Почему работорговля сохранялась так долго?

Осенью 1853 года Сальвадор де Кастро-младший, ведущий кубинский работорговец, отправился на Манхэттен, чтобы организовать экспедицию в Западно-Центральную Африку, дабы купить рабов и перевезти их для продажи на Кубе. Там он встретился с Хосе Антунесом Лопесом Лемосом, опытным бразильским работорговцем, который перенес свои операции в Нью-Йорк после того, как Бразилия прекратила работорговлю в 1850 году. Лемос был одним из примерно дюжины португальцев и бразильцев, которые сделали Нью-Йорк центром атлантической работорговли.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Поскольку все, что они делали в городе, было незаконным – США объявили работорговлю вне закона в 1808 году, – кубинские и бразильские работорговцы приложили немало усилий, чтобы скрыть свою деятельность, что было относительно легко сделать в шумном порту Нижнего Манхэттена. Они наняли посредника Уильяма Валентайна, который, в свою очередь, нанял немецкого иммигранта Джеймса Смита в качестве капитана. Смит отправился в Бостон, где купил двухсоттонное судно «Джулия Моултон», построенное кораблестроителями Тенге и Холлом в Ньюкасле, штат Мэн, в 1846 году. В Нью-Йорке Смит утверждал, что владеет этим кораблем, но не владел им.. Кастро и Лемос снабдили его древесиной, а также достаточным количеством еды и воды, чтобы пересечь Атлантику и вернуться, а Смит сказал таможенникам, что они направляются в Кейптаун, чего не было. Хотя позже он отрицал это, Смит сказал, что он был гражданином США, что позволило Джулии Моултон нести американский флаг в открытом море. Это защитит его от британских усилий по пресечению работорговли, запрещенной парламентом в 1807 году (к 1850-м годам США были единственной страной, которая все еще отказывалась подписывать договор, разрешающий британским крейсерам перехватывать рабовладельческие суда, плавающие под их собственным флагом). Оказавшись в море, команда использовала бревна, чтобы построить платформу для содержания рабов под палубой, закрыла люки металлическими решетками, чтобы создать морскую тюрьму, и направилась в Амбризетт, порт для рабов на побережье Западной Центральной Африки.

Амбризетт обычно торговал людьми, порабощенными в Королевстве Конго, и большинство пленников на Джулии Моултон, вероятно, были из общин, говорящих на языке киконго. Иногда люди попадали в рабство в жестоких войнах между различными африканскими группами; другие стали жертвами конфликтов и давления внутри своих общин. Их продавали помбейро – странствующим торговцам – и увозили на каноэ или отправляли к побережью на расстояние до 250 миль вглубь суши. Там они были скованы, заклеймены и заключены в жалкие загоны в ожидании посадки.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Примерно 664 африканца были проданы «Джулии Моултон», в основном мужчины и мальчики. Экипаж работал быстро, чтобы избежать обнаружения британским флотом, перебросив пленников на корабль, как только он прибыл к берегу. Попав на борт, они были раздеты догола; мужчин отправили вниз, а женщин и детей, менее склонных к восстанию, оставили на палубе. Как будто всех страданий, которые они перенесли, было недостаточно — вот-вот начнется кошмар, известный как Средний переход.

В течение дня четыреста человек, набитых в рабскую палубу, сидели друг у друга на ногах; ночью, по словам капитана, «они ложились на палубу набок, тело к телу». Общеизвестно, что такие условия способствовали развитию болезней, и «Джулия Моултон» не была исключением. Около четверти пленных умерли, всего 150 человек, в основном мужчины, скорее всего, от желудочно-кишечных заболеваний, таких как дизентерия.

Судно предназначалось для Кубы, которая к 1850-м годам была последним крупным импортером порабощенных африканцев в Америке. (Из примерно 226 000 рабов, незаконно вывезенных за последнее десятилетие, 164 000 отправились на Кубу.) В середине июня 1854 года, после 45 дней в море, «Джулия Моултон» подошла к Тринидад-де-Куба, порту на южном побережье острова. По сигналу капитана Смита кубинские торговцы отправили лодки, чтобы переправить рабов и членов экипажа на берег. Затем кубинцы посадили «Джулию Моултон» на мель и подожгли ее, уничтожив свидетельства ее позорного последнего плавания.


Почему работорговля сохранялась так долго?

В этот момент все пошло наперекосяк. На короткое время в 1854 году власти Мадрида решили покончить с незаконной работорговлей, заключив союз с Великобританией в надежде отразить имперские замыслы США в отношении Кубы. Губернатор Кубы, капитан-реформатор генерал Хуан де ла Песуэла, арестовал и заключил в тюрьму нескольких ведущих работорговцев острова в Гаване и сместил некоторых коррумпированных местных чиновников.

490 африканцев, высадившихся с корабля «Джулия Моултон», были перехвачены испанскими властями в Сан-Карлосе, сахарном имении недалеко от порта. Но эмансипады, как их называли, не были полностью освобождены. Вместо этого они были проданы с аукциона местным сахарным заводам по пятилетним контрактам.

Тем временем капитан Смит и команда вернулись в Нью-Йорк. Оказавшись там, первый помощник капитана, рассерженный тем, что ему не заплатили, сдал капитана окружному прокурору. Смита судили, признали виновным и приговорили к двум годам тюремного заключения за нарушение закона 1800 года, согласно которому участие в иностранной работорговле считалось преступлением для граждан или жителей США. Судебный процесс был крупным скандалом, в результате которого возникла большая часть имеющейся у нас документации о плавании «Джулии Моултон».

Джон Харрис рассказывает эту историю на полпути к своей новой книге «Последние невольничьи корабли: Нью-Йорк и конец среднего пути». Среди множества его достоинств – слишком скромный подзаголовок. Манхэттен – это только часть истории. Описание Харриса «трехсторонней торговли» беспрепятственно переносит читателей с Кубы в Нью-Йорк, в Западную Центральную Африку, на Кубу и обратно в Нью-Йорк (с ранней поездкой в Бразилию). Харрис поднимает, хотя бы косвенно, некоторые из самых серьезных вопросов, которые историки задавали о сложных отношениях между капитализмом и рабством. Это небольшая книга о большом.


Почему работорговля сохранялась так долго?

В своем классическом исследовании «Капитализм и рабство» (1944) Эрик Уильямс постулировал исторический поворот судьбы, вызванный американской революцией. На протяжении большей части восемнадцатого века, утверждал Уильямс, прибыль от рабства и работорговли имела решающее значение для финансирования ранней стадии Британской промышленной революции. Но когда американцы обеспечили свою независимость, они вырвались из-под британских имперских торговых ограничений, что подорвало их эффективность. Британские капиталисты быстро обратились к свободной торговле и начали осуждать западно-индийскую «монополию» за использование меркантилистской защиты для искусственного удержания рабской экономики на плаву. По словам Уильямса, капиталисты выступили против рабства из-за алчности, а не из-за человечности.

Эта история, состоящая из двух частей, стала известна как тезис Уильямса, и, хотя она вызвала десятилетия споров, она в значительной степени сохранилась, хотя и в несколько измененной форме. Большинство ученых теперь согласны с тем, что рабство и работорговля были неотъемлемой частью британского экономического развития в восемнадцатом веке, хотя и не обязательно необходимой. И большинство согласны с тем, что первое в мире аболиционистское движение возникло как в США, так и в Великобритании в результате американской революции, особенно в 1780-х годах, хотя и не обязательно потому, что капиталисты начали нападать на рабство.

Тезис Уильямса не мог объяснить драматического возрождения рабовладельческой экономики в первой половине девятнадцатого века. Несомненно, что-то изменилось в конце восемнадцатого века, но это был не просто случай, когда капиталисты внезапно выступили против рабства. Скорее, как указывает Леонардо Маркес в своем исключительном обзоре усилий США по пресечению работорговли, Эпоха революции создала противоречивый мир, который одновременно поощрял и отменял рабство.


Почему работорговля сохранялась так долго?

С одной стороны, американская революция нанесла серьезный удар по рабству в Соединенных Штатах. Одно государство за другим отменили работорговлю, и в 1790-х годах США стали первой страной, которая начала активно ее подавлять. В северных штатах отменялось само рабство, что было одним из первых случаев отмены рабства в мировой истории. Из них возникнет политически активное сообщество свободных чернокожих, которые впоследствии стали лидерами движения против рабства. В то же время новая нация взяла на себя обязательство ограничить распространение рабства, подготовив почву для возможного принятия в Союз еще пяти свободных штатов. Назовите это изобретением «Севера». Но рабство в плантационных штатах Юга также было поколеблено Революцией. Во время Войны за независимость десятки тысяч рабов бежали к британцам, чтобы никогда не вернуться в рабство. Плантации табака и индиго испытали разрушительный спад, который, в свою очередь, вызвал волну увольнений, а вместе с ней и создание свободных черных общин в верхних районах Юга.

Эти освободительные тенденции вскоре были остановлены, отчасти силами, развязанными самой революцией. Быстрое экономическое развитие Великобритании и Соединенных Штатов вызвало взрыв потребительского спроса на продукты рабского труда, особенно сахар, кофе, какао и, прежде всего, хлопок, что привело к увеличению спроса на африканских рабов. Таким образом, десятилетия после американской революции стали свидетелями первых в истории человечества устойчивых усилий по уничтожению рабства, начиная с севера Соединенных Штатов и Гаити, и в то же время драматического возрождения рабства – «второго рабства» – в Бразилии, Кубе, Пуэрто-Рико и на юге Соединенных Штатов.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Все попытки закрыть атлантическую работорговлю находились в рамках этого противоречия. Таким образом, история работорговли в Соединенных Штатах – это история значительных шагов по ее подавлению перед лицом решительных попыток обойти законы, направленные против нее. Книга Харриса прекрасно освещает обе эти тенденции. Он отмечает, что работорговля «стала неизгладимо отмеченной усилиями по ее прекращению».

В 1794 и 1800 годах конгресс объявил преступлением участие американских экипажей или кораблей в иностранной работорговле. США запретили ввоз всех рабов в 1808 году, а между 1818 и 1820 годами США определили работорговлю как пиратство, подлежащее смертной казни. После этого нарушения были редкими, и только несколько порабощенных африканцев были ввезены контрабандой в Соединенные Штаты.

Но это не положило конец участию США в работорговле. Американская судостроительная промышленность стала предметом зависти всего мира, и суда, построенные на верфях США – например, знаменитые балтиморские ножницы – стали доминировать в атлантической торговле, включая незаконную работорговлю. И всегда были американцы, готовые нарушить закон, служа капитанами и командой в нелегальных рейсах с рабами.

В торговле между США, Африкой и невольничьими плантациями Бразилии и Карибского бассейна две из трех сторон треугольника были технически законными. Американские экипажи и корабли могли свободно торговать с Западной Центральной Африкой или, например, с Бразилией. Но как только американцы достигли места назначения, они могли продавать и свой груз, и свои корабли местным работорговцам, которые завершили третий, незаконный этап треугольника – транспортировку порабощенных африканцев в Америку – под иностранной эгидой. Одни американские дипломаты и консулы возмущались наглым уклонением от американского закона, другие закрывали на это глаза. Частично проблема заключалась в том, что закрытие работорговли никогда не было главным приоритетом американских чиновников, который заключался в защите законной торговли американских граждан.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Тем не менее, винты в работорговле неуклонно затягивались. Французы начали всерьез подавлять его в 1830-х годах. В 1842 году договор Вебстера-Эшбертона с Великобританией потребовал от США усилить свою африканскую эскадрилью для более надежной борьбы с нелегальной американской торговлей. Через несколько лет португальцы усилили свои усилия по пресечению работорговли в Западной и Центральной Африке, как и британцы. В 1850 году, отчасти из-за давления британского флота, Бразилия, наконец, приняла эффективные меры по прекращению работорговли. Ведущие бразильские и португальские торговцы бежали на Кубу, но в 1854 году реформатор Песуэла вытеснил их с острова, и они снова сбежали, на этот раз в Нью-Йорк.

Около дюжины бразильских и португальских торговцев наркотиками в Нижнем Манхэттене, известных как «Португальская компания», полагались на явные преимущества своих различных партнеров. Кубинские плантаторы были заядлыми покупателями порабощенных африканцев и имели средства для финансирования своих предприятий. У них также были политические связи, которые защищали их от местных властей во время эпизодических репрессий. Кубинцы, в свою очередь, полагались на бразильцев как на инвесторов, а также на их обширные связи с работорговцами в Западной Центральной Африке. Торговцы, жившие в Западной Центральной Африке, также были важны не только как поставщики рабов, но и как владельцы «груза», которые несли наибольшие убытки, если рейс каким-либо образом не удался. И к концу 1850-х годов значительный процент из них действительно потерпел неудачу, во многом благодаря усиливающимся усилиям по пресечению торговли.


Почему работорговля сохранялась так долго?

В Нью-Йорке португальцы скрывали свое владение такими судами, как «Джулия Моултон», работая через американских посредников, платя гражданам США за «соломенные» закупки кораблей и припасов и нанимая «фиктивных» капитанов США, которые могли легально управлять судами под Американский флаг. К тому времени самый загруженный порт в полушарии, Нью-Йорк был домом для торговцев с торговыми партнерами повсюду, включая Кубу и Западную Центральную Африку. Это также было место, где испанское золото можно было отмывать через авторитетные финансовые учреждения и реинвестировать в номинально американские корабли, занимающиеся, казалось бы, легальной торговлей.

Несмотря на незаконность работорговли, органы, ответственные за ее охрану, столкнулись с рядом препятствий. Харрис считает, что подавлению препятствовало нежелание США подписать договор с Великобританией, который позволил бы ее военно-морскому флоту перехватывать невольничьи суда, плавающие под американским флагом, на том основании, что это, по словам бывшего американского военно-морского офицера, «противоречило бы». к национальной чести и национальным интересам ». Но список таких договоров не внушал оптимизма. Работорговля с Кубой и Бразилией процветала, несмотря на договоры о запрещении, подписанные Испанией, Португалией и Бразилией, тогда как работорговля с США была фактически закрыта без какого-либо такого договора. До 1850-х годов большинство незаконных невольничьих судов плавали под испанскими, португальскими или бразильскими флагами, несмотря на договоры, разрешающие британцам садиться на такие суда.

Растущее использование американского флага в кубинской работорговле в конце 1850-х годов заставило британцев полагаться на сеть шпионов, чтобы разоблачить истинное право собственности на суда, путешествующие с поддельными американскими документами. Если бы они не могли легально сесть на корабли США, британцы могли бы по крайней мере предоставить ВМС США документацию о незаконной работорговле. Одним из таких шпионов был Эмилио Санчес, кубинский торговец из Нью-Йорка, который сочетал глубокие познания в области судоходства в городе с надежными семейными связями на Кубе. Санчес был изобретательным и осторожным. Хорошо известный в торговом сообществе Нижнего Манхэттена, он собирал информацию, внимательно изучая коммерческую прессу и заводя случайные беседы со знакомыми. Он использовал шифр, чтобы передать информацию Эдварду Арчибальду, британскому консулу в Нью-Йорке. Между 1859 и 1862 годами Санчес предоставил британцам информацию о 77 процентах путешествий рабов в Атлантический бассейн.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Несмотря на усилия сообразительных шпионов и настойчивых прокуроров, закрыть торговлю оказалось непросто. Одна из проблем заключалась в том, что в законодательных актах США не было «положений об оборудовании», которые облегчили бы осуждение торговцев на основании доказательств того, что суда оснащались для работорговли. Поскольку закон США криминализирует работорговлю со стороны американцев, иммигранты, которым предъявлены обвинения, часто утверждали, что они не были натурализованы. Некоторые даже заявили в суде, что не говорят по-английски. Суда с осужденными работорговцами скорее продавались, чем уничтожались, и часто выкупались теми же работорговцами, у которых они были конфискованы. В результате, как давно продемонстрировал Уоррен Ховард, большинство привлеченных к ответственности работорговцев так и не понесли наказания10.

Вмешалась и политика. Череда демократических администраций приложила минимальные усилия для выполнения договорных обязательств Америки. В 1850-х годах сторонники рабовладельческой экспансии утверждали, что единственный способ подавить работорговлю – это отобрать у Испании остров Куба. Что хорошего могут сделать США, спросили демократы (весьма лукаво), пока Куба находится под властью реакционной монархии, терпимой к варварской торговле? В результате, как считает Харрис, было подорвано желание преследовать торговцев или обеспечивать соблюдение договоров о запрещении.

Более серьезный политический вызов исходил от Республиканской партии, выступающей против рабства. Такие политики, как сенатор от Нью-Йорка Уильям Сьюард, критиковали демократов за попытку переложить вину на Испанию, когда реальная проблема заключалась в том, что «рабская держава», действующая через Демократическую партию, контролировала все три ветви федерального правительства. Сьюард и другие республиканцы представили законопроекты, которые укрепили бы руки прокуроров, но они обычно терпели неудачу в Конгрессе, контролируемом демократами. В многочисленных выступлениях, начиная с 1854 года, Авраам Линкольн призывал к более агрессивному федеральному подавлению работорговли, как и платформа Республиканской партии 1860 года.


Почему работорговля сохранялась так долго?

Под растущим давлением республиканцев президент-демократ Джеймс Бьюкенен усилил военно-морские патрули США у африканского побережья и в Карибском бассейне, в результате чего в 1859-1860 годах было захвачено двадцать рабовладельческих судов. Но это были также пиковые годы деятельности португальской компании, поэтому, хотя работорговцев было схвачено больше, чем когда-либо.

Все изменилось в 1861 году, когда республиканцы захватили Белый дом и установили контроль над обеими палатами Конгресса. Вскоре после того, как Линкольн стал президентом, его администрация заключила с Великобританией договор о запрете, который был легко ратифицирован Сенатом в начале 1862 года. Не менее важным было агрессивное преследование администрацией работорговцев с упором, в частности, на Нью-Йорк. Самым заметным результатом стал обвинительный приговор Натаниэлю Гордону, капитану корабля, который более десяти лет незаконно торговал рабами. Несмотря на статут 1820 года, предписывающий смертную казнь за такие преступления, ни одного работорговца никогда не приговаривали к смерти. Судебное преследование Гордона было возбуждено при администрации Бьюкенена, но Линкольн, решивший показать ему пример, сопротивлялся всем мольбам пощадить Гордону жизнь. Эффект был мгновенным. Его казнь в 1862 году заставила членов португальской компании броситься закрывать свой бизнес и бежать из страны. Участие США в работорговле было фактически прекращено.

В течение нескольких лет кубинские торговцы при поддержке Испании продолжали торговать порабощенными африканцами. Но совместное давление Великобритании и США сделало Испанию и Кубу все более изолированными. Консервативные реформаторы на Кубе, надеясь противостоять иностранному вмешательству и защитить само рабство, начали всерьез пресекать незаконную работорговлю. Наконец, либеральные реформаторы в Испании отказались от поддержки своей страны, и таким образом 350-летняя работорговля в Атлантике подошла к концу.


Почему работорговля сохранялась так долго?

История, рассказанная в «Последних невольничьих кораблях», может легко показаться относительно незначительной сноской к гораздо более древней и гораздо более обширной истории атлантической работорговли. Горстке работорговцев-отступников, сбежавших из Бразилии и Кубы, удалось на несколько коротких лет возродить свой бизнес в Нью-Йорке, прежде чем они были изгнаны из еще одного города. «Торговля середины века, – признает Харрис, – всегда была в некотором роде хрупкой». Но что делает его книгу такой ценной, так это его способность использовать эту последнюю темную эпоху работорговли как окно в гораздо более широкий мир международной дипломатии, имперского высокомерия, преступного заговора, финансовых махинаций и политических конфликтов.

Именно этот последний момент заслуживает особого внимания. Харрис – тот редкий историк, который упивается сложностями и противоречиями, но вместе с тем умудряется написать ясное и захватывающее повествование. В этой истории есть очевидные злодеи, но герои никогда не бывают полностью положительными. Без сомнения, британцы использовали свои значительные дипломатические и военные силы, чтобы возглавить мир в подавлении работорговли. Но в то же время, отмечает Харрис, «сами британцы косвенно способствовали торговле, продавая товары работорговли на африканском побережье и импортируя огромное количество кубинского сахара».


Почему работорговля сохранялась так долго?

То же самое можно сказать и о Соединенных Штатах. Его производители и потребители текстиля составляли, казалось бы, ненасытный рынок для продуктов рабского труда, и его правительство взяло курс на систему свободной торговли. Вместе эти две великие силы капиталистического развития создали мощные стимулы для поддержания торговли среди порабощенных африканцев. И все же Соединенные Штаты были также первой страной в истории, которая приняла закон, направленный на пресечение работорговли, и перед лицом быстро растущей хлопковой экономики федеральное правительство фактически прекратило ввоз рабов к 1820 году. «Соединенные Штаты, – правильно заключает Харрис, – оказались критически важными как для работорговли, так и для ее окончательного подавления».

Еще один вывод кажется неизбежным. Работорговля умерла не сама по себе; её нужно было ликвидировать. Чтобы преодолеть мощные экономические стимулы, которые удерживали работорговцев в бизнесе, требовалась устойчивая политическая оппозиция. То же самое можно сказать и о самом рабстве.

James Oakes
А. Миронова (перевод)



Интересное в разделе «История»

Постные блюда

Новое