Пусть и не смешно

Пётр Нестеров – русский военный лётчик. Он родился в Нижнем Новгороде. В 1897 году поступил в кадетское училище. Увлечение авиацией началось у Петра с 1910 года. В 1912 году Нестеров сдал экзамены на военного летчика и совершил первый самостоятельный полёт. Ему было 25 лет.

П. Нестеров первый разработал фигуру высшего пилотажа – «мертвую петлю». 27 августа 1913 года на военном аэродроме он совершил её на аппарате «Ньюпор». Спустя 6 дней эту сложную фигуру повторил француз Адольф Пегу. Эту фигуру ещё называют «петля Нестерова».

С началом Первой Мировой войны Нестеров отправился на Юго-Западный фронт. Он осуществлял воздушную разведку. Выполнил одну из первых в России бомбардировок приспособленными для этого артиллерийскими снарядами. Бомбометание было проведено летчиком так эффективно, что австрийское командование пообещало крупную денежную награду тому, кто собьёт аэроплан Нестерова.

За время войны Петр Нестеров совершил 28 вылетов. 8 сентября 1914 года Петр Николаевич Нестеров совершил свой последний подвиг: применил таран, сбив австрийский вражеский самолёт. Но при этом он погиб сам. Ему было 27 лет.

Трагический подвиг врача-гинеколога Гизеллы Перл.

15 апреля 1945 доктор Гизелла Перл приняла роды у заключённой концлагеря Берген-Бельзен, польки по имени Мария. И в этот раз, как и во время всех предыдущих родов за последний год, у акушерки не было ни инструментов, ни анестетиков, ни даже ассистента. Впрочем, на этот раз была одна существенная разница: в отличие от других, этот ребёнок будет жить...

Стон Марии на последнем этапе родов смешался с победными звуками горна и криками британских солдат, которые вошли в Берген-Бельзен. Когда женщина взяла на руки новорождённого сына, её состояние начало ухудшаться: лицо и губы побледнели, она теряла кровь, и ей срочно нужна была операция. Но у доктора не было необходимых инструментов. Выйдя из казармы, она наткнулась на полковника британской армии и попросила у него антисептики и чистую воду – роскошь, которой у неё давно не было. И это спасло Марии жизнь. «Через полчаса у меня было всё необходимое, чтобы сделать операцию не как беспомощный узник, а как врач. И это был момент триумфа в конце немыслимо мучительного путешествия...», – вспоминала Гизелла Перл в мемуарах 1948 года «Я была врачом в Освенциме».

До войны, у себя на Родине, в Венгрии, Гизелла была успешным гинекологом. Вместе со своим мужем, терапевтом по специальности, они практиковали в небольшом городке Марамарошжигете, куда в марте 1944 года вторглись немецкие войска. Гизелла успела только уберечь маленькую дочку, спрятав её перед приходом гестапо у хороших знакомых. Саму же Гизеллу с сыном и мужем (так как они были евреями по национальности) переселили сначала в гетто, а затем, вместе с более 400 тысячами других евреев, отправили в концлагерь. Это был Освенцим...

Новоприбывших заключённых в этом концлагере встречал главный врач Йозеф Менгеле, который одним движением руки отправлял людей в одну сторону — к смеrти, или в другую — на работы, а затем – в газовую камеру. Менгеле пророчили блестящую карьеру в области антропологии и медицины, и Освенцим стал для него бесконечным источником профессиональных возможностей: люди «любого сорта» и никаких этических ограничений. Но для его ужасных экспериментов ему требовался ассистент. Которым и стала потом Гизелла...
⠀
Потом она вспоминала, что одним из первых ужасных впечатлений в Освенциме для неё стала картина, когда она вошла в один из женских блоков. Там были размещены клетки, в которых находились десятки, а возможно, и сотни молодых женщин. Их использовали в качестве доноров крови для немецких солдат. «Некоторые женщины, бледные и обессиленные, – рассказывала она, – уже просто лежали на полу, они не могли даже разговаривать, но и их не оставляли в покое, периодически отбирая последнюю кровь. Я хранила у себя ампулу с ядом и тогда попыталась воспользоваться ею. Но у Господа были на меня свои планы. Мой организм оказался сильнее яда, я выжила. И теперь знаю, для чего...»
⠀
Уже там, в бараках, Гизелла стала помогать женщинам. Она рассказывала им истории из своей профессиональной жизни, подбодряла, подкармливала, вселяла надежду и веру – убеждала не сдаваться, бороться за жизнь до освобождения. А потом начала лечить больных. Вот как вспоминала об этом 16-летняя Марта Сигете, одна из заключённых: «Примерно через месяц после того, как нас привезли в лагерь, у меня и у других женщин появилась ужасная сыпь. Вначале появились гнойные волдыри, а затем они превратились в язвы. В некоторых случаях сыпь появлялась на обеих руках и груди. Утром и вечером мы выстраивались для проверки. В этот период доктор Менгеле приходил один или два раза в неделю, вытаскивал из рядов слабых и больных заключённых, и больше их никто никогда не видел. Необходимо было убедиться, что всё тело закрыто одеждой, так как если бы Менгеле увидел хотя бы одну болячку, с жизнью пришлось бы распрощаться. Доктор Гизелла Перл в ночное время приходила в барак и смазывала наши волдыри какой-то клейкой мазью, чтобы залечить эту жуткую сыпь. Она периодически приходила в наш барак, а также в другие бараки и давала эту мазь. Уходило несколько недель на то, чтобы залечить сыпь...»
⠀
Через Перл проходили сотни больных женщин, и она помогала всем — без лекарств, бинтов, обезболивающих, инструментов. Многочисленные операции на теле, инфицированной в результате ран от ударов кнутом, Гизелла делала при помощи одного лишь ножа под присмотром надзирательницы. А вскоре Менгеле узнал о том, что она работала гинекологом, и решил, что это то, что нужно для его «научных» экспериментов над беременными и их детьми. Он приказал Гизелле быть его ассистентом и присутствовать на всех экспериментах, которые проводились им над беременными и новорожденными. А ещё сообщать ему лично обо всех беременных женщинах лагеря. Врач поняла, что это означало для женщин смертный приговор, и решила противостоять Менгеле по-своему. «Рождение ребёнка всегда было для меня настоящим чудом, – напишет она спустя годы, – но я сразу поняла, что в этой ситуации надо делать. Чтобы оказать сопротивление нацистскому плану уничтожения и помочь женщинам выжить, мне пришлось кардинально изменить своему призванию врача, который помогает появиться новой жизни. Я скрывала каждую беременную женщину, которую мне удавалось обнаружить и, если требовалось, прерывала беременность или принимала роды, а потом... уbивала младенца. Не осуждайте меня за это. Для этих женщин это был единственный шанс выжить и потом, как я надеялась, родить ребёнка на свободе. Никто никогда не поймёт, что я пережила. Но если бы я этого не сделала, и мать, и ребёнок умерли бы мучительной смеrтью».
⠀
Перл была не первой, кто пришёл к этому. Медицинская этика давно утверждает, что, когда беременность угрожает жизни матери, врач должен предоставить приоритет её жизни, а не ребёнку. «И многие медики адаптировали этот принцип в концлагерях, – рассказывала доктор Люси Адельсбергер. – Мы, врачи-заключённые, тихо выполняли это правило: ребёнок должен был умеrеть, чтобы спасти жизнь матери. Это было трагическое решение, но оправданное».

Перл сделала помощь женщинам своей миссией. Когда она узнавала, что заключённая беременна, она делала всё возможное, чтобы скрыть этот факт. Если это было невозможно, она прерывала беременность. Гизелла делала аbорты ночью при свете свечи, используя лишь нож и кляп для рта, чтобы не было слышно криков. Иногда ей приходилось делать это в тёмных углах казарм на грязном полу и... голыми руками. «Однажды она приняла роды у женщины по имени Йоланда, – рассказывала Сара Мильхе, которая иногда «ассистировала» Гизелле, держа свечу, – и это были близнецы... Она не смогла уbить младенцев. Я не знаю, чем закончилась эта история, но ходили слухи, что Менгеле заставил доктора поместить близнецов в стеклянные банки, чтобы отправить в Берлин. Они предназначались для его печально известных экспериментов над близнецами...»
⠀
Около трёх тысяч операций провела доктор Гизелла Перл в Освенциме, надеясь, что прооперированные ею женщины доживут до освобождения и ещё смогут в будущем родить детей. А вскоре часть узников, в том числе и Гизеллу, перевели в лагерь Берген-Бельзен на севере Германии, где она и стала свидетелем освобождения лагеря. Доктор Перл позже расскажет, почему её — полураздетую, больную и голодную — январским утром 1945 года в дикой спешке погрузили в эшелон, удирающий из Освенцима в ещё «свободную» от Красной Армии и войск союзников часть Германии.

«Однажды утром руки судьбы дотянулись до меня. За мной послал доктор Менгеле.,,Ты покидаешь Аушвиц!", — сказал он. Меня будто ударило молнией... Оставить моих пациентов, с которыми Бог знает что может случиться... которые нуждаются во мне, зависят от меня...,,Ты ещё здесь?!", — заорал на меня Менгеле. Я попыталась сказать что-нибудь.,,Я не могу идти... Я больна... У меня инфекция глаз...". Это не помогло.,,Чтобы тебя здесь не было!", — был ответ». Гизелла Перл под усиленным конвоем побрела к лагерным воротам – мимо газовых камер, которые наzисты не успели уничтожить, мимо потухших крематориев, страшных бараков.

«Что они задумали насчёт меня? Как они собираются очистить мою память от происходившего здесь ужаса? За то, что я спасала жизни тех, кого они хотели уничтожить, я буду наказана? Надеюсь, они не заставят меня страдать слишком долго», — думала врач-узница. «А потом я увидела немецкого офицера, появившегося из здания передо мной.,,Ты слишком много знаешь", — усмехнулся он, и я поняла, что в живых они меня не оставят».
⠀
Перл раньше не видела этого эсэсовца, но он, по-видимому, хорошо знал, чем в лагере занималась эта узница под номером 25 404. Вопреки своей воле она стала подручной у Йозефа Менгеле, а однажды её пациенткой стала старшая надзирательница Ирма Грезе — гроза и ужас женской части Освенцима и хорошая подруга Менгеле. «Она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, — вспоминала Перл. – Совершенное в каждой линии тело, ангельское белое лицо и самые невинные глаза, какие можно представить. Кроме того, 20-летняя красавица Грезе была насквозь испорченной, жестокой и и извращённой из тех людей, что я когда-либо встречала». Грезе однажды приказала Гизелле, чтобы та проверила её на беременность, а когда она подтвердилась — сделала аbорт. Во время операции Грезе не выпускала из рук пистолет, и когда всё закончилось, сказала: «Ты хороший врач. Жаль, что тебе придётся умеrеть. И я не буду говорить, чтобы ты молчала о том, что здесь было. Если ты откроешь свой рот, я найду тебя, где бы ты ни была, и уbью». За лечение у врача-еврейки по нацистским законам Грезе ждал суд СС. А Гизеллу — смеrть...
⠀
В концлагере Берген-Бельзен доктор Перл пробыла недолго: три месяца, а после освобождения ещё несколько месяцев работала в больнице, помогая появляться на свет теперь уже свободным малышам. После окончания войны Гизелла отправилась на поиски своей семьи и узнала, что её муж и сын, с которыми её разлучили при отправке из гетто, погибли. И снова решила свести счёты с жизнью. И снова осталась жить... В 1947 году Гизелла Перл переехала в США, где решила написать книгу, а когда о её истории узнала тогдашняя первая леди США, Элеонора Рузвельт, то захотела встретиться с ней лично.

Первая леди устроила обед, на котором призвала Перл вернуться к врачебной практике, но та ответила: «Я не хочу быть врачом. Я хочу быть свидетелем». И спустя год опубликовала мемуары, в которых впервые поведала миру об ужасах беременности и рождения детей, через которые проходили женщины-заключённые концлагерей. Она также написала военному ведомству США, предложив себя в качестве свидетеля по любым делам Менгеле, но, как известно, суд над ним так никогда и не состоялся: долгие годы он прятался в Южной Америке, пока не погиб в кораблекрушении в 1979 году.
⠀
А Гизелла Перл не смогла жить без того, что однажды выбрала своей профессией. Сначала в США, а потом и в Израиле, куда переехала к дочери и сестре, она продолжала свою врачебную практику, помогая женщинам рожать, а малышам – появляться на свет. И делала она это до самой своей смерти в 1988 году. Одна из медсестёр, работающих с доктором Перл, рассказывала: «Я помню, как женщины на улице падали перед ней на колени и называли врачом Гизе, так её звали в лагерях. Они боготворили её. Доктор Перл была очень сильной женщиной. Достаточно сильной, чтобы сказать: это – прошлое, нам надо смотреть в будущее. Однако она никогда не забывала, что с ней произошло. Хотя она почти ничего не рассказывала об Освенциме, она всегда носила одежду так, чтобы её татуировку было видно. И никто, никто и никогда не осуждал её за тот ужасный выбор между жизнью и смертью, который ей пришлось тогда сделать...»

Сейчас мало кто осознаёт, что Великую Отечественную войну СССР выиграл уже 22 июня 1941 года.

Потому что план «Барбаросса» с его блицкригом дал трещину уже через полчаса после начала его действия.

В первую очередь, это произошло благодаря героизму людей, которыми командовал начальник Главного управления пограничных войск НКВД СССР, генерал-лейтенант Григорий Соколов.

На разгром пограничных войск СССР гитлеровцы отводили до 1 часа. Так вот: на всём протяжении западной границы СССР размещалось 666 пограничных застав (факт, а не мистика), на которых служило 83 тысячи человек.

Из всех этих застав, 485 приняли бой в первый день войны, остальные же вступили в бой 29 июня. Ни на одной из пограничных застав пограничники не ушли с позиций без приказа. Из всех застав 257 защищали свои участки границы до суток, 36 застав – до 2-х суток. От недели и больше продержались более 100 застав, а 45 – до 2-х месяцев.

Был и участок советской границы, который враг так и не смог преодолеть.

В Мурманской области размещалось 12 застав 82-го Рескитентского пограничного отряда. Для этих застав война началась 29 июня. Против наших пограничников действовали союзные немцам финны. Войти на советскую территорию финнам удалось, но 3 августа их вышвырнули обратно.

Вплоть до выхода Финляндии из войны – 9 сентября 1944 года – этот участок границы был действительно на замке.

1 июля 2015 года в возрасте 106 лет умер Николас Уинтон – человек, спасший от смерти 669 детей, которые должны были погибнуть в фашистских концлагерях во время Холокоста.

Мужчина целых 50 лет ни слова никому не говорил о том, как в 1939 году он вывез из оккупированной немцами Чехословакии обреченных на смерть детей.
В декабре 1938 Николас работал биржевым маклером в Лондоне. Собирался провести отпуск в Швейцарии, покататься на лыжах. Но вдруг позвонил друг Мартин, работавший в Праге в Британском комитете по делам беженцев. Мартин попросил Уинтона отменить отпуск и приехать в Прагу – есть, мол, очень важное дело.

Приехав в Прагу, Уинтон увидел огромные лагеря беженцев. Увиденное настолько впечатлило Николаса, что он принял решение остаться.

После «Хрустальной ночи» 1938 года, когда нацисты уничтожили практически все еврейские магазины, дома, синагоги, немецкие евреи бежали в Прагу, но фашисты заняли и ее. Город наводнили беженцы из Судетской области, все они нуждались в помощи, и особенно беззащитными выглядели, конечно же, дети. Уинтон прекрасно понимал, что все, кто останутся в городе, обречены на верную смерть от нацистов, поэтому принял непростое решение – организовать подпольную эвакуацию детей.

Николас практически в одиночку создал программу по вывозу детей. В гостиничном номере, котором остановился, он устроил кабинет, куда приходили отчаявшиеся спасти своих детей родители – готовые отдать детей чужим людям, расстаться с ними навсегда, лишь бы спасти им жизнь.

Николас записывал имена детей, собирал их фотографии, выстраивал в голове способы их вывоза. К его номеру стояли огромные очереди – немудрено, что нацисты начали за ним слежку. Уинтон раздавал нацистским чинам взятки направо и налево – лишь бы хоть немного выиграть время.

Ему удалось зарегистрировать около 900 детей, которых нужно было срочно вывозить из страны. В начале 1939 года он, оставив вместо себя двоих друзей, вернулся в Лондон.

В Лондоне, он и еще несколько добровольцев – в том числе и его мать – назвали себя «Британским комитетом по делам беженцев из Чехословакии. Детское отделение». И от имени этого комитета Уинтон взялся за лихорадочные поиски приемных семей и денег, которых нужно было очень много. По закону, каждая приемная семья должна была гарантировать заботу о ребенке, пока тот не достигнет 17-летнего возраста, и внести залог в 50 фунтов на случай, если ребенка придется отправить назад на родину.

Уинтон
нашел приемные семьи для всех детей. А тем, кто не мог оплатить необходимую сумму, но готов был воспитывать детей, Уинтон помогал материально.

После этого он обратился в Министерство внутренних дел Великобритании, чтобы детям оформили въездные визы. Но чиновники с ответом медлили, а время очень поджимало. «Это было за считанные месяцы до начала войны, — позже вспоминал он, — Поэтому визы нам пришлось подделать».

Уинтону пришлось штамповать поддельные визы, договариваться с пограничниками, которые давали зеленый свет поездам с детьми.

Первый поезд отправился в рейс 14 марта 1939 года, юные пассажиры преодолевали долгий путь к Лондону, часть маршрута им довелось плыть на лодках. До конечного пункта добралось 7 поездов, на которых были 669 детей. У каждого маленького беженца на одежде была нашита плашка с именем. Всех их встретили приемные британские семьи.

Трагически сложилась судьба еще 230 детей. Последний, восьмой, поезд не успел выехать до оккупации Польши. Дети были уже в вагонах, когда 1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Границы были закрыты, и судьба этих детей осталась неизвестна...

Судьба уцелевших детей сложилась по-разному: кто-то остался жить в Англии, кто-то уехал в Израиль и США. Среди выживших малышей оказались будущие режиссеры, ученые, лингвисты, врачи, журналисты.

Рассказывают, кстати, что сам Николас почти никогда не подходил к детям во время прибытия поездов в Лондон. Стоял и смотрел издалека.

Когда жена Уинтона в 1988 году обнаружила картотеку, она догадалась о том, какую операцию удалось провести ее мужу, и обратилась на телевидение, чтобы разыскать спасенных детей и устроить настоящий сюрприз своему мужу-герою.

Николас Уинтон посетил съемочную студию в качестве гостя, и во время записи программы в зале оказались 20 человек, которые были обязаны ему своей жизнью и высказали слова сердечной признательности и благодарности. Уже немолодой Николас был искренне тронут.

Подвиг Уинтона высоко оценили во всем мире. На закате своей жизни он получил множество государственных наград в Израиле, Чехии и Великобритании. В 2002 году королева Елизавета II посвятила его в рыцари.

Сам Уинтон не считал себя героем, признавался, что не мог поступить иначе, понимал, что нельзя отвернуться от горя целой нации.
Николас Уинтон прожил до 106 лет, и до последнего дня был окружен вниманием и заботой со стороны спасенных им детей.

Когда Николаса спрашивали, почему он решился на такое рискованное дело, он только пожимал плечами: «Кому-то нет дела до того, что дети в смертельной опасности, и их нужно немедленно спасать, кому-то есть. Что делать, если ты просто должен их спасти – больше просто некому».

The New York Times

Жужа

На Спитакском кладбище среди сотен могил с одинаковой датой смерти — 7 декабря 1988 года — есть одна без креста, звезды или фотографии. На памятнике только имя: Жужа.

Во время страшного землетрясения, которое унесло жизни 25 000 человек, Жужа — обычная дворняжка — сделала невозможное. Она спасла годовалую девочку, которая оказалась с ней под завалами. Четыре дня (!!!) собака грела младенца своим теплом.
Когда спасатели устраивали минуты тишины, чтобы услышать живых людей под грудой камней и песка, Жужа выла. Но животные не были в приоритете, люди важнее... И тогда Жужа сделала то, чего никогда не делала раньше — слегка прикусила ребенка. Девочка заплакала, и благодаря этому их обеих — зареванную малышку и истощенную собаку — достали из-под завалов.

Жужа прожила в семье Лалы Сарьян еще 12 лет. А когда умерла, родные Лалы похоронили ее на Спитакском кладбище среди других человеческих могил...

Пусть не по правилам, зато по заслугам.

Шеф--

а чего хоть нарисовано то?

shade, Анатолий, фиолетовое яблоко с зелёным листиком.

фиолетовое яблоко с зелёным листиком.

У меня всё в красном цвете

У меня всё в красном цвете

И листик тоже?
Мне больше ответ Шейда понравился

И листик тоже?

Тоже

фиолетово 🥺.
Откуда они знают? 😳🤣.

Это белый баклажан?

Философ Руссо одного за другим сдал в приют пятерых детей. Его сожительница детей рожала, а потом их относили в приют. Руссо писал, что хочет, чтобы дети стали крестьянами. Здоровый труд на свежем воздухе, простая пища, гармония с природой... Скорее всего, малютки просто умерли в приюте – условия в 18 веке были ужасающими. Но Руссо об этом не думал. Он писал трактат о правильном воспитании детей, который принёс ему славу великого педагога и просветителя.

Лорд Байрон отдал в монастырь свою незаконнорожденную дочку Аллегру четырёх лет от роду. Сначала он забрал девочку у матери, а потом она надоела поэту. «Она упряма как мул и прожорлива как осел!», – так поэтично Байрон охарактеризовал своего ребенка. Девочка мешала ему; он жил в замке. Трудно представить, как в замке может мешать четырёхлетний ребёнок... В монастыре девочка начала хиреть и чахнуть. «Бледная, тихая и деликатная», – такой её запомнили. При участии монахинь Аллегра написала письмо отцу; вернее, жалостливые монахини написали от ее лица просьбу навестить... Байрон сказал, что Аллегра просто рассчитывает на подарки. Незачем ехать! В пять лет девочка умерла среди чужих людей.

Поэтесса Марина Цветаева тоже отдала своих детей в приют в голодные годы. И приказала не говорить, что она – их мать. Дескать, они сироты. В приюте младшая дочь, Ирина, умерла от голода и болезней. Условия содержания детей поэтесса видела своими глазами – под видом крестной матери она навестила детей. Старшую дочь она потом забрала. Младшая погибла среди чужих людей. Подробнее об этой истории можно прочитать в «Смерть Ирочки Эфрон». На похороны дочери Цветаева не пошла, но написала очень грустное стихотворение о своих переживаниях. Конечно, очень трудно было жить в Москве в отдельной квартире с двумя детьми, отказавшись от службы. И писать стихи было очень трудно, дети требуют большого внимания, питания. Цветаева тоже упоминала «прожорливость» двухлетней Ирины... Наверное, наши прабабушки не отдали своих детей в приюты потому что работали и стихов не писали. Им было полегче, чем Цветаевой. Или Байрону. Или Руссо...

Можно писать одухотворенные строки о любви и о душе. Но поступать по-другому. И много лет люди будут восхищаться великими стихами и философскими трактатами, не ведая, что во время создания этих чудесных произведений где-то умирал с голоду или от тоски брошенный ребёнок автора. Плакал в одиночестве или просто молча лежал, отвернувшись к стене – когда понял, что никто не придёт утешить... Но себя эти великие люди очень жалели. Свои переживания они понимали очень хорошо. И искренне недоумевали – почему такие страдания выпали на их долю? За что? Хотя никаких особых страданий не было: ни голода, ни побоев, ни полной зависимости от других... Философ Руссо жалобно написал о себе: "Одинокий, больной и всеми оставленный в своей постели, я могу умереть в ней от нищеты, холода и голода, и никто из-за этого не станет беспокоиться»... От голода и холода Руссо спасали многочисленные меценаты. О нем беспокоились друзья и та самая мать отданных детей.

Это великие люди, оставившие после себя великие произведения, которые учат разумному, доброму, вечному. А судьбы их детей мало кому известны; но об этом надо знать. И надо помнить – ребёнок полностью зависит от родителя. Предать его легко! Он не сможет ни протестовать, ни отомстить, ни упрекнуть. Он до последнего дня будет надеяться, что за ним придут и спасут его, возьмут обратно!... Поэт Шелли видел над морем у замка Байрона светлый образ маленькой Аллегры. Она улыбалась. Она все простила. Дети прощают...

Анна Кирьянова.

Один в поле воин. История советского морпеха Анатолия Голимбиевского

Голимбиевский – единственный выживший из всей группы, которая первой приняла бой в Цемесской бухте под Новороссийском.

Он служил на флоте на Черном море на миноносце. Пережил несколько ранений, но после госпиталя неизменно вставал снова в строй. В 1941 году перешел в морпехи.

В 1943 году произошло сражение, едва не ставшее для него роковым.

Под Новороссийском он вместе с другими морскими пехотинцами высадился на берег и начал атаку позиций противника.

Морпехи заняли вражеский ДЗОТ. Он вместе с 13 пехотинцами оборонял укрепление. Немцы старались выбить небольшую группу советских солдат из укрепления.

Практически в начале сражения Голимбиевский был ранен в ногу. Возможности получить медицинскую помощь в полевых условиях не было.

В этот момент Голимбиевский в одиночку уничтожил одну из опасных пулеметных точек противника, точно бросив туда гранату. Однако и сам был ранен – на этот раз в руку. Когда вернулся – товарищей осталось всего четверо.

Атаки противника начались с новой силой.
К концу третьего дня он получил ранение во вторую ногу. Все его товарищи к тому моменту погибли.

Его нашли на поле боя практически без признаков жизни спустя несколько дней. Голимбиевского эвакуировали в Геленджик. В госпитале диагностировали гангрену и обе ноги ампутировали.
Награжден орденами Красной звезды и Ленина.

Вернувшись после войны он не удовлетворился статусом почетного ветерана войны. Голимбиевский выучился на инженера и работал в лаборатории Всесоюзного НИИ метрологии имени Менделеева. И тут он тоже получил награды – на этот раз трудовые.

Семейная жизнь также сложилась счастливо. В госпитале он познакомился с медсестрой Мицей и сразу покорил ее сердце. Голимбиевский женился на ней сразу после войны и у него родилась дочь Тамара. Голимбиевский также успел застать и внука и правнука.
Все, кто знал его, уверяли – этот человек излучает жизнелюбие и заражает им окружающих!

Голимбиевский любил ездить на дачу. У него был автомобиль – «Запорожец», который он сам переделал под полностью ручное управление.
Скончался в 2001 году в 80-летнем возрасте.

Жизнь похожа на поезд. Сначала мы едем в вагоне с мамами, папами, бабушками, дедушками, друзьями детства, одноклассниками... Мы всех знаем. Это наш вагон.

А потом наши начинают выходить на станциях. Один за другим. Бабушки, дедушки, мамы, друзья детства... Они выходят. А в вагон заходят новые люди. Незнакомые. Чужие.
И с некоторыми мы становимся близки. Или знакомы. Но поезд едет, едет. И выходит все больше наших. Заходит все больше чужих. Хороших, интересных, молодых, энергичных. Но чужих. У них свои отношения и свои интересы. И чем дольше едет поезд, тем меньше в вагоне знакомых родных лиц. А чужих все больше.

Если путь долгий, ты остаешься один среди чужих. Все твои спутники вышли. И одиноко ехать одному среди людей...
Одно лишь утешение есть. На конечной станции нас встретят наши. Те, с которыми мы начали путь. Я так думаю.
И надо как-то общаться с новыми пассажирами. Быть полезным. Чтобы не так одиноко было ехать до конечной станции.
Где нас ждут. Встречают. И любят.

Анна Кирьянова

В 1942 году берлинские жители ахнули, когда из уличных репродукторов громко зазвучал размеренный голос Левитана. Тот самый – «От советского информбюро», «Работают все радиостанции Советского Союза!».

Чтобы это стало возможным, напряженно работала группа талантливого советского радиофизика, военного конструктора Бориса Асеева.

Борис Павлович родился в Рязани, с детства увлекся радиоприемниками, день и ночь пропадал в местном радиокружке. Свой первый детекторный приемник будущий великий конструктор спаял из двух бритвенных лезвий и самодельной катушки из медной проволоки, намотанной на карандаш. Было ему тогда всего одиннадцать лет.

С того простенького приемника, способного еле-еле ловить одну фиксированную частоту, начнется долгий и непростой путь большого ученого. За свою плодотворную научную жизнь Борис Павлович создаст множество уникальных радио-приборов.

Его портативную рацию весом всего два килограмма с большой благодарностью вспоминали полевые связисты и корректировщики огня. Ничего подобного тогда не было ни у нас, ни у немцев.

За свои выдающиеся военные разработки по связи и радиолокации конструктор Асеев будет представлен к званию генерал-майора. Для кабинетного конструктора – вещь совершенно неслыханная.

Ему же принадлежит честь разработки того самого устройства, что позволило выступить в Берлине дуэтом с германскими пропагандистами.

В 1942 году группа конструкторов под руководством Асеева разработала электромеханическое реле, позволявшее согласовывать колебания в двух контурах с точностью до фазы.

По простому говоря – радиостанции с таким реле могли перехватить любую волну и вещать вместо нее на этой же частоте. По личному приказу Сталина была проведена берлинская радио-операция.

Было крайне важно показать немцам, что их хваленое превосходство в области военной связи превзойдено на целую голову.

В обстановке совершенной секретности НИИ, в котором работал Асеев, было разработано устройство, позволяющее настраиваться на радиоволны официальных германских трансляций.

Командующему авиацией дальнего действия Голованову была поставлена задача доставить устройство самолетом на территорию Германии, чтобы мощности хватило перебить немецкую передачу.

Советский тяжелый бомбардировщик ночью пересекает линию фронта и кружит недалеко от германской столицы. Трансляцию предполагалось проводить прямо с воздуха, с борта бомбардировщика.

Для уверенной передачи вдоль бортов самолета на всю длину протянулись блестящие тросы передающих антенн. За время долгого перелета дребезжащий звон тросов уже не воспринимался экипажем как посторонний звук.

Настало время очередного выступления главного фашистского пропагандиста – доктора Геббельса. По обыкновению, герр Геббельс был многоречив и взывал к самым глубоким чувствам. Он вещал о том как доблестные немецкие солдаты героически бьются с «красными ордами».

Сравнивал их «подвиги» с фермопильским походом царя Леонида. Говорил, что немецкие солдаты превзойдут в веках славу трехсот спартанцев, остановивших «Бессмертных» – личную гвардию царя персов.

Едва отзвучала последняя пафосная фраза германского пропагандиста, берлинские радиоприемники снова ожили. Миллионы германских граждан услышали четкий, с легким славянским выговором по-немецки, голос Левитана:

• Раз в семь секунд на советских фронтах получает свою пулю германский солдат или офицер. Господин Геббельс выступал почти полчаса. За время его речи в боях с Красной Армией погибло двести пятьдесят немецких агрессоров. В рядах этих убитых борцов за интересы кучки германских империалистов могли оказаться Ваши мужья, братья, сыновья.

Голос легендарного советского диктора уже беспощадно грохотал из репродукторов над замершими немецкими улицами:

• Мы знаем, что не Вы, не честный немецкий народ развязали эту бессмысленную бойню. Вместе остановим преступное гитлеровское безумие! Мир народам!

Изумление и бессильную ярость нацистских чиновников было невозможно передать. Кроме унижения всей пафосной нацистской пропаганды, немецкие руководители ярко и выпукло осознали – эпоха нацистского технического превосходства в радиосвязи закончилась.

Вручая конструкторам группы Асеева заслуженную Сталинскую премию Первой степени, Верховный скажет так:

• То, что Вы совершили, товарищи, гораздо важнее создания любого, даже столь замечательного прибора. Вы показали всему миру, что советские инженеры, советские ученые достигли и превзошли вершины достижений самой передовой технологии. Нет таких преград, которые не могли бы преодолеть всеми вместе советские люди. В этом – главное значение Ваших открытий!

источник: из книги «Радио в дни войны», 1982

• * Умер 13 октября 1965 года в Москве. Похоронен на Донском кладбище.

1 июля не стало Тани Савичевой (1930-1944) – эта девочка, которая не дожила и до 15 лет – символ тех страданий, которые перенесли жители блокадного Ленинграда. Её дневник, состоящий всего из девяти записей в девичьей записной книжке, передает весь ужас и чувство безнадежности, которые охватывали её душу, когда один за другим уходили все её близкие. Почти вся семья Тани Савичевой погибла от ГОЛОДА в период с декабря 1941 года по май 1942 года. В её дневнике девять страниц, на шести из которых даты смерти близких людей – матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. Сама Таня умерла уже в эвакуации 1 июля 1944 года в возрасте 14 лет. В медицинской карточке было записано: «Цинга, дистрофия, сильное нервное истощение, слепота...».. Дневник Тани Савичевой был предъявлен на Нюрнбергском процессе в качестве доказательства преступлений фашизма. Девочка пережила блокаду, но так и не узнала о долгожданной Победе 9 мая 1945 года.

Во времена СССР о Сереже Алёшкове знали многие: о нем писали газеты, рассказывали на школьных уроках, приводя примеры мужества и героизма. А сегодня... Даже художественный фильм «Солдатик», снятый российскими кинематографистами в 2018 году по мотивам жизни самого юного красноармейца Великой Отечественной войны и устрашающий своей реалистичностью, прошел тихо и незаметно.

Но маленький Сережа – часть нашей истории. И о нем надо помнить, как и многих других участниках страшной войны.

Ему бы сидеть с мамой на крыльце их дома в маленькой тихой деревеньке Грынь. Мама бы гладила по головке, перебирала его реденькие, выгоревшие на солнце русые волосенки и рассказывала сказку. Она их знала множество и умела так рассказывать, что рядом на крыльцо усаживался старший брат Петя, подходили и совсем взрослые братья Иван и Андрей, – так начинается глава «Сын полка» в книге «В сердце и памяти» боевого офицера Михаила Даниловича Воробьева, посвященная самому молодому гвардейцу Великой Отечественной войны.
Сегодня под мирным небом это кажется безумием. Ребёнок на фронте? В боевых частях?

Согласно современному международному праву, дети в возрасте до 15 лет должны ограждаться от действий войны и не могут принимать участия в боевых действиях. Об этом ясно говорит статья 14 Женевской конвенции 1949 года. Но это – только слова, пусть и обличенные в форму закона. Время показывает, что никто не способен спасти детей от летящих ракет, бомб и снарядов. И дети становятся такими же жертвами войны, как и взрослые. Только еще более беззащитными.

А в годы Великой Отечественной, когда еще никакие Женевские конвенции не были подписаны, только по официальным данным Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, насчитывалось 3500 юных фронтовиков в возрасте до шестнадцати лет. И в их количество не входят юные герои подполья и партизанских отрядов. Мальчишки и девчонки оставались в регулярных частях с разрешения командиров подразделений, бывало даже втайне от вышестоящего командования. Но чаще юных бойцов вносили в список части и ставили на довольствие с разрешения командного состава. И тогда ребёнку выдавалось обмундирование, а иногда и личное оружие.

Время было такое... военное.

Большинство из сыновей и дочерей полка выполняли различные хозяйственные функции в подразделении, но случалось, что и принимали непосредственное участие в боевых действиях. Так было и с самым юным Героем Великой Отечественной войны, Сережей Алёшковым, попавшим на фронт в 6-летнем возрасте.

Хотя война началась для него еще раньше.

Сережа родился 15 февраля 1936 года в деревне Грынь Западной области, километрах в 80-ти южнее Калуги. Отец скончался еще до начала войны, и матери пришлось одной поднимать четверых детей, из которых Сережа был самым младшим.

Как только гитлеровцы вероломно напали на СССР, два старших брата – Иван и Андрей – ушли на фронт. А когда под оккупацию попала территория нынешней Калужской области, в окрестностях деревни Грынь образовался партизанский отряд, много крови попортивший оккупантам.

Жители деревни активно помогали партизанам, что гитлеровцы не могли оставить безнаказанным. Чтобы сломить сопротивление, требовалось лишить партизан всяческой поддержки, обрубить каналы поступления информации и снабжения. И вот в августе 1942 года была проведена карательная операция в Грыни. Рано утром гестаповцы вошли в деревню, вывели жителей из домов, а тех, кого подозревали в сотрудничестве с партизанами, расстреляли у всех на глазах, не взирая на пол и возраст.

Среди казненных оказался и 10-летний брат Петя, и Сережина мама. Кинувшийся на помощь родным мальчишка получил лишь пинок сапога: малыша то ли пожалели, то ли попросту патронов на него тратить не стали.

Во всеобщей неразберихе его подхватила соседка и вместе с другими односельчанами кинулась в лес, уводя за собой осиротевшего мальчика. Запылали за спиной деревенские избы, слышалась стрельба, а они все бежали и бежали.

А потом вдруг Сережа остался один. Как это случилось, он не помнил вовсе. Куда-то пропала спасавшая его тетя Настя, затерялись в лесу другие соседи. Он обессилел, изголодался и понятия не имел, куда идти.

Несколько дней мальчишка скитался по лесу, пока его в полуобморочном состоянии не обнаружили разведчики 142-го гвардейского стрелкового полка 47-й гвардейской стрелковой дивизии. Буквально на руках обессиленного и изможденного ребенка бойцы перенесли через линию фронта к своим.

Провёл он в лесу не одну ночь. Когда его нашли разведчики капитана Мещерякова, был совершенно голый, чудом только сохранилась на голове кубанка, весь в коростах и истощён настолько, что и говорить стоило ему больших усилий, – вспоминал первую встречу командир 510-го гвардейского стрелкового полка, Михаил Данилович Воробьёв (тогда он был помощником командира по хозяйственной части). – Серёжу принёс в блиндаж мой ординарец Вали Шаяхметов. Он разворачивал попону, в которую был завёрнут мальчик, словно бинты с раны снимал — и осторожно, и медленно. А по щекам солдата катились и катились слёзы... Серёжа едва стоял на своих тонюсеньких ножках и смотрел испуганно, умоляюще. В блиндаже все словно онемели. Хотелось ринуться туда, к линии окопов, чтобы вцепиться в горло первому же попавшемуся фашисту...

Так Сережа Алешков стал сыном полка. Правда, поначалу в документы закралась ошибка – малыш на вопрос кто он и откуда ответил: Алешкины мы! Так его и записали.

В первую же ночь полковой портной постарался на славу, экипировав Сережу как настоящего солдата: гимнастерка, брюки, пилотка и сапоги, пошитые из плащ-палатки.

Слух о найденыше быстро распространился по всему полку, и пока он находился в распоряжении медиков, к нему стали наведываться и солдаты, и офицеры – все тянулись к малышу, спешили разделить с ним солдатскую пайку, угостить сахаром и просто поговорить да потрепать по волосам, поделившись частичкой скупого армейского тепла. Наверное, Сережа олицетворял для них всё то, что осталось дома.

Помощник комполка Воробьев сразу же привязался к шустрому мальчонке. Было ему уже за 30, но семьей так обзавестись и не успел до войны. И теперь, когда жизнь приобрела особую ценность, когда хрупкость бытия стала величиной осязаемой, спешил наверстать упущенное.

— Вот что, Сережа. Хочешь быть моим сыном?

— А это можно?

Уже 8 сентября 1942 года у Сережи Алёшкова снова появился отец. Им стал Михаил Воробьев. И маму Сережа выбрал себе сам: в беседе с отцом назвал молоденькую старшину медицинской службы Нину Бедову.

Тут уж деваться Воробьеву было некуда...

О мальчишке быстро узнали в дивизии, а в дивизионной газете «Красный воин» было опубликовано стихотворение одного из офицеров, Василия Семеновича Денисенкова, так и названное: «Сережа». И именно Денисенков много позже после войны, в 1972 году напишет книгу «Шестилетний гвардеец», посвященную Сереже Алешкову.

В начале ноября 1942 года полк перебросили под Сталинград. К этому времени мальчишка уже пришел в себя, восстановил силы и нашел занятие по душе, начав разносить письма и газеты. Тогда-то и совершил Сережа свой первый подвиг.

Росточка он был небольшого, юркий – издалека его и вовсе не видно. А он всегда бегом или ползком – по обстоятельствам. Обежит позиции, раздаст корреспонденцию и тем самым боевой дух в подразделениях поднимал. А бойцы ему только рады были. К тому же, если малыш такой бойкий, то взрослым и вовсе нельзя лицом в грязь ударить.

Тогда как раз вышел номер «Красной звезды» с приказом Верховного Главнокомандующего со словами: «Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии». И Сережа Алешков хорошо понимал волшебную силу слова.

Тайком пробираясь к расположению артиллеристов, юный боец наткнулся на двух гитлеровцев, о чем сразу же и доложил. Причем отец узнал об этом поступке только из доклада командира взвода артразведки младшего лейтенанта Зака:

Пришел Сережа к артиллеристам и говорит, что видел двух мужчин, которые прятались в скирде соломы. Решили проверить. И действительно, вырыли из соломы двух гитлеровцев с рацией! Они должны были корректировать огонь своих батарей...
Но излишней похвальбы и нежностей юный гвардеец не любил. Он – солдат, и на людях всегда оставался строг, с удивительным не по годам самообладанием. И когда отца назначили командиром полка, искренне считал себя его адъютантом. С детской непосредственностью затребовал себе офицерское звание, т. к. все адъютанты носят офицерские погоны. Что вскоре и было выполнено.

Каждое утро новоявленный младший лейтенант являлся в штаб, докладывая, что прибыл для несения службы, и ждал новых поручений. А однажды в присутствии комдива, генерала Осташенко обратился к Воробьёву: товарищ гвардии майор, какое сегодня дадите задание? А тот возьми да официальным тоном и прикажи: Отправляйтесь в пулеметную роту, проверьте состояние обмундирования и снаряжения.

Комдив потом долго думал, что его разыграли. Хотя все было максимально серьезно. И к выполнению приказа гвардеец отнесся со всей ответственностью.

Пулеметчики отдыхали, когда к ним прибыл маленький проверяющий. Попросил их командира Александра Мещерякова построить бойцов. Мещеряков только улыбнулся и попытался обнять Сережу, но мальчишка был непреклонен: я здесь по указанию командира полка!

Рота была построена. Сережа скомандовал: всем, у кого проблемы с обмундированием – выйти из строя! Шаг вперед сделали многие, а адъютант комполка, оглядев всех внимательным взглядом, деловито вынул из кармана блокнот и карандаш и замешкался.

Подошел к правофланговому, тихо спросил – умеет ли тот писать – и, получив утвердительный ответ, попросил зафиксировать все фамилии. После чего вернулся в штаб с докладом.

Генерал Осташенко был поражен собранностью юного гвардейца и без лишних слов подписал заявку на обмундирование.

А 27 апреля 1943 года Федор Афанасьевич Осташенко вручил солдату Алешкову медаль «За боевые заслуги» за спасение командира полка.

В тот день Сережа шел с отцом на командный пункт, когда на расположение части налетели самолеты люфтваффе. Воробьев только успел спрятать Сережу, затолкнув его в какую-то щель, а сам кинулся в блиндаж, куда мгновение спустя угодила авиабомба.

Что испытал тогда мальчонка – невозможно описать. Второй раз в жизни он терял родителя.

Еще не рассеялся дым от взрыва, под обстрелом мальчишка кинулся вызволять дорогого ему человека. Но что мог сделать дошколенок среди громадных комьев земли и бревенчатых балок? И он принял единственно верное решение: кинулся за помощью к взрослым.

Едва переводя дух, сбивчиво он смог рассказать саперам, что же произошло. Промедли хоть чуть-чуть, и Михаила Воробьева было бы не спасти. Но Сережа успел. Его отца и командира откопали и доставили в госпиталь. А принимая награду, гвардеец Алешков четко по-взрослому произнес:

— Служу Советскому Союзу!

Сыном полка он дошел до Польши. Был несколько раз ранен, но всегда возвращался в строй, доказывая врачам и медсестрам, что вовсе ему и не страшно, и некогда терять время в медсанбате, надо гнать нацистов до самого их поганова логова. До Берлина.

Но победно войти в Берлин юный гвардеец не смог. На одном из мероприятий к маленькому солдату подошел командир армии генерал-полковник В. И. Чуйков.

Были тосты, песни и отчаянные пляски, – вспоминал Михаил Воробьев.

И Сережа станцевал с генералом «сесетку» – он тогда выговаривал еще не все буквы. И чечетка та запомнилась всем надолго. Только вот после танца и задушевной беседы Чуйков не только подарил маленькому фронтовику браунинг на память, но и распорядился отправить его в Тульское суворовское училище. Правда там мальчишку поначалу забраковали, посчитав его здоровье слабым, но перечить Василию Ивановичу Чуйкову не стали.

Из училища суворовец Алешков писал отцу на фронт:

Дорогой папа! Учусь я хорошо. Преподаватели довольны. Очень скучаю без Вас. Здесь много таких, как я, детей офицеров. Папы у некоторых погибли на фронте. Мы дружим между собой. Ваши письма читаем вместе. Вслух. И всегда очень ждем фронтовых вестей. Расскажите о последних битвах подробнее. Привет Вам от моих товарищей...

И в ответ Михаил Воробьев писал подробные отчеты о продвижении Красной Армии к самому сердцу гитлеровской Германии. Описывал, как самоотверженно сражаются на фронте однополчане и как неминуемо приближают Победу.

После суворовского Сергей Алёшков учился в высшем военном училище, но здоровье все же подвело и его отправили на гражданку. Он окончил Харьковский юридический институт и отправился в Челябинск, где осела его семья. Работал следователем прокуратуры, уже в 80-е – юрисконсультом на Челябинском заводе оргстекла.

Личная жизнь у него не сложилась. Был дважды женат. Дважды развелся.

Сергей Андреевич Алёшков умер 1 февраля 1990 года от сердечного приступа на автобусной остановке. Ушел на работу и домой уже не вернулся.

Его отец, гвардии полковник Михаил Данилович Воробьев, пережил сына и однополчанина всего на год. У него тоже остановилось сердце.

Иван, Федоров сын... Подвиг юного смолянина
Через несколько десятков лет после окончания Великой Отечественной войны артиллерист Алексей Очкин написал книгу о подвиге юного смолянина Ивана Герасимова: «Иван – я. Федоровы – мы», который принял геройскую смерть 14 октября 1942 года, защищая Сталинград.
Книга лейтенанта Очкина вышла в 1973 году. До той поры о подвиге Ивана никто не знал. Поэтому к наградам Иван представлен не был. Ему не так и не воздвигли памятника. Лишь выбили имя на 22-м знамени в Зале воинской славы мемориала на Мамаевом кургане.
Алексей Очкин помог восстановить историческую несправедливость. Демобилизовавшись, окончил ВГИК и стал режиссером студии «Мосфильм».
И про Ванечку не забыл...

Ваня родился 28 августа 1927 года в деревне Бурцево Новодугинского района Смоленской области. Его отец, Федор Герасимов и старшие братья в начале войны были призваны на фронт и вскоре погибли. Мальчик очень тяжело переживал потерю. По ночам забирался в опустевшую кузницу, где в мирное время трудился глава семейства, и плакал навзрыд.

Но лил горючие слезы недолго. При налете вражеской авиации бомба попала в дом Герасимовых. Мальчик решил, что матери Натальи и трех его сестер – Лиды, Зины и Маши – нет в живых, и убежал на станцию, где спрятался в одном из воинских эшелонов, следующих на фронт. Решил отомстить за близких, принявших мученическую смерть. Когда его обнаружили и спросили, как зовут, он ответил: «Иван, Федоров сын».

Ивана определили в помощники повара полевой кухни артиллерийского полка при 112-й стрелковой дивизии в составе 62-й армии под командованием генерал-лейтенанта Антона Лопатина. Но повренок рвался на передовую – подносил снаряды, учился стрелять из винтовки. Летом 1942 года его дивизия оказалась в Сталинграде. Смышленый Иван неплохо управлялся с «сорокопяткой» – противотанковой пушкой. Старался быть полезным в самые горячие моменты боя. Спасал орудия и снаряды после бомбежек. Лейтенант Алексей Очкин вспоминал: «Пылала кабина грузовика. Вот-вот огонь подберется к бензобаку. Дымов стал сбивать пламя шинелью. Бойцы бросились разгружать из кузова боеприпасы. Ваня тоже схватил нагретый ящик со снарядами. Подняв его, он согнулся от тяжести и, не разгибаясь, засеменил в сторону. В любую секунду снаряды могли взорваться и разнести его в клочья, но он продолжал таскать их со всеми».
После штурма Мамаева кургана Иван участвовал в обороне разбитого завода «Красный Октябрь». 23 сентября 1942 года отряд лейтенанта Алексея Очкина попал в окружение у поселка Вишневая балка на северо-западе Сталинграда, мужество и самоотверженность бойцов, в числе которых был и Ваня, помогли им выбраться из смертоносного котла.

В октябре в воинскую часть пришло распоряжение – всех подростков отправить в тыл для определения в ремесленные и суворовские училища. Но на 13 октября 1942 года был запланирован прием бойца Герасимова (Федорова) в комсомол. Отправку Вани в тыл отложили. А 14 октября немецкие войска предприняли очередную попытку взять неприступный город на Волге. Тогда-то Ваня и принял свой последний бой...

К восьми утра двинулись танки.

Иван был подносчиком снарядов у одного из орудий лейтенанта Очкина. Мальчик вместе с другими бойцами отражал атаку немецких танков у проходной Сталинградского тракторного завода. Когда его товарищи погибли, он в одиночку выпустил по танкам два последних снаряда, подобрал чей-то автомат и открыл огонь по вражеской пехоте.

На глазах командира Ивану раздробило локоть левой руки. Обливаясь кровью, Герасимов продолжил забрасывать немцев гранатами. Осколком очередного снаряда Ване оторвало кисть правой руки. Перед ним лежали противотанковые гранаты, а взять их он не мог...
Оставшимся в живых бойцам показалось, что юный артиллерист погиб. Но когда немецкие танки пошли в обход позиции артиллеристов по узкому проходу вдоль заводской стены, раненый Иван, выбравшись из-под завала, прижимая к худенькой груди культей руки противотанковую гранату, выдернул зубами чеку и лег под гусеницу головного фашистского танка, заблокировав движение колонны. Ценой собственной жизни он остановил атаку гитлеровцев...

«И лейтенант, и комиссар, и все бойцы увидели, как над пылающей, исковерканной землей поднялся Ваня с гранатой в зубах и, подавшись вперед острым плечиком, смело пошел навстречу ревущим танкам, – пишет Очкин. – Окровавленный, он прижал к груди гранату, зубами рванул чеку и упал под грохочущие гусеницы танка... Раздался взрыв. Фашистский танк застыл, а за ним в узком проходе остановилась вся бронированная колонна».

После этого оставшиеся 70 бойцов дивизии оборонялись ещё 9 дней.

В жизни всегда есть место чуду. После выхода книги выяснилось, что маме Вани и сестрам удалось выжить, выбравшись из пожарища.

Младшая сестра Вани Зина стала дояркой. В 1971 году она была удостоена звания Героя социалистического труда. Зинаида Горланова обилась рекордных надоев молока – более чем 5500 килограммов от каждой из закрепленных за ней коров. Умерла в 2003 году, в родном Новодугинском районе.

На родине Вани Федорова, в Новодугино, есть улица его имени. В Волгограде, на площади Дзержинского, где совершил свой бессмертный подвиг Ваня, на школе № 3 установлена мемориальная доска в память о мальчишке, бесстрашно шагнувшем в бессмертие.

Неудивительно, что когда гитлеровцы в августе 1941-го заняли деревню Куракино недалеко от города Великие Луки в Псковской области, именно Матвею Кузьмичу предложили стать старостой.

Крестьянин-единоличник, имевший отдельное самостоятельное небольшое хозяйство, отказавшийся вступать в колхоз в период всеобщей коллективизации, но не попавший под каток борьбы с контрреволюционными элементами. И чудом выживший в лихолетье 30-х (или благодаря тяжелому крестьянскому труду — единоличника никто от выполнения советского производственного плана не освобождал). Нелюдимый, в деревне особняком державшийся. Бирюк, одним словом. Но нрава крутого и копейку свою считать привыкший: в своем хозяйстве без счета — никак. Авторитетный среди местных. Потому как старожил, да и на девятый десяток уже годы перевалили. И всё еще по-мужицки крепкий, работящий, привыкший время от времени с ружьишком на охоту в лес ходить.

Кто как не Матвей Кузьмич смог бы и деревенских в узде держать, и с оккупационными властями сотрудничать? Но в ответ на щедрое предложение военной администрации старик только головой мотал, переминался с ноги на ногу неуверенно: куда мне, слышу да вижу плохо, хоть и передвигаюсь, но с трудом. Короче, оставьте спокойно своё дожить.

Подвиг русского национального героя Ивана Сусанина, спасшего царя Михаила Федоровича, заведя отряд польско-литовских захватчиков в лютые болота костромских непроходимых лесов, известен всем без исключения в современной России и далеко за её пределами. Во многом благодаря тому, что нашел отражение в культуре: ещё в 1815 году в Петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Катерино Кавоса «Иван Сусанин», а спустя 20 лет, в 1836 году, свет увидела опера выдающегося русского композитора Михаила Глинки «Жизнь за царя», по мнению и зрителей, и критиков, и даже самого Кавоса, затмившая первичную постановку. И с тех пор опера Глинки с успехом ставится на различных театральных сценах.

А вот о подвиге Матвея Кузьмича Кузмина, совершенном им 14 февраля 1942-го, знают сейчас, наверное, единицы. Хотя в СССР о нем говорили достаточно много. Первым историю самоотверженного крестьянина рассказал в статье в газете «Правда» Борис Полевой, оказавшийся в тех местах и даже присутствовавший на похоронах Героя. 24 февраля 1942 года о подвиге сообщило Советское Информбюро. В газетах и журналах о Кузьмине печатались очерки, рассказы, стихи, а «Последний день Матвея Кузьмина» того же военкора и писателя Бориса Полевого после войны был включён в программу начальной школы. Его именем были названы улицы по всей стране, ему устанавливались памятники, один из которых до сих пор стоит на станции «Партизанская» московского метро. В 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза...

Но кто сегодня об этом вспомнит?

Матвей Кузьмич был типичным представителем крестьянского сословия еще в дореволюционной России. Родился крепостным 21 июля 1858 года в Куракино Псковской губернии, защищая которую потом и нашел свою смерть. Отмена спустя 3 года, в 1861-м, императором Александром крепостного права мало что изменило в жизни людей, работавших на земле. Свободными-то они, конечно стали. Формально. Но труд так и остался тяжелым и, говоря современным языком, низко оплачиваемым. О какой свободе может идти речь, если нет у крестьянина ни земли, ни средств производства?

Ни родители Матвея Кузьмича, ни сам он, возмужав, с насиженного места не срывались в поисках лучшей доли. Когда пришло время, Матвей женился, в семье родилось двое сыновей. Однако вскоре жена скончалась, оставив молодого мужа вдовцом, и со временем в доме появилась новая хозяйка.

Во втором браке народилось еще шестеро детей. Причем самая младшая дочь, Лидия, появилась на свет в 1918 году, когда Матвею Кузьмичу исполнилось 60 лет.

Отгремела Первая мировая, отгрохотали революции и Гражданская война — каких взглядов придерживался дед Кузьмич, как его величали в округе, доподлинно неизвестно. Был он одним из многих, на кого внимания особого не обращают. Но когда началась коллективизация, воспринял её в штыки. Категорически отказался вступать в колхоз и плясать под чужую дудку.

Это был типично русский человек, до мозга костей крестьянин со своей
характерной психологией: упрямый, мало говорил, предпочитая словам дела, — рассказывал о Матвее Кузьмиче сотрудник научно-методического отдела Музея Победы Сергей Позёмов.

Почему никто не тронул сурового деда Кузьмича, вносившего смуту в стройные ряды колхозников, мы уже едва ли узнаем. Когда в СССР начался процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, Матвею Кузьмичу исполнилось 70. Может, грозные сотрудники НКВД, пожалев, не стали связываться со сварливым дедом. Возможно, уважение среди местных стало ему защитой от притязаний властей. Или же на деда просто не обратили внимания — живет тихонечко и пусть живет, в ярой антисоветчине замечен не был. К тому же от честного труда он не отказывался: устроился сторожем в колхоз, нареканий по работе не имел, бдительно охраняя народно-государственное добро.

.... не было в округе человека, который рискнул бы днем или ночью посягнуть
на колхозное добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым, облезлым и свирепым Шариком, — так описывал Матвея Кузьмича Борис Полевой.

Когда началась война, и враг стремительно приближался, многие жители деревни успели эвакуироваться. Но Матвей Кузьмич уезжать из родной деревни отказался: вся жизнь прожита здесь, в Куракино. Здесь родился сам, здесь женился, здесь дети народились. Куда ему бежать, на кого дом оставить?

Гитлеровцы во время оккупации старику особо не досаждали. Хоть от сотрудничества он и отказался, но опасности для захватчиков 83-летний дед с берданкой не представлял, как жил при советах, так и при немцах продолжил. Взять с него было нечего: ни свиньи, ни коровы, ни кур, ни гусей.

В ходе начатой 9 января 1942 года подразделениями Калининского и Западного фронтов Торопецко-Холмской наступательной операции советское командование планировало взять в окружение крупные группировки немецких войск, в особенности ржевскую. Красной Армии удалось продвинуться на глубину до 250 км и освободить около тысячи различных населенных пунктов, оккупированных нацистами и их приспешниками. Выбили гитлеровцев и из Куракино.

Однако сдаваться просто так оккупанты не собирались, прощупывая боевые порядки советских войск яростными наскоками с целью нанести мощный контрудар в слабое место. Уже в начале февраля в деревню вновь вошли немцы: 1-я горнострелковая дивизия вермахта – элита гитлеровских войск.

Горнострелковые подразделения (егеря) нацистской Германии отличались особой подготовкой и слаженностью. Тщательно экипированные для ведения боевых действий в суровых климатических условиях, часто действуя в отрыве от основных сил, они составляли мощный боевой кулак, предназначенный для выполнения практически невыполнимых заданий. Сегодня такие задачи выполняет спецназ.

Баварских горных егерей намеренно перебросили в район Великих Лук для осуществления прорыва и выхода в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот.

Тогда-то и вспомнили оккупанты про Матвея Кузьмича.

Вот что писал об этом Борис Полевой:

Немцам нужно было узнать тайные лесные тропы, по которым можно
пробраться в тыл нашей оборонительной линии. А кому эти тропы могли быть лучше известны, чем деду Матвею, десятки раз топтавшему их своими ногами, знавшему каждую болотинку, каждую сосенку. Старика вызвали к офицеру, предложили ему ночью провести батальон в тыл наших огневых позиций, посулили в награду денег, муки и хорошее охотничье ружьё.

Старик долго думал, стоя перед офицером и комкая лохматую баранью шапку. Офицер нетерпеливо поглядывал на него, постукивая по столу костяшками пальцев.

— А сколько денег дадите? — спросил, наконец, старый охотник.

— О, скажите ему, что немецкое командование не жалеет денег тем, кто ему верно служит. Предложите тысячу рублей, — ответил офицер.

Старик выслушал перевод, долго смотрел на офицера из-под своих седых бровей и, подумав, сказал:

— Дешево купить хотите.

— Ну, полторы, ну, две тысячи, — начал раздражаться офицер.

Старик медленно надел шапку, напялил ее на глаза и ответил:

— Ладно, проведу я вас тайной тропой, такой, какую я один знаю.

Гитлеровцы даже не сомневались, что старик выполнит договоренности: где еще искать союзников, как не среди обиженных советской властью? А так как Кузьмин был противником колхозов, значит, должен был и всё остальное ненавидеть. Не могло потомкам тевтонцев в голову прийти, что есть такое понятие — «Родина». И она в сердце живёт. Ради неё живота не жаль. Тем более человеку, многое на свете повидавшему. Который точно знает цену жизни и смерти.

Что задумал 83-летний дед Кузьмич было неведомо ни своим, ни чужим. Весть о предательстве быстро разлетелась по деревне: его ругали, проклинали, вот только сделать никто ничего не мог — немцы пристально следили за порядком. А Матвей Кузьмич на этом свой расчёт и основывал: всё должно быть максимально достоверно. Без тени сомнений.

По рассказам Бориса Полевого, Матвей Кузьмич отправил в ночь своего 14-летнего внука предупредить о готовящейся атаке расположившиеся в деревне Паршино, в 6-ти километрах от Куракино, подразделения Красной Армии. Позже, уже в 60-е, непосредственный участник тех событий, командир отделения 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады К. Баранников вспоминал, что примерно за 30 минут до появления немцев на позиции бригады прибежал сын Кузьмина, а не внук.

На самом деле, не столь важно, кто это был. Главное, что самоотверженность героев тех страшных событий не подлежит сомнению.

Тёмной ночью Кузьмин повёл горных егерей окружным путём, снежной целиной, лесом и оврагами, незаметно и утомительно, чтобы к месту засады немецкий спецназ пришёл в нужной кондиции, мало способный вести бой. Так в итоге и вышло.

Когда забрезжил рассвет, отряд вышел на опушку леса и остановился перед поросшим кустарником оврагом, с крутым обрывистым берегом, — повествовал Борис Полевой. — Старик снял с головы шапку, вытер ею вспотевшую голову, посмотрел на солнышко, поднимавшееся над снежными полями, потом на измотанных, совершенно измученных длинным путем немцев, выходивших из лесу в своих грязных, изорванных о кусты халатах. В лесу было так тихо, что отчетливо слышно было, как оседал под лыжами снег и как чирикали в кустах орешника красногрудые снегири.

И вдруг тишина сразу разорвалась сухим треском пулеметных очередей с крутого берега оврага. Совсем рядом, почти в упор били наши пулеметы. Десятки немцев, не успев даже сообразить в чем дело, замертво рухнули на снег. А пулеметы строчили и строчили. Немцы бросились было в лес, но пулеметы били им с фланга. Снежное поле покрылось грязными комьями халатов.

В разверзшемся аду боя шансов выжить у Матвея Кузьмича не было. Красноармейцы с ненавистью били пулеметными очередями по неприятелю, немцы яростно отстреливались, прекрасно понимая, кому обязаны попаданием в подготовленный котел. Исход был предрешен заранее.

И еще раз обратимся к Борису Полевому:

Старик презрительно отвернулся от наведенного на него револьвера. Он заметил, что наши пулеметчики не стреляют в сторону, где он стоял, боясь его зацепить.

Воспользовавшись этим, немцы старались бежать этой стороной к лесу. Старик взмахнул своей лохматой шапкой и зычно крикнул нашим пулеметчикам:

— Сынки, не жалей старого Матвея. Бей по ним, гадам, бей, чтоб ни одна змея живой не уползла...

Старый крестьянин Матвей Кузьмич Кузьмин дорого продал свою жизнь, забрав с собой на тот свет более двухсот вражеских солдат.

Сначала его похоронили с почестями в родной деревне Куракино. А 19 июля 1953 года состоялось торжественное перезахоронение останков Героя на братском кладбище города Великие Луки...

Вот так простой человек из народа, каких в стране было миллионы – не военнослужащий и не член партии – стал самым старшим Героем Советского Союза.

Как советский снайпер после войны в Москве встретил немца в которого не выстрелил в 1943 году.

Можно ли проявлять милосердие к врагу, который пришел топтать твою землю, который принес столько горя твоим родным и близким? С одной стороны, конечно нет. С другой, когда видишь перед собой такого же человека, который, возможно, пошел служить не по собственному желанию, рука может дрогнуть.

Снайпер Иван Терентьевич Ткачев не был малодушным. Он не колебался в борьбе с фашистскими захватчиками. Знал, что наше дело правое, что враг непременно будет разбит. О его заслугах впоследствии напишут газеты:

«Снайпер Иван Ткачёв лично уничтожил две роты вермахта! Так воевали белорусы!» (Беларусь сегодня. «Снайпер». Автор Федор Муха)

На личном счету Ивана Терентьевича за годы войны накопилось сто шестьдесят девять немецких солдат и офицеров. И это только «официальных». До ста семидесяти не хватило ровно одного. Того, в которого советский снайпер не выстрелил. О чем, впрочем, не жалел.

Иван Терентьевич, родом из Сумской области, еще в школе увлекся движением «Ворошиловский стрелок». Как перворазрядник в 18 лет был зачислен в разведку и отправился на фронт. После того как из винтовки сразил немца на дистанции около 800 метров был зачислен в снайперы 21-й Гвардейской стрелковой дивизии 3-й Ударной армии.

Не все сраженные цели попадали в книжку снайпера. В горячке боя некому было заверить и подтвердить попадание:

«Например, 11 Декабря 1943 года армейская газета 3-й Ударной армии «Фронтовик» написала о том, как «в течение дня Гвардии старший сержант Иван Ткачёв убил в ходе боя 28 немцев». Но в официальный личный зачёт сержанта они не попали...» (Беларусь сегодня. «Снайпер». Автор Федор Муха)

Впрочем, Иван Терентьевич и не гнался за количеством. О чем свидетельствует случай, который произошел осенью 1943 года у деревни Турки-Перевоз под Невелем. Вместе с напарником снайперы ликвидировали у входа в землянку троих немецких офицеров и четверых солдат. Иван Терентьевич мог уничтожить и восьмого фрица, но не стал. В отчете потом написал, что побоялся выдать позицию еще одним выстрелом:

«А 8-го немца, совсем юного, перепуганные глаза которого отчётливо были видны в оптический прицел, сержант Ткачев пожалел и на спусковой крючок не нажал. Вернувшись в батальон, соврал командиру — мол, не убил немца, потому что боялся выдать себя лишним выстрелом». (Беларусь сегодня. «Снайпер». Автор Федор Муха)

Подробности этого случая Иван Терентьевич смог рассказать уже позже. Его дивизия держала оборону недалеко от деревни Турки-Перевоз. Как-то ему принесли письмо от жительницы Ленинграда, которая узнав о метком снайпере просила его отомстить фашистам за принесенное горе и убитых родителей.

Иван Терентьевич на следующий день вместе с товарищем вышел на охоту, чтобы выполнить просьбу Валентины (так звали женщину из письма). Они сразили несколько фрицев, как вдруг у землянки вновь заметили какое-то движение.

«Долговязый — мой», — предупредил я товарищей. В прицеле я отчётливо видел его лицо, повязку на правом глазу и шрам на щеке. Шатаясь, он нёс какой-то ящик в сторону окопа. Вдруг остановился: увидел своих убитых сослуживцев. И застыл — оторопевший и жалкий. Из укрытия выскочил офицер, сбил «долговязого» с ног и сам упал замертво, сражённый пулей кого-то из моих товарищей. Я по-прежнему предельно ясно различал через оптику и его глаза, и шрам на щеке, но уже не видел разметки на прицеле. Диоптрии «поплыли», и я снял палец со спускового крючка: пусть живёт...» («Не Убий! Воспоминания снайпера» Журнал «Фома» Записала Марина Лазарчук)

Но история на этом не закончилась. В 1944 году Иван Терентьевич был ранен. После ранения он намеревался вернуться к снайперскому ремеслу. Но его перехватили артиллерийские офицеры и назначили командиром противотанкового расчета. С этого момента и до конца войны Иван Терентьевич охотился уже на вражеские танки.

Уже через много лет после войны в 1972 году в Москве в Парке Горького проходила выставка ГДР. Гуляя по ней Иван Терентьевич заметил знакомую «долговязую фигуру». Желая убедиться он подошел к немцу. Выяснилось, что тот в 1943 году воевал на том же участке фронта, что и Иван Терентьевич. Шрам на щеке и неподвижный глаз развеяли всякие сомнения.

В тот далекий вечер 1943 года немец подносил патроны к пулемету. Неожиданно он услышал крик «Ложись, снайперы!», но увидев павших товарищей растерялся. Иван Терентьевич рассказал немцу почему не стал стрелять. Немец был благодарен и через три месяца Иван Терентьевич получил письмо:

А иностранец всё запомнил: и день в 1943-м, и фамилию Ивана Терентьевича, и адрес военной академии, где тот тогда учился. Вернулся в Берлин, рассказал о встрече жене. И вскоре в Россию пришло письмо... В конверте — фотография, на ней Вилли и три девочки, все как одна — темноволосые, хрупкие и похожие на отца... «Дорогой друг! — писала жена бывшего немецкого солдата бывшему русскому снайперу. — Если бы не твоё великодушие, то этих милых деток могло бы и не быть! Приезжай в гости! Очень ждём!» — по памяти пересказывает Иван Терентьевич. Письмо дошло до особого отдела, там его долго журили. Он сам выбирал себе цели... (АиФ. Вопреки законам войны. Почему снайпер Ткачёв в 1943-м не убил «фрица»? 27 июня 2014)

К сожалению очень многие советские дети не пошли в школу, не увидели родителей, не смогли дальше радоваться жизни только потому, что немецкие захватчики пришли на нашу землю. Иван Терентьевич не выстрелил в того немца. Но он имел право выбирать. Тем поступком он лишь доказал, что остался человеком способным как ненавидеть, так и прощать. Никто не посмеет упрекнуть его в малодушии или сочувствии к врагу. Ведь именно благодаря таким, как Иван Терентьевич немецкие захватчики были разгромлены, а абсолютное зло — фашизм был уничтожен.






Источник: «Русская армия. История»

Отважный сирота Ванька, взявший в плен фашиста

Фотография эта довольна известна, в Интернете её можно найти без труда на многих ресурсах. Да только кроме подписи «Юный разведчик Ваня Михаленко, Калининский фронт, 1942 год», ничего нет.

А ведь это тоже снимок Ивана Александровича Нарциссова. Сфотографированному бойцу Ване всего-то четырнадцать лет. Он встретился с военным корреспондентом в Холмском районе, и Нарциссов написал о парнишке заметку, опубликованную в «Советском гвардейце».

Заметка небольшая, информации там маловато. А вот в дневнике Ивана Александровича рассказ о Ванюшке более подробный.

«Он служил в отдельной разведроте. Вы его видите на фотографии тех лет. Юный разведчик-доброволец истребил пять фашистов. Награждён медалью «За отвагу».

Помню, как командир разведроты, вздохнув, сказал:

— Судьба у Вани очень трагична...

Действительно, душа у Вани была страшно опалена. Осенью 1941 года в деревню Максимово Холмского района, где жил Ваня, ворвались фашисты. Начались грабежи и насилие. В морозный день января 1942 года фашисты установили на околице села пулемёты.

Среди обречённых на гибель были старики, женщины, дети. Ваня Михаленко стоял рядом с младшими сестрёнками, матерью, бабушкой. Со слезами на глазах смотрел на подожжённую деревню.

— Ещё подумал я, — вспоминал Ваня, — что же это? Где мы будем жить?

Неожиданно раздались пулемётные очереди. Подкошенные пулями, упали бабушка, мать, три сестрёнки. Ваня упал, потеряв сознание. Это и спасло ему жизнь. Поздно вечером, когда взошла луна, мальчик очнулся. Он вылез из-под окоченелых тел. Ушёл в лес. Там встретился с боевыми разведчиками из 3-й Ударной армии.

Они помогли мальчику перейти линию фронта. По его просьбе он был зачислен в отдельную разведроту. Здесь и воевал с фашистами — мстил за поруганную землю. Здесь был награждён медалью «За отвагу». Солдаты-разведчики говорили мне:

— Он настоящий герой!

Позже я узнал, что Иван Михаленко в 1943 году для выполнения спецзадания был заброшен в 4-ю партизанскую бригаду, в которой он геройски воевал до полного изгнания фашистов с новгородской земли. Был удостоен ещё шести правительственных наград. После окончания войны стал жителем Калининградской области...»

Есть и ещё такой факт. Не только за уничтожение пяти фашистов дали Ванюше первую медаль. Он взял в плен немецкого капитана. Сам взял, один!

Дело было ночью, зимой 1942 года. Ваня возвращался с задания. Никакого оружия при себе не имел. И представьте, уже почти добрался до своих, всего-то с четверть часа ходу оставалось, когда увидел на дороге фашиста. Заблудился, сразу было понятно.

Дороги не знал, шёл пешком — то ли без машины остался, то ли ещё по какой причине. Ваня ведь ещё ребёнок, мог затаиться и переждать — немец прошёл бы мимо и не заметил, темно ведь. Но характер парнишке не позволил. Подобрал с земли две палки, подкрался сзади, ткнул обе в спину врагу и гаркнул: «Вперёд! Руки вверх!..»

И давай голосить на разные лады, будто не один идёт. Так все пятнадцать минут и кричал по-всякому, чтобы фриц не опомнился. Тот и не опомнился — без всяких попыток к сопротивлению пришёл прямо к партизанам. А когда увидел, кто его в плен взял и с каким оружием, говорили, заплакал...

Автор: Софья Милютинская

Добрая и трогательная история.

Это было еще в cередине 80-х. Ехал я в автобуcе. На cиденье рядом бушевал ребенок, лет шеcти. Его мама безучаcтно cмотрела в окно, не реагировала. А он дергал и дергал ее за рукав. За окном проплывали деревья, дождик мороcил, cеро было... Ребенок что-то требовал или что-то утверждал. И тут вдруг она как развернетcя от окна к нему, как дернет его за руку на cебя и как прошипит ему:

• Что ты хочешь от меня?!

Он запнулcя.

• Что ты хочешь, я тебя cпрашиваю?! Да ты вообще знаешь, кто ты такой?! Ты никто! Понял?! Ты никто-о! — она это выдохнула ему в лицо, проcто выплеcнула.

Мальчик cмотрел на нее, и мне показалоcь, у него дрожит голова. Или это я дрожал. Почувcтвовал, как потеет cпина. Помню первую мыcль: «Неужели это она ему говорит?! О ком она думает в этот момент?!»

• Видеть тебя не могу, – прошептала она.
• Ты же убила его! – cказал я, но никто меня не уcлышал. В автобуcе, как ни в чем не бывало, продолжали дремать люди. Я cидел, не шевеляcь.

А мальчик не плакал. Она отброcила его руку и cнова развернулаcь к окну. Он уже не бушевал, притих, как-то cразу. Cмотрел в разорванную cпинку cиденья напротив и молчал. А у меня было желание вcтать и при вcех, вот cейчаc проcто разорвать ее на чаcти! Cказать ей: «Это ты б... поcледняя! Это ты никто! Ты же убила его!»
Клянуcь, я бы cделал это!.. Мальчик cдерживал меня. Я закрыл глаза, cтал глубоко дышать, чтобы уcпокоитьcя как-то. А когда открыл их, увидел конфету. Молодой парень, похоже, cтудент, такой cветлый, кучерявый, в джинcовом коcтюме, протягивал конфету мальчику. Он еще вcтряхнул рукой, cказал:

• Бери, это тебе.

Тот взял. И тут же парень протянул ему вторую конфету. Мальчик помедлил и взял вторую. Дальше проиcходило дейcтвие, вcпоминая которое, я еле cдерживаю cлезы. Мальчик не cтал еcть, он коcнулcя маминой руки. Она не cразу повернула к нему лицо. Нo вcе-таки повернула. И видно хотела добить его. Но он протягивал ей конфету. Она поcмотрела на него, на конфету, я видел, она недоумевает. Тогда он вложил ей конфету в руку. Она, как обожглаcь, быcтро вернула ему.

• Я не хочу, – cказала.

Две конфеты лежали у него на ладони. Руку он не опуcкал.

• Ешь cам, – cказала она и тихо добавила, – я не хочу... Чеcтное cлово.

Тогда он положил конфету к ней на колени. Никогда не забуду эту паузу. И эту взроcлоcть. Передо мной за неcколько минут этот мальчик cтал мужчиной, а она из злой, раздраженной cтервы cтала краcивой молодой женщиной. Во вcякoм cлучае, это я так почувcтвовал. Она молчала. Долго-дoлго молчала. Cмотрела на него так, cловно толькo увидела. Потом обняла. И он ее обнял. Потом он развернул конфету и дал ей. И пока она не положила ее в рот, cам не ел. Вы предcтавляете такое?! Это был еще одни шок, нo уже другой.

Я тогда подумал о cебе. Я подумал: «Вот ты cидишь, такой праведник, ты хотел вcтать, oбвинить, ты хотел ее «разорвать», переделать. И ты бы ничего не добилcя, кроме cкандала и брани. А этот мальчик, поcмотри, наcколько он мудр, как он велик, этот мальчик, он взял другим. И пронял до cамых печенок, до cердца, до cлез.».

«А еще этот молодой парень, который дал ему две конфеты, – подумал я, – он ведь не проcто так дал две.»
Я огляделcя... В заднем cтекле автoбуcа увидел этого молодого парня, он уходил вдаль по «мороcящей» улице. А мама и cын cидели, cклонив головы, друг к другу. Как молодые влюбленные, ей богу!

Тут водитель объявил мою оcтановку. Я, выходя, дотронулcя до руки мальчика. Я этим cказал ему: "Cпаcибо». Не думаю, что он понял, но это и не важно.

Я навcегда запомнил этот урок. Запoмнил-то, запoмнил, но должны были пройти гoды, чтобы я его оcознал. Что это и еcть наcтоящее воcпитание. О котором не вcе взроcлые знают. Что только примером и воcпитывают. Не криком, не обвинениями, не битьем, нет. Только пример работает, больше ничто. И мальчик этот показал пример. И ей, и мне. И он изменил наc.

Где он, этот мальчик?!

Где ты, мальчик?! Что c тобой cегодня? Как же ты нам нужен вcем, а?!

Мы ведь без тебя пропадем...

Во время начала войны Григорий Иванович Пэнэжко, который был танкистом, поклялся не бриться до тех пор, пока Германия не будет полностью побеждена.

В конце войны у него выросла огромная черная борода. Он так привык к ней, что не торопился ее брить. 24 июня 1945 года он присутствовал на Параде Победы. Во время парада его боевые товарищи напомнили ему о данном обещании. После парада Григорий Иванович пошел в парикмахерскую гостиницы «Москва» и торжественно сбрил свою легендарную бороду, которую его товарищи сразу же разделили на сувениры).

P. S. Григорий Пэнэжко – Герой Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны он получил одиннадцать боевых ранений. Последний раз он был ранен осколками вражеского снаряда зимой 1944 года. Офицера обязательно должны были демобилизовать, но он сбежал из госпиталя и вернулся на фронт, чтобы продолжать сражаться против нацистов вместе с товарищами.

В больницу на майора Гаврилова приезжали посмотреть немецкие офицеры, удивленные его стойкостью. Благодаря его подвигу Брестская крепость оборонялась более месяца.

Петр Михайлович Гаврилов родился 17 (30) июня 1900 г. в селе Альвидино Казанской губернии (ныне Пестричинский район республики Татарстан). Принимал участие в Гражданской войне. С сентября 1925 г. на службе в Красной Армии. После окончания в 1939 г. военной академии имени Фрунзе Петру Михайловичу было присвоено звание майор.
Весной 1941-го он был переведен на службу в район Бреста. Так Петр Михайлович оказался рядом с Брестской крепостью незадолго до 22 июня 1941 года.

Подчиненные его называли «въедливым» начальником, потому что он вникал во все мелочи быта. Вникал дотошно, настойчиво, придирчиво. Он готовил их к войне безжалостно, предчувствуя ее приближение. Личный боевой опыт двух войн, строевой опыт и два военных образования, в том числе высшее, давали ему на это полное право. Знающие Гаврилова командиры считали его грамотным, требовательным, трудолюбивым, заботливым и пунктуальным.

Накануне войны майор Гаврилов не раз в своих беседах с бойцами и командирами откровенно говорил, что война вот-вот начнется, так как Гитлеру ничего не стоит нарушить акт о ненападении. Кто-то из любителей писать доносы на этот раз написал заявление в дивизионную партийную комиссию. Петра Михайловича обвинили в распространении тревожных слухов среди подчиненных. Ему грозило вполне серьезное партийное взыскание. Слушание персонального дела коммуниста Гаврилова было назначено на 27 июня 1941 года.
Но гораздо раньше началась война...

После нападения немцев на Брест Петр Михайлович сплотил вокруг себя советских бойцов и более месяца с 22 июня по 23 июля руководил обороной Восточного форта Брестской крепости.

День ото дня усиливался артиллерийский обстрел, все более жестокими становились бомбежки. А в форту кончились запасы пищи, не было воды, люди выходили из строя. Время от времени автоматчики врывались на гребень внешнего вала и кидали оттуда гранаты в подковообразный дворик. 29 июня гитлеровцы предъявили защитникам Восточного форта ультиматум — в течение часа выдать Гаврилова и его заместителя по политической части и сложить оружие.

После сильной бомбардировки 30 июня сопротивление защитников Восточного флота было окончательно сломлено, и те, кто уцелел, оказались в плену. Автоматчики обшаривали один каземат за другим — искали Гаврилова. Офицеры настойчиво допрашивали пленных об их командире, но точно о нем никто не знал. Некоторые видели, как майор уже в конце боя вбежал в каземат, откуда тотчас же раздался выстрел. «Майор застрелился», — говорили они. Другие уверяли, что он взорвал себя связкой гранат. Как бы то ни было, найти Гаврилова не удалось, и немцы пришли к заключению, что он покончил с собой.

Но Петр Михайлович продолжал сопротивление, укрывшись с остатками своей группы (12 человек с четырьмя пулеметами) в казематах. Оставшись один, 23 июля тяжело раненым попадает в плен.

Немецкие офицеры, восхищаясь его мужеством, сохранили ему жизнь и отвезли в военный госпиталь, где рассказали врачу, что «этот человек, в чьем теле уже едва-едва теплилась жизнь, всего час тому назад, когда они застигли его в одном из казематов крепости, в одиночку принял с ними бой, бросал гранаты, стрелял из пистолета и убил и ранил нескольких гитлеровцев».

В последующие дни в военный лазарет не раз приезжали немецкие офицеры посмотреть на советского героя, который проявил удивительную стойкость и волю к борьбе с врагом.

После выздоровления оказался в нацистских концлагерях, был освобожден только в мае 1945 г. После спецпроверки Петр Михайлович был восстановлен в звании, но исключен из партии из-за попадания в плен. Послевоенная жизнь для Петра Михайловича Гаврилова стала еще одним испытанием на прочность.

Учительница младших классов Альвединской школы Анна Козлова с горечью рассказывала:

«Наша первая встреча с Петром Михайловичем состоялась в 1947 году. Петр Гаврилов, встреченный жителями села как враг народа, стал жить в землянке с матерью. Работал пастухом, помогал собирать колхозный картофель. Мы дружили семьями. О войне он говорить не любил. Лишь изредка, после дотошных расспросов, рассказывал, что ему пришлось перенести. Вспоминаю случай. Осень. Идет уборка второго хлеба на колхозных полях. Лошадь тащит за собой телегу, из которой выпадает картофель. Петр Михайлович идет следом и собирает его. А люди, видя это, подкидывают ему еще: мол, «на, ешь, враг народа»! Самые наглые позволяли себе подойти сзади и пнуть его».
После выхода в 1956 г. книги историка Сергея Смирнова «Брестская крепость» восстановлен в партии и награжден орденом Ленина и удостоен звания Героя Советского Союза.
Петр Михайлович Гаврилов скончался 26 января 1979 года. Похоронен в Бресте. Имя героя носят улицы в Казани, Бресте, Краснодаре и Пестрецах.

... Не трогайте людей после пятидесяти. Серьезно. Это не просто поколение – это отдельная форма выживания. Крепкие, как недельный хлеб, и быстрые, как бабушкины тапочки, летящие в твою сторону с точностью бумеранга. К пяти годам они уже читали настроение матери по звуку кастрюли на плите. В семь – имели ключ на шнурке и инструкцию: «Обед в холодильнике, разогрей, но не спали». В девять – варили борщ без рецепта, в десять – знали, как закрутить кран и убежать от соседского пса с ведром на голове. С утра до ночи на улице. Без телефонов. Вместо вай-фая – точный маршрут: турник, река, и домой в темноте с коленями, похожими на карту боевых действий. И однажды выжили.
Колени латали слюной и листом подорожника. А как болело – то слышали: «Не оторвалось – значит, не болит». Ели хлеб с сахаром, пили воду из садового шланга – с таким микробиомом, которому позавидовал бы любой йогурт. Аллергии не было. А если и имели – то молчали.
Знают пятнадцать способов выведения пятен от травы, смазки, крови, болота и чернил – потому что надо было прийти домой «чистым». И это еще не всё. Они прошли через:
– транзисторное радио,
– черно-белый телевизор,
– проигрыватель для винил,
– магнитофоны с катушками и кассетами,
– CD-диски и дискмены,
а теперь – держат тысячи песен в кармане... и скучают по треску кассеты, перемотанной карандашом. А получив водительское удостоверение, ехали на жигулях через всю страну – без гостиниц, кондиционера и GPS. Только дорожный атлас, где вся страна – на нескольких страницах. И доезжали. Без Google Translate. С улыбкой. И бутербродом с яйцом в багажнике. Это последнее поколение, помнящее мир без интернета, без связи, без постоянной тревоги за заряд батареи. Они знают разницу между стационарным телефоном и висевшим на шнуре в коридоре. У них были тетради с рецептами, а не приложения. А о днях рождения помнили сами. Или... не приходили. Это люди, которые:
– ремонтируют все изоляционной лентой, скрепкой и плоскогубцами,
— имели один канал по телевизору – и не скучали,
– знали, что «листать» – это не лента, а телефонный справочник,
– и верили: если не берешь трубку – значит, жив, перезвонишь. Они – другие. У них эмоциональный асбест, иммунитет из эпохи дефицита и рефлексы, отточенные на турнике. Последние настоящие ниндзя обыденности. Не трогай пятидесятилетнего. Он видел больше, прожил глубже и имеет в кармане мятные конфеты старше твоего ребенка. Он пережил детство без автокресла, без шлема и без солнцезащитного крема. Школу – без ноутбука. Молодость – без скролинга. И не ищет ответов у Google – потому что имеет инстинкт.
И несмотря на все – у него больше воспоминаний, чем у вас – фотографий в облаке.

Из сети

Уникальная история «Боевых подруг» похоже подошла к концу...

Думаю, что многие видели их первую, вторую и даже третью фотографию, но мало кто знает удивительную историю не менее удивительной и крепчайшей дружбы девушек с фото, ведь, как оказалось, они были подругами всю свою жизнь!

На первой фотографии были все трое, были молодыми и счастливыми.

Вторая фотография случилась спустя десятилетия, именно её, вы, скорее всего, и видели. На ней они всё так же втроем, хотя возраст начинает потихонечку давать знать о себе.

Третья фотография была сделана 20 лет спустя, и на ней уже не было одной из подруг.

Четвертая...

Об истории настоящей женской дружбы, о том, как создавались знакомые нам фотографии и о той самой – четвертой фотографии, об этом я и хотел вам сегодня рассказать.

В далеком 1982-м году фотограф престижного в СССР издания «Советская Россия» Павел Кривцов работал над изданием альбома собственных фотографий. И в процессе этой подготовки наткнулся на старый снимок, сделанный другим человеком сразу после Победы 1945-го. Карточка запечатлела трех очаровательных девушек в военной форме РККА, счастливые лица которых яснее любых слов говорили, насколько они рады окончанию этой битвы и переполнены мечтами о мирном будущем.

И Павел задумался – а исполнились ли их мечты? Что стало с этими людьми спустя почти четыре десятка лет? Чтобы это выяснить, фотограф отправился в Старый Оскол, где до сражения жили эти девушки, по приезду он узнал самую невероятную историю непобедимой дружбы, прошедшей испытание временем, сражениями и сложностями.

Чтобы «рассмотреть» это удивительное фото, обязательно нужно поближе познакомиться с его лицами.

Одной из девушек на фото является Аня Чекрыгина, которая родилась в 1916-м в Новом Осколе. Вера Сафронова появилась на свет годом позже, в 1917-м, в небольшом селе Косицыно. Нина Муравецкая оказалась в этой тройке самой младшей – она увидела этот мир аж в 1918-м в деревеньке Севальнево.

Время летело очень быстро и все пришло к тому, что их жизненные дорожки пересеклись в 1933-м, когда они начали свои трудовые свершения на местном птицеводческом хозяйстве, устроившись туда птичницами.

Как пересеклись – так больше никогда и не расплетались, потому что девчонки сдружились накрепко и пошли по жизни рука об руку. Вместе вступили в комсомол, вместе с началом ВОВ успешно закончили курсы санитарной дружины, а через несколько месяцев – тоже вместе добровольцами отправились на фронт.

Армия подруг не разлучила – всех определили в 105-й эвакоприемник, который следовал сразу за передовой. И всех превратностей реальных сражений на их долю хватило с избытком. Аня, Вера и Нина готовили пострадавших к операциям прямо под огнем врага и во время бомбежек, спасали раненых из воды после попадания снаряда в эвакуационный пароход, а иногда и вовсе оказывались в самой гуще боев.

Так что не удивительно, что тот самый День Победы, который они встретили в Праге, был моментом подлинного счастья и безудержного веселья. Такой момент нужно было сохранить на память – и собирающиеся в родные края санитарки сделали на память знакомую всем нам фотографию, которую через годы и найдет Кривцов.

Павел напечатал снимок на самом большом формате, который тогда был ему доступен – и вместе с ним отправился побеседовать с тремя фронтовыми подругами. И к немалому для себя удивлению выяснил, что вернувшиеся с фронта девушки не разошлись в разные стороны и после ВОВ, в мирной жизни.

Они вернулись в Новый Оскол и думали, что продолжат работать по медицинскому профилю – однако восстанавливающейся стране были крайне нужны именно их прежние трудовые навыки. Птицеводческое хозяйство немцы уничтожили почти подчистую, и рабочих рук на нем катастрофически не хватало. За восстановление производства пришлось побороться ничуть не слабее, чем на ВОВ. И у них все великолепно получилось – все заработало даже лучше, чем в довоенные времена.

Девушки оказались не просто комсомолками и красавицами, но и труженицами на зависть всем. В 1957-м трем подругам, ставшим уже известными в городе своей неразрушимой дружбой, присвоили звание почетных работниц – эффективность нового птичника была выше всяких похвал. Все трое создали семьи, успели отпраздновать новоселья – но из виду друг дружку никогда не упускали.

Журналист издания «Ленинская смена», приехавший брать у них в 1965-м году интервью, удивленно спросил – вы что же, все еще крепко дружите? На что Нина Муравецкая за всех ответила – да, это ведь на всю жизнь!

И Павел Кривцов, встретившись с этими удивительными женщинами в 1982-м, вынужден был признать – над этой дружбой время не властно. Потому что и на тот момент в этом деле совершенно ничего не изменилось. Так появился второй снимок, «Боевые подруги», опубликованный в «Советской России» и впечатливший всю страну: непобедимая троица за чаепитием, а над ними – та самая первая фотография из 1945-го. Хозяйка дома, Вера Сафронова, повесила ее на стену – и с тех пор никогда не убирала оттуда.

Увы, но рассыпавшийся как карточный домик Нерушимый Союз радикально изменил жизни всех своих граждан. А последовавшие за этим рассыпанием 90-е превратились в серьезное испытание. Для всех – в том числе и для Павла Кривцова. Но смутные времена закончились, а память об удивительной истории, свидетелем которой стал фотограф, сохранилась и не давала покоя.

Что теперь осталось от крепкой когда-то дружбы? – частенько думал про себя фотограф.

В 2001-м Павел снова отправился в Новый Оскол – чтобы снова узнать, что некоторые вещи не меняются не смотря ни на что! В доме Сафроновых по-прежнему висело фото из 1982-го, а подруги по-прежнему были неразлучны на протяжении всех этих трудных лет. Но время понемногу брало свое. Анечка Чекрыгина, обладательница ордена ВОВ и нескольких медалей (включая «За боевые заслуги») и многократная победительница соцсоревнований, покинула этот мир в 2000-м. И там, где она сидела в прошлый раз, для нее была по-прежнему приготовлена чайная чашка – и лежала роза. Дружба – она такая...

В тот день был сделан последний, третий снимок, соединивший все остальные в единое и неразрывное целое. Увы, но именно он и оказался последним. В 2005-м не стало Веры Сафроновой, Героя Соцтруда и просто замечательного человека. А в 2011-м завершился жизненный путь Нины Муравецкой, лучшего бригадира своего цеха и мамы пятерых сыновей.

И как бы сложно во всё это было поверить, но до самого последнего вздоха в своей жизни каждая из них была безоговорочно верна своим подругам. Семь десятков лет!

... Пусть говорят, что дружбы женской не бывает
Пускай болтают, но я то знаю
Что мы с тобою ни на что не променяем
Сердечной дружбы нам подаренной судьбой...

10 братьев Лысенко, фото сделал журналист Юрий Рост в 1984 году

Мать отправила на фронт 10 сыновей, и все они вернулись с войны. Удивительная история братьев Лысенко

Десять братьев Лысенко, которые воевали на фронте во время Великой Отечественной войны. Все 10 из них благополучно вернулись на родину.

Братья родились в селе Бровахи (сейчас – Черкасская область Украины) в благополучной сельской семье.

Отец – бывший кулак – сумел устроится и после коллективизации и процессов по раскулачиванию. Он был рачительный хозяин, умел работать руками и обучать других. Пользовался авторитетом у соседей.

Владел кузнечным ремеслом и развивал собственную пасеку. Рыл идеальные колодцы, которыми в селе пользуются до сил пор.

Его супруга – Евдокия – родила ему 16 (!) детей – пять дочерей и 11 сыновей. Но, увы, сам он ушел из жизни незадолго до войны. А один из сыновей пропал без вести еще в 1933 году, когда уехал в тайгу на заработки.

Точной даты рождения Евдокии я не нашел, но, сопоставив документы, получаем, что она родилась в 1894 году. Первого сына родила в 18 лет, а в начале войны ей было, соответственно 47 лет.

10 сыновей ушли на фронт. Оставшиеся с грустью вспоминали, как уничтожали поля спелой пшеницы – чтобы ничего врагу не досталось!

Мера оказалось действенной. У нацистов был перебой с поставками, а здесь из ждала выжженная земля. Но можно представить, каково было хлеборобам уничтожать взращенный своим трудом урожай.

Раскидало братьев по всей стране – от Курил и до Западного фронта (они потом дошли до Берлина). Два брата даже встретились ненадолго на передовой. Обрадовались, обнялись, ну и дальше – каждый на выполнение своей задачи.

Все 10 вернулись домой живыми. А ведь все могло сложиться совсем по другому. Братья не раз балансировали на грани смерти.

Феодосий – подорвался на мине под Будапештом, вернулся домой без ноги.

Михаил – служил в разведке. Был ранен, попал в плен и бежал. Чудом выжил в Корсуньском котле. Был повторно ранен. В одной из деревень в одиночку уничтожил штаб фашистов – сжег дом.

До Берлина, увы, не дошел. В Венгрии получил еще одно тяжелое ранение, долго восстанавливался в госпитале. Вернулся с наградами.

Степан – горел в танке, чудом выжил. Как восстановился после ранений – отправили на восток, воевать с японцами.

Самый юный участник «десятки братьев» ушел на фронт в 20 лет. Во время боя под Житомиром в его пушку попали нацисты. Семь солдат погибло сразу на месте, а Николай – единственный из команды выжил. С ранениями был отправлен домой в 1943 году.

Василий – единственный из «десятка» – дослужился до офицера. Вернулся домой старшим лейтенантом.

Интересно, что на рейхстаге расписаться сумел только один, самый спокойный из братьев – Александр. Хотя сильно стеснялся своего почерка. Он прошел войну связистом. Не только прокладывал коммуникации для советских войск, но и умело уничтожал инфраструктуру немцев.

Несколько братьев попали в концлагеря в разное время и все сумели бежать.

Из 10 братьев пятеро вернулись с тяжелыми ранениями. Но выжили! Без ранений вернулось всего двое.

Прошло долгих семь лет после того, как мать отправила их на фронт. Когда вернулись, не всех сразу узнавала.

Предпоследним вернулся Павел. В окно постучал, а у бабушки полный дом военных квартирантов. Она махнула рукой – мол мест нет, иди солдатик. А потом всмотрелась – и разрыдалась. (с) воспоминания Яны – правнучки Евдокии.
Сами братья тоже не сразу друг друга узнавали. Многие вернулись покалеченными.

А потом начались свадьбы одна за одной. Семья росла! Всего у «десятка Лысенко» родилось 36 детей и 70 внуков. Евдокия получила золотую медаль матери-героини. Ушла из жизни спустя 22 года после войны, в возрасте 73 лет.

Завербовал 11 афганских банд без единого выстрела и спас российский спецназ в Чечне. Как это удалось «глухонемому» генералу?

Ким Македонович Цаголов родился в 1930 году в Северной Осетии. Семья его была многодетной и жила достаточно скромно. Отец умер перед войной, воспитание пятерых детей рухнуло на хрупкие материнские плечи.

Цаголов был творческим человеком. Еще в молодости он окончил Владикавказское художественное училище и не забросил свое хобби, даже когда стал знаменитым военачальником. В 23 года Ким Македонович окончил Ейское военно-морское авиационное училище. В жизни Цаголова саморазвитие всегда помогало его военной карьере. В 1960-м он окончил пединститут во Владикавказе, после чего преподавал в различных учебных заведениях и даже в главной военной альма-матер СССР – академии имени Фрунзе.

Цаголов хорошо знал культуру, обычаи и традиции не только родного Кавказа, но и других народов мира. Ким Македонович знал Коран и мусульманские традиции. Говорил на дари (язык афганских таджиков), который был близок его родному осетинскому. Цаголов также самостоятельно изучил фарси – официальный язык Афганистана.

«Глухонемой старик» с погонами полковника.
Ким Цаголов не принимал методы, которыми советские войска вели войну в Афганистане. Он считал, что решать вопросы на этой земле надо не столько оружием, сколько словом. Поэтому старший военный советник полковник Цаголов действовал со знанием дела. Ведь даже неправильно завязанная чалма могла выдать в нем советского разведчика. Ким Македонович наряжался в национальную афганскую одежду и шел по дороге, притворяясь глухонемым скрюченным стариком. Принять такого увечного странника считается в Афганистане делом богоугодным. Так он попадал в бандитский стан моджахедов.

«Глухонемой старик» выдерживал самые сложные проверки. Бандиты давали автоматную очередь над ухом Цаголова, казнили людей позади него – Ким Македонович даже не шелохнулся. Так странник влился в доверие к бандитам и запоминал всё, о чем они говорили. Цаголов добывал бесценные сведения: расположение бродов на реках, точки пополнения провизия, места содержания наших военнопленных. Но помимо информации Цаголов находил союзников, которые вчера были по ту сторону фронта.

Первым предводителем банды моджахедов, которого завербовал Ким Цаголов, был Маланг – человек с хорошим западным образованием и прошлым муллы. Но когда «глухонемой» Цаголов обратился к нему во время еды, главарь в шоке схватился за оружие. «Спокойно, Маланг, спокойно. Я – советский полковник» – эти слова стали для лидера бандитской группировки обезоруживающими. Всё время рядом с ним находился вражеский разведчик, который выглядел и говорил как настоящий афганец. После такого удара банда Маланга в составе 360 человек сдалась советским войскам.

За годы военной службы Цаголова в Афганистане 11 банд сложили оружие. Сложно сосчитать, сколько жизней советских бойцов спас этой вербовкой Ким Македонович. По окончание командировки Цаголову присвоили звание генерал-майора и уволили из вооруженных сил.

Договорился с чеченцами как старший.
В 1993 году Ким Цаголов занял пост замминистра по делам национальностей. В начавшейся в 1994-м войне в Чечне Цаголову пришлось вести переговоры об обмене пленными. Договариваться приходилась не только с боевиками, но и с федеральными силами, чтобы учесть интересы всех сторон. Ким Македонович не боялся отправляться в ваххабитские аулы, покушения на генерала совершались регулярно. Именно такому бесстрашному человеку удалось добиться громкого обмена зимой 1995 года. Тогда в плен к чеченцам попали российские спецназовцы.

Боевики потребовали за возвращение бойцов круглую сумму. На переговорах Цаголов по-кавказски пристыдил чеченцев: «Я старше вас всех, приехал сюда и оказал вам уважение. А вы пытаетесь обсуждать вопрос о деньгах?». Речь генерала заставила боевиков задуматься. Они согласились отпустить спецназовцев, но за символическую цену. Один из чеченских командиров, также прошедший Афганскую войну, попросил у Кима Македоновича две тельняшки десантников. Только Ким Цаголов мог договориться о такой плате за жизни наших парней.

19 января 1995 года спецназовцев обменяли на мосту через реку Аксай. Жены спасенных приезжали на 70-летие Кима Македоновича и даже вставали перед ним на колени, благодаря бесстрашного спасителя.

Кажется, что Ким Цаголов был генералом в последнюю очередь. Он рисовал картины, свободно говорил на нескольких языках, хорошо знал историю, увлекался философией и даже защитил докторскую диссертацию по этой дисциплине. Ким Цаголов ушел от нас в 2015 году.

Этому мальчику с большими и взрослыми глазами на снимке 12 лет и зовут его Алексей Лебедев. Он оказался среди тех, кто сумел выжить в Освенциме. Там ему и присвоили номер, который он показывает на фотографии. Номер 158671, который остался с ним на всю жизнь, как память о детстве, которого не было. Война забрала у него все, – отца, мать, сестер. Он вырос в Киевском детском доме, а когда вырос закончил вуз и стал дипломатом.
К сожалению, его не стало в 1972 году, когда ему было 38 лет.

Вот, его открытое письмо на Нюренбергском процессе: «Товарищи судьи! Очень прошу, прочитайте на суде моё обвинение и скажите немцам–детоубийцам, что я их проклинаю. Присудите им самое жестокое наказание за моих сестёр, маму, за отца, за всех товарищей детского дома, которых обидели немцы...»

В далеком 1991 году 17-летняя Марина Плотникова ценой своей жизни спасла трех человек и стала первой женщиной, удостоенной звания Героя Российской Федерации (посмертно).

Она была самой красивой девушкой в классе и одной из лучших учениц. Жадная до знаний, первая спортсменка в Зубриловской средней школе, активистка. Ее любили друзья, одноклассники, учителя — за доброту, отзывчивость, трудолюбие. Про таких говорят: все дороги перед ней открыты!
30 июня 1991 года в Зубрилове отмечали День молодежи. Сельчане от мала до велика спасались от жары на Хопре. Хотелось на пляж и Марине, только вот она, как всегда, была занята домашними делами и готовилась к экзаменам. И вдруг под вечер решила прогуляться, бросив своим: «Пойду на Хопер, искупнусь».

— Мы с семьей тоже на речке отдыхали, — Татьяна Образцова помнит тот день, как сейчас. — Смотрю, мимо нас Марина идет, улыбается, уже в купальнике, с полотенцем через плечо. Поздоровалась, говорит: «Пойду сестренок Жанну с Леной поищу». А минут через 15 на другой стороне пляжа закричала женщина: «Марина утонула!»

Татьяна Григорьевна с мужем и знакомыми бросилась на крик.

— Вон там, в водовороте! В него сначала Жанна с Леной и Наташей, их подружкой, попали, стали тонуть. Марина первой сообразила, что происходит, и кинулась спасать. Наташу к кустам вытолкнула, потом Жанну с Леной, а у самой сил не хватило выбраться, затянуло ее...

Пока очевидцы рассказывали, муж Татьяны Григорьевны и его друзья уже ныряли в поисках девушки. Через десять минут кто-то из них поднял над водой поникшее, безжизненное тело Марины.

Девушку пытались реанимировать, казалось, жизнь еще теплилась в ней, но было уже поздно...

Хоронили юную героиню всем селом. У семьи не было денег ни на гроб, ни на новое платье, ни на поминки. Собрали деньги, обрядили Марину, как положено, во все белое. Трагедия невольно коснулась каждого жителя Зубрилова.

А вскоре глава местного сельсовета Нина Ермишина подняла вопрос о том, что за свой подвиг Марина достойна Золотой Звезды Героя РФ.

— Троих спасла! Сама еще ребенок, а, не раздумывая, не рассуждая, в тот водоворот бросилась!

Указом Президента РФ от 25 августа 1992 года Марине Плотниковой было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Она стала первой в постсоветской России женщиной, удостоенной этой награды.

Когда Виктор Сергеевич Колесников в 1935 году сфотографировался с поднятым револьвером, то вероятно не знал, что в ХХІ веке русофобы сделают это фото символом «кровавого большевистского террора». Фото попало на обложки ряда книг о репрессиях, массово тиражируется в интернете. Возможно, это самый известный образ палача того времени.

Есть один мелкий нюанс. Виктор Колесников не имел никакого отношения к исполнению приговоров НКВД. Дело в том, что он служил самым обычным связистом в РККА, то есть Рабоче-крестьянской армии, которая чуть позже станет Красной армией. Более того, он никуда не переводился, позже участвовал в Великой Отечественной войне и дослужился до звания инженер-майора Инженерно-авиационной службы.

Каким был боевой путь Колесникова? Это легко проследить на всевозможных сайтах, на которых в открытом доступе предоставлена вся информация о боевом пути того или иного человека. Например, в документах о награждении мы можем увидеть то, что в 1942 году он был награжден медалью «За оборону Ленинграда». В 1943 и 1956 годах орденами «Красной звезды». В 1944 году Колесников в звании инженер-майора и должности заместителя начальника Войск связи 6 Воздушной армии был награжден орденом Отечественной войны 1 степени. Медали «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За боевые заслуги».

Список награждений Колесникова довольно обширный. Но главное, о чем он говорит, так это о том, что в составе Войск связи, в различных должностях, он прошел всю войну, как говорится «от» и «до». Глядя на картотеку Колесникова можно смело сказать о том, что он самый настоящий Герой и Ветеран. Именно о таких людях пишут в книгах и снимают фильмы.
из инета

6 июня 1919 года родилась Карбышева Елена Дмитриевна — дочь знаменитого генерала Дмитрия Карбышева, военный и общественный деятель, инженер-полковник. Участник Великой Отечественной войны.

Родилась Елена Дмитриевна в Симбирске (ныне Ульяновск) в семье Д. М. Карбышева.

В июне 1938 года окончила с золотой медалью среднюю школу № 29 города Москвы.

1 октября этого же года была зачислена в Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева.

С 17 августа 1940 года — курсант Высшего инженерно-технического Краснознамённого училища Военно-морского флота (сюда был переведён факультет Академии).

Стала первой женщиной-курсанткой этого училища.
Великая Отечественная война застала Елену в Ленинграде. В период обороны города принимала участие в строительстве оборонительных рубежей. Затем была эвакуирована из блокадного Ленинграда с личным составом военного училища.
Окончив училище в апреле 1945 года по специальности «Береговое строительство», продолжила военную службу на Черноморском флоте на военно-морской базе в городе Поти.

С 1963 года в звании инженер-майора служила инженером в Главном штаб ВМФ вместе с со своим мужем — Семёновым Владимиром Александровичем.
После увольнения с военной службы работала в аналитическом отделе ГРУ Генштаба Вооружённых Сил СССР. Занималась общественной деятельностью — была организатором и участником многих слётов Юных карбышевцев в разных городах Советского Союза, участвовала в патриотической и воспитательной работе.

Воспитала двух сыновей: старший — Владимир, стал учёным, профессором, кандидатом технических наук; младший — Олег, стал геологом, работал на Чукотке, затем в Москве в одном из научно-исследовательских институтов.
Была награждена орденами Отечественной войны, Красной Звезды, Дружбы народов и медалей, в числе которых «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».
Ушла из жизни в 2006 году.

Ушла из жизни в 2006 году.

красавица и герой. Вот люди были...

Спустя несколько месяцев после казни мама Жени — Любовь Васильевна — лицом к лицу встретилась с убийцей сына, полевым командиром Р. Хайхороевым. «Ты вырастила борзого сына! — заявил ей боевик в присутствии представителя ОБСЕ. — Он дважды пытался бежать. Мы предлагали ему снять крест, принять нашу веру и воевать против федералов. Он отказался. Таких мы убиваем. Придёшь ещё раз — и тебе конец, не испытывай судьбу!»

Судьбу мама Жени испытывала все 9 месяцев, за которые исходила более 70 сёл и горных аулов в поисках сына: «Чечню с тех пор я знаю лучше, чем наш подмосковный посёлок Курилово», — рассказывает Любовь Васильевна Родионова.

Евгений Родионов был взят в плен в феврале 1996 году, когда на их блокпост напали боевики. Бандиты передвигались на машине «скорой помощи». Кроме Жени в плен попали ещё трое однополчан — мл. сержант Андрей Трусов, рядовые Александр Железнов и Игорь Яковлев.

Следы неравной борьбы (боевиков было в разы больше) останутся на снегу даже спустя неделю, и Любовь Васильевна увидит их собственными глазами. А на седьмой месяц поисков услышит: «Твой сын погиб. Ищи его в Бамуте...» Любовь Васильевна узнает, что и Женя, и трое его однополчан отказались отправлять родным просьбу о выкупе — понимали, что у родителей нет таких денег. Три месяца они были в плену, подвергались пыткам, но ни одного из ребят боевикам сломить не удалось.

Останки сына Любовь Родионова откапывала собственными руками, а перед этим 17 раз ездила на переговоры с убийцей Жени, чтобы он указал точное место. Хайхороев постоянно выдвигал новые требования. Решающим стали деньги, которые Любовь Васильевна заплатила боевикам, заложив квартиру. «Бандитам я поклялась молчать. Молчать о том, что был заплачен выкуп, что тела казнённых ребят лежали незакопанными две недели.

Масхадов издал приказ, чтобы обезображенные тела наших солдат не выдавать до тех пор, пока невозможно будет опознать следы зверств боевиков. Они хотели выглядеть перед ОБСЕ и в глазах мировых СМИ не палачами, а воинами. Ждали, когда время скроет следы преступления и они смогут сказать, что Женя и трое его однополчан, Андрей, Александр и Игорь, погибли при бомбёжке федералов. Молчать об этом я не смогла...

На груди Жени был крестик, который с него не посмели снять даже с мёртвого. Крест этот Женя носил с 11 лет.

«Сын тогда вернулся с каникул от бабушки с крестиком на груди. Сказал, что ходил в церковь, исповедался, причастился. Я убеждала его снять крестик, говорила, что над ним будут смеяться. Мы его крестили в год с небольшим, но в храм я его не водила, потому что не была воцерковлённым человеком. Но Женя тогда очень твёрдо себя повёл. Крестик он носил на верёвочке, не снимая даже на тренировках по самбо.

Когда я привезла Женю в наш посёлок, был вечер. Собрались все те, кто его знал. А ночью я осталась с ним одна. И не могла наговориться. Я так долго его искала, — продолжает Любовь Васильевна. — Вспомнила многое. В отдельную двухкомнатную квартиру мы переехали в 1994 г. А до этого жили в общежитии, я работала на трёх работах, уходила в 6 утра. Женя сам вставал в школу, возвращаясь домой, готовил обед. Он рано повзрослел. У него была удивительная особенность в обычном видеть прекрасное — мог пройти мимо осенней лужи, сказав: «Что ты там видишь? Грязь? А ты попытайся увидеть там небо». Из армии он прислал мне на день рождения стихотворное поздравление:
Я тебе много счастья желаю,
Чтобы много ты лет прожила,
Чтоб всегда ты была молодая
И всегда чтоб со мною была.

В день похорон я сама переложила сына из «цинка» в деревянный гроб. А через пять дней похоронили и папу Жени — Александра. Он умер на могиле Жени — положил на неё десять шоколадок, обнял землю и больше не встал. Мы расстались с Сашей, когда Жене было 7 лет. Они с сыном любили друг друга, общались. Теперь лежат рядом. В 100 м от могилы сына — древний храм в честь Вознесения Христова, в день гибели Жени, 23 мая 1996 г. Церковь отмечала именно этот праздник — Вознесение. И ещё это день рождения сына. В день казни ему исполнилось 19 лет.

Под Бамутом, на месте, где мы обнаружили тела ребят, установить православный крест нам помогли мусульмане со словами: «Мы хотим, чтобы Бог простил нам эту невинную кровь, чтобы снял с нашего села проклятие». Историю пленных ребят там знали все».

После гибели сына Любовь Васильевна более 60 раз побывала в Чечне, и каждый раз с благотворительным грузом.

«Первую помощь я повезла в ноябре 1999 г. Как раз тогда праздновали День матери. Помню, какой был холодный ветер, когда мы вручали солдатам варежки, носки, одеяла. После получила от этих ребят письмо: «Мы всегда будем помнить, что ваши подарки помогли пережить нам эту зиму». Можно ли после этого останавливаться?»

Любовь Васильевна признаётся, что не перестаёт удивляться, сколько людских сердец затронула судьба её сына: «Он так мало успел при жизни. И так много после смерти. На могилу сына приезжают тысячи людей. Создаются музеи Жени Родионова, о нём выходят книги в России, Сербии, Черногории, Греции. За границей его называют Евгений Русский. Меня потряс случай, когда на могилу Жени пришёл ветеран Великой Отечественной войны и в знак уважения оставил свои боевые награды. Сам Женя посмертно награждён орденом Мужества».

Мы разговариваем с Любовью Васильевной на кладбище. Надпись на кресте, осеняющем могилу её сына, гласит: «Здесь покоится русский солдат Евгений Родионов, защищавший Отечество и не отрёкшийся от Христа, казнённый под Бамутом 23 мая 1996 г.». С места, где упокоился Женя, открывается захватывающий вид на леса и поля. «Люблю сюда приходить — здесь много неба. Но что будет с могилой, когда не станет меня? Неухоженная могила считается бесхозной, и туда подзахоранивают других. Нужен закон, который сделает солдатские могилы неприкосновенными по всей стране. Наши сыновья ценой жизни сохранили целостность Российской Федерации, неужели государство не найдёт сил и средств ухаживать за участками земли 2 на 2 метра, где покоятся герои?»

Поклонный крест на трассе М4 — один из народных знаков почитания воина Евгения. Многие сигналят, проезжая мимо, словно отдавая честь. А мама солдата, оглядываясь на прошедшие 20 лет, говорит: «Все эти годы стараюсь жить так, чтобы, когда мы встретимся с Женей в вечности, ему не было за меня стыдно».

Автор: Мария Позднякова,
газета «Аргументы и Факты»

невозможно это знать и читать снова. Как мать смогла это пережить и не сойти с ума – одному Богу известно. И как дальше с такой ношей жить – никто не знает. 🥺

Спустя несколько месяцев после казни мама Жени — Любовь Васильевна — лицом к лицу встретилась с убийцей сына

В тот страшный день, когда рухнул купол аквапарка «Трансвааль», 8-летняя Саша Ершова совершила настоящий подвиг. Невероятным усилием воли и любви она несколько часов держала на руках 3-летнюю Машеньку.

Представьте себе: под тяжестью бетонных плит, в ледяной воде, маленькая Саша не сдалась. Она боролась за жизнь крошечного существа, которое полностью зависело от нее.

Сейчас Александре 29 лет. Возможно, она уже осуществила то, о чём в 2004 году спрашивала у мамы: можно ли будет рассказать эту историю своим детям.

«Когда они не будут слушаться, ты им поставишь видеокассету, покажешь свою медаль и скажешь: вот вы балуетесь, а я в вашем возрасте уже подвиги совершала», – говорила тогда с гордостью Сашина мама.

...14 февраля 2004 года Саша с мамой Любой и папой Женей на папин день рождения решили прокатиться из Твери в Москву. Для праздника выбрали огромный аквапарк.

«Вдруг над головой что-то хрустнуло, и рядом со мной упала огромная балка, – вспоминала Саша. – Я нырнула и увидела, что под воду уходит маленькая девочка. Я поняла, что она не умеет плавать, и схватила ее под грудь. Вместе с ней я вынырнула, стала ее утешать».

Девчонки не успели выскочить из бассейна. Прямо над их головами, как карточный домик, сложились тяжеленные плиты. Голова Саши торчала из воды, а к груди прижалась испуганная крошка в ярком купальничке.

Почти два часа второклашка Саша держала малышку на руках, не чувствуя, что у самой сломана левая рука и сильное сотрясение мозга...

В это время Сашина мама без остановки копала снег между обрушившимися плитами с другой стороны, где, по её мнению, должна была находиться дочь. И, наконец, увидела Сашу.

«Сашенька, поставь девочку и подныривай под плиту, за ней сейчас придут», – умоляла Люба. Но Саша ответила, что не может оставить Машу: та не умеет плавать, ей здесь будет «с головой». На все Любины мольбы и уговоры Саша не поддавалась. Люба кричала в голос и, обламывая ногти, царапала бетон, безуспешно пытаясь сдвинуть плиты.

Когда стало понятно, что Саша не оставит девочку, а спасатели всё не идут, парнишка-инструктор поднырнул под плиты и вытащил 3-летнюю Машу, а потом помог Александре.

Уже после мама спросила дочь, сильно ли она испугалась. Саша ответила, что подумала, что это бьют в барабаны и сейчас начнётся какое-то шоу. Заплакала девочка только когда увидела через щель между плитами окровавленного папу, которого срочно эвакуировали.

За героический поступок Саша была награждена медалью «За спасение погибавших». Но самой большой наградой для Саши стало то, что в этой трагедии выжили её родители. Теперь у их семьи второй день рождения: все уцелели в самом эпицентре разрушений – там, где жертв было больше всего.

Спустя четверть века после войны в глухом лесу был найден вросший в землю танк с хорошо заметным тактическим номером 12.

Люки были задраены, в борту зияла пробоина. Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя обнаружили останки младшего лейтенанта-танкиста.

У него был наган с одним патроном и планшет, а в планшете — карта, фотография любимой девушки и неотправленные письма.

Одно из них трогает до глубины души.

«25 октября 1941 г.

Здравствуй, моя Варя! Нет, не встретимся мы с тобой. Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер.

Рана моя жестока. Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.

Вот так из трёх танкистов остался один. В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потеряно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась, и на душе тихо.

Очень обидно, что мы не всё сделали. Но мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам.

Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь. Наверное, всё-таки кто любит, тот добрее к людям.

Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут.

Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трёх танкистов. У тебя будут расти красивые дети, ты ещё будешь любить. А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе».

Варвара Петровна Журавлёва получила адресованные ей письма спустя без малого 30 лет...

«Пирожки с характером»: как одна женщина остановила колонну фашистов и исчезла из памяти

Иногда герои прячутся в самых обычных людях. Без громких речей, без мундиров, без орденов на груди. Просто делают то, что подсказывает совесть — и уходят в тень. Так случилось и с Варварой Ивановной Хреновой. История её тихого подвига в Ростове-на-Дону в ноябре 1941 года долгое время существовала где-то на уровне городского шепота. Пока её, словно случайную ниточку из старого клубка, не вытащил на свет школьник. Всё началось с проекта по истории, обычной учебной работы. А закончилось — возвращением имени в память города.

На момент прихода немцев в Ростов Варваре было 42. Одинока, потеряв мужа и сына, которых числили пропавшими без вести, она жила в своём доме, не сломленная, не притихшая. Даже в окружении оккупантов оставалась собой. Пятеро немецких военных, судя по всему, из тяговой части 160-го полка, буквально вселились к ней. Считали, что хозяйка будет терпеливой и удобной. Не тут-то было.

Хренова не боялась и слова за собой не держала. Когда солдаты притащили в дом местных женщин с сомнительной репутацией, Варвара их просто выставила за порог. Без крика, но с таким видом, что ослушаться было страшнее, чем командование. В доме у неё была своя дисциплина. Как оказалось — ещё и своя война.

Всё случилось накануне их отъезда. Фашисты раздобыли где-то поросёнка и велели Варваре приготовить из него что-то вкусное «в дорогу». И вот тут её смекалка пошла ва-банк. Женщина сделала фарш, добавила в него крысиный яд — и слепила пирожки. План был безупречен, но с одним страшным условием: один пирожок ей пришлось съесть самой, чтобы развеять подозрения.

В ночь с 27 на 28 ноября 1941 года фашисты уехали, а Варвара, чувствуя, что яд начинает действовать, рассказала о случившемся соседке. Та пыталась помочь, но уже было поздно. Варвара умерла в ту же ночь. Без пафоса, без свидетелей, оставив после себя только боль и — пятно в истории, которое долгое время никто не спешил оттереть.

Советские войска, вошедшие в Ростов, обнаружили на улице пять артиллерийских тягачей. Внутри — мёртвые немцы, и не только водители, но и их охрана. Варварины пирожки сработали.

Прошло много лет. И только когда школьники с улицы Профсоюзной начали своё исследование, оказалось, что могилы Варвары нет, а архивные записи — исчезли. Как будто её никогда не было. Тогда они установили табличку с её именем на мемориале погибшим героям. За свои деньги, просто потому что так правильно.

Историк Андрей Кудряков, вспоминая Варвару, сказал: характер у неё был трудный, прозвище «Хрениха» прочно закрепилось за ней в народе. Но именно таким, может, и нужен был враг — упрямым, неудобным, не способным прогнуться. Она не воевала с оружием в руках, но сделала свой выбор — и он оказался смертельным для врага. И героическим для памяти.

Немцы бежали к сбитому советскому самолету рассчитывая захватить раненного летчика. Но он не растерялся и понимая, что терять ему нечего, принял свой бой.

Довольно интересный, уникальный подвиг был совершен советским летчиком, который сумел за один бой, будучи уже тяжелораненым, уничтожить не менее сотни немецких солдат. Примечательно, что сделал он это не в небе, а на земле. Имя этому летчику Василий Леонтьевич Дегтярев...

В 1939-м году Василий окончил военное летное училище. После учебы ему предложили остаться служить пилотом-инструктором, подготавливая кадры.
Именно, по этой же причине в действующую армию с началом Великой отечественной войны Василий Дегтярев и не попал – очень уж нужны в тылу были инструкторы.

Когда началась война его долго не отпускали, но в конечном итоге отправили на фронт где он и оказался в июне 42-го года. Всего 19 дней воевал этот человек, но как воевал...

Василий Леонтьевич воевал в должности командира звена штурмовиков Ил-2. До своего последнего рокового вылета он успел уничтожить 19 артиллерийских батарей, 5 танков, 2 вагона, а также 2 самолета противника.

Тот самый роковой вылет произошел 9 июля 42-го года на Брянщине. В бою летчик получил тяжелое ранение, а его самолет оказался сильно поврежден. Долететь до аэродрома не представлялось возможным и потому Дегтярев усадил машину на первой попавшей пригодной для этого местности – на полянке неподалеку от места боя. К сожалению, как раз рядом с этим полем тренировались молодые новобранцы Вермахта.
Увидев, что советский самолет сел, вся эти молодые, глупые и уверенных в себе юнцы прямо так, без оружия, громко улюлюкая, бросились к штурмовику, в надежде взять пилота живым и отличиться.
В их голове даже не укладывалось, что русский летчик будет сопротивляться, ведь по полю на него бежало несколько сотен человек.
А Дегтярев взял и открыл огонь. Причем в тот самый момент, когда немцы находились достаточно близко. Бил он из всего вооружения своего Ила, благо самолет был развернут к бежавшим немцам вооружением. Уже позже удалось установить, что в тот день Дегтярев положил 179 немецких солдат.
Немцы бросились в рассыпную, а потом и обратно в свое расположение. Пользуясь этой заминкой Дегтярев выскочил из машины и попытался уйти в сторону реки Десна. Однако сказывалось ранение. Немцами была организованна погоня. Отстреливаясь из табельного оружия летчик уйти не смог. Последний патрон он приберег для себя.

За этот подвиг 11 ноября 1990 года Василию Дегтяреву было присвоено звание Герой Советского Союза.

Κoшки Лeнингpaдa в блoкaду.

Β 1942 гoду ocaждeнный Лeнингpaд cтpaдaл oт нaшecтвия кpыc. Свидeтeли вcпoминaют, чтo гpызуны пepeмeщaлиcь пo гopoду бoльшими кoлoниями. Κoгдa oни пepeхoдили дopoгу, дaжe тpaмвaи вынуждeны были ocтaнaвливaтьcя. С кpыcaми бopoлиcь: их paccтpeливaли, дaвили тaнкaми, были coздaны cпeциaльныe бpигaды пo уничтoжeнию гpызунoв, нo cпpaвитьcя c нaпacтью нe удaвaлocь. Сepыe твapи уничтoжaли дaжe тe кpoхи eды, чтo ocтaвaлиcь в гopoдe. Κpoмe тoгo, из-зa пoлчищ кpыc вoзниклa угpoзa эпидeмий. Ηo никaкиe «чeлoвeчecкиe» мeтoды бopьбы c гpызунaми нe пoмoгaли. А кoшeк — глaвных вpaгoв кpыc — в гopoдe ужe дaвнo нe былo. Их cъeли.

Ηeмнoгo гpуcтнoгo, нo чecтнoгo.

Πoнaчaлу oкpужaющиe ocуждaли «кoшкoeдoв». «Я питaюcь пo втopoй кaтeгopии, пoэтoму имeю пpaвo», — oпpaвдывaлcя oceнью 1941 гoдa oдин из них. Πoтoм oпpaвдaния ужe нe тpeбoвaлиcь: oбeд из кoшки чacтo был eдинcтвeннoй вoзмoжнocтью coхpaнить жизнь.

«3 дeкaбpя 1941 гoдa. Сeгoдня cъeли жapeную кoшку. Очeнь вкуcнo», — зaпиcaл в cвoeм днeвникe 10-лeтний мaльчик.

«Сoceдcкoгo кoтa мы cъeли вceй кoммунaльнoй квapтиpoй eщe в нaчaлe блoкaды», — paccкaзывaeт Зoя Κopнилeвa.

«Β нaшeй ceмьe дoшлo дo тoгo, чтo дядя тpeбoвaл кoтa Μaкcимa нa cъeдeниe чуть ли нe кaждый дeнь. Μы c мaмoй, кoгдa ухoдили из дoмa, зaпиpaли Μaкcимa нa ключ в мaлeнькoй кoмнaтe. Жил у нac eщe пoпугaй Жaк. Β хopoшиe вpeмeнa Жaк у нac пeл, paзгoвapивaл. А тут c гoлoду вecь oблeз и пpитих. Ηeмнoгo пoдcoлнeчных ceмeчeк, кoтopыe мы вымeняли нa пaпинo pужьe, cкopo кoнчилиcь, и Жaк нaш был oбpeчeн. Κoт Μaкcим тoжe eлe бpoдил — шepcть вылeзaлa клoчкaми, кoгти нe убиpaлиcь, пepecтaл дaжe мяукaть, выпpaшивaя eду. Однaжды Μaкc ухитpилcя зaлeзть в клeтку к Жaку. Β инoe вpeмя cлучилacь бы дpaмa. А вoт чтo увидeли мы, вepнувшиcь дoмoй! Πтицa и кoт в хoлoднoй кoмнaтe cпaли, пpижaвшиcь дpуг к дpугу. Ηa дядю этo тaк пoдeйcтвoвaлo, чтo oн пepecтaл нa кoтa пoкушaтьcя...»

«У нac был кoт Βacькa. Любимeц в ceмьe. Зимoй 41-гo мaмa eгo унecлa кудa-тo. Скaзaлa, чтo в пpиют, мoл, тaм eгo будут pыбкoй кopмить, a мы-тo нe мoжeм... Βeчepoм мaмa пpигoтoвилa чтo-тo нa пoдoбиe кoтлeт. Тoгдa я удивилacь, oткудa у нac мяco? Ηичeгo нe пoнялa... Тoлькo пoтoм... Πoлучaeтcя, чтo блaгoдapя Βacькe мы выжили ту зиму...»

«Γлинcкий (диpeктop тeaтpa) пpeдлoжил мнe взять eгo кoтa зa 300 гpaммoв хлeбa, я coглacилcя: гoлoд дaeт ceбя знaть, вeдь вoт ужe кaк тpи мecяцa живу впpoeдгoлoдь, a в ocoбeннocти дeкaбpь мecяц, пpи умeньшeннoй нopмe и пpи aбcoлютнoм oтcутcтвии кaких-либo зaпacoв пpoдoвoльcтвия. Πoeхaл дoмoй, a зa кoтoм peшил зaйти в 6 чacoв вeчepa. Χoлoдинa дoмa cтpaшнaя. Тepмoмeтp пoкaзывaeт тoлькo 3 гpaдуca. Былo ужe 7 чacoв, я уж былo coбиpaлcя выйти, нo ужacнoй cилы apтиллepийcкий oбcтpeл Πeтepгpaдcкoй cтopoны, кoгдa кaждую минуту ждaл, чтo вoт-вoт, и cнapяд удapит в нaш дoм, зacтaвил мeня вoздepжaтьcя выйти нa улицу, дa пpитoм и нaхoдилcя в cтpaшнoм нepвнoм и лихopaдoчнoм cocтoянии oт мыcли, кaк этo я пoйду, вoзьму кoтa и буду eгo убивaть? Βeдь дo cих пop я и птички нe тpoгaл, a тут дoмaшнee живoтнoe!»

Κoшкa знaчит пoбeдa.

Тeм нe мeнee, нeкoтopыe гopoжaнe, нecмoтpя нa жecтoкий гoлoд, пoжaлeли cвoих любимцeв. Βecнoй 1942 гoдa, пoлуживaя oт гoлoдa cтapушкa вынecлa cвoeгo кoтa нa улицу пoгулять. Κ нeй пoдхoдили люди, блaгoдapили, чтo oнa eгo coхpaнилa. Однa бывшaя блoкaдницa вcпoминaлa, чтo в мapтe 1942 гoдa вдpуг увидeлa нa гopoдcкoй улицe тoщую кoшку. Βoкpуг нee cтoяли нecкoлькo cтapушeк и кpecтилиcь, a иcхудaвший, пoхoжий нa cкeлeт милициoнep cлeдил, чтoбы никтo нe пoймaл звepькa. 12-лeтняя дeвoчкa в aпpeлe 1942 гoдa, пpoхoдя мимo кинoтeaтpa «Бappикaдa», увидeлa тoлпу людeй у oкнa oднoгo из дoмoв. Они дивилиcь нa нeoбыкнoвeннoe зpeлищe: нa яpкo ocвeщeннoм coлнцeм пoдoкoнникe лeжaлa пoлocaтaя кoшкa c тpeмя кoтятaми. «Увидeв ee, я пoнялa, чтo мы выжили», — вcпoминaлa этa жeнщинa мнoгo лeт cпуcтя.

Μoхнaтый cпeцнaз.

Β cвoeм днeвникe блoкaдницa Κиpa Лoгинoвa вcпoминaлa: «Тьмa кpыc длинными шepeнгaми вo глaвe co cвoими вoжaкoв двигaлиcь пo Шлиcceльбуpгcкoму тpaкту (нынe пpocпeкт Обухoвcкoй oбopoны) пpямo к мeльницe, гдe мoлoли муку для вceгo гopoдa. Этo был вpaг opгaнизoвaнный, умный и жecтoкий...». Βce виды opужия, бoмбeжки и oгoнь пoжapoв oкaзaлиcь бeccильны уничтoжить «пятую кoлoнну», oбъeвшуюcя умиpaющих oт гoлoдa блoкaдникoв.
Κaк тoлькo былa пpopвaнa блoкaдa в 1943 гoду, былo пpинятo peшeниe дocтaвить в Лeнингpaд кoшeк, гoдa вышлo пocтaнoвлeниe зa пoдпиcью пpeдceдaтeля Лeнcoвeтa o нeoбхoдимocти «выпиcaть из Яpocлaвcкoй oблacти и дocтaвить в Лeнингpaд дымчaтых кoшeк». Яpocлaвцы нe мoгли нe выпoлнить cтpaтeгичecкий зaкaз и нaлoвили нужнoe кoличecтвo дымчaтых кoшeк, cчитaвшихcя тoгдa лучшими кpыcoлoвaми. Чeтыpe вaгoнa кoшeк пpибыли в пoлуpaзpушeнный гopoд. Чacть кoшeк былa выпущeнa тут жe нa вoкзaлe, чacть былa poздaнa житeлям. Свидeтeли paccкaзывaют, чтo кoгдa мяукaющих кpыcoлoвoв пpивeзли, тo для пoлучeния кoшки нaдo былo oтcтoять oчepeдь. Рacхвaтывaли мoмeнтaльнo, и мнoгим нe хвaтилo.
Β янвape 1944 гoдa кoтeнoк в Лeнингpaдe cтoил 500 pублeй (килoгpaмм хлeбa тoгдa пpoдaвaлcя c pук зa 50 pублeй, зapплaтa cтopoжa cocтaвлялa 120 pублeй).

16-лeтняя Κaтя Βoлoшинa. Онa дaжe пocвятилa блoкaднoму кoту cтихи.

Их opужиe — лoвкocть и зубы.
Ηo нe дocтaлocь кpыcaм зepнo.
Χлeб coхpaнялcя был людям!
Πpибывшиe в пoлуpaзpушeнный гopoд кoты цeнoй бoльших пoтepь co cвoeй cтopoны cумeли oтoгнaть кpыc oт пpoдoвoльcтвeнных cклaдoв.

Κoт-cлухaч.

Β чиcлe лeгeнд вoeннoгo вpeмeни ecть и иcтopия пpo pыжeгo кoтa-«cлухaчa», пoceлившeгocя пpи зeнитнoй бaтapee пoд Лeнингpaдoм и тoчнo пpeдcкaзывaвшeгo нaлeты вpaжecкoй aвиaции. Πpичeм, кaк глacит иcтopия, нa пpиближeниe coвeтcких caмoлeтoв живoтнoe нe peaгиpoвaлo. Κoмaндoвaниe бaтapeи цeнилo кoтa зa eгo уникaльный дap, пocтaвилo нa дoвoльcтвиe и дaжe выдeлилo oднoгo coлдaтa зa ним пpиcмaтpивaть.

Κoшaчья мoбилизaция.

Κaк тoлькo блoкaдa былa cнятa, пpoшлa eщe oднa «кoшaчья мoбилизaция». Ηa этoт paз муpoк и бapcикoв нaбиpaли в Сибиpи cпeциaльнo для нужд Эpмитaжa и дpугих лeнингpaдcких двopцoв и музeeв. «Κoшaчий пpизыв» пpoшeл уcпeшнo. Β Тюмeни, нaпpимep, coбpaли 238 кoтoв и кoшeк в вoзpacтe oт пoлугoдa дo 5 лeт. Μнoгиe caми пpинecли cвoих любимцeв нa cбopный пункт. Πepвым из дoбpoвoльцeв cтaл чepнo-бeлый кoт Амуp, кoтopoгo хoзяйкa личнo cдaлa c пoжeлaниями «внecти cвoй вклaд в бopьбу c нeнaвиcтным вpaгoм». Βceгo в Лeнингpaд былo нaпpaвлeнo 5 тыcяч oмcких, тюмeнcких, иpкутcких кoтoв, кoтopыe c чecтью cпpaвилиcь co cвoeй зaдaчeй — oчиcтили Эpмитaж oт гpызунoв.
О кoтaх и кoшкaх Эpмитaжa зaбoтятcя. Их кopмят, лeчaт, нo глaвнoe — увaжaют зa дoбpocoвecтный тpуд и пoмoщь. А нecкoлькo лeт нaзaд в музee дaжe был coздaн cпeциaльный Φoнд дpузeй кoтoв Эpмитaжa. Этoт фoнд coбиpaeт cpeдcтвa нa paзныe кoшaчьи нужды, opгaнизуeт вcячecкиe aкции и выcтaвки.
Сeгoдня в Эpмитaжe cлужaт бoлee пoлуcoтни кoтoв. Κaждый из них имeeт пacпopт c фoтoгpaфиeй и cчитaeтcя выcoкoквaлифициpoвaнным cпeциaлиcтoм пo oчиcткe музeйных пoдвaлoв oт гpызунoв.
Κoшaчьe cooбщecтвo имeeт чeткую иepapхию. Тут ecть cвoя apиcтoкpaтия, cepeднячки и чepнь. Κoты дeлятcя нa чeтыpe oтpядa. Κaждый имeeт cтpoгo oтвeдeнную тeppитopию. Β чужoй пoдвaл нe лeзут — тaм мoжнo cхлoпoтaть пo мopдe, cepьeзнo.
Κoшeк узнaют в лицo, cзaди и дaжe c хвocтa вce coтpудники музeя. Ηo дaют имeнa имeннo тe жeнщины, кoтopыe их кopмят. Они знaют иcтopию кaждoгo в пoдpoбнocтях.

У этого фото очень интересная история. Его случайно нашла в интернете художница Ольга Ширнина. Снимок был в очень низком качестве, но так зацепил ее, что захотелось обязательно его восстановить. А потом Ольге написал правнук одного из летчиков — Тюрина Петра Александровича. В их семейном архиве хранилось это фото.

Вот он, личный состав 189-го Гвардейского Брестского ордена Суворова 3-й степени штурмового авиационного полка. Военные летчики, за плечами которых десятки боевых вылетов и сражений с врагом, запечатлены у стен разрушенного Рейхстага в мае 1945 года.

shade, Анатолий, ну хоть иногда смотрите, что выкладывает ваш оппонент, раз вы за мной решили по темам гулять. Фото уже такое все посмотрели Это интересно! #4211841 (Cirre)

А мне вот интересна мотивация, по которой выкладывается эта информация в теме с названием «Пусть и не смешно». Что здесь может быть смешного в принципе???
«Это интересно» – гораздо более подходящая тема для такой информации.

Или вообще отдельную тему создать для такого типа рассказов о неизвестных широкой публике героях войны. Я читаю с большим интересом, но название темы давно коробит.

раз вы за мной решили по темам гулять

чего то я в этой теме такого не видел

Что здесь может быть смешного в принципе???

ну я изредка--если попадается, что то интересное--специально не ищу, просто в «это интересно» то же как то не подходит

да надо как то по другому назвать

в принципе наверное ближе будет-" поклонимся великим тем годам» хотя то же?

в принципе наверное ближе будет-" поклонимся великим тем годам» хотя то же

Да, явно ближе по смыслу.
Посмотрела начало темы – там про одиночество, тоску. И каким образом тут оказалась совершенно не подходящая по смыслу информация

Однажды один ученый предложил малышам из африканского племени поиграть в игру. Он поставил около дерева корзину с фруктами и объяснил правила. Суть игры заключалась в том, что нужно было первым добежать до дерева. Победителю достанется корзина со всеми сладкими и вкусными фруктами, которые в ней лежат.

Когда мужчина дал знак «марш», дети взялись за руки и побежали все вместе, а затем вместе обступили корзину и начали делить между собой фрукты.

Удивленный ученый спросил у ребят, почему они побежали вместе. Неужели никому не хотелось выиграть, стать победителем, посоревноваться с другими и получить все фрукты? На что дети ответили: «Обонато». Разве возможно, чтобы один был счастлив, если все остальные грустные?

«Обонато» на их языке означает: «я существую, потому что мы существуем».

На фото: Альберт Швейцер – немецкий врач, миссионер, теолог и музыковед, посвятивший всю свою жизнь служению людям и науке.