В последнее время много заголовков новостей говорят об опасности микропластика для нашего здоровья. Также встречаются сообщения о том, что терапевтический плазмаферез (ТПЭ) способен выводить микропластик из крови. Но что это такое? Как мы можем помочь нашему организму справиться с таким количеством токсинов, особенно если обычные связующие вещества оказываются недостаточно эффективными? Кроме того, если вы страдаете от болезни Хашимото или гипотиреоза, вы когда-нибудь задумывались о первопричине этого состояния? Часто у наших мам или сестер тоже есть болезнь Хашимото.
Какова же корневая причина? Это только генетика, или есть что-то в окружающей среде, что может влиять на вероятность развития болезни Хашимото, гипотиреоза или аутоиммунных нарушений щитовидной железы?
Меня зовут Джуди Чо, я сертифицированный специалист по холистическому питанию и веду частную практику функциональной медицины. Мы сосредоточены на выявлении и лечении первопричин заболеваний, что часто начинается с элиминационной диеты, основанной на мясе. Сегодня мне посчастливилось побеседовать с доктором Тэмми Лайд, одним из наших партнеров по работе с людьми, страдающими синдромом хронического воспалительного ответа, а также по вопросам рецептурных препаратов и функциональной медицины. В этой беседе вы познакомитесь с доктором Лайд, услышите ее глубокие знания, ее рассказ о ТПЭ, о его действии, о том, что такое EBOO (экстракорпоральное облучение крови озоном) и обо всех других инструментах, которые могут помочь нам приблизиться к исцелению первопричин.
Иногда, если мы болели хронически слишком долго, нам нужно знать, что исцеление возможно и что лечение первопричин реально. Порой просто требуется немного иной подход. Давайте перейдем к интервью. Привет, доктор Тамара Лайд. Я очень рада видеть вас на своем канале. Я знаю, что многие наши клиенты уже знакомы с вами, но я очень рада, что остальная часть сообщества сможет узнать вас лучше.
Для тех, кто смотрит и слушает и, возможно, не слышал о вас, не могли бы вы представиться?
Конечно, спасибо, Королева Карниворов. Мне очень приятно быть приглашенной сюда, потому что я знаю, что у вас удивительная аудитория и большой охват. Для тех, кто меня не знает, а это, вероятно, большинство смотрящих, я изначально была доктором остеопатии (DO) традиционного направления. То есть я медицинский врач, прошедший подготовку по семейной медицине. Я занималась лечением ран, гипербарической медициной, прошла весь путь традиционной медицины.
А потом, во время моей ординатуры, у моей мамы диагностировали рак груди. После операции по удалению рака груди ей установили грудные имплантаты, и это привело нас к огромному пути аутоиммунных заболеваний. Наблюдая за ее состоянием, я обнаружила, что, находясь в пространстве традиционной медицины, некоторые аспекты ухода за моей мамой действительно не то чтобы игнорировались, но просто упускались из виду и не изучались на том уровне, на котором я бы их изучала. Моя карьера немного изменилась: из традиционного врача я вернулась к обучению и прошла дополнительную подготовку. Я изучала функциональную медицину через ISM, антивозрастную и регенеративную медицину через A4M, и я фактически являюсь одним из их экзаменаторов в совете. Я обучалась у Эндрю Вайля в Университете Аризоны, прошла Интегрированную стипендию и также сертифицирована в этой области. Кроме того, я прошла сертификационный курс доктора Шумейкера и стала сертифицированным специалистом по Шумейкеру.
Я также работала с доктором Нилом Нейтаном и доктором Джилл Кристой для получения экспертизы по плесени. Я также сертифицирована ILADS и прошла дополнительное обучение по болезни Лайма у доктора Хоровица, потому что все это часть того, что я люблю рассматривать со своими пациентами. Хорошо, я расскажу о вас немного больше, так как уже хорошо вас знаю. Доктор Лайд сотрудничает с нами, особенно в работе с сообществом людей с заболеваниями, вызванными плесенью. И я расскажу вам одну из причин, по которой мы решили сотрудничать с доктором Лайд. Она постоянно учится, всегда хочет знать, что нового есть в медицине, функциональной медицине, в уходе, чтобы помочь пациенту выздороветь и приблизиться к исцелению первопричин. И если вы слышали о новом лечении, новом биохаке, новом методе исцеления, я уверяю вас, доктор Лайд, вероятно, уже обучена или слышала об этом. А также у вас есть свой собственный путь к здоровью.
Не могли бы вы поделиться немного о своем собственном пути к здоровью, если открыты для этого?
Конечно. Конечно, я пришла в функциональную медицину из-за своей матери, потому что думала: «Ладно, она не выздоравливает». В итоге у нее развилась болезнь, связанная с грудными имплантатами. Мы прошли этот путь, и когда она начала поправляться, я сама уже около 31 года страдала от хронических ежедневных головных болей, когда начала искать дополнительное лечение. И, очевидно, управляя практикой, будучи медицинским директором, занимаясь всем этим, я просто откладывала это на потом. И чем больше врачей я посещала, тем больше убеждалась: я видела лучшего нейрохирурга, лучшего невролога, всех лучших специалистов в традиционной области. И по сути, мне просто поставили диагноз «хроническая ежедневная головная боль с наложенной мигренью». И они дали мне викодин. А я подумала: «Ладно, да, мы не должны принимать викодин каждый день. Так что это не кажется мне ответом».
Я стала больше интересоваться своим собственным путем. И, конечно, я всегда говорю своим пациентам, что я никогда не сделаю с ними ничего, чего бы я не сделала с собой, потому что я прохожу все терапевтические процедуры, весь путь, все анализы — все, что я делаю для них, я делала на себе. Так я обнаружила плесень. На самом деле, я нашла доктора Шумейкера. Я ждала собеседования у одного из крупных функциональных врачей. Он был заинтересован в том, чтобы я взяла на себя его клинику. Я ждала собеседования, и он опаздывал примерно на 90 минут. Как вы знаете, мы, прекрасные врачи, склонны это делать, верно? Так вот, у него на книжной полке была книга доктора Шумейкера «Выживая после плесени». Я буквально схватила ее. Я никогда не слышала о Шумейкере, но поскольку он опаздывал, я подумала: «Открою-ка я ее, посмотрю, что там». Я буквально прочитала всю книгу, пока ждала его.
И в отличие от вас, у меня определенно есть преимущество, потому что у меня есть степень доктора остеопатии после имени. Все, что я вижу и думаю, что это может помочь мне, я могу попробовать сразу, верно? Так вот, я слышала о холестирамине, я слышала о лозартане, и я слышала обо всех этих вещах. Поэтому я в тот же день выписала себе холестирамин. Я забрала его после собеседования, после того, как мы решили, что он позвонит мне с предложением. Я пошла своей дорогой, свернула на улицу к CVS. Я приняла свой первый восхитительный холестирамин. И любой, кто прошел протокол лечения плесени, знает, какой вкус у этого, похожего на песок, напитка. Я выпила первый стакан. Через три дня моя хроническая ежедневная головная боль исчезла. Тогда я подумала: «Ух ты, что-то есть в этой плесени. Я не знаю, подходит ли это всем моим пациентам, которые, кажется, не выздоравливают, но это определенно то, что я хочу изучить». Так я начала.
Я всегда занималась айронменом, всегда интенсивно тренировалась, всегда была очень заинтересована в исцелении и в том, чтобы быть лучшей физической спортсменкой. После воздействия плесени я набрала много веса и должна была снова вернуться и рассмотреть плесень с другой точки зрения и начать все заново. Но исцеление, которое я получила просто от внедрения протокола Шумейкера, было настолько удивительным, что именно это привело меня к моей части пути борьбы с плесенью. Что касается остального, то, как сказала Джуди, всякий раз, когда появляется что-то новое, у меня всегда есть пациенты, которых я не могу исцелить на 100%. Всегда что-то остается. Поэтому мы идем по, как говорится, темному переулку, и открываются еще четыре двери. И я говорю: «Давайте посмотрим на это. Давайте посмотрим, может быть, это будет методом исцеления». И как только это их исцеляет, очевидно, я добавляю это в свой инструментарий, чтобы помочь всем остальным, кто приходит ко мне.
И некоторым, когда они рассказывают мне ту же историю, я говорю: «О, это в точности то, что произошло с пациентом Б, давайте начнем здесь. Это может быть лучшим вариантом для вас». Что интересно в моей истории, так это то, что часто, даже когда вы обращаетесь к функциональным врачам, или интегративным врачам, или, ну, к людям, они, возможно, не проходили ваш путь. Вот что здорово с Джуди: очевидно, вы прошли этот путь, вы понимаете, каково это — детоксикация от углеводов, и это была, пожалуй, самая большая часть вашего пути.
Поэтому, когда вы идете к кому-то, кто не прошел этот путь и не понимает, что это танец из двух шагов вперед и одного шага назад, и вы делаете это, а затем окружающая среда подбрасывает вам сюрприз, очень приятно идти к кому-то, кто понимает, потому что он сам там был, они на четыре шага впереди и могут протянуть вам руку помощи в те трудные времена, когда вы думаете: «Боже мой, доберусь ли я когда-нибудь до конца этого пути?»
Мне нравится, что вы прошли свой путь и поэтому открыты, потому что многие врачи, даже в области функциональной медицины, холистического здоровья, интегративной медицины, имеют свои специализации и не выходят за их рамки. Ну, иногда они узнают что-то новое. Но что касается вас, мне кажется, вы всегда открыты для новых идей. И скоро мы поговорим о плазмаферезе. Но все эти новые идеи, ваша конечная цель, кажется, сводится к тому, что поможет вашему пациенту исцелиться.
И в связи с этим, мне интересно, если бы вам пришлось выбрать пару вещей, в которых вы действительно любите специализироваться, есть ли какой-то определенный тип заболевания или это просто лечение первопричин? Это так забавно, потому что я помню, как мой тренер лет пять назад сказал: «Тэмми, тебе нужно выбрать направление. Ты постоянно то здесь, то там, то на одном тренинге, то на другом на выходных». А я такая: «Знаете что? Все настолько специализированы». У меня были все, кто говорил: «Я эксперт по гормонам» или «Я эксперт по кишечнику» или «Я эксперт по плесени». Я бы сказала, что если бы мне пришлось выбрать направление, я, вероятно, была бы экспертом по плесени, потому что, на мой взгляд, очень многие люди могут заниматься кишечником. Думаю, кишечник и гормоны, не хочу сказать, просты, но они довольно шаблонны, верно? Если у вас низкий уровень гормонов, мы даем вам биоидентичные гормоны, и все в порядке. А потом мы перепроверяем их и убеждаемся, что вы проводите детоксикацию.
Так что, если бы мне пришлось что-то выбрать, я всегда начинаю с внешнего слоя воспаления. Как вы сказали, я всегда стремлюсь к первопричине, потому что, во-первых, как бы я ни любила своих пациентов и не любила встречаться с ними для проверок, я не хочу видеть их вечно. Я хочу увидеть их пару раз, направить на путь исцеления, исцелить их. И я хочу, чтобы они забегали и говорили: «Эй, мне нужно пополнить запасы ЛДН» или «Эй, мне нужно пополнить запасы биоидентичного эстрогена» или что-то еще. Мне нравятся такие проверки: «Я чувствую себя невероятно, спасибо за то, что вы сделали, мне просто нужно пополнение». Потому что это действительно означает, что я выполнила свою миссию. Я здесь не для того, чтобы продавать добавки. Я здесь не для того, чтобы делать все это. Я продаю добавки, потому что считаю, что они лучшие для исцеления. И я хочу, чтобы у моих людей были лучшие варианты. Но я не пытаюсь оплатить своим детям обучение в колледже, держа людей на 37 добавках.
Я хочу исцелить первопричину. Добавки ничем не отличаются от фармацевтических препаратов, за исключением того, что они натуральные, верно? Прекрасно! В последнее время появились заголовки о новом устройстве или инструменте, используемом в функциональной медицине. Возможно, вы могли бы объяснить его подробнее, даже мне, чтобы я поняла. Но, по сути, было показано, что оно может очищать кровь от микропластика. И я предполагаю, что если оно может это делать, то оно, должно быть, способно выводить и много других веществ из крови.
Не могли бы вы рассказать нам, что это за инструмент, каковы его преимущества и даже риски, и для кого он предназначен?
Итак, у меня была вторая процедура сегодня, вы видите мою повязку. Как сказала Джуди, это называется плазмаферез, также известный как терапевтический плазмообмен. По сути, это одно и то же. Этот метод существует уже давно в традиционной медицине.
Например, вы поступаете в больницу с острой органной недостаточностью из-за аутоиммунного заболевания. Или, скажем, во время COVID, когда у людей было избыточное количество спайкового белка, они использовали ТПЭ, или плазмаферез, или аферез, чтобы удалить эти воспалительные белки из крови, и они до сих пор это делают. Если вы поступаете с молниеносной аутоиммунной недостаточностью, они будут использовать ту же машину, что и мы, ежедневно, пока не снизят уровень до такой степени, что ваше тело сможет самостоятельно поддерживать и регулировать себя. По сути, это замена масла в крови. Вас подключают, и причина, по которой у меня две точки введения, в том, что у нас есть линия, которая откачивает кровь. Она выводит всю вашу кровь. Затем она пропускает ее через довольно сложный процессор. Я чувствую себя Инспектором Гаджетом, когда пытаюсь управлять машиной. Там происходит около 37 разных вещей одновременно. Она удаляет всю плазму, которая является жидкой частью крови.
Там нет клеток, но есть растворенные белки. Есть воспалительные цитокины. Как уже сказала Джуди, есть микропластик. Все, что может быть растворено в белковом слое, удаляется. Мы удаляем всю жидкость. Возможно, вы видели некоторых знаменитостей, держащих большие желтые пакеты. Это как бы крутая штука, которую делают после того, как потратишь тысячи на лечебную процедуру. Это ваша плазма. Она грязная. Она не должна быть мутной. Она должна быть прозрачной, светло-желтой, немного менее желтой, чем прекрасная рубашка Джуди. И вы должны видеть сквозь нее, верно? Но из-за нашего воздействия, из-за нашего токсического воздействия, того факта, что мы не можем контролировать, какие химические вещества находятся в нашей окружающей среде, именно там это и оседает – в нашей плазме. Удаляя это, мы затем заменяем плазму альбумином. Мы используем человеческий альбумин. И, по сути, это зависит от того, насколько густая ваша кровь. Мы используем гематокрит.
Поэтому перед процедурой у вас должны быть результаты анализов крови, сделанные не более чем за 30 дней, чтобы мы точно знали, насколько густая у вас кровь, и могли вернуть вас к той же густоте. Конечно, мы делаем и другие вещи, потому что это удаляет больше, чем просто плазму. Это выводит электролиты и прочее. Поэтому мы балансируем это в конце процедуры, и вы можете добавлять другие вещества. Но, как сказала Джуди, исследования показали, что это не только удаляет микропластик, но и уменьшает воспаление. Исследования, конечно, это совершенно новая область, как она уже говорила, на самом острие антивозрастной регенеративной медицины. Они показали, что в среднем ТПЭ снижает биологический возраст на 1,32 года, потому что он просто удаляет все, что вызывает повреждения в вашей ДНК и приводит к преждевременному старению, таким заболеваниям, как рак, деменция, все наши аутоиммунные проблемы, которых мы пытаемся избежать.
Это так здорово, потому что многие из нас наблюдают, верно? Вы здесь, потому что пытаетесь исцелиться. Вы делаете все возможное. Вы обратились к замечательному специалисту. Джуди умна и талантлива, и приглашает сюда самых крутых людей. И вы пытаетесь исцелить себя. Это, очевидно, передовые технологии. Это потрясающе. Одна из причин, по которой я прошла эту процедуру, заключается в том, что для тех людей, которых мы не можем полностью исцелить, или в ситуации, когда люди говорят: «У меня легкие когнитивные нарушения. Я не хочу дойти до деменции или полномасштабной болезни Альцгеймера и оказаться в доме престарелых». Было показано, что если вы пройдете шесть ежемесячных сеансов, это снижает когнитивные нарушения примерно на 61%. Так что это огромное достижение, верно? Это дорого, и мы, вероятно, поговорим об этом. Так что это определенно не первая линия лечения. Вы не придете сразу и не скажете: «К черту холестирамин! Я иду прямо на ТПЭ».
Но это то, что мы, очевидно, видим, как делают все богатые антивозрастные люди. Мы видим, как это делают многие функциональные врачи, которые опережают в этой области. Это невероятно. Одна из вещей, которую я заметила, когда мы получили это оборудование, и я прошла свою первую инфузию, это то, что определенно есть периоды, и я уверена, что вы, смотрящие, это чувствовали, когда вы сделали что-то, что действительно стало для вас «щелчком выключателя», то есть кардинально изменило ситуацию. Это определенно изменило все для меня. Какие преимущества вы ощутили от использования этого метода? И это, вы сказали, ваш второй раз.
Заметили ли вы разницу даже во втором раунде?
Что я заметила после первого раза, и, очевидно, для меня это ново, есть несколько других клиник, которые занимаются этим уже четыре, пять, шесть лет. Некоторые центры в Чикаго занимаются этим год или два. У нас это оборудование около двух месяцев.
Что я заметила после первой процедуры, так это то, что вечером я чувствовала себя опустошенной, верно, потому что из тела выводятся все «загрязнения», к которым оно привыкло. А на следующий день я чувствовала себя снова на 25 лет. Просто улучшение когнитивных функций, уменьшение тумана в голове, мгновенное улучшение кратковременной памяти после процедуры, повышение переносимости физических нагрузок, потому что одной из проблем после моего последнего контакта с плесенью и набора веса было то, что я не могла, хотя раньше могла заниматься по семь часов, я так и не вернулась к этому с тех пор. Мой тренер говорит: «Ты можешь поднимать больше, твоя способность тренироваться стала выше». Одышка при нагрузках, при длительных нагрузках уменьшилась. Это было невероятно, просто всесторонне, моя способность работать и переносить, ну, этот восхитительный химический коктейль, в котором мы живем каждый день. Я не так сильно реагирую, моя химическая чувствительность.
Очевидно, когда мы смотрим на многие воспалительные маркеры, связанные с плесенью и болезнью Лайма, эта процедура удаляет их из плазмы. Я думаю, причина, по которой это не 100%, почему для меня это не «один раз и готово», заключается в том, что я заразилась болезнью Лайма, когда мне было, вероятно, 10 или 12 лет, так что у меня были эти воспалительные маркеры. Таким образом, эта процедура удалит все, что находится в моей жидкости, но то, что находится в моих тканях, должно будет выйти. Вот почему это не обязательно «один раз и готово». Для некоторых людей это может быть так. Некоторые люди новички в этом пространстве. Они только что переехали в дом с токсичной плесенью. Они внезапно из спортсмена превратились в человека, который едва может встать с постели. Я бы с удовольствием провела им плазмообмен, верно, и удалила все эти воспалительные маркеры, чтобы они не продолжали идти по этому воспалительному пути.
Но для людей с более длительными историями, более длительными путями исцеления, может потребоваться более одной процедуры. И для человека с рассеянным склерозом, или болезнью Паркинсона, или запущенной деменцией, это определенно будет пожизненная процедура, которую придется делать, возможно, ежемесячно, возможно, ежеквартально, возможно, два раза в год, чтобы поддерживать эти воспалительные маркеры на низком уровне. Вы сказали, что вам нужно вводить альбумин.
Существуют ли какие-либо риски при введении? Может ли хронически больной человек не справиться с ребалансировкой плазмы и после этого долгое время чувствовать себя плохо?
Итак, есть две вещи, которые необходимы для процедуры, и которые могут вызвать реакцию у моих невероятно чувствительных пациентов, потому что вы, ребята, в сообществе карниворов, знаете, насколько вы чувствительны, верно? Вы говорите: «Я попробовал три щепотки холестирамина, и у меня была реакция», верно? Так что это те люди, с которыми я работаю.
Это те люди, которых видит Джуди. Есть два аспекта, верно? Альбумин — это жидкость. Это человеческий альбумин. Существует потенциал, что у вас может быть реакция. Я никогда такого не видела. Чаще всего я наблюдаю следующее: вам нужны антикоагулянты, потому что, очевидно, процедура такова, что моя сосудистая система не так хороша, как у других. У моего мужа потрясающие сосуды. Его процедура, вероятно, займет полтора часа. Моя первая заняла четыре с половиной часа. Моя сегодняшняя заняла три с половиной. Просто мои сосуды меньше. У меня другая вязкость крови, все такое. Но, очевидно, вам нужно предотвратить свертывание крови. Иногда они используют гепарин. В этой процедуре конкретно используется цитрат. Цитрат несет с собой реакцию. Так что у меня была цитратная реакция в первый раз. Мы пытаемся бороться с ней, используя кальций. Мы делаем предварительную загрузку, вводя внутривенно либо за день до, либо в день процедуры.
Мы также используем Tums, обычные Tums, чтобы поддерживать уровень кальция. И я также восстанавливаю все электролиты с помощью мешка с жидкостью после процедуры, чтобы у вас не было реакции. Но иногда, в зависимости от скорости забора и реинфузии, люди могут заметить чувство стеснения в груди. И иногда, когда мы долго находимся на этом пути и гиперреактивны, мы реагируем на все из-за MCAS (синдрома активации тучных клеток) и множественной химической чувствительности. Для тех, кто не знает, MCAS — это тучные клетки. Когда у вас происходит такой выброс гистамина, иногда нам приходится действовать очень медленно. Поэтому я всегда предостерегаю людей, которые очень взволнованы по этому поводу: «Медленно и постепенно, верно? Мы должны делать это медленно. Мы должны убедиться, что организм выдержит, потому что я «канарейка в шахте». Если что-то произойдет, это, вероятно, проявится у меня». Мы используем цитрат, потому что большая часть цитрата связывается с белком.
Так что я не ухожу отсюда, готовая к какому-либо кровотечению, верно? Потому что у меня так много антикоагулянта. Вот почему они не рекомендуют использовать гепарин, но мы просто должны посмотреть, как организм будет реагировать на это. У моего мужа тоже бывают реакции на цитрат. Я не видела этого у всех, но слышала об этом. Я должна поднять эту тему, потому что уверена, что люди будут задаваться вопросом. В сфере оздоровления много говорят о том, что большинство цитратов производятся из плесени или какого-либо ее производного.
Я знаю, что они все это очищают, но мне любопытно: Есть ли риск этого для людей, чувствительных к плесени?
Это очень хороший вопрос. Очевидно, что исследования по этому вопросу минимальны. Просто потому, что в этой области очень мало врачей, и, как вы все знаете, деньги на исследования мы получаем через лекарства.
А это не то, за что фармацевтические компании скажут: «Эй, давайте дадим вам пару миллионов на проведение исследований», верно? Я бы очень хотела, надеюсь, в конце концов мы это сделаем. Мы проводим свои собственные исследования, мы делаем общий токсикологический анализ с Vibrant с микропластиками. И это включает плесень, тяжелые металлы, все химические вещества окружающей среды, а также микропластики. Мы делаем это до и после процедуры. Так что мы видим, что все показатели снизились. Так что, даже если есть, я знаю, люди беспокоятся так же, как и о витамине С. Я не видела, чтобы у людей была реакция. Я всегда прошу людей держать связующие вещества под рукой. Очевидно, если у них цитратная реакция, мы держим всех некоторое время. И большинство людей, которые прилетают на эту процедуру, остаются здесь на определенный период времени, чтобы мы могли переоценить их состояние, посмотреть, как они себя чувствуют.
Я не видела, чтобы показатели по плесени повышались, совсем наоборот, они снижаются. Но, очевидно, из-за среды для культивирования, это потенциальный риск. Вы как канарейка в угольной шахте и действительно реагируете на плесень. Так что, если вы не реагировали, а прошли процедуру дважды, я думаю, это обна
деживает. И я думаю, что для всего, что мы пробуем, есть риск и вознаграждение. И кажется, что преимущества этого метода лучше.
Если это существует так давно, потому что я не знала, что это существует в традиционной медицине всегда, почему они не используют это в большем количестве областей?
Единственное, что я могу придумать, потому что, вы знаете, большой вопрос: «Ну, если это существует вечно и используется в больницах, во-первых, могу ли я прийти и получить страховку?» Верно? Это будет ваш главный вопрос. Я думаю: «Дайте мне посмотреть. Мой лечащий врач — мой лучший друг. Он закажет это для меня». Я часто это слышу.
Мы также занимаемся гипербарической терапией, верно? Они говорят: «Эй, если это доступно в больнице, почему бы мне просто не...». Я бы хотела. Я бы хотела, чтобы это было так просто. Я не знаю. Я действительно не знаю, особенно зная, что это работает для спайкового белка, верно? Когда я слышала, что инструктор, который приехал к нам обучать, раньше работал в больнице, и она работала в больнице во время COVID, и она рассказала нам историю 32-летней женщины с четырьмя маленькими детьми, один из которых был трехмесячным, когда она поступила, другой — 15-месячным, и так далее. И женщина поступила с молниеносной сердечно-сосудистой недостаточностью, она умирала, и они проводили ей плазмаферез дважды в день в течение 32 дней. И она выжила, и с ней все в порядке. У нее нет последствий от инфекции. Так что они знают, они знают, что это работает на спайковом белке, верно? Они знают, что если вы приходите с синдромом Гийена-Барре или молниеносным аутоиммунным заболеванием, это работает.
Я не уверена, я не думаю, что они думают: «Эй, если это работает на этом, почему бы это не сработало на стареющих белках?» Или почему бы это не сработало на воспалительных белках, связанных с болезнью Лайма или плесенью? Я думаю, если бы я пошла к инфекционисту и сказала: «Эй, можете ли вы направить меня в мою местную больницу, чтобы моя страховка покрыла плазмообмен?» Они бы посмотрели на меня, как на человека с четырьмя головами. Если вы можете вывести много всего, это не принесет много денег, верно? Для тех врачей, которые выписывают лекарства или фармацевтические препараты. Вполне логично. Что касается EBOO, мне кажется, что его используют больше наших клиентов и пациентов.
Чем EBOO отличается от плазмафереза?
О, я люблю их вместе. Конечно, я всегда говорю людям, что если бы у меня был миллион долларов, или у всех моих пациентов был миллион долларов, я бы хотела, чтобы они делали и то, и другое, а затем в конце добавляли стволовые клетки.
Причина, по которой я предпочитаю одно или другое, действительно зависит от того, откуда мы начинаем. Итак, EBOO, как вы все знаете, мы берем часть крови, где-то от трети до половины вашей крови, и пропускаем ее через озон. Мы гипер-оксигенируем, а затем используем УФ-свет. Так что это как гипер-окислительный процесс. Он будет заряжать энергией, помогать митохондриям, убивать то, с чем соприкасается, будь то грибковые элементы, бактерии, ну, болезнь Лайма, паразиты, весь этот мусор, и он даст вашим эритроцитам то, что им нужно, чтобы вернуться и сверхзарядить вашу иммунную систему. Так что это не столько обмен. Мы ничего не выводим. Растворенные белки или крошечные раковые клетки... ТПЭ фактически пропускает их через мембрану. Так что ничего не может пройти через нее. Ну, я уверена, что крошечные, микроскопические частицы могут. Жаль, что я не могу дать вам точный размер в микронах, до которого она фильтрует.
Но так же, как у EBOO есть мембрана, где ваша кровь и озон смешиваются, у ТПЭ есть мембрана, через которую все фильтруется, так что мы берем все ваши эритроциты и возвращаем их вам. Таким образом, есть аспект, что любые наши паразиты, обитающие в крови, будут возвращены вам. Так что такие вещи, как бартонелла или бабезия, где у нас есть внутриклеточные, они не будут удалены ТПЭ. Но все наши воспалительные белки в EBOO не удаляются. Они заряжаются. Вот почему в идеале, когда люди спрашивают: «Хорошо, доктор, если вы дадите мне план на миллион долларов, что бы вы сделали?» Я бы предложила вам прийти, сделать ТПЭ, а сразу после — EBOO, держа обе линии (поскольку у обеих процедур по две линии) подключенными.
Затем, взяв те эритроциты, которые только что были отфильтрованы, очистить их с помощью озона, затем дать вам мешок с жидкостью со всем хорошим, со всем для восстановления, а затем дать стволовые клетки, чтобы стволовые клетки могли пойти туда, где они нужны, помочь размножиться и дать вам то, что нужно для полного исцеления.
Когда вы начинаете использовать эти методы? Я имею в виду, это звучит так многообещающе, но когда вы начинаете использовать эти инструменты? Когда люди проходят все различные протоколы по плесени, или кишечнику, или гормонам, и им все еще нехорошо? В какой момент вы отправляете их на эти процедуры, и какова обычно частота их проведения?
Это зависит от случая. У меня есть пациенты, которых направляют, потому что, очевидно, их функциональный врач или даже их обычный врач знают: «Эй, она загадочная пациентка. Я понятия не имею, что с тобой делать дальше. Иди к доктору Лайд». Иногда люди сами ищут меня.
Они очень осведомлены об антивозрастной регенеративной медицине. У меня есть один профессиональный спортсмен, который очень заинтересован в повышении своей производительности, и он заинтересован в проведении подобных процедур по этой причине. Так что ему не нужна была консультация, верно? Ему не нужно было видеть меня по функциональным вопросам. Он чувствует себя прекрасно. Он просто хочет посмотреть, насколько лучше он может себя чувствовать, верно? Так что, очевидно, есть такая группа людей. Мы вас любим. Так приятно, когда вы уже чувствуете себя хорошо. Это определенно не большинство людей, которые приходят ко мне. Большинство людей приходят ко мне, потому что они видели множество других специалистов, множество других функциональных врачей, множество других интегративных практиков, даже множество других врачей по плесени, и они хотят, чтобы еще один взгляд оценил их. Я не сразу погружаюсь в это, потому что, учитывая цену, вы знаете, что самоисцеление обходится дорого.
Дорого посещать функционального специалиста. Дорого покупать добавки. Поэтому я не буду начинать с самой высокой цены, если только кто-то не придет именно за этим, потому что большинству моих людей это не нужно. Поэтому я всегда провожу, очевидно, свою первичную консультацию, которая достаточно продолжительна, и я добираюсь до сути истории, или, если угодно, до «мяса» истории, особенно с моими карниворами. Очевидно, есть простые вещи. Ну, я бы сказала «простые». Нелегко избавиться от плесени, если вы живете в ней и вам некуда идти, верно? Так что часто это то, с чем мы сталкиваемся сразу. Легче делать такие вещи, как вы сказали, налаживать работу щитовидной железы, налаживать гормоны, все эти вещи. Часто ко мне не приходят такие пациенты, потому что это уже исправлено к тому моменту, как они приходят ко мне. Я получаю более сложные случаи, но я не начинаю с этого, если только они не находятся на последней стадии отчаяния.
Я видела несколько историй, когда они приходят, им 40 лет, они хорошо выглядят снаружи. Никто не верит, что что-то не так, но они чувствуют, что умирают. И они хотят сразу же перейти к этому и спросить: «Могу ли я просто очистить свою кровь, и мы посмотрим, как здорово я смогу себя чувствовать?»
Обычно я не начинаю с этого. Очевидно, когда они входят, они обычно спрашивают: «Что это за машина?», потому что она огромна и занимает половину комнаты, верно? Так что, когда они входят, они обычно спрашивают об этом. Поэтому мы говорим об этом, и мы говорим о том, что в любое время они могут это сделать. Очевидно, как вы, ребята, знаете, самое неприятное в наличии гена плесени — это «дырявый кишечник», верно? Наличие микотоксинов, которые разрушают этот восхитительный барьер плотных контактов, который позволяет нам есть пищу, не только мясную. Но, к сожалению, в этом токсичном мире у многих из нас есть «дырявый кишечник».
И поэтому, пока мы не выведем микотоксины и не восстановим все, иногда внутривенные инфузии невероятно эффективны. Например, иногда я спускаюсь вниз, и в моих креслах для капельниц сидят четыре человека, и я никогда не видела ни одного из них. Они просто пришли, потому что хотели внутривенную инфузию. Они слышали о фосфатидилхолине и просто зашли, чтобы попробовать. Но нет, я никогда не начинаю с этого, если только кто-то не пришел ко мне по прямому направлению или кто-то, кто говорит: «Эй, доктор, я хочу сделать все, что связано с антивозрастной регенеративной медициной, и я хочу начать с больших колоколов и свистков». Тогда мы начнем с этого. Похоже, страховка это не покрывает, исходя из того, что вы сказали ранее.
Так что, если это из собственного кармана, каков диапазон цен? И я знаю, что он будет варьироваться в зависимости от человека и выбранного им пакета с вами, но каковы диапазоны для чего-то вроде внутривенной инфузии, EBOO и ТПЭ?
Да, мы стараемся держать цены максимально разумными. Одна из проблем с плазмаферезом — это очень дорогое оборудование. Потому что альбумин с тех пор, как Baxter и IV-клиники были разрушены, стал настолько нелепо дорогим. Так что только альбумин для процедуры стоит около 2000 долларов. Так что это просто ваша замещающая жидкость, а затем оборудование для нее, то есть все линии, то, в чем находится ваша кровь. Очень важно, верно? Очень важные вещи. Мы не используем это повторно, очевидно. Этот комплект стоит тысячу долларов. Так что прямо сейчас вы смотрите на три тысячи. Как я уже сказала, сегодня мне понадобилось три человека для проведения процедуры.
Так что у вас есть медсестра, фельдшер и, возможно, помощник врача, которые постоянно находятся там. Это еще один уровень. И если ваша процедура длится полтора часа, что типично, полтора часа — это не проблема, но если это пять часов... Так что наша цена за одну процедуру — семь тысяч. Везде по-разному. Самое низкое, что я видела в местах, которые почти как сеть, — шесть тысяч — это самое дешевое, что я видела. Вероятно, у них есть сделка, по которой они получают наборы немного дешевле, альбумин немного дешевле. Самое дорогое, что я видела, это в Нью-Йорке, и там они берут около 14 тысяч за один ТПЭ. Я не знаю, что это включает для всех из них. Наша включает, очевидно, замещение жидкости и все, чтобы вы снова почувствовали себя прекрасно, чтобы вы ушли отсюда, чувствуя себя потрясающе. Что касается страховки, я всегда говорю людям, что всегда выставляю счет, но никогда ничего не обещаю, верно? Так что я бы хотела, чтобы ваша страховка покрыла это. Я бы хотела этого.
