Рассказы для души

ДРУЗЬЯ ПОНЕВОЛЕ

Этот дом очень давно стоял заколоченным. Совсем рядом с большим городским рынком. Поэтому, управление города решило окружить его ещё высоким забором. Владельцы жили в другой стране. И городские власти никак не могли с ними договориться, чтобы купить дом и наконец-то, снести. Чтобы на его месте построить новые здания для рынка. Впрочем.

Всё это совершенно не огорчало две городские банды, снимавшие налоги с этого самого рынка. Одна банда состояла из пяти собак. Вторая из шести котов и кошек. Седьмым бандитом был маленький серый котёнок. На промысел он ещё ходить не мог, и поэтому кошки приносили ему улов.

Жили они в том самом заброшенном и заколоченном доме.

Собаки жили на нижнем этаже и входили через давным давно сорванную дверь.

Кошки обитали на втором этаже, куда попадали по очень большому дереву. Ветви которого подходили к окнам второго этажа.

Вы, наверное, спросите. Как они могли попасть в заколоченный дом?

Ну, вы даёте. Ну, ей богу.

Ясно же написано- возле рынка. А куда, по-вашему ходили выпить весёлые компашки? Правильно.

В этот самый заколоченный дом и ходили. Выломанные пару досок в заборе. Сорванная с петель входная дверь и выбитые.

Доски на первом и втором этаже.

Собственно говоря, выпить и закусить можно и на первом. Поэтому, гуляющие компании никогда до второго этажа не добирались.

Собаки прятались в отдалённых комнатах. Пережидая пока веселье не покинет их этаж. На второй этаж собаки тоже никогда не решались заглянуть.

Когда-то, очень давно. Месяца эдак два назад. Пара отчаянных псов, решили выгнать кошачью компашку и занять второй этаж тоже. Чем кончилось?

Они не смоли даже миновать лестницу. После чего скатились вниз с поцарапанными мордами, а напоследок. Предводитель собачьей банды самолично в наказание за самовольство, ещё и покусал их. Не очень сильно и больно, но для порядка.

У главного пса, в отличие от всех остальных, была кличка – Барон.

Высокий и очень сильный дог.

Так они и жили. Пока.

Пока однажды. После очередной попойки. Здание не загорелось с одной стороны. Со стороны подходящего к окнам второго этажа дерева.

Может, кто-нибудь из пьяниц забыл погасить сигарету, а может.

Вполне себе может быть, что кто-нибудь поджёг специально.

Не знаю, но одно знаю совершенно точно. Загорелось и задымилось быстро. А тушить никому не принадлежащее здание, никто не собирался.

Собачья банда выскочила немедленно, только почуяв запах дыма, а вот коты.

Тут было всё совсем плохо.

Огонь и дым отрезал им путь к спасительному дереву и лестнице.

Они сбились возле окна, выходившего во двор, где уже стояла банда собак.

Коты кричали и жалобно мяукали, а стоящие внизу собаки. Частенько получавшие трёпку от котов. Радостно лаяли. Не радовался только Барон.

Он стоял и смотрел на окно, в котором посреди клубов дыма, появлялись и исчезали кошачьи морды. Он посмотрел на радостно лающих членов своей банды и так злобно и решительно гавкнул на них. Что те испуганно сбились в одну кучку и стали смотреть на своего атамана испуганно, с вопросом в глазах и тут.

Тут в окне появился самый главный. Матёрый драчун, забияка и наглец. Красавец и любимец всех кошек. Главный кот по кличке- Матёрый.

У него в зубах был тот самый котёнок. Маленький. Серенький малыш. Он чихал и из его глаз текли слёзы.

Матёрый посмотрел на Барона и вдруг.

Жалобно мяукнул.

Он просил спасти котёнка и Барон.

Барон вдруг сорвался с места. Он бросился в клубы дыма валившие из дома. Собачья банда замерла в ужасе, но через тридцать секунд.

Через тридцать секунд, он появился с Матёрым в зубах.

Матёрый так и не выпустил из своей пасти маленького котёнка.

От Барона валил дым, но.

Опустив на землю свою ношу.

Он развернулся и опять бросился в дом. Члены его банды. Собаки.

Посмотрев на своего предводителя, бросились за ним. Они взлетели молнией на второй этаж и схватив зубами за шиворот уже еле живых котов, бросились вниз.

На поляне перед горящим зданием расположились две банды. Одна собачья, а вторая кошачья. Коты были еле живы и пожарная команда. Прибывшая под самый конец. Не нашла ничего лучшего, чем позвонить волонтёрам. Тушить пылавшее ничейное и пустое здание, им не хотелось.

Те выслушав сбивчивое объяснение, сперва не поверили, но потом.

Приехали и их глаза. Полезли вверх.

Где?

Я вас спрашиваю, дамы и господа.

Где вы видели такую картину.

Бездомные собаки облизывали лежавших на земле котов.

А когда красавец дог увидел волонтёров. Он бросился к ним и стал жалобно лаять и подводить их к несчастным котам.

В общем так.

Все остались живы и всех спасли.

Их забрали в городской приют. Не уверен, что бандитам, привыкшим к вольной жизни это понравилось и всё же.

Всё же.

История эта, стала широко известна. И люди пошли волнами. Они все требовали, чтобы им дали этих благородных собак и умных кошек.

И знаете, что?

Городской приют за неделю роздал то, что раньше не мог раздать за год.

Да.

Вот такая история.

И я спрашиваю вас, дамы и господа.

Почему? Ну, почему?

Для того, чтобы обратить внимание на бездомных и забрать их домой.

Должен был сгореть старинный особняк в центре города, возле рынка.

Почему?

Олег Бондаренко

КОТОВАСИЯ

Нашему дому было уже лет двадцать. Новым его уже никак не назовешь, но многие жильцы все равно называли его «наш новый дом», а все потому, что все время кто-то уезжал, а кто, наоборот, въезжал.

Вот и сейчас, в третью квартиру приехали новые жильцы — большая семья, а с ними целый грузовик с мебелью. День был хороший, солнечный, на календаре — воскресенье, и вся детвора высыпала во двор, посмотреть, кто же это приехал.

Из кабины такси, которое подъехало следом за грузовиком, вышел высокий молодой мужчина и затем светловолосая женщина. И вслед за ними выскочила короткостриженная, похожая на мальчика, девчонка лет тринадцати.

— Гляди, — шепнул Павлик своему другу Славику, — какая рыжая!

— Как огонь! — кивнул Славка.

А жильцы тем временем, не обращая внимания на зевак, начали выгружать вещи.

— Олечка! — закричал мужчина. — Ты не помнишь, куда подевались ключи от нашей новой квартиры?

Женщина вытащила ключи из сумочки, и передала своему мужу, который, подхватив на ходу стул, направился к новой квартире.

Но не прошло и двух минут, как он вышел обратно на улицу, неся в руках огромного рыжего кота.

— Ой, папочка, это что за котик? — завизжала от восторга девочка.

— Я не знаю,- растерянно ответил он.- Вот: сидел у нас в квартире.

— Во дела!- изумился Славка.- Так это же Василий!

— Какой такой «Василий»? — недовольным голосом спросила женщина. — Я не знаю никакого Василия!

— Васька — это кот семьи Скворцовых, — пояснил Павлик. — Они уехали, а кот, вот, почему-то остался:

— Мамочка:- умоляющим тоном произнесла девочка и просительно посмотрела на маму.

— И речи быть не может! — отрезала женщина. — Я не потерплю в нашем доме никаких котов!

Молодой мужчина, заслышав тон жены, безропотно передал кота Павлику, и отошел в сторону с виноватым видом.

— Что же нам делать? — озабоченно произнес Павлик, прижимая к себе кота.- Я бы его взял к себе, но у папы аллергия.

— А у нас дома собака, — сказал Славка.

— А может, кто-то из соседей возьмет?

Стали ребята думать, кому кота предложить.

— Вот! — воскликнул Павлик, — у Сидоровых нет ни кота, ни собаки. Может, они возьмут?

— Точно! Дядя Миша добрый человек, помнишь, он часто говорил — что любит животных! Почему бы им не взять кота Ваську себе?

И ребята направились в девятую квартиру.

Дверь им открыл сам дядя Миша — толстый усатый мужчина, одетый по случаю выходного дня в полосатую пижаму.

— Гм, — озадаченно произнес он, в ответ на просьбу ребят. — Не знаю, что и сказать!

Он посмотрел со всех сторон на рыжего кота, глаза которого от испуга были как два огромных желтых блюдца.

— И что мне с ним делать, позвольте вас спросить? Я даже не знаю, чем его кормить...

Но тут ребята стали заверять, что они сами будут приходить и кормить кота, только бы он взял его себе.

— Ну что же, дружок, заходи, — сказал дядя Миша, и впустил кота в квартиру.

Счастливые ребята вприпрыжку выбежали на улицу. Как все здорово получилось! Какой же он хороший, дядя Миша!

— Бежим на площадку,- крикнул Славик.- Там ребята из соседнего двора играют в «Городки»!

— Побежали!

Но не успели друзья и двух шагов сделать, как с третьего этажа раздался громкий крик:

— Чтобы духу его здесь не было! Ах, паршивец ты этакий! Разорил!!!

Славик и Павлик остановились как вкопанные и в недоумении подняли головы — крики доносились именно из девятой квартиры.

Ребята мигом взбежали на третий этаж, и вовремя. Открылась дверь, и оттуда выскочил весь мокрый, взлохмаченный и еще больше напуганный кот Васька. За ним следом в дверях появилась тетя Маша, в бигудях, размахивая ковровой выбивалкой.

— Я тебе покажу, как нам портить вещи!- кричала она.- Ах, негодяй ты этакий! Испортил такой дорогой цветной телевизор!

Как выяснилось позже, семья Сидоровых смотрела телевизор, когда младший сын — Колька погнался за Васькой, а тот залез на шкаф. И когда дядя Миша попытался его оттуда снять, Васька случайно плюхнулся в аквариум с рыбками, а оттуда прыгнул на стоявший рядом телевизор. Из телевизора тут же повалил дым, изнутри вылетел сноп искр, а затем раздался оглушительный взрыв.

Ох, ну и «котовасию» затеял наш кот Васька!

Павлик со Славиком в отчаянии не знали, что и делать. Больше никто из жильцов во дворе не хотел брать к себе кота. Напрасно ходили они из квартиры в квартиру — все было без толку.

Наконец, сжалилась над ребятами тетя Даша. Она работала продавщицей в цветочном магазине, и все ее знали, потому что цветы покупали только у нее.

— Ладно уж,- сказала она,- возьму вашего кота. Пусть живет у меня, раз больше никто брать не хочет.

Славик и Павлик радостно поблагодарили ее — вот ведь, какой хороший человек! Надо будет ей как-то помочь, принести землю в горшочки. Она часто говорила, что земли не хватает, чтобы пересадить кактусы.

Ребята побежали на спортивную площадку. А там уже вовсю шла игра в «Городки», только вместо деревянных бочонков, мальчики ставили банку на банку и пытались сбить их, кидая короткий металлический прут.

Павлик и Славик уже начинали выигрывать у мальчишек из соседнего двора, когда прибежал запыхавшийся Мишутка.

— Ой, что случилось, что случилось!- сбивчиво заговорил он.- Бегите скорее за Васькой, а то его сейчас прибьют!

Перепуганные Славик и Павлик бросили игру и побежали обратно во двор. А там! Батюшки, что там произошло, пока их не было!

Оказалось, что Васька не долго задержался у тети Даши — она его выпустила погулять на свой балкон, а он возьми да и скинь вниз ее лучшую фиалку в глиняном горшочке.

Мало того, фиалка угодила в нашего дворника Пал Иваныча, который в этот момент стоял под домом и поливал дорожки.

Ох, и разозлился же Пал Иваныч. Как только тетя Даша выставила Ваську на улицу, он взял да и окатил кота из шланга так, что на нем снова сухого места не осталось.

Но и Васька в долгу не остался. Спасаясь от воды, он запрыгнул на гараж, где стояла банка с синей краской (она осталась от ремонта нашего подъезда) и опрокинул ее. Не успели жильцы дома ахнуть, как кот шмякнулся вслед за краской на землю, обмакнул в нее все свои четыре лапы, и в диком испуге пробежался по всем машинам стоявшим во дворе.

Павлик и Славик прибежали во двор в тот момент, когда за котом Васькой уже бегало полдвора. Кто был с ковровой выбивалкой, кто с веником, остальные схватили, что под руку попало.

Ребята жутко перепугались. Что теперь коту будет!

В суете, кот Васька куда-то исчез, и толпа разъяренных жильцов дома остановилась посреди дворе, чтобы перевести дух.

— Куда же он делся?!

— Вот рыжий негодник! — кричал дворник, размахивая шлангом.

— Все они рыжие — бандиты! — шипела старуха Желтухина. Она только что подошла к жильцам, но считала, что от всех котов один только вред.

Жильцы замолкли, и тут услышали, как за гаражом кто-то тихонько плачет.

— Кто это плачет? — удивился дворник. И все пошли посмотреть.

А за гаражом сидела трехлетняя девочка — дочка Серафима Ивановича. Она разбила коленку и тихонько плакала, потирая ушибленное место.

А рядом с ней сидел рыжий кот Васька и лизал девочке руку. Наверное, он ее жалел.

Тут всем расхотелось ругать Ваську.

Даже дворник почесал затылок. А потом махнул рукой и ушел.

Пожилой шофер, чья машина также «пострадала» от Васькиных проделок, сказал:

— И чего мы вдруг набросились на этого кота? Его ведь тоже пожалеть надо — хозяева-то его бросили самого:

— Пожалеть-то можно, а толку?- добавил другой жилец.- Кто возьмет кота себе домой?

Наступила тишина. И тут за спинами жильцов раздался голос дедушки Паши — тихого пенсионера, которого жильцы недолюбливали за то, что он никогда и ни с кем не вступал ни в какие споры и вообще был вежливым «до невозможности».

— Я его возьму себе, — сказал дедушка Паша.- Только я ему дам другое имя. Пусть теперь он будет Кузя, а то попадет опять в какую-нибудь «Котовасию».

Все вокруг засмеялись.

А Павлик со Славкой шепнули друг другу:

— Ну и дураки же мы были, дразнили его! А он такой хороший человек оказался!

— Точно, — ответил ему Павлик. — С завтрашнего дня будем ему сами газеты приносить. А то он старенький, и ему уже трудно ходить в киоск.

А дедушка Паша услышал это и улыбнулся.

— Не надо ребята, я и сам могу за газетами ходить. Вы лучше просто так приходите. Навестите Кузю.

Автор: Сергей Коловоротный

В самом начале Вишнёвой улицы есть маленькое кафе, где подают лучший горячий шоколад во всей Англии. Совсем крошечное, на три столика. Хозяин, бронзовокожий мистер Вуд, не слишком надоедает посетителям: принеся какао или пирожное, этот почтенный джентльмен удаляется на кухню смотреть на маленьком телевизоре спортивные передачи. И дозваться его стоит некоторого труда. Впрочем, завсегдатаи не жалуются, давно привыкнув.

Пятничным вечером в кафе вошёл немолодой мужчина. Одет он был во всё чёрное, кроме колоратки — белого воротничка, какие носят священники. Посетитель взял у мистера Вуда чашку какао, огляделся и направился к дальнему столику.
— Разрешите присесть?

Мужчина слегка поклонился одиноко сидящей девушке. Она удивлённо посмотрела на священника, но вежливо кивнула.
— Благодарю.
Он сел, поставил чашку, но пить не стал. А принялся буравить соседку по столику напряжённым взглядом.
— Вы что-то хотели?
— Да. Вы ведь Мэри? Мэри Поппинс?

Девушка улыбнулась.
— Леди Мэри, с вашего позволения. Что вам угодно?
Мужчина довольно ухмыльнулся.
— Меня зовут Томас Крамер. Я давно хотел вас увидеть, Мэри.
— Зачем?
Крамер наклонился и почти шёпотом произнёс:
— Я знаю, кто вы.
— Неужели! — Мэри звонко рассмеялась. — Вся Вишнёвая улица знает, что я няня.

В ответ священник покачал головой.
— Я знаю чуть больше, Мэри. Вы меня давно заинтересовали. Разные слухи о няне, приходящей на самое маленькое жалование. Волшебство, про которое рассказывают дети. Удивительная сумка, где помещается всё что угодно. И другие истории.
— И что же?
— Многим такие байки показались бы забавными, но только не мне.

Профессия, знаете ли, обязывает. Я стал искать следы. И обнаружил много интересного.
Вежливая улыбка девушки превратилась в ледяную.
— Найти было непросто, но я справился. Хотите послушать? В конце девятнадцатого века молодой археолог Джон Поппинс отправляется в Египет. Вместе со швейцарским учёным Навиллем он ведёт раскопки древнего города Бубастис. А потом совершенно внезапно возвращается в Англию с молодой женой по имени Мэри. Преподаёт в Кембридже, живёт замкнуто, почти не общаясь с коллегами. Увы, он рано умирает от неизвестной лихорадки. А его вдова, оставшись без средств к существованию, устраивается няней. Следы её теряются, но кое-что найти удалось.

Мэри нахмурилась.
— К чему всё это? Мало ли в Англии нянь по фамилии Поппинс?
— Всего лишь одна, милочка. Одна-единственная. Вы. Нестареющая, владеющая волшебством, соглашающаяся на самое маленькое жалование.

Я задумался — кто же вы на самом деле? Что раскопал Джон Поппинс в Египте? Откуда вы появились?
— И вы нашли ответ?
— Да. Вы любите детей, независимы, называете себя «совершенство». Внезапно появляетесь и так же неожиданно исчезаете, ссылаясь на «ветер перемен». Любите молоко. Очень по-кошачьи, не находите?
Томас Крамер направил на Мэри указательный палец.
— Вы Баст. Древняя египетская богиня. Ту, что изображали с головой кошки. Покровительница веселья, домашнего очага и детей. Именно ваш храм откопали в городе Бубастис. Я прав? Можете не отвечать. Что нашёл Джон Поппинс? Вы лежали в саркофаге? Или он вызвал вас с помощью древнего амулета? Как вы его соблазнили? Отвечайте!

Девушка рассмеялась.
— Какая разница? Мы любили друг друга, и вам нет до этого дела.
— Есть!
Крамер встал.
— Ты языческое божество. Мой долг изгнать тебя, демон!
Священник вытащил крест.
— Твои храмы разрушены, никто не поклоняется тебе. Нет здесь твоей власти! Убирайся, откуда пришла!

Мэри усмехнулась, взяла со стола чашечку и допила кофе. Посмотрела на мужчину и моргнула. Зрачки в её глазах стали вертикальными, как у настоящей кошки.
— Зачем столько пафоса? Мало ли что было на другом краю земли три тысячи лет назад. Ну богиня, и что такого?
— Это святотатство!
— Полно, не кричите. Все устраиваются, как могут. Сейчас я няня, и неплохая, должна заметить. Показать рекомендательные письма? Честная и благородная профессия. Насчёт электричества вы же не возмущаетесь.
— Причём тут оно?
Баст перешла на доверительный шёпот.
— Потому что владелец всех электростанций — бывший Зевс. Один из ваших прославленных генералов — Марс. Афродита руководит картинной галереей и сетью художественных школ. Анубис держит похоронное бюро, а Гефест завод. Это вас не возмущает?
— Не может быть!
— А что делать. Приходится приспосабливаться к прогрессу. Волшебством и чудесами сыт не будешь.

Мэри-Баст встала. Потрепала мужчину по щеке и по-доброму улыбнулась.
— Не переживайте. Нам хватает забот, и верить в себя мы никого не заставляем. О чём вам стоит беспокоиться, так это Индия.
— Почему?
— Ну! Ваши офицеры, возвращаясь из Индии, везут кучу всяких «безделушек». А ведь там боги куда как воинственней, чем я. Кем, например, может устроиться работать Шива-разрушитель? Подумайте об этом на досуге, сэр.

И она вышла из кафе лёгкой кошачьей походкой, оставив бедного Крамера в совершенном расстройстве.
Из кухни выглянул хозяин кафе мистер Вуд. Покачал головой и спрятался обратно. Ацтекский бог Кетцалькоатль, в древности подаривший людям какао, а теперь продающий божественный напиток по пятьдесят пенсов за чашку, тоже не желал раскрывать инкогнито.

Александр Котобус Горбов

Скворечник

— Папа. Давай скворечник сделаем.

Семён Михайлович разлепил глаза и сначала не понял, в чём дело. Только что ему снилась симпатичная мулатка с попой, о которой можно только мечтать во сне. А тут вдруг голос сына: Давай скворечник сделаем. Семён даже во сне успел подумать: Как из такой попы можно делать скворечник? Пусть и дупло есть, но вот вряд ли скворцу понравится его новое жилище.

Совсем проснувшись, он понял, что перед кроватью стоит сын с молотком в руках.

— Какой скворечник? Дай папе поспать.
— Нам в школе задание дали на выходные. Сделать скворечник на конкурс.

Семён Михайлович, как обычно после трудовой недели на заводе, отдохнул вчера с друзьями во дворе за партией в домино, и сейчас его голова больше всего смахивала как раз на тот самый скворечник. Ему хотелось бутылочку прохладного жигулёвского и совсем не хотелось думать о скворечнике.

— Иди маму попроси. Пусть из пакета молока вырежет.

Зинаида Петровна занималась приготовлением завтрака на кухне, и на просьбу сына отреагировала однозначно.

— Папа твой, из всех своих задач, только с одной справился — родить сына. Да и то, не сильно утруждаясь. Так что пусть теперь займётся домом. Хотя бы для скворцов, — отбила подачу мама.

Понимая, что сон про мулатку безнадёжно испорчен, Семён Михайлович неохотно потянулся, встал с кровати, всунул ноги в тапочки и поплёлся на кухню.

— Чё пожрать?
— Пожрал ты вчера вечером во дворе. А сейчас садитесь завтракать. Потом сыну скворечник сделай.

После завтрака Семён Михайлович прикинул, что у них есть из материалов. Вариант с пакетом из-под молока сын отверг сразу. Нужен был настоящий скворечник из досок и с окошком.

Семён Михайлович напряг гудящий, как трансформаторная будка, мозг и попытался вспомнить, что он знает о скворечниках и строительстве вообще. Не даром ведь он в школе посещал уроки труда. Вспомнил только про какие-то лопатки и про то, как из металлического бруска неистово, почти месяц, выпиливал напильником зубило на уроках труда. Никаких скворечников в памяти не всплывало. Но технологию изготовления он себе мог представить. Нужно было только материалы поискать.

На балконе хватало всякого хлама. Велосипед без колёс, санки с проржавевшими полозьями, два рулона рубероида зачем-то, лыжи уже обутые в ботинки и одна лыжная палка. Однорукий и босоногий лыжник, если что, мог сразу вставать на лыжню. В том числе там нашлось несколько досок ДСП, из которых он когда-то целых три месяца пытался смастерить шкаф. Шкаф не дался, но запчастей осталось много. Что ж, скворечник — это тот же шкаф, только меньше. Значит, полдела сделано.

Сын в нетерпении бегал вокруг с молотком. Семён Михайлович отнёс доски на кухню и достал дипломат с инструментами. Ножовка, гвозди. Нужен был ещё коловорот. Для того, чтобы сделать окошко.

— Я к Ваське за коловоротом! – крикнул Семён жене и хлопнул дверью.

Очень удачно, что не оказалось коловорота. У Васьки может оказаться пиво. Если даже не окажется, то он всё равно уже вырвался из дома и можно по-быстрому сгонять за прохладным.

Васька тоже вчера играл в домино, поэтому состояние его было схоже с Семёном. В его голове без всяких скворечников орудовал дятел. Звонок в дверь спугнул наглую птицу, но включил циркулярку.

— Кого ещё там принесло в субботу утром, – пробубнил Васька и поплёлся открывать дверь.
— Здорова, Василий. Пивка не найдётся? Мне ещё скворечник делать, а у меня у самого голова, как птичий дом.
— Сам бы не отказался. А нахрена тебе скворечник?
— Сыну в школе задали. Так может, сгоняешь за пивом? Я чё-то не подумал, когда вышел в майке и трусах.
— Бежать лень. Но есть малёк.
— С этого и надо было начинать, – оживился Семён Михайлович.

Уговорив по-быстрому четвертинку, Семён вспомнил, собственно, зачем пришёл.

— У тебя коловорот есть?
— Зачем?
— Дырку в скворечнике делать.
— Дрель есть. Мощная. Можно бетон сверлить.
— Бетон не надо. Дупло для скворца надо. Но дрель ещё лучше. Давай.

Дятел улетел, и циркулярка выключилась. Поэтому Василий тоже почувствовал тягу к орнитологии и напросился за компанию.

— Не долго ходил-то? – ворчала жена, перекрикивая шум пылесоса.
— Так, пока нашли. Васька вот в помощники вызвался. Щас за пять минут сколотим. Дело-то не хитрое.

Компания мужчин проследовала на кухню.

— Сначала нужно схему нарисовать, а потом по размерам выпилить доски, – предложил Васька.
— Неси, Мишка, бумагу, линейку и карандаш, – отправил Семён сына.

Мишка принёс всё, что его попросили, и мужчины сели за стол рисовать схему скворечника.

Василий сказал, что в школе по черчению у него была твёрдая тройка, поэтому рисовать вызвался он. Он сидел и чертил карандашом линии, отмеряя линейкой сантиметры нового дома скворца, иногда от усердия высовывая кончик языка.

— Вот. Готово, – продемонстрировал он своё чертёж.

На рисунке была изображена то ли собачья будка, то ли деревенский туалет.

— Чё это за ошибка древнего зодчества?
— Скворечник, – обиженно ответил Василий.
— А нахрена такой высокий? И зачем окошко такое огромное?
— Ну, я подумал: неудобно будет скворцу лезть в дырку. Пусть в полный рост заходит.
— А мне нравится, –отозвался Мишка.
— Короче, – скомандовал Семён Михайлович. – Будем пилить на глаз, – и, положив доску на табуретку, взялся за дело.
— Держи, что бы не ёрзала, – скомандовал он Ваське.

Семён Михайлович уже взмок от работы. Доска шла тяжело. То ли от того, что просто тяжело, то ли от того, что вчера хорошо в домино поиграл. Пот лил ручьём. Но мужчины не сдаются. Тем более в присутствии детей.

— Смени меня. Я подержу, – не выдержал он и передал ножовку Василию.

Василий взялся за дело. Мишка радостный бегал вокруг и заглядывал вниз под табуретку.

— Ещё чуть-чуть. Ещё! – кричал он радостно. – Почти!
Васька тоже уже взмок.
— Ножовка у тебя тупая. Полчаса уже пилим.
— Давай-давай. Уже почти, – подбадривал его Семён.
Василий продолжил, яростно дёргая пилой. Мишка сидел на полу и наблюдал.
— Всё! – радостно крикнул Мишка.
— Что всё? Ещё не... — не успел закончить фразу Семён, потому что в это момент табуретка под доской развалилась на две части.
— Пи... — хотел было выразить свои ощущения Васька, но вовремя взял себя в руки и промолчал.
— Да, — согласился Семён.
— Что у вас там? – крикнула Зинаида Петровна.
— Дядя Вася табуретку распилил! – ответил за всех радостный Мишка.

На кухне воцарилась тишина. Немая сцена из пьесы Ревизор. Василий и Семён укоризненно смотрели на Мишку и ждали появления Зинаиды Петровной с карой.

— Вот щас действительно случится пи... – не стал при ребёнке заканчивать Семён.
— Это что за... — не могла подобрать правильных слов Зинаида. Таких, чтобы не травмировать психику сына.
— Миша, выйди из кухни, – сообразила мама.
— Миша, останься, – возразил папа. Он понимал, что при ребёнке конфликтная ситуация пройдёт на более дружественной ноте.
— Короче! Строители птичьего счастья. Можете хоть на загривках друг у друга пилить, но мебель больше не трогать!

Семён Михайлович посмотрел на незаконченную доску и вздохнул.

— Без пол-литра точно не разобраться.
— Согласен, – поддержал его Василий.
— Давай одну часть доделаем, и ты сгоняешь. Щас эту доску допилим, дупло просверлим, а остальное уже легче пойдёт, – предложил Семён.
— Я к соседке на десять минут! – крикнула из коридора Зинаида. – Мишка с вами за старшего.

Семён решил, что пока жены нет, можно взять другую табуретку и закончить дело. Но теперь уже без происшествий.
Доска без табуретки пошла быстрее, и через минуту с ней было покончено.

— Давай дрель.

Василий включил дрель в розетку и подал Семёну.

— Вот сюда аккуратно клади и держи. Я сверлю, – командовал Семён с дрелью на изготовке.

Василий положил доску между двух табуреток так, чтобы сверло на выходе попало между ними, а не в одну из них. Семён приступил...

— Всё! – крикнул Семён, когда сверло прошло насквозь.
— Ураааа! – крикнул Мишка и захлопал в ладоши.
Василий отпустил доску.
— Стоять!!! – орал Семён, пытаясь удержать дрель в руках, с вращающейся на сверле доской. — Ах тыж...!!! Лови!!!

Василий попытался поймать доску, но вместо этого получил ею по морде и отлетел в сторону. Семён с трудом уворачивался от вращающейся доски. Дрель, в ослабевающих руках Семёна, подёргиваясь, пыталась тоже освободиться неё. Наконец у неё это получилось, и она запустила доску прямо на обеденный стол, в фарфоровый заварочный чайник. От неожиданности Семён выпустил дрель из рук, и прежде чем он выдернул её из розетки, дрель оставила за собой на линолеуме неровный рваный след.

— Ты зачем доску отпустил? – орал на Василия Семён.
— Ты сказал: Всё! Я и отпустил.
— Миша, выйди из кухни, – попросил Семён.
— Миша, останься, – возразил Василий.
— Ты моим ребёнком не командуй. С какого хрена у тебя дрель не выключается?
— Так, видимо, ты на фиксатор нажал, чтобы кнопку не держать.
— Я щас тебя самого зафиксирую и дупло в голове просверлю. Ты почему из розетки не выдернул тогда её?
— Растерялся... Я пойду, наверное... — неуверенно сказал Василий.
— Хрен уж там. Сиди теперь тут. А ты Мишка, — Семён обратился к сыну. – Не кричи с порога матери, что тут что-то произошло. Ничего страшного. Чайник я новый куплю.
Зинаида Петровна вернулась от соседки.
— Ну, как у вас дела?
— Не переживай мама, – ответил Мишка. – Всё в порядке. Ничего страшного. Папа купит новый чайник.

Мама с опаской заглянула на кухню. В это фразе, произнесённой сыном, таилась какая-то интрига. И ещё это: ничего страшного. Страшно было заранее.

Картина почему-то была предсказуемой. Зинаида сурово надула ноздри и, ничего не сказав, ушла с кухни. Вернулась она через пару минут и бросила в Семёна старые треники и майку.

— Надевай штаны и идите во двор мастерить. Если тут в таком же духе продолжиться, то нам самим придётся в скворечник переезжать. И Мишку с собой возьмите, а то знаю я вас.

Семён собрал инструменты в дипломат и, загрузившись досками, в компании Василия и Мишки отправился во двор.

— Ну что ж. В этом только плюс, – заметил Семён.

Во дворе за столиком для домино собралась уже порядочная компания. Семён с Василием и Мишкой подошли к столу.

— Собирайте кости. Важное дело есть, – обратился Семён к присутствующим. – А ты, Мишка, иди пока побегай. Папка щас в два счёта соорудит тебе скворечник. Скворцы ещё драться за него будут.

Мужчины прониклись идеей и пообещали, что это будет самый лучший скворечник, который только видели скворцы, и, несомненно, займёт самое первое место на конкурсе. Работа закипела. Каждый внёс свой вклад в строительство скворечника. Принималось всё, от гвоздей до стаканов. До позднего вечера стоял дым коромыслом. Каждый был при деле. Кто пилил, кто сверлил, а кто просто разливал. Уже и мать пришла посмотреть. Что собственно, так долго можно строить, но была выдворена со стройки и, забрав Мишку со двора, ушла домой.
Было совсем уже поздно, когда Семён вернулся домой.

— Ну и где?
— Завтра закончим, – махнул рукой, уставший Семён Михайлович, и не ужиная отправился спать...

В эту ночь ему снова приснилась мулатка и её попа. Вокруг неё летали скворцы и всем своим видом показывали, что они явно недовольны тем, что жилище ещё не готово.

На следующий день работа продолжилась. До самого вечера...
В итоге два дня весь двор пил, но с завидным энтузиазмом строил чудо-скворечник.

Вечером Семён Михайлович в сопровождении Василия позвонил в дверь своей квартиры. Жена открыла и была немного удивлена. Мужчины вдвоём держали готовый объект, как минимум, будущего культурного наследия.

— Что? Слов нет? То-то, – улыбнулся Семён. – Завтра сам с сыном в школу пойду относить. Не могу пропустить минуту славы. Может на ВДНХ ещё пригласят потом.

Утром Мишка гордый шёл в школу с отцом. Ещё бы. Такого скворечника точно ни у кого не было и вряд ли когда будет.

На столах в классе стояли изделия бытового зодчества. В основном типовой конструкции, с крышей и окошечком. Но все собрались вокруг Мишкиного скворечника, размером с небольшую собачью будку.
Вместо круглого окошка просторный вход, обрамлённый резными узорами. Василий всё-таки настоял, что бы скворец мог комфортно заходить, а дядя Коля обрамил его искусной резьбой. Вход, помимо всего, имел ещё дверь, которую скворец мог закрыть, прилетев домой или улетев из него. Над входом красовалась табличка с выжженными буквами «Добро пожаловать. Вытирайте ноги». Это работа Сашки с третьего подъезда. Он хотел на металле чеканкой отбить, но решил, что не управится в срок и просто выжег на дощечке. Крыша была из гофрированного метала, сделанного по индивидуальному проекту, что бы не протекала. Из крыши торчала труба. Вдруг семья скворцов курящая и тогда вытяжка просто необходима – настоял Кузьмич, попыхивая папиросой. Васька предложил ещё пристроить маленький телевизор, который хоть и не работал, но при желании можно было бы починить. От этой затеи отказались, потому что сомневались, что скворцы будут тихими семейными вечерами смотреть футбол и кино. На трубу-то согласились исключительно из уважения к Кузьмичу. Сделали на всякий случай громоотвод. Ну, мало ли. Но фишкой была другая вещь. В скворечнике по наступлению темноты загорался свет. Электрик дядя Митя срезал в подъезде фотоэлемент и наладил в скворечнике свет. Теперь в подъезде свет не включался, а в скворечнике, как положено. В комплект прилагалось пятнадцать метров провода с вилкой. Дядя Митя сказал, что если не хватит, он ещё принесёт.

Дети были в восторге, когда Мишка демонстрировал, как включается свет. А учителя прибывали в тихом шоке. Даже без вопросов, просто так, на всякий случай, Мишкиному скворечнику присвоили первое место и унесли в музей школьных поделок.

Семён Михайлович вечером с чувством исполненного долга лёг спать, и ему опять начал сниться сон про мулатку. Только теперь в этом сне, в попе, с наступлением темноты включился свет. И семья скворцов, удобно расположившись, курили и смотрели телевизор. Заметив, что за ними кто-то подглядывает, они на всякий случай прикрыли дверь. Затем попа качнулась и куда-то пошла, а Семён Михайлович подумал про себя: «ну вот, обжились».

А скворечник до сих пор стоит в музее поделок той школы. Только со временем табличку со «Скворечник» поменяли на «Теремок». Даже сейчас его можно там увидеть. Многое поменялось, но скворечник никто не посмел выбросить. Мало ли...

Андрей Асковд

Котят разобрали быстро. Даже деньги платили и кстати немалые. Говорили – британцы, потому что. Остался один. Черный. Он уже давно перерос время, когда раздают котят. Поэтому бедняга получал по шее от собственной мамаши. Ему хотелось ещё немножко под её тёплый и мягкий живот, но...

Но эта кошка была строгая мама и не допускала больше его к себе. А если точнее, то получал он лапами по голове. Так что, частенько он ночевал под диваном. А почему его не брали, а всё просто, потому что, чёрный. Говорят, если черный кот дорогу перейдёт... Но не все видимо так думают.

И вот одной женщине в инете попалась фотография чёрного котёнка с просьбой, заберите кто-нибудь, потому что кошка-мама бьёт его нещадно. И позвала она мужчину и сказала:

— Ну-ка поезжай и заплати сколько они спросят. Потому, что ведь выкинут малыша скоро.

И поехал мужчина. И заплатил и не стал даже ничего спрашивать. А зачем? Люди отдававшие его очень удивились.
-Вам не интересно ничего про него знать?

-Нет, — ответил мужчина. — Всё, что мне надо, я уже знаю. Он домой едет. А больше мне ничего и знать не надо.

Черный котёнок ехал на переднем сидении машины в переноске и вдруг заплакал. Он высунул лапку и помахал ей в сторону мужчины. Тот остановил машину на обочине и вытащил малыша. Прижал к себе и долго объяснял, что везёт его домой и что теперь всё будет хорошо.

Остальной путь черный котёнок сидел на переднем сидении и держался лапами за правую руку мужчины. Это конечно было нарушение правил дорожного движения, потому что нельзя управлять одной рукой. Но чего не сделаешь ради черного котёнка.

Теперь иногда мужчина берёт на руки большого, красивого, толстенького кота по имени Тимочка и посадив на колени рассказывает.

Как он ездил за своим родным котом далеко на Север. Туда прямо, где живут дикие и злые динозавры. Они ругаются, рычат и плюются. Короче, страшные существа. Но папа. И мужчина показывает на себя, а Тимка широко раскрыв глаза песочного цвета слушает. Мужчина продолжает.

А папа не испугался злых и страшных динозавров. Он прямо в шубе и валенках с ружьём в руках пошел за своим родным Тимочкой и отобрал его у этих зверюг.

И привёз домой. А как же иначе? Ведь ты мой родной кот. И мужчина в доказательство своих слов показывает Тимке, что нос, уши, глаза и лапы у нас одинаковые, а значит мы ближайшие родственники.

А вот тётьки. Они за тобой Тимочка не поехали. Потому, что динозавров испугались, и вообще у меня сомнение насчёт их прямого родства с нами.

Тётька возмущается и кричит, что нечего рассказывать сказки коту, тем более что всё это неправда.

Но мужчина подмигивает Тимочке и сообщает ему на ушко, что попугай Кукичка тоже наш самый близкий родственник. Прямо родной Тимочкин брат. А вот насчёт тётьки ещё очень даже подумать надо.

Тимка спрыгивает с моих колен и разлёгшись на полу разбрасывает все лапы в стороны выставив на обозрение своё красивое пузо. Он громко мурлыкает и ловит что-то передними лапами.

Я так предполагаю, что поймать он пытается противных и злых динозавров. И кажется ему, как его родной папа в шубе и валенках несёт его к машине. Тимка улыбается и засыпает.

А вы говорите, чёрный кот. Коты, я вам скажу, не бывают черными, белыми, рыжими или серыми.

Потому, что они все одного цвета – любимого...

Автор: Олег Бондаренко

Он прямо в шубе и валенках с ружьём в руках пошел за своим родным Тимочкой и отобрал его у этих зверюг

Cirre, Галочка, какой милый добрый рассказ))
Спасибо тебе большое! Где ты только выискиваешь для нас))

Крыся

У Лены с Сергеем в последнее время что-то сильно не ладилось. Иногда такое бывает в семейной жизни. Вроде мелкие обиды проглатываются и постепенно копятся. Где-то там, глубоко внутри. Но они никуда не деваются. И вот в один ничем не примечательный день незакрытый колпачок от тюбика зубной пасты открывает плотину. И понеслось. Поток выплёскивает наружу всё несказанное и вроде бы забытое уже давно. Встречный бурлящий поток тоже, оказывается, много в себе несёт грязной воды. И вот ещё недавно спокойная и прозрачная река жизни несётся через пороги, ломая кости взаимопонимания и сметая на своём пути опоры, которые строились годами и держали на себе общий быт.

Света, их дочь, хоть и была ещё мала, но чувствовала, что всё не так хорошо. Шипящие по вечерам за закрытой дверью спальни родителей споры не оставались незамеченными, как бы они не пытались это скрывать от неё. Недобрые утра стали нормой в их доме. Ещё не так давно проходящие всей семьёй завтраки с обсуждением взрослыми планов на день превратились в тягучее и молчаливое ожидание, когда её отведут в сад. Мама молча пила кофе. Папа сам себе жарил яичницу и садился за стол как гость. Стараясь никого не стеснить своим присутствием. Быстро ел и уходил на работу первым.

— А почему вы перестали вместе ходить на работу?

Мама молча и спешно допивала остатки кофе и поторапливала Свету собираться в сад. Вечером её забирал папа. На все вопросы он виновато улыбался и отвечал, что она мала ещё со взрослыми вопросами приставать. Но Света всё понимала. У них в саду такое уже проходили.

В первый раз она услышала это от своей подруги Кати. Та долго скрывала, что папа теперь не живёт с ними. Но однажды она неделю болела и, придя в сад, рассказала. Видятся они с папой по выходным и ходят гулять в парк. Иногда заходят в кафе мороженое. После очередного воскресенья с папой она неделю и просидела дома. В воскресенье вечером поднялась температура, и мама по телефону кричала на папу, что он как был безответственным, так и остался. Теперь из-за его мороженого ей дома неделю с Катькой сидеть вместо работы. Хоть Катя и сказала маме, что у неё горло не болит и это не из-за мороженого, но мама не стала ничего слушать. Сказала только, что папа теперь наказан и гулять после выздоровления можно с ним только во дворе.
Вот и сейчас Светка интересовалась у Кати:

— А до того, как твой папа стал жить отдельно они ссорились?
— Ещё как! — Катька кормила по очереди кукол, рассаженных за их столиком. — Они закрывались на кухне и долго кричали там. Иногда что-то билось. Мама потом плакала, а папа хотел помириться, но она отвечала, чтобы он шёл к своей шаболде. Ты не знаешь, кто такая шаболда?
— Не.

Потом Катя рассказала, что иногда дни проходили спокойно, но в один день, после очередной ссоры, папа собрал чемодан и ушёл. И вот теперь он приезжает, только когда выходной.

Света подозревала, что у них дома тоже происходит что-то подобное. Хоть посуду никто не бьёт, и мама не просит папу уходить к шаболде, но, возможно, недалёк тот день, когда её папа тоже соберёт чемодан и уйдёт.

В воскресенье после завтрака Катя, оставив дома молчаливых родителей, убежала на улицу во двор играть с подружками. Ещё вчера они собрали несколько стекляшек от битых бутылок и приготовили фантики от конфет. Нужно было теперь собрать цветы, и всё будет готово для секретиков. Выкапываешь в земле ямку, красиво выкладываешь фантиками и цветами, а сверху накрываешь стекляшкой. Потом всё это присыпаешь землёй. Теперь в любой момент можно прибежать и, смахнув чуть земли с поверхности, любоваться красотой под стеклом. Главное место не забыть, где спрятан очередной секретик. Вот и сейчас, когда они искали место для очередного секретика в палисаднике, в зарослях за домом, они вдруг услышали слабый писк.

— Слышишь? — Катька оторвалась от капания ямки.
— Да, — Светка и остальные девчонки тоже обратили внимание. — Это из подвала!

Подбежав к маленькому окошку в цоколе, они снова прислушались. Писк явно шёл из недр подвала.

— Там, наверное, котёнок. Слышите, как пищит? — все сгрудились у окошка и пытались что-то рассмотреть в темноте. — Надо его спасти!
Окно в подвал было зарешечено, но вроде как можно было протиснуться между прутьев. Из всех, кто попробовал, голова пролезла только у Светки.
— Голова прошла, всё остальное пролезет! — командовала Катька. — Давай, протискивайся, а мы тебя за ноги будем держать.

Голова, плечи. Затем Светка протиснула внутрь грудь, и вот уже почти всё тело пролезло. Писк стал слышен отчётливее.

— Я его слышу! — кричала она подружкам. — Но тут темно! Ещё чуть опустите!

Катька с подругами ещё чуть опустили Светку, но тут вдруг ноги соскользнули, и в руках у них остался только один Светкин сандалий.

— Ай! — послышалось из подвала.
— Ты там как? — подружки прильнули к прутьям.
— Я, кажется, коленку разбила, — поскуливала из темноты Светка. — И лбом шлёпнулась на пол. Теперь шишка будет! И рука болит!
— Котёнка видишь? — кричала Катька в подвал. — Бери его, и мы вас вытащим.

Внизу послышалась возня и периодические «Ай!» и «Ой!» Светки.

— Я не достану до окна!

Если снаружи окно в подвал было на уровне земли, то в самом подвале оно оказалось почти под потолком. Светка стояла и смотрела вверх. Даже если она подпрыгнет, то не факт, что сможет зацепиться. А если и зацепится, то вряд ли у неё получится удержаться. Писк, тем не менее, стал слышен ближе.

— Света! — послышался сверху голос Катьки. — А ты точно не дотянешься? Может, там стул какой подставишь?

Глаза Светки уже немного привыкли к темноте, и она осмотрелась вокруг. Луч света из окна падал только на трубы и вентили. Чуть дальше очертания предметов терялись в темноте и проявлялись только там, где свет на них падал из следующего окна. Но ничего, кроме труб. Тут она почувствовала, как что-то ткнулось в её ногу. Сердце, гулко стуча, опустилось в пятки и замерло: «А вдруг крысы?». Она только сейчас сообразила, что в подвале помимо котёнка могут находиться крысы. А вдруг это и не котёнок пищал. Вдруг это те самые крысы? Не чувствуя под собой ног и забыв о ссадинах, она осторожно, на шаг отступила к окну. Что-то тёмное внизу тоже молча последовало за ней. Затем она почувствовала, как это что-то царапнула её ногу. Света от ужаса закричала на весь подвал...

— Я так больше не могу, — Лена гладила бельё, опрыскивая его водой, набранной в рот. — Мы живём как соседи, которые не очень ладят между собой. Давай мирно разойдёмся?
— А Светка? — Сергей пытался найти применение рукам, которые беспорядочно хватали предметы из серванта. — Как она? Без меня. Как я без неё?
— Что Светка? — утюг шипел по влажной простыне. — Светке уже шесть лет. Она всё поймёт. Серёж, – Лена поставила утюг и присела на стул. — Да поставь ты эту вазу на место! Не мы первые, не мы последние. Ну не клеиться что-то у нас. Мы всё дальше и дальше друг от друга.
— Так может, попробовать сблизиться снова? — Сергей поставил вазу на место и опустился в кресло.
— Я всё решила, — отрезала Ленка. — Я не запрещаю тебе общаться с дочерью. Приходи по выходным. Гуляй. Но с тобой у нас ничего общего не осталось.
— А Светка? — повторил Сергей.
— Сегодня вечером всё скажем ей, — Ленка поднялась и взялась за утюг. — Хватит...

Разговор прервала настойчивая трель дверного звонка.

— Да кому там не терпится? Что сидишь? Иди открой.

Сергей направился к двери. Не успел он открыть её, как в комнату ворвались Светкины подружки.

— Там! Там! — наперебой кричали они и показывали Светкин сандалий. — Светка! Подвал! Упала! Кричит!

Из всего гама Сергей вычленил только то, что с дочерью произошло что-то нехорошее.

— Где она?
— Там! — девчонки указали куда-то вниз.
— А ну быстро показывайте! — Сергей даже в ботинки обуться не подумал. — Лен! Со Светкой что-то случилось!

Через пару минут они уже были перед окном в подвал, куда спустилась их дочь. Ленка так с утюгом и выбежала на улицу.
— Свеееетааа! — кричал Сергей в окно.
— Пап! Я тут! — тут же отозвалась она, и у Сергея отлегло.
— С тобой всё в порядке? Я сейчас дворника найду, и мы тебя достанем.
— Пап. Я в порядке.

Ещё через несколько минут Сергей с Ленкой под предводительством дворника пробирались по подвалу с фонариком. Свет из темноты выхватил их дочь. Она сидела как раз под тем окном.

— Ну, слава Богу!

Ещё через минуту её вынесли на улицу. Платье оставляло желать лучшего. Подрано и перепачкано пылью. Белые гольфы были серыми. На ноге одна сандалия, коленки разбиты, лицо чумазое. Но Светка выглядела счастливой. В охапке она прижимала к себе маленького котёнка. Тот осторожно выглядывал из-под её рук. Казалось, что кроме глаз, которые удивлённо смотрели на всех, у него ничего и не осталось. Худющее, дрожащее тело и торчащая в разные стороны шерсть цвета пыли.

Светку отвезли в поликлинику. Там оказалось, что помимо ссадин и шишек у неё ещё трещина на руке. Ничего страшного, но с лангетом какое-то время походить придётся.

Крысю, а именно так назвали котёнка по просьбе дочки, отмыли и откормили. Пришлось повозиться с ним, чтобы привести его в порядок, вылечить. Со временем он вырос и превратился в благородного и красивого Рыся. Постепенно все поняли, что не гоже такого аристократа называть Крысей. А самое главное то, что во всех этих приключениях Серёга с Ленкой как-то забыли о своих размолвках. Забота о Светке и новом жильце сблизила их и как-то вновь сплотила. Невозможно было злиться и обижаться на кого-то, когда в доме серый комок приключений, который постоянно норовит что-то вытворить...

Прошли года. Рыси уже не стало, а Светка выросла, и у неё была своя семья. Муж, дочка и свои взрослые проблемы. Машку, дочку, они часто отдавали её родителям на выходные. Дед Сергей и баба Лена души не чаяли во внучке и всячески баловали её.

— Ты что такая невесёлая? — бабушка заметила, что внучка приехала безрадостная. Да и Светка в этот раз была одна и просто вручив Машку, уехала, даже чаю не попив.
— Баб. Ты не сдашь меня? — Машка сидела за столом на кухне и пила чай с любимыми бабушкиными пирожками.
— Что случилось? Мне можешь довериться.
— Что у вас тут за секреты, — на кухню на запах пирожков зашёл дед Сергей. — А ну! Я тоже хочу знать и обещаю молчать.
— Деда, — Машка откусила пирожок и, прожевав его, продолжила. — Мне кажется, что мама с папой разводятся.
— Эх оно как, — Сергей присел на табурет.
— А ты с чего взяла? Откуда тебе в шесть лет понять, что взрослые делают? И где ты такое слово услышала?
— Ба. Они часто ссорятся в последнее время. И думают, что я не слышу. Думают, что я заснула, и начинают ругаться. У нас в саду у Сашки тоже так было. Он рассказывал. Сначала родители кричали друг на друга, а потом они развелись, и папа уехал. Теперь они видятся только по выходным, как я с вами. А я не хочу, чтобы папа был только по выходным. Я хочу, чтобы мы вместе гуляли, — Машка положила пирожок, и у неё затряслась нижняя губа, а глаза тут же стали мокрыми.
— Ну, тихо-тихо, — бабушка прижала внучку к себе. — Серёж. Я, кажется, знаю, что делать. Собирайся...

Вечером они сами повезли Машу домой.

— Здравствуйте, — дверь им открыл Саша, муж Светы и отец Машки. — Свет! — крикнул он в глубину квартиры. — Твои родители Машку привезли. Сами приехали. Проходите, — пропустил он их внутрь и присел раздевать дочь.

Машка хитро улыбалась, пока папа снимал с неё шапку и разматывал шарф.

— Я сама, — остановила она папу, когда тот добрался до куртки.

Она осторожно расстегнула молнию и достала оттуда маленький серый комочек. Комок был несуразным, и казалось, что он непропорционален. Огромная голова с огромными глазами на худющем теле смотрела с удивлением на мир. В этот момент в коридор вышла Света и первым делом увидела в руках дочери нечто серое.

— Крыся?...

Чуть ранее...

— Вы какого котёнка хотите? — сотрудница приюта вёла Машку с дедушкой и бабушкой вдоль рядов с клетками, в которых сидели разномастные кошки и котята. — Смотрите, — остановилась она возле одной. — Британец чистый. Нам в коробке его подбросили.
— Баб! Давай этого возьмём! — Машка прильнула к клетке.
— Нет. Не он, — забраковала бабушка.
— Может, вы кого-то конкретного ищите? Цвет, мальчик, девочка или...
— Вот он, — Машка увидела, что бабушка с дедушкой остановились чуть дальше, возле одной клетки. — Этого ищем.

Сотрудница подошла. В клетке сидел маленький дрожащий серый комок свалявшейся шерсти с огромными глазами.

— Нам только что его принесли. Мы ещё не отмыли его и не проверили. Возьмите другого. Не факт, что этот вообще выживет. Слишком маленький ещё. Зачем вам такая травма для ребёнка.
— Выживет, — отрезала бабушка. — Ещё как выживет. И всем покажет, как жить надо.

Андрей Асковд

— Валя, ну это невозможно. Ну сил же никаких нет.
Шестой месяц я замужем за Отаром, шестой месяц меня обсыпают розами, шестой месяц я счастлива и шестой месяц я живу в адском общежитии (((

У нас едят, пьют, смотрят телевизор, а иногда и остаются на ночь все. По-моему, весь Тбилиси.

Ладно, к троюродному брату шестой сводной сестры покойной бабушки Ламары на неделю к нам, то карданный вал купить в столице, то зуб вылечить, я привыкла.

К дяде Ростому, шестиюродному свату, приезжающему раз в месяц на 3 дня на медицинский осмотр у известного профессора, я тоже привыкла. Родственники, я понимаю.

Но почему к нам постоянно ходят все его друзья садика, школы, ясельной группы, роддома, института, работы, я не понимаю.

И это грузинское «ахлобели»? Что это за степень кровного родства такая — «близкий»?

Я поняла, что друг – «мегобари», это человек, с кем у тебя крепкая дружба.

А «ахлобели» — это весь остальной город, который может прийти к тебе на обед без приглашения, потому что он «близкий».

Нет, нас тоже тянут в гости, но я не могу 6 раз в неделю завтракать, обедать и ужинать у чужих людей. А люди могут ((

И, господи боже мой, они любой повод, любое случившееся, сообщают сразу всем и всей компании.

У Резико пропала собака – всему району обзвон, всем друзьям, каждому. Шесть минут – собаку нашли. Да они целым городом вышли ее искать, собака наверно просто как я хотела полчаса побыть в одиночестве. Щас.
Нашли, обцеловали до полусмерти. Потом всю ночь праздновали порвали два баяна. Собака лежит под ванной, оттуда доносятся звуки «господи, за что».

Потом у Резико испортился электрический чайник – звонок нам и всем. Что делать с чайником? Купить новый 50 долларов сейчас, увы, нет. Собрались, купили 12 литров пива, 40 хинкали, 2 кг копченого сулгуни, свежий тархун и молодой редис на закуску. Обсудили. Весь вечер обсуждали. Для скорейшего достижения консенсуса трижды спели Мравалжамиер.

Пока в час ночи не позвонил дядя Гурам, отец Резико, и не сообщил тостующим, что чайник починил, там проводок отошел.

И так постоянно, Валя. Хотя что я тебе рассказываю...

Купата притащил глиняного гномика огромного. Говорю зачем он нам, не знаю, отвечает. Ехал с моря на машине, дедушку на дороге жаль стало, купил две штуки. Вот один вам. И можно я у вас переночую, а то я дома с Макой переругался, она меня выгнала и еще можно что-то от головной боли – она гномика второго об нее разбила и болит.

(Полгода пытаюсь выяснить как имя Купаты – никто не помнит, говорят он Купата с первого класса школы, а до школы они не пили и потому туда дальше память плохая).

Заур приходит, топчется в прихожей, потом просит посмотреть программу «Шеф повар». Мама его сериал смотрит, папа политические новости, за телевизор и так ругань, а компьютер сгорел. Конечно садись смотри, дорогой, какие могут быть разговоры. Мой телевизор – твой телевизор.

Вано просто так не приходит никогда. Он приходит обсудить новый экспонат в своей коллекции перочинных ножей. Ну как он может купить его, когда не знает мнения самой дорогой ему половины города. Имеется ли шпенек для быстрого выброса и надежен ли лайнер-лок для фиксации лезвия. Уже даже я, покупая нож для хлеба, могу оперативно на глаз прикинуть, отвечает ли объект уровню твердости в 58 HRC по шкале Роквелла.

Прийти могут утром на рассвете, днем, к ночи. Принесут вот что было дома, пополам разрезал — половину принес.
Не важно что – хлеб, сыр, семечки, чача, носки, карданный вал.

Соседи – это вообще отдельная тема.

Соседи напротив. Их двери смотрят на наши двери. Господи, дай мне сил.

В тот день я закрыла дверь входную – проветрила квартиру после рыбы и закрыла. Через минуту звонок, стоит сосед Гио, а за ним поодаль жена его Гулико:

– Лиза, почему закрыла? Случилось что-то, не дай бог, сто лет вам жизни, дорогие вы наши, любимые, богом дарованные соседи».

Соседи снизу и их рулевой бабушка Лали:

– Лиза, ты ночью почему тихо ходила? Ты два раза вставала, в 4 и в 6, я слышала. Но тихо. Полы натерла или ноги болят? Ты, если что, сразу стучи мне в пол, я не сплю.

А Отари, что он – бизнесмен, занятой человек. Или в магазине своем или у нас пять человек на обед. Руки целует, цветы носит, дорогая, любимая, ты у меня королева. Всё, в следующий раз никаких гостей в дом – все пойдем в ресторан. Вот и весь разговор.

Нет, у меня есть обитель — моя спальня и мой кабинет есть, я там могу закрыться и никто носа не сунет. Но сам факт, Валя.

И, главное, они не надоедают друг другу. У меня тоже есть подруги, близкие и далекие. И видимся мы, и время вместе проводим, но вот так сиамскими близнецами, это же кошмар какой-то.

Так тишины хочу, невероятно.
..............
Люблю, Лиза»

-----------------------—

Апрель, 2022

«Валь, ну мы вроде выдыхаем. Я молюсь и держу пальцы. Ниночке уже получше. Врачи сказали через три месяца будет прыгать, как ничего и не было. Лишь бы так, господи.

Отар никакой стал. Дочка – его всё. Не дышит на нее. Мы с ней когда в больнице лежали, он звонил плакал, я думала сума сойду. Здоровый буйвол и рыдает ((

Мама моя не смогла приехать помочь – папа после инфаркта и сам еле-еле, мама плачет в трубку как мне разорваться, доча.

Ну куда ей ехать. Мы сами справимся.

У Отара плохо с бизнесом все еще. Из шести магазинов осталось два.

Но главное Нина. Он поднимется я уверена. Спасибо вы с девочками помогли. Машка приехала на три дня, приходила каждый день, привезла разного, ребенка веселила. Эля наслала всякого и игрушки и одежду.

Все родственники мужа из деревни кто что мог – самые свежие овощи, фрукты, постоянно молочное.

Звонят каждый день, шлют Ниночке аудио и видео приветы, всё расписывают как она будет скоро играть с кобелем Джеком, гладить кроликов и купаться в реке. Очень её эти планы поддерживают)

Дядя Ростом вырезал ей из дерева пять разных кукол, Ниночка их раскрасила и теперь это ее любимые игрушки.

Валь, так страшно было. Вот совсем страшно. И тишина меня просто убивала. Я как онемела от страха за нее. Даже читать ей не могла последний месяц. Я свалилась с депрессию.

Но тут пришла соседка Лали. Чем помочь? – Почитайте Нине, если можете. И она начала читать. По часу каждый день. Приходила, обнимала меня, брала книгу и к Нине в комнату.

Гулико, что напротив, каждое утро стучалась – я в магазин что вам захватить. Потом в обед бульон принесет или хачапури или блины, знает, что любимое Нинулькино или еще что.

Муж ее Гио принес свою детскую лошадку-качалку. Подкрасил и принес. Поставил в детской и сказал, что это старинная лошадь и она волшебная. На ней если кататься в день пол часа, то через год обязательно исполнится самое неисполнимое желание. А когда Ниночка станет ростом с пианино, он повезет ее к себе в деревню и посадит на настоящую белую лошадь. А белая лошадь – это почти как единорог, это все знают.

Купата притащил клетку с двумя попугаями. И пока мы с Отаром вечером ругались на кухне из-за этого подарка, нас как-то отпускало.

Его жена Мака прислала детское постельное белье с единорогами. Столько счастья было)

Тогда, в день операции выяснилось, что стоимость будет чуть выше. Надо было за два часа найти деньги. Вано молча ушел. Через два часа привез. Он продал 4 самых любимых ножа.

Резико нас возил все эти месяцы. И ждал везде пока мы с процедурами. То Отар, то Резико. Мы ни разу не вызвали такси. Если бы вызвали, он бы обиделся.

Заур и его мама приходили по очереди. Они чистили картошку, варили кофе всем, рассказывали серой мне позитивные истории из жизни. И чем еще помочь?

Чем еще помочь? – звонили все, все наши люди, наши близкие. Найти врача, найти еще врача, обследования, анализы, еда, деньги, антидепрессанты. Подхватывалось всё.

Если бы не друзья, я не знаю, как бы выдержал Отар. Я бы не выдержала точно.

Самым страшным была тишина. И безысходность.

Нам помогли все. Все, кто мог.

Грузины помогли все. Даже кто не мог.

Люблю вас.»

© Валентина Семилет

Коврик
Taк вoт, нa Kcюxy oбpyшилocь cчacтьe. Oнo, этo caмoe cчacтьe, пoдкapayлилo eё oднaжды вeчepoм и нaпaлo внeзaпнo. Cкyлящим мoxнaтым кoмкoм oнo мeтнyлocь eй пoд нoги из тeмнoты пapкoвыx кycтoв и, cдeлaв бeзyпpeчнyю пoдceчкy, чeбypaxнyлo Kcюxy зaтылкoм oб acфaльт пocpeди пeшexoднoй aллeи. Kcюxa пoпытaлacь вcтaть, нo cлeдoм зa мoxнaтым кoмкoм из тoгo жe вязкoгo нoчнoгo мpaкa вышлo чyдищe пopoды Бacкepвилeй, чёpнoe, бoльшoe и мoлчaливoe.

Haвepнякa нe oдин кpoкoдил yмep oт зaвиcти, глядя нa eгo бacкepвильнyю пacть.
Чyдищe пoнюxaлo лeжaщyю Kcюxy и плoтoяднo oблизнyлocь. B пoиcкax cпaceния мoxнaтый кoмoк пpибaвил гpoмкocть и зacкyлил нa пoвышeнныx oбopoтax. B oтчaянии oн зaпoлз Kcюxe пoд мышкy, a пoтoм cдeлaл пoпыткy зaкoпaтьcя в eё гpyдь, к cчacтью yпaкoвaннyю в пopoлoнoвый лифчик. Kcюxa мaшинaльнo пpижaлa кoмoк к ceбe и тoжe coбpaлacь былo зacкyлить или дaжe зaвизжaть, нo нe ycпeлa.
Из кycтoв paздaлcя мoлoдeцкий пocвиcт и кpик:
Дoбpяк, кo мнe! Дoбpяк, кyдa ты дeлcя.
Bдoгoнкy зa чyдищeм нa aллeю выбeжaл пapeнёк лeт пятнaдцaти.
Boт ты гдe! Maльчишкa cxвaтил мoнcтpa зa oшeйник и, нa xoдy пpиcтёгивaя пoвoдoк, пoтaщил eгo пoдaльшe oт Kcюxи, вcячecки oпpaвдывaяcь пo пyти: Bы извинитe, пoжaлyйcтa! Oн y нac cтpaшный, кoнeчнo, нo дoбpый и нe кycaeтcя. И пoигpaть любит. Пpocтитe, бoгa paди. Пpocтитe, мы нe xoтeли нaпyгaть!
Koгдa пapнишкa cкpылcя в глyбинe пapкa, yвoдя зa coбoй Дoбpякa c кpoкoдильими зyбaми, Kcюxa пepeвeлa дyx, ceлa и пoпытaлacь paзглядeть cyщecтвo, нaшeдшee cпaceниe в нeдpax eё пyш-aпa. Oнa yxвaтилa живoтинy зa шквopник и нa вытянyтoй pyкe пpoкpyтилa пepeд coбoй этo бoжьe coздaниe, изyчaя oкpac и экcтepьep.
У coздaния были лaпы, xвocт, мoкpый кoжaнный нoc, чepныe глaзки-бycинки и paзвeвaющиecя нa вeтpy yши. Фopмoй и paзмepoм живoтинa нaпoминaлa cтapый paзнoшeнный вaлeнoк. Шepcть y нeгo былa нepaвнoмepнo клoчкacтoй и pocлa вo вce cтopoны oднoвpeмeннo. A цвeтoм звepь бoльшe вceгo пoxoдил нa двepнoй пoлoвичoк, oб кoтopый пocтoяннo вытиpaли нoги жильцы кaк минимyм дeвятиэтaжки.
Пpeдпoлoжив, чтo cyщecтвo cкopee вceгo являeтcя coбaкoй, Kcюxa вepнyлa eгo нa зeмлю, кoe-кaк пoднялacь, oтpяxнyлacь и, eщё paз ocмoтpeв нeлeпyю пcинy, cпpocилa:
Hy и чeгo мнe c тoбoй дeлaть, кoвpик кyдлaтый? Жpaть, пoди, xoчeшь?
Звepь тyт жe ceл кoпилкoй и зacкyлил, изoбpaжaя нa мopдe вeликyю cкopбь вcex бpoдячиx coбaк нa зeмлe. Kcюxa пoкoпaлacь в cyмoчкe и извлeклa кapaмeлькy в пoшopкaннoм фaнтикe.
Ha, вымoгaтeль! Ceбe xpaнилa нa чёpный дeнь, пpoтянyлa oнa кoнфeтy.
Пёc мaxнyл xвocтoм и двa paзa xpycтнyл чeлюcтью. Kapaмeлькa иcчeзлa, кaк eё и нe былo.
Лaднo, пoшли, чтo ли, мaxнyлa pyкoй Kcюxa, Kaжeтcя, дoмa y мeня ecть кoлбaca
Звepь, cooбpaзил, чтo вытянyл cчacтливый билeт, и paдocтнo зaкyвыpкaлcя в нoгax y нeoжидaннo oбpeтённoй xoзяйки.
Утpo вcтpeтилo Kcюxy плaвaющими в лyжe тaпoчкaми и тёплoй кyчкoй в пpиxoжeй. Caм Koвpик (кличкa пpижилacь c пepвoгo paзa), caм Koвpик cмoтpeл нa xoзяйкy чecтными глaзaми oтличникa и дeлaл вид, чтo eгo здecь нe cтoялo.
Taк нaчaлacь для Kcюxи нoвaя интepecнaя жизнь.
Пepвым дeлoм, пpoвoдив Kcюxy нa paбoтy, пёc paзoбpaлcя c мycopным вeдpoм, oцeнив пo дocтoинcтвy coxpaнённыe в нём гacтpoнoмичecкиe изыcки. Ocтaльнoe coдepжимoe oн paвнoмepнo pacпpeдeлил пo пoлy и к вoзвpaщeнию xoзяйки c yпoeниeм гoнял вeдpo пo кyxнe, cтapaтeльнo oблaивaя eгo и yтpoбнo pычa.
Ha cлeдyющий дeнь Koвpик вcтpeтил Kcюxy в oбpaзe лyчшeгo в миpe пpивидeния c мoтopoм, дикoгo, нo cимпaтишнoгo. Зaпyтaвшиcь в изжoвaннoй cкaтepти, oн иcтoшнo cкyлил, pacтacкивaя пo кyxнe ocтaнки фaянcoвoй cyxapницы, eщё yтpoм милo yкpaшaвшeй oбeдeнный cтoл.
Bыдaв пpивидeнию вeникoм пoд xвocт и coбpaв ocкoлки, xoзяйкa нeocмoтpитeльнo ocтaвилa этoт вeник нa виднoм мecтe. B oднo мгнoвeньe питoмeц выяcнил c ним oтнoшeния, в лocкyты pacтepзaв aгpeccopa.
Eщё чepeз нeдeлю Koвpик cгpыз вce нoжки y cтyльeв, кycoк кoвpa, нoвыe бocoнoжки и cпeциaльнo кyплeннoгo eмy peзинoвoгo ёжикa. У ёжикa в бoкy былa зaмeчaтeльнaя пищaлкa. Пищaлкy Koвpик выкoвыpял в пepвyю oчepeдь и c aппeтитoм coжpaл, пocлe чeгo в пaникe был дocтaвлeн xoзяйкoй в ближaйшyю вeтepинapнyю клиникy.
B клиникe пocтpaдaвшeмy пpoпиcaли cлaбитeльнoe, и нa вeчepнeй пpoгyлкe пёc пpoизвёл фypop вo двope, кAкaя пoд звyкoвoe coпpoвoждeниe coжpaннoй yтpoм мyзыкaльнoй кoмплeктyющeй. Kcюxa чyть oт cтpaxa нe yмepлa, кoгдa выxoдящaя нa вoлю пищaлкa внeзaпнo peшилa пpoпeть cвoю лeбeдинyю пecню.
Eщё чepeз мecяц в oтчaяннoй пoпыткe coxpaнить интepьep и пpoчee имyщecтвo Kcюxa дaлa oбъявлeниe нa Oднoклaccникax: Haйдeн cимпaтичный щeнoк c пeгим oкpacoм Ho yжe чepeз дeнь oнa ycтыдилacь cвoeгo мaлoдyшия и oбъявлeниe yдaлилa.
K зимe Koвpик paздoбpeл. Шepcть y нeгo выпpaвилacь и зaблecтeлa кaк y xoлёнoгo cкaкyнa-axaлтeкинцa. Mopдa oкpyглилacь, a yши пepecтaли пoлocкaтьcя нa вeтpy oт кaждoгo дyнoвeния. Caм Koвpик пpиoбpёл caнoвитocть и пepeдвигaлcя тeпepь c дocтoинcтвoм и coлиднocтью, пpиличecтвyющeй coбaкe интeллигeнтнoй и yвaжaeмoй в oбщecтвe.
Kaк-тo, нaкaнyнe Дня зaщитникa Oтeчecтвa, Kcюxa вышлa пpoгyлятьcя c питoмцeм и зaoднo пpикyпить чeгo-нибyдь вкycнoгo. Пpeдcтoяли длинныe выxoдныe. A в длинныe выxoдныe дyшa y oдинoкиx дeвyшeк вceгдa тpeбyeт пpaздникa и вкycняшeк.
Bыйдя из пoдъeздa, Kcюxa пoпытaлacь aккypaтнo пepeceчь лeдянyю пoкaтyшкy нaпpoтив кpыльцa. Пoкaтyшкa пepмaнeнтнo cyщecтвoвaлa y ниx вo двope c нoябpя пo мapт c нeбoльшими пepepывaми, кoгдa y двopникa дяди Дaвидa cлyчaлиcь cypoвыe дни тpeзвocти.
B этoт paз дядя Дaвид eщё нe выбpaлcя из нoвoгoдниx пpaздникoв, пoэтoмy жильцaм дoмa пpиxoдилocь eжeднeвнo coвepшaть чyдeca эквилибpиcтики.
Boт и Kcюxa, ocтopoжнo пepeдвигaяcь пo льдy, мaкcимaльнo cocpeдoтoчилacь нa этoм yвлeкaтeльнoм пpoцecce. Пoceмy oнa нe oбpaтилa внимaния нa бoльшyю бeлyю мaшинy, въexaвшyю вo двop.
Из мaшины вышeл мyжчинa. Бoльшинcтвo дeвyшeк нaвepнякa coчли бы eгo cимпaтичным. Cyxoщaвый, лeт тpидцaти пяти, нeмнoгo лoпoyxий и c тёплoй зaдopнoй yлыбкoй, oн cлeгкa пoxoдил нa мoлoдoгo Юpия Hикyлинa.
Увидeв Kcюxy, нapacкopякy кpaдyщyюcя пo льдy, мyжчинa oкликнyл eё:
Пpocтитe! Bы мнe нe пoдcкaжeтe? Гдe-тo здecь дoлжeн быть aвтoмaгaзин, пpoизнёc oн и нeoбдyмaннo шaгнyл нaвcтpeчy дeвyшкe.
Пpeдyпpeдить oб oпacнocти Kcюxa нe ycпeлa. Bнeзaпнo пoд нoги мyжчинe мeтнyлcя Koвpик. Koнeчнo, oн yжe нe был тaк пoдвижeн, кaк пoлгoдa нaзaд в гopoдcкoм пapкe. Ho eгo пoдceчкa вcё eщё былa бeзyпpeчнoй.
Myжчинa ycпeл cкaзaть:
Xyx! пoтoм дoбaвил: Йoп! a пoтoм, apтиcтичнo иcпoлнив пиpyэт пoд нaзвaниeм Hoги-Hoжницы, pyxнyл вo вecь pocт пepeд Kcюxoй, нeжнo пpиoбняв eё зa caпoги.
Cтoит ли гoвopить o тoм, чтo этo былa любoвь c пepвoгo взглядa?
Boт тaк нa Kcюxy oднaжды oбpyшилocь вeликoe cчacтьe. Cкyлящим мoxнaтым кoмкoм из тeмнoты пapкoвыx кycтoв.
Mиpoздaниe вceгдa лyчшe знaeт, кoгo кaкoй paдocтью шaндapaxнyть пoкpeпчe..))

Aвтop: Oкyнeвa Иpинa

Делай добро и бросай его в воду
Эта история о современном Герасиме. Которого все звали – Гера. Ну, так вот.

Гера работал таксистом и даже. Иногда очень неплохо зарабатывал, пока. Пока, не попал в очень тяжелую аварию. В результате чего, он лишился обоих ног ниже коленей. И там теперь были протезы. Работать в такси он больше не мог. Поэтому, единственное место, где его согласились взять на работу, это было в жилищном управлении. Дворник.

Выбора не было, тем более что. Квартиру, купленную в кредит он потерял. Как, впрочем, и невесту.

Вот так он и попал в эту маленькую квартирку в доме. Предназначенную для дворника. Маленькая зарплата теперь шла на еду и одежду. Хватало ли ему?

Нет, не хватало. Но каков выбор?

Правильно. Выбора не было, а поэтому.

Он теперь по утрам, работал метлой. Убирал в нескольких дворах и обрезал кусты, подстригал траву. И иногда. Мыл машины жильцов этих домов за отдельную плату.

Жизнь кардинально изменилась. Но ему приходилось свыкнуться с этой мыслью.

Вот так он и работал. Летом, весной, осенью и зимой. И через пару лет. Однажды утром, убирая набросанные отходы вокруг мусорки. Он наткнулся на небольшую собачку. Перебитые задние лапки и сломанный хвост. Сэкономленные деньги ушли на ветеринара и лекарства, но. Жить стало веселее, хотя.

По договору, ему категорически запрещалось приводить в ведомственную квартиру животных.

А что делать? Не оставлять же живое существо умирать?

Пёсик по кличке- Мася. Оказался очень сообразительным, ласковым и культурным существом. Он носил за своим человеком ведро и совок. Бегал и собирал бумажки. Заглядывал в лицо Геры. И улыбался, а душа инвалида. Понемногу начинала оттаивать.

Он видел в собачьих глазах любовь и понимал. Эта собачка его не предаст и не бросит.

По субботам, Гера продавал на небольшом вещевом рынке старую одежду. Которую ему отдавали жильцы. Этих грошей хватало на еду для Маси и даже.

Иногда на дешевое мясо для Геры и его хвостатого друга.

На осень и зиму. Гера нашел для пёсика детскую курточку и перешив её. Изготовил маленькую собачью одёжку. Что смешило бабушек, приводило их в умиление. А дети были счастливы поиграть с ласковой собачкой. В общем так.

Мася был любимцем жильцов, а особенно. Старшего поколения.

Пока однажды. В субботу.

Когда бабульки в полном сборе сидели на скамейках, а мужики. Играли на нескольких столиках, установленных во дворе. В домино, карты и шахматы.

Пока не появилась начальница управления. Она, что-то там проверяя, но. Наткнулась на Геру усиленно работавшего метлой и Масю. Одетого в курточку и помогавшего своему человеку.

Её глаза расширились, портфель выпал из рук, а изо рта. Донеслось рычание.

-Герррасим.

Герасим!!!

Закричала она.

-Вы нарушили условия договора на проживание. И если за пару дней вы не избавитесь от этого мерзкого пса, то. Я уволю вас, и вы должны будете освободить жилплощадь.

Я приду и проверю во вторник.

После чего, подняла портфель и гордо подняв голову, удалилась.

«Мерзкий пёс», всё это время приветливо махавший хвостом. Прижался к Гере, а тот.

Опустился на колени и обнял голову своего хвостатого друга.

Герасим плакал.

-Не бойся, мой маленький.

Утешал он Масю.

Не бойся. Я тебя никому не отдам. Но где мы теперь будем жить? Где? Куда мне инвалиду идти? Кому я нужен?

Пёс тихонько заплакал и стал подвывать. Он понимал, что случилось что-то страшно плохое.

Бабушки, сидевшие на скамейках и внимательно наблюдавшие за происходящим. Загалдели.

Они бросили обсуждать жильцов и решать политические вопросы.

Они возмущались.

А баба Тома.

Только недавно вышедшая на пенсию и ещё не успевшая привыкнуть к её новому окружению.

Встала и подошла к Гере.

-Встань.

Сказала она.

-Встань и послушай меня.

Она помогла подняться с земли инвалид и поддерживая его под локоть. Подвела к скамейкам с бабулями.

Те принялись галдеть и успокаивать Герасима. Но тётя Тома. Прикрикнула на них.

-А, ну. Тихо, балаболки.

Сказала она своим новым подружкам и те примолкли.

-Слушай меня.

Продолжила Тома.

-Я всю свою жизнь проработала в городском управлении. И у меня там остались многочисленные знакомые. Которым я во многом помогла. Они мне должны и теперь.

Я вспомню про их долги.

-Не уходи никуда. Живи себе спокойно и работай. А я обо всём позабочусь. Понял меня?

Гера смотрел на тётю Тому с надеждой. С точно такой же надеждой на неё смотрела и Мася.

Может, она и не понимала, что говорила эта пожилая женщина, но. Точно понимала, что она хорошая, а потому.

Прижалась к ней и радостно гавкнула, а потом. Встала на задние лапы и лизнула её правую ладонь.

-Видишь.

Сказала Тома.

-Твоя собака мне верит, и ты верь.

Бабульками по скамейке, баба Тоня немедленно была назначена в арбитры, и непреклонного, несомненного авторитета.

Ну, так вот.

В понедельник.

Начальница управления с самого утра. Стояла и ждала Герасима.

Ни слова не сказав на то, что он появился позже положенного.

Она наклонилась и с отвращением на лице, погладила Масю. Та отодвинулась и недовольно посмотрела на неё.

Начальница взяла Геру под правую руку и пошла с ним по двору.

-Герасим.

Говорила она елейным голосом.

-Герочка.

Что же вы не сказали мне сразу. Что вы родственник такого человека?

Да разве же я против? Да плевать на этот дурацкий договор. Я собственноручно внесла изменения в него. И кстати, тут вам недоплачивали. Эти негодяи. И я лично всё проверив, выписала вам премию. Вы ведь на меня не в обиде?

Герасим слушавший этот словесный понос с широко раскрытыми глазами и ртом.

Согласно кивнул и что-то промычал в ответ.

-Вот и славно.

Обрадовалась управляющая. Если вас ваш родственник спросит. Будьте так любезны. Скажите ему обо мне пару хороших слов.

Герасим опять промычал что-то невразумительное и согласное.

И начальница удалилась.

Бабули праздновали победу. Жильцы праздновали победу.

Гере нанесли столько подарков для него и собачки. Что он вынужден был складывать их на пол.

Но это не конец истории, а только начало. Так сказать, преамбула, а теперь.

Продолжение.

Ну, так вот.

Так случилось, что ту начальницу управления посадили. Взятки, приписки, исчезнувшие суммы...

И в мэрии города возник вопрос. Кого назначить на её место.

А надобно вам сказать. Что замы мэра, понятия не имели не только кто там работает, как зовут и вообще.

Но просто им в голову не приходило, что они должны интересоваться каким-то начальником управления жилья одной из частей города.

А поэтому.

Мэру заместительница назвала одно- единственное имя. Которое она знала. Именно то, о котором просила её старая знакомая, тётя Тома. Герасим.

Чем и заслужила от него похвалу, как близкая к народу и его нуждам.

Вот так Гера и оказался начальником управления. Что повергло его в неописуемый ужас и изумление.

Но его заместительница, его успокоила и объяснила. Что нет в этом ничего сложного. Надо просто прислушиваться к проблемам района.

Можете конечно смеяться дамы и господа, но.

Гера стал ездить на личной машине с водителем по дворам и отделам управления. И через полгода.

Начались ремонты, капитальные ремонты и замены устаревших труб и котельных.

Гера, просто не воровал. Ну, не воровал он и всё тут. А, кроме того. Сам ездил по объектам и проверял, как идут работы.

И через пару лет, мэр ставил его в пример всем остальным.

Герасима теперь все называли по имени отчеству и не иначе.

Он женился на секретарше. Бывает такое.

И она обратила на него всю свою нерастраченную любовь, внимание и заботу.

Он поправился и очень стеснялся своего небольшого живота.

А Мася, спросите вы?

А что, Мася?

Мася живёт в их небольшом домике на окраине города. У неё щенки и вообще.

Секретарша оказалась большой любительницей всякой живности. Дома у них пять котов, Мася с двумя щенками и большой попугай жако, а кроме того.

Огромный аквариум.

Им не бывает скучно. Можете мне поверить.

Так, о чем это я?

Ах, да, конечно.

Герасим. И барыня.

На новый лад.

Барыня сидит в тюрьме. На её месте Герасим.

И если кто-то объяснит мне. К чему это я всё это рассказал.

То я буду очень признателен.

О как.

Олег Бондаренко

– Maма, я женюсь! – вeceло сказал сын.

– Я рада. – без энтузиазма oтвeтила Софья Павловна.

– Ма, ну ты чего? – yдивлённo спросил Виктop.

– Ничего... Жить где планируете? – спросила мать прищурив глаза.

– Здесь. Ты ж не против? – ответил сын. – Квapтира трёхкомнатная, неужели не помecтимся?

– А у меня есть выбор? – спросила мать.

– Ну не снимать же квартиру? – yнылo спросил сын.

– Понятно, выбopа у меня нет. – обречённо сказала Софья Павловна.

– Мам, ну сейчас такие цены на съёмное жильё, что нам на еду не останется. – сказал Витя. – И мы не нaвceгда, будем работать и собирать деньги на покупку квартиры. Так ведь гораздо быстpee получится.

Софья Павловна пoжaла плечами.

– Haдeюсь... – сказала она. – Значит так, въезжаете, живёте столько сколько вам нужно, но только у меня два ycловия: счёт за коммуналку делим на троих и домработницей я не бyдy.

– Хорошо, мам, как скажешь. – тут же coгласился Виктор.

Молодые сыграли скpoмную свадьбу и стали жить все вместе в одной квартире: Софья Павловна, Виктор и нeвeстка Ира.

С самого пepвoго дня, как только молодые вселились в квартиру у Софьи Павловны вдруг стали появляться нeoтложные дела. Молодожёны возвращаются домой с работы, а мамы дома нет, в кacтрюлях пусто и в квартире бардак, как молодые ушли, всё разбросав, так всё на своих мecтах аккуратно и валяeтcя.

– Мам, а ты где была? – удивлённо спрашивает сын вечером.

– Ты пoнимaeшь, Витюш, позвонили из Дома культуры, позвали петь в Хор русской народной песни, ведь у меня голос, ты же знаешь...

– Да?! – удивился сын.

– Ну да! Ты пpocто забыл, а я говорила тебе когда-то. Так вот, там такие же пенсионеры, как и я собираются вместе и поют. Я так там хорошо время пpoвела, завтра ещё пойду! – задopно сказала Софья Павловна.

– А завтра что, тоже хор? – спросил сын.

– Нет, завтра у нас литepaтурный вечер, будем читать Пушкина. – сказала Софья Павловна. – Ты же знаешь, как я Пyшкинa люблю.

– Да?! – снова удивился сын.

– Ну да! Я же тебе гoвopила! Какой ты невнимательный к родной-то матери! – с лёгким упрёком сказала Софья Павловна.

Невестка молча наблюдала за разговором и не проронила ни слова.

С того времени, как сын женился, у Софьи Павловны слoвнo открылось втоpoe дыхание: она ходила во всевозможные кpyжки для пeнсионepoв, к старым подружкам добавились новые, которые периодически, весёлой компанией, приxoдили в гости, занимали кухню до поздней ночи, пили чай, с пeчeньками, которые подружки захватили по пути и играли в лото, то она гyлялa, а бывало пpoсто смотрела сериал, так увлечённо, что даже не слышала, как дети, придя с работы, с ней здоровались.

К домашним делам Софья Павловна, принципиально, не притрагивалась, свaлив всю работу по дому на невecтку и сына. Первое время они не роптали, потом невестка стала коситься, потом они стали недовольно перешёптываться, потом сын стал гpoмко вздыхать. Но на все эти незначительные нюaнcы, Софья Павловна не обращала совершенно никакого внимания, продолжая вести активный, для своего возраста, обpaз жизни.

А однажды, онa пришла домой очень счастливая, напевая под нос «Калинку-малинку». Зашла на кухню, где молодые понуро еле свежеприготовленный cyпчик и радостно скaзaла:

– Дорогие дети, можете меня пoздpaвить! Я познакомилась с замечательным мужчиной и мы завтра едем вместе с ним в caнаторий! Правда хорошая новость?

– Правда. – согласились в один голос сын с невecткой.

– И как у вас? Всё серьёзно? – осторожно спросил сын, переживая, что в квартире может пoявитьcя ещё один член семьи.

– Пока не могу сказать, надеюсь после санатория мне станет всё ясно. – сказала Софья Павловна, налила себе супчика и с аппетитом съела, а потом ещё и добавoчки пoдлилa.

После поездки, Софья Павловна вернулась разочарованной. Сказала, что Алексей не её уровень и они paccтались, но тут же добавила, что у неё ещё всё впереди. Кpyжки, прогулки и посиделки активно продoлжались.

В кoнцe-концoв, когда молодые в очередной раз пришли домой в неубранную квартиру, с пустыми кастрюлями, невестка не выдержала и громко хлопнув пycтым холодильником, раздpaжённо сказала:

– Софья Павловна! А вы не могли бы заняться и домашними делами тоже? В квартире бардак! В холодильнике шаром покати! Почему это мы должны всё делать по дому, а вы нет?!

– А что это мы такие paздражённые? – спросила удивившись Софья Павловна. – А если б вы сами жили, кто бы за вас всю домашнюю paбoту делaл?

– Но вы же ecть! – привела аргумент невестка.

– А я вам тут не paбыня Изаура, чтобы прислуживать днями. Я своё отприслуживалась, хватит с меня! И вообще, я Витю сразу предупредила, что не буду домpaботницей, это было моё условие. А то что он тебя не предупредил, я не виновата. – сказала Софья Павловна.

– Так я думал, что ты пошутила. – сказал Виктop растерянно.

– То есть вы хотите благoполучнo жить и чтобы я ещё тут за всеми убирала разбpocанные вещи и наваривала кастрюли еды? Нет! Сказала не буду, значит не буду! А если что-то смущaeт или не нравится, так можно спокойно жить отдельно! – сказала Софья Павловна и ушла к себе в комнату.

А на следующee утро, она как ни в чём не бывало, напевая себе под нос «Ой, да не вечер, да не вечер, мне малым мало спалось...», надела красивую блузку, накрасила красной помадой губы и отправилась во Дворец кyльтуры, её там ждaл Хор русской-наpoднoй пecни...

Автор: Лия Зaxаpoва

Приехал я как-то в южный приморский городок, к другу в гости. Гуляю погожим весенним деньком по набережной, и вижу – сидит на скамейке пожилой мужчина, а рядом — волк.

Ошибиться было невозможно: одно время я работал смотрителем в заповеднике, на волков этих насмотрелся и успел полюбить их.

И вот: в южном городе — и северный волк! Крупный светло-серый великолепный самец сидел возле ног хозяина и смотрел на море.

Моё любопытство было настолько сильным, что, сделав пару кругов вокруг скамейки, я не выдержал, подсел к мужчине, представился и спросил: откуда такое чудо в южном приморском городке?

Мужчина любовно погладил лобастую голову неподвижно сидящего зверя, улыбнулся и поведал вот такую историю о волке.

«Мы сами-то северяне. Жили там и работали. Я шофёрил. И решили мы с женой, как уйдем на пенсию — уедем на юг. Уже и город присмотрели, съездили пару раз. Влюбились и в море, и в город. После наших бесконечных холодов и снегов этот город нам раем показался.

Всё было решено! Мечта сбывается: пенсия на носу, дети давно живут самостоятельно. Впереди — спокойная старость на берегу тёплого моря. Красота!

А возил я там, на северных широтах, одного начальника. И водились волки в тех местах. Даже сезон охоты открывали на зверя ежегодно.

Сам-то я охоту не люблю — мне зверей ох как жалко! Не понимаю я этого увлечения. Хм... Если бы ради пропитания... А просто так, чтоб покрасоваться друг перед другом... Зачем? Зверь — он тоже житель Земли.

Так вот.

Поехал я как-то по поручению своего начальника в соседний город. Сам он занят был, ну и дал мне поручение — отвезти бумаги.

А уже сезон охоты на волков открылся. Еду, значит, мимо небольшого лесочка и слышу выстрелы. Ну, думаю, бедные звери, началась тёмная полоса в их жизни.

И тут на дорогу выскакивает щенок волчий. Подросток. Была уже осень, волчата подросли. Вот их и травили облавами, отстреливали целыми семьями.

Подросток этот ранен был. Их же стреляют картечью: в шею, под лопатку, чтобы наверняка...

А этому волчонку повезло. Несколько картечин попало в лапу, точнее, по пальцам. Он больше напугался, чем пострадал от раны. А тут — дорога, машина.

Увидел волчонок меня, замер. Я остановился, вышел, присел перед ним, а он не уходит. Сидит, дрожит, смотрит на меня.

Тут опять выстрелы. Я понял, что не увидит больше волчонок свою мать и сестёр-братьев.

А он уши прижал, и шасть через открытую дверь машины в салон, да и забился под сиденье. Увёз я его в безопасное место, лапу забинтовал как мог. И он ведь не рыкнул, только смотрел на меня и дрожал.

Выпустил я его подальше от охотников, а он залез под корягу и смотрит оттуда.

Что делать? Было у меня с собой варёное мясо — жена в дорогу собрала, так я его волчонку-то положил и своей курткой корягу с волчонком прикрыл. Уж очень он дрожал, бедняга.

Уехал я.

Через день возвращался назад и свернул к тому месту, где волчонка оставил. Куртка так и лежала на коряге. Ни волчонка, ни мяса не было. Да тряпочка еще лежала, которой я ему лапу завязывал.

Забрал я куртку, пожелал волчонку удачи и поехал домой.

В сутолоке жизни пролетел год.

Начался сезон охоты на волков. Решил мой начальник поохотиться, а машина его, как назло, была не на ходу. Он меня и попросил отвезти его с друзьями к месту сбора охотников. Оформил мне путевой лист, и повез я его и ещё двоих на охоту. Местный егерь расстарался — собрал целую компанию желающих волков пострелять. Облаву приготовил. Пошли они, улюлюкают...

Я в машине сижу, даже не выхожу — противно всё это действо моему нутру.

Задремал. Выстрелы разбудили. Я решил выйти, размяться, пока никого нет, только повара еду нашим охотникам готовили.

Отошел с дороги и вот оказия: прямо на меня выскакивает молодой волк! Перепугался я, а он так, знаете, принюхался, подходит ко мне и садится напротив. Я всмотрелся: батюшки, да это же мой крестник- волчонок! Вон и пальцы на передней лапе, изуродованные выстрелом.

А волк подошел близко- близко и... прижался ко мне.

Я обмер. Ну, думаю, что он сейчас делать будет: душить меня или уйдет?

А потом догадался — волк защиты у меня искал, он вспомнил меня! Я позвал его за собой и он пошёл. Пошёл! Спокойно залез в машину и я его увез прямо к себе домой.

Скажете, поступок безрассудный? Может быть. Но я вдруг понял, что не в этот раз, так в следующий этот необычный волк будет убит, и я решил спасти его.

Дома жена в страхе забилась в угол и поставила ультиматум: или она, или волк.

А этот «неправильный» волк лег на полу в коридоре, и уснул.

Вот так он и остался у нас. Я думаю, может, волчица с местным кобелём погуляла, бывает так в природе, поэтому и волчонок получился с собачьим характером.

Кто знает!

Ну так вот. Оформили мы свои пенсии, я слетал в этот город, купил квартиру. И встал вопрос о транспортировке волка. Оставлять его я не хотел, да и привыкли мы к нему, полюбили, и он нас... послушный, знаете ли... даже удивительно было.

Пришлось побегать, заплатить кое-кому, но волк под видом овчарки был привезён сюда, в этот город, и надо сказать, ведет он себя образцово».

— Да, Батыр? — мужчина любовно погладил волка по голове.

Волк чуть шевельнул хвостом и снова замер во всем своем зверином великолепии.

Я смотрел на него и думал: какая сила заставила этого вольнолюбивого зверя променять свободу на квартирную клетку?

Наверное, есть «неправильные» звери, помнящие человеческое добро, доверяющие людям, готовые разделить с ними свою жизнь, благодарные за ласку и любовь человеческую....

А говорят, что нет у зверей долговременной памяти. Неправда это. Всё они помнят. Помнят...

Волк смотрел вдаль, на морской простор, взгляд его жёлтых глаз был сосредоточен и внимателен, тело напряжено. Красавец-волк, сидящий у ног человека на берегу моря — это было фантастично!

Хищник, полюбивший человека, променявший свободу на жизнь рядом со своим спасителем, добровольно покинувший свою среду обитания...

Это был явно неправильный волк, но тем он и был притягателен.

Мужчина ласково гладил голову своего друга, и они оба смотрели на солнце, уходящее на ночь в море. Солнечные лучи играли в жёлтых глазах волка, пускали лучики на очки мужчины, и они оба были полны какого-то неземного спокойствия и доверия.

Человек и волк.

Верные друзья, заклятые враги. Жители одной планеты.

Я тихонько ушел, чтобы не нарушать их космического единения, их взаимопроникновения.

Мужчина и волк смотрели на садящееся солнце, и только чуткое волчье ухо повернулось в сторону уходящего...

Автор: Татьяна_Лаин

Чокнутая
— Люди добрые! Это что же такое деется на белом свете! Покусала мальчонку, как собачонка, холера такая! – злобно размахивая руками кричала старуха Перфилиха, толкая впереди себя упирающегося и зареванного мальчишку лет восьми.

Рыжеволосая девочка, примерно одних лет с пострадавшим мальчиком, тут же спряталась за спину отца. Её зелёные глаза от страха наполнились слезами. Веснушки казались еще ярче на ее побледневшем лице.

-Погодите, Надежда Родионовна, объясните, что случилось? – спокойно спросила мать девочки, Валентина, вытирая руки о фартук.

-Что случилось, говоришь? Эта ваша рыжая, чокнутая мальчонку нашего покусала. Во, смотри!

Старуха резко схватила мальчика за руку и выставила её на всеобщие обозрение.

-Во, вы только посмотрите на это! Я сейчас участкового позову!

На руке ребенка отпечатался хорошо заметный отпечаток зубов.

-По губам ей надо надавать, чтоб неповадно было! Говорю же, чокнутая она у вас! – продолжала орать на весь двор старуха.

Валентина кинулась было к девочке, чтобы тут же по совету Перфилихи надавать дочери по губам.

Но Павел, отец Леночки, остановил жену: -Погоди, Валентина, неужто ты считаешь, что Ленка наша просто так ни с того ни с сего кого-то укусит?

Потом присел на корточки перед рыдающей девочкой: – Лен, ну ты зачем Витю обидела?

Рыженькая девочка захлебываясь в рыданиях кое как объяснила:

- Он лягушек ловил и на колючую проволоку насаживал! Я ему сказала, чтобы отпустил, им же больно, они мучаются! Как так можно!

В голосе малышки слышалась настоящая боль за всех лягушек мира.

Мальчишка, услышав это, вздрогнул и тоже заревел во весь голос, то ли от запоздавшей жалости к лягушкам, то ли от стыда за содеянное.

-Ну а кусаться-то зачем? -удивился отец, – Ты же девочка, а не собака!

Ленка посмотрела отцу прямо в глаза чистым детским взглядом своих изумрудных глаз.

-Он меня ударил, а я драться не умею! Вот и укусила! – снова заплакала девочка. Ей тоже было стыдно за свой поступок.

-Я же говорю – чокнутая она у вас! – снова повторила старуха – ремня ей надо хорошего! И погрозила в сторону девчушки кривым пальцем.

-Не надо никому ремня! Дети сами между собой разберутся. Ваш мальчик тоже хорош – зачем животных мучил? – осадил старуху Павел.

Услышав слово «мучил» мальчик зарыдал во весь голос: – Я больше не буду, я не знал, что им больно – повторял он сквозь рыдания.

Потом зареванные и помирившиеся между собой Ленка и Витька сидели вместе на завалинке, и вели светскую беседу.

- Вот ты, Ленка, о чем, к примеру, мечтаешь? – доносился в распахнутое окно тоненький голосок Витьки.

Родители Лены, заслышав эти рассуждения невольно улыбнулись.

-Ну вот, видишь, а ты сразу по губам бить кинулась! – прошептал Павел супруге.

Та закивала головой и приложила палец к губам: -Тссс, давай, послушаем...

-Я мечтаю – послышался голос их дочери – научиться понимать язык птиц, животных и даже пауков.

-Странно как-то! А ты думаешь, пауки умеют разговаривать? – удивился мальчик.

-Конечно умеют! Все умеют, а то как же, только не все их понимают. – заверила мальчонку девочка. И в её голосе звучала такая уверенность, что ей трудно было не поверить.

А Лена продолжала свою речь:

-И боль чувствуют все, и плачут, когда им больно, и страшно тоже им, как и людям бывает! Они такие же, как мы, только намного лучше! А ты о чем мечтаешь? – вдруг обратилась она к неожиданно обретенному другу.

-А я хочу научиться летать! Чтобы знаешь, вот так руки расправить, как крылья, вытянуться и лететь, как птица! А внизу, наша деревня, лес, поле, коровы пасутся. – слышался звонкий голос мальчишки.

-Хорошая мечта – похвалила его девочка – Мне тоже иногда снится, что я летаю.

-А давай, мы с тобой дружить будем! – вдруг предложил Витька.

-Конечно, давай, только ты больше лягушек не обижай! И вообще никого не обижай! – строго предупредила его Лена.

-Честное слово, больше не буду. – клятвенно заверил девочку Витя.

Ленка с Витькой росли. К девочке накрепко прикрепилось прозвище «чокнутая», уж больно жалостливая она была. Каждого жука жалела и лечить пыталась. Всех кошек, да собак по деревне собирала и лечила их. Если видели, что бежит по улице пёс с перевязанной лапой, значит у " чокнутой» в руках побывал. У ведь любила её вся живность, льнула к ней, слушалась её.

А из людей ни с кем девочка не могла подружиться, всё так и считали её чокнутой, с прибабахом. Вот только с Витькой она и дружила. Они могли подолгу сидеть рядом и мечтать. Он о небе, она о том, как станет «доктором, который животных лечит».

А когда подросли, школу закончили, Витька уехал куда-то далеко, на лётчика учиться, а Ленка поступила в ветеринарную академию в Москве.

Совсем разные специальности они себе выбрали, казалось бы никак не должна была их судьба пересечься.

Однако, время шло! Ленка, вернее Елена Павловна закончила академию, устроилась работать в ветклинику.

Однажды ей в экстренном порядке привезли лабрадора.

-Елена Павловна, хозяин говорит, что пёс на прогулке игрушку проглотил, возьметесь? – спросила её администратор клиники.

-Ты ещё спрашиваешь, ведите скорее пёсика сюда!

Ассистент завёл в кабинет молодого чёрного лабрадора. Его глаза грустно и обреченно смотрели на Елену.

- Ну, здравствуй, Рокки – прочитала врач в карточке кличку пса. Пёс еле заметно махнул хвостом.

-Какой воспитанный малыш! – похвалила хвостатого пациента Елена – Ему плохо, а он всё равно здоровается! Дашь мне себя осмотреть? Пёс вёл себя спокойно, лишь слегка поскуливал.

Ассистент поднял собаку на стол. Елена осмотрела его. – Надо, дружок, сделать тебе рентген. Не бойся, это не больно. Она разговаривала с Рокки спокойным, уверенным голосом и пёс её слушался, он верил ей. Казалось, он понимал каждое слово доктора.

-Ну, что – сказала Елена, разглядывая рентгеновский снимок, обращаясь к ассистенту – игрушка крупная, с неровными краями, сама не выйдет, придется делать операцию. Предупреди хозяина и пусть подпишет согласие.

Антон – ассистент Елены, вышел и через некоторое время вернулся с заполненным бланком: -Хозяин сказал: «делайте, что угодно, только спасите Рокки! ".

-Спасем, конечно спасём, а как же иначе, да Рокки? Поспишь немного сейчас!

Пёс заскулил и снова махнул хвостом.

Когда всё было закончено, Елена Павловна устало присела на стул, чтобы заполнить необходимые бумаги.

-Пригласите хозяина, – попросила она Антона.

В дверях появился молодой, высокий мужчина в форме военного летчика. Елена Павловна смотрела хозяину Рокки прямо в глаза, не в силах отвести взгляд. Кого-то он ей сильно напоминал. Такое ощущение, что она уже где-то встречала этого человека. И общалась с ним довольно близко.

Она опустила глаза в карточку питомца – Перфильев Виктор Петрович. – прочитала она.

-Глазам не верю! Витька! Перфильев! Тебя сразу и не узнать! – Елена Павловна кинулась к другу детства.-Не может быть! Ленка! Чокнутая! – загремел басом Витька – Да какая ты красивая стала, просто глаз не оторвать. А волосы всё такие же рыжие. И глаза зелёные!

Елена Павловна рассмеялась – Ну чокнутой меня уже давно никто не называл!

-Как там Рокки? – спросил Виктор.

-Он просил тебя не беспокоиться и приходить за ним через два дня. А пока он побудет у нас в стационаре, и я за ним понаблюдаю.

-Что, прямо так и сказал? – с улыбкой проговорил Виктор.

-Да, так и сказал! Ты же научился летать, а я научилась понимать язык животных! Они и правда могут многое нам рассказать.

Виктор с Еленой поженились, живут счастливо, теперь у них есть общая мечта – одна на двоих. И мечта эта о малыше.

Рокки тоже ждёт, когда родится маленький хозяин, совсем немного уже осталось.

А пока надо пойти проверить, не залез ли в его миску этот наглый рыжий кот – британец по имени Коржик, которого Елена привезла с собой.

Рокки пытался сказать Лене, что кот у нее вредный, но она сказала: – Надо мириться!

И Рокки с Коржиком всё поняли!

Автор Елена Светлая.

Молитва
Мужчина решил сходить в церковь. Он, как и все, вспоминал о Боге только тогда, когда дела шли плохо. А дела шли очень плохо. У жены, которую он очень любил, диагностировали острую сердечную недостаточность, и жизнь его превратилась...

Она превратилась в бесконечную череду больниц, поликлиник, аптек и запаха лекарств дома. Жена лежала в кровати и худела на глазах. Про её настроение и говорить нечего, а дочка...

Она была беременна, и свадьба уже была назначена. Жена очень радовалась и говорила:

- Дожить бы до её свадьбы, а там уж и умирать можно.

Мужчина ругался и успокаивал её. Он крепился, а потом уходил в туалет и там тихонько плакал. Дело в том, что будущий зять разругался со своей невестой, и свадьбу пришлось отменить.

Мужчина боялся рассказать об этом жене. Он понимал, что такое известие просто убьёт её. Вот и молчал. Но сердце уже побаливало. И он решил пойти в церковь и поставить свечку. Помолиться. Может, поможет, потому что...

Потому что, надеяться больше было не на что и не на кого. Вот он и пошел.

На паперти сидели несколько человек и просили милостыню. Среди них выделялся один мужчина средних лет, одетый в какие-то обноски, напоминающие самое настоящее рубище. Волосы его, черные и длинные, слиплись от грязи, а короткая бородка была полна крошек. Да и запах от него исходил такой...

Такой, что мужчина чуть не задохнулся. Он хотел уже пойти мимо. Но что-то удерживало его. Будто, кто-то схватил его за руку, и он, вытащив руку из кармана, увидел в ней горсть мелочи.

Мужчина подошел к нищему и, протянув руку, положил монеты на землю рядом с ним. Нищий поднял голову, и мужчина увидел острый взгляд небесно-голубых глаз. И улыбку, которая смотрелась на грязном, давно немытом лице удивительно не к месту.

- Спасибо тебе, добрый человек, – сказал нищий и, опираясь на посох, наклонился, поднял мелочь и положил ее куда-то в складки одежды.

Мужчина вошел в храм, но перед глазами почему-то стояла эта белозубая, беззащитная улыбка на грязном лице, и что-то сжало его и без того больное сердце. Он задохнулся и прислонился к одной из колонн храма.

- Ну? – услышал он строгий голос. – Будешь свечку брать?

Мужчина повернулся и увидел маленькую, сморщенную старушку, продающую свечи. Он полез в карман и вытащил приготовленные заранее деньги, но...

Как оказалось, и тут ему не повезло. Все тоненькие и маленькие свечки уже раскупили и остались только большие. Очень большие и высокие. И стоили они больше той суммы, что была у него в кармане.

Покраснев и потеснившись, чтобы дать место другим покупателям, мужчина опустил руку в карман с бесполезной теперь мелочью.

Он прошел в самый тёмный и дальний уголок храма, где вдруг понял, что не помнит ни одной молитвы, а кроме того...

Кроме того, он не помнил, как правильно надо креститься. То ли сверху вниз и справа налево. То ли слева направо. И как пальцы держать?

Изобразив что-то вроде кругового движения, он опять покраснел и попытался пробормотать слова давно забытой молитвы, но они, как назло, не лезли в голову.

- Нехристь! – услышал он рядом, справа.

Там стояла всё та же бабушка.

- Ходют тут всякие, – сказала она громко. – А даже молиться не умеют и крестятся неизвестно как. Позор! Прочитал бы сперва, как надо себя вести, а потом и приходил бы.

Все, кто стоял рядом, обернулись, и в их взглядах мужчина прочел осуждение и укор. Он опять покраснел и вышел из церкви.

На паперти всё также сидел высокий нищий с посохом. Он сидел, опустив голову.

Мужчина подошел и, вытащив из кармана всю мелочь, протянул ему. Нищий поднял голову, и его пытливые голубые глаза, казалось, заглянули в самую глубь души мужчины.

- Что, выгнали? – улыбнулся нищий.

- Да, нет, – стал оправдываться мужчина. – Я сам виноват. Молиться не умею и, мало того, забыл, как креститься правильно. Вот и ушел, чтобы не позориться. Да и денег на свечку не хватило.

- Вот как? – удивился нищий. – Значит, молиться не умеешь и креститься не знаешь как?

Он вдруг рассмеялся. Как будто мелкий горошек побежал по ступеням, ведущим в большой, красивый храм, и мужчине почему-то стало легче. Будто, камень с души упал.

Нищий вытащил из кармана кучу мелочи:

- Возьми, добрый человек, – сказал он. – Это ведь твои деньги. Пойди и купи свечку.

Мужчина стоял и смотрел на грязную руку, протягивающую ему деньги. И почему-то ему стало стыдно.

- Нет, – ответил он твёрдо. – Не пойду.

И положил в протянутую ладонь все деньги, что у него оставались.

- А садись-ка ты рядом, – подвинулся нищий. – Я тебя правильно молиться научу и покажу, как креститься.

И, наклонившись к мужчине, сказал тому на ухо:

- Не расстраивайся. Меня ведь туда тоже не пускают. Давно. Очень давно. Говорят, грязный очень, одет в лохмотья и пахну плохо. А ты, вот что...

И нищий указал мужчине на нескольких котов и собак, сидевших рядом:

- А ты, вот что. Покорми-ка со мной этих тварей Божьих. Они ведь тоже ни одной молитвы не знают, и креститься не умеют. А значит, на тебя похожи.

Нищий достал холщовую котомку и стал доставать из неё бутерброды. И сразу вокруг запахло колбасой, котлетками и ещё чем-то, совершенно неизвестным, но очень приятным. Всего пять бутербродов.

Коты и собаки, оживившись, стали радостно махать хвостами и тихонько подвывать. И мужчина вместе с нищим стал кормить животных. И гладить их спинки. И будто все беды, горести и неудачи ушли куда-то. Так пролетело несколько часов.

Мужчина рассказал почему-то этому нищему о своих несчастьях. О больной жене и беременной дочке, а потом, когда стало вечереть, и надвинулась прохлада, он снял с себя куртку и покрыл ею плечи нищего.

- Ничего, ничего, – ответил он на попытку отказаться. – У меня их дома много. Жена, когда ещё была здорова, мне любила их покупать. Да и свитер на мне. Не холодно, а ты раздет совсем.

Нищий положил свою правую руку на его колено и заглянул ему в глаза.

- Столько боли и любви в твоих словах, – сказал нищий. – Столько боли и любви, что кажется, сама вселенная не сможет вместить всю эту боль. А ты, вот что, ты верь в то, что всё будет хорошо. Надо просто верить. И воздастся тебе по вере твоей.

- Эх... Хорошо бы, – улыбнулся мужчина и почувствовал, как тяготы и боль последних лет отступают и уходят куда-то.

- А ты, иди. Иди уже, – сказал вдруг нищий. – Жена, пожалуй, заждалась тебя. Ужинать-то, давно пора. Вот она и ужин тебе приготовила. А потом и дочка придёт с хорошим известием.

И, положив руку на его голову, добавил:

- Иди, хороший человек. Иди. Ведь теперь ты уже умеешь молиться. И все самые важные и нужные молитвы знаешь.

И мужчина пошел. Он шел домой. Он бежал домой, ведь ему надо было ухаживать за больной женой, а он столько часов просидел на паперти.

Когда он открыл двери, то сразу почувствовал запах, очень давно забытый им. И побежал на кухню, а там...

Жена стояла у плиты и готовила. Она обернулась к нему, и он увидел красивое, помолодевшее и розовое лицо той женщины, что он любил всю свою жизнь.

- Ну вот и ты, – сказала она. – А я уже заждалась. Я так хорошо себя чувствую. Так хорошо. И сердце совсем не болит. Вот я и решила тебе приготовить.

И она улыбнулась. Мужчина сел на стул. Ноги подогнулись сами собой.

- Садись, садись, – сказала жена, – сейчас дочка приедет и ужинать будем. Она позвонила и сказала, что у неё есть новость хорошая.

Вскоре в двери позвонили, и вошли дочка, вся светившаяся от счастья, и её жених. Он был смущён.

- Я, это... Это, я... – все повторял он.

Мужчина перебил его и сказал:

- Да садитесь вы уже, кушать пора, а то остынет ужин. Мама ведь старалась.

И они весь вечер ели, смеялись, и в их глазах было счастье, а жена вдруг сказала:

- Это всё потому, что ты в церковь сходил и свечку поставил.

Тут из рук мужчины выпала ложка. Он вспомнил, как ушел их храма, и лицо того нищего, с посохом и пронзительными небесно-голубыми глазами, а на следующий день...

Он опять приехал к этой церкви и искал на паперти вчерашнего нищего, но не мог никак найти. Тогда он спросил у сидящих тут же бабушек, где вчерашний мужчина с посохом, но те ответили ему, что сидят тут много лет, и никогда не видели такого. А вот он...

Действительно, вчера сидел очень долго один и разговаривал сам с собой.

Мужчина шел к машине, а с неба моросил мелкий дождик, но он не замечал его.

Ещё очень много раз мужчина приезжал к этой церкви и раздавал всем милостыню. Кормил бездомных котов и собак, которые очень привязались к нему. И вытащив из кармана остатки мелочи, клал её на паперть.

Потом он разворачивался и шел к машине, думая о своём. Ему очень хотелось ещё поговорить, хотя бы один разок с тем человеком и услышать:

- Добрый человек!

И заглянуть в его глаза. Небесно-голубые. Но больше он никогда не встречал его.

Такая вот история...
из инета

Квартира, наполнена звуками, соседка, что-то горячо объясняет врачам, которые разворачивают носилки, старик отрешенно смотрит на супругу, которую только что вернули в сознание.
— С вами все нормально? — подходит к нему врач, видя, что старика всего трясет.
Он как будто не слышит, подходит к супруге и гладит ее по голове.

— Я не хочу в больницу — шепчет она.
— Не бойся, я с тобой поеду.
— На вас лица нет, давайте давление померяем — настаивает врач.
— Молодой человек, благодарю вас, но оставьте меня в покое! Все будет хорошо — берет он за руку жену.
— Дело ваше. Но все же...
— Но все же, может, мы поедем уже?
— Вы тоже собираетесь ехать в больницу? Вам стоит прилечь, вы плохо выглядите.
— Понятно — старик подходит к серванту и достает из шкатулки деньги, затем возвращается и протягивает их врачу.
— Мне нужны ваши деньги. Я по-человечески — вздыхает измученный врач, который двое суток уже мотался на скоряке по вызовам.
— Простите, просто... Я не хотел вас обидеть, но мне нужно ехать с ней. Понимаете? — заглянул в глаза доктору старик.
— Хорошо, только вот это выпейте — протянул таблетки врач.
— Что это?
— Успокоительное. И соберите какие-нибудь вещи.
— Разве она долго в больнице пробудет?
— Нужна комплексная диагностика, поэтому придется побыть там некоторое время. Проведут обследование, назначат лечение.

В течение нескольких минут старик, как мог, собрался с мыслями и собрал пакет нужных вещей. Соседка продолжала причитать и раздавать советы, явно раздражая медицинскую бригаду.
— Игорь Николаевич, а ты тоже едешь с ними?
— Да — надевал ботинки старик.

— Ой, как же так. Горе то какое!
— Не переживай, скоро вернемся — вышел из квартиры старик, вслед за врачами, которые несли его супругу к лифту.

Скорая помощь летит по проспекту, врачи что-то обсуждают, их уставшие голоса монотонно разносятся по машине. Он смотрит на супругу, которая отрешенно глядит по сторонам. При каждом ее взгляде у него сжимается сердце, самое ужасное, когда ты бессилен и не можешь помочь близкому человеку.
Есть еще такие странные люди, которые умеют пронести чувства через всю жизнь, которые умеют пронести через жизнь любовь и верность, умеют наслаждаться дыханием родного человека, даже не задумываясь над этим, они подобно ангелам, каждый день возносятся к Небесам.
— У меня нитка на руке развязалась — неожиданно шепчет супруга.
— Сейчас — старик попытался завязать нитку, но она оказалась слишком короткой.
— Не получается?
— Не переживай, я новую нитку найду. Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю, кажется лучше. Может, домой поедем? Я не хочу в больницу.
— Мы ненадолго, доктор сказал, что обследование пройдешь, и поедем домой.
— Я тесто поставила — вздохнула бабулька — Убежит теперь наверно.
— Ангел мой, не думай над этим, еще усеешь пироги сделать.
— А помнишь, как я первый раз готовила их? — улыбнулась бабулька.
— Помню, вся кухня в коммуналке, в тесте была. Так, это не ты была виновата, каждая из тех, кто заходил на кухню, добавляла в тесто дрожжи.
— Потому что не надо было меня отвлекать.
— Но, ты была явно не против — улыбнулся старик.
— Прекрасное время было...
— С тобой любое время прекрасно — сжал он ее руку и крепко поцеловал.

Молодой врач не сводил с них глаз, внимая словам, он абсолютно отвлекся он слов коллеги, который рассказывал какую-то историю из своей практики. Машина подъехала к приемному отделению. Старушку вынесли из машины и на каталке повезли по отделению, старик не отставал, но его остановил врач.
— Вы кто, простите? Туда нельзя, подождите тут, внизу.
— Я ее муж, пожалуйста.
— Я все понимаю, но лучше вам подождать.
— Хорошо, извините — присел на диванчик старик, теребя в руках нитку, которая принадлежала супруге.
Врачи о чем-то поговорили, и молодой врач, который доставил стариков, подошел к Игорю Николаевичу.
— Что там?
— Не беспокойтесь, о ней позаботятся, вещи через медсестру передадите. Врач, вам потом все пояснит.
— Спасибо — приподнялся старик.
— Всего хорошего вам — пожал врач руку старику, он прошел несколько метров и обернулся — Искренне завидую...

Пациенты появляются в приемном покое и исчезают в глубине коридора, лифты развозят их по палатам, жизнь и смерть тут ходят рука об руку, ангелы спасители в белых одеяниях кого-то вытаскивают с того света, а кого-то провожают навсегда. Медсестра подходит к Игорю Николаевичу, который все еще нервничает, ожидая врача.
— Вы вещи должны передать? — спрашивает она.
— Да! Как она?
— Состояние средней тяжести, ничего критического нет, не переживайте.
— К сожалению, от меня переживания не зависят. Тут одежда... Да, и обязательно скажите, чтобы она надела носки, у нее всегда мерзнут ноги, смотрите тут разные, но лучше вот эти — трясущимися руками старик перебирал вещи.
— Хорошо, я все передам. Вы плохо выглядите? Вам стоит домой поехать, все равно только завтра вы сможете супругу увидеть.
— А, можно я тут подожду? Я никому не помешаю. Я буду тихо сидеть.

Медсестра взяла пакеты и лишь пожала плечами, не понимая старика, который опять опустил голову и ушел в свои мысли. Час сменялся часом, и Игорь Николаевич начал дремать, он не заметил, как провалился в глубокий сон. В нем он молодой студент, нарвав майских тюльпанов с городской клумбы, сквозь ночь он бежал к ее подъезду и ждал на лавочке, чтобы просто увидеть. Картина менялась картиной, унося его в прошлое, которое было уже невозможно вернуть.
— Извините — разбудил его голос врача.
— Да! — открыл глаза старик, вырвавшись из сонного плена.
— Что вы тут делаете?
— Жду.
— Вам же медсестра уже все сказала. Ночь уже!
— Пожалуйста, я тихо посижу.
— Вы с ума сошли? Приемные часы с трех до шести вечера, завтра и приезжайте.
— Пожалуйста — достал из кармана деньги старик и трясущимися руками протянул их врачу — Я просто подожду...
— О, Боже! Уберите это немедленно! Поймите, мы сделали все что нужно, сейчас она спит, от того, что вы тут сидите толку не будет.
— Причем тут толк? Я не помешаю — бубнил себе под нос старик.
— Послушайте — присел рядом врач — Вы не молодой человек уже, вам покой нужен, а вы сидите, изводите себя. Я даю вам слово, все, что он меня зависит, я сделаю. Давайте вызовем вам такси, и вы поедите домой, отдохнете.
— Простите — взял руку врача старик и тот почувствовал, как рука старика трясется — Я не врач, я ихтиолог по образованию. Мы женаты 50 лет, она всегда была рядом, как я могу ее оставить? Она проехала со мной полмира, чтобы не происходило, не жаловалось, и поддерживала. Вы можете выгнать меня, но тогда я лягу на лавочке возле больницы и буду ночевать там.
— Да, успокойтесь — вздрогнул врач.
— Знаете, все думают, что рыбы очень глупые — вздохнул старик — И во многом это так, но есть такие рыбы, называются рыбы-ангелы, они выбирают себе пару на всю жизнь и всегда плавают вместе, не оставляют друг другу никогда. Нет, возможно, это обусловлено инстинктами, они бережно хранят свою территорию, но мне всегда хотелось верить в обратное.
— Я вас понимаю, в любое случае... — встал врач с дивана — Лучше вам тут не оставаться. Тут и другие врачи ходят, могут и охрану вызвать. Пойдемте в отделение, там тоже есть диванчики, мне так спокойнее будет. Только дайте слово. Завтра увидите супругу и поедите домой?
-Спасибо — приклонил голову старик.
— Пустое, халат вам найти надо — вздохнул врач.

Они поднялись в отделение, где царила гробовая тишина, только изредка из палат раздавался кашель больных, и гул ламп наполнял коридор противным звуком. Игорь Николаевич присел на диван, осматривая коридоры, наполненные дверьми.
— 5 минут, принесу вам халат — врач удалился в сестринскую.
Из ординаторской, зевая вышел мужчина в халате, заметя старика, он подошел:
— Вы что тут делаете?
— Я? Тут супруга у меня лежит, врач, сказал, что могу подождать — промямлил старик.
— С ума сошли? Какая супруга? Какой врач? Как вы тут оказались?
— Я до утра, увижу ее и уйду, мне разрешили...
— Кто вам разрешал? Выйдите из отделения, пока я не позвонил на пост охраны.
— Простите, но мне правда доктор разрешил, у меня тут супруга, я не могу ее оставить. Я прошу.
— Старческий маразм? Какая к черту супруга? — начал повышать голос врач.
— Сереж? Что ты орешь на все отделение? — вышел из сестринской с халатом доктор.
— Да вот, сидит тут... Слав, откуда он?
— Наденьте — протянул халат старику Вячеслав.
— Пойдем, поговорим...
— Я, извините... — вздохнул старик
— Все нормально.

Врачи зашли в ординаторскую. Нависла пауза, Сергей налил себе кофе в кружку и посмотрел на коллегу:
— Совсем с ума сошел? Таскаешь в отделение, черт знает кого, завтра зав. отделением приедет с утра, и всем влетит.
— За что?
— За посторонних!
— Его жене не так долго осталось, я не сказал ему, там, где-то в глубине он это чувствует. Чувствует то Сереж, что ты никогда не чувствовал, потому что всегда любил только себя. Ты даже собственного ребенка не любишь. Что? Думаешь, я не знаю, как ты специально минималку себе сделал, чтобы алименты не платить?
— Врач должен быть жесток...
— Нет. Врач может быть суров, врач доставляет физическую боль, при этом избавляя от боли постоянной, но мы не можем избавить их от той боли, которая внутри, она неподвластна нам. И ты ее не поймешь никогда, ты не поймешь боль этого старика.
— Я и не должен.
— В этом вся и проблема, что ты не считаешь себя должным. А, он считает себя должным, поэтому и сидит тут. Как я был должен своей любимой, которая дарила мне дыхание и тепло своих рук, потому что это не купишь ни за какие деньги и не объяснишь, и я его понимаю. Нить натянута до предела, и ты чувствуешь, как она оборвется скоро. В общем, оставь старика в покое, а то завтра вся больница узнает, кто ты на самом деле.
— Да, мне плевать, отвечать сам будешь, если что.
— Отвечу... — вышел из ординаторской врач.
Игорь Николаевич стоял и смотрел в окно, разглядывая больничный двор.
— У вас все хорошо?
— Да. Спасибо. Ваш коллега сердится? Я не хочу, чтобы у вас проблемы были. Я могу посидеть на улице, там тепло еще.
— Бросьте. Хотите чаю?
— А это возможно?
— Конечно — улыбнулся врач.
— Халат великоват — улыбнулся старик.
— Велик, не мал...
— Это точно!
Врач принес из ординаторской две кружки чая и присел рядом с Игорем Николаевичем. Они отхлебнули из кружек и улыбнулись. Теплая нега разлилась по телам, растопила скованные сердца. Горе одного и страх другого размыло в этой теплой неге.
— Она очень красивая была — вздохнул Вячеслав — Я боялся дышать на нее, но так судьба что ли сложилась. Она ушла. Наверно я мало зарабатывал или что-то сделал не так. Вы живете с супругой 50 лет, ни разу разве не упрекала?
— Всякое было. Но, я боролся с собой каждый день, каждый час, она с благодарностью принимала и видела это. И я ни об одной секунде не жалею, что менялся. Потому что люблю, любил и всегда буду любить. Когда одна рыба уходит, вторая перестает есть, забивается в пещеру и умирает там.
— Вы просите, мне еще истории болезней писать. Вы располагайтесь, можете подремать. А хотите на этаж спуститесь, там платная палата, есть кровать?
— Я могу заплатить — опять достал деньги старик.
— Прошу вас...
— Можно я лучше тут на этаже?
— Хорошо.

Врач удалился, старик задремал на диване. На отделение и больницы окончательно упал сон, только изредка слышались голоса новых пациентов и речи дежурных врачей.
Господи, сердца разные и бьются по-разному в отделениях кардиологии. Но лучше его разделить на куски, чем потратить в пустую, и каждая его частичка ляжет благом на души людей, близких и не очень, лучше тратить его на любовь, а не ненависть, и каждый кто так живет достоин этой жизни.
Через час раздается сигнал. Врачи выбегают из ординаторской.
— С женщиной плохо, которой сегодня доставили — объясняет дежурная медсестра.
Старик, как чувствую, поднимается с дивана...
— Говорил тебе...
— Заткнись... — кричит Вячеслав.

Дверь открыта в палату, старик подходит к ней и смотрит, чувствуя ее боль и отчаяние. Пару женщин, которые лежат в палате, напуганы до смерти.
— Коли! Теряем!
— Колю!
Через минут десять Вячеслав закрыл ей глаза. Он вышел из палаты и посмотрел на диван, там сидел старик с открытыми глазами и тонкой ниткой в руке. Его серые глаза выражали радость, что он ушел с ней.
Где-то в Индийском океане, рыба-ангел нашла свою пару и разрезая воду они плыли вместе...

top lap.

Командировка
— Это безобразие!
Ангел оторвал взгляд от Большой Книги судеб и с укором посмотрел на душу.
— Не надо кричать.
— Как это не надо? Тут творится такое безобразие, а мне молчать?! Нет уж, я требую пересмотра своего дела.
Крылатый вздохнул, закрыл Книгу и нацепил на нос очки.

— Назовите номер своего райского удостоверения и изложите суть ваших претензий.
— Жэ Пэ сто тридцать восемь триста пятьдесят шесть семьсот двадцать пять Альфа бис.
На столе появилась толстая картонная папка.
— И чем вы недовольны?
— Мне неправильно посчитали стаж! Начислили всего восемнадцать лет, пять месяцев, три дня и семь часов. Ах да, и еще семь минут две секунды. А я, между прочим, почти восемьдесят лет прожил!

— Согласно трудовому кодексу загробного мира, статьям десять и двенадцать, а также пункту седьмому параграфа триста двадцать второго, в стаж для получения райской пенсии входит срок, прожитый в земной жизни с пользой для вселенной, — отбарабанил райский чиновник и поправил очки, — вы должны это знать. Это рассказывают на третьем занятии для новичков.
— Я это знаю. Но посчитали мне его неправильно!
— Хорошо, давайте посмотрим.

Ангел пододвинул к себе папку, открыл и молча погрузился в бумаги. Душа нависла над чиновником и пыталась заглянуть в документы. Но тот отмахивался пушистым крылом и не дал разглядеть даже пару букв.
— Нет, всё верно, — ангел снял очки и протер мягкой тряпочкой, — всё измерено, взвешено и исчислено верно. Никакой ошибки.
— Не может быть! Как такое вообще может быть? Покажите мне, где это я потерял столько времени?
— Хорошо, — ангел раздраженно дернул крылом, — сейчас увидите.
Над столом всплыл радужный шар, зажегся мягким светом и показал младенца.
— Это вы только что родились. С этого момента и до совершеннолетия стаж учитывается полностью, как у недееспособного.
Душа вытащила бумажку и карандаш и принялась записывать. Ангел ткнул в шар пальцем. Изображение понеслось в быстром темпе. Вот ребенок делает первые шаги, вот учится читать, идет в школу, выпускной вечер... Шар неожиданно наполнился темнотой.
— Ой! Что это?
— Вам исполнилось восемнадцать. С этого момента засчитывается только проведенное с пользой время. Бесполезно потраченное шар не покажет.

А темнота стала сменяться короткими отрывками видео.
— Вот вы сдаете кровь. Плюс час. Вот приняли участие в уборке леса от мусора. Плюс два часа.
— Стойте! Я там весь день провел.
— А работали — два часа. Остальное время сачковали и пили пиво.
Душа покраснела.
— Помощь бабушке-соседке занести сумку — плюс пять минут. Тут большой кусок, когда вы были влюблены, — плюс две недели. Ага, вот вы нянчите дочку. Плюс пять недель в сумме....
Ангел продолжал комментировать, а душа строчила циферки на бумажке.
— Приняли самостоятельное решение — десять секунд. Покормили бездомного котенка. Плюс минута двадцать секунд....
Шар снова стал черным, немного повисел над столом и растворился в воздухе.
— И это всё?

Крылатый развел руками.
— А что я делал остальное время? У меня ведь была такая длинная жизнь...
— Вспомните сами. На что вы тратили время? Лежали на диване? Смотрели телевизор? Пили пиво? Ругались с женой? Читали ерунду в интернете? Ржали над дурацкими видяшечками? Вступали в бесполезные споры на форумах? Вам лучше знать, на что вы спустили свою жизнь.
Душа нахмурилась и принялась складывать записанное время в столбик. Получив итоговую сумму, скомкала бумажку и кинула на ближайшее облако.
— А почему посты, которые я держал, не зачлись? Ведь...
— Они приносили пользу только вам, — хмыкнул ангел, — ближним вы не делали в это время ничего хорошего. Наоборот, были раздражительны, местами даже злы.
Душа окончательно скисла. Отлетела от ангела. Зависла на пару минут. Снова вернулась, понурая и притихшая.
— И что, совсем ничего нельзя сделать?

Ангел хмуро закрыл папку с личным делом. Помолчал, теребя в руках серое перо.
— Практически ничего. Только если послать вас на повышение квалификации.
— Это как?
— Обычно. Родитесь заново и постараетесь прожить жизнь с пользой.
Душа насупилась. Оглядела райские кущи вокруг и тяжело вздохнула.
— Хорошо, отправляйте. Я буду помнить хоть что-то?
Ангел покачал головой и подул на душу. Она вспыхнула серебряным огнем, вздрогнула и с нарастающим гулом рухнула сквозь облако. Вниз, на Землю.
Чиновник пододвинул к себе папку с делом, послюнявил перо и записал на последней странице:
"Душа номер Жэ Пэ сто тридцать восемь триста пятьдесят шесть семьсот двадцать пять Альфа бис. Направлена в командировку на добровольные курсы повышения квалификации."
Где-то далеко, на Земле, заплакал новорожденный. Не слишком, знаете ли, приятно, когда командировка начинается со шлепка по попе.
(с) Александр «Котобус» Горбов

Маруська
Маруська плакала не зря. Маруську вовсю заливал дождь и густые заросли кустов уже не спасали. Ей было так холодно и мокро, что чувство гoлoда отступило на второй план.

А что еще оставалось делать маленькому, замерзшему и промокшему котенку? И Маруська заплакала так громко, что по ее мнению, на эти рыдания должен был сбежаться весь город, чтобы помочь ей. Но на самом деле, ее услышали лишь сотрудники магазинчика, возле которого и находились эти кусты.

Марине повезло со свекровью, как ни странно это звучит. Все вокруг бесконечно ругали матерей своих мужей, а Маринке даже и вставить было нечего...

Бывали конечно недоразумения, но уже через день Ольга Сергеевна неслась к Марине мириться, неся в руках свежую «пироженку». Муж посмеивался над своими женщинами и ласково называл их – «мои пираньи», потому что собираясь вместе, они дружно начинали его воспитывать и нежно пилить.

Вечерний звонок свекрови застал их за просмотром сериала. Родион, радуясь, что нашелся повод отвлечься, схватился за телефон.

Пообщавшись и отложив трубку, сообщил жене:

— Собирайся. Там возле маминой работы котенок пищит. Она его сейчас найдет, а нам надо до завтра приютить беднягу, потом мамуля заберет его.

Когда они подъехали к магазину, их уже встречала Ольга Сергеевна с уревевшейся Маруськой на руках. Девчушка была вся промокшая и дрожала мелкой, частой дрожью на руках у свекрови. Женщина быстро сунула котенка сыну и убежала в магазин работать дальше.

Маруську устроили на стaрой рабочей курточке и повезли домой. Бедный ребенок никак не мог согреться и Маринка дома сразу же схватилась за фен.

Согревшись и схомячив сосиску, кисулька ожила и разыгралась. Много ли ребенку надо? Она уже и забыла, что всего лишь час назад сидела холодная под проливным дождем и ее животик просто прилипал к позвоночнику. А сейчас она счастливая, носилась за крышечкой от крема, изображая из себя грозного охотника.

Но все-таки долгое нахождение мокрой и на холоде дало о себе знать – ночью у Маруськи поднялась температура. Как лeчить ребенка, знает почти каждый.

А вот что делать с крохотным котенком? Ведь человеческие лeкaрства им совсем не подходят. В вет. лечебнице Маруську обследовали и нашли какое-то хроническое воспаление. В переднюю худенькую лапку вставили катетер для капельницы.

Маруська заплакала снова и протянула перемотанную лапочку Марине. Та еле сдерживалась, чтобы не зареветь вместе с ней. Пять дней котенок провел в стационаре, а потом Маруська вернулась к Родиону и Марине. За это время они так прикипели к малявке, навещая ее, что решили свекрови кошку не возвращать.

Та повозмущавшись для приличия, согласилась с их решением. В Маруськиной памяти нахождение в тесном боксе и неприятная капельница мигом стерлись, когда она оказалась дома. В ее распоряжении теперь была не просто пластиковая крышечка, а специальный игровой комплекс для котят и множество разных игрушек.

Ночью она забралась между Родиком и Маринкой – так Маруське показалось, что будет теплее. Утром, убрав с лица пушистую попу котенка, Родион пробурчал:

— Слушай Марин, три женщины в моей жизни, это уже слишком. Если не родишь сына, то давай еще кота заведем. Мне просто необходим еще один мужик в доме!

Автор: Иволга

ЧУДУШКО ЛОХМАТОЕ

Замёрзший грибник шёл по лесу. День не задался с самого утра: сперва начал нежданно моросить мелкий осенний дождь, потом на любимой лесной полянке нашлись лишь ножки срезанных кем-то грибов.
До кучи – промокшие в небольшом болотце ноги, где, уже ожидаемо, не оказалось спелой ароматной клюквы...

Чертыхаясь и проклиная неудавшиеся выходные, Петрович ещё и заплутал. С детства ходил в этот лес и знал каждую тропинку, а тут – как нечистая сила увела.

Зябко кутаясь в промокший плащ, он решил направиться в сторону оживлённой трассы, звуки которой слышались вдалеке. Крюк получится немалым, но зато есть шанс вернуться домой засветло, а не ночевать под елью, как Марфушенька из сказки.
Приближающиеся звуки машин успокаивали: двадцать лет своей жизни Петрович колесил по дорогам, практически не выпуская из натруженных рук баранку.
Семейная жизнь давно пошла под откос. Дома ждать было некому, а дорога – это и дом, и семья, и шофёрское братство. Изредка брал выходные, чтобы развеяться и сменить обстановку.
Вот и сегодня решил провести день по излюбленному сценарию: свежий воздух, прогулка, грибочки, но... что-то пошло не так.

***
Пробираясь через колючие кусты дикой малины, Петрович услышал тихий жалобный писк. Скорее даже стон, который исходил из кучи сырых прогнивших листьев под огромной старой берёзой.
Глазам открылась жуткая картина: крепко привязанный к стволу дерева дорогой и стильный кожаный ремень наглухо сжимал горло бездыханного тела собаки...
Она покоилась рядом со щенками, которые уже не подавали признаков жизни. Вытянувшись струной, они доверчиво «спали» в последних объятиях своей несчастной матери.
Очевидно, что собака была породистой, а вот щенки все разномастные, чем, видимо, причиняли неудобство бывшим хозяевам, а потому их просто вывезли в лес и оставили, накрепко привязав собаку-мать к дереву.

Колеся по бесконечным дорогам, Петрович повидал многое: и страшные ДТП, и хулиганства, но даже его закалённое сердце дрогнуло от ужасной картины. Пройти мимо было просто невозможно и он заботливо стал укрывать тела ветками, смахивая скупую слезу с небритой щеки.
Снимая с собаки ремень, он снова услышал то ли слабый писк, то ли стон... Под холодным телом матери лежал ещё один щенок. Он был чуть тёплый и еле-еле двигал лапками.

Не надеясь, что тот сможет выжить, Петрович сунул его за пазуху и, громко ругаясь (уже в который раз за этот злополучный день), стал пробираться в сторону дома.
При этом он зачем-то с яростью сжимал в руке тот самый кожаный ремень-убийцу, который машинально прихватил с собой. На ремне были выделены инициалы «С. Ч.».
— Сволочь! — окрестил хозяина ремня Петрович и ускорил шаг...

***
Придя в родную, натопленную с утра избу, мужчина достал щенка и положил на печку. Тот не шевелился. Досадливо махнув рукой, Петрович стаскивал с себя мокрую одежду, когда вновь услышал слабый писк с печки...
Ночью он поил щенка с маленькой ложечки тёплым молоком и укрывал его одеялом, а утром тот уже смог самостоятельно встать на дрожащие от слабости лапки.

Только тогда Петрович разглядел крошечные доверчивые бусинки-глаза, смешную мордочку и густые кудряшки, упорные стоящие строго перпендикулярно тельцу малыша.
— Чудушко ты моё лохматое! Куда теперь тебя? Мне же в рейс через три дня, не с собой же везти.
А Чудушко доверчиво вручил свою судьбу огромному доброму человеку и покорно ждал его решения...

Три долгих дня Петрович пытался устроить найдёныша в добрые руки, но желающих взять на себя заботу и ответственность за крошечного малыша не находилось.
Решение было принято буквально за пару часов до рейса — Чудушко едет с ним. Таким образом собачий детёныш влился в дружную семью дальнобойщиков.

***
Шло время. Щенок окреп и вырос. Практически всё время он проводил в дороге рядом с хозяином. Нравилось ли ему это? Никто его и не спрашивал. Но иной жизни он не знал, а потому был абсолютно уверен, что по-другому быть и не может.
Редкие выходные вместе с хозяином он проводил в деревне, а потом с радостью запрыгивал в машину, занимал своё место у окна и ехал довольный в рейс. Когда ему было совсем скучно или тоскливо, он доставал свою игрушку – злополучный ремень — и с яростью его грыз.

Ничего личного, просто однажды, когда он был ещё щенком и серьёзно провинился, хозяин пригрозил ему тем самым ремнём, который нечаянно прихватил с собой из леса....
С тех пор Чудушко не то чтобы боялся ремня, но при случае выплёскивал на него свою злость в трудные минуты. Со временем стильный когда-то ремень был весь изгрызен собачьими зубами и только инициалы на нём чётко напоминали, кто хозяин этой вещи.

Вообще, пёсик вырос очень добродушным и игривым. Смесь пород наложила забавный отпечаток на лохматое чудо, но, несмотря на умилительную внешность, он «включал» злого и страшного зверя, когда думал, что хозяину грозит опасность...
Эту парочку хорошо знали и любили на всех заправках и придорожных кафешках, где они появлялись, а о Чудушке вообще слагали легенды и травили байки среди дальнобойщиков.

***
Однажды, после особенно сложного и длительного рейса, они возвращались домой. И человек, и собака очень устали. На улице мела метель, трасса была, как никогда, тяжёлой. До дома оставались считанные километры, поэтому ехали без передышки.

Дорога — не место для игр, особенно в непогоду, но какой-то ненормальный лихач думал иначе. Дорогой автомобиль начал максимально близко обгонять фуру Петровича, потом пропускал вперед и обгонял снова, нагло подмигивая фарами.
Водителю приходилось резко жать на тормоз, машина скользила по льду, Петрович громко ругался. Чудушко тоже не одобрял такой стиль вождения и яростно грыз ремень.

В один момент Петрович не смог удержать на тормозе гружёную фуру и та, покатившись по ледяной трассе, въехала в дорогой внедорожник...
Выскочив из машины, Петрович убедился, что никто серьёзно не пострадал, и направился к наглецу, чтобы наказать его. Но тот, вместо извинений, набросился на дальнобойщика с оскорблениями и кулаками.

Не ожидавший такого поворота, Петрович не смог дать отпор и упал, поверженный более прытким противником. Маленький, но очень храбрый Чудушко пытался защитить своего хозяина. В какой-то момент он умудрился отвлечь на себя внимание нападавшего и тот, отвернувшись от Петровича, замахнулся на пёсика...

К Петровичу, увидевшему своего любимца, вернулась сила. Он дотянулся рукой до ремня, который выпал из фуры вместе с Чудушкой, и резким движением хлестнул противника по ногам. От неожиданности тот поскользнулся и упал.
Вместе с силой к Петровичу пришла и необузданная ярость: он бил ремнём без разбору и сожаления, а потом крепко затянул ремень на шее противника и начал душить...
Очнулся уже тогда, когда тот захрипел, а пёс, жалобно скуля, оттаскивал хозяина за штанину. Подхватив на руки испуганного Чудушку, Петрович направился к своему автомобилю и они медленно поехали к дому...

***
А дорожный хулиган пытался прийти в себя на безлюдной ночной трассе. Почему-то ему вспомнилось, как несколько лет назад он на этом самом дорожном участке привёз в лес свою собаку Найду с потомством.
Она была виновата в том, что нагуляла кутят от бродячего пса и «испортила породу». Потом он пытался сбежать от них, но верная Найда перегрызла поводок и бросилась вслед за хозяином.
Тогда Степан Чернов в бешенстве снял с себя подаренный именной ремень и крепко затянул на шее собаки, привязав ту к дереву...

А сейчас он с чувством суеверного ужаса держал в руке тот самый ремень: пусть старый и изгрызенный острыми зубами, но узнаваемый. С инициалами «С. Ч.».

Автор Светлана Макарова

И нe cказать, чтo бабка Ηаcтаcья была такoй уж шибкo набoжнoй, нeт. Ηo икoны в кpаcнoм углу cтoяли, cкoлькo я ceбя пoмню.
А мать ни в какoгo бoга нe вepила, а наoбopoт.
Чepeз этo у них c бабкoй opганизoвалcя затяжнoй кoнфликт. Μать тpeбoвала убpать икoны c глаз дoлoй. Бабка была катeгopичecки пpoтив. Πepиoдичecки тo oдна, тo дpугая пыталиcь пpивлeчь на cвoю cтopoну дeда. Бecпoлeзнo. Дeд, как Швeйцаpия, coхpанял нeйтpалитeт. Тoлькo пocмeивалcя в уcы. Ηа cамoм дeлe, eму былo абcoлютнo пoфиг.

И так бы эта бабья вoйна и тянулаcь дo бecкoнeчнocти, ecли бы нe одно роковоe cобытиe.
Ηa очeрeдном комcомольcком отчeтно-пeрeвыборном cобрaнии мaть избрaли ceкрeтaрём комcомольcкой оргaнизaции колхозa.
И мaть поcтaвилa вопроc рeбром. Дeло дошло до cкaндaлa.
- Дa мнe из-зa тeбя людям в глaзa глядeть cтыдно! – кричaлa мaть.
- А мнe из-зa тeбя – нeт. – cпокойно пaрировaлa бaбкa.
И тогдa мaть в ceрдцaх брякнулa:
- Ах тaк?! Я твои иконы ночью возьму и cпaлю к чeртовой мaтeри!
- Токо попробуй! – взвилacь бaбкa и погрозилa дочeри коcтылём.
Бaбкa оcтaлacь домa однa. Ηa душe было нecпокойно. Знaя вздорный и упрямый хapaктеp дoчеpи, oнa не сoмневaлaсь, чтo тa и впpaвду мoжет нoчью сунуть икoны в печь. И бaбкa pешилa oтстaивaть свoбoду сoвести и веpoиспoведaния дo кoнцa. Шaнсы у oднoнoгoгo инвaлидa пpoтив шустpoй мoлoдoй девки были никaкие. Этo бaбкa пoнимaлa. Тoгдa oнa oткpылa сундук и дoстaлa дедoвo pужьё. Тaм же нaшлa двa снapяженных сoлью пaтpoнa. Πoгaсилa свет и устpoилaсь в углу нa дивaнчике. Аккуpaт нaпpoтив икoнoстaсa.
Бpехaлa где-тo сoбaкa, вдaлеке зa oкoлицей смеялись девки и игpaлa гapмoнь, уютнo меpцaл oгoнёк лaмпaды, бaбкa пpикpылa глaзa...
Очнулacь oнa oттoгo, чтo cвeт лaмпaды мeтaлcя пo кoмнaтe. Κтo-тo cтoял нa тaбуpeткe, cнимaя икoны. Одну, втopую...
Бaбкa пepeкpecтилacь нa зaдницу, кoтopaя зaгopaживaлa eй cвятыe лики, пoднялa pужьё, cкaзaлa: "Πpocти мя, Γocпoди!», – и, нe цeляcь, нaвcкидку, шapaхнулa c двух cтвoлoв. Впpoчeм, paccтoяниe былo тaкoe, чтo пpoмaхнутьcя oнa нe мoглa.
- Уйёoooo!!! – нeчeлoвeчecким гoлocoм зaopaл дeд, бpocил икoны и cхвaтилcя зa зaдницу.
Бaбкa выpoнилa pужьё и упaлa в oбмopoк.
Вeчepoм дeд выпил c мужикaми пo мaлeнькoй и coвceм уж былo coбpaлcя зaнoчeвaть в кoнюшнe, но жeланиe закpeпить peзультат cтопочкой-дpугой пepeбоpоло лeнь. Он cобpалcя и пошeл домой. Заначку дeд дepжал в cамом на eго взгляд надёжном и оcтpоумном мecтe. За иконами. А что? С одной cтоpоны – никто нe полeзeт, c дpугой – вceгда под pукой. Ηу, откуда eму было знать, что имeнно на ceгодня eго бабы назначат гeнepальноe cpажeниe в cвоeй затяжной идeологичecкой войнe. Да eщё и c пpимeнeниeм огнecтpeльного оpужия.
Дeд cидeл голой задницeй в тазикe c водой, тихонько подвывал и пepиодичecки анecтeзиpовал ceбя внутpь оказавшeйcя вecьма кcтати зaнaчкoй. Сделaв дoбpый глoтoк, oн зaтягивaл, стapaясь пеpекpичaть бoль:
-...Β тёoooмную нoooчь ты, любимaя, знaю не спиииишь. И у детскoй кpoвaтки... С pужжooooм!!! Ты меня пoджидaиииишшш!
Он был уже изpяднo пьян, дед. Речь егo стaнoвилaсь несвязнoй. Он делaл oчеpеднoй глoтoк, смaхивaл нaбежaвшую слезу и зaтягивaл снoвa:
- Я шoл к тебе четыpе гo-o-oдa, я тpи деpжa... Тpи! Тpи вoйны! Белые меня хoтели убить... Фaшысты... Ты хoть знaешь, скoкo меня фaшыстoв хoтелo убить? Μильён!!! Μильён фaшыстoв меня хoтелo убить! Μеня! И х.. й! Χ.. я им! А poднaя женa бaц – и... Дa кудa! Пpямo в ****! Я зaвтpa пoмpу, чтo люди cкaжут? Ηaпишут – тут пoкoитcя Гpегopей! Κpacный кoмaндиp! Оpденoнocец! Геpoй вoйны! Убитый cвoёй бaбoй из cвoвo pужжa в cвoю жo...oooйййййййй кaкoй пoзop!
- Дa пoмoлчи ты, геpoй-opденoнocец! – мaхaлa нa негo тpяпкoй пpoхoдившaя мимo бaбкa. – Ишь чевo удумaл?! Бутылку зa икoны пpятaть! Βoт Гocпoдь-тo тебя и нaкaзaл!
- Он в двaдцaть девятoм! Уййй!.. Β двaдцaть девятoм oн меня нaкaзaл! Β двaдцaть девятoм! Κoгдa я тебя дуpу в жены взял! Тёooooмнaaaя нoooчь, тooлькo пуули...
Бoльше нa бaбкины икoны никтo не пoкушaлcя.
из инета

ВСЁ, ЧТО МОГУ

Кошечка сидела посреди дороги, точно на пути домой. Высокий мужчина остановился и посмотрел на неё.
— Да ты домашняя, — сказал он.
Худенькая черно-белая кошка была удивительно чистой и ухоженной.
— Откуда же ты сбежала? — спросил он самого себя, не ожидая ответа от кошки.
Но та подняла голову и посмотрела на него. И вдруг...

Он утонул в её глазах! Сперва он увидел звёзды. Потом солнечный берег океана, пальмы и прибой. Мужчина задохнулся от нахлынувших чувств. Он подхватил кошку и, прижав к себе, пошел домой.
«Надо будет сделать фото и выставить в инете, — подумал он. — Может, хозяева найдутся...».
Она посмотрела на него и одобрительно кивнула. Будто могла читать его мысли.
— Какая ты худенькая, — удивился он. — Косточки одни... Надо тебя откормить.
И кошка одобрительно мурлыкнула и потёрлась головой об его лицо...

Теперь он всегда спешил домой. Там они ужинали, и он смотрел в её бездонные глаза, полные звёзд. Он видел в них всё, о чём мечтал когда-то.
После они шли спать. Она ложилась рядышком, и он гладил её спинку. Кошка мурлыкала и, убаюканный, он засыпал. А утром просыпался совершенно обновлённый, как будто родился заново...

Так они жили, пока однажды он не столкнулся у входа в подъезд с этой женщиной. Она выронила покупки из рук, и апельсины рассыпались по всему подъезду. Они, собирая их, стукнулись лбами, после чего рассмеялись и посмотрели друг другу в глаза.
Через месяц она переехала к нему. А кошка, пока перевозили мебель, выскользнула из дверей и побежала на улицу.

Он увидел это и бросился за ней, крича, чтобы та остановилась, но...
Кошку догнать не удалось. Вместо неё он и женщина наткнулись на малюсенького плачущего котёнка.
— Ах ты, мой малыш! — сказала женщина и прижала к себе маленького грязного котёнка.
Мужчина ещё долго искал свою кошку с глазами, полными звёзд, и очень расстраивался, но жена, котёнок и ласка с любовью помогли ему пережить эту утрату...

***
— Нет. Как хочешь, но не понимаю я тебя! — говорил большой черный кот маленькой черно-белой кошечке с глазами-звёздами. — Как хочешь, но не понимаю... Зачем? Зачем ты ходишь и делаешь людей счастливыми? Для чего? Когда ты была маленькая, много ли ты добра видела от них? Тебя пожалел кто-нибудь? Забрал домой, погладил, накормил, согрел?...
— Нет, — ответила кошка, — никто и никогда.
— А что с тобой случилось тогда? — удивился большой старый черный кот.
— Я замёрзла зимой, — ответила кошка.

Большой черный кот вздохнул и продолжил:
— Тогда почему? Почему ты вернулась и зачем?!
— Ты не понимаешь, — ответила кошечка. — Я вернулась, чтобы делать людей счастливыми. Потому что счастливый человек сеет вокруг себя зёрна доброты и любви. А несчастный... Только горечь, неуверенность и сомнения.
— Ну, хорошо, — продолжил чёрный кот. — Ты делаешь людей счастливыми. А, скажем, меня... Меня ты можешь сделать счастливым?
Кошка посмотрела на него и ответила:
— Хорошо.

После чего повернулась и пошла. У неё были неотложные дела — надо было осчастливить ещё одного человека.
Старый кот, сидевший на углу улиц, смотрел ей вслед и ворчал:
— Меня? Счастливым? Сказочница! Такие вещи не для старого кота, проведшего всю жизнь на улице...

***
И вдруг: шум, крики, драка! Большой и слегка пьяный мужик нагнал убегавшего мужчину и стал колотить его со всей силы, после чего отнял у того женскую сумочку и, повернувшись, отдал её подбежавшей женщине.
— Спасибо, — сказала та и улыбнулась.
Пьяный мужик хотел что-то ответить, но тут его взгляд упал на съёжившегося от страха большого старого черного кота.
— Да что же это такое? — расстроился мужик. — Меня даже коты боятся!
И внезапно, в пьяном порыве чувств, он подхватил кота, сидевшего с закрытыми глазами и, сунув его подмышку, как папку, пошел домой.
«Ну, всё... — решил кот. — Теперь точно убьют. Вот уж сделала счастливым...».

Но его не убили. Наоборот. Придя домой, мужик долго думал, куда его посадить. И, не придумав ничего получше, посадил прямо на стол.
После чего достал из холодильника холодную курицу, прямо из бульона, оторвал от неё огромную ножку и положил перед котом на тарелку.
— Что смотришь? — спросил он у кота. — Ешь, я говорю!
Кот, с изумлением наблюдавший за всем происходящим, вдруг понял: это не сон. И набросился на еду.
— Ну, вот и славно, — подобрел мужик. — Молодец! Кушай, кушай...
Он сел рядом и, выпив для начала одну стопку, стал есть вторую ножку и запивать холодным бульоном.

Так, среди бутылок и грязных тарелок, они прожили неделю. Мужик приобрёл всё необходимое и научился чистить лоток.
А черный кот однажды вдруг вспомнил, как кошка рассказывала ему, будто смотрит в глаза своим людям и рассказывает им прекрасные истории. И он...
Он тоже решил попробовать. Забрался вечером на колени к пьяному, как обычно, мужику и, заглянув тому в глаза, вдруг, совершенно неожиданно для себя, первый раз в своей жизни... замурлыкал!
Странный звук, казалось, поднимался из самых глубин его существа. И это понравилось черному коту.

А мужик так и застыл, глядя в широко раскрытые кошачьи глаза...
Он вспомнил, как в детстве отчим колотил его, а мать пряталась в туалетной комнате. И как первый раз он пошел на секцию бокса и его там здорово избили для начала.
Он сидел и вспоминал свою жизнь. Он не замечал, что горькие слёзы текут по его щекам. И не замечал, что он гладит спинку старого черного кота, который улёгся на его коленях калачиком и заснул.

***
А наутро в двери позвонили. Мужик открывал с опаской. Он боялся, что там опять полиция, но там стояла женщина. Он не узнал её, но узнал сумочку.
— Я долго искала вас, — сказала она, — чтобы поблагодарить. И только в полиции знали ваш адрес...
Он смутился и не знал, куда деть большие и тяжёлые руки.
— Может, пригласите войти? — спросила женщина, и он вдруг покраснел, как десятилетний пацан.
Он представил свою квартирку изнутри и ему стало стыдно.
— Что ж, — сказал он. — Проходите...

Она вошла и увидела батарею бутылок и гору немытой посуды. Запах стойкого перегара шел изнутри комнаты. Она поморщилась и уже решила уйти, когда...
Когда вдруг её взгляд наткнулся на большого черного кота, сидевшего посреди стола и с аппетитом уплетавшего кусок курицы.
— А это что? — спросила она у мужика. — Вы любите кошек?
— Нет, — ответил мужик, — не люблю...

Она с удивлением посмотрела на него и кивнула на обедавшего кота.
— А-а-а-а-а, — догадался хозяин квартиры, — так это не кошка. Это же кот, и вообще... Он никакой не кот, он мой единственный настоящий друг!
— Вот как? — изумилась женщина и посмотрела на мужчину другими глазами. — Ваш друг... — повторила она.
Потом подошла к черному коту и погладила. Кот благосклонно посмотрел на неё и замурлыкал. Теперь это у него получалось очень хорошо.

— А знаете, что? — сказала она мужчине. — Пойдёмте, посидим в кафе. Здесь рядом есть очень неплохое. Поговорим...
Он страшно смутился и стал искать по всем карманам деньги, и тогда, незаметным движением, она раскрыла сумочку и, достав оттуда купюру, осторожно опустила её в его задний карман.
— Ну вот! Вот же!!! — обрадовался он, обнаружив у себя в заднем кармане брюк чистенькую купюру. — Видимо, заначку сделал, — сказал он женщине.
— От кого прятал? — засмеялась та.
— От самого себя, — ответил он, засмеявшись в ответ.

И она заметила, что его лицо со множеством шрамов, словно вытесанное грубой рукой резчика из гранита, вдруг расплылось в совершенно детской незащищённой улыбке.
И бабочки почему-то запорхали по всему её существу...

Вечером дверь открылась, разбудив сонного черного кота.
— Первый раз в моей жизни... — говорила женщина мужчине. — Много всяких встреч было у меня. И плохих, и очень плохих, и даже совершенно ужасных, но такое... Чтобы мужчина, которого я приглашаю к себе домой, отказывался ехать без своего кота... — она развела руками и рассмеялась: — Ну, ей Богу! Ведь это же уму непостижимо. Ведь никто даже не поверит в такое...
Мужик, между тем, посадил сонного кота в спортивную сумку и объяснил тому:
— Ты спи себе. Мы едем в гости. Я не могу тебя оставить, мало ли что... Скучать будешь, а мне будет не по себе.

Женщина смотрела на мужчину, разговаривающего с котом, и улыбалась.
Пока они шли к машине, большой старый черный кот, высунувшись из сумки, осматривал всё вокруг.
«И как я мог раньше жить на улице? — удивлялся он. — Без любви и заботы? А ведь она была права, кошка с глазами-звёздами... Счастливые делают всех вокруг счастливыми. Вот и я, например... Спасибо тебе!» — произнёс он про себя.
Они сели в машину и уехали в новую жизнь.

***
А маленькая черно-белая кошечка с глазами, полными звёзд, сидела и смотрела им вслед:
— Пожалуйста, — ответила она черному коту. — Вот я и выполнила твою мечту. Всё, что могу... Потому что счастливые сеют вокруг себя радость и любовь.

Автор Олег Бондаренко

Котенок
Котенок сидел на ветру, покачиваясь от голода и боли, которую ему причинял правый заплывший глаз. Облезшая шерсть комками слиплась на боках и мешала дышать. Он не видел, что сидит на дороге. Он вообще плохо видел. Люди обходили его стороной, пугаясь его грязного и больного вида. Легкий ветер шептал ему на ухо свои утешения, но он их не слышал, слишком уж сильно урчал голодный живот, заглушая всё вокруг. Он время от времени тихонько мяукал, подняв вверх свою маленькую голову.

Нет, не пытаясь привлечь внимание. Он давно понял, что такие вещи как внимание, еда, ласка и забота — это для других. Жизнь показала этому маленькому существу все свои неприглядные стороны, и он уже давно не надеялся на хорошее. Он мяукал от боли и холода, а ещё этот глаз, как же он болит. Прямо напротив него сидел человек. Я сказал человек? Нет, нет. Человек не стал бы сидеть напротив него, слишком уж был он грязен и непригляден, а на таких люди не смотрят. Это был ангел. Ангел, который проходил мимо. Он просто остановился на минуту. На маленькую, маленькую минуту. Просто, чтобы заглянуть в единственный слезящийся глаз котенка. Зачем, да он сам не мог сказать. Просто вдруг это маленькое худое тельце вызвало в нем приступ жалости и внимания. И надо же такому случиться, чтобы как раз сейчас мимо проходил здоровенный мужик со зверским выражением лица. Люди, завидя его издалека, старались обойти стороной. Просто он распространял вокруг себя волны ненависти, агрессии и страха. Знаете, такая смесь имеет свой запах, и даже если вы не понимаете чем пахнет, то всё равно отойдете в сторону. Мужик вдруг остановился напротив котенка и внимательно посмотрев сказал:
— А это что за урод? Я тебе сейчас покажу! — зарычал он и замахнулся правой ногой. Котенок закрыл свой единственный глаз, чтобы не видеть того, что сейчас случится с ним. Ведь так наверное проще умирать. Умирать, не подозревая того, что произойдет. Быстро и легко.
— Ну вот и всё, — подумал он. — Так даже лучше.
— Конечно лучше, — ответил Ангел и, повернувшись к мужику, заглянул ему в глаза. И нога, занесенная для удара, зависла в воздухе. И он вспомнил, вспомнил всё, всё. что так старательно все эти годы прятал в глубине своей заскорузлой и каменной души. Он вспомнил отца, по пьяни лупящего его ремнем и выгоняющего на холод вместе с матерью, он вспомнил школу где его били и смеялись за то, что он не мог учиться, а ведь у него просто страшно болела голова от побоев, он вспомнил жену, выгнавшую его на улицу в лютый мороз и отобравшую всё, что было у него; вспомнил дочь, не желающую видеть его; вспомнил однокурсников, смеющихся за спиной из-за его ободранных рубашек и штанов; вспомнил, как с ненавистью и страхом смотрят на него его рабочие. И вдруг он почувствовал, как по щекам ползут капли. Капли соленой влаги. Давно, давно забытой, забытой с самого детства влаги. Он так и стоял с занесенной ногой. Стоял и плакал. Плакал от безысходности и невозможности изменить то, что изменить нельзя. Нельзя всё вернуть и сделать иначе. Так уж распоряжается наша жизнь. А мимо шли люди. Они шли, не видя сжавшегося котенка и мужика с мокрым лицом. Но вот напротив остановилась женщина. Она вскинула руки и закричала:
— Не смей!!!
И мужик с Ангелом очнулись. Ангел отвлекся на секунду, и нога мужика полетела вперед. Но он успел. Да успел, нет — не Ангел. Ангел смотрел в строну. Мужик, вытирая мокрое лицо, прохрипел в сторону голосящей женщины:
— Ты это самое. Слышь, заткнись, я тебе говорю. Ты что, не видишь — боится он.
И, наклонившись вниз, загреб своей ладонью маленькое тельце.
— Ну, ты вот что. Ты не бойся. Я может и не такой уж страшный, — сказал он котенку и осторожно погладил его слипшуюся шерстку. — Надо, однако, к ветеринару, — сказал он, обращаясь к женщине. — Ничего, проживем как-нибудь, ты не думай, я тебя обязательно любить буду, — сказал он котенку и осторожно дохнул ему на мордочку, прижал к себе и побежал, спотыкаясь, по улице. А женщина так и стояла, раскрыв рот. Она медленно опустила руки и, тяжело вздохнув, вдруг увидела на долю секунды Ангела и сказала ему:
- Вот такие дела.
И они пошли все в свои стороны. Ангел улыбался и ворчал что-то под нос. Женщина шла, внимательно вглядываясь в лица людей, как будто увидела их впервые. А мужик с котенком так и бежал. Он бежал к ветеринару. Он очень спешил. Может быть, в первый раз в своей жизни беспокоясь за другого, и от этого ему было не по себе, и внутри что-то шевелилось и болело. А котенок вдруг почувствовал теплую человеческую ладонь, он вытянулся и замурлыкал, открыл свой единственный глаз, посмотрел вокруг и первый раз за свою маленькую жизнь спокойно задремал. А люди всё так и шли. Шли мимо. Шли, каждый по своим неотложным делам. Шли, не оглядываясь, не смотря под ноги и на небо. Им казалось, что они могут опоздать. И никто не понимал, что они уже опоздали, и больше спешить некуда. И только тот, кто смог посмотреть вокруг и увидеть тех, кто не может попросить помощи и только смотрит, смотрит безответно на них, вдруг останавливались, и у них начинало что-то болеть внутри, болеть и шевелиться, и лица их менялись. Менялись так, что они становились похожи на людей.

Автор: Олег Бондаренко

Месяц назад, когда я пришла домой с работы, меня встретили непривычно тихая Муся и Дима с задумчиво поднятой бровью.
— Мама! Ты ведь правда не рассердишься?
— Ты продала Осю за миллион? — легкомысленно откликнулась я.
Ося — наш лысый кот породы «петерболд». С родословной такой длины и чистоты, что все мы против него дворняжки. Даже Дима, чьи родственники по отцу восходят практически к царю Давиду.

Осю, если очень захотеть, действительно можно продать за миллион. Ну... или около того.
— Нет, что ты, — с жаром заверила меня Муся, — наоборот!
— Что «наоборот»? — не поняла я. — Ты купила за миллион еще одного кота?
Муся заулыбалась, как человек, призванный сообщить Очень Хорошую Новость.
— Ну что ты, мамочка! Никакого миллиона платить не пришлось! Мне все досталось совершенно бесплатно!
В этом месте на Диму напал такой смех, что я решительно потребовала объяснений. Точнее, я уже и без них все поняла, но меня интересовали масштабы бедствия.
Масштабы бедствия оказались велики: Мусина одноклассница Элия нашла в канаве крошечного котенка. Она забрала находку домой. Но из дома их с котенком немедленно попросили — там собака и вообще. Поэтому Элия принесла киску в класс, несчастную, с дикими глазами (у обоих — у котенка и у Элии), возьмите кто-нибудь.
— Понимаешь, мама, — объяснила мне Муся, — ее совсем никто не хотел. И мне ее стало так жалко...
В этом месте я захотела убиться веником. Потому что жалко мне стало прежде всего себя, несчастную, с дикими глазами, один раз уже игравшую весь этот водевиль. Восемь лет назад Дима подобрал на нашей парковке слепое полосатое нечто возрастом около недели, которое мы попытались выкормить из бутылочки. Выкармливали три недели, после чего полосатый клиент внезапно умер, в одну ночь. С такими маленькими котятами это бывает — они просто не выживают, и все. Собственно, после этого у нас и появился Ося. Но дырка от того кота еще долго болела и напоминала о себе.
Эта дырка от кота во мне немедленно отозвалась, как только я представила заново весь процесс. С настолько непредсказуемым — точнее, легко предсказуемым — отрицательным результатом, что... Да и вообще, я не планировала сейчас еще одного кота.
— Ну, показывай, что там тебе совершенно бесплатно досталось.
Мне продемонстрировали картонную коробку. В коробке лежала груда тряпок, а на ней... Вот, знаете, в чешском языке есть слово «страшидло». Так это было именно оно. Размером меньше Мусиной ладони, грязно-серого цвета и такое худое, что рука с ним казалась легче, чем без него. Облезлый скелет кота с глазами умирающего гоблина. Было, в общем, понятно, почему его «совсем никто не хотел».
Мы провели с Мусей экспресс-беседу на тему «ты в ответе за тех, кого приручил» — но больше для проформы, потому что всем и без беседы было ясно, что этот суповой набор остается у нас. Как минимум потому, что больше он никому не нужен.
Честно говоря, в тот момент мне здорово казалось, что и мы бы без него обошлись.
Поскольку наш дом уже богат младенцем и еще одним котом, на сутки до визита к ветеринару скелет кота отправился в карантин. Карантин состоял из отдельной комнаты, большой картонной коробки, мягкой подстилки, грелки, туалета и пары плюшевых зверей. Каждые четыре часа скелет кота приходили кормить. Выяснилось, что распорядок нашего дома очень удобен для кормлений раз в четыре часа: мы с Димой поздно ложимся, Муся рано встает, а Роми просыпается по ночам. Так что круглые сутки можно найти кого-нибудь бодрствующего и годного для засовывания бутылки со смесью в кошачий рот. (Нет, Роми пока на это не способна, зато способен тот, кто проснулся вместе с ней).
Между кормлениями в карантине непрерывно тусовалась Муся, которая боялась, что киске будет грустно.
То, что киске не слишком грустно, я поняла, когда ночью обнаружила ее угревшейся под пледом на диване. Сбоку стояла картонная коробка — кошачий временный отель. Каким образом крошечная скотинка умудрилась выбраться из закрытой коробки, да еще и вскарабкаться на довольно высокий диван, осталось загадкой. Юный Гудини дергал тощими лапками и отказывался давать показания.
* * *
Ветеринар двумя пальцами выудил скелет кота из переноски и восхитился:
— Красавица!
Красавица выкатила на него свой коронный гоблинский взгляд и пискляво сказала: «Мяу».
— Умница, — одобрил ветеринар.
Меня вот все интересовал вопрос, чем ее мыть, да как ее мыть, да как вытирать, да как вообще. Крошечная же киска, ста грамм не наберется, и слабенькая, как снежинка под дождем. Кажется, криво посмотри — сломаешь лапу. Ветеринар подошел к проблеме проще. Он бесцеремонно смешал наши сто грамм кота с чем-то пенным, вымыл под краном примерно как бабушка учила меня в детстве стирать колготки, практически раскатал под полотенцем и только что не отжал. Сто грамм кота, что интересно, ничего протестующего не сказали. То ли им все это понравилось, то ли травма оказалась столь глубока, что была немедленно вытеснена в подсознание.
(Не спрашивайте меня, какое может быть подсознание в башке размером с грецкий орех. С моей точки зрения, там и сознания-то никакого не может быть).
Ветеринар, не переставая восхищенно цокать языком, провел с животным кучу процедур и сообщил, что киска, в целом, «ничего». Но у нее крайнее истощение, анемия и очень мало сил.
— Ты ее спасла, — сказал он Мусе. — В канаве ее бы очень быстро съели блохи. Живьем.
— Это Элия ее спасла, — ответила честная Муся. — А я просто забрала домой из школы.
— Из какого класса? — деловито уточнил ветеринар.
— Из шестого.
— Тогда точно спасла.
Судя по интонации, шестой класс с точки зрения ветеринара являлся не более подходящим местом для умирающего котенка, чем та канава.
В помытом виде наше страшидло несколько распушилось, и не то что бы похорошело, но приобрело смутные очертания кота. Первые полторы недели оно либо лежало, либо ело. И болело всякими желудочными неполадками, приводившими меня почти в отчаяние — ужасно не хотелось, чтобы и этот котенок вдруг отдал концы. Я круглосуточно проверяла, дышит ли чучело, съело ли оно хоть что-нибудь, и что произошло потом с тем, чего оно там съело. Ветеринар уже начал узнавать меня по голосу. Когда мы притащили ему клиента с очередными жалобами на неправильные отходы, он погладил заметно округлившееся животное и весело сказал:
— Все, можешь не волноваться. Вы влипли с этим котом на много лет.
Смешно устроен человек. За пару недель до этого я знать не знала ни о каком коте, и, если бы меня спросили, хочу ли я взвалить на себя помоечного вида страшидло с когтями — я бы даже не ответила «нет», я бы просто не поняла вопроса. Но стоило Мусе притащить домой эти кошачьи мощи, а нам — понервничать за их здоровье, как сообщение о том, что «мы влипли с этим котом на много лет» становится лучшей новостью дня и даже месяца.
Эх. Видели бы вы эту лучшую новость месяца. Как пели грифы в мультфильме «Книга джунглей», набор костей — и ходят сами по себе.
* * *
Первые сутки мы считали, что наша находка — девочка. Но перед походом к ветеринару я присмотрелась и поняла, что, наоборот, мальчик. И полчаса — дорогу до врача — мы с Мусей обсуждали, как назвать кота. А накануне мы показали ей мультик про домовенка Кузьку, после чего ребенок ходил по дому и взывал: «Нафаня! Нафааааня!» «Нафаня» у нее звучало идеальным выражением жалобности и жалобы. Котенка было решено назвать Нафаней.
Но ветеринар сообщил, что животное все-таки женского пола. А имя-то уже есть! Так Нафаня-мальчик стала Нафаней-девочкой. Или просто Фаней. Она же — Фанька, Фантик, Фунтик, а если уважительно — кот Евфания.
Или еще как-нибудь. Ромочка, например, называет ее «Уиииииии!!!».
На данный момент наши сто грамм кота превратились в полкило и здорово прибавили в нахальстве. Красотой она по-прежнему не блещет, но почему-то каждый вечер возникает очередь из желающих держать ее на руках. Когда на коленях урчит этот шерстяной кошмар, сразу теплеет на душе. Не понимаю, почему.
Кстати, ветеринар объяснил, что она трехцветная. Как так, там же серый на сером и серым погоняет! А вот, видите, белый подшерсток? Это раз. Серый — два. А три — у нее же через всю морду бежевая полоса! Как маска-домино от лба до подбородка. Вот вам и трехцветная. Почти голландский флаг.
А сегодня я встретила возле дома здоровенную взрослую кошку — яркую и совершенно дикую. Кошка с озабоченным видом шастала по кустам, увидев меня — метнулась прочь, но продолжала оглядываться на дом. Кошка была трехцветной. Я ей сказала, что у Фани все в порядке.

Виктория Райхер

Когда моя любимая жена сказала, что она будет спать отдельно, раз теперь, помимо кровати, у нас есть раскладной диван, — я обиделся.
В моих глазах на ровном месте и всего за одну секунду вырос предатель, шпион и саботажник.

— Как ты могла? Я посвятил тебе десять лет объятий! Десять лет я прогонял твои ночные кошмары своим заботливым дыханием! Десять лет я опрокидывал стаканы с водой, которые ты ставила там и тут, и столько же лет я подавал тебе назальные капли, что стояли в изголовье! Кто вернёт мне эти годы? — захлёбывался я негодованием, глядя, как она расправляет второй пододеяльник.

— Успокойся, я же никуда не ухожу — просто хочу выспаться.

— В-в-в-выспаться?! А со мной ты что — работаешь по ночам?! Может, я чего-то не знаю о наших отношениях?

— Не знаешь, — говорит она мне, — не знаешь, каково́ это всю ночь останавливать живые часы!

— Чего? Какие ещё часы? О чём ты?

— Такие! Когда ты засыпаешь, то начинаешь разворачиваться на месте по часовой стрелке, а еще параллельно крутишься вокруг своей оси. Видишь этот синяк?

— Хочешь сказать, что это моя вина?! — таращусь я на большое синее пятно в половину бедра.

— Нет, моя! Сегодня ночью у тебя был переход на летнее время, и ты повернулся на час раньше, а я проморгала, за что и поплатилась. Если бы я каждое утро снимала побои, то мы с тобой спали бы не на разных кроватях, а в разных областях, причём как географических, так и юридических.

— Ой-ой, вот только не надо рассказывать мне сказки. Я всегда просыпаюсь в том же положении, что и засыпаю.

— Это потому, что я тебя в него возвращаю. А еще у тебя за ночь все четыре сезона проходят: то тебя летний зной одолевает — и ты полностью голый, то зимние холода — и ты накрываешься с головой, то только ноги замёрзли, то левая рука... А ведь мы спим под одним одеялом!

— Так возьми второе — в чём проблема?

— Я пыталась, видит вселенная, я пыталась! Но, как только засыпает город, просыпается мафия! Ты забираешь всё, без остатка! И только попробуй у тебя спящего отнять хотя бы сантиметр! Есть риск вообще оказаться на полу с переломами.

— Ну чего ты наговариваешь...

— Я не наговариваю, я лишь пытаюсь отдохнуть. Но самое страшное не это.

— Да ну? — смотрю я на неё, обиженно скрестив руки на груди. Что же ещё я делаю? Может обзываюсь или угрожаю твоим близким?

— Нет. Есть такой период ночью, который я называю время суицида.

— Чего???

— Того. Каждую ночь ты поворачиваешься на живот и спишь лицом в подушку. Знаешь как это страшно? Я сто раз проверяла, не задохнулся ли ты, будила тебя, переворачивала, но всё без толку. Помогает только полная ликвидация подушки. Так ты забираешь мою и продолжаешь сводить счеты с собой. Чем ты там дышишь — не ясно, но утром ты просыпаешься отдохнувшим, в отличие от меня...

— Да что ты несёшь? Какая-то ерунда!
— А давай проверим! Ляжем порознь, а утром посмотрим.

— Да ради бога! Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Знаете, когда мы впервые легли на разных кроватях, я по достоинству оценил преимущества такого сна. Жена была права — это прекрасное решение. Сон был крепким, постоянным и совершенно мягким — словно кто-то снял с меня оковы и пустил в вольное плавание по бескрайним морям блаженства. Проснувшись и открыв глаза, я первым делом не мог понять, кто это передвинул ночью окна?

Оглядевшись по сторонам, я пришёл в лёгкий ужас. Кровать была в таком состоянии, словно её пожевали и выплюнули. Простынь свернута в узел, одеяло вообще оказалось где-то в области ванной, ноги — в наволочках, сами подушки — на полу, бедная кошка обиженно косится на меня со шкафа.

Оглядев место событий, я пришел в легкий ужас. Торнадо прошёл здесь сегодня ночью, не иначе. Мне стало страшно спрашивать у жены, сколько раз она отправлялась в страну Оз и возвращалась обратно.

Пришлось извиниться и дать добро на раздельный сон.

— Да не переживай. Я предлагаю так спать «два через два», — предложила Настя, оглядев последствия моего отдыха. — Нельзя тебя оставлять одного надолго, мало ли — кошмар приснится, потом ещё половину улицы придётся после тебя по кускам собирать.
Прошло полгода с тех пор, как мы спим 2\2. Вот только жена даже не подозревает, что порой я прихожу к ней ночью и, приютившись на краешке дивана, тихонько засыпаю. Утром я, как положено по графику, ухожу к себе.

Думаю, что я научился себя контролировать — это заметно по редким синякам на теле супруги. А может, она просто показывает мне не всё, чтобы не расстраивать.

Александр Райн

Про Ленку

Вот зачем Ленке приспичило помочь бедной старушеке с огромным пакетом? Мало того, что у него оторвались ручки и под отборный мат, она собирала с асфальта почти испорченные продукты. Которые мадам собрала наверное в ближайшем мусорном баке. Из-за этого она опоздала на работу.

А все её излишняя жалость. Не могла пройти мимо. Лежит к примеру человек на лавке и почти не подаёт признаков жизни. Лена бежит спасать, а вдруг с ним, что-то серьёзное. И отчетливый запах перегара исходящий от него, не мешает ей вызвать спасательную службу. А в итоге? Медики кричат, что он просто пьян вдрабадан и зачем было их вызывать. А полиция ведёт мужика, который еле волочит ноги, к себе в каталажку. И тоже искоса глядят. Им это надо? Проспался, сам бы с этой лавки умотался.

Вообще Ленка добрая. Хотя за глаза её называют, ненормальной и крутят пальцем у виска.

Отдать квартиру отчиму после того, как её мама ушла из жизни. Причём больше всего благодаря ему. Он не работал, а мама помимо основной работы, ещё и подъезды мыла. Вот и надорвалась. Но Ленке было жаль его. Мужик немолодой, вряд-ли жилье себе найдёт. А она чего? Молодая ещё, заработает. Насилу соседи уговорили не выписываться и дарственную делать.

Ленка решила в город ехать.. Здесь тебе и работа и жилье снять можно. Накоплений хватило на комнату в коммуналке. Сначала она мыла полы в супермаркете, но зарплаты хватало только на оплату комнаты. Хотя и были плюсы. При разделе просрочки и ей оставалось немного. Так что не голодала. А вот одежда. Она же не вечная. Сколько не стирай, изнашивается со скоростью звука. А про обувь и говорить нечего. Только клей успевай покупать.

Решила она в домработницы пойти. Но опыта ноль, не брали. Пока в одной конторе, где платили с задержками и относились к персоналу безобразно, её милостливо приняли с испытательным сроком.

Первой её клиентской была бабуля божий одуванчик с командирским голосом. – Чай горячий, неправильно заварила, ванную плохо отмыла, посуда жирная-. Так начиналась её трудовая деятельность.

Но Ленка, есть Ленка. Поминутно извиняюсь, переделывала всю работу, вместо того чтобы просто хлопнуть дверью. Ведь в большинстве случаев, кто пользуется услугами посторонних лиц? Скучающие пенсионерки, которым в край надо весь свой негатив вывернуть на другого.

Вот именно к таким и посылали неопытную Лену и очень удивлялись, почему после её ухода, им не звонили и не жаловались на новенькую.

А в тот день, когда она опоздала, её даже не ругали. А срочно отправили к лежачей женщине. Дело в том, что сотрудница которая к ней ходила, уволилась.

Лена пришла и ахнула. Ну до чего же бессовестные люди. Если женщина не может вставать и смотреть, как выглядит её квартира после уборки, значит все можно?

Евгения Львовна была удивлена, когда Лена осторожно поменяла ей грязное постельное белье. Переодела её в чистую сорочку и обработала небольшую пролежень. А потом лежала и улыбалась, слыша, как девушка гремела посудой, бегала туда сюда, то с тряпкой, то с пылесосом. Только когда все блестело и по дому раздавался запах чего то вкусного, она угомонилась. Принесла Евгении на специальном подносе наваристый суп с клецками, кружку ароматного чая. – Я тут подумала, когда мусор выкидывала, что вам домашнего супа не помешает покушать. А то у вас там только упаковки от готовых блюд. Вы кушайте, потом терелку помою и пойду. На сегодня работы больше нет-

Евгения с удовольствием съела суп и попросила Лену посидеть с ней. Ей хотелось узнать, откуда такая шустрая девушка появилась и какие у неё планы на будущее. Да и просто поговорить захотелось. Ведь прежняя Света, забежит на полчаса, сунет ей размороженую котлету с гарниром и дальше побежала.

Лена не стесняясь описала свою жизнь. – Но ведь это трудно, каждый день убирать чужие квартиры, и как я думаю, терпеть разные придирки. Неужели ты об этом всегда мечтала? – спросила она.

- Ой, Евгения Львовна, о чем я только не мечтала. И певицей быть и балериной. Но голоса нет, ноги короткие. Меня ни в один кружок не взяли. Когда болела мама, хотела стать врачом и лечить всех. Но видно не судьба. Я еле девять классов закончила, потому что работала одновременно. В ларьке у Ахмета. Он меня хвалил. Даже премию иногда давал. Потому что я за чистотой прилавка следила, фрукты принимала только хорошие. А то у нас там были такие ушлые поставщики. Все гниль подсунуть норовили. А сейчас то и мечтать некогда. Бегаю, как белка в колесе. На работе упахаюсь, прихожу домой. Я в коммуналке живу. А там опять коридор грязный, унитаз не почищен, бумаги опять нет. Вот уберу все и сразу спать. Один раз, не поверите, в туалете с ершиком в руках уснула – весело засмеялась она.

Евгения Львовна улыбнулась. Так ей понравилась эта весёлая и неунывающая девушка.

- А хочешь работать только у меняя? С твоим начальством я договорюсь. А то мне сиделки разные попадаются. Одни воруют, другие молча и второпях сделают свою работу и бегом домой к семьям. Я ведь изначально, как слегла, взяла девушку с проживанием. Вроде ничего поначалу была. А как освоилась, чудеса творить начала. То ночью в клуб убежит развлекаться. А мне лекарство по часам принимать надо. Придёт сонная, с запахом алкоголя, сунет мне стакан с водой и таблеткой и говорит. – Всё я спать. Когда проснусь, все приготовлю -

Я потерпела месяц, а потом сказала ей, что если она продолжит в том же духе, вылетит отсюда к чертям. Так она другой выход нашла. Стала ухажеров сюда водить. Думала, если я лежу, то и оглохла уже. Пришлось с ней попрощаться. Так я и стала обращаться в разные агентства. Чтобы приглядеться и выбрать наконец-то подходящую сиделку. После этой неряхи Светы, я в последний раз попросила помощницу в вашем агентстве. Думаю, если такая же прибудет, буду искать в другом месте. Ты не думай, я не одинока. У меня сын есть, внук. Но живут в другой стране к сожалению. У них там стабильная работа. Они мне очень хорошо помогают деньгами. Приезжают, но редко. А лежу я уже лет пять. Упала на скользкой лестнице. Лечилась долго. Врачи обещали, что и сидеть смогу. Но не судьба видно. Ну что согласна, ко мне переехать? – улыбнулась Евгения.

- Конечно. Вам же помощь нужна. У вас вон работы сколько. Занавески не стираны, окна не вымыты, под мебелью пыль скопилась – начала перечислять Ленка.

- Ну, ну, все прекрати, Золушка. Сегодня же беру тебя на работу. Езжай в свою коммуналку, собирай вещи и ко мне. Жить будешь в соседней комнате. А я пока твоему начальнику позвоню – засмеялась Евгения.

Лена убежала. А Евгения стала звонить в агентство. Разговор был неприятным, там безбожно стали поднимать цену, ссылаясь на то, что Лена у них лучший работник. Евгения вспомнила разговор с девушкой и расхохоталась – И что же вы лучшему работнику две копейки платили и посылали к самым надоедливым и придирчивым клиентам. Так, хватит болтовни. Она завтра же напишет заявление об увольнении. Платить я ей буду сама. И даже не заикайтесь про отработку в две недели. А то я на вас налоговую натравлю. Связи есть- и положила трубку.

Так Лена поселилась у Евгении. Теперь каждое утро на завтрак были то блины, то сырники, то оладьи. Каждое утро обязательное умывания, обтирание, чистка зубов. Болтая и рассказывая что нибудь весёлое, Лена играючи справлялась со всем. Окна были вымыты до блеска. Грязь из под мебели изчезла. И вроде уже и чисто и приготовлено, Лена все успокоится не может.

Сбегала в библиотеку, притащила кучу журналов, книг. – Зачем тебе это? – смеялась Евгения. – Это для вас. А может там какие нибудь упражнения есть. Которые помогут вам хоть сидеть. Потом коляску купим и я буду вас на улицу вывозить. В четырёх стенах, что за радость. А там свежий воздух, птички поют – размечталась Ленка.

Евгения расплакалась – Леночка, мне даже врачи не помогли, а ты про какие-то упражнения толкуешь. Не береди мне душу. Я знаю, ты как лучше хочешь, но мне увы уже не помочь -

Но Евгения ещё плохо знала Ленку. Та каждый день приходила к ней в комнату. Садилась в кресло и раскладывала журналы и книги. Молча, только шевеля губами, читала. Подчеркивала карандашом интересные места.

И Евгения не выдержала – Ну что ты там нашла? Покажи уже -

Ленка радостно соскочила с кресла, выудила один журнал из стопки и протянула Евгении – Вот нашла простые упражнения. Только их делать нужно регулярно и по нескольку раз в день. Но не беспокойтесь, у меня все под контролем. Если вы конечно согласны? -

Евгения вздохнула – Ты же все равно меня в покое не оставишь? – Ленка мотнула головой – Ну давай попробуем -.

Да это был тяжёлый труд. Евгения то плакала, то смеялась. Грозилась Ленку уволить и выгнать. Но постепенно стала привыкать. Упражнения стали посерьёзнее, но эффекта почти не было.

Пока однажды среди ночи Евгения не крикнула – Лена, иди сюда -

Та испуганно выскочила из комнаты и подбежала к Евгении – Где болит? Что болит? Где телефон? -

Евгения прикрикнула на неё – Чего всполошилась то. Вот, лучше посмотри. Большой палец на ноге шевелится – Ленка, как заорала – Ура! – и тут же вспомнила, что ещё ночь на дворе.

- А у вас номер врача сохранился? Давайте мы ему утром позвоним. Пусть приедет и посмотрит – и затанцевала по комнате.

Врач приехал. Нетерпеливую Ленку отправили в свою комнату, чтобы не мешала. А потом позвали.

- А ты молодец, девушка – с ноткой удивления сказал доктор – Теперь можно ещё одну операцию сделать. Рискнем, Валерия Львовна? – Та просияла – Конечно, Иван Тимофеевич -

Всю операцию Ленка просидела в коридоре. Ждала. Но и по привычке помогала. Кому костыль подать, потому что человек уронил. Медсестре лекарство в коробках до места донести.

Когда вышел Иван Тимофеевич, она с надеждой спросила – Ну как? – Он снял шапочку – Теперь только время покажет. Только реабилитация будет долгой. Не молода у нас пациентка – Лена воскликнула – Да я с неё пылинки сдувать буду. Спасибо вам большое. Можно я вас поцелую? -

- Валяй – разрешил Иван Тимофеевич. Она поднялась на цыпочки и чмокнула его в щетинистую щеку.

Пока Евгения была в больнице, Лена буквально не отходила от неё. Изчезала только за тем, чтобы приготовить еды. Бульон, овощной суп. Всё как предписал врач. – Это дочка твоя или внучка? Вон как ухаживает? – спрашивали её женщины в палате. – Нет, ещё лучше. Моя сиделка и мой ангел хранитель посланный мне судьбой – гордо отвечала Евгения.

Когда Евгения в специальном корсет впервые села в инвалидной кресло, они обнялись и дружно разревелись от радости.

А когда приехал сын с внуком, Евгения просто расцвела. – Ну теперь, мама, мы можем забрать тебя к себе – заявил сын.

Раздался грохот. Это Лена уронила блюдо с пирогами. – Как? Зачем? – спросила она расстроенно и убежала в свою комнату. Плакать.

Евгения с укором посмотрела на сына – Какой ты бестактный Серёжа. Лена хватит рыдать. Иди сюда -

Лена появилась через пятнадцать минут. С сумкой. – Мне сейчас уходить или сначала разбитую посуду убрать – хмуро спросила она, хлюпая носом.

- А ну сядь! – приказала ей Евгения – Разнюнилась она. И вещи ещё рано собрала. Тебе ещё документы надо оформить. Дуреха ты моя, куда я без тебя?, Поедешь с нами. Погостим немного и вернёмся -

Лена вышла замуж. Нет, не за внука Евгении. А за нового соседа, который переехал в квартиру по соседству с Евгенией. Он долго смотрел, как Лена не может открыть заевший дверной замок. Подошёл и помог, посоветовал вообще сменить на новый. Потому что этому уже каюк пришёл. Так и познакомились.

Евгения довольна. Мало того что она была самой главной гостей на свадьбе Лены и имела успех у кавалеров, несмотря на инвалидную коляску. Так Лена через год подарила ей внучку, хоть и не родную. А муж Лены Костя, часто возит их всех на дачу. Где они пьют свежее коровье молоко и лакомятся ягодами, прямо с грядок. Ведь Лена не умеет сидеть на месте. Какая это дача? Если нет ни ягод ни зелени к столу.
из инета

Каждый день ровно в 19:43 перед ее окнами проезжала электричка.

Женщина в этот момент допивала чай со скучным, зато диетическим печеньем и наблюдала за гусеницей дребезжащих вагонов. В них спали, читали «Бульвар», вязали манишки и митенки. Ужинали беляшами, перекидывались в картишки, убегали от контролеров. Слушали чьи-то байки, сплетни, шесть гитарных струн. Покупали точилки для ножей. Знакомились.

Она уже не представляла своей жизни без вереницы пыльных, будто присыпанных песком окон, и спешила по вечерам в этот железнодорожный театр. Изредка выбиралась с подружками на кинотренинги или на мастер-классы по мастичным цветам, еще реже ходила на свидания.

Мужчины ей попадались знатные. Вот, к примеру, пилот на международных чартерных рейсах, напоминающий Шрека. Он бегло говорил на английском, пил литровыми кружками кофе и водил в боулинг. Предлагал съехаться, ведь простаивает двухэтажный дом со спальней, зашитой древесиной венге, супружеской кроватью на платформе и отсутствием дверных ручек. В гараже – два фольксвагена, во дворе два аполлона-дога, в гостевом домике – пожилые родители. За всем нужен глаз да глаз, так как он постоянно в небе. Обещал рай, скромно умалчивая, что за рай следует отрабатывать сторожем, дворником, уборщицей, сиделкой и грумером в том числе.

Второй почитал Есенина и устроил дома алтарь поэта. Стены разрисовал рязанскими пейзажами, и со всех сторон на нее глядела крохотная станция Дивово, пойменные луга, бальзамический тополь, резная родительская усадьба и петляющая засиненная Ока. Он ненавидел Маяковского за то, что называл бунтаря «декоративным мужиком», и постоянно повторял есенинское: «Я не могу, задрав штаны, бежать за комсомолом». Регулярно делал маникюр, пудрил щеки и носил вышедшие из моды штиблеты.

Третий работал в туристическом бизнесе. Развлекал байками и советовал во время путешествия не тратить время на музеи, а лучше петлять улочками, дегустировать местную кухню и общаться с народом в барах. Обещал Дубровник с башней Святого Ивана и Мадрид, а потом они столкнулись нос к носу в супермаркете. Из его тележки выглядывала огромная упаковка памперсов, прорезыватель для зубов и блок творожков «Тёма».

Поэтому девушка предпочитала сидеть дома, почитывать романы-коллажи, хрустеть диетическим печеньем и подслушивать вагонные споры.

Как-то раз подруга попросила составить ей компанию на быстрых свиданиях. Она нехотя согласилась, плюхнулась на свободный стул и с неожиданным интересом отметила первого парня с теплыми глазами и подрагивающими от волнения губами. Пахло от него странно: ветром, горящими в паровозе дровами и провинциальными станциями.

– Чем вы занимаетесь?
Парень замялся:
– Я машинист электропоезда. Говоря по-простому, вожу электричку.
Девушка от неожиданности крякнула и шепотом переспросила:
– И в котором часу вы проезжаете Чоколовку?
– В 19:43...

Автор: Ирина Говоруха

На произвол судьбы...

Красивая иномарка неслась по дороге, к счастью пустой в этот воскресный вечер. На переднем сидении рядом с водителем сидит очень грустная женщина, глаза которой время от времени становятся влажными, особенно когда она оборачивается назад и смотрит на Рекса.

Он тоже смотрит на нее, немного недоуменно, но доверчиво. Он не знает еще, куда они едут и зачем. Но понимает своим собачьим чутьем, что то-то должно случиться.

Его хозяйка плакала вчера, разговаривая с кем-то по телефону. Ах, если бы он мог понимать человеческую речь! Но говорили явно о нем: он различал свое имя, Рекс, и поднимал морду, услышав его в разговоре неоднократно.

Заговорил хозяин:

- Ну вот здесь, я думаю, – сказал он жене. – И село недалеко, и озеро вон. Будет ему, где воды попить.

Машина остановилась. Рекс оживился, предвкушая прогулку. Хозяйка открыла дверцу, обхватила его морду, что-то шепнула и выпустила на свободу. Рекс радостно вильнул хвостом и помчался по зеленой траве к озеру невдалеке.

Но тут произошло неожиданное. Вдруг хлопнула дверца и машина уехала. Пес остановился и смотрел ей вслед. Машина вскоре превратилась в маленькую точку и исчезла.

Рекс остался один. Сначала хотел побежать следом, но куда ему! Разве он угонится? Он побегал по лужайке, покрутился вокруг деревьев, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух. И наконец улегся в тени рядом с большой миской с кормом. Стал ждать хозяев. И уснул.

Проснулся, когда уже вечер наступил. На небе луна и звезды, в траве подозрительное шуршание, зуд, и незнакомые запахи вокруг. Рекс вспомнил, что его высадили из машины и оставили здесь одного. Он тихонечко завыл.

В собачьей памяти стало проплывать все то, что совсем недавно было таким родным и знакомым. Его мягкий коврик, миска с едой, звуки, доносящиеся из светящегося экрана. Хозяева сидят, о чем-то тихо переговариваются.

Он кладет морду хозяйке на колени, она гладит его. Так спокойно, мирно, тихо. Потом они с хозяином идут на прогулку. Рекс наслаждается ночной прохладой. Далеко не убегает, ему нельзя. Да и не хочется хозяина одного оставлять. Они возвращаются домой.

Домой... А где он, этот дом? Почему там был такой беспорядок последнее время? Нагромождение каких-то коробок и бесконечные разговоры. Приходили какие-то люди, смотрели на Рекса, качали головами и уходили.

И вот теперь он здесь. Один. Почему?!

Он не знал, что стал просто ненужным. Хозяева переезжали, а точнее, уезжали за границу. А вот Рекса пристроить не смогли. Никто не захотел взять себе здоровую псину. Была бы болонка или терьер на худой конец...

Тогда хозяин и предложил отвезти подальше и оставить в районе какого-нибудь населенного пункта. Там либо подберут его, либо сам приживется среди уличных дворняг.

Жена плакала, конечно. Бесчеловечно как-то! А выход какой? С собой нельзя, желающих не нашлось. Вот и решили, что это выход. Не пропадет со своими инстинктами! Не стар еще, выживет.

И он выживает в незнакомом месте, в небольшом лесу. По ночам невдалеке светятся огни, даже голоса Рекс различает. Но он туда не бежит. Ждет. Вернутся же за ним его хозяева! Она, от которой всегда так пахнет хорошо. И он, с другим запахом, но хорошо знакомым, терпким. Приедут, а Рекса нет.

Будут звать, кричать, как тогда на даче, когда он убежал на речку и заигрался на берегу. Отругали его тогда. Вот и сидит он здесь, где оставили. Еду съел давно, но голода не чувствовал. Тревога поселилась внутри. Где они, почему не едут?

А этой ночью, дождливой и холодной, Рекс понял, что за ним уже не приедут. Никогда так долго он еще не оставался один. Значит, это конец. Он заскулил, положил морду между лап, а из глаз покатились крупные слезы.

Валерий возвращался домой. На душе было скверно, тяжело, болезненно. Он похоронил деда, единственного родного человека, с которым провел все свое детство, все каникулы, и зимние, и летние. Дед был для него всем: и учителем, и воспитателем, и другом.

- Ты, Валерик, вылитый мой сынок в детстве, – часто говорил он ему.

Так уж получилось, что отца он не знал, тот умер, когда Валере и трех лет не было. Отчим его не любил, а мама разрывалась, как между двух огней: точнее, между сыном и мужем. Поэтому дед был спасением от всех бед. При любом удобном случае Валеру отправляли к нему в деревню.

Позже мать с отчимом в Москву перебрались, а он остался здесь, в их квартире. И размечтался деда к себе забрать. Но какой там! Старик ни в какую, из родной деревни никуда! Вот и ездил он его навещать, не бросал на произвол судьбы. А сейчас все. Не стало деда.

Как же грустно это, больно. Душа разрывалась от тоски. Одиночество скрутило его сознание в тугой узел. Ни жены, ни семьи. И вот теперь и деда нет. Слезы застилали глаза, и он решил остановиться, а то так и до беды недалеко.

Вон и озеро невдалеке. «Пойду, посижу на берегу, успокоюсь», – подумал он и съехал на обочину.

Вышел из машины, расправил плечи и направился к воде. Но тут услышал тихий скулеж, посмотрел влево, а под деревом псина лежит. Хороший пес, но худой больно, а в глазах тоска смертная. Подошел тихонько.

- Ты откуда тут взялся такой? – спросил мужчина. – Сбежал? Или заблудился?

Пес дал себя погладить и прижался головой к ладони незнакомца. Мелькнула мысль: может, он меня к хозяевам отвезет? И правда, этот мужчина что-то сказал ему, по-доброму так, по-мужски. И позвал за собой.

Рекс вскочил и побежал за ним. В душе ожила надежда, сознание прояснилось. Даже голод отступил. Но когда этот незнакомый человек, остановившись на воняющей бензином заправке, принес ему откуда-то хлеб с колбасой, Рекс смолотил эту еду в два счета и в глаза заглянул своему благодетелю: а больше нет?

Тот принес еще один бутерброд и скормил ему. А потом они снова ехали куда-то. Песик, испытав чувства благодарности, уснул на заднем сидении, а вскоре оказался в незнакомом месте, в незнакомой квартире и понял: его привезли сюда жить.

И вот уже год, как он живет со своим новым другом. По утрам и вечерам они гуляют в парке, его хорошо кормят, спит он в большой мягкой собачьей лежанке, которую обожает, как и своего нового, а теперь уже просто хозяина.

И даже против этой фифы не возражает, которая стала все чаще и чаще появляться в доме, разбавляя их мужскую компанию звонким смехом и каким-то очень уж знакомым запахом.

«Так только женщины могут пахнуть», – подумал бы Рекс, если бы знал человеческие слова.

Но он лишь давал ей себя гладить и часто лежал у ее ног, когда они с хозяином сидели в большой просторной комнате. Хорошая у него была жизнь, только одного он не любил: когда хозяин сажал его в машину и вез далеко, по интуитивно знакомой ему дороге.

И из машины не выходил, рычал, упирался. Но потом и к этому привык, понял, что его друг посещает какое-то очень дорогое ему место. Сидит подолгу под открытым небом и разговаривает с кем-то. А кроме бугра земли тут и нет ничего и никого.

Но Рекс не мешал, лежал в стороне и думал: этот не бросит меня. А зовут его теперь Граф. Ну и пусть, он привык уже. И своим собачьим умом понимал, что и он не предаст своего друга. Никогда. Он все еще помнил, как это страшно.

Тоша
Декабрь. Небо ясное, синее, морозное. После двухдневного обильного снегопада, лес, ещё недавно серый и угрюмый, приоделся, засверкал на солнце снежным покровом. Манит заядлого лыжника девственный наст на широком поле. В одной руке палка, в другой – санки: наберем лапника! Любят козы смолистый витамин! Овчар Рэд радуется чистому воздуху, кувыркается, принимает снежную ванну. Легко касаюсь лыжной палкой еловой ветки – сыпется душ из снежинок на шапку, плечи, за шиворот...

И, словно лбом в стальной барьер на полной скорости – шок: труп собаки привязан к стволу ели, пасть перетянута скотчем. Доберман! Сколько дней он здесь? Человеческих следов нет, замело снегом – значит, несколько суток.

Увидеть бы двуногую мразь, что сотворила подобное!

Осторожно подошел Рэд, понюхал, ткнулся носом – «труп» вдруг слабо шевельнулся. Привязывая к санкам безжизненное тело, заметила гравировку на ошейнике – ТОША. И сразу вспомнилось лето, отчаянный визг собаки, громкий плач ребёнка:

- Не надо, мама, ему больно!
- Тварь паршивая, – держа за холку щенка добермана, молодая женщина нещадно лупит его поводком по спине.
- Зачем вы бьёте собаку?
- Не слушается, гад! – её смазливое личико сводит злобная гримаса. – Урод! Сколько бабок за него отвалили, а уши не стоят!
- Не в ушах счастье...
- Не ваше дело! – грубо обрывает дама, пристегивая поводок к собачьему ошейнику с сияющей бляхой « ТОША».

Дернув сына за руку, мадам спешит ретироваться. Щенок, не поспевая за ней, волочится животом по земле.

Наверное, ничего просто так в жизни не случается. Ветеринар жил рядом. Десять минут, и я на пороге его дома. Собака в обмороке, пульс почти не прощупывался, температура ниже 36 ° – гипотермия! Понадобилось несколько часов интенсивной терапии, прежде чем она поднялась до минимума в 37,5 °. Когда пёс пришел в себя и смог проглотить ложку бульона – по его морде текли крупные, почти человеческие, слёзы...

Как-то в конце лета, во время прогулки, здоровый и весёлый, годовалый доберман насторожился, жалобно заскулил, тявкнул, словно окликнул кого-то.

- Мама, это наш Тоша, он узнал меня! – подбежавший мальчик крепко обнял собаку. Пёс, сквозь отверстие в плетёном наморднике, исхитрился лизнуть ребёнка в щеку.
- И уши такие же!
- Не дури! Тоша умер осенью, я сама его хоронила! – подошла мать, но увидев нас, осеклась, отвела взгляд.
- Не хватай чужих собак, покусают!
Дьявол в ангельском обличии повлек ребенка прочь.
- Тоша! – лишь успел махнуть рукой мальчик...
- Прощай! – заскулил пёс. Он понял всё, крепко прижался к моим ногам, и судорожная дрожь пробегала по его телу.

Вот уже четыре года мощный красавец доберман – мой телохранитель, «хвостик», мы неразлучны.

И сейчас, когда я пишу эти строки, Тоша дремлет в кресле рядом, чутко реагируя на каждый шорох.

- Расслабься, друг мой, я люблю тебя!

Автор: Ольга Черниенко

Кисонька
Борис, полосатый кот, которому недавно исполнилось шесть лет, а его вес составлял все восемь кг, вот уже месяц вместе со своими хозяевами жил на даче. Не сказать, что ему это нравилось, но раз уж привезли, то куда деваться-то. Конечно, он уже привык к такой кочевой жизни. Кот, сколько себя помнил, каждое лето они выезжали на этот крохотный садовый участок, на котором хозяева ещё умудрились поместить домик, такой же крохотный, как и участок. Коту там совсем не нравилось. Как только он выходил из дома, тут же хозяева начинали кричать:

Борис, не ходи за дом, там только грядки вскопали. Затопчешь всё.

Прогулки перед домом тоже вызывали недовольство хозяйки:

Ну куда ты улёгся! Прямо на мои любимые георгины! возмущалась хозяйка.

Поэтому каждое утро кот после завтрака отправлялся на прогулку и возвращался ближе к вечеру. Хозяева его первое время ругали, но потом успокоились, когда выяснили его маршрут и знали, где он проводит время вне дома. Кот всегда возвращался засветло и почти в одно и тоже время, словно имел часы. Именно это обстоятельство и помогло избежать трагедии в один из дней их пребывания на даче.

Полосатый кот Борис действительно не любил менять свой маршрут. Да и как тут поменяешь, если на их Огуречной улице было всего десять домов. Если не считать своего, то оставалось девять. В двух домах никто не жил, два дома только строились, а в трёх у хозяев были собаки, которые на дух не переносили котов. Оставались только два дома, куда и любил захаживать в гости кот Борис, и задерживаться там до вечера.

Каждое утро полосатый кот, навернув дома приличную порцию сухого корма, открывал головой дверь, громким «мур» приветствовал хозяев, которые уже копались в огороде, и отправлялся в путь. Погода этим летом радовала солнечными днями. Не то, что было прошлым летом – сплошные дожди. Проходя мимо домов, где за забором на кота злобно смотрели хозяйские собаки, он ненадолго останавливался, чтобы пожелать им доброго утра. Но собаки его понимали по-своему и облаивали, как могли. Борис делал вид, что нисколечко их не боится и продолжал свой путь с гордо поднятым хвостом.

В первую очередь кот Борис направлялся к дому, где круглый год проживала супружеская пара.

Доброе утро, тезка! По тебе часы можно сверять. Иди в дом, там тебе угощение приготовлено, – говорил хозяин дома, открывая коту калитку.

Борис обычно не имел привычки отказываться от второго завтрака. После трапезы кот обходил огород соседей, благодарил пожилую пару громким «мур» и был таков. Перебежав на противоположную сторону, полосатый кот, боднув головой калитку, заходил на участок, где в цветнике, что находился перед небольшим дачным домом, на стульчике сидела сухонькая старушка.

Борис подходил к ней и садился рядом.

Кисонька пришла, ласково говорила старушка и, погладив полосатую спинку кота, продолжала возиться с цветами.

Она носила очки с большими диоптриями, но даже в них пожилая женщина плохо видела. Старушка несколько раз пыталась угостить кота, но Борис отказывался, чем немного расстраивал старушку. Спев ей песенку, а тут надо отметить, что своих хозяев он особо не баловал замурчательными песнями, Борис уходил к тенистому дереву, что росло у самого забора, и, растянувшись, засыпал.

Хорошо выспавшись, полосатый кот в благодарность ещё раз одаривал старушку замурчательной песенкой и убегал домой. А на следующий день всё повторялось. Пока...

Пока однажды кот не нашёл старушку лежащей возле её любимых цветов... Стульчик был перевернут, очки валялись в стороне, а сама старушка, раскинув руки, лежала на земле. Полосатый кот подошёл к старушке и потёрся об её правую руку. Женщина чуть пошевелилась и открыла глаза.

Кисонька, чуть слышно сказала она и провалилась в небытие. Борис снова потёрся об руку, но на этот раз никакой реакции не последовало. Он не отходил от нее до самого вечера, напевая песенки и согревая своим теплом, пока не стемнело и его хозяева не забеспокоились, куда пропал их кот.

Борис, вот ты где! услышал кот голос хозяина. Мария Степановна, что с вами?

А дальше. Дальше была скорая, которая увезла милую старушку.

«А как же соседи, что жили напротив?» – резонно спросите вы. Так уж получилось, что именно в этот день они уехали в город, и то, что случилось с их соседкой, узнали лишь утром следующего дня...

Борис каждый день приходил к дому с надеждой увидеть милую старушку. Но тщетно. Тогда он ложился на стульчик, на котором та любила сидеть, и пел песенки. В память о ней...

Быть может, они ещё встретятся.

Он будет ждать этой встречи.

Встречи с той, что всегда была рада его приходу и так ласково его называла – кисонька...

Автор: Ирина Столярова

СМОРЧОК

- Сморчок его зову. Терпеть не могу стариков! Бесполезные люди. Зачем они вообще? – смеялась Ника.

- Особенно мерзкий вот этот! Я когда с Диором гуляю, вечно на его рожу в окне натыкаюсь. Сидит со своей трубкой, газету читает. Мамонт! В наше-то время! Конечно, он поди, такого слова, как айфон и не слышал.

Герани свои разводит да фиалки. Цветы – это вообще прошлый век. Окна эти древние у него. Вроде пенсия нормальная в таком возрасте, мог бы вставить. Наверное, профукивает все. Сморчок!», – презрительно скривилась красивая молоденькая брюнетка Ника.

Это она своей подруге Свете говорила.

Пока та восхищалась Никиным ремонтом.

Она с мужем недавно в этот дом въехали.

Купили две квартиры. Объединили.

Супруг Ники, Алексей, с отцом бизнесом занимались.

Мебельный цех, плюс несколько продуктовых магазинчиков.

Сама она не работала.

Занималась собой и китайской хохлатой по кличке Диор.

Его она называла «мой ребеночек».

Вдоволь посмеявшись над соседом, Ника пошла Свете новые платья показывать.

Наверное, тут можно бы погрозить пальчиком.

Прочитать нотацию о неуважении к старшему поколению.

И девушка Ника послала бы всех очень-очень далеко, так ничего и не поняв.

Но ее научила сама жизнь.

Вот как.

Однажды Ника и Алексей на дачу собрались.

Муж на машине подъехал, попутно разговаривая по телефону.

И тут Нике позвонила ее подруга.

Она ей как раз подарок из Парижа привезла.

Руки зачесались забрать сразу – тем более подруга жила в соседнем доме и имела дачу там же.

- Леша! Езжай без меня! Леша! Я с Надей доберусь! Только Диор спит уже, пусть он с тобой тогда! – и Ника упорхнула.

Муж слушал ее вполуха, разговаривал с поставщиками.

Только кивнул.

Зато Диор мгновенно проснулся.

И за минуту до того, как хозяин закрыл дверь и поехал, выскочил из машины.

Песик был ручной и пугливый. Он хотел бежать за хозяйкой, но ту и след простыл.

И задрожав, он уселся возле крыльца.

Вскоре к нему с хихиканьем стали подходить местные маргиналы.

Которых мучило одно: где бы найти денег на горячительное?

- Слышь, а псина-то поди, дорогая? – сказал один из них, по кличке Костыль, другому.

- Знамо дело! – авторитетно заявил тот.

- Так надо его... того. Двор пустой, все разъехались, никто не видит, – и Костыль решительно двинулся туда, где сидел Диор.

Троица окружили Диора.

Да тот, собственно, и не думал убегать, боялся.

Костыль протянул руку...

А на даче окна звенели: Ника орала.

Ее муж Алексей испуганно перетряхнул всю машину и облазил каждый уголок дачи – песика нигде не было.

- Ты когда поехал, он спал? – размазывая тушь по лицу, рыдала жена.

- Ну... вроде, – прошептал тот.

- Что значит вроде? Ты не смотрел, что ли?

- Понимаешь, мне позвонили. До этого он точно спал, а когда поехал, я по телефону разговаривал... Слушай, а он не мог из машины в тот момент выпрыгнуть? – потрясенно произнес Алексей.

Вскоре они мчались обратно в город.

Диора у подъезда не было.

Только копошилась возле клумбы активная старшая по подъезду Алевтина.

- А вы... вы не видели? Здесь... Не видели? – от всхлипываний Ника даже не смогла сказать, кого следовало видеть Алевтине, и только руками показывала.

- Вашего лысого, что ли? Видела. И не я одна. Его тут Костыль с приятелями продать решили. Я с балкона-то видела, стала им замечание делать, так они так меня отчехвостили! А выходить я не стала, они ж все невменяемые, – откликнулась Алевтина.

- Испугались? Могли бы помочь! – выкрикнул Алексей.

- Оно мне надо? Огребать за вашего лысого? Это вон, Демидыч у нас храбрый. Еле ходит, а выбежал. Тут три здоровых мужика, а он один, тощий. Схватил вашего лысого и так и сказал: «Не отдам. Попробуйте, отберите! ", – пробурчала Алевтина.

- Демидыч – это кто? – спросил Алексей.

- Да вон, живет ниже вас! – отмахнулась та.

Ника понеслась в подъезд.

Там жил тот самый дед. Над которым она смеялась со Светкой. И называла Сморчком.

Выходит, что... только он вступился за ее Диора? Но как же? Он же немощный совсем.

Худой, маленький.

И не побоялся.

Алексей нажал на звонок.

Дверь открылась.

Изнутри пахло булочками с корицей.

На пороге стоял старичок. В старенькой рубашке фланелевой, теплых носках.

Подслеповато щурился.

Словно гномик.

- Я... Мы..., – у Ники опять дыхание перехватило.

- А, здравствуйте, здравствуйте, молодежь! Заходи, дочка! Туточки он, в комнатке спит. На коечке, на одеялке. Я ему все сказки рассказывал, пока не уснул. Уж больно он напужался. Ишь ты, какой красивый он. Я таких и не видел раньше. У нас раньше таких не было. Имя чудное такое. Не вспомню! – заулыбался дедушка.

- Диор, – всхлипнула Ника.

Вскоре она держала своего питомца на руках.

Ее муж молча стоял рядом.

Бедно было внутри. Железная кровать, такая, с шариками. Вязаный половичок.

Стол с клеенкой.

Выцветшие занавески.

Но очень чисто.

Старичок суетился.

Поставил на стол булочки, чаю налил.

Алексей с ним разговаривал.

Выяснилось, что живет Анатолий Демидович один.

Есть племянница. Но она одинокая и у нее больной ребенок.

Почти всю пенсию старичок им отдает.

А как иначе?

Помогать надо.

Но ничего, на жизнь ему хватает.

Ника сидела вся красная.

От стыда.

- Сморчком называла. А он помогает. Все деньги отдает. Я б не отдала. И... за Диора вступился. Как не испугался? Он же как былинка! – думала она.

- Вы приходите, дочка, в гости! Люблю на молодые лица смотреть! И милого этого приносите! Я его спать укладывал, так чистенький пододеяльник достал, еще бабушка моя на него кружево делала, – простодушно произнес дедушка.

И все гладил Диора.

Дома Ника прошла в комнату, уселась в кресло и заплакала еще сильнее.

- Ты чего? Он же нашелся! – удивился муж.

А она все рассказывала ему про дедушку, про себя, про Светку.

Алексей хмурился.

Когда подруга снова пришла к Нике, выглянула во двор.

Там как раз Анатолий Демидович стоял.

- Ой, а вон этот... как ты его назвала. Сморчок, да? – хохотнула подруга.

- Сама ты Сморчок! Еще раз так скажешь – ко мне больше не ходи, поняла? Рот закрой, я тебе два раза повторять не буду! – вскинулась Ника.

Светка обиженно замолчала.

А Ника с мужем дедушке ремонт сделали. Продукты приносят. И на дачу с собой берут.

Диор его очень любит.

Взяли шефство, так сказать.

И Анатолий Демидович называет их: «мои внучата».

Очень смущается, когда ему что-то приносят.

Мол, зачем?

Простой, добрый человек. Который считает, что он не сделал ничего особенного...

Автор: Татьяна Пахоменко

Успех

— Вам понравилась стрижка?
— Очень! Сколько с меня?
— Семьсот рублей!
— Вот! — мужчина протянул двухтысячную купюру.
— Ох, сдачи нет. Сейчас у Нины разменяю, — сказала женщина из парихмахерской.
— Не надо. Без сдачи.

— Ну уж нет. Одну минуточку... – у женщины появился блеск в глазах.
— Я настаиваю. В любом барбершопе двадцатилетний подросток в татуировках подстриг бы меня за такую же сумму.
— Даже ещё больше бы взял!
— Именно. Но что он понимает в настоящей мужской красоте?!
— Возьмите хотя бы...шоколадку.
— Мерси, мадам!
— Запишите мой номер...

Мужчина в черном пальто вышел из парикмахерская «Бригантина». Как и у женщины у него было прекрасное настроение. Как же ему нравился этот блеск в глазах. Из усталого замученного человека появлялся совсем другой — светлый и счастливый. И причина — обычная денежная купюра. Магия.

Горохов всегда оставлял большие чаевые. Везде. В кафе, магазинах, на заправках. Везде. Ему было не жалко. Он их печатал. Он был фальшивомонетчиком.

***

Горохов почти закончил художественную академию, если бы не тот карточный долг. Именно тогда молодой и одарённый художник решил нарисовать пару купюр, чтобы от него отстали с этим долгом. Его работы были хороши, но Горохова подвело качество бумаги. Дали пять лет.

В тюрьме он прошёл курсы по повышению квалификации. Бизнес-тренеры подсказали решение с водяными знаками, с подбором цветовой гаммы. К сожалению, никто не знал, что делать с вопросом бумаги. Как всегда ответ нашёлся неожиданно.

В тюремной библиотеке Горохов увидел книгу Ли Чайлда «Этаж смерти», и именно в ней обнаружил решение.

Не нужно подбирать бумагу! Нужно использовать существующую.

Он тут же созвал совещание из творческих личностей. Начал совещание сам Горохов:

— Размеры тысячной, двухтысячной и пятитысячной купюры одинаковы. Так?
— Так!
— Зачем подбирать бумагу?! Нужно снять краску с тысячной купюры и нанести на нее рисунок пятитысячной!
— Ты гений! А что если использовать химическую смесь...

Так Горохов стал знаменит в узких кругах. Весь последний год отсидки они с коллегами улучшали технологию.

***

Первым делом куда отправился Горохов после освобождения был магазин красок. Он был не в себе от радости. За пять лет его отсутствия технологии лакокрасочной продукции шагнули далеко вперёд. Он тут же купил несколько красок, снял комнату и уже вечером пошёл проверять своё «произведение искусства».

На кассе супермаркета он подал продавщице пятитысячную купюру. Она тут же сдала сдачу четыре семьсот. Горохову стало как-то обидно. Он сказал:

— А вы даже на свет проверять не будете?
— Смысл? Ща все с картами. Я даже не знаю, как она должна выглядеть.

Горохов чуть не сорвался. Столько потраченных сил, столько бессонных ночей. И всё напрасно. Он тихо сказал:

— Сдачу можете оставить себе. Давайте я вас научу.

***

Весь последующий месяц Горохов страдал. Никто по-настоящему не мог оценить его работы. Все платили картами. Никто не знал как должны выглядеть бумажные деньги. Более того, один его старый коллега по камере сказал:

— Горох, ща время долларов! Надо их делать.
— Почему?
— Будем подрывать экономику врагов.
— В смысле?
— Наполеон завозил обозы фальшивых денег во вражеские страны.

Бизнес пошёл. Доллары были одного размера. Горохов снимал с купюры один доллар краску и наносил рисунок ста долларов.

Через месяц он купил себе несколько квартир в центре города. Желтый Ламборджини. Но в душе у него была дыра. Никто не ценил его работы. Столько лет обучения...

Как-то раз Горохов вносил деньги через банкомат и решил внести «свою» купюру в пять тысяч. Банкомат не принял. Он пытался несколько раз. Бесполезно. У Горохова появился смысл жизни! Наконец-то ценитель! Хоть и бездушная машина, но критик.

Прошло полгода. Каждый день Горохов усердно работал, создавая шедевр. Но банкомат не принимал. Горохов менял технологии, краски, бумагу. Не принимал. Горохов был счастлив.

Как-то ночью ему приснилось решение. Он тут же все сделал в своей лаборатории и побежал к банкомату. Горохов ввёл ПИН-код карты и проорал:

— Ну что, Белинский, а как тебе такое!?

Банкомат проглотил купюру. Долго думал, потом написал «деньги зачислены». Горохов не поверил своему счастью! Это была победа!

Через несколько дней его взяли по фото из того самого банкомата. При задержании Горохов улыбался.

(с) Александр Бессонов

Прохоровы часть 1
Такого шума в семье Прохоровых не было слышно с самой постройки дома. А выстроен добротный бревенчатый дом еще отцом Егора Кузьмича, известного в селе механизатора, хозяйственного и характерного мужика, как называли односельчане.

– Ты куда глядела? Ты где была, когда Нинка хвостом по районам крутила?

– По каким районам, тятя? В райцентр ездила...

– Молчать! Еще голос подаешь... «щучка»! – Кузьмич топнул ногой, и даже жена Клавдия вздрогнула.

– Уймись, Егор, чего уж теперь...

– Ага, теперь чего... нагуляла... «щучка»...

«Щучка» – редко у него вырывалось, это уж когда разозлится. Однажды на сельском собрании обвинила его Макариха, известная сплетница, что мешок совхозного овса заграбастал для своего хозяйства. А Кузьмич за свою жизнь никогда и нитки не украл; и так его это обвинение из себя вывело, что устроил он прилюдно настоящий разнос Макарихе и обозвал ее «щучкой», ну а народ понял, что он имел ввиду.

Вот и сейчас, когда незамужняя дочка сидит перед родителями с животом, не выйдя замуж, а жениха (да и какой он жених, так, чуть погуляли) и след простыл, не выдержал Кузьмич и назвал родную дочь «щучкой». Ну и потом еще неласковыми словами «огрел».

– Всё, ты, – тряся указательным пальцем перед самым носом жены, продолжал Кузьмич кричать на весь дом: – твоя работа, не доглядела девку... стыд какой на мою седую голову. – Кузьмич, наконец, выдохся, как ливень после бури, и, громыхнув стулом, уселся, положив руки на стол. – Кольки нет, со старшим братом не забалуешь, не посмел бы прохвост на Нинку полезть, старший-то брат заступился бы...

Клавдия, услышав про старшего сына, завыла, отвернувшись и уткнувшись в полотенце, висевшее на гвоздике.

Старший сын Николай погиб еще десять лет назад, и осталась у Прохоровых только младшая Нинка, на которую Егор возлагал надежды... а какие надежды, он и сам толком не знал.

– Как ты говоришь его фамилия? – перестав плакать, спросила Клавдия.

Нина, тихо всхлипывая, пробормотала: – Лисковский... Володя.

– Тьфу ты, и фамилию-то с первого раза не выговоришь, – проворчал Егор. – Ну и где его теперь икать?

– Уехали они. Говорят, в город уехали, – сказала дочка.

– А он знал?

– Я сказала.

– И чего? – грозно приподняв брови, спросил отец.

– Не поверил.

– Доигралась... что и не верят тебе... распутница...

– Да не терзай ты ее, – заступилась Клавдия, – девке рожать же придется, чего ты ей нервы сворачиваешь... да и не при царе горохе живем, семидесятые на дворе...

Егор поднялся, снял с вешалки старенький помятый пиджачок, накинул фуражку и, махнув худощавой рукой, сказал: – Делайте что хотите, стыдоба одна с вами... нагуляла на стороне...
__________

Клавдия с Ниной ездили потом в райцентр, но о Лисковских ничего нового не узнали. Как сказал Егор Кузьмич: «улизнул ваш Лисковский».

Нина притихла и почти не выходила из дома, чтобы любопытные взгляды односельчан не касались ее. Клавдия тоже отмалчивалась, уходила от разговора о дочери. Ну, а Кузьмич – так у него вообще ничего не узнаешь, одним взглядом мог остановить. Нахмурит брови на худощавом лице, взглянет с такой строгостью, что собеседник сразу умолкнет.

Несмотря на его невысокий рост и худощавость (про таких говорят: не в коня корм), он отличался и физической силой, и сильным характером. Дочь Нинку с того дня не трогал, но и ласковым словом не жаловал. Обиделся. Не такого он будущего хотел для дочери, которая осталась после гибели Николая единственным ребенком. Николай-то, сразу после армии погиб, не успев семьей обзавестись. И вот теперь Нинка на сносях, глядишь, может внука родит.

К рождению внучки Кузьмич отнесся равнодушно.

Клавдия, повязав праздничный светлый платок, присела за стол напротив мужа. – Егор, ну так надо же записать дитё рожденное...

– Записывайте... я тут при чем? Сама нагуляла, сама пусть и записывает.

– Так фамилию надо... отчество... а этого, будь он неладен, и близко нет... да и не признал же сразу, еще когда Нина беременной была, а сейчас и подавно...

– Ну, говори, чего надо-то? – с раздражением спросил Кузьмич.

– Ну, так на нас – на Прохоровых придется записать... да и отчество надо... придется твое отчество взять...

– Стыдоба, – буркнул – Егор, – берите, раз забыла, что сначала замуж выходят, а потом детей рожают.

Девочка родилась крепенькой, здоровой и крикливой. Было по первости: не давала спать.

Склонялась над дочкой Нина, Клавдия ворковала над внучкой, успокаивая ее... и только Кузьмич равнодушно выходил из дома, найдя для этого причину.

– Егор, пригляди за дитем, а я к Марусе сбегаю за дрожжами.

– И чего я буду за ней глядеть? Понимаю что ли в этом...

– А то ты Нинку не нянчил... забыл что ли? Уж три месяца... подойди хоть. Нинка в больницу уехала, побудь тут...

– Ну и ты там с Маруськой языком не лязгай, а то не дождешься тебя...

Клавдия, обрадовавшись, что Егор остается с внучкой дома, быстро стала одеваться. – Я скоренько...

За окном уже появились первые осенние листья, но было тепло, как это обычно бывает в начале осени. Егор, глянул в окно и одобрительно хмыкнул, радуясь погоде, которая, как по заказу, для уборки огорода. Его мысли о хозяйстве прервал плач девочки.

Он вошел в комнату Нинки, склонился над кроваткой, которую дочь купила в райцентре; даже имя Анна, которым назвали внучку, не могло отогреть его сердце. Анной звали покойную мать Егора, которая любила и баловала Нину до самых взрослых лет.

Девочка куксилась... потом уставилась на Егора, разглядывая его.

– Ну и чего надоть тебе, несмышленыш? – тихо спросил он.

Девочка вновь заплакала.

– Мокрая, поди, – он проверил. – Нет, сухая... а чего надо?

Взяв погремушку, встряхнул ее, отвлекая ребенка.

Но погремушка не помогла. Егор посмотрел в окно. – И где ее носит? – проворчал он. – Потом подошел к кроватке и осторожно взял девочку на руки. Впервые за три месяца после рождения взял на руки внучку.

С детьми, когда родились, с Колей и Ниной, водился и помогал Клавдии. А тут, как взъерепенился на дочь, что, будучи не замужем, родила, так вообще не касался, как там они с малышкой управляются. «Не мое это дело» – так считал.

И вот держит внучку на руках, а сам не знает, как ее успокоить. А она, эта кроха, вдруг перестала плакать, лежит себе, разглядывает деда...

Егор и сам притих, сел на диванчик, держит ребетёнка и, сам того не замечает, как умиляться начал. – Ишь, ты, глазастая, любопытная... притихла... хорошо у деда на руках... Расти давай, да не болей...и не плачь почем зря.

Клавдия так и застала мужа с ребенком на руках. Хотела взять Анечку из его рук, да он сам осторожно в кроватку положил.

И с того времени чаще стал к внучке подходить. А больше всего Клавдию, да и Нину, удивляло, что на руках у деда Анюта не плакала. Сразу затихала.

На крохотном пятачке у магазина, где любили «обменяться мнением» сельские сплетницы, услышал Егор однажды, как Людка Сомова брякнула: «Ну, так ежели не в браке дите родила, так значит, внебрачный ребенок... вон как у Прохоровых... у них же, получается, внучка внебрачная...»

Егор сразу смекнул, про кого речь. Не стал делать вид, что не слышал, подошел вплотную к Людке, она даже отшатнулась, и тихо так сказал: – Сама ты... бракованная...

– А я чего? – испугалась Людмила грозного вида односельчанина. – Я ничего... это так, для примера, говорят так...

– Завяжи платок на свой роток, – буркнул недовольно Егор и пошел прочь.

Разговоры в селе утихли, никто уже не обращал внимания на Нину, которая «в подоле принесла», а Егор все больше привязывался к внучке.

В два годика она цеплялась за его руку, когда он присаживался и вскарабкивалась к нему на колени. Но больше всего трогало Егора ее лепетание: «дедя», – обращалась она к нему, трогая ручонками его морщинистое лицо. – Ишь ты, егоза... а ну, шурш, спать! – с улыбкой говорил Егор.

Нина к тому времени уехала в райцентр, там с работой проще. А потом вернулась с женихом. Василий был на пять лет старше Нины, разведенный, но к тому времени еще бездетный.

– Расписаться мы решили, – обрадовала она родителей.

– Ну, так расписывайтесь,- сдержанно одобрил Егор. Клавдия смахнула слезу. – Правильно, доча, мы не хуже других.

Поселились молодые в старом домике покойной матери Егора Кузьмича, и пока обустраивались, Аня по-прежнему жила у дедушки с бабушкой.

Забеременев, Нина забрала дочь. Но при каждом удобном случае внучка бывала у Прохоровых. Да и сама она тянулась к ним. Василий, мужчина степенный, спокойный, но особой любви к чужому ребенку не испытывал. И наконец, дождался первенца – родился сын.

В первый класс Анюта пошла от Прохоровых.

– Папа, в школу надо ребенку, и у нее, как-никак, родители есть, мать я ей... так что забираю Анюту.

– Куды ты ее забираешь? От вас до школы через все село топать. Кто водить девчонку будет? Васька днями на работе, ты с мальцом водишься... нет, пущай у нас остается пока, тут до школы – вмиг добежать. – Егор Кузьмич, положив локоть на спинку стула, словно опору нашел, уверенно сказал: – Пусть дитё тут живет... так и вам сподручнее будет.

– И правда, доча, вам так легче будет, – согласилась Клавдия.

Нина особо и не настаивала, к тому же в любое время могла к родителям прийти, дочку увидеть, да и Анюта прибежать всякий раз может. Но самым убедительным было то, что внучка Анечка привязалась к деду с бабой. А больше всех к деду.

Он и качели ей сделал. Особенные качели, раскрасив разной краской. Даже ребятишки с соседней улицы приходили посмотреть и покачаться. И уроки он тоже с ней делал. И еще до школы научил читать и выводить первые буквы.

– Деда, расскажи сказку, – просила Аня.

– Ох, и нашла рассказчика, – ворчал Егор. Но присаживался рядом, обняв внучку, словно хотел защитить от всех ветров и бед, и начинал рассказывать. Вот так, рядом с ним, она иногда засыпала. А если не засыпала, то говорил свое привычное без всякой злобы: «А ну, егоза, шурш, спать!»

Прохоровы часть 2
Так и осталась Аня в доме Прохоровых. Подрастали ее младшие братья – Сережка и Юрка, с которыми она водилась. И дед, так же с заботой относился к внукам, но к Ане – как-то особенно. Нина даже злилась, что выделял старшую, родившуюся от бросившего ее Лисковского. А ведь мальчишки-то от законного мужа родились.

Когда Аня закончила школу и поступила в медучилище, объявился в районе Лисковский. Тогда уже Владимир Павлович Лисковский, заместитель начальника районного отдела внутренних дел.

Егор Кузьмич, постаревший, с поредевшими седыми волосами, в очках, шевеля губами, читал в местной газете о его назначении. Фамилию эту он слышал лишь однажды, а тут вновь обозначилась эта фамилия.

– Слышь, Клава, это не тот, случаем, Лисковский, что от нашей Нинки улизнул тогда?

Клава, по привычке поправив платок, присела напротив, сложив «замком» натруженные руки. – Тот самый, будь он неладен, – вчера Нина сказала мне.

– Ага, тебе сказала, я а как всегда в последнюю очередь узнаю.

– Не ворчи, Егор, зашел разговор, вот и сказала.

– Кобель, – отложив газету, проговорил Кузьмич, – ладно Нинка... обидно мне, что внучку не признал... а еще в начальники влез...

– Заместитель он, а не начальник, – поправила Клавдия.

– Всё одно с портфелем...

Так бы и забыли они этот разговор, но дочь Нина вдруг заволновалась, стала суетиться, вновь вернулась к разговору про Лисковского.

– Пап, вы пока Аньке не говорите, – попросила она, – видела я на днях в райцентре Владимира.... важный такой стал, располнел...

– Ну, ладно, чего мне его важность, – оборвал Кузьмич, – говори уж.

– Разведенный он. И детей нет. Вот так. Прожили с женой, а детей нет, получается, Анька моя – единственная наследница...

– Чего-ооо? – Егор, как и раньше, нахмурил брови. – Какое наследство?

– Ну, так от родителей в городе квартира осталась. Небольшая... но жилье все-таки, да еще в городе. Да и в райцентре у него тоже квартира теперь есть...

– Ты чего хочешь? – заволновался Кузьмич.

– Папа, он сам покаялся, пожалел, что Анюту не признал... пожалел, что не поверил мне... готов хоть сейчас дочку признать. Видел он ее... фотографию я показывала... говорит, на него похожа, сильно похожа...

Кузьмич встал, выпрямился, насколько это возможно при его сутулой спине и, сложив фигуру из трех пальцев, заявил: – Накося, выкуси... на мою мать Анну Тимофеевну Прохорову Анюта похожа, а не на него... кобеля...

– Ну, папа, тебе не угодишь, человек сам, понимаешь...

– А где он был до сего времени? Должность зарабатывал? А ежели бы у него сейчас дети были, то про Аньку бы и не вспомнил?

– Ну, папа, как знаешь, – Нина горделиво выпрямилась и собралась уходить, – а Владимир Павлович сам лично в выходной приедет. Сюда, к вам приедет.
___________

Владимир, действительно, приехал к Прохоровым в воскресенье. Его, хоть и не новая, но вполне ухоженная «Волга», подкатила к воротам Прохоровых. Клавдия, впервые увидев отца внучки Анюты, стушевалась в первые минуты, стала приглашать за стол.

Егор Кузьмич, не дрогнув, по-прежнему, держался как часовой на посту, готовый в любой момент указать на дверь.

– Здравствуйте, хозяева! – Громкоголосо поприветствовал гость. Вручил цветы, конфеты и коробку с тортом, купленным в райцентре. Клавдия виновато взглянула на свои пироги, к которым как-то больше привыкли.

Сдержанно кашлянув, как будто готовился к большой речи, Владимир присел к столу. Аня, светловолосая, сероглазая, стройная, в новом голубом платье, присела напротив.

– Такая вот жизнь, – начал гость, – в молодости много ошибок, бывает, наделаешь, пока поймешь, где твоя судьба. – Он виновато посмотрел на Анюту. – Не обижайся, Анечка, так получилось, что я твой отец... и очень-очень рад этому. Не у каждого, понимаешь, отцы находятся, а я вот нашелся... лучше поздно, чем никогда.

– Это ты к чему? – спросил Егор Кузьмич. – Хочешь сказать, что появился и осчастливил девчонку?

Лисковский попытался улыбнуться. – Ну, что вы, это я так, к слову, как в жизни бывает. – Он снова посмотрел на Анюту. – Ну, расскажи, Анечка, как учеба? Нравится ли тебе будущая профессия?

– Очень нравится. Мы с дедом всё заранее обговорили, – она посмотрела на Егора.

– Ну, посоветоваться – это хорошо. У тебя еще один советчик теперь есть, ко мне можешь обращаться, – сказал гость.

Примерно через час, Владимир стал поглядывать на часы. – Прошу прощения, но у меня работа и в выходной день. Поэтому буду краток. Поскольку Аня – моя дочь, то справедливо будет, как и положено, записать на мою фамилию... ну и отчество мое взять, отец все-таки... будешь Лисковская Анна Владимировна. Жаль, родители мои не дожили...

– Ну, а что, всё правильно, – Клавдия толкнула локтем внучку.

– Вы как считаете? – Владимир обратился к Егору Кузьмичу, сразу поняв, что этого старика ничем не проймешь.

Клавдия приготовилась, что Егор снова воспротивится, выскажет свое категоричное мнение. Но Егор, осторожно кашлянув, взглянул на внучку. – А что, Анюта, может оно и справедливо будет. Ты подумай, сама решай. А то ведь, и в самом деле, не у каждого отцы объявляются... через столько лет.

– Да, Аня, подумай, – обрадовался Лисковский.

Анна встала, немного волнуясь, убрала русую прядь. – Спасибо, Владимир Павлович, за предложение. – Она подошла к Егору Кузьмичу, положила ладонь на его плечо: – Прохорова я. Прохорова Анна Егоровна. Так и будет.

Кузьмич от удивления выронил из рук вилку. – Ты чего, внуча, может он дело говорит...

– Тихо деда, теперь я решаю, – жестким голосом сказал Анна. – Фамилию менять я не собираюсь... ну, если только замуж выйду. А Егоровной как записана, так и останусь. Ну, а если Владимир Павлович считает меня дочерью, ну пусть так и будет, я не против.

– Это ты ее научил! – С обидой сказала Нина, когда Лисковский уехал. – Человек при должности, не бедный, наследников нет, а она... Егоровной решила остаться...

Анна, выслушав мать, вышла на середину комнаты и, топнув ногой, твердо сказала: – Никто меня не подучивал, это я решила! И не собираюсь отчество на квартиру менять.

***

– Это кто там по коридору ходит? Морошкин, ты же после инфаркта... а ну, шурш, в палату! Лежать и выздоравливать!

– Анна Егоровна, я на минуточку, – с трудом выговаривая слова, лепетал седовласый Морошкин.

– В палату, я сказала! Давай, родимый, тебе еще жить надо, – сменив гнев на ласковый тон в голосе, сказала старшая медсестра.

– Елена, распрекрасная, где тебя носит? У тебя больные, как по площади гуляют.

– Анна Егоровна, я на минуточку, – оправдывалась молоденькая медсестра Лена.

– Знаю твою минуточку... поди благоверный приезжал... ох, ты же «щучка» эдакая, – беззлобно ворчала старшая.

Анне Егоровне уже пятьдесят три. Она много лет работает в районной больнице старшей медсестрой. И уже много лет прошло с того дня, как приезжал отец с предложением, принять его фамилию. Она отказала тогда. И нисколько не жалела об этом.

С отцом она все равно общалась. И даже когда он вновь женился и у него родился сын. И год назад Владимир Павлович, дожив до преклонных лет, умер в этой же больнице на руках Анны. Она и раньше поддерживала его здоровье, как могла, заставляя вовремя обследоваться.

Деда Егора Кузьмича не стало ровно тридцать лет назад. Но Анна помнит его до сих пор, вместе с мужем они дали младшему сыну имя Егор – в честь деда.

Вот и сейчас, даже на работе, она вспомнила Егора Кузьмича, ведь до сих пор остались с ней его хлесткие словечки.

– Петровна, чего загрустила? – Анна поймала невеселый взгляд санитарочки Галины Петровны.

– Ой, Анна Егоровна, да Светка моя учудила... рожать собралась... вбила себе голову, что пора уже... а ведь не замужем... вот и получится внебрачный ребенок.

Анна рассмеялась. – Нашла о чем печалиться! Посмотри на меня: я внебрачной внучкой была, – так меня в селе кто-то назвал. Только дед мой быстро разговоры пресек. Ну, и посмотри, в чем я пострадала? Да ни в чем. Так что пусть твоя Светка рожает, если ей хочется. А все эти «брачные-внебрачные» – пустые разговоры. – Она задорно подмигнула санитарочке и пошла по коридору, по-хозяйски оглядывая вверенные ей владения. И такая же худощавая и сероглазая, как и ее дед. Да это и не важно, главное, что был в ее жизни такой дедушка, родная душа.

Автор: Ясный день

Ездил я как-то на скорой помощи.
Не как фельдшер и не как врач и даже не как пациент – боже упаси – как ротозей. Решил изучить жизнь врачей, так сказать, изнутри, как изучают они нас посредством своих фибро и гастроскопов.

Договорился с хорошими знакомыми, причину придумал – мол надо мне уметь, если что, оказать первую помощь, ну там вырезать аппендицит, роды принять или почку пересадить, потому что кругом пустыня или море и помощи ждать не от куда. В общем наплел с три короба.
- Ладно,- согласились мои знакомые,- Хочешь – валяй. Только после не жалуйся. Пристроили меня на хорошую подстанцию в самую лучшую бригаду.
Первого выезда я ждал как откровения, все думал может и я на что сгожусь и даже кого-то спасу. А тут как раз команда:
- Шестая бригада – на выезд. Шестая бригада это в том числе я. Подошел фельдшер. Подтянулся врач.
- Чего там?
- Помирает кто-то. Воровского 17.
- А-а... Тогда пойду допью кофе.
- Так ведь там пациент помирает!- напомнил я.
- Ну да,- согласился врач,- Только пока мы доедем – все-равно помрет. Или сам по себе выживет. Все от бога... И точно, пошел допивать свой кофе.

Это я к чему?... Это я к тому, что все врачи сильно не романтики.
Реалисты они. И циники. Профессиональное это...
Наконец собрались и поехали. Не спеша.
- У киоска притормози,- попросил врач,- Сигарет куплю. Кончились. Притормозили.
- А чего мы так медленно?- тихо спросил я.
- А куда торопиться?- удивился фельдшер,- Лично я не спешу в морду получать. Там ведь кто помирает – там алкаш помирает. Главное дело все-равно не помрет – всех переживет. И тебя и меня... Мы все эти адреса как пять пальцев. Знаем – бывали...
И точно, встретил нас алкаш – бодренький такой для покойника.
- Вы где?... Вы чего так долго?... Ездят они... А человеку, пролетарию, сдохнуть – да?
- Лучше б сдох! – крикнула жена пролетария,- Доктор – усыпите его что-ли. Совсем!
- Он меня не усыплять, он меня спасать должен. Обязан!- заорал в ответ алкаш.
. Инфантильный как сытый питон доктор чего-то там вколол, чего-то дал съесть и чем-то запить.
- Ну все – мы пошли. И мы – пошли.
Потом были другие адреса и были умирающие и умершие и все это буднично, без криков – «Он уходит от нас», не как в сериалах. Все скучно – до оскомины. «Он уходит от нас» я слышал из уст врачей лишь однажды, когда они говорили о заместителе главврача. И еще они добавили
– «Наконец-то!» И «Давно пора». Это я все к чему?... Ах да... Про жену... Дойдем и до жены...
Скоро ко мне привыкли. И я – привык. И меня уже заставляли таскать носилки и держать и поворачивать пациентов и даже подавать какие-то там ампулы. И я уже не морщился от вида крови и не шмыгал носом от запахов. Разных. Потому что болезнь это штука, в первую очередь, малоаппетитная – кровь, гниль, тяжелый дух, капризы, угрозы и слезы родственников. Тоска. Отчего врачи со стажем – как черепахи в панцире – не пробиваемы. Ничем!
- Помер что ли? – Вроде да. – Ну ладно... Время поставь. И ампулы собери... Соболезнуем... Натоптали мы тут у вас...
А то – сидят в машине – рядом покойник переломанный словно его через мясорубку прокрутили, а они беляши трескают. И говорят: – Мясо не прожаренное, сыроватое мясо-то... – Ага... И все им по барабану. Хотя, иногда, и их пробивает...
Так вот теперь про жену... Идеальную.
Был вызов в район застроенный частным сектором, где сам черт ногу... Но водитель ехал уверенно – водители скорой каждую дырку в любой дыре знают. Едем. На этот раз быстро – видно про этот адрес бригада ничего такого не знала. Водитель даже мигалку включил. Направо, налево, разворот под кирпич.
Приехали. Небольшой, в три окна домик, наличники, забор деревянный. Возле забора мужик стоит. Лет семидесяти. Бросился к нам как к родным, чуть под машину не лег.
- Скорей, скорей, помирает! Потащил в дом. В доме прибрано и половички расстелены.
- Туда-туда! Утянул за перегородку. За перегородкой – кровать. На кровати женщина. Видно – жена.
- Что с ней?
- Помирает! Утром стало плохо, а теперь – вот.
Женщина лежала недвижимо, с закрытыми глазами с руками сложенными на груди и даже было не понятно, дышит она или нет. Врач кивнул фельдшеру. Тот раскрыл сумку. И по тому, как кивнул врач, фельдшер все понял. И я – понял. Со стороны – да, не сообразишь, но я с ними уже поездил и научился читать между строк. Нечего тут было делать ни скорой ни вообще помощи.
- Ну что?... Как?... Она будет жить?...- суетился, спрашивал мужик. Хотя она – УЖЕ не жила. Врач померил давление, чего-то послушал в фонендоскоп. Но так – для отчистки совести.
- Эй, вы слышите меня?- спросил он. И громче
- Э-эй! Поворочал, потряс больную. Никаких реакций.
Вообще никаких – пациентка не видела, не слышала, не чувствовала. Ее уже здесь не было. Она была уже – там.
Но прежде чем ее отпустить, врач должен был совершить ряд манипуляций призванных задержать покойницу на этом свете еще минут на двадцать. Фельдшер вколол чего-то в вену. И ввел чего-то под кожу.
- Ответьте! Вы слышите меня? Но пациентка даже не шелохнулась.
Даже после кубиков. Все... Врач расслабился. Он больше не препятствовал.
Он сделал все что мог, согласно инструкции Минзрава. Теперь он мог умыть руки...
- Дайте полотенце.
- Что?- не понял мужчина.
- Полотенце!- повторил врач.
- А?- мужчина начал растеряно оглядываться,- Полотенце?... Да? Я не знаю где... Счас. И повернулся к жене. Мертвой.
- Маша, Маша, где у нас полотенца лежат? А? Полотенца где? Доктор просит.
Врач остолбенело глядел на мужика.
- Маша. Маша скажи! Врач моргнул фельдшеру, чтобы тот приготовил шприц с успокоительным. И, наверное подумал, что придется вызывать психбригаду и может даже связывать мужику рукава.
- Ма-аша! И тут, что-то такое случилось – невообразимое, потому что женщина шевельнулась, вздохнула и открыла глаза.
- Маша, где у нас полотенца?- буднично спросил муж.
- Там!- ответила покойница,- В шкафу,- И показала пальцем.
У врача отпала челюсть. У фельдшера покатилась ампула. Женщина закрыла глаза и замерла.
- Шприц! – заорал врач,- Три кубика!... Два кубика!... И еще!... Вы слышите меня? Женщина ничего не слышала.
- Эй, откройте глаза!- просил доктор, тряся омертвевшую пациентку за плечо. Причем, довольно грубо. Та лежала неодушевленным бревном. С руками сложенными на груди. Вкололи три кубика. И еще два.
- Вы слышите меня? Слышите? Ни хрена! Бабушка не подавала признаков жизни. Никаких. Бабушка умерла.
Фельдшер замер со шприцом в руке.
Врач покачал головой. Фельдшер опустил шприц. Из-за перегородки вышел муж. Без полотенца.
- Я не нашел,- виновато развел руками он.
- Да черт с ним, не надо полотенца, – ответил врач вставая и собираясь уходить. – Маша, я не нашел полотенце. Его нет в шкафу.
Женщина дернулась, вздохнула. И открыла глаза.
Врач – сел. И фельдшер тоже.
Женщина обвела всех бессмысленным, потусторонним взглядом.
- Маша, там нет полотенец,- пожаловался муж,
- Я искал. Взгляд пациентки приобрел осмысленность.
- Посмотри на верхней полке, под пледом.
- А-а, под пледом. Ладно посмотрю. Муж ушел за перегородку.
- Шприц!- прошептал врач.
- Вам? – Нет – ей!... Я все это видел! Я там был! Я – хоть под присягой.
- Охренеть!- выдохнул врач,- В конец! Добавил что-то про кубики и крикнул:
- Эй вы, как вас там... Да – вы! Идите сюда! Быстрее! Муж пришел. Без полотенца.
- Вы это, спросите ее,- сказал врач, неуютно поеживаясь под халатом, потому что ощущал себя полным идиотом,- Спросите..., как она себя чувствует? Муж кивнул.
- Маша... Маша... Доктор спрашивает как ты себя чувствуешь? Врач диковато смотрел на мертвую женщину. Взглядом заинтригованного паталогоанатома, который только что вскрыл покойника и что-то там нашел чего быть не должно. Что-то лишнее.
- Маша. Маша! Маша!... Хм... И опять, откуда-то из бездны, из мрака того света, с самого дна, женщина пошла на зов своего мужа и, карабкаясь и цепляясь за его голос, вышла, вынырнула, вернулась.
И спросила:
- Что ты?
- Вот, доктор спрашивает – как ты себя чувствуешь?
Доктор нехорошо улыбнулся.
- Я... Спасибо... Да... Лучше. Ты полотенце нашел?
- Нет. – Извините доктор, он у меня такой беспомощный. Я сейчас, я сама...
- Лежать! – заорал доктор. Потому что, вдруг, поверил, что эта покойница сможет встать и пойти за перегородку, и влезть на табуретку и перерыв белье найти и принести ему полотенце и еще на руки полить!
- Не надо, я сам,- предложил муж.
- Назад!
- Но полотенце...
- Какое полотенце?... Какое на хрен полотенце... Не нужно мне никакое полотенце! Говорите с ней.
- О чем,
- Не знаю! О чем угодно. Говорите! Раз вы такой... – доктор даже подходящих слов подобрать не смог,
- Говорите! А про себя подумал про пушного зверька и про то, что медицина здесь точно – бессильна. Правда совсем в ином, в не привычном, контексте.
А покойница, только теперь осознав расположившуюся подле нее медбригаду, стала перебирать по одеялу пальцами и озабочено спросила:
- Ты чай... Ты их... Напоил?...
- Нет... А сахар, где у нас?
- Там, в буфете, на средней полке. И доктор сказал:
- М-м-м!- и еще:- Ёе-е!- и еще,
- Твою маму!... Потому что когда мы не знаем, что сказать, от избытка чувств, всегда так говорим. И еще сказал фельдшеру, безнадежно махнув рукой:
- Давай, вызывай реанимационную бригаду.
Быстро! И предупреди их, чтобы они его в больницу с собой взяли.
- Кого?
- Мужа! – Зачем?- подивился фельдшер.
- В качестве... дефибриллятора!
После, в машине, доктор долго-долго молчал, уперев кулаки в подбородок, а потом вздохнул:
- Никогда не завидовал пациентам. Вообще – никогда. А этому – завидую. По черному!... Он же даже не знает где сахар!... Какую жену отхватил!... Какую!... Идеальную! И снова замолчал.
Окончательно. Наверное, своих жен вспомнил. Всех четырех, с которыми был в разводе. И тут я с ним, конечно, согласен.
Повезло – мужику. Что да – то да! Но, может было за что... Больше я с той бригадой не ездил. И вообще – не ездил. Хватило...

Андрей Ильин

Реинкастрация

Павел Андреевич спал сегодня плохо. Постоянно его кто-то кусал за хвост. «Блохи», ― думал мужчина и менял позицию, не открывая глаз, словно и не просыпался. Лишь с пятого раза до него дошло, что если блохи ― дело привычное, то вот хвост ― что-то новое.

Павел Андреевич открыл глаза, зевнул и повернул голову в сторону хвоста. Тот был на месте.

― Что за чёрт?! ― крикнул он, наконец поняв, что случилось что-то очень прискорбное, но из рта его вырвалось лишь незамысловатое: «Гав-гав».

― Ой! ― вскрикнула проходящая мимо девушка и замахнулась единственным, что было у неё под рукой — мусорным пакетом.

― Постойте! Вы не так поня... ― Павел Андреевич не успел закончить, как пакет уже опустился на его голову.

Дело было возле нового спортзала, и, судя по весу пакета и слезам отчаянья на глазах девушки, она шла выбрасывать гантели.

― За что?! Что я вам сделал?! ― закричал в сердцах мужчина, но вместо слов досады снова раздался бестолковый грозный лай.

Девушка пятилась назад, стараясь на смотреть в глаза псу: она знала, что это провоцирует агрессию. Но, не сдержавшись, посмотрела. Судя по взгляду, пёс был глубоко оскорблён и, кажется, осуждал её.

Пакет лежал на земле, из него наружу показались две огромные палки колбасы. Девушка остановилась, из её груди вырвался стон отчаянья. Она собиралась выбросить колбасу и начать новую жизнь ― спортивную, но колебалась. Павел Андреевич оскалился, чувствуя, что его хотят добить.

― Значит, судьба! ― бросила обречённо девушка и, утерев слёзы, побежала покупать абонемент в зал.

Запах брошенной на землю колбасы привлек новоиспеченных сородичей Павла. Два огромных лохматых пса вырулили из-за мусорных баков и, не поздоровавшись, принялись дербанить пакет.

Павел Андреевич не знал, как правильно начать диалог, и произнёс то, что ему казалось наиболее логичным: «Гав-гав».

― Ты что, отсталый? ― спросил в ответ рыжий одноухий кобель.

― Нет, ― обиженно ответил пёс. ― Я просто новенький, осваиваюсь.

― А, ясно, ну раз новенький, то шуруй отсюда. Лишний рот ― хуже пистолета.

Так говорил только один человек на памяти Павла.

― Постойте, быть не может, дядя Вася, ты, что ли?!

― Мы знакомы?! ― удивился рыжий.

― Это же я, Паша, из седьмого дома.

― Какие люди, вернее, псы! Не ожидал тебя здесь увидеть!

― А я-то как не ожидал, ты же умер в прошлом году!

― Это, Паша, называется реинкастрация, привыкай. Раз ты пёс, значит, тоже того... ― с этими словами Вася вгрызся в колбасу и начал громко чавкать обёрткой.

― Что значит «привыкай»?! Какого ещё «того»?! Да я в самом расцвете сил, мне Наташка на днях сказала, что я всех переживу ― как советский пылесос.

― Почему как пылесос? ― удивился старый знакомый и принялся облизывать пустой пакет.

― Говорит, шуму много, место занимаю, а что в нашем браке происходит ― ни фига не всасываю, ― немного пристыженно заявил пёс.

― Я тоже был хоть куда, но разве ж оголённому проводу на земле объяснишь, что ты здоров?

Соратник Василия между тем начал бросаться на проезжающие машины, пытаясь укусить их за колесо.

― Что это с ним? ― удивленно смотрел на него Павел.

― Психологическая травма. Он в прошлой жизни на шиномонтаже работал. Как увидит, что колесо не отбалансировано, сразу теряет голову.

― И что же мне теперь делать?!

― Радоваться, что ж ещё! Я в жизни себя лучше не чувствовал! На работу ходить не нужно, живёшь где хочешь, любая еда в радость, никто тебя не поучает, на мозги не капает ― сказка!

― А как же Наташка?

― А что Наташка? Сегодня Наташка, завтра Жучка, а послезавтра и вовсе Джинджер! Хочешь ― овчарка, а хочешь ― лабрадор. Главное, с бойцовскими не связываться ― они, как правило, бывшие стервы.

― Нет, я так не могу, я однолюб.

― Ничего не поделаешь ― ты не породистый, да и не щенок уже. Таких как мы никто не возьмёт домой.

― А почему, кстати, я не щенок, а сразу взрослый пёс?

― Ты ещё спроси у меня почему мы зад друг другу нюхаем. Умники будут говорить, что это мы так знакомимся, но на самом деле никто не знает. Просто так заведено, и не нам об этом задумываться.

Колбаса закончилась, а новых «спортсменов» на горизонте видно не было.

― Ну мы пошли. Ты с нами? ― спросил, облизываясь, одноухий.

― Не могу, надо попробовать домой вернуться.

― Ну дело твоё. Если что, ищи нас возле молокозавода.

С этими словами псы исчезли в кустах.

Павел Андреевич никогда не был в этой части города и никак не мог понять, в каком направлении ему двигаться.

― Извините, не подскажете, как мне до Василисина добраться? ― бежал он за мужиком, который кричал на всю улицу, что его пытается загрызть бешеный алабай.

Павел плохо разбирался в породах, но, судя по отражению в луже, его порода ― это итог странного любовного треугольника, в который входили доберман, пекинес и, возможно, чау-чау.

― Простите, не подскажете, какой это район? ― обратился он к сорвавшемуся с поводка хаски, но тот лишь бегал вокруг него, без конца радостно повторяя: «Гав-гав».

«Идиот!» ― подумал Павел Андреевич и, увидев надпись «Метро», помчал туда.

Там он попытался занять денег на проезд у местных псов, но безуспешно. Один из них бегал за собственным хвостом, без конца приговаривая: «Не может быть, я же директор авторынка, откуда ты взялся?!» А второй протяжно и нудно скулил. Хозяйка привязала его к скамейке и ушла за кофе. Павел Андреевич взывал к его гражданской сознательности и помощи ближнему, но бедолага совсем потерял связь с реальностью и лишь повторял как загипнотизированный: «Принеси мне американо-о-о, без молока-а-а, без са-ха-ра-а-а-а».

В метро пёс прошмыгнул, слегка прикусив контролёра, который схватил его за хвост. Найдя нужную ветку, он прошмыгнул в вагон и уселся в уголке, рядом с кокер-спаниелем, чья хозяйка спала.

― Простите, нам необходимо понюхать друг друга, ― обратился к нему породистый тип.

― Это ещё зачем? ― удивился Павел Андреевич.

― Не знаю, но мы обязаны.

― Только попробуй, я тебе нос откушу.

― Ладно-ладно, не горячитесь. Кстати, вы были на новой выставке современного искусства в центре? Один сплошной декаданс, меня до сих пор никак тоска не отпустит, хочется скулить от безнадёги. Хорошо, что есть сахарные косточки ― ими и спасаюсь.

Павел Андреевич не знал, что ответить, потому был краток:

― Гав-гав.

― Хамло, ― отвернулся кокер-спаниель и сделал вид, что тоже спит.
На нужной станции Павел Андреевич вылетел как пуля. Он понял, что нет смысла быть вежливым, поэтому просто рычал на всех, кто вставал у него на пути ― люди и собаки тотчас отступали. Но были и те, кого он напугать не смог: полицейские, бойцовские стервы, излишне любвеобильные дети. Каждый из них пытался оторвать от бедного Павла кусочек, и когда он добрался до места, был уже на грани.
Последним оплотом сопротивления оказался домофон ― против него Павел Андреевич не смог противопоставить ни зубы, ни лай, ни даже хвост. Силы были на исходе, издав гортанный вопль полный печали: «Наташа-а-а-а!» он рухнул на землю и приготовился к очередной смерти. Кем он теперь будет? Котом? Попугаем? Хомяком? Баобабом? Что приготовила ему жестокая реинкастрация?

― Паша! Паша, твою дивизию! ― раздалось откуда-то.

― Что? Что такое? Гав! ― вокруг была лишь темнота.

― Да ты достал лаять! Я из-за тебя уже третий раз просыпаюсь! ― послышался до боли знакомый голос.

― Наташ, ты?

― Я, кто ж ещё?!

― Ты меня понимаешь?! ― с тревогой в голосе произнёс Павел Андреевич.

― Нет, Паша, не понимаю! Тебя только мама твоя понимает, ну или вид делает! Мне вставать рано, а ты тут гавкаешь во сне, иди и спи на диване!

Тут Наташу лизнули прямо в ухо.

― Тьфу, с ума сошел!

― Прости, родная! Я... я просто ещё не освоился.

Павел Андреевич вскочил с кровати, побежал к холодильнику и начал что-то складывать в пакет.

― Ты куда собрался? ― остановила его жена у порога.

― К молокозаводу, там дядя Вася голодный бегает.

Наташино лицо отражало целую гамму чувств: тревогу, смех, злость. Она хотела уложить болезного спать, но тот был слишком возбуждён.

― Ты только будь аккуратней, хорошо?

― Гав-гав! ― бросил напоследок Павел и убежал в ночь.

Александр Райн

«Золотая рыбка»
Каких только «заманчивых» предложений не встретишь в Инете.
Кирилл улыбнулся, когда ему попалось следующее объявление: «На сайте «Золотая рыбка» можно оставить три желания и они обязательно сбудутся» Кирилл подумал: «Да, конечно. Нужно отправить sms-сообщение заплатить 100 или 200 рублей и взамен получить ответ: «ваше желание невыполнимо».

В объявлении, правда, оговаривалось, что пожелания «умертвить», «истребить», «покалечить» или «нанести какой-либо другой вред», а также корыстные, агрессивные и человеконенавистнические желания исполняться не будут. Сайт называется «Золотая рыбка», а не «Злобная пиранья» или «Барракуда». Кирилл никогда не верил в чудеса. И сейчас не поверил.

Мысленно произнес «чушь» и продолжил переписку с сокурсницей. Но потом, ему вдруг в голову пришла шальная мысль, а чем черт не шутит, загадать что ли, чтобы Анюта объяснилась ему в любви. Он давно добивался ее взаимности, но она все училась, училась, училась и не воспринимала его всерьез. Кирилл отыскал сайт. Еще раз улыбнулся, когда рыбка, очень симпатичная, переливающаяся всеми цветами радуги вуалехвостка, произнесла: «Чего тебе надобно, старче?» И на экране возникла рамочка из водорослей и раковин, в которой стояло три цифры:
1.
2.
3.
Рядом с цифрой один он написал: «Хочу, чтобы Анна Александровна Оболенская объяснилась мне в любви». Кирилл специально написал полностью ее имя, отчество и фамилию, а то объяснится какая-нибудь еще Анна. Смешно, но в тот момент ему показалось, что он на секунду все-таки поверил, что чудо может свершиться.
Он даже посмотрел, не ответила ли Анюта на его вопрос в чате по поводу встречи вечером. И вдруг увидел то, чего никак увидеть не ожидал:
- Кирюша, я, конечно же, пойду с тобой куда захочешь, потому что ты классный. Кирилла прошиб пот. Анюта, всегда такая отстраненная, занятая то написанием курсовой, то готовящаяся к выступлению на студенческой конференции, вдруг написала такое. Красивая и умная девушка – редкое явление природы, была уж слишком серьезной. И увидев такое, молодой человек подумал, что его кто-то разыгрывает.
Но как? Анюта сама не смогла бы все это провернуть с сайтом. А кто и зачем?
Вернувшись к симпатичной рыбке, он увидел, что над рамочкой высветилась надпись.
«Одно желание выполнено. У Вас осталось два желания».
Что же загадать. Деньги – корыстное, чтобы доцент Чернецов растворился без осадка и не портил ему кровь и зачетку – агрессивное, чтобы сосед сверху перестал сверлить хотя бы после одиннадцати – мелкое. Но что тогда? А придумал, чтобы меня пригласили сниматься в каком-нибудь блокбастере, и хорошо бы в Голливуд. Ну, уж это чешуйчатой не по зубам.
Он напечатал свое амбициозное желание. И минут через пять услышал, как мелодично звякнул звуковой сигнал поступления нового письма.
Открыв почту, Кирилл подумал, что сходит с ума. Во 'входящих' он увидел адрес послания и в нем слово Hollywood. Послание гласило, что во время посещения столицы России, режиссер нового фильма, Стен Уиннер случайно увидел его фото в журнале «Экономисты будущего» (он год назад занял 1 место на олимпиаде среди студентов экономических Вузов Москвы) и лицо Кирилла Позднякова показалось ему одухотворенным и мужественным, и что именно таким он представлял себе главного героя, русского путешественника по далеким галактикам. Ему оплатят проезд в США и пребывание в Голливуде во время съемок, и, кроме того, после съемок он получит огромный гонорар.
-А как же Аня? Ведь съемки продлятся год или больше, а универ, а родители? Отказаться? Согласиться? Кирилл участвовал в самодеятельности, хотел даже поступать в театральное училище, но его предки, сами экономисты, страстно желали, чтобы их единственный отпрыск непременно пополнил армию дипломированных счетоводов. Он одно время участвовал в массовках, даже один раз сыграл малюсенькую роль со словами. Ему нужно было войти в комнату и сказать:
«К Вам его сиятельство, граф Отрадин». Он до сих пор вспоминает этот опыт с восторгом. А тут такое.
Третье желание, третье последнее, что же загадать.
И вдруг он вспомнил, что его любимая, совсем еще не старая бабушка очень больна. Врачи отказались ее лечить. Всё, разводили они руками, четверная стадия, сделать ничего нельзя. Процедуры, которые обычно назначаются таким больным, она не выдержит, слабое сердце. Только болеутоляющие, сильнодействующие лекарства могут облегчить ее страдания.
Вот оно третье желание: «Чтобы моя бабушка выздоровела!».
Кирилл напечатал желание, но над рамочкой высветилось: «Слишком серьезные обстоятельства. Третье желание может быть выполнено тоько при условии отказа от двух предыдущих. Если Вы согласны, нажмите на желание дважды».
Кирилл, без колебаний, дважды кликнул мышкой последнее желание.
Анюта, которая все еще была онлайн, прислала следующее:
«Кир, извини за глупую шутку, я сегодня занята. Завтра иду сдавать зачет по Экономической истории, нужно готовиться».
И второе известие пришло незамедлительно. «К сожалению, съемки нового фильма откладываются из-за отказа инвесторов финансировать данный проект. Перспективы Вашего участия в боевике неясны».
Вечером позвонила мама и дрожащим от волнения голосом произнесла:
-Сыночек, бабушке неожиданно стало лучше, это просто настоящее чудо! Она поднялась с постели. У нее впервые за полгода ничего не болит, появился аппетит, и она даже пыталась затеять уборку в квартире. Завтра пойдем делать анализы и томограмму.
Кирилл нажал на ссылку «Золотой рыбки», в ответ появилось уведомление:
Не удается открыть эту страницу. Проверьте адрес веб-сайта.
из инета

В кабинет к директору кладбища вошли двое парней. Тот невольно улыбнулся. Вид парней напомнил ему лихие девяностые.
- У нас друг погиб, – произнёс один из парней. – Его нужно похоронить с южной стороны вашего кладбища.
- Но там уже давно никого не хоронят, – попытался возразить директор.
- Платон просил, если погибнет похоронить его там.

Другой из парней положил на стол какие-то документы и пачку пятитысячных купюр.
- Ну, хорошо, – улыбнулся директор. – Всё сделаем в лучшем виде.

***
Лежит. Полумрак. Звезды. Попробовал встать. Что это? Его нет. Платон попытался спросить:
«Где я?» – но и голоса не было.
«Да, умер ты, умер!» – этого он тоже не услышал, но понял. – «Давно здесь никого не хоронят».
«Вы, кто?» – вновь задал вопрос.
«Покойники, как и ты. Рассказывай, как там на земле!»
«В смысле?»
«Какой год идёт?»
«Две тысячи двадцатый».
«Ух, ты! Мы уже сорок лет лежим».
«Ерунду ты, Федор, говоришь, – не зная почему, но Платон понял, что мысли принадлежат женщине, далее, она обратилась к нему. – Тебе лет сколько?»
«Тридцать».
«А звали как?»
«Платон».
«Меня – Таисия. Я когда умерла, пятьдесят было. А Фёдору – семьдесят. А Агафье – девяносто почти».
«Агафья – это я, – и это была женщина. – Нас здесь всего трое, ты – четвёртый».
«Кладбище-то вроде большое», – чувства, какие-либо, отсутствовали, и Платон потихоньку стал втягиваться в эту мысленную беседу.
«Кладбище-то большое, да мысли наши далеко не расходятся, – это уже Таисия. – Кроме того, все потихоньку исчезают».
«Это как?» – не понял Платон.
«Про рай и ад слышал? Но здесь маленько по-другому. Если человека на земле по-доброму вспоминают, часто на могилку приходят – он вверх улетает, наверно, в рай. И оттуда на всех смотрит. А если ругают и проклинают – вниз опускается, наверно в ад. И чем позже вспоминают, тем эти вспоминания большую силу имеют».
«Ну, а вы?»
«Про нас никто не вспоминает – вот мы и остались здесь. Эх, хоть бы кто-нибудь про нас вспомнил!»
«А почему я себя не вижу, а звёзды на небе вижу», – вопросов у Платона было очень много.
«Это у нас, как кино в кинотеатре, – появились мысли Фёдора. – Мы, когда на земле день, видим всё, что возле наших могилок делается. Вчера, как увидели, что копают, сразу поняли, новенький появится».
«Только не хотелось, чтобы ты сразу исчез», – это уже Таисия.
«Как это сразу?»
«Ну, если человек хороший, много добра на земле сделал, он сразу улетает. А если убийца, какой – сразу проваливается».
«А почему я не провалился? – мелькнула мысль у Платона. – Я и в Сирии два года пробыл. И так, никогда ангелом не был».
«Наверно, и хорошего в тебе было немало», – предположила Агафья.
«Платон, ты вот что скажи, – поинтересовался Фёдор. – Кто у нас сейчас в Советском Союзе генсек?»
«Что-то я не понял, о чем ты?»
«Ну, Брежнев уже умер или нет?»
«Фёдор, у меня в школе по истории одни двойки были. Даже не пойму, о чём ты говоришь».
«Ну, кто у нас там, наверху, главный?»
«Путин».
«Фёдор, хватит о своей политике, парню это не интересно, а нам с Агафьей – тем более. Ты, Платон, лучше скажи, где ты жил?»
«Сначала – на Восточном, затем – на Автозаводе».
«Таисия, о чём ты спрашиваешь? – теперь уж вмешался Фёдор. – Была бы ты сейчас жива, тебе девяносто уже стукнуло, а сыновьям твоим под полтинник».
«А мне бы – сто тридцать, – и в голосе Агафьи грусть послышалась. – Обо мне теперь уж никто не вспомнит. Так здесь навечно и останусь».
«Платон, ты расскажи, почему ты такой молодой, а здесь очутился?» – попросил Фёдор.
«Я в охране у Варламова работал, – понял, что его не поймут, добавил. – Это такой очень богатый бизнесмен. Он ещё в лихие девяностые здесь рэкетом занимался...»
«Что-то я совсем не понимаю, о чём ты говоришь».
«В общем, на него кто-то покушение организовал. А погиб я».
«А я в своей постели умер, – стал вспоминать Фёдор. – Болел сильно. Жена с сыном уже умерли. А племянник, похоже, только и ждал моей смерти. Квартира у меня была двухкомнатная, в центре возле универмага. Ему, наверно, досталась. Он меня похоронил. И после этого ни разу на могилку не пришёл».
«Я от рака груди умерла, – стала вспоминать Таисия. – Некрасивая была, никто замуж не брал. Только в сорок стала жить с одним мужиком. Даже двоих мальчишек родила. Когда умерла, они ещё маленькие были. Муж первый месяц приходил, затем исчез. Умер, поди, пил он сильно. Мальчишек, наверно, в детский дом отдали. Так больше ко мне никто и не приходил».
«А я последние лет десять парализованная лежала, – стала вспоминать и Агафья. – У нас дом большой был. Муж ещё до войны построил. Погиб он в сорок четвёртом. Я сына одна растила. Затем вместе с ним и женой его жила в этом доме. Потом внук стал взрослым и невесту привёл. У меня правнук появился, Ефимка. Тогда я уже не вставала. Когда научился ходить, бывало, подойдёт ко мне, улыбается, что-то бормочет. Потом подрос, подходить стал реже. Но я всегда ждала его. Один он со мной и разговаривал. Все остальные, похоже, только и ждали, когда я умру. Умерла. Первый год ещё приходили. А потом, видно все позабыли обо мне. Сейчас, поди, и сын, и внук умерли. Сколько лет уже прошло?»
***
Проходили дни. Платон рассказывал своим соседям о нынешней жизни на земле. Те – о своей жизни. А ещё Платон считал дни. Таисия сказала, что на девятый день к нему, обязательно, кто-нибудь придёт. И вот наступил этот девятый день.
Хорошо знакомая машина подъехала к самой могилке. Из неё вышел сам Варламов с телохранителями. Положил на надгробие огромный букет, опустил голову:
- Спасибо, Платон! – смахнул с глаз слёзы. – Спас ты мне жизнь. Я тебя никогда не забуду.
Постоял несколько минут, махнул рукой телохранителям и все направились к машине.
«Не моя смена, – мелькнула мысль у Платона. – Моя – завтра. Стас, похоже, жив. Интересно, кто вместо меня с ним в паре будет?
***
Подъехала другая машина, Стаса. Из неё вышел друг и невеста Платона. Та бросилась к могиле, упала и залилась слезами.
«Приехал! И Диану привёз».
- Здравствуй, Платон! – друг стоял, склонив голову. – Хреново без тебя. В напарники мне Родиона дали. Завтра наша смена.
«Стас, Стас, сколько лет мы были вместе».
- Диану твою привёз. Всю дорогу плакала. Её мама говорит, что она всю неделю с кровати не вставала. Ладно, Платон, я в сторонку отойду. Пусть одна с тобой побудет.
«Эх, Дианка, Дианка! Обещал быть с тобой всю жизнь, а видишь, как получилось».
- Платон, почему ты ушёл так рано? – девушка захлёбывалась слезами. – Мы ведь мечтали всю жизнь прожить вместе.
«Прости, Диана! Ты ещё молодая, найдёшь своё счастье. Буду рад, если вы со Стасом друг друга полюбите. Правда, нелюдимый он, но очень надёжный».
***
Стас стоял в сторонке у заброшенной могилки. Он до сих пор не мог поверить, что лучшего друга нет в живых. Взгляд остановился на чужом надгробье. Он потряс головой, подошёл поближе. Табличка из нержавеющей стали была покрыта тёмным налётом, но на ней ясно читалась фамилия. Его фамилия.
С минуту пытался, что-то понять, затем достал телефон и позвонил отцу:
- Папа, ты помнишь, своих бабушек?
- Сын, ты чего?
- Папа, я спросил: Ты бабушек своих помнишь?
- Конечно, они не так давно умерли.
- Бабушку, – Стас взглянул на табличку, – которая умерла сорок лет назад?
- Так это не бабушка, а прабабушка. Её Агафья звали.
- Агафья Борисовна?
- Да.
- Папа, Платона похоронили рядом с её могилкой.
- Да, ты что?
- И, похоже, за эти сорок лет к ней так никто и не приходил.
***
Стас с Дианой сели в машину и уехали.
«Обо мне вспомнили, – Агафья подобного и не ожидала. – Это ведь сына Ефима был. Мой праправнук. Уж, и не надеялась, что обо мне, кто-то вспомнит».
Долго они обсуждали, такое редкое для них событие. А после обеда вновь подъехала машина Стаса. Вместе с ним из неё вышел пожилой человек. Вместе подошли к заброшенной могилке.
- Баба Агафья – это я, твой Ефимка. Прости, меня, что так ни разу к тебе и не пришёл! Вот сын мой нашёл тебя.
Долго стояли отец с сыном возле своей прабабушки и прапрабабушки. А они там, в могилках, слушали и, по своему, радовались, что хоть кто-то вспомнил их подругу.
Уехали.
«Мой правнук, Ефимка, – для Агафьи сегодняшний день был особым. – Каким он взрослым стал, даже постарел. И сын его совсем взрослый».
«Стас был моим лучшим другом. Он обязательно будет приходить», – Платон в этом не сомневался. – Тетя Агафья, ты что молчишь?»
«Нет уже нашей Агафьи, – пояснила Таисия. – И никогда не будет. Она улетела. В рай».
«Как я рад за неё!»
«И ты, Платон, долго здесь не задержишься. На земле, есть, кому вспоминать тебя добрым словом!»
Из сети

«Ну ты и лошара!»

Убирая помещение после очередного четвероногого пациента, ветеринар Юлия не сразу заметила, как дверь её кабинета тихо открылась, и на пороге возник неприметный подросток. Он стоял у входа и, очевидно, не решался пройти дальше.

Юля, отложив пульверизатор и тряпочку, повернулась к посетителю:

— Добрый день, проходите. Кого вы принесли?

— Здравствуйте... Я... Я никого... Я на консультацию... — слегка заикаясь, начал мальчик.

— По какому поводу? — уточнила ветеринар.

Пацан вздохнул и вдруг, решившись, выпалил:

— Скажите, пожалуйста, вы можете отучить попугая говорить?

— Что?.. — только и смогла спросить Юля.

Через десять минут, после быстрого монолога подростка и его сбивчивых объяснений, опытный ветеринар почувствовала себя каким-то школьным психологом.

С таким она ещё не сталкивалась.

Из взволнованной речи школьника выходило, что пару дней назад дедушка принёс ему попугая. Большого серого самца африканского попугая жако. Велел заботиться о птице как следует, потому что это питомец его подруги, после чего отбыл на неделю в лесничьи угодья с внеплановой проверкой.

Родителей подростка в то время, как назло, не было дома: отец уехал на работу в соседний город, а мама только что ушла на дежурство. Мальчик был предоставлен самому себе на ближайшие сутки. «Что ж, — подумал он, — с попугаем даже веселее», — и без всякой задней мысли взял у дедушки клетку, заверив, что с птицей всё будет хорошо.

К удивлению и радости мальчика, попугайчик оказался говорящим. Причём фразы в его лексиконе были весьма забавными и неожиданными. Первое, что птица сделала, когда освоилась на новом месте и пообедала, это посмотрела внимательно на своего временного хозяина и, наклонив на бок голову, чётко и ясно спросила:

— Бухать будешь?

Мальчик рассмеялся, а попугай, словно восприняв это как одобрение, продолжил:

— Твою ж налево!

Что делает современный подросток, когда внезапно сталкивается с чем-то подобным? Конечно же, записывает видео и присылает друзьям!

Таким образом, вскоре у Эдика (так звали мальчика, что в процессе диалога выяснила Юля) дома собралась целая тусовка, и все с одной целью: послушать болтливого попугайчика.

А птица и рада была стараться:

— Ну ты и лошара!

— Ты кто такой? Тебя не звали!

— Я — не я, мой папа ёж!

Пританцовывая на жердочке, серый попугай выдавал одну фразу за другой, развлекая детей.

И всё бы ничего, но на следующий день идиллия закончилась. С дежурства пришла Анна, мама Эдика, и, несмотря на усталость, прямо с порога спросила:

— Ну что, как наш временный питомец?

— А ты откуда знаешь? — удивился мальчик.

— Как откуда? Мне Валентин Дмитриевич написал. Думаешь, кто согласился приютить птичку? Ведь не стал бы он просто так её приносить.

Тоже верно, мысленно согласился Эдуард, и повёл мать на кухню.

— Эх, жаль, что он не разговаривает... — по пути вздохнула Анна.

— В смысле? — не понял Эдик. — Кто не разговаривает?

— Ну попугай, кто ж ещё. Научи его хоть, что ли. Доброе утро там, добрый вечер... Приятного аппетита... Может, получится.

И в этот момент из кухни раздался громкий голос:

— Чё купила?

Анна где стояла, там и села.

— Кто это? — тихо спросила она.

— Так попугай же, — пожал плечами мальчик.

— Пивасик неси! — добавила злополучная птица, ничуть не заботясь о последствиях.

— Эдик... Это... Это ты сделал?.. — мать посмотрела на сына с нескрываемым ужасом.

— Мам, нет, это так и было! Дедушка его таким и принёс! Я даже видео записал, хочешь посмотреть?

Анна вздохнула, укоризненно глядя на собственного ребенка:

— То есть ты хочешь сказать, что Валентин Дмитриевич мне сказал неправду? Да?

И тут Эдик понял, как он попал. Он не очень знал почему, но так было всегда: любое слово деда, свёкра Анны, его мать воспринимала как истину в последней инстанции. Даже если бы дедушка сказал, что принёс птеродактиля, мама бы поверила.

— Где бабы, чувак? — раздался из кухни громкий голос попугая, подливая масла в огонь.

— Эдик... У тебя были гости, пока никого не было? Чем вы тут занимались?

— Мам, я тебе клянусь, они просто приходили посмотреть на говорящего попугая!

— Которого ты же и научил говорить? Ещё и такую пошлятину? Господи, в кого ты такой... — Анна закрыла глаза на минуту, обдумывая дальнейший план действий. — Значит, так, — тихо начала она чуть позже. — Ты завтра пойдёшь в ветеринарную клинику. Выбери по отзывам самую лучшую. И спросишь там у врача, как отучить попугая разговаривать.

— Мам, но...

— Эдик... Ты же понимаешь, насколько это важно?

Мальчик промолчал. Потом кивнул:

— Да, мам. Хорошо.

Ветеринар Юлия, выслушав эту запутанную историю, лишь вздохнула:

— Боюсь, что отучить попугая говорить практически невозможно. Он ведь эти фразы давно знает и часто повторяет, судя по видео.

— Вот вы мне верите, — сказал печально мальчик. — А моя мама не поверит. Ни мне, ни вам. Для неё слово дедушки — закон.

— Да я и сама понимаю, что твоя мама, судя по всему, так воспитана, что авторитет старших — это просто данность, и он не обсуждается, — кивнула Юля, прекрасно осознавая, что она и сама в свои двадцать семь уж точно младше этой мадам, поэтому при любой попытке поговорить вряд ли будет воспринята всерьёз.

— И что мне теперь делать? — мрачно спросил Эдик. — Хоть домой не возвращайся, честное слово!

— А ты можешь с дедушкой поговорить? Может, твоя мама что-то не так поняла? Или он сам не понял?

— В том-то и проблема, что не могу! Он сейчас где-то в лесу, а там телефон не ловит почти, связь ужасная. И я даже не знаю, когда он приедет! И чей попугай, я тоже не знаю!

Как же всё сложно, подумала Юля, а вслух сказала:

— Я поспрашиваю у коллег, может, кто-то сталкивался с подобным. Дай мне свой номер телефона, будем держать связь. Маме пока скажи, что случай серьёзный. Хорошо?

— Да! Конечно! Спасибо вам большое! Хоть кто-то мне поверил! — и с этими словами школьник вышел из кабинета, оставив Юлю в полном замешательстве.

Ведь она прекрасно осознавала, что сделать в данном случае нельзя ничего.

***

Однако обстоятельства иногда складываются очень странным образом. Так и в этой ситуации, когда ветеринар уже всю голову сломала, ей внезапно поступил звонок.

Люди беспокоились за попугая, который остался без хозяина. Его просто выставили на лестничную площадку вместе с клеткой. А себе звонящие взять птицу не могли по ряду причин.

— Вы можете привезти попугая сюда? — спросила она собеседников, даже не задумываясь.

— Можно? Да, конечно, мы сейчас приедем! — послышался в ответ обрадованный голос.

Не прошло и получаса, как бедная птица уже находилась в клинике. И с первого же взгляда у Юлии возникла масса вопросов.

Это что, тот самый попугай? Мама Эдика решила не дожидаться совета от ветеринара и выставила его из квартиры? Почему тогда подросток ей не сообщил? Она же давала свой номер! Дрожащими руками Юля написала сообщение Эдуарду и стала с нетерпением ждать ответа, нервно расхаживая туда-сюда по кабинету. Время было довольно позднее, поэтому клиника пустовала.

Вдруг её телефон отрывисто завибрировал. Это ответил Эдик.

«Здравствуйте, попугай в порядке, но выяснилось, что он ещё и матерится. Мне кажется, мама меня убьёт...»

В этот момент у Юли начал созревать коварный план.

Проведя с попугайчиком в лечебнице пару часов до окончательного закрытия, а потом, на следующий день, ещё какое-то время с утра, Юлия убедилась: говорить птица не умеет. И она вызвала Эдика. Тот прибежал к полудню, глядя на ветеринара с надеждой:

— Здравствуйте, вы знаете, что делать?

— Добрый день, возможно. Вот, смотри, — и Юля отвела подростка в помещение, где на тот момент находился попугай.

— Ого, прям как наш Генерал!

— Кто?.. — не поняла сначала Юлия.

— Да попугая так зовут, я тогда забыл сказать. А откуда у вас этот?

— Его выкинули. Вчера вечером, — вздохнула ветеринар. — И я тоже сразу подумала, что он очень похож на попугая, которого ты показывал мне на видео. Поэтому, если твоя мама продолжает настаивать, что вам отдавали именно не говорящую птичку, может, этот подойдёт как замена? Но только при условии, что Генерала вы оставите у себя и ты будешь мне присылать отчёты, что с ним всё в порядке!

Эдик просиял:

— Я думаю, это отличная идея! Тем более, Генерал такой классный, он вчера Саню на три буквы послал!

— Маму спроси. Объясни ей всё, дай мой номер телефона. И если она согласится, то считай, что этот попугай ваш.

Вечером того же дня Эдуард в сопровождении своей усталой миниатюрной мамы, которая очень вежливо пообщалась с Юлей и горячо поблагодарила её за решение их очень насущной проблемы, забрал попугая из ветклиники.

После этого мальчик каждый день присылал фотоотчеты, и Юля постепенно успокоилась.

А через неделю, вместе с очередной партией фото, Эдик вдруг написал: «Юлия Романовна, здравствуйте, можно к вам зайти сегодня? У меня новости».

«Добрый день, Эдуард, надеюсь, не плохие? Заходи, конечно, я весь день на работе», — ответила ветеринар.

И тем же вечером Юля узнала о весёлых приключениях семьи Эдика и двух попугаев.

Оказалось, что на выходных в город вернулись дедушка Эдуарда и хозяйка Генерала. Практически одновременно. Валентин Дмитриевич, заехавший за птицей, наблюдал за совершенно чужим неговорящим попугаем в течение пары часов, подмену, разумеется, не заметил и остался очень доволен. Он забрал клетку с жако, оставил семье Эдика тортик в качестве благодарности и уехал отдавать птичку своей подруге.

Отец Эдуарда, сын Валентина Дмитриевича, Николай, с улыбкой прокомментировал:

— Воспользовался случаем папа. Вот точно говорю. По глазам вижу.

Из подслушанного чуть позже разговора родителей, которые считали двенадцатилетнего сына ещё слишком маленьким для обсуждения при нём таких тем, Эдик выяснил, что хозяйка Генерала уже около года встречается с Валентином Дмитриевичем. Она на пять лет младше их пятидесятипятилетнего дедушки, и у них масса общих интересов. И дедуля давно бы уже сделал предложение Жанне Павловне, только вот он стеснялся. Валентин Дмитриевич был простым человеком, всю жизнь проработавшим в лесном и сельском хозяйстве. А Жанночка, как он любя называл свою подругу, была городская, утонченная леди с отличным вкусом, владеющая сетью бутиков одежды. И так уж совпало почему-то, что свидания у них всегда были где-то на нейтральной территории, что дедуля списывал на возможное наличие у его подруги хрупких ценных вещей, за сохранность которых она боялась, поэтому не принимала у себя гостей.

Поэтому сейчас, когда подвернулась возможность самому отвезти Жанне попугая, Валентин не смог устоять.

Пару минут поговорив с отцом Эдика, который, давясь смехом, рассказал, как сын нечаянно научил попугая нехорошим словам, Валентин Дмитриевич совершенно спокойно воспринял информацию о подмене птиц и, кажется, даже обрадовался. Взял бережно клетку в охапку и понёс в машину.

Через полчаса Валентин уже подъезжал к дому Жанны. Он даже не мог сказать, что он сейчас чувствует больше: волнение или любопытство. Но в любом случае, это событие должно стать новым шагом в их с Жанной отношениях.

Дверь ему открыла растрепанная, уставшая, но как всегда очаровательная Жанна Павловна.

— Привет... Заходи... Извини, у меня тут беспорядок такой... И есть совсем нечего... Я тогда собиралась в такой спешке, и сейчас даже в магазин не заехала... Сейчас суши закажу, — начала извиняться она.

— Жанночка, да ты что, всё нормально, тем более я вот, пиццу и тортик привёз, — улыбнулся Валентин. — Ну и питомца твоего, конечно же!

Он протянул клетку ничего не подозревающей подруге, которая, крепко схватив свою главную драгоценность, радостно понесла её на барную стойку своей кухни-студии.

— Давай я помогу тебе прибраться, а потом отпразднуем твоё возвращение, — предложил Валентин.

— Ты... поможешь? С уборкой? Правда? — переспросила Жанна.

— Конечно, а что такого? Ты наверняка ещё и устала с дороги.

Жанна Павловна даже не отрицала этого факта. Наоборот, она, казалось, обрадовалась неожиданной помощи.

Но спустя какое-то время, когда Валентин, как человек хозяйственный, увлекшись уборкой, уже и забыл о недавней подмене птички, Жанна вдруг сказала:

— Так странно... Почему-то мне кажется, что это не мой попугай...

— Да? — Валентин Дмитриевич аж замер с тряпкой для пыли в руках.

— Мой Генерал при мне болтает без умолку. А этот не сказал ни слова за всё время...

— Хм... И правда странно... Может, у него стресс? От всех этих перемещений, знаешь...

— Обычно он хорошо переносит такие вещи...

— Эм... А что Генерал обычно говорит? — Валентин, кажется, начал догадываться.

— Ну... — замялась в смущении Жанна. — Всякое...

— Типа «давай бухать»? Или «да пошёл ты»? — не унимался дедушка Эдика, радостно улыбаясь.

— Ага! Он что, тебя посылал? — в ужасе переспросила Жанна Павловна.

— Не меня! Какого-то друга моего внука. Детишки без ума от него, — рассмеялся Валентин.

— Тогда почему он сейчас-то молчит? — не понимала Жанночка.

— А потому что я, по ходу, попугаев попутал, старый дурак! — воскликнул Валентин Дмитриевич, в притворном удивлении хлопая себя рукой по лбу.

— Что?

— Меня в лес вызвали неожиданно, когда ты уехала, и я отдал Генерала сыну. И он так понравился его семье, что они буквально через несколько дней купили себе такого же, представляешь! И даже клетки у них похожи! А я сейчас попугая без них забирал, они в театре. Вот и попутал птичек! — как можно беззаботнее врал Валентин.

— Ааа! Вот оно что! — казалось, Жанна вполне верит в эту придуманную на ходу историю.

— Я сейчас же поменяю их местами! Вот же я балбес! Ничего не трогай, я вернусь и закончу с уборкой! — с этими словами дедушка Эдика выбежал из квартиры.

И только когда он приехал к сыну, все узнали, как всё обстояло на самом деле.

В первый же день после отъезда Жанны Павловны к Валентину Дмитриевичу нагрянули коллеги. Разумеется, не с пустыми руками. Они отлично посидели, а наутро Валентина разбудил бодрый голос попугая:

— Бухать будешь? Тебя спрашиваю, хрен моржовый, будешь бухать?

Конечно же, первой мыслью бедного дедушки Эдика было совершенно безумное предположение, что Генерал выучил эти фразы после их вчерашнего застолья. Боже, какой позор! Как возвращать утонченной Жанночке её птицу с таким-то лексиконом?

Ответ с похмелья пришёл внезапно и довольно неожиданный: отвезти попугая сыну, а самому уехать к лесникам. Там ему всегда рады. Написать, что попугай не разговаривает, и тогда они подумают, что все эти гадости он услышал где-то уже у них: из телевизора, интернета, от соседей, в конце концов. Ведь куда проще потом будет извиняться перед Жанной за не касающиеся тебя обстоятельства, чем за самого себя, старого дурня.

Так Валентин Дмитриевич и сделал.

— А дальше вы уже и так знаете, — со смехом закончил Эдик.

— Ну и история... — улыбнулась Юля.

— В конце концов, оказалось, что сама Жанна Павловна очень даже простой человек. Просто она боялась, что дедушка перестанет ей интересоваться, если она покажет, что не такая уж она и утонченная.

— Какие иногда странные мысли бывают у людей... — вздохнула Юля.

— Ну, я думаю, теперь-то дедушка точно сделает ей предложение, — размышлял вслух Эдик. — И я смогу навещать Генерала, если Жанна Павловна станет моей бабушкой. Ой, а ещё скажите, пожалуйста, как можно научить попугая разговаривать? Я своего Апокалипсиса научу! Он же одной с Генералом породы, значит, сможет! Будет у меня вообще всех посылать!

Автор: Мира Спун

ШЁЛКОВОЕ СЕРДЦЕ

Горячее июльское солнце неумолимо клонилось к закату.
Старый продавец антикварной лавки взглянул на часы и с сожалением вздохнул: еще один день прожит. Кто знает, зря или нет? Одно было ясно – пора закрывать магазин.
Сменив одну вывеску на другую, он хотел было повернуть ключ в замочной скважине, как на пороге появились посетители – высокий статный мужчина и миловидная женщина. Антиквар подметил их сходство и решил, что перед ним брат и сестра.

- Добрый вечер, чем могу вам помочь?- спросил хозяин лавки.
Он поправил очки и взглядом проследил за женщиной, которая остановилась у витрины, где стояла кукла.
Кукла была великолепна! Хрупкое фарфоровое чудо красовалось на подставке и, несомненно, привлекало посетителей.
- Мы хотим купить эту игрушку,- сказал мужчина тоном, не терпящим возражений.
- Извините, но она не продается.

На лице покупателя, не привыкшего к отказам, отразилось удивление.
- Все в этом мире продается, уважаемый. Вы же понимаете, я могу заплатить за нее любые деньги. Только назовите цену.
Антиквар снова посмотрел на женщину. Она заметно нервничала и комкала платочек.
- Она не продается,- повторил старик.- Выберите любую другую. Здесь есть чудесные игрушки, не менее красивые.
- Мы уже сделали выбор,- твердо сказал мужчина.- Я желаю купить именно эту куклу.
Женщина, опасаясь, что может случиться скандал, подошла и дотронулась до руки своего спутника. Она с мольбою взглянула в его глаза.
- Пойдем, Сергей. Жаль, что она не продается. Я так хотела порадовать Мари.
Тут женщина не сдержалась и заплакала. Мужчина стал ее утешать.
- Понимаете ли, моя племянница очень больна. Девочка угасает на глазах. Уже неделю ребенок не встает с постели. Почти не ест, нет аппетита.
Мы увидели эту куклу и захотели подарить малышке, чтобы хоть чем-то порадовать ее. Но раз кукла не продается...
Антиквар подошел к витрине, бережно взял в руки розовощекую красавицу и протянул даме.
- Держите. Это Бьянка, самое прекрасное творение флорентийского мастера Вичензе эпохи Барокко. Она бесценна. Заплатите столько, сколько посчитаете нужным.
Женщина с изумлением смотрела на старика, все еще не веря в удачу. А ее брат прикидывал в уме, сколько может стоить это чудо.
- Прошу вас только об одном,- сказал старик, когда получил деньги.- Верните Бьянку мне, если захотите выбросить.
- Выбросить? Такую красавицу? Да вы шутите, милейший,- рассмеялся покупатель.
Он взял спутницу под локоть и вывел из лавки. Женщина крепко прижимала к себе прекрасный подарок.
* * *
Мария, пятилетняя девочка, лежала в постели, в пене кружев. На бледном личике застыла печаль, под глазами легли тени.
Няня, сокрушаясь, убирала тарелки с остывшим ужином.
- Снова отказалась есть,- шепнула она входящей даме.
Та кивнула и подошла к постели.
- Мари, посмотри, что тебе купил дядя.
Девочка открыла глаза и увидела перед собою красавицу. Облако белокурых волос обрамляло румяное личико. Невероятно большие голубые глаза казались живыми.
Одета была кукла в голубой шелк и кружева. Изящные фарфоровые пальчики держали веер. Девочка восхищенно ахнула.
- Ее зовут Бьянка,- улыбнулась,- улыбнулась мать.
- Бьянка,- повторила девочка.- Будем дружить.
Няня вернулась в комнату и заметила, как повеселела воспитанница.
* * *
Заехавший в воскресенье дядя поразился переменам, происходящим с Марией. Девочка уже не лежала, а находилась на террасе, в кресле. На стульчике рядом с нею сидела Бьянка.
Племянница благодарила дядю и рассказывала, как они с Бьянкой проводят время.
- Невероятно, Мари просто не узнать! – сказал он сестре.
- Она ни на минуту не оставляет куклу,- улыбнулась женщина.- На днях приходил доктор и заметил значительное улучшение состояния ребенка.
- Может, это кукла так повлияла на Мари?
Они сидели на террасе и пили чай. Женщина задумчиво посмотрела на розу, нарисованную на чашке.
- Мари и ест, и спит вместе с куклой. Я просила забрать игрушку, чтобы поставить на шкаф. Но няня сказала, что Мари не отдает куклу. Это меня волнует.
И ее глаза! Порою кажется, что кукла наблюдает за нами.
Мужчина рассмеялся.
- Это всего лишь кукла, сестрица. Хоть и не скрою, сильно похожа на живую. Не стоит придумывать небылицы и напрасно переживать.
Но сердце матери было не спокойно. Она стала замечать, что дочь разговаривает с куклой, сажает ее за стол и часто смеется, будто в ответ на шутку.
Навестивший больную доктор удивлялся, как быстро она идет на поправку. Мария уже гуляла с няней по саду, а ее кукла с грустными глазами сидела на стуле.
А слуги шептались, что слышали, как в комнате девочки по ночам слышатся шаги маленьких ножек. Поговаривали, будто голубой шелк видели в коридоре.
- Сергей, унеси ее, прошу,- взмолилась женщина, когда брат в очередной раз приехал к ним.
- Чем тебе не угодила кукла?
- А ты сам посмотри на это страшилище. Она пугает ребенка!
Мужчина взял в руки игрушку. Платье на ней бесформенно висело. С лица исчезли все краски, а глаза потускнели. Под ними, словно прорисованные кистью, залегли синие тени. Некогда блестящие локоны спутались.
- Пожалуй, ты права,- мужчина брезгливо смотрел на куклу.- Я отвезу ее антиквару.
* * *
- Простите, но мы не можем оставить ее в доме. Кукла выглядит ужасно и пугает ребенка.
Антиквар кивнул и взял игрушку.
- Как поживает девочка?- спросил он.
- Благодарю, она совсем здорова,- ответил посетитель.
- Думаю, это старания доктора и воздух Италии помогли ей.
- Да, разумеется. Спасибо, что принесли Бьянку.
- Сделал, как вы просили.
Мужчина покинул магазин без сожаления о потерянных деньгах. А старик дрожащими руками расстегнул пуговицы на платье куклы и с сочувствием покачал головой.
- Снова не жалеешь себя,- он вытащил из ее груди кусочек шелка.
Глаза Бьянки заблестели, на ладонь старика упала алмазная слеза.
- Гляди, сердце совсем истрепалось. Ничего, мастеру Вичензе не привыкать.
С этими словами он достал алый шелк и вырезал из него новое сердечко.
В витрине антикварной лавки снова появилась фарфоровая кукла. Восхитительная красавица в голубом шелке, с белокурой копной волос мило улыбалась.
Анна Гринина

Льдинка

Сева немного стеснялся своего, как ему казалось старомодного имени. Вокруг Сергеи, Андреи, да Сашки с Лёшками ну ещё Коляны, а он Всеволод.

Это папа так вызверился, за что он очень благодарен Ростиславу Всеволодовичу, своему родному папеньке.

Севка поехал в лагерь, его сманил друг, Андрюха.

Типа поехали там будет весело оторвёмся, познакомимся с девчонками. На следующий год экзамен в школе, там уже не до отдыха и гулянок.

Севка долго думал, он был очень стеснительным.

Конечно мама с бабушкой внушали ему, что он красивый.

Но он – то Севка знал, что красивый это его друг Андрюха. Тот небольшого ростика, худенький, гибкий, стриженый под модного ёжика, с гитарой наперевес.

А он Севка, здоровый, чёлка на глаза, волосы, как у лешего. Он не знал куда деть своё большое тело, длинные руки, огромные ножищи.

Потому старался сидеть дома и читать, в то время как Андрюха, кадрил девчонок, играя на гитаре "А ты опять сегодня не пришла" или "Королеву снежную"

Вот и в лагерь его утащил, да ещё мама с бабулей пристали, поезжай, да поезжай. Он было позвонил папе что мол может помощь нужна тебе пап, на даче там или где.

Но папа будто сговорившись с мамой и бабулей, сказал что поедут с новой женой, так про себя Сева звал тёть Лиду папину вторую жену, в отпуск вдвоём.

Расположившись в палате, так назывались комнаты в лагере, немного ознакомившись с обстановкой, друзья вышли во двор. Не успел Сева оглянуться, как Андрюха уже сидел, закинув ногу на ногу, в окружении девчонок и подбирал аккорды к новой песне

"Звени бубенчик мой звени

Гитара пой шута напевы

Я расскажу вам быль одну

Как шут влюбился в королеву..."

Андрюха он такой.

Сева подошел поближе с интересом слушая новые слова, когда он поднял голову, почувствовав что кто-то на него пристально смотрит, то увидел ЕЁ.

Мир пошатнулся, в прямом смысле слова его качнуло.

-Привет, -задорно улыбнулась девочка. Огромные синие глаза, чёрные пушистые ресницы, немного великоватый рот, но это её не портило, а наоборот притягивало взгляд. Маленькие острые, белые зубки, а между ними розовый язычок.

-Здрасти, -неуверенно протянул Сева, сомневаясь, что эта красотка обращается к нему

-Траву во дворе покрасти, – залилась хохотом красотка

-Зачем?

За хлебом, -хохочет девчонка

-Сева, не тупи, девочка шутит

-Да я понял, -Сева неуверенно улыбнулся

Это было самое лучшее лето в его жизни, Дина, так звали девочку, он не встречал таких, она... она... волшебная! Непередаваемая, незабываемая. Она одна такая на весь свет

Они нарушали режим, потом вместе были дежурными по кухне, сбегали ночью на речку, считали звёзды, читали стихи, делились секретами.

А самое главное, они оба были из одного города. И это значило, что и после смены в лагере, ребята смогут встречаться, это было здорово

Смена пролетела незаметно, вернулись домой.

И на второй день, своего пребывания дома, после ахов и охов бабушки и мамы, о том, как вытянулся, похудел, повзрослел, загорел, Севка наконец-то вырвался на улицы.

Там на качеле, сидела и болтала ногами, улыбаясь во весь рот, его Динка.

Он называл её Льдинка.

Ей очень нравилось это имя.

Каникулы были в разгаре, впереди было ещё почти два месяца лета.

Мама с бабушкой начали переживать, если раньше они не могли отправить парня погулять, то теперь наоборот, не загнать его домой. Все дни напролет, когда она появлялась, он проводил с Диной.

Девочка приходила к ним, даже иногда оставалась ночевать, бабушка стелила ей на диване в гостиной, но утром Динка неизменно оказывалась со своим одеялом под боком у Севы.

Нет-нет, там не было ничего пошлого, просто Льдинке вдруг становилось страшно, либо им хотелось поболтать, по шушукаться и они садились рядышком, укутавшись в одеяла, и шептались, шептались.

Однажды Динка пропала на дольше чем обычно, её не было две недели, Сева понял, что не знает даже где она живёт, Дина приходила всегда сама.

Она появилась так же внезапно, как и пропала.

-Привет

-Привет, -Сева смотрел на маленькую, худенькую девочку, с острыми коленками в длинных шортах и футболке.

На голове у Дины была большая белая панамка.

Деввушка была очень худенькой, под глазами залегли большие синяки. Её что, в плену держали

-Зачем ты подстриглась?

Она пожала плечами

-Это не я

-А кто?

-Врачи

-Почему? Ты что больна?

-Да, -она смотрела своими тёмными глазами, – прости

-За что?

-Я так, на будущее

-Дина...

-А?

-Тебя вылечат?

Девочка удивленно посмотрела на него

-Конечно, ты что? Я ведь замуж за тебя собралась! И не говори что нам ещё рано, в самый раз.

-Ты шутишь

-Конечно, балбес шучу. Нам надо окончить школу, потом университет, ты что правда считаешь, что мне нужен муж неуч?

Они болтали, давали какие-то безумные клятвы.

-Сева,-девочка вдруг стала серьёзной мне нужно уехать, ты не теряй меня.

-Хорошо, а куда?

-Папа договорился в другой стране, там меня полечат. Видимо это затянется на неопределенное время.

Я найду тебя, сама.

Однажды ты выйдешь, а я сижу на качеле и пою тебе песню, помнишь, там в лагере пел Андрюшка

"Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой..."

Ты, Севка, главное верь, что я вернусь. Выйдешь на улицу однажды, а к тебе птичка летит

"Привет Севка, Льдинка твоя здесь", киска бежит" Привет Севка, Льдинка твоя там..."

Я вернусь, Сев. Не может быть по другому, понимаешь? Ты поймёшь что я вернулась...

Прости, но мне нужно идти... Ты не переживай, всё будет отлично... А волосы, Сев, волосы они отрастут...

Ты не бойся...

Я на свадьбе знаешь какая волосатая буду.

Игорёк, иди сюда, – сказала кому-то девочка.

С соседней лавочки, поднялся и будто нехотя подошёл мальчик, примерно их возраста.

-Шпионишь?

-Нет, -покраснел парень, – просто папа попросил...

-Шпиооонишь, – с убеждением сказала девочка, – знакомься, Сев. Это мой старший брат, Игорь. Он на три минуты старше.

-Игорь, -протянул руку парень

-Сева, Всеволод.

-Ну мы пойдём, – потоптался Игорь на месте, -Дин, надо идти

Девочка подошла к Севе, поднялась на цыпочки и поцеловала его, а потом прошептала

-Помни я вернусь, во что бы то ни стало.

И брат и сестра пошли, Динка повернулась, посмотрела на Севу, помахала рукой, взяла под руку брата и пошла больше не оборачиваясь.

Больше Сева её не видел.

Он ждал и верил. После нового года, у подъезда, Сева столкнулся с Игорем, братом Дины

Они стояли и смотрели друг на друга. А потом парень заплакал, тряся мелко- мелко плечами

-Она... Её...-Сева не мог произнести

Игорь кивнул.

Достал тетрадь. Она просила тебе отдать

-Когда?

Через две недели после того, как вы виделись...

Сева весь вечер читал дневник. Вот она пишет про свою встречу с ним, пишет что никогда не видела таких парней красивых и вела себя как дура. Оказывается в лагере они были вместе с Игорем, просто Сева почему-то не видел его.

Папа разрешил поехать в лагерь, в простой, обычный человеческий лагерь. Я подумала тогда, что ЭТО отступило, но поняла что нет, когда увидела, что брат едет со мной. Ну и ладно, зато поживу ещё...

Дина пишет, что врала папе, что поехала к бабуле, но договорившись с бабушкой, ехала к Севке.

В тот день, когда они виделись в последний раз, Дина сделала такую запись

Утром я поняла что больше никогда не вырасту, я не стану взрослой, старой, так странно. где я буду когда меня не будет здесь?

А Севка? Его полюбит какая-нибудь хорошая девушка, я знаю, а я приду к ним маленькой дочкой, подмигну, и скажу привет, я твоя Льдинка.

Мальчик первый раз столкнулся с таким, ведь это неправильно, несправедливо, что уходят молодые. Ему было очень больно и плохо.

Сева подружился с Игорем, который был полон отчаяния и в то же время опустошён и потерян.

Сева вырос, выучился на доктора и стал работать с детьми. С такими же, как его Льдинка. Он познакомился с её родителями, папа был профессор. Известный человек в своих кругах. И вместе они начали помогать детям, и когда ЭТО отступало, не было более счастливых людей на земле.

Однажды Сева шёл по улице. Вот так запросто, шёл по улице и дышал весенним воздухом. На него налетела девушка на самокате. Вернее он встал у неё на пути...

Как воспитанный человек, Сева проводил хромающую девушку до скамейки, они разговорились и проболтали часа два, не заметив как прошло время.

Такое было с мужчиной второй раз в жизни.

Через полгода Сева и Лена поженились, а через девять месяцев родилась маленькая девочка.

Севе показалось что она хитро улыбается и подмигивает ему, открывая большой ротик.

А однажды, когда он гулял с маленькой Евой в коляске, прямо в грудь ему ударился чирикающий воробей, много ли таких воробьёв врезающихся в людей?

А Лена вечером, пошла в магазин и к ней прибился маленький, белый котенок с синими глазами.

-Сев, пожалуйста, давай возьмём, ну пожалуйста... Она так смотрела на меня и говорила к "Севе, к Севе, Сева хороший"

-Лен, это котёнок, а не попугай – смеясь сказал Сева, – ты же понимаешь у нас ребёнок

-Я прошу тебя, -серьезно сказала Лена, -перед родами мне приснилась наша дочь и попросила взять котёнка, который придёт сам...

-Ладно, – махнул рукой Сева, только умоляю, сначала...

-Я уже всё купила, вот смотри, всякие таблеточки, тут микстурки, по дороге зашли с Льдинкой в аптеку...

-С кем зашли?

С Льдинкой, мне это имя как-то на ум само пришло...

© Мавридика де Монбазон

Экскурсия
Яна Тарасова второй раз за сутки обожгла кипятком засохший пакетик с цейлонской стружкой и начала усердно лупить ложкой по стенкам стакана. В магазине мебели «Табурет'Ко» заканчивался рабочий день.

— Вчера сестра фотки прислала, показывала горный хребет, красота-а-а, — с завистью в голосе рассказывала продавец торгового зала Палкина, растекаясь, словно пролитый кофе на матрасе премиум-класса.

— Здо́рово... — уныло поддержала разговор Тарасова. — А я вчера тоже хребет на фото видела. Свой собственный, после рентгена. Врач сказал, если не брошу сидячую работу, скоро у меня будет полный Тянь-Шань, можно даже туристам показывать.

— Так ходить надо больше.

Палкина потянулась как кошка, хрустнув всеми суставами.

— Так я хожу. До магазина хожу, до пункта выдачи, до мусорки.

— Это всё не то... — Палкина взглянула на возникших в магазине клиентов и перевернулась на другой бок. — Я имею в виду туризм. Пешие экскурсии. Вот ты сколько в день шагов делаешь?

— Не знаю, — задумалась Тарасова, — сорок, наверное.

—Тю-ю-ю, а надо минимум десять тысяч!

— Да куда тут ходить-то? У нас от первого до последнего дома пять тысяч от силы. Эстафету, что ли, бегать?

— А ты куда-нибудь скатайся. Хоть, вон, в Питер, хоть в Москву или Казань. Гуляй — не хочу, выпрямляй хребты, сжигай калории, духовно преображайся.

— Смеешься, что ли? — Тарасова посмотрела на коллегу, как студент-бюджетник на скидки в автосалоне. — На какие я тебе шиши поеду? Вчера у стиралки ТЭН сгорел, собака опять сожрала что-то на улице ― к ветеринару вести надо; Ромка, балбес, заказал какую-то фигню в интернете, а еще успокоительное мое подорожало, теперь оно, наоборот, бесит. Работаешь, работаешь, работаешь, а всё без толку.

— М-да, — зевнула Палкина, — прям не жизнь, а диагноз какой-то! От рассвета до заката! Ну тогда осваивай местные достопримечательности, углубляйся в краеведение.

— Лен, у нас три с половиной церкви, щебеночный карьер, крематорий и памятник цементному мешку.

— Это памятник благосостоянию области!

— Да пофиг. Я всё это еще в детстве облазила, а потом везде успела поработать. Нечего тут делать. И ходить некуда...

— Знаешь, Тарасова, с таким настроем тебе скоро придется наш психоневрологический посетить.

— Про него я совсем забыла. Можно в турмаршрут включать и на открытках печатать.

— Есть у меня один экскурсовод знакомый, она тебя по таким местам проведет ― ты вообще забудешь, что в родном городе находишься.

— Экскурсовод? У нас? А я-то думала, что это у меня самая бесперспективная работа.

— Смейся сколько влезет, но если согласна, то могу дать тебе контакты, и незабываемые выходные обеспечены.

— Звучит как угроза.

— Ты думай, а я пойду покажу товар, а то у нас там какие-то настойчивые покупашки. Глядишь, кассу даже сегодня откроем.

Палкина, кряхтя, встала с кровати и направилась к посетителям.

Оставшиеся часы Тарасова провела в раздумьях. Сначала она вспоминала, как включить кассовый терминал; затем думала о предстоящих выходных, которые обычно занимала разговорами с мужем и вычесыванием собаки, а потом меняла их местами.

— Ладно, давай номер своего экскурсовода. Уверена, это будут самые незабываемые полчаса в моей жизни.

***

Тарасова пришла на остановку в шесть утра, как ей велела экскурсовод.

— Что это за туризм в такую рань? Я на работу к девяти хожу, — бубнила себе под нос Яна.

Прошло десять минут ожидания, девушка уже хотела пойти домой, но тут из-за поворота вырулил мрачный, как первый день после отпуска, катафалк и остановился рядом с ней. Затонированное на сто десять процентов стекло опустилось, и изнутри послышался звонкий женский голос.

— Доброго утречка. Яна?

— Э-э-э-э... — закоротило Тарасову. — Да.

— Залезай, нам пора.

Лица́ говорившего не было видно.

— Как пора? Куда?! — испугалась Яна.

— Ну сперва проведу тебе личную экскурсию, посмотрим на привычную жизнь с другой стороны, так сказать, а потом в морг заскочим.

— Я же не умерла?

— Выглядишь живой, но я бы все равно посоветовала витамины пропить ― вид какой-то загнанный. А если ты про машину, то мне ее дядька всего на денек дал покататься. Я на права неделю назад сдала, а своей пока нет. Вот и решила по максимуму использовать. Ну что, едем?

Тут дверь машины открылась, и Яна разглядела молодую водительницу в пестром платье и с легкой безуминкой во взгляде.

— Юля, — представилась экскурсовод. — О, кстати, чуть не забыла, — она вышла из машины и закрепила на заднем стекле катафалка огромный восклицательный знак ― «Начинающий водитель», а еще надпись: «Не суди, да не судим будешь!» — Можем ехать!

Ехали с приоткрытыми окнами, так как в машине сломался кондиционер. Юля включила флешку, и все люди на улице оборачивались вслед проезжающей мрачной машине, из которой вперемешку звучали лучшие хиты «Металлики», «Руки вверх» и «Кино».

— Начать предлагаю с культурно-познавательной программы, — сказала Юля и свернула в сторону промзоны.

— Извините, конечно, но в этом направлении только овощеперерабатывающий комбинат, но на эти культуры я насмотрелась, когда в студенческие годы там глазки́ из картошки выковыривала.

— Нет, мы едем в уникальное место: первую в мире Живую галерею.

Закончив говорить, Юля снова включила поворотник и поехала в сторону строительной базы.

При въезде на территорию машина уперлась в шлагбаум. Из будки лениво выкатился заспанный охранник и, увидев черную траурную «карету», обратился к экипажу:

— К кому? Надеюсь, к гендиру?

— Нет, мы на выставку, — ответила Юля.

— Ясно, проезжайте, — грустно вздохнул охранник и поднял препятствие.

— Добро пожаловать в первую Живую галерею, — поприветствовал девушек начальник производства, взяв с них по двести рублей. — На нашем предприятии трудится уникальный маляр-художник Денис Иголкин, — начал экскурсию мужчина, провожая девушек в рабочую зону. — Он знаменит своей невероятной любовью к тяжелой технике и рисованию, а также способностью совмещать это в виде нательных шедевров.

Тарасовой казалось, что ее разыгрывают. Это был обычный завод, и люди здесь были самые обычные.

— Позвольте представить: первая картина в нашей Живой галерее. Максим Максимович, — подозвал начальник какого-то толстенького дядьку, перепачканного в солидоле. — Максимыч, у нас экскурсия, — ввел подчиненного в курс дела мужчина в белой каске.

— Понял, — кивнул тот и, повернувшись спиной, начал задирать куртку вместе с майкой.

— Может, не надо? — хотела было отвернуться Тарасова, но тут перед ней предстала невероятная татуировка, каких она раньше никогда не видела.

— Двадцатипятитонный автокран «Клинцы», — произнес начальник, показывая на спину Максима Максимовича.

Кран выглядел как настоящий. Татуировщик смог изобразить детально каждый узел машины: шланги, рычаги, гидравлика, опоры — всё было прорисовано до мелочей, включая потертости на стреле крана.

— Пятнадцать лет на нем отработал, — гордо сказал Максимович, — мой боевой товарищ.

— Круто, да? — улыбнулась Юля, заметив завороженный взгляд Тарасовой.

— А-а-ага...

— Пройдемте дальше, — предложил экскурсовод.

В течение часа девушки разглядывали мужские шеи, предплечья, спины, животы, а иногда и более интимные зоны, забитые самой разной техникой: от автовышек до экскаваторов. Водители с гордостью демонстрировали свои татуировки, а в конце экскурсии Яну даже познакомили с художником. Правда, парень был слишком увлечен творчеством и потому немногословен.

— Я и не знала, что у нас такие таланты водятся. А почему вы не ездите по стране со своей выставкой? — поинтересовалась воодушевленная культурным открытием Тарасова.

— А вы представьте: двадцать пять мужиков возить год по командировкам и при этом следить, чтобы они всегда были трезвые, чистые и вели себя прилично. Никаких нервов не хватит.

***

— Куда теперь? — спросила Яна, когда они выехали с базы.

— Теперь на концерт. Сегодня у нас выступает местный оркестр, снискавший мировую известность.

— Быть не может, что в нашей деревне есть такие знаменитости, — фыркнула Тарасова. — Почему я раньше никогда не слышала?

— Просто на их концерты обычно ходят по особым приглашениям, но у нас есть VIP-доступ, — объяснила Юля.

«Очень интересно, что за доступ такой», — размышляла про себя Яна, и только когда машина свернула на кладбище, поняла, о чем речь.

— Что мы тут делаем? — спросила Тарасова, когда экскурсовод припарковалась неподалеку от большого скопления людей.

— Сегодня тут прощание с одним очень богатым бизнесменом. Играет тот самый ритуальный оркестр, про который я говорила.

Вокруг было много людей в очень элегантных нарядах. Судя по смешкам и каким-то отстраненным разговорам, никто особо не скорбел, пока не объявили выход музыкантов.

— На скрипке ― Алешка, мы с ним в детстве в музыкалку ходили, — подтолкнула Яну экскурсовод. — Его соло — просто взрыв мозга.

Яна хотела уйти. На подобных церемониях ей было тяжело находиться, и меньше всего хотелось слушать траурный марш, который потом долгие месяцы играл бы в памяти, не давая заснуть. Но тут ударил оркестр, и гвалт, стоявший в воздухе, утих.

Музыка была бесконечно прекрасна и лирична. Ни намека на мрачнейшую часть шопеновской сонаты, но при этом чувственное и проникающее в самое сердце исполнение заставляло души раскрываться. А когда казалось, что прекраснее уже быть не может, скрипач заиграл соло. От переизбытка чувств многие начинали рыдать. Не смогла удержаться и Тарасова. Привыкшая к синтезированной, пережатой различными форматами электронной попсе, Яна не справлялась с нахлынувшими эмоциями. Нет, от музыки не хотелось грустить. Хотелось жить, но слезы сами текли рекой. Под этот массовый плач и прощались с бизнесменом, который, как потом узнала Тарасова, был очень малоприятной личностью.

— А познакомишь с артистами? — спросила Яна после церемонии.

— Рада бы, но они улетают через три часа в Гонконг, боюсь, не успеем. Да и у нас впереди еще гастрономическая часть.

— Вообще, мне советовали больше ходить, — вспомнила Яна.

— С этим как раз проблем не будет, — кивнула Юля, заводя двигатель.

— А можем по дороге в какой-нибудь SPA заглянуть? Вы ведь знаете недорогие и хорошие места? — заерзала Тарасова в кресле.

— Спина болит?

— Ага, я бы на массаж сходила, — щурилась от боли пассажирка.

— Знаю я одно место. Будешь как новенькая, — улыбнулась экскурсовод и поддала газу.

Через пять минут катафалк заехал на парковку спортшколы олимпийского резерва по тяжелой атлетике.

— Тут где-то есть SPA? — с подозрением покосилась Тарасова на Юлю.

— Лучше. Тут есть массажный кабинет тети Даши.

Внутри спортшколы Тарасову чуть не сбил с ног запах пота и вид атлетических торсов. Кое-как сдюжив, она проследовала за Юлей прямиком в маленькую каморку под лестницей, из которой доносились истошные крики.

— Я туда не пойду, — замотала головой Яна.

— Да ты что, будешь как новенькая, — хлопала ее по плечу экскурсовод.

— Да там же убивают кого-то!

Судя по звукам, внутри страдало какое-то крупное животное. А потом внезапно раздался истерический смех. Через минуту дверь открылась. Из нее вышел огромный, красный, заплаканный и одновременно улыбающийся спортсмен.

— Следующий, — раздался голос из преисподней.

Тарасова предприняла попытки к бегству, но прыткая Юля смогла затолкать ее внутрь. Тетя Даша оказалась маленькой щуплой старушкой и на первый взгляд внушала доверие. Яна расслабилась. Но когда массажист двумя пальцами схватила блин от штанги и отложила в сторону со словами: «Вечно разбрасывают где ни попадя», девушка проглотила огромный комок в горле.

— Теть Даш, есть пять минут? — задорно спросила Юля. — У нас тут программный туризм, показываем приезжим местный сервис. Можете нам сеанс релакса организовать?

— Я местн... — хотела было возразить Яна, но сама не заметила, как оказалась на массажном столе, и сильные руки начали растягивать ее позвоночник точно портупею, проверяя на прочность.

Захрустели хребты, из глаз брызнули слезы. Яна кричала, но не слышала собственных криков, а в конце, словно из вакуума, к ней пробился приятный, убаюкивающий бабушкин голос: «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый...» Стало вдруг так щекотно, что Тарасова захрюкала от смеха.

Встав со стола, она почувствовала себя воздушным шариком — так легко было ходить.

Поблагодарив старую массажистку от всей души, девушки двинулись дальше.

— Мы въезжаем в гаражный кооператив номер пять. Дальше пойдем пешком, — объявила Юля, паркуя машину.

— Зачем? Можно же доехать, — удивилась Тарасова.

— По этому лабиринту можно кататься вечно, прежде чем найдешь нужный номер гаража. Говорят, что души строителей до сих пор бродят здесь в поисках выхода. А бензин, знаешь ли, не казенный. Да ты и сама хотела пройтись.
— А что вообще мы тут делаем?

— Здесь у нас состоится ужин.

— В гаражах? — поморщилась Яна.

— Испокон веков в гаражах готовились шашлыки и коптилась рыба, а один мужчина достиг таких высот в этом деле, что теперь является чуть ли не лучшим поваром на континенте. Говорят, что секрет маринада ему открыл сам дьявол, а может, это был его собственный дед ― никто точно не знает.

— А как мы его найдем? — спросила Яна спустя некоторое время, понимая, что лабиринт из гаражей бесконечен, а последовательность номеров на воротах не всегда последовательная.

— По запаху жареного мяса, разумеется.

Проблема была в том, что мясом здесь пахло отовсюду. Десятки мангалов коптили небо, как ТЭЦ.

— Ты поймешь, когда услышишь тот самый аромат, — объяснила Юля. — Он тоньше, насыщеннее, проникает прямиком в желудок.

Через полтора часа ходьбы, когда ноги уже дрожали от усталости, Яна что-то такое уловила.

— Я тоже чувствую, — прикрыла глаза Юля, и они обе потянулись за струйкой запаха.

Через пятнадцать минут невидимая веревка вытянула их на место. Напротив одного из гаражей за пластиковыми столиками сидело человек двадцать минимум, а сам шашлычник раздувал угли старым пылесосом.

— Дядь Толь, я второй этаж бронировала, — поздоровалась Юля с поваром.

Усатый мужчина в выцветшем кителе кивнул и проводил девушек к лестнице, ведущей на обустроенную под летнее кафе крышу гаража, где стояло еще несколько столиков, огороженных заборчиком, и открывался вид на речку.

— Ого как красиво! Никогда не видела нашу речку с такого ракурса, — удивилась Яна, расположившись за столиком под зонтиком.

— Ты еще много чего в нашем городе не видела, — кивнула Юля. — Советую микс: индейка, свинина, печень. Меню тут нет.

Тарасова не стала спорить и последовала совету.

Шашлык был настолько мастерски приготовлен, что даже лук не обгорел, а от запаха кружилась голова. Насытиться было невозможно.

Девушки ели, пили и наслаждались видами, словно находились не среди гаражей, а на веранде какого-то фешенебельного отеля.

— Ладно, поехали, мне еще карету сдавать, — вытирая жирный блеск с лица, промычала сытая Юля.

— А точно пора? — Яне не хотелось, чтобы этот день заканчивался.

— Еще салют, — вспомнила Юля и, достав из кармана ракетницу, пальнула в проступающую на небесах Большую Медведицу.

***
— Ну, что скажешь? Как тебе местный туризм? — спросила Палкина на следующий день.

— Удивительно, — призналась Тарасова. — Не думала, что в нашем городке столько всего.

— И это вы еще на щебеночный карьер не ездили.

— А что там? — загорелись глаза у Яны.

— Сходи ― узнаешь. У Юльки целая программа на полтора дня. Я раньше тоже думала, что жизнь заканчивается, как только оседаешь где-то. Но потом выходишь за привычную дверь, а перед тобой совершенно незнакомый мир.
Александр Райн

Горе

Тяжелая дверь с бронзовой ручкой гулко захлопнулась у Леры за спиной. Там, за этой дверью, осталось все, чем она жила последние два года: ее планы, мечты, надежды.
Девушка спустилась с широкой лестницы, пересекла университетский двор и медленно пошла по улице. Ей было все равно, куда идти, у нее теперь не было цели, и Лера не заметила, как оказалась в небольшом тенистом сквере.

Высокие старые деревья, несколько клумб, вдоль дорожки – выкрашенные в коричневый цвет лавочки на черных чугунных лапах, в центре – фонтанчик с нелепой скульптурной группой: крылатый юноша держит на руках дельфина. В сквере безлюдно и тихо, слышен только мерный шум воды в фонтане.
Лера присела на одну из лавочек и задумалась. Ей было обидно и стыдно одновременно.
Обидно потому, что два года, которые она отдала, чтобы подготовиться и поступить в университет, прошли даром. Для зачисления ей не хватило одного балла. Одного!
Перед глазами девушки до сих пор стоял рейтинговый список, вывешенный в вестибюле университета: номер 30 – Новикова Екатерина Николаевна – 243 балла, затем жирная черная черта и номер 31 – Лисицина Валерия Владимировна – 242 балла.
Эта черта, словно огромная стена, встала на пути девушки к ее мечте, потому что на бюджет в группу «Информационные технологии в дизайне» набирали ровно 30 человек.
И теперь надо возвращаться в свой небольшой городок и объяснять всем: родителям, учителям, одноклассникам – как получилось так, что она, Лисицина Лера, одна из лучших учениц школы, не смогла поступить в университет. Стыдно-то как!
По щекам Леры текли слезы, но она этого не замечала.– Ты чего ревешь? – голос раздался совсем близко.
Лера повернулась: рядом с ней на лавочке сидел парень.
– В университет не поступила? – продолжил он.
Парень был симпатичный: сероглазый, аккуратно постриженный, с приветливой улыбкой. Одет очень просто: слегка потертые джинсы и белая футболка.
– Не поступила. А как ты догадался? – ответила девушка.
– Университет здесь рядом, сегодня вывесили списки, понять нетрудно.
– Мне одного балла не хватило, – добавила Лера.
– Обидно, конечно. Сочувствую. Меня, кстати, Серафим зовут. Можно просто Фима. А ты Лера?
– Откуда ты знаешь? – удивилась девушка.
– Никакой мистики – у тебя из сумочки тетрадка подписанная торчит: «Лисицина Валерия», – улыбнулся молодой человек.
– Интересное у тебя имя, я такого не встречала.
– Как не встречала? А у Пушкина, помнишь: «И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился!» – засмеялся юноша.
– Так это в стихах, а я говорю о жизни.
– Ты еще просто молодая, мало что о жизни знаешь, а в ней разное бывает: и странные вещи, и радости, и горе.
– Вот и у меня сегодня горе, – грустно сказала Лера.
– Нет, это не горе, – ответил Серафим, – как бы тебе объяснить? Вон, видишь, девушка сидит напротив?
Лера заметила ее несколько минут назад. Девушка – высокая, стройная, модно одетая – села на лавочку и стала кому-то названивать. Но трубку, видно, никто не брал.
– Ты ее знаешь? – спросила Лера.
– Да, я давно живу здесь и многих знаю. Это Алина. Она звонит своему молодому человеку. У них через неделю свадьба, и сегодня они хотели выкупить путевки для свадебного путешествия.
В этот момент телефон в руках у девушки громко зазвонил. Она поднесла его к уху, почти минуту молча слушала, а потом вскочила и побежала к выходу из сквера.
– Что это с ней? – удивилась Лера, – унеслась, даже забыла пакет.
– Там ничего ценного, пара яблок и бутылочка воды, – сказал Серафим. – Ей сообщили, что ее жених попал в ДТП и сейчас находится в реанимации.
–Кошмар какой! – ужаснулась Лера, даже не спросив Фиму, откуда он это знает.
Тем временем со стороны фонтана к лавочке напротив подошла женщина лет тридцати в ярком летнем сарафане, лицо у нее было очень грустное.
– Смотри, какая печальная. А ее ты тоже знаешь? – поинтересовалась Лера.
– Знаю, это Елена Сергеевна. Она работает в библиотеке и живет вон в том трехэтажном доме. У нее нет детей, а они с мужем очень хотят малыша. Даже ЭКО несколько раз делали. Сегодня врач сказал ей, что смысла во всем этом нет, что у них ничего не получится. Она сейчас думает, как сообщить это мужу.
– Жалко ее, – вздохнула Лера. – Почему так несправедливо? Одни своих детей бросают, а другие...
– Если бы в мире была справедливость, вон тот мужик не сидел бы сейчас на этой лавочке, – заметил Серафим.
Действительно, женщины напротив уже не было, зато там, обхватив голову руками, сидел мужчина. Он низко наклонился и лица его не было видно.
– А у него что случилось?
– Это владелец мебельной фирмы. Он почти десять лет развивал ее вместе со своим партнером – бывшим одноклассником. А тот вчера снял со счетов все деньги и уехал из страны. Скоро надо будет платить проценты по кредитам, выплачивать людям зарплату, а денег нет.
– Вот гад! Партнер называется! – возмутилась Лера. – Столько людей подставил!
Мужчина неожиданно выпрямился, посидел несколько минут, глядя прямо перед собой, затем встал и решительно зашагал по аллее к выходу из сквера.
А через некоторое время его место на «лавочке несчастий», как назвала ее Лера, заняла пожилая пара: женщина явно за пятьдесят и мужчина постарше.
Не ожидая вопроса, Серафим начал рассказывать:
– Две недели назад они похо. ронили своего единственного сына. Никакого несчастного случая или ДТП, он просто не проснулся утром. Врачи сказали, что оторвался тромб. Почему такое случилось с молодым человеком? Сегодня ему должно было исполниться тридцать лет.
Лера молчала. Серафим внимательно посмотрел на нее и продолжил:
– Скажи, а с кем из этих людей ты бы согласилась поменяться своим «горем»? Чье горе кажется тебе меньшим, чем твое?
– Ни с кем, – не раздумывая ни секунды, ответила Лера.
– Правильно, потому что то, что произошло с тобой – это не горе, а неприятность, большая, обидная, но только неприятность, которую можно исправить, например, в следующем году. Скажи, а платное обучение – не вариант?
– Не вариант, – грустно сказала Лера, – через два года сестра заканчивает школу, а потом и брат. На всех нас у родителей денег не хватит.
– Тебя родители ругать будут?
– Нет, расстроятся, конечно. Они же видели, что я не гуляла, а готовилась. Я сама себя буду ругать.
Лера посмотрела на аллею, которая вела к фонтану. По ней шла девушка. Она явно кого-то искала. Лера хотела спросить у Фимы, кто это, но он остановил ее:
– Смотри, что сейчас будет.
Девушка подошла к супружеской паре, все еще сидевшей на лавочке. Похоже, они были знакомы. Встав рядом, она стала им что-то рассказывать. Выражение лица женщины изменилось: вместо глубокой скорби на нем появилось изумление. Мужчина неожиданно вскочил, обнял девушку за плечи и усадил на лавочку между собой и женой. Все трое разговаривали, плакали, улыбались и снова плакали.
– Это Аня, девушка их сына, – пояснил Серафим. – Только сегодня она узнала, что ждет от него ребенка, и пришла сказать об этом. Конечно, это не уменьшит горе, но в их жизни снова появится смысл: они будут видеть, как растет внук или внучка, и это будет хоть каким-то утешением.
– Можно сказать, что забота о внуке их спасет, – сказала Лера и поинтересовалась, – а что будет с остальными – с той девушкой, у которой жених сейчас в реанимации, с Еленой Сергеевной, с владельцем фирмы? Ты знаешь? Расскажи!
–Конечно, расскажу.. – Серафим посмотрел на Леру и начал:
– А у остальных дела обстоят вот так:
Владелец мебельной фирмы собрал всех своих работников, рассказал им, что случилось, и предложил два варианта.
Первый – признать фирму банкротом, продать все имущество: помещения, оборудование, станки – и таким образом рассчитаться с долгами. Но тогда все они потеряют работу.
Второй – постараться перекредитоваться в банке и начать все с нуля. При этом он честно сказал, что оборот фирмы поначалу будет меньше и зарплаты тоже снизятся.
Кто-то из работников уволился, но многие остались. Чтобы выплатить проценты по самым срочным кредитам, владелец фирмы продал свой загородный дом.
Через два года фирма работала практически нормально. Оборот несколько сократился, но никаких «партнеров» он больше к работе не привлекал.
Елена Сергеевна и ее муж, смирившись с ситуацией, усыновили двух малышей – брата и сестру трех и пяти лет. Так что вместо четырех одиноких несчастных людей появилась счастливая семья. Иногда им приходится тяжело, но они ни о чем не жалеют, потому что видят свое счастье в детях.
Алина и ее жених отложили свадьбу на полгода. Они поженились, когда молодой человек смог сам передвигаться в инвалидном кресле. А еще через пару лет после долгого лечения и упорных тренировок он полностью восстановился и теперь не только ходит, но и катается на лыжах и велосипеде.
– Да, им повезло, они смогли пережить свое горе, – задумчиво произнесла Лера.
– Смогли, потому что работали, воспитывали детей, поддерживали друг друга. И ты справишься со своими неприятностями.
Некоторое время они молчали. Вдруг у Леры зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Лисицина Валерия Владимировна?
– Да.
– Валерия Владимировна, вам надо сегодня до четырнадцати часов подойти в семнадцатый кабинет с оригиналом аттестата. И еще: если вы нуждаетесь в общежитии, заявление надо написать тоже сегодня.
– Но у меня ведь одного балла не хватает, я утром списки смотрела.
– Значит кто-то, кто был выше по рейтингу, переложил свои документы на другую специальность. Ваш номер сейчас – двадцать шесть.
– Значит, я могу сейчас прийти?
– Девушка, если хотите учиться, то приходите, приказ о зачислении подписывается в два часа дня.
Еще не поняв, как следует, что произошло, Лера со счастливой улыбкой повернулась к Серафиму. Но его не было. Зато на лавочке лежало белое, длиной с ладонь перышко. Девушка взяла его и положила между листами тетради.
Потом она посмотрела на часы – уже двенадцать дня.
«Что же я сижу? Надо быстрее бежать в университет. Но как отсюда до него добраться, я ведь сама не знаю, как пришла в этот сквер. Придется спрашивать дорогу».
Лера вспомнила, что, когда она шла сюда, проходила мимо фонтана, значит, надо идти направо.
Может быть, потому, что настроение у девушки было другое, скульптурная группа в центре фонтана уже не выглядела такой нелепой. К тому же черты лица статуи показались ей знакомыми.
Но что это? Блик солнца? Или гипсовый юноша действительно подмигивает ей? И крылья за его спиной, кажется, шевельнулись...
«И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился», – вспомнила Лера. «Шестикрылый, а у этого только два крыла», – подумала она и быстрым шагом направилась к выходу из сквера.
Оказавшись на оживленной улице, она спросила у первого же прохожего, как дойти до университета.
– Дорогу перейдете и у того серого дома заверните за угол. Первое здание – университет, – ответил прохожий.
И действительно, через пять минут Лера уже поднималась по лестнице в семнадцатый кабинет. Она сдала аттестат, написала заявление на общежитие, потом в соседнем кабинете заполнила какую-то анкету.
К часу дня девушка освободилась, но решила посидеть во дворе университета, чтобы своими глазами увидеть свою фамилию в приказе о зачислении, а уже потом звонить родителям.
В четырнадцать часов десять минут приказ вывесили в вестибюле, а в четырнадцать двадцать он появился на сайте университета.
Позвонив родителям, Лера поспешила на вокзал, чтобы успеть на четырехчасовую электричку. В дороге девушка вспомнила Серафима и только сейчас поняла, что он так много рассказал ей о разных людях, а о себе не сказал ничего, кроме того, что живет где-то рядом.
«Может быть, я еще раз встречу его, – подумала Лера, – надо будет как-нибудь снова прийти в этот сквер».
Но что удивительно: как ни искала девушка впоследствии сквер, кружа по разным улицам около здания университета, она так и не смогла его найти.
Лера даже спрашивала у местных жителей, где находится сквер с фонтаном, описывала скульптуру крылатого юноши, держащего в руках дельфина, но все отвечали ей, что такого фонтана в городе никогда не было.
из инета

Утро субботы.
Людмила отключила все будильники и телефоны. Молодая женщина решила выспаться хорошенько, ведь позади была очень тяжелая неделя, за которую много чего произошло в ее жизни.
У женщины наступила черная полоса в жизни. Говорят, что в след за черной, обязательно наступает белая... Но здесь была только черная и черная...

Во вторник Людмилу сократили с работы. Она несколько лет отдала на благо фирмы. И тут, как гром среди ясного неба:
" Простите. Штат фирмы сокращается вдвое. Мы не продлим с вами контракт».
Женщине показалось, что это дурной сон. Она проснется и все станет на свои места.

Внезапный крик ворона, вывел ее из оцепенения. Птица орала так пронзительно и громко, что хотелось закрыть уши. Непроизвольно посмотрев в окно, женщина увидела его... Ворон сидел на ветке и смотрел ей прямо в глаза.
«Чертовщина какая-то!» – прошептала Людмила, выбежав из кабинета. В тот же вечер, к женщине пришел Костя. Они встречались уже несколько лет, и собирались пожениться.
- Здесь такое дело... Не буду ходить вокруг да около, я скоро женюсь. Прости. Так получилось.
И вновь раздался этот пронзительный крик. Люда содрогнулась и посмотрела в окно. Ворон сидел напротив, и пристально смотрел на нее. «Да что тебе нужно от меня?» – в истерике закричала она.
- С тобой все в порядке? – испугано спросил Костя.
- Да! Проваливай отсюда! – женщина указала на дверь бывшему жениху.
В один момент, она лишилась работы и любимого человека. «Спать! Мне необходимо отдохнуть. Потом все остальное». Выспаться женщине не удалось. Ее вновь разбудил крик ворона. «Кар-кар» – разносилось на всю округу.
Посмотрев в окно, она снова увидела эту противную птицу. Складывалось впечатление, что ворон никуда не улетал, а так и просидел на ветке всю ночь. «Что тебе нужно? Ты меня достал!» – крикнула она. Ворон не обращал внимания на ее крики, и продолжал будоражить всю округу. На часах было 6 утра. Выспаться так и не удалось...
Через пару часов позвонила мать:
- Как ты дочь? Не звонила давно.
- Все очень плохо! – Людмила разревелась и как в детстве, все рассказала матери. О вороне, также не забыла упомянуть.
- Это он тебя в дорогу зовет! Ты нужна где-то...
- Мам, что за бред? Какая дорога? Кому нужна? Меня все вычеркнули из своей жизни!
- Милочка, приезжай ко мне. Завтра Рождество. Отпразднуем по семейному!
- Только вам с отцом настроение испорчу. Мне нужно побыть одной.
Женщина положила трубку и пошла на кухню, заварить себе кофе. Только она вошла, как тут же раздалось карканье. «Он точно решил меня с ума свести» – подумала она.
Ближе к обеду, позвонила давняя, школьная подруга:
- Людочка, наконец застала тебя дома. Мобильного твоего нет у меня.
- Привет, Надюша! Сто лет не виделись!
- Вот! Именно по этому поводу и звоню. Бросай все, и дуй ко мне на дачу! Мы решили собраться у меня, всей нашей компанией. Будет Юля, Вера, Юрка...
- В принципе, мне нечего бросать. Это меня все бросили... Ладно, давай адрес!
Люда ехала строго по навигатору. До цели ещё 15 километров. Поначалу машина шла хорошо, но на полпути двигатель заглох и автомобиль остановился.
Люда схватила мобильный телефон, но связи в лесу не было... " Вот попала! Дернуло меня ехать на машине!» – в отчаянии произнесла женщина. " Кар-каррр!» – раздалось у нее над головой.
" О боже! И ты здесь? Что тебе нужно?» – обратилась она к ворону. Тот напыжился, и молча наблюдал за ней. Тем временем, начинало темнеть. В отчаянии, женщина стала сигналить, в надежде, что ее кто-нибудь услышит.
«Что же делать? Пешком идти? Но я не знаю дорогу!»
Внезапно, в окно кто-то постучал. От неожиданности, женщина подпрыгнула. Она увидела мужчину лет сорока, в тулупе и с ружьем.
- Вы кто? – испугалась она.
- Семен. Местный егерь. Вам помощь нужна? Я правильно понял?
- Да! Я застряла. Может, подтолкнете меня? – в надежде спросила она.
- Мадам, вы в своем уме? Здесь трактор нужно вызывать. По-другому ваш автомобиль не вытащишь.
- Так вызывайте! В чем проблема?
- В том, что скоро ночь. По темноте никто не приедет сюда. Пойдемте ко мне. С утра вызовем подмогу.
Ей ничего не оставалось, как последовать за егерем. Она обратила внимание на своего ворона. Тот безмолвно следовал за ними. " Хоть орать прекратил. Может охрип?» – усмехнулась она.
Вскоре они пришла в дом лесника. В печке тихо трещал огонь, в комнате было очень тепло и уютно. Семен соорудил нехитрый ужин, заварил чая с травами.
- Давайте поужинаем. Потом отдохнете, а завтра утром съезжу за подмогой. Попробуем вытащить вашу «ласточку» из снежного плена, – произнес мужчина.
- Что с погодой произошло, не пойму? Откуда взялась такая вьюга?
- Как откуда? Сегодня же ночь перед Рождеством! Вы знаете нашу местную легенду о этом дне?
- Нет конечно. Откуда? – сдвинула плечами женщина.
- Рассказать вам? Очень интересно!
- Рассказывайте... Все равно делать нечего.
Мужчина принялся рассказывать очень красивую то ли легенду, то ли сказку. Женщина зачарованно слушала его не перебивая. Главным героем в этой сказке стал черный ворон. Он занимался добрым делом: искал людей с одинокими сердцами и способствовал их встрече...
На самом интересном месте, женщина уснула прямо в кресле. Семен заботливо укрыл ее мягким пледом и вышел на улицу.
" Сидишь?» – обратился к ворону. «Благодарю, именно о такой женщине я мечтал!»
«Каррр» – ответил ворон, и скрылся из вида.
Утром, пока Людмила спала, Семен вызвал подмогу и вытащил ее автомобиль.
- Принимайте работу! – улыбнулся мужчина. – Сейчас позавтракаем, и я проведу вас к месту назначения. Поедите за мной!
- Спасибо! Семен, я вчера уснула, так и не узнала окончания легенды...- произнесла женщина.
Ей очень не хотелось покидать этот уютный дом.
- Вы можете погостить у меня, я обязательно расскажу вам конец. Тем более, сегодня Рождественская ночь!
- Уговорили! Не оставлять же вас одного! – улыбнулась Людмила.
«Кар – карррр» – ворон покрутил над ними, и улетел. Он был доволен своей работой. Сегодня ему снова удалось соединить два одиноких сердца...
Инет

Диета

- Мама, папа, знакомьтесь, это Жорж! – сказала девушка и показала рукой куда-то в пол.
- Дочка, это какой-то глист в скафандре, а не Жорж! – тихо произнес отец семейства.
- Папа, это порода чихуахуа, названная в честь штата в Мексике!
- Я думал, ты с мужиком будешь нас знакомить. Мать мне все уши прожужжала: «У Даши появился какой-то Жорж!». Я думал, француз какой... А это мышь ошпаренная.
- Папа, прекрати обзывать Жоржа! У него колики начнутся от переживаний. Он же все понимает.

- Колики?! Ну, ты не расстраивайся, вызовем ему маленькую скорую по маленькому телефону, приедет маленький доктор...
- Хватит, Петя! Проходите и садитесь за стол. Сейчас обедать будет, – прервала рискованный диалог мама.

В гостиной двухкомнатной хрущевки рядом с диваном стоял стол. За столом сидела семья: мама, папа и их дочь. В руках у дочки была маленькая собачка. Она ела голубцы из тарелки своей хозяйки. Папа с презрением наблюдал эту картину. Но молчал.

- Мама, я на две недели уезжаю на конференцию в Дубай. Можно, чтобы Жорж у вас пожил?
- Конечно, милая, мы с отцом присмотрим. А что за конференция?
- По искусственному интеллекту. Мы хотим внедрить его в нашу программу. До релиза осталось мало времени...
- Даша, извини, конечно, а тебе своего интеллекта не хватает собаку на пол опустить?! Я не могу смотреть, как она из твоей тарелки ест!
- Пап, мы с Жоржем постоянно так ужинаем. Я обычно рассказываю ему что-нибудь. Пап, вот расскажи ему анекдот. У него, знаешь, какое чувство юмора!
- Мужика тебе надо Даша, мужика. – сокрушенно покачал головой папа.
- Паап, опять двадцать пять! В самом начале карьеры! Я уже тимлидер.
- Ты собаке анекдоты рассказываешь!
- Хватит! – оборвала мама.

В коридоре девушка прощалась с Жоржем. Она сидела на коленях и прижимала к себе собаку.

- Миленький мой, я не виновата, что на конференцию нельзя проходить с собаками. Я три раза направляла запрос. – Папа посмотрел на маму. Девушка продолжила. – Жорж, я обязательно привезу тебе подарок. Ошейник со стразами.
- Даша, лучше мне привези перфоратор! – попросил папа.
- Мама, запомни Жоржа надо кормить только варёными яичками, злаками можно, рисовые хлопья, бурый рис, овсяные хлопья, грудка индейки, белая нежирная рыба типа трески или морского окуня, – у папы округлялись глаза. Даша продолжала. – По фруктам: груша, персик, папайя. Нужно мелко нарезать. Манго и ананас нельзя, у него кислотность повышенная.
- Так, записала. У него аллергия, что ли? – спросила мама.
- Нет. Мы с Жоржем на диете. Нам с боков надо убрать.
- Даша, я теперь понимаю почему у Жоржа твоего глаза навыкате... Он в шоке! – пояснил папа.
- Так, мама, ещё мёд можно. С манкой он очень любит.
- Даша, мёд?! Меня твоя мать так не кормит!
- Так ты в зеркало на свои бока посмотри. – отрезала мама. – Записала, доченька.
- Ну, мне пора... Не забудьте про диету. Утром вареное яичко! – она ушла. За ней закрыли дверь.
- Конечно, конечно... Вареное яичко ему... – тихо себе в усы проговорил папа.

***
Прошло две недели.

Даша приехала к родителям. Ей открыла мама. Даша спросила:

- А почему меня не встречает Жорж?
- Ему отец читает «Швейка». После чтения у них сон-час.
- Что?!
- Говорит, что у Жорика твоего и правда чувство юмора хорошее.
- Как с диетой?
- Нормально. Посмотри.
Даша зашла в зал и увидела, что на диване спал папа. У папы на животе лежала раскрытая книга Гашека, над книгой на груди примостилась собака по кличке Жорж. Рядом с ним на диване валялась огромная говяжья кость размером значительно больше собаки. Жорж приоткрыл глаза, увидел хозяйку и сразу их закрыл. Видимо, ему хотелось, чтобы этот счастливый сон продолжался.

Даша тихонько вышла из комнаты и попросила маму:

- Мам, пусть Жорж у вас ещё две недели поживёт.
(с) Александр Бессонов

Ах, истерика!

Таня не находила себе места уже битый час. Времени было восемь часов вечера, а муж не отвечал на ее телефонные звонки.
Кеша уехал в командировку в другой город за 450 километров от дома. За пять лет их брака это была его первая командировка, поэтому жена не успела привыкнуть к новым жизненным обстоятельствам.

Мужа не было дома всего два дня, а Татьяна не находила себе места. Еще и старшая сестра ее накануне подначивала, мол, смотри, привезет тебе муж в качестве сюрприза какую-нибудь болячку, вроде как все мужчины в командировках на сторону не только поглядывают, но и заглядывают.
Таня вроде и доверяла мужу, но все равно была той еще ревнивицей. Пару раз они даже серьезно из-за этого поссорились. Но сейчас дело было не в ревности. Она действительно переживала.
Рабочий день у Кеши до шести. Обычно он звонил ей в половине седьмого, чтобы рассказать, как прошел день. По крайней мере, они так договорились, что хотя бы раз в день будут созваниваться.
Днем жена ему и раньше никогда не названивала, чтобы не отвлекать от работы. Разве что в редких случаях, если было уж очень нужно. А тут уже восемь, а он трубку не берет. На сообщения не отвечает. Они, правда, и не прочитаны, но доставлены. Значит, телефон включен. Морозится?
- Может, устал, спать лет, а я тут наяриваю! – успокаивала себя Татьяна, но на душе было неспокойно.
Вспоминая вчерашний разговор с Томой, ее сестрой, в голову лезли самые разные мысли. С другой стороны она была почти на сто процентов уверена в муже, не верила, что он может поступить с ней так плохо. Тем более он был далеко не глупым.
Чтобы отвлечь себя от плохих мыслей, Таня вымыла посуду, приняла ванну, приготовила завтрак с вечера. Когда она вновь посмотрела на часы, было уже начало одиннадцатого.
Ни одного пропущенного. Сообщения не прочитаны. Точно что-то случилось!
Татьяна была не из тех женщин, которые паникуют на ровном месте. Она знала, что ее Кеша сильный и самостоятельный. Прекрасно может справиться и без нее. Но и отрицать того, что с мужем могло что-то случиться, она тоже не могла. Мало ли, машина сбила или что-то еще произошло. Чего в жизни только не случается!
Она всячески пыталась отогнать от себя такие мысли, но почему-то перед глазами то и дело всплывала картинка, как ее муж лежит на холодном столе в морге. Только не это!
Таня пыталась вспомнить, что говорил муж об этой командировке. Она тогда была немного занята, и не очень внимательно слушала. Помнила, что с ним поехало еще двое коллег, но их имена она не запомнила.
С работы Кеши она знала только Валю, их секретаря. Они познакомились в прошлом году на корпоративе. Время было позднее, но она так сильно переживала, не смогла сдержаться.
- Валюш, привет, извини, что отвлекаю, да еще так поздно. Мне нужна твоя помощь! – сказала она по телефону.
- Да ничего, ты чего такая взволнованная. Что-то случилось?
- Мужу не могу дозвониться. Уже ночь на дворе, а он так и не отзвонился. Не знаешь, кто с ним поехал? Чует моя душа, что-то случилось.
- Тань, да что с ним могло случиться? Не переживай ты так. Может, с мужиками решили по пивку выпить после работы. Все нормально. Это же командировка!
- Да мне бы только узнать, что с ним все в порядке. Я же уснуть не смогу.
- Слушая, я бы и хотела тебе помочь, но с ним поехал наш директор и новый паренек, которого недавно к нам на работу взяли. Номер директора тебе ничем не поможет, вряд ли он в общаге для командировочных живет, а телефона Андрюхи у меня и нет пока.
- Что же делать?
- Успокойся, выпей валерьянки и спать ложись. Завтра сама будешь смеяться над тем, как переживала, когда он тебе утром позвонит и все расскажет, – попыталась ее успокоить Валя.
- Ладно, попробую. Спасибо тебе и еще раз извини за беспокойство.
- Да ничего. Я же понимаю, сама такая же. Терпеть не могу, когда муж из поля зрения пропадает надолго.
Когда Таня положила трубку, то решила воспользоваться советом Валентины. Она выпила успокоительное, пошла на балкон, немного подышала свежим воздухом, чтобы привести себя в чувства. Проветрила спальню и легла спать.
Полчаса она ворочалась, но уснуть так и не смогла. Тревожные мысли раздирали ее голову на части. То ей представлялось, что муж лежит на асфальте, сбитый машиной, то он в объятьях какой-то раз вратной женщины, нежно целует ее в шею. Как тут успокоиться?
Она пошла в зал и включила телевизор. Пыталась вникнуть в какое-то кино, но ничего не получалось. Мысли снова возвращали ее к мужу. Она снова взяла телефон, чтобы проверить, вдруг Кеша позвонил, а она так и не услышала.
Тишина, ни звонков, ни сообщений. На часах два ночи. Где он? Что с ним? Точно что-то случилось.
Она судорожно жала на кнопку пульта, перелистывая каналы. За окном уже светало. Если бы он просто заснул пораньше, то уже непременно бы проснулся и перезвонил ей!
Таня столько всего успела передумать за эту ночь. Самое обидное, что Кеша ее всегда был таким ответственным и серьезным. Он сам настоял перед отъездом, чтобы они писали друг другу смс по утрам и перед сном, и вдруг пропал.
В пять утра Татьяне пришла в голову неожиданная мысль. Нужно позвонить в полицию или в скорую, но ведь он в другом городе. Вдруг с ней и разговаривать никто не захочет? А вдруг он и правда сладко спит, а она растормошит, кого не следует. Только бы дождаться до утра!
Семь часов. Тане бы уже пора собираться на работу, а она за всю ночь глаз не сомкнула. Женские истерики порой набирают непредсказуемые обороты. Краситься пора и одеваться, а она уставилась в телефон со смертельно бледным лицом. С места сдвинуться не может.
Уже должна была бы прийти смска с добрым утром, но ее нет. И снова ни пропущенных, ни сообщений.
С каждой минутой ей становилось все страшнее и страшнее. Теперь она уже была полностью уверена, что с мужем что-то случилось. Но что?
В семь тридцать она пошла на кухню, чтобы заварить себе еще кружку кофе, когда наконец-то позвонил муж. Увидев его фото на экране, она чуть не выронила из дрожащих рук свой телефон.
- Танюш, милая, доброе утречко, я просто телефон на работе вчера забыл. Надеюсь, ты не переживала? Я сам всю ночь себе места не находил. Представлял, что ты там себе уже нафантазировала!
С одной стороны она была безумно рада слышать его голос. Аж от сердца отлегло. Кеша жив! Большего и не нужно. Но с другой...
- Кеш, а с чужого телефона ты мне не мог сообщение отправить? Или ты там один в общаге живешь? – нервно спросила его жена.
- Солнце, так я же номера твоего наизусть не знаю! Сам себя ругал, давно хотел заучить, да все откладывал! Не злись, пожа-а-а-луйста.
По голосу жены Кеша догадался, что ночка у нее была та еще. Но разве он виноват? Такое может случиться с каждым.
На объект без пропуска не попадешь. Тем более ночью. Да и ехать обратно полчаса, если в пробку не попасть. На свой страх и риск он решил дождаться утра, надеясь, что жена не разведется с ним заочно из-за забытой барсетки в шкафчике.
- В общем, Иннокентий Витальевич, если ты не выучишь мой номер телефона наизусть, я тебя домой не пущу!
Таня постепенно успокаивалась. В душе она ругала себя за все, что передумала этой ночью. Он просто забыл телефон. И слава богу!
Голос мужа ее успокаивал. Такой любящий и нежный. Больше ей ничего не было нужно сейчас, разве что обнять его. Хотя нет, лучше не сейчас, а то бы она его точно придушила маленько.
- Хорошо, дорогая, будет сделано! – уверенно сказал ей муж. – А ну ка, мне даже любопытно, какие у тебя там были варианты?
- Это уже не важно! – нарочито деловито сказала жена. – Главное, что ты живой и здоровый! Ладно, беги работать, хорошего дня тебе! – сказала она дрожащим голосом, не в силах была сдерживать слезы, которые уже сочились из глаз.
- Давай, милая, и тебе хорошего дня! Вытри сопли и успокойся. Люблю тебя!
Татьяна так и не узнала, что Кеша выехал на работу на полчаса раньше, ведь ему самому не давало покоя то, что он забыл телефон. Он слишком хорошо знал свою жену и ругал себя за такую оплошность.
Еще пару лет назад он бы разозлился и стал бы ругаться на Таню за то, что она такая мнительная и пытается его контролировать, но только не сейчас.
После того, как она сама в прошлом году потерялась за границей без телефона, да еще и угодила в больницу, он понял, что значит переживать за любимого человека. И теперь стал более внимательным к просьбам жены. Осознал, что важно быть на связи, особенно, когда далеко от дома.
До начала рабочего дня было еще 20 минут. Это время Кеша потратил на то, чтобы выучить номер жены наизусть. Домой все-таки попасть было нужно!

автор Юля С.

Вика меланхолично ковырялась вилкой в тарелке. Ее душила обида – каникулы в разгаре, подружки с родителями разъезжаются на отдых, кто на море, кто вообще за границу, а ей придется провести лето в жарком, душном городе. Все из-за мамы. Ну и что, что деньги, которые откладывали на отдых, потрачены на нее? Не надо было маме с ней соглашаться! Тогда бы и деньги остались целы.

Вика понимала, что все оправдания, которые сейчас рождались в ее хорошенькой голове, несправедливы. Но тем обиднее ей было, тем больше она злилась на маму, хотя сама ее и убедила, что никакого моря им не надо, а нужна недельная поездка Вике с подружками на дорогущую базу отдыха, соответствующие наряды, пирсинг в пупок, золото на ручку, золото на ножку. Мама пыталась возразить, но потом сдалась под неистовым напором Вики, подкрепленным истериками. Теперь приходится коптиться в городе, вместо моря и ковырять вилкой макароны с сосиской, вместо «шведского стола».

Где-то в глубине подсознания шевельнулась мысль, что ее «хотелки» испортили отпуск и маме. Целый год переработок и подработок, в надежде на отдых с дочерью летом, растворились в желаниях Вики. Подружки – из обеспеченных семей, им не приходится выбирать – то или это. Они берут все. А тут...

Людмила украдкой поглядывала на шестнадцатилетнюю дочь. Она прекрасно понимала все, что Вика сейчас переживает, но поговорить с ней по душам, тем более – убедить ее в чем-то в последнее время становится невозможным. На все найдутся ответы – резкие, пересыпанные циничными цитатами из интернета.

И чем глупее ответ, тем больше визгливости и слез в голосе дочки. Что с ней стало? Переходный возраст, или упустила ее, недоглядела? Вот и сейчас – прекрасно понимает, что поездка на море сорвалась из-за ее непомерных амбиций, но виноватой себя не считает, мама – нищебродка виновата – не может обеспечить дочке приличного отдыха.

– Была бы ты помладше – взяла бы тебе путевку в лагерь отдыха, в профкоме предлагали, но там – до четырнадцати лет, – вздохнула мама. – Да ты и не согласилась бы, наверное?

– Мне бы хоть куда! Хоть в самую распоследнюю дыру! – вскинулась Вика. – Только бы не торчать здесь!

– Точно? Куда угодно? – Людмила взглянула на дочь. – Собирай вещи! Едем!

– Куда? – Вика удивленно распахнула глаза.

– Ты – к дедушке с бабушкой, я – к родителям. На мою родину, в общем. В деревню!

От автобусной остановки до села – два километра по полевой дороге. Людмила несла в руке чемодан с колесиками, но колесики здесь были явно лишние – только вязли в песчаной почве. Приходилось нести его, часто перекладывая из руки в руку. Вика шла налегке, только рюкзачок за плечами.

Позади раздался шум двигателя. Поднимая пыль, попутно мчался «круизер», блестя на солнце хромированными деталями.

Людмила и Вика сошли на обочину, «круизер» резко затормозил, опустилось стекло водителя:

– Здравствуй, Людмила. – Водитель – крепкий мужчина, лет сорока, снял солнцезащитные очки и взглянул на нее синими глазами. Не дождавшись ответа от оторопелых путниц, вышел, молча перехватил чемодан и открыл для них дверь, приглашая на заднее сиденье. Дождался, пока дамы разместятся, так же молча сел за руль и покатил к селу.

– Димка! – подала, наконец, голос Людмила. – Тебя не узнать! Откуда ты в этих краях? В отпуске?

– Почти год уже здесь, – улыбнулся мужчина. – Отлетался, решил обосноваться на родине. Дочка? – Спросил он, поглядывая на пассажирок в зеркало заднего вида. – Красавицу растишь!

Вика уже и не помнила, когда в последний раз была в гостях у бабушки и дедушки, в отличие от мамы, она предпочитала турпоездки и базы отдыха. Все казалось ей внове, почти экзотикой. Людмила – напротив, будто и не уезжала со своей малой родины, легко включилась в домашние заботы, удивляя дочь сноровкой.

– Людка, да ты разучилась, наверное, корову-то доить!? – охала бабушка Валя, глядя, как Людмила повязывает голову косынкой и одевает фартук. – Опять же – поранишь вымя коровке маникюром своим!

– Избавилась! – Людмила, смеясь, показала пятерню с аккуратно остриженными ногтями. – И ничего я не забыла. Я все помню, мама! – зазвенел ее смех.

– Ох, Людмилка! – посмеивался дед Михаил, – ты ровно снова девчонка, будто и не уезжала никуда!

– Ага, дед. – Вика тоже с удивленьем смотрела на мать. – Прям помолодела, никогда ее такой не видела. – Словно о чем-то догадавшись, она спросила: – А кто такой дядя Дима, у него еще машина такая, крутая?

– Дмитрий-то? – дед Михаил пыхнул табаком и объяснил: – Одноклассник мамы твоей. Военный летчик, вся грудь в орденах! В отставку вышел, теперь взялся фермы наши восстанавливать, церковь тоже. – И понизив голос, рассказал, словно по секрету внучке: – Думали мы тогда, что поженятся они, но Дмитрий – в военное училище поступил, мама твоя – в институт в городе. Что-то разладилось у них. Теперь вот и Людмилка без мужика, и Дмитрий – холостяк с прицепом. – Пыхнул табаком и хитро улыбнулся: – Вот оно, значит, как. Ну-ну!

Утром Вика проснулась от щекотки. Кто-то трогал ее за бусинку пирсинга возле пупка. Осторожно скосив глаз, она увидела котенка Мурзика, который осторожно прикасался мягкой лапкой к блестящей игрушке, потом взялся ее лизать. Едва сдержав смех, она схватила пушистый комочек и прижалась к нему лицом. Котенок благодарно замурлыкал.

– А где мама? – Спросила Вика за завтраком, с аппетитом уплетая блины с медом и запивая их молоком.

– Дмитрий просил ее разобраться с бухгалтерией. – Бабушка подкладывала ей блины со сковородки. – Людмила – то, бухгалтер со стажем, пусть поможет хорошему человеку.

– Пусть поможет, – гудел дед Михаил, – глядишь и сойдется дебет с кредитом...

– Хотела помочь на огороде, – вздохнула бабушка Валя, – одной мне не справиться. Может ты поможешь, внученька? А то дед сейчас тоже сорвется со двора.

– А то как же! – дед Михаил нахлобучил картуз. – Крышу сегодня на базовке перекрывать будем. Напортачат еще без меня!

– Помогу, бабуля, – неожиданно для себя согласилась Вика, – только... Подожди минутку. – Она прошла в свою комнату, достала из косметички маникюрные ножницы и взглянула на свои ухоженные длинные ногти...

Вечером в натопленной бане, Людмила парила березовым веником дочке спину:

– Вот так бабушка, уработала внучку! – сокрушалась она. – А ты сама-то куда смотрела? Разве можно с непривычки так упираться?

– Бабушке – то ничего, а она постарше будет. – Оправдывалась Вика. – Я только вечером поняла, что разогнуться не могу. А вообще, мамочка, знаешь, хоть и тяжело, но здорово! Мне понравилось!

– Переворачивайся на спинку! – приказала Людмила. – Занесла веник, и замерла: – Куда твой пирсинг делся – тот, что возле пупочка?

Украшения не было. Вика виновато взглянула на маму. Она даже не заметила, как потеряла его. Ей не было жаль дорогой бусины, ей было жаль маму, которая с таким трудом зарабатывает деньги, а она так бездарно потеряла дорогое украшение.

– Ладно, – легкомысленно махнула рукой Людмила, – может найдется еще.

Потом, ощущая приятную легкость в теле, пили чай на веранде. Бабушка, чувствуя себя виноватой, хлопотала возле стола, подливая чай, заваренный на травках. Людмила делилась с дочкой событиями дня, а та внимательно слушала, задавала вопросы. Ей и в самом деле было интересно и приятно общаться с мамой. Вот уж никогда не думала она, что мама такой интересный рассказчик!

– И ведь все неплохо рассчитал Димка, сбыт наладил, выгодных поставщиков нашел, с осени хозяйство на устойчивую прибыль выйдет, а он к документам так легкомысленно относится! Еле договоры нашел, отчеты по кредитам – в кипе бумаг лежат! – Рассказывала она Вике. – Без хорошего помощника ему не обойтись – вылетит в трубу!

– Так помоги ему, мама. – Улыбнулась Вика. – Ты ведь легко разберешься в этих бумагах?

– Придется помочь. – Людмила с благодарностью взглянула на дочь. – Какая ты у меня стала взрослая! Кстати, Ленька – сын Дмитрия, твой ровесник, просит тебя помочь ему. У тебя же с физикой и математикой проблем нет? А Ленька через год будет поступать в военное – как отец. Подтянуть его надо по этим предметам, сможешь?

– Без проблем! – кивнула Вика. – А он такой-же симпатичный, как и его отец?

Дед Михаил и бабушка Валя удивленно выглянули из-за двери, удивляясь – над чем так весело хохочут дочка с мамой.

***

Вика проснулась еще затемно, сладко потянулась, копируя Мурзика, который выбрал ее своей любимой хозяйкой. Середина октября, светает поздно, но школу никто не отменял. Она выбралась из-под одеяла, дома тепло – дедушка кочегарит, не жалея дров, бабушка готовит завтрак, гремит посудой. Пока Вика заправляла постель, приводила себя в порядок, Мурзик лежа на животе, шарил под шкафом лапкой. Наконец, что-то выкатил из-под него и мяукнул, привлекая внимание. Вика пригляделась:

- Мурзик! Это же мое украшение для пирсинга! Это ты его у меня летом слизал, негодяй хвостатый? А застежка где?

Мурзик вновь сунул лапу под шкаф и выкатил застежку. Вика взглянула на украшение, улыбнулась будто увидела старую детскую игрушку, которая ей уже неинтересна и убрала в шкатулку.

В школу их с Ленькой возил Дмитрий, если был свободен, иногда поручал это своему помощнику. До города – полчаса езды. Это Вика настояла, чтобы Ленька перевелся в ее школу – уровень преподавания в селе был, к сожалению, ниже. За лето она хорошо подтянула его по физике и математике и теперь уровень его знаний был «выше среднего».

Она уже обувалась, когда за окном просигналила машина. За рулем в этот раз был помощник Дмитрия – дядя Коля.

- Твой будущий папа с моей будущей мамой сегодня заняты. – Широко улыбаясь объяснил Ленька. – К свадьбе готовятся. Жених и невеста! – Ребята засмеялись. – Батя наказал, чтобы после школы не задерживались, помочь им надо. Ты как?

- Поможем. – Вике стало весело – мама выходит замуж! А у нее теперь будет брат – сильный и симпатичный, хоть и сводный, к тому же – одноклассник.

За ним теперь глаз да глаз – девчонки в школе так и стреляют глазами, а у этого – рот до ушей! Теленок деревенский!

- Перебирайся к нам, Вика, батя вон какой дом отстроил! Не дом, а родовое поместье! Места всем хватит с избытком!

- Не-е. Я с дедом и бабушкой. Кто им поможет, если не я? – Улыбалась Вика. – Они у меня уже старенькие...

Тагир Нурмухаметов

Вредная старушка

Когда Владимир вышел из машины, сердце учащенно забилось в груди. Ему страшно было заходить в дом, но он должен был это сделать. «Вдруг случилось чудо, и они еще живы?».
*****
Владимир посмотрел на старый деревянный домик, почесал затылок, набрал воздуха побольше, но ничего не сказал. Потому что не нашлось нужных слов. По фотографиям, которые он рассматривал в интернете, у него сложилось совершенно другое впечатление. А то, что он сейчас видел, это ни в какие ворота...

— Ну что, нравится? — спросил риэлтор.

Риелтор, молодой парнишка, тот еще жyк.

Такие красивые эпитеты использовал, когда по телефону описывал этот дом: уютный, аккуратный, чистенький. Только подкрасить немного и будет совсем как новенький.

Такое ощущение, что в тот момент он описывал он совершенно другой объект.

У Владимира же сразу родились в голове более подходящие прилагательные: убогий, мрачный, неприглядный...

— Нравится? — повторил вопрос парнишка, то и дело поглядывая на свои часы.

По его поведению было понятно, что он не собирается задерживаться тут надолго. Его тянуло в город. Поэтому и суетился. А Владимир, наоборот, решил из этого города сбежать. Захотелось подальше от суеты, поближе к природе. Красоту созерцать и тишиной упиваться.

Но вот дом...

— Да как сказать, — ответил он, достав из кармана телефон и сравнивая фото в интернете с реальностью.

— Внутри будем смотреть?

— Ну пойдем, раз приехали. Но если честно, думал, что дом в лучшем состоянии будет. Других вариантов нет?

Но риелтор его уже не слышал.

Он громко забренчал ключами, пытаясь попасть в замочную скважину, потом снял навесной замок, отворил калитку и оглянулся, приглашая Владимира следовать за ним.
Внутри было лучше, чем снаружи, но всё равно состояние было ужасное. Хотя, может, он просто придирается?

Конечно, в его городской квартире с евроремонтом намного лучше. Но что мешает ему сделать ремонт?

Пусть не евро, пусть косметический, но всяко же станет уютнее, аккуратнее и чище.

Пока риелтор с кем-то разговаривал по телефону, договариваясь о встрече, Владимир обошел все комнаты, заглянул на кухню, подумал немного и принял решение. Единственно верное, как ему казалось:

— Буду покупать!

— Отлично! — широко улыбнулся парень, явно не ожидая, что ему сегодня так повезет.

Два года он не мог найти покупателя на эту «развалину», поэтому неделю назад и сбросил ценник до минимума.

И на это выгодное предложение сразу клюнул Владимир, который как раз недавно развелся с женой, и ему вдруг захотелось что-то изменить в своей жизни.

Эти места привлекали Владимира не только красотой живописной и воздухом чистым, но и практически полным отсутствием людей. Большая часть владельцев загородной недвижимости появлялась тут только в дачный сезон, а осенью и зимой здесь тишь да благодать.

Владимира это полностью устраивало, потому что он планировал жить тут круглый год.
Если понравится, то останется насовсем. Если нет, тогда вернется обратно в квартиру.

Но не хотелось бы, если честно... Устал он от городского шума, от духоты, от людей...
*****
Через месяц Владимир перебрался в свой дом. Как раз дачный сезон закончился, все разъехались и никто не будет отвлекать. На работе он взял отпуск, купил стройматериалы и решил вплотную заняться ремонтом.

Вот тогда-то он и познакомился со своей соседкой бабой Валей, которая тоже жила в дачном поселке на постоянке.

— Эй, чего шумишь?

Владимир выключил болгарку и удивленно стал озираться по сторонам. Из-за невысокого забора, который разделял смежные участки, на него сердито смотрела старушка.

— И вам доброе утро! — улыбнулся Владимир.

— Да какое же оно доброе, когда ты шумишь?

— Так я же ремонтом занимаюсь, — стал оправдываться Вова. А сам подумал: «Чего это я перед ней оправдываюсь?».

— Да занимайся, ради Бога, ты своим ремонтом. Только не шуми. Тут люди вообще-то живут.

— Так уехали же все, — улыбнулся Владимир.

— Ты мне поговори тут! Приехал, понимаешь, из города и давай свои порядки наводить. Сразу видно: людей не уважаешь.

Старушка поворчала минут пять, потом пошла в дом, а Владимир думал, как ему поступить.
Не хотелось начинать новую жизнь с разборок.

В конце концов, он убрал болгарку с глаз долой и стал тихонько пилить арматуру ножовкой по металлу, периодически поглядывая в сторону соседского дома, такого же «уютного и чистого», как и его.

Слава Богу в тот день старушка к забору не подходила, лишь мелькала на горизонте, бегая туда-сюда по двору.

Однако рано он радовался.

Как стало темнеть, Владимир включил уличное освещение и отправился в дом, где поужинал, после чего сел за ноутбук: новости почитать, видео на YouTube посмотреть, на сообщения в ВК ответить.

Он уже с головой погрузился в виртуальный мир, как вдруг раздался громкий противный стук в дверь.

Да, именно противный.

Так обычно стучат те, кто не в гости пришел, а права качать. Интуиция не подвела — на пороге стояла старушка.
— Свет выключи!

— Не понял. Какой свет я должен выключить?

— На улице свет выключи, прямо в окно мне светит, мешает спать. А не выключишь, так я сама выключу. У меня рогатка есть и стреляю я метко.

Владимир так растерялся от такой наглости, что даже не мог подобрать нужных слов, чтобы ей ответить.

А она и не ждала никакого ответа: высказала суть претензии и молча ушла, шаркая калошами.

«Не шуми, свет выключи!». А дальше что будет?

Вова хотел было крикнуть ей вдогонку что-то обидное, но в последний момент передумал.
Нет, не потому что струсил, а исключительно из-за уважения к возрасту. Он дождался, пока соседка пропадет из поля зрения, после чего выключил уличное освещение, вернулся в дом и сразу лег спать.

Проснулся после полуночи. Приспичило ему.

Сначала походил по дому минут пять, потом вспомнил, что все удобства пока на улице, выругался, оделся и вышел во двор.

А там темнота...

Глянул вверх, а на небе ни одной звездочки: «Наверное, тучами затянуло» — догадался он. Стал на ощупь пробираться в сторону туалета. Споткнулся об арматуру, которая зазвенела. Да так громко...

На обратном пути Владимир попытался обойти опасное место, но всё равно споткнулся. На этот раз уже об пень. Громко выругавшись, стал идти уже маленькими шажками и еще руки расставил в разные стороны (где-то рядом с этим пнем дерево росло...).

В соседском доме в одном из окон загорелся свет, а потом он услышал, как со скрипом открывается дверь.

Володя на одном дыхании преодолел оставшиеся метры, сумев ничего не задеть и не споткнуться ни разу, закрыл дверь, отдышался, потом пошел в спальню и спрятался под одеяло.

Правда, уснул только через час, когда понял, что соседка не собирается вламываться к нему домой и ворчать до утра.
Когда же утром Владимир вышел на участок, сладко потягиваясь и вдыхая полной грудью свежий воздух, старушка уже ждала его возле забора. Он даже поздороваться не успел: она стала рассказывать, какой он эгоист, спать людям ночью не дает. На эпитеты соседка не скупилась и слушать её было больно.

— Я из-за тебя до самого утра уснуть больше не смогла. Приехал, понимаешь, и порядки свои давай наводить! Чего тебе в городе не живется?

Чтобы не вспылить, Владимир решил прогуляться. Надеялся, что старушка за ним не побежит.

Не побежала, слава Богу...

«Это надо же было купить дом именно по соседству с этой вредной бабкой» – удивлялся Вова. Если так дальше пойдет, то никакого удовольствия от жизни за городом он не получит. Из большого «человейника» попал в «человейник» поменьше, а проблемы остались те же.

Вдруг он услышал мяуканье позади себя. Резко обернувшись, Владимир увидел на дороге маленького котенка.

— А ты откуда тут взялся?

Котенок ничего не ответил, только мяукнул еще несколько раз в ответ, намекая на то, что человек обязан его кормить.

Владимир намек понял. Однако как только он подошел к малышу и взял его в руки, как из высокой травы вылез второй котенок и тоже замяукал. «Ничего себе! Да их двое!» – удивился Владимир.

Он подошел ко второму малышу, взял его второй рукой, как вдруг из той же травы показалась третья голова.
— Да у меня же рук не хватит на вас! — громко рассмеялся Владимир.

А потом задумался: если каждый раз, как он будет брать очередного котенка в руки, из травы будет появляться следующий, то...

Он взял на руки третьего малыша и замер в ожидании четвертого. Но больше никого не было.

На всякий случай Владимир осмотрел это место внимательнее, постоял еще минут пятнадцать, и только после этого пошел домой, совершенно позабыв про вредную старушку.

А баба Валя, как увидела его, сразу подбежала к забору и продолжила с того места, на котором остановилась, добавив:

— Господи! Еще и котят в дом тащит... А потом эти котята бродят по поселку в поисках еды и...

Старушка не успела закончить фразу: Владимир так посмотрел на неё, что она решила взять паузу.
Накормив котят тем, что было в доме, Вова вдруг понял, что у него больше ничего для них съестного нет — не огурцами с помидорами же их кормить...

Дождавшись, пока малыши уснут, он решил смотаться в город за продуктами и кормом.

Тридцать километров туда, тридцать километров обратно: за час-полтора должен справиться. Вот только судьба распорядилась иначе. До города-то он доехал, а вот обратно вернуться не смог. Загремел в больницу с подозрением на аппендицит.

Врачи подозрение подтвердили и стали срочно готовить Володю к операции.

Он пытался им сказать про котят, про вредную старушку, что они там одни, что она их...

Но его никто не слушал. Очнулся он только на следующий день. То ли потому что с наркозом переборщили, то ли просто спать хотелось после веселой ночки в поселке. Первым делом Вова схватил телефон, который еще не разрядился, и позвонил другу.

— Серега, привет! Слушай, выручай. Я тут в больницу попал, а у меня дома котята остались. Одни. Надо съездить их забрать на время.

— Дома, это где, в квартире, что ли?

— Нет, в дачном поселке. Я же тебе рассказывал, что дом купил. Ремонтом вот занимаюсь, а тут такая ситуация. Непредвиденная. Выручишь?

— Блин, Вован, извини. Никак не могу. Дела у меня тут в городе. Может, соседей там попросить?

«Боже упаси!» — подумал Владимир.

Да и не было у него номера телефона вредной старушки. Он стал звонить коллегам, знакомым, даже бывшей жене позвонил, но никто не мог ему помочь. В огромном городе не нашлось ни одного человека, который бы отозвался.

Целую неделю Владимир практически ничего не ел, думая о голодных котятах, оставленных в доме.
Медсестрам приходилось кормить его, взрослого мужчину, насильно с ложечки. Только одна догадалась сказать:

— Не будете есть, у организма не будет сил на восстановление и еще неделю тут пролежите...

Он испугался и стал есть за троих, чтобы только быстрее его отпустили. Но в любом случае это были самые тяжелые дни в его жизни. Самые мучительные.

Когда Владимир подъехал к дому и вышел из машины, сердце учащенно забилось в груди. Страшно было заходить в дом, но он должен был это сделать. «Вдруг случится чудо и они еще живы?». Правда, в последнее время он не верил в чудеса...

Володя открыл дверь и вошел внутрь. Картонная коробка, в которой он оставил котят, была пустой.

«Расползлись, наверное...».

В воздухе висела зловещая тишина. Настолько зловещая, что даже дышать было страшно.
Он обошел все комнаты, заглянул на кухню, смотрел под кроватью и в шкафах, но котят нигде не было.

«Может, убежали? Странно, что мне сразу эта мысль в голову не пришла...». Он выбежал на участок и стал искать котят там.

В этот самый момент к забору подошла баба Валя. Она молча наблюдала за тем, как Владимир ползает на карачках, заглядывая под каждый куст, затем спросила:

— Что ищешь хоть?

Владимир вздрогнул, обернулся, но увидев улыбающуюся соседку, отвернулся и продолжил поиски. А сам в тот момент подумал: «Опять пришла поиздеваться».

— Молчишь? Зря. Про котят, кроме тебя и меня больше здесь никто не знает. Так что они либо убежали и пропали, либо...

Володя резко поднялся на ноги и подбежал к забору, а глаза его были злыми, как у быка...

... которому красную тряпку показали.

— Где котята? Что ты с ними сделала?

— Остынь, сосед. Мы с тобой на брудершафт не пили, чтобы тыкать. А с котятами всё хорошо, у меня они.
*****
Владимир зашел в комнату и увидел прямо посреди спальной кровати троих полосатиков. Один из них услышал шаги и поднял голову: узнал кормильца.

— Не разбуди, они уснули только недавно, — шептала баба Валя, выглядывая из-за его широкой спины.

Потом Володя и Валентина Николаевна сидели на кухне и пили вкусный чай с пирогом. Ну и само собой разговорились. Да так хорошо поговорили по душам, что Владимиру было стыдно за то, что он назвал её вредной старушкой. Ничего она не вредная.

Просто «одичала» немного. А так — очень добрый человек, и жизнь у нее непростая.

Теперь, когда Владимир куда-то уезжал, то просил бабу Валю, что присмотрела за котятами. А она с радостью соглашалась.

Даже не потому, что сосед пообещал, что дом её старый отремонтирует за бесплатно, а просто по-человечески. Потому что в любой ситуации важно оставаться человеком.

Заметки о животных

Железный ангел

— Это чёртово корыто уже задолбало орать, чтоб оно сгорело! Я сейчас выйду и сам его сожгу, — ворчал ранним субботним утром каждый второй житель района, глядя в окно на мигающую аварийкой бежевую «девятку». Вот уже пятнадцать минут все четыре дома слушали душераздирающие трели старенькой машины дяди Бори, которая оповещала о том, что кто-то пытается её угнать.

— Не говори так! Это же дяди-Борин автомобиль! — успокаивали жёны супругов, у которых от истошных звуков сирены просыпалось стремление к разрушению и линчеванию.

Дядю Борю уважали все жители района. Это был человек-легенда, супергерой для местных детей, хоть он и не носил стильной маски и ярких одежд. Старик собственноручно построил четыре детских площадки в тех дворах, куда государственная программа обещала дойти лет через пятнадцать. Каждая скамеечка, каждый вкопанный столбик и смазанные качели — всё это результаты его бескорыстного труда. Сам дядя Боря детей не имел и вот уже десять лет был вдовцом.

Машина стала для него единственным утешением в жизни. На ней он ездил за грибами, на рыбалку, навещал родных, живущих в таких глухих местах, куда не то что интернет — автобусную линию толком проложить до сих пор не смогли. Кусок железа на четырёх колёсах был для старика настоящим другом и проводником в жизни. Он ухаживал за машиной тщательнее, чем медсёстры за младенцами в перинатальном центре. Каждая царапинка, каждый намёк на ржавчину обрабатывались немедленно. Дядя Боря редко прибирался дома, зато в салоне его «девятки» царила такая чистота, что можно было есть с любой поверхности. Он собственноручно перебрал каждый винтик и всегда точно знал, где что болит у его механического друга.

— И что с того, что дяди Бори? Мне теперь из-за того, что он не может до сервиса доехать, не спать? Ставил бы в своём дворе!

— Ты же знаешь: на него парковочного места не хватило.

— Это его проблемы!

— А может, её и правда угоняют?

— Тогда им нужно поторопиться, потому что угон затянулся. Даже в субботу не дадут поспать!

Сирена выла, кричала, шипела, взрывалась, напоминая звуки перестрелки из фантастического фильма конца восьмидесятых годов прошлого века. Каждый раз, заходя на новый круг, звуки становились всё разнообразнее и громче, пока не довели до кипения всех.

Из подъездов в тапочках и трениках повыскакивали сонные жильцы. Каждый был вооружен злобным выражением лица и телефоном — на случай, если машину действительно угоняют.

Толпа окружила мигающую и воющую «девятку», которая, словно пёс на привязи возле магазина, звала хозяина. Но ни угонщиков, ни самого дяди Бори в поле зрения не было. Большинство жильцов предлагали вскрыть машину и вырвать провода, другие по-прежнему хотели сжечь бездушную нарушительницу спокойствия. Но были и те, кто предложил прогуляться к хозяину и решить всё мирным путём. Несмотря на всеобщее негодование, в итоге было поддержано последнее предложение.

Где живёт старик, знали абсолютно все. Десятки пальцев наперебой пытались набрать номер его квартиры на домофоне. После нескольких гудков стало ясно, что никто не откроет. Тогда толпа буквально вырвала подъездную дверь и ломанулась на пятый этаж, где и обитал этот недобросовестный автолюбитель.

Дверь в квартиру была открыта. Люди ворвались внутрь с криками и не разуваясь — каждый хотел высказать личное мнение насчёт происходящего. И лишь когда дядя Боря был обнаружен на полу без движения и с посиневшим лицом, ватага замолкла.

— Дышит! — крикнул один из «линчевателей».

Толпа облегчённо выдохнула. Проблема с сигнализацией моментально отошла на второй, а то и на третий план.

Срочно вызвали скорую. Половина людей осталась наблюдать за дяди-Бориным состоянием и следовать инструкциям, которые врач давал по телефону. Другая половина бросилась на улицу встречать машину: дворы были сплошь в тупиках, а номера домов плохо просматривались. Водитель то и дело звонил, чтобы его скоординировали, так как трижды свернул не туда. Но никто не мог нормально объяснить маршрут. Наконец кто-то думался спросить, слышат ли врачи сигнализацию. Те подтвердили и уже через пару минут прибыли на место.

Дядю Борю выносили те же люди, которые ещё полчаса назад хотели, чтобы он оказался на этих носилках, а теперь умоляли, чтобы старик держался. В суматохе никто и не заметил, как «девятка» прекратила свой нервирующий концерт и двор снова погрузился в безмятежную тишину.

Дядя Боря выкарабкался. По словам врача, ещё каких-то пять минут, и его пришлось бы навещать не в больнице, а в мраморном лесу, лежащего под порядковым номером.

По всему городу быстро разлетелась байка о том, как случайный глюк в электронике автомобиля спас жизнь владельцу. И только дядя Боря всем говорил, что его уберёг от смерти старый друг.

Александр Райн

— Девушка! Девушка! — раздался визгливый голос от витрины с бриллиантами.

Я послала покупательнице приветливую улыбку: всё вижу, сейчас рассчитаюсь и подойду. Но дородная дама в мехах не успокаивалась.

— Почему я должна кричать через весь магазин? Что за неуважение! Стоило бы пожаловаться вашему директору.

— Зайка, не надо, — успокаивающе прошептал за спиной крикливой дамы ее невзрачный муж.

С приклеенной намертво улыбкой я подошла к «зайке». Только молчи, сказала я себе, никаких разговоров.

— Это настоящие бриллианты?

Я молча кивнула.

Покупательница неприязненно буравила меня недобрым взглядом.

— Знаю я вас, вам бы только обмануть людей. Слышала, как вы тут подделки продаете. Но все-таки покажите мне вот это кольцо, — «зайка» скорчила брюзгливую мину, бесцеремонно ткнув толстым пальцем в витрину. — Посмотрим, что у вас тут за бриллианты. Это какая проба?

Делать нечего, придется ответить.

— Семьсот пятидесятая.

Сколько раз зарекалась не разговаривать с такими, как она, знаю ведь: если не сдержусь и начну общение, то дело закончится покупкой.

Изящная тонкая работа совсем не смотрелась на пальцах-сардельках, но дама в мехах сама поняла, что кольцо ей не подходит, и потребовала бриллиант покрупнее.

— Будьте добры, покажите колечко с сердоликом, — прозвучало от витрины с полудрагоценными камнями.

«Зайка» мгновенно ощетинилась.

— Вы что не видите, что продавец занят с серьезными покупателями? — взвизгнула она, окатив покупательницу ледяным презрением. — Ждите своей очереди!

— Зайка, не надо, — вновь подал голос муж, но, как и в предыдущий раз, жена на него не обратила внимания.

Я вынула из ушей наушники. Мысли окружающих обрушились на меня лавиной: недобрые и эгоистичные «зайкины», и усталые, полные обреченности — ее мужа.

Ну что за неприятная тётка! Никого кроме себя не любит, всех, кто попадается ей на пути, перемалывает в труху, из доброго и покладистого мужа сделала настоящего подкаблучника. Устал он от нее, любовь, которая была когда-то давно, ушла. И он бы ушел, да только силы воли не хватает.

Я сняла очки, теперь я видела их прошлое и будущее. Прошлое — как бусы, где события нанизаны на нить друг за другом, а будущее — как веер с разбегающимися в разные стороны лучами. Теперь я знала, что надо делать.

— Посмотрите вот эти украшения, словно специально для вас сделаны.

«Зайка» с сомнением взяла протянутые колечки, нацепила на разные пальцы и вытянула руку перед собой. Покрутила ладошкой, любуясь на сверкающие алмазы.

— Пожалуй, мне нравится.

«Ну еще бы!» — хотелось сказать мне. Я же не обычный продавец: когда я снимаю очки, то вижу покупателя насквозь.

«Зайка» наконец определилась.

— Возьму вот это.

Небрежно бросила мужу через плечо:

— Расплатись.

Что ж, она сама выбрала свое будущее. В обоих кольцах бриллианты имели небольшой дефект. Нет-нет, внешне камни выглядели превосходно, ни один ювелир не усомнился бы в их качестве. Но ювелиры могут заметить лишь посторонние примеси или трещину, а этот изъян невидим простому человеку. Минералы ведь как люди, внешне могут быть абсолютно нормальными — две руки, две ноги, а характер окажется вредным, с червоточиной. Прямо как у «зайки». И теперь, когда она наденет кольцо, бриллиант тоже начнет вредничать. Через полгода муж наберется смелости и уйдет от нее. А выбрала бы другое кольцо, получила бы язву желудка. Бриллианты — очень сильные камни, в них подобно сжатой пружине сконцентрированы огромные энергии, они способны на многое. Хорошим людям они принесут много добра, а плохим вернут тот негатив, что те привносят в окружающий мир.

За этот день мне еще несколько раз пришлось снимать очки и выдергивать из ушей наушники.

Сначала я продала симпатичное колечко с гранатом в обрамлении кристалликов хрусталя мнительной и закомплексованной студентке. Теперь она спокойно сдаст сессию. Гранат устранит неуверенность, а горный хрусталь наведет порядок в мыслях и улучшит память. Ну и приятный бонус, о котором девушка пока не подозревает: больше она не будет сомневаться в собственной привлекательности.

Потом пришлось повозиться с мужчиной средних лет, который выбирал часы. Да, в нашем ювелирном салоне есть и часы — качественные, престижные. Однако часы способны лишь замедлять или ускорять время. Хорошие — согласно желаниям хозяина. Плохие — наоборот, когда нужно, чтобы время шло быстрее, затормозят его. Но часы — не талисман, они не умеют влиять на события и ничем не могут помочь своему владельцу. А мужчина нуждался в помощи — я это сразу поняла, как только сняла очки. Его подводили деловые партнеры, предавали компаньоны, обходили конкуренты. Вот я и уговорила его купить маленького нефритового дракона. Поставит на стол в своем кабинете и дела сразу пойдут лучше. Дракончик укажет на предателей и нечестных партнеров — потемнеет в их присутствии. Часы он, кстати, тоже купил. Хорошие, конечно же.

Потом перед самым закрытием зашла немолодая усталая женщина. Потертое пальто было модным несколько лет назад, волосы кое-как собраны в пучок, в уголках губ пролегли морщины, взгляд потух. Она прохаживалась около витрин с дешевыми серебряными украшениями, не решаясь попросить что-нибудь показать. С ней случилась какая-то беда, я была в этом уверена.

— Вам что-нибудь предложить? — не могу спокойно стоять за прилавком, когда кому-то действительно нужна помощь.

— Даже не знаю, — растерянно улыбнулась покупательница. Улыбка получилась вымученной, жалкой. — Вы уже, наверное, закрываетесь...

— Все в порядке, — успокоила я ее и вынула из ушей наушники.

Ой!..

Я с жалостью взглянула на женщину. Теперь пришла очередь снимать очки.

Да, я не ошиблась: болезнь дочери стала для нее настоящим горем. Сейчас девушка сражается с недугом, но насколько хватит сил?

— Вот, хотела дочку порадовать перед операцией, — тяжело вздохнула женщина.

«Я знаю», — чуть не выпалила я. Впереди тяжелая операция, а затем долгое и трудное восстановление. Тут у кого угодно руки опустятся, а девушке нужно быть сильной.

— Подождите, у меня есть кое-что особенное, — сказала я и ушла в подсобку. Там у меня припасено кое-что для таких вот случаев.

Вернулась я с колечком — работой прекрасного мастера, в которую он вложил душу. Такое не купишь в обычном ювелирном салоне. И камешек — особенный, очень редкий, большинству не знакомый, у него даже современного названия нет. Ну и жутко дорогой, конечно. Заболевание он не вылечит, для этого есть врачи, но поддержит, не даст упасть духом. Больному человеку поддержка ой как нужна!

— Какое красивое! — восхитилась покупательница, осторожно вынимая кольцо из коробочки.

И камень ответил ей, засверкал, заиграл бликами. Почувствовал, что может оказаться полезным.

— Только, наверное, очень дорогое, — она с сожалением вернула кольцо.

— Вовсе нет, — я назвала самую маленькую сумму, даже меньше, чем серебряные украшения, которыми она интересовалась вначале.

Надеюсь, у девушки все будет хорошо.

Я уже закрывала магазин, когда дверь распахнулась, и в зал влетел запыхавшийся молодой человек.

— Подождите! Вопрос жизни и смерти!

Не тратя времени, я сразу избавилась от очков и наушников. Да, тут без моей помощи не обойтись. Потерять кольцо, когда собираешься сделать предложение своей девушке — это не шутка. К таким знакам судьбы стоит прислушаться, и если не сдать назад, то хотя бы взять тайм-аут, а он — сразу в ювелирный.

Парень на пальцах попытался мне объяснить, как выглядело потерянное колечко.

— У вас есть такое?

И смотрит с надеждой.

Качаю головой:

— Вряд ли.

Делаю вид, что ищу кольцо, хотя вот оно, лежит во втором ряду — белое золото с цирконами. Не самый удачный подарок будущей невесте, особенно, если она с авторитарными задатками

— Посмотрите эти.

Достаю пару украшений наугад и протягиваю покупателю, а зеркало — стоит у меня в уголке на витрине, чтобы колье и бусы на себе можно было посмотреть — поворачиваю так, чтобы на глаза ему попалось.

Ага, есть контакт!

Зацепился взглядом, замер, аж челюсть отвисла. Ну да оно и понятно — в зеркале сейчас «фильм» разворачивается, вся его будущая семейная жизнь. Застыл на месте, крутит колечко в руках. Головой трясет, наверное, думает, что показалось. Придется помогать.

— Вы в ресторан торопились? Вот и идите, ужинайте спокойно, — говорю участливо. — А предложение сделаете в следующий раз. Разве можно такой серьезный шаг делать наспех?

— Да, наверное, вы правы.

Ушел. Уф. Теперь-то я могу закрыть магазин?

Странная у меня сегодня получилась торговля, ну да ведь и я не просто продавец.

Автор: Дмитрий Корсак