Пусть и не смешно (страница 18)

Рыбёшка
Таша
Галина,. Вспомнилось... жила у нас моя самая любимая кошка из всех потом живших, черно-белая пушистая и очень нежная. Уехала я из дома на летние каникулы, а когда вернулась... её уже не было. Сосед-изверг сделал своё черное дело. Столько слёз было пролито...

Irgata
Денис Клявер — Когда ты станешь большим (Премьера клипа, 2018)
Dенис Клявер — Когда ты станешь большим (Премьера клипа, 2018) • Пусть и не смешно play thumbnailUrl Пусть и не смешно
DЕНИС КЛЯВЕР Скачать песню в iTunes: Google Play: Организация концертов: Тел.: 7 (903) 130-45-72 (Игорь). Автор музыки и слов: Д. Клявер Режиссер: Д.Клявер, Р. Касимов Аранжировка и продакшен песни: К. Костомаров ( О клипе: В новом видео…Пусть и не смешно - 3167174
PT4M
True
2018-09-11T07:49:52+03:00
embedUrl

Рыбёшка
Когда ты станешь большим (Премьера клипа, 2018)
Красиво и трогательно.

Калюся
Пронзительные рассказы из 6 слов:


Пусть и не смешно

Незнакомцы. Друзья. Лучшие друзья. Любовники. Незнакомцы.

"Вы ошиблись номером", — ответил знакомый голос.

Пассажиры, сейчас с вами говорит не капитан.

Я встретил родственную душу. А она — нет.

Это наша золотая свадьба. Столик на одного.

Сегодня я снова представился своей матери.

Путешественник еще подавал сигналы. Земля — нет.

Я принес домой розы. Ключи не подошли.

Моя мама научила меня бриться.

На разбитом ветровом стекле было написано "Молодожены".

Наша спальня. Два голоса. Я стучусь.

Я спрыгнул. А затем передумал.

Мое отражение только что мне подмигнуло.

Извини, солдат, мы продаем ботинки парами.

Он кормит из бутылочки убийцу своей жены.

Воображал себя взрослым. Стал взрослым. Потерял воображение.

Хирург спасает пациента. Пациент благодарит бога.

Ромашка
Калюся, ох, Галя, спасибо, но зря прочитала, реву.

Cirre
О ДРУЖБЕ И НЕДРУЖБЕ

Они жили в одном доме, одном подъезде, с разницей в один этаж: Колька жил на пятом, Витька- на третьем. Дружили, как говорится, с горшкового возраста. Вместе в садик ходили, вместе в школу пошли, в один класс. Сидели за одной партой. Казалось, ничто не может помешать их дружбе, тем более, что и семьи крепко дружили, да и работа у отцов была общая.
Но однажды Колька увидел, как Витька поймал маленького бездомного котенка и стал крутить его за хвост вокруг своей головы. Колька задохнулся от возмущения, подбежал к другу и отнял малыша, которому от такой «ласки» стало очень плохо. Котенок не мог ни мяукнуть, ни шагу ступить. Его качало и рвало. Возмущенный Коля впервые в жизни залепил пощечину ухмыляющемуся Витьке и посоветовал тому держаться от котенка подальше. И от него тоже.
Витька сначала не поверил в серьезность намерений друга, сказав, что не стоит переживать из-за какого-то заморыша. На что Коля резонно заметил, что котенок живой и ему больно. Витька рассмеялся и предложил вместе покрутить тварюгу за хвост. Он так и сказал -« тварюгу». Коля помолчал и ответил, что не желает иметь никаких отношений с таким бессердечным гадом. Витька удивленно спросил:
- Ты нашу дружбу меняешь на какого - то засратого котенка?
На что Колька ответил услышанной от отца фразой:
- Скажи, как ты относишься к животным, и я скажу тебе, какой ты человек.
Мне кажется, что ты- говно.
Волна обиды захлестнула Витю. Он сощурил глаза и прошипел:- Ну что ж, вот значит как... кошатник гребаный... Хорошо. Я это запомню...
Так маленькие друзья стали большими врагами. Родители попытались сгладить конфликт, но мальчишки уперлись, ни о каком примирении не было и речи. Родители только руками развели и не стали вмешиваться в их дела, надеясь, что время все поставит на свои места. Но не тут-то было! По настоянию Коли родители перевели его в другую школу, с Витькой он не здоровался, и не общался. Дружба растаяла, как облачко под полуденным летним солнцем.
Котенок остался жить в семье Коли и вскоре вырос в красивого рыжего красавца с зелеными глазами.
Время шло. Мальчики выросли, выучились. Коля женился, родился сын. Его родители переехали в другую квартиру, оставив прежнюю, более просторную, для молодой семьи.
А Витька... Витька как был шалопаем, так и остался таковым. Где он работал, никто не знал. Семьи у него не было. Он так и продолжал жить с родителями. Иногда пропадал надолго, а когда появлялся снова, то редко выходил из квартиры, бросив во дворе навороченный внедорожник, украшенный аэрографией в виде крадущейся пантеры, а если вдруг встречал на улице соседа, то ухмылялся при виде счастливого Кольки, катящего коляску с наследником.
Беда пришла нежданно. Маленький сын Николая заболел. Болезнь оказалась тяжелой. Необходимая операция- пересадка костного мозга - стоила дорого. Надо было ехать в Израиль. Малыш умирал от лейкоза. Денег на лечение не было.
Как-то вечером Витька возвращался домой и увидел сидящего на скамейке Николая. Он сидел, обхватив голову руками, глубоко задумавшись. Коля даже не заметил, что рядом с ним кто-то сел на скамейку. От голоса Виктора он вздрогнул и поднял голову.
- Привет, дружбан!- Виктор, улыбаясь, протягивал Коле руку.
Николай отшатнулся от протянутой руки и прошептал: - Издеваться надо мной пришел? Радуешься? Вижу- вижу... Вон как рожа цветет от счастья...
Виктор помрачнел:
- Зачем ты так? Знаю я о болезни твоего сына. Могу помочь.
- Ты? Да ты до сих пор на шее у родителей сидишь, помощничек...
Вали отсюда. Без тебя тошно.
- Прости ты меня, дурака, Коль! Неправ я был тогда, с котенком, прости.
- Уйди! Христом- Богом прошу! Не до тебя сейчас! У меня сын умирает. В реанимацию ночью увезли...- Николай закрыл лицо руками и заплакал.
На скамейке, раскачиваясь из стороны в сторону, рыдал в голос молодой человек, хороший отец, любящий муж, перспективный специалист, а рядом сидел Виктор и молчал. Только желваки перекатывались на его впалых щеках.
Поздним вечером позвонила из больницы жена Николая, сказала, что ребенку стало хуже. Просила Колю приехать, врачи не дают гарантии, что сын доживет до утра.
Отчаянный крик мужчины услышал, наверное, весь дом. Из квартиры на третьем этаже неслышно выскользнул мужчина, поднялся на пятый этаж, повозился с входной дверью в квартиру Николая, открыл ее и бесшумно просочился в комнату, где метался совершенно потерявший голову от известия жены молодой отец.
Не отдавая отчета своему поступку, Коля вскочил на подоконник и распахнул окно. Неожиданно его обхватили чьи-то сильные руки, стащили с опасного места, а звонкая оплеуха вернула его в реальность.
-Колян! Колян, очнись! Прекрати истерить! Ты же мужик!- знакомый голос окончательно привел Николая в чувство, и он бессильно обмяк в руках Виктора.
- Как ты... ты здесь как?- прошептал Коля, вглядываясь в лицо человека, которого долгие годы считал своим врагом.
- Коля, Коля... Ну и дурак же ты. Сядь и выслушай меня внимательно!
Я оплатил операцию твоего сына и дорогу в Израиль. Билеты, наверное, уже передали твоей жене. Я был в больнице. Ухудшение временное, поверь, кровь перельют и утром твой сын с женой улетят. Врачи все должны успеть сделать! Должны! Не паникуй. Что же ты так... по любому поводу в окно будешь прыгать? Эх, Коля...
Николай во все глаза таращился на Виктора, совершенно потеряв способность соображать.
- Ну что ты смотришь на меня? Я это, я - Витька.
Знаешь, Коля, я ведь долгие годы мечтал только об одном - помириться с тобой.
Мне хотелось доказать тебе, что я - не говно. Я не могу тебе все рассказать, но все это время я работал в горячих точках, и поверь, тебе и не снились те испытания, через которые я прошел. А прошел я через боль, смерти и страдания.
Прими мою помощь. От чистого сердца прошу.
Звонок телефона прервал монолог Виктора. Не сводя с него глаз, Коля взял трубку. Голос жены звенел от радости. Она сообщила, что мальчику после переливания крови стало лучше и что их готовят к отлету в Израиль. Какой-то неизвестный человек оплатил дорогу и операцию сыну. Жена просила Николая проводить их. И еще она попросила поставить свечку в храме тому неизвестному, кто им помог.
Потрясенный свалившимися на него событиями, Коля только молча кивал, будто жена могла это увидеть по телефону...
Ранним утром украшенный пантерой внедорожник увез Николая в больницу, а оттуда - в аэропорт. Через день Виктор опять уехал, как он сказал - « работать». Пантера на внедорожнике, небрежно припаркованном во дворе, снова ждала своего хозяина.
Спустя десять дней Николай, прыгая через три ступеньки, летел в квартиру Виктора, чтоб сообщить его родителям о том, что кризис после операции миновал и здоровью малыша ничто не угрожает.
Дверь открыла заплаканная мать Виктора. Молча протянула извещение о гибели сына...
Коля подошел к окну, держа в руке проклятую бумажку. Прислонился лбом к прохладному стеклу, обдумывая случившееся. Витька- Витька.. друг мой, Витька.... За спиной тихо всхлипывала мать Виктора. Солнце заливало теплым светом знакомый до мельчайших подробностей двор, золотило желтеющие листья деревьев. Ребятишки лепили куличики в той же песочнице, в которой когда-то играли мальчики Коля и Витя. Мало что изменилось за прошедшие годы, разве что прибавилось машин во дворе. Вот и Витькина машина греется на солнце. Напрасно ждет пантера своего хозяина.
Коля вздрогнул, увидев, что на внедорожнике вальяжно развалилась рыжая дворовая кошка...
Татьяна Лаин.

алена40
Галина, Очень поучительная история! Вот сижу на работе и реву!!!

Cirre
Ляля

Человек нажал кнопку и домофон проговорил тихим женским голосом: —«Открываю, пятый этаж, дверь направо!»
Человек впервые шёл забирать кошку из дома, отчётливо ощущая всю тяжесть предстоящего.

Нажав на ручку двери, человек оказался в просторной прихожей и тут же увидел ту, ради которой приехал. Маленькая, трёхцветная персидская кошечка в трикотажном, словно кукольном платье, вышла навстречу и села напротив человека.

Большие жёлтые глаза внимательно изучали незнакомого гостя. Из комнаты раздался слабый голос:
— Лялечка, проводи гостя сюда! Проходите, пожалуйста!
Кошка развернулась, подняла огромный пушистый хвост, медленно и плавно двинулась в комнату.

Человек надел припасённые бахилы и пошёл за кошкой.
— Добрый день! — произнёс человек, остановившись на пороге. Комната была светлая, просторная, почти без мебели, на медицинской кровати, в окружении капельниц, приборов и проводов лежала женщина, бледная и измождённая и несомненно тяжело больная.

Она слабо повела рукой:—«Проходите, не стесняйтесь. Присаживайтесь. Да, да я —Аля. А это — (она поманила кошку рукой и, когда та запрыгнула к ней на кровать и уселась поудобнее, сказала) —это та самая Ляля. У неё прекрасное восточное имя, в её документах, потом посмотрите сами, но для своих —она просто Ляля».
При звуках своего имени кошка с любовью и нежностью посмотрела на свою хозяйку, обняла лапками её обессиленную руку и прижалась к ней мордочкой.
«Ладно, ладно не позорься, не время сейчас,»—проговорила Аля, поглаживая кошку по голове, — «Будь умницей!».

— Хотите кофе или чаю?
Человек замялся, но дорога была дальняя и голод давал себя знать:
— Кофе!
— Не стесняйтесь, сделайте себе, мне не надо. А Ляля вам поможет!

Аля посмотрела на кошку: «Давай девочка, проводи и покажи всё!»
Кошка спрыгнула с кровати и степенно пошла перед человеком на кухню. Она запрыгнула на тумбочку, на которой стояла кофемашина, а когда та зафыркала и зажурчала, спрыгнула на пол, подошла к холодильнику и поднявшись на задние лапки, уперлась в дверцу передними.
Когда человек достал оттуда молоко, кошка ловко прыгнула на кухонный стол и уселась рядом с сахарницей. «Спасибо, дорогая!»— проговорил тихонько человек.
Кошка вежливо муркнула в ответ и лёгкими шажочками побежала к Але и снова забралась к ней на кровать, прямо под руку.

— Хороший у вас кофе!
— Да, только с молоком, как сейчас у вас, он наполовину теряет свой бодрящий эффект, а добавив сахар — вы окончательно превратили свой кофе в чисто вкусовой продукт!

Человек удивлённо спросил:
— Но как, как вы догадались про молоко?!
Аля улыбнулась:
— Мне Лялечка рассказала. Просто молоко меняет запах. В кофе я немного разбираюсь. Только и всего!

Аля оглядела пустые стены комнаты: «Да-а. Здесь раньше были книги, много-много разных книг по истории, географии, о путешествиях. Разные интересные фотографии и вещицы. Но.... ничего из этого ТУДА не возьмёшь — вот я их всех и пристроила, в хорошие руки.
Теперь пришла очередь моей Ляли. Она родилась в этом доме, в этом же доме когда-то родилась и прожила свои 18 лет её мама. Она ушла о нас пару лет назад, когда я окончательно и бесповоротно заболела.
Наверное, она попыталась забрать себе мою болезнь, но не выдержала... Я была в больнице, человек, который за ними ухаживал, пришёл утром, а она на моём кресла заснула навсегда.
А Лялечке 6 лет, я не хочу, что бы она ушла раньше своего времени, у меня никого нет, квартира завещана настолько дальним родственникам, что я их вряд ли узнаю, если, конечно, придут.
Ни кошек, ни собак у них никогда не было и они, конечно же от моей девочки избавятся. А я хочу уйти спокойно. Зная, что с ней всё будет хорошо. Я понимаю, что у вас нет ни времени ни желания выслушивать долгие истории, я читала вашу страницу, но всё же вам, наверное, будет интересно какая она у меня удивительная. Ну-ка, Лялечка, принеси-ка мне, пожалуйста, ручку!»

Кошечка спрыгнула с кровати и подошла к окну, запрыгнула на подоконник, взяла в зубы шариковую ручку, лежавшую поверх блокнота, и снова залезла на кровать Али, положив ручку рядом с её рукой.«А теперь принеси, пожалуйста, платочек!» — Ляля подошла к тумбочке, лапкой подцепила дверцу и засунула мордочку вглубь полки, вытащила зубами носовой платок.
Игриво посмотрела на человека, потом на Алю и потащила платок к ней на кровать.
«Вот такая она умница!» —проговорила Аля. Она тяжело вздохнула. Человек спросил:

— А что она кушает?
— Ну, раньше, пока могла, я ей готовила, да и потом для неё готовила моя помощница суфле и котлетки на парУ, но несколько недель, она ест приблизительно то, о чём вы писали на странице. Она не капризная. Она за всё будет вам всегда благодарна. Поверьте. Я понимаю, что пора прощаться, у вас со временем туго, но посмотрите всё же её комнату, может хоть что-то из её вещей посчитаете нужным забрать, может хоть что-то пригодится. Видите ли, эти вещи не нужны приютам, их просто выкинут!
Лялечка, проводи в свою комнату!

Голос Али задрожал. Человек всем сердцем чувствовал адское мучение и напряжение которое сейчас испытывала Аля, чувствовал те неимоверные усилия, которые Аля прилагала, что бы не показать свои страдания от болезни и горечь от расставания с последним существом, что связывало её с жизнью.

Кошечка первой вошла в свою комнату, запрыгнула на лежанку с двумя шёлковыми подушками, потрогала лапкой меховую мышку, чуть звякнув колокольчиком. Вопросительно посмотрела на человека.
Спрыгнула на пол, подошла к небольшому шкафчику, села и посмотрела на человека.
Чего только там не было! Пелёночки с рюшками, кружевные какие-то покрывалки, маленькие кошачьи платьица (были и совсем крошечные, видимо, сохранённые бережно и с любовью с времён Лялиного детства), вязаные свитерочки и кофточки, пижамки и юбочки, отдельно лежали медальончики на шею, шампуни и расчёски, щёточки и кусачки для коготков и бантики, бантики, бантики...
На отдельной полочке стояла целая стопка мисочек, тарелочек, блюдечек... Когда Ляля и человек вернулись в комнату Али, человек спросил:

— А можно, я заберу это всё. Вот просто всё! Это пригодится, обязательно. Да и Ляля будет видеть свои знакомые вещички!
— Конечно, —проговорила Аля, задыхаясь, с усилием.
—Только мне надо найти машину, может быть завтра я заеду и заберу?
— Нет-нет, —отозвалась Аля, — Я больше не распоряжаюсь деньгами, но у меня есть немножко —на машину должно хватить! Вот, возьмите, не отказывайтесь, даже не думайте. И тут немного кошкам вашим на угощения. Берите, мне они всё равно не нужны!

И все Лялины вещи были переложены во взятые в магазине, что находился на первом этаже, коробки, заклеены скотчем, и даже шкафчик был перемотан скотчем, что бы дверки не распахивались и оттуда не выпадала лежанка. Кошка смотрела на все эти приготовления, на то, как стремительно опустела её комната, а когда всё было запаковано, вдруг откуда-то у неё появилась маленькая меховая мышка.
Кошечка запрыгнула на кровать хозяйки и положила мышку рядом с её рукой. Та вдруг отчаянно заторопилась, сама с мобильного вызвала такси, позвонила помощнице, что бы та возвращалась, потом сказала человеку:

— Теперь я спокойна. Не беспокойтесь, я не стану вас тревожить звонками. Я знаю, вы её будете беречь. Только вы с ней разговаривайте, пожалуйста, иногда, она без этого скучает. И ещё... Я понимаю, она не одна будет у вас, но всё равно, иногда разрешайте ей спать рядом с вами. Что бы она не очень скучала. А теперь, машина уже в пути, пожалуйста, можно мы с ней попрощаемся наедине. Не обижайтесь. Простите меня.

Та боль, которая повисла в воздухе от этих слов, выдавила человека из комнаты и он сполз на пол спиной по дверному проёму.

«Господи, Господи.. как же так... Как жизнь... какая...» Человек хватал воздух ртом, как рыба, корчась в беззвучном удушливом рыдании, сбивавшем с ритма усталое сердце, чувствуя каждой клеточкой своей души всё, что сейчас болело и страдало в комнате...

Аля что-то говорила кошечке, но слов было не разобрать. Говорила, говорила, говорила...
Пока не раздался звонок домофона. Это была её помощница, и тут же зазвонил мобильный — проехала машина такси. Пока человек и помощница укладывали вещички в машину, кошечка сидела, прижавшись к руке Али и тихонько мурлыкала.
Когда осталось забрать только её, Аля почти беззвучно произнесла ставшими невидимыми на бледном лице губами: «Всё. Иди. Пора. Иди моя девочка, в другую жизнь. Будь счастливой. Будь здоровой. Люби свою новую маму, как ты любила меня. Прощай, моя девочка! Всё Уходи!»

Она подтолкнула кошечку к краю кровати и та послушно спрыгнув, подошла в человеку и посмотрела снизу вверх, в самые глаза, в самую душу.

— Я не обижу её, Аля, будьте спокойны. Всё будет хорошо! Я завтра позвоню!

Помощница проговорила: «Уходите уже. Ей очень плохо. Завтра, всё завтра!»

Человек взял кошечку, доверчиво прижавшуюся к нему, на руки и начал спускаться по лестнице, глотая заливающие лицо слёзы.

Ляля оказалась на редкость дружелюбной и любознательной, со всеми знакомилась, всё разведывала и разглядывала, всем интересовалась. Свою лежанку, поставленную рядом с кроватью человека, она охотно поделила с двумя кошками, устроившись уютно и по-семейному.

Она разбудила человека в 5 утра громким, надрывным, словно всхлипывающим мяуканьем. Она залезла на кровать, гладила человека лапками по лицу и мурлыкала, захлёбываясь и хрипя.
Человек обнял её, прижал к себе, гладил её по горячим лапкам, по сухому, горячему носику, гладил и успокаивал, как мог, пока мурлыканье не стихло и она не заснула...

Еле дождавшись утра, человек позвонил Але. Собственно, он уже всё знал. Незнакомый голос в трубке проговорил:

— Али больше нет. Она умерла в 5 утра. Последнее время у неё были страшные боли и я не знаю, как она так долго продержалась. Она говорила, что не может уйти, бросив свою Лялю на произвол судьбы. Вы приедете на кремацию?
— Нет, —ответил человек, — Нет. Я буду заниматься Хосписом.
— Хорошо. Спасибо вам за всё!

Человек промолчал.
То ли потому что плакал,
то ли потому, что нечего было ему сказать людям...

Калюся
Письмо Деду Морозу от женщины. Читает Владимир Глазунов. Стихи.

 
Письмо Деду Морозу от женщины. Читает Владимир Глазунов. Стихи. • Пусть и не смешно play thumbnailUrl Пусть и не смешно
29 февраля - Владимира Глазунов выступит в Москве с новым поэтическим моноспектаклем "АСАДОВ. Слепой поэт, который видел сердцем" в театре "Школа современной пьесы" К 100-летию Эдуарда Асадова. Это уникальная история о жизни и творчестве любимого поэта.…Пусть и не смешно - 3227069
PT2M
True
2018-12-01T20:18:54+03:00
embedUrl


Автор Галина Черная.

алена40
Галина,

Cirre
Джой

– Алло?

На том конце провода раздался вздох, потом тяжелый прерывающийся голос, в котором я не сразу узнал голос человека, который считается моим отцом.

– Это я... Ты свободен сейчас?

– Да, в какой-то мере, – ответил я. – А что случилось?

– С Джоем совсем худо... Уже никакие таблетки не помогают... Я сам не сплю, лежу с ним рядом. У него слезы бегут, бегут... Он все понимает.

Я сказал с неловкостью:

– Отец, ты мучаешь не только себя, но и свою собаку. Пора принять решение. Ну, решись наконец!

После паузы раздался снова вздох, а голос, в котором дрожали слезы, упал до шепота:

– Уже... Потому и звоню. Приезжай, я сам не смогу.

Я поколебался. Пес у отца едва не такой же старый, как он сам. Дряхлый и облезлый, со слезящимися глазами, но сейчас дело не в собаке, страдает этот человек.

– Через полчаса буду у тебя.

Дверь отцовской квартиры такая же старая, обшарпанная, особенно если пройти, как я прошел, мимо сверкающих дверей соседей: бронированных, отделанных дорогой имитацией под дерево.

Отец открыл дверь раньше чем я дотронулся до кнопки звонка. С желтым изможденным лицом, осунувшийся, словно всю ночь стоял под проливным дождем, глаза воспаленные, а под ними темные мешки, похожие на изношенные сети для ловли рыбы.

– Что ты с собой делаешь, – сказал я с сердцем.

– Джой...

– Пойдем, – оборвал я.

Отец закрыл за мной дверь, что-то говорил, оправдываясь, я прошел на кухню. Середину занимал старый вытертый коврик, а на нем на боку лежал, вытянув лапы, Джой. Он показался дряхлым настолько, что я принял бы его за скомканный мешок из старой дерюги, потерявший цвет и форму.

Завидев меня, старый пес слабо шевельнул хвостом. На морде, по-старчески особенно выразительной, появилось что-то вроде слабой виноватой улыбки. Глаза были выцветшие от старости, блеклые, полуслепые. Он и узнал меня скорее всего по запаху, хотя вряд ли его нос чувствовал хоть вполовину так, как раньше.

Я присел на корточки, осторожно погладил по лобастой голове. Он лизнул пальцы, для этого ему пришлось шевельнуть головой, я слышал, как заскрипели шейные позвонки. Он не дернулся, но в собачьих глазах от боли выступили слезы, побежали по морде.

Кто-то сказал однажды, что нет ничего более трогательного, чем больное животное: оно переносит страдания с такой тихой и грустной покорностью, но больное животное еще можно вылечить, но не Джоя...

В груди у меня стиснулось, я почувствовал, что внезапно защипало и в моих глазах. Бережно погладил, прижимая ему голову, не давая шевелиться, он все порывался лизать мне ладонь. В его торопливых движениях были стыд и просьба извинить, что не вскочил от счастья, что так ослабел. Я сказал с ласковой мужской грубоватостью:

– Лежи-лежи! Мы любим тебя и таким, лежачим.

Сзади тяжело зашаркало. Я спросил, не поворачивая головы:

– Машину не вызывал?

– Нет... – донесся из-за спины такой старый и виноватый голос отца, словно говорил сам Джой. – Я думал... Ты приедешь...

Я кивнул, обнял его за плечи, такие исхудавшие, костлявые.

– Я займусь. Ты побудь с ним.

Уходя в другую комнату, к телефону, видел, как отец опустился на колени возле пса, взял его лапу в ладони и застыл так, скорбный, плечи вздрагивали, а голова опустилась на грудь.

Я поспешно отвернулся, не хотелось видеть отца плачущим, сел и поставил телефон на колени. Пришлось сперва позвонить в справочную, там дали телефон ветеринарной службы, лишь тогда я, переговорив, позвонил в службу такси.

Отец сидел на полу, я подумал, что ему будет так же тяжело подниматься, старческие кости гнутся трудно, не только собачьи, суставы высохли. Джой лежал неподвижно, на морде было спокойствие, но слезы еще текли.

Я присел, погладил по дряблой облезлой голове. В груди была странная печаль, хотя на коврике лежала всего лишь умирающая собака. Пальцы чувствовали теплую плоть, уже одряхлевшую, но еще живую, что способна воспринимать тепло, холод, и хоть в страдании, но ощущать жизнь.

– Пора, – сказал я со вздохом. – Им ехать минут сорок. Пока выберемся, минут пять-десять, а там лучше посидим на солнышке. Пусть в последний раз погреется.

– Пусть, – торопливо согласился отец.

Он принес коробочку с таблетками. Я завернул сразу три в мясной фарш, раскрыл Джою беззубую пасть, затолкал в самую глотку. Видно было, как после долгого усилия по горлу прошел комок.

– Это на три часа, – сказал отец тихо. – Потом начнет отходить, боль вернется еще злее...

– У него не будет этих трех часов, – успокоил я, отец, однако, съежился, словно я его ударил, потащился, тяжело шаркая, к входной двери. Я крикнул вдогонку: – Я возьму этот коврик, хорошо?

– Обязательно, – донесся его прерывающийся слезами голос, – обязательно...

Я выждал, пока таблетки приглушат боль, осторожно подвел руки под коврик. Пальцы ощутили теплую тяжесть старого тела.

– Потерпи, – сказал я Джою одними губами. – Скоро эта боль оставит тебя. Мы тебя очень любим...

Он казался совсем легким, я еще помнил эту горячую тяжесть, налитую силой, когда я хватал Джоя на руки, а он настолько отчаянно вырывался, что я поспешно опускал его на пол. Теперь лежит в моих руках покорно, только смотрит так виновато, что сердце щемит все сильнее и сильнее. Даже пошевелил лапой, объясняя, что он еще может идти сам, что не надо с ним так утруждаться...

***

Я тяжело поднимался на крыльцо. Джой сделал попытку повернуться в моих объятиях, даже при болеутоляющем больно, отец сразу оказался рядом, что-то шептал, держал за лапу, и так они поднимались в холл, а затем на второй этаж, не размыкаясь и не отрывая друг от друга любящих глаз.

К моему удивлению, врач сказал участливо:

– Да что вы, какие формальности? Кладите его сюда.

Я бережно опустил нашего старого друга вместе с его старым ковриком на широкую больничную кушетку. Отец опустился на колени, взял Джоя за исхудавшую лапу, сам такой же исхудавший. Изможденный. Джой сделал усилие, дотянулся до его руки, лизнул. В крупных собачьих глазах, по-старчески мудрых, были печаль и глубокое понимание.

Врач перебирал шприцы, я услышал тот особый хруст, с каким отламывают кончик ампулы, затем его белая фигура неслышно появилась рядом.

– Все собаки идут на небеса, – сказал он убеждающе. – За их любовь и преданность... Вы не должны так страдать. Вы нашли в себе мужество быть с ним до его последней минуты...

Отец хватал ртом воздух, лицо его стало мертвенно-желтым. Я одной рукой трогал Джоя, другой обнял отца. Он не мог выговорить, ему было трудно даже дышать. Я и сам выдавил сквозь перехваченное горло с великим трудом:

– Да-да... Начинайте...

Глаза старого пса следили за нами с любовью и преданностью. Он все понимал, и я видел, что он жалеет только, что оставляет нас без своей защиты, без заботы, что больше никогда-никогда не увидит нас, не лизнет руки любимого хозяина, не будет с ним выбегать на зеленую лужайку...

– Не... мо-гу, – вдруг вырвалось у отца со всхлипом. Он перехватил руку врача со шприцем. – Не надо... Я не могу... Он понимает, что мы его убиваем!

Он зарыдал, его худое тело тряслось, вздрагивало.

Врач возразил тихо:

– Он понимает, что вы облегчаете его муки... Он благодарит вас, что в его последние минуты жизни вы с ним.

– Не могу...

– Посмотрите ему в глаза!

– Не могу, не могу.

Отца трясло. Я силой затолкал ему в рот две таблетки. Он судорожно проглотил, вряд ли поняв, что делает. Я обнимал его одной рукой и, оставив Джоя, гладил теперь отца своего разумоносителя, прижимал к своему телу, сам чувствуя беспомощность и чудовищную несправедливость происходящего. Не должны умирать ни люди, ни собаки, никакие другие существа!

Врач посмотрел на меня, как на более мужественного, но теперь мое мужество было едва ли крепче отцовского. Все же я кивнул, он присел рядом с Джоем. Игла зловеще блестела капелькой влаги, врач не забыл профессионально выдавить все частички воздуха, одной рукой осторожно взялся за кожу на лапе Джоя, сказал тихо:

– Потерпи... Это совсем не больно.

Острие вошло в кожу бесшумно, как в мягкую глину. Джой слегка двинул ухом, отец протянул дрожащую руку, и старый пес начал лизать ее, выказывая благодарность, что мы с ним, что трогаем его, гладим, любим, что мы с ним, все еще с ним.

Постепенно движения его становились медленнее, язык двигался с трудом. Отец плакал навзрыд, громко и по-мужски неумело. Его трясло, но теперь внутренний холод сжал и мое сердце. Стало трудно дышать, я чувствовал, как похолодело лицо.

Врач странно посмотрел в мою сторону. Я услышал щелчок откупоренного флакона. Мелькнула его рука с клочком ваты, отвратительный резкий запах ударил мне в мозг, взорвал череп. Все тело тряхнуло судорогой, я чувствовал себя так, словно сквозь меня пропустили ток напряжением в сто тысяч вольт.

Джой лежал все так же на боку. Глаза его с любовью и преданностью смотрели на нас. Он уже не дышал, сердце его остановилось или останавливалось, но в угасающем взоре я видел его страдание от разлуки с нами.

Мы вышли на крыльцо странно осиротевшие. Умерла всего лишь старая собака. Но я чувствовал, что из меня вынули душу, а я только пустая оболочка. Отец выглядел еще хуже, это его пес, это ему он мыл лапы после каждой прогулки, ему любящий пес приносил тапочки и преданно смотрел в глаза, упрашивая велеть ему что-нибудь, послать куда-нибудь, а он тут же сделает, выполнит, потому что очень-очень любит...

© Юрий Никитин

Lika_n
Читать больно

Irgata
Изможденный. Джой
Что ж эти любящие люди так довели собаку-то? Когда сейчас не сложно отвезти животное к врачу и безболезненно прекратить страдания.

Люди жалеют больше себя, тешат свою жалостливость, не давая своим животным спокойно, без долгих болезней и страданий уйти из жизни. Когда животное болеет, никто из нас не знает, насколько ему больно и плохо.

Не усыпляя особенно безнадежно больное животное, человек не его жалеет, он себя жалеет, свою боязнь пережить горестные моменты. Хотя априори собака или кошка не может жить дольше человека, беря себе питомца, человек должен быть готов и к его смерти.
Это перед собой хозяин молодец, пичкая животное лекарствами, животному это не надо. Животное имеет право на спокойную смерть, зачем его мучить... таблетки, уколы... оно не может само пойти на выгул, его таскают на руках, животному это нравится?? Человек настолько самовлюблён, что представляет, что животному это хорошо.

Грустно мне такие душещипательные рассказы читать, потому что реально понимаю - собака могла бы не мучиться от долгой болезни, отвези её добрый хозяин вовремя в ветлечебницу.

КроНа
Грустно мне такие душещипательные рассказы читать,
Большинство этих душещипательных рассказов бездарная «художественная» выдумка, наглая спекуляция на чувствах людей, моральное, вернее психологическое разводилово.
Например, выше рассказ про персидскую кошку, это ж просто мрачный мрак, типичные сопли в сахаре, причем розовые сопли! Не, фабула, скорее всего, правдивая, но детали, тонкости, подробности абсолютно все придуманы, полностью высосаны из пальца.
И да, животных тоже люблю и против хорошей литературы ничего не имею.

Cirre
Не совсем может в тему, но

Ветеринар рассказал, что делают животные в последние моменты жизни. Все хозяева должны прочитать это

Домашнее животное — это не просто питомец, что бы кто ни говорил. Независимо от размера, привычек и числа необходимых прогулок, он становится членом семьи, и его потеря разрушительна для человека. Но в последние моменты жизни присутствие, поддержка и забота хозяина нужны ему как никогда раньше.

Мы в мечтаем, чтобы ни одно животное не проводило самый тяжелый период своей жизни в одиночестве, и поэтому хотим, чтобы как можно больше людей прочитали этот текст.

Можно разделить всех хозяев на 2 категории: тех, кто находится вместе с питомцем в последний раз, и тех, кто избегает этого. У каждого свои причины поступить так, а не иначе. Но эта статья написана скорее для тех, кто выбирает не присутствовать в палате, когда животное усыпляют.

Опытный ветеринар объяснил, почему не стоит оставлять животных одних. У него твердое мнение на этот счет. Пост, в котором он им поделился, мгновенно стал вирусным.

В своем посте ветеринар напоминает одну простую вещь: когда мы берем питомца, мы должны понимать, что его уход неизбежен. Да, это будет действительно ужасный день, но нет никакой возможности избежать смерти. Это тяжело, но мы должны отвечать за своих животных до конца.

Мы не можем просто оставлять их одних, когда они в нас нуждаются. «В последний момент своей жизни они не должны быть окружены незнакомцами, волноваться и выискивать лица хозяев».

Самый простой способ понять, что они чувствуют в этот момент, — поставить себя на их место. Когда вы это сделаете, вы осознаете: «Они не понимают, почему вы их бросили, когда они были больны, напуганы, стары или умирали от рака».

В такие моменты они нуждаются в нашей поддержке, и мы должны им ее обеспечить.

По опыту ветеринара, когда животное оставляют умирать в одиночестве, единственное, что оно делает, — ищет хозяина. И разве это не логично и ожидаемо? Каждый делал бы то же самое. Искать самое важное и дорогое существо в моменты боли, горя и страданий — то, что объединяет всех нас: и людей, и животных.

Доктору Эвану Шау пришлось усыпить множество животных за время своей работы ветеринаром. И вот какие выводы он сделал: «У меня было много клиентов. Я заметил, что люди, которые оставляли питомца умирать в одиночестве, спустя некоторое время сильно раскаивались в этом. Я прекрасно понимаю, как тяжело это может быть, но смерть — это часть жизни, и это надо принять, чтобы в конце концов пережить горе».

Прочитав это, мы должны дважды подумать, прежде чем в последний день жизни оставить питомца в непривычном месте, полном незнакомцев. В наших силах сделать его последние мгновения более спокойными и счастливыми.

Не оставляйте животных на попечение врача, который должен завершить их жизнь

Держите их за лапу в последний раз, чтобы облегчить боль и беспокойство

Любите их и заботьтесь о них столько, сколько требуется

Ваша скорбь из-за потери питомца абсолютно нормальна. Кто-то из родственников и друзей может считать это мелочью — это их мнение. Но исследования подтвердили, что для многих людей смерть питомца сравнима с потерей любимого человека.

Вам может потребоваться помощь, чтобы пережить это. Поищите статьи и истории людей, которые потеряли домашних любимцев. Иметь животное — большое удовольствие, но и огромная ответственность, так что будьте готовы к разным ситуациям.

Irgata
Ветеринар рассказал, что делают животные в последние моменты жизни.
как раз это обращение к тем хозяевам, которые решили усыпить свою собаку.
Конечно, надо оставаться с другом до конца...

Cirre
БЛЭК

– Мам, – спросил сын перед сном, – а ты любишь Новый год?
– Конечно, разве есть люди, которые не любят праздники?
– А расскажи, как ты праздновала Новый год, когда была маленькая? Как все? Елка, мандарины?
– Да, – киваю я. – Как все.

И молчу. Я очень хорошо помню свое детство. Некоторые моменты так отчетливо, что даже страшно.

Я помню, как вздрогнула, когда полезла за конфетами, трогать которые мне запретили, потому что «это не Новый год», и меня окликнула бабушка.
Помню, как вприпрыжку бежала за дедулей по коридору, который казался мне, маленькой, очень длинным, споткнулась и больно-пребольно ударилась плечом.
А вот я сижу в ванне и смотрю на окошечко в кухню под потолком. На кухне бабуля печет что-то вкусное, и я знаю, что сейчас выйду из ванной и первая попробую вкусноту, и мне так хорошо, так тепло и вкусно...
Я помню эти зарисовки так явно, будто смотрю фильм, в котором снималась только вчера.
У меня мурашки от испуга – когда я ворую конфеты, у меня «болит» несуществующий синяк на плече, или я наяву ощущаю запах выпечки и пытаюсь понять: плюшки или хворост?
Но вот я почему-то совершенно не помню елки, ни одной. Хотя их там, у дедули и бабули, должно было быть как минимум 13 (пока не переехала в Москву), из которых хотя бы десять я должна была запомнить.
Почему так? Где мой Новый год? Почему он растворился в памяти, будто ничего и не было? Я спрашиваю свою двоюродную сестру: там, в детстве, мы, одногодки, все праздники встречали вместе:
– Ты помнишь?
– Да, конечно, – кивает сестра. – Помню.
– Елка была, мандарины, салаты? Все было?
– Было, конечно!

Как же так... Почему я не помню... Как только я вспоминаю зиму, память сразу бросает меня к одной-единственной картинке. Всегда. Вспоминать ее почему-то очень холодно.

Мне лет девять, может, десять. Зима. Вечер. 31 декабря. Уже темно, горят сливочные фонари, идет пушистый снег. Люди спешат домой встречать Новый год. Я смотрю в окно. Мы живем на пятом этаже, и из окна у нас видна крыша магазина «Тысяча мелочей». Там, на крыше, на брошенном ящике для инструментов сжался Блэк.

Блэк – это черный дворовый котенок, любимец всех детей во дворе. Мы все его подкармливаем уже почти месяц. Он живет где придется. Часто ночует на этой крыше. Смотрит в чужие теплые окна и мерзнет.
Сегодня мы с сестрой носили ему суп – куриную лапшу. Он ел в подъезде, смешно лакал бульон маленьким красным язычком. А потом мы ушли домой, в тепло, а он пошел на крышу. Под снег. Встречать Новый год.
Мы с сестрой смотрим в окно, распластав ладошки по стеклу, и плачем. По-моему, мы наказаны, несмотря на праздник.

Прибежав домой с пустым лотком из-под супа, мы в очередной раз стали канючить и просить бабушку и дедушку разрешить взять котенка себе. Ну пожа-а-а-а-луйста. Ну хотя бы на новогоднюю ночь!
– Тысячу раз уже говорили вам – нет! Знаешь, сколько грязи от котов, он сейчас метить все будет, мебель драть, ковры, провоняет вся квартира. Нет и еще раз нет!
– Мы будем убирать, следить, мы приучим к лотку, – хнычем мы с сестрой. – Ничего не будет, ни грязи, ни шерсти...
– Да кого вы обманываете? Через неделю наиграетесь, а дальше мне скинете. Я сказала нет. – Бабуля непреклонна. – Только котов мне тут не хватало. Не трепите нервы.
– Опять скандал? – ругается дедуля. – Бабушку довели, вон валерьянку пьет! Ни стыда ни совести! А ну брысь к себе...
Мы поняли, что Блэк не будет жить с нами, давно уже поняли. Просто на улице мороз минус 18. Если Блэка взять на руки, он все время дрожит...
Мы с сестрой понуро смотрим в окно. За стеклом, в темноте, прикреплен и освещен градусник, шкала на котором предательски ползет вниз. Уже минус 20, и это еще не ночь. Значит, ночью будет еще холоднее....
Почему-то дальше я никогда не вспоминаю. Больно и холодно. Я убегаю от этих воспоминаний.

Сейчас я сама мама, у нас есть кошка. Я учу детей
любить ее и заботиться о ней, потому что нельзя научить любить в теории. Любить можно только на практике: согреть, обнять, накормить, спасти.

А тогда... Надо вспомнить, чем все закончилось.
Помню, у меня текут слезы. Я вижу этот комок шерсти на ящике, сжавшийся, спрятавший лапки под себя. Блэк сидит под снегом, и из черного котенка давно превратился в белого.
– А ну-ка отлипли от окон! – велит дедушка.
Мы с сестрой покорно садимся на диван и смотрим телевизор, но я все равно вижу Блэка, не могу о нем не думать. Я иду в прихожую – там телефон – и набираю номер подруг – сестер Нади и Кати. Они обещали поговорить с родителями, вдруг те разрешат взять Блэка домой.
– Нет, – печально говорит трубка голосом Нади. – Нельзя.
– Ты говорила, что просто на одну ночь?
– Да.
– А про мороз говорила?
– Они знают про мороз.
– А про...
– Оль, нас с Катькой наказали за то, что мы «все нервы вытрепали с этим котом»!
– И нас тоже, – вздыхаю я и кладу трубку.
– Сейчас будем провожать старый год, – весело говорит дедуля. – Садитесь все за стол.
Мы садимся. У меня нет аппетита и настроения. Я не могу смотреть на стол, который ломится от еды, и на людей, которые сидят в тепле, в то время как там, в холоде, замерзает маленький черный котенок, который никому не помешает.
Я вздрагиваю от звона бокалов, взрослые смеются, что-то обсуждают. По телевизору идет «Голубой огонек». Одно слово – праздник. Я смотрю в одну точку. В окно.
– Так, вот вы, обе, сколько можно нам нервы трепать? – Вдруг дедушка ударил кулаком по столу.
Я вздрогнула, обернулась на сестру. Она тоже понуро смотрела в окно.
– Да что с ними делать? – вздыхает бабуля. – Ну пусть, что ли, заберут этого кота. Сил никаких нет уже... До завтра хотя бы... Замерзнет же...
– Правда? – Мы с сестрой вскакиваем, синхронно роняя табуретки. – Правда можно?
– Давайте, бегите, как раз полчаса до Нового года... – говорит дедуля, махнув рукой.
– Спасибо! Спасибо! Мы мигом. – Мы с сестрой срываемся с места, застреваем в проеме двери, на ходу напяливаем шапки, забываем шарфы, запрыгиваем в сапоги, хватаем куртки и, еще не веря своему счастью, несемся вниз, перепрыгивая ступеньки.

Я почему-то плачу, но это уже от счастья, слезы такие хорошие, добрые, плачу и смеюсь, только бы успеть, только бы обнять, прижать к себе замерзающее тельце Блэка...
Мы выбегаем на мороз, распахнутые, толком не одетые, несемся к крайнему подъезду: там, если поставить друг на друга три ящика, можно влезть на крышу магазина «Тысяча мелочей».
Мы подбегаем к крыше, судорожно ставим ящики друг на друга, я подсаживаю сестру, а она потом помогает залезть мне.
Тут мы видим, что к нашим ящикам бросаются еще две тени, которые при ближайшем рассмотрении превращаются в сестер Надю и Катю.
– Разрешили! Разрешили! – кричат они, задыхаясь от бега и мороза. – Разрешили забрать Блэка!
– И нам разрешили!
– Мы своих довели....
– А мы – своих! – будто хвастаемся мы, протягиваем руки девчонкам, вытаскиваем их на крышу и вчетвером бежим к тому ящику, в котором нас ждет Блэк, не думая, как будем его делить.

Но его нет... Ящик пуст. Мы переворачиваем ящик, ищем котенка, бегаем по крыше, зовем... Нет, нет его... Мы плачем, все четверо. Нам кажется, что случилось самое худшее. Мы забыли варежки, греем руки своим дыханием и рыдаем в голос. Где ты, Блэк?
Я задираю голову и вижу, как из окна нам машет дедуля. Мол, быстро домой. Нет так нет.
Мы понуро бредем к ящикам, по которым залезли на эту крышу, спрыгиваем вниз, бегаем по двору, пока окончательно не замерзаем, и разбредаемся по подъездам, даже не поздравив друг друга с Новым годом.
Как же так, Блэк?
Мы с сестрой входим в наш подъезд. За нами хлопает, ухнув, входная дверь.
Состояние – хуже некуда. Будто не праздник, а похороны. Вдруг на лестничной клетке нам под ноги
бросается темный комок... Блэк! Это ты? Ты, Блэк, ура! Мы же сегодня кормили его супом прямо здесь, он, наверное, проголодался и пришел сюда, на вкусные запахи, погреться!
Мы хватаем котенка на руки, отбираем друг у друга, он насквозь мокрый, дрожит, начинаем его гладить и целовать в холодный нос.
– Бежим домой, а то уже Новый год, – торопит сестра.
Вбегаем в квартиру, веселые, заплаканные, счастливые, все трое, сестра заматывает малыша в теплое полотенце, а я остаюсь в прихожей и торопливо набираю сестрам.
– Он нашелся, Надя! Он у нас. Сам пришел, да! Уже в тепле, вон курочку ест. И вас, и вас с Новым годом!
В это время бьют куранты, все взрослые кричат «ура!», и я громче всех кричу «уррра!», хлопаю в ладоши и бегу всех обнимать, а потом почему-то ем оливье прямо из большой салатницы. Спасибо, спасибо! Ура, с Новым годом всех!
Я такая счастливая! Смотрю, как сестра кутает Блэка, прячет его от фейерверков, а он пугливо выглядывает из мохнатого полотенца – любопытно же! Сестра целует малыша, прижимает к себе, пытается накормить (а он объелся уже), а я... А я засыпаю. Все плывет перед глазами... Спать хочется.
Чувствую, как меня переносят на кровать, как с меня снимают свитер, и я падаю в подушку лицом и бормочу что-то про с Новым годом и про хорошие приметы.

А утром я проснулась первая. На моей кровати рядом с подушками спал Блэк. Я вскочила, взбудораженная и счастливая. Блэк с нами! И он вскочил. Проснулся, потянулся. И мы с ним тихо, чтобы никого не разбудить, пошли в комнату. То есть он пошел, а я за ним кралась – так интересно наблюдать за котом у себя дома, так здорово!
И вот он, обнюхивая все на своем пути, проходит кухню, вот минует шкафчик, из которого я воровала конфеты, вон коридор, где я ударилась плечом, вот проходит дверь в ванную, входит в комнату, где был праздничный стол, обходит его и... начинает играть с шариком, который висит на... елке! Помню! Я помню елку! У дивана стояла, в ведре! И звезду на ее верхушке помню – красную, как будто леденец. Еще помню, что я запретила Блэку играть с шариками, чтобы не разбить.
Иногда память услужливо прячет от нас болезненные воспоминания, а ведь за ними может быть спрятано настоящее счастье!

Вечером я в подробностях рассказываю эту историю сыну.
– А что дальше было с Блэком?
– Он так и остался у нас. В него невозможно было не влюбиться, и нам разрешили его оставить. Бабуля и дедуля его полюбили, так и жил с нами.
– Здорово. А при какой температуре замерзают кошки?
– Дань, ну ты как скажешь что-нибудь, – смеюсь я и целую его в лоб. – Спи давай.
И сын засыпает, укутавшись в одеяло и обнимая свою любимую кошку Ладошку, которую заботливо накрыл одеялом.
Чтобы не замерзла... Ведь при какой температуре замерзают кошки, я ему так и не сказала.
© Ольга Савельева


Пусть и не смешно

баба Ната
Такие истории не могут оставить человека равнодушным!

Cirre
Однажды я проснулся очень рано.
Бессонница. Включаю телевизор.
И вдруг сюжет из «Кинопанорамы»
Показан был из прошлого сюрпризом.

Смотрел отрывки старой передачи,
И ностальгия охватила безудЕржно.
Ведущий там Рязанов, нет рекламы,
И обнимает Фараду Абдулов нежно.

Вот Горин молодой и безбородый,
А рядом с ним Миронов, бодр и весел.
Талантлив, в этом суть его природы,
Он так играл, что все вскочили с кресел.

Гафт с Остроумовой ещё не поженились,
Гердт много шутит и о прошлом не печётся,
И в студии все - словно породнились,
Большой семьёй, как в песенке поётся.

Отдельным кадром Ширвиндт и Державин,
Их пара, как всегда, неразделима.
И восседает Табаков, как добрый барин,
И Лановой проходит бодро мимо.

Хазанов в этот вечер зажигает,
Караченцов заливисто смеётся,
Ерёменко о будущем мечтает,
А Харитонов - что успех вернётся.

Никитины прошли, какая пара!
Их песни всей страною овладели:
Я помню, каждый вечер под гитару
На улице про Александру пели.

Вот гордая осанка у Миледи -
Так Терехову часто величают, -
И Казаков ещё Израилем не бредит,
И Михалкова без кавычек уважают.

Высоцкого все дружно вспоминали -
Всего два года как его не стало, -
Сюжет о нём и песню показали:
Он столько сделал, хоть прожил так мало!

Вот Гурченко, ещё без изменений,
А Яковлев подтянут и любезен.
И Окуджава, безусловный гений,
Спел про войну. Ну, как же он без песен!

Они для всех казались эталоном -
Мы с ними веселились и грустили, -
Киношно-театральным эскадроном
Артисты весь народ с ума сводили.

Как много лет прошло! А, может, мало...
И многих нет, иные уж далече,
Но вот под ложечкой тревожно засосало,
Хоть говорят о том, что время лечит.

Ушла, как в бездну, целая эпоха,
И времена другие наступили,
Но иногда, когда бывает плохо,
Пою о том, как молоды мы были...

Пусть и не смешно

Вспомним любимых актеров, которых с нами нет....., но они живут в наших сердцах...
Спaсибо ИМ за то, что ОНИ подeлились с нaми своим Тaлантом!
СВЕТЛAЯ ИМ ПAМЯТЬ..

Cirre
Пусть и не смешно

История котенка со знаменитой фотографии.
Меня, как и многих поразила знаменитая фотография, маленького жалкого
котенка, который прижался к ноге человека.
Всем своим видом котенок умолял, помогите, спасите, накормите... Шерстка
редкая, котенок болен, голоден, обезвожен.
Вид котенка, у нормального человека вызывает желание помочь, накормить.
Я надеялась, что фотограф помог этому ребенку, так отчаянно
цеплявшемуся за его ногу. Как за спасательный круг.
И совсем недавно, я узнала, историю этой фотографии и ее продолжение.
Этот снимок был сделан в Хой АН, Вьетнам в период сильных наводнений.
Автор этого снимка, оказался глух к мольбам беспомощного существа.
Сделав свой знаменитый снимок, он равнодушно прошел мимо.
Когда его спросили, что же стало с котенком, он удивленно, ответил, что
сделав, снимок они ушли.
Понимаете люди, ушли, откинув котенка.
Бог им судья.
Какой цинизм - остановиться, посмотреть, что ситуация ужасна, и то что
такое фото сможет многих пронять, сделать фото, воспользоваться этим
бедным нуждающимся в помощи ребенком, как каким-то атрибутом для
слезливого фото на публику.... а затем отбросить и уйти........, уж лучше бы
они не останавливались, ведь этому комочку беспомощному они дали
только несколько минут ложной надежды....... А ведь ничего не стоило
помочь.
Не велика ведь ноша, в любом кармане бы поместился, сколько горя в
глазах ребёнка😢
Судьба котенка, неизвестна. Люди, будьте добрее! Не проходите мимо, не
отворачивайтесь, не надейтесь, что кто-то другой покормит, подберет и
спасет беззащитных. Возможно, вы и были тем, кто ещё мог их спасти,
чьей-то последней надеждой остаться в живых!
Помогай, не проходи мимо.
Накорми бездомную собаку, дай корма бродячей кошке. Возьми с улицы
котенка. Добро возвращается, как и зло и равнодушие.
Будем добрее. Ведь мы же ЛЮДИ!

 Евгений Иванов

mamusi
Cirre, Галя!

алена40
Калюся, Галя, прочитала еще раз!!! От некоторых строчек, сердце сдавливает. Спасибо!!!

Cirre
Есть старая легенда. Когда человек уходит в небеса, Бог, чтобы он не скучал, дарит ему окошко, в которое видно его родных и друзей. На окошечке стоит в горшочке цветок и к веточке привязан колокольчик. Когда кто-то вспоминает человека - звонит колокольчик, когда говорит о нем хорошие слова - светит солнце, а когда о нем плачут - идет дождь и цветочек растет, радует небожителя.

В первые дни часто звенит колокольчик, слышны добрые слова, люди плачут, жалея об его уходе. Но со временем звон все реже, солнце не заглядывает в окно, мало дождей и цветочек пропадает... Но у каждого должно быть любящее сердце, которое вспомнит, скажет нежные слова, попросит со слезами Бога, чтобы душа не петляла во тьме.

Пусть всем, кто ушел в заоблачную даль будет спокойно. Пусть звенит колокольчик. Пусть цветет цветок. Царствие небесное всем родным и близким, покинувшим нас, и светлая память! Они всегда в наших сердцах....

Пока мы их помним, они среди нас!


Пусть и не смешно

Cirre
ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ
Памяти собак, погибших в годы Великой Отечественной войны.


- Товаришу лейтенант! Ось, дывитесь, яки гарны! - широкоплечий, крепкий,
с пышными висячими усами сержант вытащил из подвальной ниши трех крупных сонных щенков. Откуда-то вывернулась их мать и испуганно заскулила, жалостно заглядывая в глаза сержанту.
- И тебя возьмем. Не плакай, ну шо ты, бедолага, не плакай... - сержант подхватил скулящую собаку и подсадил в кузов грузовика, где уже расположил на ветоши ее щенков.
- Да, Нечипоренко, ты молодец! И как только ты их находишь? - молоденький лейтенантик удовлетворенно рассматривал «улов»: две суки со щенками и еще несколько молодых собак разных пород сидели в грузовике, испуганно прижимаясь к полу.
- Я очень люблю их, товаришу лейтенант. У менэ своих аж три кобеля дома гуртуют, Нечипоренко потоптался, довольный похвалой.
- Ты молодец, Нечипоренко, настоящий кинолог!
- Звыняйте, я Нечипоренко, а не «кинолух» и быть им не желаю - сержант обиженно смотрел на смеющегося лейтенанта.
- Ладно, поехали, Нечипоренко!
Грузовик мягко подпрыгивал на ухабах, собаки доверчиво жались к ногам сержанта, ласково разговаривающего с ними.
- Ось, привезем к кинолухам, воны вас и накормят и напоят. Не плакайте, робяты. Не плакайте.
Нечипоренко грустно вздохнул и погладил небольшую лохматую собаку, положившую голову на его сапог.
- Эх, робяты... Не знаете вы, шо вас ждет...
Собаки не знали, а сержант знал. Он знал, что завтра этих собак заберут военные кинологи и станут в ускоренном темпе готовить из этих никому не нужных бродяжек подрывников-камикадзе. Собак, ценой своей жизни подрывающих вражеские танки. У них даже не было кличек. Да и зачем? Срок учебы - две недели, а потом - в бой. В первый и единственный.
Нечипоренко видел, как это делается: оголодавшую собаку кормят сначала возле стоящего танка, потом у танка с работающим двигателем, ставя миску с едой так, что собака вынуждена была чуть подлезать под днище ревущего чудовища.
Собаки быстро привыкали к шумному, но безобидному, воняющему соляркой железному монстру, и ели свою пайку под днищем машины.
А потом...Потом на них крепили мины со специальным взрывателем, и собака шла под танк по команде «кушать»...
От соприкосновения с днищем танка мина взрывалась вместе с ее носителем.
Но собаки этого не знали. Голодные псы дружно бежали под ревущие танки за своей пайкой вкусной каши.
И так же дружно шли на смерть, бросаясь под немецкие танки...
Немцы очень не любили собак-камикадзе. Их расстреливали из пулеметов, не давая приблизиться к танкам, их «снимали» снайперы, их взрывали, но даже раненая собака шла вперед - под танк...
А если собаке не удавалось подлезть под машину и она возвращалась назад, к своим, ее взрывали свои же бойцы, ведь собака с миной на спине была опасна.
Едущие в кузове грузовика собаки ничего этого не знали. Они мирно спали, убаюканные дорогой, и только сержант Нечипоренко, поглаживая лохматую дворняжку, заснувшую на его сапоге, горестно вздыхал и проклинал свою горькую участь: отлавливать бездомных или забирать у населения собак и везти их в кинологический отряд.
Нечипоренко всей душой простого украинца, которого в далеком родном селе ждала не только семья, но и его собаки, ненавидел эту свою «службу», этот грузовик и эту проклятую дорогу, которая для собак была дорогой в один конец...

Их долго везли куда-то,
Их выгрузили в лесочке.
Ветер дул бесновато,
Было сыро и зябко очень.

Их подвели к опушке,
Всем нацепили ранцы.
И дали команду - Кушай,
Дуйте вперед, засранцы!

И пестрой волной лохматой,
Овчарки, эрдели, метисы,
Они побежали к танкам-
Там, под траками, миски...

Десять «фрицев» подбито
За десять смертей собачьих.
Отводит глаза кинолог...
Не плачет, совсем не плачет...

Владимир Плющиков

Бойцы называли собак- смертников одной общей кличкой «СПАСИБО». За то, что они ценой своей жизни продлевали жизнь воинов.

Irgata
«Романс старости»
стихи Омара Хайяма поет Александр Суханов

Ksenya09
Будни Российской Скорой.

 Ты просил меня не писать эту историю.
Но ты не велел и забывать её...
- Впрочем, ладно, смотри сама, Ленк, пиши, если хошь, я уж тогда нежилый буду,- говорит Иваныч, плюхаясь на диван во врачебной.
- Какой??! - морщусь я, поднимая на плиту чайник.
- Ну, не будет меня уже! Помру, в смысле!
- Жень, ну харррррош уже, ааа?!!!- ору я ему с кухни.
Иваныч хохочет...



Ему, по-моему, нравилось, когда я злилась, если он напоминал мне о его скорой смерти.
Он вынул из кармана две «Гусиных лапки» и протянул мне.
- На, мелюзга! Успокойся. Не помру, не помру...- И посолил свой кофе, заметно помрачнев.
Даже сейчас, по прошествии многих лет, я помню каждое твое слово и интонацию этого разговора.
Нет, я не перестану оплакивать тебя, Иваныч.
Никогда...
***

- Девочки, вы Мурзика не видали? - с этими словами, зимним вечером, припозднившаяся из-за карт, Сергевна, заглянула во врачебную, где мы с Ирочкой, расположившись на диване, пили чай с плюшками, - Неужели по такому морозу гоняет?..
- Всех делов - следить за ним,- проворчала Ирка.
- Ммм... мммм...- мычала я, пихая Ирку локтем, не зная, как безопаснее ответить на вопрос заведующей и скосив глаза на приоткрытую дверь фельдшерской, где мой Иваныч, совместно с Иркиным фельдшером, ещё одним достоянием нашей подстанции, учили Бубль Гума подавать голос по команде. Два великих дрессировщика, воспользовавшись Сергевниной занятостью, увлечённо проводили тренировку... Один давал коту понюхать колбасу и сразу поднимал кусочек повыше, другой орал " Бубля, бля, голос!!!», и этим дебильным образом у Бубль Гума, обстрадавшегося вхлам, рождался не совсем понятный, жалобно - утробный звук, типа «уууррррммррууу», который и ласкал слух двум кото-негодяям. Наконец, совершенно изойдя слюнями по колбасе, Бубль Гум завопил от обиды во всю мощь.

Сергевна сорвалась с места и по тем, уже более, чем понятным звукам, которые донеслись из фельдшерской, нетрудно было догадаться, что оба а-ля Запашных огребли хороших оплеух за истязание охрипшего колбасолюба.
Да-да, не сомневайтесь. Наша заведующая могла и ввалить, если дело касалось Бубль Гумовых страданий, особенно когда подлая тварь, в минуты особого недовольства жизнью, взвывала «Кото-интернационал».

- Эт не люди! Эт из-вер-ги! Кого я, бл@дь, понабрала?!!! - орала она так, что Васильевна, проклиная тот день, когда она села работать в диспетчерскую в нашу бешеную смену, поспешно прикрыла дверь, спасаясь от Сергевниных децибелов, а тётя Аня, наша уборщица, зашедшая на подстанцию померить давление, примчалась на помощь админше и Бубль Гуму одновременно.

Наше хитрое полосатое чудовище мастерски выделяло из толпы тех, кто вообще никогда его не доставал, а тётя Аня занимала в этом кошачьем списке первейшее место. Кот проникся к ней особым уважением после случая с декабристом, потому как «удобренный» им цветок, она быстро привела в порядок, и спасла его самого от получасовых нотаций Сергевны на 31ой минуте от их начала, унося его кошачье сиятельство в своих объятиях и шепча ему на ушко " Ну его, цветок энтот, Мурзинька, ссы лучше на улице...»

Мурзинька, подонок этакий, уехал тогда на тёти Аниных руках кверху пузом, жмурился от счастья, что нравоучения прекратились, но к цветку доматываться не перестал, в основном потому, что тот занял весь его любимый подоконник.
Получив всё, что полагалось им по законам педагогики, наши с Ирочкой пассии явились к нам доёдывать плюшки, но долго зимой нам чаёвничать не приходилось и обе наши бригады выехали с поводами " лежит, плохо». Ирочкин пациент, мы услыхали это по рации, радостно смотался до приезда 03, а наш...
Наш не смог бы уйти, даже если хотел этого...
***

Место нашего вызова Иваныч, в своё время, окрестил " долбанными выселками» и это название к нему прилипло. Мы там бывали очень редко, дачные участки с запертыми домиками, в которых в те годы никто не жил зимой, потому как электричества не было проведено, а вода для огородов была только с началом дачного сезона. Дорога шла мимо небольшого завода пластмасс, кладбища пленных немцев, когда-то отстраивавших Рязань после войны, через железнодорожные пути, небольшое поле и приводила в аккурат к этим самым дачным участкам.

Мы с Женькой, прошлой зимой, уже поимели горький опыт вытаскивания по сугробам одного дедуси, неизвестно зачем притащивщегося с женой на свою любимую фазенду.
Пока супруга наливала из термоса чай, дабы погреться, дед пошёл в обход своих шестисоточных владений, да и навернулся с крылечка, сломав при этом шейку бедра.
Пожилая супруга была вынуждена проделать немалый путь пешком, до ближайшего рабочего телефона-автомата, вызвать Скорую и идти обратно, к мужу. Прошло несколько часов, дед сильно замёрз, лёжучи на снегу и к моменту нашего прибытия был в весьма плачевном состоянии, но матерился так, что бабка, выйдя из себя, да и притомившись весьма от такого марафона, коий ей пришлось преодолеть, пожелала милому супругу подохнуть, а ежели уцелеет - то развод неизбежен, она и получше себе партию сделает, чай ей всего 72 годочка.
Под их несусветную ругань, мы с шефом волокли носилки к машине, в унисон проклиная «долбанные выселки».

***

И вот теперь, подъезжая к тем же местам, мы переговаривались о том, что вероятно ещё одна старая беда попёрлась проведать свою ненаглядную усадьбу, да и заплошала там.
Нас никто не встречал.
Мы остановились на заснеженной дороге, вылезли из УАЗика и огляделись. Стало совсем темно, холодно было, мороз к ночи крепчал...
Женька никогда не застегивал куртку, вечно ходил нараспашку, шапок не носил вообще, я же закуталась в пуховик, пожертвованный на выезд, напялила капюшон, затянула его шнурок потуже, чтоб не дуло.
Шеф глянул на меня и хохотнул, что с ним пингвин, а не Ленка.
Пингвину Ленке понималось, что не выяснив ситуации, мы не имели права уезжать. Но и где искать человека, когда нет точных координат и встречающего - неизвестно.
Рация поинтересовалась, живы ли мы в нашей Антарктиде и чем занимаемся уже почти 30 минут.
Мы отозвались, объясняя тем, что примёрзли и стали недостающей частью бл@дского пейзажа долбанных выселок.
- Там вызывал старик, сказал, что травмы какие-то у человека, кровотечение. Плохо совсем, ищите, ориентир вам - большая вишня!
- Ишь, два тополя!- хмыкнула я, согревая руки дыханием, - Помнишь, Жень?
- Ага! - кивнул шеф и рявкнул в рацию - Их до хера тут, вишенок-то! - На какое смотреть?!
Рация замолчала, наверно обидевшись на нас, но и понимая, что плохо записан адрес. Не точно. Нет телефона для связи. Нет встречающего.
Мы объехали тогда по периметру весь дачный поселок, периодически останавливаясь, поглядывая вокруг. Никого. Тишина. В зимних сумерках уже почти не было видно, время шло, диспетчер не отзывался на наши призывы, потому что местами рация ловила плохо.

Мы сели в машину погреться и постояли ещё минут пять, когда в заднее окошко УАЗа долбанули снежком, потом ещё раз. Послышался собачий лай.

Мы вылезли и увидали пожилого мужчину, очень взволнованного, запыхавшегося от быстрой ходьбы. С ним была небольшая дворняжка.
- Я! Это я вас вызывал! Ребята, да что ж творится, Царица небесная, да разве ж можно так с людьми!...

Мужчина чуть не плакал, голос его прерывался, его трясло всё сильней, он стоял, прислонившись к нашей машине, не в силах пояснить зачем вызвал Скорую Помощь.
На вид ему было лет 73-75, крепенький такой, симпатичный дедок, труженик.
Женька, увидав пожилого человека, подошёл и спросил, что да как, чего, мол, случилось.
Дед вытер лицо, и тяжело дыша, попросил нас идти за ним, с носилками.
- Я помогу тащить, снегу-то по колено, там жена ещё осталась, она тоже поможет!
При этих словах мы с Иванычем переглянулись, нам ещё никогда не предлагали свои услуги по носилкам люди старшего возраста,- Только я не знаю, довезёте вы его или нет.

Дело принимало серьёзный оборот, вспоминался наш прошлогодний случай на даче, но нутро подсказывало мне, что сейчас всё намного тяжелее. Мы следовали за дедом по узенькой дорожке, протоптанной им в глубоком снегу всего, может, пару раз туда-обратно, прошли дачный участок, и пришли ко входу в дом.
Машина наша осталась довольно далеко, я видела, что Иваныч озирается в темноте по сторонам, прикидывая вероятно, каким образом придётся вытаскивать больного. По дорожке в снегу, которой мы шли буквально след в след, это было бы непросто, а есть ли другой подход к месту - вряд ли, участки располагались вплотную, разделяли их штакетники или самодельные заборы повыше.
Дед толкнул дверь, светя дохленьким дешёвым фонариком, окликнул жену.
- Миша, я тут, приехали они? - отозвался женский голос.
Мы вошли за дедом в небольшую комнатку.

На полу лежал человек, по виду я поняла, что он - бомж.
Я охнула вслух от увиденного зрелища, и стиснула Женьку повыше локтя своей рукой.
Кровью было залито всё - пол, одежда человека, вернее её остатки, потому что разорвана она была буквально на полоски.
Но дело было даже не в этом. Кисть правой руки мужчины была практически оторвана, пальцы представляли собой кровавое месиво, как если бы руку пропустили бы через мясорубку. Множественные рваные раны покрывали его ноги, левую руку, туловище, лицо, кожа висела страшными лоскутами. Но он был жив, в сознании и молча смотрел на нас, как на спасителей.

Иваныч знал очень хорошо, что самое страшное для меня - это травматические ампутации конечностей, что я становлюсь испуганной и тупой, чего я никак в себе не научусь преодолевать, благо ещё, что случаи с ними довольно редки. Как-то раз мы с ним попадали на производственную травму, где были оторваны две фаланги пальца у рабочего на станке. Я позеленела от зрелища и ничего не могла делать, ему пришлось самому бинтовать и оказывать остальную помощь.
Добрейший ты мой... Пусть ты услышишь меня сейчас, ведь я всё-таки сумела написать и это...

Отпаивая меня, позже, чаем на кухне, он утешал тем, что такое случается нечасто, не переживай, Ленка, главное побыстрее скрыть повязкой раны человеку и станет самой легче работать. Я кивала, но...
После того случая на заводе, мы вскоре выезжали на железнодорожную травму с ампутацией обеих ног, и это стало бы моим кошмаром, но человек в том случае погиб, нам оставалось только констатировать смерть, оформить документы, карту там и прочее.

И вот теперь, мы попали ещё раз.
Держа в голове все Женькины советы, отчаянно стараясь его не подвести в непростой ситуации, я присела у мужчины..
Говорил он шёпотом, сил у него почти не осталось от кровопотери, боли и холода.
Дикий случай произошёл с тем несчастным. Даже дежурный в милиции, принимая по телефону от нас криминальную травму, был в шоке от услышанного.
Мужик, то есть наш больной, действительно бомжевал уже около года после того, как пропил квартиру, вернее, находясь в хорошем подпитии, подписал какие-то документы. Таких случаев, после приватизации, было много, мы уже не удивлялись им. Частенько можно было наблюдать сцену, как они сидели под кустами или на лавочках, пили водку, валялись пьяные, грязные. Да что я вам расссказываю, сами знаете это все.
В тот день он изрядно выпил, проспался в каком-то тёплом подвале, а когда пошёл искать свою компашку, к нему на улице подошли двое парней и предложили заработать. Мужик согласился, его посадили в машину и долго везли. Потом высадили на пустыре, неподалеку от каких-то дачных участков и велели ждать.
Вернулись они с крупной чёрной собакой.

Когда, еле шевеля губами, мужик -не запомнила я его имени - произнес " И натравили на меня " я просто охренела. Его, совершенно беззащитного, привезли и использовали как предмет для тренировки собаки, вероятно уже обученной, так сказать, для поддержания формы и тонуса.
Она рвала его примерно на протяжении получаса, ободряемая криками двух ублюдков " Взять! Фас!». Бежать ему было некуда, крики о помощи никто не услышал бы, мужик оборонялся, как мог, но кисть правой руки, быстро покалеченная и почти оторванная собакой, перестала ему служить... Левая рука была в растерзанном виде, но немного лучше.
Периодически, когда он падал в снег сбиваемый разъярённым псом, они оттаскивали собаку, но только несчастный пытался подняться на ноги, её натравливали снова и снова.

Он умолял отпустить его, ведь он не сделал им ничего плохого, кровью был залит весь снег вокруг него, кожа перемешалась с разодранной одеждой и висела лоскутами, сил хоть как то защищаться у него практически не осталось... Наконец, мужик рухнул от боли, кровопотери и перенесенного кошмара. Поскольку стал неинтересен даже собаке - парни ушли и увели её.
Он поднялся с трудом и побрёл к дачным домикам, надеясь встретить хоть кого-нибудь и просить вызвать Скорую Помощь.

***

Он представлял собой какой-то дикий немыслимый полузамороженный конгломерат из лохмотьев кожи и остатков одежды, от которого исходил ужасный запах крови и давней немытости.
При свете нескольких свечей и чахлого дедова фонарика мы с Женькой, сидя на корточках, на полу, в холодном домике, оказывали помощь - полуоторванную искалеченную кисть правой руки, на которой не хватало двух пальцев, забинтовали и наложили шину. Остальные раны просто прикрывали большими салфетками, рыхло бинтуя.
По существующим тогда правилам оказания помощи при укушенных ранах, следовало промыть их водой с мылом, но прошло много времени момента их появления, да и воды-то самой не было в доме.
Мужик благодарил тихо, душевно, ни одного матерного слова я не услышала тогда от него.
Я замёрзла, очень замерзла, руки закоченели, едва сгибаясь, и не мудрено - в такой мороз, в нетопленом доме, замёрзнет кто хочешь, но продолжала вместе с шефом оказывать помощь, с гордостью отмечая внутри себя тот факт, что не плошаю от жуткого зрелища и не создаю проблем Иванычу. Заметил, видимо, это и Женька, пройдясь по мне одобрительным взглядом.
Капельницу мужчине поставили уже в машине и доставили его в областную больницу.

Искренне благодарю супругов Сайко, Веру и Михаила (фамилию и имена привожу настоящие, были записаны в моей тетрадке). Супружеская пара, обожающая свою дачу, приходила три раза в неделю кормить нескольких дворняг, обитавших возле дачного посёлка. Варили им еду, и носили в такую даль, пешком, в зимнее время, тем самым давая пёселям выжить.
Волею судеб, того мужчину нашли они, затащили в свой дом и сделали всё, что смогли для его спасения, помогали нам во всем, даже тащить носилки.
***
Машину и носилки пришлось ехать отмывать на центральной станции, где были условия.
Потом почаёвничали у диспетчеров, рассказали что да как произошло и почему мы так долго.
Именно там тогда ты сказал, что не ошибся во мне, что из меня вышел толковый и расторопный фельдшер и что ты меня никогда никому не отдашь, чего бы мы ещё с тобой не натворили...
А я, подлая морда, смущённо хлебала чай и не сказала тебе «спасибо».

***
Вернувшись, обнаружили на крыльце Бубль Гума, мявкающего под дверью в подьезд.
- Помнишь, Жень, как мы от собак его отбивали?- говорю я.
- Пошли, пошли, вишь, он замёрз...- бубнит шеф и сунув кота под мышку, тащит нас обоих на подстанцию...

Как мне тебя не хватает, Иваныч..

источник

Калюся
Сколько б ни было вам лет — не грустите.
Вас не любят — ерунда — отпустите.
Не успели на трамвай, (так бывает),
Может это нас судьба предупреждает.

Не гордитесь красотой — бесполезно,
Красота души важнее, если честно.
Коль не ладятся дела — подождите,
И на красный, никогда, не бегите.

Нужно бедному помочь — не скупитесь.
Если нечего подать — помолитесь.
И чужое никогда не берите,
А душа если болит — промолчите.

Вдруг надежды ваши не оправдали —
Значит много от других ожидали.
Если солнышком побрезгуют тучи —
День от этого светлее и лучше.

За зимой всегда весны пробуждение,
Есть у каждого из нас день рождения.
В каждом взрослом — дитя горько плачет.
Только мудрый от людей счастье прячет.

Коль гореть, так до конца, с новой силой,
И не аисты, а ворон над могилой.
Свою злобу на других не держите,
Как бы ни было вам больно — живите!

Наслаждайтесь простотой дикой мяты,
И в награду принимайте закаты.
Сколько б ни было вам лет — не грустите.
Вас не любят? Ерунда... Вы любите!

Татьяна Олексийчук

Алим
Мы будем первым поколением, что не оставит от себя следов.

Мы не оставим своих писем. От себя из юности, когда так остро и неразделённо, а позже понимаешь, что не с тем. Мы не оставим писем от себя постарше — для друзей, с которыми тоскуем по неважным прежде дням. Мы не оставим своих почерков, затёртой, мятой, сложенной бумаги, конвертов с адресами, штемпелями, именами тех, кому и от кого.

Мы не оставим фотографий. Они все сгинут в электронной суете. Нам и сейчас уже не вынуть свой фотоальбом, нам и сейчас не сделать надпись на обороте — нет больше оборотов. Мне негде написать, что это — я, а это — Женька, это — Машка, это — мы. Тогда-то, там-то, было хорошо... Не повертеть в руках, не помолчать, не вспомнить. А как уйдём — не передать другим.

Мы не оставим своих лиц. Себя и тех, кто был для нас вселенной, жизнью, мыслями по ночам.

Мы не оставим дневников. Коротких, длинных, умных или нет. Никто не сможет прочитать, в чём были мы и наши дни. Уже мы сами, через время, их не сможем прочитать. Не завели и не продолжили...

Привет, эпоха гаджетов, компьютеров и соцсетей. Ты умудрилась нас стереть.

Павел Субботин

selenа
Алим, после нас не будет антиквариата, все одноразовое

КроНа
Да, мы не оставим писем, но мы оставим после себя столько синтетического дерьма по всей планете, что наши потомки н когда нас не забудут и долго будут поминать недобрым словом!

Omega
Потомки будут мутантами

Irgata
Вячеслав Мясников и Ярослав Сумишевский - «Мои берега»(сл. и муз. Л. Лобжанидзе).
Сумишевский и Мясников. От них такого никто не ожидал! • Пусть и не смешно play thumbnailUrl Пусть и не смешно
Вячеслав Мясников и Ярослав Сумишевский - "Мои берега"(сл. и муз. Л. Лобжанидзе). Аудиоверсию песни можно скачать по этой ссылке: Весь гастрольный график на сайте: Подписывайтесь на новые видео: Я в INSTAGRAM: Я в Одноклассниках: Я в ВК:…Пусть и не смешно - 3394615
PT5M
True
2019-09-20T18:41:52+03:00
embedUrl

Алим
Жизнь в прихожей

Один известный российский актёр рассказывал, как на заре своей славы поехал на одни из своих первых гастролей. Заграница. Отель. Ночной портье протягивает ключ от номера. Он поднимается, открывает. Комнатка крохотная: кровать, шкаф, ванная.

Но актёру кажется, что все прекрасно: вчерашний студент, он еще не ощущает себя звездой. Вещей у него тоже почти нет. Поэтому все в порядке. Одно плохо: окон нет. Ну ничего.

Гастроли длились неделю. Всю неделю он уходил рано и возвращался поздно. Каждый раз персонал отеля смотрел на него с интересом.

«Я бы сказал ошарашенно», — говорит актёр.

Однажды он столкнулся при выходе с горничной. Она стала махать руками, говорить: «Биг! Биг!», но он скромно потупив глаза, сбежал, прошептав «Сенкью». Он еще не знал английского.

В день выезда он позвал в номер портье и горничную — чтобы они приняли номер, проверили, что он не украл вешалок и тапочки. Они постучали, улыбнулась, вошли.

А дальше произошло удивительное: портье открыл дверцы шкафа и... вошел в него. Оказалось, что всю неделю актер прожил в прихожей огромного люксового номера с панорамными окнами. И не знал!

Ему и в голову не могло прийти, что он достоин чего-то большего, чем эта прихожая. Он спал на узенькой кушетке, предназначенной для переодевания обуви, а два своих свитера даже не вешал в шкаф. Зачем? Они ж не мнутся.

Актёр рассказывал, как он сел и засмеялся. А потом заплакал. Он жалел упущенную возможность жить с комфортом, и смеялся над своими ожиданиями.

Он не знал, что заслуживает большего. Он не знал, что надо всегда хотеть больше, чем дает судьба.

Я когда услышала эту историю, подумала о том, сколько из нас живет в прихожей жизни, и даже не подозревает, что рядом, вот тут, за дверцами — целый мир, целая Нарния, огромные панорамные окна.

Мы не ищем, не открываем дверцы, мы заранее довольны тем, что есть.

Мы не гребем, мы ждёт, когда нас прибьет к берегу, чтобы сказать: о, я туда и хотел! А точно туда?

Мы не знаем, что хотим на самом деле. И не пробуем искать. Пассивно плывем, принимая дары судьбы. А ведь можно грести к мечте, можно надувать паруса и ловить попутный ветер. Можно будучи благодарными за то, что есть, все равно искать свое «ещё».

Жизнь — это квест. Чтобы найти ответы надо открыть все двери. Ключ непременно ждет вас за одной из них. И это будет ключ от какой -то следующей дверцы. Которую еще предстоит найти...

Ольга Савельева

Cirre
Ноябрь. Вечер. Меховой салон...

Ноябрь. Вечер. Меховой салон...
И как обычно, скидки, скидки, скидки...
И сотни шуб в тени полуколонн
Тебе предложат продавцы с улыбкой...

А ты, счастливая, устанешь примерять...
И ту, и эту, и вон те, что справа...
И словно мантру будешь повторять:
-«Шикарно. Дорого. Ну что ж... имею право!!!»

И в бликах зеркала забудешь обо всех
Проблемах, неприятностях. (Я знаю)...
И, окунувшись в этот чудный мех,
Ты скажешь вслух: «Прекрасно. Забираю»...

И с чувством эйфории подойдешь
К серебряной, сверкающей пластине...
Ты как в той сказке восхищения ждёшь
В глазах с вопросом: ты ли всех красивее?...

- «Ну, что красавица - теперь ты вся моя!!!»
(Ты обратишься гордо к новой шубе)
«Подруга, сдохнет с зависти, змея...
Мы вечером увидимся с ней в клубе...

Моя пушистая, смотри как хороша...
В тебе я милая... не меньше - Королева... "
(И снова повернешься не спеша...
Направо, прямо, а потом налево... )

- «Шикарно! Дорого! Да, просто высший класс!»
(И взгляд от зеркала не открывая даже)
- «Уверена! Хочу! Беру! Сейчас!!!
Никак не скажешь, что по *распродаже*...

Всё! Я решила. Эту. Я беру...»
- «А может быть другую, вот, примерьте?»
- «Нет эту! Эту! Без нее умру!»
(Берёшь? Берёшь?! Берёшь... в кредит у смерти...)

А твой зеркальный с шубой диалог
Циничный, дикий будет продолжаться...
Какой бы выдумать немыслимый предлог
Чтобы от сколькой лести удержаться?

Ты как в той сказке, -«Зеркало, скажи...»
Но Зеркало ответит тебе грубо:
- «Их заживо кидали на ножи...
Всё для того, чтоб звери стали шубой...»

И Зеркало, начнет живой рассказ...
(Ты онемевшая продолжишь его слушать)
- «Ты покупаешь здесь, сама, сейчас
Убитые, погубленные души...

Смотри, на рукава: Что видишь? - Кровь?...
Всё правильно... Естественно... Не страшно?!!
Ты человек. Но, где твоя любовь??!
Мне твое сердце видится бумажным...

Смотри наверх. Да-да... на воротник...
Что слышишь ты? Продажное: «примерьте»???
Я подскажу - возможно, это крик...?!
Такой отчаянный, хрипящий перед смертью...

Смотри. Смотри! Не закрывай глаза...
Таких, как ты, я тысячами вижу...
Они не могут выжать тормоза
Перед соблазном роскоши, престижа...

Смотри в меня! Считай по холкам тех,
Кто украшает смертью твои плечи...
А с них с живых сдирают этот мех...
Чулком снимают через пять насечек...

Ха, скажешь: Зеркало, о чем ты говоришь?...
Я десять лет живу внутри салона!!!
И ты не первая, кто так вот здесь стоишь
И крутишься вокруг полуколонны...

Я знаю всех в лицо, таких как ты...
Не обижайся, правда, всё по делу...
Их примитивные, гламурные мечты
И их бездушное ухоженное тело...

Я ненавижу их за глупость, пустоту...
Но на работе я. Приказ мне - улыбаться...
Мне надоело видеть эту красоту,
Которой не могу сопротивляться...

И мне не раз мечталось здесь упасть...
Разбиться вдребезги от боли и позора...
Чем отражать безумство, алчность, страсть
В костюмах смерти в меховых узорах...

Молчишь? Молчишь?! Молчишь??! Удивлена?
Я очень редко в диалог вступаю...
Да только в чем вина? В чем их вина?
Которые оторваны от стаи...

Которые затерзаны до дыр!
Ободраны, как мясо без могилы...
Да, будь он проклят весь ваш этот мир,
Где вы такую дикость допустили...

Я - Зеркало. Но я с живой душой....
Смотри в меня. Смотри, не отвлекайся...
Я дорого не стою. Хорошо...
Но больше мне, прошу, не улыбайся...

Ты видишь шубу. Я же вижу - смерть...
Я вижу кровь, их боль, страдание, крики...
Меня, наверно, нужно протереть,
А то, не так эффектно. Мутно. Блики...

Ха, скажешь Зеркало, о чем ты говоришь?
Я десять лет живу внутри салона...
И ты не первая, кто так вот здесь стоишь
И крутишься вокруг полуколонны...

Меня ты можешь стукнуть кулаком...
Разбить мое лицо, так в чем же дело??!
Ты можешь, это сделать, но зато
Я говорю о том, что наболело....

Ты можешь обозвать меня, толкнуть...
И прошипеть «зеркальный неудачник»...
А можешь равнодушно отвернуть...
Я даже не смогу тебе дать сдачи...

Но всё, что было сказано - прими...
Прими, как есть, хоть это было грубо...
Они ведь тоже жители Земли,
Но волей человека стали шубой... "

(Ты ходишь в новой шубе до колен...
Ресницы красишь ярко-синей тушью...
Но помни как жестоко взяты в плен
Невинные, истерзанные души...

Ноябрь. Вечер. Меховой салон...
И круглый год всё скидки, скидки, скидки...
И сотни шуб в тени полуколонн
Тебе предложат продавцы с улыбкой... )

Автор Евгения Потёмкина

selenа
Cirre
мерзкий рифмоплет, бред больного человека

Cirre
Улыбающийся кот
Я присел на скамеечку. Рядом с очень пожилым мужчиной. Знаете, бывает такая старость, когда говорят – благородная седина. Спокойное лицо в сеточке морщин, маленькая седая бородка и ровная спина. Посмотрев на него, я подумал – то что я могу пожелать себе. Рядом с ним сидел большой серый кот. Толстый такой, лоснящийся. Он посмотрел на меня, и я с удивлением отметил, что он улыбается.

Мужчина взглянул на меня и усмехнулся – он с детства такой, сказал он. Улыбающийся. Он мой охранник, ни на секунду не отходит, куда я, туда и он. Так уж мы с ним вместе и живём.

Но тут к нашей скамейке подлетели две большие собаки, и три кота, явно очень молодого возраста. Они носились вокруг скамейки, и прыгали на меня, на мужчину, на кота. Суета, балаган и радость наполнили всё вокруг, разогнав тишину.

Гав –гав, мяв, иу- иу и весёлые драки, заставили улыбаться меня, и пожилого мужчину. Это всё мои питомцы –сказал он.

Вопрос видимо завис в моих глазах, и прочитав его он пригласил меня домой посидеть и выпить чаю. Как только весёлая собачье-кошачья компания увидела, что мы двинулись в сторону дома, они прекратили свои игры, и двинулись вместе с нами.

Налив чаю и расположившись в удобных креслах, мы начали разговор. Остался я один давно- сказал мужчина. Дети разлетелись, звонка от них не дождешься. Не говоря уже о приезде, и чтобы погостить недельку. Нет, я конечно понимаю. Работа, заботы, платежи и перспективы. Поэтому никого не упрекаю. У них всех своя жизнь. Но вот только одна мысль пришла мне в голову, в связи с этим.

Мужчина затянулся маленькой сигарой. Я видите ли, очень много лет проработал в адвокатской конторе. Он улыбнулся. Миллионером не стал, но кое какие деньги заработал.

Я однажды решил, что если дети не хотят помнить ни о жене, земля ей пухом, ни обо мне, то и я должен жить для себя.

Ну и?- спросил я его. Не спешите- ответил он.

Мне всю жизнь доставляли удовольствие коты и собаки. Вот после смерти жены, я и решил. В своей адвокатской конторе, я написал завещание и назначил эту контору ответственной за соблюдением прав... Тут он помолчал и продолжил – прав моих животных друзей. Заметив удивление на моём лице, он продолжил.

Я купил небольшой домик с землёй под городом, и завещал всю свою собственность, кроме этого дома продать и образовать фонд, для содержания в этом доме питомника, для собак и кошек. Но в этом питомнике они будут жить до конца своей жизни. Поэтому, их количество должно быть такое, чтобы им было хорошо там в доме, за городом.

Моих денег и полученного от продажи квартиры хватит на содержание нескольких сотен, и на зарплату трём – четырём людям в течение двадцати пяти лет.

И первыми будут мои питомцы. И он погладил кота и собаку, жавшихся к его ногам.

А детки? И тут он рассмеялся и сделал жест рукой, который я пожалуй не стану повторять.

Имею право, знаете ли, сказал он, глядя на меня – хоть в конце жизни пожить, получая удовольствие от каждой прожитой минуты. Столько любви, радости и веселья, я за все прожитые годы не видел. Так что, не удивляйтесь тому, что у старика столько живности в доме. Всё предусмотрено и оплачено. Каждый день мне звонят и проверяют.

Могу позволить себе до последней минуты быть счастливым!

Я уходил от пожилого мужчины с лёгкой печалью в сердце. И не потому, что мне было жаль его. Нет. Этот человек был счастлив, и у него было всё, что он мог пожелать себе.

Нет, дело было не в этом. Мне было грустно от того, что я не смогу так же. И ещё от того, что никогда раньше я не слышал о таком. А ведь сколько людей на свете могли бы сказать то- же самое – мои пушистые мне ближе, чем мои родственники.

Вот так.

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Kara
Текст вызывает во мне жуткую тоску и боль. Это что ж такое в жизни должно случиться, чтобы близкие, дети, внуки оставили старика одного? Страшно и ужасно, когда в жизни у тебя кроме кошки и собаки никого нет при живых детях и внуках

selenа
Это что ж такое в жизни должно случиться, чтобы близкие, дети, внуки оставили старика одного?
Ещё текст не прочла, а уже отвечаю
Ничего страшного не случается, все живы и здоровы, но у каждого своя жизнь.
И вообще - родство крови дело случайное, важнее родство душ (не я сказала).

апельсинчик
selenа, selenа, Как по мне, то это страшно. В моих контактах есть такие семьи. Да, все живы здоовы, но дети не общаются с родителями совсем, а внукам запрещено. Отказывюсь это понимать,.... и не в одной семье такое.

Cirre
Вставная челюсть кота Маркиза. Из серии: Легенды и были о блокадных котах

Пусть и не смешно

Расскажу о долгой бескорыстной дружбе с котом - совершенно замечательной личностью, с которым под одной крышей провёл 24 радостных года. Маркиз родился на два года раньше меня, ещё до Великой Отечественной войны. Когда фашисты сомкнули вокруг города кольцо блокады, кот пропал. Это нас не удивило: город голодал, съедали всё, что летало, ползало, лаяло и мяукало.

Вскоре мы уехали в тыл и вернулись только в 1946 году. Именно в этот год в Ленинград со всех концов России стали завозить котов эшелонами, так как крысы одолели своей наглостью и прожорливостью...

Однажды ранним утром некто стал рвать когтями дверь и во всю мочь орать. Родители открыли дверь и ахнули: на пороге стоял огромный чёрно-белый котище и не моргая глядел на отца и мать. Да, это был Маркиз, вернувшийся с войны. Шрамы - следы ранений, укороченный хвост и рваное ухо говорили о пережитых им бомбёжках. Несмотря на это, он был силён, здоров и упитан. Никаких сомнений в том, что это Маркиз, не было: на спине у него с самого рождения катался жировик, а на белоснежной шее красовалась чёрная артистическая «бабочка».

Кот обнюхал хозяев, меня, вещи в комнате, рухнул на диван и проспал трое суток без пищи и воды. Он судорожно перебирал во сне лапками, подмяукивал, иногда даже мурлыкал песенку, затем вдруг оскаливал клыки и грозно шипел на невидимого врага. Маркиз быстро привык к мирной созидательной жизни. Каждое утро он провожал родителей до завода в двух километрах от дома, прибегал обратно, забирался на диван и ещё два часа отдыхал до моего подъёма.

Надо отметить, что крысоловом он был отличным. Ежедневно к порогу комнаты он складывал несколько десятков крыс. И, хотя зрелище это было не совсем приятным, но поощрение за честное выполнение профессионального долга он получал сполна. Маркиз не ел крыс, в его повседневный рацион входило всё то, что мог позволить себе человек в то голодное время - макаронные изделия с рыбой, выловленной из Невы, птицы и пивные дрожжи. Что касается последнего - в этом ему отказа не было. На улице стоял павильон с лечебными пивными дрожжами, и продавщица всегда наливала коту 100-150 граммов, как она говорила, «фронтовых».
В 1948 году у Маркиза начались неприятности - выпали все зубы верхней челюсти. Кот стал угасать буквально на глазах. Ветврачи были категоричны: усыпить. И вот мы с матерью с зарёванными физиономиями сидим в зоополиклинике со своим мохнатым другом на руках, ожидая очереди на его усыпление.

- Какой красивый у вас кот, - сказал мужчина с маленькой собачкой на руках. - Что с ним?

И мы, задыхаясь от слёз, поведали ему печальную историю.

- Разрешите осмотреть вашего зверя? - Мужчина взял Маркиза, бесцеремонно открыл ему пасть. - Что ж, жду вас завтра на кафедре НИИ стоматологии. Мы обязательно поможем вашему Маркизу.

Когда на следующий день в НИИ мы вытаскивали Маркиза из корзины, собрались все сотрудники кафедры. Наш знакомый, оказавшийся профессором кафедры протезирования, рассказал своим коллегам о военной судьбе Маркиза, о перенесённой им блокаде, которая и стала основной причиной выпадения зубов. Маркизу наложили на морду эфирную маску, и когда он впал в глубокий сон, одна группа медиков сделала слепок, другая вколачивала в кровоточащую челюсть серебряные штыри, третья накладывала ватные тампоны.

Когда всё закончилось, нам сказали прийти за протезами через две недели, а кота кормить мясными отварами, жидкой кашей, молоком и сметаной с творогом, что в то время было весьма проблематично. Но наша семья, урезая свои суточные пайки, справилась. Две недели пролетели мгновенно, и снова мы в НИИ стоматологии. На примерку собрался весь персонал института. Протез надели на штыри, и Маркиз стал похож на артиста оригинального жанра, для которого улыбка - творческая необходимость.

Но протез не понравился Маркизу по вкусу, он яростно пытался вытащить его изо рта. Неизвестно, чем бы закончилась эта возня, если бы санитарка не догадалась дать ему кусочек отварного мяса. Маркиз давно не пробовал такого лакомства и, забыв про протез, стал его жадно жевать. Кот сразу почувствовал огромное преимущество нового приспособления. На его морде отразилась усиленная умственная работа. Он навсегда связал свою жизнь с новой челюстью.

Между завтраком, обедом и ужином челюсть покоилась в стаканчике с водой. Рядом стояли стаканчики со вставными челюстями бабушки и отца. По нескольку раз в день, а то и ночью, Маркиз подходил к стаканчику и, убедившись, что его челюсть на месте, шёл дремать на огромный бабушкин диван.

А сколько переживаний досталось коту, когда он однажды заметил отсутствие своих зубов в стаканчике! Целый день, обнажая свои беззубые дёсны, Маркиз орал, как бы спрашивая домашних, куда они задевали его приспособление? Челюсть он обнаружил сам - она закатилась под раковину. После этого случая кот большую часть времени сидел рядом - сторожил свой стаканчик.

Так, с искусственной челюстью, кот прожил 16 лет. Когда ему пошёл 24-й год, он почувствовал свой уход в вечность. За несколько дней до смерти он уже более не подходил к своему заветному стаканчику. Только в самый последний день, собрав все силы, он взобрался на раковину, встал на задние лапы и смахнул с полки стаканчик на пол. Затем, словно мышь, взял челюсть в свою беззубую пасть, перенёс на диван и, обняв её передними лапами, посмотрел на меня долгим звериным взглядом, промурлыкал последнюю в своей жизни песенку и ушёл навсегда.

КроНа
А что, юмор-бред-анекдоты теперь и в этой теме?!
Предупреждать надо. (с) :-)

Cirre
Что такое «Синдрoм отлoженной жизни...»
У мамы в сeрванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все грoмоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым риcунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд пoд горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина...
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.
Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, – попросила мама однажды.
— А что тебе надо?
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье.
— Сколько стоит?
— Не важно, – говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, – говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы???
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!! – мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали... Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, – говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.
На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить...
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, – подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.
На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь...
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.
К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? – спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу...– зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье...
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой...
— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь...

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
/Oльга Сaвельева/

Kara
Галя, ревела над каждой строчкой. Будто это все написала я... После смерти мамы я как во сне выкидывала сервис «Мадонна», который простоял в серванте всю мою жизнь «для гостей». Его уже не то, что для гостей, на стол я бы ни за что не поставила эти пожелтевшие и покрывшиеся сеточкой старости тарелки.
Потом выгребала из кладовки аккуратно завернутые в полотенце новенькие ни разу не надетые сапоги, которые покупала маме на прошедшую зиму, и другие ботинки, мои, которые я когда-то выбросила, а мама принесла их обратно, ибо «ты с ума сошла такую дорогущую обувь выбрасывать» и носила эту последнюю в своей жизни зиму. Потом достала в огромном количестве новые с биркой полотенца, купленные лет тнадцать назад, постельное с рюшами белье, новые комбинации, которые она хранила для самого заветного ТОГО дня, на похоронах все это выложила на стол перед подъездом, чтобы люди могли забрать. Забрали, в основном пожилые женщины, наверное, тоже отложат «до лучших времен».
К счастью, я сломала в себе этот синдром в далеком детстве, жила по-другому всю свою сознательную жизнь, и всю эту жизнь - с жестким маминым порицанием за мою «вольность и недальновидность». И деньги я откладываю не на черный день, а на отпуск, новую машину, квартиру и т. д., ибо на всю жизнь зарубила у себя на носу: «Если откладывать на черный день, он обязательно придет». Во мне все еще живет генетическое уродство, я покупаю продукты впрок, но пару килограммов сахара и 5 кг муки, а не два мешка. Наблюдаю за сыном с удовольствием, на мне этот синдром и закончился. И если не дай бог припрет, ему придется приобретать этот навык заново.

LudMila
Пусть и не смешно

Она случайно уронила ложку.
Звук был сильнее выстрела в тиши,
И, испугавшись, вздрогнула немножко.
Сын нервно бросил: - Мама, не спеши...
 
И тут взвилась змеей ее невестка,
Как будто наступила на иглу:
- Я ж говорю, что ей у нас не место,
На кухне вечно крошки на полу!
 
Ты знаешь, как она меня достала.
Я что, слугой быть ей должна?
Так вот, последний раз тебе сказала -
Решай сегодня - я или она.
 
Кричала нервно, громко, истерично
И начисто забыв о тормозах.
Опять испорчен завтрак, как обычно.
Застыли слезы хрусталем в глазах.
 
Сынок молчал, молчала рядом внучка,
Тот ангелок, которого она
Так много лет в своих держала ручках.
Большая стала, нянька не нужна...
 
В невестку же как будто бес вселился -
Кричит, бьёт в гневе кулаком об стол:
- Чтоб завтра же к ней в зал переселился!
Сын молча встал из-за стола, ушел...
 
Рыдания застыли в горле комом,
Она не «мама» - «бабка» и «свекровь».
Дом стал чужим, жестоким, незнакомым.
Когда же в доме умерла любовь?
 
Очередная ночь была бессонной,
Подушка стала мокрою от слез,
И голова гудела медным звоном:
- Зачем, сыночек, ты меня привез?
 
А утром сын подсел к ее постели,
Боясь взглянуть в молящие глаза,
С волнением справляясь еле-еле,
Чуть слышно, полушёпотом сказал:
 
- Ты, мам, пойми... Мне тоже очень трудно...
Я между вами, как меж двух огней...
А ТАМ еще к тому же многолюдно,
Тебе с людьми там станет веселей.
 
- Да мне, сынок, веселья-то не надо.
Мне б рядом с вами, близкими людьми,
Мне б помереть, сынок, с тобою рядом...
- Да тяжело с тобой нам, ты пойми.
 
У нас и так семья, дела, работа.
И жизнь у нас ведь далеко не рай.
Жене, вон, тоже отдохнуть охота,
А тут тебе сготовь и постирай.
 
- Ну что, сынок, коль я обузой стала,
Вези меня в тот «престарелый дом»...
Глаза прикрыв платочком, зарыдала.
А сын сглотнул застрявший в горле ком.
 
А через день нехитрые пожитки
Лежали в узелочках на полу.
Зачем-то дом припомнился, калитка...
А дождь стекал слезами по стеклу.
 
«Ну вот и все. Теперь им тут спокойней
И легче будет без обузы жить.
А я... Я видно этого достойна...»
Но ноги не хотели уходить.
 
А ноги стали ватными от горя,
И сердцу места не было в груди.
А сын, чтоб расставание ускорить,
На дверь кивнув, ей приказал: - Иди.
 
Она, за грудь держась не понарошку,
Как будто так ослабнет сердца боль:
- Давай, сынок, присядем на дорожку,
Чтоб легким путь туда был нам с тобой.
 
Но что дадут короткие минуты,
Коль расставанья обозначен срок?
Опередив вдруг сына почему-то,
Шагнула мама первой за порог...
 
... Казенный дом. Тяжелый спертый запах
Лекарств с едой и хлоркой пополам.
Вон, на диване, чей-то бывший папа,
В соседстве чьих-то тоже бывших мам.
 
Сын проводил с вещами до палаты,
Прощаясь, как-то сухо обронил:
- Прости меня... А будет скучновато,
Вот телефон. Возьми и позвони.
 
Но на прощанье все же обнял маму,
Прижал к себе, как много лет назад,
Когда еще была любимой самой.
Поцеловал и посмотрел в глаза.
 
А в тех глазах застыла боль разлуки,
Ее теперь ничем не исцелить.
В своих руках морщинистые руки
Он задержал, не в силах отпустить.
 
У мамы по щеке слеза скатилась.
- Ты сам, сынок, хоть изредка звони.
К плечу родному робко прислонилась:
- Иди, сынок, Господь тебя храни.
 
И вслед перекрестила троекратно.
И, опустившись тяжко на кровать,
Вдруг осознала - ей теперь обратной
Дороги к сыну больше не видать...
 
Дни потянулись чередою мрачной,
Похожие, как братья-близнецы.
За что конец такой ей был назначен?
За что здесь матери? За что отцы?
 
В тоске по сыну таяла, как свечка,
Молилась: - Господи, прости его,
Кровиночку мою, мое сердечко!
А больше мне не нужно ничего.
 
Возьми, Господь, мою скорее душу,
Коль не нужна я больше на Земле.
... Хранила фото сына под подушкой,
Казалось, с ним ей было спать теплей.
 
А сын, вернувшись из поездки дальней,
Все вспоминал про мамины глаза,
Все вспоминал ее тот взгляд печальный,
И как бежала по щеке слеза,
 
И запах мамин тот, неповторимый,
И пряди белых маминых волос,
И мамин голос ласковый, любимый...
- Зачем же маму я туда отвез?
 
Как мог забыть, что маме трудно было.
Что ей пришлось снести и пережить,
Когда она одна меня растила,
Когда пришлось ей о себе забыть.
 
Какой я после этого мужчина,
Раз маму не сумел я защитить?
Ту, с кем был связан прочной пуповиной,
Кто в этой жизни сможет заменить?
 
Наутро, не сказав жене ни слова,
Поехал снова в «престарелый дом».
- Лишь только б мамочка была здорова,
И все пойдет отныне чередом.
 
Теперь с нее сдувать пылинки буду,
Не дам слезинке ни одной упасть,
Давать ей буду лучшую посуду,
Еды кусочек лучший буду класть...
 
Вот, наконец, знакомая палатка,
На тумбочках - остывшая еда,
Пустующая мамина кроватка...
А мамы нет... Мелькнула мысль: «Беда».
 
И сжалось сердце в маленькую точку,
И под ногами закачался пол.
Рукой держась за стенку, по шажочку
По коридору медленно пошёл.
 
И чей-то голос вслед ему: - Послушай...
А по спине стекал холодный пот.
Но вдруг увидел, что навстречу с кружкой
По коридору мать его идет!
 
И сразу с плеч упал гнетущий камень,
И слезы счастья брызнули из глаз,
Он маму крепко обхватил руками,
А мамочка в рыданиях зашлась.
 
- Сынок!.. - Я, мама, за тобой вернулся,
Домой поедем, вещи собирай.
И, как бывало в детстве, улыбнулся:
- Я так решил! а ты не возражай.
 
... - Садись в машину, что ты в самом деле?
- Дай на прощанье им махну хоть раз...
А из окошек с завистью глядели
Им вслед десятки грустных старых глаз...
Наивный наив, но вот тоже что-то до слёз...

mamusi
Наивный наив
Это не НАИВ!
Это правда жизни... Облечена в стихи.
К нашей великой радости таких невесток мало!
И ещё... побольше бы все- таки таких сыновей!
Тоже поревела...




LudMila, спасибо за стихотворение.

Зебра
Пусть и не смешно


Cirre
В первом классе учительница задала вопрос: «Что можно успеть за одну минуту?» Мы ушли домой озадаченные, и мнения разделились. Мама сказала, что за это время она сможет пересадить герань, пожарить блин, накрасить глаз и сварить кофе. Папа пообещал забить гол, присесть двадцать раз и съесть блин, который пожарила мама:
– Ну а если серьезно, то за одну минуту можно изменить всю свою жизнь.

Я тогда его не поняла. Фыркнула и вернулась к прописям. Ведь минута – это тьфу. Пустышка.
Сегодня я делала новое упражнения на трицепс. Тренер, длинноногая девушка с бразильской попой, непринужденно сказала: «Ируся, все хорошо, осталась одна минута». Я кивнула, и эта минута показалась мне вечностью, хотя она была такая же, как и предыдущая. Как и вчерашние сто минут, потраченные на просмотр сериала «Дамское счастье».

Еще студенткой я ехала в автобусе и подслушала разговор двух женщин. Одна плакала, а вторая ее утешала:
– Сколько лет прошло после смерти мужа?
Женщина поправила темный платок и покачала головой:
– Восемь, а кажется, что только вчера.
Помню, как моя одноклассница провожала парня в армию. Они прощались на перроне, и он жарко целовал ее коротко остриженную макушку:
– Не переживай! Это всего лишь какой-то год. Пролетит, и глазом не успеешь моргнуть.

Она смотрела на него, как на инопланетянина, и скулила: «Какой еще год, когда каждая минута длиной в километр?»
Чаще всего они уходят незамеченными. Десять минут на перекур, тридцать на болтовню по телефону, пятьдесят на компьютерную игру, сто двадцать на просмотр новостей и пятьсот на социальные сети. Мы профукиваем их, не задумываясь, а потом приближается решающая, даже роковая, и наступает переоценка ценностей. Не хватило кислорода в баллоне, чтобы всплыть, секунды - чтобы извиниться, вдоха - чтобы надышаться впрок и взгляда - чтобы утешиться.

Всего одна минута... 72 удара сердца, 58 взлетевших самолетов и 258 рожденных детей. 10 миллионов выкуренных сигарет и 116 свадеб. 20 вдохов и выдохов и столько же возможностей что-то изменить в своей жизни. Именно сейчас. В эту самую минуту.

© Ирина Говоруха

mamusi
Галина, спасибо, Галочка! За рассказы, которые приносишь...
Всегда читаю и отсылаю детям.

bnb
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Прошлого уже нет, будущее еще не наступило...

Единственное время, что нам доступно - это сейчас, мгновение «здесь и сейчас»

Но как тяжело в нем удержаться!

Это целое искусство постоянно находиться здесь и сейчас...

Irgata
и завещал всю свою собственность, кроме этого дома продать и образовать фонд, для содержания в этом доме питомника, для собак и кошек.
и этот дед еще удивляется, что дети его «забыли»?
променял своих детей и внуков на кошатину и собачатину, солнечный человек...

Cirre
Существует легенда, согласно которой к каждому из нас однажды в жизни приходит Бог. Причем он может явиться в любом обличии - промокшего котенка, старика, нищенки - и наша судьба сложится в зависимости от того, как мы поведем себя в минуту такой встречи...

Жил на свете человек. У него было три мечты: иметь высокооплачиваемую работу, жениться на красавице и... прославиться на весь мир.

Однажды морозной зимой человек спешил на собеседование в известную фирму. Вдруг прямо перед ним упал пожилой мужчина. Человек посмотрел на упавшего, в голове возникла мысль, что тот, скорее всего, пьян, и не подал руки. Это помогло не опоздать на запланированную встречу. Но собеседование прошло неудачно: человека не взяли на желанную должность.

Как-то человек прогуливался летним вечером по городу. Заметив труппу уличных артистов, он остановился, чтобы насладиться зрелищем. Зрителей было немного, но пьеса была весёлой и увлекательной. После окончания действа раздались аплодисменты, и люди стали расходиться. Наш человек тоже повернул было назад, но кто-то несмело притронулся к его плечу. Это была главная героиня пьесы, старушка-клоунесса. Она стала расспрашивать его о том, понравился ли ему спектакль, доволен ли он актёрами. Но человек не захотел вести беседу и, брезгливо отвернувшись, пошёл домой.

Однажды дождливым вечером человек спешил домой с дня рождения друга. Он очень устал, и в его голове проносились мысли о душистой ванне и уютной тёплой постели. Вдруг он услышал чьё-то приглушенное рыдание. Это плакала женщина. Она сидела на скамье возле дома человека. Без зонта. Одна. Заметив нашего героя, она обратилась к нему за помощью. У неё случилось несчастье в семье. И ей нужен был лишь душевный собеседник. Человек задумался, пред его взором предстали ванна и постель, и он поспешил в подъезд.

Человек прожил несчастливую жизнь. И умер.

Попав на Небеса, человек встретил своего Друга, Ангела-Хранителя.

- Ты знаешь, я прожил совсем несчастную и никчёмную жизнь. У меня было три мечты, но ничего не сбылось. Жаль...

- Хм... Друг мой, я сделал всё, чтобы все твои мечты воплотились в жизнь, но для этого от тебя мне нужно было всего лишь: твоя рука, твои глаза и твоё сердце.

- И что же?

- Помнишь упавшего человека на скользкой зимней дороге? Я сейчас покажу тебе эту картину... Тот человек был генеральным директором той фирмы, в которую ты так хотел попасть. Тебя ждала головокружительная карьера. Всё, что от тебя требовалось – твоя рука.

Помнишь старую клоунессу, которая после уличного представления пристала к тебе с вопросами? Это была юная красавица-актриса, которая влюбилась в тебя с первого взгляда. Вас ждало счастливое будущее, дети, неугасающая любовь. Всё, что от тебя требовалось – твои глаза.

Помнишь плачущую женщину возле твоего подъезда? Был дождливый вечер, и она насквозь промокла от слёз... Это была известная писательница. Она переживала семейный кризис, и ей очень нужна была душевная поддержка. Если бы ты помог ей согреться в своей квартире, согреться Душой благодаря твоим мудрым словам утешения, то она написала бы книгу, в которой рассказала бы об этом случае. Книга стала бы известной на весь мир, и ты бы прославился, так как на главной странице автор указала бы имя того, кто стал музой этого произведения. И всё, что от тебя требовалось тогда – твоё сердце. Ты был невнимателен, мой друг.

Человек вздохнул и пошел по лунной дорожке в звёздную даль...

Мораль: прислушивайся к миру, он предлагает возможности. А о помощи нужно не только уметь просить, но и с достоинством принять.
Из инета.

Бижу
променял своих детей и внуков на кошатину и собачатину, солнечный человек...
То есть детей надо было исключительно деньгами подогревать, чтобы они его помнили?)) Так-то деньги его собственные, я думаю. Имеет право отдать тем, кто ему душу греет, не?)

Irgata
Имеет право отдать тем, кто ему душу греет
ну да, он греет душу около животных, для него они важнее, чем свои дети.
Конечно, может у деда и его детей куча денег, тогда без разницы, куда идут излишки. У богатых свои причуды.

Я-то сужу со своей небогатой колокольни = детям в первую очередь. Взрослым детям наши поучения не нужны, мы и сам такие, а вот при случае денюжкой помочь, это мило дело = быстро, без хлопот, и всегда к месту.
И да - когда и взрослое дитё знает, что может в крайнем случае обратиться за помощью к маме = разве это плохо? и притом уверено, что маме это в радость. А мама не чувствует себя обязанной в помощи детям, но очень довольна, что вот - может

selenа
И да - когда и взрослое дитё знает, что может в крайнем случае обратиться за помощью к маме = разве это плохо?
Нет, Ир, не плохо, а отвратительно!
Нет ничего хуже, чем допущение взрослыми детьми возможности обращения за материальной помощью к родителям!
Такое могут позволить себе только неисправимые инфантилы, или асоциалы.
Тяжело больных или инвалидов я в расчет не беру, тут уж всем миром надо помогать.
А половозрелый деть должен свои проблемы решать сам, родители не должны даже знать, что они, эти проблемы есть.
Родители могут хоть все свои деньги тратить на детей и внуков только по своему собственному желанию и усмотрению, делая подарки.

Irgata
А половозрелый деть должен свои проблемы решать сам, родители не должны даже знать, что они, эти проблемы есть.
ну если дед из того рассказика так же думал, то и получил совершенно самостоятельных и независимых от него детишек = Незачем было его детям с папой общаться = у них всё окейно, у него всё окейно.. Что уж тогда щёки-то дуть = Дети меня забыли, и я поэтому заведу себе пару десятков собак, они-то благодарные, и за кусок и теплое место и хвостом помашут всегда и в глазки заглянут и руки оближут.

Да, взрослые дети должны себя содержать.
Я ж нигде не написала, что надо всю жизнь их содержать.
Я написала о вдруг помощи, когда срочно и неотложно, и деть знает - у мамы можно попросить, она не банк, документов не спросит. Ну и, понятно, в разумных маминых каких-то пределах и возможностях.
Мои дети вполне самостоятельны, работают, семейные и с детьми, но если я могу и хочу им помочь материально хотя бы, то почему мне отказывать себе в этом простом удовольствии?
ттт, еще ни разу сын и дочь не выпрашивали у нас деньги, но всегда знали - именно в отчем кошельке есть припасец для них.
Родители могут хоть все свои деньги тратить на детей и внуков только по своему собственному желанию и усмотрению, делая подарки.
а кто спорит? или кто против?
Но если я знаю, что дочь взяла ипотеку, как не помочь с ускорением выплаты? или никто из родителей этого не делает? очень часто продают «бабушкино» жилье и выдают деньгу на первоначальный взнос = это ж хорошо?
У нас «бабушкиного» жилья нет, ттт, мама моя жива, но со своей пенсии она тоже активно внученьке помогала, и мы с ней обе были рады - скорее выплатим. И очень даже молодцы мы все оказались = вровень с этими коронавирусными мероприятиями доча ипотеку закрыла, а так бы еще почти 2 года тянуть, а кто ж бы знал - как оно там повернулось бы с работой на карантине. Хорошо, что удаленка - и этому рады.

Дети наши живут в непростом мире. И кто, как не родители, помогут? И морально и материально.
Если могут и хотят.
Дать деньги - это самое простое и легкое... Порой единственная реальная помощь от пожилых родителей.

А вот насчет того, чтобы детки на шею не сели да ножки не свесили = ну что ж = это тоже от родителей зависит, от настроя в семье = что детишки видели в детстве, как они к своим родителям относились, то и отложится в характере.
И да, мамцу с папцом надо иметь характер, и уметь отличать необходимое-неотложное от банального «я хочу, дай».

Бижу
Irgata, а с какого возраста начинается обратный процесс? Ну, когда не родители детям, а дети родителям денежку суют при каждом удобном случае, чтобы те ни в чём себе не отказывали, ммм? ))

Irgata
Лена, в моем случае = ни с какого. Мои дети не миллионеры.
Я никогда не попрошу денег у своих детей. У меня они есть, достаточно для моего образа жизни.
И я не понимаю этих слов - «ни в чем себе не отказывать» = я не миллионер, дети мои не миллионеры, живем по своим не большим средствам. Но не нищие же. И да, не все свои желания исполняем.

Какие-то миллионерские у тебя, Лена, измышления = ни в чем себе не отказывать
Но, может, твои дети зарабатывают достаточно много, чтобы и себе было на всё, и родителям тоже можно было б подать на их всё. Это хорошо.

Мы живем внизу среднего денежного сегмента. Не нищие, но до богатых нам всем очень далеко.
Мы-то с мужем хоть квартиру получили от государства, пенсия у мужа была военная, жена без закидонов - без претензий «ни в чем себе не отказывать».
А вот детишкам квартиры государство не выдаст, своими живыми денюжками оплачиваются = или ипотека или просто съемное жилье.
И вот, кстати, у сына съемное жилье = карантин, почти месяц он и его жена без работы, и что? мама сидит в своей квартирке, получает пенсию, есть припас, и не даст сыну на месячную оплату съемной квартиры?
Видимо, Лен, проблемы коронавирусного кризиса вас не коснулись, не всем так повезло.
Родители к пенсии уже нажили всё, что хотели, жилье под попой, и в своё время и нам наши родители денежно помогали. А сейчас мы своим детям помогаем = у них затрат больше, они молодые, внуки растут.

Спустись, Лен, к народу-то = нет у нас много денег, чтоб ни в чем себе не отказывать. Под кустиком не ночуем, сыты, обуты-одеты, работа\пенсии есть, и ттт.

И где это ты такое видела, чтобы родители вырастили дитенка до 18 лет и сказали = Ну вот, ты уже юридически и физически половозрелый, давай сам сам сам. Ну на дни рождения будем подарки дарить. И мы вот подождем, когда ты нам будешь денюжку давать.

У всех нас разный денежный доход, и способы им распоряжаться тоже. И если у родителей и детей доходы примерно равны, то как же можно ждать денег от детей? у них есть свои дети, еще не зарабатывающие, а у нас, родителей, или зарплата или пенсия и своё жилье должно быть к старости-то, у нашего еще поколения после50летних.

Я сторонница ни у кого ни на что не просить задаром - что моё, тем и распоряжаюсь, а дети - тоже моё, вот и даю им деньги, не потому, что надеюсь на взаимную помощь, а ПРОСТО ТАК, они мои, кто больше матери посочувствует-то.

Когда родители живут не вместе, и даже не рядом с детьми, надо быть готовым к тому, что очень многие вопросы придется решать самостоятельно. Не доводить себя до каких-то сложных болезней, не жиреть, чтоб самостоятельно себя обслуживать как можно дольше.
Ну или перебираться, при возможности и желании, поближе к детишкам, хоть хоронить им далеко не ездить

Лен, а ты уже получаешь бонусы от своих ребятишек? на все свои хотелки?

Бижу
Лен, а ты уже получаешь бонусы от своих ребятишек? на все свои хотелки?
Как бы личные обсуждалки не особо в русле темы, но раз уж так припекло, то отвечу.))
Когда я прошлый раз писала, не своих детей вспоминала, а себя. Что не припоминаю, чтобы в Перестройку тянула с мамы денег, хотя при её пенсии она была в разы богаче нас с двумя маленькими детьми. И даже если я сама ходила полуголодной, при визитах к маме старалась сунуть ей что-нибудь полезно-приятное. Хотя и она старалась сделать то же самое, но не деньгами. Позже, когда с деньгами стало полегче, мы, случалось, давали денег, когда у неё крупные траты намечались.

Но раз уж ты на моих детей вывернула, то таки да, они считают ниже своего достоинства брать у нас деньги. У сына были средства - он делал свадьбу. У дочери не было - был ужин в ресторанчике на восьмерых и красивый торт она сама приготовила.))) Но у нас денег не взяли, посмотрев как на больных.

 А насчёт хотелок да, надо аккуратнее озвучивать, непременно приговаривая «это не для того, чтобы вы в этом участвовали, это я просто так делюсь!»))) А то я когда-то пожелала Кенвуда и сына бухнул в него почти две зарплаты. Да и в остальном куда ни глянь, а наши с мужем хотелки обеспечиваются, их в своём доме с перманентной стройкой миллион... ((

Но опять же, это на сегодняшний день история, может, далее будет как-то иначе, никто зарекаться не может.

Irgata
Лена, вот и вывод из твоего поста = твои дети сначала не беднее, а потом и намного богаче своих родителей.
Вы с мужем не можете выделить из своего бюджета излишки, дети это знают, и как приличные детки - всё верно, всё правильно, так и должно быть - не ждут помощи.
А свадьбу нынче уж мало кто «играет», мои тоже только расписались. Свадьба-пресвадьба - или от желания пыль в глаза окружающим пустить, или молодых потешить, даже и кредит берут на свадьбу, или от действительно лишних денег - почему ж и не повеселиться, раз бюджет не треснет.

Мне, кстати, нет нужды ждать от детей подарков - я сама себе всё купила необходимое, и на кухню тоже, по своему бюджету, и детям сдублировала многое. Они пользуются тем, что я им купила - и вспоминают порой - вот, от мамы. Причем мама ни разу из своего семейного бюджета не вышагнула, детишкам не надо думать - Как там маман, не голодает ли, прикупив нам очередную кухонную приблуду?
тянула с мамы денег,
Лен, не путай понятия - просить деньги у родителей - вынь да положь!! или с благодарностью брать, когда родители САМИ дают, когда сами видят, что детям нелегко.
Ну может которые-то дети от родителей брать не хотят, если родителям самим мало, или задолбают потом те родители упреками или выспрашиванием - на что и куда потратишь? - тут проще занять честно, чем слушать потом - а мы вот говорили, не за того замуж вышла было у меня такое с моими родителями, хотя они очень хотели помочь, но вот... поучения потом были, дааа... А взаймы, блин горелый, не давали - КАК можно дать не безвозмездно?, а мне было бы спокойнее, взаймы-то, ну, слава богам, у подруги всегда можно было перехватить до зарплатки

Мои дети с детства знают - маман из кожи не вылезет с помощью, себе на пару кусков с маслом оставит, с деньгой расстается весело, радуясь, что они пригодятся деткам.

Вот не люблю я всех этих надрывов - ах.. я сама чуть не голодаю, а маме, которая с жильем и пенсией, на последние копеечки, оторванные, кстати, от своих деточек, вкусняшку принесу. Я же хорошая дочь

Ай, да что там, Ленок, обсуждать, лучше и дальше.
.

Бижу
Irgata, знаешь, что у нас с тобой разное в базовом мировоззрении?))

Из твоих слов вытекает, что ты позволяешь себе быть носителем добра в сторону детей, а им в обратном жесте отказываешь. Тебе приятно делать им хорошее, так это каждому родителю приятно. А детям твоим приятно делать приятное тебе? Подозреваю, что ответ будет «да я же не нуждаюсь» и «им нужнее».

Так вот я против этого. )) Оставлять право делать добро только себе и отказывать в этом другим людям сильно смахивает на гордыню, имхо. А детей так уж точно надо обучать добрым поступкам с младых ногтей. Они и без того рождаются эгоистами, как всякое нормальное живое существо. )))

А так-то да, каждый утешается по вере своей и спорить об этом бесполезно. Кто-то радуется тому, как много он отдал детям, кто-то тем, что вырастил отзывчивых детей. Дети всякие нужны, дети всякие важны.



Интересное в разделе «Общество. Отношения. Психология»

Постные блюда

Новое