Учительский дом

Думаю, что километров 30 от города, это почти в городе. Так что зову на экскурсию...

Станица Новодмитриевская Северского района была основана в 1864 году при общей колонизации Закубанья. Первыми жителями станицы были казаки-переселенцы из станиц Прочноокопской, Успенской и Староминской. Поселились они в вблизи р. Шебш. Их основным занятием являлось хлебопашество и продажа леса. Не оставалось в забвении и развитие грамотности среди населения. Уже с первых лет после заселения станицы полковое начальство настойчиво требовало от станичных начальников скорейшего учреждения школ. Так в 1867 году в станице Новодмитриевской уже была открыта школа, в которой обучались 24 мальчика из местных семей первопоселенцев. Учителем был назначен отставной унтер-офицер Кондратьев, который занимался обучением мальчиков чтению, письму и счету.

Это здание старой школы в Новодмитриевской. Фотографировала я в 2009 году. Сейчас этого здания уже нет

А с 1907 года до 1933 в начальной школе Новодмитриевской учителями работали брат прадеда Келебердинский Александр Иванович и его жена Тарановская Мария Николаевна.







Жили они в Новодмитриевской в «учительском доме» рядом со зданием школы.









В детстве Александр, как и его братья, мечтал стать прославленным офицером. Но из-за сильной близорукости мечты о военной карьере оказались несбыточными. После окончания гимназии Александр Келебердинский поступил войсковым стипендиатом в Императорский Киевский университет. Девятнадцатилетний юноша, как и многие чада высокопоставленных родителей, увлекся революционными идеями, участвовал в студенческих сборищах. Выступал за всеобщее равенство. Приезжая на каникулы домой, в Екатеринодар, представал перед семьёй в образе нигилиста, носил «толстовку», сандалии на босу ногу, отказывался садиться с родителями за общий стол, требовал, чтобы обед и ужин прислуга подавала ему во флигель, куда он переселился, выражая протест родителям. В университете святого Владимира города Киева он и познакомился со своей будущей женой.



К концу февраля 1918 года по всей Кубани и Черноморью была установлена советская власть и только Екатеринодар оставался в руках краевого правительства. Пал Дон, большевистские силы приближались к Екатеринодару. Когда красногвардейские отряды подошли непосредственно к городу и стал слышен грохот снарядов, правительство постановило покинуть Екатеринодар вооруженным отрядам и уйти в горы, чтобы не подвергать опасности городское население и избежать артиллерийского обстрела города.
Отряд выступил из Екатеринодара за Кубань 28 февраля в 19 часов. В его составе насчитывалось 2500 пехотинцев и 800 всадников при 12 орудиях и 24 пулеметах. В обозе везли казну около 2,5 миллионов рублей.
В это же время Добровольческая армия Корнилова вторглась в пределы Кубанской области. План операции белых заключался в следующем: разбить красногвардейские отряды южнее Екатеринодара, внезапным ударом захватить станицу Елизаветинскую, переправиться через Кубань и атаковать город. Этот поход навсегда в истории остался под названием «Ледяного», хотя были и другие его названия, которые не прижились.

Почему Ледяной? Ответ дает в своих воспоминаниях генерал Африкан Богаевский, начальник партизанского полка Добровольческой армии, описывая приближение армии к ст. Новодмитриевской: «Снега навалило чуть не на аршин. Маленькая речка, в обычное время — судя по мосту — «воробью по колено», вздулась в грязный поток, вода снесла настил моста и широко разлилась по берегам. В довершение всяких бед мороз становился все крепче и крепче, и несчастным добровольцам, до этого промокшим до нитки, в мокрых дырявых сапогах приходилось круто... Скоро одежда превратилась в ледяную кору; полы шинелей ломались, как тонкое дерево».

Вечером 15 марта отряды Добровольческой армии под руководством генерала А. Богаевского начали переправу через реку Шебш при сильном обстреле большевиков со стороны станицы. Начальник Штаба 1-й Добровольческой дивизии генерал-лейтенант Сергей Марков с офицерским полком переправился раньше основной части армии и, ворвавшись в станицу, начал рукопашный бой с большевиками, которые отчаянно защищались в каждом доме. Однако их все же выбили.

Всю ночь подтягивались отставшие части, располагаясь где попало на ночлег.
Штаб Добровольческой армии и ее основные силы находились в станице Новодмитриевской с 16 по 23 марта.
«В первый же день пребывания в Новодмитриевской станице генерал Корнилов подписал договор с кубанской высшей властью относительно подчинения ему кубанских вооруженных сил. Под грохот разрывов снарядов красных батарей, осыпавших станицу, в доме командующего армией шел горячий спор по этому вопросу. Представителям кубанской власти — войсковому атаману, членам Рады и правительства — трудно было отказаться от своей недавней самостоятельности и всецело подчиниться Корнилову, зная к тому же его крутой нрав. Кубанская власть хотела сохранить автономию внутренней жизни и управления своего отряда, подчинив его командующему Добровольческой армии лишь в оперативном отношении. Последний во имя азбуки военного дела — единства командования — настаивал на своем. Все же договорились».



Именно в «учительском доме» был подписан договор между Добровольческой армией и кубанской властью. А кому принадлежал это дом?) Правильно, брату прадеда Келебердинскому Александру Ивановичу...
После Гражданской войны Александр Иванович остался в Екатеринодаре (теперь уже в Краснодаре). Увидев весь ужас, творящийся в городе с приходом красных, Александр Иванович не смог принять новые порядки. Примкнув к группе казачьих офицеров, оставшихся в городе после ухода Добровольческой армии, решил вместе с ними пробираться берегом Черного моря через Грузию в Турцию для соединения с казаками, ушедшими в эмиграцию. Этот путь был не из легких. Неизвестность ждала их впереди. Поэтому жена с младшими детьми и отцом Александра Ивановича осталась в городе, пока он с сыном Борисом, которому в то время было 14 лет, не обоснуется за границей.
В характере Александра Ивановича, впрочем, как и в характере его младшего брата Владимира, всегда присутствовала нотка авантюризма, страсть к азартным играм. Он был заядлым игроком.
Отцу, Ивану Самойловичу, нередко приходилось помогать семье среднего сына материально, т. к. тот частенько проигрывал своё жалованье в карты. Так вот эта страсть к игре и погубила всё предприятие. В первую же ночь в каком-то Абхазском селе, в котором остановились на ночлег, сели играть в карты. Александр Иванович проиграл всё. А было у него с собой две тысячи золотом. Офицеры ушли дальше, а Александр Иванович с сыном остались. Возвращение домой осложнилось ещё и тем, что Борис заболел тифом, его приютила грузинская семья. Александр Иванович скитался неизвестно где.
Тем временем семье Александра Ивановича опять пришлось переехать в станицу Новодмитриевскую Северского района, чтобы скрыться от террора. Мария Николаевна опять устроилась учительницей в местную школу. Именно от этой станицы была делегирована на съезд учителей, проходящий в Краснодаре. На этом съезде присутствовал давний её знакомый, ещё по студенческим годам, Серго Орджоникидзе. Он то и посоветовал Марии Николаевне развестись с Келебердинским, сменив фамилию на девичью, чтобы избежать притеснений со стороны новой власти. Уж слишком известная была фамилия.
Узнав от знакомых, что путешествие её мужа и сына в Турцию не увенчалось успехом, Мария Николаевна отправилась на их поиски. Она нашла вначале сына, а затем и мужа и привезла их в Новодмитриевскую. Там они и жили, работали до 1933 года, пока сын Борис не забрал их в Крым.

«В 1933 году перевез к себе родителей, которые в 1934 году переехали работать сначала в Феодосийский район, а затем в Зуйский район село Кирк, где отец поступил в колхоз, работая бухгалтером и пасечником колхоза, а мать учительницей, где они и работали до 1947 года. В мае месяце 1947 года отец умер.»
Здание школы в Новодмитриевской снесли. Учительский дом отреставрировали, жильцов расселили.
***

Через дорогу от школы была церковь, а за ней дом дьякона, в котором квартировал Верховный главнокомандующий Добровольческой армией генерал Л. Г. Корнилов.
Из воспоминаний начальника конвоя Верховного.
«В десять утра начался обстрел станицы большевиками. Снаряды сперва начали ложиться во дворе дьякона, а потом стали падать перед домом, перед самыми воротами и дверьми его. В продолжение четырех дней весь двор и вся площадь перед домом покрывалась глубокими ямами. При каждом разрыве снаряда дьякон бросался под стол и, забывая свой священнический сан, в присутствии жены, ругал площадной бранью ученых всего мира за то, что они придумали такое зло, как пушка.
«Боже, Боже, вот-вот разрушат мой дом, и я останусь без него! Господи, зачем ты послал этот проклятый большевизм!» — причитал он, то бросаясь под стол, то пряча свою голову, как страус, среди горы подушек.
— Я, Мура (Марьей Ивановной звали его жену), пойду лучше в церковь, Господу Богу помолюсь. Он меня успокоит. Здесь все нервы себе истрепал! —говорил он жене, уходя в церковь.
Не прошло и полчаса, как он стремглав прибежал домой, так как снаряды рвались в ограде церкви и еще больше нервировали его, чем дома.
— Господи, Господи, ведь эта сволочь может убить человека ни за что, ни про что, да еще невинного! — говорил дьякон, ныряя в подушки при каждом новом разрыве.
Баткин, видевший все это, шутя посоветовал ему спрятаться под кровать, так как снаряд не пробьет никогда кровать с толстой периной — застрянет в его пуху. Обезумевший дьякон принял это за чистую монету и стал прятаться туда, следуя советам своего доброжелателя.

Перед обедом я рассказал о дьяконе Верховному, чтобы успокоить его. Верховный, еле удерживая себя от смеха, сказал:
— Ведь на вашем доме крыша железная, и я думаю, что снаряд ее не пробьет.
— Ой, нет, господин генерал! Она у меня старая и давно не крашенная! — ответил диакон, настороживший уши, как заяц, при словах Верховного.
Верховный, не выдержав серьезного тона, громко расхохотавшись и махнув рукой, ушел в свою комнату, куда скоро Фока подал обед, и Верховный, Долинский и я начали с удовольствием его уничтожать» . Р. Хаджиев.
Вот то, что осталось от церкви. Ее снесли, как многие другие православные церкви...




А это тот самый дом дьякона. И крыша... старая и давно не крашенная

Здравствуйте, с интересом читаю ваши очерки: хороший слог, фотографии и близкие мне темы. Мой дед родился в Новодмитриевской в 1899 г. в семье казака, и учился, наверное, у кого=то из ваших предков. Семья прадеда переехала на Кубань в 1864 г. в числе первых поселенцев, основавших ст. Новодмитриевскую.

Здравствуйте, Smilla, а как фамилия Вашего деда?

Фамилия – Походилов, они переселились из Оренбургского казачьего войска. А Вы еще где-то публиковали ваши очерки? Интересный материал, но в тематике этого форума он не очень заметен. Я по Новодмитриевской пыталась найти какие-то не архивные материалы, в процессе, когда мы занимались родословной семьи, но информации немного.