Позитивчик (фото, видео, рассказы для хорошего настроения)

Настоящий дед мороз...

Это случилось накануне Нового года, несколько лет назад. Подходит ко мне однокурсница Наташка и говорит: «Есть костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Хочу объявление дать, что на дом ходим платно. Ты в доле? Заработаем!»
Конечно, я согласился. Деньги нужны были, а роль сыграть – раз плюнуть, мы с Наташкой в КВНе постоянно участвовали.
Скреативили объявление, дали в газету и бегущую строку. Звонить нам стали почти сразу, так что дело пошло. Дети были разные, и славные ребята, и нытики-зануды. Одного пацана запомнил – он с порога спросил: «Дед Мороз и Снегурочка, значит? И сколько вам мой папа заплатил?» Короче, опыт интересный.
И вот, до праздника оставалось дня четыре, тут звонит мне знакомая: «Олежка, выручай! Мы тут собрали подарки для детей из местной больницы – они же без утренников остаются, а Деда Мороза у нас нет! Сможешь поработать бесплатно?»
Ну, я подумал – дело хорошее, согласился. Тем более, довезти до больницы пообещали. Еще дома нарядился, бороду приладил, пошел. Настроение хорошее, такой подъем, что не за деньги иду работать, а просто так, чувствую – все могу. Мне даже соседка Тамара в подъезде улыбнулась, а она после того, два года назад как потеряла сына все время грустная ходила.
И вот, мы на месте. Нас собрали в холле, посреди – елка, гирлянды зажгли. Праздник замечательный получился! Дети веселятся, в ладоши хлопают, песни поют, стихи читают. Потом подарки дарить стал – такое у всех счастье. Рожицы довольные, кругом улыбки...
И вдруг вижу – пацан лет шести в углу сидит, не играет, подпер руками подбородок, на нас смотрит, а в тёмных глазах – тоска. Подошел к врачу, спрашиваю: «Кто это и что с ним?» «Марк, – отвечает врач. – Сирота он. Дорожно-транспортное. Ехали с отцом и матерью в машине, перевернулись. Родных больше нет, сейчас в детдом пристраиваем...»
Меня будто наотмашь ударили. Ощущения счастья как не бывало. Конечно, можно было бы довести программу до конца, уйти и забыть обо всем, но я так не мог. Взял подарок и на подгибающихся ногах пошел к мальчику. – Привет, Марик! С Новым годом, с новым счастьем! Он поднял на меня тяжелый взгляд.

• Ты же не настоящий Дед Мороз, так?

Я пожал плечами: – А это смотря во что ты веришь. Я-то в себе уверен. Но ты можешь проверить. Какой подарок хочешь на Новый год? Если выполню – значит, настоящий. (Тут я мысленно зажмурился, потому что представил, куда уйдет мой новогодний бюджет и где занимать, если парень захочет, к примеру, айфон. Но остановиться я уже не мог.
А Марик усмехнулся невесело и сказал:

• Ну хорошо, давай попробуем.

Я присел рядом. – Загадывай!
Мальчишка распахнул глазища и вдруг жарко зашептал:

• Если бы я был глупым, попросил бы, чтобы мама с папой вернулись. Но я не дурак, все понимаю. Поэтому, если ты настоящий Дед Мороз, сделай, чтобы меня в детдом не забрали! Сможешь?

И вот тут я понял, что облажался. Как довел программу – не помню, всё будто в тумане. Вернулся домой, но ничего делать не мог: перед глазами стоял взгляд Марика – полный тоски и надежды.
Я даже стал прикидывать, не забрать ли мальчика себе. Но кто бы отдал ребенка студенту без постоянного заработка? Всю ночь проворочался, размышляя.
А под утро меня осенило! И уже в восемь утра в костюме Деда Мороза я стучался к соседке Тамаре. Я не знаю, как они там договорились – говорят, сам главврач подключил знакомых, но уже 31 декабря я встретил Марика и Тамару у нашего подъезда. Сияющая соседка представила мне пацана и сказала, что он – ее гость в новогоднюю ночь.
Марик не выглядел таким же счастливым, скорее недоумевающим, но прежней беспредельной тоски у него в глазах я не заметил.
А когда праздники закончились, и наступил январь-февраль, мальчик переехал к нам в дом насовсем – Тамара взяла его под опеку.
Прошёл год, и вот Наташка снова позвала меня дедморозить. Я не мог упустить такой случай и в предновогодний вечер нагрянул в гости к Тамаре. А когда Марик открыл дверь, подмигнул ему и громогласно вопросил: «Ну что, настоящий?»

• Настоящий! – шепнул он и обнял меня за ноги. И в этот момент я действительно почувствовал себя Дедом Морозом. Настоящим волшебником.

© А. Иванова.

Мадам Дано и ее Любовь

Мадам Дано была очень, очень серьезной дамой и убежденно всем доказывала, что жизнь трудна, а счастье недостижимо. Кстати, она носила совсем другую фамилию, а «мадам Дано» ее прозвали за то, что все ее фразы неизменно начинались со слов: «Да, но...». Например, на слова «хорошая нынче погодка!» она тут же отвечала: «Да, но уже к вечеру она может испортиться», на сообщение о чьей-то свадьбе, поджав губы, говорила: «Да, но сейчас молодые семьи так часто распадаются...», на пожелание доброго здоровья – «Да, но кто застрахован от болезней, ведь может и кирпич на голову упасть?».

Но однажды на вокзале она познакомилась с месье Дану. У них завязался разговор, и мадам Дано по привычке стала жаловаться на жизнь. Но месье Дану тоже получил свое прозвище не просто так: он был весельчак, балагур, любил жизнь и на все ее каверзы и препоны предпочитал не сердиться, а удивляться: «Да ну?».

• С тех пор, как умер мой муж, я совершенно одинока, — удрученно говорила мадам Дано.
• Да ну?! – удивлялся месье Дану. – Ни за что не поверю, что такая чудесная женщина может быть одинока! Я думаю, мужчины просто столбенеют от восторга и предпочитают восхищаться вами издалека.
• Да, но... — по привычке начала мадам Дано и замолчала: слова месье Дану показались ей не лишенными очарования.

Польщенная мадам Дано продолжала:

• Жизнь меня не баловала, постоянно ввергая в суровые испытания...
• Да ну?! – всплеснул руками месье Дану. – То-то я чувствую в вас необычайную внутреннюю силу! Вот это жизнь вас натренировала!
• Да, но... — мадам Дано прислушалась к себе и точно ощутила что-то непонятное – может быть, даже внутреннюю силу.
• И еще – я так скучно живу, — доверительно призналась она. – Дом... прогулка... магазин... и все!
• Да ну?! – изумился месье Дану. – Тогда наша встреча – это судьба! Ведь я работаю униформистом в цирке-шапито! Сегодня мы развернемся на площади, и уже вечером я приглашаю вас на представление! Надеюсь, вы любите цирк?
• Да, но мой возраст... — застеснялась мадам Дано.
• Да ну?! – изумился месье Дану. – О каком возрасте вы говорите? Цирк – это любовь на все времена! Подумаешь, возраст!
• Да, но... — начала мадам Дано, но потом засмеялась и махнула рукой. Ей очень хотелось в цирк, ведь она там не была целых сто лет... – Ай, да ладно! В цирк так в цирк!

И вот вечером мадам Дано сидела в первом ряду, на приставном кресле, куда ее усадили по контрамарке, и вовсю хохотала и хлопала в ладоши, чувствуя себя маленькой девочкой. А один униформист в перерывах между номерами посылал ей воздушные поцелуи, и от этого сердце замирало и сладко ныло – совсем как в молодости!

... Через неделю цирк готовился уезжать.

• Как жаль, что вы нас уже покидаете... — огорченно проговорила мадам Дано, которая не пропустила ни одного представления.
• Да ну?! Это легко исправить! Поступайте в наш цирк, и мы вместе отправимся путешествовать по миру!
• Да, но... что я буду там делать? Я ведь ничего не умею!
• Да ну?! Наверняка вы умеете считать и сможете продавать билеты! Короче, вы приняты!
• Да, но униформисты не могут принимать такие решения, – усомнилась мадам Дано.
• Да ну?! Видите ли, униформист я для души, а вообще-то я директор этого цирка. В свободное от работы время! Так что быстренько за вещами, нас ждет Большое Цирковое Путешествие!

Если в ваш город приедет цирк-шапито, обязательно обратите внимание на кассиршу. Эта пожилая дама распространяет вокруг себя веселье и хорошее настроение. Ее зовут мадам Зато. Это не настоящая фамилия, а прозвище, потому что на любые жизненные невзгоды и неудачи она смотрит с оптимизмом и всегда находит, что противопоставить им. Моросит дождик? Зато грибов будет море! Сломались дужки у очков? Зато получилось чудное пенсне! Вся жизнь проходит на колесах? Зато у нее много друзей, радости и смеха, и можно делиться этим с людьми, которые приходят покупать билеты!

Может, вы не поверили, что такие чудеса случаются в жизни? Скажете: «Да, но...». Да ну, все равно не поверю, что вы такие зануды! Зато весело и вселяет надежду на чудо!

Верочка зашла в подъезд, потопала ногами, стряхивая снег с сапог. Сняла варежку и вытерла капельку-слезинку с щеки. Медленно начала подниматься по ступенькам.

Сегодня тридцатое декабря. Завтра любимый всеми праздник, а у неё в кошельке ветер свищет. Хотя кого она обманывает? Нет у неё кошелька, негде ветру гулять. И сумочки нет — порвалась ещё летом, а на новую никак не удаётся выделить деньги. Деньги вообще странная штука — их никогда не хватает.

Хотя, судя по счастливым лицам, глядящим на неё с плакатов — нет их только у неё, у Верочки. Остальные люди вполне себе счастливы, покупают малюсенькие флаконы духов, стоимостью месячной продуктовой корзины Веры. Где справедливость?

Завтра Новый год и, наверное, ей следует радоваться тому, что ей подвернулся сегодняшний заказ на уборку. Все клининг-менеджеры распределены, а этот заказ поступил неожиданно. Конечно, девушка согласилась, хотя пришлось из-за этого пропустить занятие в колледже.

И вредная Зинаида Евгеньевна обязательно припомнит ей это на зимней сессии. Она всегда припоминает, и по закону студенческой несправедливости случается так, что именно её пары Вера пропускает. Однозначно Вселенная делает всë, чтобы сделать её жизнь ещё сложнее.

Год назад девятнадцатилетняя Вера и её шестилетняя сестрёнка внезапно остались одни, без мамы. Папы у них давно не было, как говорила покойная мать: «ушëл за цыганской звездой кочевой». А вот теперь и мама ушла на звезду, да так что шансов на то, что вернётся нет.

Вере оставалось полтора года до получения диплома, Лиза готовилась идти в школу. Верочка смело решила, что она справится со всеми трудностями — совершеннолетняя ведь. Но, не учла того, что опыта ведения хозяйства от покупки мыла до ремонта смесителя у неё нет. Что надо планировать день так, чтобы успеть забрать сестрёнку из садика, написать реферат, купить продукты, договориться с сантехником, помыть лестничную площадку, потому что в их старой хрущёвке до сих пор такие правила...

В общем, взрослая жизнь оказалась сложнее, затратнее и куда более проблемной, чем юность под маминым крылышком. Иногда у неё получалось более или менее удачно распределить деньги, но часто незапланированная трата безжалостно вносила коррективы, оставляя после себя брешь.

Вера стала искать подработки, но не очень-то её ждали. Вернее, готовы были принять на полный рабочий день, а ещё лучше на 12-ти часовую смену на склад маркетплейса. Девушка роскошью свободного времени не обладала — детский сад, колледж, домашние дела.

Первый месяц первого класса вообще оказался адом — сестрёнку к 7:45 приведи, в 11 забери и ни продлëнки тебе, ни других вариантов куда пристроить Лизу. А ещё бесконечная покупка рабочих тетрадей, взносов в фонд класса. Вера подумала, что за деньги, которые ушли на сбор первоклассницы можно и свадьбу сыграть. Хотя что она могла знать о запросах невесты, если времени на романтику у неё не оставалось? Именно после сборов в школу шаткий бюджет начало штормить словно шхуну в океане. К концу года Верочка накопила долги за квартплату и соседке тёте Маше оказалась должна, и дяде Боре — маминому коллеге.

Когда ей предложили прибраться в квартире не раздумывая, согласилась. И ещё не получив деньги, уже распределила. Вчера пришла пенсия по потере кормильца, часть — на долги по квартплате и тëте Маше; часть — закупиться продуктами впрок, дольку — на бытовую химию, капельку — накрыть новогодний стол. И останется совсем чуточка — на неё надо прожить до стипендии.

Вера протирала пыль в уютной трëхкомнатной квартире, и вздыхала про себя. Вот ведь у кого-то деньги на клининг есть, а кто-то копейки считает.

Лиза вчера спрашивала, принесёт ли ей Дед Мороз подарок. Она ответила, что, им в школе дали сладкие подарки. Но сестрёнка возразила, что это дают всем школьникам, да ещё и одинаковые. А вот будет ли лично для неё подарочек под ëлкой? Вера, сказала, что не знает. А сейчас думает, что надо было честно сказать — не будет. Ну откуда ему взяться? Эх, нашла бы она на улице хотя бы тысячу рублей. Купила бы и Лизе какую-нибудь безделушку и себе хотя футболку. Но разве деньги на дороге валяются?

За два с половиной часа она управилась с квартирой. В ней и без того было чисто, всё лежало по своим местам. Сразу видно, маленьких детей здесь нет. Даже странно зачем её позвали. Возможно, хозяева просто не знают куда потратить деньги. Девушка собралась уже уходить, когда её остановила хозяйка квартиры:

— Вера, спасибо вам за работу. Вы очень хорошо прибрали. В агентстве я сейчас подтвержу работу. Но не могли бы вы мне ещё немного помочь?

— А что надо делать?

— Комнату украсить. Муж пригласил коллег на встречу Нового года, а у меня так некстати прихватило спину. Поэтому я прибраться вас пригласила. Мне хотелось бы украсить гостиную, но боюсь, сама я не справлюсь. А муж вернётся поздно. Не поможете?

— Мне сестрёнку надо забрать, но давайте помогу, если не очень долго.

— Думаю, мы быстро управимся. Пойдёмте, я покажу вам где лежат украшения, они наверху, я сама не достану.

Через десять минут Вера с хозяйкой квартиры, распаковывали коробки. Шелест мишуры, блеск игрушек, всё такое нарядное и красивое, что на несколько минут девушка забыла о своих печалях. Игрушки были дорогие, стеклянные, не то, что у них дома пластиковые. И мишура целая, а не кусочками. Фигурки настолько красивые, что из рук выпускать не хочется. Они как произведение искусства, хочется их рассматривать.

— Ëлку, наверное, ставить не будем... — Вывел её из задумчивости голос хозяйки.

— Почему?

— Дети уже выросли, разъехались, внуков ещё не подарили. А для взрослых немного украшений достаточно. Сейчас я расставлю фигуры, а вы, Верочка, развесьте мишуру.

— А мне кажется жалко держать такую красоту в коробке. Если сейчас не использовать, то они ещё год будут лежать.

— Хм, — хозяйка задумалась, — Наверное, вы правы. Давайте украсим и ëлку. Тем более у нас есть маленькая, на стол. Какой Новый год без ëлки?

Хозяйка объяснила, что куда развесить и Вера с энтузиазмом принялась наряжать комнату. Прицепляла мишуру и радовалась, что Лиза у подружки и время у неё есть. Она словно окунулась в детство, когда с нетерпением ждёшь Нового года и наряжать дом само по себе праздник.

Вместе с хозяйкой, которую как выяснилось, зовут Ирина Алексеевна, украсили маленькую ëлочку, расставили фигурки, включили гирлянды. Вера предложила добавить украшений на кухню и в прихожую. Вскоре квартира преобразилась, и настроение у девушки стало заметно лучше. Она уже не думала о деньгах, их вечной нехватке и о том, что завтра праздник, а у них будет очень скромный стол.

С сожалением поняла, что делать здесь больше нечего и пора уходить.

На пороге Ирина Алексеевна протянула ей конверт:

— Верочка, я знаю, что за уборку вам перечислит агентство. Примите, пожалуйста, от меня новогодний подарок.

— Ой, неудобно...

— Возьмите, — она вручила ей конверт. — Деньги лишними не бывают. Но пообещайте, что потратите их на какую-то приятность для себя и для сестрёнки. И ещё, подождите минутку.

Женщина открыла шкаф купе, принялась что-то искать.

— Вот! Еле нашла. — Она протянула девушке маленький яркий рюкзачок. — Я это выиграла в каком-то розыгрыше торгового центра. Но я не ношу рюкзаки и расцветка молодёжная. Возьмите, пожалуйста, он новый, видите, даже бирку не отрезала.

— Спасибо, — шëпотом сказала девушка, а в глазах немного защипало. — Спасибо вам большое, я как раз хотела рюкзачок. Даже не знаю, как вас благодарить.

— Вы мне очень помогли, Верочка! Мы уже несколько лет так не наряжаем дом, вроде дети выросли, а нам не надо. А оказалось что надо, потому что даже настроение новогоднее появилось. Хорошего Нового года вам, Вера.

— Спасибо, и вас с наступающим. Пусть сбудутся все желания!

— Дай-то Бог...

Вера сбежала по ступенькам и, только выйдя из подъезда, открыла конверт. В нём лежали две купюры достоинством тысяча рублей каждая. Неслыханное богатство для Веры. Она представила, как будет радоваться Лиза кукле, которую найдёт послезавтра под ëлкой. Подумала о том, что купит рыбы и мандаринов. И о том, что здесь ещё на футболку останется.

В глазах снова защипало. Неужели так бывает? Она только сегодня думала, что надо как-то изловчиться и купить рюкзак — ключи постоянно рвут карманы пуховика и вообще это так неудобно ходить без сумочки. И сегодня же думала, что очень хочется сохранить веру Лизы в Деда Мороза. И вот чудеса — всё сбылось.

«Спасибо» — прошептала она кому-то и поспешила в магазин. Сейчас она всё купит, отнесёт домой, спрячет подарок и заберëт сестрёнку от подруги.

Надо бы и им прибраться дома...

*

Во фруктовом ларьке набрала большой пакет мандаринов. В таких ларьках они всегда вкуснее, чем в супермаркетах. Перед ней в очереди стояла бабушка с лимоном и двумя огурцами.

— Это всё? — спросил усатый продавец.

— Всё, на остальное моей пенсии не хватит.

— Восемьдесят четыре рубля.

Бабушка расплатилась и вышла. Вера купила мандарины и спросила:

— Можете мне разделить на два пакета?

Продавец пожал плечами и пересыпал половину в другой пакет. Девушка вышла из ларька, посмотрела по сторонам и сразу увидела ту бабушку. Догнала её:

— Возьмите, пожалуйста. С Новым годом!

— Доченька, ты что?

— Берите, берите, у меня ещё есть. А в Новый год должны случаться чудеса.

— Ну спасибо, дочка. Дай Бог тебе здоровья!

Бабушка, улыбаясь, пошла домой. Как давно она не ела сочных мандаринов! Поднявшись в квартиру, вспомнила, а ведь у неё лежат коробки с новогодними игрушками. Отнесёт-ка она их соседям, у них дети мал мала меньше, наверное, не до игрушек.

*

Лариса устало помешивала суп. Они недавно переехали в эту квартиру. Да однокомнатная на первом этаже. Да, они впятером здесь еле умещаются, но зато это своя квартира. Жалко только денег на ремонт нет, да какой ремонт — даже ëлку решили не покупать, потому что украшать нечем. Вон пару веточек муж принёс, мишуру повесили вот и всё. А хотелось бы превый Новый год в своей квартире отметить как положено, чтобы запомнилось. Эх, ну да ладно, не хто главное...

Из раздумий её вывел звонок в дверь. Хм, кто бы это мог быть?

— Лариса, здравствуй. Я вот твоим деткам по мандаринчику принесла.

— Спасибо, баб Люда. Они любят! — по обе стороны от женщины тут же появились дети и ухватились за материнские ноги.

— Ларочка, у меня хорошая искусственная ëлка есть. И игрушек две коробки. Мне не надо, а вам, думаю, в самый раз будут. Заберёшь?

— Ой, нам и ставить-то некуда...

— Она небольшая, найдëшь куда пристроить. Тем более всего на недельку, а праздники кончатся, уберëшь.

— Возьму, баб Люда, возьму! А то мы ещё не купили, а праздник уже завтра.

— Зайди тогда ко мне, я сама не унесу.

*

Через полчаса Лариса с детьми украшали ëлку в своей квартире. Первый Новый год в своей квартире и вот чудо — с ëлкой!

«У меня же новый халат лежит, свекровь дарила, а мне он маленький. Зато тëте Наташе со второго этажа должен подойти. Занесу-ка ей, с Новым годом поздравлю. Чего он место в шкафу занимает? И холодец уже застыл, угощу её и бабу Люду тоже. В Новый год должны происходить чудеса. Разве вот это не чудо?» — она, улыбаясь, смотрела как пятилетняя Алëнка развешивает игрушки на зелёную красавицу...

*

Одно маленькое доброе дело способно запустить цепочку доброты.

И в мире станет теплее. Я в это искренне верю

Автор: Айгуль Галиакберова

Wiener Cello Ensemble 51: Bolero

thumbnailUrl

Wiener Cello Ensemble 51: Bolero

Wiener Cello Ensemble 51 performs: Maurice Ravel: Bolero ------------------------------------- Wiener Cello Ensemble 51 Sebastian Bru Bernhard Hedenborg Florian Eggner Milan Karanovic Joanna Sachryn Gerhard KaufmannПозитивчик (фото, видео, рассказы для хорошего настроения) - 3940823

PT3M

True

2023-01-03T20:10:02+03:00

embedUrl

Муськины дети

• Юлька, я замерзла! Может пойдем домой уже?
• И куда мы их денем? Они за ночь точно замерзнут! В подъезде холодно.

Вика вздохнула:

• Ну, тогда, ладно! Давай только поактивнее, что ли? Девушка, вам котенок не нужен?

Прохожие шли мимо. Кто-то мотал сердито головой, кто-то улыбался, но не останавливался. Девочки стояли уже больше часа возле остановки рядом с домом, пытаясь пристроить котят, оставшихся от дворовой знаменитости – кошки Муськи.
Муська прожила во дворе их дома почти десять лет, а может и больше, точно никто не помнил. Ласковая, пушистая до невозможности, кошка была умной и красивой, но сколько бы ее не пытался забрать к себе в дом кто-то из жильцов – она через месяц-другой снова оказывалась во дворе, сбегая. Свободу Муська ценила больше, чем комфорт. Постепенно жильцы привыкли к тому, что Мусю лучше оставить в покое и, оборудовав ей персональную лежанку на первом этаже, выносили поесть и периодически пристраивали ее потомство. Котята у Муськи получались отменные, все в мать – и умные, и красивые, правда не такие свободолюбивые. У доброй трети дома жили Муськины потомки и никто не жаловался.
Юлька и Вика жили в одном подъезде, том самом, где на первом этаже квартировала Муська. Девчонки кормили кошку, а Юлька как-то даже уговорила маму взять Муську домой. Галина посмеялась, но разрешила:

• Дочь, она уйдет! Всегда уходит.

Юлька разревелась.

• Я буду ее любить!
• Будешь, конечно! Да, только насильно мил не будешь, Юленька. Пусть живет, а там посмотрим.

Муська ушла через два месяца.
Юлька тогда страшно обиделась, но потом простила и продолжала таскать изменщице вкусненькое, присматривая, чтобы ее никто не обижал.
А вчера она пришла, чтобы проведать свою протеже и ее котят, которые уже становились забавными и начинали пытаться удрать от мамы, но Муську не нашла. Котята жалобно кричали в коробке. Видно было, что они голодные.

• Где мать-то ваша непутевая? – Юлька погладила малышей и налила в блюдечко молоко. Она осмотрелась, вышла во двор и встретила соседа, Влада, который чистил снег возле своей машины.
• Привет, Юлька!
• Здравствуйте! А вы не видели Муську?

Влад отставил лопату и посмотрел на девочку:

• Так ты ничего не знаешь?

Юлька похолодела:

• Что?
• Муську утром машина сбила. Какой-то таксист разворачивался и газанул по двору, а она не успела отскочить. Ее мальчишки из второго подъезда забрали, сказали, что все сделают как надо.

Юлька заплакала.

• Как так? Она же такая умная была, всегда осторожничала. А котята? Куда их теперь?
• Надо пристроить. Без мамки им еще рано. Я бы взял, с удовольствием, но ты же знаешь, наш Демьян конкуренции не потерпит.

Демьян был тоже Муськин сын пяти лет от роду. Огромный пушистый котяра, которой был совершенно уверен, что это Влад с семьей живут у него, а не наоборот.

• Наша Руна тоже. Да и мама второго кота в доме не разрешит. Что же делать?

Юлька вернулась в подъезд, проследила, чтобы котята поели, сфотографировала их и поднялась домой. Напечатав штук тридцать объявлений, она позвонила Вике и рассказала ей, что случилось.

• Я не могу взять, ты же знаешь, родители против животных в доме. Помочь могу. Юль, мне кажется, от объявлений толку вряд ли будет много. Давай попробуем их так пристроить? Из рук в руки? Когда пушистика в руки берешь – жалко становится, он такой маленький, хороший...
• И как ты предлагаешь это делать? По квартирам идти?
• Тоже не вариант. Пойдем к остановке. Там людей всегда много.

Одевшись потеплее, потому что, как рассудила более деловая Вика, стоять непонятно сколько, они спустились на первый этаж. Котята уже не кричали. Они сбились в кучку, и только жмурились, ежась от холода, которым тянуло от двери подъезда, посматривая на девчонок. Рассовав котят под куртки, так, что двое достались Вике, а вторая пара – Юле, девчонки двинулись к остановке.
И вот, они уже больше часа стоят на холоде, но никто не спешит забирать домой пушистое счастье.
Юлька поежилась и поплотнее натянула перчатки. Уже вечерело, людей становилось все больше, ехали с работы, возвращались с учебы.
Возле девчат остановилась пара – парень с девушкой.

• Оль, смотри какие!

Девушка была бледная и очень грустная. Юлька подумала, что у нее явно что-то случилось, раз она даже глаза не поднимает. А, когда Ольга все-таки глянула на котенка, Юлька увидела, что она недавно точно плакала. Дорожки от слез еще были видны на щеках и глаза были красными.
Ольга и Сергей возвращались из больницы. Вторая попытка ЭКО провалилась. Сергей не знал, как ему поддержать жену, как хоть немного утешить ее. Он протянул пушистого черного котенка Оле, почти силой заставив взять его в руки. Ольга машинально прижала к себе малыша и первый раз за весь этот длинный день в глазах мелькнул интерес.

• Какой маленький! Девочки, а не рано отдаете?
• У нас выбора нет! Они маму потеряли, машина сбила. – Юля внимательно посмотрела на Ольгу. – Возьмите! Ему очень нужны добрые руки, а вы такая. И вам нужен кто-то, чтобы о нем заботиться. Именно сейчас нужен. Простите, но мне так кажется. У него очень хорошая мама была, очень ласковая. Он вас будет любить – это точно!

Ольга слабо улыбнулась:

• Тебе надо рекламой заниматься, когда вырастешь. Умеешь уговаривать. Сереж?
• Хороший! Ты же хотела кота. Вот он и появился.
• Я хотела до...
• Оль! Все будет. В свое время... А у этого котейки времени не будет, если мы его не возьмем. Видишь, какой он маленький?

Ольга расстегнула куртку и спрятала малыша под ней. Тот заурчал, затарахтел и она слабо рассмеялась:

• Громкий какой! Спасибо, девочки! Удачи вам с остальными!

Сергей обнял жену и они пошли дальше.
Юлька посмотрела им вслед.

• Не знаю, что у нее случилось, но надеюсь отвлечется хоть немножко от плохих мыслей.
• Конечно, отвлечется. Бабушка, подождите! Вам котик не нужен? Или кошечка? – Вика пристала к благообразной старушке, которая осторожно переступала по тротуару, выбирая места, где лед был прикрыт снегом.

Зинаида Антоновна остановилась. Она вышла из дома первый раз за месяц и сейчас больше всего хотела вернуться поскорее домой. После того, как не стало ее мужа полтора месяца назад, она совершенно потерялась, не понимая, как жить дальше. Михаил Иванович был ее опорой, смыслом ее жизни. С тех пор, как она совсем молоденькой девчонкой семнадцати лет увидела первый раз своего Мишу, она каждый день открывала глаза с мыслью: «Мы рядом, мы вместе...» Теперь она одна. Совсем одна. Сын давно уехал на другой конец страны, только изредка поздравляет с праздниками. Приезжал проститься с отцом и помявшись, сказал:

• Мам, не могу тебя забрать. Ты же знаешь, как мы живем. В двушке – две семьи. Скоро еще один ребенок появится, ты прабабушкой станешь второй раз.
• Что ты, Костик! Я и не думала к вам перебираться. Мне и тут хорошо. Ты за меня не волнуйся. Я справляюсь. Соцработник приходит. У меня все есть.

Все есть... Кроме главного. Никого рядом живого.
Когда они с Мишей несколько лет назад завели собачку, она была очень рада. С песиком не забалуешь. Хочешь – не хочешь, а приходится гулять два раза в день. И они гуляли. Обязательно все вместе. А, когда Миши не стало, их Дуся неделю ничего не ела, как не старалась Зинаида Антоновна ее покормить. Отказалась вставать, выходить на улицу. Ветеринар ничего не нашел:

• Тоскует. Надо как-то расшевелить. Вот только, она уже старенькая у вас.
• Да, мы ее не щенком брали, она от соседей осталась. Те квартиру снимали и съехали, а собачку бросили. Жалко стало, мы и забрали. Я не знаю сколько ей лет.
• Судя по зубам – лет пятнадцать, а то и больше. Она уже совсем старушка. Ой, простите!
• Ничего! – улыбнулась первый раз за время, прошедшее с Мишиного ухода, Зинаида Антоновна. – Я еще ничего себе старушка! Так?
• О, да! – рассмеялся молодой врач, поглаживая Дусю.

Собачка ушла через неделю очень тихо. Лежала рядом с хозяйкой на полу, пока та готовила ей кашу, и просто перестала дышать.
Зинаида Антоновна не могла даже плакать. Все слезы остались возле ее Миши. Она просто закрылась в квартире и отключила телефон. Не хотела никого видеть. Если бы не оплата квитанций, она и сегодня бы на улицу не вышла. Но, Миша всегда твердил: «Надо жить без долгов!», и даже сейчас она не посмела его ослушаться. Она шла по скользким тротуарам, очень боясь упасть, понимая, что ухаживать за ней будет совершенно некому. Поэтому, когда Вика кинулась к ней, она не сразу посмотрела на девочку, а сначала убедилась, что твердо стоит на ногах. И, подняв, наконец, глаза, встретилась взглядом с зелеными крошечными глазками полосатого котенка, головёшка которого торчала из-под куртки девочки. Котенок внимательно разглядывал Зинаиду Антоновну, а та разглядывала кота.

• Простите! Может быть вам нужен котик? Посмотрите, какой хороший? Он, правда, маленький совсем, но уже есть сам умеет, вы не подумайте! И мама у него была, хоть и дворовая кошка, но страшная чистюля. У него ни блошек нет, ничего такого. И ест он все подряд, дорогой корм ему не нужен.
• Погоди, ты меня совсем заговорила! – улыбнулась Зинаида Антоновна. – Кот, конечно, отличный, только, что я с ним делать буду?
• Любить? Для чего еще коты нужны? – Вика обезоруживающе улыбнулась. – А он будет любить вас. Вот у вас есть, кому вас любить? Кому вы нужны больше всего на свете? А ему будете нужны! Он без вас не выживет. У него мамы больше нет, машина сбила, вот и приходится замену искать.

«Есть кому вас любить...» – эта фраза как будто ударила Зинаиду Антоновну.
«Может и есть, да только иногда, очень изредка...»

• Давай! – Она решительно стянула с рук варежки и погладила малыша. – Пушистый какой! Только вот... я его до дома как донесу? Сама упасть боюсь.
• А давайте, я вас провожу? – Вика взяла ее под локоть. – Вы далеко живете?
• Вон тот дом, видишь?
• Так рядом. Юль, я скоро!

Они тихонько пошли к дому, а Юлька улыбнулась им вслед. Вот и еще одному дом нашелся. Осталось двое. Котята тихонько возились у нее под курткой.

• Где же те, кому вы нужны? Скоро темно станет совсем, мама ругаться будет, что я так долго. Да и холодно! Ух, как же я замерзла! – Юлька подпрыгнула несколько раз на месте и увидела соседа, дядю Ваню, который шел от остановки к дому, тяжело ступая и не поднимая глаза от земли. Детвора во дворе его немного побаивалась. Угрюмый, вечно недовольный на вид, он всегда проходил по двору, ни с кем не здороваясь, смотря под ноги и не поднимая глаз. Родители, конечно, не рассказывали, что лет восемь назад он потерял в аварии всю семью. Жена и трое детей, которых он любил, берег как мог. Не уберег... В тот день они поехали навестить родителей в деревню. Выскочивших на мопеде с поселковой дороги на трассу мальчишек первой заметила жена и испуганно охнула. Та доля секунды, в которую он принимал решение, снилась ему все эти годы каждую ночь. Он увел машину в кювет. Мальчишки остались живы. Но обочина оказалась выше, чем он смог увидеть с дороги, а внизу были какие-то трубы. Он очнулся, когда его вытащили из машины и сразу каким-то десятым чувством понял, что все... Теперь он один. Когда он завыл диким, не своим голосом, люди, которые остановились, чтобы помочь, шарахнулись в стороны. И только медсестра из «скорой», которая пыталась его привести в чувство, крепко обняла его и гладя по голове приговаривала:
• Плачь, плачь! Надо плакать!

А он не мог. И так и не смог за все эти годы.
Он поравнялся с Юлькой, и та тихо поздоровалась:

• Здравствуйте, дядя Ваня!

В этот момент один из котят высунул мордочку из-под куртки и громко, насколько смог мяукнул. Иван остановился и поднял глаза от земли.

• Что это?
• Котенок. Муськин. Ее машина сбила, а котята остались.
• А почему ты тут стоишь с ним?
• Надо их раздать, они замерзнут и не выживут без мамы.
• А ну-ка... – Иван протянул руку и Юля, поспешно отодрав от себя котенка, вручила его соседу. – Ишь, ты! Какой глазастый! И на мамку похож!
• Дядя Ваня, возьмите его, а?
• Да куда мне его?! – Иван удивленно посмотрел на девочку.
• Домой! Вы ему нужны. А может и он вам тоже... – тихо добавила Юля. Она никогда не видела, чтобы сосед разговаривал с кем-то и сейчас не знала, что сказать, что делать.
• Он мне? – Иван задумался, а потом расстегнул пуховик. – Ест-то все? Разносолов у меня не водится, – он как будто извинился перед Юлей.
• Все-все ест. Молоко любит очень.
• Ну, это найдется. Бывай!
• Спасибо! – Юля посмотрела вслед соседу и увидела, что тот шагает теперь, глядя вперед и придерживая рукой котика, который пытался забраться повыше.
• Да не сепети ты, егоза! Подожди, скоро дома будем.

Юля улыбнулась и почесала за ухом последнего котейку.

• Теперь тебя осталось.
• Мама, смотри! Котенок! – девочка, лет семи-восьми остановилась возле Юли.
• Да, Яночка, пойдем! – мама девочки поправила на плече школьный рюкзак.
• Мама! Ты же обещала!
• Что?
• Что разрешишь мне котенка, когда я поправлюсь! Я же уже поправилась?

Анна судорожно выдохнула.
Яна болела давно, почти год. Они прошли кучу обследований, уйму специалистов, но диагноз так никто и не решался поставить окончательно. Ребенок таял на глазах. Пока не попали на прием к заведующему кафедрой неврологии мединститута.

• Поправимо, но от вас нужно будет все ваше время и все ваши силы. Тогда справитесь.

Аня тогда только кивнула, облегченно выдохнув. Все это время больше всего ее угнетала неизвестность. Она с детства была человеком действия. Мама даже говорила иногда:

• Анюта, не мешало бы сначала думать, а потом делать. А у тебя все наоборот. Сначала действие, а потом размышления.

С возрастом Аня больше стала понимать, о чем говорит мама, но привычке действовать, делать что-то, не откладывая на потом, так и не изменила. И, когда профессор расписал лечение, она сразу нашла и центр, в котором были лучшие массажисты в городе, и бассейн и все остальное, что им рекомендовал специалист. И через полгода Яну было не узнать. Поздоровевшая, посвежевшая, она гордо стояла на линейке, держа огромный букет, который сама же и выбрала, как не отговаривала ее Анна:

• Да тебя не видно будет за ним!
• Ну и что! Зато он красивый и учительница сразу поймет, как я в школу хотела!
• Она и без этого поймет, если ты будешь учиться хорошо! – рассмеялась Анна, но уступила дочке.

И сейчас, когда Яна так спокойно заявила, что она выздоровела, Анна боялась даже выдохнуть. Почему-то ей казалось, что, произнеси она это вслух, и снова вернется все на круги своя. Да, буквально неделю назад, профессор сказал ей, что улучшения настолько значительные, что еще совсем немного и он сможет с уверенностью сказать, что самое плохое позади.

• Вы – большая молодец! Так редко встречаются мамы, которые следуют всем рекомендациям и доверяют специалистам. Я от вас ни разу за все время не услышал фразы, которая приводит в бешенство любого врача.
• Какой?
• «А, вот я прочитала в Интернете!» – профессор засмеялся. – Все думают, что там точно написано больше, чем меня заставили выучить в мединституте и потом еще немножко в течение всей практики.
• Немножко?! Сколько вы практикуете?
• Почти двадцать пять лет уже.
• Тогда да, немножко, наверное, разбираетесь! – Анна рассмеялась в ответ.
• У вас очень хороший прогресс. Не сбавляйте темпов и, я очень надеюсь, что скоро мы будем встречаться с вами лишь изредка, да и то, больше для того, чтобы поздороваться.
• Дай Бог! – Анна выдохнула и опустила плечи. – Какие еще будут рекомендации?
• Продолжаете ходить в бассейн, поддерживающая терапия, гулять на свежем воздухе как можно больше и много положительных эмоций. Детям в этом возрасте – это самое главное!

Анна кивнула. Еще одно руководство к действию.

• Ну, маааам! – Яна гладила по головке котенка, который пытался выбраться из-под куртки Юли и тянулся за маленькой ладошкой.
• Сколько? – Анна полезла в сумку за кошельком.
• Что вы! Берите так! Я его не продаю. Мне нужно ему найти хороший дом. Вы же будете о нем заботиться, не выбросите через пару дней, потому что он написает на ковер? Он маленький еще, к горшку придется приучать.
• А почему такого маленького отдаешь?
• А это не мой котенок. Он от дворовой кошки. Остался без мамы. Вы не подумайте! Он здоровый! – Юля прикусила себя за язык.
• А я и не думаю. Обработаем, прививки сделаем и на горшок тоже ходить научим. Тебя ведь научили, да, Яна?
• Мам! – Яна рассмеялась и протянула руки.

Юля осторожно достала котенка.

• Подожди! – Анна сняла с себя длинный теплый шарф и свернула его так, чтобы получилось гнездо. – Давай сюда, – она замотала котенка и протянула дочке. – Вот! Держи крепче, только осторожно, он маленький еще!

Яна, не дыша, прижала к себе котика.

• А это тебе! – Анна протянула Юле рубль. – Говорят, что нельзя животинку отдавать просто так. Я тебе обещаю, что ему будет у нас хорошо.
• Спасибо! – Юля взяла монетку и помахала Яне. – Пока!
• Пока-пока! – довольная девочка, осторожно ступая, пошла к своему дому, расплывшись в довольной улыбке. Анна поспешила следом.

Юля проводила их взглядом, а потом подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши:

• Ура!
• Ура? – отозвалась подбежавшая Вика, которая довела до дома Зинаиду Антоновну и пообещала той, что будет заходить иногда с ее разрешения, чтобы проведать.
• Ура-ура! Всех раздали! Я даже не надеялась!

Девчонки довольно рассмеялись и побежали к дому.

• Мама уже два раза звонила. Чай греет и пирог испекла. Даже сказала, если не заберут всех, чтобы несла домой и Руне придется потесниться.
• Она у тебя с характером! Скандалила бы!
• Мамина дочка, вся в нее! Эх, Муська! Хорошей тебе радуги и присматривай там за всеми своими детьми, поняла! – Юля погрозила пальцем в небо и, дернув остановившуюся Вику за рукав, бегом кинулась к подъезду. – Я сейчас совсем околею, пошли быстрее!

В вечернем небе тихо мигнула звездочка, которая висела как раз над домом. И Юлька почему-то подумала, а может это Муська так дала знать, что услышала ее?

Автор : Людмила Леонидовна Лаврова

А давай по Новогоднему закону –
Всё ненужное оставим за спиной:
Неприятные звонки по телефону,
В одиночестве прошедший выходной...

Неожиданные беды и потери,
Все болезни, что пришли исподтишка...
И откроем в Новый год, с улыбкой, двери.
Свет в душе от новогоднего снежка...

Мы возьмём с собой пакет идей блестящих,
Сумку радости, баулы доброты.
И друзей – таких родных и настоящих...
Не забудем прихватить свои мечты.

В Новый год ворвёмся с белой полосою,
Чистым снегом укрывая негатив,
Чтоб ценить людей с душевной красотою...
Дворик внутреннего мира так красив.

Мы забудем Новогодние рецепты.
Позабудется и праздничный наряд...
Только искренностью вы внесёте лепту –
В Новый Год, где строим планы наугад...

А на ёлочке гирлянда так мигает,
Как надежда, что горит в сердцах людей.
А давай поверим в то, что – не бывает...
И начнётся год хороших новостей.

Любимый хозяин)))

Найдёнка

Такого улова никто не ожидал. Чудо это или бесчеловечность? А может большая чья-то беда? А может – большое счастье?

Прохладным осенним ранним утром три рыбака – отец с сыном и сват располагали свои снасти на реке. Ещё не вошло солнце и на лбах у них горели рыбацкие фонарики. Спаниель Шерлок, разбуженный не по графику, ещё жался к ногам, мешал расставлять удочки, совал нос в подкормку, болтался под ногами.

Это потом, когда рассветёт, он будет носиться по кустам и камышам, будет пытаться искупаться и рыскать по окрестностям. А пока ему было страшновато.

Мужчины давно собирались на эту рыбалку, но никак не получалось, мешала работа. Отец с сыном отправили свои половины в Кисловодск, и пока женщины на отдыхе, надо было выбраться. Но дела не давали. И сегодня, во второй половине дня, мужчины собирались уже встречать своих отдохнувших жён.

В этой семье недавно случилась беда. Соня на шестом месяце беременности потеряла желанного ребенка. Начались преждевременные роды и мальчика не спасли. Слишком мал был ещё.

Уже стояла купленная, но не собранная кроватка, уже были просмотрены сотни сайтов в поисках хорошей коляски, уже лежали готовые распашонки и вязались пинетки, но....

Шестеро взрослых людей ждали этого малыша. Шесть сердец разбилось. Шесть пар глаз проливали слёзы.

Но... тяжелее всех, конечно, было Соне. Это понимали все, и вскоре взяли себя в руки и уже решали, как помочь ей – юной матери, так ожидавшей своего первенца. Поездка в Кисловодск – была одним из способов помочь забыть горе. Вадик – муж её, не смог поехать, новая работа, и с Соней поехала мама.

Предрассветный холодок ещё забирался под воротник, но солнце очень скоро расстроило все его планы – начинался тёплый осенний день. Рыбаки уже больше часа ждали клёва. Клюнул всего один карасик.

Это не шибко расстраивало, но и не радовало, клёва ждали. Ничего не ждал, а вполне себе радовался начинающемуся яркому осеннему дню, только спаниель Шерлок.

Он начал носиться по берегу. Иногда мочил лапы, но сразу отбегал от воды – было ещё холодно. Еле успокоили, когда начал лаять на прилетевших уток. Он же тут хозяин берега, и эти утки явно мешали ему главенствовать. Шерлока отругали, пригрозили хворостиной, и он, слегка обидевшись, пошёл шнырять по побережным кустам.

Не было его довольно долго. Вадим уже немного забеспокоился, позвал. Через минуту Шерлок стремительно появился из лесополосы, идущей вдоль берега. Появился и опять начал распугивать рыбу – лаять. На них уже косился находившийся неподалеку рыбак. Было неловко.

– Шерлок, да что с тобой сегодня! Заткнись уже! – ворчал Вадик.

Отец взял в руки хворостину – это всегда помогало. Но не в этот раз. Шерлок, как взбесился, он бегал вокруг мужчин и непрестанно лаял, потом отбегал всторону и садился молча. Но как только все отворачивались, лай возобновлялся. Нетипичное поведение для него.

– Пап, погоди-ка, может я чего не понимаю, но мне кажется он нас куда-то зовёт.

Оставив свата на удочках, отец с сыном отправились за псом. Он, действительно, зазывал: поджидал и вёл их в заросли, которые вели вдоль реки сразу за песчаной полосой. Потом пёс обогнул большой заваленный ствол, нарнул под куст и громко залаял.

Вадим забрался туда и сначала увидел тряпьё – какая-то грязная коричневая вязаная кофта, даже трогать не хотелось. Но всё же он потянул её за угол и вдруг увидел маленькое тельце. Отдёрнул руку от неожиданности. Но потом раздвинул кусты ногами, чтоб было удобнее и поднял на руки неаккуратно замотанного в кофту грудничка.

– Ну, что там? – отец заинтересованно смотрел с той стороны заваленного дерева.

– Па, тут ребёнок, и вроде живой.

– О, Господи! Какой ребёнок?

Вадим нёс ребёнка, как хрустальную вазу, боялся оступиться. Шерлок уже не лаял, взволнованно суетился. Отец заглянул в кофту.

– Вот те и на – находочка! Клади сюда, завернём.

Они аккуратно положили находку на ровную траву, Вадим стянул с себя футболку, неумело завернул поплотнее сначала в неё. Хотели потом в кофту, но кофта оказалась сырой, отец стащил с себя свитер. Завернули.

Малышка плакала. Вадиму казалось, что она смотрит прямо ему в глаза. Внутренние уголки глаз приподняла вертикальная складочка на маленьком лобике. Она как будто просит помощи и переживает боль. Он очень переживал. А отца плач, наоборот, радовал: плачет – значит силы есть.

Это была девочка, и даже пуповина не отрезана.

Сосед – рыболов аж окурок выронил изо рта. Сват был не менее ошарашен.

– Ну и улов у вас, ребята! Нельзя вас на рыбалку брать.

Конечно, рыбалку пришлось закруглить. Было уже не до рыбы. Девочка регулярно подавала голос, жалостливо плакала. Вадим сидел на заднем сиденье, держал её на руках и нервничал.

Сват рассуждал:

– Тут же станция недалеко. Вот с электрички вышла алкоголичка какая-нибудь, пошла вниз к реке, потом по берегу, чтоб родить и бросить! Гадина!

– Одной родить? В перелеске? Это разве возможно? Врачи же нужны! – недоумевал Вадим.

– У таких всё возможно...

– Куда едем-то? – спрашивал отец.

– Так в роддом, наверное, – отвечал Вадим.

– Нее, надо в полицию сначала, – советовал сват.

– А может в больницу?

Они позвонили на 112. Через некоторое время им перезвонили и велели вести девочку в инфекционную городскую больницу. Сказали, что их там поджидают.

Пока ехали, позвонила мать Вадима. Тот ей сказал, что они совсем уже не на реке, а везут найденного ребёнка в больницу. Пришлось долго объяснять, рассказывать подробности.

– Кто нашёл. Ну кто у нас Шерлок Холмс? Вот он и нашёл, сыщик. Имечко оправдал. Если б не он, погиб бы ребёнок.

Оказалось, что просто и быстро сдать ребёнка и уехать не получится. Вадим передал девочку медсестре и взглядом провожал её по коридору. Пока держал её на руках, проникся заботой. Как она теперь? Бедная девочка...

Им велели ждать полицию. Они долго рассказывали подробности, а следователь расстраивался, что они не прихватили кофту. И даже карманы не проверили – им было не до кофты. Бросили там.

Пришлось Вадиму доверить встречу жены и матери отцу, а самому отправляться опять на реку вместе со следователем и экспертом. По дороге говорили, конечно, о происшествии.

– А что теперь с малышкой будет?

– Ну, если выживет, в дом малютки попадёт.

– А что, может и не выжить?

– Конечно. Осень же. Вон ночи какие холодные. И если женщина с электрички вышла, то было это вчера. Девочка, получается, всю ночь на холодной земле пролежала, – следователь помолчал и, видимо, с обидой на весь женский пол, добавил, – Вот бабы!

На реке они пробыли совсем недолго. Кофту нашли, забрали на экспертизу и посмотрели место, где лежала девочка. Там нашли шпильку, грязные тряпки и ещё что-то незначительное для Вадима, но значительное для эксперта. Вадим со следователем обменялись телефонами, договорились созваниваться.

В дом родителей Сони Вадим вернулся уже к вечеру. Там его ждала и жена. Все ждали рассказа о поездке со следователем, и он рассказал все подробности.

– Сказали, что девочка может и не выжить после такого, – в конце добавил он.

Потом жена и тёща наперебой рассказывали свои впечатления от отдыха в Кисловодске. Вадим отвлекался, плохо слушал. Он, почему-то, вспоминал взгляд малышки. Нет, она точно на него смотрела, как будто хотела попросить о чём-то.

– Ты какой-то странный сегодня, Вадим, – сказала перед сном Соня.

– Извини, встали рано, день такой, просто устал.

Он не стал говорить Соне о том, что из его головы не выходит эта совсем малюсенькая, беззащитная, неуклюжая девочка. Зачем её тревожить? Она только пережила потерю малыша.

Утром перед работой Вадим заехал в инфекционку. Девочка была жива. Хотелось расцеловать администраторшу, хотелось прыгать и летать!

Вадим заехал и на следующий день. И на следующий.

– Да всё в порядке у вашей найдёнки, – сказала местная уборщица, которая уже знала Вадима, – Кушает хорошо, обследовали, полечили, здоровая девочка, скоро и переведут.

– Куда переведут?

– Так не знаю, но, наверное, в педиатрию. Хотя, кто его знает, – уборщица вздохнула, – Никому ненужная, горемычная будет. Может и лучше б померла.

Вадим позвонил следователю. Но тот дальнейшую судьбу девочки не знал – особо не интересовался. Это была уже не его задача. А вот о судьбе матери малышки уже кое-что узнал. Но по телефону рассказывать не стал, предложил встретиться вечером.

Они встретились. В общем, всё банально. Лишённая материнства мать троих детей из соседнего селения, наказанная за то, что рожала, но нормально не воспитывала, забеременев в очередной раз, решила избавиться от ответственности таким вот путём. Был живот – а на следующий день нет живота. Соседи и рассказали.

Если бы она не была уже судима за жестокое обращение с детьми, ей бы может и дали время подумать, забрать девочку. Но... Это не тот случай. Теперь сидеть ей в местах не столь отдалённых, а пока она находится в больнице. Вероятно, официально девочка будет записана её дочкой, а потом её сразу лишат родительских прав и отдадут под суд.

– А как же Надёнка?

– Кто? – переспросил следователь.

– Девочка. Её в больнице Найдёнкой называют.

– Ну, девочка, наверное, в дом малютки попадёт. Её и удочерить могут. Она будет ничейная.

Соня была не глупа. Интерес мужа к найденной девочке она заметила. И когда он заговорил о ней, отрезала:

– Вадим, нет!

– Что нет?

– Я не хочу удочерять эту девочку. У нас будут ещё свои дети, и я выношу, обещаю...., – Соня заплакала.

– Соня, но я же и не просил удочерять.

– Да. Но я же всё понимаю, – сквозь всхлипы проговорила жена, – Ты беспокоишься о ней, скрываешь, но я-то вижу.

Вадим обнял жену и замолчал. А она объясняла:

– Ты понимаешь, чужой ребёнок – это... это ответственно, а если я не смогу? А я не смогу, я думаю ещё о потерянном мальчике. Вдруг я не смогу полюбить чужую девочку.

– Не плачь, может её удочерит хорошая семья. Я буду надеяться... Не плачь, Соня, нет так нет.

– Значит ты всё же хотел? – Соня подняла глаза и перестала плакать.

– Я не знаю. Понимаешь, кроме меня ею никто не интересуется, даже следователю всё равно. Передают из рук в руки. То один врач отвечает за неё, то другой. А в общем-то – никто. Опека и попечительство свалила всё на больницы, а больницы на ответственных дежурных. А дежурный отработал и ушёл. Она никому не нужна. Похоже, никому, кроме меня. А я ей – никто. Но ведь получается судьба мне её в руки дала, я её нашёл.

Утром Соня встала с больной головой. Она всю ночь не спала. Думала и думала.

Вадим, добрая душа, это понятно. Но, он прав, как так вышло, что эта брошенная в лесу девочка попала именно ему? Он только что потерял ребёнка, он – добрейшей души человек. Может это провидение?

И вдруг мелькнула мысль, которую Соня поймала за хвост: «маме даже говорить о своих думах нельзя, она точно будет против». А значит пришли сомнения.

Она позвонила Вадиму на работу и вечером они вместе отправились в педиатрию, куда сегодня перевели Наденьку. Это имя выбрал для неё Вадим, намекнул работникам коробкой конфет при регистрации.

В инфекционке девочку ему показывали в окно, а в педиатрии его не знали. Пришлось долго вызванивать опеку и инфекционку, чтоб их пустили к девочке. И когда дело не клеилось в сердцах Вадим произнёс:

– Да мы её может удочерить хотим, а нас не пускают даже посмотреть!

Услышав такое, их сразу пустили. Девочку принесли в кабинет. Она спала. Пожилая медсестра аккуратно положила её на пеленальный стол и отошла.

Соня смотрела на стянутые пелёнкой пышные щечки, на курносый нос. И тут Наденька зевнула, открыла глаза и ясно посмотрела на Соню. Её лобик сморщился, уголки глаз приподнялись, и было ощущение, что она умоляет.

– Вадим, она смотрит на меня! Она так смотрит, ты видишь? Она как будто просит...

– Просто, она хитрюля, знает как смотреть! Молодец, Надюха! Будешь нашей старшенькой!

Вадим понимал, Соня уже – за! И Соня наклонилась над малышкой и нежно взяла на руки.

Медсестра вздохнула и, как показалось Вадиму, спрятала слезу.

Им ещё предстояло многое доказывать, перехватывая очередь на удочерение, но они всё преодолели.

И теперь шестеро взрослых людей заботятся о малышке. Шесть сердец любят её. Шесть пар глаз –любуются.

Это же им послала прямо в руки судьба маленькую Найдёнку, а может и сам Господь. Кто знает...

Новогоднее чудо

– Любка, уж лет-то скоко тебе? А все в девках сидишь, так и просидишься ж, попомни мои слова!
– Да не так и много, – мой ответ был явно тут не нужен, так что я зря поддержала разговор.
– Так давно б деток нарожала, для себя хоть, раз мужика путнего так и не нашлось. Непутевая ты! Мать-то что сказала бы?
– Ох, уж мы-то в твои годы по третьему ждали, да все сами нянькали, да пестовали! И без буржуйских всяких машин. И стирали в проруби, и скотину держали, и про мужиков своих не забывали! – поддакнула подружке бабуся из семнадцатой квартиры.
– Ох, уж кто-кто, а ты, Петровна, не только про своего не забывала! – вскипятилась вдруг бабка Аня из восьмой. Видать, вспомнилось особенно ярко ей прошлое. – Да все уж знали, как втихаря к моему бегала, да глазки бесстыжие ему строила!
– Хто? Я? – Петровна аж зашлась от возмущения. – Не мели, мелево! Сам твой ко мне и так и эдак подкатывал. А я мужняя жена, всегда верная была!

Пока соседушки сцепились, выясняя, кто там на кого смотрел лет пятьдесят назад, я потихоньку прошла мимо и юркнула к себе в квартиру. Как-то быстро сегодня переключились ягуси, даже не верится. Угораздило же меня соседушкам драгоценным под руку попасть! Пять минут – и мои кости перемыты основательно. Оставив соседок за порогом, я выдохнула: дома.

Приготовила легкий салатик, наполнила бокал вином и устроилась на диванчике в гостиной. Пощелкала пультом, перебирая каналы, остановилась на какой-то комедии. Расслабилась, предвкушая приятный вечерок. Да, 31 декабря. Тридцать второй раз в моей жизни. И я снова встречаю его одна. Не потому, что не с кем, а потому, что так захотелось. И даже без елки. Минут пятнадцать успела покайфовать.

Дверной звонок напугал так, что я дернулась, опрокинув бокал на пол. Матерясь, скинула в красную лужу салфетки и пошла открывать дверь.
На пороге меня ожидал сюрприз. Очень многообещающий. И совершенно непонятно, кто ж сподобился на такое чудо, ведь никого рядом с дверью не было. Хотя... Девчонки мои грозились удивить меня под куранты чем-то необычным и очень мне нужным. Наверняка они и постарались. Занесла коробку в дом, развязала шикарный бант и принялась бодренько открывать крышку...
На этом моя предновогодняя сказка и закончилась.

Из коробки на меня уставились огромные глаза странного существа. «Демон. Детеныш демона», – мой мозг пытался идентифицировать содержимое коробки. Вариантов было немного. Пока я перебирала всех известных и неизвестных миру существ, из коробки раздался скрежет: «Слава Сатане-е-е!»

Мозг запаниковал окончательно и отключился напрочь. Я ошалела, смотря на то, как из коробки выбирается инопланетянин. Лысый, морщинистый, страшный, как муж бабы Клавы с пятого этажа. Он трясся на тощих длиннющих конечностях, выпучив на меня огромные глаза, и непрерывно скрежетал. Я замерла на месте, как парализованная. Чудище приближалось. Паника нарастала.
В тот момент, когда это создание неожиданно прыгнуло в мою сторону, я уже почти не соображала от страха.

– Мр-р-р, мря-я-я-я-я, мря-я-яфф, – оно все бормотало на непонятном языке, прижимаясь тощим лысым тельцем к моим ногам. Чудище дрожало так сильно, что я неосознанно наклонилась и взяла его на руки. Вот до сих пор не понимаю, почему не сбежала, не отпихнула его. Жалко стало. Хоть и демонов, да ребенок все же.
– Мр-р-р, мя-я-я-я, — стонало и скрежетало странное создание, прижимаясь все крепче и трясясь сильнее с каждой минутой.
— Так ты – кот? – я в шоке подняла чудище на уровень глаз и внимательно рассмотрела его. Так и есть. Кот. Лысый. Странный, как цветущий кактус в вечной мерзлоте. Но точно кот.
– Мя-я-я-я, – завопил он с новой силой. Видимо радуясь, что признали его, определили, ху из ху.
– О, господи, Чудище! Ты откуда такой? Малыш еще совсем. Кушать хочешь?

Я успокоилась быстро. Кот – он кот и есть, как бы ни выглядел. Четыре лапы, голова и хвост. И безразмерное пузико, насколько я помню свой опыт общения с кошачьим племенем. Гостя требовалось покормить и обогреть для начала, чем я и занялась.
Слава интернет-магазинам и несчастным курьерам! Что бы я без них делала? Вопрос с лотком, наполнителем, кормом и мисками решился быстро и безболезненно.
Наевшись, Чудище уснуло прямо у меня на руках. Тревожить демоненыша не стала, посидела с ним у телевизора до боя курантов и унесла в спальню. Уложила на подушку, прикрыла одеялом. Все, можно выдыхать.

Утро началось... Началось рано. Очень рано. Отвратительно и невыносимо.
Подарочек выспался и бодрым скоком отправился осваивать территорию, сметая все на своем пути. До этого злосчастного утра я и не подозревала, сколько у меня в квартире громко падающих вещей.
Развлекшись от души, демоненыш решил, что пора подкрепиться. Вместо привычного нормального кошачьего мява, он снова выдал скрежет, в котором явно слышалось про «слава Сатане» и несколько вполне различимых ругательств.
Застонав, я поползла на кухню, кормить Чудище, пока оно меня не сожрало ненароком. Насытившись, создание космического разума изволило снова спать. Я еле удержалась от того, чтобы не перекреститься, когда оно затихло на подушке, мирно посапывая.
Так началась моя карьера кошконяни.

Каждое утро новогодних каникул начиналось с дикого топота и грохота. Шесть раз в день мое Чудище требовало еду. Спать оно желало исключительно рядом со мной, закутавшись во что-то теплое и мягкое. В самом крайнем случае удовлетворялось полкой в шкафу, где строило гнездо из теплых свитеров. Когти точило о мой любимый диван, шторы отлично заменили демоненышу качели, цветы сошли за витаминную подкормку.
И это все в то время, когда я была дома!
Как эту вредность оставлять одного – непонятно. Он и при мне успевал наворотить столько, что не успевала разгребать последствия. «Возьми котика с улицы, все хоть не одна куковать на старости лет будешь», – говорили мне. Спасибо вам, добрые люди. Я с таким счастьем до старости не доживу. Проблема решена! Идеально, мать его, кошку облезлую.

Последний день новогодних каникул начался уже привычно, с грохота и скачек по всей квартире. Первая половина дня удивляла разве что неуемной фантазией моего Чудища. На этот раз он устроил погром в ванной, сметя с полочек все кремы и гели. Даже ругаться не стала, дитё и дитё, шалить ему по возрасту положено. Этот кот вечно был занят чем-то нехорошим, но, видимо, крайне для него интересным. Я уже настолько привыкла к нему, что решила переименовать из Чудища в Исчадие. То есть из Чуда в Чадо.

А вот во второй половине дня наш с Чудищем совместный отдых безжалостно потревожил дверной звонок.
За дверью оказались двое. Соседка баба Аня – натуральнейший божий одуванчик с сиреневыми кудряшками, и, по совместительству, одна из главных сплетниц нашего дома, и ее внучка – чудесное белокурое создание, достоверно создающее образ ангелочка. Ага, как будто я мало слышала их истерик из-за стены, чтобы повестись на внешний вид.

–А где мой котик? – мелкая бестия прошмыгнула в квартиру, как метеор.
– Да уж, пора б и отдавать, наигралась, чай, уже! – поддакнула внучке баба Аня, решительно сдвигая меня с прохода.
— Э-эй, соседи! Кого отдать? Вы с Нового года не отошли еще? – от наглости я сразу даже растерялась, а теперь смотрела, как девчонка гоняет мое Чудо-Чадо по моей же квартире, пытаясь изловить.
К слову, демоненок держался очень достойно, сопротивлялся яростно, шипел и скрипел угрожающе и явно не стесняясь в выражениях. У девочки виднелись уже царапины на руках и щеке.
– Что стоишь? – пихнула меня с силой в бок соседушка. – Иди, лови этого! Стоит, как статуя, а ребенок страдает!
– А ну-ка вышли обе вон! – я рявкнула на захватчиков, наконец-то очнувшись от ступора.
– Я те поговорю тут! – баба Аня уперла руки в боки и возмущенно заверещала на меня. – Поиграла, теперь верни ребенку! Ее это кот! Я тебе его на каникулы только давала, некогда мне за ним ухаживать, да и страшный он как смертный грех!
– То есть «давала»? На каникулы? – я даже икнула от шока.
– Ну да! Мои в Турцию летали, а это вот мне оставили. А на кой он мне? А ты все равно одна, вот и помогла, понянькалась. Что тебе еще делать-то? – довольная соседка явно восхищалась своей гениальной идеей.
– А ну, пошли вон, живо! – я поймала одной рукой мелкую комету, второй подтолкнула в направлении выхода драгоценную соседушку. – И чтоб ноги вашей тут не было!
– Ба-а-а, там котик мой! – раздался визг сквозь слезы. Мелкая рыдала на весь подъезд, бабка долбилась в дверь и орала угрозы.

Пришлось предложить вызвать полицию, только тогда парочка удалилась, бросив напоследок, что скоро с родителями придут забирать «имусчество».

Мы с Чадом хором выдохнули и отправились в обнимку на диванчик – гладиться и успокаиваться. Вскоре демоненыш задремал, измученный девчонкой, а я стала ждать обещанных родителей, выслушивая угрозы из-за стены, подкрепляемые ударами в нее же.
Поздним вечером раздался вежливый стук в дверь. Я взяла Чадо на руки и отправилась открывать, понимая, что демоненка глажу в последний раз.
– Здравствуйте, Любовь. Я сын Анны Алексеевны, вашей соседки. Ну и отец Инги, соответственно, – мужчина зашел в квартиру. – Я к вам вот по какому поводу...
– Я понимаю... – поцеловав Чадо в плюшевую макушку, я протянула его мужчине.
– Подождите, пожалуйста. Я извиниться хотел за своих, натворили они дел, конечно. Не держите зла. Старый да малый, что уж говорить, – он не торопился забирать котенка.
– Ладно уж, переживу... – мне было так грустно, что плакать хотелось. А еще вцепиться в мое Чудо и убежать вместе с ним.
– Смотрю, вы подружились? – подмигнул мне гость.
– Да, успели...
– Ну и отлично! Жена моя от кота этого шугается, никак привыкнуть не может. А девать некуда, не выкидывать же. Вот я и подумал, может, оставите? – почесал мелкого за ухом и посмотрел на меня, ожидая ответа.
– А можно? – я неверяще уставилась на мужчину. – А как же Инга?
– Ой, да ей что один кот, что другой... Она белого просит. Пушистого. С этим только дерутся, вечно в царапинах ходит. Ну что, берете?
– Да! – завопили мы с Чудом в один голос.
– С Новым годом, хоть и поздновато уже, – улыбнулся гость и тихо вышел из квартиры.

Я обнимала Исчадие, глядя на то, как за окном медленно падают крупные хлопья снега. И плакала. На этот раз от счастья.
Чадо тарахтел на моих руках, даже во сне крепко вцепившись в меня коготками.
Автор Татьяна Сурядова.

«ОТЧИМ ДЯДЯ МИША»

Дядя Миша был смешной. Неуклюжий, как медвежонок. Маленького ростика, полненький, кудрявый. Глаза маленькие, сине-прозрачные, как монпансье. Очки. И какое-то детское выражение лица, радостное, наивное.
Саша боялся мужчин. Вздрагивал от мужских голосов, смеха. Если ему на улице протягивали руку, как взрослому, в его шесть лет, тут же прятался за маму.

• Соня! Чего это у тебя защитник трусливый такой! – смеялись взрослые.

Саша не был трусливым. Он защитил от трех подростков соседку Любочку, когда у той на улице отобрали мяч. Просто закрыл ее собой и твердо сказал:

• Не трогать! Она девочка. Со мной дело иметь будете!

И ребята ушли.

• Ишь, мелочь храбрая выискалась! – только и сказали.

Любочка его за руку взяла после этого со словами: «Давай дружить!».
И когда котейка на дерево забрался, Саша один за ним полез, ладно мама из окна увидела, выбежала. Позвала соседей. Те сняли и мальчика, и котенка. Кошку они с мамой домой забрали, назвали Дунечкой.
И в садике Саша был самый смелый, самый способный. Его в пример ставили. Но мужчин боялся все равно.

Это в два года началось. Когда так сильно кричал и замахивался на маму отец. Такой большой и красивый. Черноволосый, черноглазый, сильный. По улице шел – ему вслед оборачивались. Семен был эталон. Внешности, но не души. Саша не помнил, чтобы хоть раз папа взял его на руки, прижал к себе, пожалел, обнял.

• Прекрати хныкать! Ты не баба. Мальчики не плачут! Нечего размазней расти. Один поспишь в темноте, никаких тебе сказок на ночь. Игрушку убери из кровати, ты не девочка, нечего к себе мягкие игрушки тащить! Сломал кораблик нечаянно? Больше игрушек не получишь, криворукий. Иди отсюда. Пойди погуляй. Не мешай. Замолчи, – такие слова Саша слышал от самого любимого и дорого человека.

Много позже он узнал, что был нежеланным ребенком. И отец не хотел на маме жениться, да родители настояли.

• Любит он тебя, Сашенька. Может, время пройдет, поймет. Просто он вот такой. Какой есть, – гладила мальчика по голове мама.

Время шло. Отношение не менялось.

• Надо было дождаться, когда бы я сам ребенка захотел! Предлагал тебе, гуманистка, блин. Вот и родилось непонятно что, нытик этот забитый, – кричал отец.

Ему не нравилось все в Саше. И мальчик постепенно привык. Папы часто не бывало дома. А потом он и вовсе ушел. Сказал, что помогать деньгами будет. А вот ребенка видеть не хочет. Не такого хотел. Может, когда-нибудь.

Сашина мама была симпатичная. С длинными медовыми волосами, большеглазая. Саше она казалось русалкой. Много работала.
А однажды пришла домой с дядей Мишей. Он был ее начальник на работе. И предложил как-то подвезти, мама с пакетами большими шла.

• Здравствуй, малыш. Я дядя Миша. Вот, забежал к вам. Если невовремя, то я уйду. Я тут это... Пирожные тебе принес. И вот, самолетик. Он у меня старинный, дед еще подарил. Мама твоя сказала, что ты любишь технику. И еще кролика игрушечного. Смотри какой, пушистый, смешной, как настоящий, – произнес дядя Миша.

Голос у него был мягкий, тихий. Потоптался на пороге. Саша стоял и молчал. Он снова боялся.

• Ничего, Сонечка. Я пойду. Малыш-то с тобой хочет побыть, – и дядя Миша, положив свертки, пошел неуклюже к двери.

Он и переваливался, как медвежонок. Саша улыбнулся невольно. И бросился к нему.

• Не уходите, дядя!

Дядя Миша поднял его на руки. От него пахло одеколоном, булочками и домом.

• Какой ты мальчик красивый! Ох, какой хорошенький! Вырастешь, все девчонки твои! Сонечка, малыш-то какой! Я таких не видел! – восхищенно проговорил дядя Миша.

С той поры он стал приходить к ним в гости. Мог сесть в костюме на пол и играть с Сашей. Часто ему читал и приносил книги. Когда мама уставала, сам готовил. Он много чего умел. И супы варил, и котлеты жарил, и пироги у него отменные получались. Сашин папа никогда не стоял у плиты. И чай себе даже сам не наливал. Говорил, что не мужское это дело.

• А почему вы готовите, дядя Миша? – робко спросил Саша.
• Люблю это дело, Сашенька. Я из семьи большой, самый старший. Мама с папой всегда заняты были, надо остальных кормить было. Да и вообще, это же так интересно! С любовью сделать, своих накормить. Мама у тебя устала на работе, пусть отдохнет, – отвечал дядя Миша.
• Так и вы же устали. Вы же работали, – пожал плечами Саша.
• Да я крепкий, чего мне сделается. Летом на дачу поедем на мою, там красиво. Лягушечка в колодце живет. Покажу тебе. Рыбку сходим половим. Цветов маме наберем, ромашек! – дядя Миша прижал Сашу к себе.

Мальчик вцепился в него ручонками. Больше всего на свете он хотел, чтобы дядя Миша никуда не исчезал.

Спустя месяц на улице они встретились с отцом. Случайно. Тот был с женщиной, нетвердо стоял на ногах.

• Это кто? Что, замену нашла, Сонька? Быстро ты! Получше-то никого не было, только это страшилище? – засмеялся отец.

А за ним и его спутница.
Дядя Миша молчал.

• Папа, это дядя Миша. Не обзывай его! – сказал Саша.
• Что? Ну-ка повтори, щенок! У тебя голос прорезался, что ли? Какой такой дядя Миша? – и отец схватил дядю Мишу за грудки.
• Не надо! Папа! Не надо, пожалуйста, – закричал Саша, вцепившись в ногу отца.

С того случая бабушка и дедушка со стороны папы стали чаще брать Сашу в гости. Ругали маму. Дядю Мишу. Говорили, что папа только один. А дядя Миша – пустое место.
Саша пробовал с дядей Мишей поговорить.

• Они правы, сынок. Он же твой папа, его уважать, почитать да любить надо. Ты прости, сынок, что я вот к вам... хожу да живу. Может, не я бы, так наладилось бы все, – качал головой дядя Миша.
• Нет! Не наладилось бы! Только не уходите, дядя Миша! – просил Саша.

Он подрастал. И дома было тихо и уютно. Дядя Миша постоянно был в движении. Работал, выращивал что-то на даче. Готовил, консервировал, читал Саше книжки. Учил его из дерева строить поделки. Купил машину и держал Сашу на коленях, давал порулить. Саша часто слышал, как дядя Миша говорит маме:

• Ты отдохни, Сонечка! Я все сам.

Соседки на улице, видя, как Саша с дядей Мишей идут домой, тот приотстал, разговорились:

• Какой мальчик красивый! Интересно, в кого? Отец-то так себе, неказистый совсем!
• Да он не его. Родной-то папка тот да, красавец. Надо же было после такого мужика Соньке вот это убожество подобрать!
• Неправда! Дядя Миша самый лучший! Не говорите так больше! – подбежал к ним Саша.

Ему было обидно за дядю Мишу. А тот молчал. Мол, что за правду обижаться? Такой есть. Бабушка и дедушка со стороны мамы тоже дядю Мишу не приняли. Просили дочь опомниться, что родной отец Саши красавец писаный, а она связалась с невзрачным хлопотливым мужичонкой. То, что дядя Миша был заботливым, умным, зарабатывающим, в расчет почему-то не бралось.
Саша рос. И когда они гуляли с Любочкой, вдруг сказал ей:

• Отчима люблю больше, чем родного отца. Того терпеть не могу, злой. Но родня меня не простила.
• Саш, зато ты их прости. Ладно, пусть. А дядя Миша мне тоже очень нравится!

Когда Саша защитил диплом, он стремился к тому, чтобы когда-нибудь стать капитаном первого ранга, связать свою жизнь с морем. Чтобы дядя Миша и мама гордились им.

А потом пришла телеграмма от мамы – заболел дядя Миша.
И Саша поехал домой. Он был очень сильный, красивый. Но стоял и плакал навзрыд в тамбуре.

• Только бы ничего не случилось. Только живи, слышишь? – шептал он.

Тихо и незаметно вошел в их с мамой жизнь неказистый дядя Миша. Одарив их любовью. Маленький, смешной, закрывающий всегда собой свою семью. Он был сама жизнь.

И по больничным ступенькам Саша бежал через три. И никак не мог понять, кто лежит на кровати – дядя Миша? Он такой мягонький был, справный. Неужели этот совсем высохший пожилой человек – он?

Тонкая рука поднялась над одеялом. Глаза открылись, из них полился свет, в котором всю свою жизнь купался мальчик Саша. И упав на колени, обняв своего самого дорогого человека, Саша вдруг впервые крикнул:

• Папа! Папочка, ты только живи! Ты мне так нужен! Я тебя потом на корабле покатаю, как и обещал в детстве!

Дядя Миша всегда говорил ему, что отец у Саши только один. И никогда не претендовал, чтобы мальчик его так называл. Но глядя на радость на его исхудавшем лице, Саша понял – он ждал этих слов.

• Ты помирись с папой, Сашенька. Какой бы не был, как бы ты не обижался, не чужой он тебе человек. Пообещай. И о маме заботься всегда, она такая хрупкая, Сонечка. С вами я счастье узнал. Вы же мои звездочки были. Родные, любимые. Спасибо, что разрешили мне рядом с вами быть! – прошептал дядя Миша.
• Это тебе спасибо! Тебе! За все! – плакал Саша.

Он помирился с отцом. И тот, восхищенно глядя на сына, все говорил и говорил, просил зла не держать, извинялся, вспоминал, как был не прав, чтобы Саша приезжал чаще.

• Я приеду, пап. Наверстаем, – сказал Саша на прощание.

Возвращаясь из плавания, первым делом он берет охапку ромашек и идет туда, где лежит дядя Миша. Смотрит на мчащиеся облака. Вспоминает полянку, лягушку в колодце. И держит в руках тот фонарик, который они смастерили с дядей Мишей.

• Ты, сынок, даже если меня не будет рядом, зажги фонарик-то! И на этот огонечек я приду, даже если ты меня видеть не будешь! Посижу рядышком, обниму тебя, своего золотого мальчика! – радовался дядя Миша.
• Я зажег фонарик, папа. Приходи!

Я тебя очень жду, – прошептал Саша, глядя в темное вечернее небо.

© Татьяна Пахоменко
#Рабия

СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ

До Нового 1992-го года оставался всего час.
Девчонки давно уже накромсали салатики, накрасились, переоделись и ждали меня с бутылкой и тортом. Побегал я по магазинам, оказалось, что с теперишней веселой гиперинфляцией, денег хватало только на что-то одно, да и то не самое лучшее, и я сделал эгоистичный выбор в пользу тортика.
Общага уже затаилась в предвкушении праздника, в коридорах почти никого, вдруг, какой-то тихий жалобный писк и нервное постукивание монеткой. Подхожу к лифту, слышу:

• Я внутри! Позовите, пожалуйста, кого-нибудь! Через сорок минут Новый Год. Что же мне до утра тут сидеть?

С невероятным трудом, я раздвинул дверь сантиметра на четыре и в щель рассмотрел заплаканную блондинку с потекшей тушью. Как ее звали я не знал, единственное, что я о ней знал, так это то, что живет она на третьем этаже и по ней еще с первого курса безответно сохнет двухметровый армянин Тигран, мой товарищ по околачиванию груш в боксерском зальчике. Блондинка всячески избегала Тиграна. Как он только не подкатывал и с цветами и без, а в ответ одна реакция – надменно поджатые губки и – «Молодой человек, мне это не интерестно, позвольте пройти». Видимо просто боялась больших и свирепых кавказцев, хотя, Тигран был страшен только в боксерских перчатках, а в быту он интеллигентнейший человек, даже детей на «вы» называл.
 Естественно, вахтерши на боевом посту уже не было и я прихватил с ее стола толстую книгу учета, вернулся к лифту и вбил ее в щель между дверями, чтобы девушка, хотя бы дышала там.

• Не хочу вас расстраивать, девушка, но вряд ли за полчаса до Нового Года во всем Питере можно найти хоть какого-нибудь лифтера. Так, что, я даже не знаю, чем вам помочь. Если хотите, могу сходить, сказать вашим соседкам. В какой комнате вы живете?
• Да, ладно, спасибо, мне еще соседок здесь не хватало. Они только поржут и пойдут дальше праздновать. Ну, вы тоже идите, с наступающим и спасибо за воздух.

Я как мог подбодрил несчастную блондинку, попрощался и с тортиком в руке и камешком на душе побежал вверх по лестнице, ведь меня и самого давно заждались.
На шестом этаже я резко остановился, сбросил камешек с души, развернулся и помчался на четвертый.
В комнате у Тиграна, огромная армянская толпа спортсменов уже вовсю пила и хохотала. Я позвал Тиграна.

• Вопрос всей твоей жизни и смерти. Сосредоточься – это важно. Готов воспринимать? Тогда слушай. Меняю ценнейшую информацию, всего лишь на бутылку армянского коньяка. Соглашайся, не пожалеешь.
• Бррат, заходи, посиди с нами, а с коньяком ну, никак, у самих только три бутылки, бррат.

Тогда я рассказал про застрявший лифт и его невольную, белокурую начинку. Тигран сделал бешенные глаза и потребовал, чтобы я поклялся здоровьем будущих детей, что не вру, потом вручил мне бутылку коньяка, а бонусом еще и бутылку шампанского и как был в белых носках, так и убежал вниз по лестнице.
Часов до четырех утра, на первом этаже, можно было наблюдать идиллическую картину: На полу возле лифта, в окружении тарелочек, сидел Тигран, одной рукой он прижимал к дверям бокал с соломинкой, а другой, аккуратно длинной, деревянной линейкой «кормил лифт» салатом оливье.
А после зимних каникул Тигран со своей блондинкой сняли квартиру где-то на Петроградке и навсегда переехали туда. Так я и лишился отличного спарринг партнера, но это уже совсем другая история.

P.S.

С Новым Годом, друзья мои! И пусть нам всем повезет не меньше, чем Тиграну...

© Грубас

Мaринa любилa свοих мyжa и пaцaнοв. А все трοе были рοслыми, крепкими, и сοвсем не дyрaкaми пοжрaть. Сyпрyг рaбοтaл в οхрaне. Стaрший сын зaнимaлся бοрьбοй. Млaдший с первοгο клaссa тaскaлся нa хοккей. Три бοгaтыря и Мaринa. Впοлне себе скaзοчнοе семействο.

Тaк чтο, девaться некyдa. Нaшa герοиня yмелa быстрο и вкyснο гοтοвить. Чегο тοлькο не οсвοит нaстοящaя женщинa, рaди счaстья в личнοй жизни.

Истοрия нaчaлaсь сaмым οбычным οсенним yтрοм. Привычнο прοснyвшись в пять yтрa, a делο былο в пятницy Мaринa вышлa нa кyхню и взялaсь зa делο. Яйцa, вοдa, мοлοкο и мyкa. Взбилa тестο. Рaсстaвилa четыре скοвοрοдки. Дοбaвилa в гοтοвyю жидкyю οснοвy мытый изюм, сыпaнyлa немнοгο кοрицы, чyть-чyть кοричневοгο сaхaрa. И кaпелькy сοды.

Гοрячие скοвοрοдки дοждaлись. Зaшипели нa чyгyне первые бyдyщие блинчики. Тοлькο yспевaй перевοрaчивaть. А в редких прοмежyткaх – себе кοфе нaлить, зyбы пοчистить.

Мaринa жaрилa, дyмaлa ο свοем. Рaзyмеется, нa кyхне стaлο жaркο – хοть и фοртοчкa нaрaспaшкy. Ее сынοвья и мyж еще спaли. Тyт сверхy и дοнесся кaпризный грοмкий гοлοс мaльчикa. Нοвые сοседи приехaли пaрy месяцев нaзaд. Нο ни с кем не οбщaлись. Не здοрοвaлись. И Мaринa их не знaлa, хοтя и виделa скοлькο-тο рaз.

• Пaпa, зaкрοй οкнο! Я щaс слюнями зaхлебнyсь. Нy, пοжaлyйстa.

Мaринa прислyшaлaсь. Мaльчик пοвтοрил свοю прοсьбy грοмче. Бaбaхнyлa фοртοчкa. Нaстaлa тишинa. Нο Мaрине нaοбοрοт стaлο грοмкο нa дyше. Внyтренний гοлοс зaвел песнь ο тοм, чтο блинοв нa стοле мнοгο. А сοседскοгο мaльчикa, хοть οнa и не знaкοмa, впοлне мοжнο yгοстить. Чтο тaм ест этοт ребенοк, живyщий – если Мaрине не изменилa нaблюдaтельнοсть, с οчень стaрοй бaбyшкοй и οтцοм? А?

Онa решительнο нaлοжилa десятοк блинοв нa яркyю тaрелкy, зaвернyлaсь в длинный мaхрοвый хaлaт, οпοясaлa οбширнyю тaлию, влезлa в кοрοткие теплые чyни, кaк рaз, чтοбы зa пοчтοй в пοдъезд выйти их и держaлa в прихοжей. И пοтοпaлa нaверх. Пοзвοнилa в дверь.

Взъерοшенный высοкий yзкοплечий сοсед пοкрaснел. Стaл извиняться и οткaзывaться. Нο тyт пοд рyкοй y негο стремительным мaленьким хοрькοм прοшмыгнyл бледный мaльчик – сын. Схвaтил yгοщение, прοбyрчaл чтο-тο издaлекa yже с нaбитым ртοм. Жевaть нaчaл еще пο дοрοге нa кyхню.

Мaринa пοжелaлa дοбрοгο yтрa и yшлa. Сοсед переминaлся с нοги нa нοгy нa пοрοге и бyбнил, чтο емy нелοвкο... И кaк же мοжнο... И οн не дοлжен... Нο...

— Никaких нο! – οтрезaлa Мaринa. И yшлa к себе.

Вечерοм сοсед пришел вместе с сынοм, принес плοхο οтмытyю скοльзкyю οт мaслa тaрелкy. Пοблaгοдaрил. Мaринa не пοнялa кaк, нο зa их семейным пοздним yжинοм οкaзaлись и οтец, и пaцaн.

Стaли зaхοдить пaрy рaз в неделю. Нοсaтый тοщий Игοрь – тaк звaли пaпy, принοсил с сοбοй рaзные бaнaны, aпельсины. Ел мaлο, былο виднο, чтο стеснялся. Нοрοвил οстaвить сынa пοyжинaть οднοгο. А пοтοм вοзврaщaлся зa ним. Вскοре Мaринa выяснилa, чтο Игοрь вдοвец. Гοтοвить не yмеет. И стaрaя бaбyшкa егο пοкοйнοй жены, и ее сын οт первοгο брaкa перебивaются сaмοй прοстοй едοй. Твοрοг, яйцa вaреные, кaшa из пaкетикοв.

Мaринa вдyмaлaсь в ситyaцию не срaзy. Бaбyшкa пοкοйнοй жены, и ее сын οт первοгο брaкa. А где рοднοй бaтя? Где дрyгие рοдственники. Исчезли с гοризοнтa, кaк тοлькο Гaля слеглa. Онa бοлелa οкοлο трех лет. Им всем тοгдa пришлοсь неслaдкο.

Игοрь не был рaзмaзней. Хοтя и не призвaл нa вырyчкy никοгο ни сο свοей стοрοны, ни с Гaлинοй. Не вышлο. Нο не смοг брοсить стaрyшкy и пaцaнa, кοтοрый yже дaвнο звaл егο οтцοм. В этοй ситyaции Игοрь жил с нaпряжением, οбщей yстaлοстью и пοдстyпaющей гοтοвнοстью слететь с кaтyшек. Крaсные οт недοсыпa глaзa кaк бы нaмекaли, чтο емy неслaдкο. Дa и гοлοс срывaлся в рaзгοвοрaх...

Бaбyшкa мнοгο плaкaлa. Пaцaн дерзил и плοхο yчился. Сквернο жилοсь всей этοй стрaннοй кοмпaнии. Три челοвекa пοд οднοй крышей. Три рaзных фaмилии. Мaринa решилa пοмοчь прοстο οт щедрοсти нaтyры. Предлοжилa гοтοвить нa οбе семьи. Игοря и егο пοдοпечных οнa срaзy и грοмкο стaлa нaзывaть семьей. Вaшa семья. Нaшa семья.

Итaк, Мaринa пοстaнοвилa считaть деньги зa прοдyкты и питaться сοοбщa. Треть сyммы внοсит Игοрь, две трети вклaдывaет в кοрмοвοй бюджет семья Мaрины. И всем в этοй ситyaции нοрм. Ей рaзницы пοчти нет. А стaрyшкa, y кοтοрοй все из рyк вaлится, и пaцaн хοть есть бyдyт нοрмaльнο. Пοнaчaлy Игοрь пыхтел и сοпрοтивлялся, вοрчaл, пытaлся дοплaчивaть зa трyд, был филигрaннο пοслaн, yгοмοнился. При этοм дрyжить с мyжем Мaрины οн не yмел. Мyжчины дрyг дрyгa не οчень вοспринимaли. Нο хοть не ссοрились. Уже хлеб.

Дa, нaгрyзкa нa Мaринy yвеличилaсь. Нο не в двa рaзa. Хοрοшие хοзяйки пοймyт. Зaтο стaрyшкy и пaцaнa через месяц былο не yзнaть. Обa с рyмянцем нa щекaх. Пοдοбревшие. Пοвеселевшие. Бaбyшкa стaлa меньше пыхтеть. Мyж Мaрины οтремοнтирοвaл ей рaдиο. Нaшел кaкyю-тο пοдхοдящyю вοлнy. Бaбyшкa взялaсь слyшaть мyзыкy и aнекдοты. Читaть οнa не мοглa, глaзa видели οчень плοхο. Нο грaдyс вοрчaния сильнο притyшилa.

Пοтοм Мaринa нayчилa Вaсю мыть пοсyдy, пοлы, прοтирaть плитy. Он пытaлся фыркaть, чтο мοл не девчοнкa. Нο Мaринa этο пресеклa. Кyдa девaться, если пaпе некοгдa, a бaбyся стaрaя? Не рaзвaлишься. И вοοбще, лyчшие пοвaрa в мире – мyжчины. Вaся не пοверил. Мaринa скaзaлa, чтο этο фaкт. Легкο прοверяемый. И вοοбще.

Вaся пοискaл в шкοльнοй библиοтеке. Интернетa и кοмпьютерa y них дοмa не былο. Чyть пοзже пοявились. Вaся сοмлел. Тο ли егο кaртинки изыскaнных блюд в кyлинaрных книгaх вдοхнοвили. Тο ли οн yже и сaм втянyлся. Нο Мaринa скοрο пοлyчилa пοвaренкa.

Не прοстο пοмοщникa, a шyстрοгο, деятельнοгο, тοлкοвοгο. С хοрοшей пaмятью и yмными рyкaми. Игοрь в первый рaз не пοверил, чтο ест бοрщ, пригοтοвленный сынοм. Кοрявο пοхвaлил. Пοцелοвaл в мaкyшкy. Скaзaл, мοл, спaсибο, сынοк. Вaсю прοрвaлο. Он грοмкο, дaже οчень грοмкο зaревел. Сынοвья Мaрины yтекли из-зa стοлa. Мyж yшел кyрить нa бaлкοн. Вaся дaвился слезaми. Игοрь пытaлся пοнять, чтο слyчилοсь. Рaзοбрaлись. Мaльчик скaзaл, чтο Игοрь егο сынοм не нaзывaл ни рaзy. А οн... οн ждaл. И yже οтчaялся.

Игοрь рaзвел рyкaми. Мοл, нy... тaк вышлο. Чтο же теперь. Прοсти. Вaся кивaл. Мaринa сyнyлa ребенкy плaтοк. Пοстyчaлa кyлaкοм пο лбy Игοрю. Не бοльнο, не οбиднο, нο вдοхнοвляюще и οтрезвляюще. Отпрaвилa мaльчикa yмывaться.

Чyть пοзже все пили чaй. Ели блины с вaреньем. Их тοже Вaся нaпек. Игοрь неyмелο хвaлил ребенкa. И aктивнο жевaл. Блины и прaвдa пοлyчились вкyсные. Семья Мaрины зa предстaвлением нaблюдaлa с пοлным вοстοргοм. Мaльчики и мyж дaже съели меньше οбычнοгο. У млaдшегο сынa глaзa гοрели. Мaринa еще пοдyмaлa, нaдο же, скοлькο любοпытствa с интересοм. Бyдтο жyрнaлист кaкοй — дοбычy пοчyял. И вοт-вοт вοпрοсы зaдaвaть нaчнет. Пοгрοзилa емy. Медвежοнοк – семейнοе прοзвище Мишки — пοкивaл. Мaмy пοслyшaл. Сοглaсился не οтсвечивaть.

У Игοря, Вaси и бaбyшки, нa сaмοм деле, кοнечнο, прaбaбyшки, нο кοмy кaкοе делο дο тaких тοчнοстей? — с тοгο вечерa все οкοнчaтельнο стaлο нaлaживaться. Не скaзaть, чтο пaцaн вышел в οтличники. Нο вызывaть в шкοлy Игοря перестaли. Бyмaги οн через некοтοрοе время переοфοрмил с οпеки нa пοлнοценнοе yсынοвление. Кοличествο фaмилий в семье сοкрaтилοсь с трех – дο двyх.

Сияющий Вaся сгοрячa пοοбещaл пaпе пятерки. Никтο не пοверил. Нy и ничегο стрaшнοгο. Бaбyшкa жилa еще дοвοльнο дοлгο. Нο дο пοследнегο двигaлaсь. Не слеглa. Мaшинкy для белья Игοрь прикyпил. Тaк чтο стиркa тοже перестaлa быть прοблемοй.

Нескοлькο рaзведенных пοдрyг Мaрины нa Игοря пοглядывaли. Нο не склaдывaлοсь. Он в итοге женился нa медсестре из пοликлиники. Кοтοрaя к ним зaбегaлa делaть стaрyшке yкοлы. Тοлькο тοгдa сοвместнοе питaние семей и прекрaтилοсь. Нο меньше οбщaться не стaли.

ЗЫ: Млaдший сын Мaрины и Вaся дрyжaт дο сих пοр. Один пοчти вышел в шеф-пοвaрa. Вοт-вοт. Еще шaг и все слοжится. Втοрοй тренер в спοртшкοле. Игοрь сο свοей медсестрοй рοдили еще пaрy девчοнοк. Нa οднοй из них Мишкa скοрο женится. Трaдициοнные пятничные блины нa две семьи пекyт пο οчереди: тο Вaся, тο Мaринa...
__________________________________
© Нaтaля Шyмaк и Тaтьянa Чернецкaя

Лет в 12 мы с подружкой (она не велела говорить её имя, я не буду, Света, адрес Комсомольская 12, работает директором) очень полюбили делать маски для лица. Ну всякие такие полезные. Особый акцент мы делали на омоложение и подтяжку, потому что в 12 лет это важно.

После десяти лет женское лицо претерпевает страшные изменения, у меня лично усы стали расти цвета пшеницы, но не будем щаз о гусарском.
А что лучше всего омолаживает старое детское лицо?

Светка у нас была прогрессивная и сразу стала шептать мне на ухо про что-то там из мужчин и китов, моё ухо сразу побагровело и отвалилось от стыда и восторга.

• Но яичный белок тоже подойдёт. – снисходительно сказала Светка, прилепляя обратно моё ухо на жвачку.

Яйца в доме были. Правда, немного, потому что куры были в шоке от девяностых. Сидели в огромных клипсах и малиновых лосинах и отказывались плодоносить и колоситься.
Но нам хватало и одного яйца. Главное, было отделить желток от белка, а то никакого омоложения не получится. Это ж как живая и мертвая вода, понимание иметь надо. Желток даёт обратный фефект. Сразу все начинает волочиться по асфальту, особенно когда вам 12. Такая девочка-шарпей получается.

Мы благоговейно помещали волшебный белок в блюдечко, тыкали в него по очереди пальцами и размазывали по лицу. С лица начинали свисать противные холодные сопли и надо было срочно бежать к вентилятору на просушку.

Через пару минут лицо белок высыхал и натягивал лицо как барабан. Тут главное было не ржать, поэтому мы не смотрели друг на друга. Но в конце концов, конечно, начинали ржать и держать лицо руками, чтоб не треснуло.

Но оно всегда трескалось. Но кожа все равно была очень гладкой и упругой. Да вообще весь организм такой был вместе с задницей, хотя её никто ничем не мазал.

Вот какие хорошие продукты были в те времена!
А сейчас что? Мажь не мажь, белком, желтком, никакого толку. Выветрились все витамины молодости из нынешних яиц, клонированное все. Куда жалобу писать не знаю. Кто у нас по яйцам главный?

Света пишет мне, что нам было 20 лет, когда мы это делали, но знаете, когда ваш друг блогер ничего не доказать. Особенно, что ты не Света.
2021

Зоя Арефьева

Я тебя не брошу

Элка терпеть не могла животных, считая их разносчиками всякой заразы, называя всех, без исключения представителей фауны «бактериологическим оружием».

Больше всех ненавидим был ею соседский пёсик Путька (дело было в начале 90-х и политически окрашенным это имя не считалось). Путька был тощ и мал настолько, что жившие на нем в изобилии блохи были в разы толще его. Путька изредка прорывался к нам в дом, делал по нему круг почета (назло Элке, я так полагаю), после чего в доме затевалась генеральная уборка с хлоркой, дустом и трехчасовым кварцеванием.

И когда в один из томных летних вечеров я вернулась после службы и увидела у неё в руках замухрышного котёнка, которого она нянчила, завернув в полиэтиленовый пакет, удивление моё было не меньшим, чем, если бы я увидела Элку на ногах.

• Уля, так, рот закрыла, уши открыла, готовь аппаратуру, будем спасать эту голытьбу от глистов и блох.
• Элла... Чем?
• Тем!

Запасы у неё, конечно были колоссальные. В доме было все на случай годовой осады и блокады. Из под ванны я выудила старую сумку, в которой, как ни странно нашлось все и от блох и от прочих жителей кошачьего организма.
Пока я мыла и толкла в порошок «Дикарис» Элка поведала мне историю усыновления.

• Сижу, жду тебя. Путька, эта мерзость запустения, лает, как проклятый под окном. Я уже его и по хорошему, и матюками гнала – не уходит, гад такой. Прям завывает. Звоню я Свете, хозяйке этого мерзавца, с просьбой или убить его сразу или просто увести. Светка сбегала за ним и принесла вот это. На него Путька и лаял. Куда девать, непонятно. Может ты его в церковь отнесёшь? Жалко...
• Эл, какая церковь, кому он там нужен? Выкинут так же за ограду и пропадёт. Может, пристроим куда?
• А может и пристроим, надо католикам ещё позвонить, может им в костёл подкинем?

Ночью милый котик начал кричать диким криком и чего-то от нас требовать.

• Да что ж ты орешь, как скаженный? Что тебе надо? Отмыли, накормили, коробку от сердца оторвали, спать в неё уложили... Уля! Что ему надо? Да проснись ты уже, что за сон у тебя такой, хоть сдохни возле тебя, не пошевелишься!

Злая, сонная, проглотив все «тёплые» слова в адрес Элки и несчастного котика, встаю и вытаскиваю котейку из коробки.

• На, нянчи его, мне в шесть утра на службу.

Шмякаю ревущего во все горло кота Элке на одеяло. Быстро ухожу в другую комнату, падаю в кровать и засыпаю сном Ильи Муромца.
Утром просыпаюсь от Элкиного воркования и сюсюканья.

• Ты ж мой масенький, холесенький, котятечка моя... А ну не кусай маму! Уля, мать- перемать, вставай, ребёнок голодный!

И все. С того дня главным в доме стал Гаврюша. Чем уж он так смог понравиться Элке в ту ночь, не ведаю, спала я очень крепко, но факт остаётся фактом. Полюбила она его, а он её с какой-то невероятной силой.

Очень быстро Гаврюша вырос и превратился из тощего подзаборника (как навеличивала его Элка в минуты гнева) в роскошного огромного черно-белого котяру с характером звезды первого эшелона. Звезды, с плохим характером, уточню.

Он очень выборочно снисходил до общения с кем бы то ни было. Именно-снисходил. Гладить себя, никому кроме Элки не позволял, и презрительно наблюдал за гостями с высоты огромного шкафа, на который взлетал птицей по креслу и ковру.

Меня терпел, как человека, который приставлен чистить его туалет. В этом деле он был редкий аристократ и дважды в лоток не ходил, за что я его «любила» ещё больше. Дело в том, что умный кот понимал, что днём, пока меня нет, убирать за ним некому, а Элка с её потрясающим нюхом не выдержит целый день горшечных миазмов. И Гаврюша терпел, ради хозяйки. Ждал меня и два его лотка за вечер мне приходилось мыть раз пять, а то и шесть. Так что «любовь», как вы понимаете, была у нас с ним.

А ещё Гаврюша был воинственен и смел настолько, что если бы его первым выпускали перед боевыми слонами Александра Македонского, то слонам бы уже не пришлось воевать. Так и шли бы уже по выжженной Гаврюшиным воинским духом земле.

Воевал он и со своим спасителем Путькой, со всеми соседскими котами, с птицами, по глупости своей залетевшими в Элкин двор и, конечно же, с мухами. Их он ненавидел особенно активно. Благодаря этой ненависти в доме были перебиты все вазы и цветочные горшки в первый же год Гаврюхиного возмужания.

Элка за это материла его так, что соседи сверху и сбоку (а жили мы на первом этаже) ржали в голос и приглушали звук телевизоров, чтобы насладиться высокоинтеллектуальным Элкиным матом.
Но Гаврюша был непреклонен. Он был воином, и прекращать свой крестовый поход на мух из-за каких-то мещанских ваз и герани не собирался. Последовательная животина. С характером. Наказания вафельным полотенцем суворовского духа бойца-молодца тоже из него не выбили. Мы и отступились. Оставшиеся вазы убрали с глаз долой, а чудом выживший, покалеченный алоэ и фиалки раздали соседям.
Чем бы дитя ни тешилось...
Не кота же выбрасывать, правда? Фиалки-то проще пристроить.

Но самым ненавистным временем для меня стали короткие летние ночи, когда в доме становилось душно, никаких кондиционеров и в помине не было, и приходилось на ночь открывать окна. Гаврила, хоть и был предусмотрительно нами кастрирован, любовных переживаний почему-то не лишился. И все свои романтические вылазки, как и подобает приличному кабальеро, совершал под сенью луны.

Во дворе, который был общим для трёх двухэтажных деревянных домов начала двадцатого века, кроме боевитого Гаврилы нашего, проживали и другие животные. Но с его появлением они уже более не могли праздно слоняться по двору, а тихо сидели по хатам и не отсвечивали, как говорила Элка. Гаврюша царствовал безраздельно. Кошачьих женщин это не касалось.

Их было две. Муська и Мурка. Муська чёрная, вытянутая в длину до размеров хорошей таксы, с плоской змеиной головой и отмороженным ухом, орденоносная мышеловка с многочисленными дипломами от всех соседей.

Мурка, настоящая сибирячка, дымчато-пепельная, огромная, толстенная, лохматая, наполовину в колтунах. Хозяйка её стригла во дворе раз в году почти налысо – большими портняжными ножницами, оставляя неровные выстриги на всём Муркином теле, и бедная кошка потом стыдливо пряталась недели две по за дверями, а потом чуть обрастала и опять выходила на улицу.

И обе они по мнению Элки были совершенно недостойны Гаврюшиной любви. Уродливы, не эстетичны и паршивы до невозможности. Кот не разделял мнения семьи и летними ночами сигал из окна, чтоб как-то утешить томящихся девушек неблагородного происхождения.

Элка чутко спала, и только услышав, что «сынок» опять убежал к «этим простигонкам», будила меня и я в исподнем, с махровым полотенцем наперевес (живым Гаврила не давался, приходилось беречь руки), причитая «Чтоб ты сдох!», неслась вызволять кровинушку нашу из пут любви.

Днём они оба – и Элка, и кот – отсыпались, а ночью вся эта истома начиналась сызнова. Уж не скажу за всю улицу, но соседи из всех трёх домов точно знали все расцветки моего нехитрого бельишка.

Иногда ночью, раз в квартал, Гаврюша приходил ко мне спать. Хотя всегда, с первого дня он спал у Элки в ногах, грел их и, как она говорила, «забирал боль». Он всегда неожиданно подваливался к моему боку и начинал мурчать, тыкаться лбом, прося, чтобы я его погладила и начинал вылизывать гладящую руку.

И тут я ему прощала все. А он прощал меня. За вафельные и махровые полотенца. Вперёд на три квартала авансом. Спал он со мной всю ночь, до утра, мы на какое-то время мирились, а потом уж воевали до следующего его ночного прихода. Так и жили.

Когда Элла умерла, Гаврюша стражем почётного караула все три дня сидел на подоконнике. Не ел, не пил и не пачкал лотки. Он сидел и не мигая смотрел на свою любимую Элку. Не спал.

В день похорон я его вообще не видела, не до него было.
Утром, когда явились соседи (хозяева Путьки) с жэковцами занимать уже как три дня положенную им «по закону» жилплощадь, Гаврюша выскочил из под Элкиной кровати, где он хоронился и страдал два дня, и с диким шипом бросился на мужика с топором, который хотел, видимо, выламывать замок. Гаврюша защищал меня...

Я шикнула на него, а этот маленький боец вдруг резко развернулся, прыгнул на меня, вцепился всеми четырьмя лапами, со всеми когтями в кофту, в кожу под ней, до крови, больно, и начал стонать, как человек. Причитать. Люди с топором и ордером на квартиру молча наблюдали за нами.

• Гаврюх, не плачь, я тебя не брошу.

Я не смогла его оторвать, да и не пыталась. Надела поверх него шубу, подхватила свою котомку и пошли мы с Гаврюхой жить дальше...

Ульяна_Меньшикова

Петрович нехотя поднялся с кровати, подошел к покрытому инеем окну и посмотрел, что происходит снаружи.

За два дня до наступления Нового года администрация дома престарелых все-таки решила устроить подопечным праздник и поставила елку, которую сейчас наряжают молодые волонтеры. Парни и девушки, окружив со всех сторон пушистую зеленую красавицу, вешали на ветки блестящие небьющиеся игрушки и мишуру. Петрович усмехнулся.

• Дети, право слово. Кому вообще далась эта елка?

Он никогда не любил новогодние праздники в связи с неприятными воспоминаниями из собственного детства. Его покойный отец обычно напивался так, что, не помня себя, крушил весь дом, после чего отлеживался неделю. Один раз он так надрался, что чуть не выбросил собственного сына в колодец. Петрович, в юности предпочитавший отзываться на имя Витя, нежели на отчество в честь непросыхающего отца, поклялся после этого случая никогда не отмечать Новый год.

Став взрослым и обзаведясь собственной семьей, он запретил детям и жене ставить елку. Все попытки супруги убедить его в необходимости данной традиции были обречены на провал. Мало того, мужчина, потеряв работу, стал вести себя как его отец: дерзко и нахально. В итоге жена не захотела терпеть его нравственное падение и ушла, забрав с собой детей. Так что пенсионный возраст Петрович встретил в полном одиночестве и написал заявление об определении его в дом престарелых. Лишённый родительских прав, он знал, что дети никогда не приедут к нему и не вспомнят, что у них есть отец.

Его дети давно выросли, сами стали родителями, а внуков Петрович так и не увидел, они не стремились поддерживать с ним отношения.

Он стоял у окна и вспоминал семью, которую потерял по своей же глупости. И тут его взгляд упал на мальчишку, который с восхищением смотрел на елку: ее почти закончили наряжать. На вид ребенку было примерно лет пять-шесть, и одет он был более чем скромно. Петрович глазам своим не поверил, когда разглядел на малыше старую советскую шубу из искусственного черного меха, который порядком свалялся от времени.

• Откуда такой антиквариат достали?
• Чего бубнишь? – послышался голос уборщицы Глаши, которая пришла мыть комнату Петровича.
• Что за мало́й? Торчит под елкой, вон, в черной шубке, – Петрович показал на мальчугана. Лицо Глаши стало грустным.
• Это Витька Скворцов, – ответила она. – Его мама у нас прачкой работает. Живут на съемной квартире, денег постоянно не хватает. Даже одежку нормальную мальчонке не может справить. А он мечтает попробовать настоящий ананас. Как мало надо для счастья, а?

Петрович молча смотрел на своего маленького тезку, который не сводил глаз с сияющей елки. Мальчик улыбался, подбегал к волонтерам и что-то рассказывал, на что они отшучивались. Петрович услышал, как один из парней сказал:

• Слышь, малой, ты хоть стишок выучи. Дед Мороз обязательно придет и принесет тебе любой подарок, какой только выберешь. Понял? Учи стих.

Витя умчался в подсобку к матери и закричал:

• Мама, найди мне книжку со стихами. Я их все выучу, и Дед Мороз подарит мне ананас!

Стемнело. Петрович уже собирался спать, когда в его дверь робко постучали. На пороге стоял Витя, держа книгу.

• Здравствуйте, дедушка. Я выучил стихи, а проверить некому. Вы можете послушать?
• А зачем тебе? – старику понравилось, что мальчик вел себя вежливо и скромно.
• Хочу рассказать Деду Морозу, и он подарит мне подарок, – закончил Витя. Он во все глаза смотрел на седого старика с суровыми чертами лица и колючим взглядом. Петровичу даже почудилось, что он слышит, как мальчик упрашивает его послушать.
• Ну ладно, давай. Только недолго, я собирался спать.

Звонкий голос Вити разносился по комнате, пробуждая давние воспоминания, о которых старику хотелось забыть, словно их никогда и не было. Но он не стал прерывать маленького чтеца, и Витя на одном дыхании рассказал десять стихов.

• Ты смотри, какой умный мальчик, – одобрительно отметил мужчина. – Рассказал без единой ошибки. И как ты столько успел выучить?
• Мама говорит, у меня память хорошая. А я всегда стихи быстро запоминал, – похвалился Витя. Взяв книгу из рук собеседника, он доверительно проговорил:
• Деду Морозу понравится, что я выучил столько стихов? Или надо больше?
• А какой подарок ты ждешь от него? – с улыбкой спросил старик.

Мальчик покраснел.

• Я хочу... обычный. Пусть даст мне что-нибудь, мне все равно.
• Так не бывает, – смеясь, ответил старик. – Ты ведь чего-то хочешь больше, чем остального. Чего же?
• Не будете смеяться? – смущенно спросил ребенок. Увидев, как Петрович торжественно кивает, выпалил: – Я хочу ананас! Большой такой, красивый. Наверно, он очень вкусный, но мама не может купить, для нас это слишком дорого.
• А почему именно ананас? – усмехнулся Петрович.
• Не знаю, – пожал плечами Витя. – Он вкусно пахнет и колючий. И сверху у него торчит такая зеленая штука, как прическа у одного героя из мультика.
• Иди, малец. Мне пора спать, – зевая, Петрович открыл дверь и выпроводил малыша.

Полночи он не мог уснуть, вспоминая выражение лица маленького гостя и его наивные детские желания. Ворочаясь, он все-таки решил устроить сюрприз для малыша.

Наутро старик ушел в неизвестном направлении сразу после завтрака. Люба отвела сына домой и после обеда снова вернулась на работу. К ее удивлению, возле прачечной стоял Петрович, которого она знала как самого скандального старика. Однако Петрович, судя по его смущенному виду, пришел не для разборок на пустом месте, как прежде.

• Здорово, Люба, – поприветствовал он женщину в обычной своей манере.

Та напряглась.

– Зачем пожаловал?

• Ты мальчонку куда дела?

Люба холодно ответила, что его это не касается.

• Я не собираюсь тут склоки устраивать, – миролюбиво проговорил Петрович. – Просто мальчишка у тебя больно смышленый. Кстати, еще вежливый и умный. Хорошо его воспитываешь.

Женщина смущенно улыбнулась.

• Он к вам заходил?
• Да, просил стихи проверить, как он выучил. Хочет подарок от Деда Мороза.
• Я уже не знаю, как ему объяснить, что Деда Мороза не существует, – вздохнула Люба. – Он еще ни разу не получал подарков, потому что я не могла устроить его в детский сад, там такая очередь. Он мечтает о том, чего я не могу ему дать, – голос женщины слегка вздрогнул. Петрович хмыкнул:
• Чего раскисла? Если верит в Деда Мороза, не мешай. Вырастет хорошим человеком, на себе проверено.

Люба удивленно посмотрела на него и выпалила:

• Это вы-то хороший человек?
• Нет, – похоже, старик ничуть не обиделся. – Я не верил в сказочного Деда, потому что батя сумел объяснить это очень сурово и доходчиво. На всю жизнь запомнил и вырос гнидой. Но твой пацан верит, так что не мешай, хорошо?

Люба обещала не разрушать мечту сына и ушла, удивленно оглядываясь на Петровича.

Когда началось новогоднее представление, Витя сидел в зале и с нетерпением ожидал появления Деда Мороза. Старики и старухи пели песни, танцевали, веселились. И только мальчику было не до веселья. Когда он понял, что Дед Мороз про него так и не вспомнил, его позвала мама.

• Витюша, пойдем. Тебя кое-кто ждет.
• Никто меня не ждет, – мрачно ответил мальчик и вытер слезы рукавом. – Это все вранье.
• Я ничего не знаю про вранье, но твои стихи ждут, – улыбчиво ответила Люба и повела сына в сторону изолятора, где были лежачие старики. Мальчик с замиранием сердца увидел, как навстречу идет высокая фигура в красной шубе и с длинной белой бородой.
• Здравствуй, Витя. Я слышал, что ты к моему приходу выучил много стихов и хочешь мне их рассказать, – зычным голосом обратился к нему Дед Мороз. Витя кивнул, не в силах сказать ни слова. Его завели в изолятор, и он с выражением прочёл все стихи, которые знал.
• За добрый поступок, который ты только что сделал – ты подарил радость этим бабушкам и дедушкам своими замечательными стихами, – я, как Дед Мороз, хозяин Нового года, дарю тебе за каждый твой стих по мешку с подарками! – загремел Дед Мороз и открыл свой огромный мешок, в котором были другие мешки, поменьше. – Это все тебе. Бери.
• Это все мне? – Витя был растерян и сбит с толку. – Но это же много...
• Бери, не стесняйся. А за то, что ты скромный, буду почаще к тебе приходить. Или передавать подарки через других хороших людей. Хотя бы через маму. Она же у тебя хорошая?

Не смея верить своему счастью, Витя чуть не заплакал. Дед Мороз помог ему донести мешок до комнаты, где Люба держала свои порошки и тазики. Витя открыл первый мешок и его глазам предстал...

• Ананас! Мама, Дед Мороз подарил мне ананас! – завизжал счастливый Витя. Люба смотрела на него и тихо улыбалась. В других мешках нашлись сладости, книги, альбомы, школьный рюкзак, пенал и многое другое. В отдельном мешке была красивая зимняя куртка и теплые меховые сапоги, при виде которых Витя даже начал потирать глаза. Он был ошеломлен.
• Неужели это все мне?
• Тебе, мой хороший, тебе, – ответила мать, целуя мальчика в лоб и украдкой вытирая слезы. На следующее утро старики в изоляторе проснулись от того, что Витя поднес каждому из них по кусочку ананаса и удалился со счастливой улыбкой на лице.

Петрович тоже получил свой кусок ананаса и долго смотрел на него. Улыбаясь в густую бороду, старик начал напевать «В лесу родилась елочка...»

Когда Петрович, спустя два года, скончался, Любе после его похорон позвонил нотариус и предложил встретиться. Она была удивлена его звонком.

• Мой клиент, Иванченко Виктор Петрович, оставил вам все свои сбережения. Вы можете воспользоваться ими, если дадите свое согласие...

#рассказы

shade, Анатолий, это точно

Интуитивное питание

В ютюбе видела сейчас женщина ртом что-то говорит. Я слушать не хотела, но там блин субтитры по экрану бегали:

«Человек обязан вернуться к корням! Пещерные люди ничем не болели, жили долго и счастливо. Главное, было не грустить и прятаться от всяких пещерных хищников. Пещерный человек питался интуитивно. Нюхал ягодку, если у него с ягодкой возникали положительные вибрации, то человек эту ягодку кушал. Не сразу, конешно, люди научились различать полезные ягодки и ядовитые, не сразу...
Ради наших здоровых кишечников мы должны развивать интуитивное питание! Ваш организм сам вам скажет, что ему нужно».

Тут меня ветром сдуло в магазин. Завязала себе шарфиком глаза, потерла ладошки, сказала:«Ахалай-махалай!», вытянула руки вперёд и пошла выбирать себе продукты.
Всё же просто, где руке тепло и приятно станет, то надо жрать. Желательно, с упаковкой и штрихкодами. В штрихкодах самые витамины.
 Иду такая, мониторю, где в ладошках приятные покалывания возникнут.
Короче, очнулась в одной руке чебурек, в другой жопа симпатишного охранника. От ведь как у меня интуиция развита!
Отличный метод, всем советую.

© Зоя Арефьева

«Happy New Year...» – чистые молодые голоса шведского квартета проникали в сердца и сулили надежду на счастливое будущее каждому, кто внимал песне. Загадочно кружили пятна света от зеркального шара, подвешенного под потолком «красного уголка» студенческого общежития.

Пары медленно кружились вокруг елки. Она положила руку ему на плечо и, играя гибким станом, покорно следовала за ним по тропке медленного танца. Распущенные волосы серебрились блестками и запутавшимися в них конфетти, а ее глаза, в обрамлении огромных ресниц, смотрел на него удивленно и доверчиво.

Всего несколько минут танца. Несколько минут тихого восторга, счастья от близости человека, с которым еще утром не был знаком, а сейчас кажется, что без него дальнейшая жизнь невозможна...

Тот последний студенческий Новый Год отмечали в родном общежитии. Четыре однокашника и единственная девчонка в группе – Иришка с чудной украинской фамилией Опахало. Остальные разъехались по домам, разошлись по друзьям и знакомым.

Чтобы ребятам не было скучно, Ирина пригласила своих подружек из медицинского, четырех веселых хохотушек. Среди них была и она. Люба. Любовь...

Стол по-студенчески небогат, но накрыт с выдумкой – Иринка постаралась, и подружки помогли. Отари Гурцишвили за две недели до праздника сумел вырваться домой, на свадьбу сестры, и привез с собой домашнего вина и чачи, ребята достали пару бутылок «Шампанского», настоящего, Советского!

Веселились от души, и чем ближе был час Нового Года, тем явственней вырисовывались пары. Люба была рядом с ним и вместе со всеми смеялась над шутками ребят. Веселья добавила Иринка – любимица группы металлургов-пятикурсников:

• А я после Госов (Государственных экзаменов) – выхожу замуж! – объявила она и посмотрела на подружек с превосходством.
• Наконец-то фамилию поменяешь! – захлопали в ладоши девчонки. – Ирина Опахало – как-то не очень звучит. Как будем именовать тебя после свадьбы?
• Веер, – улыбнулась та, – Ирина Веер. Как Вам?

Последние слова утонули в хохоте.

• Так ведь это то же самое! – веселилась публика. – Только размером поменьше.
• Да угомонитесь вы! – подал голос Борис, староста группы, почувствовав, что Ирина может обидеться. – Красиво же! Ирина Веер! Поздравляю! И дай поцелую тебя по-братски, пока еще незамужнюю.

Люба не смеялась, только улыбалась, поглядывая на счастливую подружку. Он взял ее руку и положил на свою ладонь. Кисть ее руки была красивая, с длинными, тонкими пальцами. Они почему-то умилили его тогда, хотелось погладить каждый пальчик и... поцеловать.

• Хочешь, я расскажу тебе про твое будущее, по руке? – предложила она и, повернув его ладонь к свету, внимательно рассмотрела.
• Ну, что ты там видишь? – улыбался он.

В хиромантию он не верил, и то, что она сейчас делает, казалось ему частью игры. Их игры.

• Скажу тебе одно, – она была серьезна, – ни один Новый Год ты не встретишь в одиночестве.
• И все? – он был несколько обескуражен.
• Все остальное зависит только от тебя, – она прямо взглянула ему в глаза...

*

«Ах Люба, Любушка моя. Все-таки ты тогда ошиблась. Дети наши и внуки сейчас далеко, я один, а до Нового Года осталось всего двенадцать часов...»

Он вздохнул, стараясь заглушить беспокойство в душе.

«А все эта проклятая новомодная болезнь! Ведь ты до последнего спасала людей от нее. Себя не уберегла. Реанимация – не лучшее место для праздника...»

Он с утра позвонил дежурному врачу и услышал в ответ – «Без изменений...»

Все так же, думая о своем, достал с антресолей чемоданчик с упакованными в него елочными игрушками. Стал перебирать, разглядывая каждую, вспоминая – какая из них любимая ею, какая – дочерью, сыном...

«Не годится лежать им попусту, – решил он. – Нужна елка»

Не спеша оделся и вышел из квартиры, заодно прихватив пакет с мусором.

Елочный базар находился неподалеку. Пройдя вдоль ряда, он остановился у аккуратно упакованных сосенок. Обернутые в плотную ткань, они выгодно отличались от собратьев, раскинувших изрядно полысевшие ветви.

Дороже, конечно. Но пусть будет красивой. Там же подобрал по размеру опору и двинулся домой. Поднимаясь по ступеням на свой второй этаж, услышал писк котенка. Прислонил елку к двери, спустился на пролет вниз – никого. Поднялся на третий этаж – тоже тишина. Недоуменно пожав плечами, отпер дверь и вошел в квартиру.

Распаковывать приобретение пока не стал – надо, чтоб она постояла в тепле, оттаяла, хоть не терпелось освободить ее и оценить стать новогодней красавицы.

• Что за напасть! – он вновь явственно услышал писк котенка. Причем звук шел от сосенки. – Ну-ка, ну-ка, – он торопясь начал освобождать деревце от упаковки.
• Вот тебе и на! – обескураженно произнес он, рассмотрев в ветвях испуганные глазенки мелкого котофея. – Как же тебя угораздило?
• Миу! – требовательно пискнул тот, словно говоря: – Тебе какое дело! Раз принес сюда, то покорми для начала!
• Это само-собой, – согласился он.

Нагрел в блюдце молочка и поставил угощение перед гостем.

Котенок уснул. Он вновь оделся и скорым шагом отправился в ближайший зоомагазин. По пути подошел к продавцу елок, рассказал о нежданном довеске к покупке.

• Вот зараза! – захохотал тот. – Тут кошка крутилась с потомством. Видать, так своих котят пристроить решила. Вы – третий! Два человека уже приходили, спрашивали. Ни один котенка не принес, себе оставили. А вы как решили?
• Оставлю, конечно. Я просто думал – может Ваш? – он чувствовал, как теплеет в груди, находчивость хвостатой мамки развеселила и его. – Где она сама-то?
• Кто ж знает? Убежала...

*

Отзвонились с поздравлениями дети, внуки, бывшие сослуживцы. Он сам дозвонился до старых знакомых – семьи Веер. Все беспокоились о здоровье Любаши, желали скорейшего выздоровления. До Нового Года оставалось несколько минут.

Найденыш, пошерудив наполнителем в лотке, подошел к наряженной елке и, тронув лапкой шарик, зачарованно смотрел, как тот раскачивается.

От движения игрушки по стенам и потолку забегали блики света, как тогда, сорок лет назад в студенческом общежитии. И как тогда воздух был пронизан запахом сосновой смолы и мандаринов.
Он сидел на диване, перед низким столиком, и с улыбкой наблюдал за играми котенка. Забота о мелком, шкодливом жильце вытеснили из сердца чувство потерянности, безнадеги.

• Иди ко мне, малыш. Встретим Новый Год вместе, – позвал он.

Возражений не последовало. Малыш вспрыгнул на диван и доверчиво прижался к хозяину.

• Все будет хорошо, малыш, – повторял он, и в сердце рождалась уверенность, что так и будет. – Мы с тобой ведь тоже – компания! Права была моя Люба тогда.

Зазвонил телефон. Отключив громкость телевизора, он поднял трубку и узнал голос дежурного врача – коллеги Любы. Через минуту лицо его просветлело, по щекам покатились слезы.

• Любовь Сергеевна задышала самостоятельно! – кричал врач на том конце провода. – Успех в лечении гарантирован! Скоро сможете увидеться!

Он отключил телефон и, улыбаясь, уставился мокрыми глазами в экран телевизора. В нем мелькали знакомые с юности лица. Он взял в руки пульт и включил громкость.

«Happy New Year...» – заполнили комнату чистые молодые голоса шведского квартета...

ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

«ИСТОРИЯ»
Случилось эта жуткая история со мной не так давно. Думала поседею...
Весна. Народ переобувается, ну и я надела утром новые туфли. К обеду
ногу натерла, как и положено новой-то обувью. А после обеда на
переговоры ехать. Решила воспользоваться метрополитеном.
Сижу в вагоне метро. Ехать с окраины до центра долго. Достала книжку,
читаю. Ножка болит, распухла. Народу полно, и я решила что никто не
заметит, если я туфель сниму. Так и сделала. Стянула туфельку, ножку
сверху поставила. Испытав огромное облегчение, с удовольствием
углубилась в детективчик. На нужной остановке я нащупала ногой туфель, с трудом в него влезла (оно и понятно, ножка-то распухла), и выбежала из вагона. Какой шок я испытала на платформе – трудно передать словами.
На одной ноге у меня был черный туфель, на другой бежевый, причем обе туфли были левые...
Я стояла и держалась за колонну, чтобы не упасть... У меня начиналась
маленькая истерика... Как в таком виде идти на серьезные переговоры?
Доехать до дома я уже не успевала, денег с собой на новые туфли у меня не нет...
И тут я услышала тихий плач (поскуливание). Думаю, интересно, кому это сейчас хуже чем мне? Обошла колонну. Там оказалась девушка, стоящая на одной ноге и прижимающая мой туфель к груди...
Какую гамму чувств я испытала при этом, передать невозможно... Я молча взяла свой туфель, отдала ей ее, развернулась и пошла. Слов у меня не нашлось... У нее, судя по всему, тоже...
Автор : Тата

«ПРО ЛЮБОВЬ»

Иван Иванович выгнал жену из дома. Так и сказал, когда она к старшему сыну собралась погостить, мол, езжай, хоть отдохну от тебя. За 50 лет совместной жизни ни разу надолго не расставались, надоела, мол.
Бабка Фрося как-то жалостливо посмотрела на своего старика, покрутила у виска всем известным способом и, взяв сумку с гостинцами для внуков, укатила на автобусе в райцентр. Старик закрыл за женой калитку и гоголем, по- хозяйски. прошелся по двору. Поправил вилы у сарая, прикрыл дверь в курятник. Зашел в дом. Красота. Тихо и спокойно. Наконец-то можно смотреть по телевизору то, что хочешь, а не бабкины сериалы. Иван Иванович пнул ногой любимую хозяйкину кошку, развалился в кресле. Подумав, задвинул за диван корзинку с бабкиным вязанием.
Перебрав каналы, никак не мог выбрать, так и бросил пульт. Походил по дому. Скучно. Была бы бабка – поругались бы...
К обеду дед нагрел себе борща. Обжигая пальцы притащил тарелку к телевизору, бабке назло. Сел, взял ложку и вспомнил, что хлеб не взял. По привычке крикнул в пустоту коридора: «Мать, хлеб захвати!» И осекся. Пришлось самому идти на кухню.
Весь день до вечера маялся от тоски. Дела не шли в руку, под бабкины нравоучения все получалось гораздо быстрее и лучше. Телевизор не радовал. Новости вообще едва досмотрел. Какие уж новости, когда некому мнение свое высказать. Покрутил в руках карты и вспомнил, как они с женой по вечерам в подкидного играли. Бабка, зараза, всегда выигрывала. Потом пили чай и незлобно переругивались.
Ночь в одиночестве показалась вечностью. Хоть и не было бабкиного храпа, и никто не шаркал по полу в предрассветную рань, все равно не спалось. Встал рано, угрюмый и злой. День тянулся так же уныло и длинно.
К вечеру, щурясь и шепча себе под нос номер, старик набрал на сотовом телефоне номер сына, велел позвать к трубке мать. Сглотнув гордость, сурово прочеканил: «Ты это, мать, хватит гостить, домой давай возвращайся». И совсем уж не сдержавшись, дрогнувшим голосом добавил: «Плохо одному».
Бабка примчалась через час. С порога отчитала мужа за грязную тарелку, мимоходом погладила кошку и достала из-под дивана свое вязание. Весь вечер старики играли в карты, переругиваясь, обсуждая семейные новости и прихлебывая час с привезенными бубликами. Дед опять проигрывал, нервно сопел и время от времени говорил старухе: «Житья от тебя нет, не отдохнешь, может, съездила б куда?»

Маришку увезли ночью на «Скорой».
Утром Лёшка кое-как позавтракал и поехал в больницу. Перед больничными воротами его обогнали две женщины.

– Ты ей сок взяла? – спросила одна.
– Нет, ей сок нельзя. Я ей бульон несу. И минералку, – ответила другая.
Лёшка остановился и понял, что идёт к жене с пустыми руками. Он развернулся и пошёл в противоположную сторону, выискивая взглядом магазин с продуктами. Возле забора стояла бабушка и торговала апельсинами. У неё оставалось всего пять штук.

– Почём? – спросил Кнопкин.
– Так отдаю. Берите на счастье, – бабулька протянула оранжевый плод.
– А можно все? Сколько с меня?
– Нисколько. Забирайте, если вам так сильно нужно счастье, – улыбнулась старушка и протянула ему пакет с апельсинами.

– Счастья много не бывает, – деловито сказал Лёшка, забирая пакет.
Довольный собой Кнопкин направился в больницу. В приёмный покой его не пустили. Сначала не нашли нужную фамилию, потом сказали, что жена в реанимации и апельсины ей нельзя. Лёшка пытался ей позвонить, но телефон не отвечал.

Так и не увидев свою Маришку, расстроенный Кнопкин поехал домой. Он выложил апельсины на кухонный стол и сел резаться в танки. Из игры его выдернул посторонний звук. Кто-то двигал по столу чашку. Дзынь! Чашка грохнулась на кафельный пол. Животных в доме не было, и Кнопкин насторожился.

Он осторожно заглянул в кухню. Никого. Чашка с отбитой ручкой валялась на полу. Апельсины раскатились, а один даже закатился под батарею. Лёшка собрал оранжевые плоды и положил в холодильник. А беглеца из-под батареи взял с собой. Он собирался пройти ещё один уровень в игре, а потом дозвониться жене.

Перекидывая апельсин с руки на руку, Лешка вошёл в комнату. В какой-то момент он слишком высоко подкинул плод и не поймал. Апельсин шмякнулся на диван, подпрыгнул, вытянул четыре лапы, распушил хвост и помчался по комнате с криком: «Миау!». От неожиданности Кнопкин сел прямо на палас. Оранжевый фрукт обежал вокруг него и забрался на занавеску. Лёшка протёр глаза. Апельсин, зацепившись когтями, висел неподвижно. Кнопкин подкрался и схватил его, но в руках осталась лишь кожура. Маленький рыжий котёнок выскользнул из неё и уже карабкался по джинсам вверх.

Лёшка откинул кожуру и осторожно взял в руки пушистого пришельца.
– Ого, счастье привалило! – задумчиво сказал он. – Что же мне с тобой делать?
– Любить, растить и радоваться, – ответил котёнок. – И не ронять! Добавил он, когда у Лёшки задрожали руки.
– Ты кто? – спросил Кнопкин.

Он уже сел на диван и пытался понять, сейчас ему вызывать бригаду санитаров, или повременить немного.
– Как кто? Я счастье! Ты же сам меня принёс. Сказал, что счастья много не бывает.
– А-а там, в холодильнике, т-тоже?
– Ну да! Братья мои по счастью. Они пока в холодильнике – спят. А я уже согрелся и готов тебя осчастливить.
– Как? – голос у Кнопкина сел.
– Очень просто. Я буду у тебя жить, а ты от этого будешь счастливым.
– Я буду счастливым, если Маришку выпишут. А пока меня туда даже не пускают.
– Пустят, вот увидишь! Только ты ей обязательно апельсин отнеси, чтобы она тоже стала счастливой.
– Прям сейчас? – Кнопкин с тоской глянул на игру, стоящую на паузе.
– Прямо сейчас! – уверенно сказал котёнок. – А я тебя тут подожду.

Лешка выудил из холодильника очередной счастливый плод и положил в карман. Потом вызвал такси и поехал в больницу. Без особой надежды. Но на удивление всё прошло гладко. Нужную фамилию отыскали быстро, назвали палату и разрешили подняться на минуточку. Кнопкин полетел как на крыльях. Маришка вышла в коридор. Оказалось, что в реанимацию попала однофамилица, телефон случайно упал в воду, а через пять минут обход. Лёшка сунул ей в руки апельсин, сказал «на счастье», чмокнул в щёчку и пошёл домой.

Переступив порог, он не узнал квартиру. Такого разгрома он не видел никогда. Шапки были свалены с вешалки на пол, обувь разбросана. Как будто вихрь прошёлся по квартире, сметая со своего пути мелкие и лёгкие предметы. Кнопкин зашёл в зал. На шторах висел рыжий котёнок.

– Это всё ты натворил? – спросил Лёшка.
– Ага! – весело ответил рыжий вредитель. – Правда, здорово! Я от души повеселился и теперь хочу спать.
– А убирать, кто будет? – Лёшка был в отчаянии.
– А ты думал счастье – это тебе хухры-мухры? Это ещё и труд! – умничал рыжий, покачиваясь на шторе.
– Я вот сейчас тебя поймаю и выкину на улицу! – рассердился Кнопкин.
– На улицу? Выкинешь счастье? Своими руками? Не верю!
– Ладно, позже выкину. Порядок только наведу, – ворчал Лёшка, поднимая и раскладывая всё по местам.
– Как сходил? Видел жену? Передал ей счастье?
– Видел, передал. Скучаю я за ней. Никогда не расставались, а сегодня один спать должен.
– Ты не один. Я сегодня с тобой спать буду. Песню тебе буду петь. Счастливую.
– Ладно, – Лёшка перестал уже злиться, – пошли я тебя покормлю и спать. Счастье ты моё, апельсиновое.

Утром позвонила Маришка.
– Лёша! Ты не представляешь! Пришли анализы, оказалось, что я беременна! Мы так долго этого ждали! Слышишь? У нас будет ребёнок! Счастье какое! Меня выписывают после обеда. Заберёшь? Лёшь, ну что ты молчишь?

У Кнопкина перехватило дыхание. Он сел на диван. Горло сжалось, и подступили слёзы. Семь лет они ходили по врачам, тратили время и деньги. И в последней клинике вынесли приговор – бесплодие.

– Да-да, заберу, – прошептал он.
Котёнок подкрался и боднул его руку.
– Ну как? Ты счастлив?
– Ещё как! Только одно не пойму. Она съела апельсин, забеременела и теперь родит мне говорящего котёнка?
– Чудак человек! – засмеялся рыжий. – Таких глупостей напридумывал! Счастье выглядит по-разному, у каждого своё. Вот тебе было грустно и одиноко – я появился. А для неё дети счастье. Ты, кстати, не держи апельсины у себя, делись. Отдай несчастным.

– А с тобой что делать? Мне Маришка не разрешит кота.
– Разрешит. Счастливые люди добрые.
Ближе к обеду Кнопкин оделся, сунул в карман оставшиеся апельсины и вызвал такси. Спускаясь по ступенькам, он встретился с соседкой. Старушка поднималась с тяжёлой сумкой и выглядела подавленной и уставшей.

– Клавдия Тимофеевна, давайте помогу!
Кнопкин подхватил сумку, подал руку и бодро зашагал вверх. Перед дверью он вручил ей апельсин.
– На счастье!
Старушка расплылась в улыбке, а Лёшка запрыгал вниз через две ступеньки.

Таксист был хмур. Он уже набирал оператора, чтобы отменить заказ, когда Кнопкин плюхнулся в салон.
– Добрый день! Это вам! На счастье! – сказал он и протянул таксисту апельсин.
– А ты чего такой добрый? – буркнул водитель, пряча плод в карман.
– Жену выписывают, счастьем делюсь.

Таксист улыбнулся и включил весёлую музыку. Всю дорогу до больницы они пели песни. Расстались чуть не братьями. Маришка уже ждала в коридоре. Она выглядела слегка расстроенной.
– Что случилось? – забеспокоился муж.
– Ничего. У меня всё хорошо. А вот у Ирины, соседки по палате, ставят бесплодие. И мне со своей беременностью как-то неловко. Она сейчас такая несчастная.
– Передай ей апельсин на счастье, – Кнопкин протянул последний плод. – Скажи, что врачи ошибаются.
– Я мигом, – сказала Маришка и побежала в палату.

И Лёшка почувствовал себя очень счастливым человеком.

Через положенный срок Кнопкин забрал из роддома жену и дочку.

Ещё через месяц родила Ирина, Маришкина подруга.

Клавдия Тимофеевна приютила рыжего пса. И теперь он провожает её в магазин и носит сумку.

А таксист купил себе новую машину.

И все были счастливы. Потому что счастье у каждого своё!

Морошка Сергеева

- Увольте меня, Дуняша, но я больше не могу, – закатывая глаза и хватаясь рукой за ходящий ходуном подлокотник кресла, хрипел Генрих Поликарпович.

• Давайте-же, ну! Поднажмите! Я знаю, вы можете! – не унималась напирающая сверху Дуняша, выпятив нижнюю губу и дуя на свой покрывшийся капельками пота розовый лобик.
• Нет, о боже, нет. А! А-а-а! – запротестовал Генрих Поликарпович, но через секунду лишь глухо замычал.
• Да! Да-а-! Ещё! Ещё! – настаивала Дуняша, с ухмылкой облизывая сочные губы.

Глаза Генриха Поликарповича налились кровью, а его голая пятка стала отбивать дробь на холодном линолеуме.
«Это конец», – подумал мужчина.

• Ух-х-х, – наконец удовлетворённо выдохнула Дуняша, соскакивая с кресла, но, бегло осмотрев бездыханное тело Генриха Поликарповича, скуксилась.
• Вы себе все штаны забрызгали. Ступайте в ванную. И ещё это... умойтесь. У вас колбаса в усах застряла. А я пойду салатник вымою. Видите, как всё славно вышло, а вы боялись...

"... ну вот, оливье доели, осталось селёдку под шубой спасти» – призрачным эхом донеслось откуда-то из кухни.
Вернувшееся было к Генриху Поликарповичу сознание вновь покинуло его.

Олег Буквин

Печка для Лукича

Ефим Лукич был самым старым жителем деревни. Ему шёл восемьдесят пятый год. Несмотря на возраст, старик жил один, не желая слушать уговоры сына переехать к нему в город.

• Тут я родился, тут и помирать буду, – гордо заявлял Лукич и упрямо отказывался от переезда.

Сын говорил ему:

• Вот станет ведь тебе совсем невмоготу, сам тогда попросишься. Всему же есть предел. А больше уговаривать я тебя не стану.
• А я и проситься не собираюсь! – хорохорился дед, – Я пока в няньках не нуждаюсь. А если что – соседи у нас добрые.

Соседи и взаправду были очень хорошими. Они с детства знали Ефима Лукича и забыли счёт его годам. Лукич всегда бодро шагал по своему двору, зимой выходил ежедневно с лопатой чистить дорожку на улицу.

• Ефим, сегодня снега нету, чего землю скребёшь? – смеялась соседка Нина Игнатьевна, его ровесница.
• Для порядку надо пройтись, – ухмылялся дед и уже тише приговаривал:
• Ах, ты, глазастая баба, всё-то она видит и подмечает...Сорока деревенская...

Зима выдалась морозной. После снегопадов пошли холодные дни, и особенно ночи.

• Что-то деда нашего не видно, – забеспокоилась Нина Игнатьевна, не видя своего соседа уже третий день у ворот.

Она накинула шубу и пуховый серый платок и пошла по заснеженной тропинке к дому Лукича. Толкнув дверь, вошла в кухню. Старик никогда не запирался. Не от кого. Все свои.

• Эй, Лукич, ты где там? – громко позвала Нина Игнатьевна и осторожно заглянула в комнату. Там было прохладно, и никто не отвечал.

Но тут занавеска на русской печи дрогнула и оттуда высунулась всклокоченная седая голова деда. Он хрипло спросил:

• Кого Бог послал? Ты, Нина?

Соседка вздрогнула:

• Господи, напугал-то как... Ты чего это туда залез? Что с тобой? Печь в комнате не топлена, не выходишь... Заболел, что ли?
• Ну, трындычиха... Дай сказать... Видишь ли...Печка моя вышла из строя, да в такой мороз. Что-то там в ней обвалилось внутри. Наверное, кирпичи рассыпались. Дымит. Топить нельзя. Вот беда. Вот и замёрз я совсем, аж спину радикулитом свело. Топлю только эту, но одной её на дом мало. Вот я и живу пока на ней. Авось зиму как-нибудь дотяну до весны...
• Да ты что? Эту печь долго топить надо. А залезать на неё с радикулитом не так-то уж легко... Ты хоть ел сегодня что?
• Да, хлеб с чаем. И картошка есть печёная.
• Так, значит, и воды у тебя нету. Точно. Ну, как дитя малое. Почему не пришёл, сразу не сказал? Эх, ты...
• Да вы же моему Витьке позвоните, а он что – будет мне печь зимой чинить? Сразу в город забёрет, да ещё и отругает, как пацана, – ответил с грустью дед.
• Так тебя и надо поругать. Сидит тут как партизан. Спрятался. А дрова и воду носить надо, еду готовить надо. Мы что – нелюди? Ну-ка, собирайся к нам. Одевайся и пошли. Я тебя под руку поведу...

Дед нехотя, со стоном еле-еле слез с печи и соседка помогла ему одеть фуфайку и валенки. Дома Нина Игнатьевна и её дочь определили деда в самое тёплое место – в комнате за печкой, и натёрли спину согревающей мазью.

• Сиди тут. Скоро ведь Новый год. У нас поживёшь пока. А с печкой мы всё решим, дед Лукич, – говорила дочь Нины Игнатьевны Рая, – Завтра мой Серёга доедет в соседнюю деревню к печнику и договорится. Не горюй.
• Иди-ка, поешь борща, сосед, – позвала к столу Нина Игнатьевна.
• Ох, спасибо, наделал я вам хлопот, – сконфуженно бормотал Лукич и с удовольствием ел борщ, – Вы уж только сыну не звоните. А денег я на ремонт дам. У меня скоплено. И в магазин пойдёте, я тоже дам на продукты.
• Ладно, ладно... Капуста и свекла у нас не купленная. Сиди уж, богач. Витька и сам позвонит. Врать я ему не стану. Но и увозить тебя не дадим. Не сомневайся...

Неделю, до самого праздника, дед Лукич жил и отогревался у соседей. Пока Рая лечила его мазями и растираниями, печник перебрал обрушившийся дымоход, заменив старые прогоревшие кирпичи на новые.

Как только Лукичу стало легче и спина перестала скручивать его от боли, он тут же засобирался домой.

• Да не торопись ты, Лукич. Плохо тебе у нас, что ли? – смеялась Рая.
• Я и так загостился, а дом пустой стоит. Не дело. Спасибо, Раечка, спасибо Нина, Сергей, всем вам... – дед кланялся, – дал же Бог соседей. Лучше родни. Я отплачу, отслужу... За мной не станет...
• Уж это непременно, – улыбалась Нина Игнатьевна, – что ты, старый, перестань нас смешить. Пошли, я тебя привела, я тебя и провожу.

Они перешагнули порог дома Лукича. Дед присел на лавочку около печи. В нос ударил аромат сваренного обеда. На плите стояли кастрюли и сковородка, накрытые крышками. На столе лежал свежий хлеб, прикрытый полотенцем. Полы в доме были вымыты, занавески выстираны и выглажены.

Лукич потрогал печь – тёплая. Потом встал и пошёл в комнату. Отремонтированная печь сияла белизной.

• Даже побелили... – с дрожью в голосе сказал Лукич. Он потрогал печь – она тоже была тёплой. В комнате был порядок: чистая скатерть на столе, половички натянуты ровно по вымытому до блеска полу.

На кровати бельё тоже было чистым, а старый подзор Рая даже накрахмалила.

• Боже ты мой, дом не узнать... Девки... Чем я с вами расплачусь? – прошептал дед, и слёза покатилась по его морщинистому лицу.
• Ну, перестань. Это тебе подарок от нас к Новому году. А ты не болей больше. И в следующий раз не доводи до такого холода и голода. Сразу давай знать. Ладно? – Нина Игнатьевна обняла Лукича и, махнув рукой, вышла из дома.

А Лукич всё сидел на маленькой скамеечке, прислонившись спиной к обновлённой печке. Он благоговейно рассматривал чистую белую скатерть на столе, накрахмаленный подзор и думал:

«Господи, как чисто и тепло. Как тепло...»

На следующий день он позвонил сыну:

- Витенька, когда приедете? У меня всё хорошо. Что привезти мне? Да всё как обычно... Только вот ещё большой торт. Нет, два больших торта. И конфет шоколадных. Потом расскажу зачем. Соседку мою тут надо чаем напоить. Да. Печку мне они починили... Вот и хорошо. Жду, мои дорогие...С наступающим...

МИСТИКА РОЖДЕСТВЕНСКИХ ГАДАНИЙ

Тонькины подруги давно повыскакивали замуж, и только она до сих пор сидела в девках. Не было у нее ни жениха, ни даже захудалого ухажера.
Тонька выключила свет, зажгла свечу и, усевшись за стол, начала осторожно перелистывать потрепанную книгу «Рождественские и святочные гадания».
Вариант с башмаком показался ей самым простым и верным. Кидать свою обувь ночью через забор она опасалась, и потому в качестве гадального инвентаря решила использовать старые отцовские валенки, в которых он месил цемент.

Яшка Катапиллер имел замкнутый характер и, мягко говоря, невзрачную внешность, по этой причине женский пол не проявлял к нему ни малейшего интереса. Он не спеша шел со смены вдоль оврага, торопиться ему было некуда, – его ни кто не ждал. Поравнявшись с домом Антонины, он невольно остановился.

Тонька взяла в предбаннике окаменевший от цемента валенок, вышла во двор и со словами: «Укажи откуда придет суженый» – швырнула его через двухметровый забор.

Яшка прикрыл глаза и представил милый образ сдобной, розовощекой красавицы Тони. Мощный удар сбил его с ног и погрузил во мрак. Яшка пришел в себя лежа на дне оврага. В глазах искрило, а в голове возник только один вопрос: «Что это было?»

Тонька нашла брошенный ею валенок и обомлела от увиденного – мыс валенка указывал туда, где за оврагом, через перелесок, широко раскинулась городская свалка.
«Неужто бомж?!» Тонька опрометью бросилась домой и принялась судорожно листать книгу. Гадание по полену могло многое поведать о будущем муже. Она забежала в дровяной сарай, не глядя, схватила первое попавшееся полено и выскочила на двор.

Яшка карабкался по крутому заснеженному склону, несколько раз срывался, кубарем катился на дно оврага и снова лез наверх.

Тонька посмотрела на кривое, узловатое полено с облезлой корой, взвыла от досады и, что было сил, запустила его в темноту рождественской ночи.

Наконец-то Яшка выбрался из оврага. Он зачерпнул пригоршню снега и вытер им вспотевшее лицо. Удар чудовищной силы обрушился на его голову! Очнувшись, Яшка снова обнаружил себя лежащим на дне оврага. Перед глазами все плыло, а на лбу образовался шишак величиной с яблоко. Сознание постепенно прояснилось и панический ужас охватил все существо Катапиллера: что-то мистическое, потустороннее загнало его в овраг и теперь удерживало неведомой силой.

Тонька не помнила, сколько времени прорыдала лежа ничком на кровати. Наконец она встала, вытерла слезы и со злостью захлопнула гадальную книгу.

Выбиваясь из сил, насквозь сырой от пота и мокрого снега, Яшка снова и снова взбирался по склону, скатывался вниз и снова полз. В конце концов, ему удалось ухватиться за росшие по кромке оврага кусты. Собрав последние силы он подтянулся, увидел огни поселка и...

Тонька уверенным шагом прошла через двор, открыла калитку и бумерангом запустила проклятую книгу в сторону оврага.

Вопль боли и отчаяния разорвал тишину ночи. Очередной удар в лоб отправил Яшку обратно по уже проторенному маршруту.

Тонька вытащила Катапиллера из оврага, принесла домой и две недели ухаживала за ним, как за ребенком. А еще через неделю они подали заявление в ЗАГС.

© Олег Литвин

«ДЕД»

Мне что-то около 10, моему деду 80. Едем в поезде. В тамбуре курят дембеля, ругаются матом, выпендриваются.

Полно народу, но никто не сделает замечания. Мой дед им тихонько: «Ребята, вы ж погоны позорите».

И тишина.

Другой раз – стою с дедом в очереди. Продавщица хамит всем. Досталось и деду. Он ей в ответ, наклонясь к её уху, чтобы никто не слышал, мягким голосом: «Девушка, с вашей внешностью надо быть вежливей». Продавщица смутилась.

Дед молча улыбнулся ей и понимающе кивнул головой.

Ещё случай – мне лет пять. Иду с дедом с прогулки. По дороге нарвал каких-то диких цветов, типа букет для бабушки.

Подходя к подъезду наблюдаем сцену, как какой-то начальник чехвостит нашу дворничиху не стесняясь в выражениях.

Дед, демонстративно не замечая начальника (а деда уважали), обращается к дорничихе на вы по имени-отчеству: «Тамара Ивановна, мы с внуком вам букет собрали».

У дворничихи улыбка, начальник как обосрался, а я в недоумении, ведь букет-то бабушке.

Ещё больше удивился, почему бабушка хохотала, когда дед ей с порога эту историю рассказал. Я не мог понять, как так – я собрал букет, дед его отдал какой-то тётке, а бабушка рада.

Как-то раз деда спросили: «А как было при Сталине?»

Дед ответил коротко: «При Сталине перестали бояться Бога».

Меня всегда удивляли такие ответы – короткие, к которым он явно не готовился и после которых остается только молчать.

У меня так не получается.

Е. Л.
#Рабия

ВOCПИТAНИE

Кoгдa мнe былo лeт двeнaдцaть или тpинaдцaть, я пoдoшeл к бaтe.

• Бaть, ну чтo зa xpeнь. У дpузeй у вcex ужe мoтoвeлики, a я кaк лox, гoняю нa «opлeнкe». Ты нe мoг бы мнe пoдoгнaть эту вeщь? Тaм кaк paз в мaгaзин «Pигу-11» зaвeзли! Ты вeдь зapaбaтывaeшь нeплoxo. – Упc! Этo я тaк нaвepнoe пoдумaл тoгдa. Пaцaн нeдaвнo cпpaшивaл aйфoн, вoт c eгo cлoв и нaвeялo. A нa caмoм дeлe я cкaзaл, – Бaть, oчeнь xoчeтcя мoтoвeлик. – И бaтя пocмoтpeл нa мeня oчeнь внимaтeльнo.
• Дa, пoжaлуй пopa. Ты пapeнь взpocлый и pocлый, дa и дeвчaт будeт нa чeм кaтaть. Я пoдумaю. – В ту нoчь я пoчти нe cпaл. Блecтящий мoтoвeлик, мepeщилcя мнe тo в oднoм кoнцe кoмнaты, тo в дpугoм. Дaжe зaпaxлo бeнзинoм, кoгдa я eгo зaпpaвлял. – У вac кoгдa зимниe кaникулы? A ну дa, cpaзу пocлe Нoвoгo гoдa. Вoт тoгдa и peшим, – пpидя c paбoты, вcпoмнил нaш paзгoвop, бaтя.

И я нe cпaл eщe нecкoлькo нoчeй. Вepнee cпaл, нo coн путaлcя из-зa мoтoвeликa, oн тo зaвoдилcя, тo нeт. В oбщeм вcякaя xpeнь c пepeживaниями. Нe уcпeл я coжpaть нoвoгoдниe пoдapки кaк нacтупили кaникулы. Я внимaтeльнo cмoтpeл нa бaтю.

• Дa-дa, cынoк, я пoмню. Вce ужe peшeнo. Пoшли. – Вooбщe я думaл в мaгaзин, нo oкaзaлocь в дeтcкий caд. Oткудa тaм мoтoвeлики я нe пoнимaл, дaжe кoгдa мы oткpыли кaлитку и пpocлeдoвaли к зaвeдующeй. – Ну пoкaзывaйтe! – пoздopoвaвшиcь, oбpaтилcя к нeй бaтя. И oнa пoвeлa нac к кoтeльнoй. Cтoлькo бepeзoвыx чуpoк я eщe нe видeл нигдe, пoэтoму тщeтнo пытaлcя paccмoтpeть зa ними мoтoвeлик.
• Вoт эти, кoтopыe нa шecть чacтeй, кoтopыe нa чeтыpe, – нecлa зaвeдующaя кaкую тo пуpгу. Дa и нa улицe зaдувaлo нexилo.
• Xopoшo, я пoнял, – cкaзaл бaтя и пpoвoдил зaвeдующую дoлгим взглядoм. Ceйчac я пoнимaю, чтo тaм былo, чтo пpoвoжaть. Нo тoгдa oн oтвлeкcя и пoинтepecoвaлcя у мeня, – a ты вce пoнял? – Я кoнeчнo ниxpeнa нe пoнял, нo чтoбы нe пoлучить пoдзaтыльник, нeвнятнo чтo-тo пpoмычaл нa вcякий cлучaй. – Ну ничeгo, ceйчac я тeбe вce пoкaжу и oбъяcню. Жди здecь. – и бaтя пoшeл в кoтeльную. Вepнулcя c жeлeзякaми, нo нe oт мoтoвeликa. Тpуднo cпутaть жeлeзный клин, кувaлду и кoлун co cpeдcтвoм пepeдвижeния.

В oбщeм xpeнaчил я тaм двe пoлныx нeдeли, мoжнo cкaзaть нe paзгибaя cпины. К кoнцу втopoй, пpocтo paзнocил чуpки ужe в щeпки. Дoмoй дoпoлзaл caм. Бaтя пoxлoпывaл мeня пo плeчу и уcпoкaивaл.

• Ну ничeгo, ничeгo. Нe зaбудь зaвтpa тeбe к вocьми нa paбoту. – пoд эти cлoвa я и зacыпaл.

Нo в пocлeдний дeнь кaникул бaтя пopылcя в кapмaнe и вытaщил cтo copoк пять pублeй. Имeннo cтoлькo cтoил тoгдa мoтoвeлик. И нe нaдo co мнoй cпopить. Этa cуммa oтпeчaтaлacь у мeня нa pукax в видe мoзoлeй.

Xopoшee зaбывaeтcя быcтpo, ocoбeннo лeтoм и нa мoтoвeликe. Нa нoвoм мoтoвeликe. Пoэтoму oднaжды пoдкaтив к дoму, я увидeл нa кpыльцe бaтю.

• Ну кaк cынoк, кaтaeшьcя? – пoинтepecoвaлcя oн. Я утвepдитeльнo кивнул гoлoвoй, – и дeвчoнoк кaтaeшь? – я нeвpaзумитeльнo пoжaл плeчaми. Я ужe тoгдa пoчувcтвoвaл здecь кaкoй тo пoдвox, нo пoкa нe пoнимaл гдe и пoэтoму лишний paз poт нe oткpывaл. – Я тeбя чтo xoтeл cпpocить, тут Никoлaй, ну ты eгo знaeшь, пpивeз c Япoнии мaгнитoфoн «Coни», пpeдлaгaeт. A нужeн ли oн нaм? – И тут я кaк тa вopoнa c cыpoм, зaopaл ДA!

Этo былa лoвушкa или пoдвox, я тaк дo кoнцa и нe paзoбpaлcя. A кoгдa? C утpa и дo пoзднeй нoчи я eздил нa cвoeм мoтoвeликe к нoвым дoмaм, кoтopыe тщaтeльнo oббивaл изнутpи дpaнкoй пoд штукaтуpку. Пять двуxквapтиpныx тpexкoмнaтныx дoмoв, вмecтe c пpиxoжими и куxнями. Oни выcтaивaлиcь и ocaживaлиcь, a я oббивaл, нe взиpaя ни нa чтo. Вce лeтo. Пpoклинaя вce япoнcкиe фиpмы и «Coни» в тoм чиcлe. Пoкa oнa нe зaигpaлa в мoeй кoмнaтe. Тpуднo былo нe oцeнить чиcтoту звукa. Я cлушaл тo ли Битлoв, тo ли Кpидeнc и был пoчти cчacтлив, ecли бы нe cлoмaвшaяcя «Cмeнa». Этo фoтoaппapaт, ecли ктo нe знaeт.

• Кoнeчнo, – кoвыpяя пaльцeм лeпecтки зaтвopa думaл я, – этo нe ФEД и тeм бoлee нe Зeнит, чтo нa тaкoй нaфoтoгpaфиpуeшь. Мыcли мoи пpepвaл бaтя.
• Жeлaeшь cepьeзнo зaнятьcя фoтoгpaфиeй? – пoдoйдя и пpиглушив мaгнитoфoн, пoинтepecoвaлcя oн. Нo я был ужe oпытный.
• Дa, нe! Ну eгo нaфиг, c этим тo нaмучилcя. Этo нe мoe.
• Ну дa, ну дa, – xмыкнул oн, – a мы xoтeли тeбe к нoвoму гoду «Зeнит», пoдapить. A мoжeт дaжe и paньшe. Нo нa нeт и cудa нeт.
• Э, тaк этo... Ну ecли Зeнит, мoжнo былo бы кoнeчнo, – пoнимaя, чтo я oпять пpoлeтeл кaк фaнepa нaд Пapижeм, cтapaлcя я иcпpaвить пoлoжeниe, – я в пpинципe нe пpoтив.
• Ну вoт и дoгoвopилиcь, знaчит пoдapим тeбe «Зeнит», тoлькo этo, oceнниe кaникулы oни кopoткиe, нo я тeбe чтo нибудь пoдбepу. Нa фoтoувeличитeль, вaннoчки, глянцeвaтeль, caм тo уж нaвepнoe зapaбoтaeшь?

Я пaцaну тoжe cкaзaл, чтo я пoдумaю, нacчeт aйфoнa. Интepecнo, paccкaзывaть ли eму, чтo у мeня к пятнaдцaти гoдaм былo вce, o чeм тoлькo мoг в тo вpeмя мeчтaть пaцaн!

Aвтop: Kakvas

Вау, вот это вид!

Белка супергерой!

Повезло от беды откупиться. Рассказ

• Игорь, багажник! Открылся багажник, останови машину, – Марина кричала, но сама уже понимала, что всё пропало! Вещи на ходу из багажника высыпались на трассу, и машины, что ехали за ними, наверное их раздавили всмятку. И подарки и угощения, на которые они откладывали последние два месяца! И красную икру, и сёмгу, и дорогущую буженину, и много всего того, что они позволяли себе только на большие праздники. Сумки с дорогими продуктами и подарками лежали в багажнике сверху, чтобы они не помялись. Вещей набрали много, ехали на все праздники в деревню к бабушке Игоря. На трассе пробки, многие рванули за город. Машины едут плотно, одна за другой, не очень быстро. Но остановиться сразу сложно. Так что всё, что упало, похоже раздавлено, да просто размазано по дороге колёсами едущих сзади машин!

Дети, сидевшие на заднем сидении, испугались, глядя на расстроенную маму и тоже расплакались. Марина детей успокоила, а Игорь притормозил, прижал машину к обочине и они наконец-то остановились. Надежда ещё теплилась, казалось, а вдруг всё отлетело на обочину. Они прошли по обочине назад, но конечно всё напрасно. Искать нет смысла, только время тратить, да душу травить. – Всё, не бери в голову, нет и нет, значит другое купим, поняла? Да и вообще обойдёмся, – увидев, как расстроилась Марина выпалил Игорь, – Это всё дело наживное, пошли в машину. А то вон снег какой повалил, темнеет, а дорога тяжёлая.

Но всю оставшуюся дорогу Марина молчала. Ну что теперь, ругать Игоря, что багажник плохо закрыл? Так у них машина старая, вот замок и открылся, держит плохо. Она то пыталась не думать о том, что случилось, то опять глаза на мокром месте. Ну обидно же, она экономила, чтобы всё купить, попробуй тут сдержаться. Ну почему ей так не везёт, то одно, то другое! Конечно бывает и хуже, но разве не обидно? Ещё Марина вспомнила, что подарок бабушке Игоря – теплый пушистый, очень красивый плед тоже был там, в багажнике, и ей стало ещё обиднее.

В деревню они приехали уже за полночь. Думали, что не дождалась их бабушка Маша, спать легла. Но над крыльцом ярко горел фонарь, а из избы тут же выскочила бабушка и её соседка Егоровна.

• Приехали, слава тебе, Господи! – бабушка тут же бросилась целовать всех по очереди. – Мариночка, Игорёк, ну слава Богу, а то мы тут уже не знали, что и думать! Игорь, золотой ты мой, а где же Ванечка с Иришкой? Да вот они мои дорогие, слава тебе Господи, всё хорошо!
• Бабушка, да всё в общем нормально, что это вы так всполошились? – Игорь приобнял бабушку, – Идём в дом, снег метёт, а ты вон худую пальтушку накинула, холодно же! Ты что вдруг так разволновалась? Бабушка рукой махнула, – Да мы тут с Егоровной весь вечер вас отмаливали, ты не смейся только! И не говори, что так не бывает. Бывает! Видение мне было сегодня, Игорёк, ну как наяву, воочию. А увидела, так чуть сердце у меня не остановилось! Прикорнула я после обеда, вдруг вижу, словно наяву, машина ваша летит с дороги в сторону куда-то. Раз перевернулась, потом ещё и ещё, страх то какой! Очнулась в холодном поту, чую – плохое видение, весь день до этого муторно было мне, нехорошо как-то, тревожно. А тут Егоровна зашла, мол твои то что, не приехали ещё? А ее сын с семьёй уже тут.

Я ни жива ни мертва, слова сказать не могу, еле-еле кое-как ей видение своё растолковала. Егоровна мне сразу, – Плохо дело, – говорит, – отмаливать их надо, может не поздно ещё! Вот мы с ней и просили, молили весь вечер Господа Бога, чтобы вы здравые добрались. Да к Николаю Чудотворцу взывали, чтобы доехать вам, значит, помог. Не знали, чем и откупить вас, лишь бы только всё хорошо закончилось. Ну да слава Богу, уж не знаю, как и отмолили, чем откупили, только вижу, что все мои любимые живы и здоровы! – Твоя правда, бабушка, – согласились Марина и Игорь, – А если кому-то наши гостинцы достались, а не пропали, так и пусть будут на радость. Значит им нужнее.

Новый год встречали большой компанией и богато накрытым столом. Своя ароматная картошка, соленые помидоры, да огурчики. А селёдочка под шубой и гусь запеченный – пальчики оближешь! Ну и конечно бабушкины знаменитые пирожки с пылу с жару. Ваня и Иришка весь вечер таскали теплые пирожки из большой кастрюли у печки, им больше и не надо ничего! Днём на горке накатались с соседскими ребятишками. У всех глаза уже слипаются, но они всё их таращат, скоро двенадцать пробьет, надо же увидеть, как дед Мороз под ёлку подарки положит!

Бабушка Маша смеётся, обнимает правнуков и своих, и Егоровны. Счастье то какое, все они вместе! Это же самое главное.
А в забытой богом глухой деревушке на три дома за накрытым яствами столом сидели две старенькие бабушки, две сестрицы, Надежда и Верочка, да дед, их сосед Василий. Жизнь в них ещё была, трепыхалась, теплилась, горела слабым огонечком. Выживали они как могли. Родни никакой нету, летом ещё туда сюда, хоть грядочку, да посадят, а зимой стужа, тяжело одним старикам. Но держатся старики, главное – не совсем одни, вместе они. Дед Василий ёлку срубил, на столе еда есть, хоть и простая, проще некуда, но есть. А к обеду дед Василий пошёл сушняка для растопки в лесу набрать, дрова то на исходе. Связал дед ветки сухие, на саночки сложил, смотрит, а из сугроба придорожного торчит что-то. Подошёл, потянул за лямки – сумка. Открыл её дед Василий, а в сумке чего только нету. Яства давно забытые, и икра красная, и рыбка, и мясо копченое. А на дне сумки плед меховой, белый, как снег, мягкий, теплый. Огляделся дед Василий – нет никого рядом. Поставил сумку на санки на связку сушняка, да повез домой. Расстелил перед Надеждой и Верой плед, печку затопил. Надежда и Вера яства на стол поставили.

• Я уж и не надеялась, что ещё когда-то в жизни такую вкуснотищу поесть смогу, – удивлялась Вера.
• Да и я не верила, что такое чудо случится, – вторила ей Надежда.
• Думаю, это Господь нам послал, видно за жизнь скоромную нам награда. Может и поживем ещё, да на дела Его подивимся, да и порадуемся, – подытожил дед Василий.

Не стоит жалеть о вещах утерянных. Возможно это Господь помог, дал возможность откупиться от неизбежной, более тяжкой потери. Стоит не жалеть, а лишь радоваться тому, что возможно сохранить удалось что-то более ценное.

автор канал ©ЖизньИмеетЗначение

Глазки, прям как у кота в Шреке тут же хочется всё простить, накормить и взять на ручки))

Праздники
— Не люблю я эти праздники, — говорил большой серый кот с грязной слежавшейся шерстью. — Ох, не люблю. Шумят, музыку громко включают. Допоздна мне спать не дают.
Кот сидел, нахмурившись, и смотрел сурово на окна, светившиеся ярким светом. Из них доносились весёлые голоса и запахи. Ох, уж эти запахи...
Кот время от времени втягивал их носом и начинал перебирать передними лапами, зажмуривая глаза. Он представлял себе, какие вкусности сейчас там на столе.

Они сидели на поляне в самом центре большого города. Поляну окружали редкие деревца. Это было нечто вроде парка со скамеечками.
Рядом с ним сидел Ангел. В потёртом пиджачке и старых джинсах. Он смотрел на кота. Они были знакомы очень давно. Кажется, целую вечность. И Ангел очень хорошо понимал своего серого друга.
— Ты вечно всем недоволен, — сказал он коту. — Я вот тебе сколько раз находил хорошую семью, а ты что? Ты сбегал, вот что!
— И что же хорошего? — возмутился кот. — Сперва девчонку маленькую нашел, которая меня в пелёнки заматывала. Потом двух мальчишек, которые бесконечно таскали меня на руках. И я от них под диваном прятался. А после...
— Женщину очень хорошую, — улыбнувшись, подсказал ему Ангел.
— И что? Твоя хорошая к себе мужиков таскала, — возмутился кот.
— Она свою личную жизнь пыталась устроить, а ты ей мешал, — не согласился Ангел.
— Какая такая личная жизнь? — взвился кот. — Я — её личная жизнь, и не нужен нам был больше никто! Ты хоть представляешь, какой это труд — всем им в туфли и ботинки подложить сюрприз? Я тебе что, автомат?
Кот возмущённо посмотрел на Ангела.

— Ну, хорошо. Хорошо, — согласился тот. — А профессор? Он-то тебе не мешал? Что там не срослось?
— Твой профессор совершенно не обращал на меня внимания, — ответил кот. — И жена его тоже. Я сутками сам по себе лежал на кожаном диване. И никто не подойдёт.
— Ух, и противный ты котище! — возмутился теперь Ангел. — Вредный, капризный и требовательный. Всё тебе не так и не слава Богу! Обращают внимание — плохо. Не обращают — ещё хуже. Не угодишь вам, котам. Вы прямо, как люди. Сами не знаете, что хотите. Вроде живи себе и радуйся, что кормят, любят и на руках носят. Ан нет...
— Нет. Не люблю я эти праздники, — опять завел кот старую шарманку. — Очень шумно. Спать мешают.
— Да у тебя в подвале местечко на тёплых трубах, — удивился Ангел. — Тебе же там не слышно. И кормить тебя выходят ежедневно. Я постарался и привёл тебя сюда специально. Тут одна очень добрая женщина живёт.
— Мешают. А вот и мешают! — закричал кот и аж захлебнулся от негодования. — Чего они? Чего?!

Ангел внимательно посмотрел на кота, а потом заглянул в его глаза и увидел там...
Он увидел в его глазах тоску, обречённость и страх.
Ангел тяжело вздохнул. Тоска эта была так глубока и так печальна, что у Ангела защемило в груди.
— Ты вот что, —- сказал он серому грязному коту. — Ты иди. Иди от меня. Не хочу видеть тебя. Вредная и противная ты кошка.
— Сам! Сам такой! — подскочил кот. — Терпеть тебя не могу. Специально мне подбираешь не тех людей. Неправильных подбираешь. Чтобы я себе дома не нашел и так с тобой вечерами сидел. Знаю. Знаю. Ты сам и есть гадкий и противный Ангел. Не хочу видеть тебя и разговаривать!
И кот, вздёрнув гордо свой хвост и подняв голову вверх, пошел через поляну к дому, где он спал в подвале. Он что-то недовольно бурчал себе под нос и шел, не глядя ни на кого и ни на что вокруг, а Ангел...
Ангел смотрел ему вслед.

*

Серый наткнулся на ножку скамейки и, запрыгнув на неё, вдруг заметил сидящего посередине мужчину средних лет в черной куртке. У него в руках был бутерброд. А рядом стояла начатая бутылка пива. Мужчина смотрел на освещённые окна, откуда доносились весёлые голоса и музыка.
Он глянул на кота, запрыгнувшего на скамейку, и сказал:
— Терпеть не могу праздники. Шумят, музыку громко включают. Допоздна мне спать не дают...
Серый внимательно и подозрительно посмотрел на мужчину. Не мог же он подслушать их с Ангелом разговоры? А мужчина продолжал:
— Ох, не люблю. Ну, чего? Чего они? Чего?! — спрашивал он у кота, и тот...

Вдруг подошел к мужчине и прижался к нему, и мужчина погладил серого грязного кота по спине, а потом принюхался к запахам, вылетавшим из окон, и сладко зажмурился. Он представил себе, какие сейчас вкусности там стоят на столах.
Кот стал на его колени передними лапами и прижался к нему головой. Он заглянул в его глаза и увидел тоску, обречённость и страх. Кот тяжело вздохнул. Тоска эта была так глубока и так печальна, что у Серого защемило в груди.
Непонятно почему у него вдруг вырвалось из самого сердца:
— Мур-р-р-р-р...
— Ты, наверное, голодный, — пришел в себя мужчина и вытащил из своего так и не начатого бутерброда большую котлету.

Он положил её рядом с собой и кот, урча и поглядывая время от времени на нового знакомого, стал есть, а мужчина гладил его и объяснял, почему он не любит праздники и что домой совсем незачем идти. Потому что там пусто и тихо, а потом...
Вдруг замолчал и, посмотрев в глаза коту, сказал:
— Наверное, я неправильный. Самый неправильный и есть, а потому всегда один.
Потом он взял его на руки и пошел. И серый грязный кот – противная, упрямая и капризная кошка, как сказал Ангел — не возражал.
Ему почему-то стало тихо и спокойно. «Вот, — подумал кот, — и меня несут домой. Сейчас свет зажгут и накормят вкусно, а потом пусть телевизор включит. Очень уж я люблю под телевизор засыпать».
И он прижался к мужчине и тихонечко затарахтел.
А Ангел смотрел им вслед и улыбался почему-то. «Неправильных, говоришь, тебе подбираю? — пробормотал он. — Так они, неправильные, и есть самые добрые».

*

Через месяц серый кот с блестящей лоснящейся шерстью сидел на окне, а рядом с ним сидел Ангел.
Кот молчал. Долго молчал, а потом вдруг сказал:
— Ты бы моему бедолаге женщину хорошую подыскал, что ли. А то он всё один, да один. Помрёт ещё, не дай Бог.
— Так ты же у него есть, — притворно удивился Ангел. — Зачем ему ещё какая-то женщина? Чтобы ты ей в туфли сюрпризы подкладывал?
Кот сердито посмотрел на Ангела.
— Вот. И опять ты глупости говоришь, — заметил Серый. — Я ведь о нём забочусь. Я-то, конечно, у него есть, и это очень важно. Но... — и кот опять помолчал. — Но если бы его дома ещё кто-нибудь ждал, то он был бы в два раза счастливее. А значит, и я.
Ангел улыбнулся.
— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. По сравнению с поисками дома для тебя — это несложная задача. Найду ему какую-нибудь неправильную женщину...
Большой серый кот с мягкой чистой шерстью встал на задние лапы и потёрся головой о старый ангельский пиджачок.

*

Они теперь живут втроём: мужчина, серый кот и женщина. Соседка с нижнего этажа. Точно на следующий день после встречи кота и Ангела на подоконнике мужчина выносил мусор и не смотрел перед собой, когда спускался по лестнице. Так он и сбил её с ног. И покупки из её пакетов рассыпались, и мусор его...
Он извинялся всё, а потом...
Потом они долго ползали на четвереньках и собирали всё, что упало, сталкиваясь головами и смеясь, и мужчина всё удивлялся.
И как это он мог раньше не замечать, что соседка с нижнего этажа — такая весёлая и приятная женщина?

Ангел иногда залетает к ним в гости. Он тоже любит смотреть телевизор. Пока мужчина и женщина ужинают, он сидит на кровати рядом с котом и гладит его серую спинку. Тот мурлычет и трётся о старые ангельские джинсы.
Но мужчина и женщина его не видят. Ведь Ангелов видят только коты. И только коты могут разговаривать с ними. Спорить, ругаться и кричать.

Такая вот история о нелюбви к праздникам, об Ангеле и коте. О тоске, обречённости, страхе...
И одиночестве, которое проходит, если заглянуть в глаза.
Только заглянуть...
И улыбнуться.

Автор: Олег Бондаренко

Ангелы слышат мысли.

Думайте о хорошем,
Что изменить вам в жизни,
Чтоб не копаться в прошлом,
И не жалеть о том, что
Там уже не исправить,
Радуйтесь жизни просто,
Жизни – без глупых правил.

Ангелы слышат мысли
И берегут нас тоже,
В мире, где всё так быстро,
Часто жестоко, сложно.
С нами они по жизни –
Рядом – никто не брошен,
Слушают наши мысли,
Думайте о хорошем!

Ирена Буланова

Я куплю себе туфли к фраку,
Буду петь по ночам псалом
Заведу большую собаку.
Ничего, как-нибудь проживем.
А когда износятся туфли
И издохнет от старости пес
Пеплом станут в камине угли
Звезды с небом скует мороз
Будет ночь, словно льдинка, хрупкой,
Будет музыкой мрак дышать
На подстилке из старого фрака
Будет милый щенок лежать
Новый фрак повиснет на стуле
Пара туфель стоит у дверей
Жить по-новому очень трудно
Жить прошедшим еще трудней.

М. Булгаков

У нас было что-то около трех кило сельди под шубой, четыре кило оливье, ушат салата Крабовые палочки и т. п., все заправлено майонезом под пробку. Еще пять-шесть мисок студня, запеченный гусь, торт Наполеон, и по мелочи.

А гости на Новый год не явились, как один у кого понос, у кого золотуха. Собаки необязательные!

Семья наша осталась тет-а-тет с многочисленными вкусняшками. Перчатка была брошена

Новогодняя ночь прошла в легких боестолкновениях противники прощупывали друг друга. Генеральное сражение предстояло.

Да пёс с ними, с гостями. сказал утром неунывающий отец. Тут и есть-то нечего. Была б водка.

Водка была. И коньяк. С таким боекомплектом можно ввязываться в драку, решил папаша. Первые тактические просчеты не заставили себя ждать.

Гусь засохнет. Надо кончать его срочно. сказал благоразумная мама и подтвердила хорошие умственный способности. Кончать без хлеба. уточнила она, боязливо прикинув габариты птицы.

Папа насмешливо взглянул на глупенькую, нерешительную женщину.

Это не гусь! Страус эму! на следующий день заявляет он, устало отваливаясь от недоеденного гусиного фюзеляжа. Валится на диван и начинает икать, что крякать.

Встал на крыло... язвительно констатировала мама. А у самой, в животе словно одуплилась парочка, вот-вот и готовых вылупиться на свет карапузов.

Тут же, в комнату вползал объевшийся гусятины Тузик идти не может.

Впрочем, собачонка оказалась неплохим подспорьем, доложу вам немалая часть гуся перекочевала в неё без остатка.

Опускался вечер. Сытые наши стоны и вздохи весьма гармонировали с мягкими, обволакивающими сумерками. На редкую канонаду петард и хлопушек за окном, мы лениво отвечали своей

Третьего поутру, целехонькая еда так же громоздилась в холодильнике и вопрошала: Ну, и?...

О-ля-ля! Никогда не закусывал французский коньяк студнем. все еще не унывал папаша. Настала пора опростоволоситься

И выуживает из рефрижератора миску холодца.

И я не закусывала. поддержала мама и приказала. Наливай!

Наваливай! требовательно глядел от миски Тузик.

Дрожалочку мне! жестко отрезал я.

Несколькими взмахами, папа вспорол этого зябкого, скользкого типчика расписал на кубики. Кажется, покойник уважал при жизни чеснок, как это любезно с его стороны! Мм, что за чесночный дух, что за студень! причмокивали мы.

Студень мудень... спустя сутки, четыре миски и две поллитры, резюмировал папа и предложил перетопить остатки холодца в суп. Хлёбова хочется. беззастенчиво соврал он.

Мы поддержали и отложили ложки. Тузик замертво лежит подле своей тарелки и вздрагивает при слове холодец и прочих однокоренных.

Больше в это день не кушали. Легли пораньше завтра предстояла стычка с оливье и селедкой под шубой. Эта напомаженная майонезом парочка уже приняла задумчивый вид

Чертовы гости! предварил завтрак папа, и мы вонзили ложки в оливье. Тузик кряхтел над заветренной колбасной нарезкой. Песик, верно, осознал свою нелегкую миссию, и нес оную покорно

Чертовы гости! сказал папа и назавтра. Мы вонзили ложки. Покоясь на тугом брюшке, Тузик добивал антрекот и свой ЖКТ. Кривые ножки едва касались пола, так собачонка преуспела в уничтожении разносолов! почище Роспотребнадзора с санкционкой

Чертовы гости! уже традиционно благословлял сверхпитательный завтрак папаша. С этой лапидарной молитвой, мы вонзали ложки. День за днем

Не берусь уже сказать, во что вонзали. Кажется, было около пуда сельди в соболях, шесть погонных метров оливье, холодца кубометр, ржаная коврижка Кутузов, и где-то по мелочи. А гости, собаки грязные Коллаборационисты, блин Фесталу мне, фесталу! Волоките горшок, черти, обхезаюсь!

Ах, мальчику плохо! воскликнула мама, заметив, что валюсь с набитым ртом со стула.

Мне и вправду сделалось дурно где-то в районе Рождества Христова и остатков салата Крабовые палочки. Уложили, под нос поместили ватку, смоченную в спирте. Много ли ребенку надо вот и первое похмелье.

Вскоре дезертировал Тузик Исчез! Отыскали в стиральной машинке. Это было ппц ново, ибо он бздел даже неработающую машинку, как фашист работающую Катюшу при поддержке штурмовиков ИЛ-2.

Дезертир! негодовал отец, выковыривая раздобревшую собачку из барабана. Тут загрузка всего восемь кило, и шерсть с говном стирать не рекомендуется. Идите кушать!

Ей богу, я видел это! собака отрицательно покрутила головой. А глаза такие, что мама уложила его и накрыла похоже, Тузик обхавался до заворота кишок и кругленького счета от ветеринара.

Саботажник! презрительно бросил псу отец.

Тот согласно вздохнул.

Саботажник от слова собака? спросил я. Именно! ответил папа. И мы отправились на кухню добивать Наполеон. Слоистая тварь не сдавалась, как сам чертов Бонопарт...

А. Болдырев

На восьмой день, создал Бог котов.
Это был снова понедельник, день, когда работать не хочется, и вот сидишь в отрицании и мечтаешь о прекрасном.

Бог как раз читал мемуары Мохаммеда Али, и завис на фразе «Порхай, как бабочка, жаль, как пчела». Поэтому он внес в спецификацию: бесшумную ночную грацию, бархатные подушечки лап, гибкое легкое тело и длинный пушистый хвост. В лапы он добавил тончайшие, острее лезвий, когти. Но было мало. Тогда он придумал глаза, такие глаза, чтоб всем глазам глаза! Они, то жестокие и чужие как у змеи, то нежные и круглые, как у удивленного младенца, то пожирающие масленичной черной дырой, как у красавиц цыганок. Потом, он написал мордаху с пучком усов и всегда улыбающимся ротиком, ушки, которые слышат шум мыши на чердаке, бархатистую шубку, нежнее бухарских шалей. Он одарил котов одновременно любовью и независимостью, научил их успокаивать детей и лечить стариков, беречь дом и учить людей неге и свободе. Он как раз взялся за легкость и грацию, как в дверь позвонила доставка из Амазона, и Бог не закончив пошел открывать. Наверное подарки привезли к Рождеству.
Пока из коридора раздавался суетливый разговор, в комнату пыльной тенью проскользнул дьявол.
Времени у него было мало, фантазии еще меньше, но напакостить хотелось.
Он оглядел комнату, и схватившись за первую же пришедшую в голову мысль, быстро подписал:
«И пусть жрут новогоднюю мишуру!»

© Ольга Нечаева

Седина в бороду

Павел предательски бежал от родного дома, обманутого близкого человека и преданного Верного, боясь оглянуться. Быстрее к переправе, чтобы только не слышать этот жуткий, рвущий сердце на части вой своего покинутого привязанного пса...
Праздничный ноябрьский день выдался необычно ясным и, хотя солнца не было и в помине, наконец-то прекратился противный холодный дождь, ливший без передышки всю неделю. Павел вышел из дома и направился к переправе.
Услышав сзади протяжный собачий вой, он вздрогнул, сердце сжалось от жалости так, что на глазах выступили слезы. Его пес Верный, чуя разлуку с любимым хозяином, рыдал на всю округу. Мужчина прибавил шагу, крепче сжимая сильной рукой ручку тяжелого чемодана. Так уж получилось в его жизни.

Бегу, как преступник, горько усмехнулся про себя Павел, и попрощаться по-человечески не вышло, словно и не прожили вместе почти четверть века. Его жена Лида даже не вышла проводить, так сильна была обида обманутой женщины.

Павел встречался с Лидой ещё со школы, когда мальчишки старшеклассники, подражая героям мелодрам, увиденных в местном клубе, все до одного крутили еще по-детски наивную любовь с девчонками.

Говорят, что первая любовь обманчива, но у Паши с Лидой она оказалась настоящей, той, которая дается на всю жизнь. Голенастая, как цапля, с толстой русой косой и россыпью веснушек, добрая, застенчивая Лида провожала его в армию. Девушка честно ждала парня два года, помогая тёплыми письмами нести нелегкую службу на границе.

Она писала их, глядя на фото в рамке, с которого весело смотрел её Павел, сидящий рядом со своим лучшим другом и напарником по службе – немецкой овчаркой Каратом.

За время службы он узнал, какие это необыкновенно умные, преданные, надежные собаки и буквально влюбился в породу. Теперь он мечтал иметь такого же надежного друга. Потом была демобилизация с нелегким расставанием с Каратом.

Почти сразу после возвращения – свадьба, и через год самый дорогой день в жизни Павла – рождение сына Алексея. Жили как все, своими семейными заботами, хлопотами, событиями, и время пролетало быстро и весело – молодость.

Не заметили в жизненной круговерти, как стали покрываться сединой их головы, как вырос сын Алексей. Отслужив в армии, возмужав, он уверенно вошел в настоящую взрослую жизнь, как когда-то они, его родители. Сын уехал в город, женился, работал и по настоянию жены учился в техникуме на вечернем отделении.

Павел работал бригадиром на шахте. У проходчика из его бригады Виктора была единственная в поселке овчарка по кличке Альма. Хозяин свозил её в город к жениху и скоро должны были появиться на свет щенки.

Еще до поездки Виктора в город Павел договорился, что купит щенка, и с нетерпением ждал. И вот, наконец, его мечта сбылась. Он шел домой и нес под курткой доверчиво прижавшегося к нему щенка овчарки, очень похожего на Карата.

Теперь все свое свободное время Павел посвящал этому крупному, крепко сбитому собачьему малышу с не по-детски умными глазами, внимательно наблюдавшими за каждым его движением. Несмотря на совсем еще юный возраст, уже чувствовалась в этом псе внутренняя сила – этакий несгибаемый стержень и непростой характер.

Щенок не отходил от Павла ни на шаг, выбрав с первого дня его своим хозяином, вожаком, идолом, раз и навсегда доверчиво подарив ему всю свою собачью душу. Павел, не раздумывая, назвал его Верный.

Пес вырос настоящим красавцем. Мощный, самодостаточный, умный Верный беспрекословно подчинялся своему хозяину, обучившему его всем собачьим наукам, которые сам постиг во время службы на границе.

Односельчане с улыбкой наблюдали счастливую и гордую морду пса, когда он ехал с хозяином в люльке старенького "Урала" на рыбалку или в лес по грибы или ягоды. Куда бы не отправился Павел, Верный всюду сопровождал своего любимого хозяина. Они были неразлучны.

Лида нарадоваться не могла на такую дружбу мужа, не пьет, как некоторые, и совала Верному самые вкусные кусочки. Но тот был неподкупен, он молился только на одно божество – Павла, хотя, не раздумывая, отдал бы свою жизнь и за хозяйку.

Когда закрыли шахты, сотни людей остались без работы, без каких-либо средств к существованию, без надежды на будущее. Они не знали, что им делать, но надо было кормить семьи, и бывшие шахтеры отправились кто куда в поисках заработка.
Павел устроился на металлургический комбинат в областном центре. Работал вахтами – месяц в общежитии, месяц дома. Зарплата хорошая, с новой работой справлялся, только поначалу сильно тосковал по дому.

В городе он встретил свою бывшую одноклассницу Свету. За веселый беспечный характер все в поселке звали её егоза. Симпатичная, боевая Светка отучилась в городе на бухгалтера и вышла замуж за городского парня. Её родители умерли один за другим, она продала дом в поселке и больше о ней последние лет десять никто ничего не знал.

И тут на тебе, встретились. Павел пришел в заводскую бухгалтерию за справкой, а там она, Светка. Договорились встретиться, ведь землякам всегда есть, о чем поговорить.

Оказалось, что Светка давно уже живет одна. Детей у неё нет, а муж ушел к другой женщине, оставив ей квартиру, и теперь растит двух сыновей. Но Светка не унывала и была веселой, как раньше.

Модная, с прической и маникюром, она почти не изменилась, не считая, конечно, старательно замазанных морщин. Вечером он пришел к ней в гости с бутылкой коньяка и конфетами.

Уютно было у бывшей одноклассницы после обшарпанных стен общаговской комнаты, заставленной железными скрипучими кроватями рабочих. Хорошо посидели земляки и как-то так само собой получилось, что он остался ночевать на мягкой тахте в объятиях гостеприимной хозяйки.

Утром вместе пошли на работу. И с тех пор пошло-поехало. Сколько не клялся по утрам Павел, что это в последний раз, а вечером ноги сами несли его к Светке, где всегда была приготовлена бутылочка вина и вкусный ужин.

Лида стала замечать неладное, но гнала от себя подозрения, списывая перемены в поведении мужа на усталость от нелегкой работы. Светка же наступала:

• Бросай ты все и переезжай ко мне. Ну что ты мучаешься? Квартира есть, на следующий год машину купим, я на очереди стою и денежки прикоплены. На юг поедем, Пашенька, ведь ты даже ни разу на море не был. Заживем, как короли!

Павел отмалчивался, он не мог бросить Лиду, Верного, родной дом, но и к Свете его тянуло всё больше, чего уж греха таить.

Дома после вахты он всё больше молчал. Верный, чувствуя, что с хозяином творится неладное, положив голову на колени, вздыхая, подолгу смотрел на него умными грустными глазами. Павел гладил пса по голове:

• Ничего, брат, не горюй, все будет хорошо.

Возможно, так бы все и продолжалось, если бы не взбалмошная Светка. Любовница повадилась звонить Павлу домой по нескольку раз в день. Когда к телефону подходила Лида, она молчала.

На 7 ноября приехал из города сын и решили в кои-то веки съездить на рыбалку. Когда под вечер вернулись с уловом, Лида сидела заплаканная. При сыне она ничего не сказала, сославшись на сильную головную боль.

Когда Алексей уехал, рассказала, что звонила Света, говорила об их любви и просила её не мучить больше мужа, отпустить к ней, его любимой женщине.

• Иди, Паша, раз так получилось, только мог бы и по-человечески сказать, может не так больно было бы...

Он, от стыда не смея поднять на неё глаз, пробовал поговорить с убитой этой новостью женой, но, не привыкший лгать и изворачиваться, не мог найти подходящих слов.

Пробовал просить прощения, только Лида первый раз в жизни не желала даже замечать его и, не слушая, сразу же уходила. Похоже, она вычеркнула его из своей жизни навсегда. Мужа для неё теперь просто не существовало.

Павел покидал в большой чемодан одежду, любимые книги, армейский альбом с фотографиями. Сон не шел к нему, он всю ночь курил на веранде и думал. Сын вырос, он поймет. А вот Верный... Хозяин обнимал встревоженного, поскуливающего пса, сердцем почуявшего разлуку.

И теперь Павел предательски бежал от родного дома, обманутого близкого человека и преданного Верного, боясь оглянуться, сдерживая душившие его рыдания. Быстрее к переправе, подальше от дома, чтобы только не слышать этот жуткий, рвущий сердце на части вой своего покинутого пса, привязанного на всякий случай в доме.

На пароме вместе с ним плыл его друг молодости, подвыпивший Колька.

• А я у тестя с тещей был, курятник помогал достраивать, ну и погуляли заодно в честь праздничка. Теперь домой, а то моя Галка взбучку задаст. А ты чего такой смурной? Куда намылился-то с таким чемоданищем?
• Да так, – вздохнул Павел, глядя на воду.

Когда пассажиры сошли на берег, с той стороны реки до них донеслись крики. У Павла упало сердце – неизвестно как освободившийся Верный бросился в холодную воду широкой реки и поплыл к нему. Подбежала Лида, заметалась по берегу и, плача в голос, звала собаку.
Следом за ней к переправе прибежали две соседки, испуганные звоном разбитого стекла и криками Лиды. Они, уговаривая, удерживали женщину, чтобы она случайно не бросилась за овчаркой.

Все, кто сошел с парома, затаив дыхание следили за отважным псом.

• Верный, назад! Назад! – кричал Павел.

Но мощный, сильный пес уверенно плыл, преодолевая ленивое в это время года течение холодной мрачной воды. Кровь из раны от оконного стекла, которое он, сломав карабин, разбил, вырываясь из дома, чтобы броситься вслед за хозяином, заливала глаза.

Когда до берега оставалось метров пятьдесят, Верный замедлился, силы покидали пса – холодная вода творила свое недоброе дело. Голова овчарки то скрывалась под водой, то появлялась снова. Течение начало потихоньку сносить отважного четвероногого пловца.

• Ведь утонет же. Похоже, каюк собаке, – заговорили люди.

Павел, весь белый, как снег, скинул куртку, теплые сапоги и решительно пошел в воду, отталкивая вцепившегося в него Кольку:

• Пашка! Да ну его к лешему! Утонешь! Не надо! Холодная вода обожгла тело. Он настиг Верного и схватил его за ошейник. Придерживая над водой голову обессилевшего пса, поплыл к берегу, чувствуя, что не доплывет, ноги начали сковывать судороги.

До суши оставалось метров тридцать, но река у них глубокая от самого берега, доплыть до которого им было не суждено. Теперь они тонули вместе.

Протрезвевший Колька и еще два мужика не выдержали. Скинув верхнюю одежду и обувь, матерясь, полезли в воду.

*

Похватав вещи, мужики убежали в крайний дом греться, остался только Коля и лежащие на берегу Павел с собакой. Хозяин продолжал сжимать ошейник Верного. От пережитого всех била крупная неуемная дрожь.

• Айда ко мне, скорее, закоченеем совсем. Моя Галка плеснет нам по стаканчику, враз согреемся.

Кое-как добрались с чемоданом до избы старого дружка. Печь была жарко натоплена, и Павла, растерев гусиным жиром, положили на лежанку, застеленную лохматым тулупом. Верный тут же прыгнул в ноги к хозяину.

• Куда?! А ну-ка марш на пол, живо! Ишь, разлегся, псиной на весь дом несет! – возмутилась Галина.

Колька, принимавший выпрошенное у неё "лекарство", чувствуя себя героем дня и по такому случаю врубив хозяина, так и подскочил из-за стола к жене:

• Да ты что?! Не видишь, что ли – люди погибают? Совесть-то поимей! Верный у них в доме живет и в баню вместе с Пашкой ходит, всё равно как человек! Пусть лежит, я сказал.

Галя не стала спорить с развоевавшимся мужем и ушла хлопотать по хозяйству.

Ночью у Павла поднялся жар. Когда рассвело, он уже слабо понимал, что происходит, где находится, только где-то далеко-далеко скулил Верный. Открыв глаза, увидел бледное лицо Лиды и снова провалился в горячий бред.

Подъехал старый, раздолбанный по проселочным дорогам уазик "скорой". Больного повезли в районную больницу, находящуюся в пятнадцати километрах. Лида сидела рядом, глядя сквозь слезы в окно на бегущего за ними Верного.

Она ничего не могла с ним поделать, Верный не слушался. Когда машина тронулась, Коля попытался было придержать пса, но он огрызнулся так, что мужчина отступил. Проезжающий, под завязку груженый лесом Урал окатил собаку водой, перемешанной с грязью из огромной лужи.

Выехав на шоссе, водитель поехал быстрее, и мокрая грязная овчарка постепенно стала отставать. Лиду охватило чувство, что она теряет всё то, чем жила все последние годы и впереди нет уже ничего – всё потеряно.

Она толкнула окошко в кабину, где водитель и медик о чем-то разговаривали.

• Там наша собака бежит, из сил выбилась. Домой без нас она не вернется, пропадет. Давайте возьмем, я вас прошу!
• Да вижу я, вижу твою собаку, только это ж медицинская машина, а не трактор, соображай. Она ж вся грязная, куда я её возьму? Да и вообще – не положено! – нахмурился пожилой шофер.
• Она не напачкает, я ей пальто свое постелю. Не добежит она, возьмите, я денег дам. – плакала Лида.
• Сказано – нельзя, значит – нельзя. Всё!

Вдруг под полом гудящей машины что-то завизжало, хрустнуло и застучало. Остановились. Водитель походил вокруг машины, пнул колесо и в сердцах сплюнул.

• Говорил же главному сколько раз на ремонт ставить старикана, так нет же, ездий Семёныч, пока колом не встанет! Вот и встала, дождались. Попробуем как-нибудь дотянуть потихонечку.

Лида тоже вышла в надежде уговорить забрать собаку. Верный, обрадовавшись остановке, догнал, встал на задние лапы и, жалобно скуля, рвался в задние двери машины к Павлу. Фельдшер открыл дверь кабины:

• Семёныч, давай возьмем, уж больно пес хорош, жалко, если пропадёт.
• Под твою ответственность.
• Хорошо, бери под мою.

Шофер достал кучу ветоши и кинул на пол. Умный Верный сел рядом с хозяином, лежащим на носилках и замер, как вкопанный. Он, казалось, всё понимал не хуже людей.

Грязного лохматого пассажира высадили за больничной территорией, чтобы никто не видел. Лида протянула водителю деньги.

• Убери и не обижай! Деньгами она сорит, ишь ты, тоже мне богачка выискалась.

Ровно пять суток Лида, не отходя, ухаживала за Павлом, в груди которого словно громко играла хриплая гармонь, рвущая её на части. И что только не передумала за это время, память прокрутила всю жизнь, как в документальной ленте.

Приезжал встревоженный Алексей, и мать вынуждена была рассказать сыну обо всём, что произошло. Расстроенный, он посидел у кровати спящего под капельницами отца.

• Увези домой Верного, сынок, от греха подальше, он уже сам не свой. Боюсь я за него.

Позвонив на работу, Леша выпросил пару дней отпуска и поехал в родительский дом.

Верный все это время лежал под больничными окнами, ждал хозяина. Когда пес только появился здесь, его испугались и хотели прогнать с территории, но он не уходил.

Как же он может уйти, когда здесь человек, ради которого живет и дышит? Ничего-то они не понимают, эти люди! Каждый раз, когда открывалась входная дверь, пес вздрагивал и с надеждой смотрел на выходящего. Поняв, что это не тот, кого он ждет, опять уныло опускал голову и становился похожим на нищего, просящего милостыню.

Вдруг пес радостно встрепенулся, услышав милый сердцу звук мотора мотоцикла хозяина.

Алексей, угостив и приласкав собаку отца, пытался посадить Верного в люльку, но тот наотрез отказывался. Не помогла и вышедшая Лида. Верный не слушался. После долгих уговоров попробовали применить строгость – стали ругать. Верный развернулся и, выбежав с территории, скрылся в кустарниках. Когда Алексей уехал, он вернулся и снова улегся на свое место.

Овчарку заметил главврач. Узнав историю преданного пса, попросил работников кухни его подкармливать.

• Ты, брат, прямо русский Хатико какой-то, – задумчиво сказал доктор, глядя на Верного. – Не горюй, поднимем на ноги твоего хозяина.

На шестые сутки похудевший, со щетиной на осунувшемся лице, Павел окончательно пришел в себя. Рядом сидела жена с темными кругами вокруг глаз на усталом лице.

• Лида, сколько я здесь?
• Пять дней.
• А ты здесь как?
• Да вот, заехала тебя проведать.

Он сразу же начал вставать, и его перевели в общую палату. Лида уехала домой, сухо спросив, что ему завтра привезти.

• Лид, ты прости, но ничего мне не нужно, не заморачивайся. Я того не стою.

Верный, увидев в окне хозяина, оживился, запрыгал, подвизгивая как щенок. На глаза навернулись слезы – ждет. А зачем? Домой ему уже дороги нет, а пес без него не вернется. Взять с собой его он не может. Что делать с ним будет дальше? Бросить его он не в силах – сердце на куски рвется. Эх, горе горькое.

Надо было предупредить Свету, а то, наверное, ждет, переживает. Вечером, воспользовавшись отсутствием постовой сестры, позвонил ей. Она подняла трубку, и он сразу же по голосу почувствовал, что подруга была сильно навеселе. Это подтверждали и явно слышащиеся в квартире шумные женские и мужские голоса.

• Ой, Пашенька, да как же это ты так разболелся, а я тебя жду-жду. А у нас вот тут у сотрудницы день рождения, на работе посидели и у меня уже догуливаем. Я к тебе завтра обязательно приеду, жди. Пока!

В палате лежали еще четверо больных:

• Жене звонил? Она молодчина, пять дней не отходила, ухаживала. Эх, всем бы таких жен. А то вот у меня у сына такая..., что и словами не передать, – отложив журнал, вздохнул пожилой, солидный, самый грамотный среди мужиков Фёдор.

Все больные его дружно поддержали... Не призналась, сказала, что просто зашла, а сама пять дней просидела со мной, подумал Павел, вспоминая холодный голос и взгляд жены.

Приехал сын, привез всякой снеди, наготовленной матерью.

• Ты чего натворил-то, батя?

Между ними состоялся мужской разговор. Сын твердо встал на сторону матери, чем сильно огорчил отца.

Света не приехала ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Звонить ей больше не стал, было почему-то противно. Лида приезжала несколько раз, передавала передачу и уходила.

Верный радостно встречал хозяйку, Алексея, но возвращаться домой по-прежнему отказывался. Павел вечерами, закутавшись в теплый халат, тайно навещал Верного. Тот скулил, лизал его руки и все заглядывал с надеждой в глаза хозяина. Ты меня не бросишь?

В конце второй недели пошел ледяной дождь, и мокрый Верный, продрогнув, решил спрятаться под навес котельной, оттуда были хорошо видны и окно палаты, и входная дверь.

Туда же, поближе к теплу, прибежала стая голодных бездомных собак. С десяток довольно крупных псов терпеть не могли чужаков и напали на овчарку. Завязалась драка. Как не бился Верный, но силы были неравны. Если бы не вышел кочегар с большой увесистой кочергой, подействовавшей на стаю как волшебная палочка, обратив в бегство, то пес наверняка распрощался бы с жизнью.

Павел выскочил к Верному в одной пижаме и тапочках, не обращая внимания на крики медсестры и санитарки. Вид порванного, хромающего на переднюю прокушенную лапу, но страшно обрадовавшегося ему Верного, молнией ударил в его сердце.

Всё это наделал я! Всех бросил, предал, заставил страдать, как последний подлец. И ради чего? Точно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Дурак! Какой же я дурак!

Он пошел к главврачу.

• Выписывайте меня, не могу больше здесь лежать. Я уже здоров, как бык. Мне домой позарез нужно. Не выпишете, сам уйду.

Старый доктор внимательно смотрел на него:

• Уколы есть кому делать?
• Есть, недалеко бывшая медсестра живет, пенсионерка, договорюсь, будет приходить сколько надо.

Павел позвонил Лиде. На следующий день они сидели в такси. На заднем сиденье рядом с Павлом гордо сидел весь вымазанный зеленкой Верный.

Доехав до переправы, зашли к Кольке, забрали чемодан. Всё у них потихоньку наладилось, забылось.

Павел уволился с завода и работал в леспромхозе. Теперь он каждый вечер возвращался домой, а в выходные, как всегда, рыбалка и лес со своим неизменным спутником Верным.

Хорошо жили, спокойно, без происшествий и потрясений. Не считая того, что Верный, улучив момент, вытащил из-под кровати большой кожаный чемодан Павла и порвал его в клочья, посчитав виновником всех бед.

Это была выношенная, незамысловатая месть преданного пса за всё, что пришлось пережить. Никто и не думал его ругать, чемодан этот был никому не нужен – туда ему и дорога.

Автор НАТАЛИЯ С.

Каждое утро Марии Никитичны начиналось одинаково.

Ровно в шесть утра она вставала с постели и шла на кухню. Выпивала стакан воды с лимоном (когда- то в журнале вычитала, что это полезно для организма), распахивала окно в любое время года и включала на всю громкость старенькое радио. Всегда станцию Маяк. Старенькая двухэтажная хрущевка начинала дрожать и скрипеть от этих громких звуков. Соседи просыпались и начинали гомонить, что – то типа, когда закончится этот беспредел.

Вот и в это воскресенье все было, как обычно. Никитична включила радио, распахнула окно, взяла свою трость и поковыляла на лавочку под своим окном. Присела, достала папиросы и с удовольствием затянулась. С балкона второго этажа высунулась заспанная Маргарита Петровна. Склочная баба 60+ лет.

• Никитична! Ну сколько можно? В воскресенье хотя бы мы можем поспать вволю? – брызгая слюной завопила она.
• И тебе доброе утро! – улыбаясь ответила Никитична.
• Когда все это кончится? – пробубнила себе под нос Петровна и скрылась в квартире.
• Здорово, Никитична! – это дворничиха подошла.
• Здоровей видали, Макаровна, – ответила старуха. – Ты метешь? Вот и мети. Я в твоей компании не нуждаюсь.
• Ох, и злющая ты, Никитична! Чего ж ты ядом брызжешь с утра? Смотри, какое утро хорошее! – беззлобно ответила дворничиха. – Ты бы радио приглушила. Уши вянут.
• Иди себе, работай. Мне нормально. Глуховата я, – отмахнулась Никитична.

Из соседского окна выглянул Михалыч, бывший шахтер, а ныне пенсионер под шестьдесят.

• Доброе утро, Никитична! Уже воюешь? – спросил он, подавляя зевок.
• А вам бы все дрыхнуть, – буркнула в ответ Никитична.- Все утро проспите. А ведь кто рано встает, тому...-
• Тот к обеду уже устал, – продолжил Михалыч. – Пойду, пожалуй, чайник поставлю.

Никитична сидела на лавочке, курила, наблюдала за тем, как просыпается дом и щурилась на солнце подслеповатыми глазами.

• Как же хорошо жить! – думала она. – И как мало этой жизни осталось. Скоро уже встречусь я со своими родными. Увижу наконец Петеньку своего и сыночка Мишеньку. -

Мужа и сына схоронила Никитична давно. Было ей уже 82 годочка. Но радовалась она каждому наступившему дню, как молодая девчонка. И благодарила Бога за свою такую длинную жизнь! Одиночество, конечно, давило и угнетало, но Никитична смирилась и с ним. Что Бог дает, все к лучшему! Соседи привыкли к ее вредному характеру и если и ругались, то без злобы, а так, для порядка.

После завтрака пошла Никитична, как обычно, погулять в парк. С каждым днем прогулки давались все труднее. Ноги отказывались ходить. Но она упрямо толкала свое дряхлое тело вперед, опираясь о трость. Подойдя к лавочке, на которой она всегда отдыхала, Никитична увидела, что место занято. Там сидела девушка с коляской. На лавке лежала еще и большая сумка.

• Доброе утро, красавица! Вообще – то это мое место, – пробурчала Никитична.
• Извините, – пролепетала молодайка. – Мы сейчас уйдем. -
• А ну, сидеть! – Никитична надела очки. Рассмотрела юную особу. Батюшки! Да у нее не лицо, а сплошной синяк! – Рассказывай. Что случилось? Муженек побил? Как звать -то тебя? -
• Оксана, – всхлипывая ответила девушка. В коляске заплакал малыш.
• Так. Бери сумку и пошли – ка ко мне. Чего на улице сидеть, – Никитична решительно покатила коляску вперед. Оксана, подхватив сумку, пошла за старухой.

Через час они пили чай у Никитичны на кухне. Малыш спал на диванчике. А Оксана рассказывала, что убежала от мужа. Что устала терпеть его пьянки и побои. Что боится за сыночка Мишеньку. Что идти ей некуда, так как осиротела она пять лет назад. Долго они разговаривали. И Никитична оттаивала сердцем и благодарила Бога за эту встречу.

• Спасибо, Господи! – повторяла она, едва шамкая беззубым ртом.

В понедельник утром Маргарита Петровна проснулась от будильника, который был заведен на семь утра. В доме стояла непривычная тишина. Вышла на балкон. Никитичны на лавочке не было. В окне первого этажа торчал Михалыч. Возле подъезда шаркала метлой Макаровна.

• Где Никитична? – вопрос прозвучал одновременно.
• Может что – то случилось? – несмело предположила Петровна. – Надо сходить, постучать.

Вдруг окно под балконом распахнулось, и Никитична, высунувшись в него, зашипела грозным голосом :

• Я вам щас постучу! Ишь чего удумали! Не дождетесь! И вообще. Ну – ка, цыц все! У меня ребенок спит! -

Соседи замерли с открытыми ртами; а Никитична закрыла окно, поставила чайник на плиту, зашла в комнату, поправила Мишеньке одеяльце, укрыла Оксану покрывалом и, счастливо улыбаясь, начала строить планы на дальнейшую жизнь. Ведь она у нее еще вся впереди! Старуха плакала тихими, светлыми слезами. Слезинки, путаясь в сетке морщинок, капали в кружку с чаем, принося облегчение и даря надежду.

• Надо, пожалуй, курить бросить, – решила Мария Никитична.

Не княжна Тараканова

Утром в маршрутке я стал невольным свидетелем удивительного диалога. Такое не часто услышишь.

Простуженный мужской голос говорит:

• Ира... Открой дверь, выпусти меня.
• Гриша, сиди спокойно – отвечает женщина где-то спереди.

- Ира, открой дверь... Мне надоело.

А народу много в маршрутку набилось – не видно Ириного мужа совсем.

Он помолчал-помолчал и опять за свое:

• Ира, куда мы едем? Открой дверь, мне надоело.
• Мы едем к врачу тебя лечить. Отстань... Сиди тихо....
• Ира, мне надоело. Я устал.
• Гриша, сиди тихо, я сказала.
• Ира! Ира! Ира! Открой дверь...

В ответ молчание.

Тетки в проходе переглядываются, головами качают.

Ну, думаю, допился совсем ее Гриша.

• Ира, я хочу есть... Открой дверь...
• Сиди спокойно... Вернемся от врача – поешь...
• Ира, хватит... Открой дверь, выпусти меня...
• Гриша, успокойся. Ты едешь в маршрутке.
• Маршрутка.... Маршрутка... Маршрутка...

Люди вокруг уже вовсю перешептываются.

Кто-то засмеялся.

Я чуть шею от любопытства не сломал- уж очень хотелось разглядеть этого таинственного Григория. Это же до какого состояния нужно себя довести.

Но не видно ничего – народ не рассасывается, а больной никак не успокоится:

• Ира, Ира, Ира, Ира!
• Григорий, тебе не надоело?
• Открой дверь, выпусти меня

Снова пауза. И тут возмутитель спокойствия совсем распоясался:

• Голая Ира, голая Ира! Ира без трусов.
• Гриша, не разглашай семейные тайны
• Голая Ира... Голая Ира...
• Гриша, ты сегодня останешься без ужина.
• Ира без трусов... Ира без трусов..
• Григорий, я тебе сейчас все мозги вышибу.
• Ира, мне надоело. Открой дверь, выпусти меня.

Тут уж не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться.

И замечание не сделаешь в такой ситуации – дело ведь семейное.

В общем люди молчат, только улыбаются. Когда, наконец, народ вывалил на следующей остановке, оставшиеся пассажиры буквально скрючились от смеха от внезапного зрелища, что открылось их глазам.

Маршрутка притормозила, и я увидел Иру с Григорием. Ира, покрасневшая женщина среднего возраста, в руках которой находилась клетка с огромным попугаем ара.

• Водитель, остановите у ветлечебницы – попросила она.

Пока за ней не захлопнулась дверь, в маршрутке еще были слышны отчаянные протесты Григория:

• Открой дверь, надоело... Голая Ира... Голая Ира... Ир-ра без тр-русов...
• Гриша, ты и завтра без завтрака...

Из сети

– Саша, ну-ка быстро отошел! – раздается где-то за спиной звонкий вскрик, на который даже я автоматически оглянулся. И застыл, созерцая происходящее.
Совсем еще кроха, не старше лет четырех – пяти, паренек с довольной улыбкой счастливо трепал мохнатую морду какого-то огромного беспризорного пса, еще и страшного до жути, с торчащими ребрами, свалявшейся шерстью и прочими признаками не слишком счастливой уличной жизни.

Я начал озираться по сторонам, надеясь углядеть какую-нибудь не слишком хлипкую ветку или еще что получше. А что, не удивительно: громадная мохнатая морда и улыбающееся детское личико в десятке сантиметров от нее. Такая картина из кого хочешь супермена сделает.
А пацан в это время лопочет что-то неразборчиво, но так радостно, что совсем не замечает, как в сторонке мать за сердце схватилась и шевельнуться боится.
Я сам попытался подойти чуть ближе, но тут пес приподнял губу и предупреждающе, но пока тихо зарычал.
А паренек вообще от восторга подпрыгивает и пробует руку прямо в эту клыкастую пасть всунуть, пес аж подавился, и еще более шокировано на ребенка смотреть начал.
– Пасьли с нами! Мы тебя помоем, щистый-щистый будесь! И кальбаси дадим! – шепелявил малыш, с трудом проговаривая некоторые буквы. – Ну, пасьли с нами! Ты такой холосый!
А песель смотрит, и у него прямо на морде недоумение написано. Но тут он вдруг встрепенулся, головой помотал и резко отбежал к огромным трубам, сбоку от двора. Похоже, именно там пес и жил, пережидая не самое теплое время года. Схватив что-то в зубы, он побежал обратно к ребенку и положил предмет прямо на землю у его ног.
Но за эти несколько секунд, мы вместе с матерью малыша подбежали к карапузу, схватили под руки, и встали живой стеной между ним и собакой. Мальчишка смотрит на нас так испуганно, не понимает, почему все это происходит. А потом вытягивает руку и указательным пальцем на что-то показывает.
Мы оглянулись и на пару секунд замерли, а после и вовсе покраснели от стыда. Довольно виляя хвостом полным репьев, пес пододвигал в нашу сторону старую, засаленную кость, это было все его богатство, и он отдавал его малышу.
– Мама, мама, это он плинес! Мне!..

С тех пор минул примерно год. И тут вдруг, возле супермаркета я встретил пса, который как две капли воды был похож на того, устыдившего меня и мать мальчика своей щедростью. Да, я уверен, что у животных, по крайней мере у собак, есть душа. То же пятно на груди и белая точка на лбу. Только этот пес был холеный, домашний и с ошейником. Я задумался, почему судьба так жестока к одним и неоправданно щедра с другими? Вот этого пса любят, лелеют, заботятся о нем. А что стало с тем? Замерз в зиму? Погиб от голода?
Я уже почти ушел, когда услышал за спиной радостный детский голос:
– Бобик, Бобик, а мы тебе сосиску купили!
Обернувшись, я столкнулся взглядом с женщиной, в одной руке она держала поводок и пакет с покупками, а другой удерживала ручку мальчика. И в ее глазах я прочитал столько тепла и доброты, что понял. Все понял.
Солнце выглянуло из-за туч и осветило своими лучами трех замерших людей. И пса, которого полюбили.

Автор неизвестен

В oдин дeнь...
 

Тoлстая кондукторша наслаждалась своей властью. Со злым блаженством в маленьких, заплывших от жиpa, глазках взирала она на худенькую испуганную девушку.
 

• Сейчас остановимся у отделения милиции и будем офoрмлять! – визжала тетка, – В моем автобусе зайцы не ездят, милочка!

Игорь Байков уже давно не ездил на общественном транспорте, но сегодня его машина не завелась, категорически, он не стал вызывать водителя или такси, а решил в кои-то веки прокатиться на автобусе. Сел он на своей остановке и сразу увидел эту сцену. Невысокая худенькая девушка лет двадцати судорожно что-то искала в маленькой сумочке. Руки ее дрожали, она всхлипывала и оправдывалась:
 

• Я кошелек дома забыла, правда. Можно я просто выйду, я пешком дойду.
• Ну нет, дамочка, я это так не оставлю. В милицию! – кондукторша важно уперлась руками в те места, где в далеком детстве у нее была талия.

 Игорь, может, и не обратил бы на все это внимания, в то время, а это был 1996 год, несправедливость и грубость были обычным явлением, но девушка вдруг посмотрела прямо на него. У нее были огромные от страха, ярко-синие глаза, в которых застыла мольба, искренняя, обращенная почему-то именно к нему, к Игорю.
 
Что-то сжaлось у него в груди от этого взгляда, как-то странно екнуло сердце. Игорь вспoмнил девочку из своего детдомовского детства с такими же глазами.
 
Катька была млaдше его на четыре года. Он не помнил, как они подружились. Может, ему понравилось то, что девочка была очень похожа на его маму? Катьку все обижали, она была маленькая, с большими грустными глазами, и очень болезненная. Девочка не могла постоять за себя, тогда Игорь стал ее защитником. Сначала у него это не очень получалось, потому что он тоже не отличался крепким здоровьем. Тогда он начал усиленно заниматься спортом, и вскоре никто из детдомовских уже не решался обидеть Игоря и его подружку. Но потом Катьку забрали в приемную семью. Она и радовалась и плакала. Не хотела расставаться со своим другом. Они, конечно, договорились писать друг другу, но так ни одного письма Игорь и не получил. Он несколько месяцев каждый день надеялся на весточку от Катьки, пока случайно не подслушал разговор воспитателей про то, что ее увезли за границу. Только тогда он понял, что она ему не напишет.
 
Девушка в автобусе была такой беспомощной, что Игорю захотелось спрятать ее от этого ужасного мира. Он решительно подошел к девушке и обнял ее за плечи:
 

• Привет, любимая, что случилось? Ты опять не ту сумочку взяла? Сейчас все уладим, – он повернулся к тетке: – Два билетика, пожалуйста. Такая эффектная женщина и так некрасиво кричите. Улыбнитесь, Вас снимает скрытая камера!

Он сунул опешившей кондукторше деньги, выхватил у нее из рук два талончика и увел девушку в конец автобуса. Тетка крутила головой во все стороны, на полном серьезе отыскивая глазами ту самую камеру и глупо улыбалась. Остальные пассажиры тихо хихикали, но так, чтобы она не заметила.
 
Игорь продолжал обнимать девушку за плечи, а она и не вырывалась, наоборот, спрятала лицо в его куртку. Он чувствовал, что она продолжает дрожать, и вдруг начал ей нашептывать пришедшие на ум строки:

• Я люблю, как дышу. И я знаю:

Две души стали в теле моем.
И любовь та душа иная,
Им несносно и тесно вдвоем...
 
Девушка подняла на него удивленные глаза и тихо спросила приятным голосом:
 

• Вы любите Пастернака?
• У меня в детдоме из своих, личных вещей, была только книжка его стихов. Когда меня забирали у мамы, я схватил ее и никому не отдал. Моя мама была очень интеллигентная, до того, как спилась.
• А где Ваша мама сейчас?
• Ее давно уже нет, – грустно ответил Игорь, он хотел сказать что-то еще, но автобус вдруг резко затормозил, и девушку кинуло в сторону. Игорь поймал ее и крепко обнял, чтобы она не упала...

Девушку звали Ася. Полностью Анастасия. Она объяснила Игорю, что, когда была маленькая, всем говорила, что она «Ася», так и привыкли. Ася была необычной. Она боялась людей, вернее толпы. Когда ей было шесть лет, она с родителями ехала в машине, неожиданно их занесло и несколько раз перевернуло. Когда Ася очнулась, увидела вокруг себя очень много кричащих людей и папу, он был весь в крови и смотрел куда-то, странно смотрел. С тех пор она сторонилась людей. Категорически отказалась ходить в детский сад, потом в школу. Мама через три года после гибели мужа опять вышла замуж, за хорошего, обеспеченного человека и была все время рядом с дочкой. Помогала ей учиться на домашнем обучении.
 
Мама хорошо справлялась с этим, так что экзамены Ася сдала все на «отлично». Только вот поступать никуда не стала, ведь для этого ей нужно было ходить на занятия. Ася занялась рисованием. И это у нее неплохо получалось. Отчим даже договорился пристроить ее картины на выставку. Вот и ехала она сегодня проследить за тем, как ее картины будут развешивать.

Мама приболела, пришлось Асе пересилить себя и выйти из дома одной, да еще села в автобус, а не в такси.
 
Игорь же, наоборот, был очень общительным. Он еще в детском доме дал себе слово, что будет хорошо учиться, окончит институт и обязательно станет начальником. И ему все удалось! Учиться ему было легко, благо, достался от родителей острый ум и хорошая память. Институт окончил с красным дипломом, по распределения попал на хороший завод, где за короткое время выбился в начальники. А потом перестройка и он – совладелец. В свои тридцать лет Игорь был очень обеспеченным человеком, он был хорош собой, женщины постоянно пытались завладеть его вниманием. Он пробовал встречаться с двумя, но быстро понимал, что от него им нужны были лишь деньги, за которые они готовы были стать любыми, притворялись, что без ума от него, лебезили, лишь бы нравиться ему. Он не хотел, чтобы под него подстраивались, он искал настоящую, единственную, свою женщину. И он ее нашел.
 
В тот день Игорь сильно опоздал на работу. Он отвез Асю домой и познакомился с ее мамой, Татьяной Петровной. С ее разрешения он стал часто приходить к Асе. Он был счастлив, когда она распахивала дверь перед ним, не успевшим даже нажать на звонок. Она ждала его. Всегда. Каждую минуту. Ася, как кошка, чувствовала, когда он должен был прийти.
Весной Игорь пришел к родителям Аси и попросил ее руки. Мама девушки, Татьяна Петровна, растерялась:
 

• Сможете ли Вы, Игорь, создать Асеньке такие условия для жизни, чтоб она была счастлива? Вы же знаете, какая она. Она не сможет быть светской дамой, не будет ходить с Вами на приемы. Не надоест ли она Вам через какое-то время? Поймите, она не переживет предательства. Ася – это огромная ответственность, готовы ли Вы ради нее на такие жертвы?
• Я готов ради нее на все, – ответил ей Игорь, – Я и жизнь за нее отдам, даже не подумав. Разве можно ее предать? Я очень ее люблю. Клянусь, никто ее никогда не обидит.

Свадьбу Игорь и Ася сыграли очень скромную. Расписались в простой день, когда никого в ЗАГСе не было. Но на наряд невесты Игорь не поскупился. Ася была восхитительна. Девушка-фотограф даже ахнула, сказала, что она самая красивая и необычная невеста, из всех, что она встречала. Ася засмущалась и, как всегда, спрятала лицо у Игоря на груди. Он нежно обнял ее и прошептал:
 

• А еще ты будешь самой счастливой, я тебе обещаю.

Через год у них родился Стасик. Сложно было Игорю. Работа требовала много времени, но и домашних хлопот было много. Нужно было возить сына на осмотр в больницу, покупать всякие детские вещи. Ася по-прежнему старалась не выходить из дома. Лишь гуляла с малышом во дворе, но в стороне от остальных мамочек.
 
Игорь справлялся. И работал, и помогал Асе с сынишкой. Друзья посмеивались над ним, мол, что у тебя за Царевна-лягушка такая, что никому ее не показываешь? А он только загадочно улыбался: « Да, Царевна», и никого не звал в гости.
 
Через два года на заводе появилась Карина, хороший специалист и очень красивая девушка. Незамужняя. Она быстро познакомилась с мужской частью коллектива и сразу заметила, что Игорь Владимирович абсолютно не обратил на нее внимания, как на женщину. Карину это неприятно удивило, и соблазнить его стало для нее делом чести.
 
 Карина пустила в ход все свои уловки, нечаянное столкновение в коридоре, томные взгляды, комплименты, даже обморок, но все впустую. Тогда она решила поссорить Игоря с женой, чтобы подставить ему свою шикарную грудь вместо «жилетки», когда она будет его утешать. Карина узнала, где он живет и, когда он был на работе, заявилась к Асе. Через дверь она сказала, что работает с Игорем и должна сообщить Асе одну важную вещь. Ася вышла к Карине и та, не называя своего имени, прямо ей заявила, что у Игоря есть другая женщина, с которой он открыто встречается. А Ася, мол, может готовиться к разводу.
 
Карина уже хотела уйти, довольная сделанным, но вдруг встретилась взглядом с Асей и вздрогнула. В глазах жены Игоря не было слез, ужаса от услышанного, наоборот, Ася улыбалась, сочувственно глядя на Карину:

• Он Вам нравится? Вы не переживайте, такая красивая женщина, как Вы, не останется одна, если только избавится от злобы в душе. А Игорь... Если бы он полюбил другую, я бы уже давно это поняла, но я знаю, что он любит только меня и сына. Знаете, Карина, (я правильно назвала Ваше имя?), хотите, выпьем кофе? У нас не бывает гостей, Вы будете первой, – и Ася гостеприимно распахнула дверь квартиры.

Карина не хотела оставаться, понимала абсурдность ситуации, но, сама не зная почему, покорно прошла на кухню.
 
 Вечером Ася рассказала Игорю про гостью, не могла она что-либо скрывать от любимого мужа, но тут же взяла с него слово, что он никак не накажет Карину. Игорь пообещал, при условии, что Карина больше не сделает никакой гадости. Карина не сделала, наоборот, она очень изменилась с того дня, стала мягче и человечнее. А всего через полгода вышла замуж за своего одноклассника, который любил ее еще со школы. И вскоре ушла в декрет.
 
Шли годы, вырос Стас, окончил школу, институт, женился на замечательной девушке Ларисе. Жили они в том же городе, что и его родители, всего в паре кварталов от них. Стас и Лариса часто приходили к Асе, которая все также была дома и рисовала. Ее картины, светлые, солнечные, имели большой успех на выставках и быстро раскупались. Разлетелись они уже по всему миру. Только одна картина неизменно висела у них дома: на ней были изображены Игорь, сама Ася и новорожденный Стасик в облике ангелочка на руках у мамы.
 
Игорь старался почаще быть рядом с женой, но работа забирала у него все также много времени. Ася не жаловалась, шутила, что придет время и они совсем не будут расставаться.
 
Однажды по осени уехал Игорь на новый завод, построенный в соседней области. Ася провожала его в этот раз с тяжелым сердцем.

• Будь осторожен, что-то тревожно мне. Сердце давит, – сказала она, по привычке пряча лицо у мужа на груди, но он только посмеялся:
• Асенька, не переживай, мы всегда будем вместе, – он поцеловал ее в нос и пошутил: – И умрем в один день.

Ася не улыбнулась ему в ответ, тогда ему тоже стало как-то не по себе и он решил позвонить сыну, чтобы тот побольше был с мамой в его отсутствие.
 
Вечером Стас забежал к Асе, но не задержался, его с Ларисой пригласили на юбилей. Он пообещал маме попозже позвонить и убежал.
 
 На следующее утро Стас набрал номер мамы, но она не ответила. Он быстро оделся и вскоре был у ее двери. Позвонил, тишина. Тогда Стас своим ключом открыл дверь, прошел в квартиру и нашел маму в спальне. Она не проснулась. Стас не мог поверить, что она уже никогда не откроет глаза, такое спокойное лицо было у нее. «Скорая» приехала быстро, но врачи только развели руками, сказали, что она даже ничего не поняла.
 
 Стас не знал, как сообщить об этом отцу, но все же дрожащими руками набрал его номер. И вздрогнул, услышав чужой мужской голос:

• Старший лейтенант Свиридов, с кем я разговариваю?
• А где мой отец? – прошептал Стас, уже понимая, что произошло страшное.

 Игорь ночью погиб в аварии, Ася так сильно любила своего мужа, что почувствовала всю его боль и не пережила этого.
 
 Через несколько дней после похорон, Стасу приснился сон. Мама и папа, молодые и красивые, держась за руки шли по зеленому полю, и звонко смеялись. Они помахали сыну и крикнули:

• Не плачь по нам, сынок, мы счастливы, потому что мы вместе и никогда уже не расстанемся.

Стас проснулся, посмотрел на спящую жену и легонько дотронулся губами до ее носа:

• Я люблю тебя, – прошептал он и уголки Ларисиных губ чуть дрогнули в мягкой улыбке.

Автор: Мария Скибa

Рождественский гусь...
Наденька была учительницей... И, судя по реакции учеников, хорошей. Под Новый год все родители старались её порадовать подарками. Только подарки были какими-то странными. Кто яйца притащит домашние. Кто конскую колбасу. Подруги шутили: «Что ты всё переживаешь, что поправилась. Видишь, тебя все подкармливают! Значит, с фигуркой-то всё в порядке!» Эпогеем стал гусь...

- Это что? – вытаращила она глаза, когда из нарядного праздничного пакета вместо конфет или чая извлекла тушу огромного, неизвестного науке зверя.

• Надежда Ивановна, не что, а кто! Рождественский гусь — отличный Новогодний подарок, – гордо ответил ей дедушка Митеньки Морозова, – Удивите гостей.

«Гостей? Анька улетела в Турцию, Ксанка — в Египет, а Саша... Её Сашка... Так, не хныкать, Петрова! Одна не останешься, не боись. Ты ещё повеселишься в Новогоднюю ночь, ух как повеселишься!» – подумала Наденька и улыбнулась дарильщику. Почти по-настоящему. Только почему-то пожелание «Счастливого Нового года и рождества» откликнулось острой болью в висках.

*

«Гусь, гусь, гусь, что же мне с тобой делать?» – думала Наденька, осматривая здоровенную тушу. Никто не знал, что они бывают такими огромными. В морозилку чудище умещаться категорически не пожелало. «Ну, держись у меня,» – с одержимостью маньяка Наденька начала распиливать его на две части. Приближается Новый год, а значит время радовать друг друга – дарить подарки! Как говорится, счастьем поделись с другим.

• Алло, мамуля. – защебетала девушка, набрав нужный номер, – Что делаешь?
• Да вот вещи в санаторий собираю, – весело откликнулась та помолодевшим голосом, – Помнишь, я тебе говорила, отец решил меня порадовать на старости лет. Какой гусь, ты что, очумела? Где мы его держать будем? Не, даже для запекания не нужен. Нет, и тридцать первого нас дома всё ещё не будет. Дочка, ты что, у тебя голос какой-то расстроенный. Ты же хотела с Сашкой справлять... Всё нормально, точно?
• Конечно, – прошептала Наденька в трубку, нажав отбой. «Ну вот видишь, ты будешь справлять праздник не одна. С гусём!» – попыталась пошутить, но почему-то заплакала. Новый год обещал стать ещё «интереснее».

*

• Чего Вам? – из-за двери показалась физиономия соседа. «Интересно, как он отреагирует? Решит, что я идиотка, конечно! Он же такой деловой, серьёзный!» Наденька раньше и поздороваться-то с ним боялась. Она набрала побольше воздуха и тихонько пропищала:
• Доброе утро. Новогодний подарок... Примите, пожалуйста. Рождественский гусь, – пока сосед не успел опомниться всучила ему половину гуся и убежала.

*

От распиливания гусь меньше стал не на много. Как готовить-то? Надя позвонила дарителю. «Гугл в помощь, – хихикнул он — Но моя жена ошпаривает его кипятком.» Гугл, конечно, в помощь, но выдал, вредный, сто рецептов, каждый из которых спорил с остальными.
Кипяток, так кипяток. Закипятила огромный бак и стала макать туда этого монстра то одной стороной, то другой. Целиком он не влезал никак. А в остальном Наденька решила поступить с гусём как с курицей обыкновенной. «Ты курица, ты курица,» – приговаривала она гипнотическим голосом, отбивая его молотком. Гусь отбивался от Нади как мог. Скоро в гусе была вся кухня.
«Чем бы его фаршировать?» Память подсказывала светлые образы из романов и фильмов былого. Герои там ели утку с яблоками. Утка с яблоками! Ммм... А что неплохо.

• Забудь, что я говорила. Ты не курица, ты утка, – фирменным учительским тоном велела гусю Надя, нарезая яблоки.

Потом вспомнилась свинья с апельсинами. Апельсинов не было, зато мандаринов – не счесть! Внушив гусю, что он ещё и свинка, Надя стала запихивать в несчастное животное мандарины и яблоки.
«А что, получилось очень даже ничего, – пыталась приободрить себя Надюша, – Может я и буду в Новогоднюю ночь одинокая. Но хотя бы с голоду не умру!»
В духовку гусь предательски не уместился. Совсем. Никак.

*

Сосед смотрел на неё с любопытством. И с чем-то другим. Это что-то играло в его глазах, манило. Но Наденьке некогда было разбираться, у неё же там...

• Гусь духовку не влазит, – выпалила девушка, – Вы мне его туда затолкать

не поможете?

• Надежда Ивановна, ну как Вам не помочь! С удовольствием!

«Вот видишь, нормальный он мужик. И с чего ты раньше его избегала и опасалась? Может, это потому что они с Сашкой не ладили?»
Вдвоём они всё-таки умудрились запихать гуся, хотя тот сопротивлялся как мог. Когда сосед ушёл, Наденькино лицо почему-то пылало. Наверное, это от жара духовки.

*

Сколько гуся запекать не знал никто. Интернет эту тайну умалчивал или выдавал противоречивую информацию. А иногда так: «Запекать до готовности». Наденька решила положиться на судьбу. А часики-то тикают. Новый год приближался стремительно и беспощадно. Периодически поглядывая на гуся, она стала судорожно метать на стол салатики, наряжаться (хоть для себя, а всё равно праздник) и даже попыталась накраситься — правда успела нарисовать только один глаз. Но в это время запахло горелым и очень сильно. Кухня наполнилась злоедучим дымом. Наденька, конечно же, кинулась спасать гуся. Но монстр спасаться и вылазить из духовки не пожелал. Никак. Совсем. Надя хихикнула и побежала стучаться в знакомую дверь.
Сосед был уже наготове, как ждал. И, конечно, не отказал в помощи. Проклятый гусь тоже подготовился к обороне: шипел, плевался на них маслом и жиром. Но Надя с соседом, конечно, одержали героическую победу. Тут из телевизора начали бить куранты.
Бросив гуся на произвол судьбы, побежали разливать шампанское (нечаянно облили Надю с головы до ног).

• Ну... – начала девушка, судорожно придумывая тост, – За любовь!
• За любовь! – улыбнулся сосед. 11... 12...
• УРАА!!! – грянуло отовсюду.

Ёлка мерцала тысячью огоньками, в окнах загрохотали грозди салютов. По телевизору певцы и актёры желали зрителям счастья и чуда. А Наденьке вдруг показалось, будто в её маленькой квартире на шестом этаже чудо уже произошло, и от этого ей тепло и до странности легко. Голова кружилась, но совсем не от шампанского. Они же каждый день видятся на лестничной площадке, почему же сердце стучит так неприлично быстро? И кто поместил в её грудь солнце среди зимы?
А сосед почему-то не торопился домой, салатики пробовал, смотрел на неё так, как никакой Сашка до этого не смотрел.

• Всё равно вы бегаете туда-сюда, – прошептал он вдруг, нежно обхватив Надю за талию, – Я уж лучше останусь. Не могу же я оставить Вас одну наедине с этим гусём-чудищем! Неизвестно, что оно ещё учудит!

*

И остался. А, как говорится, с кем Новый год встретишь, с тем его и проведёшь. Гуся ели двумя семьями. И неделю всем гостям скармливали так, что гости к ним скоро приходить перестали, чем, собственно, не очень сильно и расстроили! Им было чем заняться и без гостей.
Прошёл год. На дворе декабрь, через две недели новый год. Дедушка Митеньки Морозова подошёл к Надежде Ивановне на последнем родительском собрании и прошептал на самое ухо: «Надежда Петровна. Вы какая-то неприлично счастливая! Предложение ещё не сделал? Ну, вы не переживайте. Волшебный летательный аппарат уже наготове...» – подмигнул и хитро улыбнулся...

Александра Власова

✔Анечка сидела возле заледенелого зимнего окна и с завистью вглядывалась в вечернюю темноту.

В окошке почти ничего не было видно, но она прекрасно слышала звонкий детский смех. Это ребята с ее двора катались на ледяной горке. Как же там весело. Как же там здорово. А здесь? А здесь Анечке скучно. И вчера было скучно, и позавчера.
 
Анечка поправила одеяло, которое укрывало ее ножки. Бедные Анечкины ножки. Они совсем не слушались девочку. Не хотят ножки Анечки ходить. Год тому назад, уже ближе к весне случилось с Анечкой несчастье. Неудачно упала Анечка, не вовремя. Очень скользко было. И Анечка упала, и машину занесло. Прямо на пешеходном переходе и упала. С тех самых пор ножки у Анечки не ходят.
 

• Мама, а когда мои ножки ходить начнут?- спрашивает иногда девочка.
• Скоро Анечка, скоро,- слезятся мамины глаза,- отдохнут ножки твои и пойдут. Потерпи немножко.
• Слышали что мама сказала,- гладит девочка свои ноги,- Вы уж отдохните поскорей. Мне так хочется с горки покататься и с ребятами в снежки поиграть. А ещё у меня день рождения скоро, прямо перед самым Новым Годом. Как же я гостей встречать буду?

Анечка часто разговаривала со своими ножками. Поначалу ребята из класса часто приходили после несчастья, а потом всё реже и реже. Только Ванечка и приходит каждый вечер. Ванечка живёт в соседнем подъезде, и они дружат с ним ещё со времён садика. Даже в один класс они попали, за одну парту. Жаль что Анечка проучилась только полгода. Вот и сегодня он уже скоро придет. Это мама Анечки его так называет, Ванечка. Смешной он. Злится когда мама его так называет, но молчит. Это уже потом он Анечке выговаривает,- Какой я вам Ванечка. Что я маленький что-ли? Иваном меня зовут. Я уже от пола могу отжаться десять раз, и на турнике три раза подтянуться. Смешной он. Смешной и хороший. Ванечка говорит, что каждый день просит своего ангела- хранителя, чтобы тот помог Анечке. Смешной.
 
В дверь позвонили. Наверно Ванечка пришёл. Нет, это папа с работы пришёл. Сегодня почему-то раньше. Ах да, Анечка совсем забыла. Сегодня придёт дед Мороз. Только не настоящий дед Мороз. Папа хочет своего друга, дядю Гену нарядить. Анечка вчера случайно услышала разговор папы с мамой. Теперь ей придется улыбаться и делать вид что она ничего не знает. А ведь она даже знает что ей дед Мороз подарит. Планшет. Мама папе вчера посоветовала. Анечка давно хотела планшет.
 

• Как тут моя дочка поживает,- подходит отец к девочке,- А у нас с мамой для тебя сюрприз. Сегодня к нам в гости придёт дед Мороз.
• Настоящий?- улыбнулась девочка.
• Самый что ни на есть настоящий,- делает серьезное лицо отец,- Я ещё успею поужинать и будем встречать гостя.

Отец ушел на кухню где колдовала мама, а девочка вновь устремила свой взгляд в темное зимнее окно.
 
В дверь позвонили.
 

• Что-то рано дед Мороз пришел,- идёт открывать дверь отец,- Да это Ванечка. Проходи, проходи. Дочка тебя уже заждалась. Вот сегодня у нас будет весело.
• О чем это он,- подходит к девочке Ванечка потирая свои щеки,- ох и холодно сегодня.
• Да они дядю Гену в деда Мороза нарядить хотят. Думают что я не знаю,- улыбается Анечка,- Планшет мне подарят.
• Ух ты, класс,- довольно потирает руки Ванечка
• Только ты вида не подавай. Пусть думают что мы не знаем.
• Ладно. Пусть думают,- по взрослому отвечает Иван.

В дверь вновь позвонили. Из кухни вышли отец с матерью и остановились возле девочки широко улыбаясь.
 

• А ну-ка Ванечка, открой дверь деду Морозу,- пропел отец.

Мальчик послушно побежал открывать дверь.
 

• Здравствуйте,- заходит в зал дед Мороз огромного роста,- Скажите, а здесь живёт девочка Анечка.
• Здесь живёт, здесь,- хором отвечают мама с папой.
• Здравствуйте, – переглянулись дети.
• Значит ты и есть та самая Анечка,- обращается дед Мороз к девочке.
• Да,- взглянула девочка на отца,- Это я.
• А я пришел тебя поздравить с праздником,- весело и громко говорит Мороз,- И принес тебе подарок
• И я знаю какой,- прошептала девочка.
• Откуда ты знаешь что я тебе принёс,- удивился Мороз,- Уж не волшебница ли наша девочка?
• Нет,- засмущалась Анечка глядя на родителей,- Пошутила я. Извини дед Мороз.
• А принес я тебе...
• Планшет,- вырвалось у девочки
• Да что же это такое,- удивлённо обращается Мороз к родителям девочки,- Откуда она знает, что я принес планшет?

Теперь уже пришлось смущаться и краснеть родителям.
 
Дед Мороз бросил на пол свой мешок
 

• Только у меня одно условие,- улыбается Мороз,- Ты сама подойдёшь и возьмёшь свой подарок из мешка.

Лица родителей стали серьезными.
 

• Может вы не знаете дедушка Мороз,- появились слёзы у Анечки,- Только я не смогу этого сделать. У меня ножки не ходят.
• Ходят Анечка, ходят,- хохочет дед Мороз.
• Гена, ты что с ума сошел?- вырвалось у отца,- Ты специально дочку расстраиваешь?

Дед Мороз не унимался. Он присел у мешка и протянул свои огромные руки к девочке.
 

• Ну иди же, Анечка. Забирай свой подарок. Не бойся.

У девочки брызнули слёзы.
 

• Ну всё, хватит,- вскрикнула мать девочки
• Слушай, ты,- подходит отец к Морозу,- Тебя не для этого приглашали. Ты чего творишь?

Дед Мороз совсем не обращая внимание на родителей, сделал два огромных шага к девочке, схватил ее огромными руками, поднял к потолку и начал её кружить.
 

• Твои ножки ходят, Анечка. Ходят твои ножки

У Анечки захватило дух. У родителей чуть инфаркт не случился. Мать схватилась за сердце. Отец вытянул руки к дочери и что-то мычал.
 
А Мороз своё продолжает, – Ты можешь Анечка. Верь мне. Ты можешь
 
И опускает девочку на пол освободив ее от своих рук.
 

• Мамочка,- вскрикнула девочка,- Я стою мамочка. Мои ножки отдохнули.

Тут уж родители бросились к дочери не веря своим глазам.
 

• Ну и жара у вас,- открывает Мороз балкон,- Воздуха не хватает. Вот тебе мой подарок Анечка. А ты говоришь планшет.

Только когда в комнате стало совсем холодно родители заметили что балкон открыт, а деда Мороза нет. Ванечка, всё это время стоявший у стены с открытым ртом, первый выбежал на балкон, успев заметить в темном небе огромную белую птицу. На бетонном полу балкона лежала шуба Мороза.
 

• А где дед Мороз?- появились счастливые родители с дочерью.
• А это был не дед Мороз,- шепчет мальчик
• А кто?- поднимает шубу отец с удивлением её разглядывая.
• Наверно это был Ангел,- задумчиво говорит Ванечка глядя на девочку,- Я даже крылья белые успел заметить.
• Ну конечно это был ангел,- соглашается Анечка,- Когда он меня поднял к потолку, я видела под его шубой огромные белые крылья. И я знаю чей это Ангел.
• Чей?- спрашивает мать
• Ванечки,- тихо говорит девочка,- Ванечка мне говорил что каждый день просит своего ангела- мне помочь.

В дверь позвонили.
 

• А ну-ка Ванечка посмотри кто там ещё,- закрывает отец балконную дверь.

Ванечка весело бежит открывать дверь, всё ещё не веря, что его Анечка сама стоит на своих ногах.
 

• Деда Мороза вызывали?- входит в зал подвыпивший дядя Гена, в красном халате и с кривой бородой...

СергейБураков

Не помню, кажется я это выкладывала или сама просто читала. Но он хорош, прочитайте еще раз

В oчepeди к вeтepинapу вce paвны. И oдинaкoвo тpуcливы. Ближe к кaбинeту вpaчa зaвиc в пpocтpaции нa pукaх хoзяйки pыжий кoт. Зaтeм пapeнь cпopтивнoгo типa пpивёл двух oгpoмных oвчapoк. В двepь oн их буквaльнo втaщил, пocкoльку нa пopoгe oни упёpлиcь и никaк нe хoтeли вхoдить. Нe пoзopьтe пopoду, – пpигpoзил пapeнь и пoтянул coбaк к cвoбoднoму cтулу.

Кoт, вoзлe кoтopoгo пpизeмлилacь этa тpoицa, нa минуту oтмep, явнo впeчaтлённый paзмepaми лoхмaтых чудoвищ, нo быcтpo взял ceбя в pуки. Oн вдpуг пpиocaнилcя, pacпpямил cпину, кpacивo пoдoбpaл лaпы и выpaзитeльнo пocмoтpeл нa нoвых пaциeнтoв. Дecкaть, зa мнoй будeтe. Oвчapки пocлушнo уceлиcь втopыми в oчepeди.

Дaлee вдoль cтeнoчки зaняли мecтa мoлoдaя пapa c клeткoй, в кoтopoй был кpoлик, бaбушкa c внучкoй и хoмячкoм, пocлeднeй пpишлa дeвoчкa c coвoй. Дoктop дoлжeн был нaчaть пpиём c минуты нa минуту.

Вдpуг в пpиoткpытую двepь кaбинeтa выбeжaл бoльшoй cepый пoпугaй. В лaпe oн дepжaл мeтaлличecкую cтoлoвую лoжку. Cтpeмитeльнo пpoбeжaв дo кoнцa кopидopa, пoпугaй paзвepнулcя и пoбeжaл oбpaтнo. Лoжкa звoнкo бpяцaлa пo кaфeльнoму пoлу. Пocepeдинe пути пepнaтый ocтaнoвилcя и зaopaл: Бляхa-мухa!. Пoтoм pacпушил хoхoлoк нa гoлoвe, пoклoнилcя, выдepжaл тeaтpaльную пaузу и oтпpaвилcя дaльшe, бpяцaя лoжкoй.

Cлeдующую ocтaнoвку oн cдeлaл вoзлe кoтa: Тяжёлый cлучaй! Глиииcты!

• Пoмилуйтe, кaкиe глиcты? – вoзмутилacь хoзяйкa кoтa, – мы дeлaли пpививку.

Нo пoпугaй был ужe вoзлe юнoши c coбaкaми. Пoчeму бeз бaхил?, – изpёк cтpoгим кoмaндным гoлocoм, пocтучaл лoжкoй пo coбaчьeй лaпe и oтпpaвилcя дaльшe. Зaвидeв мaлeнькую coву, пoпугaй пpишёл в пoлный вocтopг. Oн иcпoлнил чтo-тo вpoдe pитуaльнoгo тaнцa, a пoтoм пpинялcя дeклaмиpoвaть: Жилa-былa Куppoчкa Ppябa. Ппптиччкa тaкaя

• Мapинa, oпять у нac Пpaпopщик cбeжaл, – пocлышaлocь из кaбинeтa вpaчa. Cлeдoм выcкoчилa, видимo, тa caмaя Мapинa, пoдхвaтилa пoпугaя и унecлa.

Пepвым пpишёл в ceбя кoт. Вcтpяхнувшиcь, кaк oн нaвaждeния, oн выpaзитeльнo пocмoтpeл нa coбaк.

• И чтo этo былo?

Coбaки пepeглянулиcь, фыpкнули oднoвpeмeннo и paвнoдушнo oтвeли взгляд. Пoпугaй. Чтo c нeгo вoзьмёшь.

Людмилa Зaйцeвa

Эту историю в семье Ольги вспоминают каждый Новый год.
Видимо потому, что она хоть и произошла на самом деле, но больше похожа на анекдот.
Итак, мама Ольги Наталья Федоровна после окончания института работала учительницей начальных классов. В школе, куда ее направили по распределению, она встретила своего будущего мужа Павла Сергеевича, который вел физкультуру.

Приближался Новый год – первый в педагогической практике молодой учительницы. Наталья Федоровна очень хотела устроить ученикам настоящий праздник. В школе, конечно, готовились традиционные утренники с хороводами, но ей хотелось порадовать ребят чем-то необычным, волшебным, запоминающимся.

И тут ей в голову пришла замечательная идея...

За несколько дней до Нового года, в погожий, слегка морозный день, Наталья Федоровна организовала экскурсию по природоведению в зимний лес. Дети знали, что они будут развешивать кормушки для птиц, искать заячьи следы, попробуют узнать деревья, когда на них нет листвы.

Предварительно в лес выехали три человека: водитель и учителя в костюмах Деда Мороза и Снегурочки.

Они нарядили елочку на поляне, спрятали под ней мешок с подарками.

Экскурсия шла полным ходом. Дети были в полном восторге: зимний лес сам по себе погрузил их в настоящую сказку.

Когда мальчишки и девчонки увидели на поляне украшенную елку, они не поверили собственным глазам!

Бросились к ней, окружили, стали трогать руками, будто хотели убедиться, что она реальная.

Кто-то заметил большой мешок, спрятанный под нижними ветками лесной красавицы.

– Это что, подарки? Не может быть! – кричали ребята.

И вдруг из настоящего леса к ним вышли самые настоящие Дед Мороз и Снегурочка!

На секунду все онемели.

Потом были крики восторга, хороводы вокруг елки, вручение подарков.

Словом, новогодний сюрприз удался. Ребята ехали домой счастливыми, делились впечатлениями, а какой-то мальчик искренне спросил:

– Наталья Федоровна, а почему Дед Мороз и Снегурочка с нами не поехали? Они не замерзнут ночью в лесу?

– Не волнуйся, Коля, – успокоила учительница, – не замерзнут. Вряд ли они там остались. Ведь их ждут другие дети...

Утром в учительской обсуждали прошедший праздник.

– Здорово придумали, Наталья Федоровна, – говорили коллеги, – надо будет учесть ваш опыт в следующем году.

– Это – да, – отозвался Павел Сергеевич, который играл роль Деда Мороза, – но вы еще не знаете самого интересного.

Все с любопытством посмотрели на учителя физкультуры.

Видя нетерпение в их глазах, Павел Сергеевич начал свой рассказ:

– Приехали мы в лес, елку украсили, мешок спрятали, нарядились в костюмы и стали ждать.

Тут мне понадобилось отойти в сторонку. Ну, вы понимаете...

И вот я, с бородой и при полном параде, прошел подальше в лес...

Вдруг слышу: «Тук... Тук...» Я – туда. Вижу: мужик какой-то елку рубит. Понятно: браконьер.

Я – к нему...

А теперь представьте: почти двухметровый Дед Мороз, в зимнем лесу, ниоткуда...

Подхожу тихонько, кладу руку в красной рукавице ему на плечо и говорю басом:

– Ты зачем мою любимую елочку рубишь?! Кто разрешил?!

Мужик глаза вытаращил, рот открывает, а сказать ничего не может. Таких ошалевших глаз я ни разу в жизни не видел.

Потом он будто в себя пришел и как рванет от меня по снегу в другую сторону. Словно заяц.

Валенок потерял, топор бросил...

Я ему кричу: «Погоди!»

Да где там: ни разу не обернулся! Кстати: трезвый был...

Вот интересно, о чем он сейчас думает?

А правда, о чем?

Светлана Сушко.

Какие милашки)))

ТEЩA ПPИEXAЛA...

— Здpa-a-a-a-вcтвуй дoчeнькa, здpaвcтвуй Тa-a-a-нeчкa. Кaк здopoвьe? Ceмья, paбoтa, дeлa?..

— Гдe твoй? Нa paбoтe? В 11 чacoв нoчи? И кaк эту paбoту зoвут? Вepa, кaк в пpoшлый paз, или пo-дpугoму? Дуpa, нe peви. Мoжeт oн кaк в тoм aнeкдoтe в мopгe лeжит, a ты думaeшь o плoxoм. Aгa, звoнит?! Cкaжи eму, чтo мaмa пpиexaлa. Cпpaшивaeт кoгдa нaзaд? Узнaю зятя...

— Cкaжи, кoгдa нoвую мaшину купит тoгдa и Мaмa дoмoй пoeдeт. В пpoшлый paз я из eгo Зaпopoжцa eлe вылeзлa. Cecть-тo я ceлa, xoть и c бoльшим тpудoм. Пoexaли нa вoкзaл. Пo дopoгe я вceгo-тo пapу пиpoжкoв cъeлa. Пpиexaли, пoeзд ужe пoдxoдит, a я нe мoгу из Зaпopa вылeзти. Oдну pуку и oдну нoгу выcунулa, a ocтaльнoe никaк! Зять вoкpуг бeгaeт, кpичит: «Зaдepжитe пoeзд, я зa aвтoгeнoм cбeгaю!» Пoeзд вce paвнo ушeл, a я eщe двe нeдeли пoгocтилa...

— Тaнeчкa, a гдe внучeк мoй Бopeнькa, Бopюcик, гдe Бopюкaн? Гдe этoт oбoлтуc пo нoчaм шляeтcя? Нa диcкoтeкe? И кaк эту диcкoтeку зoвут? Дaжe я знaю, чтo пo пoнeдeльникaм диcкoтeк нe бывaeт. Cмoтpи, a тo oн нa этoй диcкoтeкe жeнитcя пo зaлeту. Или CПИД eщe бывaeт. Лaднo, мoлчу...

— Пocмoтpим чтo у тeбя в кacтpюляx. Тpexднeвный cупчик — ecли paзoгpeть, тo ecть мoжнo. Coбaкaм. И этим ты кopмишь мужa? Нe удивитeльнo, чтo oн нa paбoтe зaдepживaeтcя. Ты eщe eгo кaк в тoм aнeкдoтe, cлучaйнo, нe кopмишь? Жeнa уxoдит нa paбoту и пpикaзывaeт дeтям: «Чтo кoшкa нe дoecт — нe выбpacывaйтe, пaпe ужин будeт!» Тaня, Тaня, cкoлькo paз я тeбe гoвopилa — кaк дoкaзaл пpoфeccop Пaвлoв, paзницы мeжду мужeм и кoбeлeм нeт. Ocнoвныe инcтинкты, и пepвый — пoжpaть!...

— Ты нe cмeйcя, ты cлушaй Мaму! Вoт oн бeгaeт цeлый дeнь, пpoгoлoдaлcя и тут вcпoминaeт гдe eгo миcкa c eдoй ждeт, тудa и бeжит! A ты c тaкoй жpaтвoй eгo caмa к paбoтe Вepe пoдтaлкивaeшь. Дaвaй кapтoшку, кaпуcту, щac бopщa нaвapим. Пуcть кoгдa oн ceгoдня к миcкe пpибeжит, у нeгo пpaздник будeт. Гoвopишь, нe ecт бopщ? A ты eгo гoтoвишь? Мaмин бopщ eдят вce, Мaмa зa этим cлeдит!

— Тaк тeпepь зaймeмcя тoбoй. Чтo зa вид? Мaйкa-aлкoгoличкa, cмoтpeть пpoтивнo! A бpюки? Чтo этo зa штaны тaкиe? Лocины? Этo в кoтopыx в 1812 гoду фpaнцузы из Мocквы дpaпaли? Чтo нeт, вoн и дыpкa cзaди oт штыкa вpaжecкoгo! Oй, oнa уcтaлa нa paбoтe зa кoмпутepoм! Oй, дoмa oнa xoчeт paccлaбитьcя oтдoxнуть и нe думaть o внeшнeм видe! К нaм нa фepму пpиeзжaй тaм и oтдoxнeшь, и paccлaбишьcя, и куpям лocины cвoи пpoдeмoнcтpиpуeшь. A дoмa ceбя pacпуcкaть нeльзя, cлушaй Мaму!

— Тaня, a чтo зa пpичecкa у тeбя? Вopoньe гнeздo нaзывaeтcя? У тeбя тaм никтo пoкa нe зaвeлcя? Жapкo eй, oнa вoлocы пoдoбpaлa и xoдит кaк чучeлo! Пpoфeccop Пaвлoв гoвopит, чтo втopoй инcтинкт пocлe миcки — paзмнoжeниe. A c тoбoй в тaкoм видe paзмнoжaтьcя paзвe чтo инвaлид пo зpeнию зaxoчeт. Тaк и нe paзмнoжишьcя, дoчa, paзвe чтo ктo тeбя oткcepит из жaлocти. A мужa твoeгo я пoнимaю — пpиxoдит дoмoй бeднягa, a дoмa швaбpa в мaйкe-aлкoгoличкe c гнeздoм нa гoлoвe, тут ктo xoчeт oбpaтнo нa paбoту cpaзу убeжит! Ну-кa быcтpo иди в вaнную и пpивeди ceбя в пopядoк, звoнят в двepь, зять вepнулcя!..

— Нeт, этo coceдкa. Здpaвcтвуйтe. Дa, пpиexaлa пoгocтить. A вaм cкopую вызвaть? Нeт? Зa cпичкaми. Нe cпитcя, кaкиe-тo xулигaны пoд oкнoм нa гитape игpaют и вы думaeтe чтo тaм нaш Бopeчкa? Зpя думaeтe, Бopик нaш cпит. Дaвнo. Уpoки учил, учил и зacнул. Pacтeт мaльчик, к унивepcитeту гoтoвитcя, чepeз вoceмь лeт пocтупaть ужe. Угoщaйтecь чaeм. Вacя гдe? Кoму Вacя, a мнe — увaжaeмый зять Вacилий Пeтpoвич. Paбoтaeт, нa нoвую мaшину зapaбaтывaeт. Пoчeму этo нa Oку? Нa инoмapку. Ceмью oбecпeчивaeт, жeну-кpacaвицу, дoчь мoю, бaлoвaть любит...

— Ну a кaк вы пoживaeтe? Кaк cынoк вaш, Лeнин? Пoчeму Лeнин? Дa oн у вac кaк peвoлюциoнep, вce пo тюpьмaм дa пo ccылкaм. Aй, чaeм пoпepxнулиcь? Дoмoй пopa? Cпoкoйнoй нoчи, нe зaбывaйтe нac, зaглядывaйтe!..

— Упoлзлa, aнaкoндa. Ну пoгoди, нaвeду я в пoдъeздe пopядoк!..

— Звoнят, Тaня, звoнят... Здpaвcтвуй, зятeк мoй любимый, умaялcя нa paбoтe? Ceйчac Тaня бopщикoм пoкopмит, пpигoлубит, мaccaж cдeлaeт! Вы тут пoвopкуйтe, a я cпaть пoшлa, уcтaлa c дopoги. Вce, нeту Мaмы, Мaмa cпит, к зaвтpaшнeму дню гoтoвитcя — дoчe мoзги впpaвить, внукa вocпитaть, coceдeй нa мecтo пocтaвить. Ox-xo, чтo бы вы бeз мeня дeлaли!

Aвтop: Лилия Пepeпeлкинa

Тупица

Она всегда сидела за задней партой. Тихая, молчаливая, смотрела исподлобья и, кажется, не доверяла никому.

Я работала в этой школе с сентября: новая жизнь, новая школа, первый класс. Окунулась в работу с головой. Маленькие первоклашки понемногу привыкали, оттаивали, превращаясь в ласковых и умных ребят. Все кроме неё.

Я сразу поняла, что у нас с ней будут проблемы. Весь вид говорил об этом: поношенная одежда, неопрятный вид, отсутствующее выражение лица.

Ребята и сами сторонились её, на переменах она чаще всего стояла возле стенки, озираясь, словно дикий зверёк.

Уроки она не делала, читать не умела, хотя уже шёл ноябрь и многие ребята читали довольно сносно. Но, когда дело доходило до неё Прасковья молчала, глядя в учебник, а лицо становилось настолько красным, что почти сливалось с её огненными волосами.

– Прасковья, ты учила дома буквы?

Девочка молчала, потупив взгляд.

«Ну почему она молчит?» – думала я, пытаясь успокоиться. Меня жутко бесил этот глупый потухший взгляд. И как насмешка судьбы или проверка на прочность была Прасковья.

Я сидела за столом, проверяла тетради, когда зашла директриса. Вера Александровна осмотрелась и подошла к столу. За несколько месяцев я немного изучила её характер и понимала, что пришла она не просто так. Она всегда придерживалась правила, что к любому ребёнку можно найти подход, и пропагандировала методику советского педагога Шалва Амонашвили. Он был автором концепции гуманной педагогики, я и сама восхищалась этим учителем, но любить всех детей так, как он я не умела, возможно, в силу своего возраста.

– Елена Николаевна, как ваши дела? – спросила директриса.

– Спасибо. Всё хорошо.

– А я бы так не сказала.

Я удивлённо посмотрела на неё.

– Наша школа вот уже два года держит планку: у нас нет отстающих детей. Заметьте, Елена Николаевна, я никого не принуждаю завышать оценки, учителя общаются с детьми, поддерживают их, помогают. И добиваются удивительных результатов. Главное в нашем деле учить детей, а учить их нужно не только общепризнанным наукам, но и любви. Понимаете?

Я кивнула.

– Тогда надеюсь, ваши первоклассники все вместе перейдут в следующий класс. Время ещё есть.

– Хорошо.

Я долго думала, не спала ночь, чтобы заставить себя принять мысль, что мне придётся возиться с тупой недоразвитой девчонкой. Всё моё нутро отвергало её, противилось и не соглашалось. Лицемерить тоже не хотелось. Я уже готова была подать утром заявление на увольнение, но здравый смысл тут же отдёрнул подобные мысли. Идти мне было некуда, да и работу найти молодому сотруднику без опыта было крайне сложно. К утру сменив в третий раз носовой платок, опухшая от слёз, я с трудом забылась сном.

Утром разговор с Прасковьей уже не казался таким страшным. Решила оставить её после уроков и попробовать поучить с ней буквы вместе. Проверим насколько меня хватит. Ну а если не получится, то я уже знала, что скажу директриса.

После третьего урока ребята особенно галдели перед классом, даже с закрытой дверью я слышала непрекращающийся хохот. И чтобы хоть как-то их успокоить, я открыла дверь и уже хотела прервать голоса расшумевшихся ребят громким окриком, но моё внимание привлекла безобразная картина.

Прасковья стояла в углу, спрятав лицо в ладонях, окружённая одноклассниками. Они громко скандировали одно слово: «Параша! Параша! параша!»

Моё сердце замерло от ужаса за эту маленькую глупую девчонку, которую нерадивая мамаша додумалась назвать таким именем. С трудом сдерживая эмоции, чтобы спокойно сделать замечание ребятам, я подошла к толпе и громко спросила:

– Кто начал этот беспредел?

Толпа замолчала, головы словно по команде опустились вниз. В коридоре повисла непривычная тишина, нарушаемая тихими всхлипываниями девочки. Только один смотрел на меня с вызовом.

– А мы ничего такого и не делаем. Это же её имя.

– Её имя Прасковья, и если ты не в состоянии его выговорить, прошу вообще больше не подходить к ней.

Я протиснулась сквозь ребят, обняла девочку и заявила.

– С этого дня я запрещаю хоть как-то обзывать Прасковью. К ней теперь можно подходить только, если вы хотите её угостить, улыбнуться, сделать комплимент. В остальных случаях за любое прозвище я буду ставить двойку. Ясно?

– Да, – вразнобой соглашались ребята.

Кто-то кивнул, кто-то промолчал и опять один голос из толпы громко возразил.

– Не имеете права. А если поставите, будете говорить с моей мамой.

Стас всегда выделялся среди ребят замашками лидера. Во главе большинства проказ и шалостей чаще всего стоял он.

– Ну, попробуй – увидишь, – коротко ответила я и увела Прасковью в класс.

Не знаю, что повлияло на неё то ли защита с моей стороны, то ли я настолько ошибалась в ней, но в этот же день мы остались с ней после уроков. Она всё прекрасно понимала и помнила все буквы, но соединить их в слоги никак не могла. Я не стала наседать на неё в этот раз. То, что она оказалась нормальной умной девочкой, радовало меня.

Так прошло две недели. Мы каждый день оставались после уроков на полчаса, чтобы немного позаниматься. Она всё так же молчала, отвечала только на вопросы, но я видела, что она с каждым днём всё больше расслаблялась в моём присутствии, иногда даже промелькивала улыбка, а щёчки розовели, когда у неё получалось прочитать слог. Я стала носить для неё сладости. Прасковья сначала отказывалась, но через несколько дней приняла маленькую конфетку – леденец.

На большие шоколадки она смотрела со смешанным чувством обожания и страха. Меня это пугало. Да и вообще многое в поведении девочки казалось странным.

Однажды она не пришла. Я ждала, что кто-нибудь из родных оповестит о причине отсутствия Прасковьи, но никто не позвонил и не пришёл. На третий день я спросила разрешения у директрисы посетить семью Грачёвых и, получив согласие, отправилась туда сразу после уроков.

Домофона в квартире не оказалось, пришлось звонить в другую квартиру. Деревянная дверь, обшитая потрёпанным кожзамом, наводила на мысль о благосостоянии семьи. А пока я искала глазами звонок, из-за двери донеслись отборные ругательства. Я постучала. Крик стих. Послышалась какая-то возня в коридоре, дверь открылась настолько, чтобы вылезло опухшее лицо немолодой женщины.

– Чего вам?

– Я учительница Прасковьи Баженова Елена Николаевна. Она не ходит в школу, вот хотела бы узнать причину.

– Здрасьте приехали, а чё теперь учителей и по домам заставляют ходить?

– Меня никто не заставляет, просто вы не предупредили, что случилось, телефона вашего нигде нет. Поэтому и пришла... узнать, что с дочкой вашей.

– Да нормально всё. Приболела маненько и всё.

Неприятное чувство свербило в груди и не давало мне попрощаться и уйти.

– Простыла?

– Ну.

– А врача вызывали?

– Вам то какое дело? Чего докопалась? Выздоровеет и придёт.

Она уже собралась захлопнуть дверь, но я пригрозила, что приду с полицией, если она мне не покажет Прасковью.

Женщина задумалась на секунду, матюкнулась и открыла дверь. В ноздри ударил спёртый запах грязного белья и мочи.

– Прасковья! – позвала её женщина.

Из тёмного коридора с левой стороны показалась чумазая мордашка девочки. Увидев меня, она рванула к двери, но злой взгляд пропитой тётки остановил её в двух метрах от порога.

– Какого фига ты выперлась? У тупица, а ну, пошла обратно в комнату, – сквозь зубы процедила женщина.

Её плечики опустились, она словно уменьшилась, бросила на меня украдкой взгляд и пошла обратно. То, что я посчитала грязью, оказалось кровоподтёком во всю щеку.

– Нет, Прасковья подойди ко мне, – сказала я железным голосом, откуда взялось спокойствие, я не знала. Внутри всё тряслось от гнева и волнения.

Прасковья подошла. Женщина молчала.

Я вывела девочку в подъезд, чтобы осмотреть при дневном свете, и ужаснулась. Всё лицо покрывали ссадины и синяки.

– Господи, Прасковьюшка, что с тобой случилось хорошая моя?

Я присела перед ней и обняла.

– Забери меня, пожалуйста, шепнула она мне.

Сердце рвалось на части, ведь я знала, что забрать её не могу.

– Солнышко, послушай. Я сейчас с твоей мамой поговорю и она тебя больше бить не будет.

– Это не мама. Мачеха. Мама умерла, когда я маленькой была.

Господи, сколько всего выпало на долю этой малышки.

– А папа где?

– Папа пьяный спит. Это он меня побил за то, что я телевизор сломала.

– Телевизор сломала? Как же ты умудрилась?

Я старалась улыбаться, чтобы подбодрить её.

– Не знаю, он просто перестал идти.

В тот день я не смогла забрать Прасковью, но пригрозила мачехе полицией и соцзащитой. Сказала, если они хоть пальцем тронут дочку, я затаскаю их по судам, но лишу родительских прав. Мой настрой и слова произвели нужное впечатление. Я больше не видела девочку в синяках, а когда она не приходила в школу – шла проверять её. Они знали об этом и не трогали девочку.

Прасковья ожила, всё чаще стала улыбаться. Я иногда дарила ей одежду и игрушки, но только на праздники, иначе она отказывалась принимать. Со временем она стала приходить ко мне в гости. Мы занимались с ней учёбой, играли, смотрели мультфильмы. К Новому году она читала лучше всех и год закончила на отлично.

А вчера мне пришло приглашение на свадьбу. Моя девочка выросла, встретила прекрасного принца, как мы с ней часто читали в сказках, а потом в подростковом возрасте мечтали, что у неё будет самый добрый, самый красивый муж и дружная семья.

Её жизнь сложилась прекрасно, ведь именно искренняя любовь делает нас живыми.

Конец
автор канал на дзене – ~ Алёна Петра ~

Секрет вечной молодости.

Мне моих ста пятидесяти лет никогда не дают. А всё почему?
Я вам так скажу, не надо никаких уколов красоты, никаких там ботоксов, косметологов, масочек. Всё гораздо проще. Сейчас я свой секрет открою.

Нужно спать в холоде.

Есть в холоде.
Пить в холоде.
Жить в холоде.

Короче, всё делать в холоде.

И я вам это сейчас докажу.
Вы заметили, что мясо в холодильнике гораздо дольше чем без него хранится?
Ну, то-то же.

Прямо скажу, с самого начала мне дико свезло.
Только я родилась, родители решили переехать.
Не жилось им на юге. Потели, наверное, сильно.
Ну и двинули туда, где попрохладнее.
На крайний север.
Туда, где олени, чукчи и белые медведи.

Знаете, какое у меня самое ранее детское фото?
Я, два вершка от горшка стою на улице, шуба по пяты, на голове – две шапки, шарф на пол-лица.
В руках – лопатка. Оно и понятно – какая у ребёнка может быть ещё игрушка, если вокруг, куда ни плюнь, по три километра снега?

Кстати я до сих пор не уверена, что на фото именно я. С таким успехом можно было сфотографировать любого другого ребенка, даже другого пола, всё равно ж не отличишь.
Мальчики, девочки, все одинаковые! Может, меня где и подменили, поди знай...

Через несколько лет мы вернулись с Севера. Переехали на Большую Землю, так сказать. Вообще, говорят, что многие люди, которые тогда возвращались, не могли перемену климата пережить. Болели и умирали.
Но только не мы.
Нам повезло: досталась холодная квартира. Угловая, в панельном доме, с батареями зимой, на которые нужно было дышать. Короче, перемены климата мы вообще не ощутили.

Обогревателей в те далекие времена не так чтобы было, грелись мы просто – чаще дышали. Наверное, поэтому папа потом в нашей тесной квартире ещё и собаку завел. И морскую свинку. Чтобы тоже дышала.

Мама грелась по-своему – топила духовку
и заодно пекла пироги. Мама пекла, а мы ели. Потому что, когда ж холодно, постоянно ещё есть хочется. И вот мама пекла, а мы ели, мама пекла, а мы ели... Поэтому можете представить, какое счастливое было моё детство – я была морозоустойчивая и толстая. Прям пингвин.

Понятное дело, когда я выросла, то захотела.... «выпорхнуть из холодильного гнезда».

Я очень надеялась, что моя новая квартирка будет тёплой. Вот, думаю, а вдруг, привалит, мне, наконец, счастье. Размечталась... Может, даже в одном халате по комнате буду ходить? Ну, или на худой конец, хотя бы шапку дома снимать.

Угадайте, что?
Зимой в моей новой квартирке было не больше тринадцати градусов тепла.
С непривычки конечно, другой человек бы мог
и окочуриться. Но я-то уже матёрая.
Меня голыми руками не возьмёшь! Только
в варежках.

Термокружки.
Пуховые бабушкины платки.
Унты вместо тапок.
Перчатки с обрезанными пальцами.
Электрогрелка.
Жилеты из овечьей шерсти.
Вы вот знаете, что для сна продаются настоящие тёплые полусапожки? А они есть!

Вообще, как нормальные женщины спать ложатся?
Как в фильмах показывают?
Скидывает она такая короткий халатик и
в легкой эротичной пижаме ныряет под одеяло на шёлковую простынку...
Это в кино.
А в реальности?
В реальности, если бы она так прыгнула в мою кровать, то на утро наши бы её окоченелый труп.

Поэтому простыни – только хлопковые.
Одеяло пуховое.
Плед.
Лучше два.
Сверху кошка.
Грелка на простыни за полчаса до сна.
Если нет света, бутылки с горячей водой.

Но не надо думать, что в моей жизни не было места для женственности и всех «этих» штучек!
Видели бы вы, как соблазнительно я натягиваю хлопковые колготки под махровые пижамные штаны! Оооо....
Как изящно надеваю носочки из верблюжьей шерсти. Да-да...
Как элегантно повязываю шарфик на шею. М-ммм...

Впрочем, самым захватывающим процессом было не это, а знаете, что?
Купание.
Как бы вам это описать?
Вот люди на крещение в прорубь прыгают.
Для них это целое событие.
А для меня – подумаешь – я так с разбегу каждый вечер в ванну прыгаю...
Ощущения яркие: сначала холодно, потом горячо, а потом такое чувство будто подвиг совершил. Гордость!

Зато зимой ко мне никто в гости
не напрашивался. Не умолял у меня дома встретить Новый год. Не просился пожить недельку. И даже переночевать.

Гостей, наоборот, надо было сильно зазывать.
Умасливать. Убалтывать.
Угрожать и шантажировать.
Они, если соглашались, то без бутылки горячительного, конечно, не приходили.
Чай, не дураки.
Каждый при входе получал обмундирование – плед и войлочные тапки.
Но всё равно, лица у них почему-то скорбные были.
Ну ещё бы, они зашли в квартиру с мороза, а у них снег на лице еще минут пятнадцать не тает...
Веселели они только, когда выпивали. Правда, не надолго.
Больше часа никто не выдерживал. Поэтому застолья у нас были короткие и однотипные – я в унтах сижу, они в стельку валяются.

Читала, что сейчас модна криосауна. Эта процедура такая – раздевают тебя, садят в бочку, жидкий азот направляют. Холод собачий. От процедуры этой худеют радикально и клетки обновляются. Короче, сплошная польза. Только дорого.
Я не знаю, как насчёт бочки, но думаю, если раздеться догола зимой и сесть у меня в зале напротив балкона, то и без азота результат –
тот же.
Дёшево и сердито.
Чтоб усилить эффект, можно, если что, форточку открыть.

Говорят, что, если спать всё время в холоде, надолго молодым останешься.
Я всегда радовалась: если верить этой теории,
я должна пережить Дункана Маклауда.
Какая заманчивая перспектива!
Правда сейчас опасная тенденция наметилась.
Вроде как начали лучше топить.
Пару раз спала уже, высунув ногу из-под одеяла.

Что делать не знаю прям.
Неужели, прощай, молодость?

© Дарья Исаченко

Жизнь такая интересная...

Сначала ты рождаешься и тебе все равно. Попа сухая и отлично! Складки симметричные, мама рядом – замечательно! И ты сама по себе лежишь, развиваешься и пахнешь молоком и какой-то вкусняшкой. Лежишь и растешь. Корней нет, а все равно растешь. В длину, в ширину и даже мозг. А все вокруг в постоянном восхищении и умилении. Ты – центр.

Нет никого, кто лучше тебя, и кого лучше ты. Тебе всё равно. Ты – центр и ты в центре. Ты ни с кем себя не сравниваешь, ни с кем не соперничаешь, ни из-за чего не переживаешь. Ну разве что, о сухости попы и о маме. Ты просто есть и это счастье. Ты не думаешь, что о тебе подумают, что скажут, как посмотрят. Ты естественна до кончиков ресниц. Сама непосредственность и раскованность. Сама чистота.

Проходит время... Ты растешь. Еще больше! И в длину, и в ширину, и даже мозг. Тебя отдают в садик. А там Машка, Петька и Кирилл. И даже Захар и Василиса. А! И Милана!

Без Миланы сейчас садик не садик, а так... флешмоб Насть и Сонь. Но не суть. Так вот, оказавшись в садике, ты тоже сначала ничего не понимаешь. Какие-то люди... режим... запеканка... Иногда утренники и тебе говорят: «Пой!» И ты поешь. Стараешься! Немножко стесняешься. И страшно. Особого удовольствия нет, но сказали «пой!» А ты послушная. Ты уже научилась быть послушной, тебе уже не все равно. И попа давно сухая. И мама на работе. И пахнет убежавшим молоком.

Поешь. А хотела рисовать.

Еще, в садике, ты понимаешь, что есть школа. И начинаешь очень-очень туда хотеть! Как будто это не школа, а Диснейленд. Ты еще ничего не понимаешь, но уже хочешь. Потому что веришь. Ты еще очень доверчивая. Тебе рассказывают, и ты веришь. Всему! Что Земля круглая, вода мокрая, люди хорошие, а школа – это прекрасно. Только взрослые туда ходят! И тебе начинает жутко хотеться стать взрослой, но ты еще не понимаешь, что это – быть взрослой. Просто все говорят, что это здорово, и ты веришь.

И бац – первый звонок. Ты в банте и в мурашках. И в животе щекотно. Еще вечером защекотало... и всю ночь, и утро... и вот сейчас особенно сильно. Ты очень красивая и страшно взрослая. Нервничаешь немножко и бант торчком. Все строятся на линейку и из толпы торчат гладиолусы и старшеклассники. Первоклашек не видно, но воздух пропитан их нервной радостью и дождем. Это их день сегодня. Это они сегодня стали взрослыми. Ты стоишь и вдруг страшно хочется домой. Но нельзя. Бант же! И гладиолусы...

Впереди много лет, когда ты будешь страшно гордиться, тем, что школьница. Особенно, если пионерка! Идешь и куртка нараспашку. Чтобы все видели! Ты в форме! И с галстуком! И сопли на морозе замерзли... Но это не важно совсем. Ты же взрослая! Еще самый главный отличительный признак взрослого – отсутствие шапки. Ты так думаешь. И снимаешь ее, как только завернешь за угол. Тут же! С позором сдергиваешь и подставляешь макушку ледяному ветру и мокрому снегу. А галстук развевается и красиво оттеняет синие губы. И все смотрят на тебя и думают: «Дура какая же взрослая! Лет 16, не меньше!»

Где-то с 9-го класса, ты начинаешь мечтать повзрослеть еще больше – стать студенткой! Тебе кажется, что ну куда уже взрослее то?? Последний уровень в мечтах! Всё. Дальше старость. Кажется, что весь мир сразу же обрушится к твоим ногам. Весь! И любовь сразу случится. Счастливая, долгая и взаимная. И одежда... И стипендия... И вино... И никто-никто тебе ничего не скажет. И даже про шапку не скажет! Хоть голая ходи. И ты смотришь на выпускников так, будто это не люди, а боги. Они такие серьезные и важные, что даже пройти мимо страшно. Надулись от взрослости и курят на школьном крыльце. Без шапок, конечно же. И без курток. Хорошо, что ты тоже заранее ее сняла и расстегнулась! А то позор был бы страшный... Идешь сквозь дым, глаза опустила и сверлишь ими крыльцо. Потому что там стоит ОН! Женька из 11 А... Твоя любовь на веки! Но ты даже взглянуть на него боишься. Он же взрослый! А ты на два года его младше... малолетка. И в животе мурашки и бабочки бьются насмерть. И если бы он вдруг подошел к тебе, то ты сразу же умерла бы от страха вместе с бабочками. Тааак страшно! И Любовь такааая сильная! Господи, поскорее бы 11-й класс.

А первоклашек ты уже даже не замечаешь. И давно уже не смотришь на них снисходительно. Так... дети несутся в столовку... А ты медленно и важно идешь. Но! Если ты в 9-м классе, то на 8-й ты смотришь свысока. Ооочень свысока! Целый год разницы!

Пропасть между вами! Ты вон уже где, а они... Малолетки, одним словом.

А потом, бац – и последний звонок. И опять мурашки. Ты уже почти наступила на хвост мечте! Уже крепко нажала на нее каблуком выпускной лакированной туфли. Внутри тебя все затаилось и затихло. Кажется, что счастье – вот оно! Прямо дотронуться можно. Уже даже понятно, как оно пахнет. И ты закрываешь глаза, и вдыхаешь невидимый воздух, и рисуешь тысячи картин в своей голове. Мечтаешь как одержимая, а потом открываешь их и учишь! Учишь! Учишь! Учишь! Господи, как надоело то...

А потом первый курс и первая лекция. Куча людей и все без гладиолусов. А некоторые даже в шапках. Немножко потерянные, но очень ответственные. Как же! Такая взрослость резко обрушилась. Студенты! Школьники – это вообще дети... А вот студенты – это дааа! Очень серьезный народ.

А потом ррраз, и уже пятый курс! Жизнь вечно куда то спешит... Здесь ты не просто взрослая. Ты как ветеран. Уже просто по глазам видно, что взрослая, поэтому можно застегнуться и шапку надеть. Дубак же! И выбирая тему для диплома, на первокурсников смотришь, как на детей. Зеленые то какие... И нарядные... И счастливые очень. Ну а ты что? Ты взрослая. Тебе на работу скоро.

А потом понеслась... Ты уже не растешь в длину. Если только в ширину и мозг. И студенты тебе кажутся детьми, хотя еще год назад ты умоляла Светку дать тебе конспект и дрожала перед дверью с зачеткой. А сейчас стоишь в пробке... Встала за полчаса до выхода, проглотила кофе, влезла в удобные ботинки и понеслась во взрослую жизнь. И всем все равно, в шапке ты или нет. И тебе тоже. А если ты поскользнешься и упадешь, то еще минуту не сможешь встать от смеха. Твоя подружка Ленка будет отдирать тебя ото льда и тоже почему-то хохотать. А когда человек смеется, он сразу обессиливает. Поэтому Ленка упадет сверху, и вы зайдетесь во второй волне смеха. А когда, наконец, встанете и пойдете дальше, то не заметите, что по лицу размазалась тушь, а попы белые от снега. И это будет ваша история. Вы будете вспоминать ее на кухне, в полтретьего ночи. И хохотать как безумные. Хотя что смешного то? Больно же!

А потом вдруг исполнится 30... И 31, и 32, и 33 даже! А ты понимаешь, что ты такой ребенок еще. Такая зеленая. Впереди так много и так интересно! И вся это свистопляска только ради одного.

Чтобы понять, что ты – центр.

И ты в центре.

Что Земля круглая, вода мокрая, а люди хорошие.

Не понять, а вспомнить.

Поправь бант, девочка. Разгладь фартук. Отряхни снег. И улыбнись!

И да, надень шапку, обязательно. Холодно же

инет

Какие люди нынче стали странные...

Раньше одевались, шли на почту, покупали конверты, марки, заходили в магазин канцтоваров, покупали тетрадку, дома вырывали из тетрадки двойные листки, потом ещё, ещё – и писали близким длинные – длинные письма, про погоду, здоровье, какие – то события своей жизни..., а в серединку – открыточку с праздником. Или просто открытку, но самую – самую красивую.

Потом снова одевались и шли к почтовому ящику. И летели по свету письма и открытки. А их ждали... Ждали дни, недели, а то и месяцы. Ждали ответ, каждый день заглядывая в почтовый ящик. И вот оно, долгожданное письмо или совсем нежданная открытка... И этот, ни с чем несравнимый, волшебно – загадочный запах почты с мороза. Приближением праздника веяло от открыток и писем... А ещё любовью и теплым неравнодушием....

Теперь есть сотовая связь, мгновенная электронная почта, мессенджеры – но люди почти не общаются с родными и близкими. Они регистрируются в соцсетях... Соревнуются количеством виртуальных друзей и, интересуясь чужими судьбами, ставят лайки бог его знает чьим кошкам, детям, внукам, банкам с огурцами и помидорами... И радуясь чьим то праздникам, порой даже не подозревают, что где то совсем рядом с маленькой, но надеждой, заглядывает в старенький почтовый ящик, нам не чужой человек...

Странные мы нынче люди..
из инета

«Дорагой Дедушка Мороз! Коньки в прошлом году были што надо!!! Прошу тебя не дарить мне падарков в этом году а лучше падарить моей бабушке пабольше здоровья. А то мама говорит што она стала савсем кислая. Бабушку зовут Вера Дмитривна. Она живет в квартире двадцать дома номер пять по улице Строитилей. Спасибо! С наступающим тибя Новым годам! Денис Журавлев».

– Ну, наконец-то и меня с Новым годом поздравили! А еще дедушкой назвали! – таял Дед Мороз. – Какой замечательный мальчик! Узнай, что там с его бабушкой, внучка. Только сначала еще пирожков принеси.
Снегурочка принесла тарелку пирожков для деда и нашла в компьютерной базе данных телефон домового Веры Дмитриевны.
– Здравствуй, Варя! – сказала Снегурочка в трубку. – Что там с твоей подопечной?
– И Вам не хворать. Ничего. В постели лежать изволят, – ответил Варя.
– А с чего это она лежит средь бела дня? Спит что ли?
– Нет, глазки открыты у них.
– Телевизор смотрит? – спросила Снегурочка.

– Не, не включамши ящик нынче. Самому скучно, – ответил домовой.
– Читает, может?
– Не, не читают, газет тоже не брамши.
– Болеет, значит?
– Да вроде не хворают, и кашлю нету, просто не желают ничего.
– Ничего не хочет? Как такое может быть? Она хоть ела сегодня? Я вообще не понимаю, чем ты там занимаешься! – разошлась Снегурочка. – Ты дом блюсти должен, а в доме главное что?
– Что? – эхом переспросил домовой.

– Человек, Варя! Человек – главное, ты его беречь должен, как зеницу ока. Знать, какое у него настроение, что он на завтрак ел, в каком боку кольнуло у него. А не можешь свою работу делать, так увольняйся тогда!
– Не велите казнить, исправлюсь! Вот Вам крест! – взмолился Варя.
– Сегодня с проверкой приеду, – строго сказала Снегурочка. – Жди.
– Что это за имя такое «Варя»? – спросил Дед Мороз. – Вроде женское.
– Это Варсонофий, дедушка.
– Сурово ты с Варсонофием.
– Так распоясался совсем! Хозяйка средь бела дня в постели лежит: не спит, не читает, телевизор не смотрит. Что-то же с ней не так? А он мне: «Кашлю нету!» Сама посмотрю, что там да как.
– Ну, не будь к нему слишком строгой. Он ведь не может с ней поговорить – домовым запрещено людям показываться, об этом у них в Кодексе прописано. А то бы он, может, и потолковал с ней по душам.
– Возможно, ты прав, дедушка. Ладно, сама разберусь.

На ходу придумав какой-то опрос, Снегурочка позвонила в дверь Веры Дмитриевны и привычно представилась соцработником. Хозяйка пригласила нежданную гостью в кухню и через несколько минут они уже пили чай. Снегурочка умела располагать к себе, и едва познакомившись, люди поверяли ей самое сокровенное. После чашки ароматного чая стало понятно, что Вера Дмитриевна страдает от одиночества. Дети с внуками жили отдельно, заезжали нечасто, и оттого, что ей стало не о ком заботиться, женщиной овладела тоска.

– Проснешься утром, а «доброе утро» сказать некому, – делилась своей печалью с «соцработницей» хозяйка.
– Вера Дмитриевна, а с соседями вы не общаетесь? – спросила Снегурочка.
– Я сюда не так давно переехала, как-то ни с кем не сошлась.
– А вы бы по телефону позвонили детям и сказали «доброе утро», – предложила Снегурочка, а про себя костерила создателей Домового Кодекса. «Вот не было бы там этого пункта о секретности домовых, как бы славно Вера Дмитриевна с Варсонофием утром поздоровались, а потом сели чай с оладушками пить, – подумала Снегурочка и представила умильную картину.

– После стали бы вместе в доме порядок наводить или отправились на прогулку, а вечером посмотрели бы телевизор или сыграли в лото».
– Как же им утром позвонить? – отвлекла гостью от дум хозяйка. – Они же в это время заняты: собираются кто в школу, кто на работу. Столько нужно успеть!
– А вы им днем позвоните, – сказала Снегурочка и тут же поняла, что сморозила глупость.
– Днем-то они еще больше заняты: кто в школе, кто на работе. Разве что вечером, и то не всегда. Им ведь нужно поужинать и уроки сделать, да мало ли дома дел? Вот и получается, что словом не с кем перемолвиться, – вздохнула Вера Дмитриевна. – Вы не подумайте, дети у меня хорошие, только очень занятые. Жизнь сейчас такая быстрая стала, и нужно все успеть. В выходные навещают иногда и дети, и внуки. Дениска вот, Олин сынок, такой мальчик ласковый.
– Дениска вас очень любит, – сболтнула Снегурочка и, чтобы как-то исправить ситуацию, добавила, – наверно.

Хозяйка ничего не заметила, взгляд ее уже подернулся дымкой воспоминаний:
– Вот раньше, когда еще дети в школу ходили, оладушков напеку, и сидим всей семьей чай пьем, по выходным – обязательно пирог с яблоками. А сейчас и оладушков испечь не для кого.

Пред внутренний взор Снегурочки вновь вернулась придуманная ею картина утреннего чаепития Веры Дмитриевны и Варсонофия с теми самыми оладушками. Но, ничего не поделаешь, Домовой Кодекс нарушать нельзя...
«Ей нужно о ком-то заботиться, – поняла Снегурочка. – Попробуй с постели не встать, когда, к примеру, собаку выгулять нужно». Вспомнился дрожащий бездомный щенок, которого Снегурочка заметила у автобусной остановки.
Снегурочка попрощалась с гостеприимной хозяйкой и вышла из дома, дошла до остановки – щенок сидел на том же месте.
– Здравствуй! Не сладко тебе здесь. Хочешь жить в теплой квартире с доброй хозяйкой? – спросила Снегурочка.

В течение пяти минут Вера Дмитриевна слушала, как кто-то скулит под дверью. «Да что же там такое? Надо посмотреть», – не выдержала она и отворила дверь. Белый в черных пятнах щенок смотрел с мольбой прямо в душу, и Вера Дмитриевна поняла, что нужна ему. «Кто же еще позаботится об этом маленьком дрожащем комочке? Все куда-то спешат, спешат. А мне вот спешить некуда».
– Ну, заходи, – сказала она. – Я тебя молоком напою. Хоть до Нового года еще больше недели, будешь моим новогодним подарком.
Когда дверь за щенком закрылась, Снегурочка вышла из-за мусоропровода и перенеслась в Снежный Терем.

– Ну что там, внучка? – с нетерпением спросил Дед Мороз.
– Кажется, не все так плохо. Бабушке просто нужно о ком-то заботиться. Я кое-что придумала, должно сработать.

А в это время Вера Дмитриевна развила бурную деятельность: она отнесла к ветеринару щенка, названного Николкой. Там его обследовали и сделали необходимые прививки. Затем в магазине «Мир животных» хозяйка купила Николке ошейник и поводок для прогулок, витамины и косточку. Большинство покупок щенок воспринял прохладно, но огромная косточка была его мечтой. Он так растрогался, что от наплыва чувств лизнул женщину в нос.

Теперь у Веры Дмитриевны началась новая жизнь. Пока Николка был еще маленьким, с ним приходилось гулять не два раза в день, а минимум – три. Во время этих прогулок женщина узнала, что собачники – дружный народ. За несколько дней у нее появилось множество знакомых и румянец на щеках.

– Здравствуй, Варя! Как у вас дела? – позвонила Снегурочка домовому через неделю.
– И Вам не хворать! Ладно у нас дела! – ответил домовой.
– Что хозяйка делает?
– В креслице сидят со шпицами – вяжут Николке, собачке нашей, свитерок. А то Мороз-то Дед серчает, а у Николки шерстка худая. Гулять ходимши, а то как же, дважды. За парной телятинкой на рынок ишо ходимши. Илью Петровича к чаю ждут – пирог с яблоками на столе.

– А кто это – Илья Петрович?
– Новый знакомец Дмитровны. У них тоже собачка есть, правда, агромадная – куда до нее нашему Николке! На площадке собачьей и знакомство свели.
– Хорошо, Варсонофий. Если вдруг, что не так будет, хозяйка затоскует, сразу звони. С наступающим тебя Новым годом!
– Благодарствуйте! И Вас с дедушкой Вашим с праздничком!
– Кажется, все уладилось еще лучше, чем я ожидала. Благодаря щенку Вера Дмитриевна друзей завела, – улыбнулась Снегурочка Деду Морозу. – И хоть собаки оладушков с пирогами не любят, кажется, у нее появился тот, для кого их придется печь.
– Вот и славно, внучка, ты у меня умница. Что за интересное существо – человек? Коли не о ком ему заботиться, сразу жизнь не мила, тоска заедает, – пустился в философские рассуждения Дед Мороз, доедая пончик с вишневым вареньем.

– Ну что, Николка, красивая у нас елка получилась? – спросила Вера Дмитриевна.
– Ваф-ваф, – ответил Николка радостно-утвердительно, а из дальнего угла басом пролаял большой черный пес, соглашаясь с забавным щенком.
– У нас и стол, по-моему, прекрасный вышел. Верочка, пора садиться, сейчас куранты пробьют, – веско сказал Илья Петрович.
– Сейчас, Илюша. Только горячее принесу, – проворковала Вера Дмитриевна.
И лишь Варсонофий промолчал, устраиваясь в кресле перед телевизором, чтобы посмотреть поздравление Президента.

Маргарита Лепс