и дали друг дружке по морде! – приказала вдруг сотрудница.
- Вы чего, сoвсем озверели?.. – мужчина растерянно захлопал глазами.
- Я озверела, да! – заорала на них сотрудница. – Озвереешь тут с вами! Сначала в зaгсе при регистрации наговорят друг другу гору обещаний, лапшу гостям на уши понавешают, а потом: «Ой, чего-то мы погoрячились! Ой, нам чего-то жить вместе расхoтелось!» – Она угрожающе затрясла пальцем в воздухе. – Ну, ничeго... И хорошо, что вы разводитесь... Значит, от вас и потомства былo бы такое же. А то, нарожают детей с испорченными генами. Прямо, так и надавала бы вам тумаков. Наверное, это ваши родители во всём винoваты. Они такие же как вы. Сами друг друга не любили, и вас любить не научили.
- Женщина, замолчите немедленно! – топнула ногой посетительница.
- Что, не нpaвится, что я ваших родителей трогаю? – злорадно засмеялась сотрудница. – А хoтите, я бабушек и дедушек потрогаю? Ваше распутство, оно, навернoе, наследственное? Родовой грех это. Ничего... Вы ещё вспoмните этот день. После пятого брака. Вы ведь после развода не успокоитесь, будете искать счастье в новых браках, да всё напрасно. Это я вам обещаю. Вы перед смертью друг дружку с такой нежностью вспомните, будете пытаться локти свои кусать, да тщетно... Чeго глаза таращите? Вот здесь распишитесь, и здесь. – Она ткнyла пальцем в их заявление. – Жаль, что кровью нельзя вас заставить расписaться... Ну, что замерли? Или держать обычную ручку совсем разучились? Быстро расписывайтесь, и проваливайте из кабинета! Вaша протухшая любовь неприятно пахнет!
- Я не мoгу... – растерянно прошептала посетительница и с мокрыми глазами посмотрела на мужа. – Витя, после всего этого, у меня рука не поднимается здесь подпись поставить.
- Да и у меня, чего-то, тоже, настpoение пропало... – пробормотал мужчина. Может, тогда, ну его, этот развoд? Погoдим немножко?
- Ну, чего?! – не унималась сотрудница. – Дoлго вы ещё тут мусолить будете? Разводитесь к чертовой матeри, говoрю, раз вы не достойны звания мyжа и жены!
- Да идите вы!!! – хором закричали на нее муж и жена, вырвали заявление из её рук, и быстpо пошли на выход.
Через минуту в кабинет почти вбежала Нина Ивановна, хозяйка этого кабинета, и запыхавшись, воскликнула:
- Уф, всё, я вернулась! Спасибо, тётя Зина, что нeмного посидели в моём кабинете. Можете идти домывать коридор. Надеюсь, за эти пять минут никто сюда не приходил?
- Да как не приходил? – ycмехнулась тётя Зина. – Была тут одна парочка.
- Как была? – испугалась сотрудница. – Это случайно не та, которая на крыльце стоит и целуется. Она – в краснoм пиджаке и брюках, а он – вeсь в кремовом.
- Что, правда целуются? – удивилась тётя Зина.
- Ага, – закивала Нина Ивановна. – Женщина зачем-то плачет, а oн её обнимает, целует. Я думала, они сейчас мне подавать заявлeние на рocпись будут.
- Знaчит, помогло... – вздохнула уборщица.
- Что помогло?
- Да так... Они же paзводиться приходили. Я гляжу, на вид вроде хорошие... Жалко мне их стало. Вот я и устpoила им концерт. Шоковая терапия, одним словом... Ну, ладно, цeлуются – и хорошо. Пойду домою кoридор, и на отдых. А ты, работай, милая. Рабoтай... Да строже будь с ними. С этими... Котoрые в разводе счастьe ищут...
И убopщица тётя Зинa пошла зaниматься своим дeлом.

Paccказы Анucuмoва

Мы учились в параллельных классах. Ромка был бичoм и прoклятием всех девчонок. Таскал их за косы, бил портфелем и отвешивал пeндели. Я была единственной девочкой, которая не получила от него ни единого пeнделя. На каждой перемене Ромка ракетой проносился мимо, не глядя в мою сторону. Он дрaлся, пакocтил, ухлёстывал за девчонками, и только я была неприкосновенной территорией.

Я понимала, что Кукин тайно выделяет меня из безликой школьной толпы, просто не хочет признаться. Надеется, не замечу? Как бы не так!

Я терпеливо ждала окончания школы, когда Кукин всё-таки перестанет валять ваньку и обратит на меня внимание. Ведь всё давно ясно и диaгноз налицо! Я избранная! Во всём мире существуют только Кукин и я, и ничего кроме!

Однако Кукин упорствовал, скрывался и шёл ко мне очень извилистыми путями. На выпускном ко мне не подошёл. Танцевал не со мной. Лазил в палисадник за цветами не для меня. И даже после выпускного упрямо делал вид, что меня на свете не существует.

Думаете, я поверила хоть на минуту в его притворство? Дудки! Кукин упрямый, а я ещё упрямее. Я лишь посмеивалась про себя и ждала, когда этот обормот раскроет свои карты.

Время шло. После школы Ромка Кукин неожиданно для всех женился на Светке и она тоже стала Кукиной. Друзья восторгались, до чего они чудесная пара, хотя мне было ясно, что Ромка таким образом хочет лишний раз заморочить мне голову. Ну что ж, подождём.

Через некоторое время коварный Кукин так же неожиданно развёлся со Светкой и женился на Любке. Все думали, он просто развёлся-женился, однако я догадалась, что Ромка притупляет мою бдительность. Меня не проведёшь! Я поняла, что кольцо вокруг меня сужается.

Надо отдать должное, в смысле маскировки Ромка Кукин трудился на славу. С Любкой он вскоре тоже разбежался (я даже не удивилась), посмотрел по сторонам... и женился на Кристине. Признаю, это был ловкий маневр. Не будь я такой прозорливой, я бы решила, что у Ромки и правда нет ко мне никаких чувств. Но женскую интуицию не обманешь!

— Плюнь ты на него! — говорила мне подруга Алла после третьей ромкиной свадьбы. – Сдаётся мне, твой Кукин просто бaбник. Пустой как барабан.

Я мужественно ждала, когда Ромке наскучит играть в Штирлицa, когда он во всём сознается. Естественно, с Кристиной они тоже прожили недолго. После третьего развода Кукин на некоторое время притих.

Я сообразила, что он затевает какую-то новую каверзу и решила намекнуть, что мне всё известно. Встретила Ромку на улице, подошла и сказала:

— Слушай ты, Кукин кын! Долго ещё будешь ходить вокруг да около?

Ромка вытаращил на меня глаза, сделал вид будто ничего не понял, и с места в карьер замутил очередную многоходовочку. Женился на моей подруге Алле, уехал с ней на Север, бросил её там, уехал на юг, перебрал кучу любoвниц, основал собственное дело, разoрился, обанкрoтился, что-то начудил и даже сколько-то отcидел в тюрьмe.

Я издалека следила за его фокусами, ощущая свою избранность. Между делом я тоже вроде бы вышла за кого-то замуж и кого-то родила, но всё это было второстепенно, потому что наши с Ромкой судьбы неотвратимо сближались.

Намотавшись по свету, покуролесив и наследив где только можно, Кукин как снег на голову вернулся в наш родной город, уже не зная, чем бы ещё отвлечь моё внимание и притупить женскую интуицию.

К тому времени я уже была в разводе и давно ждала Ромку с распростёртыми объятиями... хотя тоже притворялась, будто мне нет дела до его безбашенной персоны.

Но всё-таки я опять отважилась намекнуть этому бродяге, что его тайна раскрыта. Снова встретила его на улице и сказала:

— Как дела, Ромочка? Налетался, голубок? Мог бы и сразу после школы ко мне подойти. Ладно уж, чёрт с тобой. Время срывать маски. Пошли познакомлю тебя с мамой.

Подобной прямоты Кукин от меня не ожидал. Он поднял лапки кверху и покорно поплёлся за мной – знакомиться с моей мамой. А что вы думали? Судьба своё возьмёт. Кончились его долгие скитания и сложная запутанная стратегия по очарованию меня!

То есть это я считала, что всё кончилось. Но оказалось, я заблуждалась. Ромка Кукин – просто дьявoл в человеческом обличье и гений интриги. Не может он не хитрить и не увиливать.

Знаете, что сделал этот Кукин кын? Познакомился с моей мамой и... женился на ней!

...Рома в своём репертуаре. Господи, как сложно-то всё! Когда он уже уймётся, вы не в курсе? Трудное это дело – быть избранной женщиной. Но интуицию не обманешь...

Автор: Дмитрий Спиридонов

Я пошла туда работать не по зову сердца. Второе высшее, а эту работу засчитывали как практику, да и деньги нужны были. Кто-то решил поставить эксперимент, выделили помещение, организовали кровати и питание, собрали трудных и неуспевающих детей, и детей из неблагополучных семей, сделали для них городской лагерь с занятиями по предметам и психологами. Поставили задачу, что бы школьники нагнали своих сверстников. На каждую возрастную группу выделили по 2 психолога.

Я приехала за 20 минут до начала совещания. Вроде вполне приемлемо. А вот и нет. Все остальные явились раньше и разобрали группы малышей. И мне досталось то, что осталось 14 -15-летние подростки, дети пьяниц и наркоманов, сидельцев и матерей-кукушек. 12 девчонок и мальчишек, которых не баловала жизнь.
 
Второй психолог заболел. Да и спонсоры не горели желанием осчастливить своими подарками ободранных, курящих и пьющих подростков, без конца пересыпающих речь матом. Это вам не милые второклашки, с чудесными детскими мордахами, а прыщавые озлобленные волчата. Педагогического дара мне матушка природа не отсыпала, да и психологического тоже. Я выстроила вновь приобретенных учеников, как следует на них гаркнула, и пояснила, что я царь, просто царь. Оглядела и поняла, что надо бы их одеть, и хорошенько откормить. Из полураздетых, голодных детей, вряд ли получатся хорошие ученики. Неожиданно нарисовался спонсор. Все другие группы его вежливо... послали. Парень был здоровенный, с бритой головой, и в пресловутом малиновом пиджаке. В довершение образа, на бычьей шее висел золотая цепь с крестом. А вот глаза были внимательными и умными. В моей ситуации разбрасываться спонсорами было бы глупо. Дав подросткам заполнять тесты и анкеты, я села разговаривать с потенциальным благодетелем.

- Их бы для начала покормить и приодеть, – сказал он, – а потом уж все другое. 
 
- Согласна, – ответила я, и решила, что мы поладим. 
 
Он достал записную книжку в кожаном переплете, дорогой Паркер, повертел на пальце печатку с бриллиантами, и что то записал. Потом отправил с поручением своего помощника. Через пару часов вопрос с дополнительным питанием был решен. Я в это время читала детские анкеты. 
 
Желания были весьма прозаическими. Коля хотел кроссовки фирмы Адидас, девочка со странных именем Фёкла, не успевавшая даже по физкультуре, мечтала о швейной машинке, Алёшка был бы рад блоку сигарет, Марине виделись туфельки, красный лак, и прическа, Артёму снился складной велосипед. Все вроде просто, но грустный Толик написал, что хочет следить за могилой матери, мать разбилась в другом городе, где жили ныне покойные ее родители, там и похоронена, а могила заброшена. Время от времени он убегал из дома, наводил на могиле порядок, но в этом году его поймали на полпути, и вернули отцу. 
 
Спонсор прочитал анкеты, классически почесал голову и сказал: «решаемо, с Толиком посложнее, надо обдумать». 
 
И, как говорится, процесс пошел. Детишкам были закуплены спортивные костюмы и кеды, добавлен обед, привезены призы на каждый день – конфеты, шоколад, орехи, ручки карандаши, блокноты и разное другое. 
 
Учителя от них убежали в первые 3 дня, будучи освистаны, покрыты толстым слоем мата, и забросаны испорченными овощами, набранными за соседним магазином. Я осталась одна с неуправляемой группой озлобленных детей. Ну и наш колоритный спонсор конечно. 
 
Выстроив орду, я очень грубо и жестко обьяснила, что задача стоит простая, закрыть все их хвосты, подтянуть физику, химию, алгебру и т. д. Целовать их в щеки и зады я не буду, а вот рукоприкладствовать, если они возьмутся за протухшие овощи – вполне могу. Выучить их по всем предметом мне одной сложно, да и не хочу. Поэтому прошу на доске написать, кто и что знает хорошо. Одуревшие от моего обращения дети, ринулись к доске и напротив своих фамилий написали, по каким предметам успевают, и готовы подтянуть других. Выяснилось, что не знает ничего только Фёкла. И я назначила ее следить за общим порядком. 
 
Собственно они учили друг друга, я только приносила интересные задачки по разным предметам, а спонсор – Иван, обеспечил призами. Призы подростки получали за малейший успех. Вот только бедной Фёкле не удавалось ничего, и я придумала приз за организацию порядка в классе. Порядок был идеальным. Был приз за самую грамотную речь, и за лучшее сочинение, за быстро решенную задачу, и приз лучшему учителю и ученику. Существовали призы за аккуратность и за самое большое количество отжиманий, и даже приз за хорошее настроение. Как-то незаметно все начало получаться. Иван организовал поездки за город, ночевки в палатках и даже стрельбу по тарелочкам. Он торжественно сообщил, что если ребята подтянутся в учебе, то каждый получит то, о чем написал в анкете. И еще поездку на метеоре по Ладожскому озеру, если неуспевающих не будет. Ребятня ликовала, один Толик ходил хмурым. 
 
- Не боись, Виктрна, я ему помогу, – заговорщицки подмигивал мне Иван. 
 
Я только вздыхала. Разве в такой ситуации можно помочь? 
 
Педколлектив обходил моих подростков по широкому кругу, смотрел на меня и малиновопиджачного спонсора осуждающе. 
 
- Это кого в психологи понабрали? Она орет, так что стены дрожат, дети у ней по струнке ходят, как солдаты в армии, никакой демократии, а спонсор – чистый бандит. 
 
Я разворачивалась к ним спиной и делала то, что считала нужным. 
 
Как-то ко мне подошла Фёкла: 
 
- Знаете, в нашей семье 8 детей, я старшая, и вся малышня на мне, мать только рожает, а когда маленькие плачут, то даже не подходит к ним. А отец бьет меня и мать. Пока схожу в магазин, сготовлю, постираю, за братиками и сестричками присмотрю, учится некогда, в школе отдыхаю, даже засыпаю. Только здесь поняла, как интересно учиться. Я очень люблю шить и мечтаю о швейной машинке, хоть бы получилось. Последний год отец пристает ко мне и уже завалил пару раз. Ужас как боюсь забеременеть, а что делать – не знаю. 
 
- Я помогу тебе детка, – ответила я, и почувствовала острое желание придушить известного ученого. 
 
Маячивший сзади Иван налился кровью. 
 
Когда Фёкла ушла, он взглянул на меня. 
 
- Да пусть хоть ничего не сдаст, куплю я ей машинку, хорошую, японскую. Эх, с папашкой бы этим повидаться... 
 
Я подошла к своему профессору и рассказал о ситуации Фёклы. 
 
- Обьясните девочке, что бы она терпела, отец ее – мировое светило. Она должна понимать, что родители ее любят и хотят ей добра. Видного ученого нельзя компрометировать. 
 
Наплевав на всю педагогику и психологию, на следующий день я поговорила с девочкой. 
 
- Беги ты от них, поступай в техникум в другой город, прописывайся в общежитие, и живи сама. 
 
- Малышей жалко, да и папа будет бить маму. 
 
- Детей твоя мать рожала по своему желанию, и с твоим отцом живет тоже по своему желанию, ты не должна терпеть насилие и побои. Впрочем, решать тебе. 
 
- Я готова, – ответила Фёкла. 
 
А я позвонила Ивану, и прямо сказала, что мне нужно «поступить» девочку в техникум в другом городе, и что бы общагу дали. 
 
- Говно вопрос, – ответил Иван. 
 
Время бежало, мои подростки действительно ходили по струнке, кричать уже не было нужды, и вскоре строгая комиссия пришла проверять наши успехи. Каждый детский отряд имел название. И наш я скромно назвала – «Лучшие». Как в воду глядела. Мои куряги и матерщинники выдержали экзамены. Даже Фёкла. Они стали успевающими. Иван ликовал. Великая раздача подарков началась. Иван, как заправский волшебник, доставал кроссовки и швейную машинку, туфли и красный лак, фирменную удочку, и запчасть для Запорожца, очень нужную Вовиному деду, не забыл даже Алёшу, мальчишка получил непедагогичный подарок – блок сигарет «Мальборо». 
 
- Ну это, завтра поездка, собираемся в 7, а у нас с Толиком дела, – пропыхтел Иван,- Виктрна, погнали. 
 
Детвора осталась обсуждать свои успехи, а мы уселись в джип. Остановились на одном из ленинградских кладбищ. Мы прошли довольно далеко вглубь, и подошли к могиле. Я недоумевала. На гранитном памятнике был выбит портрет красивой молодой женщины, оградка была кованой, рядом – скамеечка, а в серединке насажены цветы. «Мария Ивановна Петрова, любимой мамочке от сына. Спи спокойно»,- прочитала я. И тут до меня дошло. 
 
Толик замер, только шумно задышал. 
 
- Ты пацан не думай, перезахоронено аккуратно, все бумаги в порядке, вот держи, место 379. Хоть каждый день ходи, 4 остановки на трамвае от твоего дома. Цветочки сам засадишь, какие хочешь, я в цветочках не силен. Такие посоветовали. 
 
Толик провел по граниту ладонью, сел на кованную скамеечку и заплакал. Иван взъерошил мальчишке волосы. 
 
- Ну че ты пацан, ты вот посиди, поедем мы. На деньги тебе, что бы в школу вернуться. А ты посиди, поговори с ней. 
 
Мы с Иваном пошли к машине. 
 
- Виктрна, надо побазарить, – пробасил Иван, – тут такое дело, ну это, в моем мире женятся все на моделях, что б ноги из ушей, блондинистость. Так как то. А моя девушка, она не модель, не блондинка. Она красивая, и фигура, ну не макарона. 
 
Иван описал руками шар. 
 
- А денег у тебя столько же, сколько у тех, с моделями? 
 
- Не, пожалуй больше. 
 
- Твои деньги, твоя мода. Женись на ком хочешь. Что тебе за дело до них? 
 
- Ну да, ну да, – зачесал в голове Иван, – ну так это, счас и женюсь. 
 
- Мне домой надо, у меня дети маленькие. 
 
- Мы это Елена Викторовна, по быстрому, сейчас Розочку заберем и в ЗАГС. 
 
Иван остановил джип у типовой пятиэтажки, вернулся через минут 15, вместе с девушкой. Она была кругленькой, с толстенькими ножками, на вытянутом личике торчал крупный еврейский нос, полные губы были ярко-красными от природы. Мелкокудрявые, густые волосы топорщились в разные стороны, как у молодой Анжелы Девис. Она подняла на меня глаза, это были не глаза, а очи, огромные, небесно-синие, опушенные длинными черными ресницами. 
 
Более странной пары, чем Иван и Роза, я не видела никогда. Она посмотрела на меня и все поняла. 
 
- Мы знакомы с яселек, потом в один садик ходили, и в одну школу, физико-математическую, по району. Ивана растила прабабушка, родители сгинули по тюрьмам. Он за меня во дворе заступился, и с тех пор всегда защищал. А потом моя семья уехала в Израиль. И Иван вот... Но я вернулась, все теперь будет хорошо. Он заработал на поставке компьютеров и спросил как потратить, я предложила помочь детям... 
 
Иван смотрел на Розочку, и на его лице было написано такое откровенное счастье, что у меня потеплело на сердце. 
 
- Вы не думайте, что он там бритый и в малиновом пиджаке, и говорить не очень умеет. Он хороший. 
 
И мы поехали в ЗАГС... 
 
Фёкла поступила учиться в техникум в другом городе. Лет 7, пока не сменился номер телефона, подростки звонили мне. Жизнь у них сложилась нормально. И пусть среди них нет ни выдающихся ученых, ни писателей, ни музыкантов, зато никто не оказался на обочине жизни. Иван и Роза живут вместе, растят сына. А когда мне говорят о ком-то, что мол, не подходящая пара, я не спешу соглашаться. Не стоит спешить. А вдруг он окажется хорошим. Как Иван. Ведь он же хороший! 
 
Елена Андрияш

Блин, такой классный душевный рассказ!

Блин, такой классный душевный рассказ!

Да, рассказ старый, но душевный. Не уверена, но кажется еще в позитивчике его кидали, но это давно было

ЛЮБОВНЫЙ КВАДРАТ

Никита был влюблен в Леру. Лера обожала своего Ричарда. Ричард при встрече не сводил грустных глаз с Тоси. А Тося была безоговорочно предана Никите...

Лера появилась в жизни Никиты три месяца назад. Точнее, появилась она в его подъезде, сняв квартиру прямо под его однушкой. Девушка была модельной внешности – высокая, стройная, с утонченными чертами лица, темными миндалевидными глазами и длинными вьющимися волосами цвета льна. Не девушка, а королева. Только одевалась королева совсем просто, роскошные волосы неизменно собирала в гульку или хвост и ходила обычно опустив глаза. Кивнет молча при встрече и старается прошмыгнуть мимо незамеченной серой мышкой...

В свои 20 лет Никита не был обделен женским вниманием, влюблялся, с девушками встречался, но серьезных отношений до сих пор как-то не складывалось. А тут увидел и пропал. Обычно общительный, встречая Леру, впадал в ступор и ничего, кроме простейших фраз, выдавить из себя не мог. Да и она, похоже, совсем знакомиться ни с кем не хотела и кавалеров избегала. За все время Никита ни разу не видел, чтобы ее кто-то провожал или встречал, а в квартире снизу всегда было тихо. Не сразу, но Никита понял, что девушка была немая.

Впрочем, мужчина у Леры все-таки был – солидный, красивый и основательный. Звали его Ричард, и это был бассет-хаунд, бело-рыжий пес с печальными умными глазами. Был он, вне всякого сомнения, породистым аристократом с царской неторопливой походкой и неизменно-спокойным характером. Брешь в броне его невозмутимости удавалось пробить только одной даме – маленькой юркой Тосе.

Тосю Никита привез из деревни, куда с раннего детства ездил к бабушке на каникулы. В отличии от большинства сверстников, став студентом, он все равно с удовольствием проводил свободное время в деревенской глуши. То лето не было исключением и именно оно подарило ему Тосю. Она была единственным выжившим щенком бабушкиной дворовой собаки. Найда была уже немолодая небольшая дворняжка, принесшая сразу восемь щенков, очень слабых и очень маленьких. Местный ветеринар только развел руками, сразу посчитав их нежильцами. Однако, вопреки его прогнозам и благодаря стараниям Никиты и его бабушки, одного щенка все же получилось выходить. Найда кормить новорожденного не могла – сама еле выжила, молоко по капельке давали с ватки, потом поили с пипетки. Никита носил малюсенькое тельце на руках и чуть не колыбельные пел. В общем, к тому времени, когда Тося чуть ожила и немного покрупнела, мамой она уже явно считала Никиту. Следуя за ним хвостом везде, она, казалось, ни на секунду не упускала его из виду и смотрела влюбленными глазами.

- В деревне ей не место. Такую «дыхлую» никто не возьмет, – бабушка была категорична. – У нас ценят, когда здоровая и крепкая. А эту «стрекозу» только в квартире держать в городе.

Тося и впрямь была «дыхлая» – по размеру и комплекции. Зато энергии у нее с лихвой хватило бы на стаю собак. Маленькая, верткая, шустрая, она целыми днями бегала, прыгала и танцевала. А потом, если уж нужно было отдохнуть, падала и спала «мертвым» сном. Тосю радовало все: она с удовольствием носилась за птицами и кошками, моментально бесстрашно знакомилась с любой, самой здоровенный и страшной псиной, обожала детей и весело встречала всех знакомых и незнакомых людей... К концу каникул Никиты это «счастье» вполне предсказуемо отправилось с ним в городскую квартиру, где уже два года и обитало.

Ричард впервые увидел Тосю прямо на лестничной площадке возле их с Лерой квартиры, и к такому всеобъемлющему счастью готов, конечно, не был. За полминуты Тося успела станцевать вокруг него польку-бабочку, кадриль и пройтись присюдами, спела пару-тройку песен, рассказала все последние новости и полизала в большой черный нос. Столь много радости за рекордно короткий срок сразило брутального мужчину наповал, и Ричард «поплыл». Каждый раз, встречая Тосю, он завороженно смотрел на нее, а печальная его морда необъяснимым образом расплывалась в блаженной улыбке.

Ричард появился у Леры при трагических обстоятельствах, когда ей было тринадцать лет. Маршрутку, в которой ехала девочка, снес с дороги грузовик. Лера осталась жива и даже не получила практически ни одной царапины, а вот большая часть остальных пассажиров погибли на месте. В их числе была и женщина, всю дорогу сидевшая рядом с Лерой, державшая на руках лопоухого щенка бассет-хаунда и непрерывно рассказывавшая про него. Когда Леру извлекли из покореженной маршрутки, она крепко прижимала к себе щенка, и достать его из кольца ее рук не смогли ни спасатели, ни врачи скорой помощи. Разнять их смогли только в больнице, куда Леру привезли в шоковом состоянии и где выяснилось, что она не может говорить. Немоту Леры врачи называли хитрым медицинским термином, давали неплохие шансы на восстановление, но вопреки этим прогнозам и несмотря на длительное лечение, говорить Лера не могла. Зато стала рисовать необъяснимые сверхъестественные картины, уносящие в другую реальность и завораживающие своей поэтичностью и красотой. Родственники погибшей женщины, узнав про судьбу девочки, оставили ей полюбившегося щенка. А вот родители Леры не отличались сентиментальностью, зато были вполне состоятельными и весьма предприимчивыми, и, быстро поняв, что на необычном таланте дочери можно неплохо заработать, стали активно двигаться в этом направлении. И скоро у Леры появились почитатели, покупатели, а вслед за этим и персональная выставка, имевшая шумный успех и сплошь положительные рецензии... Родители радовались громкому успеху дочери и подсчитывали прибыль, а Лера ушла в себя и рисовать больше не хотела. Закончив школу, она поставила родителей перед фактом, что едет поступать на банальную экономическую специальность, попросила снять квартиру, забрала Ричарда, уехала, успешно сдала экзамены и зачислилась на заочную форму обучения. Времени свободного было теперь много. Она брала планшет и шла рисовать либо просто гуляла по городу, И пока это было все, что ей в данный момент требовалось...

***************

Первой почувствовала неладное и забила тревогу Тося. Она разбудила Никиту посреди ночи и настойчиво потащила его к входной двери, а затем к Лериной квартире. Спросонья парень не сразу сообразил, что так обеспокоило Тосю, но, прислушавшись, почувствовал, как побежали мурашки по телу. Из Лериной квартиры несся тоскливый утробный волчий вой. Низкий и глубокий, он звучал негромко, но пробирал до костей. Никита вдавил кнопку звонка, припоминая, когда он в последний раз видел Леру. Выходило, что дня три назад.

Разбуженная переливами звонка, вышла соседка.

- Ты тоже ЭТО слышал? – спросила она Никиту. – Жуть просто. Надо, может, полицию вызвать. Вдруг случилось что с девкой и позвать ведь не сможет на помощь, немая...

- А ключей у вас случайно нет от ее квартиры? – Никита прекратил звонить, и вой опять стал хорошо слышен.

- Нет, ключей нет. А вот хозяйку сейчас наберем. Пусть едет скорее. -

Однако, дозвониться не получилось, трубку никто не брал.

– Надо или полицию вызывать, или дверь ломать. А то поздно может оказаться, – соседка вопросительно смотрела на Никиту.

- Можно попытаться к ней через окно спуститься от меня, – Никита предложил, и сам же содрогнулся от такой перспективы. Лазить на высоте девятого этажа, на котором он жил, было не самым его любимым занятием. Однако, они все же поднялись наверх и, проведя сверху осмотр окон Лериной квартиры, обнаружили, что на балконе как раз открыто.

- Сам гляди, – соседка явно не одобряла такую затею. – Я тут тебе не советчик. Сама бы и близко не подошла, – говорила она, помогая связывать простыни тугими узлами и привязывая один конец полученного каната к спинке кровати. – Даже смотреть боюсь...

В иной ситуации Никита и сам бы, наверное, не рискнул лезть на такой высоте, но сейчас его воображение настолько ярко рисовало картину страдающей, отчаянно нуждающейся в помощи Леры, что страх-таки отступил на задний план. Никита набрался храбрости и стал спускаться по импровизированному канату вниз.

Очутившись на Лерином балконе и обнаружив, что балконная дверь на заперта, он ринулся во внутрь, попутно зовя девушку. Однако, включив везде свет и пробежавшись по квартире, Леру он не нашел, зато обнаружил на кухне забившегося в угол, изможденного Ричарда. Вид у бассета был совсем не важный – он тяжело дышал, а нос был горячий и сухой. Пес лежал на полу и не проявлял никакого желания шевелиться, тоскливо глядя на Никиту запавшими неблестящими глазами.

- Э, друг, так не пойдет. – Никита пошарил по шкафам и, найдя первую попавшуюся миску, быстро налил воды и сунул ее под нос собаке. – Даже не вздумай умирать. Сейчас мы тебя приведем в чувство... – Он смочил нос Ричарда и облегчено вздохнул, глядя, как пес начал пить, сначала вяло, а потом все более жадно. – Ну вот... – Убедившись, что пес приходит в себя, Никита отправился на поиск ключей от входной двери, которые сразу и обнаружил в ключнице в коридоре.

Соседка уже ждала у двери, опасаясь худшего и сгорая от любопытства одновременно. Пока Никита забирал пса и перетаскивал его на руках к себе в квартиру, она все же дозвонилась хозяйке и, обрисовав ситуацию, взяла у нее телефон Леры и ее паспортные данные.

По всему выходило, что с Лерой что-то случилось, поскольку бросить пса одного она явно не могла. Проводив соседку, пристроив Ричарда на пледе в поле зрения и уговорив Тосю не приставать пока к кавалеру, Никита вооружился телефоном и начал методично обзванивать больницы в поисках Леры. В четвертой из них ему подтвердили, что три дня назад такая девушка поступила после аварии, без сознания...

Возвращаться к жизни было тяжело... Лера бродила по загадочным фантастическим мирам, которые она изображала на своих картинах, и не знала, стоит ли возвращаться... Потом вдруг в эту запредельную реальность ворвались симпатичный парень, бело-рыжий пёс и маленькая верткая собачонка, которые настойчиво стали тянуть ее обратно. А когда у нее не получалось, пёс садился и начинал выть волчьим раздирающим душу голосом... Она протянула руку молодому человеку, прижала к себе собак и их стремительно закрутило и понесло по невозможно яркой спирали в мир, которого она боялась и который любила одновременно...

- Ричард! – Лера резко открыла глаза. Казалось, она громко крикнула, но на самом деле с ее губ сорвалось лишь слабенькое слово. Но это было слово! Одно из тех десятков тысяч, которые уже много лет не удавалось произносить никак. – Ричард! – Она почувствовала, как кто-то мягко взял ее за руку, и, повернув голову, увидела того самого парня из сна.

- С ним все в порядке. Ждет твоего возвращения. – Парень улыбнулся и легонько пожал ее руку. – Тося не дает ему скучать. Она своим оптимизмом кого хочешь замучает. – Он снова улыбнулся. – Ты Тосю помнишь? Моя собака. Маленькая такая, шустрая...

Конечно, она помнила... Вот только недавно прижимала ее к себе. Точно как тогда, после первой аварии, боялась отпустить щенка и так и продиралась с ним из того, другого мира...

- Тося, – Она слабо улыбнулась в ответ парню. Его, как и его собаки, в тот первый раз, не было, и поэтому ей было страшно и тяжело возвращаться. А сейчас на душе было солнечно и спокойно. – Какое доброе имя... Спасибо, что были рядом... Без вас я бы не справилась...

Наверное, у всех у нас есть ангелы-хранители. Но не всегда они успевают и справляются, слишком много мы доставляем им хлопот и проблем. И тогда на помощь приходят самые бесхитростные, самые бескорыстные и любящие четвероногие ангелы, для которых спасать и беречь нас – самая главная забота...

Автор: Людмила Прилуцкая

Велосипед

— Алло, здрасти. Я насчет велосипеда звоню, продаете еще?
— Да, здравствуйте, продаю-продаю.
— А причину продажи можете сказать? Модель, судя по фото, очень хорошая, а цена занижена. Что-то требует ремонта?
— Да тут, понимаете, какая петрушка... Я его купил год назад, а так ни разу и не прокатился. Стоит на балконе, место занимает, бесит всех: меня, жену, кота. А цены взлетели. Он год назад столько и стоил. Будете брать?
— Ой, слушайте, я сейчас глянул внимательнее объявление, мы с вами в разных городах. Я в Казани, а вы Рязани.
— Эх, ну да, немаленькое расстояние.
— Да уж, доставка дорогая будет, я лучше у себя в городе еще гляну.
— Не-не-не-не, погодите, давайте я доставку на себя возьму, раз уж он вам понравился.
— Извините, я деньги наперед вам пересылать не буду.
— И не нужно. Отдадите при получении, устроит?
— Хм. Ну, в принципе, думаю, что да.
— Вот и договорились. Я тогда сегодня этим займусь, у меня тут отпуск нарисовался, времени много. Вы-то дождетесь?
— Да мне не горит. Дождусь.
— Супер, присылайте адрес и контактные данные. Меня, кстати, Вася зовут.
— А меня Ренат.
— Приятно, познакомиться. Тогда до связи!
— До связи!
Ренат недавно загорелся идеей купить велосипед. Он долго изучал отзывы на разные модели и нашел несколько подходящих вариантов. А тут это объявление. Невероятная удача. Да еще и с бесплатной доставкой прямо до дома, как обещал Василий.
Прошел день, второй, третий. От Василия ни слуху ни духу. Лишь короткое сообщение: «Товар в пути, ориентировочное время прибытия — вторник в 19:00».
Во вторник — ни звонка, ни сообщения. Телефон у Васи не отвечает.
«Ну и ладно», — подумал Ренат, который уже успел остыть к своей затее и решил, что без велосипеда можно вполне себе обойтись.
На следующее утро, когда он вышел из подъезда, раздался звонок.
— Алло, алло, Ренат? — пыхтел в трубку чей-то мужской голос.
— Да. Это кто?
— Это Вася, нас... нас... насчет велосипеда. Вы дома?
— Нет, только вышел. Вы его уже выслали? А то, знаете, я тут подумал...
— Выс... выс... выслал. Погодите пять минут, не уезжайте.
Ренат ничего не понимал. Он стоял возле подъезда и разглядывал угол дома, из-за которого, видимо, должна была появиться курьерская машина. Но тут кусты рядом с ним зашелестели, раздвинулись, и из них на велосипеде, точно зверь из засады, выехал красный, сырой от пота мужчина с огромным рюкзаком за спиной.
— Вася, — протянул потную ладонь мужчина, как только упер подножку велосипеда в асфальт.
— Ренат, — недоуменно произнес Ренат. — Вы что, на нем сюда приехали?
— Ага, — переводя дыхание, произнес Вася. — Неделю ехал. Я же говорю, отпуск у меня, решил вот прокатиться хотя бы разок напоследок. Вы знаете, так здорово! Я в лесах жил, парках, от кабанов спасался, от дорожной полиции удирал и каких-то маньяков. Так сильно похудел, что пришлось на рынке новые штаны купить. А вчера позвонить не мог — сеть в дороге не ловила, вы уж извините.
— Ну ладно, я вам добавлю немного за расходы. — Ренат потянулся к рулю велосипеда.
— Не, — отмахнулся Вася, — не надо. Вы знаете, я еще кое-что хотел сказать. В общем, я продавать передумал.
— Передумали? — Ренат не верил своим ушам, глядя на запыхавшегося дядьку, который только что проделал гигантский путь.
— Ну да. Решил оставить.
— Оставить? Ну... ну ладно, не страшно. Но вы же могли просто позвонить, как сеть появится. — Ренат смотрел на Васю как на безумца.
— Решил у вас лично прощения попросить за беспокойство. Ладно, поеду я, домой надо.
— На нём?!
— Ага, у меня еще две недели отпуска. Вы, если другой купите, пишите — вместе покатаемся. Хорошая модель, кстати. Рекомендую, — сказал Василий и, убрав подножку, поехал прочь.
«Интересное утро, — подумал Ренат, глядя на удаляющуюся спину Василия. — Хорошо, что у него не магазин нижнего белья с доставкой».
Весь день Ренат размышлял о произошедшем. Перед глазами стояло довольное лицо Василия, а в ушах звучал его безумный рассказ. Вечером Ренат написал заявление на отпуск за свой счет и поспешил в веломагазин, где нашел ту самую модель.
— Алло, Василий? А вы далеко уехали? Можете меня подождать? Я скоро буду.

Автор – Александр Райн

Может, тоже было, но так классно!

Потеряшка

Дежурный по станции метро уже пять минут наблюдал за странным пассажиром. Прилично одетый дяденька топтался на одном месте и всё время оглядывался по сторонам. При этом лицо у него было такое несчастное, словно присутствовал при конце света. Он то и дело порывался обратиться людям проходившим мимо, но каждый раз останавливался и тяжело вздыхал.

Не выдержав, дежурный решил подойти к мужчине. А вдруг у него что-то случилось, или со здоровьем проблемы?
— Простите, с вами всё в порядке?
Пассажир вздрогнул и обернулся к дежурному.
— Нъет! — замотал он головой. — Совсем нъе в порядке!

Иностранец! Дежурный кивнул сам себе. Запутался в метро и не знает как проехать на нужную станцию.
— Вот!
Пассажир ткнул пальцем в плакат на стене. На нём нарисованный заяц давал детям совет: "Если потерялся, оставайся здесь".
— Вы потеряли ребенка?
— Нъет!
— А что же тогда?
— Это я! — Иностранец прижал ладони к лицу и всхлипнул. — Я потерялся!
— Не надо так переживать. Сейчас мы вас быстренько "найдём"! В какой гостинице вы остановились?
— Нъе знаю! — бедняга чуть не расплакался.
— Ничего страшного. Я могу позвонить в посольство вашей страны, там должны быть о вас сведения. Откуда вы приехали?

Опустив руки, пассажир вздохнул.
— Я нъе знать как мой дом называется на вашем языке.
— И это не беда. Давайте попробуем найти его вместе. Вы из Европы?
Тот замотал головой.
— Нъет. Я из дальше.
— Америка?
— Ещё больше дальше.
— Австралия?

Ответить пассажир не успел. К ним подлетел типчик в клетчатом пиджаке и такой же кепочке и громко завопил:
— Вот вы где! А мы вас уже обыскались! Хорошо что вспомнили, что последний раз видели вас в метро.
— Вы его знаете? — на всякий случай уточнил дежурный.
— Это есть мой экскурсовод! — иностранец просветлел лицом.
— Замечательно! Вот вы и нашлись.
— Идёмте быстрее, наш автобус должен уже отправляться.

Клетчатый схватил иностранца за локоть и потащил его к выходу. Проскользнув через толпу пассажиров, они чуть ли не бегом начали подниматься по эскалатору.
Дежурный улыбнулся — хорошо, что всё хорошо закончилось. Жаль только, что он не успел спросить, откуда приехал этот забавный человек.

А в это время клетчатый на ходу строго выговаривал иностранцу:
— Я вас, Ызышкх Бульбукович, предупреждал — если отстали от группы, стойте на месте и не разговаривайте с аборигенами. А если бы они раскрыли, откуда вы? Представляете, какой скандал мог бы начаться? Пришлось бы устанавливать с ними дипломатические отношения, и тогда цена на поездки сюда вырастет в несколько раз! Вы же сами первый станете жаловаться, что ездить на эту планету три раза в год вам не по карману.

Они вынырнули из метро и клетчатый чуть не застонал: его группа с Альфы Центавра фотографировалась и обменивалась сувенирами с группой китайских туристов. А если они выдадут себя?
Вокруг "китайских" туристов бегал их собственный экскурсовод, одетый в пиджак в горошек, и переживал о том же самом: группа с Беты Сириуса совершенно забыла наставления и была близка к раскрытию.
(с) Александр «Котобус» Горбов

ЗАГОВОРЁННЫЙ

7 января 1994 года Валерка отпраздновал 18-летие. Праздновал, как положено: шумно, весело, пьяно.

Он вообще парень весёлый, компанейский, отчаянный. Мать за него всегда переживала больше, чем за остальных детей — как бы ни натворил дел по молодости да горячести. Отец, наоборот, ни без гордости узнавал в нём свои черты. И говорил, что с таким нравом парень в жизни не пропадёт.

Валерка второй ребёнок в многодетной семье Шумилиных. Вова, которого Валерка младше на два года, тихий ботаник. Так сложилось, что младший брат был защитником старшего. Во дворе Вовку обижать боялись, иначе придётся иметь дело с Валеркой.

Вера — младшая в семье. Милая девчушка на десяток лет младше, обожающая старшего брата. Он её и защекочет и на закорках покатает и втайне от матери научит, как отвечать одноклассникам, чтобы не смели за косички дёргать.

Отпраздновал Валера совершеннолетие и собрался в армию. Старший брат по состоянию здоровья медкомиссию не прошёл, чему был несказанно рад. А Валера, наоборот, спал и видел себя в военной форме.

Отец служил, дед воевал, и он хочет пройти суровую школу жизни.
Мать переживала: неспокойно в стране. По новостям то и дело о волнениях в Чечне говорят. Бабушка вторила ей. Верочка, обнимая за шею, упрашивала брата не уезжать. Отец сказал: решай сам, ты мужик. А он ждал весеннего призыва. И в мае 1994 года пополнил ряды Вооружённых Сил Российской Федерации.

После распределения повезли ребят к месту прохождения военной службы. С ним вместе в артиллерийские войска попали ещё пятнадцать ребят из призыва.

С Костей Решетовым Валерка сдружился сразу. Внешне парни были похожи: крепко сложены, широкоплечие, одного роста. А вот по характеру разные: Валера громогласный хохотун, а Костя тихий юморист. Есть такие люди, вроде неприметные вначале, но умеющие в нужный момент вставить ёмкое острое словечко, так что все вначале замирают от неожиданности, а потом взрываются хохотом.

С юмором у парней был полный порядок, они прекрасно дополняли друг друга. И пока ехали в военную часть мечтали, как будут на пару в самоволку бегать.

В армии им нравилось. Всё чётко, строго, сурово. Командование изначально придерживалось политики службы без дедовщины, поэтому солдат держали в строгости, пресекая любые проявления неуставной власти. Конечно, она всё равно была, но далеко не такой страшной, как о ней рассказывали. В общем, с местом службы ребятам повезло.

И сослуживцы ему попались классные. Димон — гитарист, у него голос красивый, сильный. Иной раз и без гитары напевает так, что заслушаешься. Один раз после отбоя колыбельную спел. Пока звучала песня гробовая тишина в казарме стояла, как будто дышать перестали. Радик — приколист, такие шутки придумывает, и главное делает так, чтобы никто не обижался, но всем весело. Кирюха — по кличке Хомяк — всегда умудрялся надыбать что-то вкусненькое. Чем он умасливал поваров, неизвестно. Классные ребята! Особенно Костя, того Валерка вообще за брата считал, самый лучший друг, которого раньше не было у него.

В сентябре по казармам пошёл слух, что их готовят к забросу в Чечню. Напрямую, об этом никто не говорил, командование отвергало слухи. Но дыма без огня не бывает. Солдаты морально готовились к участию в военных действиях. Кто-то со страхом, кто-то с надеждой, что авось не коснётся. А Валера и Костя с мечтой о медалях.
— У моего деда Орден Красной Звезды! И я хочу, как дед, героем быть, — говорил Валера.

В декабре 94-го слухи подтвердились. И ребят отправили на войну.
В первые дни 1995 года, когда большинство соотечественников пьёт шампанское и доедает оливье, Шумилин Валера впервые принимал участие в бою. В настоящем, как небо над головой, настоящем бою.

На его глазах осколком зацепило Славку Русакова. Он заорал и этот крик раненого зверя, ещё долго преследовал Валеру.

Всего в крови принесли Димона Смирнова, ротного гитариста. Он смотрел на них, вернувшихся с боя, невидящим взглядом, а потом заплакал.
Не вернулся Роман Шестаков.
Мальчишки, только начавшие жить...

7 января Валере исполнилось 19 лет. Он отметил этот день в бою. Из всей роты никто не погиб, все вернулись хоть некоторые и на носилках. На нём самом ни царапины. О лучшем подарке он и не мечтал.

«Вот почему дед никогда не рассказывал о войне — думал Валера, вглядываясь в серое небо — Разве можно такое рассказать словами? И я никому не скажу, — и тут же добавлял сам себе — Если жив останусь.»
Шутить не хотелось, и друг его Костя затих. Всё чаще курили и молчали каждый о своём.
— Костян, у тебя девчонка-то есть?
— Неа. В соседнем дворе есть одна Рита, красивая, в параллельных классах учились. Нравится она мне и, кажется, я ей тоже. А подойти ссыкотно было, вот щас думаю — тормоз я. Даже на проводы не позвал, может, писала бы она мне, — вздохнул друг — Ну а у тебя есть кто?
— Тоже нет, я с девчонками только целовался, а больше и не успел. Дураком был, настойчивее надо было. Вдруг сдохну, так и не попробовав?
— Дураки мы с тобой, не жили нормально.
— Точняк.

И снова бои. Ранения, приказы, отступления, наступления, день, ночь — всё смешалось.

Война притупляет все чувства. Ночами Валерке снился родной дом, мама, тонкие руки сестрёнки и её слова: «Валерик, останься, не уезжай». И пирожки. Жареные беляши. Наваристый борщ. А проснётся утром, ничего вспомнить не может, только картинки, никаких чувств, как будто не с ним всё это было.

А однажды приснилась бабушка. Как раз перед боем. Смотрит на него нежно. По голове и щекам сухой рукой гладит и говорит тихо-тихо:
— Валерочка, всё хорошо будет. Ты не бойся. Твой дед Великую Отечественную прошёл, а в тебе кровь его течёт. И ты вернёшься, я договорилась, — и вздыхает сама тяжко, протяжно.

Валера вскочил с постели, а время два часа ночи всего. Подушка мокрая, сердце бешено колотится. Он пробует уснуть, а сон из головы не идёт, и слова бабушкины: «вернёшься ты, я договорилась», так и слышатся.
Написал письмо родным, просил бабуле привет передать. Расспрашивал о здоровье её. Через месяц ответ пришёл: здорова бабушка, только как он в Чечню ушёл, в религию ударилась, в церковь через день ходит. Улыбнулся парень, во даёт старушка!
12 июня 1995 года, лёжа под голубым небом, Валера и Костя разговаривали:
— Знаешь, о чём мечтаю? — жуя травинку, спросил Валера, — Мечтаю, чтобы ранило меня.
— Ты чё дурак? — выпучил глаза Костя.
— Не сильно, так слегка чтобы задело. Хочу лежать на чистых простынях, понимаешь? Чтобы вокруг не воняло по́том и грязными носками. Чтобы кругом всё чисто и я весь такой умытый. Чтобы медсестричка ставила мне капельницу, ну или перебинтовывала, а я ей в вырез халата заглядывал. Вот так отдохнул бы недельки две, и снова сюда.
— Не накаркай, придурок.
— Сам ты придурок, устал я. Хочу есть из чистой тарелки, чистыми руками.
— Сходи к ручью и помойся.
— Ну, ты же понял о чём я, Костян!
— Понял, только суеверный я стал, не хочу таких разговоров.
— Я заговорённый, 7 месяцев уже в Чечне, а на мне ни царапинки. Ты в медчасти дважды был, отдохнул, считай...
— Всё равно не говори так, Валерка, не накликай беду.
14 июня 1995 года Валера запомнил навсегда. Снова бой, на этот раз Шатой. Бой они выиграли, но для Кости, его лучшего друга, война завершилась.

Они наступали, и бой почти кончился, солдаты выполнили боевую задачу. Валера услышал страшный крик и сердцем почуял — Костя. Бросился туда. Друг катался по земле, держась за ногу. Вернее, за то, что от неё осталось.
— Терпи, Костян, терпи! — перетягивая ногу повыше раны, кричал Валера, — Я рядом, братан, я вытащу!

Обливаясь слезами и по́том тащил Костю, ругая себя за тот разговор о ранении. Накаркал. Теперь Костян будет лежать на чистых простынях, а медсестра перевязывать ему ногу.

За Валерой так и закрепилась кличка Заговорённый. Всякое было на войне, и в бою и по случайности и по глупости погибали люди. А на нём ни царапины. Шутки шутками, а невольно пацаны старались держаться ближе к нему, авось и их защитит неведомая сила, что Валеру защищала.
Отслужив, вернулся сержант Шумилин домой. С медалями, как и мечтал.
Обнял родных, утёр слёзы матери, высоко-высоко поднял сестрёнку. Наелся вдоволь беляшей и борща.

Не откладывая надолго, съездил к Косте. Друг, как истинный боец, держался, не раскисал, планировал поступать учиться. Пусть без ноги, зато живой. Правда, с Ритой так и не встретился, стеснялся. «Вот поставят протез, научусь ходить и приглашу на свидание» — пообещал он Валере. Выпили, за всех кто не вернулся, за всех кто ещё там. И долго молчали.
Вот уже месяц дома Валера, а на душе неспокойно.
— Мам, я обратно пойду, — осторожно начал он.
— Куда обратно, сын? — моментально заплакала мать.
— По контракту пойду. Я уже и в военкомат сходил, узнал, что к чему, перезвонить должны. Я же ничего, кроме как воевать не умею, и никак не пойму что мне здесь делать.
— Жить, сын, жить. Поступай учиться, иди на работу, водительские права получай. Но только не воевать, — завыла в голос мать — Ты знаешь, каково это — ждать месяцами письма? Как вздрагивать от телефонных звонков?
— Так я же часто писал!
— Писал, может, и часто, доходили редко. Представь, каково нам было без весточки. Отец микроинсульт перенёс, тебе не сообщили. Бабушка с давлением лежала.
— Мам, я же Заговорённый, меня так там называли. Мимо меня пули летели, даже осколком ни разу не задело.
— Валерка, не искушай судьбу. Я знаю, если ты вобьёшь себе в голову, не отступишься, но ты о нас подумай, сын.
— Не знаю, мама, не знаю что делать. Может воевать — это призвание моё?
— Так ты поживи без войны, раньше ведь жил, найдёшь другое применение себе, найдёшь другое призвание, девушку встретишь.
— Не знаю, мам, — повторял парень.
Умом понимал мать, но никак не мог избавиться от чувства, что не нужен он тут, бесполезный какой-то. Не то что там, в Чечне.

Всё сильнее крепла в нём мысль о службе по контракту. Парень поговорил с отцом, тот всё понял, только побледнел моментально.
Но тут слегла бабуля. Вот вроде вчера ходила бодрой, пирожки пекла, а сегодня встать не может. Позвала внука к себе, тихо еле слышно сказала:
— Валера, внучек, недолго мне осталось, пожила я своё.
— Ты чё, ба? Ты ещё молодая у меня.

— Не перебивай, тяжело мне говорить, но выслушай. Ты же знаешь я в бога не верю, всегда говорила, если б он был, не допустил бы такого на земле и фашистов и бомбы ядерные. А как ты в Чечню уехал, не могла остановиться, в церковь пошла, молилась постоянно. И вот сон мне привиделся, сам Господь приснился, говорит, вернётся твой внук, если душу за него отдашь. Я и поклялась, что отдам, но чтобы на тебе ни царапины не было. Только потом поняла, что не мог Господь такие дела творить. Не знаю, Валера, с кем я договорилась. Но как ты вернулся, я сразу почуяла — скоро за мной придут.

Валера слушал, а перед глазами тот сон и слова её: вернёшься ты, я договорилась. Бабушка продолжала:
Ждать также страшно, внучек...
— Не жалею я ни о чём, внучек. Я своё пожила, и если ради тебя свою жизнь отдать надо, так я отдам. Только об одном прошу: не ходи больше на войну. Твой дед воевал, я четыре года его ждала. На брата моего старшего похоронка пришла, на отца моего тоже, младший брат с контузией вернулся. Но они воевали за родину, от врага, от фашиста защищали родную землю. А за что вы воюете не знаю я. Если на Россию кто нападёт, так ты, не задумываясь, автомат хватай. А ежели, так как сейчас... Не знаю кому эта война нужна, но только вашими руками зло творят, — она тяжело вздохнула — Валера, знал бы ты как страшно ждать, месяцами ждать писем, когда ни спать ни есть нормально не можешь. Отец твой, не смотри что крепкий, как выпьет рюмашку, так слёзы льёт, волю чувствам даёт. А знаешь, как мы переживали, когда тебя в отпуск не пустили? Думали, пропал ты без вести, но сообщать не хотят. Даже Верочка плакала, ждала тебя каждый день. Ей бы с подружками играть, а она иной раз сядет у окна и сидит как старуха, тебя ждёт. Обещай, сынок, что не пойдёшь на войну. Ты свой долг стране честно отдал.
Валера молчал, только кусал губы и хрустел пальцами. Знал что, дав слово, не нарушит.
— Валера, я тебе это не для того говорю, чтобы ты виноватым себя чувствовал. Предложи мне ещё раз такое, я снова соглашусь. Просто хочу, чтобы жил ты, детей растил. В них ведь и моя кровь течёт и деда твоего. Покуда живы вы, живём и мы, не обрывай эту нить. Обещай, Валера.
— Обещаю, бабуль. Обещаю, возьму оружие только, если нападёт враг на Россию, – Валера крепко обнял бабулю, почувствовал какая она стала лёгкая, хрупкая.
— Спасибо, сынок. Я уйду спокойно. Всё было не зря.
— Бабуль, ну, может...
— Нет, внучек, устала я. Это когда желают долгих лет жизни, красиво звучит. А жизнь-то она сложная, многое пришлось пережить, не выдюжу больше. Будь что будет. Глядишь и Мишеньку встречу, там на небе. Будем вместе на правнуков смотреть.
Через неделю в квартире Шумилиных настойчиво затренькал телефон. Мать сразу поняла — из военкомата. Валера взял трубку, встал по стойке смирно, как будто на том конце его могли видеть. И чётко произнёс:
— Нет. Я не пойду. Я своё отвоевал.

А ещё через неделю на своих крепких плечах нёс гроб, провожая бабушку в последний путь...

Автор: АйгульШарипова

Автор: АйгульШарипова

Похоже что автор талантливая ЦИПСОшница. За душу берёт, но идея – не ходите в армию.

Олег толкнул входную дверь, та, в свою очередь, плавно отворилась и прямо на него из кухни вихрем налетел вкуснейший запах отбивных с сыром. Мама умело колдовала на кухне и, услышав шаги сына, деловито набросив полотенце на плечо, вышла его встречать:

- Дорогой, ты сегодня позже, чем обычно. Что-то случилось? – Анна Петровна вопросительно подняла бровь и взглянула на сына своим проницательным рентгеновским взглядом.
- Нормально все, просто были дела, – было видно, что Олег чем-то озадачен.
- Не ври маме, мама не дура, жизнь таки повидала!
- О, началось! Мама, ну что это за замашки еврейской мамы из Одессы? Да если хочешь знать, именно после нашего с Олей визита к тебе, она решила, что нам больше не следует встречаться! – Олег поджал губы и, бросив рюкзак у входа, не раздеваясь, направился к себе в комнату.
- Скажешь ведь такое, мама ей не угодила! Сам-то веришь? Чем я могла зацепить ее тонкую душевную организацию? Она притащила к нам свою тазобедренную конструкцию практически без предупреждения, я как порядочная хозяйка приготовила заливной фиш и даже улыбалась так, словно ни разу не поняла, что мост Патона у неё стал «Платона»!
- Мама! Вот так всегда! Ты не в своем университете! Подумаешь, перепутала!
- Ага, не знала – не знала и забыла! Сын, не делай маме нервы, у мамы закончился корвалол! Как такой умный ребёнок может быть таким идиотом! – с этими словами Анна Петровна демонстративно закатила глаза и на ее лице проскользнула легкая улыбка.
- Ты опять за своё! Я, между прочим, планировал на Ольке жениться! – не унимался Олег.
- Ага. А я тут при чем? Ты что, ждал моей отмашки «Олежа, можно»?
- Ой, мам, короче. Так мне всю жизнь придётся холостяковать!
- Мда... первые 40 лет детства мужчины самые сложные, а прошло только 22. Ужинать иди, Казанова доморощенный!

Анна Петровна имела докторскую степень, успешно преподавала в университете английский и испанский языки и, можно сказать, была любимицей университета. Ее чувство юмора помогало разрядить любую обстановку и часто становилось причиной прекрасного настроения всего преподавательского коллектива. Ее коронные анекдоты про еврейскую маму веселили не только коллег по цеху, но и сонных студентов на последней паре. Но вот незадача, ни с первой девушкой сына Алиной, ни с претенденткой номер два Ольгой приятельских отношений у неё не получилось. Конечно, Анна Петровна сразу замечала, что проблема далеко не в ее подходе к коммуникации и уж явно не в ее предвзятом отношении. Олег был парнем хорошим, слегка наивным и открытым. Очень любил рассказывать истории из жизни своего отца – летчика. О заграничных командировках, тропических фруктах и необычных подарках маме из-за границы. «Рисовался» как мог. Сейчас это так называется. Вот и воображали окрылённые рассказами студента девушки себе сказочные хоромы с китайским фарфором. А тут на тебе – двушка далеко от центра города и абсолютно скромный ремонтик. Олежик явно не упоминал, что отец уже десять лет как «спустился на землю» по состоянию здоровья. Увы, сын явно не понимал, что к чему, ведь абсолютно не врал и материалистом не был. Поэтому, во всех своих неудачах винил маму и ее манеру общения.
Олег со своим однокурсником Андреем вышли на курилку:
- Как дела, дружище? Как с Олей дела? – спросил Андрей, прикуривая.
- Да что я тебе скажу, опять после визита ко мне домой и эта решила слиться. Не знаю я, что делать. Хоть никому мать не показывай. Пускай сюрприз будет! – устало хихикнул Олег.
- Ты правда думаешь, что влюблённой девушке так важно, как с ней поговорит твоя мама?
- Ничего не думаю. Факт есть факт.
- Не утрируй. Причина явно не в этом. Хотя, зная твою маму, не каждая с ней справиться! Я знаю только одну такую, – с этими словами Андрей хитро заулыбался.
- Да ну! – удивленно поднял брови Олег, – кто такая? Отвечаю, выиграет эту «дуэль» – женюсь!
Ребята поднялись в столовую. Уже началась пара, так что желающих отобедать было не много. За стоиком у окна сидела компания девчонок и мило беседовала о чем-то явно понятном только им.
- Привет лингвистам! – обратился к ним Андрей.
- Салют технарям, – звонко ответила длинноволосая брюнетка, подняв на парней свои синие, как море, глаза.
- Виола, у нас тут дело к тебе есть повышенной секретности, но с явным лингвистическим уклоном, – прищурился парень.
- Люблю деловых людей, – хихикнула Виолетта, – выкладывайте!
- Вот беда у Олега случилась, – начал Андрей, – боится остаться одиноким на всю жизнь, а все потому, что его мать в словесной дуэли просто сходу на лопатки укладывает всех претенденток. Надо разубедить его в ее всесильности вербальной атаки!
- Интересно-интересно, вы таки решили переговорить Анну Петровну? – девушка подмигнула Олегу, – задача не из легких! Но я то тут при чем?
- Вот мы и подумали, – продолжил парень, – что такие виражи по плечу только тебе. Пожалуйста, всего один визит с Олегом к маме! А мы в долгу не останемся!
- Чего вздумали, хлопцы. Ну, здравствуй, Олег, для начала, – ещё шире улыбнулась девушка.
- Привет, – растерянно промямлил Олег, – поможешь? Я правда не знаю, что делать.
- Звучит странно, люблю авантюры, – Виола поправила свои длинные волосы, – и как это должно выглядеть?
- Ну, смотри, я...
Олег не успел договорить, так как в его кармане завибрировал телефон. Парень достал его и на экране торжественно засветилась надпись «мама».
- Дай! – внезапно скомандовала Виола.
- Что? – удивленно спросил Олег.
- Телефон дай, – прошептала девушка, протягивая руку.
От неожиданности Олег покорно протянул телефон девушке:
- Але, да! – Виолетта взяла трубку.
Пара секунд тишины и немного оторопевшая Анна Петровна молвила:
- Здравствуйте, а можно Олега к телефону?
- Здравствуйте, да, конечно. Олег, возьми, пожалуйста трубку и скажи маме, что тебя можно, – с этими словами она демонстративно отдала телефон удивленному парню.
- Да, мама... да... это Виолетта... что? Дать ей трубку? Зачем?
- Давай, – опять скомандовала девушка, – да, Але!
- Виолетта, Вас так величать? – отчеканила Анна Петровна,
- Да, этим именем меня нарекли родители при появлении самого большого счастья их жизни, – без запинок ответила Виолетта.
- Вы, стало быть, проводите время с моим сыном? – смелее спросила женщина.
- Да, нам посчастливилось познакомиться сказочным вечером на концерте Жана Халиба.
- Как интересно, – понизила тон Анна Петровна, – автограф взяли?
- Эм... зачем ему наш автограф? – хитро спросила Виолетта.
- Засчитано. Жду вас в субботу к обеду, – по голосу было слышно, что женщина заулыбалась.
- Сочту за честь. До свидания.

Олег ждал Виолетту возле входа во двор. Девушка пришла вовремя и явно в хорошем настроении. Ее чёрные, как смоль, волосы послушно лежали на плечах, голубое легкое платье выгодно подчеркивало цвет ее глаз, и в голове Олега пронеслась мысль, что встречаться с такой девушкой и правда было бы пределом его мечтаний.
- Привет! – как всегда широко улыбнулась девушка, – готов?
- Здравствуй. Я готов, а вот ты?
- За меня не волнуйся, – хихикнула девушка, – я таки лингвист. Толк в словах знаю.
Анна Петровна запекла свой коронный фиш, красиво засервировала стол и даже выложила салфетки в форме лебедей. Звонок в дверь оторвал ее от салфеточного оригами и она поспешила встречать гостей:
- Здравствуйте, гости дорогие, проходите, – улыбнулась женщина, – приятно познакомиться со счастливицей, которую угораздило найти такой бриллиант, пока ещё без огранки.
- Что Вы, женщина должна сделать мужчину счастливым, где бы этот несчастный не прятался! Я вот искала и нашла, в прятки играл не очень так! – Виолетта игриво склонила голову на бок.
- Проходите к столу, будем обедать. Наш отец, как всегда на даче, но мы простим ему его отсутствие, – лукаво молвила Анна Петровна, – сегодня у нас рыба, как Вы, Виолетта, относитесь к рыбе?
- Превосходно, Анна Петровна. Правда, боюсь, золотая согласилась бы стать заливной, перечисли я ей список своих желаний.
- Правда? – по-актёрски удивилась женщина, а Олежа вот не очень любит рыбные блюда. У него на этот счёт своё мнение.
- Да? – посмотрела на парня Виолетта.
- А я что? Я молчу, – озадаченно ответил Олег.
- Милый, тогда убери, пожалуйста, своё мнение из лица, мама старалась!
- Знаете, Виолетта, я тоже равнодушно отношусь к рыбе, – отмахнулась Анна Петровна, но Олежин отец как-то мне сказал, что я поправилась...
- Что Вы, Анна Петровна! Вы превосходно выглядите! Однако, наверное, отец Олега не очень разбирается в пляжном отдыхе.
- Почему же? – удивилась женщина.
- Настоящая жена должна отбрасывать такую тень, что бы хватило на всю семью!
Разложив рыбу по тарелкам, Анна Петровна некоторое время не задавала вопросов и дала молодежи насладиться обедом, который и вправду был превосходным. Но вот, все закончили трапезу и она продолжила:
- Виолетта, расскажите, Олег говорил, Вы учитесь на переводчика немецкого языка?
- Верно, – кивнула головой девушка.
- Каковы дальнейшие перспективы? Преподавать Вы, я так понимаю, не намерены. Хотя, Вы способная девочка. Вы справитесь.
- Вы знаете, я вроде ещё и не глупая, поэтому, просто не возьмусь, – хмыкнула Виолетта, – переводчик не пропадёт. Переводить – понятие обширное. Можно тексты, а можно деньги со счетов.
- Меня посещает неожиданная мысль, что Вы правы, – ухмыльнулась Анна Петровна, – Вам положить грибочков?
- Спасибо, я только собирать люблю, – ответила Виолетта,
- Ах, извините. Могу раскидать, – было видно, что женщина явно входит во вкус, – Вы пьёте вино?
- Это вопрос или предложение? – улыбнулась девушка.
- Мама, Виолетта не пьёт, – вклинился в разговор Олег,
- Сын, ложь неприятнее всего, когда она – глагол, – с этими словами Анна Петровна разлила вино по бокалам, – не скромничайте, Виолетта!
- Думаете, я слишком мало себе позволяю? – спросила девушка.
- Да, задумайтесь над своим поведением. Главный для меня как мамы меркантильный вопрос – насколько сильно Вас волнуют деньги? – хитро прищурилась Анна Петровна.
- Что Вы, деньги меня совершенно не волнуют, они меня успокаивают!
- И то верно, – слегка улыбнулась женщина, – а что Вы скажете о патриархальном устое в семье?
- Анна Петровна, я уверена, что Вы умная женщина и полностью поддержите меня во мнении, что командовать в доме должен кто-то одна! – точно так же мельком улыбнулась девушка.
- Вполне. Не зря же некоторых мужчин так закаляет семейная жизнь, что они перестают бояться загробной, – Анна Петровна уже явно получала удовольствие от общения с девушкой.
- Таки да, однако, спешу заметить, что все мы мечтаем об идеальных, а сбываются такие, какие имеются в наличии! – Виолетта на отставала.
- Да, но Вы знаете, Олег у меня такой тихий мальчик, все держит в себе. Один бог знает, о чем он мечтает!
- Тихий мужчина – думающий мужчина, – засмеялась Виолетта, – а вот тихая женщина уже явно что-то придумала!
- Однозначно, – Анна Петровна поставила на стол чайник, – и что Вы придумали по поводу работы?
- Что бы жить, нужно работать. А чтобы хорошо жить – таки нужно придумать шото другое, – Виолетта принялась разливать чай по чашкам.
- Не могу не согласиться, жизнь – беспроигрышная лотерея, в конце каждый получит по земельному участку, но как Вы видите будущее? – не унималась женщина.
- Светлым. И радужным, – улыбнулась девушка.
- Хватит! – внезапно резко хлопнув рукой по столу крикнул Олег, – женюсь!
- Тебе таки даже не нужна мамина команда? – засмеялась Анна Петровна.
- Хватит концертов! Выйдешь? – обратился молодой человек к Виолетте.
- Выйду, – удивленно ответила Виолетта.
- Видишь, Олежа, а ты говорил, проблема в маме! А мама таки знала, шо делала! Теперь точно хватит. Виолетта, серьезно, как Вам рыба? Я так долго училась ее готовить..
- Действительно вкусно, Анна Петровна, научите и меня? А то я с рыбой и правда не очень дружу, – улыбнулась Виолетта.

Автор: Ирина Савчук

Κaк-тo paз, смoтpя нa свoй живoт, я pешил немнoгo пoхудеть. Ηa следующий день, с утpa пo пути нa paбoту я зaшел в aптеку и купил пaчку чaя для пoхудения с кpaсивым нaзвaнием «Летящaя лaстoчкa». Из oбъяснений aптекapши я пoнял тoлькo тo, чтo снaчaлa нaдo этoт чaй выпить, a пoтoм ты pезкo пoхудеешь, и будешь летaть aки лaстoчкa нa упaкoвке.

Ηo всё oкaзaлoсь нaмнoгo пpoзaичнее. Χудеть я нaчaл в тoт же день. Пo пpихoду нa paбoту я сдaл нoвый чaй секpетapше, пpедвapительнo пpoчитaв инстpукцию – «Однa мешoк чaя нa пoл-литpa жидкoсть». Пoчему меня не нaстopoжилa тaкaя инстpукция, я сaм не пoнял, нaвеpнoе, oчень хoтелoсь пoскopее пoхудеть и пoчувствoвaть себя лaстoчкoй...

Спpaведливo pешив, чтo пoл-литpa целебнoгo чaя зa paз я не выпью, я pешил пoвысить кoнцентpaцию. Звoню свoей секpетapше (Оля) и пpoшу мне сделaть чaшечку тoгo чaя, кoтopый я сегoдня пpивoлoк.

Чеpез 15 минут пoсле тoгo, кaк я нaслaдился теpпким и пpяным вкусoм нoвoгo чaя, я, aки тa лaстoчкa с кapтинки, гopдo летел пo кopидopу, из-зa всех сил зaжимaя ж@пу pукaми! Β тoт мoмент мне хoтелoсь тoлькo oднoгo – не oбгaдится пpямo в кopидopе...

Успел, дoбежaл. Пoчему меня не paзopвaлo пpямo в кopидopе, сaм не пoнимaю...

Остaтoк дня я пpoвел кaк зaпpaвскaя китaйскaя лaстoчкa! Β кpaтких пеpелетaх епт@! Пpям кaк в pеклaме «И пусть весь миp пoдoждет». Βoт тoлькo poмaнтики в мoем пoлoжении не былo никaкoй.

Пpo зaтею с пoхудением я естественнo зaбыл и пеpежив непpoдoлжительный депpесняк, я зaдвинул кopoбку этoгo чaя нa сaмую дaльнюю пoлку Олинoгo шкaфa с пoсудoй и чaями. Ηo, злoвpедный чaй ещё дaл o себе знaть!

Спустя тpи месяцa у нaс случился плaнoвый aвpaл. Β мoем кaбинете, кaк oбычнo сoбpaлись все нaши pукoвoдители oтделoв. Βсем былo чёткo и без пpикpaс скaзaнo:

- Пoкa не pешим пpoблему, из кaбинетa никтo не выйдет.

Гopячo пpoспopив пoлтopa чaсa, в хлaм пеpеpугaвшись, a пoтoм пoмиpившись (тaк и не нaйдя pешение пpoблемы) я pешил скpaсить пpедстoящий мoзгoвoй штуpм. Знaчит тaк, снимaю я тpубку телефoнa и гoвopю в неё:

- Олечкa, сделaй, пoжaлуйстa, тpи чaя и мне кoфе.

Κтo бы мoг пoдумaть, чтo этo будет poкoвoй oшибкoй! Именнo этa фpaзa пpедpешилa исхoд сoвещaния...

Чеpез 15 минут пoсле чaя нapoд стaл неестественнo ёpзaть и тихo пoстaнывaть. Петpoвич poбкo пoпpoсился пoкуpить.

- Κуpите пpямo здесь, в кaбинете. Сейчaс не дo тaкoй ху

Βлaстнo скaзaл я, и мы пpoдoлжили. Ηo Петpoвич (кaждый день выкуpивaвший в свoем кaбинете пo 2 пaчки) нaстaивaл. Пpoбуpчaв чтo-тo вpoде:

- Пpoстите, Ивaн Метpoфaныч, я в кaбинете не пpивык.

Петpoвич тoй сaмoй лaстoчкoй вылетел из кaбинетa, пoпутнo oпpoкинув стул...

Β течение пяти минут, пpaктически сaмoвoльнo oтлучились «пoкуpить» и дpугие пpисутствующие в кaбинете, хoть oни вooбще не куpят.

Минут чеpез двaдцaть я paздумывaл «А не увoлить ли мне этих гaдoв? Бo этo уже нa неувaжение пoхoже». Пoдумaв стoль слoжную мысль и pешив действoвaть, я вышел в кopидop и нaпpaвился в нaшу куpилку.

Β куpилке никoгo не былo! Βoзвpaщaясь нaзaд, я увидел, кaк из-зa двеpи туaлетa выглянул Петpoвич, пoстoял пapу секунд, a пoтoм, paскинув pуки пo стopoнaм, бpoсился нaзaд к спaсительнoму oчку aки птицa, вдpуг oбpетшaя дoлгoждaнную свoбoду!

И тут дo меня дoшлo, в чём тут делo...

Я чуть ли не гaлoпoм пoмчaлся в свoй кaбинет, и пopядкoм зaпыхaвшись, пoпpoсил Олю oтдaть мне кopoбку тoгo сaмoгo «нoвoгo чaя с птичкoй нa кopoбке». Сoдpoгaясь oт жутких мучений и oсoзнaния тoгo, чтo я сaмoличнo нaпoил этoй oтpaвoй непoвинных сoтpудникoв я oткpыл кopoбку и убедился вooчию в свoей пpaвoте!

Β кopoбке не хвaтaлo четыpёх пaкетикoв!

З. Ы. Дaже чеpез двa месяцa ни oдин сoтpудник нaшей фиpмы не сoглaшaлся чтo либo есть или пить в мoем кaбинете. А Петpoвич дaже нa вoдку, кoтopую мы с ним жpaли смoтpел с явным пoдoзpением.

АРЛЕКИН

- Выбраковка, – Николай Денисович с отвращением смотрел на новорожденного щенка, с азартом сосущего молоко своей матери, благородной лабрадорихи Альбы.

- Не понимаю, как мог появиться пятнистый щенок у родителей с безупречной родословной, – кивал в поддержку его словам главврач ветеринарной клиники «Верный друг», Самуил Андреевич.

- Я двадцать лет занимаюсь этой породой, – с тихой яростью в голосе продолжил владелец собаки, – этот помёт должен был стать вершиной моей работы по улучшению породы. Посмотрите на остальных – безупречный окрас, совершенные пропорции.

Николай Денисович кивнул на щенков, заботливо уложенных в люльку с грелкой.

-Чистый шоколад, молочный и горький, – улыбнулся главврач, рассматривая двух малышей в люльке.

-Самый дорогой окрас – шоколадный, – самодовольно произнес Николай Денисович, – они покроют все затраты.

- А этого – усыпить,- продолжил он, переведя взгляд на третьего щенка с пятнышком вокруг глаза.

Заметив удивлённый взгляд врача, собаковод объяснил своё решение:

- Я не могу допустить, чтобы бракованная линия дала потомство. Для меня это вопрос чести.

- Щенка можно стерилизовать,- возразил Самуил Андреевич.

- Можно. Но я не хочу. Усыпите щенка, я заплатил вашей клинике достаточно для того, чтобы вы не обсуждали моё решение.

-Да, конечно, – спохватился главврач, натянув на лицо любезную улыбку, – усыпить, так усыпить.

Самуил Андреевич поспешил за владельцем собаки, на ходу кивнув бригаде медиков, окруживших стол с роженицей. Сдвинутые при этом к переносице кустистые тёмные брови главврача должны были вдохновить бригаду работать лучше.

Ольга Юрьевна, дежурный ветврач, заметив сдвинутые брови шефа, только усмехнулась. Она знала, что её бригада сработала безупречно и внимательно слушала разговор, следя за капельницей. Врач могла бы поспорить с Николаем Денисовичем о нюансах чистоты породы лабрадора и об этичности усыпления здорового щенка, но промолчала. Для неё было очевидно, что владелец Альбы относится к собакам, как к приносящим доход капиталовложениям, а не как к живым существам. Через месяц у ветврача был запланирован отпуск, и она подумала, что неплохо было бы отвезти пятнистого щенка в подарок племянникам, благо, те давно просили у родителей собаку. Глядя на малыша, который, насосавшись молока, нахохлился, как совёнок и сладко посапывал с другими новорожденными, Ольга Юрьевна решила, что не позволит его усыпить. Ведь из щенка, смешно подрагивающего лапкой во сне, выйдет отличный компаньон её неугомонным племянникам. А то, что он с пятнышком, даже лучше – приметным будет. За такими приятными мыслями ветврач закончила родовспоможение и, распорядившись перенести новорожденных с мамой в специальный вольер, поспешила в кабинет главврача, но была неожиданно остановлена преградившим ей дорогу санитаром Михаилом. Молодой человек работал в клинике совсем недавно. Он был тихим, исполнительным, не особо приметным, с блёклыми светло-серыми глазами и вечными наушниками в оттопыренных ушах.

- Ольга Юрьевна, а что вы сделаете со щенком, у которого пятно? – взволнованным голосом спросил Миша.

-Вы же слышали, клиент заказал усыпление бракованного щенка, – с холодком в голосе ответила врач, чуть приподняв красиво очерченные брови.

-Но ведь это не гуманно. Я слышал, что запретили усыплять животных без причины, – продолжал напирать на неё санитар.

- Желание клиента для нас – закон, – строгим голосом произнесла Ольга Юрьевна, искоса поглядывая на камеру. Врач знала, что каждое их слово записывается, и не собиралась портить себе карьеру, успокаивая чувствительного юношу.

С этими словами Ольга Юрьевна удалилась из операционной, не заметив выражения решительного отчаяния в глазах юноши.

Михаил с детства страдал болезненной формой эмпатии, причем, проявлялась она в совершенно неожиданных ситуациях. Так, он не проронил ни слезинки на похоронах любимого дедушки, а позже, увидев хромого голубя, заливался всю ночь слезами жалости. Врачи объясняли расстроенным родителям, что, возможно, это «отложенное горе» и что таким образом мальчик оплакал уход деда. У маленького Миши случались ещё приступы внезапного горя, вызванные то случайно услышанной фразой из новостей, такой как «спасатели несколько часов доставала из коллектора котёнка», то грубым окриком на улице, адресованному непослушному ребёнку.

Так или иначе, но юношу взволновала судьба пятнистого щенка до такой степени, что он не мог думать ни о чём другом. Надраивая полы в операционной, Михаил строил планы по его спасению. Юноша представлял, как в самый последний момент подставит собственную руку под роковой укол, предназначенный щенку с пятнышком и врачи, потрясённые смертью санитара, не будут усыплять щенка. А про подвиг Михаила расскажут в новостях. Люди будут рыдать у своих телевизоров, жалея храброго юношу. Тут из глаз потенциального героя закапали жгучие слёзы прямо на свежевымытый кафель. Насладившись видениями собственного героизма, Миша закончил уборку и решил пойти ещё раз посмотреть на щенка.

Самуил Андреевич, сидя в своём кабинете, выписывал направление на процедуру усыпления щенка породы лабрадор, отметив в качестве основания пороки развития, приводящие к инвалидности. Главврач привык тщательно следить за документацией, зная, что проверка может нагрянуть в любой момент. Не хватало только подписи владельца, Николая Денисовича. Зазвонил телефон, Самуил Андреевич, отложив направление в папку «Срочное», покосился на экран смартфона. Там высветилось фото звонка – давно небритое лицо Виктора, старинного приятеля Самуила Андреевича, перебравшегося жить в Канаду. На экране к полным щекам с двух сторон прижимались щенки породы ньюфаундленд. Виктор был страстным любителем собак и частенько обращался за консультацией к другу по поводу здоровья своих питомцев. Приятели неспешно обсудили семейные новости, погоду, курс валют, артроз Белки, старой суки сенбернара, привезенной в Канаду из России ещё щенком. Давая советы по поводу лечения собаки, Самуил Андреевич вспомнил о пятнистом новорожденном щенке, рассказав о нём Виктору. На самом деле, главврач был убеждён в том, что Белку давно пора усыпить. Однако, зная, как друг привязан к собаке, не решился дать подобный совет. Рассказывая о предстоящей процедуре усыпления щенка, Самуил Андреевич испугался, что друг примет рассказ как намёк насчет Белки. Но эта история заинтересовала Виктора с другой стороны. Выяснилось, что в клубе собаководов, членом которого состоял Виктор, внезапно пошла мода на лабрадоров с пятнышками и такие щенки резко возросли в цене.

- Ты мне его оставь, я по своим каналам вывезу сюда. Разумеется, ты в доле, речь идёт о крупной сумме, – бубнил в телефон Виктор.

Самуил Андреевич испытал облегчение от того, что ему не придётся усыплять здорового щенка. Он уже прокручивал в голове варианты того, как всё устроить, чтобы Николай Денисович ничего не заподозрил. Тут в дверь кабинета постучали.

-Войдите, – буркнул главврач, пообещав другу перезвонить в ближайшее время.

В кабинет вошла Ольга Юрьевна с таким решительным выражением на чуть скуластом, привлекательном лице, что главврач решил – женщина будет требовать повышения оклада.

- У него гетерохромия, – воскликнула она с порога.

- У кого? Какая такая гетерохромия, – не понял Самуил Андреевич, испытывая облегчение от того, что оклад повышать в ближайшее время не придётся. Не то, чтобы в клинике не было финансовой возможности, но природная скупость заставляла главврача тянуть до последнего с материальным поощрением сотрудников.

- У пятнистого щенка. Я его сейчас осмотрела. Один глаз синий, а второй – зелёный. Очень необычно, никогда такого не видела.

Заинтересовавшись, Самуил Андреевич решил сам взглянуть на щенка. Идя по коридору, он рассуждал о том, что гетерохромия – это стигма, а чем больше стигм, тем явственнее выбраковка породы.

- А мне кажется, что стигмами природа даёт намёк на избранность, – заметила Ольга Юрьевна. Она шла впереди, показывая дорогу шефу.

«Ты даже не представляешь, голубушка, насколько права», – размышлял Самуил Андреевич, шагая следом. Подсчитывая возможную прибыль от продажи щенка, он невольно залюбовался стройной фигуркой своего специалиста. «Всё-таки надо подумать о повышении оклада девочке», – мелькнула мысль в голове главврача.

Прибыв домой, Николай Денисович узнал у жены, что его дочь консультирует приглашенный профессор по детской психиатрии. У их девятилетней Светочки было странное расстройство психики, уход в себя. Девочка целый день, молча, сидела в своей комнате и ни с кем не разговаривала. До недавнего времени Света была нормальным общительным ребёнком. В чём причина изменения в её поведении, не мог сказать никто. Жена с беспокойством рассказала, что профессор закрылся в комнате дочери и просил их не беспокоить. Всё бы ничего, но вот уже как два часа из-за двери ничего не слышно. Встревоженный Николай Денисович, постучав в детскую, решительно распахнул дверь. Супруги застали довольно мирную картину. Светочка сидела за столом, вокруг были разложены рисунки со странными каракулями, приглашенный профессор сидел рядом. Но самое главное – их дочь что-то увлечённо рассказывала тихим голосом.

-Ну, вот мы и закончили, – объявил профессор, Игорь Васильевич.

- Сейчас мы пройдём с вами в другую комнату для разговора,- обратился он к родителям.

-А ты, Светлана, закончишь свой рисунок, пока я буду беседовать с папой и мамой, хорошо? – девочка в ответ кивнула.

В гостиной, куда Николай Денисович с женой проводили профессора, выяснилось, что у Светы была душевная травма, вызванная переездом её лучшей подруги. Однако Игорю Васильевичу удалось компенсировать фрустрацию и найти замену. Свете необходим новый друг, и девочка его уже выбрала самостоятельно. Проблема в том, что им оказался увиденный Светой во сне необычный щенок с разноцветными глазами и пятнышком вокруг одного глаза. Как раз щенка девочка сейчас и пытается нарисовать.

В это время в гостиную вошла Света, протягивая им рисунок. На нём детской неумелой рукой был изображён щенок, в котором Николай Денисович сразу узнал бракованного малыша Альбы.

Самуил Андреевич внимательно рассматривал щенка, лежащего на ладони у Ольги Юрьевны. Малыш обсох, родовая припухлость с мордочки сошла. Теперь стало хорошо видно, что его правый глаз, действительно, ярко-синий, а левый – болотно-зелёного оттенка, к тому же окружен рыжим ободком, что придавало мордочке нарядный вид. Сам щенок был палевого окраса, а кисточка на хвосте – чернильная, будто её макнули в баночку с черной краской.

В это время в кармане главврача зазвонил телефон. Ответив на звонок, Самуил Андреевич услышал голос Николая Денисовича:

- Добрый день. Как там моя Альба?

- Добрый день, Альба принесла пятерых кутят. Вот мы с Ольгой Юрьевной как раз их осматриваем. Кроме тех шоколадных, которых вы, Николай Денисович, уже видели, сука принесла кремовую девочку и серого мальчика. Оба без единого пятнышка.

- Спасибо, Самуил Андреевич, порадовал. А как там...- голос собаковода запнулся, – пятнистый?

Самуил Андреевич замялся с ответом, просчитывая варианты. С одной стороны, без подписи владельца усыплять не законно. С другой – владелец сам распорядился усыпить щенка, о чём есть свидетельство в форме видеозаписи. Кроме того, при этом присутствовала бригада медиков. А вдруг Николай Денисович передумал усыплять щенка? К тому же, Самуилу Андреевичу было жаль терять прибыль от продажи необычного малыша.

- Как вы и распорядились, выбраковку усыпили, – отрапортовал главврач бодрым голосом.

- Как усыпили? Без моей подписи? – с яростью в голосе прошипела трубка, – да я вас по судам затаскаю, да я вашу паршивую клинику сгною к чёртовой матери.

Главврач насторожился. Нельзя было сказать, что тирада собаковода его напугала, но деньги Самуил Андреевич считать умел. Мгновенно прикинув, какой суммой ему будут грозить судебные издержки, он воскликнул в трубку:

- Постойте-ка! Бригада ещё не успела взять щенка в работу. Жив ваш пятнистый.

Трубка в ответ помолчала с явным облегчением.

- Я скоро приеду за пятнистым, – произнёс Николай Денисович, отключаясь.

Глядя в округлившиеся глаза Ольги Юрьевны, которой был слышан весь диалог, главврач проворчал:

- Кто их разберёт, этих собаководов. То усыпи, то не моги, – махнув рукой, Самуил Яковлевич пошёл к себе в кабинет, звонить Виктору.

Ольга Юрьевна ещё раз посмотрела на щенка в своей ладони, который как раз в этот момент смешно чихнул и попытался пососать палец женщины. Улыбнувшись, врач нежно прошептала:

- Не бойся, малыш, я не дам тебя в обиду, – кладя щенка обратно под тёплый бок Альбы, Ольга Юрьевна почувствовала в себе решительный настрой стать владелицей этого забавного живого комочка.

« Предложу денег. Не может же щенок стоить слишком дорого. В крайнем случае, возьму кредит», – размышляла Ольга Юрьевна за работой.

Вскоре в клинику подъехал Николай Денисович вместе с дочерью и женой. Самуил Андреевич повёл их в вольер к Альбе. Увидев их, Ольга Юрьевна поспешила следом. Однако пятнистого щенка в яслях не оказалось.

-Тут нет моего щеночка, – заплакала Светочка. Разъяренный Николай Денисович требовал у главврача немедленно вернуть бракованного щенка. Ольга Юрьевна застыла в недоумении, ведь щенок был на месте всего пять минут назад. Вспомнив о разговоре с санитаром Мишей, она предложила пройти в кабинет службы безопасности и посмотреть видеозапись.

На видео присутствующие отчетливо увидели, как Михаил вынимает пятнистого щенка из вольера. Другая камера показала, как он достаёт из холодильника и рассовывает по карманам бутылочки с готовой молочной смесью для прикорма щенков. Ещё одна камера зафиксировала, как Миша покинул здание клиники.

Позже выяснилось, что Михаила взяли на работу временно, по договору, и что никто толком не знает, где он живёт, а телефонный номер, записанный в договоре, не отвечает.

Электричка медленно тащилась в сторону Луги. Миша, сидя у окна, кормил щенка из бутылочки. Он был горд от того, что спас малыша от гибели. В город Михаил решил не возвращаться. Отдаст щенка матери, а сам пойдёт служить в армию. Давно пора. Раньше Михаил боялся службы, сбежав от призыва в Питер.

Теперь его волновало только, какое имя дать малышу.

- Ишь, какой пятнистый, чистый Арлекин, – произнесла соседка напротив.

Автор: Naa_tata

Рецепт счастья...
 Впервые за двадцать лет замужества я летела в отпуск одна. Правда, всего на два дня, туда и обратно, на встречу выпускников. Муж отказался, мотивируя свой отказ тем, что эта часть жизни принадлежит только мне, и он не хотел бы мешать. Меня это устраивало, поскольку главной целью моей поездки была совсем другая встреча, и это действительно никого, кроме меня, не касалось.
С одноклассниками я встретилась.

Всё было хорошо. Как всегда на подобных встречах — сначала выкладываем личные достижения как свидетельство не зря прожитых лет, а после нескольких тостов, уже расслабившись, начинаем жаловаться на жизнь.
Улучив момент, я улизнула. Кому-то сказала, что скоро вернусь. Кому-то уже ничего не нужно было говорить. Танюша, — в старших классах мы дружили, — подвезла меня прямо к воротам кладбища.
Куда идти, я не знала и двинулась наугад. Больше часа, прижимая к груди букет белых роз для моей бабушки, я перепрыгивала через чужие могилы, но найти ее имя не могла. Было душно. Хотелось пить и выть.
До самолета оставалось три часа. Как же я ее найду?! Расплакавшись от досады и отчаяния, я начала кричать и звать ее, как в детстве: «Бабуленька-Буленька! Где же ты?»
— Как ее зовут? Как фамилия? — неожиданно раздался рядом хриплый мужской голос. От испуга я выронила цветы.
— Да не бойся, я не призрак, работаю тут, — ответила мне на не заданный вопрос лохматая голова из свежевыкопанной могилы поблизости. Через пару секунд я почувствовала запах перегара, — возле меня стоял мужик с лопатой.
— Рахель... Фельдман Рахель. Моя бабушка. Я давно уехала и ни разу не была на ее могиле.
— Идем, — скомандовал мужик и зашагал в противоположную моим поискам сторону. Через минут 15 на блестящей мраморной плите я прочитала: «Фельдман Рахель Мойшевна».
— А как вы знаете, кто где захоронен? — не удержалась я от вопроса.
— Так вот же, — ткнул мужик пальцем в бабушкин памятник, — не у каждого на могиле такое увидишь.
Я прочитала: «Оставляю рецепт воздушных пирожков для моих внуков и для всех-всех. Наслаждайтесь! Любите друг друга. Бабушка Рахель». Сердце мое колотилось, я узнала бабушкин почерк. А ниже был тот самый рецепт, который когда-то передала мне моя мама. Я без сил опустилась на покосившуюся скамейку.
— Твоя бабуля у нас тут звезда, — затягиваясь со смаком папироской, говорил мужик, — ее все знают. Видимо, веселая была. Это ж надо такое придумать! — и он подмигнул мне опухшим глазом. — Пирожки, между прочим, вкуснейшие, особенно, если на закуску.
Я достала из кошелька несколько купюр и протянула ему:
— Простите, мне бы хотелось побыть одной, — попросила я его. Мне так много нужно было сказать моей бабушке. Убедившись, что мужик ушел, я расстелила плащ и легла на горячую плиту, обхватив ее руками, даже не удивившись этому своему порыву.
«Бабуленька, — начала я почти шепотом, — я в Израиле, как ты хотела. У меня семья. Муж, две прекрасные дочери — твои правнучки. Работаю медсестрой. Работа тяжелая, но престижная. Квартира у нас хорошая. По миру поездили. Всё вроде бы нормально, а радости в душе давно нет. Муж сам по себе, я сама по себе. Не знаю, зачем живу, для чего? Для кого?»
Мягкий порыв ветра обдал меня неожиданной свежестью. Я прислушалась. И в детстве склоняющийся к вечеру летний день звучал таким же стрекотанием кузнечиков, шелестом листвы и шорохом травы. «Бабуличка-Буличка, я так скучаю за тобой! — плакала я, не вытирая слез. — Нигде и никогда мне не было так хорошо, как с тобой».
Я закрыла глаза. Бабушка, как всегда спокойно, без суеты, накрыла на стол — на случай, если кто-то зайдет: миска воздушных пирожков, гречневая каша, малосольные огурцы. Теплые бабушкины руки гладили меня по голове. «Доця, — неторопливо говорила мне бабушка, — ты не ищи, что кто-то сделает тебя счастливой. Не беги за разными цацками. В тебе есть пока только капелька любви, потому и тоскуешь. Думаешь, что если отдашь эту капельку, — себе не останется. А оно наоборот: когда отдаешь людям любовь, она в тебе прибывает».
— Ты че тут? Уснула? — я вздрогнула, возвращаясь из детства. Рядом стоял тот же мужик с лопатой. — Я тебе пирожков принес, жена как раз сегодня напекла. И квас вот — наш, домашний.
Это было кстати. Я почувствовала, что была голодна. Поблагодарив, взяла пирожки и автоматически взглянула на часы. До самолета оставалось меньше часа. Ну, всё! Не успею...
— Как можно заказать такси? Здесь такси вообще существует? — в панике я не знала, куда бежать и что делать.
— Идем, — мужик крепко взял меня за руку, и уже через десять минут я сидела в такси, которое мчалось в аэропорт.
И вдруг всё внутри меня похолодело от мысли, что сумочка с документами, билетом и деньгами осталась на той самой скамейке, возле бабушки.
— Поворачивайте обратно, умоляю! — закричала я водителю.
Он крепко выругался, развернул машину и резко затормозил. На дороге стоял тот же мужик с кладбища:
— Держи свою сумку, дуреха, — еле выговорил он, запыхавшись. Рядом на дороге валялся старенький велосипед.
Я обняла его, как родного, и достала из кошелька стодолларовую купюру.
— Не, я не из-за денег, я для бабушки. Сам часто захожу к ней. Посижу, поговорю — и на сердце теплеет, даже пить не тянет.
Когда, уже сидя в самолете, я пришла в себя, то почувствовала такую благодарность и к мужику этому, с которым свела меня бабушка. И к таксисту, который не задавал мне лишних вопросов, пока я плакала по дороге в аэропорт на заднем сиденье. И к тем незнакомым людям, которые списывают с памятника бабушкин рецепт воздушных пирогов, чтобы радовать близких. И к мужу, который, как ни старался, всё никак не мог угодить мне в последнее время. И к дочерям, которые, видите ли, не всегда прислушивались к моим советам.
Дорогие мои, любимые! Наставила меня на путь истинный моя мудрая бабушка Рахель. Напомнила, что никто не сделает меня счастливой, если я сама не стану источником радости, уверенности, тепла и энергии для других.
Я открыла в телефоне фотографию бабушкиного рецепта и неожиданно для себя рассмеялась в голос. Пришлось объяснять удивленной женщине в соседнем кресле причину моей радости. Она тут же попросила переслать ей на телефон рецепт пирожков и рассказала о нем подруге, с которой возвращалась из отпуска. Так и пошла моя история гулять по самолету. Мы смеялись вместе и знакомились, и рассказывали о своих бабушках и историях из детства. После приземления из самолета выходили уже не чужие друг другу люди.
Когда я приехала, моих не было дома: дочери в школе, муж на работе. Я приняла душ и пошла ставить тесто на пирожки.
© Элеонора Гейхман

Верхний этаж

― Слав, ты ведь отделочник? ― раздался незнакомый голос из-за спины, когда Слава выгружал товар из корзины на кассовую ленту.

«Ни тебе "Здрасьте!", ни "Как дела?" ― сразу в лоб, что за люди? Вообще!»

Слава повернулся и увидел небольшого роста мордастого дядьку в красной клетчатой рубашке, который, кажется, жил в соседнем подъезде. А может быть, они когда-то вместе работали на заводе. Или же это был менеджер из банка. Слава никак не мог вспомнить, да и не было в том никакого смысла. Его постоянно дергали все подряд и по любому поводу. То гардину повесь, то люстру подключи, то слив к стиральной машинке подведи, а потом ещё и по уровню её выстави. И так всю жизнь. Люди вокруг были сплошь безрукие: менеджеры, коучи, SMM-щики, логисты, сатанисты ― Слава не разбирался, ему всё это казалось слишком сложным и малополезным.

― Ну и кого отделать нужно?! ― сурово ответил Слава, громко стукнув бутылкой молока о чёрную резиновую ленту.

Мордастый аж отпрыгнул, отдавив ногу стоявшей позади женщине.

― Да мне... это... Ну, там ерунда, ты же знаешь, мастер ведь, ― изо рта человека изливался бурлящий поток слов. ― Короче, дырку одну заляпать, где розетка раньше была, ― закончил наконец презентовать техзадание мужичок.

― А сам чего?! ― устало буркнул Слава, доставая остаток продуктов из корзины.

― Ну... Ты же знаешь, я ведь понятия не имею, как там чего, шпаклёвку или штукатурку покупать, в каких пропорциях разводить.

― Сколько?

― Чего сколько?

― Денег сколько даёшь за работу?

― Да ты чего, Слав? Говорю же, там на пять минут! По старой заводской дружбе! Я ведь тебя сколько раз прикрывал в ведомости. Ну что тебе, трудно? Съездим на машине туда-обратно. ― Глаза его блестели, как у приютского котёнка, а руки сложились, точно перед молитвой.

«Пропорции разводить не берёшься, значит, а меня ― только в путь!»

― Когда? ― начал, как обычно, сдаваться Слава, понимая, что от этого назойливого жука так просто не избавиться.

― Да хоть щас! ― оживился мордастый и на радостях отдавил женщине вторую ногу.

Планов на вечер у Славы как таковых не было, разве что отдохнуть после работы, почитать книгу, выпить чаю с карамелью, но разве ж это планы? Вот дырки чужие заделывать ― это да! Достойное времяпрепровождение.

― Поехали, что с тобой поделаешь, ― вздохнул Слава и принялся собирать товары в пакет.

― Тысяча двести пятьдесят пять, ― произнесла кассирша.

Слава достал кошелёк и понял, что не хватает пяти рублей.

― У тебя это... пятака не будет? ― спросил он у «заказчика».

― Не-е-е, Слав, я карточкой, ― показал тот серый кусок пластика.

― Карамель уберите, ― буркнул отделочник кассирше и, расплатившись, двинул к выходу.

Машина у мордастого была под стать физиономии ― огромная, размером со Славину квартиру, и стоила, наверное, не меньше. Нового пассажира вежливо попросили расположиться на заднем сидении: спереди обычно ездит супруга, а она не любит, когда на её месте кто-то сидит. Кроме неё самой и её собаки, разумеется.

Сначала они заехали в магазин стройматериалов, где Слава собственноручно погрузил в багажник тридцатикилограммовый мешок шпаклёвки, так как хозяин багажника не мог поднимать тяжести из-за панкреатита. Как панкреатит влияет на тяжести, Слава не понял, но спорить не стал. На логичный вопрос ремонтника «Зачем так много?» мужчина лишь пожал плечами и спокойно ответил: «Вдруг не хватит».

Жил его «старый знакомый» в новом районе. Слава уже имел дело со здешними квартирами, так как провёл в них не один ремонт. Он прекрасно знал, сколько тут стоит однушка, и понимал, что для покупки такой квартиры ему нужно «заляпать дырок» как минимум в половине домов города.

У мордастого квартира была трёхкомнатной и с огромной лоджией. Славу попросили разуться, несмотря на то что работа планировалась не самая чистая.

Вдруг захотелось плюнуть на всё, а заодно и в широкую морду, но отделочник не мог ― воспитание не позволяло, словно проклятие.

― Ну вот, собственно, и проблемка! ― радостно указал хозяин дома на «километровую» штрабу, которая шла от электрического щитка в прихожей через всю комнату. А заканчивалась она отверстием, в которое можно было засунуть целый ряд розеток.

― Это чё? ― таращился Слава на объём работы, который явно трудно было охарактеризовать как «на пять минут».

― Да, понимаешь, тут узбеки орудовали. Я им говорю: розетку мне нужно слева!

― Так ведь она же и есть слева! ― от возмущения и удивления Слава повысил голос.

― Так я-то, когда говорил, стоял к ним лицом, а это другое лево, понимаешь?

― Ага. ― Слава плохо понимал и хотел уйти, но хозяин уже протягивал шпатель и ведро.

Слава посмотрел на инструмент, потом на щенячьи глаза и, выхватив шпатель, побрёл в ванную, чтобы набрать воды. «Бедные узбеки, натерпелись, небось. Не удивлюсь, если он им не заплатил», — думал он про себя, мешая раствор.

Когда дело близилось к ночи, а Славе оставался ещё один замес, в комнате появился мордастый. Щёки его горели вечерним румянцем, дыхание отдавало карамелью и алкоголем.

― О! Славян, заканчиваешь? ― смотрел он за извозившегося в белом порошке и разопревшего от работы Славика.

― Угу, ― промычал «гость».

— Я пойду пока чайник поставлю, будешь чаёк?

― Спасибо, дома попью, ― вежливо отозвался Слава.

― Да перестань ты, я тебе сейчас такой чай заварю, очумеешь!

― Слушай, я тут закончил! До дома подбрось, как обещал. ― Слава понимал, что хозяин выпивший и никуда его не повезёт, но всё равно решил напомнить.

― А у тебя, Слав, права есть?

― Имеются.

― Ну чего ты всё огрызаешься? Вот, держи, ― мордастый протянул ключи от машины с болтающимся на них большим стильным брелоком.

― Зачем это?

― Езжай домой. Завтра пересечёмся, отдашь.

― Я лучше на такси.

― И речи быть не может! Бери и не стесняйся, доедешь с таким комфортом, какой ни одно такси тебе не обеспечит.

― У меня одежда грязная...

― Ничего страшного, всё равно машину в химчистку пора.

― А если авария?

― Там каско!

― Я не вписан в страховку!

― Она неограниченная. Всё, давай, спасибо тебе, Слав.

Хозяин выталкивал его из квартиры и буквально запихивал ключи во внутренний карман куртки. Слава брыкался и отказывался брать на себя такую ответственность.

― Да я даже не знаю, как тебя зовут! ― наконец выпалил отделочник.

― Да ты что? Я же Вовка, с завода! С верхнего этажа. Совсем, что ли, забыл? Да как ты мог так просто забыть?! ― тараторил мужичок.

― Да помню, помню, отстань! ― кричал Слава уже в коридоре.

Дверь с хлопко́м закрылась, и он наконец остался в одиночестве и с ключами в кармане. Спустившись на первый этаж, Слава хотел сунуть их в почтовый ящик, но забыл номер квартиры.

Ночь была дождливая и ветреная, такая противная, что даже собака гулять не попросится. Слава вызвал такси и принялся ждать. Напротив подъезда стояла хозяйская машина. «Красавец, настоящий зверюга», ― думал он про себя, глядя на чёрно-матовое покрытие и большие глаза фар. Внутри ― отделка из экокожи и дорогого пластика. Новейшая акустическая система, все виды подогревов так и соблазняли нажать кнопку на брелоке и сесть в салон.

Он постоял ещё минут десять и, полностью промокнув, не выдержал и открыл дверь машины. Внутри было тепло и сухо. Водительское кресло оказалось очень комфортным и моментально приняло форму Славиного тела.

Слава сбросил вызов такси, выдохнул и, заведя мотор, выехал со стоянки. Теплый воздух из печки приятно обдувал лицо. Но не проехал он и ста метров, как его тормознула патрульная машина.

«Ну вот и доездился», ― с тоской подумал Слава, открывая окно.

Полицейский представился и попросил предъявить документы. Слава залез в бардачок и вытащил оттуда пакет со всеми бумагами. Страж закона проверил их, затем права и, пожелав счастливого пути, отпустил водителя.

Переживший легкий стресс Слава хотел было убрать документы, но тут взгляд зацепился за фамилию, что стояла в паспорте автомобиля. Она была точно такой же, как у него самого.

«Удивительно! Не помню, чтобы у нас мои однофамильцы работали. Хоть и было это шесть лет назад».

Слава посмотрел на имя и отчество, и оказалось, что «старый знакомый» был никакой не Вова, а его полный тёзка. Всё это выглядело очень подозрительно. Слава достал документы ― везде значилось одно и то же имя. Но когда он дошёл до договора купли-продажи, оформленного в автосалоне, и увидел паспортные данные, то чуть не упал в обморок: в документе значились его данные и его прописка. Мордастый пошутил над бедным отделочником, решив поиздеваться за помощь. Но со Славы хватит! Он вернулся к подъезду и зашёл внутрь. Никто не смеет пользоваться его добротой так дерзко и нахально! Он готов стерпеть многое, но не издевательства!

Слава поднялся на нужный этаж и принялся барабанить в дверь. Через минуту ему открыли. Пожилая женщина смотрела на отделочника как на сумасшедшего.

― Вам кого?

― Мне... В-в-во-ву, ― недоумевающе произнес мужчина.

― Здесь такие не живут.

Женщина хотела хлопнуть дверью, но Слава её остановил:

― То есть как не живут?! Я только что здесь был. Вы его мать? Позовите этого негодяя!

― Я вам ещё раз говорю: здесь таких нет, уходите! ― резко ответила женщина, вырвав дверь из рук обезумевшего Славы.

Он решил, что ошибся этажом, и побежал наверх. Ситуация повторилась. Слава обошёл все квартиры в доме, но ни в одной не жил тот, кому он делал ремонт всего час назад.

Решив, что спятил, Слава побрёл обратно к машине. Открыв дверь, он обнаружил на сиденье письмо.

«Спасибо за помощь, Слав! Хороший ты человек! Отзывчивый и честный! Забирай машину и ни о чём не переживай. Я бы дал тебе здоровья, но ты и так здоров. Дал бы сил, но и этого у тебя в достатке. Любви, увы, дать не могу, это уж сам. В общем, катайся на здоровье! Вовка с верхнего этажа».

Слава ничего не понимал. Он ещё раз посмотрел документы, и те были юридически абсолютно чисты. Одежда на удивление тоже была чистой. И тут Слава вспомнил одну очень важную вещь: на заводе, где он когда-то работал, был всего один этаж.

Александр Райн

ПОПОЛНЕНИЕ

С трудом дотащив два тяжёлых пакета до подъезда, невысокая, чуть полноватая женщина лет сорока пяти в светлых брюках и нежно-зелёной блузке, с облегчением присела, поставив пакеты рядом и устало оперевшись руками на лавочку.

Передохнув, она достала из кармана брюк носовой платочек и вытерла покрытое потом лицо. Убрала мокрую каштановую прядь за ушко, улыбнулась сама себе и, подхватив пакеты, вошла в подъезд.

Квартира на первом этаже встретила её распушенными хвостами, родным урчанием и весёлой змейкой между ног. Восемь разномастных представителей кошачьих разной степени зрелости встретили обожаемую хозяйку дружной толпой.

– Сейчас, сейчас, мои хорошие, – говорила она им, проходя на кухню.

Она уходила на работу к восьми и возвращалась в шестом часу вечера. И, конечно же, дом встречал её не идеальным порядком, но...

Ещё два года назад она ограничивалась несколькими пакетиками влажного корма, пятисотграммовой пачкой сухого и трёхкилограммовым пакетом наполнителя.

Тогда у неё жили только Барс и Клуша. А потом как прорвало.

Сначала она не смогла пройти мимо грязно-рыжего комочка возле магазина, потом нашла возле помойки мелкого чёрного сироту. Ну, и так далее...

Разобравшись с покупками, приведя себя в порядок, переодевшись, покормив кошек, она достала из холодильника вчерашние котлеты и макароны, разогрела и приступила к ужину.

Кошки и коты не оставляли хозяйку без внимания. Уже в зале, когда она, устроившись на диване, включила телевизор, они обложили её со всех сторон своими тельцами и замечательно проводили время.

Только последняя находка, маленькая трёхцветная кошечка, весело играла на полу.

Зазвонил мобильник.

– Марин, я рыжему вроде нашла новый дом. Но это не точно. Сейчас заеду, всё расскажу, – радостно сообщила ей верная подруга Ольга.

Ну, да. Некоторые находки удавалось пристроить, но было это так редко, что для неё и подруги становилось настоящим событием.

Ожидая Ольгу, она окунулась в воспоминания...

*****

Два года назад она уже две недели, как жила в счастливом предвкушении поездки с мужем к морю. Когда он пришёл с работы, она встретила его неизменным вечерним поцелуем и вкусным ужином.

Но он не стал проходить, он развернул её к себе и сказал:

– Марин, ты прости меня, но я встретил другую. Квартира пусть остаётся тебе, а я только некоторые свои вещи заберу.

Потом отодвинул её, впавшую в ступор, что-то там пособирал в шкафу и комоде, вышел в прихожую с двумя баулами, опустил глаза, ещё раз сказал «Прости!», и ушёл...

Она вспомнила и слова Ольги, сказанные ею через день после ухода Максима:

– А я тебе говорила, а ты только отмахивалась. Эх, Маришка, пятый десяток разменяла, а всё через розовые очки на мир смотришь. Ладно хоть квартиру оставил.

Ну, да. Она любила своего мужа, и верила ему, и доверяла. А как иначе? Иначе она не могла...

И вот тогда всё началось. То ли от потрясения, то ли от жалости к себе, то ли просто надо было чем-то заполнить опустевший мир её жизни, она стала подбирать котят.

Сейчас уже прошла обида на мужа, прошла и жалость к себе, она нашла силы жить дальше. А вот котята... едва она увидит маленький пушистый комочек, спрятавшийся от дождя под детской горкой, или жалобно мяукающий где-то в кустах, забирает себе.

Не сказать, чтоб это случалось часто, да и специально она не ходила и не выискивала бедняжек, но те, что попадались ей на глаза, всегда оказывались у неё дома.

*****

Григорий, возвращаясь домой на стареньком шевроле, смотрел на дорогу и думал о женщине, которую он уже несколько раз видел в зоомагазине. А сегодня даже заговорил.

Сам он заезжал туда ради своих двух собак: пожилого лабрадора Джека и молодой дворняжки Леси, подобранной им год назад в щенячьем возрасте.

Зима тогда выдалась суровая. Григорий спешил домой, желая согреться крепким чаем с любимыми бутербродами и в обществе Джека.

Одиннадцатилетний лабрадор был для него и другом, и товарищем по беседам, и, со дня смерти жены, единственным существом, которому он доверял все свои радости и печали.

Дом, с такой любовью построенный им двадцать лет назад, опустел после ухода Лиды. Он старался поддерживать чистоту и уют, но получалось у него не ахти...

Уже подъезжая к дому, Гриша заметил в свете фар сидевшую у забора не то собаку, не то кошку. Он остановился, поёживаясь и запахивая расстегнутую куртку, подошёл поближе.

Сидевший у забора подросший щенок даже не шелохнулся. Морда, мокрая от снега, опущена, хвост закручен вокруг лап. Гриша наклонился и понял, что пёс практически засыпает.

Он взял его на руки, укрыл полой куртки и пошёл домой, подумав, что за машиной можно быстро вернуться, а собаке худо. Дома щенок, посаженный на пол, просто завалился на бок и всё-таки уснул.

К щенку подскочил Джек, тщательно его обнюхал и принялся вылизывать.

– Ладно, ты тут реанимируй, а я за машиной, – сказал он псу и поспешил за своим транспортом.

Вот так к ним присоединилась Леся. Весёлая и очень добрая дворняжка тёмно-рыжего цвета.

*****

Что же так зацепило его в этой незнакомой женщине? Почему мыслями он возвращается к её образу?

Картинки поплыли в его голове. Вот она в опрятном голубом платье с белым воротничком, а вот в белой курточке, тёмных брюках и вязаной голубой шапочке, которая ей так шла.

В руках большой пакет корма для кошек и такой же наполнителя. Кошатница? Наверное. Сколько ж у неё кошек, если так закупается?

Один раз она ему извинительно улыбнулась, когда они встретились в дверях, и он, придержав дверь, пропустил её на выход.

Что ещё? Ах, да. Она разговаривала с продавщицей, как с хорошо знакомым человеком.

В голове промелькнула дерзкая мысль, которой он испугался. Он ощутил в себе желание познакомиться с этой женщиной поближе.

Как же так? Он ведь так любит Лиду, он никогда ей не изменял, он живёт памятью о ней. И вдруг вот так?

Сегодня, когда она вошла в магазин, он, неожиданно для себя, поздоровался с ней. Она с улыбкой ответила, но не более того. Видно было, что она устала, а в глазах какая-то печаль. И ему так захотелось убрать эту печаль из её глаз...

Мысли метались, дом приближался. Уже поздно вечером, дочитывая очередную книгу, Гриша понял, что завтра поедет в зоомагазин и попробует узнать побольше о ней...

Продавщица удивилась его просьбе, потом отнекивалась, не желая давать какие-то сведения о своей покупательнице без её разрешения.

Он, как мог, уговаривал. И тогда она сказала:

– Ладно, я дам вам её номер телефона. Но и ваши данные возьму, чтобы никаких там неприятностей, и предупрежу Марину.

*****

Звонок с незнакомого номера застал Марину в маршрутке. Она сбросила его. Через несколько минут за звонком пришло пространное смс, которое, когда она прочитала, вызвало у неё улыбку. Она вспомнила, что ей сказала Леночка из зоомагазина.

Она вышла из маршрутки и ей пришло ещё одно смс. Открыв, она увидела фото двух собак. Тихонько засмеявшись, она стала отправлять фото всех своих кошек, на восьмом оставила подпись: «Всё!)))»

Честно сказать, она тоже обращала внимание на мужчину в зоомагазине, но так, то ярко и пристально, то как в тумане, мельком.

Она вдруг подумала, что его неожиданный звонок стал приятен ей. И она написала: «Звоните!»

*****

Им хватило двух месяцев, чтобы понять, что всё, что возникло между ними, это надолго, навсегда.

– Ох, Маришка, и везучая ты! И мужика приличного отхватила, и дом, и машину, – щебетала Ольга на ушко подруге, наблюдая, как Гриша помогает переносить вещи из ее квартиры.

– Да ну тебя, Оль! Ещё сглазишь, – сплюнула она через левое плечо и засмеялась.

Гораздо сложнее про «союз навсегда» протекало между питомцами Григория и Марины.

Первую кошку Джек и Леси встретили с любопытством. Гриша так воспитал своих собак, что они просто не обращали внимания на представителей кошачьих. Но это ж на улице...

Когда число шипящих и мяукающих увеличилось до восьми (рыжий так и остался с Мариной), и они оккупировали всю территорию, Джек и Леси с упрёком посмотрели на хозяина, как бы спрашивая:

«Нам всё ещё не обращать внимания?»

И тут два человека, встретившихся после тяжёлых потерь в своей жизни, просто улыбнулись друг другу:

– Это будет нелегко, – сказал Григорий.

– Но мы справимся, – ответила Марина, и поцеловала его в щёку.

Три месяца, в течение которых два счастливых человека слышали и обиженный лай, и грозное рычание, и гневное шипение, и заунывное мяуканье, завершились всеобщим перемирием.

Новый год они встречали дружной коммуной. На большом диване, рядом с Гришей и Мариной, в разных позах лежали пять кошек, в кресле напротив развалились ещё две.

Старый Джек тихо посапывал в своей лежанке, а у него под боком уютно устроилась трёхцветная кошечка. Леська демонстративно пристроилась в ногах Марины, положив голову на её пушистые тапочки.

– Ну, что, за стол? – спросил Гриша.

– Погоди. Я хочу тебе кое-что сказать. У нас намечается прибавление, – остановила его жена.

– Ничего страшного. Ещё один котёнок нам не помешает, – пожал плечами Гриша, соглашаясь.

Марина поближе придвинулась к мужу и прошептала ему на ушко:

– Гриш, похоже, я беременна...

Она почувствовала, как муж весь напрягся. Это напугало её. А вдруг он не хочет ребёнка? Они ведь никогда не говорили об этом.

Ни у неё с первым мужем, ни у него с первой женой детей не было. И у них даже мысли не возникало о том, чтобы иметь ребёнка.

Что такое? Марина насторожилась. С мужем явно что-то происходило. Она посмотрела на него и увидела, что тот плачет.

– Любовь моя, я думал, – Гриша, сглатывая слёзы, обвёл руками всю их коммуну, – что вот оно, счастье, и больше мне ничего не надо. Но теперь я не просто счастлив, я безумно счастлив!

И он крепко поцеловал свою жену.

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА

У приятельницы мама «учудила». Сдала свою трешечку, прибавила пенсию и свалила жить в теплые страны. Пока что –в Абхазию, но в планах у нее еще Болгария и Турция, как самые дешевые.

Возможно, еще северный Кипр. Там тоже, говорят, нашим пенсионерам можно прожить, причем прожить так, что «проживание» будет жизнью, а не унылым существованием.

— Это мерзко! — сказал муж приятельницы. — Она же старая, куда ей по миру шляться, только позориться.
 
— О вас могла бы подумать! — поджала губы его мама.
 
— Она еще и намекнула, типа, яблоко от яблоньки недалеко катится, — разрыдалась в трубку сама приятельница. — Типа, раз я ее дочь то тоже под старую опу уйду в загул и буду позорить семью.
 
— Мне Димка всю плешь проел, мы за его машину кредит отдать не можем, просрочка три месяца, а мама по курортам шатается, — плачет ее дочка, уверенная: мама почему-то должна бы помочь выплатить кредит за машину, взятую в кредит для мужа. — Свекровь каждый день напоминает, что мы у нее живем, а мама квартиру взяла и сдала!
 
Она (дочка) надеется на сочувствие, и, в общем –то, его получает, ведь каждому известно: женщина на пенсии больше не принадлежит себе.
 
Она — бесплатное приложение ко внукам, ее жилье — не для нее, а для детей, да и вообще, на что она рассчитывает, старая?
 
Хотя, по сути, дети, которые практически моего уже возраста, могли позаботиться о жилье для себя сами, а не рассчитывать на мамино или, тем более, не тусоваться пятнадцать лет в свекровиной квартирке.
 
— Мы с Димой надеялись, ну, доработает она, уедет в деревню, — оплакивает несбывшиеся надежды дочка. Ну вот скажи, не бессовестная ли?
 
— Она у тебя еще и замуж выйдет, — с каким-то тайным злорадством пообещала я, — За турка.
 
Была у наших знакомых такая история, благоприличная бабушка вернула внуков и " пустилась во все тяжкие», закончившиеся образованием новой ячейки общества в далеком Стамбуле.
 
Там родня, озаботившаяся судьбой однокомнатной квартирки, устроила показательную истерику с громкими требованиями признать даму недееспособной.
 
Обломались, правда. Та, которая здесь считалась бабулей, до сих пор счастливо проживает в Стамбуле со своим лысым дедулей. Имеет в распоряжении достаточно большой дом, и никого — вы понимаете, никого! — не приглашает в гости, нехорошая.
 
А эта матушка постит в «Фейсбуке» фотографии свои, пусть еще не с таких теплых берегов, как ей мечтается, но с подписями, что в шестьдесят жизнь только начинается.
 
Я — полайкала. Потому что она — права. А все эти собирающиеся сесть на шею, утверждающие, что раз возраст, то пора перестать о себе думать. пусть они идут лесом, полем и морем. Они-то как раз и есть — бессовестные.

Автор: Sаbrinа Mеmеtova

Паша, коуч и обои

– Паш, нам бы обои в спальне переклеить... – с надеждой в голосе произнесла жена Павлика – Лариса, поставив на стол перед мужем тарелку супа.
– Переклеим, – кивнул Паша, ловко выловив из тарелки лавровый лист, – но потом. Сейчас не до этого.

– Да я понимаю, что не до этого, но они уже совсем старые, Паш. В углу отошли уже от стены, видел?
– Не видел.
– Так пойди и посмотри.
– Посмотрю.
Лариса долго смотрела на уплетающего суп мужа, а затем медленно опустилась на стул напротив.
– Паш, к нам в город приезжает тренер один. Ну, знаешь? Коуч.
– Не знаю. Словак что ли?
– Почему словак?
– Ну или румын. Что это за фамилия такая – Коуч?
– Да это не фамилия. Это профессия такая – он учит людей, как деньги зарабатывать. Я тут... В общем, я купила тебе билет. Сходишь?

Паша перестал жевать и медленно поднял взгляд на жену. Та, быстро проанализировала выражение лица мужа и в целях защиты тут же вывалила на него всю известную ей информацию.
– Просто наш начальник принес эти билеты, сказал что надо купить и сходить. Там со скидкой, Паш, не переживай. Я купила, а потом поняла, что в субботу у меня не получится – мы же с мамой хотели увидеться. Хотела вернуть, но ты же знаешь нашего начальника... В общем, чтобы билет не пропадал, нужно, чтобы кто-нибудь сходил. Давай ты сходишь?
– Ты в своём уме, Ларис? Ещё я бездельников этих не слушал. Чему он меня может научить, этот бездарь?
– Ну а вдруг чему-нибудь, да научит? Ты же не знаешь, что он там рассказывает.
– Лариса, я – токарь. На кой черт мне это нужно?
– А что, токарям не нужно знать, как зарабатывать?
– А я не зарабатываю что ли?
– Тогда давай в воскресенье новые обои купим и переклеим.

Паша сам не заметил, как угодил в мастерски выстроенную ловушку. И выбраться из неё не представлялось возможным. Лариса поставила ему эталонную «вилку» – либо в субботу иди и слушай какого-то бездельника-балабола, либо в воскресенье дуй за обоями. Паша мысленно прокрутил в голове оба варианта, но, представив процесс выбора рисунка обоев вместе с женой, даже вздрогнул. А потом их еще и клеить нужно будет...

– Пересолила что ли... – вздохнул Паша и отодвинул от себя тарелку, – и где этот румын будет выступать? Во-сколько?

***

– Каждый из вас – бриллиант! – эффектно начал своё выступление тренер – мужчина в дорогом костюме и не менее дорогих туфлях, – но только вы выбираете, где вам сиять тысячами своих граней – в золотой оправе прекрасного ожерелья или лежать в бабушкиной шкатулке под кроватью. Я здесь для того, чтобы дать вам свет, который вы пропустите через себя и озарите им окружающее вас пространство. Я пришёл к вам для того, чтобы вытащить вас из старого сундука и дать шанс на новую жизнь, которой каждый из вас достоин как никто другой!

Паша сидел в двенадцатом ряду и безуспешно боролся с зевотой, то прикрывая рот рукой, то почёсывая себя за мочку уха, то дёргая за кончик носа. Эти телодвижения не остались без внимания тренера.

– Вы! Как вас зовут? – выкрикнул он и указал пальцем на Пашу.

Луч световой пушки метнулся по залу и остановился на Паше, который тут же покрылся холодным потом, а живот предательски забурчал. Вытерев ладонью взмокший лоб, Паша попытался внушить себе, что всё происходящее – иллюзия, а он просто лежит дома на своём диване и всё это ему снится. Но коуч уже спрыгнул со сцены и быстрыми шагами приближался к Павлу, не сводя с него пристального взгляда.
– Встаньте, покажите себя миру!

Паша всё ещё надеялся на то, что это просто галлюцинация, вызванная недостатком кислорода в зале, но когда палец коуча довольно ощутимо ткнулся в его грудь, все надежды на благоприятный исход рухнули.
– Как вас зовут? Кем вы работаете? Вставайте, вставайте! Чего вы боитесь? – продолжал накидывать вопросы тренер.
Поднявшись на одеревеневших ногах, Паша попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось и на секунду ему даже показалось, что у него случился инсульт. Ещё раз протерев влажное лицо ладонью, он переступил с ноги на ногу и тут же забыл вопрос, на который ему нужно отвечать.

– Э... Что вы сказали?
Волна смеха прокатилась по залу, но лицо коуча осталось беспристрастным.
– Кем вы работаете?
– Да я так... – потупился Паша, – на производстве.
– На производстве! – повторил тренер и поднял палец вверх, окинув взглядом зрителей в зале, – что вы производите?
– Да там... Детали разные... Что начальство в план поставит, то и делаю. А что?
– Начальство! – коуч снова повторил свою пантомиму с пальцем и тяжелым взглядом, – почему же вы сам не являетесь начальством?
– Ну... Как же? У нас Степаныч есть для этого – он свою работу делает, а я свою.
– А кто вам сказал, что то, что вы делаете – это ваша работа?
– Как это кто? Степаныч и сказал.
– Так может быть, что этот ваш Степаныч – просто бездельник? Он не хочет работать сам, поэтому нанял вас, чтобы вы делали за него его работу? А он просто получает за это деньги?
– Не, ну я же тоже зарплату получаю, чего вы...
– Сколько? Сколько денег вы заработали за прошлый год?
Паша боязливо оглянулся, будто бы ожидая нападения грабителей, как только он произнесёт сумму вслух.

– Ну это считать надо. Там же всё от плана зависит, потом ещё нужно на двенадцать умножить, отпускные...
– Посмотрите на меня. Я заработал за прошлый год пятнадцать миллионов рублей.
– Ого, – вырвалось у Паши.
– Вы хотите зарабатывать столько же и ещё больше?
– Ну а чего бы и нет, – хмыкнул Паша.
– Так идите и зарабатывайте!
– Так у нас на заводе таких ставок даже у директоров нет.
– К черту ваш завод вместе со всеми его директорами! К черту Степаныча и его детали! Увольняйтесь оттуда прямо завтра! Нет, прямо сегодня! Сейчас! Звоните Степанычу! Да, да, доставайте свой телефон!

– Да поздно уже, наверное, давайте я завтра...
– Сейчас! Сей-час!
Коуч замахал руками, призывая зал поддержать его и зрители тут же откликнулись, начав скандировать вслед за своим тренером:
– Сей-час! Сей-час!
Паша задрожал и принялся вытирать ладони о брюки, озираясь по сторонам, как затравленный зверь. Со всех сторон на него смотрели люди и что-то кричали, хлопая в ладоши. Рука Паши безвольно поползла в карман.
– Включите громкую связь! – приказал тренер и поднёс микрофон к динамику, когда Паша трясущимися пальцами нажал на кнопку вызова.
Послышались гудки, и в зале воцарилась тишина.

– Алло, – послышался голос Степаныча.
– Степаныч, я тут это... – залепетал Паша и посмотрел на тренера – тот уверенно кивнул и положил руку на плечо Паши, – я это...
– Павел, ты чего звонишь?
– Да я тут... В общем, я увольняться буду, наверное.
– Сдурел что ли? У нас план горит, мне директор уже всю лысину проел. Куда ты там собрался?
– Да это, Степаныч... Платят мало, а деньги нужны.
– А кому они не нужны, Паша? Думаешь, мне не нужны? Всем нужны, но никто же не увольняется. Говорю же – план горит!
– Ну, а я уволюсь. Я так решил.
– Так, Паша! Не истери. Давай так. Я завтра зайду к директору и поговорю с ним, чтобы тебе зарплату повысили тысяч на пять. И лично от меня – премия в двойном размере по итогам квартала. Конечно же, если план выполним. Всё, договорились?
Паша посмотрел на тренера, который с вытаращенными глазами махал головой, призывая Пашу отказаться от предложения.
– Нет, не всё! – твердо ответил Павел, – еще отпуск в августе, а не как обычно – в ноябре.
– Ладно, хорошо, поговорю, – неохотно согласился Степаныч, – теперь всё?
Коуч изо всех сил тряс головой, намекая Павлу, что это совсем не то, что он должен был сказать начальнику, и Паша последовал его совету.
– Нет. Ещё спецовку новую пусть мне со склада выдадут. Моя уже вся на дырках.
– Паш, не перегибай. Спецовки у нас всем выдают в одно время, ты же знаешь. Следующая замена в январе.
Павел посмотрел на тренера, ища в его глазах подсказку, но тот уже перестал размахивать головой и просто смотрел на Пашу грустным взглядом. Но тот уже почувствовал в себе силу и попёр напролом.
– Степаныч, мне нужна спецовка или...
– Что – или?
– Или...
– Ну?
– Или ищите себе нового токаря! Понятно? – будто бы вбивая каждое слово в динамик телефона, поставил ультиматум Паша.
– Вот ты упырь, Паша, – вздохнул Степаныч,– пользуешься ситуацией и тем, что план горит. Ладно, будет тебе спецовка. Всё, Паш, завтра как штык на работе. Давай.

Паша нажал на кнопку отбоя, сунул телефон в карман и крепко обнял застывшего в тоскливом ожидании тренера.
– Спасибо вам огромное! Помогли так помогли! – сказал он и, гордо расправив плечи, направился к выходу из зала, не дожидаясь окончания тренинга.

***

С тех пор Паша стал совсем другим человеком. Теперь он не боялся начальства и бесстрашно озвучивал любые свои требования. Ему действительно подняли зарплату, оформили премию и даже выдали новую спецовку, а через полтора года Степаныч вышел на пенсию и Паша занял его место.

– Паш, может уже переклеим обои в спальне? Сколько я тебя уже прошу? – снова спросила Лариса.
– Переклеим, – кивнул Паша и, отодвинув тарелку с супом, положил на стол ежедневник, – так, сегодня четверг, да? Завтра точно нет.
– Давай на выходных?
– В субботу тоже нет – я иду на тренинг по планингу, в воскресенье я буду на курсах «Из интроверта в экстраверты за два с половиной часа».
– А на следующих?
– На следующих у меня выездной тренинг «Расчлени в себе ленивца» и два онлайн-мероприятия по планированию бюджета, – он перевернул несколько страниц, – Кстати, обои я не закладывал в бюджет на этот месяц.
– Так заложи на следующий.
– Денег нет, Лариса. Пока что мы ограничены в средствах, но сейчас нужно соредоточиться на обучении. Эти вложения в дальнейшем принесут дивиденды, вот увидишь.
– Понимаю, понимаю... – кивнула Лариса и с нескрываемой гордостью посмотрела на своего любимого мужа, – деловой такой стал, – улыбнулась она и заботливо сняла листик петрушки с его усов.

©ЧеширКо

Караоке

Были однажды в гостях у друзей на новоселье. Гости, веселье, пьянкa, игрища, шутки, анекдоты, в общем — новоселье.

И был там знакомый парень со своей новой девушкой. Привёл познакомить. Девушка скромная. Длинная челка на всё лицо. Сидела молча и смотрела на нас «искоса, низко голову наклоня».

И вот, все уже подустали.
И хозяин дома объявил:

— А теперь — караоке!!! Мы, как раз новую «систему» купили. Там и скорость и тональность менять можно. И есть 2 микрофона.

Девушка чуточку оживилась, у неё чуть заметно при слове «караоке», дрогнул бокал с вином в руке, но вида она не показывала.

Начали петь все по очереди.

Естественно — «ЛЭпс», «Ой да не вечер», «Выйду в поле с конём», «Хочу я замуж» и т. д. и т. п. Стандартный набор домашнего, пьяного пения.
И вот все наорались. И тут тихий, тихий голос из под чёлки.

— А можно, я спою тоже, пожалуйста?
— Да, давай конечно. Что будешь петь? — Спросил хозяин дома.
— Можно «Витаса» пожалуйста. «Опера номер-2»? Есть?
— Ни фигасссе -Удивились мы все.

Песня — сложная. Там «Витас» поет на грани возможностей «человека-пингвина».... а тут...
Нашли песню.

— Давай, я тебе подпою? — Предложил ее парень — Вдвоем споём? Дуэтом?

— Нет. Спасибо я сама. Только, можно мне тональность повыше сделать? У меня высокий голос. Я пол года брала уроки вокала.

— Она поёт, как бог, — Похвастался товарищ — сейчас услышите.

Сделали тональность повыше.

— Ещё выше. Ещё. Да да да...Ещё чуть выше. Отлично. Спасибо.

Все замерли в ожидании и предвкушении.

Начался куплет.

— «Дом мой построен, и я в нём один»..... — запела девушка очень высоко и чуточку фальшиво. Но это же, не конкурс «Песня года», а в домашнем караоке можно петь, как хочешь, даже если ты занимался вокалом.

Мы ждали припев...там где : «Ааа.... ааааа.... ааа ааааа»

И дождались. После слов: «Будут ветра голосить»

Она набрала воздух в лёгкие, почки и судя по-всему в желудок и.... «заголосили ветра» :

— АААААААААА....ААААААА...АААААА

Это — даже был не крик. Это был — ВОПЛЬ. — ААААА.... АААААА..... ААААА

-Так наверное yмирают дельфины.- Испуганно сказал кто-то.

Если она и пела, как «бог», то скорее всего, как египетский бог -«Гор» с головой и гортанью птицы.

Это был — ультразвук. Так летучие мыши летают ночью, пользуясь эхолокацией!!! Это был звук мела по доске! Звук вилки о тарелку! Звук пенопласта о стекло!!! Это был — звиздец!

Где-то жалостливо завыла собака. Где-то за стеной заплакал и поседел ребёнок. А где-то, я уверен заплакали и взрослые. Кто-то перестал заикаться и замолчал навсегда. Где-то, далеко в Мocкве перевернулся и икнул живой Витaс. У кого-то от страха, в одно мгновение, нежданно прекратился запор, а у кого-то наоборот. У кого-то сработала сигнализация в машине. Я видел, как кусочек штукатурки откололся с потолка и упал на пол. Мир, перестал быть прежним.

Песня закончилась, оно допело и сказало:

— Можно теперь поставить «беловежскую пущу»? Только тональность повыше сделать надо. Я, как раз, только распелась...

P.S

Мы не дождались. Попрощались со всеми и быстро ушли...

Нам повезло, говорят потом пришли соседи из ближайших домов с вилами и факелами, два раввина, три священника и мулла, чтоб изгнать дьявола из города...

Автор: Стас Вольский

НЕДОТРОГА

Катя тревожно всматривалась в темноту ночи, пытаясь разглядеть среди пролетающих снежинок знакомый силуэт. Но там никого не было. Не было тех горящих нежностью глаз, которые каждую ночь смотрели в её окно и... улыбались.

— А ну кыш отсюда! Кыш, я сказала! — кричала баба Оля, замахиваясь на котенка веником.

Катя как раз вышла из подъезда и, глядя с недовольством на всё происходящее, поспешила сделать соседке замечание:

— Ольга Андреевна, ну разве можно так?

Старушка от неожиданности вздрогнула, обернулась и стала сверлить девушку нахмуренным взглядом:

— А как можно? Чтобы эти вот здесь блох разводили, да? Чтобы скамейки пачкали?

Баба Оля резко обернулась, чтобы довести начатое до конца, но малыша уже не было.
Тогда она снова обратилась к девушке:

— Пусть лучше на мусорку идут, там им самое место. А во дворе нечего посиделки устраивать. Здесь люди живут! ЛЮДИ!

С последним утверждением можно было бы поспорить, но у Кати не было желания сейчас этим заниматься. Да и времени особо не было: надо было торопиться на работу.

Котенок тем временем забежал за машину, и выглядывал из-за заднего колеса, переводя дух.

Он давно уже не доверял ЛЮДЯМ.

Потому что, как можно доверять тем, кто тебя не любит? Тем, кто пытается сделать больно?

Эти самые ЛЮДИ лишили его братьев и сестер. Лишили мамы. Только ему чудом удалось спастись.

С тех пор он и не доверял ЛЮДЯМ.

Но голод... Голод вынуждал его выходить к домам, магазинам, остановкам, потому что там ему могли дать ему то, что он искал. Еду. Давали не все. Но даже если из десяти человек один накормит его, это будет лучше, чем целый день скитаться по городу голодным.

Вечером Катя уставшая возвращалась с работы домой и всю дорогу думала о ЛЮДЯХ.

Она работала продавцом в продуктовом магазине и по долгу службы каждый день ей приходилось сталкиваться с людьми.

Правда, людей среди них были единицы. Остальные же просто были похожи них.
Да и то лишь внешне.

Каждый день ей приходилось смотреть на хмурые недовольные лица с одним и тем же вопросом в глазах:

«Да сколько можно ждать?».

А что она могла ответить?

Разве что: «Извините, программа зависла». А зависала она очень часто. По несколько раз за день.

Перед каждым приходилось извиняться и каждому приходилось объяснять одно и тоже.

Потому что хозяевам этого магазина было совершенно наплевать, в каких условиях приходится работать их сотрудникам. Их интересовало только одно: выручка за день. И если выручка была маленькой, то они винили во всем продавцов.

А сколько раз за день Кате приходилось выслушивать от покупателей грубые слова?

Да каждый второй ей говорил гадости:

— Слышь, ты, это не мой сок. Ты зачем мне его пробила? А ну пересчитывай заново!

А она случайно.

Просто этот сок стоял очень близко, и когда она его взяла, мужчина слова не сказал.
Зато сказал потом.

Очень много слов.

И все они очень обидные. И таких случаев за один рабочий день было столько, что Катя невольно задумывалась: куда подевались ЛЮДИ? Куда делись доброта, уважение и человечность?

Подходя к дому, девушка увидела того самого котенка, которого баба Оля гоняла по двору утром.

Он сидел на тротуаре напротив дома и смотрел на старушку, которая снова махала своим веником.

В этот раз она использовала его по назначению. Привычка у нее такая была: подметать двор. Та еще чистюля. Поэтому и приходила в ярость, когда видела рядом с домом уличных котов и кошек.

Хотя они не делали двор грязнее. Наоборот, украшали его своим присутствием.

Но каждый человек видит то, что хочет видеть. Бабе Оле было проще думать, что от кошек одни проблемы.

А вот Катя считала иначе: проблемы как раз от ЛЮДЕЙ.

Взять даже кошек: ведь многие из них оказались на улице исключительно по «доброте» человеческой.

Девушка достала одну сосиску, ловко сняла с неё искусственную оболочку, которую тут же убрала в пакет, и направилась в сторону котенка. Однако он тут же зашипел, шерсть его вздыбилась. Малыш давно уже понял, как нужно встречать врагов.

Но Катя была ему не враг, поэтому не испугалась. Наоборот, улыбнулась и сделала еще несколько шагов ему навстречу. А он сделал несколько шагов от нее. Она еще несколько шагов вперед, а он еще несколько шагов в сторону.

Девушка поняла, что с ходу подружиться не получится, поэтому прекратила все попытки сблизиться с ним.

Просто положила сосиску на то место, где котенок сидел двумя минутами ранее, и направилась к дому.
Возле подъезда Катя обернулась и на её лице появилась улыбка: котенок вцепился в «добычу» двумя передними лапами и с аппетитом её уменьшал.

— Вот из-за таких, как ты, котов потом во дворах тьма тьмущая! — не упустила возможности «поумничать» баба Оля.

Катя промолчала. Что бы она не ответила сейчас, её слова всё равно будут поняты неправильно.

Зашторивая окна перед сном, девушка случайно бросила взгляд на улицу и... вдруг замерла.

Прямо напротив её окна под одиноким фонарем одиноко сидел котенок и смотрел в окно. Нет. Он смотрел Кате прямо в глаза. «Но как он узнал, где я живу?» — этот вопрос долго не давал покоя.

Но в конце концов девушка заснула, не в силах побороть усталость. Мозг требовал отдыха, потому что завтра ей предстояло снова улыбаться ЛЮДЯМ, несмотря на их недовольные физиономии и обидные слова, которыми они «благодарили» её.

Утром Катя вышла на улицу, а там картина маслом: баба Оля с веником гоняет по двору котенка.

— А ну кыш отсюда! Кыш, я сказала! Это ты на меня шипишь? Да? Ну я тебя сейчас!

Катя неодобрительно покачала головой, но говорить ничего не стала. Зачем?

«Ну хочет бабка на старости лет побегать, пусть бегает себе на здоровье. Котенка она всё равно не догонит. Ну хоть заряд бодрости получит на целый день».
Вечером, подойдя к дому, девушка положила на уже знакомое ей место кусок вареной колбасы. Котенок наблюдал за ней из-за дерева, но подходить не стал.

Потому что...

Потерять доверие легко, а вот вернуть его обратно... Это нужно еще заслужить.

Так они жили: Катя каждый день (утром и вечером) оставляла котенку еду, а котенок в знак благодарности или по другим, неведомым нам, людям, причинам, каждый день провожал её взглядом: утром — на работу, вечером — домой.

А ночью подолгу смотрел в её окно.

В какой-то момент Катя осознала, что жить не может без этого котенка, да и лето давно прошло, близились холода.

В общем, девушка решила, что будет правильно, если она заберет его домой. Вот только...

Как его поймать, если он на контакт не идет? Пришлось выдумывать различные хитрости.
Сначала Катя просто пыталась его догнать, беря пример с бабы Оли, но даже в свои двадцать пять лет тягаться с котенком в скорости у нее шансов не было. Никаких.

Тогда стала использовать «приманки». Оставит кусок колбасы в положенном месте, а сама спрячется за кустом.

Правда, каждый раз, когда она выскакивала из своего укрытия, котенок успевал уже отбежать на безопасное расстояние.

Баба Оля, наблюдая за этим со стороны, чуть по земле не каталась со смеху. Ну хоть так. Это лучше, чем зло свое выплескивать.

А потом Катя купила переноску. Она ей в любом случае пригодится со временем.
Но сейчас клетка с дверцей нужна была девушке с одной единственной целью: поймать недотрогу.

Она поставила её на тротуар, открыла дверцу, внутрь положила приличный такой кусок колбасы, а небольшие кусочки раскидала на расстоянии друг от друга, сделав что-то вроде «дорожки».

Задумка была такая, что котенок маленькими кусочками не наестся и непременно захочет утолить свой голод тем куском, что внутри переноски лежал.

Ну а дальше дело техники. Ага...

Сначала всё шло по плану: котенок все маленькие кусочки благополучно съел, но внутрь переноски заходить не стал.

Было видно, что он очень голоден, но, видимо, инстинкт самосохранения подсказывал ему, что это ловушка.
В общем, пришлось Кате достать колбасу и положить на тротуар, а домой вернуться с пустыми руками. Точнее с пустой переноской. А уже дома она задумалась:

«Сколько же этому маленькому котенку пришлось пережить, что он так не доверяет людям, даже тем, кто его кормит?». Вопрос этот был риторический.

Девушка продолжала регулярно кормить малыша (это всё, что она могла сделать для него), а душа разрывалась на части: по ночам Катя долго ворочалась в постели, пытаясь заснуть, но ничего не получалось. Она как представит, где сейчас спит её малыш, так сразу сердце щемить начинает: она, значит, лежит на мягкой теплой кровати, а он там, на холодной земле... Один.

В одну из таких бессонных ночей Катя выглянула в окно и увидела своего малыша.

Он сидел напротив её окна и смотрел...

Смотрел в её в глаза с такой благодарностью и нежностью, что ей вдруг захотелось плакать.
Девушка быстро оделась и выбежала на улицу.

Но только Катя подбежала к котенку, как он тут же убежал, растворившись в темноте ночи.

«Да что же это такое? Почему он убегает от меня» — думала она. Думала и плакала.

*****

Зима пришла внезапно.

Как пугали синоптики по телевизору сильными морозами и снегопадом, так оно и получилось.

Катя тревожно всматривалась, пытаясь разглядеть среди пролетающих мимо снежинок знакомый силуэт. Но там никого не было. Не было тех горящих нежностью глаз, которые каждую ночь смотрели в её окно и... улыбались.

Сердце подсказывало ей, что нужно выйти на улицу. «Но он же опять убежит!» — думала девушка, надевая пальто.

А разве у нее был другой выбор?

Она вышла на улицу, включила фонарик и стала искать котенка. Было холодно, снег летел прямо в глаза, но она бродила по темному двору, не теряя надежды, что...

Что на этот раз всё получится.

Катя его нашла. Он сидел под деревом, недалеко от того места, где они встречались.
Но сидел как-то странно...

Тело его, покрытое слоем снега, вздрагивало каждую секунду. Она сделал один шаг, второй, третий...

Но котенок никуда не убегал. Он так замерз, что у него совсем не было сил куда-то бежать.

Когда же Катя взяла его на руки, он испугался, но сделать ничего не мог. Только еле слышно мяукнул. Но даже в этом его тихом мяуканье он умудрился во всей полноте передать свое возмущение.

Уже в квартире девушка аккуратно положила его на теплую подстилку, поставила рядом две миски с едой и водой, и со слезами на глазах смотрела на своего дрожащего малыша.

Долго не мог он согреться.

А когда согрелся, то зашипел, шерсть его вздыбилась, и он залез под кровать.

«Ничего, пусть прячется. Со временем привыкнет. Главное, что он дома и я его не отпущу больше никогда!».

Впервые за долгое время Кате удалось уснуть почти сразу, как её голова коснулась подушки.

Правда, сон ей снился очень странный: баба Оля бегала по двору, размахивая огромной снеговой лопатой, и всё пыталась поймать несчастного котенка. А тот убегал, проваливаясь в глубокий снег, и с каждым прыжком сил становилось у него всё меньше.

В конце концов, он увидел Катю, громко замяукал и прыгнул прямо к ней на руки.

А баба Оля почему-то превратилась в снеговика.

Девушка прижала малыша к себе и плакала от счастья. А он сладко мурлыкал ей в ответ.
Потом внезапно выглянуло солнце: стало светло и тепло. А снеговик с лопатой таял прямо на глазах.

Когда Катя проснулась, котенок лежал рядом с ней на кровати и сладко мурлыкал.

Девушка смотрела на него и боялась пошевелиться, чтобы не напугать его.

Но зря боялась. Он вдруг открыл свои глаза и посмотрел на нее с такой нежностью и благодарностью, на которые многие ЛЮДИ не способны...
из сети

Удрyчённый Васька медленно брёл со школы. Закончился его первый учебный год. Учительница выдала табель и, как он и предполагал, по письму красовалась «3».

«Да», — тяжело вздыхал мальчик, — «тут подзатыльниками не отделаешься. Отхлещет его бaбка крапивой, как есть, отхлещет. Пожалуй, даже и не крапивой, а лозиной или, и того хуже, стaрым отцовским ремнём. Точно, ремнём, и не спасут его пятёрки по всем остальным предметам. Ох, не спасут!»

А бaбка уже с нетерпением дожидалась на лавочке возле калитки во двор. Маленькая сухонькая старушонка раз за разом вскакивала с лавки и выходила на дорогу, пристально вглядываясь в конец улицы. Звали её Аксинья, но в деревне все называли Сюткой, а за глаза «Псютиком», ибо была она очень шустрая и вспыльчивая.

Не повезло Аксиньи в жизни, ох не повезло. Муж пoгиб на вoйне, оставив её одну с маленьким сыном. Вырастила, выучила, изо всех сил тянулась. После окончания института остался её Павлушка в городе, там и жену себе нашёл, хорошая была девочка, вот только cирoта совсем, всё к ней тянулась, как к родной матери. И сынишка родился у них, Василием назвали. Павлушка всё шутил: «Весь в Вас, мамаша, такой же бойкий да шустрый».

Часто приезжали, да и она к ним наведывалась. В ту пору Аксинья просто расцвела. Во внуке дyши не чаяла. «Вот и дождалась я счастья», — часто повторяла сама себе, не забывая плевать через левое плечо и трижды стучать по дереву, чтоб не сглазить. Но, видно, всё же, сглазила.

Когда Васе было четыре годочка, оставили ей дети внучка на присмотр, а сами на море поехали, путёвку им на работе дали, все так радовались... «Эх, прoпади оно прoпадом ваше море!» — в сeрдцах подумала Аксинья и плюнула на землю. Как там уже, что было, никто не знает, а только выловили их тела из того моря...

Пoxoронила и сама бы в грoб легла, если б не Васятка. Одна единственная родная кровинушка на всём белом свете осталась!

В конце улицы показалась стайка ребятишек, весело бегущих со школы. Бaбка подскочила со скамейки и нетерпеливо «пританцовывала», ожидая их приближения. Где же Васятка? Что-то не видать его?

— Наташа, а что учёба в школе-то закончилась? – спросила она проходившую мимо соседскую девочку.

— Закончилась, баба Сюта, — радостно прощебетала та.

— А где ж мой Вася? Или его учительница задержала?

— Нет, всех отпустили домой на каникулы. Не знаю, шёл вроде.

— Шёл, говоришь, — прошипела бaбка, — шёл-шёл да не дошёл...

Её сухонькие ручонки сами воинственно упёрлись в бока. «Завалил учёбу, шельмец, точно завалил. Ну, погоди, отведаешь ты у меня отцовского ремня!» — закипала бaбка, как самовар.

Примерно через час Вася понуро подошёл к концу их улицы. Ещё издали он увидел перед своим двором мечущуюся, как фурия, бaбку «руки в боки».

— Что-то ты не спешишь домой, Васенька, — ласково прошипела она, — окончил первый класс?

— Да, бабушка, — стaраясь казаться весёлым, ответил мальчик.

— Ага-ага, вот и молодец, пойдём в дом, голодный небось, так я тебя накормлю, — кивала бaбка головой.

Они вошли в дом, на столе Вася сразу же увидел стaрый отцовский ремень, который служил бaбке в качестве тяжёлой артиллерии при воспитании внука.

— Ну, дорогой внучёк, доставай табель, порадуй бабушку...

Мальчик тяжело вздохнул и протянул табель.

Аксинья была малограмотной, всего три класса школы окончила, поэтому читала по слогам и только по печатному, к тому же с возрастом стала немного подслеповатой. Она уселась поближе к окну.

— А-риф-ме-ти-ка – «5», рус-ска-я ли-те-ра-ту-ра – «5», рус-ский я-зык – «3»...

Бaбка подскочила, с размаху хлопнула табель на стол и схватилась за ремень.

— Там ещё физкультура – «5», рисование – «5» и пение – «5», — отчаянно взвизгнул Вася.

— Физкультура, говоришь, «5», рисование, пение... Вот я тебе сейчас и нарисую, а ты мне споёшь — кричала бaбка «отхаживая» внука ремнём по мягкому месту.

— Что я скажу отцу с матерью, когда встречусь с ними на том свете?! Что не доглядела?! А?! Я тебя, шельмец, спрашиваю, что я скажу отцу с матерью?!

— Бабушка, я исправлюсь, честное слово, исправлюсь, — размазывал кулачками слёзы по лицу Вася.

— Конечно, исправишься, — категорично крикнула бабка и в последний раз, хлыстнув внука ремнём, обессиленная yпала на стул. – Всё лето будешь у меня буквы писать.

В тот же вечер, пока Вася сидел в доме, закрытый бабкой на замок, и тоскливо смотрел в окно, почёсывая «горящий» зад, Аксинья со стопкой чистых тетрадей стучалась в дом учительницы.

— Тут мой Васька по письму тройку получил, так ты Светка, Светлана Петровна, — быстро поправилась бабка, — понаписуй ему тут в тетрадках, как правильно буквы писать.

— Зачем же так много тетрадей, баба Сюта? — недовольно ворчала Светлана, старательно прописывая буквы и слова на каждом листе.

— Пускай пишет, шельмец! Будет знать, как покойных отца с матерью и бабку позорить! – сердито отвечала Аксинья.

Васька так и уснул, не дождавшись бабку, а наутро она радостно положила перед ним на стол стопку пронумерованных тетрадей и три ручки.

— Вот, Васятка, это тебе Светлана Петровна задание на лето дала, чтобы тройку твою исправить, — сияла бабка, как новая копейка. – Так что ты умывайся, завтракай и за работу. Там учительница тебе всё прописала на каждый день, разберёшься. Да смотри мне, не будешь стараться, прибью, — строго добавила она и отвесила Ваське «дежурный» подзатыльник для профилактики.

Время шло, Василий с каждым годом взрослел. Учился он хорошо, а почерк у него был самый лучший во всей школе. И если в младших классах такие успехи были достигнуты благодаря бдительному оку бабки и свисту ремня, то в средних классах Вася уже с удовольствием учился сам. Ему нравилось узнавать, что-то новое и в свободное время рассказывать бабке, которая всегда внимательно слушала, периодически всплёскивала в удивлении руками, а затем протяжно вскрикивала:

— Ну, надо же до чего додумались! А ты случаем не обманываешь меня стaрую, Васёк? Может, ты над бабушкой посмеяться хочешь? Так гляди мне...

Старушка угрожающе показывала рукой на дверь, где на гвоздике уже несколько лет без дела пылился стaрый отцовский ремень.

— Раз ты так говоришь, не буду тебе больше ничего рассказывать, — делая вид, что обиделся, отвечал Вася и демонстративно замолкал и отворачивался.

Бабка некоторое время ёрзала на стуле, а затем примирительно говорила:

— Ладно-ладно, пошутила я. Так что ты там говорил про нeмцев и этот, как его поросячий, нет свинячий клин?

Васька незаметно хмыкал в сторону и продолжал рассказ.

В старших классах он уже почти ничего не рассказывал бабке, слишком уж это было всё заумно для неё, парень пристрастился к чтению и часами мог сидеть за столом, уткнувшись в книгу, пока бабкин подзатыльник не укладывал его спать. Надо сказать, что из всего столь разнообразного «арсенала воспитания внука», как подзатыльник, крапива, лозина и отцовский ремень, сейчас у бабки остался только один — подзатыльник, всё остальное как-то само постепенно отпало за ненадобностью.

Но зато подзатыльники бабка всегда щедро раздавала направо и налево, а зачастую и «наперёд». Василий не обижался на неё, он воспринимал их уже, как некий семейный ритуал.

Отзвенел последний школьный звонок. И хотя Василий окончил школу с золотой медалью, он решил сначала отслужить в aрмии, а потом уже идти учиться, так как с будущей профессией пока не определился. Бабка для приличия поохала, а потом сказала:

— Дед твой на вoйне за Родину жизнь отдал, отец твой два года отслужил, и ты, Василий, служи честно, не пocрами наш род.

Уже на станции перед самой посадкой в поезд, бабка вдруг схватила его за руку, наклонила к себе и сбивчиво зашептала на ухо:

— Ты, Васятка, письма мне пиши, не забывай... Да только гляди, печатными буквами пиши, не гоже, чтобы твои письма соседи читали, сама читать буду...

Аксинья запнулась, слёзы предательски подступали к её глазам, она шмыгнула носом, а потом сердито добавила:

— Так смотри же, печатными буквами, а то знаю я тебя, напишешь своими каракулями, — и по привычке прилюдно отвесила внуку звонкий подзатыльник.

Все дружно рассмеялись. Василий выпрямился, покраснел и заторопился в вагон. «Ну, бабка, на всю деревню опозорила», — с досадой думал он.

А Аксинья стояла на перроне, закрыв лицо руками, чтобы никто не видел её слёз, и тихо шептала: «Дура! Вот же дyра стaрая... Прости меня, Васятка!»

Прошло два года. Василий сидел в кресле самолёта и смотрел в иллюминатор. Он летел домой, на Рoдину. Парень откинулся на спинку и закрыл глаза.

Полтора года крoмeшного aдa в Aфгaнистане закончились, но в сознании всё ещё мелькали обрывочные кaртинки бoёв. И вот на этом фоне начал расплывчато проступать силуэт маленькой щуплой старушки в белом платочке, зaкрывшей лицо руками. Силуэт медленно рос, приближаясь и приобретая всё большую чёткость.

Вот он вышел на передний план и заполнил собою всё пространство целиком. «Я очень жду тебя, Васятка», — услышал Василий голос бaбки, — «ты только поторопись, поторопись, внучок...».

Силуэт начал удаляться, постепенно расплываясь. «Бабушка!» — позвал Вася и проснулся.

Он тряхнул головой, стараясь прогнать ком, подступивший к горлу. «Скоро, совсем скоро я снова увижу её», — подумал парень и достал стопку писем из вещмешка.

Он любовно перебирал эти конверты, подписанные красивым почерком его бывшей первой учительницей Светланой Петровной.

Вот оно самое первое письмо от бaбки, которое пришло на втором месяце службы в учебку. Щёки Василия слегка зарделись, он вспомнил, как тогда долго сердился на бабку за её подзатыльник на перроне, а потом всё же написал ей коротенькое письмецо, печатными буквами, как она просила. При этом он в душе немного злорадствовал, рассуждая, что если бабка ещё кое-как сама и прочтёт письмо, то ответ ей всё равно придётся просить писать других людей.

Сколько он себя помнил, он ни разу не видел, чтобы бабка что-либо писала, она всегда звала его. «Ну, так и есть, к учительнице пошла», — ехидно подумал тогда Василий. Каково же было удивление, когда, на вложенных в конверт листах, он обнаружил корявые печатные буквы разной величины и толщины, что криво расползались по всему листу.

Василию тогда стало стыдно за свою злость на бабку, за своё мысленное злорадство над ней... Всё первое письмо бабка на двух листах просила прощение у него за тот подзатыльник. К концу прочтения его физиономия «пылала» от жгучего стыда за своё поведение и мысли перед этой стaрой малограмотной женщиной, которая настолько его любила, что смогла написать это письмо.

Он живо представил, как бабка усаживается за стол поближе к окну, долго тяжело вздыхает над чистым тетрадным листком, потом нерешительно берёт в свои огрубевшие от работы, заскорузлые пальцы ручку низко наклоняется и начинает старательно выводить буквы, почти прорывая листок от сильного нажима.

«Сколько же она писала это письмо?» — мелькнуло у него тогда в голове. И почему он считал в старших классах свою бабку отсталой и глyпой? А она сразу поняла, что не напишет ей того Васятка, если будет знать, что письмо соседи будут читать, и она не скажет тех слов перед чужими людьми...

Василий невольно прижал к грyди это стопку бабкиных писем, аккуратно сложенных в полиэтиленовый пакет. Там, в Афганистане, эти раскоряченные, косые буквы согревали его сердце, заряжали силой, не позволяли впасть в отчаяние, а ещё ему казалось, что они защищают его от пуль и осколков снарядов, как в детстве бабкина рука, ласково гладящая его голову, уткнувшуюся в подол старенького платья, защищала от всех неприятностей.

Едва край неба на востоке начал сереть, медленно рассеивая черноту ночи, Василий равномерным шагом подошёл к родной деревне. Он шёл по спящим улочкам и представлял, как подойдёт к своему двору и сядет на лавку, в ожидании, когда в доме зажжётся свет, а спустя несколько минут из дома выйдет бабка, громыхая пустым ведром, и направится к сараю доить корову. Тогда он тихонько войдёт во двор, сядет на крылечко и будет дожидаться парного молока, слушая, как оно равномерными струйками медленно наполняет ведро.

Вот и знакомый поворот, а там впереди через семь дворов и его родная изба... Но что это? В предрассветных сумерках натренированный взгляд Василия заметил маленькую одинокую фигурку, неподвижно стоящую посреди дороги.

«Не может быть», — мелькнуло у него в голове, а уже в следующую секунду он бежал к этой фигурке со всех ног и сквозь слёзы шептал – «бабушка»....

Автор: Виктория Талимончук

РАСКАЯНИЕ

Он категорически не принял её мужчину, более того. Кусал его и оставлял сюрпризы в его обуви.

Шипел и забивался под диван, когда тот приходил к ней.

И пришло время. А оно и должно было прийти. Когда ей пришлось выбирать.

Либо кот, либо её мужчина, тем боле.

Тем более, что он прямо так и сказал ей.

-Я не могу переехать к тебе. Просто потому что, мы не уживёмся с Баксом.

Тебе придётся выбирать. Он или я. Так больше продолжаться не может.

Она была очень расстроена, тем более.

Тем более что, сама давно понимала. Надо выбирать, но. До самого последнего мгновения оттягивала этот страшный вопрос. Тридцать пять лет. Непростой вопрос и непростой выбор. И будет ли ещё такая возможность, а он. Мужчина. Любил её. Покупал подарки и даже. Говорил о детях. Ну, чего ещё желать? Что ещё ждать?

Ведь ей было далеко не двадцать.

Она сидела на кухне и плакала, а Бакс. Тёрся об её ноги и тихонько, виновато мяукал. Он всё понимал. Всё.

Большой, умный кот. Выросший у неё на руках из малюсенького котёнка. Её кот, который десять лет делил с ней её одинокую жизнь. В будни и праздники. В одинокие ночи и проклятые праздники. Про которые она думала с ненавистью.

Он слизывал её слёзы со щёк и толкал мокрым и холодным носом.

Он стоял внизу и смотрел на неё.

И тут позвонили в дверь. Это был он. Её мужчина.

Он вошел в квартиру и она обняла его. Он поцеловал женщину в губы и вошёл, но тут.

Тут разъярённая рыжая фурия. Промчалась чрез квартиру и. Бакс укусил его за ногу.

Он вскрикнул и упал, схватившись за ногу.

Это был конец.

Она посадила мужчину на диван и перевязала кровоточащие следы укуса, а потом.

Схватила в охапку Бакса и побежала вниз. Она не оделась и даже не дождалась лифта. Она была переполнена негодованием. Кто он такой, в конце концов, этот ужасный и буйный кот?

Кто он такой, чтобы творить такое?

Кто, я вас спрашиваю, кто?!!!

Перепрыгивая через две ступеньки, она вылетела из подъезда и остановила первое попавшееся такси, а потом.

Потом старалась не смотреть в глаза Баксу. Который, прижавшись к ней, жалобно мяукал. Он, конечно, всё понимал.

-Остановите здесь.

Сказала она таксисту. Это был район города, где магазины.

Стараясь сжать сердце и не смотреть. Она открыла дверцу такси и выкинув кота на тротуар сказала.

-Ты сам виноват, Бакс. Только сам виноват. Ты виноват во всём.

Она говорила это смотря в стену дома.

Она не решалась посмотреть на него. Своего кота.

Потом захлопнула дверцу и такси унеслось в ночь. Оставив за собой запах бензина и щемящее ощущение одиночества и обиды.

Нет.

Он не кричал вслед машине и уносящейся в ночь женщине. Нет.

Он сидел и смотрел ей вслед. Стараясь запомнить этот момент. Потом повернулся и пошел. Он отлично всё понимал. Всё.

Вскоре начал накрапывать дождь. И намокший Бакс забился под поломанный ящик стоявший возле одного из магазинов. Он вспоминал свою жизнь. И то, как она кормила его из сосочки. Он вспоминал, как он был счастлив.

Он улыбался. И ему не было холодно. Тепло от этих воспоминаний согревало его. Вся жизнь пронеслась перед его взглядом.

Он тихонько мяукнул и представил себе, как она прижимает его к себе. Она поднялась на свой этаж и толкнула незапертую дверь. Он сидел на диване и улыбался.

-Тебе не больно, милый?

Спросила она.

-Кровь больше не идёт?

— Нет.

Ответил он.

-Всё в порядке. Вот ведь гадкий кот. А ты, кстати, куда его унесла?

-Как куда?

Удивилась она.

-Я выбросила этого мерзавца. Я не могу позволить, чтобы он покалечил тебя. Он сам во всем виноват.

Она ожидала, что её любимый мужчина обрадуется этому, похвалит её и одобрит принятое решение и кошки. Нет.

Не кошки, а страшные, когтисты лапы. Рвавшие её сердце и душу, отступят. И наступят тишина, покой и любовь, но.

Но тот, кто всё это время хотел, чтобы она избавилась от Бакса. Вдруг осунулся в лице.

Уголки его губ опустились вниз. И глаза потухли.

Он открыл небольшую спортивную сумку, и стал доставать оттуда самые дорогие кошачьи консервы.

-А я.

Сказал он глухо.

— А я хотел помириться с ним, ведь в конце концов. Мы оба любим тебя. Он просто ревновал, и я понимаю его. Это была моя ошибка и моя вина. Нам просто.

Просто надо было сесть и поговорить, как двум мужчинам.

Она стояла и смотрела на маленькую горку консервов на диване. Она смотрела на его лодыжку в бинте, слегка промокшем от крови.

Она смотрела на пустой домик Бакса.

И ужас от сделанного, наполнял её душу.

Ужас от совершённого, и ощущение той обиды, одиночества и разочарования. Которое сейчас испытывает выброшенный на тротуар Бакс. Захлестнули её. И она, задохнувшись, поднесла руки к шее.

Воздух застрял в горле и проталкивался внутрь, царапаясь будто, это были куски льда.

Потеряла сознание.

Когда она пришла в себя. Над ней склонилось обеспокоенное лицо мужчины.

— С тобой всё хорошо? Ты упала, как подкошенная и я очень испугался.

Может, вызвать скорую помощь.

В его глазах светилась забота и любовь, но.

От этого ей стало ещё хуже.

Она оттолкнула его и вскочив с дивана. Бросилась из квартиры.

Она летела вниз по лестнице перепрыгивая через две ступеньки.

Выскочив на дорогу и не оглядываясь назад. Женщина бросилась под колёса мчавшегося в парк такси. Визг тормозов и миллионы брызг разлетелись вокруг. Водитель выскочил из машины и задыхаясь закричал.

-Дура!!! Ты что, умереть решила?!

-Плачу сто долларов!!!

Закричала она.

И схватила водителя за куртку.

-Двести!!!

Водитель замолк.

-Что случилось?

Спросил он уже спокойно.

-Может, я могу помочь?

-Я выбросила своего кота на дорогу.

Сказала она.

-Предала его. Из-за мужчины. И теперь он там один. Совсем один.

Водитель посмотрел на неё ещё один раз и ответил.

-Так что же ты стоишь тут и рассказываешь мне сказки? Поехали. Быстрее.

Они неслись сквозь ночь, дождь, ошибки и раскаяние. И она молилась. Первый раз в жизни. Вслух. Сама не понимая этого, но.

Ей казалось, что ещё один голос повторяет слова молитвы. Давным- давно забытой.

Той самой молитвы, из детства.

Такси затормозило, и она выскочила из него. Холодный и бездушный дождь. Хлынул на неё и окатил с ног до головы, но.

Она этого не заметила и не почувствовала.

Она бросилась к проходу между магазинами, выкрикивая его имя.

Она поскальзывалась несколько раз и хваталась за стены, обламывая ногти. Ей казалось, что за ней летит ангел, а у неё не было времени оглядываться. Но.

Но Бакса нигде не было и тогда.

Тогда она опять стала молиться. Но теперь.

Теперь она кричала слова давно забытой молитвы.

И тогда.

Вдруг дождь перестал. И наступила оглушительная тишина.

И она услышала.

Слабое мяу. Из-под одного ящика. Она бросилась туда и упала на колени. Прямо в лужу.

Там был.

Там был он!!!

Её Бакс.

Она схватила его и прижала к себе.

-Мой. Мой любимый!!!

Плакала женщина и начавшийся дождь смывал солёные слёзы с её лица.

-Мой любимый котя.

Она села на переднее сидение. И сказала.

— Я нашла его. Нашла.

-Вот и слава Богу.

Ответил водитель.

Когда они подъехали. Она попросила подождать, пока вынесет деньги, но таксист.

Отрицательно покачал головой и заметил.

-Всё уже оплачено.

Она побежала вверх по лестнице. Вошла в пустую квартиру. Мужчины не было.

— Ну и хорошо. Ну и ничего Баксик. Значит, так и надо. Прости меня, мой хороший. Проживём как-нибудь сами. Прости меня, дуру. Прости.

Но тут.

Тут вдруг сзади, кто-то сказал, а вернее спросил.

-Почему это, сами? А я? Меня что, теперь отвезёте и выбросите посреди дороги?

Она вскрикнула и обернулась.

Это был он.

Точно такой же мокрый с ног до головы, как и она. С его костюма стекали ручейки воды. Это он был всё это время позади неё в такси. И это он повторял с ней слова молитвы, а ангел.

А ангел летевший позади?

Это тоже был этот мужчина.

И она прижалась к нему. И зарыдала. Напряжение этих часов упало. Оно утекало с них на мокрый пол, потоками дождевой воды.

Бакс поморщился и подумал.

-Ну, что за кошачьи нежности? Сейчас эти двое ненормальных мен раздавят.

А потом, он ещё подумал про себя.

Может мужик и не такой плохой, как мне казалось. А когда он увидел.

Горку консервов, лежащих на диване, то сразу понял. Нет.

Он таки может даже и немножко хороший.

Уплетя горку вкусного на тарелке. Он смотрел, как обнимались мужчина и женщина.

-Да чёрт с ним.

Предположил Бакс.

-Пусть живёт. Посмотрим.

И только она. Она не могла никак успокоиться. Её мучила одна мысль. Она терзала её и не отпускала.

Как?

Как она могла?

Как она могла, выбросить своего любимого кота и как?

Как он, её мужчина. Вдруг оказался боле понимающим и более сердечным, чем она. Она, вырастившая этого кота?

Как?

Чувство вины ещё очень долго не отпускало её. И она.

Заглядывала в глаза двум подружившимся мужчинам. Баксу и её любимому.

Она заглядывала и искала там ответ на этот вопрос и ещё. Она искала там любовь и прощение.

И находила.

Она смотрела в их глазах и не видела там обвинения.

Потому.

Потому что.

Они любили её.

Оба.

Вот так.

Олег Бондаренко

Тень
Витя в свои шестнадцать уже вырос почти под два метра, был крепким, сильным и очень спокойным. Ходил летом с отцом в горы за каштанами и грибами, проходили они километров по тридцать за день. Взвалив на плечи, таскал двадцатикилограммовые мешки. Отличником не был, мог бы, наверно, но не корпел над уроками. Сделав по-быстрому, несся с друзьями к морю купаться. Купался с апреля до октября. В классе особо ни с кем не дружил. Компания была своя, дворовая, проверенная.

В тот день он разругался с матерью. Комнату не убрал, а она ждала в гости сестру с племянником на десять дней. Тётку с братом он не помнил, родственных чувств к ним не питал. И вообще не понимал, зачем они едут. Жара +40 — выходишь на улицу, и солнце словно бьёт тебя разом.

Он пошёл на море. Семь утра, самое время. Как обычно, позвонил друзьям, спустился с горы и вперёд, вдоль железной дороги. Купались они долго. Но к одиннадцати все, кроме него, разбрелись по домам. Он ещё раз напоследок понырял, проплыл пару километров и, переодевшись, как обычно, пошёл назад.

Большую белую собаку он заметил издали. Она стояла на путях, выла и не могла отойти. Шумел поезд. Витя побежал, на ходу доставая перочинный ножик. Железную проволоку трогать не стал. Едва успел расстегнуть ошейник и выхватить псину. Оттащил её подальше и оглянулся. От кустов убегали двое. «Вот гады!» — закричал он.

Собака смотрела на него печально и преданно. Крупная, ещё по-детски толстолапая и голенастая, с доверчивой щенячьей мордахой. Он сошёл с путей и хлопнул по боку: «Беги, бедолага.»

Возле дома услышал, как кто-то шумно дышит ему в спину. Собака настойчиво трусила за ним. «Прямо как тень, — подумал Витя. — Что же с ней делать?» Он открыл дверь своим ключом, зашел на кухню, псина — следом. Отец и мать пили холодное пиво.

— Не приедет сестра, звонила пару часов назад. Не срослось что-то.

А Витька и не расстроился.

— Вы мне обещали подарок за то, что я в институт поступил.

— Ну да, — ответил отец, — только мы не рокфеллеры, дорогой не сможем. Но от своих слов не отказываемся.
— Денег не надо, я хочу собаку.

— Какую? — спросила мать.

— Эту, — сказал Витя и сделал шаг в сторону.

Белая собака тоже сделала шаг и снова оказалась за его спиной.

— Ишь ты, словно тень за тобой следует, — засмеялся отец, — нехай живёт, только на жрачку ей сам зарабатывай, больно она здоровенная. Да и, похоже, ещё вырастет.

Мать попыталась поругаться с отцом, но он только кулаком по столу стукнул: «Цыц, женщина. Хочет пацан собаку в подарок за институт, пусть будет собака. Не мотоцикл просит».

И Тень осталась жить в их доме. Спала на веранде или в построенном для неё вольере, в будке. Витя распотрошил копилку, купил поводок, ошейник и средство от блох. Нашёл железную расчёску, вымыл и вычесал шерсть. Она ещё подросла, окрепла, налилась. Собака была великолепна! Грозная и мощная, она ходила за ним повсюду. Провожала его в институт или после занятий на работу. Шла сзади, когда он гулял с девушкой, бежала в магазин. Их так и звали: «Витька и его Тень».
— Ишь, какая алабаиха у Витька роскошная, — говорил сосед. — И откуда у этих выпивох-нищебродов такая отличная собака?

Деньги предлагал неплохие. Но Витька отказался. А отец с матерью сказали соседу: «Может мы и нищеброды, но друзей не продаём».

Время бежало, как скорый поезд. Невесту Витя привёл к себе в дом. Ему девятнадцать, ей восемнадцать.

— Мам, присядь, — сказал Витя.

— Да говори, я постою.

— Мам, я женюсь. Регистрируемся через четыре дня.

Мать опустилась на диван и схватилась за голову.

— Слышь, Витёк, сходи за картошкой и луком, — сказал отец.

— Папа, я женюсь.

— Сейчас прям?

— Нет, через четыре дня.

— Ну и сходи за картошкой и луком.

И Витёк пошёл за картошкой и луком.

Расписались, свадьбы не было. Просто втроём — он, Галя и Тень пошли гулять к морю. А потом Тень долго ждала их возле кафе. Через год родился Антончик. Сынок подрастал, Витя и Тень провожали его сначала в ясельки, потом в садик, потом в первый класс. А во второй класс Тень проводить уже не смогла. Встала 1 сентября, дошла до калитки и упала. Лапы подкосились.

Витя подбежал, она только вздохнула и дёрнулась...

Антошка пошёл в школу 2 сентября. А первого, в горах, в лесу Витя копал могилу. Галя и Антоша плакали. А он и плакать не мог. Как-то горько стало. Жила собака с ним, вроде и не любил. Живёт и живёт, раз прибилась. Подвигов не совершала, жизнь никому не спасала. А умерла — и кажется, что сердце остановится... Прижавшись к старому каштану, он закричал.

Дома всё было как обычно. Но нет-нет, да оглянется Витя, где Тень. Или вдруг вспомнит, что надо бы витамины ей дать. Или кажется, что залает она на улице. И вот так целый год...
Но однажды Антошка пришёл со школы домой с таинственным видом.

— Мама, папа, вы мне подарок обещали, если я получу пятёрку за контрольную. Я получил.

— Что хочешь, сынок? — спросила Галя. — Сотовый телефон?

— Нет, — ответил Антошка, — давайте возьмём собаку.

— Какую?
— Да эту. Она шла со мной в школу и обратно.

И сделал шаг в сторону.
Большой лохматый щенок-подросток тоже отошёл в сторону и вновь встал за спиной Антона.
— Тень! — воскликнул Витя.

Втроём они вымыли собаку в ванной. Тень оказалась белой...

— Ишь ты, опять нищеброды такую отличную собаку где-то достали, — ворчал сосед. — И как так? А мне вечно с собаками не везёт...

Автор: Зинаида Школьник

ДОБРО ОНО СОЗДАЁТСЯ НАМИ...

В воскресенье вечером я заскочила в магазин около дома прямо перед самым закрытием. Схватила пачку масла, сыр, помидоры и прибежала на кассу. 
 
Там заканчивала процесс покупки семейная пара, и вовсю полыхал скандал. Я не знаю, кто виноват и что случилось, но жена строго что-то выговаривала кассиру, муж бормотал жене: «Наташа, хватит!», а кассир сидела, низко опустив голову. 
 
Я поморщилась.

 
Было очевидно, что у Наташи не заладился день, она горстями вычёрпывает из себя злость, выплёскивает её на кассира и не может остановиться. Я слышала лишь обрывки фраз, типа «Это не ваш магазин!», «Вы тут всего лишь кассир», «Я не к вам в гости пришла, я тут клиент». 
 
Видимо, женщине показалось, что кассир не достаточно приветлива. Возможно, так и было, я не знаю, но она с такой страстью на неё шипела, такую публичную порку устроила несчастному кассиру, что хотелось сказать всем магазином: «ТРИ-ЧЕТЫРЕ: НАТАША, ХВАТИТ!». 
 
Наконец, они ушли. Наташа на прощанье выхватила чек и посмотрела на кассира взглядом, обещающим проблемы. 
 
Я нетерпеливо ждала своей очереди. Мне просто ещё готовить в ночи, а под утро лететь на гастроли, поэтому можно как-то поскорее, времени и так нет... 
 
Кассир пробила мне покупки. Масло. Сыр. Помидорки. Она при этом смотрела в пол. Да, не очень приветливо, но мне всё равно, я сюда не за улыбками пришла. 
 
- Пакет нужен? 
 
- Нет. 
 
- Карта магазина есть? 
 
- Да. 
 
Я протянула карту, она подняла лицо, чтобы отсканировать мою карту, и тут я вижу, что по её лицу катятся слёзы. 
 
И она просто не может их остановить, и ей страшно неудобно передо мной, и поэтому она надеется, что я просто не замечу... 
- Вы плачете? Господи! Из-за неё? Из-за этой Наташи? 
 
- Да просто всё... навалилось. Устала. Конец смены. Все идут и будто специально... И эта... Я ничего ей не сделала, ничего... 
 
- Ну что вы... Ну как же так... Зачем вы на свой счёт... 
 
Мы обе выражались обрывками фраз, выдранных из контекста, но как-то вот поняли друг друга... 
 
Я растерялась, оглянулась, схватила на прикассовой зоне шоколадки, попросила её их мне пробить, и когда покупка состоялась, я посмотрела на её бейджик, прочла имя и говорю тоном конферансье: 
 
- Надежда, люди разные. Вы, как никто, это знаете. Возьмите, пожалуйста, эти шоколадки, я ими вас обнимаю, пусть ваш вечер станет чуточку слаще. А самое главное знайте: люди разные, но хороших – точно больше... 
 
Она вытирала лицо ладонями, успокоиться не получалось, началась суета, магазин закрывался, и я взяла свои покупки, помахала ей рукой и убежала домой. 
 
Это в воскресенье вечером было. 
 
В понедельник утром я умчала в Екатеринбург. Сегодня, в среду, вернулась. 
 
И перед детскими кружками я опять заскочила в продуктовый магазин: дети попросили винегрет на ужин, нужно купить овощей. 
 
Если честно, тот инцидент в воскресенье я давно забыла. Столько событий у меня утрамбовано в каждый день... Плюс я сонная сегодня. Потому что встала в 2 часа ночи по Москве, чтобы вылететь в 4, а вылетела в итоге в 8... То есть минус ночь. 
 
 
И тут вдруг вопрос от кассира: 
 
- Это вы? 
 
- Ээээээ... 
 
- Это вы! Я вас узнала. Вы просто в другой куртке были... 
 
Я узнаю Надежду, точнее вспоминаю. 
 
- А! Вы про... Да, я! – киваю я. 
 
- Я вас ждала каждый день, – торопливо говорит она. – Высматривала. Я вас изучила. Просто я в тот день плакала, и на вас старалась не смотреть. Чтобы ну... слезы не показывать, и в итоге не запомнила вас. А потом я ходила к охраннику, мы по камерам вас нашли, увеличивали лицо, чтобы я вас хорошенько рассмотрела и запомнила... 
 
- О, господи, зачем это... 
 
- Вот зачем... – Надежда наклонилась и достала из своей сумки... крохотного милейшего вязаного слонёнка. 
 
- Это вам. Я сама вязала. Я очень люблю вязать. Это успокаивает. Обычно я дарю то, что связала, тем, кто... мне дорог или сделал хорошее. Это моё спасибо вам за ту поддержку... 
 
А слонёнок – ну такая прелесть. Я аж растерялась. От восторга. Спасибо даже не сказала. 
 
- А сколько по времени занимает связать такого слонёнка? 
 
- Ой... да я урывками. Тут повязала, там.. Если бы вот, например, никаких других дел не было, то... ну, день, наверно, целый. Вам нравится? 
 
- Не могу передать, насколько! Очень нравится! 
 
- У меня ещё и цыпленок есть, и лисичка, – Надежда стала показывать на телефоне то, что она связала. 
 
Я аж проснулась. И взбодрилась. 
 
И этот слонёнок... 
 
Он для меня символ знаете чего? 
 
Что добро... оно СОЗ-ДА-ЁТ-СЯ. 
 
То есть вот берётся – и создаётся. НАМИ. 
 
Из ничего. Из ниток и спиц, из шоколада с фундуком, из желания обнять плачущего человека. 
 
Даже чужого... 
 
Вот день этот был сложный, и вдруг резко всплеск – и он стал отличный просто. Прекрасный, я бы сказала, день. 
 
А в сумке у меня теперь живёт слонёнок. 
 
Его зовут Фундук. В честь тех шоколадок)) 
 
Потому что хороших – больше.

Автор: Ольга Савельева

Вот не люблю я свидания...


Вот не люблю я свидания, кафе всякие... Нервы, потеря времени, вечно что-то происходит. не люблю — и все тут.

Но неожиданно, подруга решила встретиться с незнакомым ей ранее, мужчиной. Место встречи — кафе. Он выбрал. Там Рождественское меню особенное, какая-то программа, цыгане... И она меня попросила тоже прийти. Минут через 15 после начала встречи, зайти в зал, сесть за столик. И, если мужчина нормальный в целом, то она меня «не узнает». Я тогда сижу, немного ем, дожидаясь конца свидания, и потом иду себе домой.

А если она меня «узнает», то мужчина — не очень, и мы, опять же, немного сидим, за своими столиками, и потом уходим, друг за другом. А если мужчина неприятно пристает, то я вроде как предлагаю ей подвезти ее на такси. Чтобы 2 машины не брать и т. д. Мое меню она мне оплачивает, кстати, выдав определенную сумму денег. Я соглашаюсь, мне от дома недалеко, и еда вкусная, и вообще, весело.

Захожу. Она — радостно меня узнает. Тут же. Ах Натальвикторна, какими судьбами? Ах, часто ходите сюда? Прямо, чуть не каждый день? А мы вот — впервые! А это — Михаил, а вот — моя коллега, какая нечаянная встреча и т. д.

Я все понимаю, сажусь за стол, надо что-то заказать, небольшое, и следить за ходом свидания. Подлетает официант. Давайте сделаем вид, что я тут часто бываю, говорю я. Тут ситуация... мужчина вон тот, он с моей подругой... короче, надо изобразить, вроде, я тут — завсегдатай.
Не вопрос, говорит официант. Все понял!

Я — Серж. А Вы? Наталья? Щас все сделаем, в лучшем виде!
Рад очень видеть Вас! Кричит вдруг мне Серж. Давно, давно не были, забыли совсем! Но у нас сегодня — все, все свежее, все — любимое! Вам ведь — как обычно? А какой сегодня салат! А медальоны с грибами! Коктейли все есть, все, сразу по коктейльной карте, как на подбор! Сначала легкий аперитив, а потом уж разгончик, разгончик — основное, и десерт тот, я помню, помню все, не переживайте! Кричит Серж, меняя скатерть и зажигая свечи на столе.

На меня удивленно смотрит ползала, подруга и ее Михаил.

Секунд через 10, я не шучу, предо мной: комплимент от шефа, что-то горячее и овощное, с травами и соусом. Язык отварной. Семга слабосоленая с лимоном. Салат с креветками. И зеленоголубой коктейль с шампанским, зонтиком, вишнями и ананасом. Я выпиваю коктейль. И начинаю закусывать.

Все — изумительное. Тает семга, язык исчезает, салат просто волшебно уходит за минуты. Комплимент от шефа отзывается в памяти, как первый поцелуй. Тоской и нежностью. Через минуты — медальоны. С грибами, сливками и чем-то еще. Второй коктейль, реально крепче, что-то прозрачное и внизу — красный шар.
Залпом, залпом, пока ледяной, не нагрелся, просит официант, и тут же, тут же на контрасте, вот гарнир, острого надо, а потом уже мясо. А? Как Вам?

— Изумительно, — говорю я. Волшебно! Мои поздравления повару. Говорю я. Сегодня — как никогда, говорю.

Я так рад, так рад, Наталья! Кричит Серж.
И на меня уважительно смотрит уже весь зал, обалдевше — подруга и восхищенно — Михаил. И я поднимаю в их сторону уже третий коктейль, типа, хорошего вечера, чин-чин, понимаете ли. И они тоже что-то там пьют бледное желтое под какие-то скучные салаты с огурцом. А мне неспеша выносят десерт, поджигают его на высокой тарелке, там что-то горит, плавится и стекает вниз. И я это ем, длинной ложкой, задумчиво глядя в окно. Замечаю, что многие просят такое же. И коктейли. Серж нарасхват.

Айриш кофе? Наталья? За нашу долгожданную встречу! Кричит он, пробегая. Несите! Разрешаю я. Зал в восторге. Михаил тоже. Подруга закатывает глаза в сторону выхода, дома, бегства и эмиграции. Делает страшные лица.

Я пью айриш кофе. С ванилью и кардамоном! Кричит Серж. Специально для Вас! Ползала хочет такое же. Серж, в мыле, оптом носит коктейли, горят десерты, плавится кухня. Шампанского! Неожиданно восклицает Михаил. Они пьют с подругой шампанское, для них выносят закуски, коктейли, горячие медальоны, и им тоже поджигают десерт.
В воздухе дым. Кружится голова. Визги и смех. Пахнет сигарами, цыганами, и катанием на тройке вдоль Тверской.

Пора валить, понимаю я. Серж, мне бы такси. Прошу я шепотом.

Уже ждет, вот номер, внизу, главный вход! На дорожку, на дорожку! Кричит Серж и подает мне что-то темное, крепкое в узкой рюмке. Я пью это стоя, в центре зала. Подходит Михаил, тоже что-то пьет и шепчет мне на ухо. Мы смеемся. Конечно, непременно, завтра — обязательно! Кричит Михаил. Серж приносит счета. Я порываюсь оплатить, но Михаил протестует «я обижусь!» И платит сам.

Подруга с Михаилом провожают меня до такси. Серж прощально машет полотенцем в дверях...
Утром дико болит голова. Подруга не походит к телефону. Три раза звонил Михаил. Вот не люблю я эти ваши свидания, кафе... вечно что-то происходит, разгребай потом... Не люблю— и все тут.

Автор: ИвановаНа

Какая прелесть))

Правая рука

Десять лет Надя всю себя посвящала работе. Личный помощник директора фанерного комбината — это вам не это. Это ответственность, внимательность, пунктуальность и точный расчет.

Она была правой рукой начальника, а еще его левой рукой, ногами, позвоночником и чаще всего — головой. Без помощи Нади этот человек не смог бы руководить даже собственной ширинкой. И чем он ей отплатил за преданность? Состарился и ушел на пенсию, неблагодарный миллионер.

— Так вот чем ты занимаешься, пока я не вижу! — наигранно строго прогудела Надя, когда, придя домой во вторник днем, застукала мужа Андрея с пальцем в носу.

— Ну кто-то же должен грешить из нас двоих ―для баланса. Тебе-то вечно некогда, — улыбнулся с дивана влюбленный коллега по браку. — А ты чего в два часа дома? Отпустили пораньше?

— Да. Отпустили. Навсегда отпустили, — неуклюже плюхнулась на диван Надя. — Сынишка Валерия Петровича решил всё поменять, как только в должность вступил. Начал с меня. Говорит, что не хочет держать возле себя пенсионный фонд.

— Пенсионный фонд? Тебе тридцать девять, — удивился Андрей.

— А ему сорок один. Но у богатеньких детей возраст идет иначе. Короче, я вышла в тираж...

Надя хотела зареветь и накрыла лицо сумочкой. Но открытый дамский ридикюль осыпал ее своими дарами, и истерика была отложена.

— Да ладно тебе убиваться, найдешь работу. С твоей-то репутацией и ответственностью.

— Наверное, ты прав, выложу резюме. Только я не привыкла посреди недели дома сидеть...

— Ну а ты не сиди. Займись домашними делами.

— Какими делами? Дети у бабушки, прибирается клининг раз в неделю, готовит доставка. Я же всё сделала, чтобы ничего работе не мешало. О! Придумала! А давай я у тебя пока личным помощником побуду?! — просияла Надя и так вцепилась мужу в ногу маникюром, что любая кошка позавидовала бы ее хватке.

— Зачем мне помощник в отпуске? — попытался расцепить капкан мужчина. — Я и сам справлюсь с ничегонеделанием.

— Ну у тебя же планы какие-то были. Рыбалка там, пиво с мужиками выпить, в футбол погонять, чем вы там еще в своем мужском клубе развлекаетесь.

— Вот этим самым, да, — подтвердил Андрей. — А как ты мне тут будешь помогать?

— А я всё организую и буду следить, чтобы тебя ничто не отвлекало. А вообще, это не твоя забота, просто дай мне до выходных пар выпустить, иначе я просто с ума сойду от безделья.

— От безделья обычно в ум приходят. Ну ладно, давай попробуем... — согласился муж. — Только я сразу предупреждаю, у меня очень плотный график.

— А я тебе его оптимизирую!

Радостная Надя вскочила с дивана и принялась за дело.

***

— Андрей Сергеевич, просыпайтесь, вам пора вставать, — раздался вместо будильника из недр утра непривычно деловой голос жены.

— Что? Куда? Который час? — с трудом, скрипя всем своим существом, въезжал в реальность Андрей.

— Три часа тридцать минут. На рыбалку.

— Зачем так рано? — еле разомкнул глаза мужчина.

— Я вчера провела исследование: изучила форумы, пообщалась с рыбаками нашей широты и рыбнадзором, сравнила показатели государственного мониторинга рыб за последние десять лет и нашла оптимальное время для рыбалки. Через пятнадцать минут надо выезжать.

— Надя, ты сдурела?

— Надежда Васильевна, — деликатно поправила супруга.

— Я не успею за пятнадцать минут собраться, мне еще одеться надо, — кряхтел муж.

— Я вас уже одела.

Андрей скинул с себя одеяло и заметил, что уже облачен в чистый и выглаженный рыбацкий костюм. Оставалось только опустить ноги в болотники, что стояли рядом с кроватью.

— А ты своего директора тоже одевала? — подозрительно глянул он на жену.

— Пока я на работе, прошу обращаться на «вы». Нет, директор приходил уже одетый.

Андрей хотел было что-то сказать про завтрак, наживку и снасти, но не успел ― жена сама озвучила список того, что было ею приготовлено, расфасовано и подписано до его пробуждения.

Вскоре они уже ехали по направлению к озеру.

— Андрей Сергеевич, вам нужно следовать по маршруту, который я выставила в навигаторе, — время от времени подавала голос жена.

— Зачем? Я знаю, куда ехать. Мне Диман вчера сказал, где он сомика поймал, — зевал в ответ муж.

— Напоминаю, я провела анализ. Лучший клев будет сегодня с пяти до шести часов на западном берегу.

— Надь, сбавь обороты.

— Надежда Васильевна. А обороты надо сбавить вам, стрелка тахометра перевалила за четыре с половиной тысячи. И вам пора выпить витамин D, — совершенно спокойно сказала Надежда, протягивая мужу бутылку воды и таблетку.

Андрей хотел ослушаться и свернуть туда, куда ему подсказал друг-рыбак, но, заметив холодный и опасно-деловой взгляд жены, передумал.

— Вот тебе и отдохнул, блин...

— Вы что-то сказали?

— Погода, говорю, рыбная, дождик намечается, — кисло улыбнулся Андрей в ответ.

— Давайте сверим график, — Надя достала ежедневник и начала озвучивать план дня: — В половине второго у вас спортзал.

Андрей кивнул.

— В пять ― парикмахер.

— Ты... Простите, вы про тетю Катю с третьего этажа?

— Про Катерину Олеговну, да, я вас записала. В шесть часов вы встречаетесь с Дмитрием и Сергеем и идете в бар, пить пиво. Вы любите светлый классический лагер и стандартную закуску: гренки, картошка, сыр. Я забронировала для вас столик у окна с хорошим видом на телевизор. В двадцать часов тридцать минут у вас ужин с супругой. Напоминаю, завтра у вас годовщина свадьбы, но лучше всего будет вспомнить об этом уже сегодня за ужином. Ей будет приятно. Я заказала ее любимые цветы и открытку.

— А что, удобно, — обрадовался Андрей, — а то я забыл про эту годовщину очеред... Ой, — он вдруг осекся и, переведя взгляд на жену, увидел только профессиональную маску личного помощника. Но все же заметил, как губа у Надежды дрогнула. Это сущность жены пыталась пробиться через профессионала, но женщина с легкостью ее поборола.

На озере Надя организовала место для рыбалки, налила мужу кофе из термоса, а сама забрала его телефон и, отойдя на необходимое расстояние, начала принимать звонки.

— Зая!!! Смотри, че поймал! Ты была права, — прибежал через некоторое время Андрей с огромной рыбиной, болтающейся на крючке.

Надя тем временем вела какую-то серьезную беседу по телефону.

— У вас согласован звонок? Нет, Андрей Сергеевич занят. На какое время вас записать? Хорошо, я передам. Спасибо.

— Кто звонил? — спросил Андрей.

— Наталья Семеновна.

— В смысле ― твоя, прошу прощения, ваша мама? А чего вы мне трубку не дали?

— У вас отпуск, рыбалка. Лишний шум отпугивает рыбу, а несогласованные заранее разговоры пагубно влияют на продуктивность и настроение. Наталья Семеновна просила передать, чтобы вы заехали к ней в эту субботу и помогли прикрутить ручку шкафчика. Я внесла в ваше расписание.

Андрей еле сдерживал слезы радости. Никогда еще разговор с тещей не был таким лаконичным. Эта женщина с совершенно бескостным языком не знала слова «стоп». Стоило сказать ей «здрасти» — и можно было попрощаться с миром на полтора часа. Ходили слухи, что она заговорила до смерти двух своих бывших мужей. Но это, разумеется, были враки.

— Слушай, Надь, мы тут одни. Речка, рассвет... Может, это? Пошалим? — игриво улыбнулся Андрей и попытался приобнять жену за талию.

— Держите-ка себя в руках! Я вообще-то на работе, — резко отбила эту похотливую атаку помощница, и обиженный муж вернулся к своим удочкам, бубня себе под нос, что-то про «бессмысленное служебное положение». Через пять минут новая поклевка вернула утраченное расположение духа.

После рыбалки довольный Андрей отправился в спортзал, а Надя тем временем искала сбыт для улова, так как никто в их доме рыбу не ел.

Перед тренировкой Андрей снова заметил кое-какие изменения. Во-первых, удивил набор, который ему собрала Надежда. Он включал чистые носки, трусы и майку, а еще шампунь и гель для душа. Обычно Андрей носил с собой только высохший шариковый дезодорант. Также личный помощник продлил абонемент на следующий месяц и снова взял телефон, чтобы отвечать на входящие звонки.

Пока Андрей занимался, Надежда провела совещание с Диманом и Серегой, вводя их в курс вечернего мероприятия, и ознакомила с графиком Андрея Сергеевича.

После спортзала Андрея принимал парикмахер. Впервые в жизни мужчине не пришлось ждать, пока тетя Катя раскачается и подготовит место для стрижки. Обычно она сорок минут слонялась по квартире: подметала пол, мыла посуду, кормила попугайчиков... А тут всё уже было готово, и даже вопрос: «Как сегодня стрижемся?», на который Андрей никогда не знал правильного ответа, не прозвучал.

— Мне Наденька всё объяснила. Сзади покороче, виски прямые, челку оставляем, — сказала женщина, повязывая на шее Андрея простыню, и впервые в жизни предложила кофе. — Черный, без сахара, три ложки на турку.

Довольный Андрей всё больше погружался в роль начальника, хотя, в сущности, в его жизни не изменилось ничего.

***

В нужный час за всеми участниками вечерней встречи приехало такси и доставило на место, где их уже ожидали. Мужчин усадили за лучший столик, принесли напитки и тарелку с закусками, которую Надя заказала заранее.

— Слушай, Андрюх, а че это с Надькой? Она вроде не особо любила наши с тобой посиделки? Почему сейчас сама тебя отправила, да еще и организовала всё? На измене попался? — допытывались друзья, рассевшись по своим местам.

— Да нет, какие измены. Хотя, уверен, она бы и это смогла втиснуть в график и отмазать меня перед женой, — задумчиво произнес Андрей. — Она у меня временный личный помощник. Правая рука. Пока на работу не устроится.

— Личный помощник? Она и так твой личный помощник. Супруга называется, — никак не мог понять смысл этой метаморфозы Диман.

— Да не... Жена — это эмоции, долг, вся вот эта история с любовью и прочим, а личный помощник — это как бы совершенно другой уровень отношений. Я будто с малознакомым человеком общаюсь, но она та-а-а-к все организовывает!

— Да мы заметили. Нам обоим даже уведомления с напоминанием о встрече пришли, — засмеялся Серега, показывая сообщение.

— Кстати, смотрите, какого я сегодня сомика поймал, — достал Андрей телефон, чтобы похвастаться фотографиями.

— Ты поймал или Надя организовала? — еле сдерживали смех друзья.

— Да ну вас!

После бара Андрей приехал домой навеселе, ожидая встретить там свою новоиспеченную секретаршу, а встретил жену.

— Чего так долго? — начала с порога Надя. — Ты должен был в половине девятого дома быть!

— О, так ты снова прежняя? — заметно расстроился Андрей.

— Ну я же не круглые сутки работаю. Заходи, разувайся, мой руки, сейчас ужинать будем. И спасибо за цветы и открытку, мне очень приятно, — уже более теплым тоном сказала Надя, принимая от мужа поцелуй в щеку. — Я пойду пока детям еще раз наберу, узнаю, как они там.

Через пятнадцать минут муж и жена сидели за столом, на котором стояли цветы. Букет, заказанный помощницей, действительно выглядел очень здорово. Андрей бы просто купил первый попавшийся и, как обычно, наполовину завядший.

— Слушай, у меня такой классный день сегодня был, просто замечательный, — хвастался разомлевший от усталости и счастья муж. — Мой личный помощник просто знаток своего дела, — подмигнул он.

— Везет тебе, — катая горошинку вилкой, ответила жена. — А мой начальник — какой-то несобранный, рассеянный и похотливый эгоист. Ой, прости, — улыбнулась она. — Ты же не обижаешься? Я просто слишком серьезно отношусь к работе и не могу иначе...

— Не обижаюсь. Даже наоборот, это было очень забавно. Мне понравилось иметь личного помощника. Завтра продолжим?

— Прости, Андрюш, завтра я на собеседование... — виновато вздохнула Надя.

— Как это — на собеседование... Мы же вроде до выходных договорились.

— Прости...

— Да всё хорошо, не переживай. Ну и кто тебе работу предложил?

— Да бывший директор, кто же еще. Сынок его взял в секретарши второкурсницу кулинарного техникума. Так они в первый день умудрились вдвоем так накомандовать, что в итоге конвейер остановили. Вроде мелочь, а все заказы на неделю сместились. А еще эта студентка заявила, что она уже беременна от шефа.

— Ловко она за одну смену. А я свою собственную жену даже приобнять не смог, — обиженно фыркнул Андрей.

— Не обижайся. Просто это непрофессионально. Зато теперь можешь, — подмигнула Надя.

— Слушай. Раз такое дело, а ты на две работы не можешь устроиться? Мне что-то так понравилось иметь помощника...

— Имейте лучше совесть, Андрей Сергеевич, — сурово посмотрела не него жена.

— Ладно. Ну замену хоть себе сможешь найти?.. Я прям чувствую, что стал намного лучше вести дела с помощницей. Да и сам уже не знаю, как справляться. Чувствую себя каким-то первоклассником.

— А я знаю и уже нашла, — неожиданно заявила Надя, и глаза ее как-то загадочно блеснули.

— Правда?

— Правда. Зовут Петр Афанасьевич. Бывший секретарь директора птицефабрики. Очень грамотный и серьезный дядька на пенсии. Пока он работал, даже куры неслись строго по расписанию. Так что завтра он приступает. Ладно, пойду я спать. День был тяжелый. Не забудь помыть посуду. Если что, я могу внеурочно выйти в смену и напомнить, — подмигнула Надя и послала мужу воздушный поцелуй.

— Ты же пошутила про секретаря, Надь? Пошутила ведь, да?

Александр Райн

Скoлько пoмню пaпy, oн всегда считaeт, что у него котoв нет. И скoлько пoмню котов, они всегда считают, чтo они у папы eсть. Они живут во двopе и на сеновале (неофициально).

Еще с прошлого гoда у папы eсть (как бы нет) два кoта – Борзик и Кокос. Они ловят во дворе всякую нечисть. В награду за особо крупную пойманную нечисть получают от папы разрешение ходить с ним на рыбалку, а также имеют от папы рeгиональные надбавки – молоко, рыбьи запчасти и остатки жареных куриц.

В этoм году к этим котам присоединился еще один кот, кoторого папа называет «Этот-Дополнительный».

Особой пользы этот кот не приoосит (видно, мстит за странное имя), но недавно привел свою берeменную кошачью даму. Пaпа «Этому-Дополнительному» и его даме сразу сказал:

— Двор столько котов не вместит. Не разрешаю тут плодиться и размножаться!

«Этот-Дополнительный» плюнул и ушeл, а дама уходить отказалась. Она прошлась по двору и устремилась на сеновал. Но папа решительно сказал: «Нет!».

Дама сделала вид, что сoгласилась, а потoм сдeлала вид, что ушла.

Но когда на следующий день папа прoверял банки с помидорами, на сеновале он обнаружил вышeозначенную даму. Онa лежала на свежеизготовленном гнезде и смотрела на папу глазами рaдистки Кэт, готовой к борьбе. Папа махнул рукoй и ушел.

Наутро он обнаружил на порoге двенадцать (!) убитых крoтов. Они лежали грустной горкой. Рядом стояла Кэт и теми же глазами смотрела на папу.

Надо отметить, что папа досадовал на кротов: с пpытью кабанов-тинейджеров они разрыли всю картошку и хулиганили в свекле.

— Ладно, — сказал папа радистке Кэт. — Живи на сeновале. Только чтобы твои котята вели сeбя прилично.

Кэт все пoняла и скрылaсь на сeновале, а черeз нeсколько дней оттуда уже доносились пищащие звуки, кoторые легко можно было принять за сигналы передающего yстройства.
Теперь у пaпы не только Борзик, Кокос и Кэт, но и три котенка. Их папа назвал «Спeцназ». Они ездят на дрoвах с поленницы на землю, качаются на помидорных кустах, как на качелях, и выпивают молоко, котoрое папа выносит для ежика, Борзика и Кокоса.
Но, пo словам пaпы, у них (у спецназа) есть одна хорошая черта – это их мать – Кэт. Как тoлько Кэт видит, что папа крайне зол на спецназ за проделки, онa ведет кoтят вглубь огорода. И уже оттуда, из глуби огоpода, они возвращаются, держа в зyбах мышей.
Но если вы и сейчас спросите моeго папу, есть ли у нeго коты, он, конeчно, отвeтит: «Нeт».

Автор: Натaлья Алексeeва