Любимые стихи (страница 18)

kortni
Я, все - таки, скучаю по годам,
Которые подарены забвенью,
Я каждому ушедшему мгновенью
Своей тоскою должное отдам.
Не потому, что как-то не сбылось
Все, что мне юностью наивно обещалось,
Я даже помню то, о чем мечталось,
Когда весенними ночами не спалось.
Не потому, что я так щедро жил,
Теряя дни налево и направо –
Я лишь теперь оцениваю здраво,
Как обижал я тех, кого любил...
Мне фотографий глянцевых листы
Напоминают про былые встречи,
Я зажигаю память словно свечи
В хрустальных сумерках душевной пустоты.
Я был богат друзьями и страной,
И мамиными карими глазами...
Ах, как бы побежал я вслед за вами,
Друзья... Ну, позовите за собой!
Услышать вновь ваш беззаботный смех,
И звуки вальса выпускного бала,
И лет тогда нам было страшно мало,
И я тогда живыми видел всех...
Я б окунулся снова с головой
В семнадцатое майское рожденье,
Где не писал еще стихотворенья,
И где еще не встретился с тобой...
Я и сейчас немеренно богат –
Есть ты и дом, и подрастают дочки,
Моих стихов все полновесней строчки,
И, как и раньше, мне сам черт не брат.
И все-таки я столько потерял -
Я забываю голоса ушедших,
И мне так жаль всех ландышей отцветших,
И всех, кому когда-то изменял...
У памяти моей особый спрос –
Она не возвращает мне надежды,
Что я смогу, когда - нибудь, как прежде
Дотронуться до маминых волос...

© Юрий Егоров

Cirre
Любимые стихи

shade
Мир вам, хлебопёки!

Еще вчера, — как снимок дилетанта, —
Осенний день расплывчат был и слеп,
А нынче скрупулезно и детально
Его дорисовал внезапный снег.

Еще вчера проступки цвета сажи
И прегрешений серые мазки
Казались органичными в пейзаже
Чумазой и расхристанной Москвы.

А нынче смотрим в окна с изумленьем —
Весь мир присыпан белым на вершок!...
И кажется чернейшим преступленьем
Вчерашний незатейливый грешок.

Белым-бело!.. И в этом белом гимне
Приходит к нам, болезненно остра,
Необходимость тут же стать другими,
Уже совсем не теми, что вчера.

Как будто Бог, устав от наших каверз,
От слез и драк, от кляуз и нытья, —
Возвел отныне снег, крахмал и кафель
В разряд святых условий бытия.

И кончились бои, и дрязги стихли,
И тишина везде вошла в закон
Как результат большой воскресной стирки
Одежд, религий, судеб и знамен...

Леонид Филатов

shade
Мир вам, хлебопёки!

Уставший ангел шел по белым облакам.
Он столько сделал для людей за эти сутки!
Кому-то двери открывал впервые в храм,
Кому дарил надежду робкой незабудкой.
Просящим нежно протянул он два крыла,
И положил просвиры в руки безнадёжных,
Встречая зло, всегда сжигал его дотла,
Хотя и знал, что сжечь навечно невозможно...
Он подбирал у парков брошенных детей,
И нёс туда, где их любовь брала на руки,
Мирил по глупости рассоренных друзей,
И разбивал оковы тягостной разлуки.
Он нес любовь в ладонях – розы лепестки,
И разбросал их в майский вечер без остатка,
Но, видно, были до того они легки,
Что до Земли не долетело и десятка.
Последний шаг до врат небесных, и порог,
Где ждет Отец, где для него открыты двери.
Как быть? Лгать ангел от рождения не мог...
Как объяснить, что люди в ангелов не верят?...

Елена Бурда

kortni
Пускай легко уходит этот год,
Я от него взяла, что было нужно
Я лишь прошу, пусть этот дождь пройдёт
И белый снег над городом закружит

Спят сын и муж, а я гляжу в окно
На мокрый город в огоньках-осколках
И мне впервые вправду все равно
Что я найду под Новый год под елкой

Пускай слова покажутся грубы:
Мне от даров ни холодно, ни жарко...
Наверно, потому, что от судьбы
Я получила главные подарки

Со мной мои родные и друзья
Все, слава Богу, живы и здоровы!
И потому прошу так скромно я
Укутать серый город наш покровом

Ловлю момент... Чтоб не забыть вовек
Какая это сладостная нега!
Какое счастье, если человек,
Под Новый год всего лишь хочет снега...

© Юлия Олефир

shade
Мир вам, хлебопёки!

Я умею ждать - неделями, десятилетиями,
И уверен - никто никогда не узнает об этом:
О том, что летом я сам с собой разговариваю,
Описывая море, как чуждое человеку марево,
Рассказывая, что раньше мир был похож на заповедь,
И нечто языческое свои когтистые лапы
Опускало в траву,
Вылизывало солнце бережно,
О том, что мне до сих пор этот отсвет брезжит.
Никто не узнает, что зимой сиротство фонарное
Полутемных улиц дышит в шею мне смутным паром,
Что мои следы в снегу похожи на слово
И на безмолвие,
В человеческом горле скованное.
Я умею не дрогнуть,
Не уставиться в лица с молитвой,
Если кто-то в городе вдруг тезку моего окликнет,
Курить на балконе,
Наблюдая ночь как движение,
Наблюдая людей:
Сволочей, поэтов, рожениц.
Я умею ждать - человека или событие,
Восстающего ангелом из лимба всего забытого,
Безупречно ждать, обходя пороги и здания.
Я умею ждать, не веря в конец ожидания.
Аль Квотион

kortni
летом Герда не ищет Кая. летом девочка отдыхает. но, закатным огнём пылая, входит августовский озноб. он вдыхается горьким паром, будто тлеют цветы и травы, и бледнеет, сокрыт туманом, над рекой колокольный звон. этот звон, как осколки, резок, оставляет в полях порезы. и печаль, как с истертых фресок, вновь у Герды сквозит в глазах. краска в трещинах, заусенцах, словно карта причин и следствий, и в дорогу стремится сердце, чтобы Кая вернуть назад. потемнели дожди и ветры, облепили вороны ветви. километр за километром - гугл-карты нашли маршрут. Что тебе не сиделось, Герда, на постели твоей нагретой? в царство льда, темноты и смерти ты опять начинаешь путь. опустевшие электрички, отсыревшие за ночь спички, всё, что было, взяла наличкой - чтобы не оставлять следов. голос Кая зовёт в тумане. сообщения - только маме. остальные тебя не знают и не станут искать средь льдов. а казалось, любили очень - ведь друг другу звонили ночью и клялись, что однажды - точно - будет мир весь подвластен вам. Герда верить хотела в это, но теперь на исходе лето, и дыра между рёбер где-то снова гонит её в туман. полустанки, пустые полки. рельсы светятся, как осколки. Кая знаете? всё без толку: нужен северный самый край. только Каю никто не нужен: ни любовь не спасёт, ни дружба. раскроши перед ним всю душу - из неё сложит слово Кай. Герда пишет: «спокойной, мама, возвращаться пока что рано, дам чутка затянуться ранам, вот бы только его обнять». снег хрустит под её ногами. и выходит встречать дворами Кай с улыбкой из льда и стали Герду номер сто тридцать пять.

(с) Анна Дорина

shade
Мир вам, хлебопёки!

Братишка-

Арсен Акопян - Смотришь на них (Море Внутри Поэзия) • Любимые стихи play thumbnailUrl Любимые стихи
#премьера Смотришь на них... Автор - Море Внутри Читает - Арсен АкопянЛюбимые стихи - 3629812
PT2M
True
2020-12-23T19:46:45+03:00
embedUrl

selenа
Откуда к нам пришла зима,
не знаешь ты, никто не знает.
Умолкло все. Она сама
холодных губ не разжимает.
Она молчит. Внезапно, вдруг
упорства ты ее не сломишь.
Вот оттого-то каждый звук
зимою ты так жадно ловишь.
Шуршанье ветра о стволы,
шуршанье крыш под облаками,
потом, как сгнившие полы,
скрипящий снег под башмаками,
а после скрип и стук лопат,
и тусклый дым, и гул рассвета...
Но даже тихий снегопад,
откуда он, не даст ответа.
И ты, входя в свой теплый дом,
взбежав к себе, скажи на милость,
не думал ты хоть раз о том,
что где-то здесь она таилась:
в пролете лестничном, в стене,
меж кирпичей, внизу под складом,
а может быть, в реке, на дне,
куда нельзя проникнуть взглядом.
Быть может, там, в ночных дворах,
на чердаках и в пыльных люстрах,
в забитых досками дверях,
в сырых подвалах, в наших чувствах,
в кладовках тех, где свален хлам...
Но видно, ей там тесно было,
она росла по всем углам
и все заполонила.
Должно быть, это просто вздор,
скопленье дум и слов неясных,
она пришла, должно быть, с гор,
спустилась к нам с вершин прекрасных:
там вечный лед, там вечный снег,
там вечный ветер скалы гложет,
туда не всходит человек,
и сам орел взлететь не может.
Должно быть, так. Не все ль равно,
когда поднять ты должен ворот,
но разве это не одно:
в пролете тень и вечный холод?
Меж ними есть союз и связь
и сходство — пусть совсем немое.
Сойдясь вдвоем, соединясь,
им очень просто стать зимою.
Дела, не знавшие родства,
и облака в небесной сини,
предметы все и вещества
и чувства, разные по силе,
стихии жара и воды,
увлекшись внутренней игрою,
дают со временем плоды,
совсем нежданные порою.
Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь...
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.
И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда.

Иосиф Бродский

shade
Мир вам, хлебопёки!

Я умею ждать - неделями, десятилетиями,
И уверен - никто никогда не узнает об этом:
О том, что летом я сам с собой разговариваю,
Описывая море, как чуждое человеку марево,
Рассказывая, что раньше мир был похож на заповедь,
И нечто языческое свои когтистые лапы
Опускало в траву,
Вылизывало солнце бережно,
О том, что мне до сих пор этот отсвет брезжит.
Никто не узнает, что зимой сиротство фонарное
Полутемных улиц дышит в шею мне смутным паром,
Что мои следы в снегу похожи на слово
И на безмолвие,
В человеческом горле скованное.
Я умею не дрогнуть,
Не уставиться в лица с молитвой,
Если кто-то в городе вдруг тезку моего окликнет,
Курить на балконе,
Наблюдая ночь как движение,
Наблюдая людей:
Сволочей, поэтов, рожениц.
Я умею ждать - человека или событие,
Восстающего ангелом из лимба всего забытого,
Безупречно ждать, обходя пороги и здания.
Я умею ждать, не веря в конец ожидания.
Аль Квотион

shade
Мир вам, хлебопёки!

Сколько лет одиночества пройдет до первой бутылки,
Сколько лет нелюбви проживу я до пули в затылок,
Сколько чувства ненужности встанет мне в горле комом,
Сколько лет пустоты до того, как я буду сломлен?
Время тянется.
Считаю: недели, месяцы.
Снег прогрызает органы, солнце бесится,
Сердце тянется, липнет - разлитым мёдом.
Сколько минут я вытерпел? Больше года.
Больше десятка.
Сладко ли мёду кончиться,
Выкапать на траву -
Золотым в цветочное.
Сколько еще осталось?
Я крою матом
Царство свое - горькое, циферблатное,
Грозно-набатное: высчитай хоть на пальцах
Месяцы, годы - не на что опираться,
Нечем дышать,
Некого ждать вполголоса
В час, когда тьма летит по глазам из космоса
(та же в ней пустота или другая?),
В час, когда солнце не греет и снег не тает.
Сколько лет пустоты, нелюбви, ненужности
Хватит небу, чтобы оно обрушилось?
Сколько стужи до полного замерзания?
Сколько до мига -
когда я об этом узнаю?
Аль Квотион

kortni
скажи «спасибо» первым числам января: ты возрождаешься из пепла после бури. теперь квартира – будто тёплая нора, где можно с книгой посидеть у абажура. где можно целый подоконник захватить, укрывшись пледом самой крупной вязки. почувствуй тонкую невидимую нить, что тянется к тебе из детской сказки.
смотри в окно – там кто-то небо потрошит, там сахар сыплется из облачной перины и тут же бьётся о стеклянный мёрзлый щит... Скажи «спасибо» снегу, хвое, мандаринам. достань фонарь, зажги пузатую свечу, налей вина из терпко пахнущей бутылки. и разреши январской ночи, как врачу, тебя погладить по бессонному затылку.

пусть от напитка будет пьяной голова, пусть из колонок разливается «last christmas». теперь в квартире – атмосфера волшебства, а ты – ребёнок, что строчит смешные письма, с пушистой елью говорит о ерунде и залипает на мигающих гирляндах. как хорошо, что нет назойливых людей, и можно верить хоть в Снегурочку, хоть в Санту.
как хорошо, что можно просто отдыхать, смотреть ужастики в растянутой пижаме, большую пиццу принести себе в кровать, не беспокоясь о проклятых килограммах. копаться в прошлом, перечитывать дневник, смеяться в голос над студенческими фото... как хорошо, что ворох солнечных улик ещё хранится в чреве пыльного комода.

скажи «спасибо» первым числам января: теперь твой дом – средневековый замок. ты заперт в башне, и камин горит, искря, и запах специй вырывается из склянок... уютный плед напоминает волчий мех, вино из ягод багровеет в медном кубке. скажи «спасибо» в эту ночь за всё, за всех... за все плохие и хорошие поступки.

© Pola (Полина Шибеева)

shade
Мир вам, хлебопёки!

А за окном пушистый белый снег –
Предвестник долгожданных перемен...
Он радует людей сегодня всех,
Кто так устал от быта и проблем.

И отодвинув шторы невзначай,
Вдруг улыбнулась грустная душа.
Ты слышишь, небо, снег не выключай!
Зима сегодня слишком хороша!

И, улыбаясь снегу, брёл старик
Своей знакомой улочкой, домой.
Он радоваться снегу так отвык,
А вот сейчас, как будто молодой...

А рядом лепит девочка снежки
И слышится весёлый детский смех...
Снежинки, как от Бога маячки,
Чтоб снова стал светлее человек...

Чтоб мы опять смотрели в небеса
И верили, как в детстве, сердцем всем,
Не в курс валют, а в счастье, в чудеса,
Чтоб отдохнули от «вконтакте» стен...

Снежинки ловит дружно вся семья –
Жена и муж, и двое сыновей...
В окно на счастье их смотрела я
И становился мир вокруг светлей.

А девушка в обнимку с пареньком
Вдыхала сердцем первую любовь.
Казалось им волшебным всё кругом.
Зима вдруг стала сказочной такой...

Всё потому что мира красота
Не с внешней стороны – а здесь... внутри.
Когда в душе любовь и теплота,
То как прекрасен белый снег, смотри...

Ирина Самарина-Лабиринт

Рыбёшка
Зима вдруг стала сказочной такой...
Всё потому что мира красота
Не с внешней стороны – а здесь... внутри.
Когда в душе любовь и теплота,
То как прекрасен белый снег, смотри...
Анатолий, спасибо. Красиво!

shade
Мир вам, хлебопёки!

Не убегайте от своей любви...
Не разрушайте маленькое счастье,
Не говорите тихо: «Уходи»,
Когда душа разорвана на части.
Не убегайте от своей любви!
Не стройте стен, они вам не спасенье.
Себе не лгите, что свободны вы,
Кто любит — обречен на заточенье.

Не убегайте от своей любви,
Дарите счастье тем, кто рядом с вами.
Не позволяйте зависти и лжи
Овладевать вдруг вашими сердцами.
Не убегайте от своей любви!
И никогда её не оставляйте!
И даже если стерты все следы,
Любите, верьте, только не теряйте!

Не убегайте от своей любви!
Сквозь боль и слезы напролом идите!
Не говорите тихо: " Уходи ",
А просто все забудьте и простите.

Не убегайте от своей любви!
Ведь это лучшее, что есть у вас отныне!
Храните чувства светлые свои,
Хоть это тяжело в жестоком мире.

Елена Трофимова

selenа
Прощай, позабудь и не обессудь.

А письма сожги, как мост.

Да будет мужественным твой путь,

да будет он прям и прост.

Да будет во мгле для тебя гореть

звёздная мишура,

да будет надежда ладони греть

у твоего костра.

Да будут метели, снега, дожди

и бешеный рёв огня,

да будет удач у тебя впереди

больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен бой,

гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех, которым с тобой,

может быть, по пути. "

shade
Мир вам, хлебопёки!

Вечер

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе лёгким белым краем
Встаёт, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Всё во мне.

Иван Бунин
1909

Земляк
К моим воспоминаниям о мотоцикле.

ПРИВЕТ СТАРОГО ФЕРМЕРА ЕГО СТАРОЙ ЛОШАДИ

 Привет тебе, старуха-кляча,
 И горсть овса к нему в придачу.
 Хоть ты теперь скелет ходячий,
 Но ты была
 Когда-то лошадью горячей
 И рысью шла.

 Ты глуховата, слеповата.
 Седая шерсть твоя примята.
 А серой в яблоках когда-то
 Была она.
 И твой ездок был тоже хватом
 В те времена!

 Лошадкой ты была на славу.
 Хозяин был тебе по нраву.
 И я гордиться мог по праву,
 Когда с тобой
 Любую брали мы канаву,
 Подъем любой.

 Тебя с полсотней марок вместе
 Родитель дал моей невесте.
 Хоть капитал – скажу по чести
 Был очень мал,
 Не раз добром подарок тестя
 Я поминал.

 Когда я стал встречаться с милой,
 Тебе всего полгода было,
 И ты за матерью-кобылой
 Трусила вслед.
 Ключом в тебе кипела сила
 Весенних лет.

 Я помню день, когда, танцуя
 И щеголяя новой сбруей,
 Везла со свадьбы молодую
 Ты к нам домой.
 Как любовался я, ликуя,
 В тот день тобой!

 Перевалив за три десятка,
 Ты ходишь медленно и шатко.
 С каким трудом дорогой краткой
 Ты возишь кладь,
 А прежде – чья могла лошадка
 Тебя догнать?

 Тебя на ярмарках, бывало,
 Трактирщики кормили мало,
 И все ж домой меня ты мчала,
 Летя стрелой.
 А вслед вся улица кричала:
 – Куда ты? Стой!

 Когда ж с тобой мы были сыты
 И горло у меня промыто, -
 В те дни дорогою открытой
 Мы так неслись,
 Как будто от земли копыта
 Оторвались.

 Ты, верно, помнишь эти гонки.
 С обвислым крупом лошаденки
 Теснились жалобно к сторонке,
 Давая путь,
 Хоть я не смел лозою тонкой
 Тебя стегнуть.

 Всегда была ты верным другом,
 И нет конца твоим заслугам.
 Напрягшись телом всем упругим,
 Ты шла весной
 Перед моим тяжелым плугом
 И бороной.

 Когда глубокий снег зимою
 Мешал работать нам с тобою,
 Я отмерял тебе с лихвою
 Овес, ячмень
 И знал, что ты заплатишь вдвое
 Мне в летний день.

 Твои два сына плуг мой тянут,
 А двое кладь возить мне станут.
 И, верно, не был я обманут,
 Продав троих:
 По десять фунтов чистоганом
 Я взял за них.

 Утомлены мы, друг, борьбою.
 Мы все на свете брали с бою.
 Казалось, ниц перед судьбою
 Мы упадем.
 Но вот состарились с тобою,
 А все живем!

 Не думай по ночам в тревоге,
 Что с голоду протянешь ноги.
 Пусть от тебя мне нет подмоги,
 Но я в долгу -
 И для тебя овса немного
 Приберегу.

 С тобой состарился я тоже.
 Пора сменить нас молодежи
 И дать костям и дряхлой коже
 Передохнуть
 Пред тем, как тронемся мы лежа
 В последний путь.

(с) Роберт Бернс. (пер. С. Маршак)

shade
Мир вам, хлебопёки!

Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро то и дело глотает,
Выпуская из дымного рта.
В светлых улицах, в белом порханьи,
Люди, ходим мы рядом с людьми,
Перепутаны наши дыханья,
Перемешаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным,
Каждый вроде отдельным путем,
Мы, не узнанные друг другом,
Задевая друг друга, идем,
Задевая друг друга, идем.
Евгений Евтушенко

shade
Мир вам, хлебопёки!

Не все умеют стариками быть.
Дожить до старости – ещё не вся наука,
куда трудней достоинство хранить.
Не опуститься, не поддаться хвори,
Болячками другим не докучать,
Уметь остановиться в разговоре,
Поменьше наставлять и поучать.
Не требовать излишнего вниманья,
Обид, претензий к близким не копить
До старческого не дойти брюзжанья;
Совсем не просто стариками быть.
И не давить своим авторитетом,
И опытом не слишком донимать.
У молодых свои приоритеты
И это надо ясно понимать.
Пусть далеко не всё тебе по нраву,
Но не пытайся это изменить,
И ложному не поддавайся праву
Других уму и разуму учить.
Чтоб пеною не исходить при споре,
Не жаловаться и поменьше ныть,
Занудство пресекая априори;
Совсем не просто стариками быть.
И ни к чему подсчитывать морщины,
Пытаясь как-то время обмануть.
У жизни есть на всё свои причины,
И старость – это неизбежный путь.
А если одиночество случится,
Умей достойно это пережить.
Быть стариками трудно научиться,
Не все умеют стариками быть.
______________________________
Андрей Дементьев

shade
Мир вам, хлебопёки!

Мой ребёнок испачкал паркет...
Я, конечно, за это сердилась.
Но соседка моя столько лет
Хочет деток, да вот, не сложилось...
Я для мамы опять занята.
Суматоха и жизни теченье...
Но с детдома Андрей – сирота,
Он не знает о маме с рожденья.

С мужем ссоры банальные вновь.
Хнычет снова в кроватке малютка.
А тёть Катя, не зная любовь,
Умерла в одиночестве жутком...
У меня разошёлся замок.
Прям с утра этот день не задался.
А мужчина в коляске без ног
Благодарно лучам улыбался.

Как некстати сломался каблук.
Я ужасно сердилась: «Ну что же,
Всё с утра выпадает из рук...
Ну, за что мне всё это, о, БОЖЕ???»
Злая... у перехода стою.
Внедорожник... и скорость под двести.
Пешеход за секунду... в раю.
Спас каблук... Я стояла на месте.

Я застыла на миг, не дыша,
И подумала: в самом-то деле,
В человеке бесценна душа,
Но так мало души в нашем теле.

Я сполна получила урок.
Чёткий, правильный, элементарный.
А мужчина в коляске без ног
Улыбался лучам благодарно...

© Ирина Самарина – Лабиринт

shade
Мир вам, хлебопёки!

Женщина всегда чуть-чуть как море,
Море в чем-то женщина чуть-чуть
Ходят волны где-нибудь в каморке
спрятанные в худенькую грудь.
Это волны чувств или предчувствий.
Будто то надо бездной роковой,
завитки причёсочки причудной
чайками кричат над головой.
Женщина от пошлых пятен жирных
штормом очищается сама,
и под кожей в беззащитных жилках
закипают с грохотом шторма.
Там, на дне у памяти, сокрыты
столькие обломки – хоть кричи,
а надежды – радужные рыбы —
снова попадают на крючки.
Женщина, как море, так взывает,
но мужчины, словно корабли,
только сверху душу задевают —
глубиной они пренебрегли.
Женщина, как море, небо молит,
если штиль, послать хоть что-нибудь.
Женщина – особенное море,
то, что в море может утонуть.

Евгений Евтушенко

Cirre
Не откладывай на потом
Ни работу, ни сон, ни драку,
Не забудь, покормить собаку,
Не забудь, поиграть с котом.
Не откладывай на потом
В воскресенье заехать к маме,
Поиграть в преферанс с друзьями,
На рыбалку сходить с отцом.
Не откладывай на потом
Каждый день говорить что любишь,
И конечно же всё ей купишь,
И машину и мебель в дом.
Не откладывай на потом
Жизнь увы, пролетает быстро,
Кто-то скажет что — Нету смысла!
Что и так, хорошо живём.
Не откладывай, на потом!

shade
Мир вам, хлебопёки!

Чужой костюм широким был в плечах,
Но я его по глупости примерил.
И столько сам себе наобещал,
Что сам себе действительно поверил.
Порою мне карманы грели грудь.
Я находил тяжёлые монеты.
Казалось мне – счастливым будет путь
От первой до последней сигареты.
Теперь мне нечем заплатить по векселям
И рыться по карманам бесполезно...
Казалась – нет числа моим рублям,
Осталась только мелочь для проезда.
Скажите же, на сколько быстрых лет
Хватает пятаков, хотел бы знать я?
Скажите, сколько стоит мой билет
До станции Последнего проклятья?
В моём вагоне – божеский тариф!
Седой кондуктор в ватной телогрейке
За парочку довольно сносных рифм
С меня взимает ровно две копейки.
Я еду, не жалея, не скорбя
Я знаю – через год иль через сутки
Смеясь, однажды, высажу себя
На станции Моей Последней Шутки.
Нисколько не жалея, не скорбя...
Так мчись, вагончик мой, неси меня!
Я буду петь, не ведая печали.
Покуда медяки ещё звенят –
Мне кажется – я всё ещё в начале.
Так лей сполна и радость и беду!
И не жалей ни сахара, ни соли
И, захмелев, я спрыгну на ходу
На станции Моей Последней Боли.

СашБаш

Шеф
Не откладывай на потом
Не откладывай на потом
Ты учебники наши простые,
Чтоб не виделось тяжким трудом
Расставлять в стишках запятые.



У афтара-римфоплёта, Вами процитированного, в таком небольшом тексте насчитал по крайней мере 8 (восемь, Карл!) пунктуационных ошибок.
Это какой-то... стыд, что ли?

shade
Мир вам, хлебопёки!

Плечо в плечо – душа не знает роста,
Не станет выше для другой души.
И мы с тобой – два современных острова
Под светом звезд, в тени иных крушин -
Лежим вдвоем. Нам спины лижет море,
Наш сонный взгляд прощает облака.
Плечом к плечу – земные и бесспорные,
Неосудимые на зло – в руке рука.
Ты мне близка – рельефом и пейзажем,
Ты мне сестра, и я неукротим,
Когда вдруг чую общим сердцем нашим -
мы острова в соборности земли.
Здесь бесконечность: все восходит к краю,
К концу, к пределу, к фатуму черты,
Но там, где я внезапно обрываюсь,
Там горным кряжем тут же встанешь ты.
И будут стыть на наших лицах звезды,
Цветы родятся и цветы умрут,
Но там, где я стал предзакатно позден,
Там ты восходная рождаешься к утру.
Лежим вдвоем. И море будто ластик
Стирает берег – выдох, свет, волна!
Но мы безмездно обретаем счастье,
Когда моя любовь твоей любви – равна.
Аль Квотион

Элена
ЛАРИСА СПЕРАНСКАЯ

НА ПОЛКАХ КНИГИ УМИРАЛИ

В шкафу угрюмом, в тихом зале
На полках КНИГИ умирали...
Нет, не плохими они были,
А просто люди их забыли.
Забившись в «интернета» дали,
Их просто больше не читали...
Желтели тихие страницы,
Где мудрость всех веков хранится,
И без людской любви, заботы
Дышали пылью переплёты.
Добры, наивны книги были —
Не знали, что их разлюбили.
Они всё ждали, ждали, ждали...
Людские руки вспоминали...
И в час ночной им снились лица,
Те, что склонялись над страницей.
Уютной лампы свет высоко
И капли яблочного сока,
Что брызнули на лист раскрытый,
Цветок засушенный, забытый,
Билет в театр, что был закладкой,
След пальца от конфеты сладкой...
И стаи галочек-пометок —
Следы раздумий, тайных меток,
Оставленных карандашом.
«Ах, как же было хорошо!» —
Они вздыхали.... А за окном
Убогий мир хлебал ковшом
«Видосы» с виртуальной «фиги»,
Какие, братцы, к чёрту, книги,
Где всюду тупость бьёт ключом!
В шкафу угрюмом, в тихом зале
На полках КНИГИ умирали...
Когда ЛЮБОВЬ сменилась словом «секс»
И «бизнесом» — любимая работа,
Когда в карман дешёвый «шопинг» влез,
Нам за покупками ходить уж неохота.

Когда «ресепшном» вдруг стали называть
Стол у дверей вахтёрши тёти Мани,
Когда зарплату перестали получать,
А только лишь — «бабло» и «мани»,

Когда понятие — ДОСТОИНСТВО и ЧЕСТЬ
На толстый кошелёк и джип сменилось,
А МУЖЕСТВЕННОСТЬ вдруг и там, и здесь
Тихонько в «голубятню» превратилась.

Когда природная девичья красота
Сменилась профилем «губастой утки»,
Когда не смотрят в окна и в глаза,
А только в телефоны всей «маршруткой».

Мы не заметили, как всё произошло...
Мы не увидели, как всё вдруг изменилось.
Фальшивкой грязною наполнилось кино,
Меж «фейков» наша правда заблудилась.

Богатство творчества на тощий «креатив»
Вдруг почему-то разом поменялось.
И тяжкого «хендмэйда» кол забив,
Искусства рукоделья не осталось.

День выходной на «уикенд» сменив,
Мы не сидим за книгами любимыми,
И свой родной Дар Коляды забыв,
Живём меж «хэллоуинов» с «валентинами».

Мы терпим «толерантно» подлецов,
Меняем музыку на ритмы «клубных» танцев,
Теряем речь..., культуру... и лицо...,
Сгребая грязь и хлам у иностранцев.

Мы не заметили, как всё произошло...
На что мы самоцветы променяли?!
РОДНЫХ ТРАДИЦИЙ ЧИСТОЕ ЛИЦО —
Испачкали..., забыли... и предали...

Зебра
У пессимиста ясный ответ.
Просто и мило: «Выхода нет».
У оптимиста выходов дюжины.
Спятишь, покуда выберешь и нужный.

Валентин Берестов.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Когда нежданных песен звуки
Несутся ветром сквозь меня,
Когда дождя слепые руки
Рождают всполохи огня,

Когда тревогой позабытой
Заметены следы минут,
Когда лиловые граниты
Прожилкой трещину влекут,

Я пожимаю пальцы ночи,
Касаюсь шороха одежд
И мыслей шаг тревожно-точен,
И так поспешен каждый жест.

Несусь, несусь в каком-то танце,
Мелькают спицы колеса,
Луны лимонные румянцы
И звезд хрустальные глаза.

Мотив окончен, спета песня,
Назад, обратно, в тесноту.
И оставляю поднебесью
Не воплощенную мечту.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Ты и скрипку с собой принесла,
И заставила петь на свирели,
И, схватив за плечо, повела
Сквозь поля, голубые в апреле.
Пессимисту дала ты шлепка,
Настежь окна в домах растворила,
Подхватила в сенях старика
И плясать по дороге пустила.
Ошалев от твоей красоты,
Скряга вытащил пук ассигнаций,
И они превратились в листы
Засиявших на солнце акаций.
Бюрократы, чинуши, попы,
Столяры, маляры, стеклодувы,
Как птенцы из своей скорлупы,
Отворили на радостях клювы.
Даже те, кто по креслам сидят,
Погрузившись в чины и медали,
Улыбнулись и, как говорят,
На мгновенье счастливыми стали.
Это ты, сумасбродка весна!
Узнаю твои козни, плутовка!
Уж давно мне из окон видна
И улыбка твоя, и сноровка.
Скачет по полю жук – менестрель,
Реет бабочка, став на пуанты.
Развалившись по книгам, апрель
Нацепил васильков аксельбанты.
Он то знает, что поле да лес -
Для меня – ежедневная тема,
А весна, сумасбродка, небес, -
И подружка моя, и поэма.
1956

НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ

shade
Мир вам, хлебопёки!

Только музыка лечит нервы.
Только музыка горяча.
И я насмерть готов бросаться
За изгиб твоего плеча -
На ничто, изнутри царящее,
На любую земную чушь.
Ты – звучи.
Это будет главным,
потому что я так хочу.
Ты звучи – осторожным обликом,
Мягкой нежностью на полу
И всегда отдаленным эхом -
Когда я тебя позову.
Китсом, Бахом,
Всем несмирением
И податливостью секунд.
А по нам только млечные рыбы
Обнаженного неба плывут,
Когда шепот стихи уравнивает,
Когда кажется – в этот час
Только маленький свет остался,
И на нем остывает чай.
Источай в пустоту звучание -
Только это сейчас дрожит
Как застывшая в небе молния
Из пространства моей души.
Только музыка – пальцы нотные,
Оголенный скрипичный ключ,
Все в себе – сотвори симфонией,
Все в себе – для меня – озвучь.
Аль Квотион

Taia
Не могу сказать что относится к разряду моего любимого стихотворения.
Оно просто мудрое.
.
Андрей Дементьев
Быть стариками не простая штука
 

Быть стариками — не простая штука.
Не все умеют стариками быть.
Дожить до старости — ещё не вся наука,
куда трудней достоинство хранить.

Не опуститься, не поддаться хвори,
Болячками другим не докучать,
Уметь остановиться в разговоре,
Поменьше наставлять и поучать.

Не требовать излишнего вниманья,
Обид, претензий к близким не копить
До старческого не дойти брюзжанья;
Совсем не просто стариками быть.

И не давить своим авторитетом,
И опытом не слишком донимать.
У молодых свои приоритеты
И это надо ясно понимать.

Пусть далеко не всё тебе по нраву,
Но не пытайся это изменить,
И ложному не поддавайся праву
Других уму и разуму учить.

Чтоб пеною не исходить при споре,
Не жаловаться и поменьше ныть,
Занудство пресекая априори;
Совсем не просто стариками быть.

И ни к чему подсчитывать морщины,
Пытаясь как-то время обмануть.
У жизни есть на всё свои причины,
И старость — это неизбежный путь.

А если одиночество случится,
Умей достойно это пережить.
Быть стариками трудно научиться,
Не все умеют стариками быть.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Так не хватает слов простых,
Уверенных и честных
Из уст отшельников святых,
Чтоб не сползти до бездны.
Так мало стало сильных чувств,
От преданности полной
До слёз любви, когда вздохнув,
Все шёпоты замолкнут.
Куда-то совесть убегла,
Ненадобною стала,
А может, ноша тяжела,
Но кто ж там у штурвала?
Мы часто усложняем жизнь,
А всё на свете просто:
Живи по совести, люби,
Без зависти и злости.
Арсен Акопян

Cirre
Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки.
как и все, становились старше.
На балконе хранили санки,
под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки.
В общем, в принципе — не тужили.
С растановочкой жили, с толком.

Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки.
А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.

Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки,
и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки.
Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась.
И змея, заскучав без дела,
В водке медленно растворялась.
Санки ржавились и рыжели. испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.

Он пришёл, как всегда, внезапно.
Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом.
В этот дом они не вернулись.

Две хрустальные рюмки с водкой,
Сверху хлеб, по квартире ветер.
Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.

На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли.
В куче с хламом — духи от Гуччи.

Вот для этого жили-были.
Вот такой вот «особый случай».

© Мальвина Матрасова

shade
Мир вам, хлебопёки!

Всю ночь перелистывал ветер ушедшее лето,

Убавится за ночь на свете зеленого цвета.

Но ты не заметишь зимы приближенье.

Ты смотришь в окно,

А глядишь на свое отражение.
Ты все позабудешь и бросишь

И спрячешься где-то.

И заново будешь выдумывать,

Что недопето.

Несут твою лодку потоки сомнений,

Ты очень спешишь,

Убегая от собственной тени.
Найди приют себе по нраву

На светлых берегах.

И те, кто лгут, и те, кто правы,

Тоже бродят впотьмах.

А если ты кому-то нужен,

Забудь про лень и покой —

Найди в себе свое оружие —

Стань самим собой.
Все уже было на свете,

Но этого мало.

Все проходило и все начиналось сначала.

Но то, что ушло, не сумеет вернуться,

И если уходишь навеки,

Спеши оглянуться.

Романов Алексей

shade
Мир вам, хлебопёки!

Есть водоем в маленьком мире твоем,
Там мы вдвоем – воду чистую пьем.
Что нам вода? Звонкая – как стихи,
Будто бы рай монеткой летит с руки.
Я бы сюда даже из смерти пришел -
Вот же тропа,
Вот этот водоем.
Ты мне глазами, милая, стелешь путь,
Ты маяком издали светишь «будь!»
Буду! А как не быть – если у воды,
В свадебно-белой дымке склонилась ты?
Пусть я дурак, и небо во мне – за так,
Твой водоем – помнит меня всегда,
Твой водоем – один такой на земле.
Я и умру – снова вернусь к тебе,
Я по траве, по солнечному лучу,
Я на зеленый ветер облокочусь,
Ветер ведь часто ластился у плеча.
Выкрикну имя – ты приходи, встречай.
Пусть на поминках кто-то поднимет тост,
Твой водоем – знает меня насквозь,
Знает меня всерьез – я лежал в воде,
Небо летело – прямо из сердца – вверх.
Есть водоем – озеро или пруд,
Если меня не станет, я буду тут,
Слышишь, любовь моя, приходи назад.
Есть водоем – в ясных твоих глазах.
Аль Квотион

shade
Мир вам, хлебопёки!

ИЮЛЬ

Все соловьи осоловели
И не рокочут ввечеру.
Они уж целых две недели
В плетёной нежатся постели
На охлаждающем ветру.

Колючим колосом усатым
Трясёт раскормленный ячмень,
И день малиной ноздреватой,
Черносмородинным агатом
Синиц заманивает в тень.

Здесь сущий рай для птиц бездомных,
Для залетевших далеко,
Им от прохлады полутёмной
В кустах, достаточно укромных,
Бывает на сердце легко.

И я шепчу стихи синицам,
Губами тихо шевеля,
И я разыгрываю в лицах -
В зверях, растениях и птицах,
Что сочинила мне земля.

Она к моей спине прижалась
И мне готова передать
Всё, что в душе у ней осталось,
Всю нерастраченную малость,
Всю неземную благодать.

Жарой коробятся страницы,
Тетрадка валится из рук,
И в поле душно, как в больнице,
И на своих вязальных спицах
Плетёт ловушку мне паук.

И мотыльки щекочут щёку,
Перебивая мой рассказ,
И на ветру скрипит осока,
И ястреба кружат высоко,
Меня не упуская с глаз.

ВАРЛАМ ШАЛАМОВ
1937-1956

shade
Мир вам, хлебопёки!

Нещадно битый батогами,
С пустым карманом и сумой,
Бреду по горестям упрямо,
Армады жизни рядовой.
День от привала до привала,
И ночь полна бедовых дум,
От одиночества усталый,
Больной, помятый, но иду.
И солнце утренним рассветом
Даёт надежду и тепло.
По поводам, едва заметным,
Танцую! Всем смертям назло.
Арсен Акопян

selenа
«За датою – дата»
За датою – дата.
Простой человеческий путь...
Все больше «когда-то».
Все меньше «когда-нибудь».
Погода внезапна,
но к людям, как прежде, добра.
Все крохотней «завтра».
И все необъятней «вчера».
Найти бы опору
для этой предзимней поры.
Как долго мы — в гору.
За что же так быстро — с горы?!
Остаток терпенья
колотится в левом боку...
Все реже: «успею».
И все невозможней: «смогу».
Р. Рождественский

Cirre
Перебирая документы
В архивах памяти моей,
Я вижу лучшие фрагменты
И замечательных людей.

И будто годы – не помеха,
Но я давно не видел их,
Кто потерялся, кто уехал,
Кого-то вовсе нет в живых.

Мы собирались в тесных кухнях
Хрущёвских маленьких квартир,
Жгли свечи, если свет потухнет,
И изменить мечтали мир.

В окно открытое курили,
Ругались часто сгоряча
И ненавязчиво шутили
Про «дорогого Ильича».

Мы под гитару пели песни,
Мешали водку и портвейн,
И жить нам было интересней,
Мы были лучше и добрей.

Да и страна была другая...
И вдруг я понял, чёрт возьми,
Что были мы, того не зная,
Тогда свободными людьми.

Свободными от интернета,
От СМИ, от банков, от реклам,
От их навязчивых советов
Купить у них ненужный хлам.

Нам не навязывали веру
Конфессий разных голоса,
И не кривлялась под фанеру
С экранов пошлая попса.

Пусть не хватало ананасов,
Омаров, устриц и сыров,
Но колбаса была из мяса,
А молоко из-под коров.

И жить нам было веселее,
И всё нам было по плечу...
А может, это я старею
И из-за этого ворчу?

А может, я и в самом деле
Живу в каком-то странном сне,
Но почему-то я уверен,
Что дело вовсе не во мне.

Мы стали слишком равнодушны
Замкнувшись в каменных домах,
Мы потребительски послушны,
Забыв о собственных мечтах.

Мы поселились в интернете
И там инкогнито живём,
А если вдруг, случайно встретим
Друзей, в лицо не узнаём.

И всё быстрей проходят годы,
Кто растолстел, кто облысел,
Нам не хватает той свободы,
Что каждый некогда имел.

Нам не хватает тесных кухонь,
Где так умели мы дружить,
Теперь набить важнее брюхо
Или айфон себе купить.

Нам всем приходится меняться,
И мы себя не узнаём,
Мы научились притворяться,
Что мы по-прежнему живём...(ch)
Олег Нечаянный

shade
Мир вам, хлебопёки!

Мир вам, хлебопёки!
Изначально я друганка своего Лёшку послушать сподобился а потом вроде как и стихи показались совсем не плохи
там с 37 минуты

Любимые стихи - 3721264 play thumbnailUrl Любимые стихи
Любимые стихи - 1629470130
True
2021-08-20T17:35:30+03:00
embedUrl

Cirre
Я видел, кaк плaчет мaмa...

Сейчaс мне всего лишь годик
И я зaболел немного...
По комнaте мaмa ходит
И просит о чём-то Богa...
Я вижу, как плачет мама...
Εё так легко обидеть.
Я буду здоpовым самым,
Чтоб слёзы её не видеть...

Мне десять... Πодpался в школе.
Синяк... Β дневнике — не очень...
Я мaмe cъязвил фpивoльнo,
Чтo я вeдь пaцaн, нe дoчкa...
И вижу, кaк плaчeт мaмa,
Вoлнуяcь oпять зa cынa...
Я буду дocтoйным caмым...
Я дoлжeн pacти мужчинoй...

Я выpoс и мнe пятнадцать...
Гулять нe пускают снoва.
А мнe-тo пopа влюбляться,
Ηo мама сo мнoй суpoва...
Я вижу, как плачeт мама,
Увидeв мoй блoг в инeтe...
Я буду культуpным caмым,
Чтoб cлёзы нe видeть эти...

Мнe двaдцaть... Жeнюcь, peбятa!
Ηeвecтa c тaтуиpoвкoй...
Ηу, мaм, нe cуди пpeдвзятo...
Ей тoжe ужe нeлoвкo...
Я вижу, кaк плaчeт мaмa,
Нeвeстку oбняв, кaк дoчку,
И шeпчeт: «Будь сaмoй-сaмoй,
Рoди для нeгo сынoчкa!»

Μнe сopoк... Жeнa и дeти,
А в сepдцe нaдeждa тлeeт...
И coлнцe тaк туcклo cвeтит,
Βeдь мaмa мoя бoлeeт...
Я плaчу и шeпчeт мaмa,
Увидeв cлeзу мужcкую:
«Я буду здoрoвoй caмoй,
Βeдь вaми, cынoк, дышу я...»

shade
Мир вам, хлебопёки!

Мой брат, всего в миру не отплясать,
Нам всех дождей не предсказать по птицам,
Но где-то открываются глаза,
И одиночество из глаз этих сочится.
Но где-то, где-то тикает вода
Секундами за пазуху морскую,
А мы могли бы многое отдать,
Когда бы эту хмарь разверзла буря.
Ведь если дьявол встал у нас в тылу,
Раскинул на сердца свое отцовство,
И кто-то тихий ждет уже к столу,
То на столе – убитое потомство.
Ты говоришь, что мы еще плывем,
Что вся судьба – от люльки до «воскресни»,
Но я лечу последним кораблем
В любовно заготовленную бездну.
Мой брат, мне не хватило от тебя,
Возможно, слов – которые под кожу,
А ангелы в груди моей трубят,
И каждый вздох дается все дороже.
Так жизнь идет по времени торцом,
И ноги ее в каждый шаг короче,
Пока стоим мы с поднятым лицом
И ждем, чего Господь от нас захочет.
Аль Квотион

shade
Мир вам, хлебопёки!

братишка

Я стал на триста стихов мудрей,
На сотню судеб душа искусней,
Всё меньше верю в чужих людей,
Всё чаще помню, сам тоже струсил.
И проживая чужую жизнь,
Очередную страсть на бумаге,
Шепчу герою, не дрейфь, держись.
Я тоже битый. Назад ни шагу,
Ломай преграды, иди вперёд,
Ползи по суше, плыви по морю.
И пусть считают, уже не тот,
Что толку только стенать да спорить...
Плачу по полной за табор весь,
За конокрадов, гадалок, поросль,
Забиты трюмы добром, но есть
Одно, что каждый решает порознь.
Зачем явился ты в этот мир,
Зачем остался, нажив проблемы.
Спешим и ложью портрет кроим
На до и после, на быль и небыль.
Мой образ сложен из разных Я,
Как гумус сложен и прост, как губка.
Я всё впитаю из бытия
И выжму опыт, другим науку.
Арсен Акопян

dopleta
Осень -- мертвые дожди, осень -- юные морозы,
Задубевшие березы ковыляют по Руси.
Осень -- пьяная река, затопившая дорогу.
Осень -- смертная тревога у живого старика.
Я татарин на лицо да с фамилией хохляцкой.
Отчего ж в тоске кабацкой угодил под колесо?
Я зарезан без ножа, я прострелен, но не пулей.
Вы мою свечу задули, осень -- темная душа.
С неба льет хмельная муть. Для чего Ему я каюсь?
Скоро, верую, отмаюсь, вместо крови в жилах ртуть.
Поэтичность языка, легковесная химера,
А в душе -- любовь и вера разгребают облака.
Осень -- старое жилище, осень -- юные морозы,
Задубевшие березы ковыляют по Руси.

Юрий Шевчук.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Друганок --
над моим домом поселился дождь
полощет стены окна и балконы
сентябрь на сентябрь не похож
хотя и соблюдает все законы
как в постноябрьском заунывном сне
измученные долгим пеньем рыбы
раскинув плавники лежим на дне
а хочется вина а не воды

Аркадий Бабаян

человек носит маску покуда
маска держится на лице
ты танцуешь как маленький будда
на торпеде на третьем кольце
всюду лето но холод от взглядов
мимо нас проплывают в гробах
перестройщики с крайнего ряда
провозя запрещёнку в горбах
их тревожит лукавое зелье
не предательский гвоздь в колесе
небо держится краем за землю
и пытается лечь на шоссе

Аркадий Бабаян

selenа
Так хочется порою погрустить,
И пить горячий кофе сидя в кресле.
Так хочется забыться и забыть...
И выбросить всё то, что не на месте.
Так хочется укрыться тишиной
И отпустить все мысли до рассвета.
Побыть немного лишь наедине с собой,
Как будто ничего на Свете больше нету.
И хочется не думать ни о чём,
Смотреть в окно — как дождь танцует в лужах,
Как по стеклу бежит вода ручьём...
Надеяться, что ты кому-то нужен.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Мне вкусно с тобою жить,
И это не про еду.
Как фрукты слова свежи
И сладки, как корж в меду.
Умеешь меня увлечь,
Поднять загрустивший дух.
Как груши изгибы плеч,
Как персик на шее пух.
Ласкает ладонь живот,
А губы прильнут к губам,
Десертом вино течёт
Сквозь стоны и по слогам.
И руки сплелись в одно,
Как редкий заморский фрукт,
Мы с мякотью заодно,
И губы целуют грудь,
И сколько бы не тужил,
Спасенье в тебе найду.
Мне вкусно с тобою жить,
И это не про еду.
Арсен Акопян

shade
Мир вам, хлебопёки!

Девочке три, она едет у папы на шее.
Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу.
Папа не верит, что скоро она повзрослеет.
Папа готов воплощать в жизнь любые капризы.
Девочке шесть, на коленках у папы удобно.
Он подарил ей щенка и большую конфету.
Папа колючий, как ёж, и как мишка огромный.
Папа умеет и знает вообще всё на свете.
Девочке десять, и ей захотелось помаду.
Сперла у мамы, накрасила розовым губы.
Папа ругался, кричал, что так делать не надо.
Папа умеет бывать и сердитым, и грубым.
Девочке скоро пятнадцать, она повзрослела.
В сумочке пачка «эссе» в потаённом кармане.
Папа вчера предложил покататься на шее.
Девочка фыркнула: ты же не выдержишь, старый.
Девочка курит в окно и отрезала чёлку.
Девочка хочет тату и в Египет с подружкой.
Папа зачем-то достал новогоднюю ёлку.
Девочке это давно совершенно не нужно.
Девочке двадцать, она ночевала не дома.
Папа звонил раз пятьсот, или может быть больше.
Девочка не подходила всю ночь к телефону.
Папа не спал ни минуты сегодняшней ночью.
Утром приехала, папа кричал и ругался.
Девочка злилась в ответ и кидалась вещами.
Девочка взрослая, так говорит ее паспорт.
Девочка может бывать, где захочет, ночами.
Девочка замужем, видится с папой нечасто.
Папа седой, подарил ей большую конфету.
Папа сегодня немножечко плакал от счастья:
дочка сказала, что он превращается в деда.
Девочке тридцать, ей хочется к папе на шею.
Хочется ёлку, конфету и розовый бантик.
Девочка видит, как мама и папа стареют.
В книжке хранит от конфеты разглаженный фантик.
Девочка очень устала и плачет ночами.
Папа звонит каждый день, беспокоясь о внучке.
Девочка хочет хоть на день вернуться в начало,
девочка хочет домой, хочет к папе на ручки.
Девочка женщина с красной помадой и лаком.
Девочка любит коньяк и смотреть мелодрамы.
Папа звонил, и по-старчески жалобно плакал.
В ночь увезли на карете в больницу их маму.
Мама поправилась, девочка ходит по кухне.
Пахнет лекарствами и чем-то приторно сладким.
Девочка знает, что всё обязательно рухнет.
Девочке хочется взять, и сбежать без оглядки
в мир, где умеют назад поворачивать время.
Где исполняются влёт все мечты и капризы.
Где она едет, как в детстве, у папы на шее,
и ей всё видно совсем по-другому, чем снизу.
Мальвина Матрасова

shade
Мир вам, хлебопёки!

«Мой роман»
Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман,-
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас – осенний роман.
Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-
Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.
Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.
А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.
Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу – газель.
Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.
Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.
На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.
Для ясности, после ее ухода,
Я все-таки должен сказать,
Что Лизе – три с половиною года...
Зачем нам правду скрывать?
Саша Чёрный, 1927

shade
Мир вам, хлебопёки!

Кинчев – Век воли не видать

Звезды летели в окно,
Солнце садилось за край,
Карты раскинула ночь –
Играй...
Сцена покрыта холстом,
В полутонах спрятан грех,
Зритель пришел на провал,
А тут – успех.

Так, уже сорок лет
Я прохожу по лучу,
За право оставаться собой
Плачу...
Сцена – моя высота,
Мой вызов и приговор,
Я здесь забираю своё,
Я – вор.
Хочешь, карябай замок,
Хочешь, ключи подбери,
Моё сердце... с ним дело – табак,
Кури...
Умный навряд ли поймет,
Что можно взять с дурака.
Свидимся, ну а пока...
Пока...

Век воли не видать.

shade
Мир вам, хлебопёки!

«Меж берёз и сосен тихо бродит осень»,
Подводя итоги огненных потерь.
То вздохнёт печально, то споёт прощально,
То слезой прольётся в рыжую постель.

Веером иголок анестезиолог
Притупляет чувства паркам и садам.
Помогает осень лист последний сбросить,
Усыпить природу к зимним холодам.

В нашей жизни тоже, как-то всё похоже,
Ощущаешь кожей: кончилась жара,
Улетают листья, оголяя мысли
И струится осень с кончика пера...

Александр Тарадов

shade
Мир вам, хлебопёки!

Арсен Акопян - Беги купайся (Резная Свирель Поэзия) • Любимые стихи

Арсен Акопян - Беги купайся (Резная Свирель Поэзия) • Любимые стихи play thumbnailUrl Любимые стихи
#Премьера Беги купайся Автор - Резная Свирель Читает - Арсен АкопянЛюбимые стихи - 3738640
PT3M
True
2021-10-14T19:02:52+03:00
embedUrl

Гость
Как темно. Зачем бывают ночи?
Приходи, мне холодно одной.
Ты, наверно, где-то близко очень.
Вот за этой каменной стеной.
Я, как в детстве, сосчитаю до 100,
Ты раздвинь руками кирпичи,
Ты пройди сквозь стену-это просто,
Если кто-то ждет тебя в ночи.

Кто автор?

Валентина

shade
Мир вам, хлебопёки!

Гость-

Н. Григорьева

selenа
Уходит прошлое, его не удержать,
Все дальше голоса, улыбки, взгляды.
И хочется до боли закричать,
Чтобы вернуть того, кого нет рядом.
Уходит мир, который был любим,
И не узнать дома, аллеи, скверы,
Где каждый камень был уже своим,
И где теперь другие интерьеры.
Уходим мы, какими уж не стать,
И нет билета в солнечное детство.
Как много мы теперь готовы дать,
Чтобы найти в былое время дверцу!
Уходит счастье, только б не забыть
Тепло души и рук прикосновенье.
Как хочется до слез все вновь прожить,
Вернуться в прошлое.....
Хотя бы на мгновенье.

Cirre
Любимые стихи

shade
Мир вам, хлебопёки!
Ну не столько стихи хотя и не плохи
Лёха как всегда на высоте

Мария Ватутина и Алексей Кравченко с программой «МЕСТОРОЖДЕНИЕ». • Любимые стихи play thumbnailUrl Любимые стихи
Программа «МЕСТОРОЖДЕНИЕ»: поэтическая часть - Мария Ватутина, музыкальная - Алексей Кравченко (гитара). Приглашенные гости, поэты: 00:33:30 Ефим Бершин и 00:59:48 Юлия Белохвостова.Любимые стихи - 3741016
PT1H16M
True
2021-10-22T20:44:27+03:00
embedUrl

selenа
Знаю я, что не врут зеркала,

Просто верить не очень им хочется.

И привыкнуть не сразу смогла

Отзываться на имя и отчество.

Где-то там были сладкие сны,

Что ещё до конца не разгаданы,

Вера в чудо путей запасных,

Проходящих в сторонке от ладана.

Но всё чаще с родными теперь

По печальным встречаемся поводам,

С неизбежностью новых потерь

Постепенно свыкаясь, как с холодом.

А в душе остаёмся детьми,

Хоть уже далеко за полвека нам...

Обрывается детство в тот миг,

Когда мамой назвать больше некого.

shade
Мир вам, хлебопёки!

Незаметный человечек. Музыка в стихах • Любимые стихи

Незаметный человечек. Музыка в стихах • Любимые стихи play thumbnailUrl Любимые стихи
Стихи и прочтение: Марина Линда Музыка: М.И.Глинка "Ноктюрн" ****** Больше моих стихов и прозы здесь на фб: в Инстаграм: в Телеграм: на Литнет: ****** Поддержать автора, можно любой суммой на карту Приват 5168 7450 1439…Любимые стихи - 3741161
PT1M
True
2021-10-23T10:18:57+03:00
embedUrl



Интересное в разделе «Литературный клуб»

Постные блюда

Новое