Просо
Когда стали скудеть урожаи гречихи, когда стали сомневаться, стоит ли дальше сеять эту культуру, вспомнили о просе. Просо в те годы сеяли от случая к случаю. Если гибли озимые или не удавались яровые хлеба, их заменяли просом.
И называли его за это растением случайных мест. Травой случайностей. Просо спасало разоряющееся хозяйство в степном краю. Почему именно в степном? Потому что само просо — выходец из степей.
Писатель Майн Рид, наверное, не смог бы написать свои истории с мустангами и ковбоями, если бы не просо. Дикое просо обеспечивало прочную кормовую базу для мустангов. Просо создавало прерию. Не одно, конечно. Было там множество и других трав. Но просо присутствовало обязательно. Дикое просо. Ближайший родич культурного. Просо — строитель и южноамериканской степи — пампы. И южноафриканской степи — велда. Меняется состав трав. Просо остается.
Итак, стали заменять гречиху просом. И лен — просом. И пшеницу. Первые же урожаи озадачили многих. У одних хозяев от зерна ломились закрома, у других по сусекам было пусто. А ведь сеяли в одинаковый чернозем. Еще больше удивлялись, сравнивая с овсом. Тот мог быть и получше и похуже. Но чтобы рядом великолепный и никуда не годный — такого видеть не приходилось. Просо же выглядело именно так. Одни не могли нахвалиться. Другие опускали руки и считали труд затраченным зря.
А все дело было в том, что овес сеяли все в одно время, памятуя пословицу: «Сей в грязь — будешь князь!» Поэтому и вырастал овес одинаковый у всех. Просо же не подчинялось общему правилу. И кто сеял «в грязь», часто оставался ни с чем. Поэтому стали сеять кому как вздумается. Один раньше, другой позже. И самое главное тут было угадать: когда откроется весна? Когда наступят теплые дни. Просо — выходец из степей, ему подавай тепло, а «грязь», то есть влага, у проса на втором месте.
В общем, для степной полосы просо сослужило хорошую службу. При Советской власти урожаи его так выросли, что однажды просовод из Казахстана Чаганак Берсиев получил 200 центнеров с гектара! Никто в мире ни раньше, ни позже такого не получал. И когда во время войны враг захватил основные гречишные районы — Смоленщину и Орловщину, степное просо поддержало. Пшенную кашу с тушенкой и без мы ели все длинные фронтовые годы. И никогда она не надоедала. Над просовой проблемой трудились даже академики. Один из них, И. Якушин, изобрел совершенно простой прием, который давал ощутимую прибавку урожая. Он брал просяные снопики и слегка потрясывал их. То, что высыпалось, вначале брал для посева. Урожай вырастал на четверть больше.
Но вернемся к тем далеким временам, когда просо еще сеяли мало и оно именовалось травой случайностей. Даже в начале века пшенная каша считалась лакомством, можно сказать, деликатесом. В бедных семьях ее готовили только детям. И вот в это самое время с пшеном стало твориться нечто непонятное. Обнаружился необъяснимый факт. Крупа с каждым годом вдруг стала делаться все привлекательнее. Все ярче и желтее. Таким бывает отлично вызревший продукт плодородной нивы. Белых, матовых зерен встречалось все меньше и меньше. Казалось, что наступил идеальный климат для проса. В то же время каша становилась все хуже. Она стала горчить. Дети жаловались на недомогание. Врачи находили катар желудка и еще более неприятные заболевания. Скот, которому скармливали отходы, болел тоже.
Создали специальную комиссию. Что же оказалось? Самое лучшее, первоклассное пшено сделано из самого плохого. Из незрелого. Его просто покрасили. Иногда брали горсть пшена — и на ладони оставался жирный желтый налет. Чем только не малевали! Одни — охрой, которой кроют полы. Другие выбирали краску попрочнее, чтобы дошла до середины зерна. В Полтаве применяли хромово-кислый свинец. В Белгороде не менее ядовитый крон — тоже со свинцом, да еще с оловом! В мошенничестве оказались замешанными 33 известные фирмы. Между тем белесое пшено по вкусу и питательности бывает не хуже желтого.
А ныне, когда пшено из деликатеса превратилось в одну из самых доступных и дешевых круп, многие старушки сыплют его на улицах голубям. При этом они знают, что в старые годы любовь голубей к просу привела к развитию целой индустрии особого назначения. События, о которых пойдет речь, развивались в начале нашего века. Трудно сказать, что послужило толчком: то ли истощение запаса домашней птицы, то ли тяга к утонченной пище, но только Европа внезапно возгорелась желанием заменить надоевшее куриное и утиное мясо голубиным. И возникла индустрия голубятины.
Первую скрипку играл Париж. Специальная фирма закупала в Италии голубей месячного возраста. Тысячами закупали. Каждый день в Париж уходил товарный вагон, доверху заполненный клетками. На окраине Парижа, в предместье Иври, тощих итальянских голубей начинали готовить под нож мясника. Для этого их кормили пищей на выбор. Голуби выбирали просо. Его запаривали бочками и раздавали по клеткам.
Председатель Российского общества птицеводов В. Гончаров, заехавший в Иври, чтобы перенять опыт, с удивлением увидел на мешках с просом русские буквы. Одесская марка! Одесское просо парижане предпочитали другим, как самое лучшее. Правда, сохранить российскую крупу для голубей оказалось задачей не простой. Каждую ночь тысячи парижских крыс штурмовали кладовые. Пришлось фирме завести целую свору фокстерьеров.
Из многочисленной просовой родни, пожалуй, самый видный злак — могар. Я никогда раньше не слышал о могаре, пока не попал в госпиталь. Вместо обычной пшенной каши нам дали другую. Крупинки ее были мельче пшенной и крупнее манной, и на вкус она представляла нечто среднее между той и другой. Мы долго гадали, что за каша, с удовольствием уплетая за обе щеки. Это и был могар. После того больше ни разу могаровой каши я не встречал, но с удовольствием отведал бы еще раз.
С могаром даже на юге, где он растет, не все южане знакомы. «Сельский хозяин» в 1903 году получил письмо от читателя Н. Лесникова. Читатель жаловался, что на его земле ничего путного не растет. Участок попался неудачный — крутые южные склоны. Лучи солнца падают перпендикулярно и сжигают всякую культуру, которую посеешь. Можно ли найти растение, чтобы не выгорало?
«Есть только одно растение,— отвечал журнал,— которое выдержит жар бессарабского солнца на южном склоке. Это могар. Мы не знаем другой культуры, которая так мало нуждалась бы в почвенной влаге и способна была бы переносить столь продолжительную засуху».
Несколько компрометируют просо- вый клан сорнячки вроде проса зеленого. Эта травка невелика. Никогда не поднимается так высоко, как пшеница или овес. Стебли ее торчат прямо и редко. Чаще чуть приподнимаются над землей или стелются по ней. Только зеленый султан, не в пример травке, длинный, толстый и крупный.
И зерно в нем вкусное, белое, как дробленый рис. Куры и другие пернатые предпочитают его даже обычному пшену. Было, что и люди кашу варили. И даже плов делали.
И все же по сию пору земледельцы считают его тягостным сорняком и стараются выжить со своих владений. Даже называют презрительно зеленым мышеем. Однако в истории бывали случаи, когда мышей спасал земледельцев от разорения. На память приходит 1891 год — самый трудный для русской деревни. На южную часть России обрушилась небывалая засуха. Голод и смерть шествовали по земле. Сохли на корню невызревшие хлеба. Выгорали даже дикие травы. И тогда свершилось неслыханное. Из-под скрученных, почерневших колосьев, из гущи окостеневшей мертвой соломы пробился зеленый мышей. Он поднялся, чуть только брызнули первые дожди. Все умерло к этому времени на земле. Не умер только мышей. И поскольку пшеничные и ржаные корни уже не тянули из земли ее соки, они достались маленькой, живучей просяной травке.
Никто уже не верил в чудо, тем не менее оно приняло определенные формы зеленого ростка пробившегося сквозь тлен и разрушение. Скот выходил в заброшенные нивы и с удовольствием ел вкусный и питательный корм. Если бы не мышей, скоту пришел бы конец. Приходили и люди. Вымолачивали метелки. Варили плов. Самое замечательное в этой истории то, что мышей воспрянул в первую очередь на тех нивах, которые были плохо прополоты. Те же посевы, которые содержались в образцовом порядке, где мышей был выполот, остались после засухи травяными кладбищами.
Еще один забавный сорнячок из клана просовых злаков — просо куриное. Однажды попав в огород или на поле, это существо укрепляется там прочно и надолго. Вырвать из земли его дело непростое. Дернешь посильней — зелень оборвется, а корни останутся в земле. Совсем как у пырея.
В отличие от пырея, травка эта не сизая, а ярко-зеленая. И не колос у нее, а метелка, вся ощетинившаяся массой колючек, как еж, отчего и называется еще ежовником. Казалось бы, птиц должна смущать столь сильная вооруженность ежовника. На самом деле она их не волнует. По крайней мере, домашних кур. Проникнув в огород и встретив «свое» просо, куры забывают о другой лакомой пище. Еще большее тяготение к куриному просу проявляют утки. Там, где ежеподобная трава растет по берегам ручьев и болотцев, утки, жадничая, набивают желудки просяным зерном почти доверху. На долю остальных кормов остается очень мало места. Профессор В. Генерозов, большой знаток водоплавающей дичи, так увлекся этим растением, что советовал сеять ежовник у нас на местах зимовок перелетных птиц — по колхидским болотам возле города Поти, в теплых заводях Ленкоранского побережья.
В последние годы садоводы резко изменили взгляд на куриное просо. Если раньше старались от него избавиться, то теперь поступают как раз наоборот. Надоедливый сорнячок оказался идеальным «прибором», дающим сигнал начала посевов и посадки в садах. Москвич Е. Полюшкин заметил, что жесткие ростки куриного проса начинают пробиваться из земли только тогда, когда надежно потеплело и температура перевалила через 0° безвозвратно. Всходы ежовника — гарантия, что заморозков не будет. По крайней мере под Москвой.
Самый мелкий, самый невзрачный из просовых злаков — Душистый Колосок. Его соцветие похоже на рыжего таракана, надетого на соломинку. На северных лугах он рассыпается массами, если почва тощая, бесплодная.
На жирном перегное он почти не виден. Скот на лугах обходит его стороной из-за резкого запаха.
Зато хозяевам, которые косят сено для своих подопечных, аромат Колоска кажется бесподобным. Видимо, по этой причине журнал «Сельский хозяин» давал когда-то такой совет: если вы хотите вводить Колосок в посевную смесь на лугах — вводите. Но не ради животных, а ради покупщиков сена. Если же сено готовится не на продажу, а себе, то он совершенно не нужен. Комментарии, как говорится, излишни.
А. Смирнов. Вершки и корешки
Другое пасхальное
Заварные куличи
Куличи в хлебопечке
Пасха
Куличи творожные
Куличи пасхальные
Итальянские куличи
Пасхи творожные
Куличи на шоколаде
