Ssylka

Эпизоды

Друзья!
Если какой-либо отрывок затронул ваше сердце, обязательно оставьте под ним свой лайк. Ваша оценка помогает добавлять самые яркие моменты, сопровождаемые замечательными иллюстрациями.

Фабулист
Старик Свенсон сидел за столом, не притронувшись к ужину. Свеча, зажженная у подноса, плясала тенями по стенам, подчеркивая морщины на его лице. За окном, сквозь мокрые стекла, темнел лес. Вчера он получил письмо от Эмилии, с той самой печатью с вороном. После этих печатей обычно ничего хорошего не происходило. «Фрейя, – подумал он, – моя Фрейя, где ты?» Закопченный абажур светильника нависал над столом, напоминая о чем-то забытом, болезненном.

Эпизоды

В тарелке остывали жаренные коренья и дичь, приготовленные с такой любовью. Свенсон провел рукой по своей бороде, серой как пепел. В письме было сказано о новой экспедиции на проклятую гору Гром, но теперь они просили помощи. «Значит, опять туда». Ему было все равно куда, лишь бы узнать о ее судьбе. За окном завыл ветер, как старый волк, и Свенсон почувствовал, как в сердце поднимается холод.

Фабулист
Один фитиль прогорел быстрее другого, и в комнате стало темнее. Марк поднял взгляд от стола, прямо на Феликса. Он видел лишь половину его лица, выхваченную тусклым светом. Этот вечер, ужин, это приглашение — все было странно. Обычно они виделись в офисе, под пристальным взглядом дюжины глаз. Но сейчас, в полумраке, все чувствовалось иначе. Напряжение висело в воздухе, как дым от этих чертовых свечей. Феликс, как всегда, казался каменным, но Марк чувствовал, как с каждым мгновением его спокойствие становится все более напускным.

Эпизоды

Марк облизал пересохшие губы, ощущая во рту привкус горечи от выпитого вина. «Итак, Феликс,» начал Марк, чувствуя, что голос звучит хрипловато. «К чему вся эта таинственность? Неужели дело действительно настолько серьезно?» Феликс промолчал и, словно насмехаясь, медленно поправил свой идеально скроенный пиджак. Ответ его заставил содрогнуться.

Фабулист
Голос на перевале, тихий, как шепот ветра, выбил Арнольда из забытья. Он потянулся, нащупал мохнатую баранку шапки, сдвинул набровье. Окуляры прибора уперлись в нахмуренные брови, но он даже не вздрогнул. Сквозь пыль, прилипшую к коже, проступал загар, словно маска угрюмого охотника. «Они здесь», – голос повторил шепотом, отсекая все лишнее, как режущий лазер. Арнольд не отрывал взгляда от дымки горизонта, где сизые горы сходились в зловещей точке.


Эпизоды

Запах гари, пропитанный горечью поражения, щекотал ноздри. Отпустив линзы, он сжал ладонь в кулак. Пальцы скользнули по жесткой ткани плаща, но он все еще видел незримую опасность, затаившуюся в складках утреннего тумана. «Они выжидают», – губы его беззвучно проговорили эти слова, повторив интонацию того, кого звали Старым Каем.

Фабулист
Уткнувшись носом в мягкую шерсть, Одилия почувствовала, как дрожит пёс. «Тише, Эридан. Скоро всё закончится». Его глаза смотрели на неё, полные тоски и немого вопроса. Она гладила его, стараясь унять собственную дрожь. В ледяном взгляде застыло решение. На губах играла тень улыбки. Маска безразличия, выкованная годами, почти треснула под напором нахлынувшего отчаяния.


Эпизоды

Одилия знала, что это за миг. Час расплаты, неминуемый как рассвет. Позади густой лес, позади мольбы о прощении. Не сейчас, не здесь. Укутанная в алый плащ, она была похожа на волчицу, готовою вцепиться в горло любому, кто посмеет встать на ее пути. Вперед. Лишь вперед. У нее осталось только одно, чтобы защитить его.

Фабулист
Ветер гнал сажу, и она осела на воротнике шинели. Крейцер не обернулся, хотя и чувствовал спиной взгляд Бруно. Сейчас они были не товарищами, а лишь фигурами в нескончаемой игре генералов. Крейцер знал, что Бруно вглядывается в его спину, пытаясь вычитать на ней ответы. Но ответов не было. Крейцер не знал, что ждет их впереди. Только дым, застилающий всё вокруг, поглотил их отряд.


Эпизоды

Крейцер видел лишь силуэты шагающих впереди. Впереди маячили фары, резавшие дым. Это пришел долгожданный приказ: грузиться на автотранспорт. Одинокий Крейцер продолжал идти. Позади остался выжженный край, а впереди их ждал поход в самое сердце хаоса. Крейцер не знал, вернется ли он, но он шел вперед. Завтра, в Бруксхорсте, они будут уже совсем другими...

Фабулист
Колдун в черном капюшоне вынырнул из полумрака. Вспыхнувшее пламя свечи отбилось в его карих глазах – злых и одновременно вымученных. Щетина запуталась, пыль въелась в кожу. Взор устремлен на Эрику. Она отступила, инстинктивно закрыв грудь рукой. «Как, — прохрипел он, — ты могла? После всего...» В его голосе смешались отчаяние и угроза.


Эпизоды

Эрика дернулась, пытаясь найти слова. «Это ты, Захарий? Это правда ты?» — прошептала она. «Да, это я. И ты мне заплатишь». Захарий приблизился. Эрика, наконец, разглядела – не только ненависть затаилась в этих глазах. Там боль, такая же бездонная как и ее собственная. И капля надежды. Но что это? И не поздно ли уже?

Фабулист
Сердце заколотилось, как в клетке. Туман сгустился над Полем Крестов, нависая над могилами так, словно сами души восстали из земли. «Здесь они...» – прошептал Эрен, вздрагивая от холода, цепляясь за полы промокшей куртки. В свете догорающего заката кресты казались острыми зубами, разбросанными по холму, а облако дыма, поднимающееся из-за горизонта, – проклятьем, преследующим его. Каждый крест — это имя, судьба, рана, незажившая для них, для него.


Эпизоды

Он знал, что они наблюдают, эти тени прошлого, но их безмолвие пугало его куда больше их гнева. Именно в этом месте, на этой земле и в это время должен произойти решающий ритуал. Восстановление связи с мертвыми, путь к пониманию... Эрен вскинул голову, чтобы приоткрыть завесу тайны, но туман рассеялся и в глазах застыло лишь ужасное предчувствие. Он знал, что они заплатят за это. Все они.

Фабулист
«Ветер, гадкий ветер,» – проворчал боцман Кассиди, вглядываясь в клочья дыма, облепившие «Белую Лису». «Начался, мерзавец, раньше времени». Судно, словно раненый зверь, вгрызалось в бушующие волны. Паруса наполнились, но не радостным ветром, а зловещей тьмой. Капитан Рейли, на мостике, крепко сжимал перила, его взгляд был прикован к горизонту. Там, вдали, маячил силуэт «Полуночного Волка», корабля, принёсшего им столько горя.


Эпизоды

За штурвалом с трудом удерживал равновесие молодой юнга, ноздри его раздувались от тревоги. «Белая Лиса» неслась, подгоняемая не только стихией, но и яростью экипажа. Дым из котельных, казалось, вторил зловещим мыслям на палубе, где каждый молчал, предчувствуя грядущую схватку. «Они хотят забрать нас!» – крикнул один из матросов. «Нет, это мы заберём их,» – ответил ему другой, не отрывая взгляда от приближающегося силуэта.

Фабулист
Балы. Тысячи людей в огнях. Но здесь, в коридоре, он чувствует себя как в толпе теней. Впереди проплывает Элен, ее золотое платье, как закат на море. Скользит. А он замирает, словно камень, среди движения. Сердце бьется как пойманная птица. «И он, как тень среди живых», – прошептал когда-то ему старый Самуэль. Он видел их лица. Слуги, лакеи, служанки.


Эпизоды

Все они как марионетки, которых не интересует ничего, кроме своего места в этой иерархии. Один взгляд и его душа горит, как факел. Потому что он, сын раба, должен был оставаться незаметным. Но когда она проходит мимо, он не может отвести взгляд. Он знает, что его время придет. Он ждет своего часа. И это произойдет здесь, в этом дворце порока.

Фабулист
Тёмный лес Дрёмы дышал сыростью. Аркан, прислонившись к старому дубу, едва чувствовал его кору сквозь сталь доспехов. Лезвие «Воющего ветра», тускло поблескивая, лежало на его ладони. Он не помнил, сколько часов прошло с тех пор, как оставил Око Белого Дракона. Слова проклятия Аэлион до сих пор звенели в голове, но они уже не жалили. Его душа, подобно стали, закалялась в горниле непрекращающейся войны. Его глаза, скрытые за забралом шлема, внимательно наблюдали за лесной мглой.


Эпизоды

Туман сгущался, и Аркан почувствовал приближение некой тьмы, которая, в отличие от лесной, не была природной. Это была тьма Гробала, ползучая тень, которая пожирала всё, что ей попадалось на пути. Он ощущал её дыхание, жгучее, словно раскалённое железо. Он знал, что она близко. Аркан крепче сжал рукоять меча. «Это ради Каеля» – пронеслось в его сознании, словно эхо отголоска прошлого.

Фабулист
Окна кабинета Ульрика в старом крыле замка Хрустальных Ветров были мутными от беспросветного дождя. Каждый день, словно высекая проход в скале, я приходил сюда, сквозь каменные коридоры, в сумрак его библиотеки, где истлевали тома, хранящие невысказанное. Деревянная рама, с трудом удерживая тяжелое стекло, казалась живой, словно старый скелет, который вот-вот рассыплется от каприза ветра. Капли дождя стекали по стеклу, образуя замысловатые узоры, повторяя контуры заброшенных проходов, которые когда-то вел Ульрик. Его почерк был таким же небрежным, как и этот дождь.


Эпизоды

Я прислонился к стене, ощущая холод камня спиной, пытаясь увидеть что-то через эту пелену. Что именно, я сам не знал. За окном мелькали бледные тени, и я снова ловил себя на мысли о его безумии, о его тщетных попытках создать нечто новое, по ту сторону реальности. Каждое утро я приходил, но с каждым разом все меньше понимал, чего ждал. Очередного намека или прямого ответа от того, кто уже давно ушел в мир снов. Или его собственную смерть? Окно, словно зеркало, отражало мои сомнения, размытые дождем.

Фабулист
Канцлер Роттер, хмуря брови, перечитал строку. «...даруется право на добычу урановой руды в регионе Замок Скорби...» Он коснулся пера, обдумывая слово «даруется». Ему не нравился этот тон, не нравилась сама концепция. За годы, проведенные на службе Империи, он научился доверять своим предчувствиям, и сейчас все нутро вопило о подвохе. Бумаги, представленные генералом фон Хесслером, как всегда были безупречны, но канцлер знал, что за сдержанностью генерала скрывалась алчность, способная затмить даже горную тьму Замка.


Эпизоды

Он поднял взгляд на окно – замутненное стекло не пропускало осенний свет, как будто сама природа отказывалась быть свидетелем происходящего. Скрежет пера по бумаге стал громче – Роттер вычеркнул «даруется» и заменил на «предоставляется с условием строжайшего контроля». Эта жалкая поправка, он знал, ничего не меняла. Но хотя бы давала иллюзию власти, хоть какую-то гарантию, что его мир, балансировавший на грани хаоса, не погрузится в полную тьму.

Фабулист
Тьма сгущалась, словно смола, когда дверь лифта вздрогнула и отворилась. Яромир, вздрогнув, обернулся. Его борода, отросшая за месяцы скитаний по заброшенным туннелям Вечного города, щетинилась в полумраке. Синие глаза, обычно такие спокойные, сейчас сверкали тревогой. Он чувствовал их – Змееносцев. Они были повсюду, в стенах, за дверями, в тенях этого проклятого города. Он понимал, что это ловушка, но выхода не было. Взгляд скользнул по застывшему отблеску металла, в котором отразился его собственный силуэт.


Новый эпизод

Он поправил воротник своего старого, заштопанного пальто, и на миг ему показалось, что он видит тень отца в этом отражении. Сердце сжалось. «Не время предаваться воспоминаниям» – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Ноги несли его вперед. Ускользнуть, перехитрить, выжить – вот что сейчас имело значение. За каждым углом его ждала смерть, но даже в ее мрачных объятиях он чувствовал отблеск надежды. Ибо знал, он – последний из Каренов, и пока он жив, не погаснет огонь свободы.

Фабулист
Густой туман окутал Окрестности Замка, словно саван. Амелия, кутаясь в тёмную накидку, стояла на краю леса, не обращая внимания на холодный ветер, пронизывающий до костей. Взгляд ее, обычно такой живой, теперь был полон какой-то мрачной решимости, устремленный куда-то в сторону старого Ильм, чьи голые ветви уродливо вырисовывались на фоне серого неба. Замок, бывший ее домом, теперь казался чужим, зловещим силуэтом, пропитанным предательством ее сестры, Элоизы. Именно здесь, у Ильм, они когда-то давали обеты верности друг другу, когда Элоиза не была еще под влиянием Древних.


Новый эпизод

Амелия сжала кулаки, ощущая острую боль от воспоминаний. Теперь, после того как ритуалы с участием ее крови начались, нет пути назад. Она должна была остановить сестру, даже если цена этому будет ее собственная жизнь. В этот миг она поняла, что туман не просто природное явление, он словно пришел вместе с Древними, сковав окружающий мир и привнося в него зловещую тишину.

Фабулист
Соль проникала в каждую пору, въедаясь даже в кости. Дарий знал, что не одолеть им ярость Акратского моря, но не мог отступить. За спиной слышался хриплый кашель старика Эрдала, тщетно пытавшегося разжечь огонь в крошечном очаге. Не до этого сейчас. Солнце, по-прежнему упрямо пробивающееся сквозь свинцовые тучи, походило на раскаленный осколок. Дарий крепче вцепился в снасти, ощущая как «Бродяга» в очередной раз вздыбился на гребне волны.


Новый эпизод

Он видел, как вода с ослепительным блеском проносится внизу, и понимал, что каждый взлет мог стать для них последним. Взгляд уперся в маячившую на горизонте неясную линию. Остров Сирен. Призрак надежды. Но чтобы добраться туда, нужно было выжить в этой пляске смерти. Он должен довести их. Ради Эрдала. Ради забытых богов. Ради себя.

Фабулист
Осенний воздух был пронизан дымом, но не так густо, как в дни осады Красного форта. Сейчас, в тишине пролеска, дым казался скорее воспоминанием, чем угрозой. Руки Калана были замараны в земле. Старая рубаха, выцветшая до охры, все еще держала тепло. «Снова за свое, старик?» — подумалось ему. Но он не старик. Ему, как и этому котенку, еще жить и жить.


Новый эпизод

Кот, словно в ответ на мысль, заурчал и прижался сильнее, зарываясь мордочкой в рукав. «Тихо, Белый коготь», — прошептал Калан. Калан взглянул на оранжевый крытый навес вдалеке – остаток их прошлой жизни. Очередной лагерь, ничем не лучше сожженных. Он не мог позволить себе, чтобы этот приют стал их могилой. «Когда они найдут нас, котенок... мы будем готовы.»

Фабулист
Обиженный на весь мир, Кристофер не притронулся к ужину. Он уставился на вилку, как на злейшего врага. Пахнет травами и помидорами, а рядом хрустящие печенья тетушки Клары. Он даже не смотрит, хотя помнит их вкус, как свои старые ботинки. Вот и сейчас, Клара, как всегда, протянула блюдо с бледными кругляшами, не замечая, что ее племянник с утра молчит и отворачивается. «Ну же, Крисси, не кисни, – говорит она с такой наивной легкостью, что Кристофер едва сдерживается. – Что это ты там насупился? Все в порядке? Я же вижу, что ты не в порядке...


Новый эпизод

Ну давай, открой секрет, маленький мой, а то я не могу тебя так видеть!»
Кристофер ухмыльнулся. Тетушка Клара со своим наивным оптимизмом... Разве она может понять, что такое потерять все свои планы? Что это такое, когда твой мир становится руиной? А она со своими печеньками и какими-то странными овощами! Он отвернулся к окну. Белая штора едва колышется, и ему кажется, что это призрак его несбывшейся мечты.

Фабулист
Туман спускался с гор, цепляясь за скалы серыми лохмотьями. Арианна, не оглядываясь, брела по ручью, вода пробирала сквозь тонкую ткань платья. Позади остался замок Танненберг, и всё, что ей было дорого, предано огню. Теперь только горы, как безмолвные свидетели, окружали её. Впереди – путь, и ни одна из троп не давала надежды. Она искала не спасения. Она бежала, зная, что ищут и её, как и остальных, кто был на стороне Истинного Пламени.


Новый эпизод

Вода, как нить судьбы, уводила её от прошлого, прочь от предательства. Судьба, как скала над ней, наблюдала за каждым ее шагом, не давая ни шанса на оплошность. Неожиданно Арианна остановилась. Она почувствовала – сердцем, не разумом – что в этой безлюдной глуши есть то, что она должна найти. И тогда, с новой силой, она устремилась вперёд, не зная, что ждёт её впереди. Не знала, что она не одна на этом пути.

Фабулист
Поздняя осень вылизала небо до серой кости, и туман пропитал Клостервуд до самого сердца. Шаги графа фон Дракона по утоптанной тропе звучали как удары колокола в ночи. Одинокий фонарь, словно янтарная искра во тьме, облизывал светом первые метры его пути. Он прошел мимо, и свет фонаря скользнул по его сапогам, по трости и по краю его длинного сюртука. Лицо оставалось скрытым в тени высокой шляпы. Ни одна человеческая душа не смела прервать его путь. Он спешил на Северный обрыв, к Черной скале, где, по преданию, пропадают души.


Новый эпизод

Но сегодня это было его единственным спасением. Именно там он встретит ее, ту, чья кровь еще не остыла, чья боль звала его сквозь века. Он остановился, глубоко вдохнув ледяной воздух. Ветер подхватил шелест опавшей листвы, шепча имена давно забытых поколений. И в этой тишине он услышал ее голос – слабый, зовущий. Он сжал трость в руке и двинулся дальше, в чащу, навстречу своей судьбе, зная, что с каждым шагом становится все дальше от человеческого мира.

Фабулист
Грохот копыт отдался эхом от ветхих стен Старого Крикa. Утренний дым кутался вокруг каменных построек, словно старая бабка в шали, в которой таилась печаль. Всадники двигались плотным строем, не сбиваясь с шага, словно единая, хорошо смазанная машина. На острие их атаки – Иеремия, на гнедом, словно призрак, прорывавшийся сквозь пелену мороси. Он, чья воля не знала преград, чьи приказы не подлежали обсуждению. За ним, словно его темные тени, – Бессонные, их лица под шляпами – вырезки из кошмарного сна.


Новый эпизод

Единственная белоснежная лошадь – напоминание о невинности в этом месте – неловко держалась в конце, как бы намекая на потерянность. Всадники, подобно стае охотников, спешили по каменистой дороге, их лица были напряжены. Иеремия знал, что сейчас решается судьба тех, кто еще дышит в этих горах. Судьба его самого. И холодный ветер не смог скрыть горячего жара предвкушения, что закипал в его груди. Осталось совсем немного.

Фабулист
Он молчал, прикусив нижнюю губу, смотрел прямо на Октавию. Его серые, как камень, глаза не отрывались от её лица, от едва заметной дрожи губ. За годы в Глуши она научилась читать его, как карту, различая микродвижения мышц, оттенки напряжения в уголках глаз. Сейчас она не видела ничего, кроме пугающего равнодушия.
– И ты не скажешь ни слова? – тихо спросила она.
Горечь обиды, как давно забытый вкус пыли, обволакивала её язык. Он словно ждал этого вопроса. Губы сжались в едва заметную линию. Он чуть заметно качнул головой.
– Зачем? – прошептала Октавия. – Зачем ты вообще пришел?
Его взгляд стал колючим, и впервые она увидела в нем отголосок той ярости, которую он так старался скрыть.


Новый эпизод

Но даже эта ярость была какой-то... тусклой. Давидом всегда руководили страсти, но не сейчас.
– Не ради тебя. – Его голос был хриплым, как у человека, который долго не говорил. – Есть вещи важнее.
Октавия опустила глаза. Он не кричал, не умолял, не оправдывался. Он просто стоял перед ней, постаревший, обветренный, но всё такой же... чужой. Она не понимала, чего он хочет, чего он добивается. И это непонимание жгло сильнее, чем его слова.

Фабулист
«Гюркан! – рёв капитана Ибрагима заглушали треск пламени и вой ветра. – Готовь торпедные аппараты к запуску! Пусть эта грязная гора льда познает вкус нашей стали!» «Гнев Сарыкая» качало на волнах, как щепку. Огонь лизал палубу, жадно вгрызался в металл, но команда не дрогнула. Отважные моряки не обращали внимания на бушующую стихию, лишь их тени метались по горящему борту. С каждым качанием зловещая темная дымовая завеса над пылающим кораблем становилась все гуще и гуще, закрывая собой небо. Знаменосец, очертаниями напоминающий силуэт старого волка, прочно вцепился в штурвал и, казалось, ни на миг не мог отвлечься от бешенных порывов ветра.


Новый эпизод

Лишь горячий отсвет пламени играл на его щеках. Лишь бы продержаться... Отражения огня танцевали на гребнях волн, словно злобные духи глубин, предвкушавшие скорый пир. Круглый как кольцо флаг развевался на шпиле, бросая вызов стихии и врагу. Гюркан кивнул, его лицо стало суровым, как и море вокруг. Скрежет металла, щелчок фиксаторов, и два смертоносных снаряда нацелились в сторону заснеженного гиганта, который посмел пересечь их путь.

Фабулист
Глория провела кончиками пальцев по его щеке. Он прикрыл глаза, прильнув к ее ладони. Ткань платья зашуршала, когда она приблизилась, его губы нашли ее губы, по-прежнему трепещущие от волнения. Он обхватил ее талию, прижимая к себе, пока она не стала частью него. За окном завывал зимний ветер, но в их объятиях бушевал свой, более жаркий, ураган. Запах старых книг, пыли и его парфюма — это был их тайный мир, где не действовали законы ни Белого Двора, ни Черного Круга, ни даже временные капризы, так терзавшие их обоих.


Новый эпизод

Сегодня они могли позволить себе быть просто парой, просто людьми, потерянными друг в друге. Но с каждым мгновением их близости туман предчувствия нависал все плотнее. Она знала, что это будет последний их поцелуй в Старом Архиве. Завтра все изменится.

Фабулист
...и тогда, словно пронзив пелену тумана, им предстал Собор Древних Знаний. Черные клубы дыма танцевали за его стенами, словно демоны, прорвавшие брешь в ткани мира, а каменный путь впереди казался рекой, уходящей в ад. Не успев перевести дыхание, они увидели, как к ступеням храма, плечом к плечу, покорно бредут темные фигуры. В глазах Лидии стоял испуг, но капитан Громов лишь сжал ее руку. "Это они..." – прошептал он, вглядываясь в безликих теней, заполнивших дорогу к храму.


Новый эпизод

Это были те, кто отказался от даров Золотого Века, те, кто избрал путь угасания. Их путь лежал лишь в Собор, где их плоть растворится в вечности, но их души... их души станут пищей для Древних. Они пришли. И теперь, словно загнанные звери, взывали к последней надежде. Или проклятию? Лидия вздрогнула, увидев золотой крест на шпиле, и поняла: сейчас решается судьба не только этих теней, но и всего мира. Их путь был окончен. Но чей-то путь только начинался.

Фабулист
Арагог сидел, прислонившись спиной к шершавой стене старой крепости. Ветер трепал его седые, некогда черные как смоль, волосы. Он писал, склонившись над толстой книгой, чернила бежали по пергаменту, оставляя следы его последних откровений. «Зачем я столько лет копил их в себе? – подумал он – Зачем я пытался их скрыть?». Он посмотрел прямо в глаза читателю, в его глазах можно было увидеть столько печали и раскаяния, что даже камни вокруг почувствовали ее тяжесть. Вчера вечером его видели в саду у Амаранта, а сегодня он здесь, на задворках крепости. Каждая морщина на его лице рассказывала свою историю.


Новый эпизод

Каждая прядь его бороды – отдельную битву. «Имя мое, Арагог из Сильватии, больше не значит ничего. Я превратился в тень. В то, чем я всегда боялся стать» — писал он с горечью. Он поднял глаза на каменную стену, и ему показалось, что он видит себя в отражении камней. «Но, возможно, есть еще шанс исправить то, что я натворил. Возможно, мои записи помогут другим избежать моей участи». Он поднял глаза от рукописи, медленно обвел ими окружающее его место и прошептал: «Надежда умирает последней...».

Фабулист
Вода падала, словно нити света, окутывая ее с головы до плеч. Кристаллики брызг, вспыхивали и меркли, словно звезды. Элизабет подняла лицо к темному небу, закрыв глаза. Белое кружево платья теперь казалось наброском, случайной линией на фоне черной воды. Эта купальня в тайном крыле дворца была ее убежищем. Здесь, в тени каскадов, она могла забыть о нескончаемых придворных интригах, о глазах, следящих за каждым ее шагом, об ожидании ответа от короля.


Новый эпизод

Ее алые губы беззвучно шептали слова древнего гимна, что пела ее мать, о силе чистой воды. С каждым вдохом, она пыталась уловить то ощущение спокойствия, которое было здесь всегда, неважно, что творится во внешнем мире. Но даже здесь, вдали от дворцовых стен, ее не покидало ледяное дыхание неизбежности, предчувствие грядущего.

Фабулист
Костер затрещал, подбрасывая в воздух искры. Анирион, откинув назад прядь седых волос, смотрел на угасающее пламя. Руки его, натруженные, но жилистые, сжимали пустую чашку. «Где же она?» — прошептал он, не отрывая взгляда от теней, пляшущих в листве. Это место, у подножия Древа-Оракула, казалось, дышало ожиданием. За спиной послышался шорох. Старик вздрогнул, но не обернулся.
— Ты ждал? — голос, как дуновение ветра, коснулся его слуха.
Он медленно поднял взгляд, и в его глазах, полных печали и силы, вспыхнуло странное свечение.
— У меня нет времени на игры, Лориель.
— Знаю, — прошелестел ответ, — но ты ведь чувствуешь... Близится время, когда твой выбор будет решать судьбу Ирнхальма.


Новый эпизод

— Он уже решен. — голос Анириона зазвенел, как сталь, — Я сделаю все, чтобы Асгард не пал в пасть Мраку.
— Даже если это будет стоить тебе собственной жизни?
Анирион молчал, но взгляд его, твердый, устремился к невидимым в темноте вершинам древних деревьев. И в этом молчании, полном отчаяния и решимости, Лориель прочла ответ.

Фабулист
Каждый росчерк пера, каждое слово, вписанное в протокол, приближало его к роковому решению. Взгляд Виктора, обычно пронзительный, сегодня казался тусклым, словно отражал ту тяжесть, что давила на его плечи. Он набрал воздуха и вывел дату: «18-ое седьмого, год 2387». В голове всплыл образ его отчима, генерала Дагласа, чей портрет так часто украшал стены их поместья. Его волевой подбородок, проницательный взгляд – все будто бы осуждало колебания Виктора. Протокол о реорганизации системы управления в секторах «Альфа» и «Бета», тот самый протокол, что так давно пылился на его столе, наконец требовал подписания.


Новый эпизод

И Виктор знал, что одно лишь это решение навсегда изменит судьбы миллионов. Коснувшись кончиком пера следующей строки, он замер. Перед глазами, словно проекция, пронесся образ Арии, ее непокорный взгляд, отчаянная мольба, прозвучавшая при последней их встрече в Зеркальном Зале. – Не делай этого, Виктор, – ее голос эхом звучал в сознании. – Это погубит нас всех! «Все кончено». Слова зазвенели в голове. Сердце словно оборвалось. И он, стиснув зубы, нажал на перо, черкая под строкой.

Фабулист
Тень от ущелья накрыла деревню, словно саван. Серый Хват, вперив взгляд в шпиль церкви, стоял на тропе, разделяющей старый сарай и пышные травы. Он чуял, как утихает битва внизу. Победа Аргасцев, невыносимо тяжёлая. И в этой тишине, на фоне уходящего дня, он, преданный пёс, ждал своего человека, что должен был появиться из белых стен.


Новый эпизод

И страх холодил его, что он навсегда останется ждать, а горы так и будут мрачно взирать, будто безмолвные свидетели.

Фабулист
Д'Анимор отложил перо. Листок бумаги перед ним был исписан небрежным, но отчетливым почерком. Глаза его, обычно такие искристые, теперь словно окаменели, взгляд устремлен на этот белесый прямоугольник, в котором уместилась его жизнь. Голос отзвучал совсем недавно, но слова, казалось, уже успели пропитать собой весь воздух, словно густой, тяжелый дым: «Я отказываюсь, Магистр».


Новый эпизод

Это был ответ на требования Каролины, которая сейчас где-то там, в своих покоях, наверняка плетет новые сети. Он, Луи Д'Анимор, предал свои принципы. Но разве это не был единственный путь? Выбор сделан, и теперь нужно выстоять. «Не будет этого, Каролина, – прошептал он, глядя на исписанный лист. – Я не позволю тебе разрушить все то, во что верил».

Фабулист
– Ты не ответил, – шепнула Элина, приподнимая взгляд на его лицо, темные глаза, обрамленные густыми ресницами, которые она знала так же хорошо, как свои собственные. – Почему ты не сказал мне?


Новый эпизод

– Разве имеет значение? – прошелестел голос Дариана, и его пальцы, жесткие от долгой работы с оружием, нежно обхватили ее шею. В его прикосновении было столько отчаяния и жажды, что у Элины перехватило дыхание. Взгляд ее заскользил к тонкой, едва заметной полоске шрама над его бровью – память о последней битве, из которой он, как всегда, вышел победителем.

Его губы, грубые и горячие, опалили ее собственные. Мир сузился до их тел, прижатых друг к другу, словно два осколка, пытающихся воссоединиться после долгого раскола. Вокруг все стихло, даже стук капель дождя о замерзшие стекла казался музыкой на фоне этого безумия. Он был здесь, с ней, в этом мрачном углу заброшенной фабрики, где они скрывались от преследователей. Их тайный мир.

Фабулист
Изабель, словно хищная птица перед броском, повернула голову. Ее взгляд, обычно теплый, был сейчас холоднее льда в январскую ночь. «Это ты им рассказал?» – прозвучал тихий, но смертельно опасный голос. В полумраке комнаты, где светом играла лишь косая полоса от окна, каждая черта ее лица казалась выточенной из камня. Темные волосы обрамляли лицо, подчеркивая бледность кожи. Платье из грубой ткани, спадающее с плеча, казалось на ней инородным, но и этот контраст лишь добавлял мрачной грации.


Новый эпизод

В глазах плясали отблески боли, смешанной с гневом – буря, которая обещала обрушиться на того, кто предал ее тайну. «Отвечай, Эрик», – слова сорвались, как обломок скалы, разбивающий тишину. В воздухе повисла густая тишина, напряжение, которое можно было резать ножом.

Фабулист
... Старик прищурился, черкая по древней карте Капитана Эйри. Ручка скользила по бугристым хребтам Морских Воронок, вгрызаясь в пергамент у Омута Каранда, там где, по рассказам моряков, покоился «Зуб Небес». Вчерашний шторм понес их дальше на юг, чем предполагалось. Окно каюты по-прежнему дрожало от ударов волн о борт «Блуждающего», а на горизонте алел рассвет, похожий на пламя.


Новый эпизод

Его сын, Кайл, молча наблюдал, как отец по крупицам восстанавливал путь в неизведанное, стараясь не потревожить тишину. «На север, сынок, к Разлому Сомнений, – пробормотал старик, обводя темную точку на карте – это единственный шанс». В его глазах, отражалось недавнее видение – хрупкая девушка, стоявшая у кромки пропасти, а за ней, очертаниями ужасной горы, маячила Смерть...

Фабулист
...и вот, у кромки серого, вздыхающего моря, лежали они. Мощные канаты, сплетенные из грубого волокна, еще помнили прикосновения рук рыбаков. Они обвивали пробки из коры древа Бессмертия, некогда сдерживавшие волшебство в амфорах. Теперь пробки – не более чем брошенный мусор, а сеть, которой они служили поплавками, была лишь отвратительным напоминанием о былом. Ирка, обессилев, опустилась рядом, проведя пальцами по мокрому канату.


Новый эпизод

Глаза жгло от дыма, а в ушах все еще звенел звон стали. Город пал, и даже магическая сеть, всегда дававшая защиту, оказалась бессильной против ярости Темных. Сколько еще бежать? Где искать новые укрытия, новую надежду? Ирка подняла пробку, теплую от солнца, и сжала в ладони. Внутри нее, возможно, еще тлел отголосок давно забытого заклинания. Только бы он не угас.

Фабулист
Отец смотрел в окно, как будто видел не заснеженный сад, а прошлые битвы. «Метеор» гудел, словно раненый зверь, готовый к прыжку. Я спросила: «Неужели мы оставим Иридию без ответа?» Он повернул голову, и я увидела в его глазах все штормы, что он пережил за столетия. «Не отвечать не выход,» – его голос звучал как перезвон стальных клинков. «Мы лишь не должны торопиться. Ошибка Артемия привела к величайшему из падений. Нас ждут не легкие решения, и Иридия – лишь один из пазлов.»


Новый эпизод

Он снова отвернулся к окну. «Помнишь, я рассказывал о древних Хранителях? Они тоже спешили, их усердие привело к еще большему коллапсу». «Но мы же не они!» – воскликнула я. Он ничего не ответил, лишь коснулся ладонью оконного стекла, как будто это была кожа той, что оставил давно.

Фабулист
Свет выхватил из полумрака их лица, словно вычерчивая контуры – жесткий, волевой профиль Айдана, темные локоны, словно укрывающие хрупкую маску Рейи. Он не отрывал от нее взгляда, такого острого и нечитаемого. За стеклом окна бушевал ноябрьский ветер, гоняя серые облака, и их уединённость в старинном доме казалась особенно хрупкой. Ни слова. Только натянутое молчание, в котором клубились невысказанные упреки, тайные надежды и старая боль.


Новый эпизод

Его пальцы сжали край стола, белея костяшками. Ее взгляд, темный, как омут, скользнул по его лицу. В этом взгляде читалась нежность и тревога. На столе между ними – черное зеркало телефона, словно портал в другой мир, который их разделил. «Скажи», прошептала она, и этот хриплый голос стал вызовом, призывом, мольбой. А он молчал, и в этом молчании звучал ответ, тяжелый как приговор.

Фабулист
Дымчатый день ложился на утренние улицы Шантэля, и Эдвин не отпускал глаз от толпы. Его пальцы, в тонких перчатках, невольно сжимались на краю тяжелого плаща, в то время как эмблема на шляпе нервно блеснула в неверном свете. Он ждал. Сердце колотилось не из-за страха, а из-за леденящего предвкушения. Прошло уже три луны с того рокового дня, как совет лишил его права называть себя «Смотрителем». Теперь он просто тень, вынужденная наблюдать за теми, кого когда-то защищал. Совет так и не узнал о связи, что тонкой нитью тянулась между ним и Амелией.


Новый эпизод

Они никогда не поймут, что она не просто артефакт, а живая, дышащая душа. Совет верит, что отдал её на хранение в Великий архив... но Эдвин знает... сейчас... среди этих силуэтов... она идёт... Он чувствовал её присутствие, словно эхо древней магии. Он ждал. Почти час. И вот, из толпы выходит фигура, закутанная в темный плащ, но, вопреки маскировке, походка выдала её. Амелия. Он видел её в последний раз совсем юной, но сейчас перед ним стояла женщина, пропитанная болью и тайной. Он сделал шаг вперед...

Фабулист
Иероним откинулся на спинку кресла, резкая боль пронзила висок. Гравировка на последнем костяном осколке, который ему удалось заполучить, оказалась фальшивой, очередной тупик. Он знал, что его ищут, а точнее, ищут его знания. Знания, которые могли вернуть силу Соле, если не весь мир. Узкая полоса света от окна падала на его лицо, подчёркивая глубокие морщины, словно зарубки времени. Волосы цвета пепла давно потеряли свою густоту, но борода оставалась пышной, обрамляя суровый рот. Глаза, обычно светлые и пытливые, сейчас, казались холодными, за стеклами простых очков.


Новый эпизод

В них застыл тот самый вопрос, который преследовал его последние месяцы: что, если Соле, всё же не та, кем кажется? Что если за её возрождением скрывается нечто большее, нежели благо для всего мира? Рука невольно сжала осколок. Зачем им были нужны эти древние знания? Разве они не понимают, что играют с силами, которые могут уничтожить всё живое? Этот страх был сильнее боли в виске, сильнее усталости, и он знал, что должен найти ответ прежде, чем будет слишком поздно.

Фабулист
Мерцание фонарей Угрюмого переулка отбрасывало на мостовую неровные блики. Силуэт Аэлин в длинном плаще вырисовывался четче, чем остальные призрачные фигуры. Каким-то непонятным образом толпа расступалась, словно невидимая стена отталкивала любопытствующих. Неужели они, жители Нижнего города, больше не узнавали свою спасительницу? Или просто боялись ее? В глазах Аэлин, словно капля горького ликера, таилась печаль. Она помнила, как несколько лет назад здесь все было по-другому. Веселые лица, азартные игры, песни... Теперь же здесь бродили лишь призраки, потерявшие надежду.


Новый эпизод

И виной тому — её собственное решение. Услышав шелест ткани за спиной, она не обернулась. Знала, что это Арион, его шаги всегда звучали тише остальных. «Намекни, Аэлин» прозвучало у самого уха, – «напомни им о былой славе, и они пойдут за тобой». Аэлин покачала головой. Слава, по ее мнению, оказалась ловушкой, заманившей их в тупик. Она больше не верила в победу. Аэлин сжала кулаки. Путь был один, и она дойдет до конца, даже если этот путь приведет ее в никуда.

Фабулист
Звякнула дверь, и в щели приоткрытого проема мелькнул силуэт. Сердце застучало быстрее, но София не подняла головы. Она продолжала сосредоточенно выводить буквы на старой пергаментной бумаге. Конец пера скреб по шершавой поверхности, словно мышь, рыщущая в поисках хлебных крох. Уголёк из подвешенного фонаря плясал на стене, отбрасывая на бежевый камень причудливые тени. Вязью она писала о тайнах Запретной библиотеки, о манускриптах, способных изменить мир.


Новый эпизод

«...ключ лежит не в словах, а в самом их звучании...» Ее пальцы слегка дрожали. Голос из проема, хриплый и слабый, нарушил тишину. «София... Ты еще здесь?» Она молчала. «Настало время, девочка. Время платить по счетам». В воздухе повисло ощущение неминуемой развязки, словно нить судьбы, натянутая до предела. Она писала дальше, как будто слова могли ее защитить, и лишь однажды, мельком, бросила взгляд на черную, почти бездонную дыру коридора.

Фабулист
Старый моряк, которого все в Ирбе называли просто Шкипер, сидел на камнях, вглядываясь в бушующее море. Он не ловил рыбу, не латал сети – сегодня его ждала другая охота. На его плечах по-прежнему сидела старая, поблекшая куртка цвета морской соли, а на голове сидела кепка, ставшая почти частью его головы. Годами изрезанное лицо было спокойным, только в глубине глаз играла тревога. Мириады ледяных капель, то ли дождя, то ли брызг, касались его щек, но он не замечал. Он ждал. Не зверя, не рыбы, не корабля – он ждал знака. Много лет назад на этом самом месте он дал клятву – присматривать за границей миров.


Новый эпизод

И вот, когда небеса нахмурились, а воды заволновались, он понял – время пришло. Шторм нарастал, и вместе с ним нарастала дрожь в старых костях Шкипера. Дрожь не от холода, а от предчувствия. Он знал, что в вихре пены и брызг покажется то, что не должно было показываться ни под каким предлогом. Существо из-за границы, что однажды явилось и отняло его жену. С тех пор Шкипер, каждый шторм, сидел здесь, на страже. И в этот раз, вопреки всем его тревогам, в этот раз он не отступит.

Фабулист
Ствол «Морского Дракона» проревел, выплюнув огненный зев. Пламя лизнуло воду, окрасив свинцовые волны в золото. Эльф по имени Рианон, крепко держась за фальшборт, с нечеловеческой точностью перезаряжал адскую машину. Капитан Сигвар, стоящий рядом, наблюдал за этим с мрачной решимостью. Дым, едкий и горький, застилал глаза. Небо цвета запекшейся крови давило, а впереди, в мглу, уходил обманчивый серебряный след. За ними гналсЯ «Пожиратель душ». «Колесо Смерти», как его прозвали из-за свой свойственной ему безжалостности. Они должны были вырваться. Сигвар видел, как на корабле Рианона выросли новые паруса и команда подгоняет их сверхсветовой скоростью.


Новый эпизод

Но это лишь на мгновение задержало преследователя. Оставалось надеется на ускользающую искру и на «Морского Дракона». Это было единственное их спасение, и он знал что Рианон приложит все силы, чтобы это свершилось. Ведь он был лучшим среди этих мастеров. Вода вздымалась, заливая палубу, борьба была напряженной. «Еще один залп,» прохрипел Сигвар, не отрывая взгляда от надвигающейся тьмы. Рианон кивнул, и огонь вновь пронзил мглу, пытаясь сокрушить ужас, что гнал их. Это была схватка не за жизнь, а за саму суть мироздания.

Фабулист
Колонна молча ступала по скользким рельсам, каждый шаг эхом отдавался в тесном туннеле. Иней, рожденный сыростью и вечной мерзлотой, покрывал стены, а свет из далекого проема – выход на поверхность, который казался неимоверно далеким, – придавал их силуэтам зловещую четкость. Впереди, прикрытый меховым воротником, шел Архат, его хрипящий аппарат подавал тревожные сигналы, которые он старался не слышать. «Дальше только глубже», – подумал он, перебирая руками свои нехитрые инструменты. Протокол 7.1.12 гласил, что его задача – зафиксировать колебания, но что если вибрации не природного происхождения? Что если те сгустки энергии, которые они пытаются засечь, являются сигналом чего-то большего? Остальные, «короткоживущие», как их презрительно называл Архат, шли за ним покорно, их шлемы, словно светящиеся глаза, казались устремленными в ничто.


Новый эпизод

Архат сжал рукоять своего прибора, невольно вспомнив унылый шепот своих учителей о том, что «однажды все, даже время, преклонится перед ними»... Но что, если учение — ложь?

Новое на сайте