Любимые стихи

Забери меня в детство, мама!
Не хочу этой жизни взрослой.
А вплетай мне ромашки в косы.
На душе залечи мне шрамы...

Я устала здесь, если честно.
Просто так обними за плечи
И к груди прижимай покрепче,
Забери меня, мама, в детство.

В этот двор, где скрипят качели,
Где асфальт изрисован мелом,
Где дышалось легко и смело,
Где задорно носился велик.

Там быстрей заживали раны,
Ведь сбивались порой коленки.
На обед молоко и гренки...
Позови меня в детство, мама!

Надежда Шабленко

Мир вам, хлебопёки!

Соври, что завтра будет лучше,
Что та же осень, только краше,
Что тот же вздох, но без удушья.
Соври, что мы не станем старше.
Соври, что люди не уходят,
И что любовь всегда взаимна.
Соври о чести и свободе,
Соври, что жизнь необходима.
Соври о том, что все болезни,
Нас превращающие в землю,
Пройдут. Соври, что не исчезнем.
Соври, что истина не дремлет.
Соври, что дети все вернутся,
Навек ушедшие из дома.
Соври, что ангелы проснутся,
И выйдет Бог из вечной комы.
Соври, что тот старик с глазами
Всех пьяниц мира будет счастлив.
Соври, что стены между нами
Прорвет лавина новой страсти.
Соври, что станем мы добрее,
Не так жестоки и угрюмы,
И между школой и аллеей
Не будут подниматься тюрьмы.
Соври, что тот, кто нами правит,
Хранит в рассудке человечность.
Соври про честность этих правил.
Соври, что завтра будет вечность.
Соври про солнце в каждой луже,
Про светлый смех за каждой дверью.
Соври, что завтра будет лучше.
Сегодня я тебе поверю.
Аль Квотион

Стихотворение о доме.

Не говорите в доме горьких слов!
Стенаний не произносите!
Согретый вашим же теплом
Любите дом свой, берегите!
Заботу, ласку, доброту сердец
Уставшим людям подарите,
Но свой очаг, судьбы Венец
Лелейте и боготворите.
Молитвой, Верой и Душой
Уставший дом свой осветите.
Пусть мир царит в нем и покой,
Любите дом свой, берегите!
И в трудный час земных невзгод
Вам с толикою всё вернётся,
Устав от всех земных забот,
Душа домой упрямо рвётся!
Спокойно, сердцу, радостно душе:
В хорошем доме лечат стены.
Пусть осень годы стережёт уже,
А в доме всё теплом согрето.
Не говорите в доме горьких слов!
Стенаний не произносите!
Пусть будет чистым от грехов
Земной души вашей Обитель.

Мне очень нравится это стихотворение. К сожалению автора не знаю. Вроде было напечатано газете.

Добавлено Среда, 08.06.2016, 23:12

«Все будет хорошо! Я узнавала!!!»-
Гласила надпись на асфальте мелом.
Я долго в умилении стояла
И уходить, признАюсь, не хотела.

Кто написал и для кого — не знаю,
Но эти строчки душу мне согрели
Как незабудки в середине мая,
Как белые подснежники апреля!

Простая и коротенькая фраза,
На первый взгляд- немудрая такая,
Но сколько оптимизма дарит сразу,
И радостных улыбок зажигает!

Все будет хорошо? Конечно, будет!
И хочется поверить в это смело!
Как здорово дарить надежду людям..,
Пусть даже просто на асфальте мелом.

Н. Смирнова.

Любимые стихи

Нас родители кутали в шарфики,
Одевали в штанишки тёплые.
Нам дарили цветные шарики
И ругали за ножки мокрые.

Покупали нам кукол, машинки
И зелёнкой мазали ссадины.
Вытирали платочком слезинки
Или щёчки, если измазаны.

Возили на море нас летом,
Из окна нас покушать звали.
По утрам кормили омлетом
И в игрушки с нами играли.

Выбирали портфели к школе,
Проверяли наши уроки.
Одевали нам свитер, что колит
И любви нам дарили потоки.

Прятали нам за ёлку подарки,
Удивлялись, когда находили.
Зимой нас катали на санках,
Очень многому нас научили.

Мы твердили: «Я больше не буду»,
Но всё равно повторяли ошибки.
Забывали помыть посуду,
Сами делали мамам открытки

Нам родители часто звонили,
Говорили, чтоб мы поели.
По утрам нас нежно будили,
Заставляя подняться с постели.

Приходили с собрания злые,
Наливали себе валерьянки.
Да родители наши святые,
Ведь терпели все наши гулянки.

Только мы, когда подрастали,
Почему-то от них отдалялись.
На звонки долго не отвечали
По каким-то дворам поздно шлялись.

Стали в комнате убираться,
Когда нас раз десять попросят.
Кто-то начал матом ругаться,
Для того, чтоб казаться взрослым.

Почему-то не ценим заботу
И родительских слов не ценим.
Из гнезда рвёмся мы на свободу,
А потом попадаем в клетки.

Я хочу сейчас без обмана,
Совсем позабыв про лесть,
Сказать всем папам и мамам:
«Спасибо за то, что вы есть».

За то, что плачете ночью,
За то, что тратите нервы,
За то, что любите очень
И никогда не теряете веры.

Знайте, как бы мы не кричали,
Как бы с вами не огрызались,
Мы по вам очень-очень скучаем,
Если вдруг вдали оказались.

Имена ваши в наших сердцах
Татуировкой на вечно забиты.
Ваши лица, в наших умах
Никогда не будут забыты.

Мы благодарность свою
Всегда будем вам приносить.
Всегда говорить: «Люблю»
И с каждым днём всё больше любить.

Любимые стихи

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И, утром расставаясь, улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить...
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить...
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке...
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять...
Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются...
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель...
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель...
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.
Мы мечемся: — работа... быт... дела...
Кто хочет слышать- всё же должен слушать...
А на бегу- заметишь лишь тела...
Остановитесь... чтоб увидеть душу.
Мы выбираем сердцем — по уму...
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться..

Время счастья

Тяжёлые были роды, ребёночек пострадал.
Черепно-мозговая травма, десять минут не дышал.
Вердикт врачей - «безнадёжен», человеком ему не стать.
Выбор у Вас сложный, но лучше не «забирать».

Муж написал «отказную», глазом своим не моргнув.
Будто бы в магазине товар ненужный вернул.
Я была не согласна с позицией дикой такой.
Пришлось забирать с роддома ребёночка мне одной.

Он был совсем бессильный, тихонечко так лежал,
Ни ручкой, ни ножкой не двигал, хоть бы разок закричал.
Не плакал когда кормила, когда пеленала, молчал,
Он жил в отрешённом мире, куда никого не пускал.

Было не просто трудно, впроголодь как-то жила.
Решила вернуть я мужа, к нему на поклон пошла.
Приползла к нему на карачках: «Любимый, прошу не бросай.
Не справиться мне в одиночку, нам руку свою подай»

Не дал ни руки, ни хлеба. Как будто отрезал ножом:
«Не нужен мне сын-калека, сдавай его в детский дом!»
Земля расползлась под ногами, колокол бил в голове.
«За что так жестоко с нами?» - вопрос задавала себе.

Ответ повис где-то рядом «Не нужны, не нужны, не нужны...»
Брела я с потухшим взглядом. «Как жить нам теперь, скажи?»
Решение пришло в одночасье, мутные воды реки.
Захлестнули мой мозг как ненастье, рушившее мосты

Мосты между мной и жизнью, где не жилец мой малыш.
Ангелом почти унесённый в мир, где любовь и тишь.
Сначала завыла собака, в доме почуяв беду.
Записку я написала, твёрдо решила «Уйду»,

И вдруг, как гром среди неба, отодвинув смерти оскал,
Малыш повернул головку и тоненько так запищал.
И в этом надрывном писке точно услышала я:
«Мамочка, родная, ты не бросай меня...»

Как прошла ночь не помню, но утром взглянув на себя,
Увидела прядь седую, спустившуюся со лба.
Жизнь повернулась круто, печать в ней седая прядь,
Теперь я точно знаю, седеют и в двадцать пять.

Лечила я сына упорно, на врачебный вердикт наплевав.
Работы было по-горло, но свет впереди замерцал.
Мы выиграли эту битву, длиною в двадцать лет
Теперь могу быть спокойна, мой сын герой и атлет.

И если судьба-злодейка Вас скрутит в бараний рог,
Никогда не теряйте надежду!
И пусть с Вами будет Бог.

Мир вам, хлебопёки!

Я, кажется, порядком нездоров,
Вынашиваю в теле слабогрудом
Нетерпие облупленных зрачков,
Скрывающих пустующий рассудок.
Нетерпеливость к мигу — каждый миг
Мне должен, и я требую отдачи,
Я жизни жду горячечной, как крик,
Затем, что каждый миг мне что-то значит.
Немерность, нетерпение — скорей
Дышать, скорей бежать, скорее падать
В поэзию травы или морей,
Скорей, скорей, у нас не будет завтра.
Я кажется, порядком нездоров.
Мой ангел, ты устал бежать за мною.
Оставь.
Присядь.
Смотри, как я из слов
Тебе, мой ангел, новый мир построю.
Аль Квотион

Эдуард Асадов «Стихи о рыжей дворняге»

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но всё же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пёстрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

Добавлено Вторник, 28.06.2016, 23:36

Мне уже не 16, мама!

Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! -
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

Для мам и пап, что лучше всех на свете,
Для тех, кто любит нас от всей души,
Своё «спасибо» произносят дети:
Солидные, подростки, малыши.
Они – увы! – так быстро вырастают,
Теряют с вами тоненькую нить,
И далеко от дома уезжают,
И обещают каждый день звонить...
И так за летом пролетает лето.
Вы встречи с ними ждете вновь и вновь.
Спасибо вам, родители, за это:
За доброту, терпение, любовь.
Пусть добрый ангел вас не покидает,
В душе всегда сияет тихий свет,
Пусть к вам почаще дети приезжают
Заботу и любовь даря в ответ.

Смотря на детей

Мальчик мой милый в коротких штанишках!
Я ухожу, а ты остаешься.
И будут твердить тебе устно и в книжках,
Что ты перестройки всемирной добьешься.
Что ты полетишь на другие планеты,
Поставишь на службу расщепленный атом,
У космоса новые вырвешь секреты
И сделаешь мир бесконечно богатым.
Что ты чудодействием техники брызнешь
На все, что подвержено Смерти и Горю,
И люди придут к ослепительной жизни
Не где-то, когда-то, а близко и вскоре.
Мой милый, мой бедный доверчивый мальчик,
Все это - игрушки, твое обольщенье.
Чем дольше играешь, тем дальше и дальше
Отводится миг твоего просветленья.
Но смерть приведет этот час за собою.
Поймешь ты, да поздно, уж силы иссякли,
Что целую жизнь ты бессмысленно строил
Удобное кресло к финалу спектакля.
Что путь твой был предков извечной тропинкой,
Что двигался, дедов своих не догнав ты,
Хотя они шли в большинстве по старинке,
А ты пролетел в корабле астронавта.
И вот уже Смерти всеобщие двери!
Войдешь в них и ты со всемирным теченьем,
И скажешь: - Зачем я, зачем я не верил,
Что жизнь - это к Вечности приготовленье.
Зачем не собрал я богатство другое -
Сокровища сердца! Они б не иссякли,
Ведь целую жизнь ты бессмысленно строил
Удобное кресло к финалу спектакля.
(Александр Солодовников).

Добавлено Воскресенье, 03.07.2016, 00:41

Давай не будем никогда ругаться,
Ведь можно полюбовно все решить.
Давай друг другу чаще улыбаться,
И без того так сложно в мире жить.

Давай, разделим поровну заботы,
Чтоб просто никогда не уставать.
Чтоб было нам приятно от работы,
Друг другу будем чаще помогать.

Давай по пустякам не раздражаться,
Ведь это только усложняет жизнь.
Давай не будем сильно обижаться,
Друг другу верить, искренне любить!

© Дмитрий Шаронов

Мир вам, хлебопёки!

Ты надела тучи плащом на плечи,
Ты открыла в себе блокнот,
Потому что веришь — стихами легче
Просиять, когда в днях темно.
А я знаю твердо — ямбом бьются звезды,
Их осколки гремят в груди,
Разрезая в легких последний воздух,
Наряжая хребет в мундир
Запоздалой правды, вокзальной грусти.
И не свет, а скорее свод
Эта легкость слова в тебя опустит.
Эта легкость слова убьет.
Ты надела тучи. Заря-плацебо
В поволоке кристальных глаз.
Но когда наступит новое небо,
Пусть оно будет выше нас.
Аль Квотион

Чемодан у руки, все пожитки судьбы.
А внутри тебя что-то танцует,
Что-то плачет в дежурном стремлении быть,
Протекая сквозь кожу по струйке.
От двудушных времен ты оставил одно -
Веру в то, что рассвет — это знамя,
Для людей, кому стало однажды темно,
Кто себя исписал, как пергамент.
Скоро поезд придет. Скорый поезд к черте,
За которой вселенная шире,
За которой, теряясь в большой черноте,
Жизнь становится лишь сувениром.
Надышись на дорогу, сложи все ветра
В чашу вдоха. Свобода какая...
Вот и поезд прижался к перрону. Пора.
Вот и поезд. Пора. Не прощаясь.
Ты распустишь из сердца болящую зябь
Слов, как будто отдаренных свыше,
Очень тихо, воздушно, почти для себя
И еще для кого-то, кто слышит.
Аль Квотион

Мир вам, хлебопёки!

Нас бьют, мы летаем,
Мы ангелы в стае
Таких же крылатых,
Во всём виноватых -
Усталые крылья,
Покрытые пылью.
Нестройные мысли,
Что плетью повисли,
Лишают нас силы,
Как холод могилы.
Грехи - словно выстрел,
Коверкают смыслы
Канвы мирозданья
Своим поруганьем
Законов природы
В контексте свободы
Понятий превратных,
Крестами распятых,
Богов полуверы
С клыками химеры.
Нас бьют, мы летаем
И не понимаем,
Как могут не слышать
Взлетевшие выше,
Что крики и стоны
Впитали иконы,
И тонок, как колос,
Наш ангельский голос.
Кружит над телами
Белесая стая,
Напрасно сердцами
К рассудку взывая,
Душою, как бремя,
В себя принимая
Адамово племя,
Лишенное Рая.
Олелия Лис и Арсен Акопян

Мир вам, хлебопёки!

Я не хочу тебя терять,
Изведав нетерпимость силы.
Слова-штыки в тебя втыкать
И гнать в азарте до могилы.
Я не хочу платить тобой
За эфемерные победы.
Мой меч останется сухой,
Потери горькие изведав.
Прости, что упадёт слеза,
Прожжёт в моей ладони знак.
Нет, не победа так важна,
А твой восторг.. в моих руках!
© Арсен Акопян

Для мам и пап, что лучше всех на свете, Для тех, кто любит нас от всей души, Своё «спасибо» произносят дети: Солидные, подростки, малыши. Они – увы! – так быстро вырастают, Теряют с вами тоненькую нить, И далеко от дома уезжают, И обещают каждый день звонить... И так за летом пролетает лето. Вы встречи с ними ждете вновь и вновь. Спасибо вам, родители, за это: За доброту, терпение, любовь. Пусть добрый ангел вас не покидает, В душе всегда сияет тихий свет, Пусть к вам почаще дети приезжают Заботу и любовь даря в ответ. Подробнее: hlebopechka.ru...

-Сынок, ну как ты? Как дела?
-Нормально. Мам, прости – пора.

- Сынок, прости, звоню опять -
Давно хотелось повидать.

- Мамуль, прости, я тороплюсь.
Освобожусь и отзвонюсь.

-Не дождалась - звоню сама.
Скажи хоть, как твои дела?
-Да все нормально, вот опять
Пора уже мне убегать.
-Но я хотела лишь сказать...
- Мамуль, успеем поболтать.

Звонила мама много раз,
Ведь ей был важен каждый час,
Но сын был занят и она
Сказать, что любит, не могла.

Звонила мама каждый день,
Но сын и слушать не хотел.
И пусть дела, и занят пусть,
Сказать бы, что на сердце грусть.

А дни все шли, она одна.
Увидеть сына – вот мечта -
Прижаться вялою щекой
И прошептать: «Любимый мой».

-Мамуль, привет. Ну как ты там?
Чего звонишь мне по ночам?
-Сынок, была я у врачей.
Осталось жить мне 10 дней.
- Приеду завтра! Ты не верь -
Ошибки у врачей теперь.
Лекарства, лучшие врачи -
Все будет, мам! Ты только жди!

Но вдруг гудков немая тень -
Сегодня был
Последний день...

Мария Куткар

Cirre, Галь,

Мир вам, хлебопёки!

Арсен Акопян - Зацелованы губы (Аль Квотион) • Любимые стихи

*Добавлено Понедельник, 01.08.2016, 23:55*

Добавлено Понедельник, 01.08.2016, 23:55

Мир вам, хлебопёки!

Арсен Акопян - Будь чаще (Аль Квотион) • Любимые стихи

Мир вам, хлебопёки!

Я взял билеты. Ну, поехали.
Мы слишком засиделись дома,
Мы стали радиопомехами
В эфире шума городского.
Билеты к морю — это мелкая
Подачка твоему скучанию,
Зажатой в стенах онемелости,
Окаменелости звучания.
Ведь на душе такое творчество,
Такие злые непогоды,
Что в самолете вдруг захочется,
Чтобы разбился он об воду.
Полгода грусти, разве это мы
Наобещали ночью шепотом
Друг другу, милая? Поэтому
Поехали. И к черту хлопоты.
Затем, что жизнь должна быть горняя,
А не освистанная горем.
Затем, что есть печаль, которую
Оплакать можно только морем.
Аль Квотион

==================

Ей нравится время компьютеров,
В нем тихо. Не людно. В нем прячутся
Года, разлетаясь минутами.
Ей кажется: «я неудачница».
Она не умеет быть облаком,
Лететь в синем ветре корабликом,
Стрижет свою душу так коротко,
Не любит свои фотографии.
Она не умеет все вовремя,
Еще не умеет все правильно.
Не счастья ей нужно — здоровья бы.
Не блеска витринного — правды бы.
А я...
Я сажусь с нею рядышком,
В глаза загляну — в них приливами
Рассветы, свирели и ландыши.
Дурашка?
Дурнушка?
Любимая.
Аль Квотион

Слышишь? Это мелодия лета звучит во мне. В аромате медовом – аккордами блики света...
Что с того, что июльская песня так быстро спета? Впереди целый август, и осень, и первый снег...

Тихий шёпот дождя – то грустит по утрам Шопен...
Два дыхания слиты в одно, и скользит по коже чуть пробившийся лучик,
и падает осторожно сонный солнечный зайчик на облако синих стен...

Всё пустое – и слава, и блеск золотых монет. Каждый день наш – подарок, прощение...
Воскресенье...
Я варю для тебя малиновое варенье,
И мелодия счастья ноктюрном звучит во мне.

© Лана Майская

Добавлено Вторник, 16.08.2016, 22:04

****
Запомни, надо себя беречь!
Проблемы – это извечный гость,
Но даже горы спадают с плеч,
Когда на них забиваешь гвоздь.

Запомни, надо себя любить,
И все полюбят, а если нет...
На это можно всегда забить!
Ну, или всех разлюбить – в ответ.

Запомни, надо себя простить,
Собрав обиды в тугую горсть.
А впрочем, можешь на них забить
Большой, железный, добротный гвоздь!

И пусть обрушатся горы с плеч,
И пусть осушится боль до дна.
Запомни, надо себя беречь,
Запомни, ты у себя – одна!

© Златенция Золотова

Добавлено Вторник, 16.08.2016, 22:05

****
Когда земля уходит из-под ног,
Не хочется ни жить, ни улыбаться, —
Ты знай и помни — это просто Бог
В твою Судьбу решил всерьёз вмешаться.

И никого на свете не кляни:
Терпение — всегда залог Успеха.
За всё, что есть, Судьбу благодари,
За Боль — вдвойне, она мудрее смеха.

И даже если Жизнь наотмашь бьёт,
К виску приставив дуло пистолета,
Ты просто помни — всё всегда пройдёт,
Настанет светлый час — пройдёт и это.

На смену самым сумрачным ночам
Приходят обалденные Рассветы!
Я никому на откуп не отдам
Своей Судьбы ни одного момента!!!

© Михаил Гусляков

Добавлено Вторник, 16.08.2016, 22:20

****
если хочешь о важном — давай о важном.
хотя это понятие так двояко.
одиночество — вовсе не так уж страшно.
страшно в двадцать один умереть от рака.

страшно ночью не спать от грызучей боли,
что вползает под кожу и ест с корнями.
а ты роешь могилу от слов «уволен»,
или «лучше остаться с тобой друзьями».

говоришь, как пугающи предпосылки
неизбежности рока, судьбы, удела?
страшен выбор — идти собирать бутылки,
или сразу идти на торговлю телом.

говоришь, нет квартиры в многоэтажке,
платежи коммунальные шею душат?
а когда-то хватало малины в чашке
и оладушек бабушкиных на ужин.

говоришь, что вокруг — дураки и драмы,
что в кошмарах — тупые пустые лица.
страшно — в девять ребенку лишиться мамы.
страшно — маме ребенку не дать родиться.

страшно видеть, как мир в себе носит злобу,
как друзья обменялись ножами в спину.
если хочешь о важном — давай о добром.
как быть добрым хотя бы наполовину?

как найти в себе силу остаться честным,
ощутить в себе волю, очистить душу?
правда, хочешь о важном? садись. чудесно,

это важно, что ты еще хочешь слушать.

© Keep Silence

Мир вам, хлебопёки!

Так и мы, наверное, кончимся,
Просто выйдет срок и «пока!».
Кто-то с мудрость, кто-то с проседью
В смело вьющихся волосах.
Август что-то сказать пытается,
Всеми красками расцветив.
Мы почти понимаем разницу
В отношении перспектив.
Скоро осень, с её причудами,
Настроением сочинять.
Август знает это откуда то
И торопится показать,
Как нам осенью занеможится,
Как начнём замерзать уже,
Рисовать на стекле две рожицы.
На холсте берёз в неглиже
Возвращайся однажды августом,
Днями тёплыми и дождём.
Если мы здесь ещё останемся,
Обязательно подождём.
Арсен Акопян

Мир вам, хлебопёки!

Арсен Акопян Господи, помилуй (стихи Аль Квотион) • Любимые стихи

Мир вам, хлебопёки!

Сейчас братишка очередной стих сбросил на почту
Позвонил спросить--чё тя так торкнуло--ответ ЖИЗНЬ

- Я тебе подарила крылья.

- Как, скажи мне, в таких летать:
Перья выпали, пахнут пылью,
Не подходят под мою стать.

- Я сама в них всю жизнь парила,
Над невзгодами и судьбой.
Если хочешь новые крылья,
То летать в них будешь с другой.

Арсен Акопян

На свиданье девушка спешила
В туфлях на высоких каблуках,
И в толпе случайно зацепила
Шедшего навстречу старика.

Обернулась: «Дедушка, простите!»
Он поднял уставшие глаза:
«Милая, куда ж вы так спешите?»
«Ждут меня, опаздывать нельзя».

«Хорошо, когда вас где-то ждут,
И встречают с радостью на лицах,
А моя любовь нашла приют
Там, куда могу не торопиться.»

Девушка взглянула на букет,
И в глазах застыло сожаленье...
Он продолжил : «Вот уже семь лет
Ей ношу ромашки в день рожденья.

Их она особенно любила,
В волосы вплетала и в венок.
Даже в день знакомства, помню, было
Платьишко на ней в такой цветок.

Много лет мы были с ней женаты,
Но не гас любви волшебной пыл.
С первой встречи до последней даты,
Я всю жизнь её боготворил.»

Улыбнулся, крепче сжал букет,
И пошёл тихонько к остановке...
А она смотрела ему вслед,
Словно вниз летела без страховки...

... Он там ждёт за столиком в кафе,
Злится, ведь у них всего лишь вечер...
Галочкой помеченный в графе
Между тренингом и важной встречей.

Да, он изначально не скрывал,
Кто такой, какой машиной «рулит».
После встреч такси ей вызывал,
А она надеялась, что любит...

Ухмыльнувшись, сбросила звонок,
Номер удалила в неизвестность.
Знала всё, что он ответить мог,
Только больше ей неинтересно.

Нужен тот, кто будет понимать,
И любить, и чувством дорожить.
Нужен дом, в котором будут ждать...
И букет ромашек... от души.

Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду - волк
И помнить: я - овца.
Мечтать о замке золотом,
Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.
В моей руке не быть мечу,
Не зазвенеть струне.
Я только девочка,- молчу.
Ах, если бы и мне
Взглянув на звезды знать, что там
И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!

Марина Цветаева в 18 лет

Я - колокольчик

Я не сужу, не учу, не прошу.
И не служу ни мечу, ни грошу.
И ничего доказать не хочу.
Я колокольчик – я просто звучу.

Просто звучу, без ключей и причин,
Словно ручей или пламя в печи.
Я не умею таиться, как тать.
Я колокольчик – я должен звучать.

Мне одиноко и душно в толпе.
Сам по своей я гуляю тропе,
Ноги в грязи, голова в облаках,
Я колокольчик в Господних руках.

Я проводник, я последний связной
Между звездой и надеждой земной.
Я оттого так свободно звучу,
Что только жизнью за это плачу.

И вот пока я звучу не спеша,
Рядышком, чья-то живая душа
Вдруг откликается эхом в ответ,
Будто бы в ней зажигается свет.

А миг спустя, уже с разных сторон,
Льётся хрустальный, серебряный звон.
Так возникает аккорд бытия,
Где самой тоненькой ноткою – я.

И все, кто в музыку ту посвящён,
Ищут в себе её вновь и ещё...
А я тихонько звучу в стороне.
И это, в сущности, всё обо мне.

(Игорь Касьяненко)

Добавлено Пятница, 26.08.2016, 15:29

«Как много в жизни хочется сказать...»

Как много в жизни хочется сказать,
Как мало говорим на самом деле.
Мы так боимся душу раскрывать
И прячемся, как та улитка, в теле.

Как редко мы с друг другом говорим -
Торопимся, спешим всегда куда-то.
Порой не ведаем мы сами, что творим
И замолкаем снова виновато.

Как мало теплоты мы дарим тем,
Кому нужна порой она бывает.
Кому-то улыбнёмся, а затем
Проходим мимо, миг тот забывая.

Не лучше ль чаще в лица заглянуть
Чтобы увидеть, что в душе творится.
Быть может, там внутри, есть что-нибудь,
Что может в жизни нашей пригодиться.

Быть может, мы увидим там всё то,
Что в жизни нам порой казалось малым.
Что виделось когда-то уж давно,
Но только времени всегда нам не хватало.

Тогда быть может мы заговорим
И скажем то, что мы сказать хотели.
Но, а пока, как рыбы мы молчим
И прячем души вновь в уставшем теле...

(Лариса Меркель)

Штамп в паспорте... Замужняя... Женатый...
Но с каждым годом всё важнее дата,
Что нас окольцевала и венчала...
Я столько раз молилась и прощала...
Мы ссорились и, до битья посуды,
Я голосила: «Жить с тобой не буду!»
Ты уходил... Спустившись три пролёта,
Летел назад быстрее самолёта...
И ссора заглушалась поцелуем...
Мы друг без друга просто существуем,
А вместе мы живём одной душою...
И сердце на двоих одно большое...
А после свадьбы днями и ночами
Всё наблюдали ангелы за нами.
Потом они с небес послали чудо...
И те слова: «Родной, я мамой буду...»
Штамп в паспорте... Он силы не имеет...
Но если человек родной болеет,
Ты можешь разогнать руками тучи,
Чтоб с неба для него пробился лучик...
Штамп в паспорте... Но счастье ведь не в этом...
Наш штамп любви поставлен в сердце где-то...
Его не видно, но о нём мы знаем,
Когда детей спросонок обнимаем...
Беречь семью бывает очень сложно,
Но счастье без любимых невозможно...
От штампа в хмурый вечер не согреться,
Но так тепло от любящего сердца...

Ирина Самарина-Лабиринт

Добавлено Суббота, 27.08.2016, 19:29

Я недавно в гостях побывала
А как будто вернулась домой
Лишь 3 дня, мне, конечно, их мало
Питер мой и немножко не мой

Я по набережным прогулялась
Вдоль каналов и самой Невы
Я гуляла, и мне все казалось
Что ты что-то мне шепчешь «на ты»

Грибоедов канал и Фонтанка
И конечно Лебяжьи пруды
И Нева... Да и Мойка спонтанно
Тоже стали со мною «на ты»

Я все шла, а они мне шептали
Как живут, сколько видят людей
Но о чем-то они умолчали
Этим став мне немного родней

На разводе мостов побывала
У Ростральных колонн я прошлась
У Исаакиевского проезжала
Мимо биржи в авто пронеслась

И воды голубой переливы,
Крики чаек и ветра порыв,
Как люблю я все эти картины,
И, конечно же, арки, дворы...

В этот город нельзя не влюбиться
Даже в хмурый и пасмурный день
Если солнышка вовсе не видно
Или просто вдруг падает тень....

Я хожу, я дышу, я любуюсь
Красотой и величьем домов
И душа моя тут же ликует
Избавляясь от тяжких оков

Даже в сером дождливом узоре
Вижу я все красоты твои
Я уеду... но я вернусь вскоре
Град любимый на бреге Невы!!!

Любимые стихи

Эдуард Асадов

Берегите своих детей,
Их за шалости не ругайте.
Зло своих неудачных дней
Никогда на них не срывайте.
Не сердитесь на них всерьез,
Даже если они провинились,
Ничего нет дороже слез,
Что с ресничек родных скатились.

Если валит усталость с ног
Совладать с нею нету мочи,
Ну а к Вам подойдет сынок
Или руки протянет дочка.
Обнимите покрепче их,
Детской ласкою дорожите
Это счастье! короткий миг
Быть счастливыми поспешите.

Ведь растают как снег весной,
Промелькнут дни златые эти
И покинут очаг родной
Повзрослевшие Ваши дети.
Перелистывая альбом
С фотографиями детства,
С грустью вспомните о былом
О тех днях, когда были вместе.

Как же будете Вы хотеть
В это время опять вернуться
Чтоб им маленьким песню спеть,
Щечки нежной губами коснуться.
И пока в доме детский смех,
От игрушек некуда деться,
Вы на свете счастливей всех,
Берегите, пожалуйста, детство!

Мир вам, хлебопёки!

Душа моя взывает к Богу:
Детей моих убереги!
Пусть изберут они дорогу
Надежды, правды и любви.
Пусть мир лукавый не заманит
Своей губительной рукой,
И злом своим не затуманит
Твой Образ, Господи, живой.
Пусть Дух Святой их наполняет,
Среди неверья и вражды,
Всегда Сам учит, наставляет
И бережёт от злой беды.
Когда же встретят искушенья
Ты дай им, Боже, устоять.
К Тебе спешить без промедленья
И о поддержке умолять.
Будь с ними в радости и в горе,
Веди Своей, Отец, рукой.
И среди волн в житейском море,
Храни их, Господи Благой.
Ты материнскую молитву
Я верю, Боже, записал.
Вести я буду свою битву
За тех детей, что Ты мне дал.
Светлана Бурдак

Мир вам, хлебопёки!

Всем любителям поэзии

Если вы следите за темой то заметили что я частенько выкладываю стихи Аль Кватиона и своего брата

Поэзию Александра обожаю ну а брат -- ну это брат

Я к чему

Премьера 22 сентября с 20-00!
Наша первая передача будет посвящена творчеству знаменитого писателя и поэта Аля Квотиона. Мы расскажем вам о том, какое место занимает он и его произведения в нашей жизни. Поделимся с вами забавными историями и записями произведений на слова Аля Квотиона.
Во время передачи вы услышите как мы будем читать его стихи в прямом эфире!
Приглашаем вас 22 сентября с 20-00 до 22-00 на Радиостанцию "Romantica FM", где пройдёт наш эфир.

Передачу будут вести Арсен Акопян и Кира Покровская

«Капризный старик»

Когда этот старик умер в доме престарелых в маленьком австралийском городке, все считали, что он ушёл из жизни, не оставив в ней никакого ценного следа.

Позже, когда медсёстры разбирали его скудные пожитки, они обнаружили это стихотворение. Его смысл и содержание настолько впечатлили сотрудников, что копии поэмы быстро разошлись по всем работникам больницы. Одна медсестра взяла копию в Мельбурн... Единственное завещание старика с тех пор появлялось в Рождественских журналах по всей стране, а также в журналах для психологов. И этот старик, который нищим ушёл из жизни в Богом забытом городке в Австралии, поразил людей во всём мире глубиной своей души.

Входя будить меня с утра,
Кого ты видишь, медсестра?
Старик капризный, по привычке
Ещё живущий кое-как,
Полуслепой, полудурак,
«Живущий» впору взять в кавычки.

Не слышит - надрываться надо,
Изводит попусту харчи.
Бубнит всё время - нет с ним сладу.
Ну сколько можно, замолчи!
Тарелку на пол опрокинул.
Где туфли? Где носок второй?

Последний, мать твою, герой.
Слезай с кровати! Чтоб ты сгинул...
Сестра! Взгляни в мои глаза!
Сумей увидеть то, что за...
За этой немощью и болью,
За жизнью прожитой, большой.

За пиджаком, побитым молью,
За кожей дряблой, «за душой».
За гранью нынешнего дня
Попробуй разглядеть МЕНЯ...
... Я мальчик! Непоседа милый,
Весёлый, озорной слегка.

Мне страшно. Мне лет пять от силы,
А карусель так высока!
Но вот отец и мама рядом,
Я в них впиваюсь цепким взглядом.
И хоть мой страх неистребим,
Я точно знаю, что любим...

... Вот мне шестнадцать, я горю!
Душою в облаках парю!
Мечтаю, радуюсь, грущу,
Я молод, я любовь ищу...
... И вот он, мой счастливый миг!
Мне двадцать восемь. Я жених!

Иду с любовью к алтарю,
И вновь горю, горю, горю...
... Мне тридцать пять, растёт семья,
У нас уже есть сыновья,
Свой дом, хозяйство. И жена
Мне дочь вот-вот родить должна...

... А жизнь летит, летит вперёд!
Мне сорок пять - круговорот!
И дети не по дням растут.
Игрушки, школа, институт...
Все! Упорхнули из гнезда
И разлетелись кто куда!

Замедлен бег небесных тел,
Наш дом уютный опустел...
... Но мы с любимою вдвоём!
Ложимся вместе и встаём.
Она грустить мне не даёт.
И жизнь опять летит вперёд...

... Теперь уже мне шестьдесят.
Вновь дети в доме голосят!
Внучат весёлый хоровод.
О, как мы счастливы! Но вот...
... Померк внезапно. Солнца свет.
Моей любимой больше нет!

У счастья тоже есть придел...
Я за неделю поседел,
Осунулся, душой поник
И ощутил, что я старик...
... Теперь живу я без затей,
Живу для внуков и детей.

Мой мир со мной, но с каждым днём
Всё меньше, меньше света в нём...
Крест старости взвалив на плечи,
Бреду устало в никуда.
Покрылось сердце коркой льда.
И время боль мою не лечит.

О Господи, как жизнь длинна,
Когда не радует она...
... Но с этим следует смириться.
Ничто не вечно под Луной.
А ты, склонившись надо мной,
Открой глаза свои, сестрица.

Я не старик капризный, нет!
Любимый муж, отец и дед...
... и мальчик маленький, доселе
В сиянье солнечного дня
Летящий в даль на карусели...
Попробуй разглядеть МЕНЯ...

И, может, обо мне скорбя, найдёшь СЕБЯ!

Мир вам, хлебопёки!

Не стихи конечно но Саша так смачно пишет, что в его прозе улавливается рифма

Я иду по скисшему от сырости осеннему городу. Приятный запах прелости (скажи, почему у гниения такой сладкий запах?) воспринимается с трудом, мешают сезонные простуды. Я иду по городу людей, не желая иметь с этими людьми никаких общих корней (скажи, что мы сделали с собой, когда мы успели стать тем обществом, частью которого уже никому не хочется быть?), но в то же время отчаянно желая понять каждого из них, смешаться с искаженной суммой лиц, тел, голосов, мироощущений и мыслей (скажи, как скоро закончится мое изгнание в себя?). Томас Лиготти однажды дал определение осени, которое прочно (порочно?) застряло у меня в голове : «Когда все в природе умирает, благоухающе снисходя на землю, мы одни оживаем. После того, как свет и тепло покинули мир, когда всякий печален на могиле природы, мы одни возвращаемся.» Может быть, потому что я сам, задолго до встречи с этими словами, писал, что осень — это время возвращаться. А американский писатель просто рассказал мне, что это философия чудовищ, рождающихся в самых первобытных, самых темных закоулках сознания. Или, может быть, я увидел себя среди всяких, всех, кто печален на могиле природы (скажи, Бог способен жить над кладбищем? ангелы летают над погостом?). Мне часто хотелось оторвать себя от причастности к смене сезонов, не замечать их, не реагировать, чтобы не повторяться по кругу вместе у неумолимым движением планетного массива природы (скажи, можно ли переписать начисто самого себя?), но вот я снова иду по городу и не хочу, а так же вижу осень. А осень видит меня. Она проникает в поры, влажно хлюпает в кроссовках, поднимает температуру до паршивых 37,2, она пахнет и шуршит вокруг до тех пор, пока я не нахожу себя пишущим очередное осеннее эссе. Если в этот момент заглянуть мне в глаза, то в них можно увидеть октябрь. Осень пробралась и туда (скажи, если ты протянешь руку, погрузив ее в мою грудь, ты нащупаешь сухие листья?). Она засела во мне занозой, отзываясь кашляющим недомоганием и склонностью к медленной красивой меланхолии. Я иду по городу. Я думаю об осени. Осень идет рядом со мной (скажи, ты видишь ее? скажи!). И мне все отчетливее начинает казаться, что мы, осень и я, уже сотую вечность беспрерывно идем по этим улицам только потому, что нам обоим просто некуда больше идти.
Аль Квотион

Мир вам, хлебопёки!

Не смотря на заспанность наших российских зим,
человек что-то пишет. И в этот миг он сравним
с оживленной вещью, наделенной волей к труду,
и с пространством смежным, в котором часы идут
по его спине, волоча метастазы мыслей,
по его стерне, по угрюмой его отчизне.
Человек сидит, он подобен всему вокруг,
из него уже потянулись шеренги букв,
что-то зрительно-ножевое, покинув разум,
пробиваясь с силой сквозь роговицу глаза
упирается в целлюлозу и лезет вниз
по листу блокнота, который был прежде чист,
по листу, который был бел, как бела скула
человека-облака, коего жизнь свела
к пониманию неба, взятого напрокат.
Человека-вечера, сдавленного в закат.
Он бумагу делает черной. Бумага — кость,
словно череп Йорика, словно бы в ней сочлось
все, что он узнавал у мертвых беззубых книг.
Он бумагу губит. Бумага — его двойник.
Страшен голод бумаги. Бумага — раскрытый рот,
и как будто на время душу его берет,
человек по белому горлу падает вглубь,
не успев почувствовать ни языка, ни губ.
А потом разжеванный, выплюнутый вовне,
переваренный человек, человек во мне,
исковерканный человек со своей спины
собирает время — в мусорку.
До весны.
Аль Квотион

Эдуард Асадов — «Мне уже не шестнадцать, мама!»

Ну что ты не спишь и всё ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И всё же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! —
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче ещё теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твоё не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придётся,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьёз.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

Говорят, что собаки уходят не так, как люди.
Нет у них коридоров и света в конце туннеля.
И суда перед Богом у них никогда не будет...
А душа на земле остается всего неделю.

Если верить молве, то по радуге, звонко лая,
Позабыв все обиды, болезни, нужду и голод,
Улыбаясь как могут, виляя хвостом убегают
В только им лишь известный небесный собачий город.

Я не знаю, грустят ли их души в том городе светлом,
Вспоминая хозяев и долго ли все это длится.
Я не знаю... Но верю и думаю часто об этом.
И, надеюсь, однажды мне может быть это приснится.

Я увижу, как ты, мой любимый и верный дружище,
Став опять молодой и веселой, по-детски играя,
Ту заветную тропку, ведущую к радуге, ищешь
И, конечно, находишь... Виляя хвостом убегаешь...

Я люблю тебя. Буду любить до последнего вздоха...
Ты меня вспоминай... И прости, если чем обижала...
Без тебя стало пусто в душе. Одиноко и плохо.
Ты так долго была со мной рядом... Но этого мало.

Лет бы двадцать еще! Или десять!.. Да хоть бы немного...
Хоть бы раз еще лапу твою подержать на ладони...
Но тебя уже манит в собачую пристань дорога-
Даже ветер тебя и захочет, но вряд ли догонит.

Ты беги, без оглядки беги, ведь сейчас это надо.
Не сворачивай в сторону - прямо по радуге млечной.
День настанет - мы снова с тобой, верный друг, будем рядом.
Но тогда уже по настоящему - вместе навечно.

© Copyright: Опустив Глаза, 2012

Мир вам, хлебопёки!

Часто бываю в домах из стекла,
В модных аквариумах-ресторанах.
Часто с тобой. Ты на редкость смела
Для инозвездной такой иностранки.
Без полумер, без сатиры, без ширм,
Смотрим в пространство и пробуем вина.
В этой хрустальности виден весь мир,
В этом миру нас с тобою не видно.
С той стороны от прозрачной стены
Золотоокие лики мелькают -
Может быть, ангелы,
Может быть, мы,
Как отражение бликом по краю.
С той стороны есть огромность всего,
С этой — «что ж, девочка, сядь ко мне ближе,
Сядь со мной рядом, осмыслить позволь
Цвет твоих губ или новую стрижку».
Девочка, девочка... Мы за стеклом.
Ты из стекла, я все вижу, что в сердце.
Ты истекла, все в тебе затекло,
Ты прилетела на руки — погреться.
Сядь со мной рядом, смотри из окна -
Как все громадно и как безоглядно.
Знаешь... Ты больше не будешь одна.
Не отвечай. Просто сядь со мной рядом.
Аль Квотион

Добавлено Вторник, 18.10.2016, 21:18

Мир вам, хлебопёки!

интересно человек слова складывает

К стати о её творчестве братишка передачу делает

Резонанс | Авторская программа К. Покровской и А. Акопяна 20.10.16 с 20-00! Очередная передача будет посвящена творчеству питерской поэтессы Олелии Лис.
На Радио Romantica FM

Стихает фальшь помпезных медных труб

Олелия Лис

Стихает фальшь помпезных медных труб,
На перегнившей древесине плесень.
Процесс полезен, даже интересен -
От времени дряхлеет ветхий сруб.

Что домом было, превратится в гроб,
Захлопнув крышку дверцей мышеловки,
Но в вечность тело погрузив в обновке,
Освободим ли душу от оков.

По выстланному следу седины,
Размазанному сладкой манной кашей,
Испив всю горечь от потери нашей,
Заляжем в сон, событиям чужды,

Подобно лодке, что несет река,
Качая на морщинистых ладонях,
И непременно где-то похоронит.
Пропажа, словно перышко, легка.

Так растворяет мрак неверный след
Звезды, упавшей с равнодушной выси.
Исчезнут в нем намеренья и мысли,
Как тонут в пустоте тепло и свет,

Наивно возомнившие на миг
Себя вершиной божеского слова.
И поглотит сюжет, увы, не новый
Грядущий мир, что на костях возник.

К кому бежим когда нам грустно,
Кого кричим когда болит,
На чьих коленях засыпаем,
Когда в душе огонь горит?
И кто придумал слово «мама»,
Кто первый произнес его?
Такое милое, родное,
Для каждого важней всего!
Ну что такого в этом слове?
Проговоришь, и замирает дух –
В нем много светлого родного,
В нем много самых нежных рук.
Ведь руки мамы словно крылья
Оберегают и хранят,
От всех страданий, вьюги, боли
От всех невзгод и от утрат.
Глаза же мамы – это небо
Сияющее над землей,
Ведь всем известно, где б ты не был,
Она присмотрит за тобой!
Не важно, чтобы не случилось,
В какое время б не пришел,
Она утешит, приголубит
И станет снова хорошо.
И как бы сложно не бывало,
И сколько б ночью не спала,
Своей улыбкой озаряла,
Всегда душа любви полна.
Ты все поймешь и не осудишь,
Ты все простишь прикрыв глаза,
Всегда обнимешь, поцелуешь,
Благословишь на все дела.
Спасибо мама, что терпела
Всегда молчала и ждала,
Всегда все видела и знала
И тайны наши берегла.
Прости же мама, что порою
Нас невозможно выносить,
Что мало видимся с тобою,
Что нам всегда пора спешить.

Мир вам, хлебопёки!

На грани

Я хотел бы родиться в траве, в преддверии зимы.
Набрать в открытый рот тумана, согреть нёбом и выдохнуть на морозно-колкую стекляшку восхода.
Посмотреть — растает ли солнце от моего дыхания.
«Расссссстает, расссссстает» — шуршала бы трава.
И мне бы стало жалко хрустящего юным инеем солнца, я бы вернул туман на место и вырос.
Нашел бы тебя. Где-нибудь в листьях клена или на железных дорогах, проходящих сквозь сердца.
Мы бы взялись за руки и пошли по широким тяжелым валунам земли всего случающегося.
Камни под ногами рокотали бы: «люди — пррррах, умрррут скорррро».
Назло им мы бы прожили вечность. Конечно же, вместе.
Я хотел бы провести свое предсмертие в доме с видом на почту.
Ты бы превратилась в теплый халат на плечах и бормотание вымыслов.
Я хотел бы провести оставшееся время, глядя в окно.
Чтобы в последние дни смотреть, как люди несут посылки друг другу в теплых руках.
Как где-то продолжается любовь, откалываясь от наших спин, просыпаясь вокруг.
И улыбаться.
Аль Квотион

Берегите своих детей,
Их за шалости не ругайте.
Зло своих неудачных дней
Никогда на них не срывайте.
Не сердитесь на них всерьез,
Даже если они провинились,
Ничего нет дороже слез,
Что с ресничек родных скатились.

Если валит усталость с ног
Совладать с нею нету мочи,
Ну а к Вам подойдет сынок
Или руки протянет дочка.
Обнимите покрепче их,
Детской ласкою дорожите
Это счастье! короткий миг
Быть счастливыми поспешите.

Ведь растают как снег весной,
Промелькнут дни златые эти
И покинут очаг родной
Повзрослевшие Ваши дети.
Перелистывая альбом
С фотографиями детства,
С грустью вспомните о былом
О тех днях, когда были вместе.

Как же будете Вы хотеть
В это время опять вернуться
Чтоб им маленьким песню спеть,
Щечки нежной губами коснуться.
И пока в доме детский смех,
От игрушек некуда деться,
Вы на свете счастливей всех,
Берегите, пожалуйста, детство!

Скажи, а ты меня сегодня любишь?»
– спросила громко девушка в маршрутке,
и пуговицу пальцем теребила,
на кожаной своей, осенней куртке.
Ей кто-то там ответил в телефоне,
она тихонько стала хохотать:
«Вчера – это вчера, ты что не понял?
А мне сегодня это нужно знать!»
Напротив тихо женщина вздохнула,
уж год как бросил муж... и ждать нет сил.
Слезу с щеки тихонечко смахнула:
«Эх, если бы и он вот так спросил.»
А рядом с ней мальчишка лет пяти
ладошку папы очень сильно сжал:
«Пап, ну.. а ты меня сегодня любишь?»
Отец.. вдруг улыбнувшись, приобнял.
«Конечно любит! – бабушка сказала,
смотри.. как смотрит.. ты ж его награда,
ты счастье его в каждом новом дне,
и даже сомневаться в том не надо.»
Улыбка у мальчишки стала шире –
и он спросил:«а кто-то любит Вас?»
«Не знаю, я живу в пустой квартире,
одна наверно встречу смертный час.
Есть дети, внуки, правнуки... так вышло,
что им уже давно не до меня.
(в маршрутке тишина на миг повисла)
Но, нужно жить... другого не виня!
Мне главное, чтоб жили они в счастье,
здоровы были и чтоб все в порядке.
И чтоб хоть раз в три месяца звонили,
я жду их, покупаю шоколадки.
Молится буду каждый день, за каждого!
Для них всегда горит мой свет в окне.
Ведь это важно.. это очень важно,
когда есть тот, кто любит в каждом дне.»
«А вот меня и незачто любить!
– сказал мужчина, – я тупой баран!
Не смог я счастье вовремя ценить,
и в том, что я один... виновен сам.»
«Ты не баран, – вдруг кто-то прокричал,
– бараны не сумеют позвонить.
Ты... раз хоть ее номер набирал?
Сказал?... что любишь?... попросил простить?»
Мужчина лишь вздохнул, махнув рукой,
и номер прям по памяти набрал:
– Скажи, а ты меня сегодня любишь?
– Люблю... еще сильнее, чтоб ты знал!
Его глаза наполнились слезами:
«Нельзя мужчине плакать... некрасиво.
Но... если бы вы только понимали!
Как рад ее я слышать!.. всем спасибо!»
«Скажи, а ты меня сегодня любишь?»
– набрал вслух смс-ку парень в куртке.
Ответ он всей маршрутке прочитал:
«Люблю..24 часа в сутки!»
– А ты, сынок?! Ты, хоть чуток-то любишь?
(старик спросил мужчину у окошка.)
– Люблю бать, я к тебе пять суток ехал!
Чтоб рядышком побыть с тобой немножко!

Напомните же близким и родным,
что мыслями и сердцем рядом будете.
Согрейте их признанием простым,
что и сегодня вы их очень любите!

Читаю и... слёзы сами капают.

Добавлено Суббота, 05.11.2016, 22:47

С вечера поссорились супруги,
Говорили много резких слов.
Сгоряча не поняли друг друга,
Напрочь позабыли про любовь.
Утром мужу на работу рано,
А на сердце — горечи печать.
За ночь глупость ссоры осознал он,
Подошел жену поцеловать.
Не спала, но все же притворилась,
Отвернула в сторону лицо.
В глубине обида затаилась,
Как удав, свернувшийся кольцом.
Дверь закрыл — ни слова на прощанье,
Со двора на окна посмотрел...
Если б они знали, если б знали,
Что ушел из дома насовсем.
А жена привычными делами,
Как всегда, своими занялась:
Детское бельишко постирала,
Борщ сварила, в доме прибралась.
Чистый пол, помытая посуда,
И с работы скоро муж придет.
— Я с ним разговаривать не буду,
Пусть прощенья просит, пусть поймет.
Гордость в сердце вздыбилась высоко:
— Первою к нему не подойду!
По ролям разыгрывалась ссора
В воспаленном дьяволом мозгу.
Шесть пробило, семь и пол — восьмого...
Неподвижна дверь, молчит порог.
И в тревоге что — то сердце ноет,
Где же задержаться так он мог?
Вдруг какой — то крик и суматоха,
Чей — то голос, плачущий навзрыд,
И соседский мальчуган Алеха
Крикнул запыхавшись: " В шахте взрыв!»
Взрыв. Совсем коротенькое слово,
Сердце будто в клочья порвало.
Нет, она к такому не готова!
Может, жив он, может, повезло.
И в слезах по улице бежала,
Вспоминая с болью прошлый день,
Как в обиде злилась и кричала,
Застилала разум злобы тень.
Заведенной куклой повторяла:
— Мой родной, о только бы не ты.
Я б к твоим ногам сейчас упала,
Прошептав короткое «прости».
Им бы знать вчера, что будет завтра,
По-другому все могло бы быть.
Смерть, как вор, приходит, так внезапно,
Не оставив шанса долюбить.
Прогремит неумолимо грозно
Приговор. Его не изменить.
Исправлять ошибки слишком поздно,
С этой болью ей придется жить.
Люди, будьте к ближним своим мягче,
Относитесь с нежностью, добром
И не обижайте, а иначе
Можно горько каяться потом...

Кoгда мнe встрeчаeтся в людях дурнoe,
Тo дoлгoe врeмя я вeрить стараюсь,
Чтo этo скoрee всeгo напускнoe,
Чтo этo случайнoсть. И я oшибаюсь.

И, мыслям пoдoбным ища пoдтвeрждeнья,
Стрeмлюсь я пoвeрить, забыв прo укoр,
Чтo лжeц, мoжeт, прoстo бoльшoй фантазeр,
А хам, oн, навeрнo, такoй oт смущeнья.

Чтo сплeтник, шагнувший кo мнe на пoрoг,
Вoзмoжнo, пo глупoсти разбoлтался,
А друг, чтo oднажды в бeдe нe пoмoг,
Нe прeдал, а прoстo тoгда растeрялся.

Я вoвсe нe прячусь oт бeд пoд крылo.
Иными тут мeрками слeдуeт мeрить.
Ужаснo нe хoчeтся вeрить вo злo,
И в пoдлoсть ужаснo нe хoчeтся вeрить!

Пoэтoму, встрeтив нeчeстных и злых,
Нeрeдкo стараeшься вoлeй-нeвoлeй
В душe свoeй слoвнo бы выправить их
И пoпрoсту "oтрeдактирoвать», чтo ли!

Нo факты и врeмя oтнюдь нe пустяк.
И скoлькo пoрoй ни насилуeшь душу,
А гниль всe равнo нeвoзмoжнo никак
Ни спрятать, ни скрыть, как oслиныe уши.

Вeдь злoгo, признаться, мнe в жизни мoeй
Нe так уж и малo встрeчать дoвoдилoсь.
И скoлькo хoрoших надeжд пoразбилoсь,
И скoлькo вoт так пoтeрял я друзeй!

И всe жe, и всe жe я вeрить нe брoшу,
Чтo надo в началe любoгo пути
С хoрoшeй, с хoрoшeй и тoлькo с хoрoшeй,
С дoвeрчивoй мeркoю к людям идти!

Пусть будут oшибки (такoe нe прoстo),
Нo как жe ты будeшь бeзудeржнo рад,
Кoгда эта мeрка придeтся пo рoсту
Тoму, с кeм ты станeшь бoгачe стoкрат!

Пусть циники жалкo бoрмoчут, как дeти,
Чтo, дeскать, нeпрoчная штука - сeрдца...
Нe вeрю! Живут, сущeствуют на свeтe
И дружба навeк, и любoвь дo кoнца!

И сeрдцe твeрдит мнe: ищи жe и дeйствуй.
Нo тoлькo oднo нe забудь напeрeд:
Ты сам свoeй мeркe бoльшoй сooтвeтствуй,
И всe oстальнoe, увидишь, - придeт!

© Эдуард Асадoв

Сдержанно, говорите, пожалуйста, сдержанно...
Бережно,... не спеша, подбирая слова...
Не кричите в сердцах. Всё так тонко... и нежная
Пред жестокостью слов беззащитна душа...

Временно, вы поймите, мы здесь с вами временно...
Времени не теряйте на злые дела...
Без того краткий срок, для чего сокращать преднамеренно?..
Я вас очень прошу, подбирайте слова!..

Сдержанно, говорите, пожалуйста, сдержанно...
Бережно,... не жалейте для милых тепла...
Нежными... пусть слова, как душа будут нежными...
Пусть дела будут добрыми, а дорога – светла!..

Временно, вы поймите, мы здесь с вами временно...

Анастасия Ларецкая

САМОЕ ДОБРОЕ СЕРДЦЕ

Прогулочным шагом с работы домой
Шла одна женщина. Не торопилась.
Оставив пол сотни зим за спиной
В думы о жизни своей погрузилась.

Но мысли расстаяли, как наваждение.
У магазина встала в сторонке,
Увидив в витринном большом отражении
Пса неопрятного и девчонку.

Взгляд от витрины автоматически
Сам перевелся на эту картину:
Девочка, юная кроха практически,
Лапу зелёнкой мазала псине.

Собака бездомная где-то поранилась
И очень жалостливо подвывала.
Девчонка в зелёнке вся перепачкалась
Но скрупулёзно лапу латала.

Потом отвлеклась и поправила чёлку,
Дунув смешно из под нижней губы.
Старательная и смешная девчонка
Вытащила из кармана бинты.

Взглянула на женщину и сообшила
(Женщина вздрогнула, будто проснулась)
- Я за бинтом и зелёнкой сходила
Быстро домой и к собачке вернулась.

Собака сидела не дёргая лапой
И кровь перестала капать давно.
- Людям легко, у них мамы и папы
А у собачки нет никого.
Она тут сидела одна и скулила,
Мне стало жалко и я помогла.

Во взгляде девчонки взрослое было
Что-то такое. Серьёзной была.
Собранной что ли, самостоятельной.
Криво повязка слегка получалась,
Но всё равно девчонка старательно
Дело своё доделать пыталась.

Женщине что-то нутро придавило
И душу всю вывернуло наконец.
Слёзы солёные проглотила.
Сказала, смущаясь:
- Ты... молодец...

Потом быстрым шагом уйти поспешила.
Не оглянувшись входила в метро.
Горько ей было, что позабыла
Что вот таким вот должно быть добро.

Душу заполнило чувство большое
От вида собаки и доброй той крошки.
Родителям, за воспитанье такое,
Нужно жать руки и кланяться в ножки.

Девчонка, закончив свою процедуру,
Пряник собаке скормила тайком.
Смеялась, потом вдруг опять стала хмурой
И побежала обратно в детдом.

(с) Андрей Барышников

В реанимации спасают жизнь.
Туда родных и близких не пускают.
За дверью шёпот: «Милая держись.
Я буду здесь. Дождусь тебя, родная».

Четвертый день на лавочке сидит
Седой мужчина, чуда ожидая.
На дверь реанимации глядит.
Не ест, не спит, лишь головой качает.

Медбрат к мужчине ночью подошёл
И, кофе протянув из автомата,
Спросил негромко: «Вам нехорошо?
Вы шли б домой. Придёте снова завтра».

Тот благодарно кофе взял, отпил,
На парня посмотрел предельно строго,
И произнёс: «Сынок, а ты любил?
С женой по жизни шёл одной дорогой?

Делил с ней радость, горе и печаль?
Встречал рассветы? Провожал закаты?
Детишек на руках её качал?
Цветочки покупал ей в день зарплаты?

Бывает так, сынок, что больно здесь, -
- Мужчина положил ладонь на сердце.
- От мысли только той, что мир мой весь
В её руках. Лишь с ней могу согреться».

Задумался молоденький медбрат.
Не знал любви такой он долговечной.
Мужчина продолжал: «Я очень рад,
Что судьбоносной стала наша встреча.

Свою шестидесятую весну
С ней встретил. Внуки наши повзрослели.
И знаю я, что точно не усну
Один в холодной без неё постели».

Тот диалог оставил в парне след,
Он утром позвонил подруге бывшей.
Её любил он пять волшебных лет,
Но ссора глупая меж ними вышла.

«Устроим свадьбу. Я тебя люблю.
Роди мне обязательно детишек.
Хочу шестидесятую весну
С тобой лишь встретить.
Милая, ты слышишь?»...

© Наталья Барышева

Андрей Белянин

Храм мой - тело твоё белое...
Вольно трактуя строку Писания,-
Господи, что я с собою делаю
В явном соблазне непонимания...
Читаю ладони твои, как Библию,
Вглядываясь в каждую чёрточку пристально,
Иду Израилем, прохожу Ливию,
Возвращаюсь в Россию жадно, мысленно...
Лбом запылённым коснусь коленей:
Так, припадая к порогу церковному,
Раненый воин, бредущий из плена,
Спешит к высокому и безусловному Слову;
Наполненные смирением,
Рвутся цветы из под снежной скатерти,
Или осенних лесов горение
Огненной лавой стекает к паперти.
Плечи твои... Не на них ли держится
Весь этот свод, изукрашенный фресками? -
Не Богоматерь, не Самодержица,
Не Баба степная с чертами резкими...
Не нахожу для тебя сравнения.
Сладко притронуться, как к святыне...
В каждой молитве - благодарение
Древне-возвышенной латыни!
Дай мне войти, позабыв уклончивость
Пришлых законов. Взгляни на шрамы.
Время любого бессилия кончилось.
Нужно держаться легко и прямо.
Храм мой - прими меня сирого, серого...
Не с плюсом, минусом - со знаком равенства.
Губ твоих горних коснуться с верою
И причаститься Святыми Таинствами..

Добавлено Пятница, 18.11.2016, 17:48

Или это тоже Белянина моё любимое

Для графини травили волка.
Его поступь была легка...
Полированная двустволка,
Как восторженная строка!
Он был вольный и одинокий.
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоённо рычала свора,
Егеря поднимали плеть,-
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый, звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура. Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Всё бело, и борзые стелят
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Поглядеть, как растает снег...
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду
до крика:
«Пли!!!»

Решил мужик однажды сдуру,
Познать своей жены натуру.
И прежде, чем улечься спать,
Домохозяйкой вздумал стать.
Тут закрутилась карусель:
На целый день от сих до сель.
Будильник бешено трезвонит,
И мужика на кухню гонит,
Готовить завтрак для семьи:
«Ну, где тут тапочки мои?»
Глаза пытаются открыться,
Но продолжает что-то сниться.

И быстро справив по нужде,
Несётся наш мужик к плите.
Мяучит кошка под ногами.
«Брысь! – ей в ответ, – Не ели сами.»
Ох, как готовить нелегко:
Сбежало тут же молоко,
Яишница почти сгорела.
Глядь, канарейка улетела.
Махнув рукой на дуру-птицу,
Мужик решил сварганить пиццу.
Жена торопит его с чаем,
Кричит: «Мы точно опоздаем!»

Захныкал сын: «Я спать хочу.
Я не хочу идти к врачу.»
А милое созданье дочка
Сказала: «В школу не пойду. И точка!»
Ушли все, тишина в квартире.
Мужик расслабился в сортире.
План действий начал обсуждать,
Что делать и куда бежать:
Полы помыть, пропылесосить,
Бельё замачиваться бросить.
Да, не забыть бы в магазин.
Но как успеть? Ведь я один.

Сюда бегом, туда бегом.
Всё нынче в доме кувырком.
Уж вечер, все как будто в сборе.
Готовить ужин надо вскоре.
Мужик опять бежит к плите.
Горит еда в сковороде.
Жена: «Пюре пересолил».
А сын: «Мне сок ты не налил».
Дочь отказалась вовсе есть,
Решила за уроки сесть.
В работе пролетел весь день.
Мужчинка наш почти, как тень.

Сын: «Папа, расскажи мне сказку».
Жена: Ах, надо сделать маску».
Ушла на танцы с кем-то дочь.
Считай, уже накрылась ночь.
Мужик мечтает о постели,
Как будто он не спал недели.
Но тут жена: «О, дорогой,
Не хочешь «поиграть» со мной?
Мне почему-то, вдруг, не спится.
Как? Ты не можешь шевелиться?
Ты чем был занят целый день,
Коли сейчас лежишь, как пень?»

Мужик ответить не успел,
Мужик наш смачно захрапел.
Он понял женскую натуру,
Когда жены напялил шкуру!

Любимые стихи

Мир вам, хлебопёки!

Я повстречаю тебя там,
где черный воздух возле стойки
под стать глазам и пиджакам -
такой же властный и жестокий.
Ты будешь смело танцевать
на грязной выкройке неона,
ты будешь яркая вдова
эпохи, свыше занесенной,
как край большого топора.
А может, занесенной снегом.
Ты будешь смело танцевать,
а я — смотреть печально-седо.
А я смотреть и видеть блеск
сугробов времени на коже,
времен дешевости тех мест,
где человек не стал дороже.
Я проживу всю ночь с тобой -
и это все, что нам осталось,
что не завоет за спиной,
из света превратясь в усталость,
что захочу не-сохранить,
пока безумно кружит глобус
такие жалкие огни
красивой жизни небоскребов.
А после танца обесточь
В своих глазах надежду рая.
Я проживу тобой всю ночь...
Но утром даже не узнаю.
Аль Квотион

Плачет дочка – любовь не сложилась,
Нет покоя в доме день-деньской,
Господи! За что эта немилость?
Легче это пережить самой.
Как утешить? Что сказать девчонке?
Сердце плачет, рвется: чем помочь?
Стукнуть бы противного мальчишку:
Как посмел обидеть мою дочь?
Господи, прости мне мысли эти!
Не влюблен – и скатертью дорога,
Верю, что живет на свете
тот, кто будет послан дочке Богом.
Он придет достойный, настоящий.
С ним беда любая не беда.
Вытри слезы, еще будет счастье
и любовь большая навсегда.
Не грусти, поспи, брось страсти эти,
мы на этом свете не одни.
Жди и верь, что дарит Бог достойным
чудо совершенное любви.
Жизнь большая длинная дорога,
на пути и солнце и дожди.
И прекрасно, коль всего в ней много.
Будь достойна счастья, верь и жди.

Аборт-ошибка прошлых лет,
о нем мы память заглушаем.
Жизнь продолжается, и в ней
плоды греха мы ощущаем.
Все по заслугам нам дано,
запущен счетчик мирозданья.
Сценарий Божий изменив,
мы пожинаем наказанье.
Покаемся, и Бог простит,
но совесть мучить не устанет,
и одиночеством влетит
в окошко мрачным утром ранним.
И тишина нас оглушит.
И в чистом доме пусто станет.
Досуг – не в радость, утомит.
Тоска по прошлому дурманит,
по жизни полной детских лиц,
с работой, с целью каждый миг.
О чем тут думать? Дело в прошлом.
Непоправимо все. Тупик.

Не спешите разводиться
Не спешите разводиться,
чтоб потом не плакать горько.
Пусть развод в дверь не стучится.
Ну, поссорились и только.
Трудно ладить поначалу
с распрекрасной половинкой.
То внимания ей мало,
то мала семьи корзинка.
Трудно угодить супругу,
мамин борщ, конечно, лучше.
То пойдет внезапно к другу,
то тебя не хочет слушать.
Если уважать друг друга
и стараться понимать,
всей душой жалеть супруга,
за провинности прощать,
если запастись терпеньем,
эгоизм свой укротить,
направлять все вдохновенье
на семью, то можно жить,
друг от друга черпать силы,
продолжать достойный род,
можно стать семьей счастливой.
Она строится не год!

Таисия Февронина

Старушка в парке кормит голубей,
Батон кроша и на асфальт кидая.
Мужик заметил ей:
-«Ты совесть поимей,
Ведь в Африке детишки голодают...»
Сказал, как плюнул, и подался прочь,
Ему старушка прошептала в спину:
-«Я помогаю тем, кому могу помочь,
До Африки батон я не докину...»

Любимые стихи

Cirre, здорово!

Добавлено Воскресенье, 27.11.2016, 07:49

Рарерка, стих Гафта очень захотелось наизусть выучить!

Мужчине было лет под шестьдесят,
скрывала годы дама в блузе черной.
Но кто-то видел, как они сидят
обнявшись на скамейке санаторной.

И кто-то подсмотрел, как он цветы
ей преподнес с улыбкой виноватой.
И кто-то слышал, - он сказал ей «ты»,
под первою звездой голубоватой.

И кто-то проследил как в тишине,
забыв о дисциплине и отбое,
в запущенной аллее при луне
взволновано шептались эти двое.

А по утрам в лечебных корпусах
уже ползли по коридорам слухи:
мол седина белеет в волосах,
а бес в ребро! И шутки в том же духе.
Мол сильных чувств на свете не
найдешь,
и не бывает верности до гроба.
Зачем же осуждают молодежь,
когда теряют совесть эти оба...

Но как бы покраснели болтуны,
Узнав, что сорок лет они женаты,
Детей имеют, внуками богаты –
И до сих пор друг в друга влюблены!