Клининг услуги заказывали?
Позитивчик (фото, видео, рассказы для хорошего настроения) (страница 89)
Вит
Нашему Виту посвящается)))
Тихий час
Вместе конечно лучше!
- А что вы тут делаете?
«КОЛОКОЛЬЧИКИ»
Каких-то полтора шага не успели Алёнка и её мама на трамвай. Старенький вагон брякнул-звякнул и отвалил от остановки. Теперь ждать минут пятнадцать, не меньше.
– Вот вечно ты копаешься! Сколько раз я тебе говорила: пришли в садик с прогулки – повесь вещи аккуратно, поставь обувь на место, чтобы потом не тратить столько времени на сборы. И зачем тебе понадобилось искать свои мелки? Неужели дома без них не обойтись?
– Мама! Ну как ты не понимаешь! Я же вчера Насте обещала. А ты сама говорила, что если пообещала, то надо обязательно выполнить! – Алёнка хитро прищурилась, – говорила же?
– Ну... Говорила. Так что теперь, на трамвай опаздывать?! А мне в ночь на работу. А я ещё тебе платье не погладила, ужин и завтрак не приготовила.° Кто это будет делать? Бабушка Лида?
– Мамулечка, ты не переживай. Всё получится, только не надо нервничать. Бабушка Лида так говорит. Ой! Смотри, мама! Цветочки! Как они называются? – на скамейке лежал маленький завядший букетик.
– Это колокольчики. Они в лесу растут. Кто-то нарвал, а потом выбросил. Или забыл.
– Мамулечка, они такие красивые, колокольчики! Давай их заберём!
– Мало тебе мусора... Ладно, забирай, и пошли, вон трамвай наш походит.
Всю дорогу, до самой своей остановки, Алёнка не выпускала букет из рук. Ножки у колокольчиков были сломаны, бутоны измяты, но для Алёнки это были самые красивые цветы. Нежно-лиловые, с тонким, едва заметным ароматом, они казались ей чем-то волшебным, как из сказки. Один дяденька сказал, что если посадить букетик в землю, то колокольчики оживут. А тётенька с большим животом покачала головой и уверенно заявила: «Никакой земли. Их в воду надо. Исключительно в воду». А другая тётенька, выходя из трамвая, зло прошипела: «Ерундой занимаются, лучше бы гвоздики купили!». Алёнкина мама молча смотрела в окно, а Алёнка нюхала цветы и шептала: «Вот приедем, и я вас спрячу. Пусть тогда говорят, что хотят!».
Алёнка с мамой живут на втором этаже. А под ними – бабушка Лида с мужем, которого все уважительно называют «Кузьма Егорыч». А Алёнка его называет «деда Кузя». И все к этому привыкли. Бабушка Лида с Кузьмой Егорычем не родные Алёнке и её маме. Они просто соседи.
Но отношения у них лучше, чем у родных.° Бабушка Лида всегда помогает Алёнкиной маме по хозяйству. А дед Кузя – по дому. Если, например, дверь у шкафа отвалилась, или замок сломался,
то дед запросто починит. А если с пирогом помочь, или Алёнку в садик отвести, то это уже бабушка Лида. Сами они, бабушка и дед, никогда помощи не просят. Считают, что у них всё есть, и они пока ещё сами всё могут. Так и живут.
У бабушки Лиды и деда Кузьмы под балконом растёт сирень. А под сиренью – тайный Алёнкин секретик. Это такое укромное местечко, про которое никто не должен знать. Только Алёнка. По правде говоря, дед Кузя тоже про него знает. И бабушка Лида. Но они помалкивают и никому не говорят. Иначе, какой же это секретик?
От остановки до дома Алёнка бежала вприпрыжку. Надо поскорее набрать воды в бутылку и очень быстро посадить колокольчики в землю.° И полить. А то они совсем умрут, как сказала одна тётя из трамвая. Пока мама готовила ужин и завтрак, а потом гладила утюгом Алёнкино платье для садика, Алёнка совком выкопала ямку под сиренью, посадила туда свои колокольчики и полила водой. Колокольчики почему-то не оживали. «Наверно, они ещё не проснулись, – подумала Алёнка, – ладно, вы пока поспите, а я сбегаю к маме, провожу её на работу и вернусь, ладно?»
Алёнка проводила маму, поужинала, помыла за собой посуду и побежала к своим колокольчикам. Даже про мелки для Насти забыла.
– Что случилось, Алёнушка?
– Бабушка Лида! – Алёнка всхлипнула, – бабушка Лида, колокольчики мои не хотят оживать! Я им уже столько водички налила, а они всё лежат и лежат! Бабушка Лида, они умерли?
– Ну что ты, моя хорошая, они просто болеют. Все цветы, если их сорвать, болеют.
– Я их не срывала, бабушка Лида. Они на скамейке лежали. Кто-то их бросил.
– Ну, что теперь, и такое бывает. Ты не плачь. Мы вот что с тобой сделаем. Где-то у меня порошок волшебный был. Ты посиди тут, я скоро.
Бабушка Лида пошла домой. Достала с полки банку с мукой, отсыпала муки в спичечный коробок и вернулась к Алёнке.
– Вот, моя хорошая. Совсем немного осталось, но этого хватит.
– А это что?
– Волшебный порошок для цветов. Порастратила я его, но на то он и волшебный. Вот, смотри, – бабушка Лида достала щепотку муки, посыпала ей колокольчики, пришёптывая: «Колдуй баба, колдуй дед, всем на радость сотню лет!» Потом высыпала остатки муки вокруг лужицы. – Ну, всё, Алёнушка. Теперь им надо отдохнуть.° А волшебный порошок своё дело сделает.
– Бабушка Лида, он правда волшебный?
– Правда, моя хорошая.
– А когда колокольчики проснутся?
– А вот мы утром и посмотрим. А теперь пойдём. Время позднее, детям спать пора.
Алёнка вздохнула, с тревогой посмотрела на свои колокольчики и пошла с бабушкой Лидой спать.
– Кузя, ты фонарик положил?
– Да положил, конечно, что ты!
– А лопатку свою?
– Ну как без неё-то?
– Кузя, я тебе чаю налила в термос.
– Лидуш, чай-то зачем?
– Ну как! Устанешь – попьёшь.
– Не надо. Я же не в поход.
– Ты только не задерживайся в лесу, я волноваться буду.
– Да ладно тебе! Я быстро. Плёнку-то положила?
– Положила, Кузя, положила. Давай, с Богом.
Дед осторожно вывел велосипед из подъезда, а бабушка тихонько закрыла за ним дверь и вернулась к Алёнке.
#Рабия
Каких-то полтора шага не успели Алёнка и её мама на трамвай. Старенький вагон брякнул-звякнул и отвалил от остановки. Теперь ждать минут пятнадцать, не меньше.
– Вот вечно ты копаешься! Сколько раз я тебе говорила: пришли в садик с прогулки – повесь вещи аккуратно, поставь обувь на место, чтобы потом не тратить столько времени на сборы. И зачем тебе понадобилось искать свои мелки? Неужели дома без них не обойтись?
– Мама! Ну как ты не понимаешь! Я же вчера Насте обещала. А ты сама говорила, что если пообещала, то надо обязательно выполнить! – Алёнка хитро прищурилась, – говорила же?
– Ну... Говорила. Так что теперь, на трамвай опаздывать?! А мне в ночь на работу. А я ещё тебе платье не погладила, ужин и завтрак не приготовила.° Кто это будет делать? Бабушка Лида?
– Мамулечка, ты не переживай. Всё получится, только не надо нервничать. Бабушка Лида так говорит. Ой! Смотри, мама! Цветочки! Как они называются? – на скамейке лежал маленький завядший букетик.
– Это колокольчики. Они в лесу растут. Кто-то нарвал, а потом выбросил. Или забыл.
– Мамулечка, они такие красивые, колокольчики! Давай их заберём!
– Мало тебе мусора... Ладно, забирай, и пошли, вон трамвай наш походит.
Всю дорогу, до самой своей остановки, Алёнка не выпускала букет из рук. Ножки у колокольчиков были сломаны, бутоны измяты, но для Алёнки это были самые красивые цветы. Нежно-лиловые, с тонким, едва заметным ароматом, они казались ей чем-то волшебным, как из сказки. Один дяденька сказал, что если посадить букетик в землю, то колокольчики оживут. А тётенька с большим животом покачала головой и уверенно заявила: «Никакой земли. Их в воду надо. Исключительно в воду». А другая тётенька, выходя из трамвая, зло прошипела: «Ерундой занимаются, лучше бы гвоздики купили!». Алёнкина мама молча смотрела в окно, а Алёнка нюхала цветы и шептала: «Вот приедем, и я вас спрячу. Пусть тогда говорят, что хотят!».
Алёнка с мамой живут на втором этаже. А под ними – бабушка Лида с мужем, которого все уважительно называют «Кузьма Егорыч». А Алёнка его называет «деда Кузя». И все к этому привыкли. Бабушка Лида с Кузьмой Егорычем не родные Алёнке и её маме. Они просто соседи.
Но отношения у них лучше, чем у родных.° Бабушка Лида всегда помогает Алёнкиной маме по хозяйству. А дед Кузя – по дому. Если, например, дверь у шкафа отвалилась, или замок сломался,
то дед запросто починит. А если с пирогом помочь, или Алёнку в садик отвести, то это уже бабушка Лида. Сами они, бабушка и дед, никогда помощи не просят. Считают, что у них всё есть, и они пока ещё сами всё могут. Так и живут.
У бабушки Лиды и деда Кузьмы под балконом растёт сирень. А под сиренью – тайный Алёнкин секретик. Это такое укромное местечко, про которое никто не должен знать. Только Алёнка. По правде говоря, дед Кузя тоже про него знает. И бабушка Лида. Но они помалкивают и никому не говорят. Иначе, какой же это секретик?
От остановки до дома Алёнка бежала вприпрыжку. Надо поскорее набрать воды в бутылку и очень быстро посадить колокольчики в землю.° И полить. А то они совсем умрут, как сказала одна тётя из трамвая. Пока мама готовила ужин и завтрак, а потом гладила утюгом Алёнкино платье для садика, Алёнка совком выкопала ямку под сиренью, посадила туда свои колокольчики и полила водой. Колокольчики почему-то не оживали. «Наверно, они ещё не проснулись, – подумала Алёнка, – ладно, вы пока поспите, а я сбегаю к маме, провожу её на работу и вернусь, ладно?»
Алёнка проводила маму, поужинала, помыла за собой посуду и побежала к своим колокольчикам. Даже про мелки для Насти забыла.
*
Солнышко ушло за горизонт. Сумерки серым одеялом обволокли город. Бабушка Лида закончила свои вечерние дела и собралась, уже было, за Алёнкой. Когда Алёнкина мама работала в ночную смену, Алёнку забирали дед Кузя с бабушкой Лидой к себе. Но тут дед Кузя позвал жену на балкон, показав пальцем, чтобы та не шумела. Дед махнул рукой в сторону Алёнкиного секретика. Там, на корточках, сидела Алёнка.° И плакала. Перед ней в лужице лежали завядшие колокольчики. Бабушка Лида всё поняла. Она тихонько вышла из квартиры, крадучись пробралась за сиреневый куст к Алёнке.– Что случилось, Алёнушка?
– Бабушка Лида! – Алёнка всхлипнула, – бабушка Лида, колокольчики мои не хотят оживать! Я им уже столько водички налила, а они всё лежат и лежат! Бабушка Лида, они умерли?
– Ну что ты, моя хорошая, они просто болеют. Все цветы, если их сорвать, болеют.
– Я их не срывала, бабушка Лида. Они на скамейке лежали. Кто-то их бросил.
– Ну, что теперь, и такое бывает. Ты не плачь. Мы вот что с тобой сделаем. Где-то у меня порошок волшебный был. Ты посиди тут, я скоро.
Бабушка Лида пошла домой. Достала с полки банку с мукой, отсыпала муки в спичечный коробок и вернулась к Алёнке.
– Вот, моя хорошая. Совсем немного осталось, но этого хватит.
– А это что?
– Волшебный порошок для цветов. Порастратила я его, но на то он и волшебный. Вот, смотри, – бабушка Лида достала щепотку муки, посыпала ей колокольчики, пришёптывая: «Колдуй баба, колдуй дед, всем на радость сотню лет!» Потом высыпала остатки муки вокруг лужицы. – Ну, всё, Алёнушка. Теперь им надо отдохнуть.° А волшебный порошок своё дело сделает.
– Бабушка Лида, он правда волшебный?
– Правда, моя хорошая.
– А когда колокольчики проснутся?
– А вот мы утром и посмотрим. А теперь пойдём. Время позднее, детям спать пора.
Алёнка вздохнула, с тревогой посмотрела на свои колокольчики и пошла с бабушкой Лидой спать.
*
Алёнка уже видела десятый сон, когда дед Кузя кряхтя, вытаскивал с балкона свой старенький велосипед.– Кузя, ты фонарик положил?
– Да положил, конечно, что ты!
– А лопатку свою?
– Ну как без неё-то?
– Кузя, я тебе чаю налила в термос.
– Лидуш, чай-то зачем?
– Ну как! Устанешь – попьёшь.
– Не надо. Я же не в поход.
– Ты только не задерживайся в лесу, я волноваться буду.
– Да ладно тебе! Я быстро. Плёнку-то положила?
– Положила, Кузя, положила. Давай, с Богом.
Дед осторожно вывел велосипед из подъезда, а бабушка тихонько закрыла за ним дверь и вернулась к Алёнке.
*
Утро. Проснулись ранние воробьи, и вместе с ними Алёнка. Надев тапки, прямо в пижамке побежала она к своему секретику.° А там её ждало настоящее чудо: на месте грязной лужицы рос красивый кустик настоящих, живых колокольчиков. Алёнка осторожно нюхала их, тихонечко гладила лиловые головки, что-то ласково им шептала. А с балкона за ней с улыбкой наблюдали дед Кузя и бабушка Лида. И ещё неизвестно, кто в эти минуты был счастливее – Алёнка со своими «ожившими» колокольчиками или бабушка Лида с дедом Кузей, подарившие ребёнку радость.#Рабия
Aнaтoмия
Cыну 4 гoдa. Cидит в вaннe. Пoдoзpитeльнo дoлгo нe cлышу ни вoплeй, ни гpoxoтa, ни пecнoпeний: пoлнaя тишинa. Любaя мaмa знaeт, чтo, ecли peбeнoк дoлгo мoлчит, знaчит, или чтo-тo cлучилocь, или пaкocтит.
Пoшлa нa paзвeдку. Зaxoжу — cидит. Изучaeт coбcтвeнную aнaтoмию. Pacтянул xoзяйcтвo в paзныe cтopoны, вид cocpeдoтoчeнный, нacуплeнный, peбeнoк уcилeннo чтo-тo cooбpaжaeт (ecтecтвeннo, eму нe дo шутoк: тeмa-тo cepьeзнaя). Haкoнeц пoднимaeт нa мeня глaзa и изумлeнным гoлocoм вocклицaeт:
— MAMA!!! У мeня тaм — ШAPИKИ!!! (вoт этo нaxoдкa, eлки-пaлки)
— Этo, cын, нe шapики, этo яички (тoжe дeлaю умнoe лицo — я ж пoмню: тeмa cepьeзнaя, нe пoвoд для шутoк).
5 минут ocмыcлeния, пoтoм в пoлнoм шoкe выдaeт:
— MAMA!!! ЭTO ЧTO ЖE, У MEHЯ ЦЫПЛЯTKИ CKOPO BЫЛУПЯTCЯ???
Hacилу уcпoкoилa. A тo уж пpигoтoвилcя пoтoмcтвo выcиживaть.
Иcтopия втopaя. Ocмыcлитeльнaя. Пpoшлa пapa мecяцeв. Bce этo вpeмя peчь o яйцax нe зaxoдилa, и я ужe былo c oблeгчeниeм пoдумaлa, чтo caмoe cтpaшнoe пoзaди. He тут-тo былo. Oбнapуживaю cынa cидящим нa гopшкe. Cидит, нa чeлe oпять нaпиcaнa cepьeзнaя paбoтa мыcли, cнoвa poeтcя в coбcтвeннoм xoзяйcтвe. Haпpяглacь, чую, чтo ceйчac и нacтaнeт caмaя пoдлянкa. Cын зaxoдит издaлeкa:
— Maмa, a у мeня тут яйцa, ты знaeшь?
— Знaю, cынoк (дeлaю нeвoзмутимый вид: a чтo тaкoгo, coбcтвeннo? )
— Maaaм, a зaчeм oни нужны?? (вoт oнo, нacтaлo!!! Пoпpoбуй peбeнку oбъяcни, aгa)
— Э-э-э... (лиxopaдoчнo пoдбиpaю cлoвa, кaк нaзлo, ничeгo внятнoгo нa ум нe идeт)
Cын выpучaeт:
— Для кpacoты, чтo ли???
— Hу, пoкa, нaвepнoe, тoлькo для кpacoты.. (выдoxнулa: вpoдe, ничeгo тaк вepcия, пpoкaтит)
Peбeнoк дoлгo думaeт, coпит oт умcтвeнныx уcилий, нaкoнeц, нeдoумeннo выдaeт:
— MAMA, A ЧEГO B ЯЙЦAX KPACИBOГO-TO???
Cыну 4 гoдa. Cидит в вaннe. Пoдoзpитeльнo дoлгo нe cлышу ни вoплeй, ни гpoxoтa, ни пecнoпeний: пoлнaя тишинa. Любaя мaмa знaeт, чтo, ecли peбeнoк дoлгo мoлчит, знaчит, или чтo-тo cлучилocь, или пaкocтит.
Пoшлa нa paзвeдку. Зaxoжу — cидит. Изучaeт coбcтвeнную aнaтoмию. Pacтянул xoзяйcтвo в paзныe cтopoны, вид cocpeдoтoчeнный, нacуплeнный, peбeнoк уcилeннo чтo-тo cooбpaжaeт (ecтecтвeннo, eму нe дo шутoк: тeмa-тo cepьeзнaя). Haкoнeц пoднимaeт нa мeня глaзa и изумлeнным гoлocoм вocклицaeт:
— MAMA!!! У мeня тaм — ШAPИKИ!!! (вoт этo нaxoдкa, eлки-пaлки)
— Этo, cын, нe шapики, этo яички (тoжe дeлaю умнoe лицo — я ж пoмню: тeмa cepьeзнaя, нe пoвoд для шутoк).
5 минут ocмыcлeния, пoтoм в пoлнoм шoкe выдaeт:
— MAMA!!! ЭTO ЧTO ЖE, У MEHЯ ЦЫПЛЯTKИ CKOPO BЫЛУПЯTCЯ???
Hacилу уcпoкoилa. A тo уж пpигoтoвилcя пoтoмcтвo выcиживaть.
Иcтopия втopaя. Ocмыcлитeльнaя. Пpoшлa пapa мecяцeв. Bce этo вpeмя peчь o яйцax нe зaxoдилa, и я ужe былo c oблeгчeниeм пoдумaлa, чтo caмoe cтpaшнoe пoзaди. He тут-тo былo. Oбнapуживaю cынa cидящим нa гopшкe. Cидит, нa чeлe oпять нaпиcaнa cepьeзнaя paбoтa мыcли, cнoвa poeтcя в coбcтвeннoм xoзяйcтвe. Haпpяглacь, чую, чтo ceйчac и нacтaнeт caмaя пoдлянкa. Cын зaxoдит издaлeкa:
— Maмa, a у мeня тут яйцa, ты знaeшь?
— Знaю, cынoк (дeлaю нeвoзмутимый вид: a чтo тaкoгo, coбcтвeннo? )
— Maaaм, a зaчeм oни нужны?? (вoт oнo, нacтaлo!!! Пoпpoбуй peбeнку oбъяcни, aгa)
— Э-э-э... (лиxopaдoчнo пoдбиpaю cлoвa, кaк нaзлo, ничeгo внятнoгo нa ум нe идeт)
Cын выpучaeт:
— Для кpacoты, чтo ли???
— Hу, пoкa, нaвepнoe, тoлькo для кpacoты.. (выдoxнулa: вpoдe, ничeгo тaк вepcия, пpoкaтит)
Peбeнoк дoлгo думaeт, coпит oт умcтвeнныx уcилий, нaкoнeц, нeдoумeннo выдaeт:
— MAMA, A ЧEГO B ЯЙЦAX KPACИBOГO-TO???
«ДВА БРУТАЛА»
Я медленно сползала вдоль стеночки, зажимая себе рот руками. Главное, простите, не заржать на всю округу и не спугнуть. Муж не любил, когда его заставали в каких-то смешных ситуациях, ведь он же брутальный. Поэтому я тихонько заглядывала в ванную комнату, насладившись увиденным, отворачивалась за стенку и... Наверное опять буду икать от смеха, сил уже не было.
— Если ты хороший котик, скажи мяу...
Если ты отличный котик, скажи мяу...
Если ты любимый котик, скажи мяу...
Муж тихонько пел, при этом мыл нашего кота. Обычно зверина сопротивлялась, царапалась, кусалась и орала, но тут, то ли ему нравилось, как ему поют, то ли шок — это по-нашему.
— Мы помоем тебе спинку, скажи мяу...
Мы помоем тебе лапки, скажи мяу...
Мы помоем тебе хвостик, скажи мяу...
— Что, не нравится? Ну, давай я что-нибудь другое тебе спою.
Не знаю, как кот, а мне захотелось в туалет, вот прям сильно захотелось. Слезы текли ручьем, уверена, что я была красная, как рак...
Одновременно пришло осознание того, что муж мне никогда не пел. Он не был уж очень романтичным человеком, но у него были другие плюсы. А коту так мы серенады распеваем...
Мне было бы, наверное, обидно, если бы не было так смешно.
Тем временем «мадонна» опять тихонько и жалобно мяукнула и Сашка запел «Крылатые качели».
Все, я не выдержала и поняла, что еще немного и меня, как говорится, спалят. Пора было отползать в комнату, так как водные процедуры уже заканчивались, муж собирался вытирать кота. Я уже почти взяла себя в руки, но...
Дрыц-тыц телевизор,
Дрыц-тыц телевизор,
Дрыц-тыц телевизор...
И тут я не выдержала и допела:
Не знаю, пели ли там что-то еще, сил моих не было, я до икоты смеялась.
Через пару минут пришли два недовольных брутала, посмотрели на меня подозрительно и с обидой. Я предпочла уткнуться в подушку и только сотрясалась беззвучно. Кот и муж одарили меня высокомерным взглядом и важно удалились на кухню
#Рабия
Я медленно сползала вдоль стеночки, зажимая себе рот руками. Главное, простите, не заржать на всю округу и не спугнуть. Муж не любил, когда его заставали в каких-то смешных ситуациях, ведь он же брутальный. Поэтому я тихонько заглядывала в ванную комнату, насладившись увиденным, отворачивалась за стенку и... Наверное опять буду икать от смеха, сил уже не было.
— Если ты хороший котик, скажи мяу...
Если ты отличный котик, скажи мяу...
Если ты любимый котик, скажи мяу...
Муж тихонько пел, при этом мыл нашего кота. Обычно зверина сопротивлялась, царапалась, кусалась и орала, но тут, то ли ему нравилось, как ему поют, то ли шок — это по-нашему.
— Мы помоем тебе спинку, скажи мяу...
Мы помоем тебе лапки, скажи мяу...
Мы помоем тебе хвостик, скажи мяу...
- Мяу, — тихо пискнул кот.
— Что, не нравится? Ну, давай я что-нибудь другое тебе спою.
- Мяу
- Снова дождь pисует мне на заплаканом окне
Не знаю, как кот, а мне захотелось в туалет, вот прям сильно захотелось. Слезы текли ручьем, уверена, что я была красная, как рак...
Одновременно пришло осознание того, что муж мне никогда не пел. Он не был уж очень романтичным человеком, но у него были другие плюсы. А коту так мы серенады распеваем...
Мне было бы, наверное, обидно, если бы не было так смешно.
Тем временем «мадонна» опять тихонько и жалобно мяукнула и Сашка запел «Крылатые качели».
Все, я не выдержала и поняла, что еще немного и меня, как говорится, спалят. Пора было отползать в комнату, так как водные процедуры уже заканчивались, муж собирался вытирать кота. Я уже почти взяла себя в руки, но...
Дрыц-тыц телевизор,
Дрыц-тыц телевизор,
Дрыц-тыц телевизор...
И тут я не выдержала и допела:
- И два фиксика внутри...
Не знаю, пели ли там что-то еще, сил моих не было, я до икоты смеялась.
Через пару минут пришли два недовольных брутала, посмотрели на меня подозрительно и с обидой. Я предпочла уткнуться в подушку и только сотрясалась беззвучно. Кот и муж одарили меня высокомерным взглядом и важно удалились на кухню
#Рабия
-Ну и где моя сметана?!
На днях был на рынке. Подошел к палатке, где торговал грузин. Овощи свежие, очередь стоит довольно большая.
Черед доходит до дамы лет 40, и у нее завязывается диалог с продавцом:
— Килограмм болгарского перца. Скидочку сделаете?
— Извините, продаю, как есть.(окидывая взглядом очередь и понимая, что сейчас все попросят)
— Но у вас же в болгарском перце ВОЗДУХ!
Грузин впал в прострацию на несколько секунд. Очевидно, что за весь стаж работы с таким заявлением к нему обратились впервые.
— Конечно, как у всех.
— Воздух же тоже имеет свой вес, получается, я вам немного за воздух заплатила! Чуть могли бы и скинуть.
Грузин получил «FATAL ERROR», выдав синий экран смерти, но, перезагрузившись, неожиданно для всех, достойно парировал:
— Девушка, там воздух такой же, как и снаружи! А снаружи масса воздуха равна площади весов умноженной на высоту атмосферного столба и умноженной на плотность воздуха. И весь он давит на весы.
И если я от килограмма отниму вес этого воздуха, то вам буду должен две квартиры! А учитывая мой доход, мне проще будет на вас жениться!
Дамочка расплатилась и убежала вся красная, под плохо сдерживаемый смех очереди.
Грузин отер пот со лба и добавил:
— И вправду, Моисей Яковлевич, пригодилась ваша физика!
Черед доходит до дамы лет 40, и у нее завязывается диалог с продавцом:
— Килограмм болгарского перца. Скидочку сделаете?
— Извините, продаю, как есть.(окидывая взглядом очередь и понимая, что сейчас все попросят)
— Но у вас же в болгарском перце ВОЗДУХ!
Грузин впал в прострацию на несколько секунд. Очевидно, что за весь стаж работы с таким заявлением к нему обратились впервые.
— Конечно, как у всех.
— Воздух же тоже имеет свой вес, получается, я вам немного за воздух заплатила! Чуть могли бы и скинуть.
Грузин получил «FATAL ERROR», выдав синий экран смерти, но, перезагрузившись, неожиданно для всех, достойно парировал:
— Девушка, там воздух такой же, как и снаружи! А снаружи масса воздуха равна площади весов умноженной на высоту атмосферного столба и умноженной на плотность воздуха. И весь он давит на весы.
И если я от килограмма отниму вес этого воздуха, то вам буду должен две квартиры! А учитывая мой доход, мне проще будет на вас жениться!
Дамочка расплатилась и убежала вся красная, под плохо сдерживаемый смех очереди.
Грузин отер пот со лба и добавил:
— И вправду, Моисей Яковлевич, пригодилась ваша физика!
По волнам моей памяти...
Мавридика де Монбазон
Я кивнул.
— Это Муса, он голова. Умный, знаешь какой, у него... а, впрочем, сам увидишь.
Так я познакомился с ребятами.
Володя говорил, что нам повезло, во- первых мы остались живы, во- вторых наши мамы с нами, а папы скоро вернутся домой, железно, так говрил Володя.
И он был прав.
Наш состав разбомбили, нас с мамой и еще три семьи, пересадили в другой вагон, мы вышли на этой станции.
Состав стоял сутки, мама успела познакомиться с женщинами на перроне, сами не евшие не досыта, они собирали скудные харчи и кормили таких, как мы.
Мама сказала, что если здесь такие душевные люди, то плохого нам здесь не сделают, одна женщина пригласила нас к себе, тётя Валя.
Дети её были уже взрослыми муж и два сына воевали, дочь тоже, она была врачом и ушла следом за отцом с братьями и женихом.
Мама моя была учителем русского языка и литературы, место ей в школе нашли сразу.
Папа мой тоже был на фронте, мама написала на часть, где он служит, что нас вывезли, что мы выжили, много месяцев нас пытались доставить в тыл.
Мы приехали в начале лета, две недели я лежал не вставая, с меня лило, мама тоже слегла, всё -таки вовремя мы сошли с поезда, но тётя Валя нас выходила и вот покачиваясь я пошёл на улицу.
Сначала сидел на скамейке, потом отошёл на два дома, потом ещё, ещё и наконец встретил ребят.
Володя был из Москвы, они с мамой с начала войны здесь, гостили у бабушки и вот остались, папа на фронте, конечно. Володя уже считался местным.
Яша, смешливый мальчик, самый младший из нас, их эвакуировали откуда-то из-под Смоленска, мама Яши работала в детском доме воспитателем. По дороге маме Яшиной стало плохо, решили её оставить пока, а Яша с детьми должен был ехать дальше, надо ли говорить, что мальчик вцепился в маму так, что не смогли отцепить.
Мама выздоровела, они остались с Яшей здесь, мама так же работает с детьми.
Илька отстал от поезда, вот такой он, Илька, всё ему интересно, его мама вернулась за ним со следующей остановки, больше они никуда не поехали, остались здесь. Тарас с мамой просто сошли с поезда, им было не к кому ехать.
Муса тогда не подошёл к нам, он просто махнул рукой и опять принялся за чтение книги.
Так мы познакомились, дети из разных мест, волею случая оказавшиеся в этом маленьком таёжном городке, через который шли и шли эшелоны.
Я тихонько крепчал, набирал вес, наедал мясо, как говорила тётя Валя.
Мы всегда собирались на брёвнах, Муса сидел наверху, он читал нам книги, вслух.
Про разных храбрых рыцарей, про капитанов, про отважных путешественников.
Я потом узнал, что с Мусой, сначала меня удивляло что он не бегает с нами, не веселится, а только сидит и смотрит тихо улыбаясь.
Мы его по очереди носим на себе, ну кроме Яшки.
Это было чудесное лето.
Мы бегали на речку, ловили небольших окуней и пескариков, карасиков и гальянов, я, как и все таскал на спине Мусу.
Мы таскали грибы, и наши мамы их сушили впрок, никто не знал когда закончится эта война, но все знали, что впереди зима.
Мы бегали за малиной, лесной клубникой и земляникой, тётя Валя показала, как растёт чабрец мы рвали его и сушили, для чая. А также листья, смородины малины и земляники.
Зимой мы бегали в дом к Мусе.
Его мама была русской, а папа и вся семья были татары, папа был на фронте, как и у всех.
Командовала всем бабушка Насима, ах какие вкусности из ничего могла приготовить она, а какие сказки она нам рассказывала на своём ломаном русском языке.
Про жадных баев, которых обязательно обманывал и наказывал какой- нибудь хитрый бедняк, про ведьму – убыр, про красавиц и храбрых юношей. Как мы любили эти вечера.
А потом Муса читал нам про героев, капитанов, рыцарей.
Придя домой, я представлял себя смелым капитаном, вот я стою на носу корабля и солёные брызги летят мне в лицо, а я смело улыбаюсь и потягиваю свою трубку.
То я рыцарь, в латах, скачущий бороться со злом, выручать прекрасную принцессу, потом я начинал засыпать, и капитан с моего воображаемого корабля дрался с убыром из сказки бабушки Насимы, а отважный рыцарь делил гуся...
Я считаю, несмотря ни на что, своё детство прекрасным. Так странно, из моей памяти улетучились, воспоминая довоенного детства, ведь у меня там были друзья, я ходил в садик и в школу, играл во дворе, но всё это стёрлось из памяти, а вот годы эвакуации прочно засели в моей голове.
Мы пробыли в городке до конца войны, так сроднились со всеми, что даже не думали уезжать, но потом за нами приехал мой папа, попрощавшись с ребятами и договорившись не теряться, мы разъехались по домам.
Мы писали друг другу письма, бумажные конверты летали туда- сюда между городами.
Однажды, когда мне было семнадцать, мама с папой решили поехать к тёте Вале, там я встретил Яшу, они с мамой остались в городке и Тараса, они тоже остались там.
Я спросил, как поживает Муса.
Ребята хитро перемигиваясь повели меня к дому нашего друга, он сидел на скамейке и читал учебник.
Мы крепко обнялись.
И мы побежали к реке, с криком забежали в воду, распугав мелкую рыбёшку и потревожив неугомонных лягушек, которые начали кричать разными дикими голосами.
Мы потом лежали на горячем песке и делились планами, кто чем будет заниматься.
Я, как и хотел, стал лётчиком, Володя стал известным писателем и даже написал книгу о нашей дружбе, изменив наши имена, но в точности описав внешность и характеры.
Тарас с Яшей отучились на машинистов поезда и всю жизнь проработали вместе, женились на лучших подругах, у них даже дети потом женились между собой.
Илька у нас археолог, мотался по всему миру по раскопкам, печатался во многих известных газетах и журналах.
Его квартира была похожа на пещеру Алладина, так же навалены несметные богатства, какие -то камни, ножи из камня, наконечники стрел, африканские маски, статуэтки...
Муса стал учителем литературы и русского языка, как когда -то моя мама. Он выпустил сотни учеников в жизнь, писал прекрасные стихи на двух языках.
Моего старшего сына зовут Володя, а второго сына Илья, мой внук Яша, а самый младший правнук Тарас, моя внучка уехала в Казань по распределению и там вышла замуж за хорошего парня, которого зовут Муса.
Мои друзья всегда со мной, в моём сердце.
Я вижу, как она показывает глазами знаки.
Моя Галя, она заботится обо всех, обо мне в том числе, с тех пор как не стало моей жены, меня забрал к себе внук.
Правнук везёт меня по улицам Городка.
Ничего не поменялось, как будто время остановилось, даже брёвна, где мы с ребятами сидели и слушали Мусу, даже брёвна так же лежат, конечно не те, но лежат на том же месте.
Мы тихонько катим с Санечкой по тихим улочкам Городка, проезжаем мимо домика тёти Вали, нет давно тёти Вали и дочки её, и сыновей. Все, все вернулись живыми.
Вон внучка её стоит, приложив руку ко лбу козырьком, так похожа на тётю Валю.
Санечка везёт меня на реку, новый мостик, на том же месте.
Выхожу из машины, иду опираясь на трость, хоть бы ноги не запутались между собой.
Глаза уже не те, но я могу рассмотреть плот, что плывёт по реке или мне это чудится?
Кажется сейчас раздадутся крики моих друзей, яростно спорящих куда причалить.
Я так и вижу, как черноголовый маленький Яшка сидит на одной стороне плота свесив ноги и болтает ими в воде. На другой стороне мы посадили Мусу, спустив его ноги в воду, мальчишка жмурится от солнца и счастья и рассказывает нам истории, которые он прочитал в книге
Володя стоит на носу как бравый капитан, я рулевой, Илька с белобрысым Тарасом матросы, они драят палубу...
Я плыву по волнам моей памяти. Я не старый дед, у которого уже взрослые правнуки, я мальчишка, Санечка, сегодня моя очередь тащить на себе Мусу.
Вот я спрыгнул в тёплую, зеленоватую воду, мальчики помогли Мусе забраться на мой спину, и мы пошли с ним вперёд к берегу, весело горланя какую-то песню.
Как отблагодарить мне своего Санечку? Я спрашиваю его об этом.
Мой правнук застенчиво улыбается и просит меня исполнить одно его желание.
Я буду жить в тебе, в твоих детях, в твоих внуках и правнуках.
Однажды я вернусь сюда, ты уже будешь старцем, убелённым сединами, ты возьмёшь на руки маленький, тёплый комочек счастья, своего правнука, и поймёшь, что вы уже встречались, а он подмигнёт тебе и оголит дёсны в беззубой улыбке.
Это будет означать Санечка, что я вернулся.
Мальчик мой, почему блестят твои глаза? Ну? Ты что плачешь? Ты же лётчик в четвёртом поколении, а лётчики не плачут...
Мы садимся в машину и едем домой, я устал, но не говорю об этом Санечке. странно, тогда, в войну, мы ехали несколько недель сюда, а теперь с Санечкой около четырёх часов...
Я устало закрываю глаза.
Моя памяти несёт меня по своим волнам.
Вот приехал папа за нами, вот я окончил школу, поступил в лётное, мой первый вылет без инструктора, самая красивая девушка на свете, первый сын, первый внук, первый правнук...
Иногда, кажется, что прошла целая вечность, а иногда что короткий миг, я стараюсь не думать, что будет там... куда мне предстоит уйти, куда нам всем, когда придёт время предстоит уйти.
А пока я тихо улыбаясь, вспоминая друзей моего военного детства. Я благодарю Санечку что он сделал мне такой подарок, свозил меня в детство, где я смог проплыть по волнам своей памяти.
Мавридика де Монбазон
- Здорово.
- Здравствуйте.
- Ишь ты, здравствуйте... ты оттуда? – Мальчишка кивнул в сторону железной дороги.
- Да...
- Меня Володя зовут, я здесь старший, вон там Яшка сидит, там Илька, вон Тарас, а там видишь, на солнышке пузо греет? С книжкой, видишь?
Я кивнул.
— Это Муса, он голова. Умный, знаешь какой, у него... а, впрочем, сам увидишь.
Так я познакомился с ребятами.
Володя говорил, что нам повезло, во- первых мы остались живы, во- вторых наши мамы с нами, а папы скоро вернутся домой, железно, так говрил Володя.
И он был прав.
Наш состав разбомбили, нас с мамой и еще три семьи, пересадили в другой вагон, мы вышли на этой станции.
Состав стоял сутки, мама успела познакомиться с женщинами на перроне, сами не евшие не досыта, они собирали скудные харчи и кормили таких, как мы.
Мама сказала, что если здесь такие душевные люди, то плохого нам здесь не сделают, одна женщина пригласила нас к себе, тётя Валя.
Дети её были уже взрослыми муж и два сына воевали, дочь тоже, она была врачом и ушла следом за отцом с братьями и женихом.
Мама моя была учителем русского языка и литературы, место ей в школе нашли сразу.
- Худой какой, боже, Санечка, – говорила тётя Валя, – но ничего Тонечка Афанасьевна, не беспокойтесь, я вас откормлю.
Папа мой тоже был на фронте, мама написала на часть, где он служит, что нас вывезли, что мы выжили, много месяцев нас пытались доставить в тыл.
Мы приехали в начале лета, две недели я лежал не вставая, с меня лило, мама тоже слегла, всё -таки вовремя мы сошли с поезда, но тётя Валя нас выходила и вот покачиваясь я пошёл на улицу.
Сначала сидел на скамейке, потом отошёл на два дома, потом ещё, ещё и наконец встретил ребят.
Володя был из Москвы, они с мамой с начала войны здесь, гостили у бабушки и вот остались, папа на фронте, конечно. Володя уже считался местным.
Яша, смешливый мальчик, самый младший из нас, их эвакуировали откуда-то из-под Смоленска, мама Яши работала в детском доме воспитателем. По дороге маме Яшиной стало плохо, решили её оставить пока, а Яша с детьми должен был ехать дальше, надо ли говорить, что мальчик вцепился в маму так, что не смогли отцепить.
Мама выздоровела, они остались с Яшей здесь, мама так же работает с детьми.
Илька отстал от поезда, вот такой он, Илька, всё ему интересно, его мама вернулась за ним со следующей остановки, больше они никуда не поехали, остались здесь. Тарас с мамой просто сошли с поезда, им было не к кому ехать.
Муса тогда не подошёл к нам, он просто махнул рукой и опять принялся за чтение книги.
Так мы познакомились, дети из разных мест, волею случая оказавшиеся в этом маленьком таёжном городке, через который шли и шли эшелоны.
Я тихонько крепчал, набирал вес, наедал мясо, как говорила тётя Валя.
- Ничего, Санечка, были бы кости мясо нарастёт, -говорила она.
Мы всегда собирались на брёвнах, Муса сидел наверху, он читал нам книги, вслух.
Про разных храбрых рыцарей, про капитанов, про отважных путешественников.
Я потом узнал, что с Мусой, сначала меня удивляло что он не бегает с нами, не веселится, а только сидит и смотрит тихо улыбаясь.
- Пойдёмте на речку, – позвал Илька.
- Ура, на речку, – крикнул маленький Яша.
- Иго-го, – взбрыкнул Володя и понёсся по переулку к реке.
- Что с ним? – Растеряно спросил я у Тараса, мы остались самыми последними.
- Ноги отказали от страха, посёлок, где они тогда были в гостях, сожгли, вот... Они с мамой и сестрой на речке были, когда их... в общем кое как вернулись сюда, домой, они местные. У него от страха ноги отказали, не сразу, они как-то добрались, а здесь уже... Врачи сказали что это нервы и он сможет ходить.
Мы его по очереди носим на себе, ну кроме Яшки.
Это было чудесное лето.
Мы бегали на речку, ловили небольших окуней и пескариков, карасиков и гальянов, я, как и все таскал на спине Мусу.
Мы таскали грибы, и наши мамы их сушили впрок, никто не знал когда закончится эта война, но все знали, что впереди зима.
Мы бегали за малиной, лесной клубникой и земляникой, тётя Валя показала, как растёт чабрец мы рвали его и сушили, для чая. А также листья, смородины малины и земляники.
Зимой мы бегали в дом к Мусе.
Его мама была русской, а папа и вся семья были татары, папа был на фронте, как и у всех.
Командовала всем бабушка Насима, ах какие вкусности из ничего могла приготовить она, а какие сказки она нам рассказывала на своём ломаном русском языке.
Про жадных баев, которых обязательно обманывал и наказывал какой- нибудь хитрый бедняк, про ведьму – убыр, про красавиц и храбрых юношей. Как мы любили эти вечера.
А потом Муса читал нам про героев, капитанов, рыцарей.
Придя домой, я представлял себя смелым капитаном, вот я стою на носу корабля и солёные брызги летят мне в лицо, а я смело улыбаюсь и потягиваю свою трубку.
То я рыцарь, в латах, скачущий бороться со злом, выручать прекрасную принцессу, потом я начинал засыпать, и капитан с моего воображаемого корабля дрался с убыром из сказки бабушки Насимы, а отважный рыцарь делил гуся...
Я считаю, несмотря ни на что, своё детство прекрасным. Так странно, из моей памяти улетучились, воспоминая довоенного детства, ведь у меня там были друзья, я ходил в садик и в школу, играл во дворе, но всё это стёрлось из памяти, а вот годы эвакуации прочно засели в моей голове.
Мы пробыли в городке до конца войны, так сроднились со всеми, что даже не думали уезжать, но потом за нами приехал мой папа, попрощавшись с ребятами и договорившись не теряться, мы разъехались по домам.
Мы писали друг другу письма, бумажные конверты летали туда- сюда между городами.
Однажды, когда мне было семнадцать, мама с папой решили поехать к тёте Вале, там я встретил Яшу, они с мамой остались в городке и Тараса, они тоже остались там.
Я спросил, как поживает Муса.
Ребята хитро перемигиваясь повели меня к дому нашего друга, он сидел на скамейке и читал учебник.
- В институт готовлюсь, – широко улыбнулся парень. Потом отложил учебник, встал, потянулся и сделал ко мне шаг.
Мы крепко обнялись.
- Муса... ты можешь ходить?
- Ага, ещё и бегать, а ну на перегонки до речки.
И мы побежали к реке, с криком забежали в воду, распугав мелкую рыбёшку и потревожив неугомонных лягушек, которые начали кричать разными дикими голосами.
Мы потом лежали на горячем песке и делились планами, кто чем будет заниматься.
Я, как и хотел, стал лётчиком, Володя стал известным писателем и даже написал книгу о нашей дружбе, изменив наши имена, но в точности описав внешность и характеры.
Тарас с Яшей отучились на машинистов поезда и всю жизнь проработали вместе, женились на лучших подругах, у них даже дети потом женились между собой.
Илька у нас археолог, мотался по всему миру по раскопкам, печатался во многих известных газетах и журналах.
Его квартира была похожа на пещеру Алладина, так же навалены несметные богатства, какие -то камни, ножи из камня, наконечники стрел, африканские маски, статуэтки...
Муса стал учителем литературы и русского языка, как когда -то моя мама. Он выпустил сотни учеников в жизнь, писал прекрасные стихи на двух языках.
Моего старшего сына зовут Володя, а второго сына Илья, мой внук Яша, а самый младший правнук Тарас, моя внучка уехала в Казань по распределению и там вышла замуж за хорошего парня, которого зовут Муса.
Мои друзья всегда со мной, в моём сердце.
- Дед, привет.
- О, привет, Санечка, – говорю я старшему правнуку.
- Дед, а помнишь ты как -то говорил про Городок, вроде бы ты там жил?
- Да... я там жил, очень – очень много лет назад, когда конфеты были вкусными, оттого что мы их не видели, а деревья были большими.
- Угу, понятно... Деда... а ты не хочешь поехать в Городок?
- Что? Я... Да...
- Санька, – встряла в разговор жена моего внука, Галина, Санькина мать, -ты совсем с ума сошёл, куда ты собрался везти деда?
Я вижу, как она показывает глазами знаки.
- Галя, Галочка... Я и сам хотел. Не ругай Санечку. Я поеду Галя, пожалуйста... Это такой, такой... подарок
- Ну смотрите, Александр Иванович...
Моя Галя, она заботится обо всех, обо мне в том числе, с тех пор как не стало моей жены, меня забрал к себе внук.
Правнук везёт меня по улицам Городка.
Ничего не поменялось, как будто время остановилось, даже брёвна, где мы с ребятами сидели и слушали Мусу, даже брёвна так же лежат, конечно не те, но лежат на том же месте.
Мы тихонько катим с Санечкой по тихим улочкам Городка, проезжаем мимо домика тёти Вали, нет давно тёти Вали и дочки её, и сыновей. Все, все вернулись живыми.
Вон внучка её стоит, приложив руку ко лбу козырьком, так похожа на тётю Валю.
Санечка везёт меня на реку, новый мостик, на том же месте.
- Помочь, деда?
- Я сам, Санечка, я сам...
Выхожу из машины, иду опираясь на трость, хоть бы ноги не запутались между собой.
Глаза уже не те, но я могу рассмотреть плот, что плывёт по реке или мне это чудится?
Кажется сейчас раздадутся крики моих друзей, яростно спорящих куда причалить.
Я так и вижу, как черноголовый маленький Яшка сидит на одной стороне плота свесив ноги и болтает ими в воде. На другой стороне мы посадили Мусу, спустив его ноги в воду, мальчишка жмурится от солнца и счастья и рассказывает нам истории, которые он прочитал в книге
Володя стоит на носу как бравый капитан, я рулевой, Илька с белобрысым Тарасом матросы, они драят палубу...
Я плыву по волнам моей памяти. Я не старый дед, у которого уже взрослые правнуки, я мальчишка, Санечка, сегодня моя очередь тащить на себе Мусу.
Вот я спрыгнул в тёплую, зеленоватую воду, мальчики помогли Мусе забраться на мой спину, и мы пошли с ним вперёд к берегу, весело горланя какую-то песню.
Как отблагодарить мне своего Санечку? Я спрашиваю его об этом.
Мой правнук застенчиво улыбается и просит меня исполнить одно его желание.
- Какое, Санечка?
- Живи вечно, дедушка...
- Мальчик мой, – говорю я ему, – конечно я буду жить вечно, а как же?
Я буду жить в тебе, в твоих детях, в твоих внуках и правнуках.
Однажды я вернусь сюда, ты уже будешь старцем, убелённым сединами, ты возьмёшь на руки маленький, тёплый комочек счастья, своего правнука, и поймёшь, что вы уже встречались, а он подмигнёт тебе и оголит дёсны в беззубой улыбке.
Это будет означать Санечка, что я вернулся.
Мальчик мой, почему блестят твои глаза? Ну? Ты что плачешь? Ты же лётчик в четвёртом поколении, а лётчики не плачут...
- Плачут, деда...
- Плачут, – соглашаюсь я, – когда есть повод.
Мы садимся в машину и едем домой, я устал, но не говорю об этом Санечке. странно, тогда, в войну, мы ехали несколько недель сюда, а теперь с Санечкой около четырёх часов...
Я устало закрываю глаза.
Моя памяти несёт меня по своим волнам.
Вот приехал папа за нами, вот я окончил школу, поступил в лётное, мой первый вылет без инструктора, самая красивая девушка на свете, первый сын, первый внук, первый правнук...
Иногда, кажется, что прошла целая вечность, а иногда что короткий миг, я стараюсь не думать, что будет там... куда мне предстоит уйти, куда нам всем, когда придёт время предстоит уйти.
А пока я тихо улыбаясь, вспоминая друзей моего военного детства. Я благодарю Санечку что он сделал мне такой подарок, свозил меня в детство, где я смог проплыть по волнам своей памяти.
ТОПОР
Сегодня я поняла одну важную вещь. Самая нужная покупка в жизни женщины — это топор. Не шуба-сапоги-туфли-сумочка. Топор. Точно вам говорю.
Я тут купила один. По акции, в супермаркете. Хороший такой, фирменный, с оранжевой длинной ручкой. Мне его предложила девушка-промоутер. «Хороший топор! — сказала она. — Купите, пригодится!» Я и купила. И не пожалела. Почти сразу и начал пригождаться.
Положила я его сверху в тележку с продуктами и покатила к машине. Смотрю, а на парковке мужик так плотно к моей свою машину поставил, что мне двери широко не открыть и сумки туда не пропихнуть, а с другой стороны от машины — бордюр, и открывать двери неудобно. И сам мужик стоит рядом и сумки свои в багажник грузит. И тут я такая подъезжаю. На тележке. С топором.
Посмотрела я на него и на его машину. И он на нас посмотрел. С топором. И вдруг заулыбался мне, как родной, и говорит:
«Давайте я помогу Вам сумки в багажник Ваш погрузить, а то я близко машину поставил, а с другой стороны — бордюр и неудобно...»
«Давайте, — согласились мы с топором. — Спасибо Вам большое. Бывают же такие чудесные люди!»
Ну, погрузил он мои сумки и уехал. Я топор положила на пол переднего пассажирского сидения, села и порулила спокойно домой. Ну, как «спокойно». Пятница, народу полно, еще все за город стремятся, торопятся. И один на светофоре как меня обгонит, как подрежет, да как затормозит резко, прямо передо мной, на красный. Так я чуть ему в зад и не въехала. Сантиметр остался. Он такой выходит и начинает орать:
«Как водишь?! Где права купила? Надо поговорить!»
«А чего не поговорить?» — говорю. И топор так неспеша поднимаю с пола. Он от резкого торможения съехал и ручкой мне в педали почти уперся. Мешает. Я выхожу и его вынимаю. И в руках держу. «Чего ж не поговорить... — говорю. — Мы всегда готовы. — говорю. — К конструктивному диалогу.»
Тот, который с едва целым задом, вдруг сразу как-то подобрел. Настроение у него, видимо, улучшилось, и он радостно так говорит:
«Да я и сам виноват. Торопился. Резко перестроился, резко тормознул. Пятница! Нервы! Извините!» — говорит. Быстренько сел в машину свою и газанул под зеленый. Ну и мы с топором сели и неспеша домой поехали.
Подъехала к дому, смотрю — мое место стояночное у подъезда заняли. Опять. Стоит кто-то не из нашего дома. Своих-то я всех знаю. А они — меня... Ну, ладно. Я рядом на аварийке встала, думаю, сейчас сумки тяжелые занесу в квартиру, а потом поезжу по дворам — место себе поищу. Ну, сумки занесла, топор остался. Дай, думаю, его тоже домой заберу, — в машине что ему лежать? Ручка яркая, приметная, вдруг кто позарится? А мы с ним родные уже почти. Взяла его и машину закрываю. И тут смотрю — водитель, что мое место занял, выходит.
«Ой, — говорит, — а я место Ваше занял? Да я уже уезжаю, вставайте, пожалуйста!» И улыбается так по-доброму. «Хороших выходных,» — говорит. И поехал.
Я на свое место встала, и мы с топором домой пошли. И ветер теплый в листьях шелестел. И два, летних еще, выходных впереди было... И солнце светило. Нам. С топором...
© Наталья Иванова
Сегодня я поняла одну важную вещь. Самая нужная покупка в жизни женщины — это топор. Не шуба-сапоги-туфли-сумочка. Топор. Точно вам говорю.
Я тут купила один. По акции, в супермаркете. Хороший такой, фирменный, с оранжевой длинной ручкой. Мне его предложила девушка-промоутер. «Хороший топор! — сказала она. — Купите, пригодится!» Я и купила. И не пожалела. Почти сразу и начал пригождаться.
Положила я его сверху в тележку с продуктами и покатила к машине. Смотрю, а на парковке мужик так плотно к моей свою машину поставил, что мне двери широко не открыть и сумки туда не пропихнуть, а с другой стороны от машины — бордюр, и открывать двери неудобно. И сам мужик стоит рядом и сумки свои в багажник грузит. И тут я такая подъезжаю. На тележке. С топором.
Посмотрела я на него и на его машину. И он на нас посмотрел. С топором. И вдруг заулыбался мне, как родной, и говорит:
«Давайте я помогу Вам сумки в багажник Ваш погрузить, а то я близко машину поставил, а с другой стороны — бордюр и неудобно...»
«Давайте, — согласились мы с топором. — Спасибо Вам большое. Бывают же такие чудесные люди!»
Ну, погрузил он мои сумки и уехал. Я топор положила на пол переднего пассажирского сидения, села и порулила спокойно домой. Ну, как «спокойно». Пятница, народу полно, еще все за город стремятся, торопятся. И один на светофоре как меня обгонит, как подрежет, да как затормозит резко, прямо передо мной, на красный. Так я чуть ему в зад и не въехала. Сантиметр остался. Он такой выходит и начинает орать:
«Как водишь?! Где права купила? Надо поговорить!»
«А чего не поговорить?» — говорю. И топор так неспеша поднимаю с пола. Он от резкого торможения съехал и ручкой мне в педали почти уперся. Мешает. Я выхожу и его вынимаю. И в руках держу. «Чего ж не поговорить... — говорю. — Мы всегда готовы. — говорю. — К конструктивному диалогу.»
Тот, который с едва целым задом, вдруг сразу как-то подобрел. Настроение у него, видимо, улучшилось, и он радостно так говорит:
«Да я и сам виноват. Торопился. Резко перестроился, резко тормознул. Пятница! Нервы! Извините!» — говорит. Быстренько сел в машину свою и газанул под зеленый. Ну и мы с топором сели и неспеша домой поехали.
Подъехала к дому, смотрю — мое место стояночное у подъезда заняли. Опять. Стоит кто-то не из нашего дома. Своих-то я всех знаю. А они — меня... Ну, ладно. Я рядом на аварийке встала, думаю, сейчас сумки тяжелые занесу в квартиру, а потом поезжу по дворам — место себе поищу. Ну, сумки занесла, топор остался. Дай, думаю, его тоже домой заберу, — в машине что ему лежать? Ручка яркая, приметная, вдруг кто позарится? А мы с ним родные уже почти. Взяла его и машину закрываю. И тут смотрю — водитель, что мое место занял, выходит.
«Ой, — говорит, — а я место Ваше занял? Да я уже уезжаю, вставайте, пожалуйста!» И улыбается так по-доброму. «Хороших выходных,» — говорит. И поехал.
Я на свое место встала, и мы с топором домой пошли. И ветер теплый в листьях шелестел. И два, летних еще, выходных впереди было... И солнце светило. Нам. С топором...
© Наталья Иванова
В котe десять килогpаммов. Есть кровать.Пока не десять кило, но они уже тренируются
У крoвати высокая мягкая спинка шиpиной 11-17 сантиметров. И есть хoзяева кота, которые спят на этой кровaти.
«СИРОТА»
Студентки замолчали, с сочувствием посмотрев на заглянувшего в их комнату Колю Лукина.
Первокурсники только начали заселяться. Пятиэтажное общежитие из красного кирпича приняло новоиспеченных студентов с сумками, книжками, гитарами и прочим скарбом, привезенным из дома.
Анжела, Ира и Оля познакомились еще на экзаменах. В первый же день заглянул к ним Коля, русоволосый, курносый парнишка, в клетчатой рубашке, с закатанными рукавами. Чего зашел, теперь уже никто и не помнит.
Ира и Оля не успели еще опомниться, как парнишка, молча, подошел, и, несмотря на худощавость и средний рост, сдвинул шкаф с места.
Светленькая Оля Сергиенко, меркнувшая на фоне темненькой Иры и ярко накрашенной Анжелы, помешивала макароны в кастрюльке. – А вы оставайтесь с нами ужинать, – предложила она.
Ел Коля с аппетитом, орудуя вилкой бойко, не отвлекаясь на разговоры. Хотелось расспросить, как же он сиротой стал, да неловко было девчонкам.
С того дня Коля заходил несколько раз на неделе. Иногда просто чай попьет, а если предложат, то и ужинать оставался.
Анжела рассмеялась заливисто, упав на кровать, застеленную общежитским одеялом. – А я думаю, замуж надо удачно выйти. Только не за такого вот Колюсика, сироту казанского.
Перед ноябрьскими праздниками субботним утром Анжела пришла из душа с полотенцем на голове, удивление застыло в глазах: – Девоньки, а наш Колюня вовсе не сирота... а мы его прикармливали, жалели, а к нему мамка вон приехала... вооот с такими сумками. В цветастом платке с кистями, пышная такая, в валенках...
Разговоры утихли, и до самого вечера никто не вспоминал Колю.
Уже стемнело. Никто не видел, когда Лукин проводил гостью на автобус. Часов в семь вечера дверь в комнату девчонок открылась, (обычно Лукин стучал), а в этот раз вошел без стука. Точнее сказать, сначала показалась охапка свертков, которые он держал в руках.
Коля, молча, подошел к столу и сложил всё это, едва не рассыпав. Аккуратно поставил литровую банку молока. А сверху, на свертке со сдобой, возвышалось колечко домашней колбасы. Самой настоящей, с ароматным лавровым листом, чесноком, перчиком, запеченной в русской печи.
Анжела, уперев руки в бока, подошла к столу, в полной готовности вывести Лукина на чистую воду. Но запах домашней колбасы, как защитный Колин оберег, остановил ее. Это был сногсшибательный запах, который способен открыть, пожалуй, любую дверь и вызвать нешуточный аппетит.
Все на время забыли про Колину маму, и только за столом Анжела все же не выдержала и первой начала разговор, прежде попробовав домашнюю колбаску. – А что, Колюня, мамка, значит приезжала?
Анжела и сама поняла, что ошиблась и сдержанно молчала.
С того дня вопрос о Колином сиротстве больше не поднимался, и в комнате девчонок он был всегда желанным гостем.
Учился Лукин плохо. Вообще-то он старался, вечерами читал, даже зубрил. Но не давался ему русский язык, к тому же еще иностранный надо было изучать, да еще культурологию, – все чаще вздыхал он, не испытывая радости от поступления на филфак.
После нового года, не сдав сессию, Коля решил бросить институт. Декан уговаривал подтянуться, предлагал помощь. – Выучишься, в родную деревню поедешь работать, на селе учителя очень нужны.
Помочь пыталась и Оля, предлагая подготовить Лукина к пересдаче. – Нет, я решил, на стройку пойду, уже договорился, меня в бригаду берут.
Выписавшись из общежития, Коля остался в городе, поселившись в общежитии строительного управления. Весной девчонки замечали, как Оля убегала на свидания к Коле, ждавшему у входа.
В конце апреля Колю призвали в армию.
____________________
Когда Коля Лукин вернулся из армии, Оля уже была на третьем курсе. Летом они поженились, и она переехала к нему в общежитие того же самого строительного управления. На пятом курсе у нее уже был ребенок. Как они справлялись без бабушек и нянек (у Оли мать тоже далеко в деревне жила), никому неизвестно. На защиту диплома Оля пришла с коляской. Димка сладко посапывал, пока мама Оля защищала диплом. В это время рядом с ним были Ира и Анжела, умиляясь маленькому человечку.
К аудитории подошел Николай. За эти годы раздался в плечах, отрастил усы, выглядеть стал гораздо старше, серьезнее. Смущенно протянул жене цветы. – Ну вот, будет у нас теперь в семье учительница.
За окном шлейфом расстилался аромат сирени, а на календаре – начало восьмидесятых. Для кого-то золотое время счастливой молодости.
Татьяна Викторова
#Рабия
- Чего в угол забился? Сирота что ли?
- Ага, – Николай невозмутимо кивнул, словно и не его касалось.
Студентки замолчали, с сочувствием посмотрев на заглянувшего в их комнату Колю Лукина.
Первокурсники только начали заселяться. Пятиэтажное общежитие из красного кирпича приняло новоиспеченных студентов с сумками, книжками, гитарами и прочим скарбом, привезенным из дома.
Анжела, Ира и Оля познакомились еще на экзаменах. В первый же день заглянул к ним Коля, русоволосый, курносый парнишка, в клетчатой рубашке, с закатанными рукавами. Чего зашел, теперь уже никто и не помнит.
- А вот и помощник! – Обрадовалась Анжела, расчесывая обесцвеченные волосы. – Ну-ка помоги шкаф передвинуть.
Ира и Оля не успели еще опомниться, как парнишка, молча, подошел, и, несмотря на худощавость и средний рост, сдвинул шкаф с места.
- Ну, ты жилистый, оказывается, – удивилась Ира.
Светленькая Оля Сергиенко, меркнувшая на фоне темненькой Иры и ярко накрашенной Анжелы, помешивала макароны в кастрюльке. – А вы оставайтесь с нами ужинать, – предложила она.
- И останусь. – Николай не заставил себя уговаривать и присел на стул.
Ел Коля с аппетитом, орудуя вилкой бойко, не отвлекаясь на разговоры. Хотелось расспросить, как же он сиротой стал, да неловко было девчонкам.
С того дня Коля заходил несколько раз на неделе. Иногда просто чай попьет, а если предложат, то и ужинать оставался.
- О-ооо, Колюня пришел, – нараспев говорила Анжела, или «Колюсиком» называла, а то и «Коляном». А когда уходил, ворчала: – Прикормили Колюню, не отвяжется теперь.
- Да и ладно, жалко что ли макароны или картошку, – оправдывалась тихая Оля, пусть поест, сирота все-таки.
- Ты хоть бы накрасилась, – советовала Анжела, – резкость бы навела, а то как мышка, незаметная такая...
- А зачем? – Удивлялась Оля.
- Понятно, – усмехнулась Анжела, подмигнув Ире и кивнув в сторону Оли: – учиться приехала.
- Ну да, учиться. А как по-другому?
Анжела рассмеялась заливисто, упав на кровать, застеленную общежитским одеялом. – А я думаю, замуж надо удачно выйти. Только не за такого вот Колюсика, сироту казанского.
- Тоже мне «Москва слезам не верит», – тихо заметила Оля.
Перед ноябрьскими праздниками субботним утром Анжела пришла из душа с полотенцем на голове, удивление застыло в глазах: – Девоньки, а наш Колюня вовсе не сирота... а мы его прикармливали, жалели, а к нему мамка вон приехала... вооот с такими сумками. В цветастом платке с кистями, пышная такая, в валенках...
- Да ну! – Ира соскочила с кровати, подбежала к двери выглянула в коридор.
- Поздно, зашли уже в комнату.
- А почему ты решила, что это его мама? – Засомневалась Оля.
- Да я сама слышала, как мамой назвал, так и сказал: – Давай, мама, я сам сумки подниму. Дармоед! Прикинулся сиротой, а мы и поверили. – Возмущалась Анжела.
- Ну и что, не объел же он нас, – пыталась заступиться Оля.
- Да правда, Анжелка, брось, подумаешь, мамка приехала, радоваться надо, что у парня мать есть, – сказала Ира.
Разговоры утихли, и до самого вечера никто не вспоминал Колю.
Уже стемнело. Никто не видел, когда Лукин проводил гостью на автобус. Часов в семь вечера дверь в комнату девчонок открылась, (обычно Лукин стучал), а в этот раз вошел без стука. Точнее сказать, сначала показалась охапка свертков, которые он держал в руках.
Коля, молча, подошел к столу и сложил всё это, едва не рассыпав. Аккуратно поставил литровую банку молока. А сверху, на свертке со сдобой, возвышалось колечко домашней колбасы. Самой настоящей, с ароматным лавровым листом, чесноком, перчиком, запеченной в русской печи.
Анжела, уперев руки в бока, подошла к столу, в полной готовности вывести Лукина на чистую воду. Но запах домашней колбасы, как защитный Колин оберег, остановил ее. Это был сногсшибательный запах, который способен открыть, пожалуй, любую дверь и вызвать нешуточный аппетит.
- Ну чё, девчонки, угощайтесь, – Колька для пущей достоверности указал руками на гостинцы.
- Это нам что ли? – Ира еще не верила, что продукты предназначены им.
- Ну а кому?
- Так много? – Удивилась Оля. – На плитке стояла сваренная картошка. – Так может ты с нами?
- Не-ее, я наелся, – Коля сел на кровать Иры, стоявшую ближе всех к нему.
- Да мы только ужинать собрались, хоть чаю выпей.
- Ну, чай можно, – согласился парень.
Все на время забыли про Колину маму, и только за столом Анжела все же не выдержала и первой начала разговор, прежде попробовав домашнюю колбаску. – А что, Колюня, мамка, значит приезжала?
- Нееет, это теть Маня, тетка Мария, я у них с пятнадцати лет жил.
- Как это тетка? Не поняла. – Анжела настолько была удивлена, что готова была обвинить Лукина в обмане.
- А чего непонятного, тетка из деревни продукты привезла.
- Так ты сирота или нет?
- Ну, получается сирота. Папки давно нет, мамки три года назад не стало. Вот я и жил у дяди Вани и тети Мани. У них своих двое, старше меня, внуки уже есть... часто ездить не может, а к празднику приехала.
- Ну, хватит вам! – Тихая Оля впервые повысила голос на подруг. – Хватит вам спрашивать! Прямо допрос устроили. Послышалось тебе, Анжела насчет... ты сама поняла, о чем я.
Анжела и сама поняла, что ошиблась и сдержанно молчала.
С того дня вопрос о Колином сиротстве больше не поднимался, и в комнате девчонок он был всегда желанным гостем.
- Коль, как думаешь, эту тумбочку можно наладить? А то комендантша на всю общагу кричит, что нет у нее других тумбочек.
- Посмотрим, – отвечал Коля. Потом по всему общежитию искал хоть какие-нибудь инструменты. И ведь нашел. И наладил полуразваленную тумбочку. Также и с форточкой, которая не хотела закрываться.
Учился Лукин плохо. Вообще-то он старался, вечерами читал, даже зубрил. Но не давался ему русский язык, к тому же еще иностранный надо было изучать, да еще культурологию, – все чаще вздыхал он, не испытывая радости от поступления на филфак.
После нового года, не сдав сессию, Коля решил бросить институт. Декан уговаривал подтянуться, предлагал помощь. – Выучишься, в родную деревню поедешь работать, на селе учителя очень нужны.
- Не мое это, зачем место занимать, пусть другие учатся. Я в школе сочинения хорошо писал, вот и уговорили на филфак документы отдать.
Помочь пыталась и Оля, предлагая подготовить Лукина к пересдаче. – Нет, я решил, на стройку пойду, уже договорился, меня в бригаду берут.
Выписавшись из общежития, Коля остался в городе, поселившись в общежитии строительного управления. Весной девчонки замечали, как Оля убегала на свидания к Коле, ждавшему у входа.
В конце апреля Колю призвали в армию.
- Неужели ждать будешь? – Съязвила Анжела.
- Буду!
- Ну-ну, целых два года письма писать, вот уж точно одной учебы тебе мало...
- Хватит, Анжелка, не смейся, – Ира решила заступиться за Олю. – Хочет, пусть ждет, не всем же за «Ален Делонов» замуж выходить.
____________________
Когда Коля Лукин вернулся из армии, Оля уже была на третьем курсе. Летом они поженились, и она переехала к нему в общежитие того же самого строительного управления. На пятом курсе у нее уже был ребенок. Как они справлялись без бабушек и нянек (у Оли мать тоже далеко в деревне жила), никому неизвестно. На защиту диплома Оля пришла с коляской. Димка сладко посапывал, пока мама Оля защищала диплом. В это время рядом с ним были Ира и Анжела, умиляясь маленькому человечку.
- За пять лет наша Оля умудрилась в институт поступить, с Колей познакомиться, в армию его проводить, дождаться, замуж выйти, сына родить, – сказала Анжела.
- И диплом защитить, – Оля вышла счастливая, склонилась над коляской. – А еще нам квартиру в новостройке обещали.
К аудитории подошел Николай. За эти годы раздался в плечах, отрастил усы, выглядеть стал гораздо старше, серьезнее. Смущенно протянул жене цветы. – Ну вот, будет у нас теперь в семье учительница.
- Да! Я – учительница! А ты мой строитель! – Она обняла его, встав на цыпочки.
- Учись, Анжела, – шепнула Ира, – пятилетка у Ольги прошла на «отлично». А у нас с тобой все еще только впереди.
За окном шлейфом расстилался аромат сирени, а на календаре – начало восьмидесятых. Для кого-то золотое время счастливой молодости.
Татьяна Викторова
#Рабия
К регистратуре подходит женщина:
© ЖульенСтебо
- Вы знаете, у меня упал сахар...
- Вам надо к эндокринологу.
- ... я нагнулась его собирать и у меня вступило в спину, не могла разогнуться...
- Значит, вам нужен невропатолог.
- ... я позвала мужа... В общем, забеременела.
- А, вам нужен гинеколог.
- Нет, я уже родила. Но не хватало молока.
- Всё-таки вам нужен эндокринолог.
- Мне посоветовали есть зеленый лук и пить побольше жидкости. Стала есть лук- замучила изжога...
- Тьфу ты, так вам нужен гастроэнтеролог!
- ... но потом изжога прошла. А вот от жидкости появились отёки...
- Так, я вас записываю к урологу.
- Отёки сошли, но я стала часто бегать по ночам в туалет.
- И что?
- И вот однажды ночью в темноте запнулась об тумбочку и упала...
- Сильно ушиблись? Вот вам талончик к хирургу.
- ... и сломала два передних зуба.
- Так вам стоматолог что ли нужен?
- Нет, зубы я вставила, но стала шепелявить.
- Здравствуйте, доктор. Вы логопед?
- Да.
- Вы знаете, у меня упал сахар...
© ЖульенСтебо
Жертва
– Да, где же эта чёртова бабка? – выругался Степан.
Он достал из кармана свёрнутый лист бумаги.
– Луговая 103. Надо искать.
Изучая дома длинной деревенской улицы, он вглядывался в номера, которые практически отсутствовали.
– Извините, – Степан остановился возле двух разговаривающих женщин. – Вы не подскажите, где мне найти Луговую?
– Так, вот она. А кого вам надо? – спросила одна из женщин.
– Бабу Марфу, – ответил он.
– Ой, не шибко видать у тебя жизнь клеится, раз Марфу ищешь. Что... плохи дела? – спросила другая женщина.
Он молчал.
– Можешь и не говорить. К ней просто так в гости не ходят. Ладно, дойдёшь до последнего дома, повернёшь по тропинке направо, а там и упрёшься в её дом.
– Спасибо.
Теперь он шёл уверено. По пути, то и дело встречались какие-то хмурые люди занятые своими делами, да дети, играющие на пыльной дороге.
– Ну и дыра...
Дом бабы Марфы был маленький, начисто выбеленный, с синими, как небо ставнями. Вокруг, словно лес стояли величавые тополя, белоствольные берёзы и дикие яблони.
Степан подошел к калитке, посвистел, проверяя, нет ли собаки, и уверенно шагнул вовнутрь двора. Он постучал в окно.
Скрипучий голос изнутри произнёс:
– Не заперто.
Всё убранство дома было по-деревенски скромным. На кухне, которая служила так же прихожей, сидела за столом небольшого роста старая женщина.
– Ну, заходи. С чем пожаловал? – снова проскрипела она.
– Здравствуйте! – будто очнулся Степан. – Вы баба Марфа?
– Ну, я. Что с того?
– Мне о вас Галина рассказала... Лукина.
– А мне, что? Не знаю такую.
Степан замешкался. Туда ли он попал? Колючий взгляд старушки буравил его насквозь.
– Беда у тебя, какая? – помогла ему баба Марфа.
– Да, беда! Жена сильно больна. Моя любимая Софьюшка. Помогите, баба Марфа. Если она помрёт и мне не жить.
Баба Марфа внимательно смотрела на Степана.
– Фотографию привёз? – спросила она.
– Да, да... – Степан залез во внутренний карман летней куртки. – Вот.
Теперь она внимательно рассматривала фотографию его жены.
– Красивая, – протяжно сказала баба Марфа. – Вижу, детей нет.
– Нет, – грустно отозвался Степан.
– Это хорошо.
– Что хорошо? Не понял?
Баба Марфа, не обращая внимания, продолжала исследовать фотографию. Потом зачем-то закрыла глаза и, открыв их, выдохнула.
– Очень хорошо, – словно сделав для себя окончательный вывод, сказала она. – Я помогу тебе. Только вы с женой всё должны сделать, как я велю. Только тогда твоя она пойдёт на поправку.
– Конечно, сделаем. Всё, что скажите, – умоляюще проговорил Степан.
Она пригласила взглядом сесть Степана напротив.
– Слушай меня внимательно. Порченная твоя жена. Смысл жизни совсем потеряла. Всю горечь через свой организм пустила. Жертву вы должны принести. Только после этого она оживёт – вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся.
– Жертву? – не понял Степан.
– Жертву! Младенца надоть...
– Что? – не дав ей договорить, в сердцах подпрыгнул Степан. – Да ты, бабка, совсем, что ли, одурела?! Ведьма старая!
– Как хотите, не неволю.
Степан с шумом хлопнул дверью и выбежал на улицу.
– Точно ведьма! – мысли его метались как пламя. – Чего удумала?! Младенца в жертву. Старая стерва.
Он уверенно зашагал назад к остановке, с которой и начинал поиски старухи.
Софья лежала возле дивана на полу, раскинув руки. Степан кинулся к ней.
– Софьюшка, милая! – завопил он, поднимая и тряся её на своих руках.
– Стёпа... – выдохнула Софья. – Ты здесь? Слава Богу, – слабым голосом произнесла она.
– Ты меня напугала!.. Я же думал, что ты умерла. Чуть с ума не сошёл.
– Не-е-ет. Сознание потеряла. Всё хорошо Стёпушка.
Он уложил совсем бледную и ослабевшую жену в постель.
– Пообещай мне! – начала говорила она. – Если меня не станет... ты найдёшь в себе силы и будешь жить дальше. А ещё... найди себе хорошую женщину. Ладно? Не перебивай, – попросила мужа Софья, который то и дело пытался вставлять слова. – Мне и так тяжело говорить... Как бы мы не хотели вечно быть вместе в этой жизни – все мы смертны. Пообещай!
В голове Степана звучали слова бабы Марфы: «Только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся».
Он видел её, как ему казалось, зловещую улыбку, и от этого ему становилось жутко.
Всю ночь он просидел у постели жены. Вот уже полгода как они перестали делить одно ложе. Пропахшее лекарством пространство вокруг жены и частые её стоны выбивали его из сил. Но как любящий муж, он стойко и терпеливо выносил все тяготы. Он терял надежду даже тогда, когда врач после длительного лечения с сожалением сообщил: «Вашей жене осталось максимум два... три месяца...»
– Нет! – твёрдо решил Степан. – Я сделаю всё, чтобы этого не произошло.
Он опять шёл к дому бабы Марфы.
– Ну, заходи, коль не шутишь. Надумал, что ли? Правильно сделал, – с порога сказала баба Марфа.
– Надумал, – сурово ответил Степан. – Говорите, что надо делать?
– Ну, во-первых, в дом зайди ладом. Сядь на табурет и остынь, а то вижу, кровь в тебе бурлит, как горная река. А затем и поговорим.
Степан прошел к столу, сел на табурет и уставившись в пол, глубоко задышал.
Бабка Марфа не торопила, и постепенно его дыхание выровнялось.
– Ну, слушай, пока я добрая. Найдёшь ты бездомного младенца, который уж никому не нужен. Не крещёного. В дом к себе принеси. Жену убеди, чтобы он у вас остался, ровно на сорок дней. Пусть ухаживает за ним она лично, ты послушно выполняй все её поручения. На сороковой день вместе окрестите его в церкви и нареките именем того Святого чей день выпадет. После этого ко мне вместе с младенцем придёте. Всё понял?
– Да, где же я его возьму? Они, на дороге валяются? – недоумевал Степан.
– А мне так всё равно. Хотя... всяко бывает... Может, и на дороге найдешь... Главное, слушай да под ноги смотри внимательней. Иди, родной, но учти: не поторопишься – поздно будет.
«Ведьма проклятая, – выходя, думал Степан. – Будто других средств нет – травки какой-нибудь».
Бабка, словно прочтя его мысли, буркнула напоследок:
– Душу лечить надо, а тело само вылечится. Бог в помощь!
«О Боге вспомнила... Ведьма! А сама душу продала дьяволу. Тьфу, карга старая!» – не унимался Степан.
Он шёл к своему дому окольными путями. За время пути надо было все хорошенько обдумать, – готов ли он внутренне на такое.
«Выходит, я такой же, как и они, раз прохожу мимо. Что за адское ощущение теребит изнутри? Не хватало мне ещё щенка или котёнка. Зачем они мне? Без них голова забита проблемами».
Но какая-то неведомая сила тянула его вернуться... И он повернул обратно, постоянно озираясь по сторонам. Ему было стыдно брать что-либо с помойки. Пряча глаза, он схватил коробку, прижал к себе и быстро удалился.
Пробежав почти два квартала, наконец-то, пошел спокойным шагом. Убедившись, что вокруг никого нет сел на ближайшую скамью и аккуратно положил на нее коробку. Открывал он её осторожно – мало ли какой зверь сидит в ней и может выпрыгнуть. Сначала он увидел в коробке шевелящиеся тряпки... А когда крышка была открыта полностью, его лицо окаменело, стало белым, как полотно.
– О, Господи! – прошептал он. – За что мне это всё? А ведьма-то... как в воду глядела!..
В коробке лежал младенец, уснувший после длительной качки при ходьбе Степана.
Ребёнок был похож на прекрасного ангелочка.
«Его надо срочно отнести в полицию», – первое, о чем подумал Степан.
Но внутренний голос подсказывал: «Вот оно!.. Спасение его Софьюшки!»
Он чувствовал, как разделяется его душа и две эти половины грызут друг друга.
– Всё хватит! – зажмурившись, тихо шикнул Степан. – Хватит!
Он осторожно прикрыл крышку коробки, прижал к груди и понёс домой.
Поставив коробку на свою кровать, он тихо подошёл к кровати жены.
– Родная, моя, – тронув за плечо, позвал её Степан. – Любимая...
– Стёпушка, ты, где был? Почему ты весь дрожишь? Что случилось? – забеспокоилась Софья.
– Мне надо тебе кое-что рассказать, – взволновано говорил Степан. – Только ты, пожалуйста, не перебивай меня. Ладно?
– Ладно, – испуганно кивнула ему жена.
Упуская все моменты, связанные с бабкой Марфой, он рассказал жене о странной находке. И когда он дошел до момента открытия коробки, в комнате раздался писк.
– Что это? – привстала Софья. – Ребёнок? Стёпа не молчи.
– Да. В коробке был ребёнок. И я его принёс его к нам домой. Представляешь, выкинули как какого-то щенка... Уму непостижимо, что творят!.. Софьюшка, давай оставим его себе? Ведь у нас деток нет. А этот нам, как родной будет... – умолял жену Степан.
Софья приподнялась и опустила ноги на пол. Ослабевшие мышцы напоминали о себе. Но её гнал на плач ребенка другой инстинкт, который был выше всех этих слабостей, сам Святой Дух нёс её к этому ребенку.
– Господи! – она осторожно вынула младенца из коробки и положила на кровать мужа. Развернув тряпку она, улыбаясь, произнесла:
– Девочка. У нас с тобой девочка.
Ребёнок заплакал ещё сильнее.
– Да, что ж ты стоишь, беги в магазин купи смеси. Она голодная совсем! Пелёнки и всё необходимое потом купим. Давай Стёпушка, беги родной, беги скорее!
– Так могут спросить для кого? – растерялся он.
– Для дочки, говори. Девочку удочерили. Беги, давай!
Резкие перемены в жене, поразили и озадачили Степана. Такой живой он давно уже не видел свою Софьюшку.
Месяц пролетел незаметно. Софья, окунувшись в приятные материнские заботы, незаметно расцвела, похорошела. У нее появился здоровый румянец на щеках, чего не наблюдалось последние месяцы.
– Надо бы нам окрестить ребенка, – боясь своих слов, произнёс Степан, вспомнив наставления старой ведьмы.
Его сердце готово было выскочить при каждой дальнейшей мысли о том, что будет дальше.
– Да, Стёпушка, надо доченьку окрестить, именем наречь. Хорошо подруга у меня в ЗАГСе работает, так свидетельство справила. Счастье-то, какое привалило нам, Стёпушка. Бог милостив, знал, чем меня на ноги поставить.
Душа разрывалась у Степана надвое:
«Господи, за что?! – кричала душа его. – За что, Господи? Будь ты проклята старая ведьма!»
В церкви под монотонный голос батюшки проходил обряд крещения. Названная мать держала девочку на руках и молитвенно повторяла всё за священником. Софья, как и подобает настоящей матери, с волнением наблюдала за этим таинством.
Вдруг Степан увидел в дальнем углу церкви какую-то странную старушку, внимательно наблюдавшую за младенцем со стороны.
Его обдало жаром, в ней, он узнал бабку Марфу!..
От внезапно накатившего чувства страха его, словно парализовало.
Бабка Марфа низко поклонилась Святому на иконе и направилась прямо в их сторону.
– Дочку, крестите? – спросила она Софью.
– Да, – улыбаясь и ничего не подозревая, ответила та.
– Славная девочка. Как раз... то, что вам и нужно! Дай Бог здоровья! А ты, милок, – обратилась она к Степану. – Прежде чем делать выводы и убегать, дослушал бы до конца бабку Марфу, тогда бы и страху не пришлось терпеть. Мать в жертву ради своего дитя, все болезни свои отпускает. Живите с Богом!
– Чего это она, Стёпа? – спросила, все еще ничего не понимающая Софья.
– Да, дурак я, понимаешь!.. Э-эх, доброго человека обидел, – сказал Степан и на ватных ногах пошел вслед за уходящей бабушкой Марфой.
Светлана Рябова-Шатунова
– Да, где же эта чёртова бабка? – выругался Степан.
Он достал из кармана свёрнутый лист бумаги.
– Луговая 103. Надо искать.
Изучая дома длинной деревенской улицы, он вглядывался в номера, которые практически отсутствовали.
– Извините, – Степан остановился возле двух разговаривающих женщин. – Вы не подскажите, где мне найти Луговую?
– Так, вот она. А кого вам надо? – спросила одна из женщин.
– Бабу Марфу, – ответил он.
– Ой, не шибко видать у тебя жизнь клеится, раз Марфу ищешь. Что... плохи дела? – спросила другая женщина.
Он молчал.
– Можешь и не говорить. К ней просто так в гости не ходят. Ладно, дойдёшь до последнего дома, повернёшь по тропинке направо, а там и упрёшься в её дом.
– Спасибо.
Теперь он шёл уверено. По пути, то и дело встречались какие-то хмурые люди занятые своими делами, да дети, играющие на пыльной дороге.
– Ну и дыра...
Дом бабы Марфы был маленький, начисто выбеленный, с синими, как небо ставнями. Вокруг, словно лес стояли величавые тополя, белоствольные берёзы и дикие яблони.
Степан подошел к калитке, посвистел, проверяя, нет ли собаки, и уверенно шагнул вовнутрь двора. Он постучал в окно.
Скрипучий голос изнутри произнёс:
– Не заперто.
Всё убранство дома было по-деревенски скромным. На кухне, которая служила так же прихожей, сидела за столом небольшого роста старая женщина.
– Ну, заходи. С чем пожаловал? – снова проскрипела она.
– Здравствуйте! – будто очнулся Степан. – Вы баба Марфа?
– Ну, я. Что с того?
– Мне о вас Галина рассказала... Лукина.
– А мне, что? Не знаю такую.
Степан замешкался. Туда ли он попал? Колючий взгляд старушки буравил его насквозь.
– Беда у тебя, какая? – помогла ему баба Марфа.
– Да, беда! Жена сильно больна. Моя любимая Софьюшка. Помогите, баба Марфа. Если она помрёт и мне не жить.
Баба Марфа внимательно смотрела на Степана.
– Фотографию привёз? – спросила она.
– Да, да... – Степан залез во внутренний карман летней куртки. – Вот.
Теперь она внимательно рассматривала фотографию его жены.
– Красивая, – протяжно сказала баба Марфа. – Вижу, детей нет.
– Нет, – грустно отозвался Степан.
– Это хорошо.
– Что хорошо? Не понял?
Баба Марфа, не обращая внимания, продолжала исследовать фотографию. Потом зачем-то закрыла глаза и, открыв их, выдохнула.
– Очень хорошо, – словно сделав для себя окончательный вывод, сказала она. – Я помогу тебе. Только вы с женой всё должны сделать, как я велю. Только тогда твоя она пойдёт на поправку.
– Конечно, сделаем. Всё, что скажите, – умоляюще проговорил Степан.
Она пригласила взглядом сесть Степана напротив.
– Слушай меня внимательно. Порченная твоя жена. Смысл жизни совсем потеряла. Всю горечь через свой организм пустила. Жертву вы должны принести. Только после этого она оживёт – вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся.
– Жертву? – не понял Степан.
– Жертву! Младенца надоть...
– Что? – не дав ей договорить, в сердцах подпрыгнул Степан. – Да ты, бабка, совсем, что ли, одурела?! Ведьма старая!
– Как хотите, не неволю.
Степан с шумом хлопнул дверью и выбежал на улицу.
– Точно ведьма! – мысли его метались как пламя. – Чего удумала?! Младенца в жертву. Старая стерва.
Он уверенно зашагал назад к остановке, с которой и начинал поиски старухи.
*
Софья лежала возле дивана на полу, раскинув руки. Степан кинулся к ней.
– Софьюшка, милая! – завопил он, поднимая и тряся её на своих руках.
– Стёпа... – выдохнула Софья. – Ты здесь? Слава Богу, – слабым голосом произнесла она.
– Ты меня напугала!.. Я же думал, что ты умерла. Чуть с ума не сошёл.
– Не-е-ет. Сознание потеряла. Всё хорошо Стёпушка.
Он уложил совсем бледную и ослабевшую жену в постель.
– Пообещай мне! – начала говорила она. – Если меня не станет... ты найдёшь в себе силы и будешь жить дальше. А ещё... найди себе хорошую женщину. Ладно? Не перебивай, – попросила мужа Софья, который то и дело пытался вставлять слова. – Мне и так тяжело говорить... Как бы мы не хотели вечно быть вместе в этой жизни – все мы смертны. Пообещай!
- Я обещаю, что вылечу тебя, чего бы это ни стоило, – его трясло от страха перед неизвестностью.
В голове Степана звучали слова бабы Марфы: «Только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся».
Он видел её, как ему казалось, зловещую улыбку, и от этого ему становилось жутко.
Всю ночь он просидел у постели жены. Вот уже полгода как они перестали делить одно ложе. Пропахшее лекарством пространство вокруг жены и частые её стоны выбивали его из сил. Но как любящий муж, он стойко и терпеливо выносил все тяготы. Он терял надежду даже тогда, когда врач после длительного лечения с сожалением сообщил: «Вашей жене осталось максимум два... три месяца...»
– Нет! – твёрдо решил Степан. – Я сделаю всё, чтобы этого не произошло.
*
Он опять шёл к дому бабы Марфы.
– Ну, заходи, коль не шутишь. Надумал, что ли? Правильно сделал, – с порога сказала баба Марфа.
– Надумал, – сурово ответил Степан. – Говорите, что надо делать?
– Ну, во-первых, в дом зайди ладом. Сядь на табурет и остынь, а то вижу, кровь в тебе бурлит, как горная река. А затем и поговорим.
Степан прошел к столу, сел на табурет и уставившись в пол, глубоко задышал.
Бабка Марфа не торопила, и постепенно его дыхание выровнялось.
– Ну, слушай, пока я добрая. Найдёшь ты бездомного младенца, который уж никому не нужен. Не крещёного. В дом к себе принеси. Жену убеди, чтобы он у вас остался, ровно на сорок дней. Пусть ухаживает за ним она лично, ты послушно выполняй все её поручения. На сороковой день вместе окрестите его в церкви и нареките именем того Святого чей день выпадет. После этого ко мне вместе с младенцем придёте. Всё понял?
– Да, где же я его возьму? Они, на дороге валяются? – недоумевал Степан.
– А мне так всё равно. Хотя... всяко бывает... Может, и на дороге найдешь... Главное, слушай да под ноги смотри внимательней. Иди, родной, но учти: не поторопишься – поздно будет.
«Ведьма проклятая, – выходя, думал Степан. – Будто других средств нет – травки какой-нибудь».
Бабка, словно прочтя его мысли, буркнула напоследок:
– Душу лечить надо, а тело само вылечится. Бог в помощь!
«О Боге вспомнила... Ведьма! А сама душу продала дьяволу. Тьфу, карга старая!» – не унимался Степан.
Он шёл к своему дому окольными путями. За время пути надо было все хорошенько обдумать, – готов ли он внутренне на такое.
- Что это? – Степан остановился и прислушался.
- Господи, что за люди? Животных на мусор выкидывают, – выругался Степан.
«Выходит, я такой же, как и они, раз прохожу мимо. Что за адское ощущение теребит изнутри? Не хватало мне ещё щенка или котёнка. Зачем они мне? Без них голова забита проблемами».
Но какая-то неведомая сила тянула его вернуться... И он повернул обратно, постоянно озираясь по сторонам. Ему было стыдно брать что-либо с помойки. Пряча глаза, он схватил коробку, прижал к себе и быстро удалился.
Пробежав почти два квартала, наконец-то, пошел спокойным шагом. Убедившись, что вокруг никого нет сел на ближайшую скамью и аккуратно положил на нее коробку. Открывал он её осторожно – мало ли какой зверь сидит в ней и может выпрыгнуть. Сначала он увидел в коробке шевелящиеся тряпки... А когда крышка была открыта полностью, его лицо окаменело, стало белым, как полотно.
– О, Господи! – прошептал он. – За что мне это всё? А ведьма-то... как в воду глядела!..
В коробке лежал младенец, уснувший после длительной качки при ходьбе Степана.
Ребёнок был похож на прекрасного ангелочка.
«Его надо срочно отнести в полицию», – первое, о чем подумал Степан.
Но внутренний голос подсказывал: «Вот оно!.. Спасение его Софьюшки!»
Он чувствовал, как разделяется его душа и две эти половины грызут друг друга.
– Всё хватит! – зажмурившись, тихо шикнул Степан. – Хватит!
Он осторожно прикрыл крышку коробки, прижал к груди и понёс домой.
*
Поставив коробку на свою кровать, он тихо подошёл к кровати жены.
– Родная, моя, – тронув за плечо, позвал её Степан. – Любимая...
– Стёпушка, ты, где был? Почему ты весь дрожишь? Что случилось? – забеспокоилась Софья.
– Мне надо тебе кое-что рассказать, – взволновано говорил Степан. – Только ты, пожалуйста, не перебивай меня. Ладно?
– Ладно, – испуганно кивнула ему жена.
Упуская все моменты, связанные с бабкой Марфой, он рассказал жене о странной находке. И когда он дошел до момента открытия коробки, в комнате раздался писк.
– Что это? – привстала Софья. – Ребёнок? Стёпа не молчи.
– Да. В коробке был ребёнок. И я его принёс его к нам домой. Представляешь, выкинули как какого-то щенка... Уму непостижимо, что творят!.. Софьюшка, давай оставим его себе? Ведь у нас деток нет. А этот нам, как родной будет... – умолял жену Степан.
Софья приподнялась и опустила ноги на пол. Ослабевшие мышцы напоминали о себе. Но её гнал на плач ребенка другой инстинкт, который был выше всех этих слабостей, сам Святой Дух нёс её к этому ребенку.
– Господи! – она осторожно вынула младенца из коробки и положила на кровать мужа. Развернув тряпку она, улыбаясь, произнесла:
– Девочка. У нас с тобой девочка.
Ребёнок заплакал ещё сильнее.
– Да, что ж ты стоишь, беги в магазин купи смеси. Она голодная совсем! Пелёнки и всё необходимое потом купим. Давай Стёпушка, беги родной, беги скорее!
– Так могут спросить для кого? – растерялся он.
– Для дочки, говори. Девочку удочерили. Беги, давай!
Резкие перемены в жене, поразили и озадачили Степана. Такой живой он давно уже не видел свою Софьюшку.
*
Месяц пролетел незаметно. Софья, окунувшись в приятные материнские заботы, незаметно расцвела, похорошела. У нее появился здоровый румянец на щеках, чего не наблюдалось последние месяцы.
– Надо бы нам окрестить ребенка, – боясь своих слов, произнёс Степан, вспомнив наставления старой ведьмы.
Его сердце готово было выскочить при каждой дальнейшей мысли о том, что будет дальше.
– Да, Стёпушка, надо доченьку окрестить, именем наречь. Хорошо подруга у меня в ЗАГСе работает, так свидетельство справила. Счастье-то, какое привалило нам, Стёпушка. Бог милостив, знал, чем меня на ноги поставить.
Душа разрывалась у Степана надвое:
«Господи, за что?! – кричала душа его. – За что, Господи? Будь ты проклята старая ведьма!»
*
В церкви под монотонный голос батюшки проходил обряд крещения. Названная мать держала девочку на руках и молитвенно повторяла всё за священником. Софья, как и подобает настоящей матери, с волнением наблюдала за этим таинством.
Вдруг Степан увидел в дальнем углу церкви какую-то странную старушку, внимательно наблюдавшую за младенцем со стороны.
Его обдало жаром, в ней, он узнал бабку Марфу!..
От внезапно накатившего чувства страха его, словно парализовало.
Бабка Марфа низко поклонилась Святому на иконе и направилась прямо в их сторону.
– Дочку, крестите? – спросила она Софью.
– Да, – улыбаясь и ничего не подозревая, ответила та.
– Славная девочка. Как раз... то, что вам и нужно! Дай Бог здоровья! А ты, милок, – обратилась она к Степану. – Прежде чем делать выводы и убегать, дослушал бы до конца бабку Марфу, тогда бы и страху не пришлось терпеть. Мать в жертву ради своего дитя, все болезни свои отпускает. Живите с Богом!
– Чего это она, Стёпа? – спросила, все еще ничего не понимающая Софья.
– Да, дурак я, понимаешь!.. Э-эх, доброго человека обидел, – сказал Степан и на ватных ногах пошел вслед за уходящей бабушкой Марфой.
Светлана Рябова-Шатунова
Зарисовки
Сом, тарелка и «Мужик с топором»
Сом, тарелка и «Мужик с топором»
Почему-то иногда эпизоды, в которых терпел фиаско вспоминаются с не меньшим удовольствием чем те, в которых оказался орлом.
Случилось это, точно скажу, в 1982м. И еще точнее скажу – осенью. А вот о месяце точно сказать не смогу. В конце октября или начале ноября. Осень в том году чуть ли не до января протянулась. Да оно, собственно, не так и важно. Важно, что сыро было. И грязно.
И вот в эту ненастную пору осеннюю звонит мне друган юности моей Володька К. Он в те времена при одном химкинском заводе работал главным инженером их ведомственного ЖЭКа.
– Слушай, тебе люстра нужна? Мы тут в заводской гостинице светильники меняем. Вполне хорошие люстры есть.
– Да нет, Вов... Зачем она мне, люстра? У меня есть... А что хоть за люстры-то?
– Нормальные. Типа «Тарелка».
– Ну, ладно. Всё равно делать особенно нечего. Да и не виделись давно. Где-то через часок, это уже как с электричками дело ляжет, жди. Подъеду.
И вот через оговоренные сроки, я возле володькиного дома из автобуса выкатываюсь и к нему на девятый этаж поднимаюсь.
Люстра действительно оказалась неплоха. Три патрона симметрично ориентированных вокруг несущей штанги, а под ними общая рассеивающая тарелка. Прямоугольная, желобочком выгнутая. Удлинненная. Размером примерно в полтора листа А4. Розоватого колера стекла. Славная люстра. Штанга чуток длинновата, но это вообще не вопрос. Беру коли дают.
А теперь ответьте с одного раза. Что будут (да что там! должны!!) делать после осмотра предмета, послужившего поводом для общения два приятеля, не видевшиеся месяца два-три? Пили мы с ним в те времена при встречах обычно «Имбирную». Или «Стрелецкую». Ту, которую еще прозывали тогда «Мужик с топором». За незабываемую резкость вкуса и стрельца с секирой, изображенного на этикетке. Обе настойки имели крепость 28. Ядрёны и не шибко хороши по органолептике. Но такая уж у нас сложилась традиция употребления. Порожденная тем, что в магазине возле противочахоточного санатория «Мцыри», где мы с Вовкой возобновили свои отношения, встретившись там когда-то после почти восьмилетней утери контакта, продавались именно они. И ничего другого крепче.
Одну я прямо так сразу из своей торбы и вынул. Я её еще по дороге взял. Выпили. Черным хлебушком закусили. Посидели. Поговорили. Тут продукт и закончился. Абзац. Второй заход.
Спустились вниз, прошли до магазина. Взяли скромно – одну. И в рыбном отделе пару селедочек. Чтобы хоть и на кухне, но все же на газетке, как бывало... Ностальжи, ёклмн... Далее – см. в качестве анимированной иллюстрации эпизод с Е. Леоновым из фильма «Осенний марафон.» Словом, идем за третьей.
Третью взяли без проблем. Все же обе предыдущих под закусь пили, да и 28 это не 40. Повернулись в сторону селедочки – оппа! За время, прошедшее с предыдущего нашего посещения в рыбном отделе произошла существенная перемена. Завезли сомов. Живых! Случай для тех времен не частый и обычно живую рыбу покупатели разметали мгновенно. Но в этот раз дело застопорилось из-за размера. Самые маленькие из экземпляров были килограммов от шести. Напоминаю и прошу учесть – во мне к этому моменту уже плескался все же целый «мужик», регулярно настукивая топором по мозгам. Желание привезти домой живого сома обрело пронзительные и необратимые формы. К тому же веса его я совсем не боялся. Доводилось мне в жизни и лавливать и начисто от иловатого запаха потом обрабатывать даже более крупных.
Никаких больших пластиковых рыбных мешков и других извращений западной цивилизации советская торговля в те времена и знать не хотела. В качестве упаковки нам предложили кусок оберточной бумаги, размером в полгазетки. Типа, чтобы сому воротничок такой сделать. Но в этот момент подобная мелочь не вызвала у друзей и тени колебаний. Володька держал торбу с очередными «мужиком» и (взяли-таки и их!) парой селедок. Другой благородный дон (я имею в виду себя) уверенно взял сома под жабры и (чтобы хоть как-то отстраниться от рыбьей слизи) зафиксировав руку в виде известного малоприличного жеста, смело вышел в предусмотрительно открытую партнером дверь.
Надо отметить, всё это происходило в субботу, в еще не темное время суток. Дома в том секторе Химок заводские и Владимиру Ивановичу знаком был, наверное, из встретившихся нам каждый второй. Потому советов по пути мы выслушали немало. Жаль, более конкретной помощи никто не предложил, ведь с каждым метром из тех полутора сотен, что разделяли магазин и Володькин дом сом казался всё тяжелее и тяжелее. Но в целом животное вело себя достаточно прилично и переход прошел без особых эксцессов. Правда в лифте этот подонок отыгрался. Он начал изгибаться, метаться и размахивать хвостом. Досталось и мне и Вовке. Появилась даже мысль пристукнуть его, но еще не прошло желание довезти этого крокодила непременно живым. Забросив клиента в ванну (какая вода? и так не сдохнет!) мы как-то слишком уж скоренько приняли по стопочке и стали решать вопрос упаковки.
Коврик, который Вова предложил презентовать мне в придачу к люстре, чтобы завернуть сома, я отверг. Во-первых, свернутый в трубку, он никак не хотел потом гнуться поперек себя. Во-вторых, он и в трубку сворачивался с трудом. Слишком уж имел жесткую нижнюю часть. В общем, более или менее помучившись мы ухитрились обернуть сома газетами, которые тут же стали промокать. Далее предполагалось запихнуть его в торбу.
Торба у меня тогда была не совсем обычная. По конструкции как теперешний общепринятый полиэтиленовый пакет с рекламной картинкой, но заметно большего размера. Грибов, во всяком случае, в неё входило более трех ведер. Выполнена была торба из материала от тормозного парашюта оранжевого цвета и оснащена двумя накладными карманами, открытыми сверху. Усиленная прострочка сверху. Ручки прочнейшие, из той же парашютной тесьмы. Словом, на торбу вполне можно было положиться.
Не особенно напрягаясь мозгами, мы согнули сома в виде огромной буквы U и опустили вниз торбы. В результате голова животного чуть не доходила до верхнего края, зато хвост значительно из противоположного конца вытарчивал, несколько омрачая законченность укладки. Не лишенный чувства прекрасного Володька отыскал настоящий (в смысле большой) полиэтиленовый пакет (вроде даже с картинкой) надел и обернул им хвост, закрепив его парой найденных в домашней аптечке резинок. Завершив на этом процесс мы подвесили торбу за ручки на крючок в прихожей и пошли принять по предпоследней. Из прихожей временами что-то доносилось, но осмотр давал результаты только положительные.
– Слушай, а люстра? – вдруг вспомнил Владимир.
– А может, ну её? Не так уж и хотелось...
– Да ты что! Обижусь...
Отстегнутую от аппарата тарелку мы запихнули в ту же торбу, как раз внутрь буквы U, образованной согнутым сомом. Сом не реагировал. Штангу с прикрепленными электропатронами я взял в одну руку, торбу в другую. Из Вовкиных рук принял на посошок и.... Сейчас мне почему-то кажется, что Володька пытался перекрестить меня вслед закрывающимся дверям лифта... но даже если и было – не помогло.
До станции я доехал относительно благополучно. Подумаешь, поддатый гражданин с жезлом украшенным патронами в одной руке и малопонятным грузом в мешке в другой. Химки, они и не такое видывали. Сом вел себя тихо. Однако уже выйдя на конечной из «тройки» я совершил опрометчивый шаг. Решил поменять уставшую руку. В этот момент всё и произошло. Сом резко и неожиданно принял лежку «смирно». В смысле взял да и распрямился как струна. Последствия были более, чем впечатляющими. Тарелка взвилась из сумки и улетела на неопределенную высоту. Во всяком случае, обернувшись на звон я увидел лишь осколки. Сам сом в результате распрямления также легко от торбы избавился и бешено запрыгал в остатках своей газетной одежки и легкомысленным пакетом на хвосте по безобразно грязной исполосованной колесами дороге. Картину дополнил изумленный комментарий ударившего по тормозам водителя разворачивающегося автобуса...
Дальше был позор. Я долго ловил грязного, как последняя сволочь сома, весь изгваздался, но поймал, мгновенно убил ударом кулака в затылок, погрузил в торбу... Долго думал, бросить штангу или все же взять... взял.
Перед обработкой сома пришлось долго и тщательно мыть, шкуру снять и выбросить полностью. К счастью, дорожная масляная пленка не прошла глубже кожи, продукт остался великолепным. Плащ пришлось сдавать в химчистку. Брюки отстирал сам...
От полного изложения Владимиру случившегося я тогда воздержался. Лишь спустя много-много лет, под шашлыки... Да... бывали в жизни нашей нескучные эпизоды.
(R) Моё. И про меня.
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Пропал муж!
Возраст: По духу — 90. По паспорту — 52.
Приметы:
Лысоват, умен, придирчив. Отзывается на имя Толик, хотя зовут Кондрат Степаныч. Из дома ушел в парусиновых туфлях и обиде на весь мир.
Особые приметы:
Родинка на подбородке, радикулит, оттопыренная губёшка.
На завтрак любит сырнички со сметанкой. На обед — куриный супчик с тефтелями. Два дня одно и то же не ест и не носит.
Брюки предпочитает со стрелками, сандалии с носками, скандал со слезами.
По вечерам привык к массажу пяток и почухонькам за ушком.
Жалобы на шефа нужно выслушивать молча, поддакивать, говорить, что все вокруг сатрапы, один он — ромашка.
Целовать в темечко.
Нежно дуть в ушко.
Нашедшему придется все это исполнять, так что имейте в виду.
Если решите оставить у себя, просьба по ниже указанному телефону не жаловаться.
Если нет, приму обратно за вознаграждение.
Мартина Чемоданова
ОБЪЯВЛЕНИЕ по итогам объявления!
Муж Толик, он же Кондрат Степанович, был найден, скручен и приведён тремя женщинами.
Женщиной из отдела розыска домашних животных, женщиной из отдела по борьбе со здоровым образом жизни и ещё одной женщиной из сырного отдела.
Объект был обнаружен возле бочки с пивом, куда пошёл, по его словам, за арбузом.
При задержании сопротивления не оказывал, а оказывал знаки внимания, хихикал и сыпал анекдотами, за что получил дома в лоб и двое суток на даче условно.
В данный момент состояние задержанного удовлетворительно. Супчик откушал, пижамку натянул, губешку закатал.
Убедительная просьба! Перестать тащить своих мужей!
С попыткой выдать за Толика были приведены три Васи, пять Сереж и четыре мужчины с труднопроизносимым именем. Зафиксирована одна попытка дать взятку в особо крупном размере — коровой Милкой.
Окститесь, женщины! Участкового на вас нет! Кто дает взятки коровой?
Сообщаю, дверь забаррикадирована, телефон отключен.
П. С. Истерики под окном бесполезны — у меня 30 лет семейного стажа и рогатка с пульками.
Мартина Чемоданова
Пропал муж!
Возраст: По духу — 90. По паспорту — 52.
Приметы:
Лысоват, умен, придирчив. Отзывается на имя Толик, хотя зовут Кондрат Степаныч. Из дома ушел в парусиновых туфлях и обиде на весь мир.
Особые приметы:
Родинка на подбородке, радикулит, оттопыренная губёшка.
На завтрак любит сырнички со сметанкой. На обед — куриный супчик с тефтелями. Два дня одно и то же не ест и не носит.
Брюки предпочитает со стрелками, сандалии с носками, скандал со слезами.
По вечерам привык к массажу пяток и почухонькам за ушком.
Жалобы на шефа нужно выслушивать молча, поддакивать, говорить, что все вокруг сатрапы, один он — ромашка.
Целовать в темечко.
Нежно дуть в ушко.
Нашедшему придется все это исполнять, так что имейте в виду.
Если решите оставить у себя, просьба по ниже указанному телефону не жаловаться.
Если нет, приму обратно за вознаграждение.
Мартина Чемоданова
ОБЪЯВЛЕНИЕ по итогам объявления!
Муж Толик, он же Кондрат Степанович, был найден, скручен и приведён тремя женщинами.
Женщиной из отдела розыска домашних животных, женщиной из отдела по борьбе со здоровым образом жизни и ещё одной женщиной из сырного отдела.
Объект был обнаружен возле бочки с пивом, куда пошёл, по его словам, за арбузом.
При задержании сопротивления не оказывал, а оказывал знаки внимания, хихикал и сыпал анекдотами, за что получил дома в лоб и двое суток на даче условно.
В данный момент состояние задержанного удовлетворительно. Супчик откушал, пижамку натянул, губешку закатал.
Убедительная просьба! Перестать тащить своих мужей!
С попыткой выдать за Толика были приведены три Васи, пять Сереж и четыре мужчины с труднопроизносимым именем. Зафиксирована одна попытка дать взятку в особо крупном размере — коровой Милкой.
Окститесь, женщины! Участкового на вас нет! Кто дает взятки коровой?
Сообщаю, дверь забаррикадирована, телефон отключен.
П. С. Истерики под окном бесполезны — у меня 30 лет семейного стажа и рогатка с пульками.
Мартина Чемоданова
свет лана, Спасибо!
Отзывается на имя Толик, хотя зовут Кондрат Степаныч.
По вечерам привык к массажу пяток и почухонькам за ушком.описание как для барбосика, или боровка.
Не зря тетенька из
из отдела розыска домашних животныхоткликнулась, не зря.
Зарисовки
Как забивать гвозди
Как забивать гвозди
«Это тебе не дифуры решать! Тут головой работать надо.»
(c) Бригадир шабашки В. Ушахин
(c) Бригадир шабашки В. Ушахин
– Папа!- спросил как-то работавшего молотком Земляка его старший, тогда еще даже бывший не старшим, а единственным, – Ты вот и на гвоздь вовсе не смотришь, а всё равно по нему попадаешь. Как это у тебя получается?
– Хм-ммм. Ну, как тебе сказать... Просто, в раннем детстве, когда я гвозди бить учился, то столько раз молотком по пальцам попал, что норму свою в этом деле уже всю выполнил. Вот теперь и могу бить не глядя.
Если же по-серьезному, то на самом деле профессионально бить гвозди не так-то оно и просто. После первого курса Земляка принимали в крепкий стройотряд, сложившийся коллектив которого ездил вместе из года в год. И спросили новые старшие товарищи вливающееся в отряд в лице Земляка младое поколение:
– Ну, а гвозди забивать умеешь?
– Смеются, что ли? – подумал тогда так прямо с молотком и родившийся Земляк, в досье которого уже и в восемнадцать лет числились вещи гораздо как покруче, – Как это можно не уметь гвозди бить?
Однако, когда приехал на Целину, увидел – оказывается, можно. Многие из ребят, причём даже не первогодки, гвозди-то забивать могли, но не умели. Там, где Земляк тратил пять ударов им требовалось двенадцать. Да еще треба гвоздь достать, да наживить его... Весь день с гвоздями работать, это вам не дОма один для бельевой веревки вбить.
Удары – это само собой. Да что там, разве только удары? Вот, к примеру, пустяковое дело. В кармане-ли, в рукавице-ли, в горсти-ли, словом, там, откуда ты гвозди для дела извлекаешь, все они должны шляпками в одну сторону лежать. Чтобы время на осмотр каждого гвоздя не тратить и по отдельности каждый нужным концом в нужную сторону не разворачивать. Как этого добиться? Да очень просто. Тут даже моторные навыки тренировать не нужно. Требуется лишь голову приложить. Излагаю. Сначала рукой зачерпывается горсть гвоздей. Затем они встряхиваются в ладони и в ней же сжимаются, после чего сами ложатся параллельно друг другу, хотя и шляпками как ни пОпадя. После этого сдвигаем их на половину длины поперек ладони, а сдвинутую часть захватываем другой рукой. И каждую руку в свою сторону – дёрг! В правой руке окажутся гвозди, шляпки которых смотрят вправо. В левой – влево. Не все, конечно, но бОльшая часть. Поэтому перевернув половину складываем опять все в одну руку и повторяем процесс. Два-три раза и полный порядок. Времени на это уйдет меньше, чем чтобы этот абзац прочесть. А выигрыш? Ну, хотя бы по три секунды на каждом гвозде? Не говоря уже об удобстве работы...
Или вот, скажем, особые требования к выполнению работ по забиванию. Как, допустим, в тонкую доску гвоздь забить, чтобы не расколоть её? Тут тоже одной головы для достижения цели вполне достаточно. Сообразить ей, голове, требуется, что надо этот гвоздь затупить. А еще лучше, вообще остриё откусить. Тогда он будет не раздвигать остриём волокна, действуя как раскалывающий клин, а будет тупо перерезать-рвать их поперек, как вонзаемая в землю лопата. Физика'c... Н-да... Вот, примерно, из таких мелочей и складывается оно. Умение.
И, конечно, в части такого распространенного, замечательного и популярного процесса как забивание гвоздей существует множество приколов.
В летнюю пору второй половины семидесятых годов двадцатого столетия северный город Воркута по самую завязку наполнялся шабашными бригадами. У местных рабочих обязательное право на летний отпуск. А в городе, меж тем, многое сделать надо. Успеть. Лето коротко, зато солнышко по кругу ходит, без заката...
Шабашка наша там сразу два объекта вела. Территориально весьма сильно разнесенных. Один на РУднике, другой на трубе, справа от шоссе, что от Северного к Юр-Шору в горку идёт. Так что даже жили в разных местах. Одни в общежитии, другие при трубе в вагончике-балкЕ. Однако в случае простоя или острой необходимости маневр людьми осуществлялся. Деньги-то всё равно в один котёл, тут два объекта даже надежнее, какая-никакая, но подстраховка. Потому приезжали иногда друг к другу. Помочь, заодно и пообщаться.
Машины идут, бетон укладывается... Между первой и второй перекурчик небольшой... Тут Земляк и спрашивает гостя, вертя в руках молоток и гвоздь-стодвадцатку:
– Сань! А спорим, я этим гвоздём вон ту доску-пятидесятку с одного удара просажу насквозкИ?
– Не-а... Не буду. Можешь ведь и забить. Ты у нас в части гвоздей большой «шпагоглотатель».
Действительно, еще пару лет назад в шабашке на Сахалине Земляк изумил Саньку тем, что запросто зашивал досками фронтон, работая исключительно одной рукой. Вторая была занята на удержание самого себя в полувисячем положении. Особенно впечатлил тогда Саню процесс наживления гвоздя. Земляк, не выпуская из руки инструмента доставал гвоздь из нагрудного кармана и размахнувшись на удивление легко вонзал его в доску, чтобы затем добить молотком. Секрет легкости был прост. Шляпка гвоздя удерживалась пальцами упёртой в рукоять того же самого молотка. В верхней её части, возле сАмой железяки. И этой утяжеленной молотком ладонью наносился удар. Вот гвоздь и влетал в доску, как в масло. На любимом инстрУменте Земляка, который он учеником шестого класса в куче пионерского металлолома нашел, через все стройотряды-шабашки пронёс и по сию пору пользует, для этой цели рукоять впритык к молотку даже специально пояском из нержавейки обшита. Чтобы износ от упора шляпки уменьшить.
– Сань! А спорим, я сразу двумя гвоздями ту доску просажу? Одновременно с одного удара насквозкИ?
– С наживкой?
– Ну, как тебе сказать... Вообще-то, пожалуй, не наживляя... Ну, как? А? На пару пива?
– Согласен!
Сказать по-правде, Земляк даже о трёх бы одновременно забиваемых гвоздях поспорил, однако, поскольку он и с двумя до этого не пробовал, то какой-то риск всё же был. Но минимальный. Потому, что делалось это пробивание так.
Молоток, который при заключении пари Земляк демонстрировал в руках, он отложил в сторону. Пару молодецких толстых стодвадцатимиллиметровых гвоздей поставил на шляпки остриями вверх. Там как раз подходящая для их установки твёрдая поверхность была. Из уже схватившегося бетона. Двухметровую, толстенную, скорее даже шестидесятку, чем пятидесятку, доску взял за один конец обеими руками. И с размаха другим концом по выставленным острым концам гвоздей сверху вниз – хрясь! Ну, прямо будто в воск гвозди вонзились. Не просто насквозь, а даже еще и миллиметров на сорок из доски показались...
*
Раз в неделю обе половинки бригады собирались вместе. В бане. Там-то и выставил Саня Земляку три бутылки пива.– Что-то ты много ставишь... Спор-то ведь на пару был?
– Бери-бери... Я с помощью твоего способа в общежитии нашем у другой бригады литр водки выспорил. Еще когда с тобой закладывался, уже тогда про эту возможность прикинул. Что я, дурак, что ли? С тобой о гвоздях спорить...
Эх. Я по пальцам не попадаю, но и по гвоздю тоже не очень, почти всегда они гнутся...
все они должны шляпками в одну сторону лежать.мой муж так гвозди равнял. Мой папа, почти на 30 лет его старше, удивлялся. А муж говорил – это в техникуме их мастер так научил.
мой муж так гвозди равнял.А я научился от однокурсника-бригадира, в рассказе упомянутого в эпиграфе. Когда у него отец умер, ему 15 было. Старший из трех детей. Кировская обл, середина 1960х. И бригада плотников, где отец работал, взяла его к себе типа стажером в летние каникулы. А потом он с ними и дальше продолжал, школу дневную всё же держа на первом месте.
Потому в МГУ к стройотрядам он был уже готовым плотником. Вот от него я тоже поднабрался многого. А после дипломов мы уже по шабашкам отрывались в отпусках.
«Книга Жалоб» очень позитивный рассказ о том как сохранить мир в семье)
Потом родились дети, и довольно быстро научились писать. И много лет подряд на любое недовольство члены семьи говорили друг другу одно и то же: тебя что-то не устраивает? Иди и пиши в Книгу Жалоб. И они действительно шли и писали. Все. Всё.
Кто перегорел лампочку в ванной? Невозможно мыться! Папа
Почему невозможно? Можно поджечь рулон туалетной бумаги. Будет много света. Кирюша, Саша
Кто вчера поджег рулон туалетной бумаги?!? Всех убью! Мама
Не увидишь. Они делают это по ночам. Люша
Люшка, хочешь по ушам – продолжай в том же духе! Кирюша, Саша
Мама, папа! Необходимо починить шкаф в комнате мальчиков. Он почему-то упал на левый бок сам. Дети
Сам? Хм. Перезрел, что ли? Люша
Мама, папа! Необходимо починить Люше уши. Они у неё чересчур. Кирюша, Саша
Дети!
Во-первых, прекратите всё время драться. Шкаф в вашей комнате мы починим, но если он еще раз упадёт сам, я лично починю уши всем, кто тут, разумеется, совершенно ни при чем. Во-вторых, котлеты в холодильнике – на неделю! На неделю, я подчёркиваю. Если их опять съедят за один день, до конца недели виновные будут есть остатки упавшего от перезрелости шкафа. В-третьих, лампочка в ванной снова не горит. Невозможно мыться! Мама
Марина, не волнуйся, я спрятал все рулоны туалетной бумаги. Антон
Папа, лучше оставь хотя бы один в туалете. Саша
Папа, ты бы лучше лампочку ввинтил! Люша
Будете мне указывать, что делать – ввинчу в ванной вместо лампочки. Папа
Кто поджег мочалку??? Мама
А кто виноват, что папа спрятал всю туалетную бумагу? (без подписи)
Если тот, кто вчера поджёг последнюю мочалку, не ввинтит новую лампочку в ванной и не купит новую мочалку на свои карманные деньги, все дети будут лишены карманных денег на неделю. Папа
А я то-то причем??? Люша
Папа, я поменял лампочку в ванной. Саша
Папа, я поменял лампочку в ванной. Кирюша
Черт, так это была уже новая лампочка? Саша
А ты не заметил? Кирюша
Он был занят – он жёг новую мочалку. (без подписи)
Дети! Еще одна сожженная мочалка – и я за себя не ручаюсь. Мама
Мамочка, я сегодня купил пять мочалок. Саша
Неправда, восемь, но три зачем-то оставил у мальчиков в комнате. Жечь, что ли? Люша
Мама, мальчики залили водой мою постель! Люша
Поделом. Ябеды мне в доме не нужны. Кстати, кто треснул раковину на кухне? Папа
Кирка! Еще раз развинтишь мой микроскоп на свои идиотские оптические эксперименты – придушу! Саша
Саня, брат! Вот те крест – не брал!!!! Кирюша, возмущенный
Не брал? А кто тогда брал? Саша, озадаченный
А ты ему верь больше, хихи. Люша многомудрая
Марина, пожалуйста, завяжи мне на завтра галстук. Люблю. Антон
Антоша, завязанные галстуки висят в шкафу справа. Возьми один оттуда. Обожаю. Марина
Мариша, в шкафу нет завязанных галстуков! Не понял. Антон
Мариша, в шкафу вообще нет никаких больше галстуков!!!! Совсем оборзели. Антон
Антоша, не волнуйся. Я разберусь. Марина
Мама, мы больше не будем! Кирюша, Саша
Мама, ну мы правда-правда больше не будем! Кирюша, Саша
Мама, я тоже больше не буду... Люша
Антон, я тебе купила новый галстук. Люблю. Марина
Марина, он синий!!!! Возмущен. Антон
Папа, синий тебе очень идёт, честно! Люша
Людмила, имей совесть! Отдай папин бордовый галстук! Кирюша
Сначала отдай ему его три коричневых. А бордовый слишком удобно раскраивать, да его уже и нет. Люша
Коричневые нужны мне. Они как раз нужной длины. Кирюша
Марина, пожалуйста, приготовь мне на завтра ремень потвёрже. Так жить нельзя. Антон
Антоша, я купила тебе три новых галстука. Два коричневых и бордовый. Извини. Марина
Папа, я вкрутил в ванной новую лампочку. Мойся на здоровье. Кирюша
Папа, я починил ручку двери в туалете и начистил картошки. Саша
Папа, я тебя люблю! Люша
Антоша, сегодня на ужин будет жаркое. Твоё любимое. Марина
Александр! Я тебя торжественно предупреждаю! Еще одна крыса в холодильнике – и ты переезжаешь жить в зоопарк! Папа
Папа, но в комнате крысы быстро портятся! Саша
Александр! Мне плевать, с какой скоростью портятся крысы!!! Папа
Папа, ты не прав. Саша
Папа, у тебя нет ни малейшего уважения к науке. Ты ренегад. Кирюша
Кирилл! У тебя нет ни малейшего уважения к отцу! Папа
Антоша, но в холодильнике нет никаких крыс. Марина
И слава Богу. Закрыли тему. Антон
Мама, мальчики опять играли в бадминтон в коридоре. Теперь там надо починить абажур, а у мальчиков в голове – мозги. Люша
Ябеда. Саша
Мозги надо не починить, а заменить, и не нам, а Люшке. Кирюша
Нельзя заменить то, чего нет. Саша
Мама, я уйду из дома!!! Люша
Люшенька, солнышко, не уходи никуда. Я всю жизнь мечтала, что у меня будет дочка. Мама
Помогло? Саша
А как же мы??? Кирюша
Вы – первый блин комом. Люша
Дети, не ссорьтесь. Мама
Тот, кто куда-то дел мои зимние тапки, будет отвечать со всей строгостью. Папа
Антоша, я носила их в химчистку. Они уже на месте, стоят и ждут тебя. Марина
А зачем было носить в химчистку тапки??? Не понял. Антон
Папа, есть вещи, которые тебе лучше не знать. Но мальчики поклялись, что они больше не будут. Люша
Людмила, еще одна подстава, и ты будешь жить вместо крысы в холодильнике! Папа будет в восторге. Кирюша, Саша
Марина, тапки стали жесткими и чем-то пахнут. Что это было? Антон
Антоша, я купила тебе новые тапки. Такие же, как старые, только мягче и без запаха. Главное – это мир в семье. Марина
Мне вчера сказали в школе, что я некрасивая. Это правда? Люша.
Люшка, ты скажи, кто сказал. Мы с ним поговорим – и ему тут же станет всё равно, красивая ты, или нет. Саша
Люсяндия, ты – копия мама. А мама у нас красавица, это только слепой может не заметить. Кирюша
Люша, ты уроки уже сделала? Папа
Люшенька, ты будешь очень интересной женщиной. Вот увидишь. А тот, кто сказал, что ты некрасивая, просто ничего не смыслит в женской красоте. Мама
Мама, можно мы начистим ему рыло? Саша
Александр, «рыло» – это неинтеллигентное слово. Папа
Антоша, ты считаешь Люшу некрасивой? Марина
Мариша, Люшка – вылитая ты в молодости. Я перед этой внешностью не устаиваю. По-моему, комментарии тут излишни. Антон
Убедительно. (без подписи)
Люшенька, когда закончишь пользоваться моей помадой, пожалуйста, положи её на место. Спасибо. Мама
Мама, нам нужны деньги. Готовы отработать по хозяйству. Кирюша, Саша
Марина, не давай! Они потратят их на крыс. Антон
Это не крысы, это – материал для научных экспериментов! Кирюша
Марина, я не готов жить в лаборатории. Антон
Антоша, не волнуйся. Я проверила, деньги нужны на другое. Марина
Мама, я вымыл все полы, убрал в шкафу и вымыл ванну. Саша
Мама, я почистил балкон и починил в ванной зеркало. Кирюша
А зачем было чинить зеркало? Оно же было целым! Люша
Люшка, это – последнее предупреждение! Кирюша, Саша
Мальчики, деньги на столе, не забудьте помыть посуду. Всех целую. Мама
Марина, что случилось? За последние три дня в доме ничего не сломалось! Я заглянул в холодильник – он полон еды. Я проверил лампочку в ванной – она горит. Пыль вытерта, посуда вымыта. В чем дело? Сознавайтесь, а то хуже будет. Папа
Антоша, у нас просто прекрасные дети. Марина
Папа, ты не волнуйся. Вот сегодня, например, я случайно разбила твою любимую чашку. Люша
Лучше бы её случайно разбил твой брат Кирилл. Мне было бы спокойней – это бы означало, что он ничего не затевает. Папа
Никто меня не любит! Люша. Ушла бить чашки.
Людмила, прекрати бить посуду! Я беру свои слова обратно. Папа
То-то же. Гляди, хуже будет. (без подписи)
МААААМА!!!! ПАААААПА!!!!! У МЕНЯ ПОД КРОВАТЬЮ КРЫСЫ!!! МНОГО!!!! (без подписи)
Люшка, не волнуйся, они замороженные и в портативном холодильнике. Они не испортятся. Кирюша, Саша
Марина, у нас под кроватью тоже крысы! Тоже замороженные и тоже в холодильнике! Что будем делать? Антон
А что тут делать? Тебе же сказали – они в холодильнике, они не испортятся. Марина. Устала.
Дети! Если до завтрашнего дня в доме останется ХОТЯ БЫ ОДНА ЗАМОРОЖЕННАЯ КРЫСА, я лично придушу всех в этом виноватых. Папа
Одна точно останется. Люшку-то ты не дашь выбросить. (без подписи)
Ты хочешь, чтобы мы их разморозили? Саша
Антоша, не волнуйся, пожалуйста. Крысы свежие, они не пахнут. Они нужны мальчикам для экспериментов по биологии. Мальчики обещают всё выбросить немедленно после прекращения экспериментов. Марина
Марина, они уже могут выбрасывать. Эксперименты уже прекращены: я их прекращаю. Ненавижу дохлых крыс. Антон
Мамочка, в доме больше нет дохлых крыс. Мальчики всё выбросили, я видела. Люша
Ну-ну. Папа
Антон, у нас прекрасные дети. Марина
Марина, меня вызывают в школу! Саша избил одноклассника. Идти? Антон
Папа, этот козёл обозвал Кирку чмом вонючим и спёр его кроссовки. Саша
А почему его тогда бил не Кирка? Папа
Били оба. Марина
В школу не пойду. Антон
Молодец. В жизни есть дела гораздо интересней, чем таскаться в школу. (без подписи)
Марина! Я шел по коридору, и мне перешла дорогу крыса! Живая! Антон
Папочка, но ты же сказал, что ненавидишь дохлых крыс... Кирюша, Саша
Марина, я их убью. Честное слово. Антон
Уезжаю на курорт на месяц. Больше сил нет не могу. Не скучайте. Мама Марина
Марина, нет! Я повешусь! Антон
Марина, я купил продукты и вымыл балкон. Антон
Марина, я больше никогда в жизни не надену ни одного галстука. Антон
Марина, я больше никогда в жизни не повышу голос на детей. Марина, я согласен год питаться макаронами. Марина, я обожаю крыс. Антон-безутешный
Мамочка, не уезжай! Мы вернули всех крыс откуда взяли. Кирюша, Саша
Мама, я положила твою тушь на место, там еще много осталось. Люша
Мама, я купила тебе новую помаду вместо твоей старой. Она такая же, только лучше, потому что в ней еще есть помада. Люша
Мама, я поняла: ты права, твоя новая кофточка идёт тебе гораздо больше, чем мне. Люша
Мама, в портативном холодильнике можно хранить котлеты. Много. Кирюша, Саша
Марина, мы пропылесосили ковёр и вымыли окна. Антон, дети
Подлизы. Уговорили. Но учтите: еще одна неприятность – любая! – и я месяц катаюсь на горных лыжах. Нет, два месяца. Мама Марина
Марина, я тебя люблю. Антон
Мамочка, мы тебя обожаем. Кирюша, Саша
Мама, ты у нас молодец. Люша
Антоша, вот видишь, я же тебе говорила – у нас прекрасные дети. Марина
Кто опять перегорел лампочку в ванной? Невозможно мыться! Папа
Почему невозможно? Можно поджечь зубную щетку. Горит красиво. Кирюша, Саша
А рулон туалетной бумаги всё равно горит лучше. (без подписи)
Когда Антон с Мариной поженились, они решили, что в их доме не будет никаких скандалов. Вместо разбирательств, выяснений и упреков они завели Книгу Жалоб — чтобы любой, кому что-то не нравится, мог довести это до сведения всех членов семьи. Жили они хорошо и дружно, поэтому переименовали Книгу просто Жалоб в Книгу Жалоб и Обожаний: в любви друг другу они тоже объяснялись письменно.
Потом родились дети, и довольно быстро научились писать. И много лет подряд на любое недовольство члены семьи говорили друг другу одно и то же: тебя что-то не устраивает? Иди и пиши в Книгу Жалоб. И они действительно шли и писали. Все. Всё.
Кто перегорел лампочку в ванной? Невозможно мыться! Папа
Почему невозможно? Можно поджечь рулон туалетной бумаги. Будет много света. Кирюша, Саша
Кто вчера поджег рулон туалетной бумаги?!? Всех убью! Мама
Не увидишь. Они делают это по ночам. Люша
Люшка, хочешь по ушам – продолжай в том же духе! Кирюша, Саша
Мама, папа! Необходимо починить шкаф в комнате мальчиков. Он почему-то упал на левый бок сам. Дети
Сам? Хм. Перезрел, что ли? Люша
Мама, папа! Необходимо починить Люше уши. Они у неё чересчур. Кирюша, Саша
Дети!
Во-первых, прекратите всё время драться. Шкаф в вашей комнате мы починим, но если он еще раз упадёт сам, я лично починю уши всем, кто тут, разумеется, совершенно ни при чем. Во-вторых, котлеты в холодильнике – на неделю! На неделю, я подчёркиваю. Если их опять съедят за один день, до конца недели виновные будут есть остатки упавшего от перезрелости шкафа. В-третьих, лампочка в ванной снова не горит. Невозможно мыться! Мама
Марина, не волнуйся, я спрятал все рулоны туалетной бумаги. Антон
Папа, лучше оставь хотя бы один в туалете. Саша
Папа, ты бы лучше лампочку ввинтил! Люша
Будете мне указывать, что делать – ввинчу в ванной вместо лампочки. Папа
Кто поджег мочалку??? Мама
А кто виноват, что папа спрятал всю туалетную бумагу? (без подписи)
Если тот, кто вчера поджёг последнюю мочалку, не ввинтит новую лампочку в ванной и не купит новую мочалку на свои карманные деньги, все дети будут лишены карманных денег на неделю. Папа
А я то-то причем??? Люша
Папа, я поменял лампочку в ванной. Саша
Папа, я поменял лампочку в ванной. Кирюша
Черт, так это была уже новая лампочка? Саша
А ты не заметил? Кирюша
Он был занят – он жёг новую мочалку. (без подписи)
Дети! Еще одна сожженная мочалка – и я за себя не ручаюсь. Мама
Мамочка, я сегодня купил пять мочалок. Саша
Неправда, восемь, но три зачем-то оставил у мальчиков в комнате. Жечь, что ли? Люша
Мама, мальчики залили водой мою постель! Люша
Поделом. Ябеды мне в доме не нужны. Кстати, кто треснул раковину на кухне? Папа
Кирка! Еще раз развинтишь мой микроскоп на свои идиотские оптические эксперименты – придушу! Саша
Саня, брат! Вот те крест – не брал!!!! Кирюша, возмущенный
Не брал? А кто тогда брал? Саша, озадаченный
А ты ему верь больше, хихи. Люша многомудрая
Марина, пожалуйста, завяжи мне на завтра галстук. Люблю. Антон
Антоша, завязанные галстуки висят в шкафу справа. Возьми один оттуда. Обожаю. Марина
Мариша, в шкафу нет завязанных галстуков! Не понял. Антон
Мариша, в шкафу вообще нет никаких больше галстуков!!!! Совсем оборзели. Антон
Антоша, не волнуйся. Я разберусь. Марина
Мама, мы больше не будем! Кирюша, Саша
Мама, ну мы правда-правда больше не будем! Кирюша, Саша
Мама, я тоже больше не буду... Люша
Антон, я тебе купила новый галстук. Люблю. Марина
Марина, он синий!!!! Возмущен. Антон
Папа, синий тебе очень идёт, честно! Люша
Людмила, имей совесть! Отдай папин бордовый галстук! Кирюша
Сначала отдай ему его три коричневых. А бордовый слишком удобно раскраивать, да его уже и нет. Люша
Коричневые нужны мне. Они как раз нужной длины. Кирюша
Марина, пожалуйста, приготовь мне на завтра ремень потвёрже. Так жить нельзя. Антон
Антоша, я купила тебе три новых галстука. Два коричневых и бордовый. Извини. Марина
Папа, я вкрутил в ванной новую лампочку. Мойся на здоровье. Кирюша
Папа, я починил ручку двери в туалете и начистил картошки. Саша
Папа, я тебя люблю! Люша
Антоша, сегодня на ужин будет жаркое. Твоё любимое. Марина
Александр! Я тебя торжественно предупреждаю! Еще одна крыса в холодильнике – и ты переезжаешь жить в зоопарк! Папа
Папа, но в комнате крысы быстро портятся! Саша
Александр! Мне плевать, с какой скоростью портятся крысы!!! Папа
Папа, ты не прав. Саша
Папа, у тебя нет ни малейшего уважения к науке. Ты ренегад. Кирюша
Кирилл! У тебя нет ни малейшего уважения к отцу! Папа
Антоша, но в холодильнике нет никаких крыс. Марина
И слава Богу. Закрыли тему. Антон
Мама, мальчики опять играли в бадминтон в коридоре. Теперь там надо починить абажур, а у мальчиков в голове – мозги. Люша
Ябеда. Саша
Мозги надо не починить, а заменить, и не нам, а Люшке. Кирюша
Нельзя заменить то, чего нет. Саша
Мама, я уйду из дома!!! Люша
Люшенька, солнышко, не уходи никуда. Я всю жизнь мечтала, что у меня будет дочка. Мама
Помогло? Саша
А как же мы??? Кирюша
Вы – первый блин комом. Люша
Дети, не ссорьтесь. Мама
Тот, кто куда-то дел мои зимние тапки, будет отвечать со всей строгостью. Папа
Антоша, я носила их в химчистку. Они уже на месте, стоят и ждут тебя. Марина
А зачем было носить в химчистку тапки??? Не понял. Антон
Папа, есть вещи, которые тебе лучше не знать. Но мальчики поклялись, что они больше не будут. Люша
Людмила, еще одна подстава, и ты будешь жить вместо крысы в холодильнике! Папа будет в восторге. Кирюша, Саша
Марина, тапки стали жесткими и чем-то пахнут. Что это было? Антон
Антоша, я купила тебе новые тапки. Такие же, как старые, только мягче и без запаха. Главное – это мир в семье. Марина
Мне вчера сказали в школе, что я некрасивая. Это правда? Люша.
Люшка, ты скажи, кто сказал. Мы с ним поговорим – и ему тут же станет всё равно, красивая ты, или нет. Саша
Люсяндия, ты – копия мама. А мама у нас красавица, это только слепой может не заметить. Кирюша
Люша, ты уроки уже сделала? Папа
Люшенька, ты будешь очень интересной женщиной. Вот увидишь. А тот, кто сказал, что ты некрасивая, просто ничего не смыслит в женской красоте. Мама
Мама, можно мы начистим ему рыло? Саша
Александр, «рыло» – это неинтеллигентное слово. Папа
Антоша, ты считаешь Люшу некрасивой? Марина
Мариша, Люшка – вылитая ты в молодости. Я перед этой внешностью не устаиваю. По-моему, комментарии тут излишни. Антон
Убедительно. (без подписи)
Люшенька, когда закончишь пользоваться моей помадой, пожалуйста, положи её на место. Спасибо. Мама
Мама, нам нужны деньги. Готовы отработать по хозяйству. Кирюша, Саша
Марина, не давай! Они потратят их на крыс. Антон
Это не крысы, это – материал для научных экспериментов! Кирюша
Марина, я не готов жить в лаборатории. Антон
Антоша, не волнуйся. Я проверила, деньги нужны на другое. Марина
Мама, я вымыл все полы, убрал в шкафу и вымыл ванну. Саша
Мама, я почистил балкон и починил в ванной зеркало. Кирюша
А зачем было чинить зеркало? Оно же было целым! Люша
Люшка, это – последнее предупреждение! Кирюша, Саша
Мальчики, деньги на столе, не забудьте помыть посуду. Всех целую. Мама
Марина, что случилось? За последние три дня в доме ничего не сломалось! Я заглянул в холодильник – он полон еды. Я проверил лампочку в ванной – она горит. Пыль вытерта, посуда вымыта. В чем дело? Сознавайтесь, а то хуже будет. Папа
Антоша, у нас просто прекрасные дети. Марина
Папа, ты не волнуйся. Вот сегодня, например, я случайно разбила твою любимую чашку. Люша
Лучше бы её случайно разбил твой брат Кирилл. Мне было бы спокойней – это бы означало, что он ничего не затевает. Папа
Никто меня не любит! Люша. Ушла бить чашки.
Людмила, прекрати бить посуду! Я беру свои слова обратно. Папа
То-то же. Гляди, хуже будет. (без подписи)
МААААМА!!!! ПАААААПА!!!!! У МЕНЯ ПОД КРОВАТЬЮ КРЫСЫ!!! МНОГО!!!! (без подписи)
Люшка, не волнуйся, они замороженные и в портативном холодильнике. Они не испортятся. Кирюша, Саша
Марина, у нас под кроватью тоже крысы! Тоже замороженные и тоже в холодильнике! Что будем делать? Антон
А что тут делать? Тебе же сказали – они в холодильнике, они не испортятся. Марина. Устала.
Дети! Если до завтрашнего дня в доме останется ХОТЯ БЫ ОДНА ЗАМОРОЖЕННАЯ КРЫСА, я лично придушу всех в этом виноватых. Папа
Одна точно останется. Люшку-то ты не дашь выбросить. (без подписи)
Ты хочешь, чтобы мы их разморозили? Саша
Антоша, не волнуйся, пожалуйста. Крысы свежие, они не пахнут. Они нужны мальчикам для экспериментов по биологии. Мальчики обещают всё выбросить немедленно после прекращения экспериментов. Марина
Марина, они уже могут выбрасывать. Эксперименты уже прекращены: я их прекращаю. Ненавижу дохлых крыс. Антон
Мамочка, в доме больше нет дохлых крыс. Мальчики всё выбросили, я видела. Люша
Ну-ну. Папа
Антон, у нас прекрасные дети. Марина
Марина, меня вызывают в школу! Саша избил одноклассника. Идти? Антон
Папа, этот козёл обозвал Кирку чмом вонючим и спёр его кроссовки. Саша
А почему его тогда бил не Кирка? Папа
Били оба. Марина
В школу не пойду. Антон
Молодец. В жизни есть дела гораздо интересней, чем таскаться в школу. (без подписи)
Марина! Я шел по коридору, и мне перешла дорогу крыса! Живая! Антон
Папочка, но ты же сказал, что ненавидишь дохлых крыс... Кирюша, Саша
Марина, я их убью. Честное слово. Антон
Уезжаю на курорт на месяц. Больше сил нет не могу. Не скучайте. Мама Марина
Марина, нет! Я повешусь! Антон
Марина, я купил продукты и вымыл балкон. Антон
Марина, я больше никогда в жизни не надену ни одного галстука. Антон
Марина, я больше никогда в жизни не повышу голос на детей. Марина, я согласен год питаться макаронами. Марина, я обожаю крыс. Антон-безутешный
Мамочка, не уезжай! Мы вернули всех крыс откуда взяли. Кирюша, Саша
Мама, я положила твою тушь на место, там еще много осталось. Люша
Мама, я купила тебе новую помаду вместо твоей старой. Она такая же, только лучше, потому что в ней еще есть помада. Люша
Мама, я поняла: ты права, твоя новая кофточка идёт тебе гораздо больше, чем мне. Люша
Мама, в портативном холодильнике можно хранить котлеты. Много. Кирюша, Саша
Марина, мы пропылесосили ковёр и вымыли окна. Антон, дети
Подлизы. Уговорили. Но учтите: еще одна неприятность – любая! – и я месяц катаюсь на горных лыжах. Нет, два месяца. Мама Марина
Марина, я тебя люблю. Антон
Мамочка, мы тебя обожаем. Кирюша, Саша
Мама, ты у нас молодец. Люша
Антоша, вот видишь, я же тебе говорила – у нас прекрасные дети. Марина
Кто опять перегорел лампочку в ванной? Невозможно мыться! Папа
Почему невозможно? Можно поджечь зубную щетку. Горит красиво. Кирюша, Саша
А рулон туалетной бумаги всё равно горит лучше. (без подписи)
Я тут стоя сплю, чтобы не проспать...
Кусь!
Памагитеее!!!!
Зарисовки
Мужской трёп на свежем воздухе
Мужской трёп на свежем воздухе
Конец 70-х. Одноночная рыбалка на две смыкающиеся зорьки. Вечер. Догорающий, едва светлый край неба. Истринское водохранилище в берегах, еще не отягощенных «загородными домами».
Палатка-двухместка, поставленная на случай дождя. Пара надувных лодок, вытянутых на берег. Мотоцикл с коляской – транспорт, на котором всё это богатство к месту доставлено.
Пятеро возле расстеленной на траве скатёрки-клеёночки. Картошечка, только что с примуса (с дровами на Истре всегда напряг). Лучок, свежие огурчики. Полтораста капель, уже расстилающие тепло в организме каждого.
Лепота... Благость... Расслабуха... Мгновенье, остановись...
– Эх, – нарушает вдруг тишину Юрка. – А какую, мужики, по этой весне я бабу драл! Ох и бабу! Вон, Мишка её видел. Помнишь?
– Да-аа! – вяло подтверждает Мишуня. – Знатная была баба. Габаритов тех еще. Впечатляющих.
– Не просто впечатляющих, а выдающихся! – обижается Юрка. – Да у неё ляжки были... как... Как, вон, баллоны у лодки! Земляк, какой там у них размер?
– У Мишкиной зелёной не знаю. А у моей чёрной – двести восемьдесят миллиметров. В диаметре.
– Вот-вот. Эт-та тебе не «девяносто-шестьдесят-девяносто». Там один только окорок и то на окружность девяносто тянул. А задница! Ох, ребята, какая же у неё была задница! Каждое полужопие, ну..., как..., как... – поводя вокруг глазами, – Как бензобак у мотоцикла! Земляк! Сколько у тебя в баке?
– Восемнадцать литров!
– Во, точно! Не меньше, чем на сорок килограммов была задница!
– Да ну, Юр! Перебор. Не может быть!
– Почему это не может? Вон, Мишуня свидетель, он её сам видел... Да за эту задницу руками можно было не с боков держаться, как за аккордеон, а сверху их класть, как на фортепьяно. Да-ааа... А грудЯ?! Знаете, какие у неё были грудЯ? Каждая, вон, примерно, ну... ну, как фара мотоциклетная... Земляк! На сколько у тебя.....
– Не знаю я! Про фару не знаю! Ну, положим на круг, два литра!
– Не-еее! У неё, Лидки этой, пожалуй, даже поболе были...
Разговор сникает. Мужики в накатившихся сумерках как бы переваривают услышанное.
– Юр! – вдруг подаёт голос молчавший до того Санька.
– Чего тебе?
– Так ведь на такую-то бабу и «конец» надо иметь размером с глушитель!
Общий хохот. Занавес.
Ну очень позитивные котики
Ух ты, даже язык в пятнышках)))) так реально бывает?!
ЖEHЩИHA – ЭTO EЁ CУMKA.
Bcтpeчaюcь кaк-тo c дeвушкoй, пo дeлу, в кaфe. Bдpуг paздaeтcя звoнoк — ee мoбильный. «Oй! — вocклицaeт oнa. — Гдe oн?» И зaпуcкaeт pуку в cумку. Oнa у нee бoльшaя и кoжaнaя. Дeвушкa poeтcя в нeдpax, мoбильный звeнит: «Дa гдe жe oн, чepт пoбepи?» И тoгдa oнa coвepшaeт pиcкoвaнный пocтупoк. Bывaливaeт нa cтoл вcё, чтo ecть в cумкe.
Ha нeгo пaдaют тpи пoмaды, тяжeлый флaкoн дуxoв, cпутaвшиecя нaушники, вaтныe кpужoчки в цeллoфaнoвoй кoлбacкe, зeлeнaя тушь, oткpыткa c видoм Бaли, нepacпeчaтaннaя пaчкa пpeзepвaтивoв c apoмaтoм, бoльшaя щeткa для вoлoc. Ho этo eщe нe вce, дeвушкa пpoдoлжaeт тpяcти cумку. И вывaливaeтcя вчepaшний билeт нa мeлoдpaму — в мoдный кинoтeaтp, книжкa «Kaк ecть штpудeли и coxpaнить фигуpу?», пoтoм пaлoчки из япoнcкoгo pecтopaнa, пaкeтик влaжныx caлфeтoк, пoлoвинa шoкoлaдки, мaкбук, poзoвыe coлнeчныe oчки, гoлубoй зoнтик, чepныe лaкoвыe туфли... И нaкoнeц, дoлгoждaнный тeлeфoн.
Пepeдo мнoй нa cтoлe лeжaл вecь дeвичий миp. Я зaлюбoвaлcя.
Ha caмoм дeлe, жeнщинa — этo ee cумкa. Bcё, чтo внутpи cумки, — этo oнa, ee зaбoты, тpeвoги, мeчты. Пo oднoму пeчaльнoму билeту в кинo ужe мoжнo oпиcaть гepoиню. Пoшлa вeчepoм, дaжe бeз пoдpужки, нo в мoдный кинoтeaтp. Знaчит, ищeт в пoтeмкax кoгo-тo и нe мoжeт никaк oтыcкaть. Cимпaтичнaя пaчкa пpeзepвaтивoв ocтaeтcя цeлoй.
Я бы вooбщe cдeлaл TB-шoу «Cумкa». Bcякиe звeзды oтдaют cвoи cумки, ocтaвaяcь инкoгнитo, зpитeли-экcпepты paccмaтpивaют coдepжимoe и paccкaзывaют o влaдeлицe. A oнa cидит в тaйнoй кoмнaтe и вoлнуeтcя, cлушaя, кaк ee paзoблaчaют. «Oй, paзвe я тaкaя? Xoтя дa, тaкaя...» Hу и в финaлe oнa эффeктнo пoявляeтcя в cтудии. Aплoдиcмeнты. Cумкa — этo кpучe гopocкoпa. Лучшe вcякoгo пcиxoaнaлизa. Звeзды вpут, пcиxoлoги — шapлaтaны, a cумкa cкaжeт вcю пpaвду. Booбщe xopoшo, чтo cумки мoлчaт, oни бы тaкoгo нaбoлтaли o xoзяйкe — oй, мaмa мoя!
Пoэтoму cумкa — лучшaя пoдpугa
Caмaя близкaя, caмaя вepнaя, caмaя чуткaя. У дeвушeк вeчнaя пpoблeмa. C oднoй cтopoны — xoчeтcя нoвую cумку, вceгдa xoчeтcя. Xoчeтcя paзныx. Xoчeтcя в пoнeдeльник идти c дeлoвoй, чepнoй, вo втopник — c кopичнeвoй, у кoтopoй бaxpoмa, в cpeду — c poзoвeнькoй, у кoтopoй зoлoтыe зaмoчки... ну и тaк дaлee, дo вocкpeceнья, кoгдa xoчeтcя бeлый pюкзaчoк или нeт, лучшe мaтepчaтую, c нaдпиcью All you need is love или дaжe... Ho нeт, ecть пpoблeмa! Becь cвoй миp пpидeтcя кaждoe утpo пepeклaдывaть из кopичнeвoй в poзoвую, из poзoвoй в Love... Дa этo жe pexнутьcя мoжнo! Toлькo oбуcтpoилa oдну вceлeнную, кaк нaдo coздaвaть нoвую. Дaжe у Бoгa ушлo нa этo шecть днeй, a у дeвушки — вceгo пятнaдцaть минут. Heт уж, лучшe c oднoй, гдe вce уcтoялocь. Лишь глупым двуxмepным мужчинaм кaжeтcя, чтo у дeвушки в cумкe xaoc. Этo нe xaoc, этo выcший пopядoк. Taк жe, кaк и в бapдaчкe дeвичьeй мaшины, нo o ниx нaдo oтдeльнo.
Зaтo дeвушки влaдeют ocoбoй мaгиeй. Oни pacшиpяют пpocтpaнcтвo cумки дo любыx, им нужныx пpeдeлoв.
Cвoeй пoдpужкe я oднaжды купил в пoдapoк клaтч, нaшeл вo Флopeнции, дoлгo выбиpaл. Coвceм мaлeнький, тудa тoлькo пoмaдa и тeлeфoн пoмecтятcя. Дoлгo вepтeл в pукax, мучилcя: вдpуг нe пoнpaвитcя? Пocoвeтoвaлcя c пpoдaвщицeй, oбъяcнил, чтo пoдpужкa нeжнaя и poмaнтичнaя. Ta улыбнулacь: «Bene! Perfetto! Бepи этoт клaтч! He coмнeвaйcя!»
Итaк, я пpивeз eгo пoдpужкe в Mocкву, тa былa cчacтливa, pacцeлoвaлa. И кaк-тo пoшли c нeй в тeaтp. Oнa c нoвым клaтчeм, oчeнь дoвoльнaя. A в paзгap cпeктaкля пoнaдoбилcя мнe плaтoк — пpoтepeть oчки. C coбoй плaтки нe нoшу. Чтo дeлaть — нe вытиpaть жe кpaeм пиджaкa. Пoдpужкa дocтaeт из клaтчa пaчку бумaжныx caлфeтoк, пpoтягивaeт. Haдo жe, думaю, кaк этa тoлcтeнькaя пaчкa тaм умecтилacь? A пoтoм мнe зaxoтeлocь пить — пoдpужкa дocтaeт из клaтчa бутылку вoды. Tут я ужe зaбыл пpo cпeктaкль. Meня вoлнoвaлo coвceм дpугoe: кaк?! Kaк этo умecтилocь в мизepнoм пpocтpaнcтвe, гдe мecтo тoлькo для aйфoнa и пoмaды? Увepeн: ecли бы мнe зaxoтeлocь вдpуг гopячий пиpoжoк, oнa бы вытaщилa oттудa нe тoлькo пиpoжoк, нo и микpoвoлнoвку, чтoбы eгo paзoгpeть.
Жeнcкaя cумкa — этo cплoшныe фoкуcы. Этo пpoтивopeчиe зaкoнaм физики. Этo чудo. Пoкa физики и acтpoнoмы зaнимaютcя чepными дыpaми, у ниx пoд бoкoм caмaя нaтуpaльнaя зaгagкa миpoздaния — жeнcкaя cумкa. Лучшe бы oни oтвлeклиcь oт тeлecкoпa и пoинтepecoвaлиcь у жeны, кaк тoй удaeтcя coздaть «чepную дыpу» в oтдeльнoй cумкe? Boт гдe тaйнa, вoт куga нaдo бpocить вcex лaуpeaтoв Hoбeлeвcкoй пpeмии и зaoднo Cтивeнa Kингa. Xoтя oни вce paвнo тaйну нe paзгaдaют, бeдoлaги.
Aлeкceй Бeлякoв
Bcтpeчaюcь кaк-тo c дeвушкoй, пo дeлу, в кaфe. Bдpуг paздaeтcя звoнoк — ee мoбильный. «Oй! — вocклицaeт oнa. — Гдe oн?» И зaпуcкaeт pуку в cумку. Oнa у нee бoльшaя и кoжaнaя. Дeвушкa poeтcя в нeдpax, мoбильный звeнит: «Дa гдe жe oн, чepт пoбepи?» И тoгдa oнa coвepшaeт pиcкoвaнный пocтупoк. Bывaливaeт нa cтoл вcё, чтo ecть в cумкe.
Ha нeгo пaдaют тpи пoмaды, тяжeлый флaкoн дуxoв, cпутaвшиecя нaушники, вaтныe кpужoчки в цeллoфaнoвoй кoлбacкe, зeлeнaя тушь, oткpыткa c видoм Бaли, нepacпeчaтaннaя пaчкa пpeзepвaтивoв c apoмaтoм, бoльшaя щeткa для вoлoc. Ho этo eщe нe вce, дeвушкa пpoдoлжaeт тpяcти cумку. И вывaливaeтcя вчepaшний билeт нa мeлoдpaму — в мoдный кинoтeaтp, книжкa «Kaк ecть штpудeли и coxpaнить фигуpу?», пoтoм пaлoчки из япoнcкoгo pecтopaнa, пaкeтик влaжныx caлфeтoк, пoлoвинa шoкoлaдки, мaкбук, poзoвыe coлнeчныe oчки, гoлубoй зoнтик, чepныe лaкoвыe туфли... И нaкoнeц, дoлгoждaнный тeлeфoн.
Пepeдo мнoй нa cтoлe лeжaл вecь дeвичий миp. Я зaлюбoвaлcя.
Ha caмoм дeлe, жeнщинa — этo ee cумкa. Bcё, чтo внутpи cумки, — этo oнa, ee зaбoты, тpeвoги, мeчты. Пo oднoму пeчaльнoму билeту в кинo ужe мoжнo oпиcaть гepoиню. Пoшлa вeчepoм, дaжe бeз пoдpужки, нo в мoдный кинoтeaтp. Знaчит, ищeт в пoтeмкax кoгo-тo и нe мoжeт никaк oтыcкaть. Cимпaтичнaя пaчкa пpeзepвaтивoв ocтaeтcя цeлoй.
Я бы вooбщe cдeлaл TB-шoу «Cумкa». Bcякиe звeзды oтдaют cвoи cумки, ocтaвaяcь инкoгнитo, зpитeли-экcпepты paccмaтpивaют coдepжимoe и paccкaзывaют o влaдeлицe. A oнa cидит в тaйнoй кoмнaтe и вoлнуeтcя, cлушaя, кaк ee paзoблaчaют. «Oй, paзвe я тaкaя? Xoтя дa, тaкaя...» Hу и в финaлe oнa эффeктнo пoявляeтcя в cтудии. Aплoдиcмeнты. Cумкa — этo кpучe гopocкoпa. Лучшe вcякoгo пcиxoaнaлизa. Звeзды вpут, пcиxoлoги — шapлaтaны, a cумкa cкaжeт вcю пpaвду. Booбщe xopoшo, чтo cумки мoлчaт, oни бы тaкoгo нaбoлтaли o xoзяйкe — oй, мaмa мoя!
Пoэтoму cумкa — лучшaя пoдpугa
Caмaя близкaя, caмaя вepнaя, caмaя чуткaя. У дeвушeк вeчнaя пpoблeмa. C oднoй cтopoны — xoчeтcя нoвую cумку, вceгдa xoчeтcя. Xoчeтcя paзныx. Xoчeтcя в пoнeдeльник идти c дeлoвoй, чepнoй, вo втopник — c кopичнeвoй, у кoтopoй бaxpoмa, в cpeду — c poзoвeнькoй, у кoтopoй зoлoтыe зaмoчки... ну и тaк дaлee, дo вocкpeceнья, кoгдa xoчeтcя бeлый pюкзaчoк или нeт, лучшe мaтepчaтую, c нaдпиcью All you need is love или дaжe... Ho нeт, ecть пpoблeмa! Becь cвoй миp пpидeтcя кaждoe утpo пepeклaдывaть из кopичнeвoй в poзoвую, из poзoвoй в Love... Дa этo жe pexнутьcя мoжнo! Toлькo oбуcтpoилa oдну вceлeнную, кaк нaдo coздaвaть нoвую. Дaжe у Бoгa ушлo нa этo шecть днeй, a у дeвушки — вceгo пятнaдцaть минут. Heт уж, лучшe c oднoй, гдe вce уcтoялocь. Лишь глупым двуxмepным мужчинaм кaжeтcя, чтo у дeвушки в cумкe xaoc. Этo нe xaoc, этo выcший пopядoк. Taк жe, кaк и в бapдaчкe дeвичьeй мaшины, нo o ниx нaдo oтдeльнo.
Зaтo дeвушки влaдeют ocoбoй мaгиeй. Oни pacшиpяют пpocтpaнcтвo cумки дo любыx, им нужныx пpeдeлoв.
Cвoeй пoдpужкe я oднaжды купил в пoдapoк клaтч, нaшeл вo Флopeнции, дoлгo выбиpaл. Coвceм мaлeнький, тудa тoлькo пoмaдa и тeлeфoн пoмecтятcя. Дoлгo вepтeл в pукax, мучилcя: вдpуг нe пoнpaвитcя? Пocoвeтoвaлcя c пpoдaвщицeй, oбъяcнил, чтo пoдpужкa нeжнaя и poмaнтичнaя. Ta улыбнулacь: «Bene! Perfetto! Бepи этoт клaтч! He coмнeвaйcя!»
Итaк, я пpивeз eгo пoдpужкe в Mocкву, тa былa cчacтливa, pacцeлoвaлa. И кaк-тo пoшли c нeй в тeaтp. Oнa c нoвым клaтчeм, oчeнь дoвoльнaя. A в paзгap cпeктaкля пoнaдoбилcя мнe плaтoк — пpoтepeть oчки. C coбoй плaтки нe нoшу. Чтo дeлaть — нe вытиpaть жe кpaeм пиджaкa. Пoдpужкa дocтaeт из клaтчa пaчку бумaжныx caлфeтoк, пpoтягивaeт. Haдo жe, думaю, кaк этa тoлcтeнькaя пaчкa тaм умecтилacь? A пoтoм мнe зaxoтeлocь пить — пoдpужкa дocтaeт из клaтчa бутылку вoды. Tут я ужe зaбыл пpo cпeктaкль. Meня вoлнoвaлo coвceм дpугoe: кaк?! Kaк этo умecтилocь в мизepнoм пpocтpaнcтвe, гдe мecтo тoлькo для aйфoнa и пoмaды? Увepeн: ecли бы мнe зaxoтeлocь вдpуг гopячий пиpoжoк, oнa бы вытaщилa oттудa нe тoлькo пиpoжoк, нo и микpoвoлнoвку, чтoбы eгo paзoгpeть.
Жeнcкaя cумкa — этo cплoшныe фoкуcы. Этo пpoтивopeчиe зaкoнaм физики. Этo чудo. Пoкa физики и acтpoнoмы зaнимaютcя чepными дыpaми, у ниx пoд бoкoм caмaя нaтуpaльнaя зaгagкa миpoздaния — жeнcкaя cумкa. Лучшe бы oни oтвлeклиcь oт тeлecкoпa и пoинтepecoвaлиcь у жeны, кaк тoй удaeтcя coздaть «чepную дыpу» в oтдeльнoй cумкe? Boт гдe тaйнa, вoт куga нaдo бpocить вcex лaуpeaтoв Hoбeлeвcкoй пpeмии и зaoднo Cтивeнa Kингa. Xoтя oни вce paвнo тaйну нe paзгaдaют, бeдoлaги.
Aлeкceй Бeлякoв
Cirre, Галина, у незабвенной пани Иоанны Хмелевской тоже есть что-то подобное про сумочку. Чуть-чуть в другом, более практическом ракурсе, но в целом похоже.
Зарисовки
Как принимать экзамен
Как принимать экзамен
Аннотация: Не боги горшки обжигают.
– Слышь, Катя! Ты что это сегодня такая надутая? – вдруг озаботился Земляк настроением аспирантки их общего шефа.
– Да вот, ВП поставил меня завтра экзамен принимать по своему курсу. А я вообще никогда экзаменов не принимала. И курс его последний раз студенткой слушала. Шеф ведь каждый год что-то в лекциях меняет. Добавляет, изымает... О чём он сейчас читал, откуда мне знать? Ну как я принимать буду?
– Делов-то... Принимать – не сдавать... Слушай старших товарищей, битых жизнью бойцов. Прошедших огонь и воду с обеих сторон экзаменационного стола. Сейчас я тебя научу. Усвоишь, поверь моему опыту – сможешь принять любой экзамен по любому предмету. От квантОв до анатомии. Ну, кроме, конечно, иностранного языка. При этом, обращаю особое внимание, и оценка твоя будет объективной и сдающие даже не заподозрят, что ты предмета принимаемого совершенно не знаешь. Ну, как? Будешь слушать?
– Конечно. Рассказывай!
– Перво-наперво запомни и проникнись главным. Тем, что ты много умнее их. И опытнее. Хотя бы потому, что у тебя уже есть диплом, а у них его пока еще нет. А раз так, то инициатива всегда должна быть на твоей стороне и из рук ты её выпускать не должна. Рулить должна процессом. С издёвочкой такой лёгкой, но вежливо, не пережимая. Вообще-то, конечно, и тезауруса какого-то наличие в голове твоей желательно. Да это я так, до кучи... Не обижайся, пожалуйста... Ну, а теперь ближе к делу. Пришла ты в аудиторию. Клиентов обилетила. Подготовиться дала чуток. Приступаешь к процессу. Кто обычно идет сдавать первым?
– Кто?
– Тот, кто знает всё. Или тот, кто на удачу надеется, а сам не знает ни черта. Так вот, для этого первого сдающего и твоя задача существенно легче. Она из сложной в бинарную превратилась. Что ты – пять минут послушав ответ на вопросы из билета, отличника от двоечника сепарировать не сумеешь? Откровенную чушь не сумеешь отловить?
– Сумею.
– Ну, и я об этом. Двоечника выгоняешь на хрен и тогда задача твоя рекурсивно возвращается к исходной. Отличнику же ставишь пять баллов и отпускаешь с миром, переходя к следующему этапу приёма. Что ты делаешь на этом этапе?
– И что я делаю?
– Спрашиваешь следующего студента. Спрашиваешь его по билету и, кроме того, задаёшь еще и дополнительный вопрос. Какой ты задаёшь вопрос?
– Действительно, какой?
– Отвечаю. Задаёшь вопрос как раз из того материала, который только что рассказал тебе сдавший отличник. Уловила?
– Класс!
– Ясное дело... Через пару-тройку опрошенных студентов у тебя уже и мешочек вопросов поднакопился и в курсе принимаемом ты кое-что соображать начинаешь... Так ведь? А если группы три-четыре за неделю через себя пропустишь, то ты уже так в предмете ориентироваться будешь, что, глядишь, даже сама сдать его сумеешь. Попробуй, всё равно тебе деваться некуда.
– И в самом деле, некуда, – со вздохом, – попробую...
– Да, вот еще что помни... Как говорил наш покойный завкафедрой Сергей Павлович Стрелков – если студент продержался против тебя больше двадцати минут, то два балла ему ставить неприлично. Хотя бы потому, что это будет свидетельствовать о твоей низкой квалификации, как экзаменатора. Двоечника дОлжно определять быстрее.
С экзамена Катя пришла хотя и усталая, но в состоянии полного восторга.
мaкбук, poзoвыe coлнeчныe oчки, гoлубoй зoнтик, чepныe лaкoвыe туфли...туристический рюкзак у неё, чтоль? из дома выгнали? что успела, то и побросала в первую вместительную торбу?
Просто так, просто по жизни, это никакая нормальная женщина одновременно в сумке не носит.
Вот такую глупость про дамские сумки пишут, оторопь берет – даже если это типо набор поэтических метафор – нет такого в жизни.
За все свои многие годы ни разу этаких миленьких
что успела, то и побросала в первую вместительную торбу?Irgata, Ирина, всяко бываИт!
Сумок в наличии много, большие не люблю и не ношу. Много маленьких, разных цветов и форм, меняю часто, почти ежедневно, под пальто, под платье, под туфли, иногда просто в контраст.
Про обувь. Бывает, что на работу еду в одной обуви, с работы – в другой (на работе пар 6-7 всегда стоит, даже специально обувницу купила ).
Часто нужную завтра пару забираю домой, но конечно не сумочке.
Так что именно в моей сумочке вполне возможно обнаружить... не те предметы.
Много маленьких, разных цветов и форм, меняю часто, почти ежедневно, под пальто, под платье, под туфли, иногда просто в контраст.
мне для того, чтобы сумочку поменять, пол дня нужно перекладывать содержимое одной в другую
мне для того, чтобы сумочку поменять, пол дня нужно перекладывать содержимое одной в другуюА я лишь недавно, тут узнала, что на wb продаются такие «вкладыши» в любую сумку – они сетчатые какие-то легкие и имеют много отделений и кармашков.
Называются «органайзер для сумки»
Каждый может подобрать подходящую.
И просто «переставлять» его.
Но я только полюбовалась....
Сейчас мне не нужно уже, я же не «девушка» уже.
Не нуждаюсь.
А вот раньше бы – с удовольствием.
Сейчас не лень переложить свои 3-4 предмета из рюкзака в сумочку.
И обратно. Иногда. Многое просто не нужно в плане образа жизни.
8)
же не «девушка» уже.mamusi, так тоже «чай не девица', но работАчка обязывает!?
всяко бываИт!это-то понятно.
Я-то о том, что такие вот умилительные рассказики представляют дам в общей массе с сумками, полными всякой дребени, включая одновременного ношения туфель, недоеденного шоколада, макбука (!!) и прочага прочага прочага.
А так, конечно, каждая дамочка вольна носить в своей сумке хоть слесарный набор + белье от «гуччи», о чем, кстати, тоже бывают смешненькие рассказоны.
mamusi, так тоже «чай не девица', но работАчка обязывает!Дааа!
Так и я о чём?
Рассмотри вариант такого органайзера! А вдруХ облегчит жизнь!?
Девочки, по поводу сумок был один забавный случай. Когда я училась в институте, у нас заселяли новое общежитие. Построено было, конечно, тяп-ляп. У одногрупницы была сквозная дыра в соседнюю комнату размером примерно с кирпич. А у корпуса в другом районе шло строительство. Короче, она нашла подходящий кирпич, упаковала в мешок и положила в дипломат. А дипломат у неё иногда самопроизвольно открывался. В автобусе с ней решил познакомиться парень. Вышел на её остановке и предложил помочь донести дипломат, удивляясь ещё как много учебники весят. Почти дошли до общаги, но тут дипломат открывается, вылетает кирпич... Парень сначала теряет дар речи, а потом задаёт вопрос: Это для таких идиотов, как я?
У мужчины самые серьезные намерения, если он пришел на свидание с саженцем, кирпичом и без презерватива.
даже если не слушать, то смотреть эту милоту
Я тут стоя сплю, чтобы не проспать...А я всегда такая по утрам, если утро слишком раннее.
Niarma, забавная история! А там не было романтического продолжения?
Ух ты, даже язык в пятнышках)))) так реально бывает?!Какой интересный экземплярчик!
Пятна на языке иногда бывают, обычно одно или два и более четкие, а тут такая пестрота. Этот собик мраморный, ген мрамора действует на черный пигмент (и его производные), как «белизна» на цветную тряпочку, сильно осветляет шерсть, и если пятно мрамора попадает на глаз, то карий глаз осветлится до голубого, но вот чтобы язык так «облез», он изначально должен быть чёрным (синим), а такой бывает только у чау и шар-пеев, но ни у тех и ни других в анамнезе нет мраморного окраса. Получается, что это дизайнерская поделка – мраморный метис чау-чау, и язык, вместо стандартного синего, тоже получился мраморный.
Никогда я такого чуда живьём не видела.
А там не было романтического продолжения?Увы! Продолжение, видимо, было убито кирпичом. Решил не связываться со столь креативной девушкой
Увы! Продолжение, видимо, было убито кирпичом. Решил не связываться со столь креативной девушкойСлабак!
Ну и пральна, такой хоккей нам не нужен!
Ты танцуешь со мной
Аннотация: Ну, это... Словом, про любовь.
«Советский туберкулёзник плачет два раза:
первый – когда его ставят на учёт,
второй – когда с учета снимают.»
(с) Из фольклора контингента
первый – когда его ставят на учёт,
второй – когда с учета снимают.»
(с) Из фольклора контингента
Осенью 1981-го Земляку «повезло». Поймала его флюорография. Сейчас, спустя много лет Земляку иногда даже кажется, что кавычки при «повезло» можно бы и не ставить. Во-первых, поймали вовремя – процесс не зашел еще слишком далеко. Во-вторых, в тридцать годов организм еще не слишком изношен и далеко небезвредные по побочным действиям лекарства вполне способен преодолеть. В-третьих (надо бы «во-первых»)- вылечили все же. И, в-четвертых, самое главное. Никогда в жизни, ни до, ни после, Земляк так замечательно не отдыхал.
Больница – 255 дней. С октября по июнь. Палаты по 36 кв. метров с лоджиями. На шесть мест, но редко когда занятые более чем четверыми. Размещенными по принципу близких интересов и социального статуса. Инженеры к инженерам, люмпены к люмпенам. Обильнейшее трехразовое питание по меню недельного цикла, да еще плюс полдник в палате и вечером кефир. Свобода времяпровождения. Земляк там за зиму около двух тысяч километров на лыжах набегал. По лесной маркированной лыжне обслуживаемой недалече расположенной спортивной базой сборных СССР «Новогорск».
– Ты у меня самый здоровый больной! – говорила Антоновна, заведующая отделением.
Затем был санаторий. Тубический санаторий советских времен был заведением от других санаториев в корне отличающимся. Нет, не процессом отдыха и лечения, а характером взаимодействия пациентов с персоналом и между собой. Текучесть и сменяемость тех и других от года к году довольно слабая. Некоторые ухитрялись съездить раз по шесть. Прооперированные так и вообще могли всю жизнь, когда захотят. Сложившиеся устойчивые коллективы. Многолетние романы. Все или почти все друг-друга знали. Нормально и даже традицией считалось не только поселиться на следующий год вместе со своими прежними друзьями, но даже и в ту же, что прежде, палату и, как высший пилотаж, на ту же койку. В одну из таких компаний и предстояло тогда влиться Земляку.
Четыре срока за четыре года, по нескольку месяцев каждый. О первом из них и пойдет речь. Это в следующие годы Земляк сразу по прибытии плотником там на полставки оформлялся, но в «первичниках» он с этим делом еще не сориентировался. И потому слегка заскучал. Одно хорошо. До дома ему было всего тридцать пять минут езды на велосипеде. Земляк свой дорожный двухколесник в санаторий перегнал и марафоны больничные продолжил. Только вместо ежедневных двадцати пяти км лыжных пошло по пятьдесят велосипедных. Еще из развлечений был бывшего барского имения пруд с диким пляжем, ежевечерние танцы и эпизодические экскурсии по ближнему Подмосковью. Все эти мероприятия Земляк старался не пропускать. Кроме, разве, футбола-волейбола, к которым способностей не имеет и не имел.
Однажды, с экскурсии вернувшись, фотографии он дома отпечатал. Нащёлканные в жанре «я и моя сраная кошка», как теперь выражаются в интернетах. Потом в санаторий их привез и персонажам, на них изображенным раздал.
– Ну и что ты за них хочешь? – спросила при получении «крошка-Танечка». Бухгалтерша из Ногинска, примечательная прежде всего высокой шеей.
– Хммм... Денег с тебя я брать не буду, целовать меня – так я сейчас небритый. Даже и не знаю, что...
И вдруг Земляка осенило!
– Слушай-ка. Мы с тобой оба первичники. Загорать нам здесь еще будь здоров сколько. Давай так. До конца срока на всех танцах песню про телефонный звонок ты танцуешь со мной. А я тебе всё это время фотографии делаю. Какие захочешь.
– Ну, ты и условия запросил! А что – я согласна.
Они сдержали уговор. Ежедневные танцы в любую погоду. На свежем воздухе, согласно распоряжению главврача. Июль, август, сентябрь, октябрь. Днем они оставались каждый сам по себе. Но вечером...
Телефонные натянутые нити,
Тихий голос в черной трубке возникает...
Они танцевали. На открытой площадке перед главным корпусом. По наступившему позже холоду в куртках, а то и в пальто. Если только не было дождя. Иногда Татьяна опаздывала к началу.
– Песня про звонок была? – спрашивала она у присутствующих. – Еще нет? Надо тогда оставаться.
А кругом, как назло в телефонных глубинах
Голоса долгожданных, желанных, любимых...
В конце октября с интервалом в неделю сроки у них закончились. Они разъехались по своим домам, не обменявшись даже номерами тех самых телефонов.
Телефонный звонок и опять как всегда
– Извините, я видно попал не туда.
В следующем году Земляк лег уже на «свою» койку. Всё было схвачено. И раздача в столовой и полставки плотника и доступ к станкам-инструментам в столярной мастерской. А однажды, в очередной вторник, являвшийся в санатории еженедельным днём выписки-заезда, выйдя вечером на танцы, он вдруг услышал знакомое
Таааа-та-тиии-та-та...
Песня про звонок! Пока еще только музыкальное вступление. И тут Земляк увидел идущую к нему через всю площадку Танечку! Тихий взрыв! Их словно бросило навстречу друг-другу.
И опять звонок, и всё идёт по кругу.
Как мне крикнуть: ну а вдруг ты не ошибся?
Ошибёшься, если вновь повесишь трубку.
Потом была ЛЮБОВЬ.
БОЛЬШАЯ.
До конца срока.
Слова песни и её mp3-запись можно найти здесь
АНГЕЛОВ ХРАНИТЕЛИ
Кошки — волшебные животные, но мало кто догадывается об их главной задаче. Они, конечно же, гуляют сами по себе, конечно же, видят параллельные миры, бесов и ангелов. Для кошек, считай, нет закрытых дверей, и, конечно же, они ловят мышей, змей и воробьев. Кошки собирают солнечное тепло на своей шерстке и, безусловно, делятся им со своими любимыми человеками, мурлыкают, ластятся, могут вцепиться когтями или в мгновение ока превратиться в ужасающих шипящих когтистых чудовищ. Многие считают кошек жуткими эгоистами, которые думают только о себе, и чьи нужды должны обслуживать люди. Но очень мало кто догадывается, что кошки полностью заслужили право так себя вести, ведь у них есть ещё одна важнейшая из задач. И об этой задаче знают единицы.
И, будьте уверены, те, кто подкармливают бродячих кошек, кто спасает выброшенных в мусорник котят или трудится волонтером в приютах, об этой задаче наверняка знают... Ну, хотя бы догадываются. Я расскажу вам об этой задаче, и, может быть, после прочтения этой сказки и вы захотите покормить хотя бы одну бездомную кошку.
Как это часто бывает, мы гораздо охотнее выбираем не правильный путь, а лёгкий, не добрые дела, а эгоистичные. Пожалуй, без этого никак, ведь это тоже часть взросления — упасть с дерева, с крыши сарая, разбить мамину любимую вазу, даже наябедничать на лучшего друга, хотя бы для того, чтобы прочувствовать, почему именно ябедничать плохо. Конечно же, ошибки молодого растущего мира имели гораздо более сложные и далеко идущие последствия, поэтому Всевышний, хоть и не хотел мешать новому миру найти свой путь, стремился хоть как-то ему помочь.
Он собрал всех чудесных существ вместе и спросил их, кто бы хотел помочь людям не наделать таких ошибок, которые потом будет сложно исправить.
— Мы не сможем... — потупились серафимы, нервно пригасив огонь своих крыльев, — мы настолько внушительны, что люди не смогут развиваться самостоятельно в нашем присутствии.
— И мы не сможем, — херувимы потупились, спрятали мечи и втянули головы в крылья, — какая людям польза, если они всё будут ведать и ничего не смогут познавать?
Постепенно все чудесные обитатели небес поняли, что их влияние на людей будет слишком сильным, и новый мир не сможет быть самостоятельным. И тогда вперёд вышли ангелы из нижнего лика. У них не было ни огненных мечей, ни огненных доспехов, они не пылали огнём, да и размером были порой даже меньше людей.
— Как же вы сможете их защищать? — поразились херувимы да престолы, — вас бы самих кто защитил!
— Справимся! — вздохнули те, и немедленно отправились на Землю.
Но стоило другим существам узнать, что у людей появились ангелы, как на бедных крылатых началась настоящая охота. Им ломали крылья, рвали подолы и забирали их ежедневники, а то и что похлеще. Ведь мало кому нравилось, что у людей появились такие советчики и защитники. Многим темным сущностям хотелось, чтобы люди слушали только их, делали только то, что хотели они, выбирали самые лёгкие и темные тропы и в конце пополняли бы их темные ряды. Всё усугублялось тем, что люди не могли видеть своих Хранителей, а их слова принимали за свои собственные мысли.
И когда очередной демон исподтишка попытался напасть на очередного ангела, уже предвкушая, как затрещат кости в его крыльях, и как во все стороны разлетятся перья, какой ужас будет в небесного цвета глазах, пока человек, так ничего и не заметив, пойдет дальше, демон сам взвыл от жгучей боли. Подпрыгнув, он огляделся вокруг, но рядом никого не было. Наверное, противник взмыл в небеса, подумал демон, но и наверху никого не было. Тем временем вот уже по второму крылу полоснуло что-то острое и опасное. Откуда-то снизу полоснуло. И почти под ногами демон увидел маленького глупого котёнка, который преотлично мог видеть как людей, так и ангелов.
— Уйди с дороги! — взревел демон, — растопчу — мокрое место останется.
— На ремни расцарапаю! — угрожающе пропищал котенок в ответ. Как известно, вавилонское проклятие коснулось только людей — все другие творения прекрасно друг друга понимали.
— Неужто ты не знаешь, кто я и что я могу с тобой сделать?
— Знаю! — ответил котенок. Но к ангелу не пущу!
Завязалась драка. Котенок вскарабкался демону на голову и вцепился тому в уши. Демон взвыл и завертелся юлой, пытаясь сбросить котёнка. Ангел услышал шум, оглянулся, и, разобравшись в чем дело, бросился помогать котёнку. На крики сбежались другие коты, и вскоре демон оказался в меньшинстве.
Человек тоже оглянулся, но увидел только свору уличных котов. Разогнав их, он нашёл на земле того самого маленького отважного котёнка, который еле дышал.
— Спаси его! — взмолился Ангел-хранитель, и человек подумал, что котёнок никак не заслуживает такой участи.
Неделями человек выхаживал и выкармливал котёнка; следил, чтобы его раны затянулись, а кости срослись. И наконец котёнок превратился в прекраснейшего кота.
Тем временем качественно расцарапанный демон собрал своих товарищей, и все вместе они пошли ко Всевышнему жаловаться. А как известно, у тёмных сущностей нет равных в умении жаловаться и обвинять других, поэтому сразу видно, кого больше слушают те люди, что ведут себя так же.
Тёмные долго доказывали, что они никого не трогали, а кошки их коварно выследили. Когда это не прокатило, они стали кричать, что нечестно нападать кучей на одного, что это был заговор, что никто не имел права вставать между ангелами и демонами, что это жульничество...
— А чего вы хотите то? — спросил Всевышний, когда выслушивать эти жалобы стало уже невмоготу.
— Накажите всех котов и кошек! Они влезли не в своё дело! Чтоб неповадно было!
— Не могу, — подумав, сказал Всевышний, — это будет равносильно тому, что я приму чью-то сторону и лишу всех выбора.
— Кто, если не ты! — запротестовали тёмные.
— Люди. Зря мы им что ли возможность выбора давали? Чудо нового мира в том, что битва между добром и злом идёт в сердцах людей. Вот и скажите мне, какой выбор сделал тот человек, чьего ангела защитил котёнок?
Все недоуменно обратились к огромному шару, внутри которого ангел, человек и кот сидели на травке под огромным платаном. Человек чесал за ухом спасенному полгода назад коту, а кот самодовольно присматривал, чтобы никто не покушался на его ангела. Ангел хранил человека, кот — ангела, а человек — кота.
С тех пор утекло много воды. Люди помнили, кто бережёт их самих, но забыли, кто бережёт их хранителей. При этом в каждом уважающем себя доме было по кошке, а в каждый новый дом перво-наперво запускали кота.
Времена сменялись, сменяли друг друга короли и диктаторы, росли горы, меняли русла реки, двигались границы стран и границы морали. Мир рос и развивался, но доколе в нём водятся кошки, остаются в нём и ангелы-хранители. Куда они друг без друга!
Автор: Алиса Пермякова
Кошки — волшебные животные, но мало кто догадывается об их главной задаче. Они, конечно же, гуляют сами по себе, конечно же, видят параллельные миры, бесов и ангелов. Для кошек, считай, нет закрытых дверей, и, конечно же, они ловят мышей, змей и воробьев. Кошки собирают солнечное тепло на своей шерстке и, безусловно, делятся им со своими любимыми человеками, мурлыкают, ластятся, могут вцепиться когтями или в мгновение ока превратиться в ужасающих шипящих когтистых чудовищ. Многие считают кошек жуткими эгоистами, которые думают только о себе, и чьи нужды должны обслуживать люди. Но очень мало кто догадывается, что кошки полностью заслужили право так себя вести, ведь у них есть ещё одна важнейшая из задач. И об этой задаче знают единицы.
И, будьте уверены, те, кто подкармливают бродячих кошек, кто спасает выброшенных в мусорник котят или трудится волонтером в приютах, об этой задаче наверняка знают... Ну, хотя бы догадываются. Я расскажу вам об этой задаче, и, может быть, после прочтения этой сказки и вы захотите покормить хотя бы одну бездомную кошку.
*
Дело было, как водится, давным давно. Всевышний породил прекраснейший из миров, но когда этот мир подрос, пришло время отпустить его во взрослую самостоятельную жизнь. Каждый родитель рано или поздно отпускает своего ребенка, чтобы тот научился делать свой выбор, сам творить свою жизнь и нести ответственность. Вот и миру пришло время жить самостоятельно.Как это часто бывает, мы гораздо охотнее выбираем не правильный путь, а лёгкий, не добрые дела, а эгоистичные. Пожалуй, без этого никак, ведь это тоже часть взросления — упасть с дерева, с крыши сарая, разбить мамину любимую вазу, даже наябедничать на лучшего друга, хотя бы для того, чтобы прочувствовать, почему именно ябедничать плохо. Конечно же, ошибки молодого растущего мира имели гораздо более сложные и далеко идущие последствия, поэтому Всевышний, хоть и не хотел мешать новому миру найти свой путь, стремился хоть как-то ему помочь.
Он собрал всех чудесных существ вместе и спросил их, кто бы хотел помочь людям не наделать таких ошибок, которые потом будет сложно исправить.
— Мы не сможем... — потупились серафимы, нервно пригасив огонь своих крыльев, — мы настолько внушительны, что люди не смогут развиваться самостоятельно в нашем присутствии.
— И мы не сможем, — херувимы потупились, спрятали мечи и втянули головы в крылья, — какая людям польза, если они всё будут ведать и ничего не смогут познавать?
Постепенно все чудесные обитатели небес поняли, что их влияние на людей будет слишком сильным, и новый мир не сможет быть самостоятельным. И тогда вперёд вышли ангелы из нижнего лика. У них не было ни огненных мечей, ни огненных доспехов, они не пылали огнём, да и размером были порой даже меньше людей.
— Как же вы сможете их защищать? — поразились херувимы да престолы, — вас бы самих кто защитил!
— Справимся! — вздохнули те, и немедленно отправились на Землю.
Но стоило другим существам узнать, что у людей появились ангелы, как на бедных крылатых началась настоящая охота. Им ломали крылья, рвали подолы и забирали их ежедневники, а то и что похлеще. Ведь мало кому нравилось, что у людей появились такие советчики и защитники. Многим темным сущностям хотелось, чтобы люди слушали только их, делали только то, что хотели они, выбирали самые лёгкие и темные тропы и в конце пополняли бы их темные ряды. Всё усугублялось тем, что люди не могли видеть своих Хранителей, а их слова принимали за свои собственные мысли.
И когда очередной демон исподтишка попытался напасть на очередного ангела, уже предвкушая, как затрещат кости в его крыльях, и как во все стороны разлетятся перья, какой ужас будет в небесного цвета глазах, пока человек, так ничего и не заметив, пойдет дальше, демон сам взвыл от жгучей боли. Подпрыгнув, он огляделся вокруг, но рядом никого не было. Наверное, противник взмыл в небеса, подумал демон, но и наверху никого не было. Тем временем вот уже по второму крылу полоснуло что-то острое и опасное. Откуда-то снизу полоснуло. И почти под ногами демон увидел маленького глупого котёнка, который преотлично мог видеть как людей, так и ангелов.
— Уйди с дороги! — взревел демон, — растопчу — мокрое место останется.
— На ремни расцарапаю! — угрожающе пропищал котенок в ответ. Как известно, вавилонское проклятие коснулось только людей — все другие творения прекрасно друг друга понимали.
— Неужто ты не знаешь, кто я и что я могу с тобой сделать?
— Знаю! — ответил котенок. Но к ангелу не пущу!
Завязалась драка. Котенок вскарабкался демону на голову и вцепился тому в уши. Демон взвыл и завертелся юлой, пытаясь сбросить котёнка. Ангел услышал шум, оглянулся, и, разобравшись в чем дело, бросился помогать котёнку. На крики сбежались другие коты, и вскоре демон оказался в меньшинстве.
Человек тоже оглянулся, но увидел только свору уличных котов. Разогнав их, он нашёл на земле того самого маленького отважного котёнка, который еле дышал.
— Спаси его! — взмолился Ангел-хранитель, и человек подумал, что котёнок никак не заслуживает такой участи.
Неделями человек выхаживал и выкармливал котёнка; следил, чтобы его раны затянулись, а кости срослись. И наконец котёнок превратился в прекраснейшего кота.
Тем временем качественно расцарапанный демон собрал своих товарищей, и все вместе они пошли ко Всевышнему жаловаться. А как известно, у тёмных сущностей нет равных в умении жаловаться и обвинять других, поэтому сразу видно, кого больше слушают те люди, что ведут себя так же.
Тёмные долго доказывали, что они никого не трогали, а кошки их коварно выследили. Когда это не прокатило, они стали кричать, что нечестно нападать кучей на одного, что это был заговор, что никто не имел права вставать между ангелами и демонами, что это жульничество...
— А чего вы хотите то? — спросил Всевышний, когда выслушивать эти жалобы стало уже невмоготу.
— Накажите всех котов и кошек! Они влезли не в своё дело! Чтоб неповадно было!
— Не могу, — подумав, сказал Всевышний, — это будет равносильно тому, что я приму чью-то сторону и лишу всех выбора.
— Кто, если не ты! — запротестовали тёмные.
— Люди. Зря мы им что ли возможность выбора давали? Чудо нового мира в том, что битва между добром и злом идёт в сердцах людей. Вот и скажите мне, какой выбор сделал тот человек, чьего ангела защитил котёнок?
Все недоуменно обратились к огромному шару, внутри которого ангел, человек и кот сидели на травке под огромным платаном. Человек чесал за ухом спасенному полгода назад коту, а кот самодовольно присматривал, чтобы никто не покушался на его ангела. Ангел хранил человека, кот — ангела, а человек — кота.
*
Именно тогда и было решено, что кошки получат право гулять, где им заблагорассудится, делать, что хотят, но при этом могут стать хранителями для ангелов, защищать их от зла, а кошачьи когти и клыки будут для нечистой силы опаснее святой воды.С тех пор утекло много воды. Люди помнили, кто бережёт их самих, но забыли, кто бережёт их хранителей. При этом в каждом уважающем себя доме было по кошке, а в каждый новый дом перво-наперво запускали кота.
Времена сменялись, сменяли друг друга короли и диктаторы, росли горы, меняли русла реки, двигались границы стран и границы морали. Мир рос и развивался, но доколе в нём водятся кошки, остаются в нём и ангелы-хранители. Куда они друг без друга!
Автор: Алиса Пермякова
Катя и Паша искали домработницу очень долго. У Паши были свои требования: ответственная, пунктуальная, воспитанная, опрятная, внимательная, умеющая вкусно готовить, без вредных привычек. Он придирался ко всему, с кандидатками был суров, без конца демонстрировал власть и гонор. Тридцать процентов претенденток даже не переступали порога их дома, если Паша сомневался хоть в одном пункте. Он закрывал дверь прямо перед их носом.
У Кати требований было меньше, но они были жёстче: желательно старая, желательно страшная и уважающая её женский авторитет. Она отсеивала всех, на ком взгляд Паши задерживался больше трёх секунд. Денег у молодых людей было больше чем достаточно, а вот времени совсем ни на что ни хватало, поэтому они и решили найти себе помощницу с постоянным проживание у них дома, которой были готовы очень хорошо платить
Только вот никто им не подходил. Руки у молодых бизнесменов опускались. Им казалось, что проще сменить город, чем найти здесь настоящего профессионала и уже собирались покупать виллу в соседней области, когда к ним в дом постучалась госпожа Набекрень.
Паша открыл дверь и тут же был отодвинут в сторону, не успев сказать и слова. Сначала в дом вошло два чемодана размером с рояль каждый. Затем вошла сама Набекрень, которая была размером с орган и звучала так же громко и тяжело, как его самые басовые регистры. С женщины потоками стекала вода, так как на улице шёл ливень. На полу быстро собралось целое озеро.
Первым делом, даже не поздоровавшись, Набекрень спросила: «Где у вас ведро?».
Паша хотел было что-то возразить, но Набекрень уже достала откуда-то огромную швабру и мощными крутящими движениями рук, от которых, казалось, земля способна начать крутиться в другую сторону, собрала всю воду, а заодно вымыла пол во всей прихожей, не сходя с коврика.
― Ведро! ― скомандовала Набекрень, и Паша, то ли испуганный, то ли загипнотизированный этим великолепным мытьём полов, тут же принёс ведро. Женщина начала выжимать тряпку. Треск раздался такой, словно падал вековой дуб — даже соседские собаки перестали лаять, а ведро наполнилось до краёв. Затем она точно так же выжала свой плащ.
― Где я могу расположиться? ― спросила женщина, глядя на Пашу.
― М-м-мы вас ещё не приняли, ― немного дёргано ответил тот, и сам не заметил как вжал голову в плечи.
― Хм. Что от меня требуется? ― совершенно спокойно ответила Набекрень.
― Н-н-ну, ― голос у Паши дрожал, он забыл как нужно проводить собеседования, ― для начала ваше резюме, ― наконец вспомнилось ему.
― Что вас интересует? ― прогудела Набекрень. При этом она осматривала свои новые трудовые владения, подмечая пыль под двухметровыми шкафами во всю стену и предстоящее усиление слабого межэтажного перекрытия.
― Опыт работы, рекомендательные письма, ваше образование, ― справился, наконец, с дрожью в голосе хозяин.
― Я воспитала восемь собственных детей. Двое из них стали подполковниками в двадцать пять лет. Трое защитили докторскую: по математике, физике и химии на первом курсе института. Две дочери ― мастера спорта международного класса по единоборствам, а младшенькая у меня играет на тубе в оркестре. Есть рекомендательное письмо из Суворовского училища — работала там завхозом, а в качестве подработки выпустила три курса кадетов. Десять лет вела уборку на космодромах, чистила ракеты и оттирала от нагара взлётные площадки. Про судостроение рассказывать? ― сурово поглядела Набекрень на Пашу, и тот невольно сглотнул, а затем помотал головой.
― Нужно спросить у жены, ― выдал он и побежал за супругой на работу прямо так: в тапочках под проливной дождь, не вызывая такси.
Набекрень не стала тратить время и приступила к своим обязанностям, ещё даже не узнав — каким. Первым делом она зашла в ванную комнату и забрала корзину с бельём на кухню. Там она достала из своего чемодана таз и специальную стиральную смесь, изготовленную по собственному рецепту, затем начала кипятить.
― Ты просто пойми, она нам не подходит, совершенно, ― наседал в такси Паша на свою жену, когда те ехали домой.
― А что же ты её не выгнал? Она что, одна? В нашем доме?
― Да. Она не похожа на воровку, совсем. Но я думаю, что лучше будет тебе её выгнать, ну, вам, женщинам, между собой проще договориться, а мне как-то неудобно, я же джентльмен, ― лебезил Павел перед супругой.
По дороге они заехали в школу и забрали своего сына Платона ― тихого необщительного скромника, который плохо учился, ни к чему не стремился, был ленив и ничем не замотивирован по жизни, в общем, полная противоположность своим родителям.
Когда все трое зашли в дом, их встретил запах совершенно непривычной еды, а ещё — зеркально-чистые полы.
Паша хотел было уже шагнуть на паркет, но в кухонном проёме появилось лицо Набекрень, которая одним взглядом заставила всю семью разуться и сложить свои ботинки на обувную полочку.
― Это она? — спросила шепотом жена, когда Набекрень исчезла за дверью.
Паша молча кивнул.
― А вроде бы ничего, ― поджала губы жена и зашагала на кухню.
― Добрый вечер, как я могу к вам обращаться? ― поздоровалась Катя с Набекрень, которая в этот момент голыми руками сняла горячий таз с плиты и поволокла его в ванную.
― Ольга Прокофьевна, добрый вечер, ― поклонилась Набекрень.
― Ольга, ― обратилась хозяйка к женщине уже в ванной, когда та начала выжимать руками бельё, источающее горячий пар.
― Прокофьевна, ― поправила её Набекрень, ― фамилия Набекрень.
― Ольга Прокофьевна, ― немного раздражено, но смиренно продолжила Катя, ― скажите, а вы ознакомились с нашими условиями?
― Есть условия? ― подняла одну бровь Ольга Прокофьевна, и вся ванна немного исказилась вместе с ней.
― Ну да. Небольшие. Например, вы должны соблюдать наши требования, а их немало.
― Слушаю вас, ― не прекращая выжимать бельё, сказала домработница.
― Например, все ваши действия должны быть согласованы с нами. Я вижу, вы самостоятельно решили постирать бельё, используя какие-то консервативные методы, у нас для этого имеется стирал...― Катя не закончила, потому что Набекрень развернула белую рубашку её мужа и начала её вывешивать на сушилку.
― Как вы это сделали? ― ошарашенно смотрела на неё Катя.
― Что сделала?
― Как вы отстирали рубашку мужа от зелёнки? Я собиралась её выбрасывать — он вылил на себя целый пузырёк. В химчистке нам сказали, что пятно уже не отстирать. Рубашка очень дорогая
― У них просто нет ракетного топлива, которое я добавляю в своё средство. К тому же при кипячении мои ингредиенты убивают абсолютно все лишние запахи, ― спокойно ответила Ольга Прокофьевна и продолжила развешивать идеально чистое бельё.
― Ещё какие-то требования будут?
― Что? Требования? ― находясь в лёгком ступоре, переспросила Катя, ― ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы попросим вас. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.
Тогда Ольга Прокофьевна предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.
― А ну! ― рявкнула Набекрень, ― чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам положу! ― скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.
― Паша, ты чего это? ― стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чьё лицо лоснилось от жира.
― Это какое-то зелье, я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! ― оправдывался он.
― Это не зелье — это капуста, которую я сама квасила, ― сказав это, Набекрень вытащила из чемодана пять трёхлитровых банок капусты.
― Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная! И сына пригласите за стол, ― пробасила домохозяйка.
― Валерьевна, ― пропищала негромко Катя.
― Что? ― повернулась к ней Ольга Прокофьевна, накладывая порцию щей.
― Ничего-ничего, просто вечером я ем только авокадо.
― Авокадо так авокадо, ― пожала плечами Набекрень и достала из холодильника зелёный плод, а затем прямо с косточкой нарезала его на дольки.
Затем она открыла крышку небольшой кастрюльки и кухню быстро заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Павел снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним, а затем велела сначала съесть щи, в которые накрошила целую гору укропа. Вместе с кастрюлей она пошла на второй этаж, к Платону.
Обычно, мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня он пришёл ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Когда мальчик зашёл, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а лица у них обоих блестят в свете ламп.
Нетронутый авокадо лежал в стороне. Ольга Прокофьевна положила тарелку с котлетами на стол и всё семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.
После ужина Ольга Прокофьевна поставила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать ей школьный дневник.
― Слушай, ты был прав, она нам не подходит, ― шептала Катя мужу, пока тот раскуривал сигару.
― Да, совершенно не подходит, ― согласился он, ― давай прогоним. После завтрака.
― Почему после завтрака?
― Ну... Поздно уже, некультурно как-то.
― Да, ты прав, прав...
Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Парень слушал. Сначала — боясь сопротивляться, затем уже — с интересом.
Когда она спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители уже сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.
― Вот, ― поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.
― Спасибо, я перед сном пью виски — мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, ― пафосно сказал он.
― Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама, ваш виски ― молозиво по сравнению с ним.
― Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это ― чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! ― тряс он бокалом.
― А это ― алтайские травы, я сама собирала, попробуйте, а я пока вашу сигару раскурю.
Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Мужчина сделал глоток, затем — второй, третий.
Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и своих могучих лёгких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня — не то, что были уставные в Баренцевом море.
Паша тем временем допил чай. Глаза его блестели, лицо было красным и довольным как после бани.
― Слушайте, а можно добавки? ― спросил он заплетающимся языком у Набекрень.
― Не стоит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я вам уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования, ― убаюкивающе звучал органный бас Набекрень, и оба супруга невольно зевнули.
Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочёл вторую главу.
Сама она легла спать в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен телевизор. Вместо него она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном «проглотила» небольшой томик одного из классиков.
Александр Райн
У Кати требований было меньше, но они были жёстче: желательно старая, желательно страшная и уважающая её женский авторитет. Она отсеивала всех, на ком взгляд Паши задерживался больше трёх секунд. Денег у молодых людей было больше чем достаточно, а вот времени совсем ни на что ни хватало, поэтому они и решили найти себе помощницу с постоянным проживание у них дома, которой были готовы очень хорошо платить
Только вот никто им не подходил. Руки у молодых бизнесменов опускались. Им казалось, что проще сменить город, чем найти здесь настоящего профессионала и уже собирались покупать виллу в соседней области, когда к ним в дом постучалась госпожа Набекрень.
Паша открыл дверь и тут же был отодвинут в сторону, не успев сказать и слова. Сначала в дом вошло два чемодана размером с рояль каждый. Затем вошла сама Набекрень, которая была размером с орган и звучала так же громко и тяжело, как его самые басовые регистры. С женщины потоками стекала вода, так как на улице шёл ливень. На полу быстро собралось целое озеро.
Первым делом, даже не поздоровавшись, Набекрень спросила: «Где у вас ведро?».
Паша хотел было что-то возразить, но Набекрень уже достала откуда-то огромную швабру и мощными крутящими движениями рук, от которых, казалось, земля способна начать крутиться в другую сторону, собрала всю воду, а заодно вымыла пол во всей прихожей, не сходя с коврика.
― Ведро! ― скомандовала Набекрень, и Паша, то ли испуганный, то ли загипнотизированный этим великолепным мытьём полов, тут же принёс ведро. Женщина начала выжимать тряпку. Треск раздался такой, словно падал вековой дуб — даже соседские собаки перестали лаять, а ведро наполнилось до краёв. Затем она точно так же выжала свой плащ.
― Где я могу расположиться? ― спросила женщина, глядя на Пашу.
― М-м-мы вас ещё не приняли, ― немного дёргано ответил тот, и сам не заметил как вжал голову в плечи.
― Хм. Что от меня требуется? ― совершенно спокойно ответила Набекрень.
― Н-н-ну, ― голос у Паши дрожал, он забыл как нужно проводить собеседования, ― для начала ваше резюме, ― наконец вспомнилось ему.
― Что вас интересует? ― прогудела Набекрень. При этом она осматривала свои новые трудовые владения, подмечая пыль под двухметровыми шкафами во всю стену и предстоящее усиление слабого межэтажного перекрытия.
― Опыт работы, рекомендательные письма, ваше образование, ― справился, наконец, с дрожью в голосе хозяин.
― Я воспитала восемь собственных детей. Двое из них стали подполковниками в двадцать пять лет. Трое защитили докторскую: по математике, физике и химии на первом курсе института. Две дочери ― мастера спорта международного класса по единоборствам, а младшенькая у меня играет на тубе в оркестре. Есть рекомендательное письмо из Суворовского училища — работала там завхозом, а в качестве подработки выпустила три курса кадетов. Десять лет вела уборку на космодромах, чистила ракеты и оттирала от нагара взлётные площадки. Про судостроение рассказывать? ― сурово поглядела Набекрень на Пашу, и тот невольно сглотнул, а затем помотал головой.
― Нужно спросить у жены, ― выдал он и побежал за супругой на работу прямо так: в тапочках под проливной дождь, не вызывая такси.
Набекрень не стала тратить время и приступила к своим обязанностям, ещё даже не узнав — каким. Первым делом она зашла в ванную комнату и забрала корзину с бельём на кухню. Там она достала из своего чемодана таз и специальную стиральную смесь, изготовленную по собственному рецепту, затем начала кипятить.
― Ты просто пойми, она нам не подходит, совершенно, ― наседал в такси Паша на свою жену, когда те ехали домой.
― А что же ты её не выгнал? Она что, одна? В нашем доме?
― Да. Она не похожа на воровку, совсем. Но я думаю, что лучше будет тебе её выгнать, ну, вам, женщинам, между собой проще договориться, а мне как-то неудобно, я же джентльмен, ― лебезил Павел перед супругой.
По дороге они заехали в школу и забрали своего сына Платона ― тихого необщительного скромника, который плохо учился, ни к чему не стремился, был ленив и ничем не замотивирован по жизни, в общем, полная противоположность своим родителям.
Когда все трое зашли в дом, их встретил запах совершенно непривычной еды, а ещё — зеркально-чистые полы.
Паша хотел было уже шагнуть на паркет, но в кухонном проёме появилось лицо Набекрень, которая одним взглядом заставила всю семью разуться и сложить свои ботинки на обувную полочку.
― Это она? — спросила шепотом жена, когда Набекрень исчезла за дверью.
Паша молча кивнул.
― А вроде бы ничего, ― поджала губы жена и зашагала на кухню.
― Добрый вечер, как я могу к вам обращаться? ― поздоровалась Катя с Набекрень, которая в этот момент голыми руками сняла горячий таз с плиты и поволокла его в ванную.
― Ольга Прокофьевна, добрый вечер, ― поклонилась Набекрень.
― Ольга, ― обратилась хозяйка к женщине уже в ванной, когда та начала выжимать руками бельё, источающее горячий пар.
― Прокофьевна, ― поправила её Набекрень, ― фамилия Набекрень.
― Ольга Прокофьевна, ― немного раздражено, но смиренно продолжила Катя, ― скажите, а вы ознакомились с нашими условиями?
― Есть условия? ― подняла одну бровь Ольга Прокофьевна, и вся ванна немного исказилась вместе с ней.
― Ну да. Небольшие. Например, вы должны соблюдать наши требования, а их немало.
― Слушаю вас, ― не прекращая выжимать бельё, сказала домработница.
― Например, все ваши действия должны быть согласованы с нами. Я вижу, вы самостоятельно решили постирать бельё, используя какие-то консервативные методы, у нас для этого имеется стирал...― Катя не закончила, потому что Набекрень развернула белую рубашку её мужа и начала её вывешивать на сушилку.
― Как вы это сделали? ― ошарашенно смотрела на неё Катя.
― Что сделала?
― Как вы отстирали рубашку мужа от зелёнки? Я собиралась её выбрасывать — он вылил на себя целый пузырёк. В химчистке нам сказали, что пятно уже не отстирать. Рубашка очень дорогая
― У них просто нет ракетного топлива, которое я добавляю в своё средство. К тому же при кипячении мои ингредиенты убивают абсолютно все лишние запахи, ― спокойно ответила Ольга Прокофьевна и продолжила развешивать идеально чистое бельё.
― Ещё какие-то требования будут?
― Что? Требования? ― находясь в лёгком ступоре, переспросила Катя, ― ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы попросим вас. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.
Тогда Ольга Прокофьевна предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.
― А ну! ― рявкнула Набекрень, ― чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам положу! ― скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.
― Паша, ты чего это? ― стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чьё лицо лоснилось от жира.
― Это какое-то зелье, я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! ― оправдывался он.
― Это не зелье — это капуста, которую я сама квасила, ― сказав это, Набекрень вытащила из чемодана пять трёхлитровых банок капусты.
― Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная! И сына пригласите за стол, ― пробасила домохозяйка.
― Валерьевна, ― пропищала негромко Катя.
― Что? ― повернулась к ней Ольга Прокофьевна, накладывая порцию щей.
― Ничего-ничего, просто вечером я ем только авокадо.
― Авокадо так авокадо, ― пожала плечами Набекрень и достала из холодильника зелёный плод, а затем прямо с косточкой нарезала его на дольки.
Затем она открыла крышку небольшой кастрюльки и кухню быстро заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Павел снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним, а затем велела сначала съесть щи, в которые накрошила целую гору укропа. Вместе с кастрюлей она пошла на второй этаж, к Платону.
Обычно, мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня он пришёл ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Когда мальчик зашёл, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а лица у них обоих блестят в свете ламп.
Нетронутый авокадо лежал в стороне. Ольга Прокофьевна положила тарелку с котлетами на стол и всё семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.
После ужина Ольга Прокофьевна поставила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать ей школьный дневник.
― Слушай, ты был прав, она нам не подходит, ― шептала Катя мужу, пока тот раскуривал сигару.
― Да, совершенно не подходит, ― согласился он, ― давай прогоним. После завтрака.
― Почему после завтрака?
― Ну... Поздно уже, некультурно как-то.
― Да, ты прав, прав...
Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Парень слушал. Сначала — боясь сопротивляться, затем уже — с интересом.
Когда она спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители уже сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.
― Вот, ― поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.
― Спасибо, я перед сном пью виски — мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, ― пафосно сказал он.
― Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама, ваш виски ― молозиво по сравнению с ним.
― Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это ― чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! ― тряс он бокалом.
― А это ― алтайские травы, я сама собирала, попробуйте, а я пока вашу сигару раскурю.
Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Мужчина сделал глоток, затем — второй, третий.
Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и своих могучих лёгких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня — не то, что были уставные в Баренцевом море.
Паша тем временем допил чай. Глаза его блестели, лицо было красным и довольным как после бани.
― Слушайте, а можно добавки? ― спросил он заплетающимся языком у Набекрень.
― Не стоит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я вам уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования, ― убаюкивающе звучал органный бас Набекрень, и оба супруга невольно зевнули.
Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочёл вторую главу.
Сама она легла спать в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен телевизор. Вместо него она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном «проглотила» небольшой томик одного из классиков.
Александр Райн
Накатило...
Затем вошла сама Набекрень, которая была размером с орган...Отличная версия «Мери Поппинс».
«Леди Совершенство» в русском варианте.
Oбъявлeниe o пpoдaжe пoпугaя
Пpoдaм вeнecуэльcкoгo aмaзoнa. Пpичинa пpoдaжи – пepeeзд в дpугую квapтиpу.
Cнaчaлa xoтeл купить гpaчa, нo чepт дepнул купить эту aдcкую зeлeную caтaну. Пoпугaй куплeн в Peутoвe, пpoдиaгнocтиpoвaн у г-жи Tpoицкoй (кaчecтвeннo и пpoфeccиoнaльнo вce былo cдeлaнo), пpoлeчeн oт глиcтoв (xoтя иx нe нaшлocь), нa вcякий cлучaй. Aнaлизы нa opнитoз и кучу дpугиx бoлячeк oтpицaтeльныe (мoгу cкинуть peзультaты).
Heмнoгo o зeлeнoм дeмoнe:
– жpeт вce фpукты, тaк чтo зa ушaми тpeщит.
– кopм Пaдoвaн для кpупныx тoжe увaжaeт.
– виcит ввepx-нoгaми, cидит нa шпaгaтe, кудaxчeт пo утpaм кaк куpицa.
– игpaeт c игpушкaми, дpужит c Kopeллoй.
– нe дpужит co мнoй, xoтя нa pукe и плeчe cидит (нo явнo нeнaвидит мeня).
– клюв кpeпкий кaк бpoня нeмeцкoгo Panzerkampfwagen V, oднaжды пepeкуcил пpoвoд oт мoнитopa.
– oчeнь любит яблoки, дaвaть c ocтopoжнocтью, ибo мoжeт coжpaть вecь пaкeт и нaвaлить кучу в углу.
– xoдит пo пoлу (кpылья были пoдpeзaны в питoмникe), лaзaeт вeздe кaк oбeзьянa, тoлькo зeлeнaя и злaя.
– opeт кaк вopoнa cкpeщeннaя c мeдвeдeм, ecли чтo нe тaк.
– нe гoвopит, нo oчeнь здopoвo cлушaeт, инoй paз мoжeт вecь вeчep мeня cлушaть и нe пepeбить.
– oднaжды peшил укуcить мeня зa чepeп, кoгдa cидeл нa плeчe, нo нa нeгo кинулcя Kapeллa и мoщнo мeня зaщитил, пocлe этoгo cлучaя пoпытoк к укушeнию мoeй пepcoны зaмeчeнo нe былo.
Bывoд:
Ecли вы cпoкoйный и xлaднoкpoвный вpaч / вoдитeль мapшpутки / чeмпиoн миpa пo бoкcу / пилoт caмoлeтa или пpocтo чувcтвуeтe в ceбe cилу и мoщь, тo этoт пoпугaй будeт пpeкpacным иcпытaниeм для вaшиx нepвoв и гopдыни. Bы cмoжeтe в пoлнoй мepe нacлaдитьcя вeликoлeпным пpeзpeниeм, гуcтo зaмeшaнным нa лютoй злoбe и нeнaвиcти кo вceму живoму.
Ecли у вac любoвь к чиcтoтe, тo этoт пpeкpacный пpeдcтaвитeль Южнoй Aмepики дoвeдeт дo мaкcимумa кoличecтвo гeнepaльныx убopoк зa oпpeдeлeнный oтpeзoк вpeмeни.
Ecли вы нe бoитecь злoвeщeгo xoxoтa cpeди нoчи, кoгдa идeтe пo кopидopу в туaлeт, тo дaнный птиц – вaш выбop! Bыбop cмeлoгo чeлoвeкa!
Bac ждeт мнoгo oткpытий, ecли вы peшитecь зaбpaть eгo у мeня зa cимвoличecкую, для этoй ужacнoй птицы cумму.
P.S: мнe кaжeтcя, кoгдa никoгo нeт дoмa, тo oн звoнит мнe нa тeлeфoн и нaтужнo, изoбpaжaя мaньякa из фильмoв 90x, дышит в тpубку.
Цeнa 25 т. p.
из инета
Пpoдaм вeнecуэльcкoгo aмaзoнa. Пpичинa пpoдaжи – пepeeзд в дpугую квapтиpу.
Cнaчaлa xoтeл купить гpaчa, нo чepт дepнул купить эту aдcкую зeлeную caтaну. Пoпугaй куплeн в Peутoвe, пpoдиaгнocтиpoвaн у г-жи Tpoицкoй (кaчecтвeннo и пpoфeccиoнaльнo вce былo cдeлaнo), пpoлeчeн oт глиcтoв (xoтя иx нe нaшлocь), нa вcякий cлучaй. Aнaлизы нa opнитoз и кучу дpугиx бoлячeк oтpицaтeльныe (мoгу cкинуть peзультaты).
Heмнoгo o зeлeнoм дeмoнe:
– жpeт вce фpукты, тaк чтo зa ушaми тpeщит.
– кopм Пaдoвaн для кpупныx тoжe увaжaeт.
– виcит ввepx-нoгaми, cидит нa шпaгaтe, кудaxчeт пo утpaм кaк куpицa.
– игpaeт c игpушкaми, дpужит c Kopeллoй.
– нe дpужит co мнoй, xoтя нa pукe и плeчe cидит (нo явнo нeнaвидит мeня).
– клюв кpeпкий кaк бpoня нeмeцкoгo Panzerkampfwagen V, oднaжды пepeкуcил пpoвoд oт мoнитopa.
– oчeнь любит яблoки, дaвaть c ocтopoжнocтью, ибo мoжeт coжpaть вecь пaкeт и нaвaлить кучу в углу.
– xoдит пo пoлу (кpылья были пoдpeзaны в питoмникe), лaзaeт вeздe кaк oбeзьянa, тoлькo зeлeнaя и злaя.
– opeт кaк вopoнa cкpeщeннaя c мeдвeдeм, ecли чтo нe тaк.
– нe гoвopит, нo oчeнь здopoвo cлушaeт, инoй paз мoжeт вecь вeчep мeня cлушaть и нe пepeбить.
– oднaжды peшил укуcить мeня зa чepeп, кoгдa cидeл нa плeчe, нo нa нeгo кинулcя Kapeллa и мoщнo мeня зaщитил, пocлe этoгo cлучaя пoпытoк к укушeнию мoeй пepcoны зaмeчeнo нe былo.
Bывoд:
Ecли вы cпoкoйный и xлaднoкpoвный вpaч / вoдитeль мapшpутки / чeмпиoн миpa пo бoкcу / пилoт caмoлeтa или пpocтo чувcтвуeтe в ceбe cилу и мoщь, тo этoт пoпугaй будeт пpeкpacным иcпытaниeм для вaшиx нepвoв и гopдыни. Bы cмoжeтe в пoлнoй мepe нacлaдитьcя вeликoлeпным пpeзpeниeм, гуcтo зaмeшaнным нa лютoй злoбe и нeнaвиcти кo вceму живoму.
Ecли у вac любoвь к чиcтoтe, тo этoт пpeкpacный пpeдcтaвитeль Южнoй Aмepики дoвeдeт дo мaкcимумa кoличecтвo гeнepaльныx убopoк зa oпpeдeлeнный oтpeзoк вpeмeни.
Ecли вы нe бoитecь злoвeщeгo xoxoтa cpeди нoчи, кoгдa идeтe пo кopидopу в туaлeт, тo дaнный птиц – вaш выбop! Bыбop cмeлoгo чeлoвeкa!
Bac ждeт мнoгo oткpытий, ecли вы peшитecь зaбpaть eгo у мeня зa cимвoличecкую, для этoй ужacнoй птицы cумму.
P.S: мнe кaжeтcя, кoгдa никoгo нeт дoмa, тo oн звoнит мнe нa тeлeфoн и нaтужнo, изoбpaжaя мaньякa из фильмoв 90x, дышит в тpубку.
Цeнa 25 т. p.
из инета
Зарисовки
Освоение надувной лодки
Освоение надувной лодки
Аннотация: В первой половине жизни человеку часто приходится что-то делать в первый раз.
1977-й год. Июль. Ну вот. Теперь где захочу, там и ловить буду. Ни к какой рыболовной базе не привязан. Потому, что наконец-то и у меня есть надувная лодка. Новенькая, еще в тальке. Первый выезд. К вечерней зорьке. Погода прохладная, не июльская вовсе, градусов пятнадцать всего. Озеро Долгое, что за Лобней. По Рогачевскому шоссе слева, в лесу. Берега болотистые, лишь один, с узкого края, твердый. На нём строящийся санаторий и действующая база отдыха. Место, где мой (от посторонних умельцев беззащитный) мотоцикл можно приткнуть. Накачиваю баллоны корабля. Рядом крутятся детишки из отдыхающих на базе. Чтобы не мешали, а заодно еще и помогли, отдаю им для надувания подушки-сиденья. Ну вот, выплыл, наконец.
Шлёп-шлёп. Шлёп-шлёп. Весла короткие, непривычные после деревянной лодки. Осваиваюсь помалЕньку.
Располагаюсь у противоположного края озера. Гоняю кружки, есть такая снасть веселая, одна из самых любимых мной в то время. Очередная «перевёртка», в этот раз не пустая. Глубины большой тут нет, притопленный, было, движущейся рыбой кружок вплывает. Пока подплыл, размотала до конца. Начинаю вываживание. Метрах в трёх от борта щука делает «свечку». Тут же бросаю снасть – стальным поводком она не оборудована. Сейчас резанёт челюстью леску и уйдет. Ну, уж коли бросил, начинай сначала. Через минуту всё повторяется. Да не один раз. Вдруг леска в руках слабееет, вижу идущую у самой поверхности прямо к лодке щуку.
Слышу удар о борт – пуммм!
И сразу за ним – пшшш-щщ!
Мать честнАя! Сейчас тонуть буду! До берега метров сто. Что делать?! Телогрейку сбрасывать, наверное... Уже освободился почти от неё, но тут вспоминаю – автономных отсеков-то у лодки два. Передний и задний. Значит, сразу не потону, возможно даже на ровном киле останусь. Чуть успокаиваюсь. Возле поджатых ног прыгает невесть как извлеченная из воды щука.
И чувствую – опускаюсь. На дно лодки опускаюсь!
Мадонна миа! Это же из подушки воздух выходит! Той самой, на которой я сидел. Ребятишки, надув её, затычку плохо вставили. А я пока с «крокодилом» этим возился, видно, основательно за пробку зацепил. Вот она и выскочила.
Хохотал я тогда над собой на всё озеро. Минут пять, наверное, успокоиться не мог.
***
Очень оказалось это изделие Стерлитамакского завода надежным плавсредством. При острой необходимости в ней даже можно было во весь рост становиться. Однако это уже постепенно и много позже выяснилось.Где я с неё только не ловил! День в день: двадцать лет плюс одну неделю этой лодкой пропользовался. Баллоны были еще хороши, но дно уже совсем изветхло.
На привалдайском озере Вельё, том самом, в котором Максим из «Обитаемого острова» волей Стругацких в «Жуке в муравейнике» под водой по дну бегал, подарил я её совершенно незнакомым людям. Поцеловал на прощанье в борт надутый и оставил.
Не родная
Вадим сошёлся с Ритой, когда его жена сбежала с любовником, бросив и мужа, и двоих маленьких детей. То, как Вадик любил свою жену Ларису, не поддавалось никакой логике. Они все втроём были знакомы с детства. И если Рита всегда молча вздыхала, глядя на Вадика, то он точно так же вздыхал по Ларисе. Почему она снизошла до него? Всё просто. Её надоумила мать.
Лариса к матери прислушалась. Не хотела повторять её путь. Когда у дочери нет отца, и приходится вкалывать, чтобы одеться-обуться и продуктов на стол купить.
Вадик не знал, почему Лариса вдруг решила выйти за него. Да ему это было и неважно. Не знал он и того, что после свадьбы Лариса изредка продолжала встречаться со своим бывшим – Пашей.
Вадик много работал, а приходя домой, занимался домашними делами. Об этом никто не знал – это было их внутрисемейное дело. А то бы друзья засмеяли. Вадику было всё равно, что он такой – взваливший на себя все по дому. Главное, любимая была рядом.
Но Лариса ушла от него. И от детей.
Верная подруга Рита, с детства влюблённая в Вадима, пришла помочь с детьми. А потом как-то сладилось само собой. Стали жить. Рита хотела родить своего ребёнка, но ничего не получалось.
У Паши с Ларисой в Москве всё сложилось удачно. Он сначала играл в ресторане, а потом прошёл прослушивание в группу, и стал участником музыкального коллектива. Лариса ходила по кастингам. Увидев её, один продюсер заинтересовался, и позвал в сериал, на роль женщины трудной судьбы. Оказалось, у неё талант. Сыграно было хорошо, искренне.
Вадик нажал на пульт, выключил телевизор.
Десятилетняя Настя поворочалась и сказала:
Она и правда смирилась, что своих нет. И считала детей Вадика родными. С Настей отношения сложились тёплые, а с Игорем сложнее. Он то срывался и оскорблял Риту, говоря о том, что она – никто. А его мама, настоящая мама – звезда. А то, получив нагоняй от сестры, и усовестившись, просил прощения.
Рита обнимала Игорька и говорила, что не злится. Она понимала Игоря. Как бы Рита не старалась, а он знает, что его мать – Лариса. Не может этого забыть. Злится, что отлучён от матери. А Рита для него – «враг» – женщина, которая заняла мамино место.
Со временем Игорь перестал обижать Риту. Вадик с самого начала жизни с новой женой почувствовал разницу. Когда приходил домой: порядок, вкусный ужин, и дети ухожены. Он был доволен – благодарен Рите. Старался отплатить за заботу и внимание. Одно только не давало ему покоя – Вадим не мог забыть Ларису. Часто ночами лежал без сна и думал о ней. Ему было бы лучше, если бы у нее ничего не сложилось. Чтобы жизнь наказала её за то, как она поступила с ними. А у Лариски всё было хорошо, и она стала такой бесконечно далёкой, что просто кошмар. Когда же, ну, когда он перестанет вспоминать её?!
Насте исполнилось шестнадцать. Они готовились к выпускному из девятого класса. На нервной почве девочка похудела, и платье, купленное заранее, оказалось свободным.
Настя ушла в комнату, Рита скрылась в ванной комнате. И тут в дверь позвонили. Игорь пошёл открывать. На пороге стояла Лариса, обвешанная разноцветными пакетами.
Лариса, потрепав сына по макушке, прошла в квартиру. Увидев Риту, усмехнулась:
Рита с Ларисой прошли в кухню. Лариса сразу взяла быка за рога:
Но Вадик не пришёл после работы. Рита сидела у окна и смотрела в темнеющее небо. Настя подошла сзади и обняла её.
В квартире у Вадима был непривычный вечер. Лариса заказала доставку еды. Игорь уже пробовал японскую кухню и не проникся к ней.
Игорь сидел в комнате и думал, что где-то он совершил ошибку. И пиццы он не хочет. Точнее, хочет. Той, что Рита сама печёт. С беконом и помидорами – тонкую и хрустящую. И вообще, мачеха какая-то... тёплая и родная, что ли. А мама оказалась совсем чужой. Он позвонил Насте:
В кухне Лариса говорила, кокетничая:
Он вышел и обнаружил Игоря, который обувался в темноте. Рядом стоял пузатый рюкзак.
У Риты дома все потихоньку угомонились и разошлись по комнатам. Вадик начал что-то ей говорить, но она остановила его:
Рита вошла к детям. Настя спала. Она поцеловала её в щёку. Подошла к Игорю и вздрогнула: глаза привыкли к темноте, и Рита увидела, как мальчик смотрит на неё.
Ирина Малаховская-Пен
Вадим сошёлся с Ритой, когда его жена сбежала с любовником, бросив и мужа, и двоих маленьких детей. То, как Вадик любил свою жену Ларису, не поддавалось никакой логике. Они все втроём были знакомы с детства. И если Рита всегда молча вздыхала, глядя на Вадика, то он точно так же вздыхал по Ларисе. Почему она снизошла до него? Всё просто. Её надоумила мать.
- Чего тебе дадут твои крутые парни, на мотоциклах, да с гитарами? А Вадик учится, профессию получает. Любит тебя опять же – будешь за ним, как за каменной стеной.
Лариса к матери прислушалась. Не хотела повторять её путь. Когда у дочери нет отца, и приходится вкалывать, чтобы одеться-обуться и продуктов на стол купить.
Вадик не знал, почему Лариса вдруг решила выйти за него. Да ему это было и неважно. Не знал он и того, что после свадьбы Лариса изредка продолжала встречаться со своим бывшим – Пашей.
- Вот дура! – ругалась мать. – Вадик узнает, бросит. И кому ты нужна будешь?
- Слава Богу, дети хоть на отца похожи! – крестилась мать Ларисы.
Вадик много работал, а приходя домой, занимался домашними делами. Об этом никто не знал – это было их внутрисемейное дело. А то бы друзья засмеяли. Вадику было всё равно, что он такой – взваливший на себя все по дому. Главное, любимая была рядом.
Но Лариса ушла от него. И от детей.
- Ты их лучше вырастишь, – сказала она. – Какая из меня мать? А я с Пашей в столицу поеду. Он там место нашёл, где музыку свою играть будет. Сначала в ресторане, а потом видно будет. В общем, ты прости меня, Вадик.
- За что? – хрипло спросил он. – Ладно, со мной. С детьми так... за что?
- Да ладно тебе, они мелкие ещё совсем! Что они понимают?
Верная подруга Рита, с детства влюблённая в Вадима, пришла помочь с детьми. А потом как-то сладилось само собой. Стали жить. Рита хотела родить своего ребёнка, но ничего не получалось.
- Не плачь! – утешал Вадик.
- Да я разве плачу? – удивилась Рита. – Мне твоих хватает. Я их как своих люблю.
У Паши с Ларисой в Москве всё сложилось удачно. Он сначала играл в ресторане, а потом прошёл прослушивание в группу, и стал участником музыкального коллектива. Лариса ходила по кастингам. Увидев её, один продюсер заинтересовался, и позвал в сериал, на роль женщины трудной судьбы. Оказалось, у неё талант. Сыграно было хорошо, искренне.
Вадик нажал на пульт, выключил телевизор.
- Кто бы мог подумать! – сказал он, стараясь унять дрожь в голосе.
Десятилетняя Настя поворочалась и сказала:
- Я тебя люблю. Ты моя мама!
- Я тебя тоже очень люблю, девочка моя!
Она и правда смирилась, что своих нет. И считала детей Вадика родными. С Настей отношения сложились тёплые, а с Игорем сложнее. Он то срывался и оскорблял Риту, говоря о том, что она – никто. А его мама, настоящая мама – звезда. А то, получив нагоняй от сестры, и усовестившись, просил прощения.
Рита обнимала Игорька и говорила, что не злится. Она понимала Игоря. Как бы Рита не старалась, а он знает, что его мать – Лариса. Не может этого забыть. Злится, что отлучён от матери. А Рита для него – «враг» – женщина, которая заняла мамино место.
Со временем Игорь перестал обижать Риту. Вадик с самого начала жизни с новой женой почувствовал разницу. Когда приходил домой: порядок, вкусный ужин, и дети ухожены. Он был доволен – благодарен Рите. Старался отплатить за заботу и внимание. Одно только не давало ему покоя – Вадим не мог забыть Ларису. Часто ночами лежал без сна и думал о ней. Ему было бы лучше, если бы у нее ничего не сложилось. Чтобы жизнь наказала её за то, как она поступила с ними. А у Лариски всё было хорошо, и она стала такой бесконечно далёкой, что просто кошмар. Когда же, ну, когда он перестанет вспоминать её?!
Насте исполнилось шестнадцать. Они готовились к выпускному из девятого класса. На нервной почве девочка похудела, и платье, купленное заранее, оказалось свободным.
- Мам, что же делать? – печально спросила Настя, прихватив болтающуюся на талии ткань.
- Снимай. Я тебе его ушью, – сказала Рита. – Игорёк, поможешь машинку достать?
- Ща, доиграю. Две минуты осталось.
Настя ушла в комнату, Рита скрылась в ванной комнате. И тут в дверь позвонили. Игорь пошёл открывать. На пороге стояла Лариса, обвешанная разноцветными пакетами.
- Ну, нифига себе, ты вымахал! – восхитилась она. – А сестра где? Я с подарками.
- Мама... – нерешительно сказал он, и тут же завопил. – Мама приехала! Настя, иди скорее.
- Чего кричишь? – спросила она у брата. – Моя мама дома. А вас, кто сюда звал?
- Как неласково ты меня, доченька, встречаешь! А я старалась. Пакеты из Москвы пёрла.
- Могла бы и не стараться.
- А что там за мама у тебя? Дай хоть посмотрю.
Лариса, потрепав сына по макушке, прошла в квартиру. Увидев Риту, усмехнулась:
- Ты? Могла бы и догадаться. С детства Вадику в рот заглядывала. Ну, что? Поговорим?
- Дети, идите к себе, – выдавила из себя Рита. – Нам поговорить надо.
- Игорёк, ты подарки сразу забери, я телефоны вам нормальные привезла. Платье Насте на выпускной. Ты ж в девятом?
- Ты чего такая? Могла бы хоть для виду обрадоваться. Мать старалась...
- Она мне не мать! – отрезала Настя. – Она нас бросила! Тебе тогда всего три года было. Три!
Рита с Ларисой прошли в кухню. Лариса сразу взяла быка за рога:
- Я ненадолго. Ты не думай. У меня в Москве всё налажено. Но недельку хочу побыть дома. С детьми. Надеюсь, это не проблема?
- Как ты себе это представляешь? Будем спать втроем?
- Я на диване могу, в гостиной. Слушай, ты бы не выделывалась! Я не разводилась с Вадиком. И прописана тут. Но, думаю, ты и так это знаешь.
- Ребята, я какое-то время побуду у себя, – сказала Рита, входя к детям. – Пообщайтесь с мамой.
- Можно я с тобой? – тут же спросила Настя.
- Детка, я буду только «за». Но ты уверена? Она ведь ненадолго приехала.
- Как ненадолго? – вскинулся Игорь, отрываясь от нового айфона.
- Да?
- У тебя дома Лариса. Попросила дать ей возможность пообщаться с детьми. Я пойду пока к себе, а Настя со мной.
- Откуда она взялась? – помолчав, спросил Вадик.
- Из Москвы. На неделю, говорит, приехала.
- Ладно. Я тогда после работы тоже к тебе.
- Правда? – обрадовалась Рита.
Но Вадик не пришёл после работы. Рита сидела у окна и смотрела в темнеющее небо. Настя подошла сзади и обняла её.
- Мам, не плачь! Они того не стоят.
- Я не плачу. Ты чего?
- Я так не хочу взрослеть! Любовь – это эмоции. Проблемы. Ад кромешный! – заявила Настя.
- Не обязательно же должно быть так.
- Ты теперь папу бросишь, да? Не простишь?
- Я не знаю, дочка. Я ничего не знаю.
В квартире у Вадима был непривычный вечер. Лариса заказала доставку еды. Игорь уже пробовал японскую кухню и не проникся к ней.
- Надо было предупредить, – упрекнула Лариса. – В следующий раз пиццу закажем.
- А готовить ты, что, совсем не умеешь?
- Когда мне готовить, сынок? – она растерянно потрепала его по голове и спросила у Вадика. – Чем же мне Настю переубедить? На подарки девка не ведется.
- А зачем, Ларис? Из принципа? Ты же всё равно уедешь!
- Мам, а можно с тобой! – подал голос Игорь.
- Сынок, я бы с радостью! Но у меня сумасшедшая жизнь. И готовить я не умею.
- А когда ты ещё приедешь?
- Как только смогу – обязательно приеду!
- Ещё через одиннадцать лет, – хмыкнул Вадик.
- Игорёк, иди в комнату. Нам с папой надо поговорить.
Игорь сидел в комнате и думал, что где-то он совершил ошибку. И пиццы он не хочет. Точнее, хочет. Той, что Рита сама печёт. С беконом и помидорами – тонкую и хрустящую. И вообще, мачеха какая-то... тёплая и родная, что ли. А мама оказалась совсем чужой. Он позвонил Насте:
- Чего делаете?
- Платье ушивали. Скоро спать ляжем. А ты?
- Заберите меня, а? – заныл Игорь. – Тут тухляк. Заберите.
- А не надо было орать: «Мама-мамочка». Вот сиди теперь там.
- Что там? – услышал Игорь голос Риты.
- Забрать его просит.
- Так пусть выходит. Я сейчас за ним подойду. Дома-то рядом.
- Ура! – тихонько сказал Игорь. – Рита – топчик.
В кухне Лариса говорила, кокетничая:
- Я не верю, что ты не хочешь вспомнить былое. Вадик! Нам же было хорошо вместе.
- Не хочу, – врал Вадим, дрожащими руками удерживая чересчур активную Ларису подальше от себя. – Лариса, веди себя нормально. Ты же к детям приехала? А ко мне не лезь.
- Тихо! Что за шорох там?
- Нет никакого шороха... ну, Вадик!
- Да есть, я тебе говорю!
Он вышел и обнаружил Игоря, который обувался в темноте. Рядом стоял пузатый рюкзак.
- И куда? – строго спросил отец.
- Да там... это... к Рите, короче.
- Время одиннадцать!
- Она встретит. Мы уже договорились.
- Да вы издеваетесь все, что ли?! – вскричала Лариса.
- Извини, – пожал плечами Вадик и они с Игорем вышли из квартиры, захлопнув дверь.
У Риты дома все потихоньку угомонились и разошлись по комнатам. Вадик начал что-то ей говорить, но она остановила его:
- Погоди. У меня на нервах гул в голове. Сейчас успокоюсь, и поговорим.
- Ну, ты же ничего не подумала?!
- Подумала. Ты же не пришёл после работы, как обещал?
- Мне просто надо было её увидеть. Не более.
- Т-с-с. Я поняла. Сейчас, детей проверю и вернусь.
- И что? Жива твоя любовь к ней? – с иронией спросила она.
Рита вошла к детям. Настя спала. Она поцеловала её в щёку. Подошла к Игорю и вздрогнула: глаза привыкли к темноте, и Рита увидела, как мальчик смотрит на неё.
- Ты чего? Напугал меня. Спи!
- Прости меня. Я думал, что ты не родная. А оказалось, что все наоборот.
- Спи! Поздно уже.
- Я обязательно научусь.
- Чему?
- Называть тебя мамой.
Ирина Малаховская-Пен
Очередная порция мимимишечек
И контрольный! )))
И контрольный! )))
ТОЛЬКО В ДЕТСТBЕ
Берёшь клей ПВА, намазываешь тонким слоем на ладошку, ждёшь чуть-чуть (или дуешь, чтобы быстрее), а потом аккуратно подковыриваешь пальчиком и снимаешь тонкую плёночку. А она похожа как будто на кожу — с прожилочками, со всеми трещинками... Непередаваемое удовольствие! (даже трудно сейчас объяснить и вспомнить, что же в этом было такого особенного?.. ерунда ведь, в сущности...) Раcсматриваешь плёночку сперва, а потом, конечно, выбрасываешь, предварительно скатав в тугой шарик. И по новой!..
Зуб когда молочный качается, его специально языком раскачиваешь всё больше и больше... пока уже можно подцепить острый краешек, отходящий от десны. Язык всё время туда лезет. И страшно немножко, а всё равно лезет. А взрослым не говоришь – вдруг начнут сразу смотреть, трогать... или, не дай бог, помочь захотят! Нет уж.
А в ванной вот, вообще, интересно. Лежишь себе так, ладошку под водой поставишь вертикально – и пальцы сразу короткие делаются. А потом горизонтально повернёшь – и ладошка такая сразу узенькая, и пальцы такие длинные.
А потом на пальцах ещё подушечки начинают морщиться от горячей воды (это если долго в ванной болтаться). И смотришь сразу – а на ногах? И на ногах. Интересно!
А пузырьки от шампуня плавают по поверхности, и никак не получается так снизу ткнуть аккуратно, чтобы их не лопнуть. Сто раз пробуешь, а не получается.
А потом тебя заворачивают в большое махровое полотенце и несут в кровать, и надевают там пижаму, и укрывают одеялом по самую шею. А тебе тепло уже и так... и кожа распаренная, словно густая, что ли... и постель такая чистая-чистая, что как будто даже хрустящая. И ты лежишь весь в сладкой истоме, рассматриваешь узоры на ковре.
И сны начинают сниться ещё до того, как слипаются веки.
И ты падаешь в мягкое ватное облако и летишь, летишь... Pастёшь, значит...
© Елена Касьян
Берёшь клей ПВА, намазываешь тонким слоем на ладошку, ждёшь чуть-чуть (или дуешь, чтобы быстрее), а потом аккуратно подковыриваешь пальчиком и снимаешь тонкую плёночку. А она похожа как будто на кожу — с прожилочками, со всеми трещинками... Непередаваемое удовольствие! (даже трудно сейчас объяснить и вспомнить, что же в этом было такого особенного?.. ерунда ведь, в сущности...) Раcсматриваешь плёночку сперва, а потом, конечно, выбрасываешь, предварительно скатав в тугой шарик. И по новой!..
Зуб когда молочный качается, его специально языком раскачиваешь всё больше и больше... пока уже можно подцепить острый краешек, отходящий от десны. Язык всё время туда лезет. И страшно немножко, а всё равно лезет. А взрослым не говоришь – вдруг начнут сразу смотреть, трогать... или, не дай бог, помочь захотят! Нет уж.
А в ванной вот, вообще, интересно. Лежишь себе так, ладошку под водой поставишь вертикально – и пальцы сразу короткие делаются. А потом горизонтально повернёшь – и ладошка такая сразу узенькая, и пальцы такие длинные.
А потом на пальцах ещё подушечки начинают морщиться от горячей воды (это если долго в ванной болтаться). И смотришь сразу – а на ногах? И на ногах. Интересно!
А пузырьки от шампуня плавают по поверхности, и никак не получается так снизу ткнуть аккуратно, чтобы их не лопнуть. Сто раз пробуешь, а не получается.
А потом тебя заворачивают в большое махровое полотенце и несут в кровать, и надевают там пижаму, и укрывают одеялом по самую шею. А тебе тепло уже и так... и кожа распаренная, словно густая, что ли... и постель такая чистая-чистая, что как будто даже хрустящая. И ты лежишь весь в сладкой истоме, рассматриваешь узоры на ковре.
И сны начинают сниться ещё до того, как слипаются веки.
И ты падаешь в мягкое ватное облако и летишь, летишь... Pастёшь, значит...
© Елена Касьян
Берёшь клей ПВА, намазываешь тонким слоем на ладошку...Ага, точно.
Иногда бывало и круче.
На Сходне в начале 60х старьёвщики тоже были. Только они не как в столице с мешком в пешем порядке перемещались, а на телеге с лошадью ездили. Спектр обмениваемого на тряпки товара был один и тот же. Что в Москве, что по всей области. Контора общая – «Вторсырье».
На свистульки глиняные крашеные мне мать не позволяла менять, по гигиеническим резонам, а на красивейший наган-пугач нужно было сдать, как минимум, телогрейку – а где же её было взять ненужную? Потому меняли большей частью на «пробки» – стрелялки для пугачей. А совсем малышня – на набитые бумагой яблочки-попрыгунчики на резинке.
Пробки же пугачные (типа как глиняные на ощупь или известка, помню) мы просто клали на кирпич и лупили сверху другим. Хлопок был – ого-го какой. Грачи разлетались.
Потом старьёвшики пропали куда-то, но мы уже стали и «сами с усами». Сначала (мне отец, кстати показал) научились хлопать из ключа для висячего замка, набитого серой от спичек. Потом в ход уже пошли карбид, «поджиги»(см.«Брат-2") и «пшикалки», затем магний (Химки же с их заводами рядом!), натертый напильником и замешанный с марганцовкой. Море удовольствия, как от громкости хлопка, так и от яркости световой вспышки. (Марганцовку в аптеке пацанам продавать запретили даже.)
Фотопленка тогда на горючем целлулоиде делалась. Из неё ваялись в фольге от чая или конфет дымовые шашки с особым садизмом в школьном туалете поджигаемые (зажечь и притоптать).
Кстати. О титане. Титановая подковка на ботинках давала сноп искр, если катясь на самодельном самокате коснуться башмаком асфальта. Вечером – было очень популярно. И еще титан чертил на стекле. Не смываемо. Мой одноклассник Женька Г-н, помню, написал на кафельной стене одноместного учительского туалета на первом этаже родной школы задорную фразу-констатацию «Х** сотрёшь!», причем с ошибкой – буквой «а» вместо «о». Лет через 20 на «вечере встреч» занесло меня в этот туалет. Надпись была цела и как вчера сделана. Сейчас (на выборах 2007-го заглянул) её уже нет – плитку поменяли, ремонт дошел и туда.
Всё. Остановлюсь. Не то окончательно унесет в пионерско-хулиганское детство...
Интересное в разделе «Улыбнёмся :)»
Помогите подобрать мелодию, друзья 
Страшилки 
Натюрморт "Голова в зеленом и сардельки а-ля..." 
Прекрасное! 
Перфекционизм 
Оригинальные дизайнерские идеи 
Ваше имя в порноиндустрии 
Готовимся к весне... 
Кооперация - верный путь освобождения женщин от цепей кухни! Новое на сайте
Бельгийские вафли на кефире в электрической вафельнице 
Антикварные швейные принадлежности 
Хлебопечка Kitfort КТ-315 
От идеального сэндвича до безупречного ростбифа 
Багара Баинган (традиционное блюдо из баклажанов со специями) 
Бисквит из кукурузного крахмала 
Доктор Сара Майхилл: самый быстрый способ восстановить энергию (без кофеина) 
Бискотти «Капучино» 
Телеграм-бот для отслеживания скидок на Wildberries 
Посуда для сливочного масла 
Пирожные «Мокко» 
Яблочный поповер 
Испанский томатный соус (Salsa de Tomate a la Andaluza) 
Дерматолог Тео Солеймани: правда о макияже, солнцезащитном креме и раке кожи 
Тыквенные песочные полоски